(Не)законный брак. Верну тебя

Глава 17

От его голоса по телу бегают импульсы электрического разряда. Вольт 220, не меньше. Но его ток ещё сильнее. И когда Мацуев прикасается ко мне, разряд увеличивается втрое. Поэтому мы оба полыхаем и не можем остановиться.

Он ведь всерьез, когда сказал, что начнем прямо здесь. В просторном салоне его авто. С настойчиво проникающим вглубь рта языком. С руками, проворно расстегивающими пуговицы на верхней одежде.

– Может, в номер поднимемся? – спросила я Мацуева.

– А чем тебе здесь не нравится? – не переставая раздевать меня, ответил он.

– С тобой мне нравится где угодно. Ай! – он прикусил мне шею. – Но от широкой постели в шелковых простынях я бы не отказалась.

– Девушка, у вас неплохие запросы, – засмеявшись, Мацуев ослабил хватку. – Честно говоря, не собирался заниматься с тобой любовью тут. Мне и самому это не очень удобно.

– Так у тебя был подобный опыт?

– Был. В далекой юности. Причем машина мне не принадлежала.

– А кому? Твоей любовнице?

– Её папе. Но об остальном история умалчивает, – видя мой интерес, он поспешил закрыть тему. – Тебе не обязательно знать всё, что у меня было в прошлом. Поверь, я далеко не идеал. И репутация моя оставляет желать лучшего.

– Представляю себе, что ты творил.

– Вытворял, Эля. Это более точно.

Мы вышли из машины и пошли к украшенному со всех сторон входу в гостиничный комплекс. Гирлянды, видимо, не убранные после Нового года и Рождества, полыхали так ярко, что освещали пространство вокруг почти как днем. Пальто мое было расстегнуто, и я просто запахнула его. У дверей нас встретил улыбающийся метрдотель (кажется, так называют строгих дядечек в фирменных костюмах, ожидающих посетителей на входе). А дальше милые девушки вручили нам ключи от номера и улыбками также проводили до лестничного пролета. Широкая парадная напомнила мне гостевые в Питере. Краем глаза я увидела такой же огромный лифт. Но покататься в нем не удалось. Мацуев решил подняться по лестнице на шестой этаж.

На ступенях я разулась. Ноги устали от хождения на каблуках. А идти босой оказалось очень приятно.

– Пять звездочек, Эля, – сообщил мне Мацуев, когда мы поднялись на свой этаж, где, как оказалось, для нас был забронирован не только номер, но и весь холл, и отдельный выход на лоджию, и даже кухня-столовая и спортзал. – Добро пожаловать в рай.

– Всего пять? – я нарочно поморщилась. – А почему не шесть? Что-то ты продешевил, Мацуев.

– Мы в любой момент можем отказаться и вернуться в машину, если там тебе будет комфортнее.

– Ну, уж нет, – распахнув двери в номер, я так и присела. Настоящий пентхаус для нас двоих. Я боюсь предположить, сколько там комнат. – Предпочту остаться здесь. Хотя бы на одну ночь.

– На две, – поправил Мацуев. – Завтра выходной, и я хочу провести его с тобой.

Вот это вау! Я кинулась на шею Мацуеву и повисла. Он поднял меня в воздух – легко, как пушинку. Интересно, счастье оно тоже невесомое? Носишь его с собой и не ощущаешь до тех пор, пока не потеряешь. Или ловишь его в короткий миг, а потом отпускаешь. А оно само выбирает: остаться с тобой или уйти. Так странно, но я начинаю всё больше философствовать. Может, и правда, взрослею?

* * *

Мы вместе принимаем ванну. Она такая огромная, что может вместить ещё парочку. Но нам достаточно друг друга. Мацуев нежно растирает мне плечи, массирует спину, руки, ноги. Я полностью расслабляюсь с ним и, обмякнув, опираюсь ему на грудь. Это блаженство.

А после он несет меня в спальню. И там я позволяю ему делать всё, что он хочет. Это ощущение абсолютного доверия человеку, когда нет страха, что он может причинить боль, предать или уйти. Он просто есть, он рядом, и мне хорошо. Разве это не то, к чему стремится каждый влюбленный человек? Быть спокойным, быть любимым и счастливым.

– Тебе не больно? – спрашивает он, входя в меня.

– Немного, – хотя я думала, что после первого раза дискомфорта уже не будет.

– Ты привыкнешь ко мне. Надо просто чаще заниматься любовью.

Любовь. Он повторил это слово только сегодня несколько раз. Не секс, а любовь. И я начинаю понимать разницу между двумя понятиями. Секс может быть отдельно. Любовь – никогда.

Я, действительно, очень быстро привыкаю. Сначала по привычке зажатые мышцы ног расслабляются, пропуская моего мужчину глубже. Ощущения становятся острее. Какое-то время это граничит с болью, но затем остается только эрогенное раздражение. Я закрываю глаза и падаю в этот омут. А Мацуев просит: «Смотри на меня, Эля. Я хочу видеть, как тебе хорошо».

Его глаза такие черные, что напоминают мне ночное небо. Он смотрит прямо, не отводя взгляд. И с каждым новым толчком я ловлю его вдох. Мы сливаемся не только телами. Наши души как единое целое. Он мой.

Мацуев засыпает первым. А я лежу на его плече и смотрю, как узоры на стенах причудливо преломляются под отблесками гирлянд, светящими через раскрытое окно. Стены не пропускают сторонних звуков. И кажется, что мы в этом мире одни.

Я добилась своего. Мне удалось вернуть не только его расположение, но и получить любовь. Об этом я даже мечтать боялась.

А с другой стороны я почти ничего для этого не сделала. Мацуев сам приехал за мной. Он хотел, чтобы мы были вместе.

Мы просто с ним совпали.

* * *

А в понедельник утром меня вызвала к себе замдеканша. И разгневанная сначала смотрела осуждающе, видимо, надеясь, что во мне проснется совесть. Я ведь опрокинула её конкретно с заговором против Майоровой. Обещала появиться на следующий же день, а сама отыскалась только через четыре. Но как я могла променять выходные с Мацуевым на этот скучнейший разговор с занудной теткой?

– Эля, ты говорила со Светой?

– Конечно. Она мне всё рассказала.

– Неужели? – Наталия Игоревна сначала не поверила. – Так просто взяла и рассказала?

– А ей нечего было скрывать. С нашим учредителем у Майоровой нет никаких отношений. Он вообще не в её вкусе.

Может, последнюю фразу и не стоило говорить. Всё-таки, она компрометирующая. Но я решила, что для убедительности подойдет. Пусть замдеканша не сомневается: Мацуев чист. Он наших девочек не трогает. Кроме меня, разумеется. Но это отдельный случай. Я бы сказала: единственный.

– Значит, ничего нет, – Наталия Игоревна ещё сомневалась. – А что она тогда делала у него в квартире?

– А она не была у него. Заходила к другому человеку. Это случайное совпадение.

На самом деле я не знала, к кому ходила Майорова. Да мне это было неинтересно. Я верю Мацуеву. Никакая другая девка ему нафик не нужна. Может, внешне он и выглядит как ловелас, но это оттого, что слишком уж красив. Я ведь тоже изначально повелась на его внешность. Только потом узнала, что внутри он ещё прекраснее.

– Ладно, Эля. Будем считать, что это правда. Но я бы не стала выпускать нашего учредителя из поля зрения. Возможно, он встречается с кем-то ещё.

– Если и так, Наталия Игоревна, какая вам разница? Пусть встречается, с кем хочет.

Замдеканша побледнела. Затем покрылась пунцовой краской. Хотела что-то соврать, но выдала себя. В общем, можно мне больше ничего не говорить. Я поняла, в чем суть. Наша дорогая Наталия Игоревна, вся такая правильная тетенька, сама положила глаз на моего Мацуева. И шпионит за ним, стерва.

– Я всё равно выясню, кто он такой, – пообещала она.

– Хорошо, допустим, вы узнаете, кто его пассия. Дальше что?

Замдеканша сверкнула злыми глазами.

– А это, Элечка, не твоя забота. Иди, милая, у тебя занятия начались.