Неандертальцы. Иное человечество

11. Одно забытое извержение

Почти четверть миллиона лет неандертальцы успешно сопротивлялись любым неблагоприятным обстоятельствам. Однако затем почти в одночасье вымерли. Что же случилось?

Ученые называют разные факторы, заметно ослабившие популяцию неандертальцев, в том числе климатические изменения (резкое похолодание) и конкуренцию с людьми современного анатомического типа, переселившимися из Азии.

Геологи вспоминают еще об одном событии, ведь оно ускорило вымирание неандертальцев и, очевидно, погубило часть их популяции…

Для древних греков в этой части Италии, на Флегрейском поле (или, как чаще говорят, на Флегрейских полях) открывался вход в подземный мир. Когда-то в этой местности, сойдясь в решительном сражении, ринулись друг на друга боги и гиганты. Эти великие статью воины были обмануты богами. Разбиты. Их ненависть и отчаянье словно передались земле, на которой происходила та схватка. Она и поныне клокочет, будто готова лопнуть от благородного гнева. Излиться огнем.

Здесь, по соседству с грозным Везувием, классическим образцом вулкана, всего в двадцати километрах от него, вулканическую активность проявляет целое поле. Само название говорит о том, что это геологическое образование меньше всего напоминает типичный вулкан. Это – холмистая местность, окружающая громадный ввалившийся кратер – кальдеру, которая превышает в поперечнике двенадцать километров.

Общая площадь Флегрейских полей – более 150 квадратных километров. Они начинаются прямо у западной окраины Неаполя, города, где проживают около миллиона человек (а вместе с пригородами – свыше трех миллионов), и тянутся вдоль побережья Неаполитанского залива, смело уходя в море и вспучиваясь уже не холмами, а мелкими островками.

Выглядят эти поля довольно жутко. Буроватые, мертвенные холмы. Расселины, над которыми курятся сернистые испарения. Кое-где из земли вырываются струйки горячей воды. Флегрейские поля так велики, что, оказавшись здесь, за нагромождением мелких и разнообразных деталей ландшафта невозможно разглядеть, что находишься в огромной кальдере, из которой когда-то, как из бочки изливалась лава.

В Флегрейских полях

К тому же кальдера на две трети затоплена водами залива, и нам видна лишь небольшая ее часть, напоминающая, если смотреть фотоснимки, сделанные с высоты птичьего полета, какой-то строительный карьер, где землю долго вынимали экскаваторы, оставив после себя провалы, разгороженные нетронутыми перегородками-холмами.

Сорок тысяч лет назад эти «поля» взорвались с такой силой, какой давно не видывала Европа. Тогда в окрестности современного Неаполя был ад. Во все стороны от Флегрейских полей с огромной скоростью (до 300 километров в час) разлетелись облака разогретых до 500 ºC мельчайших, буквально растертых в порошок горных пород – так называемые пирокластические потоки. Они выжигали все на своем пути. В радиусе почти ста километров от Флегрейских полей все живое погибло (M. Ort et al. «Bulletin of Volcanology». 2003, № 1).

Две трети территории Кампании (площадь этой области – 13,6 тысячи квадратных километров) оказались засыпаны мощным слоем вулканических материалов. Ближе к центру катастрофы его высота достигала ста метров.

За последние 200 тысяч лет это было крупнейшее извержение вулкана в средиземноморском регионе (C. Oppenheimer, D. Pyle. «Volcanoes», «Вулканы». 2009), ведь Флегрейское поле – это так называемый супервулкан, один из примерно двадцати возникших на нашей планете супервулканов, от извержений которых в далеком прошлом страдали целые континенты.

И все-таки лишь несколько лет назад нам стало окончательно понятно, что же за «сорок бочек пороха» припрятано под землей почти по соседству с одним из крупнейших городов Италии. Так что мы знаем о супервулканах?

Когда говорят о вулканах, в воображении возникают конические горы с кратером посредине, из которого раз в несколько десятилетий или столетий извергается лава. Но есть и другие вулканы. Во время их извержения может быть выброшено в тысячи раз больше пепла и лавы, чем обычно. Долгое время на них не обращали внимания, потому что в исторически обозримую эпоху извержения такого типа не наблюдались. Мы знаем, как разрушительны эти катастрофы, лишь благодаря геологическим исследованиям, которые наводят на мрачные размышления.

Супервулканы – это самые большие известные нам вулканы. Разумеется, пробуждаются они крайне редко. Их извержения происходят раз в несколько десятков, а то и сотен тысяч лет, но зато отличаются необычайной мощью. Экологические последствия подобных событий бывают катастрофическими.

Последнее извержение супервулкана произошло около 26 тысяч лет назад в районе озера Таупо (Новая Зеландия), когда оледенение в Северном полушарии достигло своего максимума. Современная человеческая цивилизация никогда не сталкивалась с таким бедствием. Но если бы оно произошло, мир пережил бы глобальный экономический кризис. Его захлестнули бы потоки беженцев, спасающихся от голода и лишений.

Вулканический пепел, выброшенный во время извержения Флегрейских полей, находят сегодня во многих районах Европы. Но если в Италии последствия того удара стихии хорошо изучены, то за ее пределами их до недавнего времени почти не фиксировали. На обширной территории, охватывающей области от Балканского полуострова почти до Урала, геологи лишь от случая к случаю исследовали слой отложений, образовавшихся после того, как над Италией поднялся выброшенный вулканом огромный столб пепла и пыли. Двинулся же он… Да, на восток Европы. Вскоре все там покрылось, как снегом, слоем пепла высотой, как считалось, от 5 до 10 сантиметров.

Таковы были недавние представления об этой катастрофе. Но новейшие изыскания показали, что они не верны. Основательные раскопки, предпринятые в Румынии, в нижнем течении Дуная, международной группой исследователей (K. Fitzsimmons et al. «PLOS one». 2013, № 6), привели их к мощному слою вулканических отложений, который достигал в высоту одного метра (теперь он лежит примерно в десяти метрах от поверхности земли). Геохимический анализ показал, что этот материал, несомненно, принесен сюда с Флегрейских полей.

В прежних компьютерных моделях силу этого извержения явно недооценивали. Каким же оно предстает теперь? Какой урон оно нанесло окружающим районам Европы?

Прежде всего отметим, что количество вулканических материалов, изверженных тогда, было невероятно велико. Оценить его точно не представляется возможным. Чаще всего говорится, что Флегрейские поля выбросили от 100 до 250 кубических километров лавы, камней и пепла. По самой же пессимистичной оценке было выброшено в общей сложности от 430 до 680 кубических километров вулканических пород (A. Costa et al. «Geophysical Research Letters». 2012, № 10).

Для сравнения: во время, пожалуй, самого знаменитого извержения вулкана, случившегося в Европе (жертвами Везувия тогда стали античные города Помпеи и Геркуланум, погребенные под слоем вулканических материалов) было выброшено всего лишь… около 3,5 кубических километра пепла, пемзы и твердых пород.

Сколько же городов могли быть погребены под этими километрами земного вещества, разбросанными супервулканом по Европе так же легко, как циклоп кидал скалы окрест? К счастью, тогда не было цивилизации. От последствий извержения гибли или страдали лишь малолюдные стоянки неандертальцев и анатомически современных людей. Для них все происходившее было страшным ударом, нанесенным откуда-то свыше – высшими силами? демонами? богами?

Это извержение опустошило пол-Европы и вызвало заметное падение средней температуры во всем мире. Произошло же оно в один из важнейших – переломных – моментов истории человечества. Вскоре после него, около 39 тысяч лет назад, исчезают неандертальцы. Незадолго до этого в Европу из Африки переселяются люди современного анатомического типа. Извержение, словно бомба, брошенная в толпу, разогнало (если не истребило) часть племен, кочевавших тогда по Европе. Так, стоянки и укрытия людей в Южной Италии, наиболее пострадавшей от удара стихии, были на долгое время – на сотни, а то и тысячи лет – покинуты. Туда больше никто не возвращался. Туда некому было вернуться.

Но это в Италии. В других районах Европы картина оставалась не ясна. А ведь тот же Балканский полуостров очень сильно пострадал от вулкана – при том, что люди современного анатомического типа переселялись в Европу именно через этот полуостров. Тем интереснее было понять, что делали люди, когда сама стихия стала преграждать им путь, наслав на них тучи пыли и пепла.

Этот вулканический пепел, перелетевший в Румынию из Италии, миновав по воздуху 1200 километров, лег на землю очень быстро. Там, где он соприкасается с лессом, сохранились отпечатки вмиг погребенных растений, а также следы беспозвоночных животных, торопливо зарывавшихся в землю.

Вслед за появлением в воздухе большого количества пепла начались кислотные дожди. Почва была перекислена, вода в реках и ручьях – загрязнена взмутившим ее пеплом. Пыль – мы, взгромоздив сугробы стеной, снова возвращаемся к этому сравнению, – как снег, опускалась на водоемы. Вода в них была отравлена ею. От этого мучились не только первобытные люди, но и обитавшие в здешней местности животные. У тех, кто пил такую воду, постепенно деформировались кости, возникали злокачественные образования.

Защититься от пепла нельзя было даже в тех областях Европы, Азии и Северной Африки, что лежали вдали от места катастрофы. Выброшенные вулканом материалы покрыли территорию площадью от 2 до 4 миллионов квадратных километров. Она включала север современного Египта, Сирию, Турцию, Грузию, юг России и Казахстан. Северная граница выпадения вулканических материалов пролегала по территории Украины, Молдавии, Румынии, Македонии, Албании и Черногории (N. Barton, P. Albert et al. «Quaternary Science Reviews». 2015. Т. 118).

Так, в Воронежской области, в районе археологической стоянки Костенки, по словам археологов, пепел можно было черпать ведрами. Под этим слоем, кстати, и были законсервированы древнейшие следы пребывания анатомически современного человека в Европе. Детальный анализ этого пепла, писал на страницах журнала «Знание – сила» (2007, № 8) Михаил Васильевич Аникович, руководитель раскопок в Костенках, «позволил установить: он тождествен пеплу одного из самых катастрофических извержений в районе Флегрейских полей в Италии».

На значительной части Европы ее жителям приходилось дышать этим пеплом, и это приводило к заболеванию дыхательных путей. У человека в таких случаях могли развиться астма или пневмокониоз (хроническое заболевание легких). Люди, расселившиеся на Балканском полуострове или к востоку от него, серьезно страдали именно от этих мельчайших частиц вулканического вещества, проникавших всюду, оседавших в их горле и легких.

Вслед за извержением наступило резкое похолодание – пришла вулканическая зима. Европа и без того переживала ледниковый период. Теперь в долгие зимние месяцы условия здесь стали почти невыносимыми.

Сама картина жизни людей в ту эпоху напоминала пространную медицинскую сводку, в которой не было ничего утешительного. Люди поедали мясо отравленных животных, использовали в пищу отравленные растения, пили отравленную воду, дышали отравленным воздухом.

Число археологических находок, относящихся к этому периоду человеческой истории, очень незначительно. Извержение супервулкана, притаившегося на Флегрейских полях, стало тяжелым ударом для расселившихся в Европе людей. В последние годы все чаще высказывается мнение о том, что, может быть, неандертальцы стали жертвами этой вулканической катастрофы.

Так, в 2010 году участники российско-американской экспедиции (ей руководили сотрудники АНО «Лаборатория доистории» из Санкт-Петербурга Любовь Витальевна Голованова и Владимир Борисович Дороничев) обнаружили в населенной когда-то неандертальцами Мезмайской пещере в Краснодарском крае мощный слой вулканического пепла – свидетельство извержений, которые происходили около 40 тысяч лет назад не только здесь, на Кавказе, но и в Италии.

Как выяснилось, после этих вулканических атак содержание пыльцы в слое отложений значительно сократилось. По-видимому, это стало следствием резких климатических изменений: среднегодовая температура заметно упала, влажность воздуха уменьшилась, а растительность оскудела. Даже здесь, вдали от Италии, наступила вулканическая зима. Из-за облаков пепла, затянувших небо, солнечное излучение не проникало к земле. Это привело к похолоданию, продлившемуся не один год. Экосистемы на большей части Европы серьезно пострадали после этого катаклизма. Природа пережила крупный экологический стресс.

Очевидно, вулканическая катастрофа, предположили исследователи, не только вызвала массовую гибель животных, на которых охотились первобытные люди, но и уничтожила часть неандертальцев. В той же Мезмайской пещере все следы их пребывания, их орудия труда и ископаемые кости скрыты под мощным слоем пепла, представлявшего по своему составу «очень кислую химическую среду». После извержения там какое-то время никто так и не селился вновь. По признанию российской исследовательницы, «в Мезмайской пещере и ряде других памятников никакой преемственности не прослеживается» (L. V. Golovanova, V. B. Doronichev, M. A. Koulkova, T. V. Sapelko et al. «Current Anthropology». 2010, № 10). По словам С.В. Дробышевского, «это одно из самых сильных подтверждений катастрофической гипотезы вымирания неандертальцев».

Климатические модели, составленные учеными из Калифорнийского университета (руководитель – Бенджамин Блэк), также показывают, как изменился климат Европы после этого события (B. Black et al. «Geology». 2015, № 5). В воздух тогда попало огромное количество аэрозолей. Небо было затянуто пеленой из мельчайших частиц серы. Средняя температура понизилась на несколько градусов. Особенно заметным было похолодание в Восточной Европе и Азии. Но под ударом оказалась и Западная Европа. В ближайшие пару лет средняя температура опустилась там на 2–4 градуса ниже, чем обычно. Впрочем, «одного лишь извержения вулкана Флегрейские поля было недостаточно, чтобы вызвать вымирание неандертальцев в Европе», полагает Блэк.

В любом случае вулканическая катастрофа нанесла сильный удар популяции неандертальцев. Им просто не повезло, как и гипотетическим атлантам. Их численность была очень мала уже в канун катастрофы. Так, по (достаточно спорной и уже упомянутой нами) оценке немецких генетиков из знаменитого Института эволюционной антропологии, около 40 000 лет назад вся популяция неандертальцев насчитывала не более 7000 человек (A. Briggs et al. «Science». 2009, № 5938). Они неминуемо должны были исчезнуть. Для их ослабленной популяции любое потрясение было смертельно опасным.

Вулканическая зима значительно осложнила жизнь и неандертальцам, и сапиенсам. Однако последние, вечные гости, вечные странники, похоже, лучше неандертальцев приспосабливались к любым новым условиям. Выдержали они и наступившее похолодание. Для малочисленных кланов неандертальцев это было смертельно опасным событием. Они вымерзали и вымирали по отдельности.

Обширные просторы Европы опустели, и со временем здесь обжились предки современного человека. В момент извержения вулкана они в большинстве своем населяли Африку и западные области Азии, а потому остались в стороне от катастрофы, полагает Л.В. Голованова. С исчезновением неандертальцев наши предки постепенно продвинулись далеко на север, расселившись в том числе на Кавказе.

Как полагают ученые, по вине супервулканов на нашей планете не раз вымирали различные виды животных. По одной из гипотез, около 74 тысяч лет назад, после извержения супервулкана Тоба, численность человечества сократилась до критической величины. «Когда “вулканическая зима” закончилась и планета пришла в себя после катаклизма, люди в очередной раз вышли за пределы африканской “колыбели”, но теперь не встретили на своем пути аборигенов. Юг Азии оказался пуст», – так живописал последствия того извержения С.В. Дробышевский («Байки из грота». 2018). В ту пору пепел усеял не только Суматру, но и весь Индийский субконтинент.

Около 630 тысяч лет назад, когда произошло извержение Йеллоустоунского вулкана, вся территория современных США покрылась пеплом, как саваном. Если бы подобное событие повторилось сегодня, значительная часть Соединенных Штатов была бы уничтожена этой катастрофой.

По шкале вулканической активности (VEI) извержениям супервулкана Тоба и Йеллоустоунского супервулкана присвоен индекс 8. За последние 30 миллионов лет произошло лишь шесть столь же мощных извержений, во время которых было выброшено от 1000 до 5000 кубических километров вулканических пород.

Извержению супервулкана Флегрейские поля присвоен индекс 7. За последние 10 тысяч лет столь же мощные извержения вулканов происходили всего лишь шесть раз – всякий раз они случались вдали от Европы. Впрочем, объем пепла и других вулканических пород, выброшенных этими далекими вулканами, был, по оценке ученых, меньшим: от 85 до 160 кубических километров.

Долгое время считалось, что минуло более 39 тысяч лет с тех пор, как в последний раз произошло мощное извержение супервулкана Флегрейские поля. Однако совсем недавно геологи из Оксфордского университета (руководитель – Пол Альберт) доказали, что было еще одно мощное, но совершенно забытое сегодня извержение этого вулкана (P. Albert et al. «Geology». 2019, № 7). Оно состоялось около 29 тысяч лет назад.

Следы выброшенных тогда вулканических материалов встречаются на территории площадью около 150 тысяч квадратных километров. Слой пепла и вулканического туфа, относящийся к той эпохе, обнаружен, например, на дне Средиземного моря. Эти отложения, кстати, были известны давно, но ученые не могли определить, какой из средиземноморских вулканов оставил зловещую отметину.

Лишь недавно, взяв пробы вулканического стекла в районе Флегрейских полей, ученые убедились, что по своему возрасту и химическому составу эти пробы идентичны тем образцам вулканического стекла, что найдены среди пепла и туфа в слое, относящемся к «неизвестному вулканическому извержению эпохи верхнего палеолита».

Мощность этого извержения составляла по имеющейся у ученых шкале вулканической активности (VEI) 6–7 единиц. Можно пояснить, что точно таким же по своей мощи было извержение индонезийского вулкана Тамбора в 1815 году. Оно унесло жизни 70 тысяч человек.

В последний раз вулкан Флегрейские поля проявил очень заметную активность около 15 тысяч лет назад, выбросив от 30 до 40 кубических километров вулканических материалов. Тогда опустошению подверглась территория площадью около 1000 квадратных километров.

Таким образом, за последние 40 тысяч лет супервулкан Флегрейские поля, эта «пороховая бочка» Италии, «взорвался» трижды. Первое извержение было катастрофическим, два других – очень сильными. Все это заставляет задуматься о том, что Флегрейские поля пробуждаются к жизни – и смерти! – гораздо чаще, чем мы привыкли считать.

Еще раз вулкан слегка оживился в 1538 году. Тогда из выброшенных им материалов выросла целая гора высотой более 130 метров, получившая название «Новая гора», Монте-Нуово. Сегодня по ее склонам отважно взбегают дома, хотя вероятность нового извержения здесь страшно велика.

Этот вулкан словно играет с людьми, то насылая на них страхи, то готовя неприятные сюрпризы. Как хищник в мире зверей, вулкан нападает коварно и неожиданно.

Рядом с Флегрейскими полями находится Везувий. Их соседство давно наводило ученых на мысль о каком-то родстве, связывающем эти вулканы. В самом деле в 2008 году итальянские исследователи Джузеппе Мастролоренцо и Лючия Паппалардо обнаружили, что Везувий и супервулкан Флегрейские поля питаются из одного и того же магматического очага, расположенного на глубине в десять километров (у Везувия есть еще один, собственный магматический очаг, пребывающий ближе к поверхности земли, всего в пяти километрах от нее). Чем же может грозить такой альянс подземных стихий?

Современный вид на Везувий

Окрестности Неаполя, по словам итальянского геофизика Джузеппе Де Натале, являются «самой опасной вулканической областью в мире». Если супервулкан проснется сегодня, последствия будут апокалиптическими. Все, что черными красками рисовали пропагандисты, описывая явь ядерной войны, свершится тогда из-за исконной воинственности природы. Массовая смерть, разорение, пожары, беженцы, голод. Финал в обоих случаях одинаков: «ядерная (в нашем случае: вулканическая) зима».

Окрестности Неаполя окажутся не просто опустошены – стерты до основания. На этом месте образуется огромный, как Тартар, кратер. Под мощным слоем пепла во многих районах Европы будут похоронены поля и пастбища. Занятия земледелием станут невозможны. И со скоростью вулканических камней, падающих наземь, вверх тогда взлетят цены на продовольственные товары. На какое-то время из-за облаков пепла, затянувших небо, прекратится авиасообщение. Средиземное море будет усеяно пемзой, что затруднит судоходство.

Взрыв этого вулкана разом отбросит Европу в голодное, мрачное Средневековье. Сами основы жизни придется восстанавливать тяжелым трудом целого поколения, как после мировой войны.

Подобные катастрофы очень сильно влияют на климат нашей планеты. Подытоживая разговор о них, еще раз пунктуально перечислим то, что мы лишь упоминали вскользь.

В результате извержения супервулкана Флегрейские поля вместе с пеплом в стратосферу попадет большое количество серы. Этот слой воздушной оболочки насытится пылевидными частицами, содержащими сульфаты. Аэрозоли будут обволакивать планету, поглощая часть солнечных лучей и на годы остужая ее поверхность. Наступит вулканическая зима. Температура по всему земному шару упадет на несколько градусов. Это приведет к массовой гибели растений и животных. Для сравнения: по расчетам британских метеорологов, после извержения такого супервулкана, как Тоба, температура в Северном полушарии понизилась примерно на 10 градусов.

К счастью, в обозримом будущем нет причин опасаться повторения давней катастрофы, хотя небольшие извержения в Италии возможны.

За последние две тысячи лет грунт в окрестности Неаполя, как установили ученые, несколько раз поднимался на высоту до семи метров, а затем вновь опускался. Вулканологи объясняют этот феномен тем, что в здешний пористый грунт просачивается вода и, разогревшись, распирает и разогревает лежащие над ней породы, которые расширяются, приподнимая почву.

Здесь, на Флегрейских полях, земля буквально дышит, то немного возносясь над окружающей местностью, то снова опускаясь. Поля – спящий великан, но когда-нибудь этот колосс пробудится…

Компьютерная модель, составленная летом 2019 года учеными из Германского центра геофизических исследований (Потсдам), даже указывает, где ждать его неожиданного пробуждения (E. Rivalta et al. «Science Advances». 2019, № 7). Произойдет это, скорее всего, в северо-восточной части нынешней огромной кальдеры. Можно даже очертить вероятную зону выброса лавы. Это будет зона, лежащая на расстоянии от 2,3 до 4,5 километра от центра кальдеры. Это – побережье Тирренского моря. Густонаселенное побережье. Вот только когда грядет катастрофа?

12. Новая хронология неандертальцев Кто не убил старушку?

За последние три десятилетия ученые практически убедили публику в том, что неандертальцы почти ни в чем не уступали людям современного анатомического типа, переселившимся в Европу около 40 тысяч лет назад. На протяжении 12 тысяч лет оба вида гоминид жили рядом друг с другом. Между ними развернулось соперничество. Неандертальцы проиграли конкурентную борьбу и вымерли. «Естественный отбор, понимаете ли…» Таково было распространенное мнение.

Другие (чаще – писатели) рисовали мрачную картину – серии кровавых сражений, постепенно истреблявших коренных обитателей Европы. Фронт между полчищами людей и не-людей пролегал в Испании, по берегам реки Эбро…

У третьих на поле боя выходил «генерал Мороз». Около 30 с лишним тысяч лет назад, в разгар ледникового периода, климат в Европе настолько ухудшился, что нашим ближайшим родичам стало невмоготу жить среди снега и льда. Они перебрались на Пиренейский полуостров, в эту залитую солнцем страну, которая на фоне тогдашней «полярной» Европы казалась одним огромным курортом. Археологи обнаружили многочисленные останки неандертальских людей на территории современных Испании и Португалии. Следы неандертальцев окончательно теряются в пещере Горхэмс, расположенной в районе Гибралтара. Их возраст – 28 тысяч лет. Более наших «кузенов» никто нигде не видел.

Однако на рубеже 2010-х годов все эти устоявшиеся гипотезы внезапно были опрокинуты. Если аллегорически представить любую из них в виде благообразной дамы профессорского сословия, то у этой дамы почва внезапно ушла из-под ног. Там, где была твердая опора, теперь зияла пустота.

Новые датировки лишили все эти версии исторической подоплеки. Во многих районах Европы неандертальцы имели мало возможностей встретиться с анатомически современными людьми. Эти архаические «кузены» человека вымерли гораздо раньше, чем мы думали. Наши предки, очевидно, не истребляли неандертальцев, пусть и виновны, наверное, в смерти некоторых из них.

Такой вывод сделан после того, как ученые заново датировали некоторые останки неандертальцев. По словам специалистов из Оксфордского университета, возраст всех надежно датированных неандертальских останков составляет не менее 39 тысяч лет. Сценарии их исчезновения приходится пересматривать.

Вся археология опирается на датировки, проводимые с конца 1940-х годов чаще всего по методу радиоуглеродного анализа («по методу С-14»). Многие даты, сплетающие надежный каркас событий в школьных и институтских учебниках истории, получены именно с помощью этого метода. Впрочем, он часто устраивает ученым каверзы. Мало ли что может загрязнить образец, сделать дату смехотворной (слава Богу, если мы можем оценить примерный возраст находки!) или абсолютно неверной – при том, что мы (в этом случае, не догадываясь о подлинном возрасте предмета или ископаемых останков) будем слепо верить полученному результату?

Мало ли!

То археолог невзначай проведет пальцем по заветной косточке, показавшейся из-под земли, то музейный реставратор, укрепляя костную ткань, загрязнит ее поверхность… А сколько приключений переживают кости за отпущенные им тысячелетия?! Сколько хищников принимаются их грызть и клевать, сколько насекомых их облепляют, сколько червей проползут по ним, оставляя слизистый след! Специалисты должны иметь все это в виду и, определяя возраст находки, четко сознавать, каким он должен быть, чтобы грубо не ошибиться.

Какое отношение все это имеет к нашему разговору? Исследователь из Оксфордского университета Томас Хайем, невзирая на протесты и критику коллег, заявил еще в середине 2000-х годов, что датировки многих останков неандертальского человека неверны. По этой причине ученые создали превратное представление о финальном этапе жизни неандертальцев.

Поэтому Хайем и его коллеги решили заново датировать хорошо известные останки неандертальцев, прибегнув к новейшему методу ускорительной масс-спектрометрии (УМС, или AMS), который можно назвать также методом ультрафильтрации, или усовершенствованным методом очистки образцов, ведь он основан на извлечении отдельных атомов из исследуемого материала, а затем на их поштучном подсчете.

Традиционный радиоуглеродный анализ основан на том, что все живые организмы, поглощая углерод из окружающей среды, поглощают вместе с тем и его радиоактивный изотоп 14C. Со смертью живого организма углеродный обмен прекращается, и этот изотоп начинает распадаться. Зная скорость его распада, можно установить, когда наступила смерть организма. Однако этот метод на самом деле не очень надежен, ведь любые ископаемые останки так или иначе контактируют с окружающей средой, а это загрязняет и невольно «омолаживает» их. И даже если органический материал хорошо сохранился, в нем непременно должны поселиться современные бактерии. Поэтому, подчеркивает Л.В. Голованова, «если очистка образца при датировании была недостаточно тщательной, происходит омоложение».

Метод ультрафильтрации, используемый Хайемом, препятствует резкому «омоложению» проб, подвергаемых радиоуглеродному анализу. Ультрафильтр – это своего рода сито для молекул. Небольшие молекулы проскальзывают сквозь него, тогда как длинные, большие застревают.

Как правило, благодаря крупным молекулам удается получить наиболее точные сведения о возрасте исследуемого образца, тогда как маленькие молекулы и фрагменты молекул – это случайно приставшие к пробе обрывки чужого вещества или чужеродных тканей, они лишь загрязняют образец, искажают его возраст. Все это – позднейший мусор, следы чьих-то прикосновений, метки чужой жизни.

Впрочем, если у исследуемого образца будет разрушена коллагеновая структура, не поможет и метод ультрафильтрации. Коллаген – это белок, основной компонент соединительной ткани многоклеточных организмов. Коллаген содержит углерод, и именно этот углерод анализируется при использовании радиоуглеродного метода. Но когда содержание коллагена в ископаемом образце очень низкое (менее одного процента от исходной его концентрации), тогда все большие молекулы разрушаются, и уже никакой новомодный метод не позволит определить возраст такого образца. И это часто случается с костями, которые пролежали свыше 40 тысяч лет в жарком климате.

При использовании этого метода содержание редких изотопов может находиться на уровне 10–12–10–15 относительно основного изотопа. Для проведения подобной датировки достаточно взять всего 0,001 грамма вещества. Этот метод позволяет избежать загрязнения исследуемых образцов различными примесями, а они, как выяснилось в случае с неандертальцами, «омолодили» известные находки на многие тысячелетия.

Устоявшаяся картина прошлого вдруг расплылась. Вся хронология жизни неандертальцев в ледниковой Европе стала выглядеть иначе, и это касается не только сроков их «исхода» в Испанию.

Прежде всего история их пребывания в Европе стала намного короче.

Обратимся к конкретному примеру. Вот, скажем, пещера Эль Сидрон на севере Испании. Во время систематических раскопок, проводившихся в 2000-е годы, здесь было обнаружено более полутора тысяч костей неандертальцев. Результаты радиоуглеродного анализа давали очень большой разброс дат: неандертальцы проживали здесь якобы от 50 до 10 тысяч лет назад. После того как Томас Хайем и Тринидад де Торрес из Мадридского университета применили предложенный британским ученым метод ультрафильтрации загрязнений ископаемых образцов, оказалось, что лагерь неандертальцев располагался здесь, самое позднее, 48 400 лет назад. В последующие 38 400 (!) лет их здесь не было.

Столь же суровой ревизии подверглись многочисленные кости неандертальцев, найденные в Центральной и Южной Испании. До начала 2010-х годов ученые были уверены в том, что неандертальцы и гомо сапиенс одновременно населяли большую часть Пиренейского полуострова около 35–40 тысяч лет назад. Об этом свидетельствовали и многочисленные ископаемые кости неандертальцев, и артефакты сапиенсов. Лишь около 35 тысяч лет назад, как предполагалось, расстановка сил изменилась, и неандертальцы, теснимые конкурентами, отступили на юг полуострова, где, возможно, еще несколько тысячелетий доживали и изживали свой век среди скал Гибралтара.

В истории этой «героической борьбы последних неандертальцев за свое существование» важная роль отводилась пещерам Харама в окрестности Мадрида и Сафаррая на юге Пиренейского полуострова. Считалось, что наши древние «кузены» обитали здесь еще 28 тысяч лет назад.

Рэйчел Вуд из Оксфордского университета и ее коллеги исследовали свыше 200 ископаемых костей, найденных на 11 доисторических стоянках в глубине Пиренейского полуострова и его южных областях. В своей работе они использовали популярный сегодня у палеоантропологов модифицированный радиоуглеродный метод, при котором коллаген, взятый из ископаемых костей, для начала очищают с помощью ультрафильтрации от примесей, загрязняющих его. Впрочем, степень загрязнения находок была так велика, что в большинстве случаев их невозможно было датировать. Сравнительно «чистыми» выглядели лишь ископаемые кости на двух неандертальских стоянках – Харама VI и Сафаррая. Обе они относятся к числу последних неандертальских стоянок в Испании.

Однако уточненный анализ показал, что неандертальцы покинули эти места еще 45 тысяч лет назад. Таким образом, ученым не удалось подтвердить хотя бы одним фактом гипотезу о «соседском» проживании гомо сапиенс и неандертальцев в Испании, об их межвидовой борьбе. Вполне возможно, что люди современного анатомического типа расселились на Пиренейском полуострове лишь после того, как все его прежнее население – неандертальцы – окончательно вымерло (R. Wood et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2013, № 8). Но может быть, в других районах Европы «кузенам» удалось продержаться дольше?

В конце прошлого века считалось, что в хорватской пещере Виндия неандертальцы жили еще около 30 тысяч лет назад (датировка была выполнена в 1999 году методом радиоуглеродного анализа; позднее была внесена поправка: 32 тысячи лет).

В 2017 году международная группа ученых заново датировала находки, сделанные в этой пещере. Новые результаты хорошо вписались в «новую хронологию неандертальцев», но никак не в прежние теории. Последние неандертальцы жили в Виндии более 42 тысяч лет назад. Возможно, они вымерли еще до того, как в здешних краях появились сапиенсы (T. Devièse et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2017, № 40).

Перенесемся на Пелопоннесский полуостров. Летом 2012 года Катерина Харвати обнаружила в карстовой пещере Каламакиа на юге этого полуострова десять человеческих зубов. Она установила, что зубы принадлежали когда-то восьмерым неандертальцам. Последний из них жил 39 тысяч лет назад, то есть через 6000 лет после исчезновения неандертальцев из Испании.

Популяция неандертальцев сравнительно долго сохранялась и на Кавказе, например, в Мезмайской пещере, уходящей на 35 метров в глубь карстовых пород. Здесь похоронены два неандертальских ребенка. Согласно результатам первоначального радиоуглеродного анализа, один из них был похоронен 29 200 лет назад. Однако, когда датировкой останков занялись сторонники Хайема, выяснилось, что возраст погребения одного ребенка – 60–70 тысяч лет, а другого – около 40 тысяч лет.

Эти и другие результаты «переоценки ценностей» убеждают нас в том, что неандертальцы исчезли в Европе около 39 тысяч лет назад – и никак не позже! По словам Хайема, у ученых нет надежно датированных останков неандертальцев, чей возраст был бы меньше 39 тысяч лет. Похоже, эта цифра – тот роковой рубеж, после которого их популяция исчезла.

Иначе говоря, история существования этого вида человека обрывается на 11 тысяч лет раньше, чем считалось еще недавно. Эти 11 тысяч лет многие ученые и писатели, как мы упоминали, уже успели разрисовать в самых мрачных тонах: все эти годы якобы шла ожесточенная конкурентная борьба между человеком неандертальским и современным; в этой борьбе наши предки, «сапиенсы», проявили неслыханную жестокость, присущую только нашему виду, и поголовно истребили несчастных неандертальцев, этих неуклюжих дикарей, которые были, наверное, добрее и беспомощнее, чем мы.

Но ведь это все литература… Строгая археологическая статистика говорит иное. В рамках масштабного исследования, завершившегося несколько лет назад, Томас Хайем и его коллеги заново датировали возраст 40 важнейших ископаемых останков неандертальцев, найденных по всей Европе – от Испании до России.

Результат датировок один: всюду неандертальцы жили, самое позднее, 39 тысяч лет назад – вскоре после того, как люди современного анатомического типа расселились в Европе (T. Higham et al. «Nature», 2014. № 7514). А, кстати, когда это было? Ведь и возраст останков гомо сапиенс тоже требует уточнения.

Южная Англия. Кентские пещеры в графстве Девон, приманка для туристов, прибежище для археологов. Мельком они упоминаются в романе Агаты Кристи «Человек в коричневом костюме» (1924). Сама писательница жила неподалеку отсюда, а поскольку она увлекалась археологией, то тоже поучаствовала в здешних раскопках и даже отыскала кости шерстистого носорога (вот и хранитель музея, эпизодический персонаж романа, роясь в пещере, «извлекал на свет Божий кости шерстистых носорогов и пещерных медведей»). Новая детективная история разыгралась в Кентских пещерах в 2011 году, когда палеоантрополог Кристофер Стрингер заинтересовался найденной здесь в 1927 году челюстью первобытного человека.

В последний раз ученые исследовали ее в 1988 году методом радиоуглеродного анализа и определили ее возраст в 35 тысяч лет. Стрингер и Хайем уточнили и возраст челюсти – 41 тысяча лет, и ее видовую принадлежность. Так стало ясно, что человек современного типа, продвигаясь с востока и юго-востока Европы, достиг Британии на 6000 лет раньше, чем считалось. Очевидно, что восточную и южную окраины Европы сапиенсы заселили еще раньше.

Эта догадка подтвердилась в том же 2011 году, когда итальянский исследователь Стефано Бенацци обнаружил в гроте Кавалло на юге страны два молочных зуба, которые, как он определил, выпали у сапиенса 43 тысячи лет назад. Это, как уже говорилось, древнейшие ископаемые останки анатомически современного человека, найденные в Европе.

Итак, с учетом последних передатировок, можно сказать, что коренные европейцы, то есть неандертальцы, и «наглые мигранты», бежавшие в Европу с Ближнего Востока и из Африки, то есть наши с вами предки, жили «по соседству» лишь от 2600 до 5400 лет, или, если вычислить среднее арифметическое, 4000 лет (T. Higham et al. «Nature». 2014, № 7514).

Времени на то, чтобы выяснить отношения с соседями, у наших предков оставалось не так много. Зато пришло время выяснять свои отношения антропологам, ведь «новая хронология неандертальцев» вынуждала ученых полностью пересмотреть свои взгляды на последние 11 тысяч лет истории этих доисторических людей. Ее теперь попросту не было.

«Новые датировки неандертальцев означают революцию, – подчеркивает Кристофер Стрингер. – Теперь нам придется с осторожностью относиться ко всему, что касается, например, имеющихся у нас сведений о находках в районе Гибралтара и тому подобное. Впрочем, это не означает, что все прежние датировки были ошибочными».

Судя по археологическим находкам, сапиенсы, расселяясь в Европе, не всегда сразу же оттесняли неандертальцев в глубь континента. По всей видимости, два разных вида людей жили на одной территории на протяжении нескольких тысячелетий. Этого времени было достаточно, чтобы отдельные кланы неандертальцев могли перенять многие навыки и знания у своих неожиданных соседей. Допустимо и обратное, ведь совместное сосуществование – дело очень сложное, и какой-либо четкой, однозначной картины тут быть не может. Мы имеем дело с мозаикой, а не с гладким, однотонным полотном.

Разумеется, новый способ датировки неандертальских останков встретил возражения многих коллег. Во-первых, они настаивают на том, что заново датированы лишь «отдельные находки». Возможно, новые находки опровергнут эту теорию вымирания неандертальцев. Кроме того, часть находок, сделанных в Южной Европе, ставшей последним убежищем неандертальцев, не удалось датировать из-за плохой сохранности коллагена в ископаемых останках.

Скуден и генетический банк данных. Например, немецкий палеогенетик Йоханнес Краузе отмечает: «Для филогеографических исследований, которые показывают распространение генетических линий на определенной территории, требуются останки сотен индивидов. Мы же располагаем всего несколькими десятками останков. Делать на основе этого какие-то выводы я считаю затруднительным».

Бывший руководитель Неандертальского музея в Меттмане Герд-Кристиан Венигер признается, что не доверяет вообще любым датировкам, полученным радиоуглеродным способом, если они касаются далекого прошлого – 30 тысяч лет назад и больше, то есть времени, когда жили неандертальцы.

13. Исчезающий мир неандертальцев

Если бы 45 тысяч лет назад (вообразим такой фантастический сюжет) Европу, придумывая ей имя, решили бы назвать в честь ее жителей, она, бесспорно, стала бы Неандерталией, ведь, насколько известно ученым, за исключением пары мест на Апеннинском полуострове, где, похоже, обосновались анатомически современные люди, вся остальная часть Европы была населена неандертальцами.

Прошло 6000 лет. Они вымерли.

Как это случилось? Ответов множество, но у ученых нет точной, убедительной картины происходивших тогда событий.

Понятно лишь, что эпоха неандертальцев, длившаяся более четверти миллиона лет, окончилась с распространением в Европе Homo sapiens. Поэтому долгое время причина их исчезновения была очевидна: они вымерли потому, что оказались куда более примитивными, чем люди современного анатомического типа.

Вот только эта аргументация сродни порочному кругу, ведь на вопрос, в чем заключалась примитивность неандертальцев, многие ученые еще не так давно уверенно отвечали: «В том, что они проиграли конкурентную борьбу гомо сапиенс и, в конце концов, вымерли».

Однако это предвзятое мнение давно опровергнуто. Неандертальцы, при всех различиях с нами, практически не уступали гомо сапиенс по уровню своего развития. Но если оба этих вида были одинаково подготовлены к борьбе за жизнь, к соперничеству друг с другом, то почему неандертальцы все-таки исчезли, тогда как сапиенсы продолжили свое триумфальное шествие по планете? Что стало причиной их быстрого вымирания?

Этого мы доподлинно не знаем. Быть может, всему виной были климатические изменения, или неумение неандертальцев приспособиться к быстро меняющимся обстоятельствам, или болезни, занесенные нашими предками из Африки и Передней Азии, или… вероятнее всего, причин было несколько, и каждая брала свою жестокую дань – заметно сокращала численность неандертальцев.

По разным оценкам, неандертальцы населяли Европу от 100 до 250 тысяч лет (по некоторым новейшим оценкам – почти до 400 тысяч лет) и вымерли вскоре после того, как здесь появились люди современного анатомического типа. Может быть, наши отцы-прародители бесстрастно умертвили неандертальцев?

На эту мысль наводят и схожие события, случавшиеся в далеком прошлом. Например, с появлением человека (эту истину хорошо усвоили зоологи и палеонтологи) многие виды крупных животных вымерли или же их численность резко сократилась.

Так, после расселения в Европе людей современного анатомического типа исчезли мамонты, шерстистые носороги и гигантские олени, а на Американском континенте вымерли мастодонты, гигантские ленивцы и саблезубые тигры. В глазах некоторых исследователей люди давно уже стали идеальными «машинами для убийства» всего, что движется.

С такой логикой легко было объявить наших предков «каинами в роде людском» – безжалостными убийцами, подчистую истребившими неандертальцев. Но, кажется, в распоряжении ученых уже имелись останки неандертальца, погибшего от рук людей современного типа?

Некоторые находки из далекого прошлого и впрямь просятся в анналы криминалистики. Вот, например, неандертальский скелет под названием Шанидар 3, найденный на северо-востоке Ирака в конце 1950-х годов. Он принадлежал мужчине 40–50 лет, слегка страдавшему от артрита. На его девятом левом ребре отчетливо видна глубокая зазубрина – след колотой раны, нанесенной около 50 тысяч лет назад. По оценке ученых, левое легкое этого человека было пробито остроконечным предметом, вонзенным в тело между восьмым и девятым ребрами. Через несколько недель человек, получивший тяжелую рану, умер.

Проникающее ранение в грудную клетку… Что стало причиной? Намеренное убийство? Несчастный случай на охоте? В конце 2000-х годов американский палеоантрополог Стивен Черчилль из университета Дьюка в серии экспериментов реконструировал обстоятельства, при которых этот человек получил свою смертельно опасную рану. Для этого были изготовлены модели доисторических копий и другого оружия, снабженных точно такими же наконечниками, что использовались в каменном веке (S. Churchill et al. «Journal of Human Evolution». 2009. Т. 57).

Возможных сценариев этой криминальной истории было несколько. Мужчина мог случайно пострадать во время охоты; его могли ранить копьем или дротиком, брошенным издали; его могли ударить копьем в упор; он мог сам по неосторожности упасть и поранить себя ножом…

Все эти версии следовало проверить. Например, выяснилось, что нож мог войти под ребро именно так, как вонзилось в грудь мужчины неизвестное пока орудие. Однако рана, нанесенная им, была бы не очень большой. Зато, по словам Стивена Черчилля, когда удар наносят ножом, бьют со всей силы, энергично размахиваясь для удара. Соответственно кинетическая энергия такого удара велика. Эксперименты же показывали, что точно такую зазубрину на ребре должно было оставить оружие, обладавшее не очень большой кинетической энергией, например, брошенное в человека копье, находившееся уже на излете.

Использовав в качестве манекена свиные туши, ученый стал наносить по ним удары копьем. Было установлено, что, если применить его как пику и ударить им с близкого расстояния, грудная клетка пострадает гораздо сильнее, чем это было у человека по имени Шанидар 3. Значит, копье в него, действительно, бросили с некоторого расстояния. Оружие вонзилось в пострадавшего под углом 45 градусов. Это опять же соответствовало траектории брошенного копья, причем человек, в которого попали копьем, должен был не лежать, не сидеть, а стоять.

Известно, что люди современного анатомического типа уже в то время умели метать копье. Что же касается неандертальцев, считалось, что они пользовались копьями как пиками, нанося ими мощные удары в ближнем бою. Пока нет никаких свидетельств того, что неандертальцы бросали копья в свою добычу издалека.

Так что результаты этого эксперимента побудили многих порассуждать о том, что гомо сапиенс устраивали регулярную охоту на неандертальцев и, пользуясь тем, что последние могли сражаться с ними только в ближнем бою, убивали их издали, не давая им подойти вплотную.

Вот только у этой версии есть один недостаток. В то время, когда был убит неандерталец Шанидар 3, в этой части Азии вроде бы не было сапиенсов. Так, может, убийцей был все-таки неандерталец?

Сам Стивен Черчилль посчитал случившееся с человеком из пещеры Шанидар «актом межвидовой агрессии». Многие ученые с ним не согласились, полагаясь больше на смекалку и изобретательность неандертальцев, на то, что они, вопреки тому, что мы о них знаем, все-таки научились пользоваться копьем как метательным оружием. Расследование этой криминальной истории пока зашло в тупик. Подтвердить, что люди современного типа охотились на неандертальцев, не удалось.

Сомнительным оказывается и обвинение наших предков в том, что, расселившись в Европе и Северной Азии, они истребили мегафауну ледникового периода. Они, конечно, много охотились на крупных животных, но те окончательно вымерли лишь после того, как 11 500 лет назад в Северной Евразии и Северной Америке изменился климат, началось таяние ледников, а бескрайняя тундростепь покрылась лесами или превратилась в лесостепь.

Что же касается отношений с неандертальцами, рядом с которыми, на одной территории, сапиенсы жили около четырех тысяч лет…

Цифры и карты здесь лукавят. Это с нашей точки зрения 4000 лет – огромный срок, чуть ли не от пирамиды Хеопса до наших дней. Для истории человека и его предков, насчитывающей миллионы лет, эти четыре тысячи – лишь мгновение. Зато географическая карта Европы растягивается так сильно, что целого мира (нашего современного мира!) мало, чтобы представить себе, какой же огромной и необъятной могла бы показаться Европа тогдашним ее жителям, если бы они сумели взглянуть на нее со стороны, «из космоса», ведь плотность населения в этой части света была невероятно мала. По самым оптимистичным оценкам, тогда, около 40 тысяч лет назад, на всей свободной от ледников территории Европы от Пиренейского полуострова до Балкан проживали не более 50 тысяч неандертальцев, а вполне возможно, на всю Европу их было и вовсе тысяч 20 или того меньше.

Сапиенсов тоже было очень мало. Как и неандертальцы, они жили небольшими племенами, а малочисленные группы людей никогда не ведут организованных войн. Затерянные в бескрайнем пустынном краю люди, представители разных биологических видов, поневоле тянулись друг к другу, считает Герд-Кристиан Венигер: «Охотникам и собирателям нужны были контакты и информация. Сотрудничество всегда полезнее, чем конкуренция, а обмен информацией помогает каждому».

В худшем случае все ограничивалось отдельными стычками, но чаще всего племя, завидев чужаков, старалось держаться от них подальше – уклонялось от конфликта. Конечно, в случайных стычках могло бы погибнуть одно, другое племя неандертальцев, но все-таки главной причиной их вымирания стало что-то иное.

Так что вероятность того, что горстка наших «кузенов» встретилась бы с горсткой сапиенсов и начала «первую мировую войну», кончившуюся полным истреблением неандертальцев, как еще недавно писали об этом, была чрезвычайно мала. Чтобы истребить всех неандертальцев, их надо было еще где-то сыскать, а на это не имелось ни сил, ни людских ресурсов. У каждого вида человека, неандертальского и современного, была своя судьба. И никакой Каин не мог вмешаться в незримый ход судьбы хотя бы потому, что всей жизни ему не хватило бы на то, чтобы отыскать Авеля.

Лишь с переходом к земледелию люди начинают отчаянно оборонять участки земли, которые возделывали, – свою исконную территорию. До этого весь мир принадлежал им, теперь в их владении остался лишь клочок земли, и они готовы были биться за него до смерти. В Центральной Европе, например, земледелие распространяется около 5600 года до нашей эры. С этого же времени здесь обнаруживаются следы массовых убийств – остатки небольших земледельческих поселений, уничтоженных вместе с их жителями.

Неандертальцы не дожили до этих локальных войн. Нет никаких свидетельств их очень быстрого вытеснения анатомически современными людьми и тем более нет никаких следов военных действий между ними (A. Gibbons. «Science». 2001, № 5509).

Как иронично замечает Л.Б. Вишняцкий, «как бы там ни обстояли у неандертальцев и ранних гомо сапиенс дела с копьями и дротиками, а также луками, пращами, арбалетами, пищалями, пулеметами и ядерным оружием, абсолютно никаких фактов, которые подтверждали бы гипотезу геноцида и уничтожения одного вида другим, пока нет» («Неандертальцы…». 2010).

Причины вымирания неандертальцев были иными. Но, прежде чем рассуждать о них, поговорим немного о том, что в этой гипотетической «войне сапиенсов против неандертальцев», ставшей расхожей темой массовой литературы, нам, по большому счету, неизвестна даже расстановка сил. У нас нет точных карт театра той мнимой «войны».

До сих пор мы не располагаем детальной хронологией заселения Европы людьми современного типа. Это затрудняет все рассуждения о том, как сапиенсы постепенно теснили неандертальцев, захватывая один их бастион за другим. Нам недостает фактов, находок, памятников материальной культуры, ископаемых останков. Имеющимися в нашем распоряжении материалами мы не всегда можем воспользоваться из-за невозможности их точно датировать, из-за спорных датировок.

Ранее считалось, что Испания стала последним оплотом неандертальцев. Под натиском гомо сапиенс, расселившихся во всей остальной Европе, они вынуждены были отступить в такие дикие места, как Пиренеи, а, миновав эти горы, оказались в благоприятных, почти тепличных условиях – на Пиренейском полуострове, где прожили еще очень долго. Граница между двумя человечествами на протяжении многих тысяч лет якобы пролегала вдоль реки Эбро, рассекающей Пиренейский полуостров. К северу от бассейна этой реки расселились люди ориньякской культуры, то есть сапиенсы. К югу – неандертальцы. Лишь около 28 тысяч лет назад они вымерли и там.

Однако с этой радужной картиной, дающей надежду сотням поколений неандертальцев, пришлось расстаться. Исследования начала 2010-х годов (T. Higham et al. «Nature». 2014, № 7514) показали, что неандертальцы исчезли из Испании на 10 тысяч лет раньше.

Не удалось ничем подтвердить и распространенное мнение о том, что наши «кузены» сумели укрыться где-то в окрестности Гибралтара и, подобно неуловимым снежным людям, прятались там тысячелетиями. Недавно международная группа ученых (ею руководил Артуро Моралес-Муньис из Мадридского автономного университета) обнаружила в пещере Бахондильо на крайнем юге Испании следы пребывания людей ориньякской культуры, оставленные примерно 43 тысячи лет назад. Если эта датировка верна, то южное побережье Пиренейского полуострова – это один из первых районов Европы, где расселились сапиенсы, перебравшиеся в эту часть света. Окрестности Гибралтара были, таким образом, их плацдармом, а вовсе не последним оплотом неандертальцев, как принято считать. Они появились здесь примерно в то же время, что и в других южных районах Европы, например, в Италии (M. Cortés-Sánchez, C. Stringer, A. Morales-Muñiz et al. «Nature Ecology & Evolution». 2019, № 3).

Обращает на себя внимание место, где была сделана эта важная находка. Сапиенсы поселились в пещере, лежавшей почти на берегу моря. Возможно, они и прибыли сюда морем? По словам британского антрополога Кристофера Стрингера, одного из авторов этого исследования, следовало бы задуматься о том, какую роль сыграло побережье Средиземного моря в расселении людей современного анатомического типа. По предположению Моралеса-Муньиса, люди, обосновавшиеся в этой пещере, прибыли из Африки, переправившись через Гибралтарский пролив. Следы других участников этого «великого переселения» стоило бы поискать вдоль южного побережья Испании. Несомненно, что сапиенсы, добравшиеся сюда из Африки, следовали вдоль береговой линии, выбирая места, где можно было бы остановиться.

Сапиенсам не пришлось даже отвоевывать у неандертальцев занятые ими пещеры. Все изученные археологами пещеры были покинуты неандертальцами задолго до того, как туда вселились сапиенсы. Например, немецкие ученые, обследовавшие гроты в Швабском Альбе, говорят, что слои, относящиеся к нашим «кузенам», отделены от стоянок людей современного анатомического типа «стерильным слоем», не несущим никаких следов присутствия человека.

Горная гряда на юге Германии – не исключение. Ни на одной из неандертальских стоянок в Европе нет следов присутствия там сапиенсов. Наши предки расселялись во владениях своих родичей лишь по прошествии нескольких тысяч лет после их исчезновения.

Исчезать же неандертальцы начали задолго до рокового рубежа в 39 тысяч лет, наново отмеренного им учеными. Сегодня чаще всего возможными причинами их вымирания называют изменение климата и мощное извержение вулкана на юге Италии.

В позднем плейстоцене начинаются резкие колебания температуры. На период примерно от 71 до 24 тысяч лет назад приходится, согласно Л.Б. Вишняцкому, 17 климатических циклов. Периоды потеплений, когда средняя температура в отдельных регионах была лишь на 1–2° ниже, чем в голоцене, продолжались от 500 до 2000 лет и сменялись более короткими периодами похолоданий, когда средняя температура была значительно ниже, чем сейчас.

Около 60 тысяч лет назад меняется характер течений в Северной Атлантике. Это приводит к резкому, катастрофическому похолоданию вдоль всего северного побережья Европы. Если в канун этого события средняя температура в этом регионе и так была на 6 градусов ниже, чем сегодня (как-никак, шел ледниковый период), то после того как она вдруг упала еще на 10 градусов, жить в этой ледяной стране стало невмоготу и людям, и мамонтам. «Ультраполярное вторжение» было невыносимо для всех. Большая часть Европы напоминала тогда современный Шпицберген или Северную Канаду.

Именно в то время, полагает Герд-Кристиан Венигер, начался упадок неандертальцев. Многие их кланы погибли. Ученые, исследуя генетический материал поздних неандертальцев, убедились, что около 60 тысяч лет назад их популяция прошла, скажем так, через «бутылочное горлышко эволюции». Отныне все неандертальцы были потомками сравнительно небольшой группы индивидов, выживших во время Великого Холода.

Всего за последующие 20 тысяч лет на северные и центральные районы Европы обрушились несколько неожиданных страшных похолоданий. Особенно неблагоприятная ситуация сложилась около 44–40 тысяч лет назад. В этот период климат был очень неустойчивым (резкие похолодания чередовались с потеплениями). Возможно, это, в конце концов, и привело к вымиранию неандертальцев (M. Staubwasser, D. Hoffmann, S.S. Assonov et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2018, № 37).

Однако многое из того, что мы знаем о неандертальцах, говорит против этой гипотезы. Они жили на территории Европы не одну сотню тысяч лет, пережили не одно сильное оледенение. Всякий раз они защищались от каверз природы, уклоняясь от ее жестоких ударов. Когда условия жизни становились невыносимыми, неандертальские племена переселялись в область с более благоприятным климатом, чаще всего куда-то на юг.

По словам Жюльена Риля-Сальваторе, палеоантрополога из Колорадского университета, «неандертальцы давно доказали, что они без особого труда справлялись с любыми вызовами окружавшей их природной среды» (M. Barton, J. Riel-Salvatore et al. «Human Ecology». 2011, № 6). Эти вызовы, считают многие исследователи, лишь закаляли их. «Резкие перемены в окружающем мире, естественно, давали толчок изобретательности обитателей Европы, тогда как жители Африки и Азии, где климат оставался более ровным, были лишены подобного стимула» (Д. Констебл, «Неандертальцы». 1978). Таких привычных к переменам людей, как неандертальцы, могли погубить, по-видимому, лишь катастрофические события.

Пожалуй, главным бедствием для неандертальцев стала нехватка пищи, а вовсе не морозная погода, которую еще можно было перетерпеть. Они ведь питались в основном мясом – охотились на крупных животных, а их поголовье заметно сократилось из-за экстремальных холодов (M. Staubwasser, D. Hoffmann, S.S. Assonov et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2018, № 37).

Неандертальцам пришлось покинуть многие районы Европы, которые они долгое время населяли. Из-за тягот, связанных с переселением, их численность заметно сократилась. Многие люди – старики, женщины, дети – не выдержали холодов и долгого, безнадежного кочевья. Изрядно поредевшая популяция неандертальцев распалась на отдельные группы. Все это вело к близкородственному скрещиванию и значительному ухудшению здоровья неандертальцев.

Ученые из Шведского музея естественной истории в Стокгольме, исследовав митохондриальную ДНК 13 неандертальцев, установили в начале 2010-х годов, что уже около 48 тысяч лет назад генетическое разнообразие неандертальцев было поразительно мало, и это становилось диагнозом. Все выше была вероятность того, что потомство неандертальцев окажется больным, нежизнеспособным (L. Dalén et al. «Molecular Biology and Evolution». 2012, № 8).

К такому же выводу пришла и другая группа ученых. При сравнении генетического материала неандертальцев, населявших различные районы Евразии – Испанию, Хорватию и Южную Сибирь, выявилось «поразительно низкое» (remarkably low) генетическое разнообразие, как бывает с теми видами современных животных, которые оказались на грани вымирания (S. Castellano et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2014, № 11). В первую очередь генетическое разнообразие неандертальцев резко сократилась в Западной и Центральной Европе, в то время как в Восточной Европе их популяция была еще далека от вымирания.

Когда в Западную и Центральную Европу стали проникать первые сапиенсы, они могли встретить здесь разве что жалкие группки неандертальских людей – все, что осталось от могучих, многочисленных хозяев этой части света.

С приходом в Европу сапиенсов демографическая ситуация изменилась. Статистические модели показывают, что в двух конкурирующих популяциях решающее значение приобретает любая мелочь. Например, если скорость размножения одной популяции всего на несколько процентов выше, чем другой, то по прошествии нескольких тысячелетий отставшая цивилизация вымрет.

Темпы прироста популяции сапиенсов, по оценке ученых, были выше, чем у неандертальцев. Это привело к тому, что постепенно они захватили всю Европу. Они расселялись, как и некогда неандертальцы, продвигаясь вдоль больших рек, например, вдоль Дуная – тем более что жить в речных поймах было теплее, чем на голых равнинах, продуваемых ледяными ветрами.

Наши древние пращуры растекались по Европе – в буквальном смысле слова – полноводной рекой. Эта людская река омывала все еще сохранившиеся «островки» (естественные «резервации» каменного века), обжитые неандертальцами. Но численность населения на этих чудом уцелевших «островках» все сокращалась. Шло неуклонное вымирание неандертальцев.

Фридеман Шренк предполагает, что в соперничестве неандертальцев и сапиенсов все решило превосходство последних в численности: «Вероятнее всего, неандертальцы были менее плодовиты, чем люди современного анатомического типа. В истории человечества бывали случаи так называемого “бутылочного горлышка”, когда численность популяции резко сокращалась. В подобном положении могли оказаться и неандертальцы» (F. Schrenk, S. Müller. «Die Neandertaler». 2005).

Ученые продолжают спорить о том, почему численность сапиенсов так быстро росла. По одной из гипотез, сыграло свою роль то, что они были стройнее неандертальцев, а значит, затрачивали меньше энергии, чем последние.

Вероятно, важны оказались и другие факторы. Смертность анатомически современных людей была ниже, чем неандертальцев, тогда как выбор пищи значительно больше, Сапиенсы, возможно, изготавливали одежду получше, чем неандертальцы, да и пещеры выбирали, пожалуй, покомфортнее, чем убежища своих «кузенов» (R. Horan et al. «Journal of Economic Behavior & Organization». 2005, № 1).

Британский зоолог Джон Фа считает, например, что судьбы неандертальцев и сапиенсов оказались столь разными из-за их охотничьих пристрастий. Одним это помогло выжить, других обрекло на смерть, когда численность животных, на которых они охотились, резко сократилась (J. Fa et al. «Journal of Human Evolution». 2013, № 4).

Джон Фа обследовал стоянки неандертальцев и сапиенсов на Пиренейском полуострове. Он установил, что около 50 тысяч лет назад численность крупных млекопитающих, очевидно, резко сократилась. С этого времени охотникам все реже удавалось поохотиться на мамонтов и других исполинов ледникового периода. Приходилось искать добычу помельче. Когда на полуострове появились люди современного анатомического типа, они вовсю стали охотиться на кроликов, в то время как неандертальцы, похоже, пренебрегали этими мелкими зверьками, подобно тому, как люди никогда не охотятся на крыс и мышей ради их мяса. Зато наши древние пращуры не испытывали неприязни к кроликам и не голодали, потому что этого зверья много было вокруг. А кролики, как известно, это не только ценный мех, но и вкусное, богатое белком мясо.

Чем труднее становилось добывать пищу, тем большее преимущество получали те особи, чей организм потреблял меньше энергии, то есть люди современного анатомического типа, сложенные более изящно, чем неандертальцы.

Специалисты также предполагают, что гомо сапиенс, переселившись в Европу, занесли сюда инфекционные заболевания (например, тропические болезни), с которыми не могла справиться иммунная система неандертальского человека (подробнее см. главу 5) – вот так испанские конкистадоры когда-то заразили ацтеков оспой (C. Houldcroft, S. Underdown. «American Journal of Physical Anthropology». 2016, № 3).

Наконец, некоторые ученые связывают вымирание неандертальцев с грандиозным извержением вулкана Флегрейские поля, о котором мы говорили в главе 11. Оно и впрямь произошло незадолго до того, как в Европе исчезли неандертальцы. Густые облака дыма закрыли тогда небосвод. Наступила вулканическая зима. «Зима тревоги нашей», сказали бы неандертальцы.

Чем больше мы изучаем неандертальцев, тем очевиднее: во всем, что касается творческих задатков, они были столь же богато одарены, как и гомо сапиенс. Однако, в отличие от наших далеких предков, они «зарыли талант в землю» – исчезли, не успев создать свою особую цивилизацию. К моменту своего исчезновения, если говорить о культуре, они сделали так же мало, как и сапиенсы. Но времени у них больше не было. Пришло их «скончание времен».

Любой процесс вытеснения одного народа другим, любой процесс вымирания народа, равно как и биологического вида, следует сводить к строгому языку цифр. По мнению Пола Мелларса и Дженифер Френч из Кембриджского университета, главная причина вымирания неандертальцев была в том, что их популяция по своей численности значительно уступала соперникам – сапиенсам.

Подсчитывая численность обоих видов гоминид, Мелларс и Френч использовали следующие «подсказки»: количество известных стоянок неандертальцев и сапиенсов в Европе и на прилегающих к ней территориях Передней Азии и Африки, а также общая площадь, которую занимали эти стоянки, и количество найденных там орудий труда и костей животных. Это позволило оценить плотность населения в обеих популяциях.

Расчеты, проделанные британскими учеными, показали, что в течение 20 тысяч лет (55 000–35 000 лет назад) плотность населения в популяции гомо сапиенс возросла в десятки раз (P. Mellars, J. French. «Science». 2011, № 6042). Одна популяция – сапиенсов – стремительно росла, другая – неандертальцев – так же быстро убывала. Процесс вытеснения одного биологического вида другим был неизбежен.

Но, может быть, неандертальцы все-таки не вымерли, а… растворились в затопившем Европу потоке людей современного анатомического типа? Может быть, они исчезли так, как впоследствии – этруски, растворившиеся в римлянах?

Похоже, что по мере того как гомо сапиенс расселялись в Европе, неандертальцы постепенно смешивались с ними и ассимилировались. Популяция неандертальцев неуклонно сокращалась.

Компьютерная модель, которую составили Риль-Сальваторе и Бартон, показала, что неандертальцы – при их невысокой численности – неминуемо должны были исчезнуть примерно через полторы тысячи поколений после того, как в Европу переселились гомо сапиенс.

Прошло около 4–5 тысяч лет (это и есть 1500 поколений). Неандертальцы исчезли. Похоже, они были обречены на это. Их малочисленная популяция просто была поглощена многолюдной, близкой им в генетическом отношении популяцией сапиенсов (M. Barton, J. Riel-Salvatore. «Advances in Complex Systems». 2012, № 1/2). Так щепотка соли, брошенная в котел с водой, обречена на то, чтобы в ней раствориться…

Впрочем, «гибридные» семьи иногда не давали потомства вовсе, в других случаях линия смешанного рода быстро пресекалась. Неандертальские гены «вымывались» из генома гомо сапиенс. Лишь сравнительно небольшое число генов, унаследованных нами от неандертальцев, сохранило современное человечество.

И уже около 40 тысяч лет назад «человечество» состояло, по большей части, из сапиенсов. Численность их популяции в Европе была значительно выше, чем неандертальцев. Вскоре те исчезли, но с тех пор каждый из нас, европейцев и азиатов, носит в себе толику неандертальской крови.

Иан Таттерсол так обрисовал постепенное растворение неандертальцев в среде многочисленных чужаков, расселившихся в Европе (цитируется по изданной в Германии в 1999 году книге Таттерсола «Neandertaler. Der Streit um unsere Ahnen», «Неандертальцы. Спор о наших предках»):

«Последняя неандертальская женщина сидела в тени скального козырька и грелась в лучах заходящего солнца, которое медленно приближалось к снежным полям, мелькавшим вдоль западного горизонта. Сидевший позади нее внук разводил из тлеющих угольков костер, который никогда не гас с тех пор, как ее клан поселился в этом месте. Она была стара – действительно, очень стара. Ей было уже за сорок. Обличье малыша с не так заметно выступавшими, как у нее, надбровьями на грубоватом лице (оно все же сохранило приметные черты рода, из которого происходила бабушка) унесло ее мысли в то далекое, давно минувшее время, когда она пришла сюда. Ей было ровно 12 лет, когда в семье стали виться слухи о том, что в соседней долине объявились рослые, стройные, диковинно выглядевшие чужаки – они без особого труда захватили всю эту местность и стали истреблять стада северных оленей, от охоты на которых зависела жизнь и всех ее родственников, и ее самой… Внезапно чужаки пришли и сюда. Они хитростью убедили ее семью расстаться с ней и ее старшей сестрой – пусть они уйдут с чужаками и станут женами двух мужчин низкого ранга в их племени. Эти первые годы были тяжелы для нее. Она видела, как последних ее родичей исподволь изгоняют со своих земель; она мучилась с необычным для нее языком, привыкала к новым условиям жизни. Прошло много времени, прежде чем ее новая семья перестала насмехаться над ее грубой внешностью. После смерти сестры она почувствовала себя вообще одинокой. Но ее сын рос смышленым, а его сила принесла ему уважение среди охотников. Когда она однажды увидела, как он в сумерках возвращается со своими товарищами и несет свежее мясо, она внезапно почувствовала, что ее жизнь была прожита не зря».

Они исчезли. И, кажется, помешать этому могла бы разве что геологическая катастрофа, надолго оградившая население Европы от неугомонных гомо сапиенс. Та катастрофа, о которой пишет российский палеонтолог и писатель-фантаст К.Ю. Еськов:

«Вот замечательный сюжет для любителей так называемой “альтернативной истории”: 100 тысяч лет назад Африка оказывается начисто изолированной от остального мира (как это действительно произойдет в будущем, через пару миллионов лет – когда до конца раскроется Красноморский рифт), и на планете возникают две цивилизации – кроманьонская в Африке и неандертальская в Евразии. И как знать – может быть, флегматичные неандертальцы создали бы что-нибудь более пристойное, нежели то, что мы видим вокруг себя… Впрочем, вряд ли; скорее всего, дело и тут закончилось бы кроманьонской конкистой с “окончательным решением неандертальского вопроса”» («История земли и жизни на ней». 2006).

В истории, правда, был момент, когда могучие силы природы словно захотели помочь человеку неандертальскому, уничтожив его противника – набирающего силу сапиенса. Около 74 тысяч лет назад произошло грандиозное извержение супервулкана Тоба в Индонезии. Наступила вулканическая зима. Она вызвала массовую гибель растений и животных и стала причиной резкого сокращения численности гомо сапиенс. Большая часть людей, населявших Азию, погибла тогда от голода и холода.

«Как следствие этого, – пишет российский палеонтолог А.Ю. Журавлев, – тигр и человек разумный лишились значительной части своего генофонда. Эти виды после извержения Тобы буквально протиснулись в бутылочное горлышко эволюции – сократись популяция еще немного, вместо тигров на Дальнем Востоке охотились бы пещерные львы, а заповедники для них организовывали неандертальцы» («Парнокопытные киты, четырехкрылые динозавры, бегающие черви…». 2015).

Люди современного анатомического типа уцелели лишь потому, что часть их состорожничала и не участвовала в «великом переселении народов эпохи палеолита» – осталась в Африке или на Ближнем Востоке, чтобы начать оттуда новый всемирный «исход» – на горе неандертальцам!

Похоже, законы естественного отбора неумолимы. Неандертальцы были обречены проиграть в соперничестве с сапиенсами и исчезнуть. «Такова уж судьба всей линии гоминид и человека, что в ней конкуренцию выигрывают все более агрессивные и практичные виды и популяции», – подвел итоговую черту в этом споре двух человечеств известный российский биолог В.Р. Дольник («Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей». 2003).

Лишь груды костей и горы каменных орудий напоминают нам об утраченном мире неандертальцев. Но разве могут материальные находки передать мысли этих людей и воскресить неандертальский дух?

Нам остается строить подчас лишь смелые догадки, которые ничто не может подтвердить.

Например, нам известно, что неандертальцы во время охоты сближались со зверями вплотную. Как им это удавалось? Вот что предположил поэт и биолог И.О. Сид:

«Кроманьонец предпочитал, как например хищники семейства собачьих, загонную охоту. Неандерталец, подобно представителям семейства кошачьих (недаром ведь он “гулял сам по себе”) – скрадывание. Прятался со своим копьем в укрытии, дожидаясь приближения будущей добычи. Затем стремительный рывок, спурт, удар копьем, и… И вот здесь мы имеем право сделать первое заметное логическое допущение.

Для того, чтобы не погибнуть от голода, чтобы гарантировать себе приближение животного, даже если оно единственное на огромной территории, неандерталец обязан был выработать у себя рано или поздно – тупая диктовка естественного отбора! – определенную способность к гипнозу. Какой-нибудь тур или олень, проходя вдалеке, должен был почувствовать непреодолимое желание – мотивируемое, быть может, беспричинным страхом перед другими вариантами маршрута, а может, беспричинным любопытством? – пройти возле засады палеоантропа» («Геопоэтика. Пунктир к теории путешествий». 2017).

А что если романтическая легенда о Зигфриде, знавшем язык птиц и зверей, – это всего лишь «былина древних времен», отголосок встреч первых европейцев-сапиенсов с неандертальским людом? С удивлением взирали речистые, рослые чужаки на коренастых человечков, заговаривавших то по-птичьи, то по-звериному, подзывая к себе животных, бродивших вдалеке.

И почему бы не предположить, что обычай поклоняться священным деревьям и рощам, укоренившийся у римлян, кельтов, славян, был перенят мигрантами, наводнившими Европу, у ее коренных жителей – неандертальцев? И долго еще сохранялся после их исчезновения…

Возможно тысячелетиями сохранялась память и о них самих. Свою фантастическую гипотезу предлагает С.В. Дробышевский: «Некоторые ученые считают, что мифы о троллях – это дошедшие до нас через века воспоминания о неандертальцах. Плечистые, с огромными носами, очень сильные, но туповатые, живущие на каменистых пустошах, в горах и непролазных чащобах – своих последних убежищах, – чем не портрет неандертальцев?» («Байки из грота». 2018).

…Как сохранялось и другое – зримое, материальное, оставленное ими. Например, некоторые черты в облике гомо сапиенс, унаследованные нашими предками от неандертальцев…

14. Странные дети Тринкауса, или Что нам оставили неандертальцы

Сорок тысяч лет назад сапиенсы, вооруженные копьями и пращами, расправились с неандертальцами. Еще недавно таково было распространенное мнение. Однако борьба на жизнь или смерть между человеком современным и неандертальским, похоже, свелась не к кровавой бойне где-то в степях доисторической Европы. Нет, это была тайная борьба, и победителя в ней определила генетическая селекция.

Когда около 100 тысяч лет назад предки современных людей начали исход из Африки, они не раз встречали на своем пути странных «других людей». Это повторялось и на Ближнем Востоке, и в Малой Азии, и в Восточной Европе. Следы некоторых случайных встреч еще и сегодня можно разглядеть в нашем геноме.

Ученым известны отдельные случаи смешанных браков между неандертальцами и людьми современного анатомического типа. По всей видимости, их было гораздо больше, чем мы знаем. Однако гены неандертальцев быстро вытеснялись генами современного человека. К тому времени неандертальцы уже находились на грани вымирания. Семейная практика наших предков, по-видимому, лишь способствовала этому.

Как уже говорилось выше, в первой половине 2010-х годов были заново датированы ископаемые останки неандертальцев, найденные ранее в Германии, на Пиренейском полуострове и некоторых других регионах и уже датированные однажды. Все эти результаты свидетельствовали, что неандертальцы вымерли более 39 тысяч лет назад. В основных районах своего расселения они исчезли еще до того, как там появились люди современного анатомического типа.

Возможно, что лишь в отдельных областях Европы, ее медвежьих углах вроде Румынии или Чехии, сапиенсы и неандертальцы жили по соседству друг с другом, соперничали, враждовали, перенимали чужой опыт, смешивались. Именно там антропологам встречаются странные, гибридные формы ископаемых останков – помесь неандертальцев и сапиенсов.

На протяжении десяти с лишним лет деятельность американского палеоантрополога Эрика Тринкауса неизменно вызывала ехидные насмешки и издевательские комментарии. Как же еще! Он изучал шашни! Любовные связи неандертальцев и предков людей современного анатомического типа. Он изучал то, чего не могло быть, ведь неандертальцы и сапиенсы не скрещивались друг с другом – по крайней мере, на территории Европы.

Подобная точка зрения торжествовала в научном мире все последние десятилетия. Этому благоволила и политическая конъюнктура. Как пишет израильский историк Юваль Ной Харари, «в ее пользу говорила большая часть археологических находок, и она соответствовала требованиям политкорректности (никому не хотелось открывать ящик Пандоры, давая расистам аргумент в пользу принципиального отличия между современными расами человечества)» («Sapiens: Краткая история человечества». 2011).

Все изменилось в середине 2010-х годов, когда правоту предположений Тринкауса пришлось признать всем коллегам.

Основная идея Тринкауса состояла в том, что сапиенсы и неандертальцы неоднократно составляли семейные пары после того, как около 43 тысяч лет назад предки людей современного анатомического типа появились в Европе. Плодом их отношений были, например, несколько «метисов», чьи скелеты давно приметил ученый, ведь они содержали вперемешку характерные анатомические особенности неандертальцев и сапиенсов (правильнее именовать их все-таки гибридами, ведь речь идет о потомстве, рожденном от двух разных биологических видов).

Казалось бы, даже выводы генетиков на рубеже 2010-х годов скорее опровергли гипотезу Тринкауса, ведь теперь мы знаем, что геном любого современного человека (за исключением коренных африканцев, жителей Черной Африки) содержит около 2,5 % неандертальских генов. Сапиенсы и неандертальцы действительно вступали в связь и давали жизнеспособное потомство, но это произошло не в Европе, а на Ближнем Востоке более 60 тысяч лет назад, а также, возможно, где-то на Среднем Востоке свыше 100 тысяч лет назад. За последние 60 тысяч лет, в том числе после переселения сапиенсов в Европу, никаких неандертальских генов в нашем геноме как будто не появлялось.

Оппоненты Тринкауса подчеркивали: если бы современные европейцы были отдаленными потомками смешанных браков неандертальцев и сапиенсов, то в их геноме содержалось бы значительно больше неандертальских генов, чем, например, у восточных азиатов. Но этого нет.

Долгое время Тринкауса осаждали вопросами: где эти «метисы», где ископаемые останки тех полукровок, что родились от межвидовых браков двух разных видов человека? Лишь в середине 2010-х годов ответ был найден.

Еще в 2002 году группа спелеологов проникла в глубь карстовой пещеры под названием Пештера-ку-Оасе («Пещера с костями»), расположенной на юго-западе Румынии. Там, среди костей пещерного медведя, им попалась сохранившаяся почти целиком человеческая нижняя челюсть с пятью коренными зубами – одна из самых древних костей гомо сапиенс, найденных в Европе. Она принадлежала двадцатилетнему мужчине. По месту находки ее окрестили Оасе 1. Кость содержала достаточно много коллагена, а потому ее удалось датировать радиоуглеродным методом. Ее возраст был 40 500 лет.

Любопытна она была сама по себе. Она, как сказал С.В. Дробышевский, «зримо являла зарю человечества» («Байки из грота». 2018). Челюстная кость была относительно тонкой, линия подбородка хорошо выделялась – все признаки анатомически современного человека были налицо. Несомненно, мужчина принадлежал к племени тех «пионеров», что неутомимо осваивали новые земли, завоевывая Европу.

Череп из Пештера-ку-Оасе

Однако задняя часть той же челюсти была неестественно широка, а задние коренные зубы чересчур велики. В этом виделось что-то забытое древнее, нечеловеческое. Тринкаус в своей статье 2003 года указал на костный гребень, предварявший это расширение челюстной кости, как на характерный признак неандертальцев. По его словам, это был «генетический вклад неандертальцев в эту популяцию». Он был поднят на смех.

Не убедили коллег и другие его открытия.

В 2006 году Эрик Тринкаус и его румынские помощники опубликовали результаты нового исследования ископаемых костей, найденных в 1952 году в пещере Муиерии. Возраст этих костей, также сочетающих черты характерного строения неандертальцев и сапиенсов, составляет около 30 тысяч лет (A. Soficaru, E. Trinkaus et al. «Proceedings of the National Academy of Sciences». 2006, № 46). Например, от гомо сапиенс у этого доисторического человека заимствованы небольшая челюсть, небольшие надбровья, узкие ноздри. А облик неандертальца напоминает покатый лоб с заметным надглазничным валиком. Кроме того, у него слишком велико для современного человека и расстояние между глазами.

Наиболее ярким примером, доказывавшим гипотезу Тринкауса, являлся скелет так называемого «ребенка из Лагар Вельо», похороненного около 25 тысяч лет назад. Он был найден в 1998 году в центральной части Португалии. Скелет сохранился почти полностью. Он лежал среди обожженных веток сосны и был покрыт красной охрой. Эксперты подробно перечислили современные и архаические – неандертальские – признаки, имевшиеся у этого ребенка. Его берцовые кости были непривычно укорочены, нижняя челюсть резко скошена вниз, а потому подбородочный выступ почти отсутствовал, зато на затылке виднелась надынионная ямка, как у любого неандертальца. Отличалось от нашего и строение его грудной клетки. Однако по большинству других анатомических характеристик (например, по строению костей внутреннего уха) он напоминал современных людей (C. Finlayson et al. «Nature». 2006, № 7113).

Впрочем, большинство палеоантропологов отвергали гипотезу гибридизации.

Отношение к Тринкаусу переменилось только в августе 2015 года, когда на страницах журнала «Nature» группа палеогенетиков под руководством Сванте Пэабо и Дэвида Райха опубликовала результаты генетического анализа челюсти Оасе1 (Q. Fu, D. Reich, S. Pääbo et al. «Nature». 2015. Т. 524).

Самым главным было то, что ученые доказали: неандертальских генов у этого молодого человека было значительно больше, чем у современных людей. Оно составляло от 6 до 9,4 % генома, что в 2,3–3,6 раза больше, чем у нас.

Примечательна и длина нескольких неандертальских вкраплений в этом геноме. Всякий раз при зачатии человека наборы хромосом сперматозоида и яйцеклетки объединяются. Так формируется уникальный генетический код. При этом крупные фрагменты ДНК неизменно дробятся на мелкие части, и те перемешиваются. В следующем поколении эти отрезки – теперь уже, например, дедовской – ДНК еще сильнее укоротятся. И так, от поколения к поколению, процесс дробления первоначального генома нарастает.

Однако хромосомы Оасе 1 содержали неестественно длинные фрагменты неандертальской ДНК. По расчетам авторов этой работы, после того как сапиенс и, допустим, неандертальская женщина вступили в связь, сменилось всего от 4 до 6 поколений. Если считать, что одно поколение приходит на смену другому примерно через 25 лет, то «неестественный» семейный союз был заключен лет за 100–150 до рождения этого скуластого мужчины.

Но если его прапрапрадед или прапрапрабабушка были неандертальцами, то, по всей вероятности, они породнились с анатомически современными людьми не где-то на Ближнем Востоке, а здесь, в Румынии. Тринкаус был прав. Его гипотеза никак не противоречила прежним выводам палеогенетиков о том, что «однажды на Ближнем Востоке», а еще раньше – «на Среднем Востоке». Все это было, было…

Однако гибридизация сапиенсов и неандертальцев возобновилась после того, как люди современного анатомического типа расселились в Европе. Кровь неандертальцев разбавляла и освежала кровь темнокожих, темноволосых пришельцев из Африки. Со временем население Европы превратилось в «белокурых бестий», в чьем облике нет-нет да и всплывала природная неандертальская грубоватость черт.

Таким образом, история взаимоотношений Homo sapiens с неандертальцами, как и с другими своими соседями, оказалась гораздо сложнее, чем первоначально представляли ученые.

Наши далекие предки были по своей натуре людьми любвеобильными. Они охотно вступали в контакты с неандертальцами в пещерах Ближнего Востока и денисовскими людьми далеко в Сибири. Справедливости ради отметим, что и денисовцы вступали в близкие отношения с неандертальцами и приживали от них потомство.

Но не будем заглядываться на других, а вернемся в свои медвежьи углы – к родным пенатам неандертальцев. Наши предки-мигранты, проникая в Европу, походя спали с неандертальскими женщинами, плодили «метисов», подобных себе и им. Оставленные ими дети неизменно напоминали обоих родителей. Позднее их «генеалогические древа» усыхали. Линия жизни их рода прерывалась. Вот и у человека из Пештера-ку-Оасе не осталось прямых потомков среди современных европейцев. На нашу с вами генетику такие, как он, полукровки, без роду и счету появлявшиеся на свет, не оказали никакого влияния. Но в то далекое время их было гораздо больше, чем – исходя лишь из математических законов – указали палеогенетики.

По мнению Сванте Пэабо, в Пештера-ку-Оасе обосновалась первая группа мигрантов, переселившихся в Европу. Они налаживали контакты с коренным населением, вступали в брачные союзы, избегали конфликтов. Однако вслед за тем в Европу хлынула вторая, более многочисленная волна мигрантов. Они вели себя агрессивнее, притесняли живущих здесь людей, пользуясь тем, что были лучше вооружены, и, возможно, они истребили неандертальцев или изгнали их в области, не пригодные для проживания человека.

Впрочем, все это не больше чем гипотеза. Реконструировать детальную картину происходивших тогда событий необычайно сложно, и сам Пэабо понимает это лучше многих других. Однако успехи последних лет побуждают нас смотреть на перспективы палеоантропологии намного более оптимистично, чем всего пару десятилетий назад.

Как предполагает еще один автор этого генетического исследования Дэвид Райх, первые поколения анатомически современных людей, переселившихся в Европу, часто контактировали с неандертальцами и скрещивались с ними, но все их потомки со временем вымерли. Долгое время сам факт таких брачных союзов яростно оспаривался многими учеными. Но с развитием генетических методов исследования он бесспорно доказан.

Слово «брачные союзы», пожалуй, здесь все-таки эвфемизм. Вряд ли все эти гибриды были «плодами счастливой любви». Американская исследовательница Мишель Сугияма изучила сообщения этнографов о 45 диких племенах, которые им довелось наблюдать. Очевидцы отметили, что едва ли не каждая вторая встреча дикарей с незнакомыми им племенами заканчивалась сражением. Все это сопровождалось похищением женщин и последующим принуждением их к сожительству. Может статься, что и дети-гибриды появлялись на свет после разбойничьих набегов на чужие кланы.

Быть может, подробности происходивших тогда событий прояснятся, когда ученые обследуют и другие останки сапиенсов и порожденных ими «метисов», живших чуть более 40 тысяч лет назад, в самом начале переселения наших предков в Европу.

Эрик Тринкаус составил список предполагаемых «метисов». Он насчитывает более десятка находок, сделанных в Европе. По большей части это фрагменты черепа или же зубы. Помимо Оасе 1, это Cioclovina-1, Muierii-1 и Oase-2 из румынских пещер, Mladec-1, -3, -5 и -6 из Чехии, а также несколько находок, сделанных во Франции (Brassempouy, Les Rois, La Quina Aval).

С.В. Дробышевский подчеркивает: «Почти все древнейшие останки сапиенсов Европы найдены не в погребениях. Поэтому-то их так мало». Например, древние черепа в румынских пещерах Пештера-Муиерии и Чекловина были, как и челюсть из Пештера-ку-Оасе, словно выброшены людьми. Российский антрополог в свою очередь предлагает гипотезу, призванную объяснить, какими были «погребения» у ранних гомо сапиенс: «Может, первые сапиенсы вообще не хоронили умерших, а может, хоронили на деревьях, с которых останки изредка попадали в карстовые трещины» («Байки из грота». 2018).

Что же касается внешнего вида этих немногочисленных дошедших до нас костей, то, по словам Тринкауса, «все скелетные останки первых гомо сапиенс в большинстве районов земли, идет ли речь о Северной Африке, Центральной Европе, Западной Европе или Восточной Азии с Австралией, несут те или иные архаичные черты. Понять особенности морфологии ранних людей современного анатомического типа… можно, лишь допустив ту или иную степень смешения с автохтонными популяциями более “архаичных” гоминид» (цитируется по книге Л.Б. Вишняцкого «Неандертальцы…». 2010).

Времени на смешение, впрочем, было, по меркам эпохи палеолита, немного. Как полагают ученые из Оксфордского университета, неандертальцы вымерли от 41 030 до 39 260 лет назад (T. Higham et al. «Nature». 2014, № 7514).

Так что они вместе с сапиенсами могли населять одни и те же области Европы на протяжении лишь 2600–5400 лет. Все это время они, возможно, обменивались друг с другом технологическими секретами и культурными достижениями, а также вступали в брачные союзы. Благодаря этим, пусть самым недолгим, встречам в геном гомо сапиенс проникали неандертальские гены.

В каком-то смысле все мы – немножко неандертальцы. У каждого из нас имеется от одного до трех процентов генов, унаследованных нами от архаических родичей, которые все-таки затесались к нам в родню. Любопытно назначение этих генов.

В 2014 году группа исследователей из Гарвардской медицинской школы (руководитель – Шрирам Санкарараман) изучила геномы более тысячи современных людей – 846 европейцев и азиатов и 176 коренных жителей Южной Африки. У первых имелось в среднем 2,5 % неандертальских генов; у африканцев заведомо не было неандертальской крови. Значит, если у европейцев, азиатов, а также неандертальцев на определенных участках ДНК имелись одни и те же гены, которых не было у коренных африканцев, то они могли достаться нам от Homo neanderthalensis.

Как видите, схема исследования была простой, даже механической. Перебор вариантов, сравнение наличности. Тем неожиданнее были результаты этого разыскания.

Гены из далекого прошлого – эта пыль не веков, а тысячелетий, они не рассеялись равномерно по всему геному, как пылинки по комнате, а сгрудились на отдельных участках – этих «мусорных баках» эволюции, имеющихся у нас в геноме. Были участки, где устаревший генетический материал составлял почти две трети всего, что там находилось, то есть выглядел настоящей горой мусора. Вокруг порой простирался «ультрасовременный пейзаж» – никаких архаических генов. И таких пустот, лишенных «родимых пятен далекого прошлого», было в нашем геноме очень много. Что ж, любопытно было узнать, что же роднит нас с древними людьми и что мы от них не унаследовали.

Оказалось, что неандертальские меты мы носим открыто, выставляя их напоказ и не зная об этом, ведь от неандертальцев мы переняли по большей части гены, отвечающие за образование особых белков – кератинов, основного материала, из которого состоят наши ногти и волосы, роговые производные эпидермиса кожи.

Возможно, неандертальские гены помогли нашим далеким предкам выжить в ледниковой Европе. Густой волосяной покров, толстая кожа защищали их от холода. Неандертальцы же, снабдившие их этими генами, были хорошо приспособлены к здешним суровым условиям.

Другие неандертальские гены укрепляли иммунную систему, ведь предки современных людей в ту пору, когда начинали «исход из Африки», вряд ли были готовы к простудным заболеваниям, ждавшим их в холодном климате Европы. Словно взятые напрокат, чужие гены позволили нашим предкам сохранить здоровье (S. Sankararaman et al. «Nature». 2014. Т. 507).

Дети, родившиеся от связи пришлецов, сапиенсов, с неандертальцами, часто оказывались «в тактическом выигрыше»: они лучше чувствовали себя под сумеречным северным небом, реже страдали от незнакомых недугов, часто убивавших их соплеменников. «Ночь с неандертальцем была малой платой за то, чтобы на тысячи лет сократить адаптацию к непривычным условиям», – отмечает американский генетик Джон Капра.

Биологи Дэвид Энард (Аризонский университет) и Дмитрий Петров (Стэнфордский университет) недавно изучили, как наследие неандертальцев помогает нам и сегодня бороться с вирусными заболеваниями. Всего в нашем организме известно около 4000 генов, которые влияют на его взаимодействие с возбудителями различных недугов.

Исследуя эти гены, Энард и Петров выявили 152 генетических фрагмента, доставшихся нам от неандертальцев. Как удалось выяснить, они помогают бороться с болезнями, которые вызваны РНК-содержащими вирусами (подобные вирусы навлекают на нас, например, грипп и гепатит С). В этих фрагментах имеются инструкции по синтезу протеинов, воздействующих на вирусы.

Для возбудителей заболеваний было легко перейти от неандертальцев к сапиенсам, потому что оба вида состояли в близком родстве. Несомненно, что миновало бы много времени, прежде чем в наших генах случайным образом произошла бы мутация, которая сделала бы человека невосприимчивым к этому заболеванию или помогла бы переносить его гораздо легче. Поэтому выигрывали те счастливчики, у кого имелась толика неандертальской крови – гены неандертальцев, защищавшие их.

В своих предыдущих работах Энард и Петров показали, что большая часть генетических изменений, появившихся у людей в процессе эволюции в последние тысячелетия, была обусловлена борьбой с болезнетворными вирусами. Вероятно, часть неандертальских генов потому и сохранилась у нас в геноме, что помогала нашим далеким родичам побеждать различных возбудителей болезней (D. Enard, D. A. Petrov. «Cell». 2018, № 2).

Любопытно, что эти генетические фрагменты, одолженные у неандертальцев, имеются лишь у современных европейцев, но не у азиатов. Очевидно, предки последних сталкивались с совсем иными вирусными заболеваниями, нежели предки европейцев, и им нужны были другие гены, которые помогали бы им бороться с другими вирусами.

Гены неандертальцев влияют не только на наше физическое здоровье, но и на состояние психики – меняют настроение, управляют биологическими ритмами. Например, одни гены чаще срабатывают у «сов» – людей, ведущих ночной образ жизни; другие активизируются у людей, предпочитающих одиночество, людей-отшельников, какими, собственно, и были неандертальцы. Равнодушие к людям, отсутствие энтузиазма, определенная социальная апатия, как считают исследователи из Института эволюционной антропологии (Лейпциг), также обусловлены архаическими генами, полученными когда-то от неандертальцев.

Среди генов, добытых нами у неандертальской родни, есть, например, и те, что придают черепу человека не округлую, а продолговатую форму. Не нужно быть антропологом, чтобы увидеть, насколько очертания головы современного человека отличаются от абриса неандертальца. В этой разнице, пожалуй, нет никакой случайности. Это как раз тот случай, когда форма «саквояжа» выдает, что в него постарались вместить. Форма черепа (мы уже говорили об этом в главе 4) косвенно свидетельствует о том, как организован головной мозг.

Результаты исследования, которое провел Филипп Гунц из Института эволюционной антропологии (Лейпциг), показали, что голова человека приобретает продолговатую форму в тех случаях, когда неандертальские гены располагаются у него на первой и восемнадцатой хромосомах. Это никак не сказывается на его умственных способностях и уж тем более не говорит о том, что он – «примитивный, безмозглый неандерталец».

Гунц и его коллеги выяснили, что у таких людей меняется активность генов UBR4 и PHLPP1. Известно, что те влияют на развитие головного мозга, формирование нервных клеток, а также работу двух определенных структур мозга – мозжечка и базальных ганглиев (скоплений серого вещества на уровне основания конечного мозга). Обе структуры получают сигналы из двигательного центра мозга, отчасти отвечают за совершаемые нами движения, а также координируют их. От нормальной работы базальных ганглиев зависят, кроме того, наша память, внимание, умение учиться чему-либо новому, а также планировать свои действия (P. Gunz et al. «Current Biology». 2019, № 1).

Дальнейшие исследования, несомненно, позволят нам лучше понять, как именно неандертальские гены влияют на работу нашего мозга. Пока учеными сделаны лишь первые шаги в этом направлении. Например, авторы ранее выполненной работы пришли прямо к противоположному выводу. По их мнению, архаические гены почти никак не влияют на работу мозжечка и базальных ганглиев (R. McCoy et al. «Cell». 2017, № 5).

В то же время целый ряд генов скорее вредил людям – повышал их предрасположенность к таким опасным заболеваниям, как болезнь Крона (воспалительное заболевание кишечника), диабет и волчанка (S. Sankararaman et al. «Nature». 2014. Т. 507).

В этом убедились и ученые из университета Вандербильта (США). Они изучили ДНК и медицинские карты примерно 28 тысяч пациентов. В итоге они сообщили в 2016 году, что выявили зависимость между присутствием чужого генетического материала в нашем организме и рядом заболеваний, в том числе болезнями кожи, расстройствами иммунной системы (например, подверженностью аллергиям), неврологическими и психическими заболеваниями.

Некоторые неандертальские гены усиливают свертываемость крови и вызывают образование тромбов. В далеком прошлом это свойство крови помогало людям, ведь раны, полученные ими на охоте, быстрее затягивались. Сегодня же оно вызывает закупорку сосудов и осложнения при беременности, повышает риск инсультов (C. Simonti et al. «Science». 2016, № 6274).

Ранее Дэвид Райх установил, что наличие у нас неандертальских генов коррелирует с заболеваемостью диабетом, туберкулезом кожи, циррозом печени, а также пристрастием к никотину.

Распределение генетического материала, унаследованного нами от неандертальцев, очень неравномерно. Некоторые гены европейцев и азиатов содержат различные архаические добавки, в других ничего нет. «Desert» («пустыня»), как выразился Дэвид Райх.

В геноме европейцев насчитали 4 огромные «пустыни»; у азиатов, жителей той части света, где пустынями заняты обширные области от Ближнего Востока до Китая, карта генома вторит географической карте – «пустынных» участков в их ДНК выявлено 14. «Это указывает на то, что некоторые разновидности генов, полученные нашими предками от неандертальцев, на самом деле были для них вредны, а потому в процессе отбора были отвергнуты», – подчеркивает Шрирам Санкарараман, аспирант Дэвида Райха.

Местоположение одной из этих «пустынь» стало новым аргументом в спорах, разгоревшихся в последнее время. Что такое «вид человека»? Традиционное определение биологического вида подразумевает что-то вроде закрытого клуба, представители которого ни при каких условиях не должны смешиваться с посторонними, а если, вопреки этому мысленно налагаемому нами запрету, это случайно произойдет, их потомство будет нежизнеспособным. Однако в случае с различными, как считалось, «видами» человека это оказалось совсем не так. Какой смысл давать тогда все эти звучные наименования наподобие Homo heidelbergensis или Homo antecessor, если они, предположим, продолжали скрещиваться друг с другом, а значит, с точки зрения биологии принадлежали к одному и тому же виду, как бы ни хотели антропологи развести их по разным отделам систематики?

«Репродуктивный барьер между различными видами млекопитающих создается не так быстро, как между другими видами животных, – полагает палеоантрополог Джон Хокс из Висконсинского университета. – Судя по всему, у млекопитающих проходит от двух до десяти миллионов лет, прежде чем два вида, принадлежащих к одному и тому же роду, при смешивании перестают приносить жизнеспособное и плодовитое потомство. Поэтому за те два с половиной миллиона лет, что существует род Homo, еще ни один вид гоминид не успел создать репродуктивный барьер, который оградил бы его от родственного ему вида».

Не удивительно, что у европейцев и азиатов самая большая «пустыня» обнаружилась на Х-хромосоме, одной из двух половых хромосом человека. Там особенно редки вкрапления генетического материала, заимствованного у неандертальцев. По словам Санкарарамана, среди животных такое встречается, когда два вида условно совместимы друг с другом. При скрещивании их между собой их детеныши будут бесплодными – подобно тому, как бесплодны обычно мулы (гибриды кобылы и осла) и лошаки (помеси жеребца и ослицы). Так что «гибридные» Х-хромосомы быстро исчезают вместе с их обладателями, не передаваясь потомству.

Но все-таки сапиенсы и неандертальцы, очевидно, были ближе друг к другу, чем персонажи приведенного выше примера. У них могли появиться на свет не только жизнеспособные потомки, но и продолжатели рода. Однако многое в генетическом материале двух человеческих видов было несовместимым.

Несколько лет назад были обнародованы результаты двух крупных генетических исследований. Их авторы (в одном случае – Келли Харрис из Стэнфордского университета и Расмус Нильсен из Копенгагенского университета; в другом – Иван Юрич из Калифорнийского университета) независимо друг от друга попытались смоделировать ответы на одни и те же принципиально важные вопросы: «Как формировался геном гибрида после скрещивания неандертальца с человеком современного анатомического типа? Что происходило с этим геномом через несколько поколений?» (Иными словами: «Как выглядели геномы прапра…правнуков?»)

В созданных ими компьютерных моделях генетический материал, доставшийся от неандертальца, попав в ДНК человека современного анатомического типа, подвергался своего рода дискриминации. Неандертальские аллели (структурные разновидности генов) усиленно выбраковывались. При каждом скрещивании «метиса» с новым сапиенсом немалая часть генетического материала, унаследованного от неандертальского родителя, утрачивалась, не попадала в новый геном.

Сама эволюция словно стремилась не допустить, чтобы этот смешанный, «противоестественный» набор генов распространялся. Чем меньше чужеродных генов передавалось от родителя-полукровки детям, тем выше была вероятность, что те все-таки продолжат этот род, начатый незаконным для природы образом. Чем быстрее убывала старая кровь, прилитая к новой, тем больше была надежда, что древо рода не увянет печально, а, переболев, вновь расцветет.

Так из генома анатомически современных людей постепенно исчезал генетический материал неандертальца, некогда в равной мере подмешанный к нему. Почему же чужие гены, добытые сапиенсами, оказывались так плохи?

Численность неандертальцев была невелика. Они жили небольшими, изолированными друг от друга кланами. В таких группах генетическое разнообразие было минимально. Даже если там не накапливались дефектные гены, мало было шансов на то, что в такой популяции будут часто появляться очень удачные – обновленные – версии генов. Среди многочисленных сапиенсов образцовые варианты генов возникали гораздо чаще, а вот обладатели генетических дефектов невольно выбраковывались обществом, ведь у наших далеких предков были все возможности придирчиво выбирать себе лучшую пару – а значит, и передавать потомкам «лучшие гены». «Мы полагаем, что этот простой механизм вполне может объяснить соотношение между собственно человеческими и неандертальскими генами в нашем геноме», – отмечает Иван Юрич (I. Juric et al. «PLOS Genetics». 2016).

Еще и сегодня, как убедились исследователи из Вашингтонского университета, сравнив активность неандертальских и современных разновидностей генов, любая активность архаических генов в некоторых частях организма резко подавляется (R. McCoy et al. «Cell». 2017, № 5).

Подобные процессы хорошо известны специалистам, занимающимся селекцией растений и животных. Они носят название «негативной селекции».

Особенно быстро геномы полукровок в этих компьютерных моделях очищались от неандертальских генов в первые десять поколений, отметила группа Харрис. Примерно через двадцать поколений, когда содержание чужеродного генетического материала понижалось до 3 %, процесс негативной селекции затихал. Похоже, что геном анатомически современного человека терпимо относится к этой сохранившейся в нем примеси неандертальских генов. Полученный результат поразительно близок к реальному факту – к тому, что в геноме современных людей (исключая коренное население Черной Африки) имеется около 2,5 % генетического наследия неандертальцев (K. Harris, R. Nielsen. «Genetics». 2015, № 2).

Исследователи отметили также, что наш геном был особенно беспощаден к чужеродному генетическому материалу, оказавшемуся по соседству с генами, которые отвечают за синтез белковых молекул. Генетики называют эти участки генома «чрезвычайно консервативными». Наследие неандертальцев здесь попросту не могло удержаться. Проникновение сюда чужих генов чревато смертельной опасностью – может нарушиться выработка жизненно важных для организма белков.

Итак, причина такой нетерпимости к генетическому материалу неандертальцев со стороны генома анатомически современного человека заключалась прежде всего в том, что неандертальский геном содержал много «относительно вредных» аллелей. Попав в организм наших далеких предков, они могли вызывать у первых поколений гибридов тяжелые генетические заболевания, поэтому организм старался избавиться от них. В то же время эти разновидности генов, похоже, ничем не вредили неандертальцам, а потому ученые стали называть их «относительно вредными».

Разумеется, играли свою роль и другие механизмы. Но важнее всего оказалась простая статистика: малолюдье неандертальцев и многочисленность сапиенсов. Если бы все было наоборот и Европа, куда переселились анатомически современные люди, была бы в избытке населена неандертальцами или же численность сапиенсов росла бы очень медленно, то в нашем геноме сохранилось бы гораздо больше неандертальских генов. Иными словами, неандертальцы не растворились бы тогда в современном человечестве, а смешались бы с сапиенсами в такой пропорции, что те и другие слились бы, став одинаково непохожими на своих предков. Возникло бы единое неандерталовечество.

И в этом не было бы ничего фантастического, ведь уникальны, скорее, последние 35 тысяч лет нашей истории, когда мы, люди, остались единственным видом гоминид, населяющим планету. В интервью газете «Die Zeit» Сванте Пэабо дал волю фантазии, попытавшись представить, что все сложилось бы совсем иначе: «Я спрашиваю себя, а что было бы, если бы другие гоминиды прожили немного дольше. Может быть, гомо сапиенс относились бы к этим не похожим на них гоминидам с такой неприкрытой ненавистью, что все нынешние проявления расизма показались бы милой забавой? Или же люди издавна прониклись бы сознанием, что они вовсе не занимают исключительное положение в мире природы – и тогда они уже не чувствовали бы, что между их миром и миром животных пролегает громадная пропасть».

К несчастью для неандертальцев, эффективная величина их популяции к началу контактов с сапиенсами была очень мала. Обе группы генетиков, создавая свои компьютерные модели, оценили ее размер в тысячу индивидов. Это вовсе не означает, что к моменту встречи двух разных видов гоминид в Европе сохранилось всего около тысячи неандертальцев. Такой показатель, как «эффективная величина популяции», свидетельствует о том, сколько индивидов в популяции могут принести потомство.

А вот с этим у неандертальцев было плохо! Их малочисленные кланы были затеряны на бескрайних просторах Евразии, а потому близкородственные браки среди них были нередки. Их генетический материал оскудел.

В 2013 году в этом убедилась, например, группа исследователей из Института эволюционной антропологии (руководитель – Кай Прюфер). Изучая геном неандертальской женщины, жившей около 50 тысяч лет назад в Денисовой пещере на Алтае (там была найдена косточка ее пальца ноги), ученые установили (см. главу 10), что ее родителями были близкие родственники.

Но если близкородственные браки практиковались в популяции на протяжении тысячелетий, то в генетическом материале неандертальцев неминуемо накопилось множество дефектов.

Каким же был финал неандертальцев, этого «несостоявшегося человечества» (Л.Б. Вишняцкий), с точки зрения генетиков?

Когда около 43 тысяч лет назад в Европе стали расселяться «эти целеустремленные люди-оккупанты» (Сванте Пэабо) – гомо сапиенс, то немногочисленные неандертальцы просто растворились в их среде. Они были ассимилированы пришельцами. У первых полукровок, рожденных от смешанных браков, разумеется, имелось 50 % генов неандертальцев и 50 % генов сапиенсов. Вот тогда и включился механизм негативной селекции. Организмы потомков постепенно очищались от архаического наследия до тех пор, пока в них не осталось менее 3 % генетического материала неандертальцев.

Если мы вернемся к персонажу, с которого начали наш рассказ, к тому молодому человеку, чью странную челюсть нашли в румынской Пештера-ку-Оасе, то он, несмотря на эту форму челюсти, был уже гораздо ближе к обычным сапиенсам, чем к неандертальцам. От последних у него сохранилось не более 9,4 %. Его уже трудно было назвать полукровкой; он даже не был квартероном – у него оставалось менее десятой доли неандертальской крови.

Через несколько десятков поколений после начала близких контактов неандертальцев и сапиенсов от бывших владетелей Европы не осталось и следа. Они были истреблены не ударами дубинок и копий, а незримой работой генов, третировавших то чужеродное и опасное наследие, что перешло от проигравших в этой конкурентной борьбе к победителям-сапиенсам. Но победителям злотворные гены были совсем не нужны. Их организм избавился от них так же легко, как хозяйка – от мусора, накопившегося в квартире…