Небо падает

Глава одиннадцатая

Ример Болт не знал, от чего он потеет в своем серебристом противорадиационном костюме – от жары или от волнения. Эксперимент в Малдене показал, что противорадиационный костюм защищает человека от прямых солнечных лучей в течении двадцати минут. Что еще удалось узнать, точно известно не было, потому что от Кэти О’Доннел больше вестей не поступало. Он тосковал по ее роскошному телу, по ослепительной улыбке, по острому уму, но больше всего – по телу. Когда он его вспоминал, то ни улыбка, ни ум его больше не волновали. Но на самом деле, если бы ее не было, он остался бы единственным автором одного из самых поразительных открытий двадцатого века. Возможно, навсегда. Изобретателя колеса забыть можно, Римера Болта не забыли бы.

Почет бывает по заслугам. Тем ясным осенним днем Ример Болт продумал все до конца. Он не просто нашел применение новому изобретению, а применение в одной из важнейших отраслей. За какой-нибудь год “Химические концепции” не только окупят все вложения, но будут богатеть и процветать вечно.

Все утро подъезжали новые и новые автомобили и грузовики, их некрашеные капоты блестели на солнце. Некоторые из них были старыми развалинами с ржавыми жестяными заплатками. Другие – совсем новые. Небольшая долина к северу от Честера, Нью-Гемпшир, была расчищена от деревьев. Сюда все утро и направлялись машины. Сюда же отправились члены правления “Химических концепций”.

Туда же был доставлен контейнер с противорадиационными костюмами. В них Ример Болт обрядил членов правления. Председатель правления посмотрел на машины и подсчитал, что стоят они где-то от двухсот до пятисот тысяч долларов. Потом взглянул на костюмы и прикинул, что они обошлись по тысяче долларов каждый. Ример Болт говорил еле слышным голосом, словно боялся, что кто-то за его спиной может подслушать. Председатель обратил внимание, что этого было вполне достаточно. Члены правления выглядели так, будто их насильно сделали участниками какого-то секретного рейда.

– Ример, – сказал председатель и поманил Болта пальцем. Говорил он более чем громко. – Ример, этот эксперимент обошелся нам минимум в полмиллиона долларов. Минимум.

– В два миллиона, – радостно ответил Ример. Остальные директора, которые все еще держали маски от костюмов в руках, повернули головы.

– Машины и костюмы стоили полмиллиона. Но основные деньги пошли на кое-что поважнее, – сказал Болт.

А потом, будто его и не цепляли на крючок, отправился помогать одному из директоров справиться с костюмом.

– Ример! – позвал председатель правления.

– Да, – ответил Болт. – Маска надевается на плечи, как у водолазов, только шлем прикручивать не надо.

– Ример, – сказал председатель правления. – Что это у нас поважнее на полтора миллиона долларов?

– Уж не считаете ли вы, что полтора миллиона, это слишком много за контроль над всей автомобильной промышленностью? Грузовики, автомобили, тракторы, комбайны. Вы что, сэр, думаете, они отдадут нам это за просто так?

– Полтора миллиона долларов, – повторил председатель. – И на что вы потратили эти деньги?

– На то, чтобы нанять водителей, которые не знают, на кого работают. На создание подставных компаний. На прикрытие нас всех и прежде всего нашей фирмы, имя которой я просил вас сегодня не упоминать, чтобы его случайно не узнали. Создание подставных компаний везде вплоть до Багам стоит денег. И нанимать людей от имени этих компаний тоже стоит денег. Недешево обходится свить паутину так, чтобы никто ни о чем не догадался, потому что сегодня, джентльмены, уезжая отсюда сегодня, мы оставим эти жалкие два миллиона здесь, на поле, и не будем требовать их назад. Да, джентльмены, несколько долларов оставим, но уйдем отсюда, держа под контролем всю автомобильную промышленность.

Болт обхватил свой шлем обеими руками.

– У нас есть нечто столь ценное, нечто, что станет столь необходимо, что боссы автомобильной промышленности будут делать все возможное, лишь бы выведать наш секрет. Но пока мы не будем готовы диктовать свои условия, нам надо будет молчать о том, что случится сегодня.

Болт опустил маску и повернулся спиной, отметая возможные вопросы. Ответы на них они получат через несколько минут. Он велел построить для членов правления деревянные трибуны, почти как на стадионе. Интересно, подумал он, поднимут ли его на плечи и пронесут ли по полю после того, как эксперимент закончится?

Почти приподнявшись на цыпочки, Ример взмахнул рукой. Шеренга рабочих направилась к машинам с пульверизаторами для краски в руках. В воздух поднялись розовые и зеленые облака. А еще – огненно-красные и бежевые. Палевые и коричневые. Салатовые и лиловые. Мокрая, сверкающая краска лилась на машины.

Ример Болт по радио связался с техником в “Химических концепциях”. Он нарочно утаил от техника истинную причину эксперимента. Сделал вид, что это что-то в финансовом отношении бесполезное, типа проблемы чистого воздуха.

Установка теперь помещалась в небольшой лаборатории. Техник, услышав сигнал, снял красный щиток с кнопки. Пол уехал вниз. Крыша над лабораторией раздвинулась.

Солнечный свет залил установку, которая была теперь размером с письменный стол. Короткий хромированный ствол смотрел в небо. Кроме пушки было еще два контейнера и упакованный в железо генератор, который и вырабатывал флюорокарбоны, направляя их со скоростью, чуть меньшей скорости света, на озоновый щит.

Потом крыша закрылась, пол вернулся на место, установка закончила работу. Весь процесс занял около пяти секунд. Проблемы наведения цели были решены во время малденского эксперимента. Время, достаточное для работы, было определено во время первого салемского эксперимента. По углу наведения, который был почти прямым, техник понял, что цель где-то совсем рядом.

А над равниной у Честера, Нью-Гемпшир, разлился волшебный синеватый свет. Он лился секунд пять, потом прекратился. Машины как стояли, так и стояли, сияя мокрым отливом свежей краски.

Ример Болт снял маску и знаком показал директорам, чтобы они сделали то же самое.

– Уже не опасно? – спросил один из них.

– Уже нет, – ответил Болт.

Он взглянул на небо. Кольцо почти сомкнулось. Теперь это занимало еще меньше времени. В воздухе стоял едва слышный запах горелой травы. Только слышались легкие шлепки, будто падали кулечки с конфетами. Птицы опять попались.

Шаги Болта шуршали по выжженной траве. Казалось, что земля тоже похрустывает.

– Пошли, – сказал он членам правления. – Опасности нет.

Он подал знак рабочим отойти в сторону. На случай, если они будут не слишком расторопны, через одну из подставных компаний он нанял охрану. Они согнали рабочих с поля. Нарочито серьезно он кивнул человеку с пультом, сидевшему справа от трибун. Когда столько людей в серебристых костюмах высыпало на поле, казалось, что в долину у Честера, Нью-Гемпшир, приземлился отряд инопланетян.

Несмотря на подробные инструкций, рабочие растерянно толклись рядом, и человек у пульта звуковой защиты тоже выглядел как-то странно.

– Включайте! – крикнул Болт.

Его уверяли, что некоторые звуковые волны поглощают другие. Еще его уверяли, что такое приспособление еще не до конца освоено даже ЦРУ. Его уверяли, что человек может находиться в пяти метрах от другого, кричать во всю глотку и слышно его, если звуковой щит включен, не будет.

Человек у пульта пожал плечами.

– Я сказал; включайте этот чертов звуковой щит! – завопил Болт.

Человек одними губами произнес:

– Что?

Ример увидел, как один из автобусов увозит первую партию рабочих, которые были уже не нужны. Потом увидел, как другие машины неслышно удаляются по дороге. Человек у звукового щита покраснел и все повторял:

– Что?

Но он просто шевелил губами.

– Великолепно, – сказал Ример, особенно широко улыбнувшись и подчеркнуто кивнув. – Великолепно.

А потом тем, от кого зависели и деньги, и его будущее:

– Ничто из того, что мы здесь скажем, не должно быть услышано посторонними.

– В куче свежевыкрашенных машин лично я не вижу ничего секретного, – сказал председатель.

Уж что-что, а искусство устраивать шоу Болт знал. Он взял руку председателя и приложил ее к сверкающей розовой крыше седана. Председатель ее отдернул и уже собирался вытереть, но вдруг понял, что она сухая. Он опять потрогал машину. Она сверкала и была абсолютно суха. Потрогал еще одну. Остальные директора тоже стали тереть машины, которые сияли ослепительнее, чем машины на выставках.

Тогда сдержанно и кратко заговорил Ример.

– Мы можем сэкономить на этом по триста пятьдесят долларов с каждой машины. Самую дешевую автокраску мы превратим в краску высшего качества. Одним словом, джентльмены, вся автомобильная промышленность будет нам в ножки кланяться – ведь у нас в руках самый дешевый и быстрый способ покраски. Одним словом, джентльмены, мы скажем японским роботам, детройтским рабочим и немецким инженерам: вам машин уже не красить. Есть только один, лучший из лучших, способ покраски, и только мы можем его применять.

Председатель правления обнял Римера Болта, как родного. В тот момент он был готов его усыновить.

– Не аплодируйте. Не уносите меня отсюда на руках. Спокойно идите к машинам, которые я для вас нанял, и уезжайте отсюда.

Они кивнули. Кое-кто подмигнул Римеру. Один из них сказал, что сейчас для него самое трудное – не запрыгать от радости.

– Когда будете выходить, скажите этому парню со звуковым щитом, чтобы он его выключил.

Когда случилось чудо в этом мире, твое оно носило имя, Ример, подумал Болт. Лицо его светилось довольством и гордостью. В этот момент Ример любил весь мир. А почему бы и нет? Ведь он собирался вскоре его завоевать.

Вдруг он услышал шум отъезжающих машин и понял, что звуковой щит убрали. Через несколько секунд он остался один. Он ждал, насвистывая себе под нос. Теперь должен был начаться следующий этап.

Подъехали автобусы. Из них вышло пятьдесят человек мужчин и женщин. У каждого в руках был билет. Они высыпали на поле, некоторые спотыкались, потому что читали написанное на билете.

Те, кто привел сюда машины, уехали до того, как начали красить. Те, кто увезет их отсюда, не будут знать, что машины только что покрашены.

Болт понял, что на него бросают удивленные взгляды, и решил снять костюм. Он уедет с последней машиной и доедет до соседнего городка, где его будет ждать его шофер.

Это было впечатляюще. Это было блестяще. Это было, подумал Болт, так по-болтовски, имея в виду сложность, продуманность и, прежде всего, успех операции. А эти идиоты просто сидели в своих машинах и ничего не делали.

– Ну что вы, отъезжайте же, – сказал он.

Но они просто сидели в машинах, уставившись на руль, будто им что-то мешало. Ример подошел к ближайшей машине и распахнул дверцу. За рулем была молодая женщина.

– Заводите мотор, – сказал он.

– Не могу, – ответила она.

– Включите зажигание, – сказал он.

Она показала ему свои руки. Пальцы покраснели от напряжения.

– Уже пробовала, – сказала она.

– Подвиньтесь, – сказал он.

Все женщины, кроме Кэти О’Доннел, годятся только для одного, подумал он и повернул ключ. Тишина. Опять повернул ключ. На приборной доске не мигнула ни одна лампочка. Машина стояла неподвижно.

– Вот видите, – сказала молодая женщина.

– Держу пари, вы собой гордитесь, – сказал Болт и отправился к машине мужчины.

Опять ничего. В бежевом “бьюике” и желтом “крайслере” то же самое. И в зеленом “понтиаке”, и в золотистом “субару”. И в коричневой “тойоте”, и в розовом “мустанге”. “Порше”, “ауди”, “ситроен”, “олдсмобиль”, “бронко”, “фэрлейн”, “сандерберд”, “ниссан”, “датсун”, “альфа ромео” – молчали все.

Даже “феррари” был, как мертвый. Как мертвый. У Римера Болта кровоточили пальцы, но он продолжал говорить всем, что им заплатят, только пусть они садятся в автобусы и убираются отсюда, немедленно.

– Вы же можете уехать, правда?

Автобусы потянулись прочь, а он остался на поле, забитом машинами, которые не желали заводиться. Один, совсем один. У него засосало под ложечкой – это провал.

Он не мог сдвинуть машины. Он даже не знал, за что тут браться. Поэтому он просто бросил их и побрел прочь. Их никто не обнаружит, подумал он.

Но две крупные разведки уже обнаружили кратковременное раскрытие озонового слоя. И никто ни в Москве, ни в Вашингтоне не называл это окном в процветание.

Президент всегда предполагал, что так и будет – настанет конец света, а он будет стоять и смотреть, как беспомощный случайный прохожий. Луч опять был выпущен, Россия тоже его засекла и ни за что бы не поверила, что Америка не может найти оружие на своей собственной земле. Но на самом деле так оно и было.

ФБР сообщило, что его поиски чего-то, что могло посылать флюорокарбоновые лучи, оказались безрезультатными. Никто не знал, что, собственно, искать. Пушку? Воздушный шар? Может, это было похоже на танк. Или на гигантский баллон от спрея для волос.

Но, пока весь мир вслепую мчался навстречу собственной смерти, поступило одно утешительное сообщение. Поступило от одной из самых секретных организаций, о существовании которой он узнал в день инаугурации, когда предыдущий президент провел его в его новую спальню и показал ему красный телефон.

За последнюю неделю президент пользовался им больше, чем все его предшественники вместе взятые. Человека на другом конце провода звали Смит, и голос у него был резкий и неприятный. Но только этот голос мог успокоить президента.

– Мы обнаружили место установки, но ее уже перевезли. Теперь она в Ханое.

– Вы уверены?

– Уверены мы будем, когда потрогаем ее своими руками. Но следы привели нашего человека в Сан-Гауту, а теперь ведут в Ханой.

– Значит, она у коммунистов. Почему они все так скрывают?

– Не могу понять, сэр.

– Больше всего на свете я хотел бы оказаться в Кремле и выяснить, что, черт подери, происходит. А старика нельзя использовать? Этого, азиата?

– Он в некоторого рода отпуске.

– Сейчас? – взвизгнул президент.

– Ему нельзя приказывать, как простому офицеру. Их традиции более давние, чем наши, или даже европейские, сэр.

– Так, а что насчет конца света? С этим как? Вы ему объяснили?

– Думаю, он и раньше об этом слышал, сэр.

– Замечательно. И каковы ваши предложения?

– Если бы я был на вашем месте? – спросил Смит.

– Да.

– Пожалуй, главная проблема в том, что русские не верят, что мы ничего не знаем о флюорокарбоновом оружии, если, конечно, это оружие.

– Но если оно в Ханое, значит, оно у них есть.

– Может быть, есть, а может быть, и нет. Если есть, я полагаю, что они еще могут одуматься. Давайте на это надеяться. Мой человек идет по лучшему следу, который у нас имеется, и, честно говоря, господин президент, я рад, что на это у нас есть он. Лучшего нам во всем мире не найти.

– Согласен. Продолжайте.

– Я бы предложил то, о чем думаю уже довольно давно. Дайте им что-то, что покажет, что мы заинтересованы в их доверии. Что покажет, что мы не меньше, чем они, заинтересованы в том, чтобы найти флюорокарбоновую установку. Нам нужно выдать им какой-нибудь важный секрет. Он-то и послужит доказательством нашего доверия.

– У вас есть что-то на примете?

– Какое-нибудь изобретение. Наверняка есть что-то, в чем они заинтересованы. Только надо, чтобы они не думали, что мы думаем, что они уже об этом знают. Здесь нам надо быть предельно честными. У нас нет другого выбора, сэр. То есть придется раскрыть карты.

– Меня это пугает, Смит.

– Боюсь, сейчас не самая мирная погода.

– Не знаю, как посмотрит на это мой кабинет. И что скажут старейшины.

– У вас нет выбора, сэр. Вы должны отдавать приказы.

– Знаете, Смит, здесь не осел уперся. Здесь весь мир замер.

– Удачи вам, сэр, – сказал Смит.

– И вам удачи.

Человеку, которого выбрали для передачи Москве секрета, было чуть больше шестидесяти, он был миллиардером, близким другом президента и среди прочего, владельцем корпорации, занимающейся новыми технологиями.

Когда он узнал, с чем его посылают, то едва не обвинил президента в предательстве. Это была подробно составленная, даже частично переведенная на русский сводка об оборонительных ракетных укреплениях США.

– Я этого не сделаю, – сказал Макдональд Пиз, у которого была по-военному короткая стрижка, гнусавый техасский выговор и докторская степень по ядерной физике.

Потом он услышал о строительстве новых ракетных баз и немного смягчился. Потом услышал о новом изобретении, которое, возможно, и вызывало у русских тревогу, и смягчился окончательно.

– Конечно, я поеду. Мы же все можем спечься, как пирожок в пустыне. Какие безумные псы играют с нашим маленьким озоновым слоем? Ведь на Земле может и тараканов не остаться. Отдайте русским все. Давайте вернем мир к безудержному великодушию. Силы небесные, что же такое происходит?

– Твой самолет ждет, Хэл, – сказал президент. Это была кличка. С таким именем кличка становится необходимостью.

Одним таким ходом президент не только раскрывал главный американский секрет, он шел на заключение самой хитроумной в мире сделки. Президент знал, что Пизу все это понадобится. Но он не подозревал, что Макдональд “Хэл” Пиз не только упустит возможность, но своей честностью еще все и испортит.