Нечто греховное

Глава 6

– Неужели мы не можем заняться чем-нибудь более полезным, папа, чем присутствовать на музыкальном вечере ради нескольких незнакомых людей? – в сердцах воскликнула Сарала.

Ее мать, одетая в чересчур броское для подобного собрания роскошное желтое платье, ответила, входя в холл:

– Побывав там, ты со всеми познакомишься, они же будут благодарны тебе за твое присутствие. А как иначе ты собираешься обзаводиться новыми друзьями, деточка?

Честно говоря, Сарала и сама думала так же, но притворялась, что вовсе не горит желанием исполнить роль потенциальной невесты. Расправляя рукава плаща, она промолвила, когда они вышли из дома все втроем:

– Все это звучит замечательно и чудесно, но я знаю, что твоя истинная цель в другом.

– И в чем же она заключается, доченька? – поинтересовался отец, поудобнее усаживаясь в карете рядом с супругой.

– Видишь ли, папочка, дело в том, что мамины подруги вознамерились выдать меня за лорда Эппинга или за лорда Джона Тандла, а наша мама вообще-то прочит мне в мужья герцога Мельбурна. – Она улыбнулась, считая идею маркизы невероятно дурацкой. – Вот только сами джентльмены пока даже не догадываются об этом.

– Не смей насмехаться над мамиными планами! – одернул ее отец. – Ей виднее. Но позволь тебя спросить: не с братом ли герцога ты танцевала на последнем балу?

– С лордом Шарлеманем, – кивнула Сарала. – Он показался мне очень высокомерным. А его светлость, как мне кажется, в десять раз хуже, на меня он даже не взглянет.

– Ты, Говард, по-моему, знаком с герцогом, – сказала маркиза. – Вот и представь ему нашу дочь.

Маркиз пожал ей руку и виновато промямлил:

– Мы всего-то и перебросились с ним словечком-другим. О чем такому блестящему государственному мужу беседовать со мной, бедным стариком? Я ведь только недавно получил титул, и в свете меня почти не знают. Нет уж, уволь меня от этого!

– Ты можешь быть интересным собеседником, папа! – сказала Сарала. – Просто герцог тебя еще плохо знает.

Отец наклонился к ней и потрепал по щеке.

– С твоей стороны весьма любезно польстить мне, доченька! Вынужден признаться, что я мог бы рассказать его светлости, как я однажды охотился на тигров, сидя на спине слона. Вряд ли герцогу доводилось принимать участие в королевской охоте. Тут требуется немалая сноровка!

– Я сомневаюсь, что на такой охоте побывали и многие другие англичане, – сказала Сарала.

– Довольно! – прервала их разговор леди Ганновер. – Чтобы удачно выйти замуж, требуется не меньшее искусство, чем на охоте на тигров. Так ты сумеешь организовать представление нашей дочери его светлости, Говард?

– Да, моя дорогая, – с тяжелым вздохом ответил ей супруг, __ Разумеется, если сегодня он объявится в салоне.

– Леди Тремейн по секрету сообщила леди Аллендейл, что там будет присутствовать все их семейство. Они ведь старинные приятели с Френфилдами.

При мысли о возможной встрече с лордом Шарлеманем по спине Саралы побежали мурашки. Женится ли на ней впоследствии какой-нибудь титулованный государственный муж, которому ее сегодня представят, ее совершенно не волновало. Зато ее привела в дрожь перспектива во второй раз за день увидеться с Шеем.

Бальный зал Френфилд-Хауса был заставлен стульями, У дальней стены стояли музыкальные инструменты – фортепьяно и арфа. Сарала мысленно поблагодарила Бога за то, что самой ей выступать здесь на этот раз не придется, поскольку маркиза объявила своим подругам, что ей необходимо помузицировать немного дома, чтобы восстановить беглость пальцев.

– Похоже, что мы приехали слишком рано, – с досадой сказала маркиза, окинув глазами полупустой зал. – Я надеялась войти сюда с большей помпой.

– Ничего не поделаешь, – произнес лорд Ганновер, – возвращаться же нам домой, чтобы снова приехать сюда позже! Будем рассаживаться?

– Не надо торопиться, дорогой! Посмотри, нет ли в зале кто-нибудь из Гриффинов, – сказала маркиза, вертя головой.

– Пока еще нет. Очевидно, им повезет больше, чем нам. Эффектным входом в зал, – с улыбкой констатировал маркиз. – Что ж, у них и опыта в таких делах побольше, и титул повыше.

– Избавь меня, пожалуйста, от своего сарказма, мне совсем не до шуток, – махнула на него рукой маркиза.

Сарала тоже осмотрелась и наморщила носик, не обнаружив среди гостей ни одного знакомого, кроме мистера Фрэнсиса Хеннинга, общаться с которым ей совершенно не хотелось.

Лакей подал ей бокал пунша. Взбодрившись им, она приблизилась к Хеннингу и мелодично промолвила:

– Здравствуйте, мистер Хеннинг!

– Ах, это вы, леди Сара! Или Сарала? – Он осклабился. – Признайтесь, вы намеренно интригуете своих кавалеров?

– С чего вы это взяли? Можете называть меня, как вам больше нравится, я не обижусь.

– Боже! – воскликнул Хеннинг, взглянув поверх ее плеча. – Сюда пожаловала моя бабушка. Прошу меня извинить, но я должен пойти угостить ее пуншем. – Он ретировался.

Обернувшись, Сарала увидела дородную даму с пышными седыми волосами. Старуха ткнула концом трости внука в грудь, что-то сказала ему и указала тростью на Саралу.

Что бы все это могло означать? Сарала наморщила лоб, пытаясь угадать, чем она привлекла к себе внимание пожилой матроны – платьем или загаром. А ведь кое-кто даже утверждал, что она говорит по-английски с индийским акцентом! Очевидно, она не соответствует высоким требованиям, предъявляемым высшим обществом к потенциальной невесте титулованной особы.

Вот и леди Джерард, вдруг вспомнилось Сарале, говорила примерно то же самое, рассказывая о брачных традициях Гриффинов. Видимо, не только один Мельбурн и его родственники предпочитают жениться на уроженках Англии…

– Почему ты не фланируешь по залу, дорогая? Ступай, пообщайся с другими гостями, – сказала у нее за спиной мать.

– В зале пока еще собралось мало народу, – ответила Сарала. – Вероятно, те, кто сегодня будет выступать, находятся в другом помещении.

– Я знаю, что несколько светских дам разносят гостям напитки. В другой ситуации я бы не стала к ним даже приближаться, поскольку все они прожженные сплетницы. Но сейчас мне кажется, что нам с тобой нечего опасаться, будем раскланиваться со всеми и любезно улыбаться. А как иначе ты сможешь познакомиться с другими девушками из высшего общества? Ведь светские львицы привели с собой сюда дочерей, как это принято, – сказала леди Ганновер.

– Что ж, вам виднее, мама, я согласна! – сдалась Сарала. Ей было бы куда приятнее, если бы она могла назваться своим истинным именем, знакомясь со сверстницами, но это было невозможно, раз о том, что она сменила имя, знал даже мистер Хеннинг. Для нее предпочтительнее было бы сопроводить отца в клуб и поужинать там с ним, но традиция вынуждала ее довольствоваться чаем и пересудами. Леди Ганновер поцеловала ее в щеку.

– Ты просто ангел! Никогда не надо падать духом! Окинув взглядом зал, маркиза увидела новую партию публики, столпившуюся возле дверей, и радостно воскликнула:

– Взгляни-ка, доченька, прибыли миссис Уэндон и леди Аллендайл! Без них не обходится ни одно светское собрание Они большие энтузиастки музицирования! Любовь к искусству у них в крови.

Она принялась нервно обмахиваться веером.

Сарала подумала, что их скорее следует назвать прирожденными сводницами, не преминувшими воспользоваться случаем приглядеть за ней и выяснить, кто станет энергичнее других обхаживать ее – лорд Джон Тандл или же лорд Эппинг. Лично она пока не заметила среди присутствующих этих двух джентльменов и вообще не думала ни об одном из них, поскольку ожидала с замиранием сердца появления Мельбурна и Шарлеманя. Как, впрочем, и ее мамаша. Которая то и дело вытягивала шею и приподнималась на цыпочках.

Спустя примерно четверть часа в дверях раздался знакомый мужской смех, и Сарала, резко обернувшись, случайно толкнула локтем в бок джентльмена, стоявшего у нее за спиной.

– Извините, – сказала она, всматриваясь в лица спутников Шарлеманя. Ими оказались его брат Закери и невестка, которые лучезарно улыбались. Сладкая дрожь пробежала по спине Саралы.

В этот момент мужчина, которого она толкнула, взял ее за кисть руки и произнес хорошо поставленным голосом:

– Нет, это вы должны меня извинить, миледи! По-моему, мы с вами не знакомы. Позвольте представиться – герцог Мельбурн.

Ком застрял у нее в горле, глаза округлились.

– Ваша светлость! – проверещала она. – Я польщена… меня зовут…

– Леди Сара Карлайл, – сказал он, улыбнувшись.

Под пристальным взглядом его темно-серых глаз она затрепетала и смутилась: взгляд был направлен на ее вздымающийся бюст. Однако же тотчас она сообразила, что его заинтересовали не столько ее женские прелести, сколько ожерелье с рубином, подаренное ей Шеем. Она надела его, будучи уверенной, что ни одна живая душа в Лондоне не знает, откуда эта безделица у нее. К числу фамильных драгоценностей Гриффинов она не принадлежала, равно как и к украденным вещам. Поборов волнение, Сарала сказала:

– Да, ваша светлость, я Сара Карлайл. Приятно познакомиться.

Однако герцог словно бы не слышал ее, целиком поглощенный разглядыванием изящной драгоценности. Даже мать не поинтересовалась, откуда у нее это украшение, вероятно, сочтя его подарком одного из ее индийских поклонников. Единственным же мужчиной, чье внимание Сарале хотелось бы привлечь к ожерелью, был Шей Гриффин.

Она представила себе его лицо в тот миг, когда он заметит свой подарок у нее на шее и вспомнит, что за шелк она по-прежнему требует шесть тысяч фунтов стерлингов. Ее совесть была чиста: ведь он сам сказал, что дарит ей рубин в знак своего восхищения ею, а не с тайным умыслом вынудить ее уменьшить цену. Но если его старший брат что-то проведал об их торге, тогда все в корне менялось.

– Я слышал, что вы только недавно прибыли в Англию из Индии, – наконец промолвил Мельбурн. – Я не ошибаюсь?

Ни слова об ожерелье! Может быть, оно заинтересовало его как любопытный образец ювелирного искусства? Дай-то Бог!

Герцог вперил в нее пытливый взгляд серых глаз, ожидая ответа на вопрос. Она же медлила, мысленно сравнивая их с глазами Шарлеманя, которые были слегка посветлее.

– Да, ваша светлость, – спохватившись, сказала она. – Мы приехали в Лондон около двух недель назад.

– В таком случае у вас еще нет здесь близких друзей, – сказал герцог. – Предлагаю вам занять места рядом с моими родственниками.

От радости у Саралы перехватило горло.

– Как это любезно с вашей стороны, ваша светлость! Но я не могу решать за своих родителей.

– Где ваш отец? – спросил Мельбурн.

Она указала рукой на маркиза. Герцог повернулся и, кивнув ей, пошел в указанном ему направлении Руки матери легли Сарале на плечи.

– Что он сказал? – взволнованно спросила она. – И прекрати дрожать!

– Ты меня напугала, – шумно дыша, слукавила Сарала. – Он поинтересовался, давно ли мы в Лондоне…

В этот момент к ним подошел взволнованный маркиз.

– Я хочу сообщить вам потрясающее известие, – сказал Он. – Только что герцог Мельбурн сам подошел ко мне и пригласил нас занять места рядом с ним!

Маркиза радостно взвизгнула:

– Небеса вняли нашим мольбам! Ты произвела-таки на герцога надлежащее впечатление, Сара. Это великолепное известие!

Сарала стиснула зубы, заподозрив в этом любезном жесте герцога козни Шарлеманя, вознамерившегося подключить к их торгу старшего брата. И, разумеется, герцог станет обсуждать эту тему не с ней, а с ее отцом.

Такое умозаключение показалось ей резонным и убедительным. Она решила, что не станет вмешиваться в мужской разговор, пока Мельбурн не попытается воспользоваться своим авторитетом и не начнет принуждать ее отца пойти на значительные уступки в их сделке. В конце концов, их семья не настолько богата, чтобы нести существенные финансовые потери из-за чьих-то неумеренных амбиций.

Вскоре хозяйка дома пригласила гостей занять свои места. Сарала продолжала обдумывать неожиданный шаг Шарлеманя. С его стороны было некрасиво и даже трусливо втягивать брата в это щекотливое дело, касающееся только их двоих, решила она. Однако тотчас же была вынуждена признать, что не в его обыкновении выпускать ход собственных коммерческих переговоров из-под личного контроля. Нет, определенно тут было что-то не так!

– Подтяни рукава! – шепнула ей маркиза.

– С рукавами у меня все нормально, мама! Успокойся! – сказала Сарала.

– Но я совсем не волнуюсь, деточка! Я всего лишь хочу, чтобы ты выглядела безупречно. Это же твой лучший шанс! Герцог не приглашает познакомиться со своими родственниками кого угодно! Ты должна это понимать!

Маркиза шутливо погрозила ей указательным пальцем.

И действительно, подумала Сарала, далеко не всякому выпадает такая честь! Отныне лондонский высший свет станет смотреть на ее семью совсем иначе! Сарала вздернула носик и расправила плечи. Маркиза горделиво приосанилась, а маркиз выпятил грудь и кивком предложил ей взять его под руку. Вся их семья начала плавно и торжественно двигаться к своим креслам.

Сарала стала обдумывать план дальнейших шагов в отношении Шарлеманя. Теперь, когда ситуация изменилась коренным образом, она уже не могла разговаривать с ним без экивоков и диктовать ему условия, как намеревалась это сделать. И вообще она сожалела, что надела ожерелье, отправляясь на музыкальный вечер. Ей следовало потерпеть до завтрашнего утра и явиться в этом украшении на пикник, который ему вздумалось устроить.

Сарала собралась было уже снять ожерелье, когда отец остановился, чтобы пожать герцогу руку.

– Позвольте мне представить вам свою супругу, ваша светлость! – произнес он. – А с моей дочерью Сарой вы, по-моему, уже познакомились.

Леди Ганновер сделала реверанс и заставила сделать его Саралу, чуть было не принудив ее сесть на пол.

– Мы благодарим вашу светлость за оказанную нам честь!

– Знакомство с вами доставило мне удовольствие. Герцог стал представлять своих родственников членамсемьи маркиза. Сарала изобразила на лице улыбку. Шарлемань смотрел только на нее, игнорируя родителей. От волнения у нее пересохло во рту. Вот его взгляд соскользнул на ожерелье – и его глаза округлились. Она снова упрекнула себя в том, что надела сегодня его подарок. Но тотчас же решила, что она поступила правильно, не сняв его здесь же, в зале. Судя по реакции Шарлеманя, он чего-то опасался, следовательно, оказывался в невыгодном положении, подобно черному королю, которому белая королева объявила шах.

Зеленые глаза Саралы заискрились от предчувствия своей скорой победы, губы вытянулись в улыбке.

Она продолжала таинственно улыбаться, даже сев в кресло, и время от времени посматривала на Шарлеманя, потрясенного тем, что она надела подаренное им ожерелье.

Ему же было совсем не до веселья, из головы не выходила мысль о неминуемом неприятном разговоре с Мельбурном, Уже наверняка заметившим на шее Саралы украшение с рубином. Похоже было, что и без того непростой торг о цене шелка осложнится еще больше.

Не лучше ли разрубить этот гордиев узел?

Но прежде надлежало выяснить, готова ли Сарала уступить ему товар за семьсот пятьдесят гиней.

– Не согласится ли леди Сарала помочь мне принести для всех нас бокалы с пуншем? – спросил он.

Не дожидаясь ответа дамы, свою помощь ему предложил неуемный Закери, однако захлопнул рот, едва лишь Шей наступил ему на ногу. Сарала благосклонно кивнула и встала.

– Я сохраню для тебя это место. – Леди Ганновер похлопала по сиденью кресла ладонью. – Не задерживайся там!

– Мы быстро обернемся, – успокоил ее Шарлемань и увлек Саралу к столам с напитками, стоящим в другом конце зала.

– Однако вы быстро просохли. – заметила она, едва поспевая за ним.

Леди Френфилд объявила, что концерт начинается.

– И вы тоже, – сказал Шарлемань, остановившись у столов. – И даже надели ожерелье.

– Вы же сами сунули его тайком мне в карман! – воскликнула она. – Вот я и решила, что лучше его носить, чем хранить в шкатулке для потомков.

Первой должна была выступить дочь леди Френфилд Хатти – сыграть фортепьянный концерт Гайдна. Зрители встретили ее жидкими аплодисментами. Как только зазвучала музыка австрийского композитора, Шарлемань вручил Сарале бокал и сказал:

– Мне приятно, что вы надели мое ожерелье. Оно вам к лицу.

– Теперь оно принадлежит мне! – сказала Сарала. – Так что не надейтесь, что я продам вам товар дешевле, чем за шесть тысяч фунтов стерлингов.

«Какая наглость!» – подумал Шей, стиснув зубы. Помолчав, он вымучил улыбку и сказал:

– Пожалуйста, называйте меня впредь по имени, мы же с вами друзья! Не правда ли?

Он взглянул ей в глаза, такие бездонные, что хотелось утонуть в них.

Она томно опустила ресницы и с придыханием произнесла:

– Хорошо, Шей! Я доставлю вам это удовольствие.

Охваченный страстным желанием обнять ее и привлечь гибкий стан к себе, Шарлемань воровато огляделся по сторонам и, удостоверившись, что даже лакеи смотрят на сцену, коснулся указательным пальцем ее бархатистой щеки.

– Не прикасайтесь ко мне! – прошипела она. – Что подумают о нас люди? И не пытайтесь сбить меня с толку своими трюками.

Шарлемань отдернул руку и виновато сказал:

– Но я всего лишь хотел смахнуть ресничку с вашей щеки. Это не такой уж и большой грех! Должен вас предупредить, что платить вам шесть тысяч фунтов я не намерен. Лучше я вообще откажусь от этой сделки. Верните мне ожерелье! Еще ни одной даме не приходило в голову жестоко наказать меня за сделанный ей мною подарок.

– Рубин я вам не верну! – отрезала Сарала. – Но могу снизить цену товара до пяти тысяч.

– Не ждите благодарности, – сказал Шей и добавил, понизив голос: – Почему бы нам не продолжить этот разговор в более спокойном месте, например в утренней гостиной?

Сарала негодующе фыркнула и прошептала:

– Лучше признайтесь, Шей, что вам захотелось еще раз меня поцеловать. Только у вас ничего не выйдет, я не позволю вам зацеловать меня до беспамятства и заставить отдать вам шелк даром.

– Что же мне делать? Мне так понравилось целоваться с вами!

Шей тяжело вздохнул:

– Угадайте, что пришло мне сейчас в голову? Сарала усмехнулась:

– Я не умею читать чужие мысли. Но могу предположить, что серьезного встречного предложения мне от вас не дождаться.

Завороженный ее влажными от пунша губами, он сказал.

– Так и быть, я сам вам это скажу: мне подумалось, что вы, не только дьявольски хитры, но и чертовски темпераментны.

На щеках Саралы вспыхнул румянец.

– Вы говорите так, потому что злитесь на меня за то, что я вас переиграла, – сказала она. – Признаться, большого ума для этого не потребовалось.

– Однако же вам стало стыдно за свои колкости, вы даже покраснели! – возразил Шей, борясь с желанием вновь погладить ее по щеке.

– Вовсе нет! – парировала она. – Я раскраснелась, потому что отчаялась дождаться от вас дельного предложения. Давайте возвратимся на свои места, пока не возникло никаких пересудов в связи с нашим затянувшимся отсутствием.

– А вам не приходило в голову, Сарала, что вы бы лишились оправданий своих оскорблений в мой адрес, если бы получили, наконец, от меня разумное предложение?

– Раз уж вы додумались до этого, объясните, что вам мешает предотвратить любые мои нападки! Пока что вы ничего для этого не сделали.

И в самом деле, подумал Шарлемань, почему бы ему не принять защитные меры? Быть может, его останавливает то, что она впервые очутилась на лондонском музыкальном вечере? Никогда не бывала на королевских балах и приемах? И явно не знает, что, при всей экзотичности, загар считается просто неприличным для благовоспитанной английской девушки?

Или же его смущает значительная разница в их общественном положении? Он изобразил на лице искреннюю улыбку и наконец ответил:

– А мне доставляют удовольствие ваши колкости! Я нахожу интересным пикироваться с таким очаровательным созданием. Но если вы скажете, что вам это неприятно, тогда мы продолжим наш торг там, где его следовало бы начать, – в кабинете вашего отца.

Сарала подошла к нему поближе и заявила:

– Не смейте запугивать меня, Шей! Продажа шелка – это моя привилегия. Только попробуйте поступить так со мной, и я буду называть вас обманщиком и трусом.

На Шарлеманя пахнуло ароматом корицы. Проглотив слюнки, он мягко произнес:

– В таком случае предлагаю возобновить наш торг завтра на пикнике, согласитесь, что это будет оптимальным решением проблемы.

Пока Сарала, наморщив лоб, молча размышляла над его предложением, Шарлемань стоически боролся с искушением заключить ее в объятия и поцеловать.

– Хорошо, я согласна, – наконец сказала она. – Отложим наши переговоры до завтрашнего утра.

Сарала взяла четыре бокала и хотела повернуться, чтобы уйти. Но Шарлемань раскусил ее хитрость и, положив ей ладонь на плечо, повернул к себе лицом.

– Раз мы покончили с деловым разговором, – сказал он, – то почему бы нам просто не поболтать? Расскажите мне, как вы обычно проводили дни в Индии.

Взглянув на него с нескрываемым удивлением, Сарала напомнила ему, что им пора вернуться в зал.

– Поверьте, им до нас сейчас нет дела, – возразил Шарлемань.

– Я в этом не уверена, – заявила Сарала. – И зачем вам знать, чем я занималась в Индии?

– Мне просто интересно, – заверил он ее.

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

Шей с очевидным восхищением посмотрел на ее бюст. Его интерес к ней был неподдельным, ему действительно хотелось знать о прошлом Саралы. Проведай об этом его младший брат, он бы покатился со смеху: ведь прежде Шарлемань слыл противником пустой болтовни и не скрывал, что равнодушен к обычным темам женских разговоров.

– Летом совершать прогулки там можно только рано утром, – сказала Сарала. – Мы с Нахи, моей подругой, обычно прогуливались по улице между дворцом Ред Форт и мечетью Джама Масджид, одними из красивейших зданий в мире, потом мы шли дальше, в старый город, чтобы сделать там на Рынке покупки.

– Вы разгуливали по городу вдвоем?

– Нет, нас сопровождали слуги, а иногда и двое солдат.

– Слава Богу, – сказал Шарлемань.

Сарала мягко улыбнулась.

– Честно говоря, в охране мы не нуждались, нам с Нахи было нечего бояться, она индианка, я же владею хинди свободно. К тому же меня там многие знали благодаря влиятельному положению моего отца в Ост-Индской компании и его обширным связям с местными чиновниками.

Взгляд ее вдруг стал печальным.

– Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее об индийских рынках! – попросил Шарлемань. – Очевидно, это экзотическое зрелище.

– Да, очутившись там, испытываешь странное ощущение, что ты попала в сказочную страну. Чего только там не продают! И кур, и коз, и посуду, и гашиш, и пряности, и ткани, и разнообразные украшения – бусы, браслеты, перстни, кольца, серьги. Воздух пропитан смесью пыли и ароматических смол и трав, от зноя даже трудно дышать.

– Разве индусы едят мясо? – спросил Шарлемань, пытаясь представить себе Саралу в национальной индийской одежде, покупающую козленка.

– Да, вопреки расхожему мнению большинство индусов едят и мясо, и яйца, а также пьют козье молоко. И не забывайте, что в Дели живет еще много англичан.

– А вы носили там сари? – спросил Шарлемань, с вожделением глядя на ее ротик.

Она усмехнулась и прикрыла рот ладошкой, словно бы опасаясь, что ее может услышать мать.

– Однажды я надела сари на свадьбу Нахи. Когда мама увидала меня в таком наряде и босой, она пришла в ярость.

– Так вы перестали после этого надевать сари? – спросил Шарлемань, пытаясь представить ее себе в процессе переодевания.

– Нет, конечно, я надевала сари еще много раз, но только тайком, – сказала Сарала. – Не пора ли нам вернуться к нашим родственникам?

– Да, пожалуй, пора, – согласился Шарлемань, забирая со столика бокалы, наполненные пуншем.

Когда они, наконец, вернулись на свои места, Сарала с очаровательной улыбкой отдала четыре бокала дамам, а Шей, угостив остальных, сел рядом с Элеонорой. Леди Хелен усадила дочь на стул между собой и герцогом Мельбурном.

Музыкальный вечер шел своим чередом, но Шарлемань мысленно перенесся в другой, экзотический мир, с ярко-оранжевым солнцем на пронзительно-синем небе, пением райских птиц и воздухом, пропитанным пряными запахами. Это был тот самый загадочный мир делийских базаров, который так любила Сарала. Она до сих пор вспоминала о нем с легкой грустью во взгляде, потому что понимала, что ей уже не суждено возвратиться в него из холодного чопорного Лондона.

Музыка смолкла, Шарлемань встрепенулся и вместе со всеми захлопал в ладоши, отдавая дань уважения исполнителю. Когда все слушатели повставали с мест, он шепнул Сарале:

– А вы совсем не такая, как я думал. Вы вселили в меня мечту обязательно побывать в Индии.

Она обернулась и сказала, глядя ему в глаза:

– И вы тоже оказались не таким, каким поначалу мне представлялись.

– Надеюсь, это вас приятно поразило, – с полупоклоном произнес он.

– Да! – подтвердила она. – И хорошо бы вы не заставили меня изменить мнение о вас в худшую сторону.

Их разговор прервала леди Ганновер, громко обратившаяся к герцогу Мельбурну:

– Позвольте мне выразить вам, ваша светлость, искреннюю благодарность за то, что вы взяли нас под свое крыло на этот вечер.

Мельбурн ответил ей, улыбаясь одними губами:

– Это доставило мне удовольствие, леди Ганновер, надеюсь, что леди Саре понравился этот маленький концерт в салоне Френфилдов.

– Чрезвычайно понравился! – воскликнула Сара. – Особенно же приятно было познакомиться с вами и вашей семьей. – Леди Хелен выразительно взглянула на нее, и она добавила: – Мне бы хотелось продолжить это знакомство. На лице ее при этом не было уже и тени улыбки.

– Благодарю вас, – поклонившись ей, сказал Мельбурн. И все Гриффины чинно удалились.

– В этом году Хатти играла заметно лучше, чем в прошлом, – выйдя на улицу, произнесла Элеонора и поцеловала на прощание Каролину и братьев в щечку, а Валентайна в губы. – Спасибо, что пришли.

– Вечер был довольно милым, – сказал Деверилл, поглядывая на Элеонору, – однако я бы предпочел провести его за карточной игрой и с бокалом доброго хереса.

– Какой же ты мужлан! – со вздохом заметила она.

– Именно поэтому ты и находишь меня неотразимым, – сказал он, осклабившись.

Закери молча пожал Себастьяну руку, а Шарлеманя чмокнул в ушную раковину.

– Проклятие! – воскликнул тот, потирая ухо. – И как только тебе удается терпеть его, Каролина! Я тебе сочувствую.

Деверилл подозвал рукой свой экипаж и спросил у герцога:

– Ты поедешь с нами или с Закери?

– Нет, только не с ним! – Мельбурн взял под руку Каролину и помог ей сесть в карету.

Шарлемань взглянул на затянутое тучами небо.

– Кажется, дождя больше не будет. Прогуляюсь-ка я лучше пешком.

– Я составлю тебе компанию, – предложил его старший брат.

– Не стоит, я, возможно, загляну в клуб по дороге. А тебе пора возвращаться домой, уже довольно-таки поздно, – сказал Шарлемань, зная, что Мельбурн захочет успеть вернуться к тому времени, когда слуги будут укладывать спать его дочь, чтобы почитать ей библейскую притчу на сон грядущий. Помимо того, ему хотелось проветрить мозги и выработать план действий на завтрашний день, что в обществе брата было бы затруднительно. А главное, ему требовалось отделаться от навязчивых мыслей об Индии, равно как и от грез об индийской принцессе, которая с каждой минутой все больше его очаровывала. Вот почему помочь ему взбодриться могла только одинокая прогулка.

Проводив удаляющегося брата задумчивым взглядом, Себастьян обернулся к сестре и сказал:

– Что ж, можно считать, что день закончился. По-моему, музыкальный вечер прошел удачно.

– С твоей стороны было очень любезно пригласить семейство Ганновер сесть рядом с нами, – беря его под руку, сказала Элеонора.

– Да, я счел разумным поближе познакомиться с ними, – кивнув, сказал Мельбурн.

– У тебя имелись на то особые причины? – спросила сестра.

– А почему ты задаешь мне такой вопрос? – в свою очередь, поинтересовался Себастьян, заподозрив, что ей что-то известно о тайном общении Шарлеманя с Сарой.

– Просто так, – сказала Элеонора и высвободила свою руку.

– Вот и у меня не было особых причин поступить таким образом, – ответил он.

– Умоляю тебя, Себастьян, только не вмешивайся в их отношения, – попросила она.

– О чем вы тут без меня секретничаете? – спросил Закери.

– Мы предполагаем, что Шей заинтересовался леди Сарой, – сказала Элеонора.

– Шей положил глаз на эту очаровательную крошку? – Закери озабоченно наморщил лоб. – Но мы в это вмешиваться не станем. Послушай, Мельбурн, я, пожалуй, сообщу ему эту радостную новость! Ты точно не будешь совать нос в их отношения?

– Я предпочел бы воздержаться от комментариев, – сказал герцог, не желая, чтобы его снова обвинили в неуемном желании всех опекать и поучать. – Быть о чем-либо осведомленным еще не означает, что нужно в это вмешиваться.

– Правильно! – воскликнула Элеонора. – Следовательно, я смогу со спокойной душой пригласить леди Сару к себе на обед в конце недели. Это тоже нельзя рассматривать как вмешательство в ее личную жизнь. А тебе, Мельбурн, я ничего не расскажу потом о нашем с ней разговоре!

– Поступай как знаешь, – вскинув вверх руки, сказал он, недоумевая, почему все родственники вдруг ополчились на него, хотя он и не произнес ни слова. Над этим следовало поразмышлять.