Нефритовый жезл (СИ)

Опасное желание. Часть 2

Гарри Поттер размышлял.

Мысли его против воли возвращались к девушке. В памяти снова и снова возникал её образ — пышные каштановые волосы и ореховые глаза, полные боли, после того, как он отобрал у неё этот чёртов снитч. Слишком высокой ценой они ему доставались. Отдать один из них — значит забыть весь ужас, пережитый в Хогвартсе, или, возможно, простить Альбуса Дамблдора, который, невзирая ни на что, вёл его к победе на Волдемортом.

Почему он вообще думает о ней? Он осознанно принял решение пресечь на корню любые зарождающиеся в ней надежды на продолжение отношений. Он специально обидел её, выбрав максимально болезненную фразу. Как нанести смертельный удар человеку — физически или морально, он знал давно. Ведь именно в этом заключался его профессионализм.

Он испугался, когда в сердце возникло тёплое чувство, словно подснежник, пробивающийся сквозь мёрзлую землю. Этого нельзя было допустить. Человек, рождённый убивать, не нуждается в друзьях, равно как и в женщинах. Разве что иногда.

Но он ведь давно убил в себе все чувства, после того, как одна девочка перестала ему писать. Он давно не задумывался, где она и что с ней, слишком много всего происходило в его жизни.

Но тем не менее на протяжении последнего месяца он то и дело возвращался мыслями к этому воробушку, может, отдалённое сходство с той девочкой привлекло его, или её реакция на убийство волшебников, или то, с какой отчаянной покорностью она отдавалась ему, словно ей нужен был не просто мужчина, а именно он.

Именно с этими мыслями он выставил из дома очередную любительницу громко покричать, прошёл в гостиную и лёг на диван. На глаза попался знак Даров Смерти, который он сделал себе в качестве ещё одного напоминания о том дерьме, в которое превратилась его жизнь за два года охоты за крестражами. Там не было вариантов, если за тобой гнался очередной егерь. Убей или попади в лапы Волдеморту. И он убивал и со временем даже вошёл во вкус, уже не убегая, а поджидая добычу, как хищник, и после охоты с удовольствием расправляясь с ней.

Раздражающий тонкий звук прервал мысли Гарри, то и дело проносящиеся гиппогрифом в его голове. Он поморщился и полез в карман за телефоном. С некоторых пор многие волшебники стали пользоваться подобной маггловской техникой, и даже такие снобы, как Драко Малфой. Именно его имя высветилось на маленьком зелёном экране.

— Да.

— Поттер, опять тухнешь дома. А мы всё-таки вытащили твоего жмурика с того света. Пришлось даже маггловского хирурга привлечь, представляешь — его нога висела на одном нерве. Боюсь даже представить, что ты с ним делал.

Гарри устало прикрыл глаза и очень надеялся, что бывший слизеринец, а ныне доктор в Больнице Святого Мунго, специализирующийся на травмах, никогда не узнает, как именно он убивал своих жертв.

— Бесполезный труд. Ему всё равно гнить в Азкабане.

— Зато с двумя ногами, — продолжал веселиться Драко. — Ты появишься на приёме? Всё-таки юбилей победы.

— А что изменилось?

— Ну, не знаю, все хотят видеть героя.

— Я каждый день появляюсь в Аврорате. Тебе это хорошо известно, учитывая, что ты трахаешь моего секретаря.

— Охо-хо, вот это подача. И на-аш герой ло-овит Снитч истины. Серьезно, друг, пора выбираться из Тайной комнаты.

— Напомни, когда мы стали друзьями? — усмехнувшись, Гарри сел на диван и устало провёл рукой по лицу, вспоминая, как спас Малфоя от самой ужасной участи, какая только может быть — стать убийцей.

— Я твой вечный должник, так что…

Гарри резко выпрямил спину.

— А ведь точно. Найди ко мне кое-кого.

— Опа! Женщину?

— Да так, девчонку, скорее. Ростом не выше меня, коричневые волосы похожи на гнездо, худая, глаза карие.

— Тебе осталось только сказать: шрам на левой пятке. Поттер, ты же не труп описываешь, красивая хоть?

Гарри задумался и вспомнил яркий румянец на лице и глубокий взгляд ореховых глаз.

— Да, очень. Но плохо одета. И работает у вас в Мунго, если, конечно, форму не украла.

— А цвет формы какой?

— Блузка голубая.

— А, исследовательский… Ладно, загляну. Тебе вкратце?

— Всё, вплоть до того, с кем спит.

* * *

Когда спустя сутки Гарри открыл папку с названием «Грейнджер», он, почти не думая, вчитывался в сухие строчки, осознавая, кто она такая. Стакан виски с шумом полетел в стену, разбиваясь на сотни осколков и выплескивая янтарную жидкость на тёмное дерево обшивки, когда он вчитался в последний лист пергамента в папке — последние анализы крови.

Он откинул папку в сторону так, что она шлёпнулась на пол, а оттуда выпала фотография Гермионы, и взял телефон.

— Малфой, достань мне приглашение, — рявкнул он в трубку и услышал испуганный шёпот, — и передай Софии, что если она ещё раз опоздает, то пусть зарабатывает себе на жизнь твоим бледным членом.

— Эй!

Гарри отключился и прошёлся взад-вперёд по комнате.

Можно, конечно, и сейчас отправиться к мисс Грейнджер, адрес у него был. Но ему не хотелось идти к ней домой и пугать неадекватными разговорами об аборте, она ведь ненароком и проклясть его могла, а на людях истерики можно было избежать. У таких, как он, детей быть не должно, и он объяснит это Гермионе, девочке, которая когда-то про него забыла. И пусть молится Богу, если забеременела специально.

К восьми часам вечера он прибыл на Оушен-авеню. Маггловский отель, ежегодно выкупаемый на второе мая.

Гарри даже надел свои старые очки и попытался причесать непослушные чёрные волосы, чтобы его все узнали. Это могло быть забавным — шокировать магическое стадо, которое когда-то отправило вместо себя на бой подростка. Он ненавидел этих снобов, но не хотел уезжать из Англии, потому что здесь были похоронены его друзья — Рон Уизли, разорванный оборотнем Люпином, которого подвергли за это поцелую дементора, как и сбежавшего из Азкабана Сириуса Блэка. И его родители, когда-то отдавшие за него жизнь, и, как думал сам Гарри, совершенно напрасно. Все эти люди, которые здесь стоят — модно одетые в шёлковые наряды и улыбающиеся на колдокамеры — заслуживают Тёмного Лорда. И очень жаль, что Поттер это поздно понял. Он оставил бы всё как есть и уехал. Наверное, даже к Гермионе.

Гарри поискал её взглядом, но не мог найти в этой красочной толпе лизоблюдов. Оправившись от первоначального отвращения, он шагнул в весёлую толпу. Отовсюду доносились взрывы хохота, люди стояли парами и группами побольше. Одна из волшебниц устроилась прямо на перилах, ловко выуживая бокалы с вином у снующих повсюду эльфов-домовиков. Те лишь улыбались, кланялись и продолжали, как ни в чем не бывало, разносить подносы с напитками. Из соседнего зала доносилась весёлая музыка. Сквозь широкие двери был виден край огромной сцены, где артисты уже готовили первый номер.

Подхватив бокал с прохладным шампанским с подноса проходящего мимо домовика, Гарри сделал глоток и неожиданно залюбовался происходящим; почти десять лет он видел только грязные улицы, подонков, шлюх и собственный отдел. Сотни улыбающихся лиц, непрерывный гул голосов, изумительная музыка — всё это создавало атмосферу радости и царящего вокруг веселья. Может быть, и не зря он снова и снова подставлялся под Аваду?

Спустя полчаса многолюдная толпа начала понемногу его утомлять, а Гермиона всё никак не находилась. Гарри было уже собрался уйти и аппарировать к её дому, недалеко от которого и произошла их первая встреча, как вдруг всё затихло и на сцену поднялся Кингсли Бруствер — нынешний министр магии Британии. Неплохой, надо сказать, руководитель, Гарри хорошо его знал по Ордену Феникса, в котором оба состояли. Министр выразительно взглянул на Гарри, но, увидев приподнятые брови, передумал давать ему слово. Последний раз Гарри просто всех оскорбил и эффектно исчез, уподобляясь Дамблдору.

Лениво оглядывая толпу и не вслушиваясь в речи, Гарри почувствовал покалывание в районе затылка и обернулся. Она. Гермиона Грейнджер стояла рядом с высокой брюнеткой, что-то ей доказывающей, и во все глаза смотрела на него. Смотрела так, словно он самый главный человек в её жизни. Он скривил губы в недоброй ухмылке, подумав о том, что врать Гермиона всегда была мастерица, и направился к ней, пробиваясь сквозь плотную толпу, из которой на него то и дело бросали заинтересованные взгляды.

На ней было длинное платье до самых тонких щиколоток, на ногах были снова лодочки (корявое описание внешнего вида, сделай это красивее, ты же можешь), но уже под цвет платья, а голову украшала замысловатая причёска, и только несколько локонов спускались по вискам и вдоль шеи.

Почти добравшись до своей привлекательной цели, он резко остановился. Многолетний опыт убийцы заставил его прислушаться к своим ощущениям. Опасность. Давно его поджилки так не тряслись. Странный запах лёгкой плавающей дымкой разнёсся под потолком. Газ. Его тронули со спины, но он не отреагировал, понимая — надо убираться. Он достал палочку, чтобы выпустить Патронус и всех предупредить, но не успел. Где-то под землёй прогремел взрыв, заставляя пол вздрогнуть. Люди закричали и рванули в разные стороны, пока кто-то просто не аппарировал.

В условиях истерики аппарировать было опасно, и первое расщепление сопровождалось душераздирающим визгом. Гарри обернулся, но Гермиона уже бежала к пострадавшей. Он чертыхнулся и начал пробираться сквозь шумную толпу, расталкивая всех локтями. На вежливость времени не было. Сейчас в нём говорил инстинкт, который заставляет мужчину защищать своего ребенка и мать своего ребенка. На уровне подсознания возникла опасная мысль, что он, возможно, и не хотел бы избавляться от него, тем более ругать бывшую подругу, которая, очевидно, не выпила противозачаточное зелье. Но всыпать по первое число Гермионе, которая, забыв о собственной безопасности, рванула спасать незнакомку, он был обязан.

Вдруг со стороны сцены раздался оглушительный треск. От громкого звука заложило уши. Сразу несколько женских голосов завизжали. Едкий дым быстро заполнил помещение.

Гарри оглянулась на сцену и расширил глаза, начав ещё быстрее пробираться к Гермионе.

То, что раньше было сценой, превратилось в груду искореженного металла. Одна её часть ещё держалась на подмостках, другая, треснув, накренилась и провалилась вниз. Железная арматура торчала из проломов, обуглившиеся стены дымились, огонь расползался по декорациям и аппаратуре. Ещё секунда, и он перекинется на шторы и занавес.

Рядом с проломом лежали люди. Окровавленные лица, порванная одежда, стоны и крики. Визг не прекращался.

Раздался ещё один взрыв. Ударной волной неимоверной силы в зале выбило стекла, дальняя стена треснула.

Давка достигла ужасающих масштабов. Одни бежали к выходу из зала, кто-то пытался пролезть через оконные проемы, рискуя порезаться об острые края торчащего стекла, кто-то пытался аппарировать, но это было сложно. Несколько человек колотили в закрытую дверь рядом с искореженной сценой. Повсюду лежали люди. Объятая ужасом толпа напоминала огромный муравейник, разворошенный ногой злобного исполина.

Пациентку Гермионы внезапно забрал домовик, как и многих других. Она же сама жалась к колонне, в страхе оглядываясь, но внезапно в глазах появилась решимость, и она достала палочку, очевидно, собравшись аппарировать. Но уже через секунду камень под её спиной начал словно накреняться.

Гарри приближался к ней, но боялся, что не успеет. Время как будто остановило ход. Перед глазами, как в замедленном фильме, проплывали чьи-то лица, руки автоматически отталкивали препятствия, мощные ноги всё быстрее и быстрее несли вперёд. Сердце тяжелыми ударами прогоняло кровь по тренированному телу, мышцы сокращались и разжимались, заставляя и без того огромную скорость увеличиваться каждую секунду. Горячий воздух шумно вырывался из легких.

Когда в середине колонны возникла трещина, заставившая обе части прийти в движение, Гермиона, словно очнувшись ото сна, посмотрела наверх и побледнела. Как будто впервые пробуя собственные ноги, она неуверенно подалась назад, но было уже поздно. Огромные куски бетона начали срываться с потолка. Достигнув пола, они с оглушительным треском разбивались об него, выбрасывая вверх облака грязной серой пыли.

Колонна падала, но Гарри с яростным рыком прорвался сквозь последнюю дамбу из человеческих тел и, схватив рукой ворот её платья, рванул на себя и аппарировал.

Гарри опустил обмякшее тело на кровать и отошёл, словно боялся навредить. Он рассмотрел лицо с застывшей на нём маской ужаса и тяжело сел в кресло напротив, но потом вскочил и позвал Кричера, который принес огневиски и сигареты.

Гарри трясущимися руками разделся и в одних боксерах прошёл на балкон вдохнуть свежего воздуха. Второй этаж, да и вид ни к черту, но луна в небе приятно поблёскивала, снимая напряжение от произошедшего. Воспоминание о битве за Хогвартс давно покрылись пылью, как застывшая фотография, но сегодня он вспомнил всё: и крики, и взрывы, и лучи заклинаний, но тогда он не боялся. Своя жизнь давно для него ничего не значила, но она. Впервые за много лет он хотел спасти человека. Двух человек. Он провёл рукой по растрепавшиеся волосам, опрокинул в себя второй стакан и прошёл в душ.

Гермиона все ещё спала. После пятого стакана он, расслабленный, сел рядом с ней на кровати и провёл кончиками пальцев вдоль её щеки, собирая напыление мраморных крошек. Им определенно придется поговорить, но сейчас он хотел другого. Она открыла глаза и испуганно дёрнулась, попытавшись встать, но Гарри снова толкнул её в грудь и сразу лег сверху. Она тяжело задышала и посмотрела по сторонам, чтобы понять, где находится.

— Место встречи изменить нельзя.

— Может быть, сначала поговорим?

— Обязательно, но сейчас лучше помолчи.

— Ты что, пьян? — совершенно искренне изумилась Гермиона. — И сколько сейчас времени? — спросила она, очевидно, пытаясь всё же вывести Гарри на разговор.

Он секунду подумал и решил, что на пару вопросов ответить можно.

— Сейчас одиннадцать, — ответил он, покосившись на блестевшие на руке часы.

— А-а-а… — протянула она и снова замолчала.

Гарри провёл рукой по её груди, от чего вишенки сосков выступили сквозь тонкий слой ткани. Он наклонился ниже и развязал тесёмки, сдерживающие её платье, после чего спустил его с груди и быстро стянул лифчик. Она при этом тяжело задышала, но не выказала и тени сомнения в правильности происходящего, словно он вот так ежедневно раздевал её. Гарри не помнил в точности, как выглядит её грудь, но на ощупь она определенно стала больше и приятно лежала в его ладони, которой он и начал её массировать, вызывая в Гермионе дрожь.

Гарри продолжал неторопливо рассматривать её и поглаживать голую грудь, иногда сжимая пальцами соски.

— Что произошло там, в «Сэнди-Паласе»? — всё же умудрилась спросить Гермиона полушепотом.

— Взрыв газа.

— Магглы?

Гарри кивнул и пожал плечами. Волшебники не могли предусмотреть всего.

— Теперь там всё разрушено. Погибли люди?

— Я пока не знаю, — он снова помолчал и через некоторое время добавил: — Но я выясню это чуть позже, — и, приподнявшись, раздвинул её ноги коленом, отчего платье натянулось, но он резко задрал преграду и посмотрел на тонкие ноги в бежевых колготках. И даже они показались ему возбуждающими. Отчего-то всё в ней его возбуждало, а особенно осознание, что она носит его ребенка, что именно его семя зародило жизнь в этом теле.

Он провёл рукой по плоскому животу, и Гермиона задышала ещё чаще, но всё же попыталась отказаться, и это выглядело уже совсем смешно.

— Но я… Я не могу… — попыталась бессвязно возразить она.

— Физически с тобой всё в порядке. Я это знаю, — мягко ответил он.

— Я… Я не хочу!

Его брови слегка приподнялись вверх.

— Проверим?

Жёсткие губы растянулись в усмешке, а руки потянулись к промежности и дернули за капрон, с легкостью разрывая его, а затем и белье. Она облизала губы, а Гарри мельком взглянул на гладко выбритый лобок и провёл по нему языком, спускаясь всё ниже и ниже, разводя её ноги до предела.

Этот развратный вид возбуждал неимоверно, а терпкий запах приятно щекотал нос. Она вцепилась руками ему в волосы и дрожала от ощущений, который дарили ласки его губ, языка и зубов.

Как только он почувствовал, что она начала трястись в судорогах оргазма, и услышал, как искренне она стонет его имя, он резко опустил одну руку вниз, стягивая с себя полотенце. Затем поднялся и вошёл в приветливо горячую и влажную плоть. Недолго размышляя, он сделал ещё один толчок, и она закричала, сжимая его плечи и оставляя царапины от острых ноготков. Лёгкая боль завела его ещё сильнее. Появилось желание вбивать её в кровать до бесконечности, сжимая руками мягкую грудь и вылизывая соски. Впрочем, про грудь он не забывал, больно уж аппетитно она выглядела, но его член входил медленно и глубоко. Гарри не знал, можно ли в её положении трахаться так, как он любил, но он обязательно узнает. Он немного ускорился, уже чувствуя приближение разрядки, утробно застонал и излился в уже расслабленное тело. Она блаженно улыбнулась, закинула руки ему на шею и сама поцеловала, только через несколько секунд дождавшись ответного отклика.