Негасимое пламя

Глава 23

Чудесным июльским утром на опушке леса, под могучей кроной столетнего дуба Рис и Джессамин дали друг другу клятву верности. Весь обряд занял несколько минут.

После того как слова клятвы были произнесены, Рис предложил окружившим его юношам пополнить его отряд. Молодые люди вспыхнули от гордости.

Опустившись на колени перед своим лордом, они срывающимися от волнения голосами клялись ему в верности до гробовой доски. Рис медленно вытащил из ножен огромный двуручный меч, передававшийся в их роду из поколения в поколение, и медленно коснулся острием плеча каждого из юношей. Один за другим молодые люди поднимались с колен и, подойдя к лорду, обменивались с ним поцелуем, как бы скрепляя принесенную клятву.

Увидев впервые этот древний обычай, Джессамин поразилась той благоговейной торжественной тишине, которая охватила всех, словно откуда-то из глубины веков на них повеяло ледяным холодом могилы. Мороз пробежал у нее по спине. Столпившись вокруг Риса, его люди жадно вслушивались в слова сказителя, и Джессамин вдруг представила, как через много веков слава о его собственных ратных подвигах будет вдохновлять потомков хозяина Трейверона. До сих пор она не представляла себе, какую ношу ответственности за вверенные ему жизни несет он на своих широких плечах.

И вдруг, когда сумерки еще только спускались на землю, всех будто громом поразило известие, что леди Элинед Глинн внезапно захворала какой-то непонятной болезнью и умерла. Все произошло так быстро, что по округе поползли темные слухи об отраве. Все только и ломали головы, кто же таинственный убийца.

А Джессамин хоть и была поражена не меньше остальных, но почувствовала такое облегчение, что чуть не разрыдалась. Слава Богу, Элинед больше нет! Она ушла так далеко, что ее ненависть больше не страшна Джессамин. Однако вся эта история показалась ей довольно странной: ведь накануне Элинед приезжала к ним и была совершенно здорова.

Измучившись, она решила поделиться с Рисом своими сомнениями. А что, если Элинед стала жертвой чумы? Ведь вместе с неискренними поздравлениями и пожеланиями счастья она вполне могла занести заразу в Трейверон!

— Нет… это маловероятно. Говорят, что ее отравили, — подумав, сказал он наконец. Сидя перед камином. Рис уставился в огонь немигающим взглядом. Судя по нахмуренным бровям, было в этой истории нечто такое, что упорно не давало покоя и ему. — Джессамин, скажи, пожалуйста, а тебя не удивило, как странно вела себя Элинед? Помнишь, как она сама расставила кубки, поменьше — для вас, побольше — для нас с Брином, а потом еще и настояла, чтобы самой разлить вино?

Джессамин пожала плечами:

— И что с того? Элинед всегда старалась настоять на своем.

Схватив ее за руку, Рис судорожно стиснул ей пальцы.

— Пойми, мне кажется… все это неспроста!

— Не понимаю. Ты считаешь, она хотела отравить тебя? Странная мягкая улыбка осветила его лицо, и Рис нежно коснулся ее щеки.

— Не меня, любовь моя… тебя!

Широко распахнув изумленные глаза, Джессамин смотрела на него.

— И ты думаешь, она… она выпила то, что предназначалось мне?!

— Помнишь, когда щенок вскочил к ней на колени, я отодвинул кубки, чтобы те не упали. Возможно, тогда-то я без всякого умысла случайно поменял ваши кубки местами. О, милая, подумать только, ведь на ее месте могла быть ты! Эта ведьма хотела убить тебя!

Бледные, с искаженными страхом лицами они смотрели друг на друга, понимая, что смерть прошла совсем близко. Рис порывисто прижал ее к груди, словно боясь, что она исчезнет, и Джессамин слышала, как глухо стучит его сердце. Казалось, он никак не может избавиться от терзавших его страхов.

— Элинед надеялась избавиться от тебя. Она думала, что после твоей смерти я вернусь к ней…

— Помнишь, она еще спросила, не горчит ли мое вино, — задумчиво откликнулась Джессамин, и руки у нее задрожали. Она крепко стиснула их, чтобы Рис ничего не заметил. — Но после конфет любое вино немного горчит.

— А почему, скажи на милость, она вначале угостила нас конфетами?! Уж поверь мне — Элинед неплохо разбиралась в винах, чтобы сообразить, что к чему. Боже, каким же я был идиотом! Боялся обидеть их, надеялся помириться, а вместо этого чуть было не потерял тебя, любовь моя! Как я мог хоть на минуту поверить этой лживой суке?!

— Ш-ш! — Джессамин положила пальчик на его побелевшие от страха губы. — Не надо, милый! Она ушла далеко, теперь мне уже нечего ее бояться.

Рису пришлось хотя бы из уважения побывать на похоронах Элинед.

Ее заплаканная служанка твердила, что накануне госпожа на ее глазах выпила настой из трав, который готовила сама и который, по ее словам, был приворотным зеДем. Так она надеялась вернуть себе любовь лорда Риса. Рис знал, что это не так, но решил молчать. Пусть убитые горем родственники считают, что она пала жертвой какой-то нелепой случайности, по ошибке отравившись ядовитым питьем.

И пока он в сопровождении своих людей, хранивших угрюмое молчание, медленно возвращался в Трейверон, его вес время мучила одна и та же мысль: а что бы сказала семья Элинед, если бы он поделился с ними своими подозрениями? Рис тяжело вздохнул. Пусть лучше все остается как есть. К чему им знать, что оплакиваемая ими красавица Элинед умерла, выпив яд, который собственными руками приготовила для его нареченной?!

И вот для Джессамин один за другим потекли счастливые дни. Гонец, которого по приказу Риса послали в Кэрли вернулся с известием, что там все тихо. Кроме того, он привез целый тюк дорогих для Джессамин вещей: мешочек с лекарственными травами, несколько серебряных расчесок и щеток для волос, кое-какие вещицы, оставшиеся после смерти матери, и главное сокровище — книгу французских баллад, подарок отца.

Со счастливой улыбкой Джессамин листала пожелтевшие страницы старинной книги. Она усмехнулась, вспомнив, как воображала себя одной из ее героинь. Теперь в этом не было нужды: ее возлюбленный был в тысячу раз лучше всех этих изысканных любовником. Рис стал для нее и влюбленным менестрелем, и рыцарем, и нежным возлюбленным, и защитником. Он стал для нее целым миром. И если небо будет милостиво к ним, так будет всегда.

Год, который по валлийскому обычаю длится помолвка, подходил к концу. Время от времени Джессамин спрашивала Риса, не передумал ли он. Наступил июль, и в соответствии со старинным законом этого края, если Джессамин к тому времени не понесет и живот ее все еще будет плоским, каждая из сторон имеет право расторгнуть помолвку. И хотя у нее не было оснований сомневаться в любви Риса, все же порой ее мучил страх, что она надоела ему. А пока жизнь в замке шла своим чередом: он управлял родовыми землями и разбирал тяжбы крестьян, следил, чтобы воины его постоянно упражнялись в стрельбе из лука и во владении мечом, а она управляла слугами, по-прежнему всю душу отдавая заботам о больных. Следуя примеру покойной матери, Джессамин стала прекрасной целительницей, и вскоре слава о ней разнеслась по всей округе. Слава Богу, никому и в голову не приходило обвинять ее в ведовстве.

Все, кому она помогла, превозносили до небес ее доброту и глубочайшие познания лекарственных трав.

Но слова покойной Элинед еще не изгладились из ее памяти, поэтому Джессамин была чрезвычайно осторожна, заботясь о том, чтобы не пропустить ни единой службы в церкви. Втайне она все еще боялась, к тому же, поскольку она жила в подобном месте, стоило лишний раз позаботиться о спасении души.

А когда наполненный бесконечными хлопотами день подходил к концу, было так чудесно ужинать вдвоем с Рисом, делиться с ним своими заботами и слушать его рассказы. Когда же огонь в камине догорал, он брал ее на руки и нес в спальню. Их взаимная страсть не остыла, они все так же безумно желали друг друга, и каждую ночь Джессамин таяла от счастья в его объятиях. Порой она спрашивала себя, уж не снится ли ей все это, не веря, что небо послало ей такое блаженство.

Но их безмятежному существованию вскоре пришел конец. В один ненастный день небо над горами Ллиса зловеще потемнело и над землей низко повисли свинцово-серые тучи, воздух как будто сгустился и наступила мрачная тишина, предвещавшая близкую бурю. Джессамин как раз копалась в своем маленьком огороде возле южной стены замка — собирала лекарственные травы, когда раздалось пронзительное ржание и какой-то всадник резко осадил усталого коня возле ворот, требуя впустить его. Он крикнул, что привез приказ, — Глендовер опять собирал людей под свои знамена для решающей битвы.

Джессамин показалось, что ее маленький счастливый мир рухнул, как карточный домик. И тут разразилась буря. Тугие струи дождя яростно хлестали угрюмые скалы вокруг, мутные потоки воды неслись вниз с горных склонов, смывая все на своем пути, а порывы ветра чуть не выворачивали с корнем могучие стволы столетних дубов. Стихия разбушевалась не на шутку. Природа, как будто заранее оплакивая Риса, скорбела и обливалась слезами вместе с Джессамин.

Не прошло и нескольких часов, как Рис и его люди были готовы тронуться в путь. Несмотря на отчаяние, Джессамин не могла не удивляться тому, с какой быстротой собрался огромный отряд.

Сердито осушив непрошеные слезы, она решительно направилась в лазарет. Следовало позаботиться о лекарствах — ведь раненых вскоре будет много. Увы, Джессамин слишком хорошо знала, что им скоро понадобится — болеутоляющие настои и отвары, мази, чтобы остановить кровотечение и не дать ране загноиться. Она почти закончила собираться, когда Рис, полностью одетый, большими шагами вошел в комнату. Он снова был в своем темном дублете, поверх которого натянул грубую солдатскую куртку без рукавов из толстой кожи. Металлический нагрудник прикрывал широкую грудь. В руках он держал шлем.

— А, вот ты где! А я с ног сбился, разыскивая тебя. О Боже, что это ты затеяла?! Собираешься дать нам все это с собой? Не нужно. Говорят, Глендовер объединился с шотландцами и могущественными лордами с севера. Даже сам Гарри Гостпур теперь на нашей стороне! Вот если бы с нами был какой-нибудь славный малый, чтобы штопать наши царапины да пичкать лекарствами, мы были бы как новенькие! — весело добавил он, стараясь, чтобы голос его звучал как можно беззаботнее. К чему волновать ее — у Джессамин впереди и так немало бессонных ночей!

— Считай, что твое желание исполнилось.

— Вот это да! И кто же это? -

— Я.

— Ты?! Ни за что! — рявкнул Рис, стиснув, ей руку с такой силой, что она невольно поморщилась. — Ты, должно быть, спятила, если думаешь, что я соглашусь взять тебя с собой!

— Вот именно! Можешь думать что хочешь. К тому же скоро истекает срок нашей помолвки. И потом, тебе же нужен кто-то, чтобы ухаживать за ранеными… А я не намерена провести здесь всю жизнь, стоя на дозорной башне, в ожидании, пока ты вернешься.

Онемев от изумления, Рис замолчал. Яростный огонь, полыхавший в глазах Джессамин, и упрямо вздернутый подбородок ясно говорили ему, что не стоит и пытаться переубедить ее. Все его попытки заранее обречены на провал. У него даже появилась мысль, что в обшем-то это не так уж и плохо. Он приставит к ней надежную охрану, и в конечном итоге все от этого только выиграют. Да и раненые будут в надежных руках.

— Я уже не и первый раз отправляюсь вместе с отрядом, и ты это знаешь. Мне довелось побывать и в битве, — напомнила Джессамин, заметив, что он начинает сдаваться.

— Правда, я и запамятовал.

И тем не менее Рис все еще колебался, разрываясь между здравым смыслом и велениями сердца. Наконец он неохотно кивнул:

— Только ты пообещаешь слушаться меня беспрекословно.

Джессамин сделала недовольную гримаску:

— Только если ты пообещаешь не отдавать дурацких приказов.

Они обменялись нежными улыбками и торжественно пожали руки.

— По рукам, миледи. Боже, помоги мне! Кажется, я тоже понемногу теряю разум!

Джессамин ласково сжала его пальцы. Потом, повернувшись, указала на сваленные в углу вещи:

— Очень может быть. Но пока твоя слабость не перекинулась на руки, помоги-ка мне отнести все это во двор. Мне эту тяжесть в жизни не поднять!

— Сию минуту, госпожа! — засуетился Рис, отвесив ей шутливый поклон. Он легко вскинул мешок на плечо, другой рукой подхватив битком набитую корзину, гадая про себя, видел ли он раньше, чтобы Джессамин носила платье обычной служанки? Интересно, а как бы она поступила, откажись он взять ее с собой?

Все еще ухмыляясь, Рис вышел на крыльцо и ступил на двор замка, щедро залитый лучами июльского солнца. Пусть дьявол съест его с потрохами, если Джессамин не вскочила бы на лошадь и не поскакала вслед за отрядом!

На этот раз их набег походил больше па торжественный марш королевских войск, тем более что по дороге они останавливались на ночлег только в замках, владельцы которых держали сторону Глендовера. По пути к их отряду присоединялись и другие, войско Риса росло па глазах, пока наконец воины Ллиса не уверились, что поражение им не грозит. Теперь-то королю Генри Болингброку придется прислушиваться к справедливым требованиям валлийцев, и перед любым судом они будут равны в правах с англичанами. До них дошел слух о том, что Глендовер вступил в союз с Францией. Скоро к его войску должны были присоединиться и ирландцы, их вожди ждали только сигнала, чтобы сразиться с англичанами. А шотландцы не стали ждать, и армия графа Дугласа уже вступила в Чешир, с каждым днем увеличиваясь, будто снежный ком. Войско Глендовера двигалось к Шрусбери, чтобы, соединившись с другими силами, взять приступом город.

Джессамин не решилась напомнить Рису, что по соседству с Шрусбери лежит Кэйтерс-Хилл, но потом все же не выдержала и поговорила с ним.

Трудно было рассчитывать, что сэр Ральф Уоррен упустит шанс принять участие в сражении, особенно когда это должно произойти поблизости от его владений.

Вражда между ним и Рисом не забылась, и Джессамин стало не по себе при мысли, что их злейший враг станет рыскать поблизости, ища возможности свести старые счеты со своим соперником.

К тому же над их головами реяло столь знакомое Ральфу Уоррену знамя с цветами Ллиса, что превращало Риса в идеальную мишень. Оставалось лишь уповать на то, что этим двоим не придется встретиться во время битвы.

Двигаясь на юг, они проехали совсем близко от Кэрли, и Джессамин удалось перемолвиться словечком с Хьюзом. От него она узнала, что гарнизон Кэрли слаб, как никогда. Воины, которых оставил сэр Ральф, от спокойной жизни в отсутствие лорда совсем обленились.

Ночь они провели на ферме. Рис дал Хьюзам слово, что вернется и вырвет Кэрли из рук Уоррена, чтобы возвратить леди Джессамин ее родовой замок.

Мэгги с радостью убедилась, что Джессамин нашла свое счастье. Но когда она простодушно назвала Риса мужем своей госпожи, у Джессамин возникло неприятное чувство, будто она обманывает добрую женщину. Ведь что ни говори, а в глазах церкви они не были женаты. Поколебавшись немного, она отвела Мэгги в сторону и объяснила, что после того как Кэрли вернется к ней, они с Рисом вновь произнесут свои брачные обеты в их старой церкви перед отцом Полом, как это было в традициях Дакре. И на этой церемонии Мэгги с мужем будут в числе самых почетных гостей. Услышав это, нахмурившаяся было Мэгги просияла.

Когда на следующее утро они собрались уезжать, фермерша украдкой сунула Джессамин в руку плетенную из соломы косичку — символ плодовитости.

— Вот, миледи, возьмите-ка это, — заговорщически прошептала она, заслонив Джессамин от любопытных мужских взоров. — Ваш молодой человек уж так хорош собой, вот я и подумала, что вам это ой как понадобится! Если бы не это, вряд ли бы я разродилась.

Джессамин меньше всего на свете хотелось огорчать милую Мэгги, поэтому она предпочла промолчать о том, как отец Пол осуждает подобные языческие суеверия. Сердечно расцеловав Мэгги па прощание, Джессамин сунула подарок в холщовую сумочку, которая висела у нее на поясе.

Лицо Мэгги просияло от радости.

— Вот и хорошо, миледи, держите ее при себе, особенно в такие времена, как сейчас… а лучше бы вообще под подушкой! — Она порывисто пожала Джессамин руку и жеманно захихикала.

— Чего это она смеялась? — с любопытством спросил Рис, когда они поднимались вверх по узкой тропинке, ведущей в горы.

— Дала мне символ плодородия, потому что… видишь ли, ей показалось, что ты не совсем, как бы это… успешно справился со своей задачей, — с дразнящей усмешкой ответила она.

— Хорошо ей говорить! Видит Бог, я и так тружусь в поте лица! Еще немного — и не смогу держать меч! — шутливо хмыкнул Рис.

— Ну… не думаю, чтобы тебе понравилось, если б я ей так и сказала!

Расхохотавшись, Рис ласково пожал руку Джессамин, а потом пришпорил коня.

Оказавшись впереди отряда, Рис внимательно следил, как тяжело нагруженные повозки преодолевают крутой поворот узкой дороги.

Июль выдался на редкость ненастный. Всю дорогу до Англии их беспрерывно поливали дожди. К удивлению Риса, им ни разу не встретился ни один отряд, который бы, так же как и они, двигался в сторону Шрусбери. С каждым днем тревога все больше мучила его. Рис высылал вперед лазутчиков, сам отправлялся на разведку, но по-прежнему не было ни единого намека на то, что где-то неподалеку Глендовер собирает огромную армию.

Впрочем, по дороге им удалось узнать, что Гарри Готспер уже в Чешире, вербует людей в войско Глендовера. По иронии судьбы, Готспер сейчас действовал бок о бок со своим вечным врагом, шотландским графом Дугласом. Обоих Глендовер привлек па свою сторону, и оба на время забыли давнюю вражду ради обшей ненависти к Генри Болингброку. А великий Перси к тому же все еще жестоко страдал из-за обиды, нанесенной ему королем. Могущественный пограничный лорд всегда храбро сражался с шотландцами, то и дело совершавшими набеги в приграничье. Не раз случалось так, что, безжалостно разорив замок, они уводили с собой и крестьян, и самого лорда. Так произошло и с Перси. Но жадный и коварный король, к тому же по уши увязший в долгах, не погнушался присвоить себе громадный выкуп, собранный, чтобы освободить графа Дугласа, а бедному Перси не послал и медной монетки. Это было страшное оскорбление, и могущественный лорд решил, что король Генри Болингброк вряд ли достоин того, чтобы проливать за него кровь. Объединившись с врагами короля, он рассчитывал сбросить ненавистного Болингброка с английского трона, посадив вместо него юного графа Марша — второго из наиболее законных претендентов на корону Англии.

Имея таких могущественных союзников, Глендовер мог смело рассчитывать на победу. Предполагалось, что решающее сражение с англичанами произойдет при Шрусбери.

Люди Риса были уже в предместьях, когда им начали попадаться жалкие отряды воинов, окровавленных, покрытых грязью и черных от пыли и дыма после схватки у ворот города.

Глендоверу не удалось показаться во главе всей своей огромной армии: он предпочел оставить позади Дугласа и Готспера, которым отчаянно досаждали небольшие отряды, посланные королем. Королевские войска заперлись в городе и совершали дерзкие вылазки, от которых неимоверно страдали отряды мятежников, окруживших Шрусбери.

От потерпевших поражение Рису удалось узнать кое-что о битве, которая произошла всего пару дней назад. Впрочем, похоже, перепуганные насмерть, чудом оставшиеся в живых люди изрядно преувеличивали численность войск, присланных королем Болингброком. По их словам, стены Шрусбери защищали тысячи искусных лучников. Когда они спускали тетиву, тучи выпущенных стрел заслоняли небо. Впрочем, валлийцы не остались в долгу. Сам юный принц Генри, сын Болингброка, был ранен стрелой в лицо. Были большие потери с обеих сторон, и многие могущественные рыцари уже заплатили жизнью или свободой за участие в битве.

А теперь сотни воинов разбегались кто куда по узким тропинкам в разные стороны от Шрусбери, Королевские отряды, предчувствуя победу, преследовали их по пятам.

Риса поразили эти печальные новости. Быстро посовещавшись со своими людьми, он принял мудрое решение свернуть с дороги и ехать напрямик, надеясь, что таким образом им, может быть, удастся проскользнуть между летучими отрядами англичан, которые сновали по дорогам, безжалостно добивая побежденных.

Отряд все дальше пробирался по равнине, минуя дороги и сторонясь открытых холмов. Рис изо всех сил старался держаться подальше от тех мест, где они могли наткнуться на отряд королевских войск. В окрестностях жила одна из родственниц его покойной матушки. Поколебавшись, Рис заглянул на ближайшую ферму, чтобы узнать дорогу к замку леди Кэтрин Вир в Оксли-Холден.

Кое-кто сейчас наверняка счел бы его презренным трусом, мрачно думал он, но даже если и так, то все равно ему удалось сохранить себя и своих людей, чтобы вновь принять участие в битве. Не имевшая боевых машин армия Глендовера, в которой не было ни одного тяжеловооруженного рыцаря, может рассчитывать на победу, только если придумает какую-нибудь хитрость, — в открытом же бою им англичан не одолеть.

Леди Кэтрин оказалась пожилой седовласой дамой, которая, казалось, с трудом вспомнила свою племянницу Эрли, мать Риса. Тем не менее она радушно встретила их, предложив воспользоваться ее гостеприимством. Старушка терпеть не могла Болингброка. Ее семья всегда славилась преданностью королю Ричарду. Отряд разместили в амбаре, усталым лошадям задали овса, а воинов Риса накормили до отвала. Стремясь устроить их как можно удобнее, добрая старушка отвела Рису и Джессамин лучшие комнаты, какие только были в старом каменном замке.

Джессамин наслаждалась возможностью посидеть у жарко пылавшего огня, ведь летние вечера были довольно прохладными, на славу поужинать, не оглядываясь каждую минуту через плечо в страхе, что налетит враг.

Через широкие окна виднелся лес. Стены замка буквально утопали в морс цветов, зеленые плети увивали каждую бойницу, вдоль аккуратно посыпанных песком тропинок тянулись благоухающие живые изгороди. Лужайка перед домом купалась в солнечных лучах, а вокруг, каждый в своей нише, тянулись молчаливой чередой статуи святых.

— Можно мне погулять в саду, леди Кэтрин? — спросила Джессамин, как только трапеза подошла К концу.

— Конечно, дорогая. Пора цветения уже миновала, но сад сохранил свою прелесть, — ответила старая дама, ласково пожав руку Джессамин. — Вижу, вы такая же любительница цветов, как и я.

Джессамин решила не упоминать, что единственный настоящий сад, который ей приходилось видеть, — это картинка в се любимой книге.

Рис шел рядом с ней, не меньше Джессамин наслаждаясь краткими минутами отдыха. Закат окрасил небо на западе в мягкие золотистые тона, постепенно переходившие над горизонтом в молочно-бирюзовые, на фоне его нежной голубизны особенно черными казались угрюмые силуэты Уэльских гор.

Взявшись за руки, Рис и Джессамин бродили по аккуратно расчищенным дорожкам, наслаждаясь нежным благоуханием цветов, которым был напоен воздух, особенно свежий и прозрачный после недавнего дождя. Исхлестанные потоками воды, цветы сейчас застенчиво прятали растрепанные головки в промокшей насквозь траве.

Завернув за угол, Джессамин вдруг восторженно вскрикнула и пустилась бежать. Ничего не понимающий, сгорающий от любопытства Рис, пи минуты не раздумывая, помчался следом, Там, вдали, в самом конце вымощенной каменными плитами дорожки, стояла деревянная скамья, окруженная со всех сторон шпалерами садовых роз с крупными темно-алыми цветами, благоухавшими так сильно, что аромат их окутывал сидевших на скамейке подобно облаку.

Стиснув от волнения руки, Джессамин остановилась как вкопанная, не в силах поверить, что все это ей не снится. Рис тихонько подошел поближе и обвил руками ее талию. — Твои шпалерные розы, милая. Может быть, и твоя любимая картинка нарисована с такого куста, — сказал он тихо, вспомнив книгу французских баллад, которую показывала ему Джессамин. — Говорил же я, что как-нибудь покажу тебе настоящие садовые розы. — Очень медленно он повернул се за плечи, указывая на аккуратно подрезанные в форме овала изгороди, где чуть прибитые дождем кусты роз каскадами спускались к саду, усеянные бледно-розовыми, нежно-золотистыми и ослепительно белыми роскошными бутонами. Кустики чуть поменьше, более круглые, радовали глаз прихотливыми оттенками; шафрановыми, пунцовыми, сливочно-желтыми, багряно-алыми и почти черными. Это было волшебное зрелище — ни один из них никогда не видел подобного великолепия.

— Боже мой, они настоящие! Так, значит, такие розы бывают не только в книгах! — благоговейно прошептала Джессамин. — Рис, а можно сорвать несколько роз? Я поставлю их в нашей комнате.

Рис кивнул, с улыбкой уверив ее, что леди Кэтрин не станет возражать. Они остановились под изящно закругленной аркой, и Джессамин услышала, как Рис выругался сквозь зубы, когда острый шип вонзился ему в палец. Взяв его руку, она нежно слизнула крохотную капельку крови и прижалась губами к ранке. Рис с улыбкой галантно преподнес ей букет из роз, а Джессамин, раскрасневшись от удовольствия, спрятала смущенное лицо в их ароматной глубине, глубоко вдыхая волшебный запах цветов.

— Ну вот, теперь можно сказать, что я кое-что повидала в своей жизни, — вздохнула она счастливо, обводя глазами прелестный сад. — Как ты думаешь, можно будет попробовать взять у них черенки и посадить такие же розы у нас возле замка?

— Не знаю, но почему бы и нет? Думаю, леди Кэтрин будет рада помочь тебе.

— Завтра же спрошу у нее. Боже мой, неужели у меня когда-нибудь будет собственный сад с настоящими розами… просто не могу поверить! Какое счастье!

— Если ты этого так хочешь, я переверну небо и землю, чтобы исполнить твое желание, — мягко сказал Рис.

Смягчившиеся черты сурового, но красивого лица, загоревшиеся темным пламенем глаза — все говорило о той глубокой любви, которая навеки поселилась в душе этого человека. Джессамин смущенно взглянула на него, и сердце се встрепенулось. Забытый букет роз упал на землю и откатился в сторону, а Джессамин с радостным вздохом скользнула к нему в объятия.

— Я так благодарна тебе, Рис… за твою любовь, — прошептала она, от волнения голос ее прервался.

— Ах, милая, любить такую женщину, как ты, нетрудно, — ответил он.

Его горячие губы накрыли ее рот, голова у Джессамин закружилась, и она страстно прижалась к его могучему телу. Рис широко расставил ноги так, что их бедра тесно прижались друг к яругу, и Джессамин невольно охнула, когда напрягшаяся мужская плоть вжалась ей в низ живота.

— Если завтра нам обоим суждено погибнуть, я все равно благодарю Господа за ниспосланное нам счастье…

— Обещай, что всегда будешь любить меня, Джесси, что бы ни случилось и куда бы ни закинула нас судьба!

— Клянусь!

Не выпуская Джессамин из объятий, Рис опустил ее на садовую скамью. Его губы терзали ее рот, посылая всему телу тысячи крошечных молний. Руки и ноги Джессамин отяжелели.

Мучительное желание туманило ей голову, ведь они так давно не были вместе.

Стремительное бегство, постоянное ощущение опасности — все это не оставляло места для романтической любви.

В этот миг над их головами пронеслась стайка щебечущих птиц, и на мгновение черная тень упала на лица влюбленных. Джессамин испуганно вздрогнула, какое-то недоброе предчувствие сжало ей сердце. Впрочем, она постаралась отогнать тревожные мысли прочь. Прижавшись к Рису, она мысленно обругала себя, подумав, что стала настоящей суеверной валлийкой, которой повсюду мерещатся дурные предзнаменования и зловещие приметы.

— Люби меня, Рис, — хрипло прошептала она, вздрагивая от мучительной страсти, когда пульсирующая напряженная плоть еще теснее вжалась в ее бедра. — Я всегда мечтала о том, чтобы заняться любовью в саду на скамейке под шпалерами роз! — прошептала она, а розовый кончик ее язычка довел его чуть ли не до помешательства, когда она игриво скользнула им по его нижней губе.

— С радостью, только не торопись, — откликнулся он, отстранившись на мгновение.

С придушенным стоном Джессамин вновь привлекла его к себе, в отместку прикусив мочку уха.

Рис стиснул ладонями се упругие груди, руки его мгновенно проникли в вырез платья, разрывая кружева у ворота. Тонкая ткань раздвинулась, и с хриплым стоном наслаждения он приник губами к нежной коже цвета слоновой кости, терзая языком маленькие твердые соски, пока Джессамин, откинув назад голову, чуть ли не рыдала от страсти.

Темно-синие тени спустились на землю, окутав таинственным покрывалом сад Оксли-Холден, только на западе еще золотилась тонкая бледная полоска. Легкий ночной ветерок чуть шевелил тяжелые бутоны роз. Нужные пурпурные лепестки с легким шорохом опускались на скамью, устилая землю наподобие роскошного ковра.

Джессамин широко открыла глаза, впитывая в себя волшебную красоту сада.

Она была уверена, что, проживи она еще сто лет, все равно это дивное зрелище никогда не изгладится из ее памяти. И снова неясное чувство опасности потревожило ее: и опять она отогнала его прочь, кляня себя за глупую чувствительность.

Они ехали по направлению к Леоминстеру под моросящим теплым дождем.

Драгоценные черенки розовых кустов, которые Джессамин получила в подарок, были завернуты в мокрую холщовую ткань и бережно переложены древесными стружками. Тут же были и подробные указания, как заботиться о бесценных сокровищах… Когда Джессамин представляла себе, как через несколько лет Трейверон будет утопать в розах, лицо ее сияло от счастья.

Рис с улыбкой наблюдал за ней, немного удивленный тем, что она так радуется незамысловатому подарку. Да и вообще с самого первого дня он не переставал удивляться — они были совершенно счастливы вдвоем, несмотря на то что в погоне за Генри Болингброком успели пересечь полстраны. Но они были вместе… и Джессамин любила его. Рис посмеивался про себя, представляя, каким, должно быть, идиотом выглядит в глазах своих людей. Впрочем, он очень скоро приободрился, припомнив, что многие из них оставили дома возлюбленных. Так что лорд отличался от простых воинов только тем, что его любимая всегда была рядом.

Незадолго до полудня они заметили первый отряд валлийцев. Начался сильный дождь, и, чтобы не вымокнуть до нитки, Рис со своими людьми кинулся искать убежище. В этот момент один из них заметил какие-то темные тени, венчающие склон холма неподалеку от них. Схватившись за рукоятки мечей, люди настороженно ждали. Но вот над их головами пролетел ликующий крик — кто-то успел заметить горделиво взмывшее в небо знамя с валлийским драконом.

От вновь прибывших Рис узнал, что армия англичан расположилась в нескольких милях отсюда. Теперь, похоже, у них уже не будет возможности ускользнуть, и Рис обвел испытующим взором окрестности, стараясь выбрать наиболее удачное место, где бы его люди смогли отбить атаку. Второй отряд валлийцев пришел из Мерионита, вел его лорд Гриффит из Нелса. Обрадовавшись друг другу, оба лорда принялись решать, как лучше разместить их небольшие силы, чтобы задержать англичан.

В это время Джессамин тщетно боролась со страхом, почти парализовавшим ее при мысли, что очень скоро Рис может быть ранен. Вот уже несколько дней ее мучили неясные предчувствия надвигающейся беды. Казалось, все вокруг кричало о том, что их счастье под угрозой. Ее покойная мать, как она знала, обладала даром предвидения, унаследованным от кельтских предков, и Джессамин похолодела, представив на минуту, что сверхъестественная способность матери передалась и ей и теперь она чувствует предопределенную им гибель. Опасность, какой бы она ни была, не так страшила Джессамин, как рок. С опасностью можно бороться, но против судьбы она бессильна.

— Будь осторожен, любимый. Не рискуй понапрасну, — шепнула Джессамин, когда Рис приказал ей держаться возле повозок и носа не высовывать наружу, что бы ни случилось. Вокруг теснились воины, то и дело радостно приветствуя ее. Ведь всем им было хорошо известно, что она супруга лорда Риса, а не обычная потаскушка, каких полно в каждом отряде. Впрочем, эти женщины сами старались держаться подальше от нее. Она не была одной из них, и за это они люто ненавидели Джессамин.

— Что за чушь! На то мы и мужчины, чтобы рисковать! — буркнул Рис. — Лучше сама не рискуй понапрасну. Если англичане и впрямь такие лихие воины, как мне рассказывали, то еще до заката нам всем понадобится твое искусство. А вот и они! Похоже, эти псы почуяли валлийскую кровь!

Рис надел на голову тяжелый шлем, потом привычным движением проверил, легко ли вынимается из ножен меч, и рука его легла на рукоятку кинжала. Рядом нетерпеливо фыркнул конь. Похлопав его, Рис вскочил в седло, махнул на прощание рукой и поскакал вперед к своему отряду.

Валлийские воины стояли, вытянувшись широкой дугой вдоль заросшего лесом склона холма, откуда открывался превосходный вид на дорогу. Лорд Гриффит настоял, чтобы в первых рядах встали его люди, среди них было немало искусных лучников. Рис же расставил своих воинов на опушке леса в расчете на то, что редкие заросли хоть и не помешают им принять участие в битве, но все же немного прикроют их от стрел.

Стиснув зубы, Рис следил, как приближается враг. Пятьдесят воинов… сто… две сотни! Боже милостивый! Да ведь они все подходят и подходят! Скоро их будет втрое больше, чем валлийцев. Англичане приближались стройными рядами — прекрасно вооруженные, великолепно обученные воины. Коренастые, приземистые лошади их тоже были покрыты броней, доспехи сверкали и на лучниках, которые Двигались на несколько шагов впереди конницы. Похоже, у англичан было не более тридцати лучников. Рис немного приободрился. Слава Богу, хоть в этом они превосходят англичан.

Гордо реяли знамена над головами приближавшегося отряда. Тяжеловооруженные воины осторожно двигались вперед по размытой дождями дороге.

Неподалеку от того места, где зубчатые отроги гор поросли редким лесом, воины спешились. Рис поднял руку, призывая своих людей сохранять спокойствие и ждать. Ему хотелось подпустить англичан поближе, Стрела, выпущенная в упор, убивает наверняка. Оставалось надеяться, что лорду Гриффиту тоже хватит выдержки не обнаружить себя раньше времени, хотя его люди, распаленные ненавистью, рвались в бой. Вот отряд англичан нерешительно двинулся вперед, и Рис заметил, как ряды воинов смыкаются на флангах, образуя нечто вроде правильного треугольника. Не исключено, что враг намерен окружить их и сейчас просто старается отвлечь внимание. По-видимому, они и не подозревали, что валлийцы позаботились встать так, чтобы со спины их прикрывал склон холма, покрытый непроходимой чашей леса.

Как только до англичан осталось не более двухсот ярдов, Рис вскинул руку, и небо потемнело от тучи выпущенных стрел. Раздались страшные крики. Люди один за другим валились на землю, но валлийские стрелы и там находили их, норовя со злобным визгом впиться в каждую щель между тяжелыми блестящими доспехами. Однако лучники успели лишь пару раз спустить тетиву — больше у лорда Гриффита не было сил ждать. Подняв над головой меч, он ринулся вниз по склону холма. Прогремел леденящий душу боевой клич, и его люди, размахивая тяжелыми боевыми топорами и двуручными мечами, ринулись вслед за ним. Все произошло так быстро, что, казалось, пролетело одно мгновение, а передовые ряды уже смешались, сражаясь врукопашную. Лучники закинули колчаны за спину и стремглав кинулись в бой. Их ничуть не смущало то, что англичане с ног до головы закованы в тяжелые доспехи. Лезвие кинжала и острие пики со скрежетом находили щели, и ряды англичан таяли.

Но вот смертельная карусель замедлила ход — каждый из лордов старался отвести своих людей назад. Тела убитых и раненых усеяли склон. У Риса не было времени подсчитывать потери, хотя и беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить широкие бреши, которые неприятель оставил в рядах валлийцев. Лорда Гриффита легко ранили в руку, тяжелый боевой топор англичанина смял его шлем, так что ему пришлось послать за другим. К этому времени Рис уже не сомневался, что им не выстоять. Согласившись с ним, лорд Гриффит отправил одного из воинов на запад — туда, где, как ему было известно, стояло войско Глендовера. Оставалось надеяться на то, что их сеньор не замедлит прислать помощь.

А англичане все прибывали. Дороги у склона холма были сплошь забиты вооруженными людьми и тяжело груженными повозками. Похоже, подошел еще один отряд. Какой-то всадник в ярко сиявших на солнце доспехах, сидевший на высоком жеребце, то и дело объезжал передние ряды, наводя порядок среди своих людей. За плечами у него развевался белоснежный плащ.

Глаза Риса угрожающе сузились: знамя, реявшее над головой английского рыцаря, чем-то привлекло его внимание. К несчастью, расстояние было слишком велико, и Рис никак не мог разглядеть герб.

Но вот англичанин в сопровождении трех своих людей отъехал в сторону. Налетевший порыв ветра развернул тяжелое шелковое полотнище, и Рис со свистом втянул в себя воздух. Подозрения, терзавшие его, подтвердились. Ад и все его дьяволы! Перед ним был сэр Ральф Уоррен!

Гриффит, увидев подъезжавшего к ним английского рыцаря, насторожился, решив, что тот замышляет какую-то хитрость.

Вдруг за его спиной вырос Рис.

— Тебе и твоим людям нет нужды опасаться. Он охотится за мной. Я его хорошо знаю… мы старые враги.

Пораженный его словами, лорд Гриффит удивленно покрутил головой, но все же послушался и, подняв руку, приказал своим людям опустить луки.

Рис отвязал поводья боевого коня и, бросив несколько слов своим воинам, вскочил в седло и неторопливо спустился по склону холма. На полдороге между замершими отрядами королевских войск и валлийцами было нечто вроде площадки, и туда-то он и направлялся. Должно быть, Уоррен издалека увидел его знамя с цветами Ллиса и сообразил, что ненавистный соперник наконец-то попал к нему в руки. Скорее всего так оно и было, иначе с чего бы англичанам, превосходящим валлийцев в несколько раз, понадобилось отступать?

— Итак, валлиец, вот мы и встретились! А я-то, признаюсь, решил, что мне это снится…

Укрывшись под сводами леса на самой верхушке холма, Джессамин сразу же узнала этот голос, и кровь ее застыла в жилах, превратившись в лед. Этот ненавистный голос, раскатившись по полю, словно звук трубы, перекрыл и крики людей, и звон мечей, и пронзительное ржание испуганных лошадей, заставив ее оцепенеть от ужаса. Итак, Ральф Уоррен, дьявол из Кэйтсрс-Хилла, явился, чтобы отомстить.

— Что тебе нужно? — резко спросил Рис, привстав в стременах. Подняв забрало, он смерил угрюмым взглядом приближавшегося рыцаря. Закованный с ног до головы в тяжелые, сверкающие на солнце доспехи, тот представлял собой внушительное зрелище.

Следуя его примеру, сэр Ральф тоже открыл лицо и замер в тридцати шагах.

— Я пришел, чтобы закончить то, что мы начали.

— Вот как?! Насколько я помню, в последний раз именно ты бежал с поля боя!

Презрительный, смешок прокатился по рядам валлийцев, толпившихся за спиной Риса, и он успел заметить, как пурпурная краска бешенства окрасила физиономию сэра Ральфа.

— Пусть так, но ты, валлиец, похитил то, что принадлежало мне по праву и чем я дорожил больше жизни!

— Леди Джессамин теперь моя жена.

Пораженный его словами в самое сердце, сэр Ральф оцепенел, не зная, что сказать. Наконец, собравшись с мыслями, он гаркнул:

— Ты ведь хозяин на своей собственной земле. Разве не так?

Рис недоуменно поднял брони. Такого поворота он, признаться, не ожидал.

— Так оно и есть, но на своей земле мы никому не устраиваем подлых ловушек, как это делаешь ты, и так называемых турниров у нас тоже нет. Мы деремся честно, защищая свой родной край, и делаем это ради счастья и спокойствия своих людей, а не ради приветственных воплей невежественной черни!

Лицо Ральфа Уоррена побагровело еще больше. Он внезапно сообразил, что подлый валлиец насмехается над ним, подвергая сомнению его славу. Он криво улыбнулся, но улыбка эта могла вогнать в дрожь кого угодно.

— Стало быть, и до этих варварских мест докатилась молва обо мне! Вот и прекрасно, сейчас ты увидишь, что мы пришли сюда не для того, чтобы перерезать одного за другим жалкую кучку оборванцев. Нет, у меня на уме другое!

— Любопытно, что? Неужели ты хочешь предложить, поединок? Просто поразительно! Твоя наглость не имеет границ! — усмехнулся Рис, оттягивая развязку. Он все еще надеялся, что к ним на помощь подойдет войско Глендовера.

— Только потому, что здесь нет пи герольдов, ни восторженных зрителей? Так вот, лорд Рис из Трейверона, я предлагаю, чтобы сегодня мы между собой решили исход этой битвы. Соглашайся… ты должен согласиться, сам знаешь, иначе твоим людям грозит смерть! Атак… по крайней мере у тебя будет шанс спасти их. Мы, их вожди, сами решим свой спор. Итак, что скажешь? Ты согласен?

Лихорадочно обдумывая его слова, Рис понимал, что это единственная возможность выиграть время. Если сегодня битва закончится поединком, возможно, завтра Глендовер со своим войском будет уже здесь.

— Согласен.

— Предлагаю бой a outrance. Перевести, валлиец, ведь ты и понятия не имеешь о рыцарских поединках?

— В этом нет нужды. Я знаю французский. Ты предлагаешь мне бой насмерть… до конца одного из нас.

Ральф Уоррен кивнул, и перья, украшавшие его шлем, горделиво колыхнулись.

Стащив с руки тяжелую железную перчатку, он шнырнул ее под ноги коню Риса.

— Я, Ральф Уоррен из Кэйтерс-Хилла, вызываю тебя, Риса из Трейверона, на смертельный бой. Тот, кто выйдет победителем, решит исход сегодняшнего сражения.

Гнетущая тишина, последовавшая за его словами, словно пеленой окутала оба войска. Потом передние ряды войной зашевелились. Забряцало оружие, воины оживленно переговаривались между собой. По рядам пополз шепоток, он становился все громче, пока не докатился до задних рядов.

Неясный ропот пробежал по рядам валлийцев, сменившись бурными криками восторга, как только они увидели, что их лорд принял вызов.

— Прошу тебя только об одном… Мне сказали, что леди Джессамин с тобой.

— Это так!

— Тогда прикажи ей выехать вперед. Умоляю тебя! Мне бы хотелось, чтобы она стала свидетелем нашей схватки.

Рис решительно покачал головой. Не хватало еще, чтобы сердце Джессамин разорвалось от страха.

И тут Ральф Уоррен тихо, но твердо напомнил ему, что Рис согласился принять его условия. А присутствие леди Джессамин — одно из них. Рис нехотя кивнул.

— У меня тоже есть к тебе просьба. Если я погибну в бою, поклянись, что будешь обращаться с ней со всем подобающим ей уважением.

— Я всегда делаю это, когда речь идет о благородной ламе, — хмуро процедил Уоррен, но, вспомнив восхитительное тело Джессамин, которым, возможно, ему суждено будет наслаждаться этой ночью, похотливо облизнулся.

— Мы оба знаем, что это ложь, — с трудом выдавил из себя Рис, едва сдерживаясь. — Единственное, что мне нужно от тебя, чтобы ты сейчас в присутствии этих трех рыцарей поклялся своей честью, что с леди Джессамин будут обращаться с тем уважением, которого она заслуживает как благородная дама и леди Кэрли.

На лице Уоррена отразились сомнения. Было заметно, как не хочется ему давать слово, но, оглянувшись назад, он заметил недоумение на лицах своих людей и понял, что ему придется сделать это, иначе его имя покроется несмываемым позором.

— Хорошо, — угрюмо проворчал он, — даю вам слово.

Рис молча кивнул. Повернув коня, он вернулся к своим воинам. Несколько человек бросились к нему, готовые стать его оруженосцами. Они неторопливо и внимательно осмотрели его оружие, потом проверили доспехи. Сэр Ральф был вооружен тяжелым боевым копьем, такое же копье взял себе и Рис.

Уже готовый к бою, он угрюмо следил, как его соперник неторопливо занимается тем же. Во всех его движениях была привычная надменность. Сняв шлем, увенчанный великолепными перьями, он взял из рук оруженосцев другой, с тяжелым железным забралом, полностью скрывавшим лицо. При виде этого в душе Риса вспыхнул огонек надежды. Нынешний шлем был гораздо тяжелее, а кроме того, после первого же удачно нанесенного удара СЭР Ральф фактически ослепнет.

С угрюмой улыбкой Рис двинулся навстречу своему врагу. Оба соперника остановили коней на противоположных концах лужайки, которая была так мала, что им едва хватит места развернуться.

Сэр Ральф, как и подобает опытному бойцу, слегка ссутулил широкие плечи, опустив голову, чтобы видеть противника через узкую прорезь боевого шлема. Он крепко уперся копьем в стремя, не сводя глаз с английского герольда. И вот наконец пропели трубы, вызывая валлийца на смертельный бой. По этому сигналу тяжелые боевые копья взлетели вверх. Пронзительно заржали кони, прежде чем ринуться навстречу друг другу. Словно боевые барабаны, прогремели тяжелые копыта, швыряя в лицо зрителям комья липкой грязи, и всадники сошлись. Казалось, прогремел гром.

Тяжелое копье сэра Ральфа с такой силой ударило Риса в грудь, что тот упал с лошади. К счастью, прочный нагрудник выдержал и копье с отвратительным скрежетом скользнуло и сторону, оставив после себя глубокую царапину. Его собственное копье, которое Рис поднял слишком высоко, зацепило забрало сэра Ральфа. Удар оказался не слишком сильный, однако и Уоррен распростерся на земле.

Немного оглушенные, противники вскоре зашевелились и с трудом встали на ноги. Оба потеряли копья.

Тряхнув головой, Рис выхватил из ножен тяжелый двуручный меч и, грозно подняв его над головой, шагнул к сэру Ральфу.

Тот, в свою очередь, поднялся па йоги. Сэру Ральфу не понадобилось много времени, чтобы осознать свою ошибку. Теперь, когда он остался без лошади, ему было трудно разглядеть хоть что-то в узкую прорезь боевого шлема. Он практически ослеп. Проклиная сквозь зубы собственную глупость, он затравленно огляделся, потянув из ножен тяжелый двуручный меч. Воздух был тих и прозрачен. Сэр Ральф опять ссутулился — так он мог наконец увидеть своего противника сквозь узкую прорезь. Просвистел боевой меч, и он, не дожидаясь атаки Риса, нанес два сокрушительных удара своему врагу.

Рис был гораздо моложе Уоррена, но ему не хватало опыта. Он мог рассчитывать только на один сокрушительный удар — удар, который принесет ему победу, Сузив глаза, он видел, как его более опытный враг опять принял боевую стойку, с обманчивой покорностью ссутулив могучие плечи и низко опустив голову.

Рис с грацией и быстротой пантеры двинулся по кругу. Теперь он заметил, что поляна, которую они избрали местом поединка, не плоская, как им показалось с первого взгляда. Его спасение зависело от быстроты. Раз за разом Рису удавалось уклоняться в сторону, когда тяжелый боевой меч сэра Ральфа со свистом описывал широкую дугу У него над головой. Вдруг, поскользнувшись в луже жидкой грязи, Рис тяжело упал на колени, и немедленно острие меча воткнулось в его плечо, проскользнув в узкую щель между железными доспехами. Оглушительный вопль восторга вырвался из толпы сгрудившихся на поляне англичан.

Но вот противники возобновили свой смертельный танец. С грохотом скрестились в воздухе тяжелые мечи, удары сыпались один за другим, брызнула кровь. Наконец меч Риса всей своей тяжестью опустился на голову сэра Ральфа. Казалось, затряслась земля. Удар был такой сокрушительной силы, что английский рыцарь зашатался и тяжело упал на колени.

Однако до победы было еще далеко. Оба бились долго и упорно, земля под ногами противников превратилась в вязкую трясину. То один, то другой с грохотом валились с ног, но каждый раз вставали с мужеством людей, которые скорее умрут, чем признают себя побежденными. Правда, по тяжелому дыханию, которое со свистом вырывалось у них из груди, было ясно, что это дается им нелегко. Броня Риса была вся в рваных пробоинах и местами вдавилась в израненное тело. Сэр Ральф, кроме меча, превосходно владел боевой палицей, и она раз за разом с оглушительным грохотом находила слабые места в броне, прикрывавшей тело Риса.

Казалось, Рису пришел конец. Улучив момент, сэр Ральф вышиб меч из его слабеющей руки. Тот, зазвенев, отлетел в сторону ярдов на двадцать и упал в грязь. Англичане восторженно завопили, заранее празднуя победу своего командира. Над головами валлийцев пронесен вздох ужаса. Теперь Рис был безоружен, если не считать длинного кинжала, который висел у него на бедре. С быстротой молнии он выхватил его из ножен, и длинный клинок зловеще блеснул на солнце.

Стиснув зубы, Рис молча ждал.

Багрово-красная струйка стекала у него по плечу, и, возможно, именно вид крови ненавистного Соперника заставил сэра Ральфа на мгновение потерять голову.

Казалось, победа уже у него в руках. Достаточно только вонзить меч в одну из многочисленных пробоин в доспехах Риса, которые оставила на нем его булава, и враг будет повержен.

А Рис в это время медленно кружил по поляне, осторожно ставя ноги в липкую жижу, которая уже не раз за сегодняшний день сыграла с ним злую шутку. Потеряв терпение, сэр Ральф вскинул над головой свой огромный меч и с оглушительным боевым кличем ринулся вперед, чтобы нанести последний, сокрушительный удар. Тяжелый меч со свистом разрезал воздух.

— Готовься к смерти, валлиец! — глухо прогремел его голос из-под забрала.

Но прежде чем смертоносное лезвие коснулось его, Рис успел отскочить в сторону. Клинок с визгом глубоко вошел в землю, и сила удара швырнула сэра Ральфа вперед. Он потерял равновесие и с грохотом упал на землю. Несколько драгоценных секунд рыцарь барахтался в грязи, стараясь вытащить глубоко увязший меч, и тут Рис кинулся на него. Противники катались в вязкой жиже, отчаянно стараясь завладеть мечом. Когда же он отлетел в сторону, сэр Ральф схватился за второй, висевший у него на бедре. Но было уже поздно. Вовремя заметив его движение, Рис с быстротой молнии вонзил узкий клинок в щель между доспехами. Смертоносное лезвие с отвратительным скрежетом прошло между полосками металла, рассекло кожаный дублет и глубоко вонзилось в тело. Кровь брызнула струей. Хриплое рычание, полное боли и ярости, вырвалось из груди сэра Ральфа. Он еще успел вытащить из ножен свой короткий меч, болтавшийся на цепи, свисавшей с его нагрудника, и с мужеством отчаяния вонзил его в руку Риса, как раз в то место, где его булава пробила металл доспехов. Рис вскрикнул и отскочил в сторону, а сэр Ральф воспользовался этим кратким мгновением, чтобы кое-как подняться на ноги. И вот английский рыцарь замер посреди поляны, покачиваясь на подгибающихся ногах и озираясь по сторонам налитыми кровью глазами, точно раненый бык, готовый растерзать своего противника, Похоже, такого яростного и упорного сопротивления он не ожидал.

Вымазанные с ног до головы липкой грязью, смертельно уставшие и обессилевшие от потери крови, враги, пошатываясь, стояли друг против друга. Рис, с кинжалом наготове, молча ждал, когда представится момент нанести последний удар. А напротив сэр Ральф вскинул над головой короткий меч и с пронзительным криком опустил его. Раздался свист рассекаемого воздуха, и тяжелое лезвие описало нечто вроде смертоносной петли над головой англичанина. Похоже, он тоже не намерен был тянуть время.

На какое-то мгновение перед глазами Риса повисла пелена, и он отчаянно затряс головой, стараясь прийти в себя. Легкая дымка рассеялась как раз вовремя, и он успел мгновенно отпрыгнуть в сторону. Стоило сэру Ральфу шагнуть вперед, как Рис молниеносно ускользал. И вот наконец долгожданный миг настал. Улучив момент, когда сэр Ральф на мгновение потерял осторожность, Рис с быстротой молнии нанес удар. Сэр Ральф всей своей тяжестью навалился на него, клинок вошел еще глубже, и оба противника повалились на землю. Но на этот раз ни один из них не смог подняться.

Восторженные вопли понемногу стихли, сменившись жуткой зловещей тишиной. Все будто оцепенели, и прошло немало времени, прежде чем зрители очнулись настолько, чтобы сообразить, что произошло. Несколько человек с обеих сторон рванулись к своим командирам, безжизненно распростертым посреди поляны.

У Джессамин вырвался сдавленный всхлип. Подобрав юбки, она стремглав бросилась вниз по склону. Сердце ее колотилось как бешеное, она снова и снова повторяла про себя:

— Боже милостивый, пощади его… сделай так, чтобы он был жив!

К тому времени как она выбежала на поляну, обоих противников уже оттащили друг от друга.

Один из людей Риса, опустившись на колени, снял с его головы искореженный шлем. Джессамин рухнула рядом, по лицу се градом катились слезы.

Лицо Риса было мертвенно-бледным. Засохшая кровь, грязь и пот покрывали его до бровей, словно маска. Кожа покрылась синяками и ссадинами, тонкая струйка крови сочилась по скуле и стекала к подбородку.

— О Боже милостивый, Рис… Рис… скажи же что-нибудь! — закричала она, обхватив его руками и обливая слезами израненное лицо. Вдруг ей показалось, что губы его слабо пошевелились. Она резко отодвинулась, и как раз в это мгновение веки его чуть заметно дрогнули. Рис широко открыл глаза, и слабая усмешка искривила разбитые губы.

— Матерь Божия, ты жив! — Безумная радость охватила се. Джессамин лихорадочно ощупывала дрожащими руками его израненное тело.

— Я выиграл? — едва слышно прохрипел Рис.

Джессамин слабо кивнула, украдкой бросив взгляд через плечо туда, где кучка англичан склонилась над распростертым телом своего лорда. С головы сэра Ральфа уже сняли разбитый шлем. Лицо его было белым как полотно, кровь из глубокой раны на шее багровыми пятнами покрыла смятый металл доспехов. Люди суетились вокруг него, пытаясь вернуть к жизни, но все было тщетно. Его оруженосец судорожно сжимал запястье лорда, стараясь нащупать пульс, потом махнул рукой и угрюмо произнес одно слово:

— Мертв!

И вновь над примолкшей толпой пропел серебряный голос трубы. Вес затаили дыхание.

— В смертельной схватке между сэром Ральфом Уорреном, сражавшимся за Англию и короля Генри, и лордом Рисом из Трейверона, защищавшим честь Уэльса и Оуэна Глендовера, победителем вышел лорд Рис Трейверон!

Дикий рев восторга прогремел над толпой валлийцев. А в ответ ему со стороны англичан донесся лишь чуть слышный вздох, будто ветер прошелестел в ветвях деревьев. Безжизненное тело сэра Ральфа бережно перенесли в повозку.

Джессамин трясущимися руками рвала подол своей нижней юбки, чтобы отереть кровь с лица Риса.

Один из его людей сбегал за вином, и она осторожно поднесла кубок к его губам. Что теперь будет? Взгляд ее с беспокойством обежал ряды англичан, готовых в любую минуту наброситься на ликующих валлийцев. Вдруг редкие капли дождя забарабанили по траве. И тут изумленная Джессамин заметила, что англичане, неохотно опустив оружие и проклиная сквозь зубы так некстати начавшийся дождь, принялись один за другим спускаться по склону холма в поисках укрытия. Ряды их медленно таяли, словно снег под лучами солнца. Джессамин не верила глазам. Неужели они намерены уйти именно тогда, когда победа сама шла к ним в руки?!

Но так оно и было. Низко опустив головы под струями дождя, который яростно хлестал их, англичане возвращались той же дорогой, по которой пришли. Похоже, нынешняя битва была нужна лишь сэру Ральфу Уоррену. Теперь, когда его не было в живых, у англичан пропала охота драться. С востока угрюмой чередой быстро тянулись тучи, и, словно убегая от них, торопливо уходили англичане, низко опустив головы. Они спешили домой.

По рядам валлийцев пробежал удивленный шепот. Ошеломленные этим неожиданным отступлением, больше похожим на бегство, они дали английскому отряду уйти. Никому не пришло в голову попытаться задержать их. И вот наконец на вершине холма осталась лишь горстка измученных до предела валлийских воинов.

Увидев над собой встревоженное лицо Джессамин, Рис с трудом улыбнулся и едва заметно дотронулся своей закованной в латную перчатку рукой до ее сверкающих на солнце волос.

— Господи помилуй, либо я умер и попал в рай, либо… либо я вес еще жив, — чуть слышно прошептал он, глядя на ее прелестное, искаженное тревогой лицо, сплошь залитое слезами.

— Нужно унести тебя отсюда, любимый. Пошел дождь. Ты можешь идти? — взволнованно тормошила его Джессамин. Но стоило Рису пошевелиться, как из его груди вырвался хриплый вопль и он без сил откинулся назад, скривившись от боли.

Каждая косточка в его израненном теле ныла так, словно была сломана по крайней мере в нескольких местах. Рис чувствовал себя так, будто побывал между жерновами огромной мельницы. Кровь из раны в плече натекла в рукав, ткань рубашки успела пропитаться ею и присохла, при каждом движении причиняя невыносимую боль. Несколько воинов поспешно бросились ему на помощь.

И пока двое суровых лучников вели его наверх, Рис, собрав все свое мужество, поднял руку и слабо помахал ею в знак того, что он жив и по-прежнему готов сражаться. Оглушительный вопль восторга вырвался из сотен глоток, люди радостно размахивали руками, провожая глазами своего лорда.

Все время, пока дождь громко барабанил по плотной ткани, которую спешно растянули над одной из повозок, Джессамин, всхлипывая и сердито утирая слезы, ручьем катившиеся по лицу, обмывала и перевязывала многочисленные раны Риса.

Когда его люди бережно сняли с него доспехи, из груди Джессамин вырвался сдавленный крик — все его тело было залито кровью, хлеставшей из огромной раны в плече. Собравшись с силами, она осторожно обмыла бесчисленные ссадины настоем из трав, который не даст им воспалиться, а потом тщательно смазала мазью и наложила повязки. Валлийские воины, которым уже не раз приходилось бывать в сражении, научили ее, как нужно очищать глубокие раны, нанесенные мечом, а потом перетягивать, чтобы остановить кровотечение.

Но она не могла сдержать слез при виде той боли, которую причиняла любимому. Стиснув зубы, Рис едва слышно стонал, пока ее ловкие пальцы осторожно бинтовали чистым полотном его израненное тело. Сейчас он думал только о том, как бы не потерять сознание. Будто раскаленные иголки вонзились в его мозг. Джессамин поднесла к его губам чашу с болеутоляющим отваром. Сделав несколько глотков, он немного пришел в себя и подал знак продолжать.

Когда наконец все раны были перебинтованы, Рис принял решение возвращаться в Уэльс. Слишком велика была опасность, что на них нападут, а силы валлийцев были на исходе. Его отряд понес большие потери, второго сражения им не выдержать.

Рис до сих пор никак не мог поверить, что сэр Ральф Уоррен мертв. В тот момент, когда его собственное тело беспомощно распростерлось в грязи, только жгучая ненависть и мучительное воспоминание о тех страданиях, что пришлось по милости этого негодяя перенести Джессамин, заставили его подняться и нанести последний удар. Это было похоже на то, как если бы праведный гнев влил силы в его руку, пока он лежал в беспамятстве, отчаянно цепляясь за ускользающее сознание, и одна лишь мысль билась в его мозгу — что будет с Джессамин?!

Его отряд растянулся по узкой, извилистой дороге. Люди брели по колено в грязи, увязая в ней, падая и поднимаясь. К тому времени как его воины выбились из сил, дождь прекратился.

Всю ночь Рис горел в лихорадке, и Джессамин не смыкала глаз, ухаживая за ним: смачивала его пылающий лоб ледяной водой и то и дело подносила к потрескавшимся от жара губам отвар из коры ивы.

Так было всю ночь и весь следующий день. И вторую ночь она тоже провела без сна, вскакивая в ужасе каждый раз, когда из груди его вырывались хриплые стоны, и отирая пот, катившийся по его лицу и собственные слезы отчаяния. Когда наконец она сомкнула усталые веки, то сон навалился на нее и Джессамин провалилась во тьму, и ни грохот подков, ни скрип повозок не могли потревожить ее. Она совершенно обессилела.

Ее разбудил яркий луч солнца, скользнувший по лицу сквозь прореху в натянутой ткани. Джессамин растерянно заморгала — Рис, весело сверкая глазами, сидел, прислонившись к стенке, и с довольным видом уплетал хлеб с сыром, запивая его пенящимся элем.

— Рис, тебе лучше? — воскликнула она. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто побывал в аду, — весело объявил он с полным ртом. — Но, слава Богу, благодаря твоим заботам я жив. Всегда знал, что коль скоро нам предстоит сражаться, то без тебя не обойтись.

— Я уж и не надеялась, что с тобой все будет в порядке, — прошептала она и припала губами к его заросшей колючей щетиной щеке. — Ты совершил чудо, а сейчас нужно сменить твои повязки.

Рис недовольно скривился:

— Вот этого я и боялся. Скажи мне честно, неужели ты думала, что я потерплю поражение?

Пришлось сознаться. Джессамин опустила глаза.

— Да. Ведь он столько раз бился на турнирах, а ты…

— А я никогда, это ты хочешь сказать? Все, что я могу, это нападать под покровом ночи и… продолжай, ведь именно так ты думала?

— Да, я отчаянно боялась.

— Я тоже.

— Что?! — Джессамин уставилась на него круглыми от удивления глазами, решив, что ослышалась. — Но… ты выглядел таким уверенным… словно ничуть не сомневался в своей победе! О, Рис, я думала…

— Я играл; любовь моя, играл… отчаянно надеясь, что выиграю время и Глендовер успеет прийти нам на помощь, Сама знаешь, дойди дело до сражения, и нас бы всех убили. Оставалось надеяться только на то, что этот проклятый англичанин ставит свою репутацию безупречного рыцаря достаточно высоко и не посмеет обидеть тебя, коль скоро дал клятву. Ведь тогда я бы уже не смог защитить тебя…

Слезы текли у нее по лицу. Джессамин осторожно обняла его, все время помня о той боли, которую испытывал Рис. Тепло его губ наполнило ее блаженством, которое, как она думала, ей уже не суждено будет испытать.

— О, Рис, никогда в жизни я так не молилась! А теперь нужно поскорее отвезти тебя домой.

— Нет!

Это прозвучало, как удар хлыста, Джессамин испуганно отпрянула.

— Неужели ты все еще собираешься пробираться к Глендоверу?! Раненый?! Да тебя убьют!

— Послушай, женщина, кто здесь отдаст приказы: ты или я?!

Нотка раздражения в его голосе заставила се слегка поморщиться. Но сейчас его безопасность значила для Джессамин куда больше, чем оскорбленное мужское самолюбие.

— Я, — твердо заявила она, — и ты должен слушаться, потому что находишься на моем попечении. Поэтому учти — никаких сражений, пока твои раны не заживут!

— Ладно… так я и думал.

Джессамин, удивленная такой покладистостью, бросила на него подозрительный взгляд. Уголки губ у Риса подергивались. Было заметно, что невозмутимое выражение лица дается ему с трудом. Заметив, что брови у нее поползли вверх, он не выдержал и хмыкнул:

— Джессамин Дакре, сколько бы ты ни уверяла меня в обратном, но ты нисколько не изменилась. Скажи, неужели ты и сейчас хочешь меня, когда я слаб, как новорожденный котенок?

— Тебе и так это известно. Конечно же, я хочу тебя…

— Тогда давай обсудим, когда нам надо отправляться.

— Даже и не мечтай! До Трейверона путь долгий, а ты пока что слишком слаб, чтобы выдержать такое путешествие.

— А кто говорит о Трейвероне?

Джессамин подумала, что ослышалась. Протянув руку, она коснулась его лба. Может быть, жар еще не спал? Странно, лоб был совершенно холодный, даже немного влажный. Рис быстро поцеловал ее запястье, воровато скользнув языком по нежной коже там, где билась тоненькая голубая жилка.

— Никакого жара… странно, тогда почему ты говоришь загадками?

Здоровой рукой Рис обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Сказать по правде, я намереваюсь как можно скорее обвенчаться с тобой, Джесси. Так что собирайся! Мы отправляемся в Кэрли. Пора покончить с этим делом!

Она растерянно заморгала. Изумление и восторг нахлынули на нее с такой силой, что она испугалась.

— Но ты еще слишком слаб, чтобы сражаться!

— А разве я говорил, что собираюсь сражаться? Ты же сама слышала — те воины, которых оставил сэр Ральф, разжирели и обленились от спокойной жизни. А теперь, когда Уоррена больше нет, я намерен предоставить им выбор: либо покинуть Кэрли и остаться в живых, либо попытаться помешать мне… тогда они последуют за своим лордом. Думаю, ребята недолго будут колебаться. Выбор, прямо скажем, небогатый.

— Но у тебя так мало людей! Неужели ты надеешься взять замок приступом?

— Возьму с собой людей Гриффита. К тому же мои парни отобрали у англичан немало знамен. Вот пускай и позабавятся: поднимут их, и пусть Джексон считает, что мы лишь передовой отряд, а главное войско подойдет через день-два. Думаю, это должно на пего подействовать.

— Да… твой план может сработать.

— О Боже, и это все?! А где же несгибаемая вера в мои силы?! Ты только представь себя на его месте: отряд у него небольшой, а тут вдруг приближается целое войско, да еще с захваченными английскими знаменами! Конечно, ему придется сложить оружие. Помнишь, что говорил Хьюз? Они обленились до того, что даже не поднимают мост, к тому же цепи и ворот у него проржавели настолько, что вряд ли это получится!

Джессамин порывисто поцеловала Риса в губы. Поразительный человек… чуть жив, а уже снова строит планы, как взять замок!

— Ты необыкновенный! — прошептала она, ласково коснувшись кончиком пальца его разбитой губы. — Может, поэтому-то я и люблю тебя так сильно!