Глава 4

— Проклятие, что за дьявольская ночь! Кажется, будто сами небеса разверзлись, чтобы затопить нас! — чертыхнулся Уолтер, поднимая голову от стола, где они вместе с Вильямом Рисом проверяли расчетную книгу счетов.

— Да, по-моему, это настоящая буря, — рассеянно пробормотала Джессамин, окинув взглядом собравшихся в зале гостей — она искала лорда Риса.

Проснувшись утром, девушка постаралась убедить себя, что окончательно избавилась от непонятного наваждения, овладевшего ею накануне вечером. Скорее всего все это было вызвано переутомлением или просто было результатом пережитых волнений после драматических событий этого дня. Пусть он даже будет рядом, решительно сказала себе Джессамин, она возьмет себя в руки и будет разговаривать с ним, как с любым другим едва знакомым ей человеком. Люди из его отряда толпились в зале, весело переговариваясь о чем-то между собой, но сам лорд Рис пока не появлялся.

— Где же наши гости? — наконец не выдержала она. — Еще спят, я думаю. Надеюсь, сегодня они с Божьей помощью уедут из замка. Иначе дороги развезет и они станут непроходимыми. Тогда они застрянут надолго, — озабоченно добавил Уолтер, вспомнив о буре, которая бушевала всю ночь. Он бросил хмурый взгляд на управляющего. — Именно из-за этого ты и хотел сегодня переговорить со мной? — нерешительно спросил он.

— Да, милорд, но не будете ли вы…

— Да знаю я, знаю! — отмахнулся Уолтер, рассеянно почесывая Неда за ухом. — Как ты думаешь, у нас есть возможность приютить их еще на один день, если даже моя сестрица и будет принимать их с такой же королевской роскошью, что и вчера?

— Лорд Рис предложил нам воспользоваться его запасами.

— Как великодушно с его стороны! — фыркнул Уолтер, бросив косой взгляд в сторону валлийцев, которые держались особняком.

— А мне-то казалось, это должно тебя порадовать, — буркнула Джессамин. Вечное раздражение брата уже вывело ее из себя. — Вначале ты возмущался, что мы, дескать, не можем позволить себе принять их, как полагается. Теперь, когда они готовы возместить наши расходы, ты почему-то опять недоволен.

— Позволь тебе напомнить, дорогая сестрица, что я буду доволен, только когда этот валлиец и его солдатня уберутся отсюда. А ты, похоже, готова предложить им на веки вечные поселиться в Кэрли! Или ты считаешь, что мы настолько разбогатели, что можем себе позволить содержать эту свору? Да ведь мы так разоримся! Что тогда с нами будет? Об этом ты подумала?

— Нет, не подумала.

— А вот я подумал! И считаю, что нам очень повезет, если через неделю валлийский дракон не появится у стен Кэрли! Этот человек вполне способен захватить наш замок для Глендовера. А мы, идиоты этакие, просто-напросто сами распахнули ворота и впустили его, да еще вместе с целым отрядом вооруженных солдат!

— О Господи, Уолт, перестань пороть чушь! Будь же благоразумным наконец!

Подойдя к камину, Джессамин принялась почесывать за ушами у Неда.

— Интересно, почему ты так доверяешь этому человеку? — резко спросил Уолтер. — Вероятно, он напоминает тебе одного из твоих любимых рыцарей в сверкающих доспехах. И ты воображаешь, что он в. любую минуту готов пасть к твоим ногам?

— И что, если так? Мне-то казалось, ты обрадуешься. Ведь еще несколько дней назад ты сокрушался, что я никогда не выйду замуж.

— Не выйдешь замуж, это точно. Но вот ляжешь ли ты с ним в постель — это совсем другое дело.

Джессамин вспыхнула, но сочла за лучшее промолчать. Он был прав. Это и в самом деле нечто совсем иное. Только вот говорить на эту тему ей не хотелось.

— По-моему, ты просто ревнуешь, — проворчала она, возвращаясь к столу, на котором были расставлены блюда с ломтями хлеба, свежесбитым маслом и горшочки густого янтарного меда.

— С чего это я должен ревновать к какому-то валлийцу? — презрительно фыркнул Уолтер.

Но багровые пятна, вспыхнувшие на его щеках, подсказали Джессамин, что ее укол попал в цель. Конечно, с ее стороны было довольно жестоко, пусть и невольно, напомнить брату о его убожестве. Джессамин стало стыдно, Я она примирительно протянула Уолтеру руку.

Как раз в эту минуту в зал вошел и сам предмет их беседы; направившись прямиком к стоявшему на возвышении хозяйскому столу, он быстрым кивком приветствовал своих людей.

Уолтер и Джессамин вежливо поздоровались.

— Мне сказали, что дороги совсем развезло, — недовольно буркнул валлиец. Похоже, возможная задержка в пути ему тоже пришлось не по душе. — И как вы считаете — это надолго?

— Да нет, не очень. На пару дней, не больше. Если, конечно, снова не будет дождя.

— Сейчас, похоже, подмораживает.

— Тогда снегопада, — угрюмо добавил Уолтер. Господь всемогущий, да ведь этот проклятый валлиец вполне может застрять у них до самого Рождества! Что тогда прикажете сказать сэру Ральфу? А уж тому вряд ли придется по вкусу проводить время под одной крышей с одним из приспешников Глендовера! — Есть тут еще одна дорога. Вам немного не по пути, зато вы легко проедете. Моя сестра хорошо ее знает. Она проводит вас.

Джессамин было запротестовала, но Уолтер бросил на нее яростный взгляд и покачал головой, так что она сочла за лучшее попридержать язык.

— Да, — с милой улыбкой кивнула Джессамин, — если хотите, я провожу вас. Можно даже сразу после завтрака, если вы не против. Давайте съездим верхом. Мой брат не любит лошадей, да и держаться в седле ему тяжело, — добавила она, заметив, что лорд Рис бросил на Уолтера вопросительный взгляд. Но тот удобно устроился в кресле возле камина и явно предпочитал, чтобы роль проводника взяла на себя сестра.

— Понимаю. Я возьму с собой своих людей — о, немного, всего несколько человек. Нам ведь ни к чему, чтобы вся округа переполошилась? — с кислой усмешкой добавил он, ничуть не сомневаясь, что их присутствие в этих краях и без того заставило здешних жителей изрядно поволноваться.

Джессамин ответила ему улыбкой и с ужасом почувствовала, что ее охватывает уже знакомое волнение. Он был так же чертовски привлекателен, как и накануне вечером, хотя и предпочел переодеться в свою обычную одежду — потертый кожаный жилет, накинутый поверх темно-серого дублета, и лосины.

Они немного поболтали, обмениваясь вежливыми, ничего не значащими фразами. Ни одна из женщин еще не спускалась в зал. Джессамин принялась за еду, намазав кусок мягкого хлеба свежим медом и запивая его горячим элем с пряностями. Кивнув лорду Рису, она взглядом предложила ему присоединиться к ней.

Когда он направился к камину, чтобы поворошить прогоревшие поленья, девушка с удивлением заметила, как старый Нед дружелюбно приветствует его.

— Похоже, Нед вас признал.

— Ах, вот как его зовут! Да, старина почтил меня своим присутствием еще прошлой ночью, даже милостиво согласился провести пару часов в моем обществе. Мы коротали время вдвоем, вот тут, у камина. За стенами бушевала буря, а нам было тепло и уютно.

Джессамин было совестно признаться, что подобное предательство со стороны ее верного друга больно задело се самолюбие.

— Прошу прощения, милорд, я вас оставлю на минуту. Пойду переоденусь во что-нибудь более подходящее для верховой езды, — коротко объявила Джессамин.

Он ответил ей рассеянным кивком и вновь устроился возле камина с кубком эля в руках.

Та одежда, что была на ней накануне, еще не высохла после стирки. Поэтому, порывшись в сундуке, Джессамин с решительным видом вытащила юбку из домотканой зеленой шерсти и такой же корсаж и торопливыми движениями натянула все это поверх кремовой сорочки из мягкой шерсти. В комнате было так холодно, что девушка невольно гадала, не замерзнет ли она, скача на своем кобе по холмам, где все еще свирепствовал ледяной ветер. Скорее всего, подумала Джессамин, этого и впрямь мало, она непременно промерзнет до костей. Покопавшись в том же сундуке с одеждой, она отыскала верхнее платье из красивой ткани пурпурного цвета, отделанное полоской нежнейшего меха. К счастью, сапоги ее уже успели высохнуть, и она с довольной улыбкой натянула их поверх теплых шерстяных чулок. Надев самый теплый плащ на кроличьем меху, она поколебалась, но все-таки накинула еще и теплый капюшон из кроличьего пуха.

Прежде чем спуститься вниз, Джессамин натянула на руки перчатки для верховой езды из мягкой кожи цвета свежего масла. С удовольствием оглядев себя с ног до головы, она удовлетворенно улыбнулась. Конечно, роскошным ее наряд не назовешь, по тем не менее можно сказать, что одета она вполне прилично. К тому же цвет платья приятно гармонировал с ее нежной кожей и оттенял изумительные волосы того редкого оттенка, который больше всего напоминал опавшую листву, когда осень только вступает в свои права.

Вернувшись в зал, Джессамин обнаружила, что лорд Рис за это время тоже успел переодеться и обуться для поездки верхом. Накинутый поверх широких плеч тяжелый теплый плащ спускался почти до самого пола. Он уже ждал ее.

— Я приказал, чтобы седлали лошадей, леди Джессамин. Прошу меня простить за то, что я взял на себя такую смелость, — с улыбкой объяснил он, направляясь к Джессамин. За ним последовали четверо из его отряда.

Уолтер рассеянно окинул их взглядом, когда они проходили мимо него. На лице его мелькнула довольная усмешка — по-видимому, он был счастлив, что хоть какое-то время будет избавлен от необходимости занимать гостя вежливой беседой. Положив на стол шахматную доску, он нетерпеливо махнул рукой Вильяму Рису, чтобы тот составил ему компанию. Если провидение будет милостиво к нему, все эти дамы, похожие на стаю пищащих и кудахтающих птиц, предпочтут до самого отъезда из замка оставаться в постели.

— Давай, Вильям, — скомандовал он, — твой ход! Направляясь к конюшне, Джессамин извинилась и на минуту заглянула в небольшую комнатку за кухней, куда перенесли Агнесс и Мэвен. Она окликнула их, но ни одна из женщин еще не пришла в себя. Мэвен лежала так тихо, что Джессамин даже испугалась. Ей показалось, что та уже не дышит.

Она бросила вопросительный взгляд на Тэсси, которая обычно ухаживала за больными в замке, но та лишь с сомнением покачала головой, отвечая на безмолвный вопрос Джессамин.

— С мамашей все будет в порядке, миледи. Да ведь еще прошлой ночью она на минуточку пришла в себя, даже узнала меня. Это точно, уж можете мне поверить. А вот другая… тут дело похуже.

Джессамин пообещала, что обязательно заглянет на обратном пути. Она оглянулась, прежде чем выйти из комнаты, и один вид их тел, беспомощно распростертых на постели, наполнил ее гневом. Ну, за это кое-кто поплатится! Джессамин еще не придумала, какое наказание постигнет тех, кто подпалил дом Агнесс, но пи минуты не сомневалась, что очень скоро выяснит, кто это сделал.

Как будто прочитав ее мысли, лорд Рис вдруг предложил:

— Вы должны заставить их выстроить ей новый дом взамен сгоревшего. Ведь ей же надо будет где-то жить, правда? А так старухе даже некуда вернуться. Или вы намерены оставить ее в замке?

Джессамин бросила на него удивленный взгляд: — Это отличная мысль! Правда, на это уйдет несколько недель, не меньше. Ну ничего, я уж позабочусь о том, чтобы освежить им память! Пусть потрудятся! Это пойдет им на пользу.

Он обогнал ее и быстрыми шагами направился во внутренний двор замка.

Джессамин задумалась. Постепенно ей стало ясно, что настоящая проверка ее самообладания еще впереди.

Подойдя к лошади, лорд Рис галантно подставил сцепленные руки, чтобы подсадить ее в седло. Он преклонил колени на влажные от дождя камни и поднял голову, обратив к ней лицо. Сейчас Рис показался ей таким юным и беззащитным, что Джессамин почувствовала, как у нее в душе что-то перевернулось. Она не могла отвести глаз от этого превосходно вылепленного лица, чеканные черты которого казались вырезанными из камня. Его высокие скулы, хищный нос с горбинкой и решительно выдвинутый вперед подбородок производили бы впечатление суровости, даже жестокости, если бы строгость его черт не смягчали полные, чувственные губы и темные выразительные глаза, прикрытые густой завесой ресниц. Он улыбнулся, почувствовав ее ногу в своих сцепленных ладонях. Специальная скамейка, предназначенная как раз для того, чтобы садиться в седло, стояла наготове возле конюшни. Но лорд Рис вывел ее лошадь на самую середину двора, словно заранее предвкушал, как сыграет роль грума. — Запомните… меня зовут Рис.

Рис. Уже сидя в седле, Джессамин несколько раз повторила про себя это имя, потом нагнулась, поправила длинные юбки, чтобы ледяной ветер не раздувал их, и закуталась поплотнее в теплый плащ. Интересно, подумала а не ждет ли он, что в ответ она тоже предложит ему звать ее просто по имени? Она украдкой взглянула на него. Нет, похоже, ему даже и в голову не приходит назвать ее Джессамин!

Шумная кавалькада с грохотом пронеслась по подъемному мосту. Вместо того чтобы, как обычно, повернуть вдоль берега реки, Джессамин, а за ней и остальные круто свернули на восток. Они скакали по едва заметной тропе, которая вилась вдоль самой границы густых, непроходимых на вид зарослей. После дождя тропинка стала скользкой, и ноги лошадей, несмотря на подковы, то и дело разъезжались в липкой грязи.

— Джессамин, скажите, насколько длиннее станет наш путь, если мы решим ехать этой дорогой? — неожиданно спросил Рис, подъезжая ближе.

— Не намного — мили на три, не больше, хотя повозкам будет нелегко проехать, — бросила она.

Они продолжали карабкаться вверх по тропе, поеживаясь от порывов ледяного ветра и объезжая насквозь продуваемые фермерские домики и убогие сараи, где скот прятался от непогоды. Наконец вдалеке показалась и другая дорога. Она, будто светлая шелковая лента, извивалась вверх по склону далекого скалистого холма.

Джессамин натянула поводья.

— Вам нужно ехать по этой дороге. Дальше она поднимается по склону холма, затем круто спускается вниз прямо к переправе через реку. Когда спуститесь вниз, увидите мост. Он достаточно высоко, так что, уверена, даже сейчас по нему вполне можно переправиться.

Он молча кивнул. Привстав в стременах, он сощурился, внимательно вглядываясь в расстилавшуюся перед ним унылую местность.

— А это что за селение? — отрывисто спросил он, указывая рукой на кучку домишек из серого камня и крытых желтой соломой. Они ютились в ущелье между холмами.

— Холли-Ридж. Там есть трактир, но мне кажется, вам не стоит останавливаться на ночлег. На вашем месте я бы постаралась добраться до Каршалтона, пока еще, светло, иначе в пути вас может застать непогода.

Джессамин вздрогнула и оцепенела, почувствовав, как его горячая ладонь накрыла ее пальцы. Этот едва заметный так внимания с его стороны заставил ее затрепетать всем своим существом.

— Верно, сам Бог послал нам вас, Джессамин Дакре. А теперь, в благодарность за вашу доброту, если, конечно, ни обещаете не обижаться, я дам вам несколько добрых советов, как лучше управлять таким замком, как Кэрли.

— Буду весьма благодарна, милорд.

— Рис.

— Ладно, пусть будет Рис. Да, конечно, глупо было бы отрицать, что мы отчаянно нуждаемся в помощи. Вы, наверное, и сами это заметили. Так к чему тратить время на советы, если мы все равно не сможем ими воспользоваться? Раньше об обороне замка всегда заботился отец. Впрочем, как и о многом другом тоже. А без него все постепенно приходит в упадок. Охрана замка никуда не годится. А от Уолтера мало проку.

Они повернули лошадей и снова вернулись на тропу.

— А почему бы нам не заехать ненадолго в Холли-Ридж? Мои люди были бы только рады погреться у очага да выпить глоток-другой чего-нибудь горячего.

— Ну что ж, «Два пера» — вполне приличный трактир.

— Вот и отлично. А потом, за кружкой горячего эля, вы, может быть, и отважитесь рассказать мне, почему ваш братец такой зануда. Будь я проклят, ведь он еще мальчишка, а только и делает, что ноет и ворчит по любому поводу!

В трактире, удобно устроившись на массивной дубовой скамейке возле самого очага, они набросились на аппетитные ломти еще горячего хлеба, плавающие в густой мясной подливе, запивая каждый кусок теплым, приправленным пряностями элем из тяжелых оловянных кружек. Джессамин ела, опустив глаза. Ей почему-то не слишком верилось в то, что ему так уж интересно узнать, из-за чего Уолтер вес время брюзжит и хнычет, словно невоспитанный ребенок.

В очаге жарко пылал огонь, распространяя по всей комнате приятное тепло. Хотя она и была одета довольно тепло, но уже через час езды по такой непогоде Джессамин почувствовала, что промерзла до костей. Девушке казалось, что руки и ноги ее превратились в куски льда. Если бы она была одна, то непременно стащила бы с ног чулки и сапоги и поставила ноги на решетку, чтобы хорошенько согреться.

Как выяснилось, Джессамин ошибалась и Рису действительно хотелось побольше узнать об обитателях Кэрли. После его настойчивых расспросов она рассказала ему о смерти отца, о несчастье, постигшем Уолтера в детстве, и о его теперешних безуспешных попытках утвердить себя в качестве нового хозяина и лорда замка Кэрли. Пока они разговаривали, ей удалось сделать неожиданное открытие: то великолепное самообладание, которым она так гордилась все утро, исчезло без следа. Она сидела рядом с Рисом на широкой деревянной лавке и чувствовала, как от его близости у нее кружится голова. Стоило ему шевельнуться и чуть заметно коснуться ее руки или, что было совсем ужасно, ее бедра, как тепло, исходившее от его могучего тела, передавалось ей, и Джессамин бросало в жар, который не имел ничего общего с теплом от очага. Он горячей волной разливался по ее телу, оставляя после себя слабость, неизвестную ей до сих пор.

— Ну хорошо, я все понял. Но если все у вас так плохо и дела идут через пень-колоду, почему же вы не подумали о том, чтобы найти себе мужа? — неожиданно спросил он, откинув темноволосую взлохмаченную голову на спинку дубовой скамьи.

Рис внимательно вглядывался в ее смущенное лицо. Разрумянившееся от ледяного ветра и его пристального взгляда, оно было прелестно.

— Потому что мне совершенно этого не хотелось, — решительно заявила она. — Когда отец был жив, он все собирался обручить меня с одним из дальних родственников. Но, к счастью, из этого ничего не вышло. Так что я совершенно свободна и могу жить, как мне нравится.

— Понятно. Итак, ваш брат останется хозяином замка Кэрли, а вы — его хозяйкой. Но так будет лишь до тех пор, пока он не найдет себе жену. И что тогда?

Это было как раз то, о чем Джессамин никогда не задумывалась. Она с досадой передернула плечами:

— По-моему, Уолтер никогда и не помышлял о женитьбе. По крайней мере я об этом ничего не слышала. Хотя, конечно, рано или поздно это должно Мучиться. Но даже если и так, что помешает мне оставаться его незамужней сестрой, обычной старой девой?

От такого самобичевания Рис сначала на минуту опешил, а потом расхохотался:

— Господи, да послушать вас — и впрямь вообразишь себе этакую косоглазую, прямую и высохшую, как жердь, особу средних лет! Радость моя, разве ж можно быть такой жестокой по отношению к себе?!

«Радость моя»! Скорее всего эти слова вырвались у него по привычке, но для Джессамин они прозвучали как сладчайшая музыка. И ей впервые пришло в голову: случись так, что этот человек до конца дней будет называть ее «радость моя», жизнь рядом с ним и впрямь станет раем. Она с трудом проглотила ком, застрявший в горле, и постаралась выбросить глупые мысли из головы.

— А если честно, Джессамин, то мне известно немало мужчин, которые, знай они о том, что такая красавица добровольно заточила себя в Кэрли, давно бы уже устроили самую настоящую осаду или даже турнир перед стенами замка!

Сердце Джессамин радостно встрепенулось и ухнуло вниз от восторга.

Интересно, а сам он тоже готов был гарцевать у ворот Кэрли и сражаться ради ее прекрасных глаз? Хотя до сих пор она успешно уверяла себя, что совершенно не стремится выйти замуж, но случись так, что этот мужчина предложит ей себя, и она еще очень и очень подумает… да что там подумает! Она кинется ему на шею! Глаза ее испуганно расширились. Но Джессамин, сделав над собой немалое усилие, решила, что нужно быть честной — хотя бы с собой. Отодвинувшись от него подальше, насколько позволяла скамья, она напряженно выпрямилась.

— Мужчине вряд ли придется по душе жена, у которой голова устроена, как у него самого. Я-то, как вы, наверное, заметили, вовсе не принадлежу к числу тех слабонервных, избалованных пустышек, которые чуть что — готовы разразиться слезами! — фыркнула она с возмущенным видом.

— Насколько я могу судить, нарисованный вами портрет — вылитая леди Элинед.

Ей с трудом удалось выдавить из себя улыбку. На самом деле Джессамин действительно думала о ней в ту минуту, когда искала ответа на его вопрос.

— Она, конечно, красавица, правда? У меня есть книга французских баллад. Так вот там, на рисунках в этой книге, очень много таких дам — красивых, как леди Элинед Глинн. Господи, уж не помню, сколько раз я разглядывала эти картинки, а сама мечтала, что вырасту такой же, как они, — едва слышно призналась она, не совсем уверенная, что поступает правильно, рассказывая ему о подобных вещах.

Вдруг Джессамин встрепенулась, неожиданно для себя обнаружив, что его руки сжимают ее узкие ладони. Пальцы ее были холодны как лед, но, почувствовав жар его сильных рук, Джессамин расслабилась, наслаждаясь теплом, которое охватило все ее существо.

— Нет, Джессамин Дакре, никогда не завидуйте Элинед. Вы не такая, как она. Вы — единственная и неповторимая! Так что не думайте, что и мужчины все похожи друг на друга и всем им по душе лишь смазливые личики да пустые головки. Есть среди нас и такие, кто предпочитает видеть в своих женщинах мужество и силу духа. А уж что до вашей красоты… так у меня просто нет слов, чтобы описать, как вы прекрасны! Элинед даже близко нельзя сравнить с вами.

Пораженная в самое сердце, она замерла. Джессамин была смущена до такой степени, что не осмеливалась поднять глаза, страшась встретиться с ним взглядом. Она уставилась на их переплетенные руки и незаметно для себя залюбовалась его сильными пальцами, лежавшими поверх ее ладоней. Глаза ее скользнули по загорелой гладкой коже его руки туда, где возле запястья проступали вены.

— А теперь, пока я еще в силах сохранить ясную голову, давайте подумаем о том, не пора ли вернуться назад, — вдруг коротко бросил он, и Джессамин вздрогнула: таким незнакомым и хриплым вдруг показался ей его голос. — Вы готовы ехать, я полагаю?

Вся дрожа, не в силах собраться с мыслями, Джессамин наконец осмелилась поднять на него глаза.

— Да. Если нам повезет и мы попадем домой вовремя, вы еще успеете погрузить вещи на повозки и собраться, пока не стемнело.

— Странно! — вдруг вырвалось у него, когда они оба уже стояли у дверей трактира, собираясь шагнуть во двор, где все было унылым и серым. — Еще сегодня утром я проклинал все на свете, потому что дороги развезло после дождя. А сейчас… — Он склонился к ней, и Джессамин увидела, что он улыбается. — А сейчас я бы хотел остаться здесь навсегда.

Не дав ей возможности ответить, он шагнул во двор и принялся отвязывать лошадей.

Возвращение домой прошло в относительном молчании. Джессамин, сколько ни старалась, так и не смогла найти какую-нибудь безопасную тему для разговора. Стоило ему взглянуть на нее или послать ей улыбку, стоило подъехать чуть ближе, так что их колени соприкасались, и Джессамин моментально кидало в дрожь.

Говорил большей частью один Рис. Он рассказывал ей о своих собаках и лошадях, но, как заметила Джессамин, ни разу не упомянул о том, имеет ли он какое-нибудь отношение к Глендоверу. Джессамин была даже рада этому. Ей вовсе не хотелось, чтобы се мечты, как в один прекрасный день они смогут стать друзьями, а может, и больше, вдруг развеялись из-за чьих-то политических пристрастий.

Стоило ей только представить его в роли своего возлюбленного, как щеки ее начинали гореть огнем, а по спине пробегал холодок. И кожа покрывалась мурашками.

Это чувство, странное и волнующее, было ей совершенно незнакомо. Девушке с трудом верилось, что все это происходит именно с ней. Она никогда в жизни не испытывала ничего похожего. Было так непривычно ощущать, как совершенно незнакомые чувства кружат ей голову.

Неужели она влюбилась в этого человека? Невозможно! Она ведь едва знает его. Тем не менее ее глупое сердце не желало считаться с этим доводом.

Каким нежным он может быть, подумала Джессамин. Странная черта, которую невозможно заподозрить с первого взгляда в этом суровом на вид человеке. В гневе глаза его загорались бешеным огнем, а рот становился похожим на узкую щель. И это при том, что она познала сладость поцелуя его губ.

— Господи, до чего же глупо! — громко объявила она, обращаясь к глухой каменной стене. Подобная романтическая чепуха больше подошла бы какой-нибудь молоденькой крестьянской девушке, которая грезит о первой любви, а не хозяйке Замка Кэрли.

Но оказавшись в тишине спальни и тоскливо глядя сквозь зеленоватое стекло окна вниз, Джессамин ясно понимала — слишком поздно убеждать себя, что все это не более чем романтическая чушь. Для нее любовь продлится один день, от силы — два, а потом наступит конец. Неужели же это все, что приготовила для нее судьба?!

Прошло не меньше часа, прежде чем она нашла в себе силы присоединиться к остальным.

К удивлению Джессамин, дамы тоже спустились вниз и живописной группой расположились возле камина. Как и в предыдущий вечер, все они суетились вокруг своей капризной госпожи, всячески ублажая и балуя ее.

Прежде чем уехать рано утром, Джессамин позаботилась вызвать к себе Элис, которая заведовала в замке лазаретом. Она велела позаботиться о гостях, дать им любые лечебные отвары, если потребуется. Не забыла девушка и о леди Элинед, приказав приготовить для той настойку, облегчающую боль в горле. Похоже, гостьи не преминули воспользоваться ее любезностью. Джессамин хмыкнула при виде леди Элинед, которая сидела, приподняв юбки и опустив ноги в горшок с горячей водой. Ее голова была обмотана шелковым шарфом. Она медленно потягивала маленькими глоточками горячий эль с пряностями, жалуясь окружавшим женщинам на одолевавшие се недуги. Джессамин с раздражением отметила, что, несмотря на тяжкие страдания, проклятая Элинед Глинн выглядела так же соблазнительно, как и накануне. Шелковая шаль цвета слоновой кости была закручена в замысловатый тюрбан, который, однако, не скрывал сверкающего золота волос. Нежный румянец на щеках прекрасно оттеняло нижнее платье персикового цвета, поверх которого было наброшено верхнее, коричневое, отделанное мехом. Даже изящные белые ножки выглядели на редкость привлекательно, и это при том, что ступни были погружены в какую-то бурую жидкость с тошнотворным запахом.

— Ах, вот наконец и ты, дорогой! Я хотела тебе сказать, что вряд ли смогу отправиться в дорогу раньше, чем через день или два, — промурлыкала она, обращаясь к Рису и словно не замечая вошедшую вслед за ним Джессамин. — Ты понимаешь, не так ли?

— Должен сказать, ты меня разочаровала, Элинед. После того как мы столько дней тряслись в седле, отморозив себе на проклятом ветру все, что только возможно, ты вдруг заявляешь, что не намерена ехать дальше, да еще рассчитываешь, что я обрадуюсь! Однако что прикажешь делать? Если ты так плохо себя чувствуешь, придется просить наших гостеприимных хозяев потерпеть наше общество еще пару дней.

Джессамин замерла возле помоста, на котором стоял хозяйский стол. Похоже, Рис ничуть не огорчен; если она не ошибается, то в голосе его слышится даже радость. Сердце девушки дрогнуло, и она почувствовала, как кровь застучала у нее в висках. Джессамин вспомнила вырвавшиеся у него слова о том, что он был бы счастлив остаться здесь навсегда.

— Ах, леди Джессамин, вы здесь? А я и не заметила, — промурлыкала леди Элинед, изобразив на лице слабую улыбку. — Должно быть, вы все слышали?

Джессамин кивнула и, подойдя к камину, протянула к нему озябшие руки.

— Что же послужило причиной вашего недомогания, миледи?

— Причиной? Откуда мне знать? Я знаю только, что чувствую себя на редкость отвратительно. Путешествия — это ведь такая пытка! Мне кажется, я вообще не смогу отправиться раньше начала следующей недели.

Затем случилось нечто невероятное. Подняв глаза, Джессамин встретилась взглядом с лордом Рисом. Он был мрачен как туча. Но стоило ей посмотреть на него, как лицо молодого человека просветлело и он, улыбнувшись, весело подмигнул ей. Окончательно смутившись, Джессамин вспыхнула и растерянно огляделась по сторонам. Что он хотел сказать? Что считает все болячки леди Элинед плодом ее воображения? Или что он счастлив, потому что красавица, сама не зная об этом, предоставила ему шанс провести еще немного времени с Джессамин?

Девушка отвернулась, взволнованная и сконфуженная, и поискала взглядом Уолтера, отчаянно нуждаясь в ком-то, кто бы мог уберечь ее от самой себя. Но брата нигде не было видно.

— А где лорд Уолтер? — спросила она у служанки, которая принесла горячей воды для ножной ванночки-миледи.

— Ушел к себе в комнату. Похоже, ему захотелось немного отдохнуть, — с усмешкой отозвалась та.

«Вот спасибо, Уолт!» — сердито подумала Джессамин. Как это на него похоже! Видимо, придется выпутываться самой.

— Леди Джессамин, не могли бы вы показать ту книгу, о которой мы сегодня беседовали? — спросил Рис.

— Книгу… — протянула она. Рис застал ее врасплох, и сейчас Джессамин лихорадочно соображала. — О… книга баллад… кажется, она осталась в моей комнате.

— Ах вот как… ну, Бог с ней, тогда в другой раз, — кивнул он. Обернувшись, Рис резко щелкнул пальцами, стараясь привлечь внимание задремавшего Неда. Огромный старый пес отдыхал, уронив косматую голову на подол юбки своей хозяйки, и сейчас поднял па нее глаза, будто спрашивая, можно ли уделить чужаку малую толику своего драгоценного внимания.

— Это же кипяток, дура безмозглая! Да ты никак сварить меня решила?! — взвизгнула Элинед, хлестнув по щеке служанку, только что плеснувшую в горшок горячей воды. — А кстати, нас сегодня будут кормить, леди Джессамин? Или скромная утренняя трапеза — это все, на что мы сегодня можем рассчитывать? Конечно, у меня нет аппетита, и горло болит ужасного я забочусь о Ллойд и остальных, вы же понимаете?

— Думаю, не стоит волноваться. Видите ли, я ведь только что вернулась и еще не успела распорядиться об обеде.

— О, так вы все-таки показали Рису ту дорогу? — Голубые глаза Элинед сузились, и она окинула Джессамин критическим взглядом. — Да вы просто отчаянная, милочка! Подумать только — скакать верхом, когда на улице буря! К счастью, меня воспитали в несколько иной манере, — с кокетливой усмешкой добавила она. — Вот и Рис может подтвердить. — Не дожидаясь ответа, Элинед изящно оперлась о колено своей белоснежной рукой и пошевелила пальчиками. Свет факелов упал на драгоценные перстни, и сноп разноцветных искр брызнул в разные стороны. — Вообразите, как я изумилась, когда выяснилось, что наша хозяйка и есть тот самый крестьянский паренек, что накануне проводил нас в замок. А я-то приняла вас за обычного корзинщика, моя дорогая! — Элинед сдавленно хихикнула, не сомневаясь, что Джессамин ее слова придутся не по вкусу. — А за кого еще я могла вас принять? Тем более в таком рубище! Господи, да если бы кто-нибудь шепнул мне, что вы — хозяйка замка…

— Элинед, может быть, тебе лучше поберечь горло? — жестко перебил ее лорд Рис.

При виде его потемневшего лица и насупленных бровей та мгновенно умолкла.

— Простите, у меня много дел, — ответила Джессамин. — Замку Кэрли было бы мало проку от хозяйки, которая весь день нежится перед камином, вместо того чтобы заниматься делами.

Она встала, направляясь к выходу, и позвала с собой Неда.

Элинед молча смотрела ей вслед. Она не сомневалась, что последнее замечание Джессамин относилось к ней, но ее это мало волновало. Элинед знала свои силы и была уверена, что легко одержит верх над соперницей.

— Если вы не передумали, лорд Рис, я сейчас покажу вам книгу.

Джессамин пошла к дверям, верный Нед следовал за ней по пятам. Девушка гадала, идет ли Рис за ней. Наконец, когда она уже подошла к кладовой, Джессамин услышала за собой тяжелые мужские шаги.

— Вот сюда, — прошептала она, сама не узнавая своего голоса — таким слабым и неуверенным он ей показался.

По дороге в северную башню Джессамин заглянула на кухню и распорядилась, чтобы обед приготовили не позже чем через час. Покончив с этим, она почувствовала себя увереннее. Теперь уж им вряд ли удастся провести много времени наедине — ведь все будут ждать их в зале, чтобы сесть за стол.

Хотя Рис продолжал хранить молчание, Джессамин все время чувствовала его присутствие. Нед, на манер хвостатой дуэньи, держался между ними, страшно довольный тем, что про него не забыли.

— А, так ваша комната в башне… И вы живете в ней, как настоящая принцесса из волшебной сказки! — рассмеялся Рис, когда они вступили на узкую винтовую лестницу.

Джессамин распахнула перед ним дверь, и глазам его открылась крохотная, просто обставленная комнатка. Большую часть ее занимала внушительных размеров дубовая кровать; высокий резной ларь и деревянная скамейка возле окна завершали непритязательную обстановку. Свежепобеленные стены делали ее светлее, а брошенная у постели овечья шкура, прикрывавшая холодный каменный пол и служившая ковром, выглядела почти роскошно. Кровать была застлана домотканым шерстяным покрывалом, вышитым разноцветными нитками, в камине весело трещали поленья, распространяя вокруг приятное тепло, а янтарные отблески огня превращали комнатку в уютное гнездышко. Джессамин с неудовольствием заметила, что сброшенный ею плащ так и валяется на кровати, а насквозь промокшие сапоги — на полу. Она, разумеется, не предполагала, что вернется не одна.

— Можно взглянуть на ваше окно? — спросил Рис, усмехнувшись.

Не зная, что ответить, Джессамин только молча сделала приглашающий жест.

Он а два шага пересек крохотную комнатку и, подойдя к окну, залюбовался восхитительным видом на реку, несущую вдаль свои бурные воды и ограждающую со всех сторон мирную, будто сонную землю. На горизонте смутно виднелись холмы, за ними раскинулся Уэльс. У Риса вырвался восхищенный вздох: ведь в то время очень немногие замки, не говоря уже об обычных домах, могли похвастаться такой немыслимой роскошью, как застекленное окно. Он поведал Джессамин, что у него в Трейвероне целых два окна, хотя в их тихой долине подобная роскошь считается чуть ли не расточительством. А в доме леди Элинед, тут же добавил он, есть комната, где по окну в каждой стене. Джессамин почему-то сразу решила, что иначе и быть не могло.

Вытащив из камина уголек, она зажгла висевшие у изголовья кровати свечи.

— А теперь — обещанную книгу, Джессамин, — напомнил Рис, отходя от окна.

Девушка кивнула и достала из ларца толстый рукописный том в кожаном переплете. Сейчас, вспоминая, с каким восторгом она рассказывала ему о книге, Джессамин почему-то расстроилась — глупо было поверять свои секреты почти незнакомому человеку. Рис осторожно взял книгу и поднес ее к свету. Перелистнув несколько страниц, он попытался прочитать по складам несколько строк, но наконец с досадой сдался. Похоже, с французским он был не в ладах.

Подтащив скамью поближе к камину, они уселись рядышком и погрузились в книгу.

— А вот это — моя самая любимая! — сказала Джессамин, указывая ему на картинку с изображением любовной парочки — леди и ее возлюбленного, сидевших друг подле друга под шатром из пурпурно-алых роз. — Неужели и правда где-то растут такие цветы… или это просто сказка?

Он с улыбкой накрыл ее руку своей.

— Ах, Джессамин, конечно! И как бы я хотел показать тебе все это… — Внезапно, будто обжегшись. Рис выпустил, ее руку. — Да, конечно, на свете есть страны, где растут такие великолепные розы. У них восхитительный аромат, от их запаха может закружиться голова. Мне доводилось видеть целые шпалеры роз, только это было не в Уэльсе. В Англии люди от роз без ума, там в садах возле замков много таких шпалер. Когда-нибудь вы сами сможете увидеть все это собственными глазами.

— Боюсь, вынуждена вас разочаровать: я никогда не уезжала от нашего Кэрли дальше, чем на несколько миль, и предполагаю, что так оно и будет впредь. Если, конечно, не выйду замуж.

— Неужто вы согласитесь пойти на это только для того, чтобы увидеть сады, подобные этому? — пробормотал Рис, пряча лукавую усмешку.

— Конечно же, нет! — воскликнула она. — Ни за что на свете! Ни за какие сады, ни за какие розы я не решусь пожертвовать своей свободой! Позволить какому-то мужчине указывать мне, что делать! Боже упаси!

— А смогли бы вы пожертвовать свободой ради любви, например?

У Джессамин екнуло сердце.

— Разве такое возможно, чтобы женщина была влюблена в собственного мужа?

— Есть и женщины, которые вышли замуж по любви, — резко ответил Рис. Лицо его стало мрачным. — Неужто вы об этом не знали?

Джессамин покачала головой:

— Только не благородные леди. Таких, как мы, выдают замуж ради выгоды, покупают и продают за титул и земли…

Рис вздохнул, не зная, что возразить. Кивнув головой, он прошептал:

— Да, вы правы, Джессамин. Я и сам порой бываю излишне романтичен и забываю на время, где мы живем. В сердце каждого человека есть место мечтам. А иначе порой очень трудно смириться с тем, что происходит на самом деле.

Рис резко поднялся и отошел к окну.

Джессамин застыла, не сводя глаз с его широкой спины. Девушка гадала, что за тревожные мысли не дают ему покоя. Сейчас, когда он стоял, устремив вдаль задумчивый взгляд, она видела, каким напряженным стало его лицо. В комнате повисла тягостная тишина, Слышно было, как весело потрескивают поленья в камине. «Пора возвращаться, — подумала Джессамин. — Слуги, вероятно, уже накрывают на стол». Но ей так не хотелось уходить! Где найти нужные слова, чтобы пробить броню, в которую он сам заключил себя? Ах, если бы он решился открыть ей свое сердце! Джессамин слабо улыбнулась. Как глупо! Она все та же пустоголовая девчонка, которая верит, что найдет золотой ключик и отомкнет дверь в волшебный сад. Но сейчас перед ней не картинка из любимого романа. И сердце этого мужчины — не волшебный сад…

— Почему вы улыбаетесь?

Джессамин испуганно вздрогнула. Задумавшись, она и не заметила, что Рис бесшумно отошел от окна и встал напротив нее.

— Это секрет. Должны же у меня быть какие-то секреты? — Он протянул ей руку.

— А я хочу знать, что это за секрет. Мы уже многое делали вдвоем: смотрели из окна, любовались рисунками в книге… почему бы теперь не заглянуть в ваше сердце? Какие оно таит секреты? Мне почему-то не верится, что вы так равнодушны, как хотите казаться. Не может быть, чтобы вам не хотелось иметь возлюбленного. И я не верю, что свободу вы цените выше мужской любви!

— Ну… я, конечно, не имела в виду всех мужчин… — смущенно начала Джессамин.

С этими словами она сделала несколько неуверенных шагов в его сторону, и Рис схватил ее за руку, медленно, но твердо привлекая девушку к себе.

— Могу ли я надеяться, что я и есть тот счастливец, кому выпала удача понравиться вам? — осторожно спросил он.

Они замерли. Джессамин чувствовала, как ее бедра прижимаются к его телу. Время как будто остановилось. В комнате повисла тишина. Они были одни в целом мире. У Джессамин вырвался слабый стон. Как ей хотелось объяснить ему, что за чувства владеют ею! Но такая откровенность просто немыслима!

Рис погладил плечи Джессамин. Жар его сильного тела опалил ее.

— Скажи мне, сладкая моя…

— Что… для чего ты спрашиваешь? Ты ведь и так догадался, правда?

Он улыбнулся, и лицо его смягчилось.

— А, ты не поняла? Мне просто захотелось немного подразнить тебя. Как ты думаешь, что сейчас движет нами: наши сердца или разум?

Рис медленно наклонился и поцеловал ее.

Джессамин на мгновение показалось, что она сейчас умрет, умрет прямо здесь, в его объятиях. Ей почудилось, что жизнь покидает ее, медленно, капля за каплей, как кровь из смертельной раны. Но за то наслаждение, которым она упивалась, теряя голову, такое загадочное, до сих пор неведомое и вместе с тем чарующее, она готова была заплатить жизнью.

— У тебя сейчас такие глаза… теплые, нежные… Это в первый раз, сладкая моя.

— Это потому, что ты поцеловал меня, — прошептала она в ответ, прижимаясь щекой к его лицу, Джессамин ласково коснулась губами теплой кожи, ее язычок кокетливо скользнул вдоль сурово сжатых губ. Рис вздрогнул и с силой стиснул девушку в объятиях.

— Прекрати! — хрипло приказал он. Пораженная, Джессамин отпрянула:

— Тебе неприятно?!

— О Джесси! — Слабый стон вырвался у Риса. — Ты не поняла… Понравилось, и даже очень! Именно поэтому я и велел тебе остановиться.

— Если так, то я и не подумаю подчиниться! Хотя нас могут хватиться и отправиться на поиски, — хихикнула Джессамин. — К тому же давно пора обедать.

— Ну и пусть! А мне лично больше по вкусу другое, — хрипло прошептал Рис, окинув ее голодным взглядом. Легко подхватив под локти, он приподнял Джессамин так, что глаза их оказались на одном уровне. — Ты — самая очаровательная, самая необыкновенная женщина из всех, кого я знал в своей жизни, Джессамин Дакре. Ты околдовала меня, прекрасная ведьма!

— Ты угадал! И тебе никогда не вырваться из моих сетей! — усмехнулась Джессамин, коснувшись легким поцелуем его носа прежде, чем Рис поставил ее на ноги.

— Хоть бы леди Элинед захворала на месяц, — мечтательно заявил он. — Я бы с радостью задержался здесь до Нового года!

— Вряд ли тебе это удастся. Уолтер не разрешит.

— Разве Уолтер хозяин в замке? Джессамин засмеялась и покачала головой.

— Так я и думал. Скажи, ты и в самом деле хочешь как можно скорее вернуться вниз и сесть за стол?

При мысли о том, что он может предложить ей вместо обеда, по спине Джессамин пробежала упоительная дрожь. Но рассудок тут же взял верх над чувствами, и она отстранилась.

— Да, конечно. Ты же сам понимаешь, что нас скоро хватятся.

— А мы скажем, что заблудились, — с хитрой усмешкой предложил Рис, снова привлекая се к себе. — Ах, Джессамин, как мне хочется касаться тебя, сжимать в своих объятиях, целовать… как бы я хотел любить тебя!

Девушка решительно вырвалась из его рук.

— Пошли вниз! Нас ждут.

Они незаметно проскользнули в зал, стараясь ни словом, ни взглядом не выдать того, что только что произошло между ними. Джессамин оглянулась по сторонам, уверенная, что по ее разгоряченному лицу все непременно догадаются, чем они занимались наверху. При ее появлении все лица обратились к ней, и, чувствуя на себе пристальные взгляды, девушка окончательно растерялась. Неужели они не замечают, как пылают ее щеки, как распухли и горят губы от поцелуев?! Она настолько потеряла голову, что даже не позаботилась проверить, не выбились ли волосы из-под повязки, не помялось ли платье…

— А мы уже собирались отправиться на поиски! — резко бросил Уолтер, с грохотом опуская на стол оловянную кружку.

— Леди Джессамин показывала мне книгу, которую ей подарил отец. Это настоящее сокровище.

— Ах, ее… никогда не мог взять в толк, что она в ней нашла? Романтический вздор, и ничего больше!

— Я не силен во французском, однако рисунки в ней удивительные! Такая книга — большая ценность, — заметил Рис.

Уолтер презрительно хмыкнул и взмахом руки велел сестре занять место за столом. Брат бросил на нее испытующий взгляд, по лицо Джессамин было невозмутимо — она не собиралась поверять ему свои тайны.

Леди Элинед послала им очаровательную улыбку.

— Жаль, что вы задержались. Знаешь, Рис, мы тут скоро привыкнем обходиться малым, — сладко проворковала она, кивком указывая на густую похлебку, дымившуюся в миске. Толстые ломти хлеба и холодная баранина в подливе — вот и все, что подали к супу.

— А мне показалось, что вы решили воздержаться от обеда из-за боли в горле! — ехидно отрезала Джессамин. — Знай я, что здоровье так быстро к вам вернется, — приказала бы подать более плотный обед.

Даже Уолтер не выдержал и злорадно ухмыльнулся. Перехватив взгляд Джессамин, он чуть заметно с одобрением кивнул ей, прекрасно понимая, что сестра кипит от гнева. Да и его самого, признаться, уже изрядно утомили непрестанные жалобы этой дамы и ее завуалированные насмешки.

— Жаль, что я не позаботился предупредить вас о том, что ничто не способно удовлетворить леди Элинед, — равнодушно произнес Рис. — Даже когда вам кажется, что вы вырвали у нее победу, стоит только потерять бдительность, как она тут же меняет правила игры.

При этих словах за столом все засмеялись, молчала одна Элинед.

— Кстати, об играх, лорд Рис, вы умеете играть в шахматы? — поинтересовался Уолтер. Покончив с едой, он залил ее огромным глотком эля и отодвинул в сторону тарелку.

— Да… возможно, не так хорошо, как вы, милорд. В последнее время я мало практиковался.

— Ну, это мы увидим после того, как сыграем. А то Вильям Рис мне до смерти надоел. С ним невозможно играть — он помнит только одни и те же ходы, так что пропадает весь интерес.

Весь обед Элинед хранила гробовое молчание. Остальные женщины болтали между собой, даже не делая попыток заговорить с Джессамин. Уолтер полностью завладел вниманием Риса. Они говорили о шахматах. Джессамин чувствовала себя отверженной. Положа руку на сердце, она и сама не знала, чего ждала от этого вечера, но уж во всяком случае, не возможности полюбоваться, как Рис играет партию за партией с ее дорогим братцем.

Слуги убрали со стола, женщины достали рукоделие и, усевшись на скамьях перед камином, заработали иголками. Уолтер немедленно послал за шахматами, сгорая от желания перейти от простого обсуждения правил к обожаемой игре.

Стараясь хоть чем-то заняться, Джессамин украдкой вытащила из стоявшего в углу сундука кусок сложенной в несколько раз богато вышитой ткани — она принималась за него, только когда у нее выдавалась свободная минутка. Если дело и дальше так пойдет, с грустной иронией подумала девушка, то покров на алтарь она закончит незадолго до Страшного суда.

Кто-то в дальнем конце зала затянул балладу, и очень скоро ее подхватили все валлийцы. Джессамин заметила, что солдаты то и дело украдкой кидают вопросительные взгляды в сторону хозяйского стола, словно предлагая Рису присоединиться к ним.

Дождавшись, когда пение на секунду стихло, он поднял глаза от доски с фигурами и обернулся. Его люди, заметив это, что-то крикнули ему на родном языке, и Джессамин заметила, как он привстал, махнув рукой музыканту, чтобы тот начал снова. И запел. У него оказался сильный высокий баритон.

Джессамин слушала, пораженная до глубины души. Вот он допел балладу и поклонился, а потом снова сел за стол, предоставив своим людям продолжать.

Подперев руками голову, девушка задумалась, проклиная собственную глупость и доверчивость. Недавно она восхищалась тем, как он говорил: точно, кратко и немногословно. А теперь услышала его голос и поразилась. Неужели же нет предела многочисленным талантам этого необыкновенного человека?

Она без памяти влюбилась в него. Другого объяснения просто нет. Но разве можно потерять голову от любви к совершенно незнакомому человеку, который точно вихрь ворвался в ее жизнь всего лишь день назад? И к тому же валлийцу! Невозможно, немыслимо… и, однако, так оно и есть!

Загрузка...