Негасимое пламя

(22)

Невероятная правда обычно вызывает меньше доверия, чем выдумка. Правдивый биограф, случись здесь таковой, обязательно захотел бы заменить грубые краски реальности мягкими полутонами романтики и легенды. Во всяком случае, именно это мне хотелось сделать, когда я перечитывал свои записи о наших антарктических приключениях.

Такие авторы, как Филдинг и Смоллетт, не говоря уже о писателях современных, вроде мисс Остен, считают, что, несмотря на все события, случившиеся в реальной жизни, книга, чтобы считаться правдивой, должна иметь счастливый конец. Прежде меня это всегда смущало — до тех самых пор, пока моя жизнь не совершила резкого поворота к фантастическому, сказочному, нелепому и смехотворному счастию!

Однажды на веранде губернаторского дворца я печально размышлял, что за сила удерживает большинство людей от немедленного самоубийства. Неожиданно раздался далекий гром, который заставил меня поднять голову: в гавань входил корабль. Из гавани ответили встречным залпом — громким, в облаке белого дыма. Значит, судно военное. Я подошел к подзорной трубе и направил ее на незнакомца.

Что-то подсказало мне, что сказка начинается! На мачтах подняли сигнальные флаги, которые, видимо, что-нибудь да означали. Под бушпритом посверкивало: корона, какой-то синий силуэт с красным пятном в центре… Дыхание мое перехватило: там, неумело изображенный рукой корабела, красовался королевский зимородок, синяя птица моей мечты — «Алкиона»! Грохот ответного салюта еще стоял в ушах моих, а я уже мчался в кабинет, где Робертс и Дэниелс спешно убирали со столов бумажных журавликов — главное орудие труда, с помощью которого велись все дела колонии. Маркхем заглянул в дверь и сообщил, что в порт прибыл фрегат королевского флота «Алкиона» и привез достоверные известия, а не досужие вымыслы пьяных капитанов торговых суденышек. Я решил, что если очень повезет, то получу наконец-то ответ от мисс Чамли на мои послания, которые я отправлял в Индию с каждым кораблем, шедшим в ту сторону, — или, в крайнем случае, разузнаю что-нибудь у сэра Генри. Я сообщил сослуживцам, что немного знаком с капитаном, и поспешил уйти прежде, чем кто-либо вызвался составить мне компанию. Около подзорной трубы толпилась небольшая кучка народу, и пришлось дожидаться своей очереди. «Алкиона» медленно входила в гавань, взяв на гитовы все паруса, кроме топселей, что вполне естественно на таком запруженном рейде.

Труба, наконец, освободилась. Я разглядел на шканцах сэра Генри Сомерсета — при полном параде, готового к встрече с губернатором. Читатель, наверное, думает, что меня переполняло радостное волнение — но нет! Помнится, сердце мое словно раскололи, как яйцо над горячей сковородой! С трепетной радостью я углядел на палубе мисс Чамли! Она стояла подле леди Сомерсет на шканцах, «за кормой» у сэра Генри, который деловито отдавал приказания. Дамы наблюдали за ним, склонив головы, и молчали с должным послушанием, пока корабль входил в пролив. Сэр Генри направил подзорную трубу на губернаторский дворец — теперь мы смотрели друг другу в глаза! Он рассмеялся и сказал что-то мисс Чамли, которая немедля начала выпрашивать у него трубу. Молодой офицер предложил ей свою, придержав ее в нужном положении, мисс Чамли настроила ее… Я сорвал шляпу и помахал ей. Мисс Чамли бросила трубу и припала на грудь леди Сомерсет! Та обняла ее, но мисс Чамли отшатнулась, — смущенная, потрясенная! — ринулась к трапу и исчезла. Я вспомнил, что по утрам хожу в совершенно неприбранном виде — не таком запущенном, как большинство мужчин в Сиднейской бухте, но все-таки, — и поспешно направился к себе, сменить костюм. К тому времени, как я оделся и побрился, «Алкиона» пришвартовалась у причала. Сбегая по ступеням, я махнул шляпой сэру Генри, который поднимался мне навстречу, но, похоже, он меня не заметил. За ним шел гардемарин с огромной папкой. Сэр Генри был красен лицом и шумно отдувался.

На пристани оказалось, что «Алкиона» уже встала на якорь. Спустили трапы, у них выстроились часовые и старшины. На корабль загружали воду и съестные припасы. Несмотря на общий переполох, леди Сомерсет стояла, недвижимая как скала. Мисс Чамли не показывалась. Подойдя к леди Сомерсет, я снял шляпу, но она приказала мне немедленно надеть ее, ибо после Индии она не в силах видеть человека на открытом воздухе без головного убора. Я, заикаясь, рассыпался в комплиментах, на которые она, однако, не обратила ни малейшего внимания.

— Мистер Тальбот, вы понятия не имеете, какие затруднения испытывают несчастные дамы на военном корабле! Но хотя бы от мух мы там избавлены… Кыш!

— Да, к ним невозможно привыкнуть. Леди Сомерсет, умоляю вас…

— Вы хотите увидеться с бедняжкой Марион?

— Бедняжкой? Бедняжкой?!

— Вы же знаете, она не выносит моря и никак не привыкнет к качке. Подозреваю даже, что она предпочтет мух.

— Леди Сомерсет, я так мечтал об этой встрече!

— Я и сама натура романтическая, мистер Тальбот, однако же забота о молодой барышне несколько излечила меня от чрезмерной восторженности. Содержание ваших писем выходит за рамки, установленные мной для вашей переписки с Марион. Не морочите ли вы ей голову, сэр?

— Леди Сомерсет!

— Что ж, надеюсь, что нет. Но… Кто вы сейчас? Четвертый секретарь? И крестный ваш, говорят, умер.

— Да, это правда. Какая неожиданная неприятность!

— Для вас — возможно. Да и для него тоже. Хотя, что касается интересов страны…

— Вот она!

Это и впрямь была Марион! С тех пор, как мы смотрели друг друга через подзорные трубы, она совершеннейшим образом изменилась! Где покрывавший ее плечи тускло-зеленый плащ? Сияющее видение в белом скрывал шарф из индийской кисеи, который спускался с ее плеч и окутывал руки. Перчатки на пуговках доходили до локтей. Кисейная лента, подвязанная под подбородком, удерживала широкополую соломенную шляпу. В тени розового зонтика светилось ее лицо. Марион отгоняла мух веером — впрочем, безуспешно. Я сорвал с себя шляпу.

— Мистер Тальбот — ваша прическа!

— Несчастный случай, мадам, пустяки.

— Марион, дорогая, мы пригласим мистера Тальбота на борт, но, наверное, уже завтра…

— Хелен, умоляю вас! На берегу так прекрасно и просторно — деревья, дома и все такое! О, Хелен, дома совсем как в Англии!

— Хорошо, останьтесь ненадолго. Я пришлю Дженет. Но ни шагу с пристани! Мистер Тальбот за вами приглядит.

— Разумеется, мадам! Я бы не мог просить о большей милости…

— И не вздумайте подпускать к ней местных — я имею в виду этих аборигенов или как их там!

— Конечно, мадам!

— И, разумеется, никаких преступников.

— Ни в коем случае, мадам. Разве что, позвольте заметить, здесь их не принято так называть, мы говорим — «поднадзорные», «переселенцы».

Леди Хелен присела в реверансе, повернулась и ушла на корабль. Мы с мисс Чамли не могли отвести глаз друг от друга. Она улыбалась, недоуменно покачивая головой, и безостановочно отгоняла мух, а я, судя по всему, ухмылялся как идиот, а может быть, даже хихикал — в общем, вел себя совсем не так, как подобает секретарю губернатора на глазах у толпы любопытных зрителей. Мы даже разговаривать толком не могли. Более того, вспоминая позже эту встречу, мы оба признались, что почему-то едва слышали друг друга.

— Мистер Тальбот, вы так загорели!

— К сожалению, мисс Чамли, прошу прощения. Это не насовсем, это пройдет.

— Боюсь, и у меня лицо обветрено.

— О нет, мадам, вы словно английская роза! Наверное, дожди — муссоны или что-то вроде того?

— Нет-нет, мы же были в море!

— Но не все время!

— Ее так много, мистер Тальбот, этой воды! Разумеется, я знакома с картами и глобусом, но на деле все совсем, совсем по-другому!

— Абсолютно по-другому!

— И куда ее столько! Могло бы быть и поменьше!

— Согласен, вполне согласен. Я сыт морями по горло! Сделать бы между странами такие прямые проходы — вроде каналов…

— И какое-нибудь симпатичное озерцо…

— Или фонтаны…

— Непременно! Фонтаны просто необходимы!

По-моему, именно на этих словах мы оба осознали всю абсурдность нашего разговора, и рассмеялись или, скорее, захихикали. Я инстинктивно протянул к мисс Чамли руки, но тут же их отдернул: по трапу сходила «бесценная Дженет».

— Судя по всему, мисс Чамли, мы оба устали от океанов. Так вы, в конце концов, достигли Индии?

— Да. Сперва мы остановились в Мадрасе, потом переехали в Калькутту. Но мой кузен, сразу после смерти Рози Айлмер…[40] Ах, она была такая добрая, способная, красивая… Просто трагедия, так страшно — ведь всего лишь немного старше меня! Да, так вот, мой кузен счел, что я слишком молодая и, как он выразился, зеленая, для того, чтобы пережить эпидемию, вот меня и отправили с леди Сомерсет, а сэр Генри, разумеется, исполняет приказы адмирала.

— Рука судьбы снова свела нас вместе! Подумать только, я проклинал этот жестокий мир!

Мисс Чамли хихикнула — очаровательно и, как мне показалось, несколько спокойнее, чем сначала.

— Рука судьбы? Мир? Скорей уж нашу встречу устроил проклятый корсиканец. Впрочем, множество людей, и особенно французы, больше не видят разницы между ним и злым роком.

— Неужели Наполеон…

— Злодей сбежал с Эльбы и укрылся во Франции. Военные действия возобновились. Новости застигли адмирала в Красном море, а мы встретились с ним у мыса Коморин. Так вот, он отдал приказ доставить сюда срочную депешу и так же спешно двигаться дальше.

— Я этого не переживу! Вы вознесли меня на седьмое небо и тут же сбросили в пропасть!

— Ах, мистер Тальбот, бедняжка! Думаю, любая сделала бы все, что в ее силах… Нет, я не смею так говорить.

— Мисс Чамли! О, мисс Чамли! Мисс Чамли!

Мисс Оутс — «бесценная Дженет» миссис Сомерсет — появилась за спиной мисс Чамли. Я сдернул шляпу, поклонился, она присела в реверансе, и мы с мисс Чамли вернулись к беседе, только уже в более сдержанном тоне.

— Как вы знаете, мистер Тальбот, я нахожусь под любезной опекой леди Сомерсет…

— Для нее это самая приятная обязанность, какую только можно…

— Между нами существует договоренность, что я не имею права дать ответ на вопрос о…

— О, мисс Чамли!

— Считается, что молодые барышни слишком несведущи в жизни, чтобы самим выражать свои мысли, и должны позволить старшим делать это за них.

— А я считал, что она покорно следует велениям Природы…

Мисс Чамли отогнала мух от лица, потянулась ко мне и невероятно трогательным жестом отогнала мошкару и от меня.

— Возьмем, к примеру, героинь Шекспира, мистер Тальбот, особенно тех, которым обеспечено место в пятом акте. Я, разумеется, имею в виду комедии.

— Безусловно. К чему нам горбуны, гневливые старики и их бессердечные дочери?

— Конечно же, ни к чему. Но я не это имела в виду. Представьте, если бы некая молодая особа оказалась бы на самом деле переодетым юношей и предложила руку и сердце…

— Мисс Чамли! Вы, как Джульетта, затмеваете факелы! Этот воздух, это солнце, хоть от него и чернеешь, в смысле — загораешь… Простите мне эти слезы… Ох, мошкара… Это мухи, то есть, что я говорю — это слезы радости!

— Дорогой мистер Тальбот! Вы меня совсем запутали!

Наконец я с величайшей неохотой отпустил ее руку.

— Простите мне, мисс Чамли, чрезмерную пылкость моей натуры!

Мисс Чамли раскрыла веер и, наклонившись поближе, заботливо отогнала мух от моего лица. За ее спиной выросла леди Сомерсет. Мисс Оутс куда-то исчезла. Мисс Чамли торопливо обернулась.

— Хелен! А где Дженет?

— Она сбежала, когда матросы начали хохотать. Наденьте шляпу, мистер Тальбот.

— Хохотать, мадам? Матросы?

— Ваше поведение, Марион, приближалось к чересчур откровенному!

— Простите меня, Хелен. Но, как я уже сказала мистеру Тальботу, он меня совсем запутал, а что я могла…

— Вам следует вернуться на корабль.

— Но, Хелен…

— Леди Сомерсет…

— Увидитесь завтра, если мы не снимемся с якоря — но под присмотром, и никак иначе!

Леди Сомерсет проводила подопечную взглядом.

— Я, конечно, сочувствую вам, мистер Тальбот, но не более того. Предполагаю также, что смерть крестного изрядно замедлила ваше восхождение к вершинам славы и богатства.

— Моего оклада вполне хватает холостому мужчине, но, боюсь, для семьи его действительно будет недостаточно. Мой отец…

— В вашем чине, юноша, жениться рано, даже если бы у вас и были средства! Более того, мистер Тальбот, ваши речи слишком фамильярны! Хотя… Вы, конечно, подходящая кандидатура, вот только состояния у вас нет. Мой долг по отношению к молодой барышне…

— Самой прекрасной девушке на свете!

— Пустые сантименты, молодой человек. Главное, что она неглупа. Ум, как известно, переживает красоту и стоит гораздо больше, хотя джентльмены чаще всего об этом не задумываются. В характере Марион удачно сочетаются настойчивость и — сказала бы я до вашей сегодняшней встречи — здравый смысл.

— Она создана… нет, мы созданы друг для друга!

— В Калькутте ее буквально осаждали поклонники.

— О Боже, не сомневаюсь!

— И все-таки я не чужда романтики. Поэтому вы сможете увидеть Марион завтра утром.

— Умоляю вас, мадам, отпустите ее со мной на прогулку! Прямо сейчас! Обещаю — мы вернемся до заката!

— Завтра. Сейчас мы отправимся на поиски приличной гостиницы. Вернее, деваться нам некуда — если не найдем приличной, придется удовольствоваться той, что есть.

— Леди Сомерсет, я просто ушам своим не верю!

Глядя мне в глаза, леди Сомерсет тихо произнесла своим глубоким контральто:

— Тому, кто так мечтает жениться, мистер Тальбот, следует смотреть на вещи трезво. Ванна, сэр, горячая ванна. Возможно, вас это удивит, но дамы нуждаются в ней не меньше джентльменов.

Изобразив некое подобие реверанса, она вернулась на корабль. Я поспешил домой и торопливо написал записку с просьбой отпустить Марион завтрашним утром со мной на прогулку. Ответ пришел через час. Леди Сомерсет выражала свое почтение мистеру Тальботу и милостиво соглашалась на то, чтобы мисс Чамли и мисс Оутс отправились покататься по окрестностям. Мистеру Тальботу следовало ожидать на пристани в десять часов утра.

Леди Сомерсет, видимо, надеялась увидеть что-то вроде изящного ландо. На самом же деле мне удалось раздобыть лишь какое-то подобие индийского возка с тремя сиденьями: два «на носу», а одно, к моему большому удовольствию, спиной к ним, «на корме». Жестоко, но любовь требует жертв от всех, даже от бедной мисс Оутс! Я прибыл на пристань без четверти десять. Уже к этому времени жара стояла такая, что разогревать лошадей нужды не было. Я снова вызвал живейший интерес экипажа и пассажиров.

Сперва передо мной появилась леди Сомерсет. С видимым отвращением она разгоняла веером тучу окруживших нас мух.

— Доброе утро, мистер Тальбот. Это сиденье, я так полагаю, предназначено для мисс Оутс. Что-то скакун не резв… Впрочем, это даже хорошо — значит, не понесет.

— Трудность, скорее, в том, чтобы заставить его двигаться, мадам.

Судя по всему, леди Сомерсет согласилась с этим заявлением. Я чуть не написал «кивнула», но в данном случае движение ее подбородка было равносильно благосклонному позволению всемогущего Зевса.

— Марион вот-вот выйдет. Не представляете, сколько раз… А! Вот и они.

Не помню, что сказал я, что сказала она, что сказали они…