Нежный гром

М А К С Л У К А Д О

НЕЖНЫЙ ГРОМ

Или как услышать Божий голос среди шторма

Перевод с английского

Max Lucado

A GENTLE THUNDER

Originally published in English by

W Publishing Group, a Division of Thomas Nelson, Inc.

P.O. Box 141000, Nashville, Tennessee, 37214,

USA.

All rights reserved.

В благодарность за прошлое и в предвкушении будущего

я посвящаю эту книгу Кип Джордан и Байрону Уильямсону

из «W Publishing Group».

Выражение признательности

Книга подобна саду, умещающемуся на ладони. Слова — разноцветные лепестки. Стволы деревьев — прообразы

силы. Корни — символы истины. Переворачиваешь страницы — и времена года сменяют друг друга. Читаешь предложение

— и чувствуешь запах роз.

Не легко вырастить такой сад. Особенно сад из слов. Сорняки что есть силы прут из земли и гасят мысль. Одни абзацы

нужно полить, другие — подстричь. Временами и вовсе сомневаешься, удастся ли когда-нибудь привести в порядок эти

джунгли. Я бесконечно благодарен нескольким людям, которые, засучив рукава, опустились на землю и присоединились ко

мне в этой работе.

Карен Хилл, мой ассистент и дорогой друг. Преданная, творчески мыслящая и всегда готовая помочь. Ты незаменима.

Лиз Хинни, мой редактор на протяжении долгого времени. Я морщусь от боли, когда ты берешь в руки ножницы. Но

нет садовника искусней, чем ты.

Стив Холлидэй, еще одна отличная работа по подготовке «Обсуждения прочитанного».

Работники и члены церкви «Oak Hill Church», вы настоящий сад веры.

Участники группы * Young Messiah Tour», спасибо, что согласились познакомиться с моей писаниной еще до того, как

она была очищена от сорняков.

«W Publishing Group», никакая другая команда не справилась бы с этим лучше вас!

Линн Андерсон, моей первой покупкой по окончании колледжа был сборник твоих проповедей по Евангелию от

Иоанна. Тебе нравился Иоанн, и я тоже влюбился в него.

Стив и Черил Грин, спасибо за все, что вы делаете для того, чтобы я смог делать то, что делаю.

Линдси Хилл, Луис Джин Дэвис, Дженетт Рад, Бекки Брайант, Тина Чишолм и Фрэнсис Роуз, а также все сотрудники

«UpWords Radio», вы просто ангелы по вызову!

Сью Энн Джонс, какой острый взгляд и умелое перо!

Дженна, Андреа и Сара, будьте всегда укоренены в Его любви!

Деналин, жена моя, ты знаешь, как сделать газон у дома таким зеленым, что соседский по сравнению с нашим кажется

пустырем.

И, наконец, ты, читатель. Из многих садов, куда можно зайти, ты выбрал мой. Я польщен. Надеюсь, тебе здесь

понравится, и ты увидишь знакомые и давно любимые растения по-новому, а незнакомые — узнаешь и полюбишь.

Оставайся сколько угодно. Если вдруг какая-нибудь роза покажется достойной твоего внимания, можешь срезать ее.

А захочешь пригласить кого-то с собой на прогулку — пожалуйста!

И кто знает... Адам слышал Божий голос в саду. Может, нечто подобное произойдет и с тобой.

Его голос, наш выбор

В бедствии ты призвал Меня, и Я избавил тебя; из среды грома Я услышал тебя.

Псалом 80:8

Хороший летчик сделает все необходимое, чтобы доставить пассажиров домой. Я стал тому свидетелем во время

одного полета в Миссури. Из-за повышенной турбулентности бортпроводница попросила пассажиров занять свои места.

Публика оказалась довольно строптивой и не спешила повиноваться. Стюардесса снова повторила просьбу. «Самолет может

серьезно тряхнуть. Ради собственной безопасности сядьте в кресла!»

Большинство послушались, но некоторые и ухом не повели. Проводница изменила тон: «Дамы и господа, ради своего

же блага, сядьте!» Я подумал: «Ну, сейчас-то уж все усядутся». Но оказалось, ошибся. И тогда мы услышали голос пилота:

«Говорит капитан Браун. Бывает, что люди получают серьезные травмы, потому что идут в туалет, когда нужно сидеть на

месте. Давайте выясним, за что отвечает каждый из нас. Моя работа — провезти вас через этот шторм. Ваше дело —

выполнять то, что я говорю. Поэтому сейчас же сядьте и пристегните ремни!»

Тут же открылась дверь туалета, оттуда вылетел какой-то красномордый субъект с глуповатой улыбкой на лице и

поспешил плюхнуться в кресло.

Вы думаете, пилот был не прав? Вел себя бесчувственно и неразумно? Да нет, совсем наоборот. Он заботился о

безопасности пассажира, беспокоился, чтобы тот не остался в неведении о происходящем и не навредил сам себе.

Хороший летчик сделает все, что нужно, чтобы доставить своих подопечных домой.

Также и Бог. Это ключевой момент. На что готов пойти Бог, чтобы обратить на Себя твое внимание? Как далеко Он

может зайти? Если Господь стоит перед выбором между твоей вечной безопасностью и земным комфортом, что Он

выберет? Как ты думаешь? Не торопись с ответом. Подумай.

Господь видит, что ты стоишь, в то время как должен сидеть. Видит, что ты подвергаешь свою жизнь риску. Ты бы

хотел, чтоб Он привлек твое внимание? Хочешь ли ты, чтобы Его вмешательство было достаточно серьезным?

А если Он отправит тебя в другую страну? (Как сделал это с Авраамом.) А если призовет в служение, когда ты уже

выйдешь на пенсию? (Как Он сделал это с Моисеем.) А как насчет ангельского голоса и брюха рыбы? (Что-нибудь подобное

тому, что случилось с Гедеоном и Ионой.) Вознесения Даниила и падения Самсона?

Для привлечения твоего внимания Бог сделает все, что понадобится. Не таково ли библейское послание? Не в этом ли

его суть? Непрекращающееся преследование со стороны Бога. Всевышний на охоте. Господь, ищущий нас. Он заглядывает

под кровать, надеясь обнаружить там Своих спрятавшихся детей. Продирается через кусты в поисках заблудившихся овец.

Складывает руки рупором и кричит что есть сил в бездну ущелья. Борется с нами, Иаковами, на берегу Иавока, грязного

ручейка нашей жизни.

За всеми этими причудливыми странными примерами нашему вниманию предложена очень простая библейская

история. Бог сотворил человека. Человек отверг Бога. Бог решил просто так не сдаваться и завоевать человека обратно.

Начиная с Моисея в земле Моав до Иоанна на острове Патмос люди слышали один и тот же голос: «Я пилот. Вы пассажиры.

Моя работа — доставить вас домой. Ваше дело — исполнять то, что я говорю».

Бог так же креативен, как неотступен. Та же рука, что обеспечивала манну Израилю, послала на смерть Озу. Тот же

Бог, что избавлял сыновей Израиля, отправил их в вавилонское рабство. Он — и добрый, и суровый. Мягкий и строгий.

Непреклонно твердый. Терпеливо торопливый. Страстно толерантный. Тихо кричащий. Нежно громыхающий.

Нежный гром.

Таким Иоанн увидел Иисуса. В Евангелии от Иоанна две главные темы — голос Бога и выбор человека. И поскольку эта

книга основана главным образом на этом Евангелии, вы увидите тот же тандем: Его голос — наш выбор.

Иисус сказал: «Я — хлеб жизни. Я — свет миру. Я — дверь. Я — путь, истина и жизнь. Я вернусь и возьму вас с Собой».

Провозглашение Иисуса — предложение, но ни в коем случае не принуждение.

Иисус, увидев его лежащего... говорит ему: хочешь ли быть здоров? (Иоан. 5:6).

Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? (Иоан. 9:35).

И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему? (Иоан. 11:26).

Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал ему: от себя

ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? (Иоан. 18:33,34).

Когда Иоанн впервые услышал голос Иисуса, это был вопрос. «Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит

им: что вам надобно?» (Иоан. 1:38). А одним из последних слов Иисуса было: «Любишь ли ты Меня?» (Иоан. 21:17).

Таков Иисус, которого помнит Иоанн. Честные вопросы. Громоподобные заявления. Нежные прикосновения. Он

никогда не ходил туда, куда Его не приглашали. Но уж если приглашали, Иисуса было не остановить. Пока Он не сделает Свое

дело. Пока люди не сделают свой выбор.

Бог будет шептать. Бог будет кричать. Он будет нежно прикасаться к тебе и увлекать за Собой. Он заберет наши

бремена, а если нужно — и наши благословения. Если между нами и Им тысяча шагов, Он пройдет их все, кроме одного, —

последний шаг Он оставит для нас. Даст нам выбор.

Пойми же, Его цель не в том, чтобы сделать тебя счастливым, а в том, чтобы сделать тебя Своим. Не в том, чтобы дать

тебе то, чего ты хочешь, но то, в чем ты нуждаешься. И если такое отношение предполагает, что ты не раз набьешь себе

шишки, что ж поделать... Земной дискомфорт в обмен на небесный мир. Иисус сказал: «В мире будете иметь скорбь; но

мужайтесь: Я победил мир» (Иоан. 16:33).

Как Он может говорить с такой властью? Кто дал Ему право командовать? Все просто. Он пилот самолета. Он знает то, о чем мы не догадываемся. Он видит то, чего мы не видим.

А что же такое знает этот летчик? Он знает, как управлять воздушным судном.

А что же он видит? Черные тучи прямо по курсу.

А что знает Бог? Он знает, как управлять историей.

А что видит Он? Ну, думаю, вы и сами догадались.

Он хочет, чтоб ты добрался домой целым и невредимым.

Просто подумай о Боге, как о летчике. А о себе — как о пассажире. А эту книгу можешь считать памяткой по

безопасности полета. Поэтому подумай дважды, прежде чем подняться с кресла и отправиться на горшок.

Его голос

Однажды жил на земле человек, осмелившийся бросить вызов Богу.

Бог, зажги куст, как Ты сделал это для Моисея, и я последую за Тобой.

Обрушь стены, как Ты сделал это в Иерихоне для Иисуса Навина, и я буду сражаться за Тебя.

Прикажи утихнуть бушующим волнам, как было на Галилейском море, и я буду слушать Тебя, Тот человек устраивался то рядом с каким-нибудь кустом, то рядом со стенами, то на берегу моря и ждал, когда Бог

заговорит.

И услышал Бог человека. И ответил Господь. И послал Он огонь, но не на куст, а на церковь. И ниспроверг Бог стены, но не из

кирпича, а из грехов людских. И утихомирил Он шторм, но не моря, а души человеческой, И ждал Бог ответа того человека. И ждал... И ждал... И ждал...

Но человек тот все смотрел на кусты, а не на сердца, на камни, а не на жизни, на море, а не на души. И решил он, что Бог

ничего не совершил. В конце концов человек посмотрел в небо и вопросил: «Бог, Ты потерял Свою силу?» А Бог посмотрел вниз

на человека и произнес: «А ты потерял свой слух?»

1. Автор жизни

Бог, который мечтает

В начале было Слово... и Слово стало плотию, и обитало с нами.

Иоанна 1:1,14

Сидя за письменным столом, Автор открывает большую книгу. В ней совсем нет слов. Слова еще не существуют. Они

не нужны. Их некому слушать. Их некому читать. В целом мире нет никого, кроме Автора.

Но вот Он берет ручку и начинает писать. Подобно тому как художник смешивает краски, как резчик по дереву

подбирает инструменты, Автор творит слова.

Их три. Три отдельных слова. Они произведут на свет миллионы мыслей. Вокруг них будет вращаться история.

Он берет перо и выводит: В-р-е-м-я.

Времени не было, пока Он не написал его. Сам Он вечен, но действие романа будет заключено во времени. В этой

истории будет и первый восход солнца, и первый шелест травы... Будет начало... и будет конец. Будет последняя глава.

Автор знал, о чем она, еще не начав писать.

Время. Несколько дюймов на графике вечности.

Медленно, тщательно Автор выписывает второе слово. Это имя. А-д-а-м.

Он пишет и уже видит его, первого Адама. А потом видит и всех остальных. На протяжении тысяч эпох, на просторах

тысяч земель. Видит каждого Адама в отдельности, видит всех Своих детей. И тут же влюбляется в них. Влюбляется навечно.

Каждому Он определяет свое время. Каждому — свое место. Никаких случайностей. Никаких совпадений. Совершенный

дизайн.

Автор обещает всем еще не рожденным: «Я сотворю вас по Своему подобию. Вы будете похожи на Меня. Вы будете

смеяться. Вы будете творить. Вы никогда не умрете. Ивы будете писать».

Им придется. Для жизни каждого будет заведена книга. Не для того, чтоб ее читать, а скорее для того, чтобы ее

писать. Начало истории придумает Автор, а закончить они должны будут сами.

Какая опасная свобода! Не надежней ли было Самому завершить историю каждого Адама? Составить подробный

сценарий. Учесть все альтернативы. Может, так и проще. Может, и надежнее. Но разве это любовь? Любовь ведь только

тогда любовь, когда она по собственному желанию.

Поэтому Автор решает каждому ребенку выдать по перу. «Пиши внимательно», — шепчет Он.

С любовью, не торопясь, все тщательно продумав и уже чувствуя боль разлуки, Он пишет третье слово. Э-м-м-а-н-у-и-л.

Величайший разум во Вселенной изобрел время. Самый справедливый судья пообещал Адаму право выбора. А

Эммануил, с нами Бог, нам дарован Его любовью.

Автор и Сам станет героем Своего романа.

Слово обернется плотью. Он родится. Он будет человеком. У Него будут руки и ноги. Будут слезы и испытания. А самое

главное, у Него тоже будет выбор. Эммануил встанет на перекрестке жизни и смерти и примет Свое решение.

Автор прекрасно знает, чего стоят такие решения. Прежде чем написать главу о собственной боли, Он медлит. Он

тоже мог бы все бросить. Даже у Автора есть право выбора. Но разве может Творец не творить? Разве может Писатель не

писать? Разве может Любовь не любить? Поэтому Он выбирает жизнь. Хотя для Него она означает смерть. И Он надеется, что

Его дети поступят так же.

Автор завершает повествование. Вбивает гвозди в плоть. Отваливает могильный камень. Он уже знает, каким будет

решение. Знает, какой выбор сделают Адамы. «Конец», — пишет Он, закрывает книгу и объявляет начало представления.

2. «Да будет свет!»

Бог, преследующий людей

Я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде

сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым. И я видел и

засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий.

Иоанна 1:32-34

Иоанн Креститель увидел голубя и уверовал. Джеймс Уиттэйкер уверовал, увидев чайку. Кто скажет, что пославший

голубя не может послать чайку?

Джеймс Уиттэйкер служил в элитном подразделении ВВС США и был членом экипажа бомбардировщика В-17

«Летающая крепость» под командованием Эдди Риккенбакера. Все те, кто еще помнят октябрь 1942-го, помнят и сообщение

об исчезновении экипажа Риккенбакера.

Где-то над Тихим океаном, вне зоны радиоприема, самолет израсходовал все горючее и упал в воду. Следующий

месяц трое летчиков провели на плотах в открытом море. Они сражались с жарой, жаждой и штормовыми волнами. Акулы, некоторые по десять футов в длину, бились об их девятифутовый плот. Через восемь дней все запасы продовольствия были

либо съедены, либо уничтожены соленой водой. Чтобы выжить, нужно было чудо.

Однажды утром, после очередной молитвы, обессилевший Риккенбакер лежал на спине, запрокинув голову и

надвинув шляпу на глаза. Неожиданно на него села какая-то птица. Не смея пошевелиться, Эдди попытался разглядеть ее.

Птица тоже не сводила с капитана глаз. Инстинктивно он понял, что это была чайка.

Риккенбакер смог поймать ее и оголодавшие летчики тут же съели добычу. Кишки использовали как приманку для

ловли рыбы... Экипаж выжил и поведал эту историю миру Историю о пилотах, затерянных в океане без всякой надежды на

спасение. Историю о произнесенных и отвеченных молитвах. Историю о гостье из неведомой земли, пролетевшей сотни

миль, чтобы принести свою жизнь в жертву.

Историю спасения.

Она совсем как наша. Мы ведь, как те летчики, погибали в море. Мы так же, как они, молились. Как и их, нас спас

Кто-то, Кого мы не знали. И сделал Он это через жертву, которую мы никогда не забудем.

Возможно, вы уже слышали историю о Риккенбакере раньше. Вероятно, слышали от меня же. Или читали в одной из

моих книг. Прочла ее и Корин Швенк. Она была невестой единственного не выжившего члена экипажа В-17, сержанта Алекса

Качимарчика. В 1985 году участники тех событий и их близкие вновь собрались, и миссис Швенк узнала, что вдова Джеймса

Уиттэйкера живет всего лишь в восьми милях от нее. Женщины встретились и поделились воспоминаниями.

Миссис Швенк прочитала эту историю в моей книге «Посреди бури» и почувствовала потребность написать мне

письмо. Она сообщила, что настоящим чудом тех дней испытаний была не чайка на голове Эдди Риккенбакера, а изменение в

сердце Джеймса Уиттэйкера. Событием стало не спасение летчиков от голода, а спасение души одного из них.

Джеймс Уиттэйкер был неверующим. Падение самолета не изменило его убеждений. Приближение смерти не

побудило иначе взглянуть на жизнь. Миссис Уиттэйкер потом рассказывала, что все время читавший Библию то вслух, то про

себя Джон Бартак (еще один член экипажа) даже вызывал у Джима раздражение.

Впрочем, не обращая внимания на протесты Уиттэйкера, Бартак продолжал свои чтения. И, преодолевая

сопротивление, Слово проникало в душу пилота. Сам Уиттэйкер и не подозревал, что Божий плуг уже распахивает почву его

сердца. И вот однажды утром после очередного чтения Библии на шляпу капитана Риккенбакера села чайка.

В тот момент Джим уверовал.

Читая письмо, я тихонько посмеивался. Не над письмом — я верил каждому написанному слову. И не над Джеймсом

Уит-тэйкером. У меня были все причины отнестись к его обращению всерьез. Я смеялся... вы уж меня извините... я смеялся

над Богом.

Как это на Него похоже! Кто бы решился на столь экстремальные мероприятия ради спасения души? Такие усилия, чтобы привлечь внимание одного лишь парня! Весь мир занят мыслями о Германии и Гитлере. В заголовках новостей

обсуждают действия Рузвельта и Черчилля. Земной шар увяз в борьбе за свободу... а Бог Отец посылает в Тихий океан

птичку-миссионера для спасения страждущей души. Чтобы привлечь наше внимание и завоевать наше признание, Бог готов

на все что угодно.

В 1893 году Фрэнсис Томпсон, поэт-католик, назвал Бога «Гончей небес»: Я исчезал в ночи и свете дня, Скрывался от Него в аркадах лет. Бежал по лабиринтам без огня Путями

памяти, где слез остался след. Я прятался и под бегущий смех Спешил к вершинам упований, Бросался прочь, ступив за грани, В ущелья тьмы, в глубокий страшный бред.

Томпсон говорит об Иисусе как о Том, Кто «любовью преследует любого». Иисус идет за ним «медленной погоней, шагами все спокойней, с размеренностью ритма настойчиво звеня». А в конце стихотворения Господь напоминает: Кто еще мог бы все простить тебе

И так любить ничтожество твое,

Спасать и миловать дано Мне все,

Что смертные когда-то потеряли.

Не причинят тебе потери зла,

Утраченное ты вернешь, склоняясь

К руке Моей...

Есть ли в твоем сердце место для такого описания Бога? Можешь ли ты представить Господа «любовью

преследующего любого»? В первую неделю служения Иисус призвал Своих первых учеников. Откуда они взялись? Кто

повлиял на их решение? Обрати внимание, какие глаголы употребляются в 1-й главе Евангелия от Иоанна при описании

действий Иисуса:

«Иисус же, обратившись...» — ст. 38.

«Говорит им...» — ст. 38.

«Говорит им...» — ст. 39.

«Иисус же, взглянув на него...» — ст. 42.

«Иисус восхотел идти...» — ст. 43.

«Находит Филиппа...» — ст. 43.

Теперь ясно, кто сделал всю работу? Если кто-то пребывает во Христе, то лишь потому, что Христос Сам призвал его.

Господь может использовать проповедь. Может инициировать общение. Может говорить через песню. Но во всех случаях

Христос есть Тот, Кто призывает.

Давай рассмотрим следующие примеры.

Однажды Джон Уэсли сделал в своем дневнике короткую запись. Он рассказывал о том, как безо всякого желания

отправился на собрание группы по изучению Библии на Альдерсгейт-стрит в Лондоне. Собравшиеся читали предисловие к

комментарию Лютера на Послание к Римлянам. Представляешь себе картину? Ты и так не хотел туда идти, а придя оказался

среди незнакомых людей, читающих текст двухсотлетней давности. И тем не менее Уэсли записал: «Примерно без четверти

девять я почувствовал, словно мое сердце каким-то странным образом согрелось».

В своем произведении «Исповедь», ставшем классикой, Блаженный Августин рассказывает о поворотном моменте

своей жизни. Он раздираем между искушением отправиться к любовнице и тихим голосом Божьего Духа. Он сидит на

скамейке под смоковницей, рядом лежит открытая Библия, глаза застилают слезы. Вдруг из соседнего дома до него

доносится голос: «Подними ее... Подними ее...»

Эти слова были обращены совсем не к Августину. Очевидно, где-то рядом играли соседские дети. Однако голос вывел

юношу из состояния молчаливого раздумья. Он сделал то, что ему сказали, — поднял Библию и стал ее читать. Попавшийся

на глаза отрывок был из Послания к Римлянам (13:13,14): «Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни

пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти».

Августин услышал Божий голос, распрощался со своей любовницей и последовал за Христом.

Фредерику Бьюкнеру было двадцать семь лет. Он жил один в Нью-Йорке и пытался писать книги. Он не ходил ни в

какую церковь, но однажды под влиянием неизвестного импульса решил посетить служение. Проповедник говорил о

воцарении Христа в сердце верующего. О том, что Иисус отверг трон и венец, предложенные Ему сатаной в пустыне, но что

Он готов принять корону и почести от людей, исповедующих веру в Него. Священник продолжал в том же духе еще какое-то

время. Слова были прекрасны, но захватывающей проповедь назвать никак было нельзя.

Но затем проповедник сказал нечто, чего Бьюкнер уже никогда не смог забыть. Но пусть лучше он сам расскажет: Сверкая очками, лицо священника то показывалось над головами сидящих впереди меня прихожан, то

исчезало за их спинами. И вдруг, своим странным бесцветным голосом, голосом пожилой больничной

сиделки, проповедник сообщил, что коронация Иисуса проходит под звуки исповеданий веры, плача и (Бог

свидетель, что он это сказал!) взрывов смеха. Иисус коронован на Царство среди исповеданий веры, слез и

хохота! На словах «взрывов смеха», по причинам, которые я удовлетворительным образом так никогда и не

смог себе объяснить, в моем сердце будто рухнула Великая Китайская стена и Атлантика вышла из берегов, устремив свои воды на Мэдисон-авеню и 73-ю стрит, — слезы хлынули из моих глаз так, как если бы меня со

всей силы ударили кулаком в лицо.

Чересчур экстравагантно? Но вспомни на мгновение свою собственную историю. Ты помнишь те слова, то лицо, тот

случай? Разве обычный куст не казался тебе охваченным огнем, а звучавший из него голос не заставлял заикаться? В случае с

Уэсли поворотным моментом стало чтение, в случае с Августином — детские голоса, с Бьюкнером — призыв к смеху.

Ну а что зацепило тебя? Протянутая рука нищего? Рождение ребенка? Слезы вдовца? Взрывы на солнце? Страстная

проповедь, которая все изменила? Нудная проповедь, которая не изменила никого кроме тебя?

Важны не обстоятельства. Важен Бог в обстоятельствах Важны не слова, а Произносящий их. Слепого исцелила не

грязь а запачканный ею Божий перст. Ясли и крест такие же обычные вещи, как трава на земле. Святыми их сделал

Родившийся и Распятый Ни в голубях, ни в чайках нет ничего особенного Особенный Тот, Кто их посылает.

Удивительно, как далеко готов зайти Бог, чтобы привлечь к Себе наше внимание.

3. Иди и смотри

Бог, который приходит

Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри.

Иоанна 1:46

Первый ответ, данный первому скептику, — это все, что нужно.

Нафанаил сомневался: вряд ли что-то стоящее может прийти из Назарета. Филипп отвечает просто: пойди и посмотри

сам.

Вопрос, заданный Нафанаилом, актуален до сих пор. «Из Назарета может ли быть что доброе?» Разве две тысячи лет

христианства изменили этот мир? Стоит ли так уж всерьез увлекаться изучением жизни молодого галилейского плотника?

Вопросы остались.

Остался и ответ, данный Филиппом. «Пойди и посмотри».

Взгляни на скалу, не подвластную ветрам перемен. Услышь Его голос. Голос бескомпромиссной истины, безупречной

благости, непоколебимой верности.

Пойди, и ты увидишь огонь, который не смогли угасить тираны и деспоты всех времен.

Пойди, и ты увидишь богодельни и приюты среди потрескавшихся обломков гуманизма и атеизма. Пойди, и ты

увидишь, что сотворил Христос. Пойди, и увидишь великую драму духа, красной нитью прошедшую через двадцать веков

истории и искусства.

Слезы Генделя, сочиняющего «Мессию».

Вздохи да Винчи, творящего «Последнюю Вечерю».

Микеланджело, отступающий на шаг от своего высеченного из камня Давида и повелевающий фигуре ожить.

Может ли что доброе быть из Назарета? Пойди и посмотри.

Увидишь Уилберфорса, сражающегося за отмену рабства в Англии. Потому что он верил.

Увидишь Вашингтона на молитве в Вэлли-Фордж (место, где будущий отец американской нации увидел пророческое

видение о судьбе Америки. — Прим. перев.). Потому что он верил.

Увидишь Линкольна один на один с зачитанной до дыр Библией. Потому что он верил.

Может ли что доброе быть из Назарета? Пойди, посмотри.

Взгляни на изменившиеся жизни: алкоголики — больше не пьют, исполненные некогда злобы — наполняются

радостью, подвергнутые позору — переживают прощение.

Пойди и увидишь: восстановленные семьи, сирот в объятьях родителей, заключенных, исполненных Духа.

Поезжай в джунгли Африки и послушай, как барабаны местных племен отбивают там хвалу Господу.

Попробуй проникнуть в те уголки планеты, где все еще царствует коммунизм, где верующие поклоняются Богу под

страхом казни. Догони колонну смертников и засвидетельствуй о любви Христа им, приговоренным людьми, но

освобожденным Богом. Рискни приблизиться к лагерям ГУЛАГа и прочим темницам этого мира. И там ты услышишь песни

спасенных. Они не могут молчать.

Разве может быть что доброе из Назарета?

Смотри, как пронзенные руки Господа касаются сердец обычных людей, как вытирают слезы с морщинистых лиц, как

прощают самые страшные грехи.

Пойди, посмотри.

Увидишь могилу. Когда-то в ней лежал Умерший. Теперь пусто. Циники создали теории, отрицающие произошедшее

чудо, скептики не устают задавать верующим каверзные вопросы. Но все эти умствования всякий раз меркнут в ярком свете

пасхального утра.

Иди и смотри. Нет, Он не пренебрегает теми, кто хочет разобраться. Не игнорирует исследователей. Не боится

ученых. Просто пойди, взгляни. Как Нафанаил. И увидишь то, что увидел он. Поймешь то, что и он понял. «Равви! Ты Сын

Божий, Ты Царь Израилев».

4. Чудо в полночь

Бог совершенного времени

Становилось темно, а Иисус не приходил к ним.

Иоанна 6:17

Позвольте мне поделиться с вами размышлениями одного молодого миссионера. Ниже приведен отрывок из его

дневника. Записи сделаны в течение первого месяца пребывания на миссионерском поле.

В самолете на пути к месту назначения он пишет: «Когда самолет коснется земли, я стану миссионером.

Вот это да! Наконец-то! Да будет вся слава Богу!»

Размышления на следующий день: «Приходится себе все время напоминать, что тоска по дому — явление

временное. Это все из-за усталости и привыкания к новому месту. Впрочем, от осознания данного факта

лучше не становится. Нужно все время помнить причину, по которой я сюда приехал. Не ради собственного

удовольствия и выгоды, а для распространения Божьего Царства».

На четвертый день он воспрянул духом: «Боже, служить Тебе — такое благословение! Люди здесь такие

дружелюбные... Кругом такие красивые горы... Наши друзья такие милые...»

На пятый день его голос звучит уже иначе: «Сегодня пасмурно. Тучи закрыли горы. Небо серое».

На шестой день поднимается буря: «Вчера был самый тяжелый день. Ощущение новизны прошло. Я устал от

местного языка. Целый день пребывал в депрессии. О семье и друзьях даже думать не могу без слез».

На восьмой день бушуют волны и свистит ветер: «Комната в отеле, ставшая нам здесь домом, холодная и

безликая. Высокий потолок, чужие стены, незнакомые соседи. Успокаивал свою плачущую жену. Мы оба

признали, что идея провести остаток дней в этой стране просто ужасна. Тяжко. Дом так далеко».

На десятый день шторм набрал полную силу: «Какая досада! Я знаю, что Бог руководит нами. Знаю, что у

Него есть план. Но все-таки так трудно. Когда мы наконец найдем здесь дом? Сможем ли выучить язык?

Боже, прости мне мое жалкое состояние!»

В день, когда думаешь, что хуже уже быть не может: «Я хотел бы сказать, что пребывание здесь приводит

меня в восторг. Но не могу. Я всего лишь согласен здесь остаться. Прошедшая неделя была самой трудной в

моей жизни. Мое посвящение в миссионеры звучит как приговор судьи».

Я прекрасно знаю, какое отчаяние стояло за этими словами, — я сам их написал. Я помню собственную растерянность.

Я и Деналин, мы ведь были послушны Богу? Это ведь Он послал нас в Бразилию? Это ведь был Его план? Значит, мы делаем то, что должны делать? Но разве послушание не наполняет сердце миром? (Почему вы улыбаетесь?) Возможно, у учеников Иисуса были такие же ожидания. Они просто сделали так, как им сказали. Иисус велел им

садиться в лодку, они и сели. Не стали задавать лишних вопросов, просто повиновались. Они могли бы возразить. В конце

концов, был уже вечер, и вот-вот должно было совсем стемнеть. Но Иисус сказал садиться в лодку, и они сели.

Каков же был результат послушания? Иоанн говорит об этом предельно ясно: «Когда же настал вечер, то ученики Его

сошли к морю и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум. Становилось темно, а Иисус не приходил к

ним» (Иоан. 6:16,17).

Какая ужасающая фраза: «А Иисус не приходил к ним». Они посреди шторма, а Он — «не приходил». Ученики сделали, что им сказал Иисус, и что же?! Они одни ночью в бушующем море, а Сам Учитель где-то там, на берегу.

Одно дело, когда страдаешь по причине того, что натворил не то, что следовало. Совсем другое — мучиться, когда

делаешь все правильно. Но и такое случается. Бушующие волны смывают наивное представление о том, что избежать

неприятностей можно, совершая только верные поступки.

Спроси об этом супругов, чья люлька пуста, чья утроба бесплодна.

Или бизнесмена, который вел все дела честно, но всю его прибыль съела инфляция.

Поговори со студентом, отстаивавшим истину и подвергнувшимся насмешкам. С учителем воскресной школы, проводившим урок и смертельно уставшим. С мужем, простившим жену лишь для того, чтобы снова пережить ее

предательство.

И вот завывает ветер.

Лодку кидает из стороны в сторону.

А ученики недоумевают: «Почему штормит? Где Иисус?»

Сам по себе шторм — уже довольно неприятное переживание, но что может быть хуже одиночества средь бушующей

стихии?

Ученики провели в море примерно девять часов. Иоанн пишет, что они проплыли четыре мили (см. Иоан. 6:19).

Длинная ночь. Интересно, сколько раз они всматривались во тьму, пытаясь разглядеть приближающегося Учителя? Сколько

раз звали Его?

Почему Иисуса так долго не было?

Почему все еще нет?

Мне кажется, что ответ я услышал из соседней комнаты. Когда я пишу эти строки, моя десятилетняя дочь играет на

пианино. Она во втором классе, и ее учитель недавно поднял плату за уроки. Никаких слащавых песенок я больше слушать не

намерен. Никаких мультяшных хитов. Пришло время двигаться вперед. И вот ритмический рисунок становится все

разнообразнее, аккорды звучат увереннее... Совсем другое впечатление. Однажды это даже будет приятно слушать...

возможно.

Пока же все получается не так уж быстро. Пальцы порой не слушаются, и Дженна готова сдаться при первой же

возможности. Вы думаете, что я жестокий отец, так как заставляю ребенка продолжать занятия? Думаете, что я

несправедлив, потому что побуждаю ее практиковаться все больше и больше? Нет, я совсем не безразличен к ее

страданиям. Я слышу их. Я вижу ее слезы. Я знаю, что она с большим удовольствием пошла бы в бассейн или посмотрела

телевизор.

Но тогда почему я позволяю ей страдать?

Потому что люблю. Я знаю, что сегодняшние усилия превратятся в прекрасную музыку завтра. Марк пишет, что Иисус

во время шторма увидел Своих учеников «бедствующих в плавании» (Мар. 6:48). Он увидел их сквозь тьму ночи. Сквозь

бушующие волны. Но как любящий отец Он ждал. Ждал правильного времени, нужного момента. Ждал, пока не

почувствовал, что пора. И тогда Он пришел.

Почему именно это время было правильным? Не знаю. Почему девятый час лучше четвертого или пятого? Не могу

ответить. Почему Бог ждет, пока закончатся все деньги? Почему позволяет болезни прогрессировать? Почему вмешивается

лишь тогда, когда камень уже привален к входу могилы?

Я не знаю. Знаю только, что Он не опаздывает. Могу лишь сказать, что Он сделает все как надо. «Бог ли не защитит

избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их?» (Лук. 18:7).

Даже если ты не слышишь, Он все равно говорит. Даже если ничего не видишь, Он все равно действует. В жизни с

Богом не бывает случайных происшествий. Каждый инцидент — это возможность приблизиться к Нему.

Позвольте привести один хороший пример. Из Египта до Израиля пешком можно дойти за одиннадцать дней. Но Бог

повел израильтян длинным путем в сорок лет. Почему? Внимательно читай объяснение.

И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне, вот уже сорок лет, чтобы смирить

тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет. Он

смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы

показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет

человек; одежда твоя не ветшала на тебе, и нога твоя не пухла, вот уже сорок лет (Втор. 8:2-4).

Обрати внимание, что Бог сделал в пустыне. Он избавил израильтян от гордости. Испытал их сердца. Доказал, что

способен их обеспечить. Хотел ли Бог, чтобы дети Израиля дошли до обетованной земли? Конечно..Но Он больше думал о

том, чтобы они пришли туда подготовленными к новой жизни, нежели о том, чтобы они пришли туда поскорее.

Все это напоминает мне историю о том, как двое известных музыкантов пришли на концерт послушать

многообещающую молодую исполнительницу. Один тут же обратил внимание на чистоту ее голоса. А другой ответил: «Да, но она будет петь гораздо лучше, если переживет сердечную драму». За некоторые уроки приходится платить болью. И

бывает, что Бог позволяет нам пережить внутреннюю трагедию для того, чтобы наша песня зазвучала ярче.

А чем же Бог занят, когда нам больно? Что Он делает, пока нас терзает буря? Ответ вам понравится. Он молится за нас.

Иисуса не было в лодке, потому что Он пошел в горы молиться (см. Мар. 6:46). Он ходатайствует. И это замечательно. Еще

более замечательно то, что Иисус не перестал молиться, когда ученики вступили в схватку со стихией. Он слышал их крики, но продолжал молиться.

Почему? Возможны два ответа. Или Ему на нас наплевать, или Он верит в силу молитвы. Я думаю, вы знаете

правильный вариант.

И кое-что еще. Иисус ведь не изменился. Он по-прежнему молится за Своих учеников. «А Сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы

ходатайствовать за них» (Евр. 7:24,25).

Так что же нам делать, когда Иисус молится, а на нас налетела буря? Все просто. Нужно вести себя так же, как вели

себя ученики. Нужно работать веслами. Апостолы гребли большую часть ночи. Марк пишет, что они «бедствовали в

плавании». Слово «бедствовали» здесь может быть также переведено как «были мучимы». Было нелегко. Было неприятно.

Большую часть жизни приходится «грести». Выползать из кровати. Готовить завтрак. Менять пеленки. Оплачивать

счета. Рутина. Одно и то же. Больше сражений, чем побед. Больше испытаний, чем благословений.

Когда мы с Деналин отправились в Бразилию, мы думали, что жизнь миссионера полна очарования. Христианство в

стиле Индианы Джонса. Действительность оказалась иной.

С вами та же история? Вы думали, что семейная жизнь — это одно бесконечное свидание влюбленных? Вы думали, что

воспитание детей походит на подработку няней? Были уверены, что взявшая вас на работу фирма будет воплощать в жизнь

все идеи, посетившие вас в колледже?

Но действительность оказалась иной. Медовый месяц закончился. Позвонили из налоговой. Начальство отправило вас

на неделю в Техас. Большую часть жизни нужно «грести».

Да, бывают дни торжеств, дни отдохновения. Мы накрываем праздничный стол. Ну а потом снова — бутерброды с

колбасой. И чтобы иметь первое, приходится переносить второе.

Понемногу все наладилось. Мы с Деналин провели пять замечательных лет в Бразилии. Мы осознали, что в нужное

время Бог все-таки приходит. Он всегда появляется в свое время. Не прыгай за борт! Не сдавайся! Не бросай весла! Господь

достаточно умен, чтобы иногда забывать о тебе, но слишком влюблен, чтобы сделать тебе больно. Если Иисуса не видно, доверься Ему. Он в это время молится молитвой, на которую Сам же чуть погодя ответит.

5. Секрет прощения

Бог великой благодати

Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался.

Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам

и отирать полотенцем, которым был препоясан.

Иоанна 13:3-5

Не так-то просто смотреть, как Иисус моет ноги...

Бог, массирующий человеческие пятки, — это, ну, как-то неправильно... Скорее уж ученики должны были мыть Ему

ноги. Нафанаил бы лил воду. Андрей держал полотенце. Но они этого не сделали. Никто. Вместо того чтобы служить, они

спорили, кто из них самый великий (см. Лук. 22:24).

Как, должно быть, расстроился Иисус, услышав их «дискуссию».

«Я апостол номер один!»

«Да нет, я же более духовный, чем ты!»

«Вы, ребята, с ума сошли. Это же я привел к Иисусу людей больше, чем кто-либо!»

Они спорят, а тазик стоит в углу. Полотенце лежит на полу. Передник слуги висит на стене. Все они видят эти

предметы. Знают их предназначение. Но никто и не думает что-либо предпринять. Кроме Иисуса. Ученики пререкаются, а Он

встает.

Но ничего не говорит. Снимает свое платье и берет с вешалки передник прислуги. Снимает с полки кувшин. Наливает

воду. С тазиком и мочалкой в руках встает на колени перед спорщиками и начинает мыть им ноги. Полотенцем, повязанным

на поясе, вытирает их. Это неправильно.

Разве мало того, что эти руки однажды утром пронзят гвозди? А сегодня Он будет соскребать грязь с галилейских

рыбаков? Да и вообще, заслужили ли ученики, чтобы им мыли ноги? Их любовь к Иисусу, кажется, идет на убыль. Их

преданность вызывает серьезные сомнения.

Мы хотим сказать, что...

Вот хотя бы Иоанн, взгляни на него, Иисус. Тот самый Иоанн, что предлагал тебе разрушить город. Тот Иоанн, что

требовал ввести цензуру в отношении проповедей последователя Христа, не принадлежавшего к их группе. Как Ты можешь

мыть ему ноги?

А Иаков? Уж его-то пропусти! Он хотел воссесть на троне славы! Он и его братец требовали особого обращения с

собой. Сунь ему полотенце и пусть сам моет себе ноги. Будет хороший урок!

Ну уж если такое дело, то и Филиппа надо бы обойти. Он сомневался, что ты сможешь накормить толпу людей. Не

верил в Тебя. Ты испытывал его, а он провалился. Ты давал шанс, а он его профукал.

Ну а Петр? Конечно, это те самые ноги, что ходили по воде. Но эти же ноги пошли ко дну. И он не поверил Тебе.

Конечно, он исповедовал Тебя Христом, но он же сказал, что Тебе не стоит умирать. Он не заслужил омовения ног.

Да и никто из них не заслужил. Когда в Назарете Тебя хотели побить камнями, хоть кто-то из них поспешил на помощь?

Когда фарисеи собирались сделать то же самое, они предложили себя на Твое место? Ты же знаешь, чем они были заняты.

Да к тому же Тебе известно, что им еще предстоит натворить!

Ты уже слышишь, как они храпят в Гефсиманском саду. Обещают бодрствовать, а сами... Ты покрываешься кровавым

потом, а они видят сны. Видишь, как они потихоньку стараются улизнуть от солдат? Сегодня клянутся в верности, а завтра

разбегутся.

Посмотри, кто сидит с Тобой за столом. Сколько из двенадцати останется на суде Пилата? Кто разделит с Тобой

истязание плетками? А когда Ты упадешь под тяжестью креста, кто из них подбежит и поможет нести это бремя?

Никто. Ни один. Позовут постороннего, потому что учеников не будет рядом.

Не мой им ноги, Иисус. Пусть они омоют Твои.

Так ведь мы хотим сказать? Но почему? Несправедливо? Не хотим видеть своего Царя в позиции слуги? Бог на коленях, с мокрыми руками, растрепанными волосами... Мы возражаем потому, что не хотим, чтобы этим занимался Бог, или потому, что не хотим этим заниматься сами?

Подумай минутку. В нашем мире есть такие же люди, какими были ученики Христа?

Лживые предатели. Ненадежные друзья. Говорят одно, делают другое. Может быть, они и не покинут тебя на кресте, но запросто оставят один на один со счетами, мучительными вопросами, тяжелыми болезнями.

Или, может, ты уже остался один у алтаря, в холоде, с протянутой рукой.

Вдов забывают. Контракты нарушают.

Логика утверждает: «Сожми кулаки!»

Иисус говорит: «Наполни тазик...»

Логика заявляет: «Разбей ему нос!»

Иисус призывает: «Омой ему ноги...»

Логика настаивает: «Он не заслужил!»

Иисус отвечает: «Конечно, но ведь и ты тоже...»

Я не понимаю, как Бог может быть так добр с нами, но Он — добр. Он встает на колени, берет наши ноги в Свои руки и

моет. Поймите, пожалуйста, что, омыв ноги учеников, Он омыл и наши ноги. Это история о тебе и обо мне. Мы сидели за тем

столом. Нас омыли. Не от грязи — от грехов.

Омовение — это не просто красивый жест. Это необходимость. Послушайте, что сказал Иисус: «Если не умою тебя, не

имеешь части со Мною» (Иоан. 13:8).

Иисус не сказал: «Если не вымоешь ноги...» Почему? Потому что мы сами не можем. Не способны избавиться от

собственной грязи. Не в состоянии удалить собственный грех. Наши ноги должны оказаться в Его руках.

Не упусти суть вопроса. Окунуть наши ноги в тазик Иисуса значит отдать самые грязные части нашей жизни в Его руки.

На Древнем Востоке ноги людей после ходьбы покрывались коркой дорожной грязи. Слуга, прислуживавший гостям, должен

был проследить, чтобы их ноги были вымыты. Иисус берет на Себя роль слуги и очищает самые темные стороны вашей

жизни.

Если ты позволишь. Слуга прольет Свою воду, только если мы признаемся, что испачкались. Если исповедуем, что

покрылись толстым слоем нечистот, что ходили неверными путями, что следовали за ложными богами.

Подобно Петру, мы склонны сопротивляться из гордости: «Да я не такой уж и грязный, Иисус! Брызни чуть-чуть, несколько капель, и все будет в порядке!»

Какая ложь! «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Иоан. 1:8).

Нам никогда не очиститься, не исповедовавшись. И нам никогда не омыть ноги других, тех, кто обидел нас, если мы не

позволим Иисусу, которого обидели мы, заняться нами.

Вот в чем секрет прощения. Ты никогда не сможешь простить кого-то больше, чем Бог простил тебя. Он омывает твои

ноги, и только тогда у тебя есть сила омыть ноги другого.

Непросто вообразить такое? Трудно даже подумать, что придется простить кого-то, кто оскорбил тебя?

Если так, то зайди еще разок в свою молитвенную комнату. Представь, как Иисус идет от одного ученика к другому.

Видишь? Слышишь плеск воды? Чувствуешь, как Он опускается наземь перед очередным «клиентом»? Отлично. Сохрани этот

образ в памяти.

В Евангелии от Иоанна (13:12) сказано: «Когда же умыл им ноги...» Обрати внимание: Он закончил мыть им ноги. Это

значит, что ни одного не оставил грязным. Почему это важно? Да потому, что это значит, что Он и Иуду омыл от грязи. Своего

предателя. Он обошелся с ним так же как и с остальными. Всего через несколько часов ноги Иуды поведут римских солдат в

Гефсиманский сад. Но пока они нежатся в руках Христа.

Я бы не сказал, что Иисусу было легко сделать это.

Я бы не сказал, что тебе будет легко.

Но я бы сказал, что Бог никогда не попросит тебя сделать то, чего однажды не совершил Сам.

6. Хлеб жизни

Бог, питающий душу

Я есмь хлеб жизни.

Иоанна 6:35

Хлеб — голодным, Иисус — страждущим душам.

В какую страну ни приедешь, в какой ресторан ни придешь, обязательно на стол поставят хлеб. Самый главный

продукт. Если у бедняка нет другой еды, у него есть хлеб. Если у богача есть все, что угодно, все равно у него будет и хлеб.

Это не какая-то национальная еда, этническая кухня. Хлеб может продаваться в виде тортильи в Мексике или как бублик в

Нью-Йорке. Но, так или иначе, он есть везде. Так же и Христос. Он не знает границ. Не принадлежит какой-то отдельной

стране. Не является монопольной собственностью особой нации. Он повсюду в одно и то же время. Универсально

доступный.

Хлеб едят каждый день. Некоторые фрукты можно купить только в определенное время года. Есть напитки, которые

пьют только по праздникам. Но к хлебу это не относится. Не относится это и к Иисусу. Его можно подавать к столу каждый

день. Нам нужно, чтобы Он питал наши сердца не только по особым дням, но ежедневно.

Хлеб бывает разных видов. Запеченный тостом, намазанный маслом, раскатанный лепешкой. Может быть в виде

сэндвича, сдобного рогалика, булки для хот-дога, круассана, рулета.

Хлеб может восполнить самые разные нужды. Точно также, как Христос. У Него есть слово и для одинокого, и для

знаменитого. Он способен помочь и физически больному, и эмоционально ущербному. Если ты видишь ясно, Он придет к

тебе. Если твой взор затуманен, Он все равно не оставит тебя.

Теперь понимаешь, почему Иисус назвал Себя «хлебом жизни»? Но я подумал еще об одном сходстве. Как делают

хлеб? Вспомни процесс. Пшеница растет в поле, ее собирают, веют, перемалывают. В конце концов тесто попадает в печь, а

затем развозится по магазинам. Только так хлеб становится хлебом. Каждый этап чрезвычайно важен.

Убери процесс выращивания растений, и не будет зерна. Устрани помол, и не будет муки. Вздумаешь обойтись без

печи, и не будет готового продукта. Все этапы необходимы.

А сейчас подумай об Иисусе. Он взошел как «росток из сухой земли» (Ис. 53:2). Один из миллионов на всей планете.

Один из тысяч во всем Израиле. Один из сотен в Назарете. Ничем не отличающийся от любого другого человека на улице.

Такой же, как и соседские дети. Увидь вы Иисуса подростком, догадались бы вы, что Он — Сын Божий? Может, заметили бы, что парень очень вежлив, прилежен, обходителен, но вряд ли поняли бы о Нем главное. Он был обычным мальчишкой.

Похожим на сотни других. Также как зерна пшеницы все одинаковы в поле.

Но как пшеницу, Его «собрали». Как мякину толкли и молотили. «Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за

беззакония наши» (Ис. 53:5). И подобно хлебу, Он прошел через огонь. На кресте Он страдал в огне Божьего гнева. Не из-за

Своих грехов — из-за наших. «Господь возложил на Него грехи всех нас» (Ис. 53:6).

Иисус пережил все этапы процесса приготовления хлеба. Рост, обмолотку и обжиг. И также, как каждый из них важен

для приготовления хлебопродукта, все стадии были необходимы, чтобы Христос стал для нас «хлебом жизни». «Не так ли

надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лук. 24:26).

Последний этап — распространение, продажу — Господь оставил нам. Мы Его дистрибьюторы. Людей нельзя

заставить есть хлеб, но их можно убедить. По каким-то причинам мы занимаемся этим весьма неохотно. Гораздо проще

просто сидеть в пекарне, чем развозить продукт потребителям. Как показано в нижеприведенной притче, мы не знаем, как

дать людям хлеб, даже тогда, когда они сами просят его у нас.

Хлеб и нищий

Ко мне пришел нищий и заявил: «Я хочу хлеба!»

«О, ты мудрый человек! — стал хвалить я его. — Хлеб — именно то, что тебе нужно. И ты правильно выбрал

булочную!» Я снял с полки поваренную книгу и принялся рассказывать посетителю все, что я знал о хлебе.

Я говорил о приготовлении муки и выращивании пшеницы, о видах хлебных злаков и ячмене. Я живописал рецепты

приготовления различной выпечки и не забыл упомянуть, сколько, куда и чего нужно добавить. Произнесенная речь

впечатлила даже меня самого. Но вот я взглянул на просителя, а на его лице не было и тени удовольствия. «Мне просто

нужен хлеб!» — опять сказал он.

«Отлично! — приветствовал я его выбор. — Давай пойдем со мной, и я покажу тебе нашу пекарню». Я повел бродягу в

святая святых нашего предприятия. Я останавливался у различных помещений и рассказывал, как готовится тесто, как

печется хлеб.

«Ни у кого другого нет такого ассортимента. У нас тут хлеб на любой вкус. А сейчас ты увидишь гордость нашей

пекарни. — Я распахнул перед ним двери в следующую комнату. — Это место нашего всеобщего вдохновения», — сообщил

я. Я знал, что он будет потрясен, как только мы войдем в этот зал с разноцветными витражами.

Нищий не проронил ни слова. Я прекрасно понимал его молчание. Я положил руку ему на плечо и прошептал: «На меня

и самого все это производит потрясающее впечатление».

Я ловко взобрался на сцену и принял свою любимую позу за кафедрой. «Люди приезжают издалека, чтобы послушать

мои лекции. А раз в неделю здесь собираются все наши работники, и я читаю им новый рецепт из поваренной книги».

Нищий уселся в первом ряду.

«Хочешь послушать, как я выступаю?»

«Нет, — сказал он, — я хочу хлеба!»

«Молодчина! — И я потащил его к входным дверям булочной. — То, что я сейчас скажу, очень важно, — сообщил я, когда мы уже стояли на улице. — Здесь ты можешь обнаружить множество других булочных, но будь осторожен. Их хлеб не

настоящий. Я знаю, например, что один пекарь добавляет на килограмм муки две ложки соли вместо одной. А у другого

пекаря температура в печи на три градуса выше нормы. И хотя они называют свои изделия „хлебными”, их рецепт

приготовления не соответствует тому, что написано в поваренной книге».

На этих словах нищий повернулся и собрался уходить.

«Разве ты не хочешь хлеба?» — удивился я.

Он на мгновение остановился, посмотрел на меня и ответил, пожимая плечами: «Кажется, я потерял аппетит».

Я лишь покачал головой и вернулся в свой офис.

«Какой позор! — бормотал я сам себе. — Этот мир даже не желает отведать настоящего хлеба!»

Я даже не знаю, что невероятнее: то, что Бог завернул хлеб вечной жизни в упаковку в виде деревенского плотника, или то, что доверил нам ключи от хлебного фургона. Оба проекта кажутся весьма рискованными. Однако плотник Свою

часть контракта уже исполнил. И кто знает, может, и мы справимся со своей.

7. Длиннее вечности

Бог дерзновенной любви

Явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.

Иоанна 13:1

Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его.

Псалом 135:1

Бог, у меня вопрос: почему Ты любишь Своих детей? Не хочется выглядеть непочтительным, но только Ты Сам знаешь, сколько боли мы Тебе причинили. Зачем Ты нас терпишь? Каждое наше дыхание — благодаря Тебе. А мы говорим в ответ

«спасибо»? Ты дал каждому тело, не похожее ни на чье другое. А мы прославили Тебя?

Случается, но редко.

Мы жалуемся на погоду. Недовольны игрушками. Спорим, кому достанутся вновь открытые земли, и какой пол, мужской или женский, лучше. И секунды не проходит, чтобы кто-нибудь где-нибудь не использовал Твое имя, чтобы не

проклясть ближнего, потрясая своим указательным пальцем и призывая Тебя в арбитры справедливости. (Как будто есть

Твоя вина в случившемся.)

Ты наполнил мир пищей, а мы виним Тебя за голод. Ты делаешь все, что нужно, чтобы Земля не опрокинулась, а льды

Арктики не растаяли. Ты предлагаешь голубое небо, а мы требуем дождя. Даешь дождь — нам нужно солнце. (Как будто мы

сами знаем, что для нас лучше.)

Мы готовы сильнее аплодировать мускулистому метателю шаров, нежели сотворившему нас Богу. Мы написали

больше песен о лунном свете, чем о спасшем нас Христе. Мы песчинка на хвосте слона, и все равно требуем, чтоб Ты

обеспечил нас местом для парковки, когда оно нам понадобится. А если не дашь, мы скажем, что Тебя не существует. (Ведь

наше мнение так много значит!)

Мы загрязняем мир, который Ты нам доверил. Мы не заботимся о телах, которыми Ты нас наградил. Мы игнорируем

Слово, которое Ты послал в мир. И еще мы убили Сына, в котором воплотился Ты Сам. Избалованные дети. Толкаемся, пинаемся, надуваем губы, оскорбляем окружающих.

У Тебя есть все причины бросить нас.

Я бы сделал именно так! Умыл бы руки и начал все сначала где-нибудь на Марсе! А Ты поступишь так?

Я читаю Твой ответ в лучах восходящего солнца. Я слышу его в шуме океанских волн. Чувствую, прикасаясь к коже

новорожденного ребенка.

Отец, Твоя любовь не иссякает. Никогда. Даже если мы презираем Тебя, игнорируем, не слушаемся, Ты не меняешься.

Наше зло не может истощить Твою любовь. Наша доброта не может ее увеличить. Мы не заслужили ее нашей верой, но и не

подвергли опасности своей глупостью. Ты любишь нас не меньше, если мы падаем. Ты не любишь нас больше, если мы

преуспеваем.

Твоя любовь никогда не кончается.

Как объяснить такое?

Возможно, мы найдем ответ в вопросе. Мамы, за что вы любите ваших новорожденных? Знаю, знаю, глупый вопрос.

Простите меня. Но все-таки почему?

Месяцами этот ребенок причинял вам боль. Из-за него (или из-за нее) кожа покрывалась красными пятнами, а походка

стала как у утки. Из-за него вам так хотелось сардин или соленых крекеров, а по утрам тошнило. Это он пинал вас в живот.

Занимал место, которое ему не принадлежало, и ел пищу, которую сам не готовил.

А вы его согревали. Оберегали. Кормили. А он хоть сказал вам «спасибо»?

Ты что, шутишь? Только вывалился из утробы и принялся орать! То в комнате слишком холодно, то одеяло слишком

грубое, то сиделка неприятная. А чего он хотел? Маму.

А отдохнуть вам хотя бы удавалось? Я хочу спросить, кто делал всю работу по дому эти девять месяцев? И почему

папа не может взять все на себя? Нет, папа не может. Ребенок хочет маму.

Он ведь даже не предупредил вас, когда собирается родиться. Просто явился, и все. И как явился! Вел себя просто

варварски. Ты кричала. Ты потела. Кусала губы и рвала простыни. А после? Спина болит. Голова кружится. Тело промокло от

пота. Каждый мускул в напряжении.

Тебе бы надо злиться, а ты?

Далека даже от мыслей о злобе. На твоем лице — оттенки неземной любви. Он для тебя ничего не сделал, а ты его уже

любишь. Он истязал твое тело и устраивал рвоту по утрам, а ты бережешь его как величайшее сокровище. Его личико все

сморщено, а глазки еле различимы, но ты уже рассуждаешь о его красоте и великом будущем. Еще недель шесть он будет

будить тебя по ночам, но и это не важно. Это написано у тебя на лице. Ты просто сходишь по нему с ума.

Почему?

Почему мать так любит свое дитя? Потому что это ее ребенок? Нет, в этом есть нечто большее. Потому что это ее

ребенок Потому что это ее плоть и кровь. Ее кость и нерв. Ее надежда. Ее наследие. Ее не беспокоит тот факт, что младенец

ничего не способен ей дать взамен. Она знает, он беспомощный, слабый. Она знает, что дети не сами просятся в этот мир.

Бог знает, что и мы не просились.

Мы Его идея. Мы Его. Его лицо. Его глаза. Его руки. Его прикосновение. Мы — это Он. Всмотрись в лицо любого

человека на земле и заметишь Божье подобие. Некоторые, может, и выглядят как очень дальние родственники, но на самом

деле это не так. У Него нет двоюродных братьев, есть только дети.

Каким-то невероятным образом мы объявлены Телом Христа. И хотя и не можем делать то же, что творит наш Отец, нет более великой истины чем эта: мы — Его. И это навечно. Он любит нас. И это неизменно. Ничто не может отделить нас от

любви Христа (см. Рим. 8:38,39).

Если бы Бог не сказал всего этого Сам, я оказался бы полным глупцом, напиши я такое. Но раз уж Он сказал, я буду

полным глупцом, если Ему не поверю. Ничто не отделит меня от любви Христа... Но как непросто многим из нас вместить в

себя эту истину.

Ты думаешь, что совершил нечто, что навсегда сделало тебя недосягаемым для Его любви. Измена. Предательство.

Нарушенная клятва. Ты думаешь, что Он любил бы тебя больше, веди ты себя лучше, делай ты больше добрых дел? Если бы

ты был почище, то и Его любовь была бы поглубже? Так ведь?

Не так. Не так. Не так.

Божья любовь — не человеческая. Она необычная. Она видит твой грех и все равно любит. Оправдывает ли она твои

ошибки? Нет. Нужно ли тебе покаяться? Да. Но ради кого ты каешься, ради Него или ради себя? Ради себя. Его эго не требует

извинений. Его любви не нужны подпорки.

Он и так уже не может тебя любить больше, чем любит прямо сейчас.

8. Уроки садоводства

Бог, возвращающий святость

И когда сказал им: это Я, они отступили назад и пали на землю.

Иоанна 18:6

Мой отец преподал мне этот урок довольно рано: «Нельзя безобразничать в саду!» В мяч надо играть во дворе. Бегать

можно по аллеям парка. Строить крепость лучше всего у большого дерева. А сад, будь добр, оставь в покое.

У нас был совсем маленький садик. Размером с комнату. Ничего экзотического мы там не выращивали, кроме какой-то

особенной мяты. Летом мы заваривали ее листья в чае. Хотя наши собственные овощи были довольно вкусными, все-таки

культивировать их у дома не было такой уж необходимости. Можно было купить на рынке. Но почему тогда отец так строго

наказывал не озорничать в саду?

Он любил жизнь. А сад был именно таким местом — местом первозданной девственной жизни. Там набухали почки, там ростки продирались сквозь почву. Там росли и репа, и помидоры, и тюльпаны. Это место нуждалось в любви и защите

отца. Цветы ведь всегда кажутся такими хрупкими. А первые побеги бесконечно дороги сердцу садовода. Поэтому

приходилось вырывать сорняки, уничтожать вредителей, сооружать забор, ставить пугало.

«Сынок, чем бы ты ни занимался, пожалуйста, не топчись в саду!»

Мне совсем не нравится мысль о том, что у меня может быть нечто общее с дьяволом, но порой кажется, что это

именно так. Сатана должен был зазубрить тот же самый урок «Не болтайся по саду!» По саду, принадлежащему Отцу.

Библия представляет собой историю двух садов — Эдемского и Гефсиманского. В первом — упал Адам. Во втором —

устоял Иисус. В первом Бог искал Адама. Во втором Иисус искал Бога. В Эдеме Адам спрятался от Бога. В Гефсимании Иисус

восстал из могилы. В Эдеме дьявол привел Адама к дереву, породившему смерть. Из Гефсимании Иисус пошел на древо, провозгласившее жизнь.

Сатану не звали в Эдемский сад. Это не его место. Там такие на работу не требовались. Он пролез туда как змея и

распространил среди Божьих детей заразу.

Этим он с тех пор и занимается. Пробирался ли он когда-нибудь в твои «святые сады»?

У нас даже выражение такое есть — «святое супружество». Слово «алтарь», например, предполагает присутствие Бога.

Брак тоже был идеей Бога. Первую свадьбу сыграли в первом саду. Но дьяволу-то какая разница. Он готов по-змеиному

пробраться в любую семью с одной лишь целью — разрушить созданное.

Сексуальная близость — Божий дар. Девственность — роза с клумбы Божьего сада, предназначенная для

одного-единственного партнера. Сатана смеется над верностью такого рода. Он отец инцеста и насилия. Он автор

безнравственности. Он садовый сутенер.

Мы клянемся в верности и даем торжественные обещания. Божимся, что будем хорошими родителями, честными

компаньонами, преданными друзьями. Но, услышав подобные заверения, дьявол тут же оборачивается в нашу сторону. «Ну

что ж, посмотрим», — ухмыляется отец лжи.

В Божьих глазах Его дети святы. Невинность юности. Свежесть детства. Радость младенчества. Не бывало такого, чтоб

Иисус отверг ребенка. Не бывало такого, чтобы дьявол не ненавидел детей. Он убивал новорожденных, чтобы добраться до

Моисея. Он уничтожал младенцев, чтобы найти Христа. Его тактика не изменилась. Миллионы становятся жертвами абортов.

Тысячи подвергаются насилию. Иисус сказал о сатане: «Он был человекоубийца от начала» (Иоан. 8:44).

Есть ли какая-то область жизнь, не затронутая дьяволом? Есть ли место, не изуродованное его мечом? Церковь?

Правительство? Дети? Чистота? Обетования?

А ты? А я? Мы ведь призваны к святости. Мы сотворены для нее. Отделены для благих дел Господа. Мы праздничный

букет цветов из Его сада. Но есть ли хоть кто-то на земле, кто не почувствовал на себе пяту «оккупанта»?

Сегодня сатана занят тем же, что творил в Эдеме. Поэтому мы обязательно должны знать, что и Иисус сегодня делает

то же, что совершил в Гефсимании. Он восстанавливает святость. Бог не будет сидеть молча, пока дьявол уничтожает то, что

священно. В нужный момент Иисус встанет и сделает заявление. А когда Он встает и говорит, дьявол обычно запинается и

умолкает.

В точности так было в Гефсимании.

Иоанн пишет, что «Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с

фонарями и светильниками и оружием» (Иоан. 18:3).

Изучение Писания дает понимание того, что сатана готовился сделать сильный ход. Он напряг все мускулы, способные

оказать влияние на исход драмы: римляне, иудеи, апостолы.

Во-первых, у него был «отряд воинов». По-гречески speira . Есть три значения этого слова. Римская когорта из трех

сотен человек. Кавалеристы или пехотинцы общим числом тысяча девятьсот, Воинское соединение, известное как манипула, состоящее из двухсот солдат.

Удивительно. Мне всегда казалось, что Иисуса арестовала небольшая горстка легионеров. Я был не прав. Как

минимум двести воинов прибыли, чтобы задержать одного плотника и его одиннадцать друзей.

К тому же там еще были некие «служители». Храмовая полиция. Их задачей была охрана Святилища во время

многолюдных еврейских праздников. Вероятно, это были отборные военные кадры Израиля.

Ну и еще там был Иуда. Пятая колонна. Сатана нанял не только римлян и фарисеев, он проник и в ближний круг

Учителя. Должно быть, ад ликовал. «Сейчас уж этому Иисусу ни за что не выбраться!» Все выходы перекрыты. Лейтенанты

дьявола следят за каждым Его движением. За каждым, кроме одного.

Иисус и не хотел бежать. У Него совсем не было таких намерений. Он пришел в этот сад не отступать. Тюремщики

Иисуса нашли среди деревьев Гефсимании не труса, а победителя.

Обратите внимание на последовавший диалог:

Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус

говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: это Я, они отступили назад и

пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что

это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут (Иоан. 18:4-8).

Довольно характерное описание. Солдаты стоят в нескольких шагах от Иисуса и не узнают Его. Даже Иуда не

осознает, кто стоит перед ним. В этом факте скрыта удивительная истина. Умение видеть Иисуса приходит не от наших глаз, а от нашего сердца. Враг буквально рядом с Ним и даже не понимает этого.

Он открывает Себя Сам. «Это Я». Они осекаются и падают ниц. Если бы момент не был столь значительным, он был бы

весьма комичным. Лучшие солдаты. Лучший план сатаны. Но одно лишь слово Иисуса, и они лежат на земле. Двести воинов

рухнули в грязь под аккомпанемент грохота их мечей, щитов и светильников. Не пропустите скрытый здесь образ: когда

Иисус говорит, сатана лежит.

И неважно, кто состоит на службе у дьявола. Не важно, даже если он проник в правительство. Даже если обольстил

служителей Храма. Даже если завербовал настоящего, ручной сборки апостола. Все лучшее, что есть у дьявола, тает как

воск от одного лишь присутствия Христа.

Иисусу пришлось снова спрашивать, кого они ищут. «Опять спросил их: кого ищете?» Когда те наконец ответили, что

пришли за Иисусом из Назарета, Он дал им инструкции: «Итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут».

Что это? Иисус ими еще и командует. Еврей, повелевающий римлянами. Вероотступник, приказывающий храмовой

страже. Мы смотрим на командира воинов — что скажет он? Оборачиваемся на Иуду — ждем его возражений.

Прислушиваемся, не закричит ли кто: «Не твое дело, Назарянин! Возьмем всех, кого нам нужно!»

Но они не просто притихли. Они повинуются. Отпускают апостолов на свободу.

Множество персонажей выходит на гефсиманскую сцену. Иуда со своим предательством. Петр со своим ножом.

Другие ученики со своими страхами. Воины с мечами. И все это не главные действующие лица. Они лишь инструменты.

Схватка идет не между Иисусом и легионерами, а между Богом и дьяволом. Сатана осмелился проникнуть еще в один сад.

Но Бог стоит на страже, и у лукавого нет шансов.

Не упусти суть послания:

Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6:12).

Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола (1 Иоан. 3:8).

Не упусти обетование:

Сатана падает ниц в присутствии Христа. Одно лишь слово из Его уст, и лучшая в мире армия лежит у твоих ног.

Когда говорит Христос, дьявол молчит. Ни разу враги Иисуса не смели заговорить без Его повеления. Перед лицом

Христа сатане нечего сказать.

По сравнению с Христом сатана бессилен. «Из тех, которых Ты мне дал, я не погубил никого» (Иоан. 18:9).

Когда Иисус говорит, что сохранит тебя, Он имеет в виду именно это. Добраться до тебя дьявол может только через

Его труп. А если Господь сказал, что возьмет тебя домой, значит, возьмет.

Позвольте завершить эту главу одним важным вопросом. Дьявол забрался в сад твоей жизни? Осквернил святое

святых? Разрушил брак? Лишил чистоты? Украл подаренную Богом розу? Тогда позволь Иисусу взять реванш. Сегодня же.

Сейчас. Пока не перевернул страницу.

Простите мне мое нетерпение, но я и вправду спешу. У дьявола нет над тобой власти. Если он проник в твой сад, пригласи туда Иисуса. Открой ворота перед Богом. Он войдет и сделает то же, что однажды совершил в Гефсимании.

Помолится и защитит тебя.

Почему ты не хочешь так поступить?

Не знаешь как? Это просто. Я помогу тебе. Давай молиться. Ты и я. Вместе. Я дам образец, а ты заполнишь пустую

строчку.

Драгоценный Отец, я славлю Твое имя. Ты уже так много совершил в моей жизни. Я был потерян, и Ты

нашел меня. Я был в смущении, и Ты указал мне верный путь. Мне было нечего дать Тебе, но все равно Ты

любил меня.

Я признаю, что по-прежнему нуждаюсь в Твоей помощи. Часть моей жизни нуждается в Твоем

прикосновении. Дьявол хочет захватить сад в моем сердце. Не позволь ему победить. Выгони его. Он лжец и

был таким с самого начала. Порази его. И я воздам Тебе всю славу.

Отец, вот та сфера жизни, где мне нужна Твоя сила:

_______________________________________________________________________________________________.

(Здесь я должен оставить вас один на один с Богом. Вам нужно обсудить детали. Встретимся в следующей главе.) 9. Стоит ли праздновать дни рождения?

Бог, победивший смерть

Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте.

Иоанна 14:1

Поздравления начали поступать месяца за два.

«Все ближе к вершине, Макс? Осторожней. Ты набрал скорость, смотри, не сорвись в пропасть».

«Достиг экватора? Еще немного, Макс, и ты уже не будешь небрежно расчесывать свою пышную шевелюру, а будешь

тщательно укладывать оставшиеся волоски».

Спустя тридцать дней слухи о грядущем событии распространились еще шире.

«Взгляни на происходящее иначе. Всю жизнь ты учил почитать старших, а теперь тебе уже никого почитать не

придется».

«Не переживай, Макс. Старость — это не так уж и плохо, когда есть альтернатива».

А на этой неделе начались телефонные звонки.

«Я даже не знаю поздравлять тебя или выражать соболезнования».

«Еще способен сам слезть с кровати?» — пошутил брат.

В действительности я сегодня встал даже раньше, чем обычно. Как правило, в день рождения я пропускаю утреннюю

пробежку, предпочитая поваляться в постели подольше. Но этот день — не как все остальные. И мысль провести еще

какое-то время в кровати даже не пришла мне в голову. Наоборот, я решил, что сегодня должен пробежать на милю больше.

Важный день рождения. Сороковой. Бросив вызов наступающим годам, я вышел на темную улицу и побежал. Было

интересно: а что же чувствует сорокалетний бегун? И знаешь, что я понял? Он чувствует то же самое, что и

тридцатидевятилетний.

Но хотя мои ощущения со вчерашнего дня никак не изменились, водительские права напоминали, что мне уже сорок.

Говорят, что в сорок жизнь только начинается. Ну да... А еще в сорок начинаются проблемы со зрением, артрит и привычка

трижды рассказывать одну и ту же шутку одному и тому же человеку.

Люсиль Бол говорит, что секрет молодости в том, чтобы жить честно, есть мало и врать, когда спрашивают, сколько

тебе лет. Легче сказать, чем сделать. Непросто отрицать очевидное. Когда ты молод, можешь подолгу вертеться перед

зеркалом. Но вот ты стареешь, и зеркало стареет вместе с тобой. Но я продолжаю сам себе повторять, что сорокалетний

рубеж — это не так уж плохо. По сравнению с черепахами с Галапагосских островов я просто дитя.

И вот я выдавливаю из себя улыбки, реагируя на комментарии по случаю юбилея. Некоторые мысли наверняка

покажутся вам забавными.

«Если ты собрался расправить складки на носках и обнаружил, что носков на тебе вообще нет, значит, ты

стареешь».

«В двадцать нам наплевать, что мир подумает о нас. В тридцать мы начинаем беспокоиться, что мир

подумает о нас. В сорок мы понимаем, что мир совсем не думает о нас».

«Я достиг того возраста, когда, чтобы спросить, где мои очки, мне необходимо вставить зубы и надеть

слуховой аппарат».

Возможность обобщить я предоставлю Дэйву Барри:

Когда человек приближается к этой жизненной вехе (сорокалетию), он должен найти время, чтобы узнать о

биологических изменениях, происходящих в его теле. Тогда он будет более приспособлен к пониманию

неизбежных и вполне естественных изменений в процессе старения — различных мелких недомоганий, болей, стоматологических сюрпризов, проблем с пищеварением, ослабления мышц, эмоциональной

нестабильности, провалов в памяти, потери зрения и слуха, импотенции, сердечных приступов, опухолей, проблем с простатой, сокращения активности конечностей, закупорки сосудов, ну и в конце концов

болезненных геморроидальных наростов. Вот такое оно, это увлекательное приключение, которое мы

называем «средним возрастом».

Старение. Годы. Мы смеемся и жалуемся. Сопротивляемся, но не можем воспрепятствовать. А вслед за шутками и

морщинами на лице в голову приходят действительно серьезные мысли: что случится, когда мы умрем? Просто уснем? Или

наконец по-настоящему проснемся?

Меня как служителя церкви часто просят произносить речи на похоронах. Мне уже даже не надо спрашивать

родственников усопшего, что они хотят от меня услышать. Я и сам знаю. Конечно, пару вопросов об умершем я все-таки

задаю, но никогда о том, что я должен сказать. Я знаю, что говорить.

Люди хотят услышать, что Бог думает о смерти. Они хотят услышать ответ на свой самый страшный вопрос: а что там, за финишной чертой. Им не интересно мое мнение. Им не нужны философские трактаты или исследования ученых. Они хотят

знать точку зрения Бога. Если бы Сам Иисус был здесь, у изголовья гроба, посреди этого кладбища, что бы Он сказал?

И вот под покровом людской печали я оглашаю мнение Господа. Рассказываю о хвалебной речи, произнесенной

Иисусом в собственный адрес. Ученики же не знали, что это был Его последний путь. Никто не знал. Но все случилось именно

так. Он понимал, что видит заход солнца в последний раз. Знал, что смерть придет за ним утром. И поэтому говорил о

смерти. Вот как Он начал:

Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если

бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду

опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я (Иоан. 14:1-3).

Какое заявление! Доверьте Мне свою смерть. Когда пойдешь в могилу, не переживай, — просто доверься Мне! Такое

впечатление, что у Бога какое-то несерьезное отношение к смерти. Он разговаривает, как механик с клиентом в мастерской.

«Да, двигатель нуждается в капитальном ремонте, но не волнуйся, я все сделаю». Нам это кажется чем-то непостижимым.

Ему — пустяком.

Следующим вечером я сделал то, что любой родитель делает сотни раз: я отнес на руках свою дочь в кровать.

Пятилетняя Сара уснула на полу, я поднял ее, отнес в ее комнату и уложил в постель. Зачем? Я просто знал, что пришло время

сна. И что ее сон там наверху, в ее комнате, будет гораздо лучше, чем внизу, в гостиной, на полу.

Не творит ли Бог нечто подобное? Не приводит ли Он нас в место отдыха, созданное специально для нас? И поэтому

для Него смерть совсем не трагедия. В Божьем расписании конец существования тела — начало настоящей жизни.

Представь, что сестры Сары воспротивились бы моему намерению уложить ее в кровать. «Не забирай. Нам ее будет не

хватать! Оставь ее здесь, чтобы мы были все вместе!»

Что бы я ответил? «Но ей будет гораздо лучше в ее комнате. Да к тому же вам и самим скоро уже пора в постель!»

Забирая нас домой, Бог поступает, как любой другой отец. Он приводит нас в место отдыха. В место, которое Он

«приготовил» нам. Небеса ведь собраны не на конвейере. Все-таки ручная работа. Сделано на заказ.

Недавно я решил побаловать себя и заказал пару рубашек у портного. Выбрал ткань. Мастер снял мерки. И через

несколько недель мне доставили рубашки, сшитые специально для меня. Вы знаете, огромная разница между этими двумя

сорочками и всеми остальными в моем гардеробе. Когда портной шил эти рубашки, он думал только обо мне. А остальные

были произведены для сотен тысяч мужчин, имеющих тот же размер что и я. А эти две — специально для меня.

Они подходят мне просто идеально! Не висят на мне. Не жмут. В самый раз. Таковы обетования Небес. Бог творил их, думая только о тебе. Иисус приглашает людей наследовать «Царство, уготованное вам от создания мира» (Мат. 25:34).

Вся проблема лишь в том, что этот мир скроен не по небесным лекалам. Он сшит не по нашему заказу. Мы созданы

для жизни с Богом, а на земле приходится жить верою. Мы созданы для вечной жизни, а здесь имеем право только на

мгновение. Мы созданы для святости, а этот мир утопает в грехах.

Этот мир сидит на нас, как рубашка, взятая напрокат. Небеса же подходят нам как нельзя лучше.

Кстати, я всегда думал: «Почему Иисус воскресил из мертвых так мало людей?» Исцелил сотни. Накормил тысячи. Но, насколько мы знаем, воскресил только троих: дочь Иаира, слугу сотника в Наине и Лазаря. Почему так мало? Может, потому, что знал, что не окажет им этим услугу? Может, потому, что добровольцев не нашлось? Может, потому, что уж если кто-то

оказался там, то он ни за что не захочет вернуться сюда?

Мы должны доверять Богу. Не только потому, что Он всегда делает то, что лучше для нас. Но и потому, что Он знает

будущее. Поразмышляй над словами Исайи: «Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; и мужи

благочестивые восхищаются от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла. Он отходит к миру; ходящие

прямым путем будут покоиться на ложах своих» (Ис. 57:1,2).

Какая мысль! Бог бережет праведников от ожидающих их неприятностей. Может ли смерть быть Божьей благодатью?

Может ли погребальный венок быть обручальным кольцом Господа? Почему восьмилетний ребенок умер от рака? Почему

молодая мать оставила сиротами своих детей? Безусловно могила наводит ужас. Но, возможно, это защита от

надвигающихся бедствий.

«Верьте в Бога, — призывал Иисус, — и верьте в Меня».

Несколько лет назад я слышал выступление Джорджа Буша-старшего, тогда вице-президента США, на молитвенном

завтраке. Он рассказывал о своей поездке в Россию, где представлял Америку на похоронах Леонида Брежнева. Похороны

были организованы в таком же стоическом полувоенном стиле, каким был пронизан весь советский режим. Слез не было

видно. Чувств никто не проявлял. Но было одно исключение. Господин Буш рассказывал, что вдова Брежнева подошла

последней к гробу мужа перед тем, как должны были закрыть крышку. Несколько секунд она просто стояла рядом с ним, а

потом наклонилась и еле заметным движением руки перекрестила.

В час смерти мужа она не думала ни о Ленине, ни о Карле Марксе, ни о Хрущеве. В час смерти она вспомнила о

плотнике из Назарета, жившем две тысячи лет назад и осмелившемся заявить: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в

Бога, и в Меня веруйте».

Так как же быть с нашими днями рождения? Может, и хотелось бы их вовсе избежать, но ведь это невозможно. Свечки

на торте скоро будут обходиться уже дороже самой выпечки. И даже если мы предпочитаем делать вид, что могила — это

место не для нас, мы все равно там однажды будем. Поэтому давайте праздновать дни рождения! Встречать их как вехи на

пути, напоминающие, что хотя мы еще не пришли домой, все-таки стали к нему гораздо ближе, чем когда-либо.

10. Танцевальная музыка

Бог, творящий песнь

Ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде: о грехе, что не веруют в Меня.

Иоанна 16:7-9

Представим, что ты хочешь научиться танцевать. Поскольку ты человек рациональный, интеллектуальный, ты идешь в

магазин и покупаешь самоучитель танцев. В конце концов именно благодаря книгам ты научился устанавливать программы

на компьютер. Благодаря книгам ты умеешь считать. Поэтому уж чему-чему а тому, как двигать ногами, книга может тебя

научить.

Ты приходишь домой и принимаешься за работу. Все делаешь, как написано. Сказано: «взмах руками» — ты машешь.

Сказано: «поворот» — ты вертишься. Ты даже вырезал из бумаги следы и уложил их на пол гостиной, чтобы знать, куда

ступать.

Наконец, ты понял, что к чему. Зовешь жену и просишь ее посмотреть. Самоучитель держишь все время перед

глазами, чтобы в точности, шаг за шагом, следовать инструкциям. Ты даже читаешь текст вслух, чтоб супруга знала: ты

отлично выучил урок. «Правое плечо, наклон вперед». Ты наклоняешься. «Медленный поворот налево». Ты поворачиваешься.

Так ты читаешь и танцуешь. Читаешь и опять танцуешь. Пока танец не кончится. Изможденный, валишься на диван, смотришь на жену и сообщаешь: «Выполнил все в точности».

«Выполнил, — вздыхает жена. — Да ты убил танец!» «Что?!»

«Ты самое важное забыл! Музыка-то где?»

Музыка? О ней ты и не подумал. Про книгу помнил. Правила выучил. Бумажные следы вырезал. А про музыку забыл.

«Давай все сначала, - велит супруга и включает магнитофон. - И забудь о том, куда ступать. Просто следуй за

мелодией».

Она машет рукой и музыка начинает звучать. И вдруг ты понимаешь, что танцуешь, а под рукой даже нет самоучителя.

Мы, христиане, порой так склонны в точности следовать книжным инструкциям и совсем забывать о музыке. Изучаем

доктрины, подчеркиваем стихи в главах, заучиваем наизусть названия эпох Духа, спорим о церковных правилах. А затем

чопорно и сухо пускаемся в жизненный танец, забыв о музыке сердца. Соизмеряем каждый шаг, выверяем каждый поворот и

валимся от усталости в кровать, - позади еще один день танцев по самоучителю.

Танцы без музыки — тяжкое занятие.

Иисус знал об этом. Именно поэтому, вечером накануне смерти, Он представил Своим ученикам Святого Духа

Сочинителя сердечных песен Троицы.

«Лучше для вас, чтобы Я пошел. Ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю

Его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде: о грехе, что не веруют в Меня» (Иоан. 16:7-9).

Если бы я попросил вас описать небесного Отца, вы бы дали мне какой-то ответ. Если бы я поинтересовался, что для

вас совершил Иисус, ответ получился бы весьма обоснованным. А если бы речь зашла о роли в вашей жизни Святого Духа?..

Глаза бы округлились. В горле бы пересохло. И стало бы очевидно, что из всех трех персонажей Троицы Святой Дух нам

наименее известен.

Возможно, самая главная ошибка в восприятии Святого Духа — отношение к Нему как к силе, но не как к личности.

Этакое неидентифицированное могущество. Но это не так. Святой Дух — личность.

«Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет» (Иоан. 14:7, курсив автора).

Святой Дух - не «оно». Он личность. У Него есть знание (1 Кор. 2:11). У Него есть воля (1 Кор. 12:11). У Него есть разум

(Рим. 8:27). У Него есть пристрастия (Рим. 15:30). Ты можешь Ему солгать (Деян. 5:3,4). Ты можешь Его оскорбить (Евр. 10:29).

Ты можешь его огорчить (Еф. 4:30).

Дух Святой не какая-то безличная сила. Он не похож на волну под доской серфингиста. Он Бог, живущий в тебе. Он

хочет тебе помогать. Поэтому Иоанн и называет Его Утешителем (в англ. Библии «помощником». — Прим. перев.).

Представь картину: отец учит сына кататься на велосипеде. Представил? Значит, частичное представление о Святом

Духе ты уже получил. Папа стоит рядом с отпрыском. Он подталкивает велосипед вперед, поддерживает его, если парень

вдруг начинает валиться набок. То же самое Дух совершает для нас. Делает наш шаг тверже, походку — увереннее. В

отличие, впрочем, от наших отцов Он никогда не уходит. Он с Нами — «до скончания века».

Так что делает Святой Дух?

Он утешает спасенных. «Лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Иоан. 16:7).

Обличает потерянных. «И Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде» (Иоан. 16:8).

Открывает истину. «Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух

истины, то наставит вас на всякую истину» (Иоан. 16:12,13).

Разве Иоанн говорит, что нам не нужен самоучитель танцев? Отнюдь. Он Сам помог его написать. Чувства без знания

столь же опасны как и знание без чувств. Бог дает баланс. «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и

истине» (Иоан. 4:24).

Важно, чтоб ты знал: музыка уже живет в тебе. «А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для

праведности» (Рим. 8:10). Не существует никакой формулы, позволяющей ее услышать. У меня нет плана из четырех пунктов, способного научить тебя ее различать. Но у меня есть обетование о том, что Дух придет, чтобы утешать, обличать и

наставлять.

Подумай об этом. Тебя когда-нибудь утешали? Хоть раз Бог давал тебе в сердце покой, в то время как мир причинял

лишь боль? Значит, ты уже слышал эту музыку.

Тебя когда-нибудь обличали? С тобой случался приступ сожаления из-за собственных действий? Значит, ты уже бывал

затронут Святым Духом.

Ты когда-нибудь понимал новую истину? Или старую, но по-новому? Будто свет пролился. Словно глаза открылись.

«Ага, так вот что это такое! Теперь понимаю!» Бывало так? Если да, значит, Дух Святой наставил тебя на новую истину.

Сейчас понимаешь? Он уже потрудился над твоей жизнью.

Кстати, для тех из нас, кто в течение многих лет старался делать Божью работу, это хорошая весть. Гораздо проще

поставить на лодке парус, чем изо всех сил грести веслами. Гораздо проще увлечь окружающих танцем, когда музыку играет

Бог.

11. Герой иного рода

Бог, помнящий твое имя

Я есмъ пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец и разгоняет их.

Иоанна 10:11,12

Я есмъ пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца.

Иоанна 10:14,15

Вот он, герой дикого Запада — ковбой.

Ставит лошадь на дыбы на самом обрыве ущелья. Устало трясется в седле, перегоняя коров. Небрежным жестом

указательного пальца приподнимает шляпу на лоб. Под ковбойской косынкой — опаленное солнцем лицо.

Позади него тысячи голов скота. Впереди — тысячи миль пути. Тысячи женщин желали бы его любви. Но ни одна из

них ее не получит. Он живет, чтобы перегонять скот, и перегоняет скот, чтобы жить. В покер играет честно. Из пистолета

стреляет быстро. Скачет сломя голову. Слова экономит. Его лучший друг — лошадь, его сила — выносливость.

Ему никто не нужен. Он же ковбой. Герой Америки.

Вот он, герой Библии — пастух.

Может показаться, что похож на ковбоя. Такой же суровый прямой человек. Спит под лай шакалов, пасет под вой

волков. Всегда занят. Все время в состоянии боевой готовности. Как и у ковбоя, крыша его — звездное небо, дом его —

зеленое пастбище.

Однако на этом сходство заканчивается.

Пастух любит своих овец. Не то чтобы ковбою совсем уж безразличны его коровы, но вряд ли можно сказать, что он

знает их всех. Даже и не стремится. Ты когда-нибудь видел такую картину: ковбой, ласкающий корову? А пастуха с овечкой

на руках видел? Улавливаешь разницу?

Все просто. Ковбой ведет коров на бойню. Пастух ведет овец на стрижку. Ковбою нужно мясо. Пастуху нужна шерсть.

Поэтому и отношение к животным у них разное.

Ковбой гонит коров. Пастух ведет овец за собой.

У стада коров может быть несколько ковбоев. У стада овец только один пастух.

Ковбой бьет коров, выжигает на них клеймо, сгоняет в стадо, тянет на веревке. Пастух ведет овец, кормит, смазывает

их раны.

Ковбой лишь знает дорогу, по которой гонит скот. Пастух знает по имени каждую овцу.

Разве это не повод для радости, что Иисус не назвал Себя «добрым ковбоем»? Хотя некоторые представляют Бога

именно таким образом. Грубое лицо. Квадратная челюсть. Мозолистая рука тянется с Небес, чтобы гнать церковь кнутом

туда, куда она сама ни за что не хочет идти.

Но это неверное представление. Иисус ведь назвал Себя добрым пастырем. Пастухом, который знает овец по имени и

полагает за них Свою жизнь. Пастухом, который защищает и кормит овец. Пастухом, который владеет ими.

Библия полна таких образов Бога.

«Господь — Пастырь мой» (Пс. 22:1).

«А мы, народ Твой и Твоей пажити овцы» (Пс. 78:13).

«Пастырь Израиля! внемли; водящий, как овец, Иосифа, восседающий на херувимах, яви Себя» (Пс. 79:2).

«Ибо Он есть Бог наш, и мы — народ паствы Его и овцы руки Его» (Пс. 94:7).

«Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, и мы — Его, Его народ и овцы паствы Его» (Пс. 99:3).

Образ переносится и в Новый Завет.

Он Пастух, готовый рисковать жизнью, чтобы спасти одну заблудшую овцу (см. Лук. 15:4).

Он жалеет людей, потому что они похожи на овец без пастуха (см. Мат. 9:36).

Учеников Иисус называет «малым стадом» (см. Лук. 12:32).

Когда на пастуха нападают, овцы рассеиваются (см. Мат. 26:31).

Иисус есть пастырь человеческих душ (см. 1 Пет. 2:25).

Иисус — великий пастырь Своих овец (см. Евр. 13:20).

Восемьдесят процентов из тех, кто слушал Иисуса, зарабатывали себе на жизнь, работая на земле. Многие были

пастухами. Они жили вместе с овцами прямо на склонах гор. Не бывало такого, чтобы стадо блуждало без пастуха или пастух

остался без дела. Когда овцы терялись, пастух находил их. Когда падали, поднимал. Когда получали раны, лечил.

Овцы не такие уж умные животные. Они хотят пробраться к ручью, чтоб попить воды, и под тяжестью наросшей на них

шерсти увязают в иле. Чтобы оказаться у «вод тихих» (Пс. 22:2) им нужен пастух. Природа не снабдила их никакими

естественными защитными свойствами. У них нет ни острых зубов, ни длинных клыков, ни мощных рогов. Они беспомощны.

Им нужен пастырь с «жезлом» и «посохом» (Пс. 22:4), способный защитить их. Они не умеют сами по себе выбирать

направление. Им нужен кто-то, кто сможет направить их «на стези правды» (Пс. 22:3).

Мы точно такие же. Запросто можем увязнуть в каком-нибудь ручье, которого нам следовало бы избегать. У нас нет

никакой естественной защиты против врага, рыкающего поблизости подобно льву, ищущему кого бы проглотить. Мы тоже

легко теряемся. «Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу» (Ис. 53:6).

Нам нужен пастырь, а не погоняющий нас на бойню ковбой. Пастырь, который бы заботился о нас и наставлял на

истинный путь.

И у нас Он есть. Он знает каждого из нас по имени.

Мне ведь нет нужды объяснять, почему это так важно — знать имена? Ты и сам понимаешь. Как и я, ты, вероятно, бывал в ситуациях, когда кто-то забыл твое имя. Или даже в ситуации, когда вообще никто из окружающих не знал, как тебя

зовут. И им даже дела до этого никакого не было.

Не так давно моя помощница Карен Хилл перенесла операцию. Очнувшись от наркоза в послеоперационной палате, она услышала, как кто-то из пациентов тихо стонет. Она также слышала, как какая-то медсестра из самых лучших

побуждений пыталась успокоить больного. «Давай же, Том, садись». Но он по-прежнему охал. «Да все в порядке, Том. Ты

можешь перетерпеть эту боль». Он замолчал на мгновение, но потом застонал снова. «Все с тобой нормально, Том. Ты

будешь в порядке». Наконец пациент заговорил. Тихим, болезненным голосом он произнес: «Меня зовут не Том».

На секунду вновь воцарилась тишина. Медсестра тут же заглянула в свои бумаги и исправилась. «Да-да, конечно, Гарри. Все в порядке, Гарри».

Не так-то легко чувствовать себя комфортно, когда никто не знает твоего имени. Однако мало кто из нас пережил

нечто подобное тому, что случилось с Джоном Ду № 24. Вот его история в изложении агентства «Associated Press».

Никому не известный с 1945 года

Джон Ду унес свой секрет в могилу.

Джексонвилл, Иллинойс.

Загадка Джона Ду № 24 пережила его самого. В 1945 году слепой и глухонемой подросток был подобран

на улице Джексонвилла. Узнать о нем что-либо практически не было никакой возможности.

Поскольку говорить он не мог, невозможно было разыскать и его родственников. Поэтому парень был

отправлен в приют. Так он стал Джоном Ду № 24. Он был двадцать четвертым по счету из тех людей, что

страдали нарушениями слуха и речи и о происхождении и родственниках которых было ничего не известно.

Представители власти считают, что ему было 64 года, когда он умер от инсульта в приюте «Sharon Oaks» в

Пеории.

Медики считают, что Джон Ду потерял зрение из-за диабета. Исследования также показали, что он

страдал серьезной формой умственной отсталости. Однако работники приюта говорят о Джоне Ду как о

человеке, полном достоинства и даже более разумном, чем обычные люди, сдающие стандартный тест на

умственную полноценность. Они вспоминают некоторые довольно интересные особенности его поведения.

Например, он мог нацарапать на клочке бумаги слово «Льюис», изображал танцовщиков из джаз-бара или

устраивал пантомиму наподобие цирковой. «Из того, что он демонстрировал этими жестами, было

очевидно, что некогда он вел нормальный образ жизни, — говорит Ким Корнер, служащая местной службы

социальной реабилитации. — Возможно, как и мой дед, он мог бы рассказать какие-то забавные истории о

том времени... Но нам не удалось продвинуться в нашей работе достаточно далеко, чтобы услышать их».

Он любил носить соломенную шляпу и всегда таскал за собой котомку с коллекцией каких-то колечек, стеклышек, серебристых вещиц. На рождественских вечеринках раскачивался в такт музыке. На последнее

Рождество работники приюта даже купили ему в подарок губную гармошку...

Короткая погребальная церемония состоялась в Джексонвилле в прошлую среду. Какая-то женщина

спросила, хочет ли кто из пришедших что-то сказать о покойном. Никто не захотел.

Где-то во тьме внутреннего мира Джона Ду № 24 была скрыта его история. Там было имя. Там была память о маме, обнимавшей его когда-то. Об отце, носившем его на руках. За этими незрячими глазницами, возможно, жили картины

прошлого. И нам остается лишь гадать об их содержании. Мальчик с удочкой на берегу илистой речушки? Юнец с удивленным

взглядом на цирковом представлении, жадно поедающий попкорн? Новоорлеанский джаз-бэнд?

Никто никогда не узнает. Потому что он сам никогда не расскажет об этом. Он ведь даже имя свое не смог назвать.

Вот и в день его смерти никто не сказал ни слова. Да и что сказать, когда хоронишь жизнь, о которой ничего не известно?

Возможно, мне легко говорить это сейчас, но я бы хотел оказаться на тех похоронах. Я открыл бы Библию, десятую

главу Евангелия от Иоанна, и прочитал бы третий стих: «Овцы слушаются голоса Его, и Он зовет Своих овец по имени и

выводит их».

Это ведь неправда, что никто не знал настоящего имени Джона Ду № 24. Бог знал... Бог знает. И неправильно говорить, что он никогда не слышал, как кто-то зовет его по имени. Кто знает, сколько раз за эти годы Бог обращался к нему? В тишине.

Во тьме. И даже если мы говорим, что он не мог слышать, разве знаем мы, слышал ли он когда-нибудь тот Голос, который

один-единственный действительно важен?

Добрый Пастырь знает Своих овец по имени. Он не ковбой, а мы не скот. Он не обжигает нас Своим клеймом и не

ведет продавать на рынок. Он — впереди, указывает путь. Кормит, поит, перевязывает раны. И в Слове сказано, что Он не

бросит нас, пока мы не доберемся до дома.

12. В Его руках

Бог, страхующий от падений

И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.

Иоанна 10:28

Я хочу исповедаться перед вами в одном прегрешении. Долгое время я держал его в тайне. Но все-таки не могу

отрицать содеянное. Не могу оспаривать истину. Я упал. Есть даже свидетели. Они могут все подтвердить. Просто

смилостивившись надо мной, до сих пор они никому не рассказали о случившемся. Заботясь о моей репутации, не раскрыли

тайны. Однако слишком уж долго она хранится. Пришло время открыть всю правду.

Однажды, будучи в семейном загородном лагере, я поскользнулся.

Вместе с дочерьми мы взбирались на отвесную стену — тренажер-симулятор для альпинистов. Сама стена

деревянная, а из нее торчат скалообразные выступы. В целях безопасности скалолаз надевает на пояс страховочный ремень.

Тот в свою очередь закреплен на канате, который наверху стены вдет в специальный разъем; внизу же канат держит

инструктор, отвечающий за безопасность всего мероприятия.

И вот со мной произошел несчастный случай. Что такое стена в пятьдесят футов для сорокалетнего писателя? Я махнул

инструктору рукой и пополз. Первую половину пути преодолел блестяще. Но где-то на середине начал чувствовать

усталость. Писательские руки и ноги совсем не привычны к скалолазанию.

Осталось футов двадцать, когда я по-настоящему начал сомневаться в том, что смогу справиться с этим испытанием. Я

даже думал, не сказать ли инструктору, чтобы тот оставшееся расстояние просто протащил меня на канате. Ладони были

содраны почти до крови, ноги начали дрожать, а я мысленно сокрушался по поводу всех съеденных мной биг-маков. Но

мысль о капитуляции затерялась в криках дочерей, уже праздновавших победу наверху.

«Давай, папа! Ты сможешь!»

Я старался изо всех сил. Но их не хватило. Мои руки-ноги соскользнули, и я упал. По-настоящему упал. Но недалеко.

Мой инструктор крепко держал канат. Во-первых, потому что он всегда наготове; во-вторых, потому что он просто крепкий

парень. Мое падение длилось всего пару секунд. Я повис на страховочном ремне, раскачиваясь в воздухе. Перспектива

публичного позора придала мне сил, я глотнул воздух и принялся вновь карабкаться вверх.

Угадай, как я вел себя, оказавшись наверху? Думаешь, хвастался? Хвалился, что покорил вершину? Ничего подобного.

Я первым делом отыскал взглядом того, кто спас меня от падения на землю. «Спасибо, приятель!» Мне и в голову не пришло

исполнять какие-либо триумфальные жесты. Я не спрашивал окружающих, были ли они свидетелями моего достижения. Я

сделал лишь одно (и это было правильно) — поблагодарил того, кто спас меня.

Ах, если бы все мои падения были такими легкими. Такими короткими. Такими безболезненными. К сожалению, это не

так. В этой жизни я падал не только с тренажеров для альпинистов. Были и нарушенные клятвы, и растоптанные убеждения.

Случалось, что руки мои соскальзывали с драгоценных камней истины. И я даже вспомнить не могу, сколько раз я

мечтал покорить вершину, а сам оказывался в подвешенном состоянии между небом и землей, болтаясь на страховочном

канате, который держали чьи-то сильные руки.

«Попробуй еще», — настаивал Он. И я пробовал.

Мы с тобой оба находимся на середине пути к великому покорению великой вершины. Гора высока, но ставки еще

выше. Первый шаг на этом пути ты сделал, исповедовав Иисуса Христа Сыном Божьим. Он дал тебе Свой страховочный

ремень - Духа Святого. А руками ты цепляешься за Его канат — Слово Божье.

Первые шаги выглядели довольно уверенно, сильно. Но в пути ты устал. Чем выше забирался, тем сильнее были

страхи. Ноги скользили. Глаза теряли цель. Хватка слабела. И ты падал. Какое-то мгновение, казавшееся вечностью, ты летел

вниз на дикой скорости. Потеряв контроль над ситуацией. Потеряв ориентиры. Потеряв уже занятые позиции. Просто —

вниз.

Но вот канат натягивался. Ты повисал на страховочном ремне, чувствовал его упругую силу. Хватался за канат и

понимал, что он вполне надежен. Искал взглядом инструктора и находил Иисуса, ответственного за безопасность твоей

души. Робкое исповедание, твоя улыбка Ему, Его улыбка тебе - и ты вновь принимался за дело.

Становился умнее. Понимал, что двигаться лучше помедленнее. Был осторожен, но уверен. Знал, что можешь

положиться на канат и страховочный ремень. Уже проверено: снаряжение не подведет, оно способно уберечь от падения.

И вот до вершины осталось несколько футов. Поэтому, что бы ни случилось, не сдавайся. Как бы велики ни были твои

падения, Его сила больше. Ты справишься. Ты увидишь вершину. Однажды взойдешь на нее. И тогда не забудь сразу же, прежде всех прочих дел, вместе с другими удачливыми скалолазами исполнить перед Ним вот эту песнь:

«Могущему же соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непорочными в радости, Единому

Премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господа нашего, слава и величие, сила и власть

прежде всех веков, ныне и во все веки. Аминь» (Иуд. 24, 25).

13. Сказка о Золушке

Бог, пренебрегший Своей красотой

И неся крест Свой, Он вышел наместо, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа; там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса.

Иоанна 19:17,18

Бог в окружении преступников. Именно там Он и хотел оказаться.

Три человека, три креста. Хорошо знакомая нам картина. Даже не такие уж преданные последователи Христа знакомы

с этой голгофской троицей. Мы все немало размышляли над их страданиями, представляли себе их лица, анализировали

слова.

Но давайте представим себе ту же картину с иной перспективы. Больше не будем смотреть на крест снизу вверх, с

земли. Встанем рядом с троном Бога и посмотрим вниз. Что видит Бог? Колючки терна, впившиеся в плоть? Текущую по лицу

кровь? Слышны ли на небесах крики умирающих и стук молотка, вбивающего гвозди?

Конечно. Но Бог видит нечто большее. Он видит Сына в окружении греха. Двух преступников, покрытых грехом.

Подобие темного облака, висящее над их душами. Толпа зевак сжимается от ужаса, глядя на кровавые реки, текущие по

телам распятых. На небесах же рыдают о духовной тьме в их сердцах. Земля сокрушается об увечьях тел. Небо — о

состоянии душ.

Я вот думаю: можем ли мы хотя бы представить то впечатление, что наш грех производит на обитателей небес? Ответ

дан нам в Откровении: Иисус обещает исторгнуть из Своих уст «теплую» церковь (см. Отк. 3:16). Буквально глагол, употребленный в этом месте, можно перевести как «выблевать». Уж извините мне это выражение, но так и есть: наш грех

вызывает у Бога рвоту. Он не просто не приемлет наши действия, они омерзительны Ему.

Случалось ли вам чувствовать нечто подобное? Например, вы были свидетелями какого-то поступка другого человека, и увиденное внушало вам ужас, омерзение, вплоть до рвоты? Однажды в новостях показывали сюжет о том, как отец поджег

своего десятилетнего сына. Он сорвал с мальчика футболку, облил легковоспламеняющейся жидкостью и поджег. Почему?

Потому что парень взял несколько отцовских продовольственных талонов*. Разве подобное не вызывает у вас омерзения?

Не приводит вас в бешенство? А если уж мы, сами люди грешные, так реагируем, что же тогда думает об этом святой Бог? В

конце концов это ведь Его закон нарушен. Его дитя подверглось насилию. Его Слово в пренебрежении. Его святость

поругана.

* Продовольственные талоны в США дают право на получение продуктов бесплатно или по льготным ценам в рамках специальной

государственной программы. — Прим. перев.

Вопрос не в том, может ли Бог закрыть глаза на грех. Вопрос в том, каким чудом этому миру предоставлена

возможность получить прощение. Вопрос не в том, почему Богу так трудно прощать, а в том, как Он вообще находит в Себе

силы делать это.

Поэтому с Божьей точки зрения трагедия тех преступников на кресте была не в том, что они вот-вот умрут, а в том, что

они умрут с нераскаянным грехом. В том, что они покидали этот мир в состоянии войны с Богом. Отвергнув Его истину.

Воспротивившись Его призванию. «Потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не

покоряются, да и не могут» (Рим. 8:7). Грех — это не какая-то случайная промашка или достойный сожаления поступок. Это

позиция открытого неповиновения Богу. Именно это видно с небес.

Впрочем, Тот, Кто висит на кресте в центре, не имеет над Собой этой скверны греха. «Ибо мы имеем не такого

первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме

греха» (Евр. 4:15). Безупречен. Самоотвержен. Даже на кресте, предназначенном грешникам, святость Иисуса озаряет

небеса.

И вот первый Его сосед читает надпись над крестом: «Царь Иудейский». Слышит, как Тот молится за Своих убийц. Как

ни странно, но что-то в поведении этого плотника убеждает его, что перед ним и вправду царь.

У второго жулика иное мнение. «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лук. 23:39). Как вы думаете, человек перед

смертью может употребить оставшееся время на что-нибудь иное, нежели ругань и оскорбления? Этот, видимо, нет. Тьма

греха вокруг его сердца, очевидно, столь велика, что, даже корчась от боли, он злословит окружающих.

Но тут вдруг до его слуха доносятся чьи-то слова: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? (Это тот, первый преступник.) Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не

сделал» (Лук. 23:40,41).

Все-таки хоть кто-то да защитил Иисуса. Апостол Петр сбежал. Остальные ученики тоже где-то спрятались. Иудеи

бросали в лицо обвинения. Пилат умывал руки. Многие могли бы возвысить свой голос в защиту Христа, но таких не нашлось.

До того момента. И вот: слова благодати из уст вора. И просьба: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!»

(Лук. 23:42).

Спаситель поворачивает отяжелевшую голову к блудному сыну и обещает: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со

Мною в раю» (Лук. 23:43).

Среди стоявших у подножия креста этот диалог, возможно, вызвал любопытство. Наблюдавшие же за происходящим

с трона небес были возмущены. Они и вообразить такого себе не могли! Как это вор может попасть в рай?! Как может

грешник спастись?! Им предстояло это увидеть.

Возмущение среди ангелов. Переполох среди демонов. Все они стали свидетелями ответа на молитву. Грехи того

злодея (и всех нас, прочих преступников) оставили его и покрыли Иисуса. Сначала крошечными пятнышками, затем

хлопьями побольше, ну и в итоге огромными комьями грязи. Каждая злая мысль. Всякое подлое деяние. Безумство

грабителя. Его злословие. Его жадность. Его грех. Все эти нечистоты обрушились на Христа. Отныне то, что вызывало

омерзение у Бога Отца, было покровом Его Сына.

В то же мгновение одежды святости оставили Иисуса и покрыли распятого грабителя. Покрывало сияющего

великолепия окутало его душу. Подобно тому, как отец из притчи о блудном сыне одел в новое платье вернувшегося

странника, Иисус одел Своей святостью висящего рядом с Ним преступника. И не только святостью — но и Самим Собой!

«Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27).

Безгрешный наполняется грехом. Тот, чья жизнь была полна греха, становится безгрешен.

Самый странный за всю вечность обмен. Апостол Павел объяснял происшедшее так: «Христос искупил нас от клятвы

закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3:13).

Увидев грех, праведный Бог должен назначить наказание нам или взять вину на Себя. Господь выбрал второй вариант.

«Потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения» (2 Кор.

5:19).

Я знаю, Иоанн рассказывает, что Иисус, поднимаясь на казнь, Сам нес Свой крест. Это не так. Он нес наш крест. Он нес

его ради нас, разбойников и негодяев. «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем

сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5:21). Он не Своей смертью умер, а нашей. Не Своим грехом стал, а нашим.

Прекрасная иллюстрация жертвы Христа пришла мне на ум, пока я писал эту главу. Когда я сочинял два предыдущих

абзаца, мне позвонил один друг. Назовем его Кении. Вместе с семьей он только что вернулся из Диснейленда. «Я видел

такое, чего никогда не смогу забыть, — заявил он. — Хочу тебе рассказать».

Он и его семейство забрались в замок Золушки. Там уже было полно детей и родителей. Неожиданно вся малышня

бросилась в одном направлении. (Если бы это была лодка, она бы точно перевернулась и пошла ко дну.) В замок вошла

Золушка.

Золушка. Сказочная принцесса. Олицетворение невинности. Кении уверял, что актриса на эту роль была подобрана

просто превосходно. Эффектная девушка, отлично уложенные волосы, безупречной свежести кожа, лучезарная улыбка. Дети

доставали ей едва до пояса. И все хотели ее потрогать.

И тут Кении зачем-то взглянул в противоположную сторону. Площадка, которая была совсем недавно заполнена

детьми, теперь опустела. Но Кении заметил там одиноко стоящего мальчика лет семи-восьми. Точно определить его возраст

было затруднительно из-за физических дефектов тела. Очень маленький рост, лицо деформировано. Он стоял там и смотрел

на. все происходящее задумчиво спокойно, держа за руку старшего брата.

Знаешь, чего он хотел? Конечно же, он хотел быть вместе с другими детьми. Жаждал оказаться посреди ребячьей

толпы, тянущей свои ручонки к Золушке, выкрикивающей ее имя. Но ты же понимаешь его страх? Страх новой

отверженности. Страх перед новыми колкостями и насмешками.

Ты бы хотел, чтобы Золушка сама подошла к нему? Так ведь? И знаешь, что? Она так и сделала.

Она заметила этого паренька. И тут же направилась к нему. Вежливо, но настойчиво расчистила себе в толпе путь, быстро пересекла свободное пространство, присела, опустившись до уровня лица ребенка, и поцеловала его.

«Я просто подумал, что тебе понравится эта история», — сообщил мне Кении. Мне понравилась. Она напоминает мне