Неизбежный

ГЛАВА 9

ЭВА

ТЕРМИН «ЗДОРОВЯК» ОПРЕДЕЛЕННО ПРЕУМЕНЬШЕНИЕ.

Не знаю, почему удивлена. Все, что связано с Грэмом, огромно. Конечно, его член тоже был бы таким. То, как он смотрел на меня, когда брал себя в руки… Вау.

Никогда в жизни не видела ничего более эротичного.

Не могла перестать думать о том, что произошло в моей ванной прошлой ночью, хотя все закончилось тем, что Грэм вручил мне чистое полотенце и вернулся на кухню. У этого парня железная воля.

Я бы поаплодировала ему за это, если бы не было так неприятно.

— Мне обязательно надевать смокинг?

Я похлопываю Грэма по плечу.

— Извини, Здоровяк. Если я вынуждена надеть платье, то тебе придется надеть смокинг.

Он вздыхает, откидывая голову назад.

— Класс. Куда мы направляемся в первую очередь?

— В пару кварталах отсюда есть бутик, — говорит Диана.

— Платья там достаточно приличные, так что, надеюсь, смогу что-нибудь найти, — объясняю Грэму.

— С нетерпением жду этого события. — Грэм улыбается. — Ты вложила всю душу в это дело. Не терпится увидеть всю картинку.

Вглядываюсь в его красивое лицо.

— Можешь льстить мне, сколько угодно. Ты все равно оденешь смокинг.

Диана тащит меня за собой по кварталу, вне себя от восторга, когда выбирает наши платья. Это делает парня одним из нас. Если бы это зависело от меня, я бы надела джинсы и ботинки. По-простому. Но на благотворительных мероприятиях мы, очевидно, должны выглядеть так, словно стоим ровно столько, сколько жертвуем.

Внутри бутика говорю продавцу, что ищу что-нибудь для мероприятия, больше подходящие мне и не слишком чопорное.

Что действительно ищу, так это платье, от которого у Грэма отвалится челюсть. Если собираюсь проторчать на высоких каблуках всю ночь, по крайней мере, хочу надеть что-нибудь, что гарантирует, что Грэм не сможет отвести от меня глаз или рук.

Диана показывает одно платье за другим, и морщу нос почти при виде каждого из них. Грэм — солдат, держит для меня несколько вариантов, пока мы осматриваем стеллажи. Затем замечаю, что его взгляд прикован к красному платью на соседнем манекене.

Приподнимаю бровь.

— На что ты смотришь?

Кивает в сторону манекена.

— Тебе стоит померить это.

— Почему именно это?

Он пожимает плечами.

— Выглядит нежно. Мне нравится, как эта штука перевязывается бретелями сверху.

Смеюсь и подхожу, чтобы рассмотреть поближе.

— «Эта штука» — это своего рода топ на бретелях, который закручивается спереди над ключицами. Здесь нет глубокого выреза, блестящего атласа или кружев. Никакого вау-эффекта.

— Правда? — спрашиваю, склонив голову набок. — Это красиво, но просто.

Грэм стоит позади меня, прижимаясь к моей заднице и собственнически обхватывая мою талию руками. Его язык касается моего уха, прежде чем он шепчет:

— Ты в этом платье выглядела бы, как угодно, только не простушкой.

Мое тело сотрясает дрожь, и, если бы продавщица не зашла проведать меня, я почти уверена, что разделась бы догола и умоляла Грэма взять меня прямо здесь, посреди магазина.

— Хотите, я отнесу эти платья в вашу примерочную, мисс Монтальбано?

Сглатываю и киваю.

— У вас есть такое платье из тех, что не примеряли?

— Конечно. Я принесу вам его прямо в примерочную.

Толкаю Грэма в плечо, когда она неторопливо уходит, и парень хихикает.

— Это была расплата за все твои постоянные поддразнивания в последнее время.

— Было весело.

Грэм с усмешкой качает головой и садится на бархатный стул возле примерочной, пока я примеряю платья, которые накопились.

Он был прав. Красное платье мне очень идет. Оно облегающее и приталенное. Спереди высокий разрез, и моя спина полностью обнажена. У меня мурашки бегут по коже, когда представляю, как рука Грэма ласкает кожу.

— Ди, ты готова?

Ее голос раздается прямо за моей дверью.

— Да!

Я приоткрываю дверь и позволяю ей проскользнуть внутрь. На подруге атласное платье цвета морской волны, которое подчеркивает ее вьющиеся светлые волосы.

— Ух ты. Ты настоящая русалка.

Она хихикает и вертится перед зеркалом.

— Мне нравится, как оно расширяется внизу.

Когда Диана перестает кружиться и бросает взгляд на мое платье, девушка запинается, и ее глаза вылезают из орбит.

— О боже мой, Эва! Выглядишь потрясающе!

Я тоже поворачиваюсь и ухмыляюсь.

— Грэм сам выбрал это платье.

— Его хватит инфаркт, когда увидит этот разрез.

Подмигиваю.

— В этом весь смысл.

Диана продолжает разглядывать себя в зеркале, пока я осторожно снимаю платье и вешаю обратно на вешалку.

— Ты даже не примеришь остальные? — спрашивает подруга, когда видит, что я снова надеваю свою одежду.

— Они милые, но ни за что не куплю ничего, кроме того, что привлекло внимание Грэма.

Она хмурится.

— А я вот не могу решить. Фиолетовое показывает больше ног, но это подчеркивает мое декольте.

— Уилл будет с тобой?

— Ага.

— Тогда бери то, которое подчеркивает декольте. Я бы так и сделала, если бы моя грудь была такой же большой, как твоя.

Ди улыбается.

— Они действительно хорошо смотрятся в этом.

— Это правда. — Шлепаю ее по заднице и надеваю куртку. — Не возражаешь, если я выйду?

— Конечно, нет. Увидимся завтра.

Мой отец возвращается, а это значит, что сегодня последняя ночь, когда могу заснуть в объятиях Грэма.

Я всегда была независима. Отталкиваю людей и полагаюсь на себя, потому что так проще. Безопаснее. Кажется, люди только подводят тебя, и я единственный человек, на которого, как знаю, могу положиться. Мне никогда не нужен был мужчина, никогда не возражала быть одинокой. Большинство парней хороши только для чего-то одного, поэтому я беру то, что мне нужно, и двигаюсь дальше.

Но я жажду Грэма. Жажду его присутствия и внимания. Я жажду, чтобы его тело прижалось ко мне, а губы — к моим. Хочу долгих бесед, которые мы обычно ведем, времени, которое проводим вместе. Больше всего жажду того, что чувствую, когда нахожусь с ним.

Счастье.

Покой.

Для меня это неизведанная территория, и не хочу, чтобы это заканчивалось. С каждым проходящим днем мне становится все труднее представить свою жизнь без Грэма. Если это мой шанс, я не хочу его упускать.

— ЧТО ПРОИСХОДИТ В ТВОЕЙ НЕВЕРОЯТНОЙ ГОЛОВЕ?

Я обхватываю Грэма за талию, как будто держусь за ствол дерева в разгар бури. Вот что чувствую, словно он нас разорвет на части, если не буду держаться достаточно крепко.

— Честно? Думаю о том, насколько будет отстойно, когда мой папа вернется из своей поездки, и больше не смогу спать рядом с тобой.

Грудь Грэма выпячивается, прежде чем он переводит дыхание.

— Мне тоже нравится спать рядом с тобой. Ты когда-нибудь думала о том, чтобы обзавестись собственной квартирой?

Киваю, уткнувшись ему в грудь.

— До смерти Эрика я всегда хотела открыть свою собственную художественную студию. Представляла, как мы с Дианой снимем квартиру в Сохо.

— Звучит идеально.

— Наверное. Я просто не могла ничего рисовать с тех пор, как умер Эрик. Как будто не знаю, что делать с карандашом, когда беру его в руки. Просто пялюсь на чистый лист бумаги.

Он наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня.

— Покажешь мне свой альбом для рисования?

Крепко зажмуриваюсь и прикусываю нижнюю губу.

— Я никогда не делилась своим творчеством ни с кем, кроме Эрика.

— О, все в порядке. Если тебе не некомфортно…

— Нет. — Открываю глаза и смотрю прямо в понимающие зеленые глаза Грэма. — Говорю это для того, чтобы ты понял важность моего ответа. Я бы с удовольствием показала тебе свои наброски.

Губы Грэма приоткрываются, а брови сходятся на переносице. Медленно его рука поднимается к моему подбородку, и он притягивает мой рот к своему для поцелуя.

— Спасибо, что поделилась этим со мной.

— Спасибо, что заставляешь хотеть этого.

Я выскальзываю из кровати и беру свой блокнот для рисования со стола. Затем снова засовываю ноги под одеяло и кладу блокнот Грэму на колени. Молчу и наблюдаю за выражением его лица, пока он перелистывает каждую страницу, изучая мои работы, проводя пальцами по определенным штрихам карандаша.

На протяжении многих лет я рисовала все подряд — от людей и их домашних животных в парке до залитой лунным светом реки посреди леса. Боль пронзает сердце, когда Грэм переворачивает последнюю страницу в моем альбоме для рисования: портрет Эрика на крыше нашего дома. Он еще не закончен, потому что начала набрасывать за день до его смерти.

Грэм переводит взгляд на меня, когда проводит пальцами по щеке.

— Ты чертовски невероятно талантливая, Эва. — Опускаю взгляд, но он крепче сжимает мое лицо, заставляя меня снова посмотреть в глаза. — Я серьезно.

От интенсивности его взгляда у меня перехватывает дыхание. Поверю всему, что он скажет, из-за эмоций, которые передает одним проникающим взглядом в мою душу.

Мой голос срывается, когда я говорю:

— Спасибо.

— Знаешь, что, по-моему, тебе следует сделать?

Моя голова склоняется набок.

— Что?

— Тебе следует открыть художественную студию для подростков, страдающих депрессией. На сборе средств на следующей неделе обзаведешься новыми знакомствами и сможешь поддерживать связь с семьями, которые были бы заинтересованы в этом. Детям нужно позитивное, безопасное пространство, и они могли бы выразить себя с помощью своего творчества. Ты бы стала лучшим учителем и могла бы изменить их жизнь.

У меня отвисает челюсть, глаза наполняются слезами.

— Это… это невероятная идея.

Грэм улыбается.

— Ты обязана это сделать.

Этот мужчина.

Я никогда не знала никого похожего на него. Никогда не верила, что он может существовать. Но он здесь, и из-за него все мои стены рухнули.

— Грэм, я влюбляюсь в тебя.

Слова со свистом вырываются из меня, и, хотя я боюсь его реакции, все равно не жалею, что сказала это.

Он моргает несколько раз, и задерживаю дыхание в ожидании его ответа. Затем он осторожно перекидывает одну из моих ног себе на колени, пока я не оказываюсь верхом на нем. Он поднимает обе руки, чтобы обхватить мое лицо, и притягивает ближе.

— Я уже влюблен, Эва. Перешел все границы в тот момент, когда увидел тебя. Я люблю тебя, и никто в этом мире не сможет помешать нам быть вместе.

А потом он обрушивается на меня в поцелуе.

Его слова полностью доходят до меня только после того, как Грэм засыпает. Я лежу в его объятиях после эмоционального, сногсшибательного поцелуя, и все, о чем могу думать, это: какой сомнительный выбор слов. Кто бы попытался помешать нам быть вместе? Зачем ему это говорить?

Что Грэм знает такого, чего не знаю я?