Нелло и Патраш

4 МЕЛЬНИК

Отец Алоизы, мельник Когес, был человек строгий и требовательный. Однажды, обходя свои владения, он застал дочку на лугу за мельницей, где только что окончился сенокос. Алоиза сидела на свежем сене, а рядом примостился Патраш, положив к ней голову на колени. Оба были украшены венками из красных маков и синих васильков. В сторонке Нелло зарисовывал их портрет кусочком угля на гладкой сосновой дощечке.

Мельник остановился, посмотрел через плечо Нелло на портрет своей любимицы и был поражен замечательным сходством портрета. Однако, он выбранил девочку за то, что она здесь бездельничает, вместо того чтобы помогать матери, и отослал ее домой.

Алоиза от испуга заплакала и убежала. Тогда мельник подошел вплотную к Нелло и выхватил у него дощечку из рук.

— Ты часто так балуешься? — строго спросил он. Нелло покраснел до корней волос и опустил голову.

— Я рисую все, что вижу, — пробормотал он.

Мельник немного помолчал, потом вынул из кармана серебряный франк и протянул его мальчику, со словами:

— Балуешься, говорю тебе, и зря теряешь время. А все-таки эта штука похожа на Алоизу. Вот тебе монета за картинку.

Краска сбежала с лица Нелло. Он поднял голову и заложил руки за спину.

— Оставьте себе и деньги и портрет, хозяин Когес, — сказал он, кликнул Патраша и пошел с ним по лугу.

— Я мог бы «их» увидеть за этот франк, — шепнул он Патрашу, — но даже ради этого я не мог бы продать ее портрет.

Возвратившись домой, Когес сказал жене:

— Чтоб Алоиза больше не смела играть с этим мальчишкой, слышишь? Он ей не компания.

— Но ведь он хороший и скромный мальчик, — возразила жена, не сводя глаз с сосновой дощечки, которую мельник поставил на камин под деревянными часами с кукушкой[1].

— Ты мне не перечь! — прикрикнул на нее мельник, закуривая трубку.

— Ведь я же сказала правду, — смущенно ответила жена.

— Ты дура! — еще громче крикнул мельник, стукнув трубкой по столу. — Мальчик нищий, да еще воображает себя художником. Смотри, чтобы девочка с ним никогда больше не играла, а то я отвезу ее в город и отдам на воспитание в пансион.

Мать испугалась и обещала исполнить его волю. Ей жаль было разлучать девочку с любимым товарищем игр из-за того только, что он бедняк. Однако, она не решалась ослушаться мужа, опасаясь, что он исполнит свою угрозу и действительно увезет от нее девочку в город. Она ничего не сказала Нелло, но под разными предлогами держала Алоизу в отдалении от него. Нелло почувствовал себя обиженным и перестал ходить с Патрашем на мельницу, куда бывало прежде забегал в каждую свободную минуту. В чем дело — он не знал, но думал, что мельник почему-то рассердился на него за портрет Алоизы.

Если девочка, скучавшая по нем, завидев его, подбегала, к нему, то он грустно улыбался и говорил задумчиво и серьезно:

— Нет, Алоиза, нам нельзя вместе играть, — твой отец рассердится.

Однако, на сердце у него было тяжело, и солнце уже не так радовало его, когда он на рассвете шел с Патрашем в город. Он проходил туда и обратно мимо старой красной мельницы. Прежде он всегда весело здоровался с семьей мельника, и над низенькой калиткой тотчас же показывалась русая головка, и маленькая рука протягивала Патрашу косточку или корку хлеба. Теперь же Патраш уныло поглядывал на закрытую дверь, и мальчик спешил пройти мимо, не останавливаясь. А в это время Алоиза с вязаньем в руках сидела на скамеечке около камина, и из ее глаз медленно капали слезы. Мельник, ворочавший кули с мукой, при виде проходившего мимо мальчика упрямо твердил себе в бороду:

— Так-то лучше. Мальчик нищий, и голова у него набита глупыми бреднями. Нечего с ним водить знакомство.

А маленькая сосновая дощечка все-таки стояла на камине под часами с кукушкой, и мальчику было тяжело, что его подарок приняли, а его самого знать не хотят. Однако, он не жаловался и молча переносил обиду. «Бедняки тоже иногда делаются великими, и тогда люди к ним относятся иначе», думал он.

Эта мысль поддерживала его. Однажды Алоиза, случайно встретившись с ним около канала, подошла к нему и, горько рыдая, сказала, что завтра, в день ее рождения, как всегда, на гумне будут устроены игры и угощение для детей, а в этом году ее родители в первый раз в жизни не приглашают его на этот маленький праздник.

Нелло погладил ее по руке и уверенным голосом ответил:

— Все это когда-нибудь изменится, Алоиза. Со временем моя сосновая дощечка, что стоит у вас на камине, будет цениться на вес серебра, и тогда твой отец не захлопнет передо мной двери. Поверь, милая Алоиза, что я со временем буду знаменитым.

— А вдруг я не поверю? — попробовала пошутить девочка.

Нелло повернул голову и посмотрел вдаль, где при свете заходящего солнца сверкал шпиль башни. На лице мальчика была улыбка, такая восторженная и в то же время такая грустная, что Алоиза испугалась.

— Все равно, я буду знаменитым, — сказал он чуть слышно. — Буду знаменитым или умру, Алоиза.

Он пошел домой, на ходу улыбаясь и покачивая головой. В мечтах он видел, что настанет день, когда он вернется в свою деревушку, и, вместо того чтобы от него отворачиваться, его встретят с почетом. Крестьяне будут толпиться, чтобы на него взглянуть, и будут перешептываться между собою:

— Смотри, это великий художник, имя его известно всему миру. А ведь когда-то мы его знали как маленького Нелло, который зарабатывал кусок хлеба с помощью своей собаки.

Далее Нелло представлял себе, как он оденет дедушку в бархатный кафтан с меховой опушкой и напишет с него портрет так, как написан старик на картине Рубенса. Потом он закажет для Патраша золотой ошейник и, поставив его рядом с собою, скажет, обращаясь к народу:

— Когда-то это был мой единственный друг!

Потом он построит большой белый мраморный дворец с роскошным садом, но сам не будет жить в нем, а сделает его убежищем для всех бедных и одиноких юношей, которые стремятся к великим делам. Если они станут прославлять его за это, то он всегда будет им говорить:

— Нет, не меня надо благодарить, а Рубенса. Что сталось бы со мною без него?

И эти прекрасные мечты, далекие от действительности, наивные и полные преклонения перед великим художником, которого он ставил себе за образец, охватывали его с такой силой, что он чувствовал себя счастливым. Он чувствовал себя счастливым даже в этот грустный день рождения Алоизы, когда он с Патрашем вернулся в маленькую неосвещенную лачугу, где их ждал обед из одного только ржаного хлеба, а за мельницей все деревенские ребята пели и смеялись, ели пряники и коврижки и плясали при свете звезд на большом гумне под звуки скрипки и флейты.

— Ничего, Патраш, — говорил он, обнимая собаку за шею, когда они вдвоем сидели на пороге мазанки и ночной ветер доносил к ним с мельницы веселый смех. — Ничего! Все это со временем переменится!

— Нелло, сегодня, кажется, день рождения Алоизы? — спросил дедушка, тоже слышавший из своего угла звуки музыки.

Мальчик подбежал к дедушке. Он был огорчен, что старик вспомнил об этом дне.

— Отчего же ты к ним не пошел? — продолжал дед.

Нелло вздохнул.

— Что случилось, Нелло? — допытывался дед. — Уж не поссорился ли ты с девочкой, Нелло?

— О нет, нет, дедушка! — быстро ответил мальчик, весь вспыхнув. — Просто хозяин Когес не велел меня приглашать.

— Разве ты чем-нибудь провинился?

— Кажется, нет. Я нарисовал портрет Алоизы на сосновой щепке. Только и всего.

— А-а! — Старик умолк. По ответу мальчика он догадывался, в чем дело. Он прижал кудрявую голову Нелло к своей груди и сказал дрожащим голосом:

— Трудно тебе приходится, мой мальчик. Беда быть бедняком.

— Нет, я не бедняк, я богач, — прошептал Нелло.

В мечтах он считал свой талант таким сокровищем, которому нет цены и которого никто не может у него отнять. Он вышел, стал у порога хижины и глядел, как сияли яркие звезды на темном осеннем небе и как ветер колыхал высокие тополя. В доме мельника все окна были освещены, и по временам еще доносилась музыка. Слезы катились по щекам Нелло, так как он все-таки был ребенок, но потом он улыбнулся и сказал про себя:

— Не всегда так будет!

Он стоял около двери до тех пор, пока все стихло и пока совершенно стемнело, а тогда вместе с Патрашем вошел в мазанку. Они улеглись рядом, и оба крепко заснули.