Нелюбезный Шут

7. Прогулка

Хотя потерпевшей стороной была я, грозный вид возникшей в дверях четвёрки стражников и их начальника, в начищенных доспехах, украшенных королевским гербом розы, меня немного напугал.

Не привыкла я иметь дело со стражей как… со стражей. Мы с Холиссой в такие истории не попадали… А это, к тому же, не просто стражники, а состоящие на королевской службе.

— Ведьма Янига и её охранник, именующий себя Джастером, должны немедленно проследовать в магистрат для допроса в деле похищения упомянутой ведьмы! — Командир стражников встопорщил пышные усы, больше похожие на щётку для чистки платья.

Зрелище бы позабавило, если бы дело не касалось меня.

— Госпожа Янига готова идти в магистрат, чтобы засвидетельствовать достигнутое между сторонами мирное решение спора, — вежливо склонив голову, ответил Джастер, в очередной раз меня удивив.

Он ещё и изъясняться не хуже опытного писаря умеет, оказывается…

— Прошу следовать за мной, госпожа ведьма. И вас тоже. — Усы снова встопорщились, командир развернулся, а четвёрка образовала вокруг нас с Шутом караул.

— Только комнату закрою, — мирно улыбнулся Джастер стражникам.

Командир снисходительно кивнул, ключ щёлкнул в замке и исчез в кошеле Шута. Живой меч тоже красовался на поясе, но отбирать оружие у ведьминого охранника никто не спешил. Значит, всё действительно не страшно, я зря разволновалась.

В сопровождении караула мы отправились вниз, где в главном зале уже переминался с ноги на ногу хозяин «Гуся». Прислуга испуганно и опасливо выглядывала из дверей кухни.

— Госпожа… — завидев меня, трактирщик поклонился, всем своим видом выражая раскаяние.

— Госпожа Янига вернётся к вечеру. Приготовьте ей купальню и ужин в комнату, как обычно.

Джастер распорядился так спокойно и небрежно, словно всю жизнь отдавал подобные приказы и ни мгновения не сомневался, что так оно и будет. Даже стражники покосились на него с некоторым удивлением.

А вот Гузар воспринял почти хозяйский тон как должное.

— Всё будет исполнено в лучшем виде, госпожа Янига! — поспешно закланялся он. — Не сомневайтесь!

Я только кивнула и подумала, что мне и в голову не пришло бы оставить какие-то распоряжения к своему приходу. А вот Шут опять обо всём позаботился…

Ужин в комнату и купальня… Да, от такого удовольствия вечером я точно не откажусь.

Настроение окончательно поднялось, и за порог «Гуся» я шагнула, чувствуя себя настоящей госпожой, которую даже на прогулке сопровождает почётная охрана.

К моему удивлению, у ворот стояла карета, окружённая ещё одной четвёркой стражников, а рядом переминался с ноги на ногу Саризула. Его «цепного пса» видно не было.

Увидев нас, купец белым платком вытер лоб — солнце припекало хорошо, — и вежливо мне улыбнулся.

— Госпожа Янига, позвольте предложить вам мою карету. До ратуши далеко, а день жаркий.

— Гкхм! — многозначительно кашлянул командир стражи. — Подозреваемые должны прибыть на заседание совета в надлежащем сопро…

Возникший невесть откуда Визурия почти незаметно опустил в подставленную командирскую ладонь небольшой, но вполне увесистый кошель.

— У нас с госпожой Янигой есть охрана, — многозначительно улыбнулся начальнику нашего конвоя Саризула. — Мы с ней заинтересованы как можно скорее прибыть на заседание совета и не задерживать почтенных хранителей порядка в такой жаркий день…

Кошелёк был взвешен и спрятан, и коротким кивком командир стражи отозвал охрану от кареты.

— Не опоздайте, господин Саризула. Советники не любят ждать.

— Я знаю, — купец кивнул, не обращая больше внимания на стражников, и посмотрел на меня.

— Прошу, госпожа. — Джастер без лишних слов с поклоном распахнул передо мной дверцу, и я, чувствуя себя настоящей знатной дамой, подобрала юбки, опёрлась на его руку и села в карету.

Купец сел следом за мной, закрыв дверцу. Джастер и Визурия остались на улице, но я не успела ничего сказать, как карета дрогнула, и я поняла, что оба охранника заняли место позади, на запятках, как ездили слуги богатых господ.

В следующее мгновение мы тронулись с места. Подковы лошади цокали по булыжникам мостовой, карета мягко покачивалась, и ехать было приятно, хоть и душно. Пожалуй, пройтись по улице было бы не так жарко…

— Надеюсь, наш договор в силе, госпожа? — Саризула внимательно посмотрел на меня.

Да что он там обо мне думает?! Что я своего слова не держу?!

— Разумеется, — холодно бросила я, вспомнив, как обычно отвечал Шут, и даже интонации получились похожи.

Купец вместо ответа только шумно потянул носом, снова покосился на меня, но больше ничего не сказал.

Я же думала, откуда Джастер так хорошо знает роли слуги и охранника. Он ведь не изображал прислугу, он действовал так, словно не один год прожил в богатом доме. Только вот отдавал распоряжения, словно жил вовсе не в роли живой игрушки для господ, хоть и называет себя шутом…

Кто же ты такой, Джастер?

Неужели мальчишку-сироту всё-таки воспитали в богатом доме как члена семьи? А он влюбился в знатную девицу… Тогда понятно, почему он столько знает и почему его возлюбленная предпочла другого. Безродный приёмыш, каким бы любимцем семьи ни был, не пара благородной даме.

Только это совсем не объясняет, где и как он научился неведомому мне волшебству. И как его способности остались незамеченными для волшебников и всех остальных людей?

— Госпожа, — негромкий голос купца и остановившаяся карета вывели меня из задумчивости. — Мы приехали.

Карета стояла на большой площади. Разноцветные камни были выложены красивыми узорами и плотно пригнаны друг к другу так, что даже трава не могла пробиться. Посреди площади стоял фонтан, осеняя всех вокруг брызгами и прохладой, к нему подходили служанки с кувшинами для воды.

Неподалёку чинно прогуливались почтенные горожанки, щеголяя платьями, проходили домашние учителя и няни со своими воспитанниками, мелькали одежды слуг и подмастерьев. На нашу карету смотрели мельком и кивали, здороваясь с Саризулой. Теперь понятно, почему он предпочёл от стражников откупиться.

Одно дело — просто прибыть в магистрат в своей карете, пусть и в компании ведьмы, и совсем другое — в окружении стражи, как преступник. Это же сразу какой урон репутации…

А ещё я подумала, что в своём новом платье выгляжу ничуть не хуже тех дам, что вежливо улыбались купцу и придирчиво разглядывали меня. Вот только жарковато, вчерашнее платье тоньше было.

Зато пахнет от меня духами…

На площадь выходило несколько широких улиц с богатыми домами на них. Один из таких домов — прямо напротив ратуши — за высокой оградой и окруженный зеленью, — целиком ограничивал площадь с восточной стороны.

Здание ратуши поразило меня не только своей огромной высотой — башня с часами возносилась далеко над вершинами садовых деревьев — но и неожиданным изяществом. Строгие черты, стройный силуэт, огромные стрельчатые окна, украшенные цветными стеклами, и искусная резьба на каменных стенах делали ратушу похожей на что-то сказочное и волшебное. На каждом окне была изображена сцена из времён первого короля, а на центральном красовалось роскошное изображение Огненной Розы, тысячелетнего символа королевской власти.

Я постаралась ничем не показать своего изумления, но про себя тихо вздохнула, вспоминая слова Шута про деревенскую девчонку. Как же много ещё я не видела, оказывается…

Молодая и неопытная, как он сказал… Я досадливо и недовольно поджала губы. Конечно, опыта у него побольше моего, но разница-то в возрасте всего ничего, чтобы так задаваться!

Покосившись на невозмутимого Джастера, я неожиданно заметила напряженный взгляд смотрящего на меня купца. Кажется, моё недовольство он принял на свой счёт…

А, мне всё равно. Пусть думает, что хочет.

Высокие створчатые ворота закрыты, но внизу распахнута обычная дверь, возле которой лениво опирался на копьё одинокий стражник.

Наверняка мается от жары в своём доспехе, бедняга. И в тенёк не уйти — нельзя. Одна радость: когда ветерок от фонтана прохладу донесёт.

К этой двери мы и направились в сопровождении нашей «охраны».

Внутри ратуши оказалось приятно прохладно и немного сумрачно, хотя солнечные лучи, проникающие через цветные стекла, придавали помещению нарядный и праздничный вид. Мы шли по коридору следом за встретившим нас служкой, и я очень старалась не глазеть по сторонам. А поглядеть было на что.

Стены ратуши украшали гобелены со сценами из жизни богатых дам и господ. В нишах, между вышитыми полотнами, стояли красивые статуи и вазы из белого камня, а над вазами висели многоглавые подсвечники. Во многих мотивах красовалась роза как знак королевской власти, но я заметила и другие цветы.

Сам зал совета располагался за высокими створчатыми дверьми, покрытыми искусной резьбой. Стражники перед ними стояли не расхлябанно, а строго, как статуи. На нас даже не посмотрели.

Саризула же шёл сосредоточенно и так привычно, что сразу понятно: не в первый раз здесь. Да и как иначе, если он действительно известный и уважаемый купец в Кронтуше? Наверняка со многими советниками лично знаком, хорошие товары-то всем нужны…

Служка попросил нас подождать, скользнул за дверь и почти сразу вернулся, сообщив, что совет готов начать рассмотрение дела госпожи ведьмы.

Оба охранника следовали за нами как тени.

Сам зал совета оказался не настолько велик, как я успела вообразить. На небольшом возвышении за длинным столом восседала дюжина мужчин в богатых камзолах и с волосами, уложенными в одинаковые причёски, видимо отражающие статус советников. Все они приветствовали купца короткими кивками, и Саризула ответил вежливым поклоном.

Я вдруг поняла, что не знаю, как мне себя вести перед этими господами. Джастер об этом ничего не сказал. И потому просто коротко кивнула в знак приветствия.

Перед возвышением стоял столик с пачкой пергамента, пером и чернильницей. Сидевший за ним пожилой писарь окинул нас усталым взглядом, взял чистый лист и приготовился писать.

— Итак, госпожа ведьма, вы можете рассказать нам, что именно произошло прошлой ночью? — Председатель совета восседал по центру стола.

Я не успела ответить, как Шут неожиданно выступил вперёд.

— Я могу рассказать это достопочтенному магистрату. — Он сопроводил слова учтивым поклоном. — Пережитое потрясение было очень сильным для госпожи, и я прошу разрешения уважаемых членов совета не тревожить её снова этими ужасными воспоминаниями. Кроме того, я был непосредственным участником и свидетелем, потому прошу позволить мне изложить эти неприятнейшие события.

Короткие переглядывания, негромкий шёпоток, и глава магистрата милостиво махнул пухлой рукой.

— Рассказывайте, любезный.

Джастер не заставил себя просить дважды.

Говорил он так складно и витиевато, что я поневоле заслушалась, словно это был рассказ не про ужасную смерть двух мерзавцев от проклятия перепуганной ведьмы, а баллада о чудесном спасении девицы из рук негодяев.

По крайней мере, члены совета слушали Шута, затаив дыхание. Даже писарь замер, оставив перо и забыв о своих обязанностях, пока Джастер чуть ли не по ролям разыгрывал сцену похищения и спасения госпожи ведьмы. Честно говоря, в некоторых местах это было так проникновенно, что я сама чуть не разрыдалась.

Понятно, почему он мимо бродячих артистов проходил. Наверняка их спектакли ему скучными казались.

Только почему он со своим даром артиста и менестреля стал наёмником? Мог бы на площадях такие толпы собирать…

— Если этот мальчишка оружием владеет, как языком, то цены этому наглому засранцу нет, — тихий шёпот купца привел меня в чувство. Я покосилась на Саризулу, который делал вид, что слушает Шута.

— Оружием он владеет ещё лучше. — Смолчать я не смогла: мне стало обидно за «засранца». Джастер такого точно не заслужил. — И я жалею, что не позволила ему показать это сразу.

Саризула вздрогнул, слегка изменил цвет лица и покосился на меня.

— Простите, госпожа, я не хотел вас обидеть. Где вы его нашли?

Я только неопределенно повела плечом, решив, что отвечать на этот вопрос не стоит. К тому же рассказ подходил к концу. А когда ещё я увижу такое представление?

К чести Джастера, незапертую дверь он объяснил простой случайностью, а сцену освобождения госпожи ведьмы и смерти двух мерзавцев деликатно описал как весьма неприглядную и отвратительную, не углубляясь в детали.

— Почтенные господа тоже там были и всё видели своими глазами, — роскошным жестом Джастер указал на Визурию и двоих стражников, которых я заметила только сейчас. Видимо, из тех, кого Шут вчера привёл с собой.

— Вы подтверждаете слова этого человека? — Глава магистрата грозно взглянул на свидетелей.

Те дружно кивнули.

— Что скажете, господин Саризула?

Купец выступил вперёд, достал подписанную мной бумагу и с поклоном протянул советникам.

— Вопрос виры между мной и госпожой Янигой решён сегодня утром. Вот, прошу уважаемый магистрат убедиться.

Документ пошёл по рукам, советники мельком смотрели в бумагу, затем глаза каждого округлялись при виде суммы. Они коротко смотрели на нас и передавали бумагу дальше.

В отличие от остальных, глава совета внимательно прочитал документ, свернул его и протянул подскочившему писарю. Тот быстро пробежал написанное глазами, ничуть не удивившись, свернул и с поклоном отдал купцу.

— Вы подтверждаете, что подпись в этом документе ваша, госпожа? Указанную виру вы получили?

— Да. — Я коротко кивнула.

— Что ж, поскольку вопрос виры между вами решён и магистрату предъявлена соответствующая бумага, заполненная по всем правилам, я считаю, что дело можно считать закрытым. У кого есть возражения?

Члены магистрата закивали, соглашаясь, что вопрос решён. Я тоже не собиралась с этим спорить.

— В таком случае, добро пожаловать в Кронтуш, госпожа Янига. Удачной торговли на ярмарке. Всего доброго, господин Саризула.

— Благодарю, — ответила я, в то время как мужчины вежливо раскланивались друг с другом.

Выйдя из приятной прохлады ратуши, я остановилась, заново привыкая к яркому солнцу и горячему воздуху. Джастер молча ждал, а купец подошёл к карете и оглянулся. Визурия уже занял своё место на запятках.

— Я бы мог довезти вас, госпожа, куда пожелаете.

В ответ я покачала головой. Джастер сказал, что есть дела в городе, да и прогуливаться по улицам всё же приятнее, чем ехать в душной карете.

— Благодарю, господин Саризула. Я хочу прогуляться.

Купец кивнул, но, оказывается, это было ещё не всё.

— Послушайте, юноша, — Саризула замер, поставив ногу на подножку кареты. — Когда вам понадобится работа, я могу подумать над местом… управляющего, скажем.

Ого! Управляющего?! Так сразу?! Да он что, решил у меня Джастера сманить?! Чуть ли не правой рукой ему быть предлагает!

В следующее мгновение я увидела, каким взглядом Визурия смотрит на своего хозяина, и мне внезапно стало жаль этого человека. Он ведь искренне был предан купцу и расценил такое щедрое предложение тому, кто стал причиной смерти его людей — пусть и поступивших подло и против закона, но его людей, — как предательство.

Только вот купец этого не заметил.

— Полторы «розы» в месяц, восемнадцать за год, очень неплохо. Что скажете?

— Пять «роз» в день, — хладнокровно парировал Шут. — И, может быть, я подумаю над вашим предложением, почтенный Саризула.

Пока потрясённый таким неимоверно наглым ответом купец переваривал услышанное, Джастер с поклоном дал мне понять, что нам пора идти. А я заметила, как на губах отвернувшегося Визурии мелькнула улыбка.

Кажется, я всё же недооценила этого человека. А вот они с Шутом вполне поняли друг друга…

Пять «роз» в день… Ох, Джастер… Надо же так… красиво «нет» сказать…

Кивнув на прощание ошеломлённому купцу, я приподняла юбку и пошла к фонтану. Мне хотелось немного освежиться и заодно дождаться, когда Саризула покинет площадь.

Не показывать же ему, что это я хожу за охранником, а не он за мной.

К тому же я всё равно не знала, куда идти.

Гулять вокруг фонтана пришлось недолго. Я едва успела полюбоваться на украшавшие его скульптуры цветов и лесных зверей, как Джастер вежливо склонился к моему плечу.

— Нам пора, — негромко сказал он, не привлекая внимания окружающих. — Видишь особняк с красивыми воротами? Иди вдоль по улице справа от него. Она ведёт прямо на ярмарку. Я пойду за тобой.

Я слегка кивнула, давая понять, что всё поняла, и, стараясь держать вид уважаемой ведьмы, направилась к нужной улице.

Как оказалось, дорога к ярмарке пролегала через весь Кронтуш, хоть и в обход внутреннего города, где располагался дворец наместника.

Начали мы свой путь с центральной площади. Мимо нас неторопливо проходили мужчины и дамы в ярких и красивых платьях, в сопровождении хорошо одетых слуг, но под их мимолётными удивлёнными взглядами я не чувствовала себя деревенской простушкой, потому что была уверена: мой наряд смотрится ничуть не хуже.

Джастер же в своей чёрной шутовской одежде и с мечом без ножен вызывал куда больше заинтересованных взглядов и шепотков, но его это не волновало.

За порядком в Кронтуше следили стражники как с гербом города, так и с королевской Розой. На нас они обращали внимания не больше, чем все остальные.

Подражая дамам в богатых платьях, я не спешила, но и не медлила, успевая любоваться широкими улицами и площадями, украшенными фонтанами и цветами. Про себя изумлялась настоящим дворцам, в которых жили знатные и богатые горожане, искусно выкованным решёткам оград и пышным цветущим садам за ними.

Улицы и площади были полны народа. Слуги, ученики, торговцы, поверенные, уличные артисты и музыканты, наставницы и учителя со своими подопечными, ремесленники и замужние дамы — кого тут только не было! Часто приходилось уступать дорогу всадникам, повозкам и даже богато украшенным каретам, чьи владельцы тоже желали посетить ярмарку.

Чем дольше мы шли, тем больше я сожалела, что отказалась от предложения Саризулы. Кто ж знал, что идти так далеко! Доехала бы в карете, а не маялась в такой толпе по жаре…

В городе было множество ремесленных улиц, на одной из которых мы и побывали вчера, и я думала, что для торговых рядов отвели какую-нибудь площадь на окраине города, но я ошибалась. Дорога и людская река вывели нас из широко распахнутых восточных ворот на берег реки, где и раскинулось знаменитое торжище. Мы зашли в Кронтуш с запада, потому я не представляла, насколько велика ярмарка.

К самой реке спускались сараи и склады для корабельщиков, рыбаков и лодочников, дальше шли ряды, где торговали рыбой, деревом, доспехами и оружием, тканями, пряностями, посудой, готовой одеждой, обувью, снаряжением, украшениями, овощами и зеленью, шкурами… На отдельном поле продавали коней и домашнюю скотину. Звон кузнечных молотов и стук плотницких топоров мешался с мычанием коров и ржанием коней, лаем собак, блеянием коз и овец, боевым кукареканием и многоголосием толпы.

А уж сколько ворья там промышляет…

Это был настоящий город со своей жизнью.

От вида бесчисленных торговых рядов, уходящих вдаль и кишащим там людском море, мне стало немного не по себе. Желания погулять тоже заметно убавилось. Как я буду там продавать свои зелья? Да я же там потеряюсь сразу!

— Госпожа, — Джастер едва заметно взял меня под локоть, выводя на обочину тракта, где было меньше народа.

— Нам обязательно туда идти? — Я нервно вздрогнула, обхватив себя руками. — Может, вернёмся? Я не думала, что она такая большая…

— Не волнуйся, — Шут остановился передо мной. — Я пойду впереди, а ты следом. Держись в двух шагах за мной и постарайся не отставать. Если что-то понадобится — просто скажи, и я подожду. Поняла?

Я кивнула, стараясь унять внутренний страх. Я — госпожа ведьма, а это — просто ярмарка.

Подумаешь, никогда раньше столько народа не видела…

Но как продавать зелья в этой толпе — я совершенно не представляла.

Идти за Шутом оказалось удобно: он шагал так уверенно и непоколебимо, что люди сами расступались перед ним. Я только старалась не отставать и гадала, куда же именно он идёт.

Наш путь лежал мимо самых разных товаров, выставленных на прилавках. Зазывалы всех мастей наперебой нахваливали ковры, пряности, сладости, украшения для девиц и дам, ткани и ленты, гребни и зеркальца, туфли и платья. Разносчики продавали с лотков пирожки, булочки, простоквашу, воду и разные напитки. Я уж совсем хотела попросить Шута задержаться, чтобы купить хотя бы воды, но он сам махнул рукой одному из разносчиков. Напившись, мы продолжили путь, пока Шут не свернул в ряд, после большой толпы показавшийся мне едва ли не пустым.

Оглядевшись, я поняла почему. Здесь расположились со своим товаром травники, лекари, аптекари и книжники. Не слишком ходовой товар, за таким идут только по необходимости. Посетителей тут было намного меньше, чем в соседних рядах, и потому на нас сразу обратили внимание.

Под молчаливыми пристальными взглядами Шут невозмутимо шёл между прилавков, не реагируя на попытки торговцев привлечь «госпожу ведьму», и, по-моему, даже не покосился на предлагаемый «мусор». Я недоумевала, зачем он сюда пришёл, если зелья были восстановлены, а к предлагаемому товару он относился с откровенным презрением. Тем неожиданней было, когда он внезапно свернул к одному ничем не примечательному прилавку.

— Чем могу служить, почтенные? — из-за пустого прилавка, на котором стояла только табличка «мастер Авир, аптекарь», поднялся сухонький белобородый старичок в белой одежде, до нашего появления дремавший в теньке навеса.

— Госпоже Яниге нужно это, — неведомо откуда Джастер достал свиток и положил перед аптекарем.

Мастер Авир взял пергамент, развернул и подслеповато прищурился, вчитываясь в целый список. Белые брови то взлетали вверх, то сходились к переносице, пока мне оставалось только гадать, что же такого там понаписал Джастер.

— И когда госпоже нужны эти ингредиенты? — Аптекарь вынырнул из свитка и посмотрел на меня.

— Всё, что возможно, сегодня к вечеру, — невозмутимо ответил Шут. — Остальное — завтра.

Мастер Авир положил свиток на прилавок и задумчиво пощипывал бородку тонкими сухими пальцами.

— Это будет дорого стоить, госпожа. — Аптекарь снова глянул на свиток. — Это редкие ингредиенты, и, признаться, я не понимаю, к чему они вам в вашем ремесле и к тому же в таком количестве…

Вот ни капли не сомневалась, хотя даже не знаю, что там написано.

— Сколько? — только вздохнула я, готовясь услышать очередную сумму золотом. С Джастером по-другому не получалось.

— Три «розы» и четыре «лепестка», госпожа.

Признаться, я ожидала очередного торга, но Шут молча достал кошелёк и положил требуемую плату на прилавок.

— Доставить нужно в…

— «Праздничного гуся», — в ответ на моё удивление аптекарь лукаво улыбнулся, сгребая монеты. — Я наслышан о вас, госпожа. Всё будет доставлено в срок.

Мне оставалось только кивнуть и последовать за Шутом, думая, насколько же быстро разлетелась по Кронтушу молва о «госпоже Яниге» и её охраннике. Что при этом в слухах было правдой, а что придумали сами сплетники — я даже представлять не пыталась.

Конец торгового ряда занимал большой прилавок с книгами и свитками. Здесь продавали пергаментные листы, «Житие его величества Магмуса Первого и его рыцарей», «Обретение Огненной Розы», «Нравоучения», «Наставления», «Сказания королевства для детей» и прочие истории, которые обычно читали простые люди.

Пухлый торговец в ярко-синем кафтане о чём-то негромко беседовал с худым мужчиной в скромной, но опрятной одежде. Чёрные волосы и борода книжника были тщательно уложены, а лицо и пухлые пальцы темнели от загара, словно он целыми днями сидел здесь. Бледная кожа его собеседника с въевшимися чернильными пятнами на пальцах выдавала домашнего учителя или писаря из канцелярии магистрата. В руках он держал завёрнутую в ткань книгу.

Шут сбавил шаг, оглядывая товар. Наверно, хочет купить листы пергамента в запас, а то моя книга почти закончилась…

— Чем могу помочь, госпожа ведьма? — Книжник заметил нас, но не встал, как другие торговцы при виде покупателей. — Желаете…

— «Сказки и легенды», полный список, — Шут невозмутимо оборвал торговца. — Желательно, с картинками.

Что? Сказки? С картинками? Джастер, ты что, ребёнок?!

Только вот глаза продавца округлились по иной причине.

— Полный список? — подался он вперёд. — Вы в своём уме, юноша?

— Да уж не в вашем точно, — тут же нагрубил Шут. — Есть или нет?

С лица продавца сползла улыбка; притихший учитель, даже не попрощавшись, растворился в толпе, а книжник нахмурился и с вызовом сложил руки на груди. Точнее — на животе, выше у него просто не получилось.

— Возможно, эта редкая книга у меня есть. А возможно, и нет. Не могу вам сказать, любезный.

Я сдержала невольную улыбку. Кажется, Джастер впервые получил достойный отпор своей грубости…

Но Шут даже глазом не моргнул.

— Тогда добавьте к вашему ответу «Расхождение миров», «Трактат о камнях и травах», «Записки Альхабура о движениях светил» и чистую книгу для госпожи Яниги.

Видимо, всю любезность и красноречие на сегодня он исчерпал в ратуше.

Торговец заморгал от неожиданности и перевёл вопросительный взгляд на меня. Я незаметно вздохнула. Пока Шут изображал перед всеми «ведьминого охранника», за его поведение придётся отвечать мне.

— Пожалуйста, простите Джастера за грубость, он всегда такой. — Я постаралась мило улыбнуться этому человеку, чувствуя себя немного виноватой за поведение Шута.

Названия книг я слышала впервые, но вот чистый пергамент мне действительно пригодится.

— Есть это у вас?

Торговец сердито пожевал губами, покосился на молчащего Шута и снова обратил внимание на меня.

— Простите за грубость, госпожа ведьма, и что я лезу не в своё дело, но вы ему слишком много позволяете, — он достал из-под прилавка пачку пергаментных листов в кожаной обложке. — Это лучшее, что есть на сегодня. Про остальное я подумаю.

— Я буду вам очень благодарна, — я постаралась вежливо и мило улыбнуться, как иногда делала Холисса, когда общалась с особо несговорчивыми заказчиками. — И попрошу вас доставить мои покупки в «Праздничного гуся» сегодня к вечеру. Джастер, будь добр, заплати этому любезному господину, сколько он скажет.

Глазки торговца заметались между мной и Шутом, словно он в чём-то сомневался. Я же только вздохнула про себя, готовясь к головокружительной цене. Джастер наверняка мне потом выскажет за то, что не торгуюсь, а соглашаюсь на условия продавца. Но он сам виноват, мог бы и не грубить без всякого повода!

— Четыре с половиной «лепестка» за каждую книгу, госпожа, — вздохнул вдруг торговец. — Дешевле вы не найдёте. А это пусть вам будет подарок от меня. — Пухлая ладонь легла на чистый том. — Очень уж вы на мою Малеску похожи. Тоже красавица была…

От такой честности и щедрости я едва сдержала удивление. Вот ведь порядочный какой, другой на его месте постарался бы нажиться…

— Только вы уж простите великодушно, доставить я их вам не смогу, — торговец встал со стула и опёрся на незаметную до того трость. — Один я, госпожа, помощников не держу.

— Мы можем забрать их сейчас, — спокойно сказал Шут, выкладывая на прилавок деньги. — Или завтра. Как скажете.

Книжник снова пожевал губами, переводя взгляд с блестевших монет на нелюбезного ведьминого охранника.

— Приходите завтра вечером, юноша. Переулок Кривой Ивы, дом с грушевым деревом. Деньги принесёте тогда же.

Шут молча кивнул, смахивая плату обратно в кошель.

— Всего вам доброго, — попрощалась я с торговцем. — Завтра Джастер заберёт книги.

— И вам, госпожа, — книжник тяжело опустился на стул. — Глаза у вас добрые, но «пса» вашего построже держите!

Я только кивнула и пошла прочь, стараясь спрятать неожиданное смущение.

Глаза добрые… И приятно, и… Ну кто будет по-настоящему уважать «госпожу ведьму» с добрыми глазами?

Холиссе никто бы такого не сказал. Она как взглянет, у мужиков поджилки трясутся…

А я… Добрая…

Вот и Шут меня ни во что не ставит…

Может, действительно быть с ним… построже?

— Ты бы мог быть и повежливее с людьми.

Мы стояли в поле за дальним краем ярмарки. Солнце давно перевалило за полудень, но ветер с реки приносил приятную свежесть. Здесь без людской толчеи было не так душно, и Джастер оглядывал ряды из-под руки, пока я наслаждалась временным затишьем.

В ответ на моё замечание Шут коротко покосился на меня, но сказал совсем другое.

— Тебе его жалко, ведьма?

— Мне неприятно извиняться за твои грубости! — сердито сложила я руки на груди. — Ты ему нахамил без всяких причин, а я чувствую себя за это виноватой!

— Теперь только к кожевникам заглянуть — и всё, можешь гулять, куда захочешь, — негромко сказал Шут, пропустив мои справедливые упрёки мимо ушей. — И я буду очень благодарен, госпожа, если прогулка не продлится слишком долго.

Я досадливо закусила губу, вспомнив, что, в отличие от меня, он не спал всю ночь, а переделал много дел, возникших по глупости одной ведьмы. Вот и язвит теперь через слово…

— Зачем нам к кожевникам?

— Надо запасы пополнить, — спокойно ответил он, направляясь к выбранным рядам. — А то в дороге что случись, даже обувь починить нечем.

— Хорошо, — вздохнула я, примиряясь с необходимостью идти в такие скучные ряды, и тут мой взгляд упал на сверкнувшее лезвие Живого меча. Хотя за всё время нашего знакомства обнажённый клинок на поясе Шута не причинил вред ни хозяину, ни другим людям, такое наверняка не могло продолжаться долго.

— Джастер, а ножны ты ему посмотреть не хочешь? Здесь же столько всего!

Шут чуть замедлил шаг, раздумывая над предложением, а затем решительно качнул головой.

— Нет, — положил он ладонь на рукоять Живого меча. — Не время ещё.

У кожевников мы пробыли дольше, чем в других рядах до этого. Джастер придирчиво осматривал разложенные шкуры и куски кожи, пока не нашёл то, что его устроило. Огромная бычья шкура стоила дорого, торговец оказался тем ещё скрягой, и даже Шуту удалось сбить цену всего на полсеребрушки. Набрав у других торговцев дратвы и кусков кожи помельче, Джастер, со свёртком в руках, наконец, кивнул, давая понять, что теперь я могу выбирать, куда хочу пойти.

Поглядеть мне хотелось многое, и я с радостью направилась в ряды, где продавали ткани, платья и прочие красивые и интересные для меня вещи. Конечно, покупать такие наряды я не собиралась — ведьмы носят только чёрные платья, — но полюбоваться вдосталь на красоту и помечтать, как бы это выглядело на мне, я могла.

— Не пора ли обратно? — тихо сказал Шут, наклонившись ко мне.

Пока я гуляла по рядам, солнце заметно склонилось к горизонту, но до вечера ещё далеко. Хотя после кожевников Шут молчал, свёрток кожи в руках не сделал его добрее и сговорчивей. Но что поделать, я гуляла без сумки, а торба Джастера осталась в комнате. Большую шкуру торговец обещал доставить, но гонять посыльных с остальной мелочью было глупо.

Я вздохнула, с сожалением отрываясь от разглядывания бус, колец, перстней и браслетов из самоцветов и серебра. Товар был рассчитан на заезжих торговцев и богатых горожан, кому не по карману золото и драгоценные камни.

Мне очень нравились эти украшения, только ведьмы такое не носили. Настоящая ведьма гордится своей силой, а не бусами и серьгами.

Из всей женской красоты я купила только зеркальце размером с ладонь. Платил, конечно, Шут, но не всё же ему себя покупками радовать. Увесистый мешочек из мягкой кожи висел у меня на поясе и грел душу.

— Пойдём, — я кивнула, вспомнив, что дорога обратно предстояла через весь город.

На самом деле многолюдная ярмарка успела утомить и меня, а Джастер, наверное, уже на ходу засыпал…

Но мы не успели даже покинуть ряд, когда дорогу нам неожиданно заступили несколько вооружённых мужчин, чья одежда выдавала наёмников, но не ищущих работу, а давно нашедших хлебное место.

Я замерла, не успев испугаться, как и оглянуться на Шута, как вперёд выступил один из громил.

— Вечер добрый, госпожа ведьма. — Предводитель этой шайки постарался изобразить поклон и вежливую улыбку. — Не гневайтесь, просим покорно, дельце у нас к вашему «псу» есть.

— Какое? — Я нахмурилась, скрывая внезапный страх. Догадываюсь, что это за «дельце»…

— Нехорошо он поступил с нашим приятелем. При людях честных в грязи извалял, покалечил забавы ради. Не-не-не, не гневайтесь, госпожа! Мы их злодеяние не оправдываем, не подумайте! Наказали вы их по-своему, а не на дыбу оправили, так на то воля ваша, ведьмовская! Мы вашу волю не оспариваем!

— Что вам нужно от Джастера? — спросила я уже сердито. Всё настроение от прогулки испортили…

— Говорите и не задерживайте меня!

Охранники Саризулы переглянулись, а их предводитель продолжил не очень уверенно.

— Мы не бесчестные люди, не подумайте плохого, госпожа. Но обидел он нас, перед хозяином и людьми порядочными опозорил. Потому пусть бой нас рассудит. До первой крови, как положено. Ристалище тут недалече, а нас всего семеро. Ежели он такой «пёс», как себя выставляет, то мы ваше время долго не отнимем, госпожа!

Скрывая растерянность, я посмотрела по сторонам в поисках свидетелей этого разговора.

Торговый ряд заметно опустел. Даже за прилавками, казалось, никого не было. Но я понимала, что всё не так. Просто попрятались с глаз ведьмы подальше, а то вдруг рассердиться и проклянёт…

Настроение испортилось окончательно. За такую славу стало обидно, а теперь вот ещё и за Шута отвечать перед приятелями убитых…

Хотя ответ понятен и так: заступлюсь за охранника, и ломаный медяк цена нам с ним обоим. Будут сплетники языки чесать, что «щенок» «псам» надерзил да за ведьминой спиной спрятался, а та за своего полюбовника, как за малое дитя, заступилась.

И вместо славы сильной ведьмы стыд и срам нам обоим получится, как этим «псам» от выходки Джастера. Только вот Саризула охранников не выгнал, а ко мне никто за товаром не пойдёт, за спиной смеяться будут… И никакими даже самыми распрекрасными зельями от такой молвы не отмоюсь!

Шут же стоял молча, держа свёрток в руках с таким видом, как будто всё происходящее его вообще не касалось. Ветер трепал пшеничные пряди, серые глаза прищурены, но на плотно сжатых губах — тень снисходительной усмешки.

И меня взяла неожиданная злость.

Ах, вот как… Я тут мучаюсь за него перед людьми, а он смеётся, выходит?! Ну уж нет! Я не позволю так со мной поступать! Сам это начал, сам пусть и разбирается!

— Хорошо, — я решительно кивнула. — Показывайте это ваше ристалище. Только быстро.

— Вы не гневайтесь, госпожа ведьма, — угодливо осклабился предводитель в поклоне, пока остальные довольно ухмылялись и потирали руки, предвкушая драку. — Мы его поучим чутка и отпустим. Негоже такому «щенку» своего места не знать.

Поучим чутка и отпустим? Они что, всей толпой на одного хотят? Раздражение сменилось опасением и беспокойством, но я постаралась ничем этого не выдать. Конечно, я видела, как Джастер разобрался с разбойниками, только сейчас-то всё совсем по-другому…

Но мне уже ничего не оставалось, как пойти за довольной компанией наёмников. Шут тенью следовал за мной, ничем не высказав своего отношения к происходящему, и я уже надеялась, что он не рассердится на меня за принятое решение.

Всё равно же эти «псы» Саризулы не успокоятся, пока своё не получат. Не по-хорошему, так по-плохому. Он ведь тоже это понимает.

Следом за нами потянулись любопытные. Близко никто не подходил, но я слышала шепотки, что мальчишке повезло: сам Визурия разделал бы самонадеянного «щенка», как опытная хозяйка рыбу, что ведьмин охранник не продержался бы против «цепного пса» и нескольких ударов… Даже ставки заключали, на каком моменте наглый ведьмин охранник сдастся на милость победителей…

Слушать такое было неприятно. К счастью, идти пришлось недолго. Утоптанное поле ристалища располагалось между городом и ярмаркой, в стороне от широкого тракта. Я просто не обратила на него внимания днём.

Я остановилась на краю, где обычно смотрели представление зрители. Ристалище стремительно окружала многочисленная толпа. Здесь были горожане всех уровней дохода, со своими спутницами и детьми, прислуга, посыльные, торговцы-разносчики…

Вокруг меня оставалось пустое пространство, но в нескольких шагах яблоку негде было упасть от любопытных. Такое впечатление, что сюда пол-Кронтуша собралось.

Купца, как и Визурии, нигде видно не было. Выходит, Саризула не знал, что задумали его охранники? Или знал, но предпочел сделать вид, что не при чём? Мол, нужного человека от дыбы спас, а простые «псы» пусть сами разбираются…

Шут же спокойно опустил поклажу возле меня и направился в центр ристалища, даже глазом не моргнув, что все семеро охранников купца последовали за ним.

Они что, всей толпой на одного навалиться хотят? Это совсем не поединок!

— Вы же говорили, что…

— Пускай, госпожа. — Джастер впервые заговорил. — Быстрее управлюсь.

Толпа от такого самоуверенного заявления восторженно заулюлюкала, подбадривая противников. Охранники Саризулы переглянулись, и шестеро отступили, оставляя Шута один на один со своим предводителем.

— Давай, Куртас, намни ему бока!

— Покажи, чего стоишь, красавчик! Если уцелеешь, я тебя поцелую!

— Эй, «щенок», задай им жару!

— Куртас, не зевай, а то этот мальчишка тебе зад надерёт!

На последнюю фразу Шут внезапно так откровенно вызывающе ухмыльнулся, что Куртас зарычал, выхватил меч и кинулся в бой.

А дальше началось настоящее представление. Джастер, не доставая меча, словно танцевал по ристалищу. Неуловимым образом он оказывался то справа, то слева, а то и за спиной противника, в последний момент уворачиваясь от всех атак Куртаса и всё сильнее приводя того в бешенство. Пока наёмник оглядывался в поисках наглого «щенка», Шут с недоумённым видом разводил руками, вызывая очередной приступ зрительского хохота.

С учётом шутовского наряда Джастера этот «поединок» выглядел откровенным издевательством над опытным «псом».

Оставшиеся «псы» хватались за оружие и потрясали кулаками, сыпля угрозами в адрес трусливого мальчишки, который отказывается драться, но не вмешивались, чтобы не прослыть бесчестными.

Я же стояла, зажав рот ладонью, чтобы не хохотать в голос, и совершенно не понимала, чего добивается Джастер таким поведением. Он же с Махмаром справился легко и быстро, неужели этот противник страшнее?

Насмешки, крики, откровенный хохот и улюлюкание веселящейся толпы добавляли дров в костёр ярости Куртаса.

— Парень, бросай меч, иди в шуты!

— Куртас, ты не за девкой бегаешь! Кончай его уже!

— Убей!

— Надери ему зад!

— Куртас — слабак!

— Хватит бегать, сопляк! — Лицо наёмника налилось кровью от злости. — А ну дерись, щенок трусливый!

Шут, под восторженный рёв толпы, с милой улыбкой развёл руками, словно говоря: «Ты сам напросился». Взбешённый Куртас в очередной раз замахнулся мечом, а в следующее мгновение выбитый клинок сверкнул в солнечных лучах и зазвенел на утоптанной земле чуть ли не у края поля.

Над ристалищем резко нависла тишина.

За комическим зрелищем никто не ждал, что ведьмин «щенок» покажет такие зубы. Даже меня это перевоплощение удивило и… напугало своей внезапностью.

В полном молчании острие Живого меча коснулось шеи противника, оставляя кровавую царапину.

— Забавно… — задумчиво и очень спокойно протянул Джастер. — Если я нажму чуть сильнее, то первая кровь может стать последней…

Тишина стала чуть ли не гробовой. Сказано было так, что никто из собравшихся не усомнился в реальности угрозы.

Побледневший Куртас беззвучно шевельнул губами, а над моим ухом неожиданно раздался гневный каркающий крик, с треском разорвавший воцарившуюся тишину:

— Стой!

Красный от бега и гнева Визурия птицей влетел на поле, ударом отбил Живой меч от горла побеждённого «пса» и хищно встал перед Шутом, держа оба меча наготове.

— Долго ты шёл, — Джастер спокойно опустил оружие, даже не подумав отступить или принять боевую стойку. — Я уж думал, покалечить твоих придётся, чтобы в ум вошли. Что они у тебя все горячие-то такие? — с этими словами он убрал Живой меч в петлю на поясе.

Что?! То есть он просто ждал, когда Визурия придёт и своих людей, как расшалившихся сорванцов, приструнит?!

Визурия медленно выпрямился, не отпуская мечи и не веря, что Джастер не собирается продолжать бой. В толпе зрителей разочарованно заулюлюкали, называя Шута «слабаком», «молокососом», «трусливым щенком» и прочими нелестными словами, но Джастер даже бровью не повёл.

А я поспешила вмешаться.

— У меня нет претензий к вашим людям, уважаемый Визурия. — Воин резко обернулся ко мне, стараясь не выпускать Шута из поля зрения. — У Джастера тоже. Ваши люди хотели получить от него пару уроков, они их получили. Не так ли?

— Верно… Ваша правда, госпожа ведьма… Так и есть, госпожа… Размяться токма хотели… Мы ж без умысла… — на разные голоса загомонили «поединщики», надеясь смягчить гнев главного охранника Саризулы, который явно не давал им позволения на подобный вызов, а значит, сейчас они рисковали остаться без хорошей работы.

— Куртас! — хрипло каркнул Визурия, сверкнув глазами в сторону заводилы.

— Простите, господин, демоны попутали… — завиноватился тот, зажимая кровавую царапину на шее. — Мы ж всё по закону хотели! Только хозяину не говорите…

Разочарованные зрители с воем и улюлюканием уже поносили не только ведьминого выскочку и его противников, которые не смогли проучить наглого мальчишку, но и самого Визурию, напряжённо сжавшего рукояти мечей.

Но если для Джастера все крики и оскорбления были как с гуся вода, то «цепной пёс» Саризулы не собирался терпеть подобное унижение. Даже если он поначалу и не хотел драться с Джастером, то отступить сейчас на глазах всего города, не потеряв уважения и чести, как прославленный боец, просто не мог.

— Ты с ними построже, что ли. — Шут развернулся, явно собираясь покинуть ристалище.

— Бейся. — Верный охранник Саризулы с усилием вытолкнул вызов. На напряженной шее ярко белел шрам, а в горле тихо клокотало, словно речь давалась воину с трудом, и каждый раз приходилось напрягаться, чтобы произнести хоть слово.

Шут обернулся, глядя на напряжённого Визурию. А затем медленно кивнул, принимая вызов.

— Но не для них. Для тебя.

Визурия едва заметно улыбнулся, а в следующее мгновение стремительно кинулся в атаку.

Я не успела увидеть, как Джастер достал Живой меч, но отчётливый звон столкнувшихся клинков услышали все. Неудачливые поединщики порскнули с ристалища, как стая сорванцов из чужого сада, оставляя на утоптанном поле настоящих воинов.

То, что происходило дальше, сопровождалось ошеломленным молчанием зрителей, свистом рассекаемого воздуха и звоном стали. Визурия ястребом налетал на Шута, его клинки сливались в неразличимый вихрь, но Живой меч синим отблеском молнии отражал удары противника. Под звон оружия оба противника словно танцевали по ристалищу, но в какой-то момент я вдруг подумала, что на этот раз ведёт Визурия, а Джастер опять не атакует, а только защищается.

И тут меня накрыл страх.

Забытые боги, он же на ногах вторые сутки! Как он вообще всё это выдерживает?! А если Визурия его…

— Невероятно… — негромкое бормотание вырвало меня из поединка.

Я покосилась в сторону говорившего и с удивлением увидела запыхавшегося Саризулу, остановившегося возле меня. Пришел-таки…

Точнее, приехал. Вон и карета его стоит.

— Где вы его нашли, госпожа? — Купец тяжело дышал, но не сводил напряжённого взгляда со сражающихся воинов. — Впервые вижу человека, который может на равных противостоять моему Визурии!

Ого… Выходит, он действительно такой отменный воин… Но и Шут ему не уступал.

— Демоны меня побери… — Саризула восхищённо прицокнул языком, глядя, как оба противника в очередной раз сошлись в схватке. — Этот мальчишка определённо стоит своего золота…

Что? Он решил предложить Джастеру пять «роз» в день?! Ещё чего! Он мой! И я не собираюсь его никому отдавать!

— Где нашла, там уж нет, — сердито ответила я, вспомнив отговорку Шута. — И он служит мне, а не вам, не забывайте.

Купец вздрогнул, недоуменно посмотрел на меня и вежливо улыбнулся:

— Конечно, госпожа ведьма. Конечно.

Но я уже смотрела на Джастера и переживала, что из-за усталости он сражается слабее, чем может. Хотя даже так ему удавалось не уступать лучшему бойцу Кронтуша, и это поединок не до смерти, но всё-таки…

В следующий миг все зрители ахнули, как один.

Шут и Визурия — оба тяжело дыша, — держали мечи у горла противника, глядя глаза в глаза.

Поединщики действительно оказались достойны друг друга. Но кто-то должен был уступить.

Мгновения затянувшейся тишины — и внезапно Джастер опустил Живой меч, отдавая победу Визурии.

— Я бы с тобой выпил, — почти весело усмехнулся Шут, убирая оружие в петлю на поясе и не обращая внимания на клинок у своей шеи. — Только госпожа Янига сердиться будет. Я и так заставил её долго ждать.

Визурия опустил мечи, а затем отступил на шаг и неторопливо кивнул Шуту, признавая его равным себе.

И Джастер ответил тем же.

Под потрясённое молчание зрителей Шут подошёл ко мне и коротко поклонился, игнорируя стоявшего рядом купца. Потемневшие от пота пряди прилипли ко лбу, рубаха промокла насквозь, а в серых глазах — глухая стена. Словно ещё немного, и просто упадёт, где стоит.

И меня это напугало. Он же только что улыбался…

— Простите, что заставил ждать, госпожа. Так получилось.

— Ничего страшного, — снисходительно кивнула я, изображая милость и стараясь ничем не выдать своего беспокойства.

Толпа расходилась, обсуждая неожиданное представление; Визурия, чуть прихрамывая, шёл к своему хозяину. Шут молча поднял свёрток, готовый идти, а мне вдруг пришла в голову совершенно сумасшедшая идея.

Неужели я заразилась от Джастера его неимоверной наглостью?

— Господин Саризула, ваше предложение ещё в силе? — Я обернулась к купцу, который задумчиво поглаживал подбородок, поглядывая то на Визурию, то на хмурых провинившихся «псов», сгрудившихся неподалёку и ожидающих справедливого наказания хозяина.

— Госпожа? — купец недоуменно посмотрел на меня, потом на мрачного Шута и снова на меня. — Вы имеете в виду…

— Ваше предложение подвезти меня на вашей чудесной карете. — Я постаралась мило улыбнуться, как улыбалась книжнику.

Брови Саризулы изумлённо взлетели вверх, а затем он негромко засмеялся.

— Вы и в самом деле настоящая ведьма, госпожа. Что ж, будь по-вашему. У меня ещё есть дела здесь, но Мизольд довезёт вас до «Гуся». Вы же это имели в виду?

— Да, — снова улыбнулась я. — Джастера я вам не отдам, извините.

— Понимаю, госпожа Янига, — ухмыльнулся Саризула. — Я бы такого тоже не отдал.

Подошедший Визурия молча остановился рядом со своим хозяином, а купец махнул рукой, подзывая кучера.

В карете купца до «Гуся» мы добрались намного быстрее, чем шли бы пешком.

Хотя Джастер ехал на запятках, это всё равно было лучше, чем тащиться через весь город, к тому же с увесистым свёртком, который лежал в карете рядом со мной.

День выдался настолько насыщенным, что я чувствовала себя очень уставшей. А ведь ещё нужно заговорить зелья и подготовиться к завтрашней ярмарке…

Каково было Шуту, вторые сутки проводившему на ногах, да ещё и после поединка с Визурией, я даже не представляла.

— Купальня готова, госпожа, — Гузар встретил нас с поклонами. — Ваши покупки доставлены, они в вашей комнате. Ужин подадут, как прикажете.

Я кивнула и оглянулась на Джастера. Мрачный, уставший, взмокший и обсохший после драки, он был готов прямо сейчас упасть на кровать, в чём был. Но допустить такого я не могла.

Конечно, мне хотелось понежиться в горячей воде, но ему это сейчас нужнее.

— Джастер, иди в купальню и помойся. Только не усни там. А это давай мне.

Он вздрогнул, не сразу поняв, о чём я говорю. Такое впечатление, что на ходу засыпает.

— В ку… Да, госпожа, — короткий поклон, и увесистый сверток кожи упал мне в руки. Сверху лёг ключ от комнаты.

— Как прикажете.

Под опасливыми взглядами прислуги он отправился мыться, а я велела подать ужин к его возвращению и пошла в комнату.

Наверное, госпожа не должна себя так вести по отношению к слугам, но мне хотелось хоть как-то отблагодарить Шута за всё, что он для меня сделал.

Свёртки с покупками были сложены на столике в каморке Джастера, и я не стала их трогать. Потом посмотрю, что он там напокупал, хотя ящики с новыми склянками для зелий от мастера Извара я узнала. Положив кожаный свёрток рядом с остальными, я с удовольствием умылась с дороги.

К моему удивлению, Джастер ждать себя не заставил. Я едва успела немного полежать, давая отдых ногам, когда дверь открылась, и я услышала его вежливое:

— Я вернулся, госпожа. Ужин уже несут.

— Как ты себя чувствуешь? — Я соскочила с кровати, а Джастер отдёрнул занавеску, входя в комнату. Его одежда снова выглядела чистой, мокрые волосы уже начинали непослушно вихриться, да и сам он выглядел бодрее, чем когда мы пришли.

— Лучше, спасибо. — Джастер благодарно улыбнулся. — Но всё же с прислугой так поступать не следует. Купальня была приготовлена для тебя.

— Как хочу — так и поступаю, — сердито нахмурилась я. — Я — госпожа ведьма. Для тебя же старалась…

— Как скажете, госпожа, — неожиданно по-доброму улыбнулся он, оглядываясь на стук в дверь. — Ужин принесли.

На этот раз горячий чайник и поднос, полный еды, принёс сам хозяин. Видимо, остальные слуги наотрез отказались идти к грозной госпоже ведьме. Или Гузар сам решил выслужиться за невольный проступок. Ему же так и не удалось переговорить со мной о ночном происшествии.

— Прошу не гневаться на нас, госпожа ведьма. — Гузар составил блюда на стол. — Не по умыслу мы…

— Я знаю, — я кивнула, почти привычно изображая милость. — Но в будущем попрошу говорить мне или моему охраннику обо всех желающих тайной встречи.

— Не сомневайтесь, госпожа! — Гузар закивал, довольный, что так легко отделался.

Ужинали мы в молчании, но под самый конец я не вытерпела. Слишком много впечатлений и мыслей у меня накопилось, и мне хотелось ими поделиться.

— Джастер… Знаешь, мне его жаль.

— Кого?

Шут невозмутимо заваривал травы в чашках. То ли местное вино ему не понравилось, то ли была другая причина, но пить он предпочитал настои из трав, которые делал сам. И меня ими поил заодно.

Впрочем, я ничуть не возражала и хотела потом записать рецепты.

— Визурию. Он ведь очень переживал, когда Саризула тебе работу предложил…

Джастер помолчал, а затем ответил.

— Видела шрам у него на горле?

Я кивнула, вспомнив тонкую белую полосу. Визурия его не прятал, но мало ли шрамов у того, кто зарабатывает на жизнь охраной? Это Джастер каким-то чудом без них обходился, но после сегодняшнего представления меня это уже не удивляло.

— Очень давно, в юности, ему перерезали горло. Но не дорезали, Саризула его спас. Визурия, когда поправился, поклялся ему в верности. Вот и все. Я не знаю деталей, эту историю не часто по трактирам рассказывают, пару раз мельком слышал только.

Я кивнула, удивляясь, как много всего умудряется замечать и услышать Шут. Вот почему он назвал Визурию «цепным псом»… И вот почему тот всегда молчит.

Но, оказывается, Шут не закончил.

— Люди обычно всегда ценят новое и хорошее. Только к хорошему быстро привыкаешь. А когда к чему-то привыкаешь, то перестаешь это ценить. Потому что кажется, что так теперь будет всегда. Это касается и людей, и вещей. Только потеряв вещь или человека, понимаешь, что они для тебя значили.

Джастер замолчал, наверняка вспомнив свою возлюбленную.

— Каждый сам выбирает свою судьбу, ведьма, — внезапно он прервал молчание. — И сам выбирает, чему или кому хочет служить. Саризула ещё не терял, а Визурия давно выбрал.

Он неторопливо пил настой, а я молчала, внезапно поняв: Джастер мне не служил. Только на людях он изображал слугу и охранника госпожи ведьмы, но между нами был совсем другой договор.

Странный, непонятный, но связавший нас крепче, чем слово ведьмы.

«Ты помогаешь мне, я помогаю тебе»… Но какой помощи он от меня ждёт?

Этого я не понимала.

— Я слышала, что его называли мастером меча. Он очень умелый… Тебе было тяжело драться с ним?

Шут покосился на меня и досадливо дёрнул уголком рта. Но не успела я ничего подумать, как воин негромко сказал:

— Как тебе объяснить, ведьма… Нас учили разному. Его учили побеждать противников на поединках. А я учился убивать. Быстро и без всех этих танцев. — Шут задумчиво заглянул в чашку и поболтал содержимое. — Он трижды меня достал, а я дважды его чуть не убил. Будь это настоящий бой… Я не знаю, кому бы улыбнулась удача.

Ранил трижды?! И он молчал?!

— Сиди, не волнуйся, царапины просто, — небрежно махнул рукой Джастер, останавливая мой порыв. — Ерунда.

Я недоверчиво смотрела на него, но воин не спеша и задумчиво пил свой настой. Да и одежда у него была целёхонькой… Значит, и правда царапины. Настоящие раны я бы наверняка сразу заметила на ристалище.

И, раз он сам об этом заговорил…

— Долго ты учился?

— С детства, — он покосился на меня и добавил, резко пресекая моё любопытство. — Жизнь научила.

Я досадливо прикусила губу, понимая, что расспрашивать его о прошлом бесполезно. Пока сам не захочет — слова не скажет.

— Почему ты стал наёмником? Ты же так хорошо поёшь и играешь…

Шут неожиданно криво и горько усмехнулся, поставив чашку на стол.

— Ты будешь смеяться, ведьма… — он отвернулся от меня, смотря в окно. — Но я не помню своих песен. Ни одной. Я пою чужое, а настоящий менестрель должен иметь своё.

— Разве ты их не записывал? — В этом я его понимала. Каждая ведьма тоже рано или поздно составляла свои зелья и заклинания, которые берегли даже от учениц.

— Записывал. Когда-то очень давно. А потом я перестал петь совсем.

Он замолчал, но я не спешила прерывать тишину, чувствуя, что Джастер ещё не всё сказал.

— Настоящий менестрель живет музыкой, это его любовь. А я пел, потому что… Мне хотелось петь, по зову души. И песни писал так же… . А ещё менестрели поют о разном, они бродят по дорогам в поисках сюжетов для своих песен. Я пел только о своём. Вот и всё.

О своём он пел… О своей ненаглядной пел! — так бы и сказал.

— Твои записи… Они сохранились?

— Нет. Я их сжёг. Давно.

Мне даже нечего было сказать ему в ответ, настолько неожиданным было это откровение. Я и не думала, что чуткий и трепетный музыкант, каким я лишь однажды увидела его на болоте, из-за несчастной любви может стать хладнокровным и беспощадным воином. И чему он научился раньше: музыке или… убийству?

— Тебе так нравится сражаться?

— Да, — неожиданно легко согласился Шут. — Это развлекает. Немного.

То есть рисковать своей жизнью — это ему забава? Неужели он настолько сильно болен душой, что ему и жизнь не дорога?

И тут меня осенило.

— А я… Выходит, я тоже для тебя игрушка и развлечение? Поэтому ты…

Джастер посмотрел на меня, и я осеклась под его взглядом. Почти чёрные глаза были глубокими и страшными, как два омута.

— Иногда… Нет, не так. — Он качнул головой, потирая переносицу, и снова отвернулся к окну, глядя, как закат окрашивает город в розовое и золотое. — Очень часто мне хочется убить всё и всех. Ты даже не представляешь, насколько сильно. Если бы это помогло — я бы так и сделал.

Я вздрогнула, вспомнив, насколько он силен и опасен на самом деле. За многочисленными событиями в Кронтуше, пока Джастер играл роль обычного охранника, я успела позабыть, как легко Шут справился с болотником и напугал всю нечисть. А ведь он сказал, что просто на место их поставил и убивать не собирался…

Да он с этими братцами наверняка мог такое сделать, что моё проклятие невинной шалостью бы показалось.

Но с Визурией-то он дрался честно, без волшебства… И его людей пощадил, даже не покалечил никого, как Махмара, хотя мог бы легко…

Шут негромко вздохнул.

— Ты — не игрушка, Янига. С тобой я вспоминаю, что такое быть человеком. Доброй ночи, ведьма.

С последними словами он окончательно помрачнел, встал и ушёл к себе, оставив меня в растерянности и задумчивости.