Нельзя влюбляться (СИ)

Глава 33. Что тебя останавливает?

Для меня Новый год всегда был главным семейным праздником, наполненным волшебством и ожиданием какого-то чуда. Мама заранее к нему готовилась, иногда привлекая меня к нарезке салатов и сервировке стола. Она так волновалась, будто ночью, к нам мог заглянуть сам президент аккурат после новогоднего обращения. Ударить в грязь лицом было никак нельзя. Правда, за двадцать лет он так ни разу и не пришёл.

В этом году я впервые была далеко от них, и традиция нарушилась. Может быть, поэтому вся моя жизнь пошла наперекосяк. Самый серьёзный и важный шаг в жизни расколол сердце на двое и лишил меня родительского уважения и милости. Год назад это казалось мне правильным решением, сейчас я впервые жалею об этом.

— Девочки, вот вы долгие! Я уже почти всё нарезала. Осталось заправить салаты, мясо уже в духовке, — Маша встретила нас отчётом о проделанной работе, — Может, шампанское для настроения?

— Я не люблю пузырьки, есть что-то без них? — поморщилась Лиза, снимая с себя пальто.

— Есть, но как же ты желание загадывать будешь, давясь пеплом? — Маша подняла бровь.

— Ради желания потерплю, а просто так пить точно не хочу.

— Я пас, а то усну раньше, чем загадаю желание, — я усмехнулась, вспомнив вечер на даче. Разделась и прошла в ванную мыть руки.

— Я ж тебе не бутылку вина предлагаю, — засмеялась Маша, крича мне вслед.

Вдруг раздался звонок в дверь.

— Кто это? — спросила я, перекрикивая шум воды. Сердце сжалось, от мысли, что это мог быть Оскар.

Я выключила воду, чтобы расслышать ответ. Но Маша, проигнорировав вопрос, пошла открывать дверь.

— Привет, позовёшь её?

Этот голос я узнаю из миллионов.

— Угу, — промычала подруга.

Я вышла в коридор, чтобы глазами подкрепить догадки слуха. Трепетно-нежный взгляд коснулся моего лица, сердце рухнуло.

— Выйдешь? Ненадолго, — ласкающий слух тембр Микаэля завораживал.

Я не раздумывала, просто отключилась на мгновение.

Маша всунула мне в руки пальто с сапогами и вытолкала за дверь:

— Выйдет, только верни до двенадцати, а то не успеет загадать тебя на Новый год.

— Хорошо, фея-крёстная, как прикажешь, — он усмехнулся.

— Маша? Ты не говорила, что я буду не единственным мужчиной в компании. Валерий, — вышедший из лифта мужчина протянул руку, чтобы пожать её Микаэлю.

— Микаэль, но боюсь, что сегодня вы всё же один, я скоро ухожу, — он ответил на рукопожатие.

— А чего вы все в коридоре стоите? Маш, ты опять со своими шуточками? — спросила её мама.

— Нет, они прогуляться решили. А вы чего раньше на час приехали?

— Марин, пойдём. Нас здесь не ждали, — Машин папа взял жену под руку, делая вид, что уходит.

Мы все рассмеялись.

"Маше безумно повезло с родителями!" — подумала я, когда почувствовала, как у меня из рук выскользнуло пальто.

Микаэль забрал его, чтобы помочь одеться.

— Поговорим, и я поеду. Не хочу в Новый год входить с недопониманием, — он застегнул пуговицы и надел на меня шапку, словно я манекен.

— Может, в машине, чтобы ты не замёрзла? — спросил он, выходя из подъезда на мороз.

Я отрицательно покачала головой. На холоде легче сохранять рассудок. Хотя вряд ли это было единственной причиной отказа. Где-то на дне сознания всколыхнулось истинное желание.

— Ты очень красивая! — он смотрел на меня ласковым взглядом и улыбался, на его щеках появились две милые ямочки, едва различимые за густой бородой. Я смущённо опустила глаза и начала разглядывать снег под ботинками: "Как он красиво переливается на свету, будто блёстками посыпан".

Он коснулся ещё тёплой рукой моего подбородка, поднимая голову вверх. Я забыла, как дышать. Сердце не стало биться чаще, наоборот замерло в ожидании того, что будет дальше. Томительная тишина отдавала невыносимой тяжестью в области левой груди.

— Почему ты меня заблокировала? — он нарушил молчание, изучая миллиметры моего лица.

— Я… — я растерялась, ожидание не оправдалось.

Он наклонился ближе, всё ещё держа меня за подбородок, и приподняв брови соприкоснулся кончиками носов:

— Именно ты.

Меня словно кипятком обдало. Я замялась, язык не поворачивался назвать его ошибкой. Постаралась говорить правду, избегая этого слова:

— Потому что это неправильно, Микаэль… Меня воспитывали совсем не так… Я не должна была соглашаться на свидания с тобой…

Он отстранился, опуская руку. Мысли путались. Разбегались в разные стороны, словно шаловливые детишки. Я хаотично хватала их, пытаясь выстроить в логический ряд. Но они не слушались и беспорядочно вырывались из моих уст. Каждый раз я хватала за ворот мысль по имени "Ошибка" и отталкивала её, но она была единственной, кто не уворачивался и стремился наружу. К ни го ед. нет

— Мои родители давно решили, что я стану женой Оскара, и я должна…

— Ты ничего. Никому. Не должна. Делай только то, что хочется тебе. Не пытайся угодить ни моему отцу, ни своему, — его лицо было напряжено, руки сжались в кулаки. Он говорил очень тихо, практически шёпотом. От чего я невольно придвинулась ближе, чтобы расслышать.

— Мой отец бредит идеей расширить своё издательство, превратив его в холдинг, — продолжил он чуть громче. Его голос звучал так мягко, будто он боялся спугнуть меня. — Пять лет назад он уже пытался провернуть нечто подобное. Но я отказался, поняв, какую надменную девицу мне подсовывают. Тогда Оскар был ещё мал для свадьбы, поэтому его не трогали. Отец поставил ультиматум, либо я женюсь и остаюсь в издательстве. Либо ухожу. И я ушёл из компании. И из дома.

Я молча слушала его, кажется даже не моргала. От мысли, что его хотели женить на другой девушке, в душе проснулась ревность.

— В этот раз отец снова сделал мне такое предложение. Хотел, чтобы я вернулся. Но, во-первых, меня не интересует издательство. Во-вторых, я вспомнил ту девушку и решил, что ты окажешься такой же избалованной. Поэтому отказался. Я не знал тебя! Даже фотографии смотреть не стал, — он потирал замерзающие руки, — я знал лишь, что тебя зовут Ева, тебе 21 год и ты приедешь в конце лета. В тот день, когда ты назвала своё имя, я допустил мысль, что ты могла быть той самой Евой, потому что жил в этом доме уже пять лет, но ни разу тебя не видел.

Он замолчал и усмехнулся, покачав головой, будто вспоминая что-то.

— Стал выяснять, ты та самая Ева или нет. Ночью у меня был самолет, мне хотелось успеть увидеться с тобой до отъезда. Договорился с Николаем Николаевичем, чтобы он мне сообщил, когда ты вернёшься. Я ждал тебя до самого вечера, и не дождавшись, решил оставить записку.

Я усмехнулась, вспомнив, как перепугалась тогда. Он, заметив мою улыбку, засмеялся.

— Потом неделя в командировке. Чем больше я думал о тебе, тем сильнее ты мне нравилась. — произнёс он смущённо. — Потом твоя паника при виде меня, при виде наручников. В тот момент я понял, что ты перевернёшь мою жизнь с ног на голову. Признаюсь честно, я планировал напугать тебя сильнее, чтобы ты больше не проворачивала этих номеров с пощёчинами, но понял, что сильнее некуда. Поэтому просто подбросил до универа. Ступил. Дал понять, что знаю тебя, поэтому высадил ничего не объяснив. Мне не хотелось признаваться, что я, как маньяк, изучил всю информацию о тебе. Потом я услышал, что у вас с Оскаром уже всё далеко зашло и отступил. Мне не хотелось портить отношения с семьёй ещё больше.

— Что ты услышал? Тебе что-то Оскар сказал? — я решилась его прервать, не понимая, что он вкладывает в понятие "далеко зашло".

— Помнишь, ты телефон забирать пришла? Тогда на прощание ты ему сказала, что целуешь. Потом отказалась, чтоб я подвёз тебя в университет, поехав с Оскаром.

Мысленно я положила голову на плаху и казнила саму себя.

— Я всё пытался понять, что ты испытываешь к моему брату. Потому что о его чувствах я прекрасно знал — их не было, а вот твои к нему были для меня загадкой. Чтобы проверить, я решил пригласить тебя в кино, но ты отказалась, сославшись на парня. Тогда я понял, что не имею права вмешиваться в ваши отношения. Потом ещё эта внезапная помолвка. А потом я видел лишь тоску в твоих глазах и боль.

На мгновение он закрыл лицо руками, после опустил их посмотрел мне прямо в глаза:

— Если бы я знал, что ты его не любишь, я бы ни секунды не раздумывал.

Он замолчал, всматриваясь в моё лицо, после коснулся холодными пальцами щеки, чтобы стереть слезу.

— Я боялся причинить тебе вред, Ева. Единственный выход, который я видел, был в том, чтобы ты сама отказалась от этого брака. Открыто выступив против него, я бы подставил под удар тебя и твою репутацию. Я лишь старался быть рядом, на случай если Оскар захочет тебя обидеть.

Я плакала, вспоминая все моменты, о которых он говорил. Слёзы буквально душили меня. Хотелось сказать, что это невозможно, что мои родители уже считают меня испорченной и хотят поскорее выдать за Оскара, чтобы избежать слухов и позора, но не могла. Слова застряли в горле, а губы наконец-то замёрзли.

Он притянул меня к себе, дотрагиваясь холодным носом до лба. Обхватил ладонями лицо, поднимая его навстречу своему. Мягкие пухлые губы коснулись моей скулы в том месте, где слёзы оставляли мокрые дорожки. Волнение в груди нарастало. Бабочки внутри порхали, не жалея своих хрупких крыльев. Я задрожала всем телом и уже не понимала от холода или от чувств, охвативших меня. Лучшего момента для первого поцелуя не придумаешь. Но, казалось, что мы оба боимся сделать всё слишком резко и отпугнуть друг друга. Стеснение, нерешительность и волнение захватили нас в свои объятия, словно проверяя, достаточно ли сильно мы этого хотим. Казалось, я вот-вот сгорю и останусь пеплом в его ладонях.

В итоге он сдался первым и опустился сначала к уголку моих губ. Едва уловимое касание, но в нём столько чувственности.

Не заметив сопротивления, Микаэль накрыл мои губы своими. Я затаила дыхание, вливаясь, как лунный свет в озеро. Это был такой аккуратный, нежный и страстный поцелуй одновременно. Его мягкая борода слегка покалывала щёки, но это лишь сильнее разжигало огонь внутри. Стон вырвался прямо ему в губы. Низ живота приятно сводило от наливающегося тепла. Я словно оказалась в невесомости.

Одной рукой продолжая держать меня за лицо, другой скользнул на талию, и резким движением притянул к себе настолько близко, что я чуть не потеряла сознание от нахлынувших эмоций. Он с жадностью углубил поцелуй, проникая внутрь горячим языком.

— Так бы и съел тебя, — прохрипел он, неохотно отрываясь от моих губ. И продолжил покрывать их короткими поцелуями, оттягивая завершение этого момента.

Проведя большим пальцем по моим влажным и опухшим от поцелуя губам, он наклонился к самому уху и прошептал:

— Я мечтал об этом с той самой ночи в машине.

Щёки загорелись от стеснения, и я снова заплакала.

— Красивая, ты чего? — испуг лёг на его лицо. Он снова обнял меня, утыкаясь носом в шею, — Я напугал тебя? Тебе было больно? Что-то не понравилось?

— Ты мне нравишься, Микаэль. Давно, — я поспешила успокоить его волнение. — Я тщетно пыталась убедить себя в любви к Оскару. Но не получалось. В твоём присутствии мне хочется летать от счастья, а рядом с ним — сдыхать. Но после того, что случилось на даче, отец выдаст меня за Оскара. Микаэль… я так не хочу…

— Я уже знаю. Эту проблему беру на себя, — он тепло улыбнулся, поглаживая моё заплаканное лицо, попутно вытирая слёзы, — есть ещё что-то, что тебя останавливает?

Я лишь отрицательно покачала головой.

— Могу тогда я рассчитывать на то, что ты сегодня вытащишь меня из черного списка? — усмехнулся он.

Я рассмеялась, смущённо закивав. Он снова наклонился к моему лицу, останавливаясь в нескольких миллиметрах, спросил:

— Можно?

— Можно.

И вновь его мягкие губы прикоснулись к моим, пропуская через всё тело электрический разряд.

Это лучшее 31 декабря в моей жизни, даже если завтра мой отец устроит мне персональный конец света.