Ненавижу? Хочу! Или кое-что о мачо

ГЛАВА 1

Почему, почему, ПОЧЕМУ мужчины исчезают после первой ночи, проведенной вместе?! Казалось бы, еще вчера ситуация была полностью под твоим контролем. Он звонил по три раза на дню и присылал сотни sms со смутно эротическим подтекстом. Он казался таким искренне заинтересованным, когда на протяжении получаса ты разглагольствовала о преимуществах восковой эпиляции перед электрической. Он был таким внимательным, милым, нежным.

Но стоило – черт побери – принять приглашение заглянуть к нему на чашечку кофе, как – бац!

И все. Он исчез. Испарился. Сплыл.

Сначала ты думала, что он просто закрутился на работе (бредовое предположение), что он потерял номер твоего телефона (хочешь, открою страшный секрет? Телефоны любимых девушек никогда не теряются), ты даже оптимистично надеялась на то, что исчезнувший мужчина был похищен марсианами или чеченскими террористами, – да, ты готова была принять любую версию, лишь бы не смотреть в глаза жестокой правде, которая заключается в том, что он тебя попросту бросил.

– Либо я все время делаю что-то не так, либо все мужики – подонки! – сказала моя лучшая подруга Лера, затягиваясь ментоловой сигареткой. Курение было ей к лицу.

Мы сидели в кухне ее небольшой стильно обставленной квартирки. Ели приготовленные Лерой низкокалорийные спагетти а-ля болоньез. Четыре дня назад Леру бросил мужчина, а в таких ситуациях она всегда садится на диету. Как будто бы паническое недобирание калорий может сделать ее хоть капельку счастливее.

Мы с Лерой знакомы давным-давно – почти тринадцать лет. Чертова дюжина. Когда-то учились вместе на журфаке и обе мечтали стать знаменитыми журналистками. Например, военными корреспондентками, бесстрашно бросающимися под пули врага ради правды и справедливости. Или загадочно-безразличными светскими львицами с миниатюрным диктофоном, спрятанным за резинку чулок, – о, мы выведем на чистую воду всех воротил шоу-бизнеса.

В итоге мы обе уже пять лет работаем в не слишком известной газете «Новости Москвы».

Я редактор отдела моды. Нет, я не являюсь завсегдатаем парижской недели от кутюр. Просто пишу о новых тенденциях в мире шляп и о том, что в моду снова входят укороченные брючки. Лера же прочно осела в спортивном отделе. Причем держит ее там отнюдь не страсть к баскетболу или хоккею. Главное хобби моей лучшей подружки – соблазнение симпатичных спортсменов (сокращенно мы называем это ССС).

Но вернемся к главному. К мужчине, который бросил Лерку четыре дня назад.

Они познакомились в прошлое воскресенье на авангардном показе мод, приглашение на который подарила Лере я (и теперь она нагло утверждает, что это я косвенно виновата в том, что ее покинул очередной мужик).

Сидя в самом первом ряду, моя подруга развлекала себя тем, что выискивала явные и откровенно надуманные недостатки в шагающих по подиуму манекенщицах. Одна казалась ей чересчур костлявой, другая в профиль отдаленно смахивала на солиста группы «Аэросмит», а плечи третьей вообще были усыпаны перхотью, точно лесная елка первым снегом, – впрочем, не исключено, что в том была некая особенная дизайнерская задумка (кто поймет этих любителей авангарда?). В остальном же ее наблюдения носили пессимистический характер. Большинство манекенщиц были много моложе и красивее самой Леры. Она как раз беззвучно проклинала себя за то, что поленилась уложить волосы, когда мужчина, сидящий в соседнем кресле, наклонился к ней и прошептал:

– От вас восхитительно пахнет. Вам очень идут эти духи.

Обернувшись, Лера обнаружила, что автор нескромного комплимента весьма хорош собой – импозантный блондин лет тридцати пяти, черная водолазка, кожаный пиджак, тривиально-серые глаза кажутся пронзительно-голубыми на загорелом холеном лице – в общем, эта кандидатура вполне подходила для необременительного флирта. Лера тут же окрестила его «Великолепный Блондин» – разумеется, не вслух.

– Это мой естественный запах, – усмехнулась она.

– Вот как? – повел бровью Великолепный Блондин. – Значит, представители фирмы «Гуччи», создавая аромат «Раш», украли ваше естественное амбре.

Лера не знала, как на такое реагировать. Ведь перед выходом из дому она и в самом деле обильно спрыснула волосы парфюмом «Гуччи Раш». Кто хорошо разбирается в женских духах? Ясное дело – бабники и гомики. Видимо, Великолепный Блондин относился к первой категории, в противном случае ради чего бы ему затевать столь бессмысленный разговор?

– Да, сплошной плагиат в этом мире моды, – принужденно пошутила Лера.

Так, слово за слово, они обменялись телефонами. Номер Леры Великолепный Блондин записал на собственной ладони – в этом продуманном жесте была некая кинематографичная сентиментальность. Моя подруга сразу же «поплыла» – на то и было расчет.

Следующим вечером они отправились в бар «Че» на Никольской, где Лерка, как и полагается романтично-разбитной барышне, выпила пять коктейлей «Мохитос» подряд, а ее спутник, не выбиваясь из брутального образа, заказывал неразбавленное виски. На этот раз Лера была при полном параде – сиреневое платье «Эскада», серебряные босоножки, состоящие из трех переплетенных между собой ремешков, ногти на ногах профессионально покрыты черным лаком, что в сочетании с татуированным орнаментом вокруг щиколотки смотрелось почти демонически. Он же по-прежнему выступал в черном – знал, стервец, насколько Великолепным Блондинам вроде него идет этот цвет.

Что случилось потом, вы и сами можете догадаться. Он пригласил Леру в гости, она, поломавшись для приличия минут пять-семь, согласилась. Страстная бессонная ночь (они использовали три упаковки ароматизированных презервативов), утром – нежный поцелуй и кофе в постель. Он вызвал для нее такси, и последними его словами были: «Я позвоню, любимая».

На том романтической истории конец. Начинается драма.

Потому что с того момента прошло уже четыре дня, то есть девяносто шесть часов, то есть пять тысяч семьсот шестьдесят минут – а иными словами, триста сорок пять тысяч шестьсот секунд. Вы только себе представьте – триста сорок пять тысяч шестьсот секунд, а он так и не позвонил!!!

– Ненавижу, – сказала Лера.

Подумав, она еще три раза повторила:

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

– Великолепного Блондина? – уточнила я, подливая вина в ее стремительно пустеющий бокал.

– Вообще всех мужиков. По-моему, все они существа низшего сорта. Животные. Разве ты со мной не согласна?

Я была с ней не согласна (и имела на то веское основание в виде влюбленного и любимого мужчины, с которым встречалась уже почти год и о котором я расскажу вам несколько позже). Но спорить с Лерой не стала, потому что не видела в этом никакого смысла.

– Пройдет время, и ты успокоишься. Неужели тебе вообще есть до него какое-то дело? Ты всегда так легко расставалась с мужчинами.

– Вот именно – всегда! – взревела Лера. – Я всегда с ними расставалась! Или они расставались со мной. Ни разу, понимаешь, ни разу в жизни у меня не было серьезных, стабильных отношений.

И пусть на Великолепного Блондина мне плевать с высокой колокольни, но… Но я просто не понимаю – почему, почему, почему мужчины исчезают после первой ночи, проведенной вместе?!

– Мы об этом уже сегодня говорили, – вздохнула я, – смени тему. Между прочим, если верить статистике, большинство жительниц города вступают в брак между двадцатью четырьмя и тридцатью двумя годами. Так что у тебя… то есть у нас, еще не все потеряно.

– Прекрасно. Мне осталось еще два года, – буркнула Лера, опустошая бокал. – Теперь я ненавижу не только мужчин, но еще и статистику.

– Но согласно статистике…

– Согласно статистике тридцать процентов женщин так и остаются незамужними! – взревела моя депрессивная подруга. – Еще шестьдесят процентов – несчастны в браке. Восемьдесят процентов женщин не удовлетворены своей личной жизнью, а сто процентов мужчин – моральные уроды. И еще о цифрах – один раз в пять минут кого-то из нас бросают. Раз в десять минут разбивается чье-то сердце. И пару раз в минуту где-то в мире раздается женский возглас: «Ненавижу!»

– Есть и хорошее… – неуверенно возразила я. Внезапный приступ Леркиного красноречия поставил меня в тупик. – Ты говоришь, что мужчины – животные, но многие представители животного мира…

– Ну да, – перебила Лера, – я знаю. Аисты моногамны. А оргазм свиньи длится тридцать минут.

– Да ты что? Жаль, что я не свинья! – воскликнула я и тут же вляпалась локтем в тарелку спагетти, о которой успела позабыть.

А Лера, поковырявшись в своей тарелке, намотала на вилку предлинную макаронину. Но есть не стала. Подняла столовый прибор на уровень глаз.

– Слушай, Сань, а ты каких мужиков предпочитаешь? Тех, у кого короткий и толстый или длинный и тонкий?

Макаронина уныло болталась у ее лица.

– Я предпочитаю порядочных, – улыбнулась я.

– А таких нет, – философски заметила Лера.

Если честно, мне было ее немного жаль. Моя лучшая подруга Валерия – замечательная девушка, умная, красивая. Просто почему-то она всегда выбирает не тех мужчин.

Лера с маниакальным упорством увлекается мужчинами, от которых разумные женщины предпочитают держаться подальше. Среди ее интересов – бабники. Она любит их за обходительность, умение сорить изысканными комплиментами и отточенное чувство юмора. Надеюсь, не надо объяснять, почему с бабниками у нее ничего серьезного не выходит.

Идем дальше – модники. В последнее время появилось новое название для такого типа мужчин – метросексуал. Эти парни радуют глаз железными мускулами и отшлифованным загаром, они носят ботинки из кожи питона и стригутся в салоне «Жак Дессанж». К сожалению, модников любят почти все женщины (а кто откажется выйти в люди под ручку с двойником Дэвида Бэкхема?), так что спрос на них огромен и конкуренция слишком велика, чтобы рассчитывать на них всерьез.

Кого я пропустила?

Ах да – помешанные на сексе. Тоже ребята что надо. В их томном взоре – горячая страсть, глубокая, как Мировой океан. Они едва успевают провести холеной ладонью по твоей спине, как ты уже дрожишь от сладкого предвкушения. Увы, стабильные отношения с представителями данного подвида также невозможны. Ведь помешанные на сексе и сами являются сексуальными гурманами, а гурманы, как известно, любят разнообразие.

Иногда меня это удивляет – моя лучшая подруга отнюдь не глупа, веское тому доказательство – пройденные нами тесты на уровень IQ. Она прекрасно считает в уме, говорит на двух иностранных языках, способна отличить Юнга от Янга, Мане от Моне, одного брата Коэна от другого и поддельную сумочку «Прада» от оригинальной. А вот отличить порядочного мужчину от клинического придурка ей почему-то никогда не удается. Между прочим, Валерия не одинока в своем наивном неумении сделать правильный выбор. Я часто думаю – почему же, почему так происходит: достойные во всех отношениях девушки с завидным постоянством выбирают «не тех» мужчин? Существуют ли признаки, по которым можно отличить мужчину, который в один прекрасный день причинит тебе боль?

И самое главное – правильный ли выбор сделала я сама?

В тот вечер я так и не рассказала Лерке самую главную новость. Уж очень неподходящий выдался момент – негоже хвастаться собственными победами, если твою лучшую подругу заела черная тоска.

В противном случае есть риск превратиться из объекта нежной симпатии в объект ревнивой злости – мне уже доводилось терять таким образом подруг.

Итак, самая важная новость моей жизни – я замуж выхожу. Да-да, я, Александра Кашеварова, двадцатисемилетняя классическая «одиночка», великий специалист в области любовных катастроф, у которой имеется огромный опыт неудачных отношений, зато начисто отсутствует материнский инстинкт, – я скоро стану женой! Как ящерица сбрасывает старую шкурку, так и я готова сбросить поднадоевший статус самостоятельной феминистки и надеть белое невестино платье.

Только не падайте. А те, кто все же упал, немедленно встаньте. Потому что я, как всегда, немного преувеличила.

Официально я пока не являюсь невестой. У меня нет ни платья, ни кольца, ни наполеоновских планов на медовый месяц. Просто позавчера любимый мужчина сделал мне предложение! До того самого момента о возможной свадьбе никто из нас не заикался, я была поймана врасплох и потому не смогла даже промямлить невнятное, застенчивое «да» или строгое, решительное «нет». Мой мужчина, как настоящий джентльмен, не обиделся и дал мне время подумать.

Лучше я расскажу обо всем по порядку.

С тридцатипятилетним Эдуардом Маркиным я встречаюсь почти год. Познакомились мы при весьма странных обстоятельствах, но это не помешало нам в скором времени стать не только страстными любовниками, но и ближайшими друзьями[1].

Эдик – тренер в дорогом фитнес-клубе. В его распоряжении нет миллионных счетов в иностранных банках, но на Новый год он подарил мне костюм от «Дольче и Габбана», а это о чем-то говорит.

И еще он красивый, обаятельный, вежливый, и он почти никогда меня не раздражает.

Я его люблю. Кажется. Во всяком случае, все признаки влюбленности налицо – я скучаю, если он не звонит несколько дней; испытываю смутную ревность, когда он начинает восхищаться внешними данными какой-нибудь Синди Кроуфорд; я не брезгую заталкивать в стиральную машинку его нижнее белье; я даже познакомила его с родителями, чего не делаю вообще никогда.

Обстоятельства, при которых любимый мужчина предложил мне расстаться с независимостью, сложно назвать романтичными. Произошло это в тренажерном зале. Знаете, с одной стороны, хорошо встречаться с профессиональным атлетом. Он всегда в отличной форме, на него облизываются все окружающие девушки, и ты чувствуешь себя капельку социально значимее. Но, с другой стороны, есть в нашем тандеме и явный минус – Эдуард и меня заставляет качать пресс и ворочать гантели! А ведь я с детства ненавижу физические нагрузки, и мой любимый вид спорта – виртуальный бильярд.

А он… он даже разработал для меня специальную программу тренировок (Лера называет это мероприятие так: «Идеальное тело для идеальной девушки идеального тренера»). По понедельникам мы вместе бегаем трусцой в ближайшем парке. Поначалу это даже мне нравилось. Он купил одинаковые яркие ветровки, себе и мне. Это нас еще больше объединяло – наверняка встречные прохожие, глядя на нас, думали, что эта симпатичная пара в одинаковых красных курточках – счастливые молодожены. Вот бы можно было носить ветровки, но без бега!

Кстати, о ветровках – эти симпатичные курточки вдохновили меня на написание статьи о моде для влюбленных. Как я уже упоминала, я работаю обозревателем в газете «Новости Москвы». И самой большой проблемой для меня является поиск тем для очередной статьи. Наш главный редактор, Максим Леонидович Степашкин (препротивный тип, доложу вам), не хочет, чтобы я писала тривиальные заметки об актуальных цветах сезона. Нет, ему подавай материалы с изюминкой – мода для собак или для грудничков, платья из консервных банок или пижамные вечеринки. Вот я и предложила ему написать о моде для влюбленных – влюбленные ведь часто одеваются в унисон. Ну, как мы с Эдуардом. Степашкину эта идея очень понравилась, и он даже похвалил меня на еженедельной летучке, что случается крайне редко, потому что, если честно, он меня вообще-то недолюбливает. Проблема в том, что у меня никак руки не доходят сесть наконец за написание этой чертовой статьи. Усердным работником меня уж точно не назовешь.

Но, кажется, я отвлеклась от главной темы.

А именно – от Эдуарда, который заставляет меня ежедневно работать над сохранением физической формы.

По вторникам и средам мы занимаемся моими бедрами и ягодицами – я приседаю с гантелями, хожу в гору по беговой дорожке, а Эдик стоит рядом с секундомером и подбадривает меня «нежными» восклицаниями:

– Шурка! Какая же ты у меня корова!

Честное слово, я на него не обижаюсь. Я знаю, что это он не всерьез.

Четверг, пятница и суббота – мы работаем соответственно над прессом, плечевым поясом и икроножными мышцами. Но самый ужасный день – воскресенье. По воскресеньям я сдаю своему неумолимому мучителю зачеты – бегаю на скорость, приседаю и отжимаюсь до полной потери сил.

Такую жестокую цену мне приходится платить за то, что подружки завистливо восхищаются рельефными мышцами моего мужчины. Когда мы только начали встречаться, я, конечно, пробовала уклониться от ежедневной экзекуции. Я объяснила новому любимому, что и так переутомляюсь на работе, что уже в школе я умудрялась прогуливать уроки физкультуры, что я готова даже научиться варить борщи, лишь бы не ходить на тренировки.

Он ничего не ответил, зато так посмотрел, что я, прикусив язычок, уныло поплелась в спортзал. Лерка сказала тогда, что Эдуард – из породы манипуляторов. Я же считаю, что это просто его милая странность, с которой не так уж и сложно смириться. Он же сквозь пальцы смотрит на мои недостатки: я курю, а он – нет, я не умею готовить, а он гурман, я ношу короткую стрижку, а он любит женщин в стиле Дженнифер Лопес. И после всего этого – ну разве сложно мне всего один часок попотеть на велотренажере?

Один час в день – это всего лишь семь часов в неделю. Двадцать восемь часов в месяц – хм, немало, но и не смертельно. Итак, ради спокойствия любимого мужчины я готова триста шестьдесят пять часов в год проводить в ненавистном спортзале. А это, о боже мой, пятнадцать суток! Ох, наверное, зря я вообще затеяла эти подсчеты. Пятнадцать суток в год – вы только подумайте! Выходит, если я не буду ходить в спортзал, то могу сэкономить время для дополнительного отпуска!

Это произошло позавчера. Я как раз закончила упражнение «жим штанги лежа», когда мой безжалостный наставник, наклонившись ко мне, сказал:

– Шурка, а давай поженимся!

Я разжала пальцы. Если бы он не подхватил штангу, то она брякнулась бы мне на грудь, и я погибла бы в страшных муках. Кажется, спасителям жизни принято отвечать благодарное «да» – во всяком случае, сказочные принцессы поступают так с завидным постоянством. Но я почему-то словно язык проглотила.

– В каком смысле? – наконец осторожно спросила я.

– В прямом, – улыбнулся Эдуард, помогая мне встать, – сколько еще можно тянуть? Я тебя люблю, ты меня тоже. Ты ведь меня любишь, да?

– Люблю, – прохрипела я. Почему-то у меня сел голос – может быть, от внезапного шока, а может быть, просто со штангой перенапряглась.

– Ну вот. Ты смогла бы переехать ко мне. Неразумно снимать за такие деньги квартиру, если у тебя есть я.

Моя уютная квартирка в Сокольниках действительно обходится мне недешево. Я могла бы экономить значительную часть зарплаты, если бы в один прекрасный день мне не вздумалось покинуть родительский дом и начать самостоятельную жизнь. Это произошло четыре года назад. Я уверенно сказала маме: «Баста! Я живу на этом свете уже четверть века и отныне прошу считать меня автономной личностью!» Мама была категорически против, но меня нельзя было остановить. Так из комфортабельной четырехкомнатной квартиры в Южном Измайлове я перебралась в Сокольники – в однокомнатную халупку. Обшарпанную, крошечную, зато мою.

– Шурка, ты, наверное, устала, – он растрепал мои волосы, – я не тороплю тебя с ответом. Подумай, сколько нужно, – и, улыбнувшись, добавил: – Только, пожалуйста, не очень долго.

– Хорошо, – согласилась я.

А потом он похлопал меня по спине и, пряча глаза, заявил, что его ожидает дополнительная тренировка, так что отвезти меня домой у него никак не получится. Он явно врал, причем весьма неумело.

Я поняла, что мой мужчина на меня обиделся. И нет бы мне его успокоить – обнять, чмокнуть в нос и сказать, что с первого дня знакомства мечтаю прошвырнуться с ним по ковровой дорожке под марш Мендельсона! Нет, ничего подобного я не сделала. Просто сказала: «Ну пока, созвонимся» – и уехала домой. Одна.

В ту ночь я долго не могла уснуть. И почему так получается? Большинство женщин мечтают сочетаться брачными узами, в России еще существует иерархия, согласно которой замужняя женщина является более социально успешной, чем ее незамужняя ровесница. А таких, как я, великовозрастных взбалмошных девиц, которые не стремятся свить гнездо, вообще принято жалеть.

Так почему у меня язык не повернулся ответить «да»? Неужели это значит, что я вовсе не люблю Эдика? Может быть, где-то в глубине души я все еще надеюсь встретить кого-то получше, а Эдуарда как бы держу про запас… Или к тридцати годам (хотя тридцать мне стукнет только через три года) я еще недостаточно повзрослела?

Я позвонила Лике, одной из своих замужних подруг. Лика младше меня на два года, но у нее уже двое детей.

– Ликусь, у меня к тебе странный вопрос…

– Валяй, – подбодрила она меня. – Ой, подожди минутку… Сейчас же отойди от конфет, а то в угол поставлю! – зычно прокричала она куда-то в сторону. – Так что там у тебя?

– Лик, сколько лет ты уже замужем?

– Пять. А что?

– Ты помнишь тот день, когда тебе сделали предложение?

– Конечно, – я не видела ее лица, но готова была поклясться, что Лика улыбается, – в самолете.

Я полезла в кармашек сиденья за пакетиком для блевания, но вместо этого обнаружила коробочку с кольцом. Сережка подложил.

– Как романтично, – вырвалось у меня, – и как же ты отреагировала?

Я так надеялась, что она скажет что-нибудь вроде того: о, сначала я была просто ошарашена и тупо молчала, потом долго-долго думала, потому что сомневалась, настоящая ли это любовь, но все-таки теперь мы вместе, и я счастлива.

Но вместо этой обнадеживающей сентенции Лика выдала:

– Я сразу же согласилась! Естественно, ведь я была влюблена.

– Ясно, – вздохнула я, – это все, что я хотела узнать.

– Да? – удивилась она. – Странная ты все-таки. Но хорошо, что ты позвонила. Я сама как раз хотела тебя набрать. Приходи в следующую субботу к нам на крестины.

– На крестины?

– Ну да! Ты что, не знала, что детей принято крестить? Моему младшему уже семь месяцев, пора.

– Ну хорошо… – я немного растерялась, – хорошо, приду.

Следующие несколько дней я провела как в тумане. Я понимала, что надо бы позвонить Эдуарду, но не решалась подойти к телефону, потому что не знала, что ему сказать. Слава богу, что он позвонил сам – позвонил, чтобы сообщить, что уезжает в командировку на четыре дня. Честно говоря, я вздохнула с облегчением. Во-первых, за четыре дня я обязательно что-нибудь придумаю.

А во-вторых, мне не придется ходить в спортзал.