Ненорматив

В любое время дня и ночи

Он по звонку — всегда готов:

Котлетки, сахар, кипяточек —

И в путь, сквозь сумрак городов,

Вдоль частоколов и садов.

Ему напарников не нужно —

Привык в дороге быть один,

Он заведёт мотор натужно,

Причешет заросли седин,

Машина — раб, он — господин.

На ревматических коленях

Разложит атлас СНГ,

Любимца включит поколений —

Неугомонного Б.Г.

И внемлет газ его ноге.

Ему одну шестую суши

Насквозь прорезать предстоит,

То он везёт из Ялты груши,

То из Архангельска карбид,

Работу любит, не хандрит.

В кабине вонь и беспорядок,

Бардак в просторном бардачке,

И так как он на женщин падок —

Кило гандонов в тайнике

И крем анальный в рюкзаке.

Жена его, пожалуй, любит,

Но больше — то, что в портмоне,

И терпит всё — концов не рубит

И в роль свою вжилась вполне,

Что ж, на войне — как на войне…

Он по налаженным контактам

В пути ебёт и всех и вся,

Имеет склонность к частым актам —

Кто даст картошки, посося,

А кто и целого гуся.

Одна, в посёлке Комсомольский,

Что от Калуги в двух верстах,

Его прибор от пота скользкий

Задвинуть любит между лях,

А поутру целует в пах.

Одна живёт на Украине:

Лишь гул мотора за рекой —

Бежит с подружкой и в кабине

Сосут вдвоём наперебой,

Довольны жизнью и собой.

Одна уложит сына Ваньку,

Засунет в рот ему компот,

По-быстрячку истопит баньку,

Жирком мазнёт говнопровод

И он туда её дерёт.

А то бывает очень часто,

Что сердобольное бабьё

Ему подставит педераста —

Бутылка, борщ, хуё-моё,

Но с ним не ест он и не пьёт.

Ведь он, как мы — мужик нормальный

И по-мужицки убеждён,

Что секс оральный и анальный

Для тех лишь был изобретён,

Кто бабой истинной рождён.

И сколько их по нашим трассам,

В потоках транспортной хуйни,

Индифферентных к пидарасам,

А к бабе — только помани…

Да будут счастливы они!

В ночном такси, сурово сдвинув бровки,

Из длительной одной командировки

Домой спешил серьёзный господин.

Он пребывал с утра в холодном зверстве —

Не подписали смету в министерстве,

Да делать нечего — закон на всех один…

Побегал по инстанциям без прока

И возвращался в Тулу раньше срока,

Жене купив в подарок бигуди.

И хоть в штанах давно настала осень,

Мечтал уже ей сунуть между дёсен

Что ж, бес в ребро — и к бабке не ходи…

Открыл бесшумно двери нараспашку,

Пальтишко снял, швырнул на пол фуражку,

И в спальню прямиком пошелестел,

Прильнул к кровати, не включая света,

И радуясь экспромтности минета,

В знакомый рот вдолбить уже хотел

За ориентир принявши храп супруги,

К губам её прижал свой хер упругий

И зашипел от боли в тот же миг:

На ус наткнулась нежная залупа,

Включился свет, заполнив спальню скупо,

И ночь прорезал дикий женский крик

Ему открылась страшная картина:

С женой в кровати рослый спит детина,

Глаза открыл, усами шевелит,

Жена визжит, зарылась в одеяле,

Как будто её, дуру, не узнали,

На тумбе — фрукты, ром в бокал налит

Он от такой обиды чуть не плачет:

«Татьяна, объясни, что это значит?!?!»

Амбал с кровати медленно встаёт:

«Ты что себе, пиздёныш, позволяешь?

Ты перед кем хуйком своим виляешь???

Ты в чей, козляра старый, лезешь рот?!?!?!»

А поутру в районной неотложке

Надели дяде белые сапожки

И покатили ими же вперёд…

Идея басни, в общем-то, понятна:

Жену чужую всем ебать приятно,

И хуй кто нас за это отъебёт!!!

Мы таргуем с Вано мандарыны

На один из базаров Москва

И за то лиш что ми с ним грузыны

Пыздыт нас рэгулярно братва

Ми же вобщем нармальные луди

Не ругаемся водка нэ пьом

Ну бивает каво то абсудим

Ну на нэсколко грамм наебьом

Ми не пэдики не камунысты

Так за что ш ви нэ любити нас

Были ранше ви все алпынысты

Много лазили в нашем Кафказ

Так зачем мине рьобра сламали

И разбили Вано голова

Хоть чут чут би ви нас панимали

Хоть би щто то спрасили спэрва

Отходыте ат нашей вытрыны

Хоть ми добрие оба на вид

Хуйь ми вам прададим мандарыны

Патаму щто ми гордый джигид

На длинном одном перегоне,

Где водки никак не достать

Схлестнулись в купейном вагоне

Дебилы друг другу под стать.

Поездочка вышла искристой:

«Колёса» прогнали их сон,

Был «гандж» им икрою зернистой,

А «винт» заменил им бурбон.

Читали всю ночь свои крео

И слушали шпалы, сопя,

Блевали направо-налево,

Мычали, безбожно тупя.

Светились их бледные лица,

Как лужи на лунной тропе,

За сорок рублей проводницу

Вафлили в служебном купе…

Где оба теперь? Неизвестно.

Я точной вам справки не дам.

Возможно, что с места на место

Скитаются по поездам…

Если хуй большой имеешь,

То не радуйся напрасно:

Ты им бабу драть умеешь?

А она с тобой согласна??

Хуй невзрачный как напёрсток

Пусть тебя не беспокоит:

Лишь бы акт был в меру жёсток —

И от счастья баба взвоет!

Пушкой среднего калибра

Предусмотрены варианты:

В ебле ты похож на тигра

Или просто в ней тушкан ты.

Если ж вовсе хуя нету —

Просто будь самой собою:

Приготовь свой рот к минету,

Жопу — к боли, дырку — к бою.

Зачем меня ты бросила

Нежданно так, негаданно?

Чем я тебе, паскуда,

Уж так не угодил?

Ебёшься там с любовником

В бассейнах Баден-Бадена,

И пишешь мне оттуда,

Чтоб я тебя простил…

Я был электросварщиком

Разряда невъебенного,

А ты, скотина блядская,

Студенткой ПТУ

Но ты сбежала с мальчиком

Нутра олигофренного,

Вот потому и зол я,

Расстроен потому…

Схватить бы тебя, ушлую,

За маечку за модную,

Да вытащить из хаты,

Да в зарослях ракит.

Навеки заварить твою

Пизду водопроводную

Чтоб, падла, поняла ты

Масштаб моих обид.

Как парню работящему,

Мне б ни хуя не стоило

Разлучнику-мерзавцу

Залупу размозжить.

Тогда б по-настоящему

Ничто б не беспокоило

И было б мне — красавцу

На свете легче жить…

Сдавала девушка зачёт по теормеху

Итоговый, за год, от А до Я,

Вся профессура падала со смеху —

Она не знала ровно ни-ху-я.

Огромные ресницы трепетали,

И ротик от волнения намок…

А преподы хуи свои достали,

Закрыли быстро двери на замок,

Декан сказал: «В науках преуспеет,

Кто ради знаний жертвует собой,

И если уж мозгами не умеет,

То должен значит ртом и головой»

Девчонка в слёзы: «Ну поставьте тройку,

Я послезавтра завтра замуж выхожу,

Хотите, я устрою вам попойку?

О Боже, что я милому скажу…!?!?»

«Вам? Тройку? Вы же весь зачёт молчите!

Вы так умны, как сявки во дворе!

Варианты: А — у всех нас отстрочите

И Б — на пересдачу в сентябре».

Она кивнув, под стол нырнула ловко

Потом лизнула каждому яйцо,

Прошлась косичкой мягкой по головкам —

Все пять штыков уж смотрят ей в лицо.

И началась нелёгкая работка,

Друг к другу всех придвинула слегка,

О пять залуп её долбалась глотка

И воспалились нервы языка.

За пять минут хуёв смешались вкусы,

Пришли в экстаз учёные мужи,

О ножки стульев мерно бились бусы,

Лобки ей нос кололи как ножи…

Все пятеро почти уже кончали,

Завкафедрой хрипел: «Теперь дрочи!»

Когда внезапно в двери постучали,

Потом в замке заёрзали ключи.

И к изумленью физиков развратных

Вошёл проректор — старый пидарас,

И по расположенью тел их ватных

Почувствовал неладное тотчас.

Из-под стола узнав его ботинки,

Студентка прекратила свой отсос,

Едва дыша, смахнула с щёк слезинки,

Решая риторический вопрос

«Меня ведь из-под скатерти не видно…

А вдруг он тут пробудет два часа?

Хуи повиснут… Вновь строчить? Обидно…

Нет, лучше до конца уж дососать».

И вот опять, во рту взбивая пену,

Орудует умело головой,

И в каждом кулачке уже по члену,

По символу науки мировой…

«Я к вам пришёл, коллеги, за советом,

Как хорошо, что кончился зачёт!

Уже готов приказ по факультетам

Составить смету за текущий год»

A у коллег на шеях вздулись жилы

Все дружно впились в стол, боясь упасть,

И зарычали вместе что есть силы

Спуская друг за другом девке в пасть…

Бедняжка и глотать не успевала,

Да шутка ли — половник молофьи?

Но на пол ничего не проливала —

Не зря ведь из порядочной семьи…

«Вот до чего студенты-дуралеи

Способны человека довести…»

Шепнул проректор от стыда белея

И поспешил немедленно уйти.

«Ну что, коллеги, как оценим глотку?

Ведь это трудно — пять хуёв подряд…

Поставим „ХОРОШО“… Держи зачётку.

Готовься — в понедельник сопромат».

Идёт домой, размазана помада,

Приятно ноет влажная пизда…

«Да, что ни говори — учиться надо,

Сейчас ведь без диплома — никуда…»

Вот вы скажете: «Ну ни хера себе!

Точно парень на дурку попал!»

Но мечтаю, как Коля Герасимов,

Отыскать я заветный подвал.

И чтоб там за стеною кирпичною

Невъебенный стоял агрегат,

Всю капусту отдам я наличную,

Чтоб хуйнуть лет на двести назад!

Там в трактир забегу придорожный я

И анисовой выжру ведро,

И плюя на проблемы возможные,

Расскажу им про наше метро.

Про модемы, про функции лазера,

Ускорение альфа-частиц,

Растолкую про суть эквалайзера,

Сальмонеллу куриных яиц.

Про дома-великаны бетонные,

Про любимый канал MTV,

Про поп-корн, про КАМАЗы трёхтонные,

И про резусы в нашей крови.

Если даже с расквашенной мордою

Я покину тот ушлый мирок,

Всё равно с моей миссией гордою

Я в преданья войду как пророк…

Когда я вырасту большой —

Построю шаттл межпланетный,

Набью багажник анашой,

И вот мой замысел заветный:

Я стану первым из людей,

(И хорошо бы, чтоб последним)

Кто в сеть космических путей

Войдёт бесшумно утром летним.

Без сожаленья НЛО

Покинет Землю на рассвете —

Меня конкретно заебло

То, что творится на планете.

Я не уверен, что с душой

На дальних звёздах буду встречен,

Да и багажник с анашой

Увы, отнюдь не бесконечен…

Но лучше в жертву принесу

Себя юпитерской макаке,

Чем буду прятаться в лесу

В разгар джихадовской атаки.

Волнуется граф в ожидании бала,

К слуге обращает смурное ебало:

(Слуга протирает китайскую вазу)

«Так что, Парамоша… Советуешь… сразу?»

«Да что ж канителить-то, Ваше сиятельство?

Конечно, смотрите там по обстоятельствам,

Но в эдаком деле Вам мешкать не следует…»

«А прав ведь, шельмец, хоть и лаптем обедает…»

«Что ж, так вот и сразу? До первого танца??»

«Прошу уж простить недоучку-засранца,

Но я бы не стал ожидать менуэта —

Вам стоит пораньше решиться на это…»

«Да будет по твоему, бестия лысая.

Я всем докажу, что я — граф, а не крыса я!

Обрызгай мундир мой водицею розовой,

Да сделай букетик из ветки мимозовой».

Коней накормили, отпиздили кучера,

(В колодце храпел с перепою дремучего)

И сорок минут брадобреи заправские

Пушистили щётками усики графские.

И вот уж по кочкам карета несётся,

В карете от ужаса граф наш трясётся,

В жестоких терзаньях душа его мучится:

А вдруг у него ничего не получится?

Дорожка ведёт во дворец императора…

Приветствует графа семья губернатора,

Корнеты младые, блистая погонами,

Шаги его в такт покрывают поклонами…

Неслышно ступая ногами несмелыми,

В волненьи следит за девицами спелыми…

«Тем лучше. Прекрасно! В присутствии дам

Я выгодней даже себя преподам!»

А вот он и царь с августейшей супругой —

Ей шейку ласкает бородкой упругой,

И сразу понятно, что если б не бал,

Он раком немедля б её отъебал.

На столиках фрукты и красные вина,

Придворный оркестр сидит у камина,

Гофмейстер летает по залу встревоженно —

Ему за порядком следить здесь положено.

Красавцы-драгуны сбиваются стайками

И дам забавляют армейскими байками

И сразу заметно — и думать тут нечего,

Что все абсолютно пиздят беззастенчиво.

«Вот — самое время!» — подумалось графу

Он вытянул шею, подобно жирафу,

И встав в середину колонного зала,

К гостям обратился, смущаясь немало:

«Минутку вниманья, любезные гости!

Кто занят — прошу вас, дела свои бросьте!

Вы все меня ясно услышать должны,

Вниманье друзья! Я прошу тишины!!»

К нему повернув удивлённые лица,

Застыли придворные, царь и царица,

Гусары и дамы, прервав разговоры,

С него не спускали пытливые взоры…

Граф пòднял решительно правую руку,

И радуясь искренне громкому звуку,

Игриво мигнув охуевшим молодкам,

Раскатисто пёрднул, тряхнув подбородком…

Прошёл через зал, словно важная птица,

Желая моментом сполна насладиться,

И с радостью чистой, как малые дети,

Легко зашагал к поджидавшей карете…

А дома про всё рассказал Парамону,

Пожаловал даже ведро самогону,

Я пил его тоже — такая хуйня…

Но сказ Парамона потешил меня!

Как всё прекрасно быть могло бы,

Когда б не наши НЕДОЁБЫ…

Они и есть источник зла,

Они нам портят все дела!

Возьмите Монику Левински:

Так повести себя по-свински!

Чуть не загнала парня в гроб,

А что причиной? НЕДОЁБ!

А эти ушлые арабы?

За что их любят наши бабы???

Зачем целуют нежно в лоб?

Причина та же — НЕДОЁБ!

А лесбиянки, что часами

Дерут друг дружку огурцами

Так, что колотит их озноб!

И тут проблема — НЕДОЁБ.

А злые школьные училки?

Указкой тычут всем в затылки

И критикуют гардероб —

Как видим — тоже НЕДОЁБ.

А сколько — кто об этом знает!

Соседям жёны подставляют

Голодных ртов и тёплых жоп —

И тут виновник НЕДОЁБ.

Взъебём же, парни, девок наших!

А кто не даст — на абордаж их!

Во имя жизни без проблем —

Да будет мир и счастье всем!

Не зря ребята во дворе

Не любят Петьку-дурачка,

Он в позапрошлом январе

Нашёл на стройке хомячка.

Зверёк от холода втыкал,

Свернувшись в маленький клубок

Замёрзшей коркой чёрный кал

Покрыл его хомячий бок.

Мальчишка в шапку положил

Полуживого хомячка

Принёс домой, ему налил

Немножко в блюдце молочка.

Хомяк и бровью не повёл,

Не смог к тарелке подползти,

Ведь на морозе он провёл

Никак не меньше дней пяти.

И хомячка холодный нос

Потрогал Петя чуть дыша

«Ебать, да он совсем замёрз…» —

Заныла детская душа…

Он вспомнил школьную столовку:

Чтоб разморозить бычий фарш

Кладут его в микроволновку…

Так поступил и Петя наш.

Захлопнул дверь, нажал на кнопку,

Зашевелился хомячок,

Открыл глаза, поднял головку,

Потом послышался щелчок…

У Пети просто сжалось сердце,

Потом внутри как ебанёт…!

Мальчишка — к печке, а на дверце…

Кто видел «Муху» — тот поймёт.

Надрала жопу мама круто,

Отец кричал «Садист! Убью!!»

Лишь хомячонку в ту минуту

Уже всё было по хую…

Саша, я очень устала…

Может давай в другой раз?

Сучка–шефиня достала,

Мне не до секса сейчас.

Пальцем??? Ну что ты, не надо.

Милый, не хмурь свою бровь!

Я же всегда тебе рада,

Просто сегодня там — кровь…

Что? Чтобы я подрочила?

Знаешь, как руки болят???

Штопала, ужин варила,

Наших купала ребят…

В задницу?!? Ах ты негодник!!!

Стыд потерял, как всегда!

Ты же партийный работник —

Как же нам можно туда?!?!?

Рада, что ты понимаешь…

Ты у меня молодец…

Что ты мне… рот… раскры… ваешь…?

Мм-м-м-мм-м…

Конец

В обычной N-ской школе

Лет двадцать пять тому

Учился мальчик Толя

Отсталый по уму.

На школьную программу

Отчаянно забил,

Не слушал папу-маму:

Хронический дебил.

И как-то раз в апреле

На праздник Ильича

Парторги в класс влетели,

Сапожками стуча.

«Ребята–октябрята!!

Вам шанс даёт страна!

Сегодняшняя дата —

Не просто хуй слона!

Читали вы немало,

О том, кто всех нас спас,

Чьё юное ебало

На звёздочках у вас!

И в знак его доверия

Примерных октябрят

Зачислит пионэрия

В весёлый свой отряд.

Быть добрым Ленин учит

Но наш вердикт суров:

И галстук не получит

Ваш Толя Комаров!

Он учится хуёво,

Он не ведёт дневник,

Из-за него в столовой

Пожар на днях возник.

Пока мы в телогрейках

Долбём Сибири льды

Он дрочит на линейках

И всем даёт пизды.

Завхозу он публично

Засунул в зад гвоздя

И напердел цинично

У бюстика вождя.

Он недостоин чести

Народ вести вперёд

И мы ему все вместе

Объявим наш бойкот!»

А Толик встал со стула

Писюнчик обнажил

И всех обдал из дула

По мере детских сил.

Параболой звенящей,

Искристою мочой

В ебло попал пиздящей

Идейной сучке той.

Та, охуев, стояла,

Струю ловила ртом

И радуга играла

В фонтане золотом…

Сейчас наш Толик в Штатах:

Бассейн, мулат-лакей,

Всё так же в октябрятах,

А в остальном — окей.

Когда в жизни моей всё бесцветно и тупо,

И меня угнетает моё бытиё,

Из семейных трусов достаю я залупу,

И подолгу с любовью смотрю на неё.

Пусть природа не слишком меня одарила —

Знают все, как порою капризна она,

Хуй мой явно побольше, чем хуй крокодила

Но, пожалуй, поменьше, чем хуй у слона.

Чуть живой от волненья касаюсь мизинцем…

Нежно-розовый краешек вниз оттяну…

Сколько ртов навестил бы я с этим гостинцем,

Как из голода вытащить мог бы страну!!

Я бы мог ублажить одинокие пёзды,

От запòров спасти миллионы очок…

А в окне туалета рассыпаны звёзды,

Всё сжимается яростней мой кулачок…

На обложке блестящей вульгарная девка

Томно булки раздвинула, щиплет соски…

Я уверенно двигаю кожу вдоль древка,

По науке, по правилу левой руки…

Ванна примет безропотно мутные капли,

И в сливное отверстие всё засосёт…

Пусть другие хуи всех спасают, не так ли?

Мой сегодня уж вряд ли кого-то спасёт.

Придя с причиной или без,

В конверте или бандеролью,

Печаль спускается с небес

И наполняет сердце болью.

Как многолика эта тварь…!

И чтоб не влезть в её болото

Кому спасение — алтарь,

Кому вино, кому работа.

Она и глубже и сильней

Врагов своих — добра и счастья

И знаю я: в один из дней

К ней на ковёр могу попасть я.

Но я вполне к тому готов:

Ведь мне доподлинно известны

Квартиры дюжины ментов

Жестоких, глупых и нечестных.

Я список в Word’е наберу,

(Боюсь забыть кого-то в спешке)

Пройдусь под вечер и насру

У каждой двери по кекешке.

Старлею — шарик небольшой,

А подполковнику — котлету…

Придёт со службы он домой,

И в кал мой вымажет штиблету…

Тогда печаль к душе моей

Уже ни в жизнь не подступѝтся

Не будет просто места в ней —

Она от счастья заискрится…

Дорогой редактор Ентернету!

Возмущён я до глубин души!!!

Что у вас совсем цынзуры нету?

Что захочешь, то бишь, то пиши???

Я сейчас сижу в гостях у внука—

Он пошёл справлять свою нужду,

В монитор смотрю и — вот так штука!

Надпись там: «Идите фсе фпезду».

Разве для того творил добро я —

Кровь свою под Курском проливал,

Чтоб какой-то хам меня, героя,

Прям с экрана «сцукой» обзывал?!?

Или это детская забава?

Что за злобный, бескультурный век!!!

Поглядел вверху: «Ресурс Удава»,

Значить, он вапче не человек?

Вот из туалету внук вернулся…

Не стесняясь деда ни хрена,

Почитал «Хуяторов Ресурса»

(Это как на фронте — старшина).

Говорит, людей интеллигентней

Щас во всей России не найти…

Где ж ты батька, Берия Лаврентий?

Всех бы вздёрнул, Господи прости…!

Внук сказал, что я «сосу в ацтое»,

И давно «по ходу не рулю»

Я не понял — дело не простое,

Но его я всё равно люблю.

Ничево, вернётся наше время,

Пусть пройдёт немало долгих лет —

Истребим уродливое племя

И прикроем этот Ентернет!!!

Здравствуй мама! как хуёво

Мне без ласкового слова…

КМБ прошёл нормально —

Заебался нереально.

Дали ствол, к нему патроны,

Нож для самообороны

И отправили к китайцам —

Из ружья палил по яйцам

(Не хуй сукам размножаться —

Их и так милльярд — усраться!)

Всех убил, взорвал «Тойоту»

И стрелял по вертолёту,

Обезвредил главаря

(он выёбывался зря)

Перебросили в пампасы,

Там пиздец… там папуасы…

Еле выжил в их лесах

(Бог помог на небесах?)

Жил бандюга там один,

Делал падла героин

Чуть меня не задрочил —

И его я замочил,

А из штаба мне команда:

Есть заданье в Нидерландах,

Как я был там изувечен —

Это полный добрый вечер!

А потом попал в дурдом —

Расскажу о нём потом,

В общем, там один рахит нам…

Извини, дела

Твой Hitman.

Менять вселенские устои

Поверьте, дело непростое,

Представим: завтра вдруг… хуяк!!!

И в нашем мире всё не так:

Мобильных нету телефонов,

Дубаса нет и нет гандонов,

Эфир — без радиосигналов

Свободных нету радикалов

Профессор наш, Сергей Капица —

Пьянчуга, быдло и тупица,

Володька Путин — переводчик,

А Валдис Пельш — водопроводчик,

Россия — часть Венесуэллы,

В Керчи — Босфор и Дарданеллы

Торгует булками Мадонна,

Сонаты пишет Марадона,

Домашним зверем стал медведь,

А Бритни Спирс умеет петь,

Киркоров «зайку» обоссал,

Удав коммент мне написал

Принц Чарльз играет на баяне,

Никто не знает о Масяне,

Удмурт к Инету подключился,

Чеченец думать научился,

Ушёл в монахи Моисеев,

Все любят пламенно евреев,

Француз бельгийку обнимает,

Военный — юмор понимает,

В очистке служит Куклачёв,

Автобус водит Сукачёв,

Течёт «Пшеничная» из крана,

Гайдару нравится «Nirvana»,

Боярский — первый космонавт,

А в «Спид-Инфо» редактор — Гафт,

Американцы бычат «Колу»

И чемпионы по футболу,

Крис Ри по паспорту — Емеля,

На Кубе нет давно Фиделя,

Бен Ладен будет папой римским,

Ван Дамм подружится с Явлинским,

На сто быков — одна корова,

Жена ушла от Михалкова,

Буш начал сутками смеяться,

Подростки в армию ломя̀тся,

Стал Стиви Уандер окулистом,

Билл Гейтс — хорошим программистом,

Детишек трахает Шаинский,

Падонки знают украинский,

Весна — зимой, а летом — осень,

Звезда дзюдо — Евгений Осин

Довольны жизнью коммунисты,

Не любят порно онанисты,

«Гринпис» поехал на охоту,

Ленивый муж нашёл работу,

Монгол с вьетнамцем не похожи,

Кличко не бьёт людей по роже,

Никто не лижет девкам киски,

Жуются запросто ириски,

Российский зонд не сбился с курса,

А я — в хуяторах ресурса!!!

Почеши мне яички, родная,

Отложи своё глупое чтиво,

Я свободен и ты выходная,

Почеши их спокойно, красиво…

Дай, дружок, своим пальчикам нежным

Погулять по волосикам жёстким,

Как гуляли мы вечером снежным

По старинным аллеям московским.

Пусть сплетутся колючие нитки,

В беспорядке теряя друг друга,

Как следы у скрипучей калитки

Перепутала вечная вьюга.

Под покровом пупырчатой кожи

Возбуждается каждая клетка —

Это просто на сказку похоже!

Ты наверно волшебница, детка…

А когда мой приземистый пони

Превратится в коня вороного —

Оседлай его в жаркой погоне

И скачи за пределы земного…

В цирке клоун публику смешит,

Алый нос, огромные ботинки,

Слёзы льёт, подушки тормошит

И рисует пошлые картинки.

Зал гремит от стареньких реприз,

Хоть они и плоски и похожи…

Вот он на трапеции повис,

И оттуда детям строит рожи.

На канате двадцать лет подряд

Подражает худеньким гимнастам…

Вдруг он смотрит в самый первый ряд —

Там жена с каким-то пидарастом.

Положил ей руку между ног

И в бинокль смотрит на арену,

Клоун и подумать-то не мог,

Что жена способна на измену.

Он с каната спрыгнул прямо в зал

И по головам пополз к проходу,

А народ от смеха умирал —

Очень было весело народу…

На глазах изменницы-жены,

Оглушённый хохотом и свистом,

Он схватил подонка за штаны,

Пальцы сжав на выступе мясистом.

Хруст хрящей и лопнувших яиц

Слышно было публике едва ли,

Сотни криков и довольных лиц

Только сил артисту придавали…

Кровь лилась вишнёвою волной,

Люди веселились до упада,

«Не волнуйтесь, это — подсадной!»

Закричал дедок с шестого ряда…

А мерзавец на пол оседал

И от боли разума лишился,

Клоун даже вида не подал,

Только пот по гриму заструился…

Тут оркестр польку заиграл,

Клоун кувыркнулся на арену,

Всем рукой кровавой помахал,

Вызвав дрессировщиков на смену…

Он в гримёрной смыл с ладони гной,

И — в служебный выход, в лапы вьюге…

«Слава Богу, завтра — выходной,

Посвящу его своей супруге.»

Вован стоял по жизни круто

Вован иконой торговал.

Из всех соитий почему-то

Анал Вован предпочитал.

Да не судим он будет строго:

Таких «очкистов» — пруд пруди

Греха в том, право же, не много,

А суть, конечно, впереди.

Придёт бывало с вечерины,

Запрыгнет в тёплую кровать,

И ну на импортной перине

Жене полночи жопу рвать.

Он без ненужных разговоров,

Роняя слюни на торшер,

Вгонял до самых помидоров

Под хвост ей свой могучий хер.

Супруга как могла терпела

Дупло терзающий анал,

В подушках пломбами скрипела

(Всё ж не задаром — а за нал).

Рычала, выла, когда Вова

Ей тромбовал говно внутри,

И у проктолога Петрова

Лечилась в месяц раза три.

Наутро он — к браткам на стрелку,

Потом фуршет и кегельбан…

Она ж к очку приложит грелку

И ждёт… когда придёт Вован.

Короче жизнь, скажу вам прямо,

Было у тёлки не фонтан

А тут ещё из Амстердама

Привёз подарочек Вован.

Упругий, с локоть толщиною,

Мясистый как свиной балык,

С мошонкою волосяною

Размеров жутких самотык.

Жена немного охуела,

От страха ёкнуло в очке,

Ведь непростое это дело —

Пустить такое по кишке.

Но русских баб не взять испугом!

И хоть берут своё года,

Всего важнее, чтоб супруги

Друг с другом ладили всегда.

И в тот же день она с обеда

По паркам бегала в трико,

Крутила руль велосипеда,

И приседала глубоко.

И час настал — она притворно

Со стоном булки развела…

Вован движением проворным

Достал елдак из-под стола.

И гуттаперчевой головкой

Размером с добрый апельсин

С хорошей снайперской сноровкой

В гудок удары наносил…

Едва всадил наполовину —

Услышал скрежет позвонка,

Хоть было вдоволь вазелину,

Прорвалась всё-таки кишка.

Она же в кровь кусала губы,

Подушку в пух разодрала,

А он ей рвал безбожно трубы

И из очка уж кровь пошла…

Тут Вова вспомнил Нидерланды,

Как по блядям он там ходил,

И хуй по самые по гланды

Своей любимой засадил!

Порвалось всё: желудок, матка…

Всё стало гноем истекать,

Жена от боли и припадка

Сознанье начала терять…

Вован повёл себя достойно —

Достал и вытер инструмент,

Прищурив глаз, смотрел спокойно

К чему привёл эксперимент.

Очко зияло, как воронка

С таким ни срать нельзя ни жить,

Он мог бы все свои иконки

Туда свободно положить.

«Слаба подруга на задок-то…

И хуй с ней: есть пизда, есть рот…

Да… ей канкретна нужен доктор,

А мне… Мне — в ЗАГС и на развод!»

Жена скончалась на диване…

Вован от горести своей

Под «Мумий Тролля» в финской бане

Гудел с братвой на сорок дней…

А через год на амстердамке

Вован женился широко

Он продаёт теперь панамки,

Живёт красиво и легко.

И вот недавно из Парижа

Он сувенир привёз жене…

Не ждите продолженья ниже,

И так всё ясно вам вполне…

В глухой российской деревушке

Иван — задира и простак

Семь лет ходил к своей подружке,

Да всё не сватался никак.

Любил, аль нет — не наше дело,

Но тискал искренне вполне,

Да только девке надоело

В полях минетить при луне.

Старалась как-то до рассвета —

Аж губы òтнялись слегка

Да гложет мысль: «Не дело это…

Пора арканить мужика».

И тут же, в грядке огуречной

Кончину выплюнув в кусты,

Спросила: «Ваня, друг сердечный,

Когда ж возьмёшь-то замуж ты?»

«Хуй с ней, — подумалось Иванке. —

Смогу везде ебать её…

Опять же — повод есть для пьянки…»

И дал согласие своё.

И зашумели враз сельчане,

Ведь свадьбы там — не каждый день!

К ним прибежали на венчанье

Из всех окрестных деревень:

Обряд прошёл по всем канонам:

Невеста — в валенках, цветы,

От жениха одеколоном

Разило аж за три версты.

Убранство свадебной кареты

И бывший царский генерал,

Корреспондент одной газеты,

Какой, увы, никто не знал,

Сватья, родные, дети, бабы —

Смеются все, да хмур Иван:

«Мне б ебануть сто грамм хотя бы…

К столу! Кончайте балаган!»

Все гости весело шумели,

В сарае резали свинью,

Давно поднять уже хотели

Бокал за новую семью.

И понеслось: подарки, речи,

Тупые шутки тамады

Про судьбоносность этой встречи

И про здоровье молодых.

Иван сидел как бык, серьёзный,

Да только водочку сосал,

Покуда староста колхозный

Задвинул тост на полчаса.

Он говорил о коммунистах,

Об орошении полей,

О лучших сельских трактористах

И об учёте трудодней.

«Хорош пиздеть! — кричали гости

Ишь, рассусолил канитель!»

Иван бросал собакам кости

И уж с женой хотел в постель.

Взыграли яростно гармошки,

Честной народ пустился в пляс,

Подали окорок к картошке,

Потом густой ядрёный квас…

Жених совсем уже «под мухой» —

Был красным цвет его лица,

И непристойности на ухо

Шептал невесте без конца.

Уж больно парню нетерпелось

Ей хуй меж ляжек засадить,

В кровати тёплой захотелось

Хоть раз в пизде пошерудить.

И улучив момент удобный,

У тёщи спиздил он ключи

В экстазе ебли бесподобной

Решили слиться на печи…

Елдой, багровою от страсти

Упёрся жёнушке в манду…

«Давай, Ванёк, в твоей я власти,

Дай токмо бёдры разведу…»

Со скрипом ввёл в тугую щёлку

Полуаршинный инструмент,

Ебёт, пыхтит, да мало толку —

Крови всё не было и нет…

«Да что ж такое, в самом деле?

Да где же целка у неё?

Ебу глубòко, на пределе…

Однако, странно, ё-моё…»

Всё ясно!!! Чёткие движенья,

Что совершал невестин таз,

Лишь тем присущи без сомненья,

Кто был ебом уже не раз!!!

И от открытия такого

От злости спёрло всё внутри…

Так обесчестить молодого!

«Ну ладно, сука, говори!!!»

О платье член свой вытирая

Иван сурово вопрошал:

«С кем до меня была, дрянная?

Кто тебя, блядь, уже сношал?!?»

Та с видом преданно-конфузным

Вскричала: «Ваня, милый друг!

Чуть свет, с початком кукурузным

Нарочно вышла я на луг.

И лишь затем, мой сокол ясный,

Чтоб простынь грязной не была,

Визжа от боли от ужасной,

Свой срам девѝчий прорвала…»

Ведомый только жаждой мести,

Хоть и Иван, да не дурак!

Враз погрузил в ебло невесте

Он свой натруженный кулак…

Давясь кровавою харчою

Жена затихла на полу…

Иван, обдав её мочою,

Во двор направился, к столу.

Он подошёл поближе к тёще,

Такой как есть — в одних портках,

И ткнул под нос — чего уж проще,

Свой хуй в трясущихся руках.

Во всём селе вдруг тихо стало,

Лишь за рекой церковный звон…

Взял со стола кусочек сала

И за ворота вышел вон…

Теперь обходит стороною

Он кукурузные поля,

И вам не быть его женою,

Покуда вертится Земля…

Три кобылы у окна

Мяли нитки (на хрена?)

Вдруг одна из них сказала:

«Если б круто я стояла,

Я б канкретна для братвы

Нахуячила жратвы».

«Если б я была крутая —

Тёлка пязднула другая

Шила б я прикид покруче,

Чем Cardin и даже Gucci».

«Если б мне бы подфартило —

Третья соска говорила

Бля буду, для пахана

Родила бы пацана».

Только пасть свою закрыла —

Тачка к дому подкатила

И в контору входит дед —

Городской авторитет.

«Всё, кошёлки, допизделись,

Быстро встали и оделись!!!

Ты вот складно так звонишь—

Сына мне к весне родишь.

Ты пойдёшь ко мне в цеха—

Обрабатывать меха,

Ну а ты — в мой ресторан…

Звать меня Браток Салтан.»

. . . . . . . . . . . . . . . .

На разборки в Магадан

Затулился брат Салтан

Выступает там неслабо,

А беременная баба.

Все дела ведёт одна

И вот-вот родить должна

Давит жаба двух подруг:

Столько счастья сучке вдруг!

И как раз к весне она

Испекает пацана

Ну, отёл прошёл удачно —

Всем башляли, однозначно

Дед от этих клоунесс

Получает SMS:

«Тут, Салтан, хуйня такая:

Родила твоя родная

Но у сына — вот беда

И елда есть и пизда»

Охуел Салтан сначала,

И барыг забил немало…

Но по ходу пар спустил,

И ответ им запостил:

«Разберёмся, как приеду

Ждите в пятницу к обеду»

Сам он в шоке: во дела!

Пидараса родила!!!

Те бегут к жене в роддом:

«Всё, пиздец вам с пацаном,

Муж твой кинул типа мыло

Говорит,чтоб клёво было

Он придумал заморочку —

Посадить обоих в бочку

И в круиз велел браткам

Вас отправить по морям»

Хули делать? Та всплакнула,

Шишек клёвых хапанула,

Слово мужнино — закон,

Тут базарить не резон…

В бочку хавки наложили,

Посадили, закоптили

И пустили по Неве:

Так велел Салтан братве.

Тесно, душно, всё в говне —

Чешет бочка по волне,

А сынуля жрёт немало,

Превращается в амбала

Шторм хуярит вверх и вниз —

Заебал такой круиз

И кричит подруга буре:

«Чё колбасишь так, в натуре?

Кинь на сушу нас, а ну?

Двадцать баксов отстегну!!»

И послушалась волна,

Ведь капуста всем нужна,

Бочку нà берег вкатила

И тихонько отвалила…

«Что за остров, твою мать…?

Где здесь хавчика достать?!»

Тут летят окорока

Всмысле, куры табака,

Ствол Салтаныч вынимает,

Одному в очко стреляет,

Запиздячил на грилè

Нехуёвое филе,

Вытер жирное ебло

И пошёл искать село.

Вот идёт через долину —

Видит жёсткую картину:

Восемь «Беркутов» крутых

Мочат Лебедя под дых,

И дубинами в ебало —

Опускают генерала.

Но сынок не подкачал —

Всех уродов раскидал

«Ну спасибо, дорогой!

Без пизды, должник я твой!

Ты не „Беркутов“ забил —

Пидарасов погубил!

Чё по лесу лазишь? Дрочишь?

Хочешь виллу? Тёлок хочешь?»

Отвечал ему амбал:

«Ну ты, Лебедь, заебал!

Ясный хуй: блядей и виллу,

Мерс, обслугу и мобилу!

Я приплыл издалека,

Я бля здесь никто пока…»

«Всё отдам тебе, друган:

и папаху и наган,

Будешь ты тут править балом,

Чем не князь с таким ебалом?!»

В тот же день стал главным он

Взял кликуху «Брат Гвидон».

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ветер пò морю хуячит,

Пароход крутой пиздячит

А на нём,без дураков,

Сорок восемь «челноков»,

Все Салтану из Стамбула

Прут по два больших баула.

Пушки с пристани стреляют:

То братки ментов гоняют.

Вот вошли: Салтан в джакузи,

Две мулатки,крест на пузе:

«Ну здорòво, мудаки,

Спекулянты–челноки!

Где вас черти бля носили?

Скока денег накосили?

Скока раз пизды вам дали?

Чё хорошего видали?»

Торгаши ему в ответ:

«Всё путём, базара нет,

Торговали утюгами

И фальшивыми серьгами,

Чуть не вышел новый срок…

А лежал нам путь далёк:

Тусовались мы в притонах

У богатого Гвидона,

Отвечаем бля на рот:

Ахуеть, чувак живёт!

Там пиздец! В его дворе

„Бабки“ даже в конуре!»

Брат Салтан хуеет тихо,

А ткачиха с поварихой

Мутят воду напостой:

«Ой,нашёлся блядь герой…!

Ваш Гвидон — отстой, никчема

Есть, Салтан, другая тема:

Белка песни целый год

Лучше Круга блядь поёт

Жрёт орехи золотые —

Вот уж где дела крутые!»

Челноки плывут к Гвидону:

Отчитаться по закону,

Тот про белку как узнал,

Генерала отыскал:

«Слушай, Лебедь, сри как хочешь,

Но башку свою продрочишь,

Если белку не найдёшь

И ко мне не принесёшь».

Утром Лебедь — во дворе,

Стол на бархатном ковре,

На столе сидит, паскуда,

Высекает изумруды…

Белка, ёбаный ты в рот!

И «Ушаночку» поёт!!!

Вот прошло недели две —

Снова в путь пора братве,

Собирают рюкзаки

Молодые челноки.

Проплывают утром рано

Мимо города Салтана

«Чё зайдём братка уважим?

И про белочку расскажем?»

Расписали всё как есть

В шоке тот: ни встать ни сесть

А подруги как всегда:

«Белка это ерунда

Чисто пыль в глаза пускает

Да стекляшки высекает…

То ли дело: есть моря,

Где в начале сентября

Из воды выходят утром

Все в борцовках с перламутром

Тридцать три крутых бойца

И у всех по три яйца!

Это — верная контора

Террориста Черномора»

Челноки на жопы сели,

От расклада охуели:

Тридцать три крутых бойца!

Черномор, бля, молодца!!

И поехали к Гвидону —

Разжиревшему гандону

Там ему в приёмном зале

Всё канкретна рассказали

«Быстро Лебедя ко мне,

Или вы уже на дне!!»

Прибегает генерал,

По пути в штаны насрал

«Раздобудь мне эту рать,

Скока хочешь денег трать!»

Через час стоят у двери

Черномор и эти звери.

Охуели челноки,

Похватали рюкзаки

И к Салтану полетели

Распиздеть об этом деле.

«Ни хуя себе расклад…

М-да… Гвидон — серьёзный брат…

Я к нему пожалуй в среду

Сам знакомиться поеду»

А ткачиха с поварихой

Закипают в злобе тихой:

«Бля, ну хули тут такого?

Ишь бойца нашли крутого!

Этот фраер Черномор,

Он же просто мелкий вор!

И отряд его — говно,

Хоть и носят кимоно.

Тема есть, Салтан покруче:

Где-то там в лесах дремучих

Тёлка типа обитает —

Синди Кроуфорд отдыхает,

Ноги — метра полтора,

Дрочит бедная с утра,

Рот всегда готов к минету —

Мужика у тёлки нету.

Нежным голосом пиздит

А во лбу звезда горит!

Женский пол, в конце концов —

Он посвыше всех бойцов!!!»

«Бля-я-я,торчу от этой бабы,

Мне б ей капнуть в рот хотя бы,

Черноморская тусня

Рядом с ней и впрямь — хуйня…»

«Ебануться!» — все кричат

И к Салтанычу спешат…

«Ну, Салтаныч, удивляйся,

И смотри не обкончайся!

Тёлку надобно спасать —

Очень хочет отсосать

И в лесах живёт как зверь,

Тёлка клёвая,поверь

Сиськи,бля,как апельсины,

Пахнет мёдом из вагины,

Хочет трахаться всегда,

Плюс — во лбу горит звезда!»

«Ох, заткнитесь, братаны!

Ща солью̀ себе в штаны…

Срочно Лебедя ловите

И ко мне его ведите!!!»

Не прошло и пять минут

Генерал уж тут как тут.

«Ну, дружок, ты в курсе дела?

Я влюбился до предела!

Как найти мне эту блядь?

Где вообще её искать??»

Улыбнулся генерал

И глазами заморгал,

Гимнастёрку расстегнул,

Снял кирзу, ногою пнул,

Вынул косы из папахи,

Обнажил вульгарно ляхи,

Показал свою пизду

И погонную звезду

Аккуратно отвинтил

Взял и в лоб себе вкрутил.

«Счастье близко уж твоё…

Не ищи в лесу её,

Не найдёшь ты ни хуя,

Ведь бабёнка эта — я…»

Целоваться он полез,

Но Гвидон достал обрез

И его предупредил —

Всю обойму в рот всадил…

«Не проходит у меня

Транссвеститская хуйня!!!»

Подождал Салтан малеха

И решил к Гвидону ехать

Ведь крутые пацаны

Корефаниться должны!

Тут ткачишка с поваришкой

Обдрыстались как мальчишка,

Валидола наглотались

И во всём ему признались,

Умоляли, чтоб простил,

Он питбуля в дом впустил…

Долго верные братки

Собирали их куски…

А на следующей неделе

Всей семьёй уже гудели

Сын — Гвидон, отец — Салтан,

Был и я там в жопу пьян,

Тут и тёрочке конец

Всмысле полный бля пиздец…

Вот и отлетел последний лист…

Чешется немытая елда,

Я — художник, то есть — похуист,

Жить легко мне только иногда.

Спит уставший старенький мольберт,

Всё заходит реже лучший друг,

Да, пожалуй прав Эйнштейн Альберт —

Всё ведь относительно вокруг…

И нашедши истину в вине,

Понял я одну простую вещь:

На земле я нужен только мне —

Остальными можно пренебречь…

Рисовал я голыми людей,

Но понять их всё-таки не смог…

Мой спаситель — Вольфганг Амадей!

Слышишь ли ты мой тяжёлый рок?

Принял душ… Всё чуточку живей.

Задышала чистая елда,

На трюмо неначатый портвей…

Всё не так уж кисло, господа…