Необузданные Желания

25 СЛОАН

Деклан настигает меня прежде, чем я пробегаю двадцать шагов. Он набрасывается на меня сзади. Мы падаем на ковер в гостиной. Он перекатывается на меня сверху, затем целует меня, крепко и жадно, губами сливаясь с моими.

Страх, который я испытываю, непреодолим. Деклан всего лишь целует меня, не убивает, но такое чувство, что я борюсь за саму свою жизнь.

Такое чувство, что ухожу под воду.

Я задыхаюсь, отворачивая голову и извиваясь под ним.

— Слезь с меня!

— Ты забываешь, кто здесь главный, — рычит Деклан, отводя мою голову назад, так что мое горло обнажается. Он кусает меня за шею, посмеиваясь, когда я кричу от разочарования.

— Ты сказал, что я главная!

— Я солгал. Подчиняйся, пленница.

— Иди к черту!

— Подчинись мне.

— Нет! Перестань так говорить!

Мои связанные руки зажаты между нашими телами. Деклан наклоняется, хватается за короткую цепочку, соединяющую наручники, и заводит мои руки за голову. Затем наваливается на меня всем своим весом, расплющивая меня под собой.

На этот раз, когда Деклан целует меня, я ощущаю вкус победы на его губах. Победа и что-то более темное.

Деклан отстраняется, тяжело дыша.

— Не убегай от меня. Ты храбрее этого.

Но это не так. Я всегда думала, что крутая, но он доказал, что я — не более чем большая трусиха. Я так боюсь, что он увидит больше, чем хочу, что даже не могу смотреть на него.

Деклан говорит мне на ухо:

— Кот уже вылез из мешка. Ты больше не сможешь прятаться от меня.

— Беру все свои слова обратно! Я лгала!

От моих слов Деклан впадает в бешенство. С рычанием, которое более чем немного пугает, он заставляет меня посмотреть на него, пока ладонью обхватывает мою челюсть.

— Чушь собачья. Ты говорила правду, может быть, в первый гребаный раз. Разве не так? — когда я не отвечаю, он настаивает, — разве не так?

Дрожа всем телом, я закрываю глаза и шепчу:

— Прекрати. Пожалуйста. Это было ошибкой.

— Нет, девочка, это не было ошибкой. Держу пари, это первое настоящее чувство, которое было у кого-то из нас.

Деклан снова завладевает моим ртом. Когда я пытаюсь вырваться, он мне не позволяет. Не позволяет мне пошевелить руками или прервать поцелуй, или вывернуться из-под него. На этот раз он тоже не пытается мной командовать, Деклан просто заставляет меня подчиниться.

Я борюсь с ним, но он слишком силен. Или я слишком слаба. В любом случае, через несколько мгновений вся энергия борьбы оставляет меня. Я безвольно лежу под ним, делая короткие, тяжелые вдохи через нос, когда меня смывает со скалы в море.

Деклан наклоняется и расстегивает молнию. Твердый член выпирает из джинсов. Он сжимает его в кулаке, проводя им взад-вперед по моей влажности.

— Открой глаза.

Когда я делаю, как он велит, то обнаруживаю, что он пристально смотрит на меня сверху вниз, черты его красивого лица жесткие.

— Да или нет. Во мне много плохого, но мужчина, который берет женщину против ее воли, не входит в число моих пороков.

И все же он мог бы это сделать. Легко. Деклан мог просто войти в меня и проигнорировать мои протесты, зная, что нет никого, кто мог бы остановить его.

То, что он этого не делает, каким-то образом только все усугубляет.

— Мой джентльмен-гангстер, — прерывисто шепчу я и раздвигаю бедра.

Деклан толкается. Потом входит, и я издаю стон.

Он наклоняется, прикусывает мой твердый сосок прямо через ткань рубашки и трахает меня, как одержимый. Как будто умирает с голоду.

На этот раз это не занятие любовью. Это первобытная вещь, грубая и животная. Деклан хрипит, входя в меня, резкие, рваные звуки вырываются из глубины его груди. Он берет меня, и я позволяю ему овладеть собой.

Жаль, что я так сильно это не люблю. Боюсь, что такого рода капитуляция может вызвать привыкание.

Деклан отстраняется, переворачивает меня, ставит на колени, затем трахает сзади, его сильные пальцы впиваются в мои бедра, а отяжелевшие яйца шлепают по киске.

Деклан дергает меня за волосы. Шлепает меня по заднице. Протягивает руку меж моих ног и ласкает клитор, когда толкается, скользя пальцами по моим складочкам.

Ковер обжигает мне колени, я стону и кричу в бреду.

Деклан хрипит:

— Кончи на член своего хозяина. Моя прекрасная пленница, будь хорошей девочкой и кончи со мной.

Его слова действуют как по волшебству. Через несколько секунд я бьюсь в конвульсиях вокруг эрекции, прижимаюсь к ней спиной и выкрикиваю имя этого ненормального.

Если бы кто-нибудь сказал мне месяц назад, что мужчина наденет на меня наручники, доведет до оргазма по команде и будет использовать слова «хозяин» и «пленница» для обозначения наших отношений, я бы смеялась до тех пор, пока не описалась.

Но вот мы здесь. И, черт возьми, какое же это замечательное место.

Обхватив руками мои бедра, Деклан садится на пятки, увлекая меня за собой, чтобы я стояла прямо. Он расстегивает переднюю часть рубашки на пуговицах, в которую одел меня, и начинает ласкать обнаженную грудь одной рукой, другой поглаживая живот и прижимая меня к своему телу. Я прислоняюсь спиной к его груди, закрываю глаза и вздыхаю.

— Я хочу, чтобы ты кончила снова, — грубо говорит Деклан, перекатывая мой сосок между двумя пальцами. — Вот так. — Он легонько шлепает меня между ног.

Я дергаюсь, задыхаясь. От удивления выпучиваю глаза.

— Жестче или мягче? — рычит он, покусывая мою шею.

Мой пульс учащается. Бедра дрожат. Я не знаю, что хорошо, а что плохо.

— Сильнее. И быстрее.

Деклан издает тихий и наполненный удовольствием стон. Думаю, он надеялся, что я это скажу.

Следующий удар причиняет боль, но также посылает ударную волну удовольствия по всему телу. Он проделывает это снова и снова, крепко держа меня одной рукой за талию, пока не начинаю дрожать и не становлюсь такой влажной, что влага стекает по бедрам.

— Насколько ты близка?

— Вот-вот, — выдыхаю я. — Я прямо там.

— Повернись ко мне.

Я запрокидываю голову, и Деклан немедленно вознаграждает меня глубоким, горячим поцелуем. Деклан пальцами проникает меж моих ног, исследуя каждый дюйм, скользя вокруг того места, где он остается погруженным в меня. Когда его пальцы касаются моего изысканно чувствительного клитора, я хнычу ему в рот.

— Готова? — шепчет он.

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Он прерывисто выдыхает.

— Черт возьми, женщина. Черт возьми. — Затем Деклан шлепает по пульсирующей киске, и я кончаю.

Всхлипывая и дергаясь в его объятиях, я кончаю так сильно, что теряю саму себя. Все это время Деклан шепчет мне на ухо похвалы, слова на английском и гэльском, которые тают, как масло, на моей разгоряченной коже.

Затем он тоже дергается, беспорядочно двигая бедрами, с его губ срываются прерывистые стоны. Я чувствую, как он пульсирует внутри меня, чувствую растекающееся тепло, когда его рука сжимается на моем горле.

Деклан с ревом изливается в меня.

Когда мы, обессиленные, падаем на ковер, и Деклан заключает меня в свои объятия, я задаюсь вопросом, чем закончится эта мрачная сказка.

Потому что она закончится. Так и должно быть. Единственный вопрос в том, кто останется стоять на ногах, когда стены замка рухнут — принцесса? Темный рыцарь?

Или, может быть, вообще никто.

Вернувшись на кухню, никто из нас не произносит ни слова. Деклан заканчивает готовить салат, перекладывает все в большую миску, берет вилку и ведет меня к обеденному столу. Он садится в кресло и осторожно опускает меня на пол.

Потрясенная, я смотрю на него снизу вверх.

— Я не собираюсь становиться на колени у твоих ног.

Глаза сияют, Деклан говорит:

— Странно, но похоже, что собираешься.

Он ждет, пока я решу, как мне поступить. Несколько мгновений я киплю, размышляя, наблюдая с безопасного расстояния, как мое эго закатывает истерику.

— Я просто хочу покормить тебя, — говорит тихо Деклан.

— Как хозяин, который кормит свою собаку объедками под столом?

— Нет, девочка. Как мужчина кормит свою возлюбленную. Если тебе это не нравится, вставай.

Деклан продолжает накалывать пучок салата на вилку. Затем он подносит вилку к моим губам, другой рукой придерживая мою челюсть, и смотрит на меня сверху вниз лихорадочным взглядом.

О, этот взгляд. Он заставляет мое тело дрожать. На меня никогда так не смотрел ни один мужчина. Жажда в его глазах такая жгучая, что может сжечь нас обоих дотла.

Я шепчу:

— Мы играем в опасную игру.

— Ты и половины ее не понимаешь.

Это его скелеты, о которых не говорит Деклан, но которые проступают за его фразами. Его призраки гремят своими цепями. Во что, черт возьми, я ввязываюсь?

— Обещай мне, что ты…

— Ага. Обещаю.

— Ты не знаешь, о чем я собиралась тебя попросить.

— Это не важно. Проси меня о чем угодно. Быть осторожным с тобой, быть честным с тобой, принести тебе чью-то голову на блюде. Я скажу тебе «да». Ты здесь не единственная, кто закован в цепи. А теперь открой свои прелестные губки и позволь мне покормить тебя. Тебе понадобится вся энергия. Скоро я захочу трахнуть тебя снова.

Он тыкает мне в губы вилкой. Уставившись на него со странным выражением смеси ужаса, восхищения и благоговейного трепета, я открываю рот и позволяю ему засунуть в него еду.

Наблюдая, как я жую, Деклан гладит меня по щеке и бормочет:

— У тебя красное лицо.

— Унижение так действует на меня.

— Тебя никто не унижает. Тебе поклоняются. Ты просто слишком гордая, чтобы заметить разницу.

— Обычно, когда мужчина боготворит меня, именно он оказывается в таком положении.

— Я не такой, как те, с кем ты обычно проводишь время. Это не обычная для тебя ситуация. Ни одно из старых правил не работает.

Я опускаю взгляд, избегая его взгляда. Он позволяет мне на мгновение, пока не теряет терпения.

— Поговори со мной.

— Мне не нравится думать о себе как о каком-то иррациональном существе.

Деклан точно знает, что я имею в виду.

— Ты можешь быть феминисткой и все равно хотеть, чтобы мужчина доминировал над тобой в постели.

— Глория Стейнем была бы так разочарована во мне.

— Глория Стейнем вышла замуж, девочка. Женщина, придумавшая фразу «Женщине нужен мужчина, как рыбе велосипед», в конце концов захотела иметь мужа. Это биологический процесс. Эволюционный. Даже самой сильной женщине нужен мужчина.

Я морщу нос.

— От твоих утверждений меня тянет блевать.

Деклан хохочет:

— Верно и обратное. Даже самому сильному мужчине нужна женщина. Мы созданы друг для друга.

— Как геи вписываются в эту гендерную философию?

— Они тоже созданы друг для друга. Дело не в том, что вкладка A вписывается в ячейку B. Дело в том, кто ты есть как человек. Что тебя возбуждает. Что тебе нужно. У всего на этом свете есть пара. Половина. Инь к Янь, свет к тьме. Именно когда мы боремся с этим и осуждаем это, мы сталкиваемся с проблемами. Открой рот. — Он подносит к моим губам еще одну вилку с салатом. Я слишком увлечена разговором, чтобы протестовать. С набитым салатом ртом я спрашиваю его:

— Как это возможно, что, несмотря на твой довольно пещерный подход к вещам, ты кажешься почти раскрепощенным?

— Может, и так. Неужели это так трудно понять?

— Это говорит человек, который приказал мне покинуть самолет с помощью базуки. Кстати, где ты взял эту штуку?

— Храню арсенал оружия на заднем сиденье каждого внедорожника. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться лишний автомат или ручная граната.

Я сухо отвечаю:

— Верно. Как глупо с моей стороны сомневаться. Нужно быть готовым. Чертов бойскаут.

Деклан снова смеется:

— Хочешь верь, хочешь нет, но так оно и было. Во всяком случае, ирландская версия. Я занимался разведкой в Ирландии почти до тех пор, пока не пошел в армию.

Удивленная этим лакомым кусочком информации, я удивленно приподнимаю брови.

— Ты служил в армии?

Он делает паузу, чтобы откусить кусочек салата. Это кажется преднамеренным действием с его стороны. Что-то вроде тактики избегания ответов на вопросы. Проглотив, Деклан просто говорит:

— Да.

Он не смотрит мне в глаза.

— Деклан.

Его настороженный взгляд встречается с моим.

— Мы можем поиграть в «Не спрашивай — не говори», если хочешь. Мы не обязаны делиться нашими историями из печального прошлого. Наверное, так безопаснее.

— Безопаснее?

Меня смущает его проницательный взгляд. Кажется, это говорит о том, что знает, что я отчаянно пытаюсь защититься от него.

— Я имела в виду умнее.

Изучая выражение моего лица, Деклан проводит большим пальцем по моим губам.

— Не закрывайся. Когда сказал, что со мной ты в безопасности, я не шутил.

— Хорошо, но только если ты не будешь закрываться от меня.

Деклан ласкает мое лицо еще мгновение.

— Разница в том, что ты не сказала, что с тобой в безопасности я. И это хорошо, потому что мы оба знаем, что это не так.

— Значит, это полное доверие работает только в одну сторону? От меня к тебе?

Его брови сходятся на переносице.

— Ты хочешь, чтобы я тебе доверял?

— А ты мог бы?

Наши взгляды прикованы друг к другу. Воздух потрескивает.

Его голос низкий и грубый, когда Деклан говорит:

— Если бы ты отдалась мне полностью. Если бы знал, что ты будешь верна мне так же, как своей подруге Натали. Тогда да. Я мог бы доверять тебе. Но если бы я это сделал, то это было бы всецело, включая мою жизнь. Я не принимаю полумер. Не стал бы сдерживаться. И есть много безобразий, с которыми мое доверие могло бы тебя столкнуть. Есть много вещей, которые ты узнаешь, и которые могут заставить тебя пожалеть о том, что ты вообще встретила меня на своем пути. Поэтому, прежде чем просить меня о доверии, подумай хорошенько. Потому что, если я доверюсь тебе, это значит, что принадлежу тебе. А ты принадлежишь мне. Раз и навсегда. Из этого никогда ничего не выйдет, даже если попросишь меня об обратном. Даже если это стало бы для тебя невыносимым и тебе захотелось вдруг сбежать. — Деклан понижает голос и сверлит меня взглядом. — Потому что я воспринимаю фразу «пока смерть не разлучит нас» буквально.

Не знаю, как мы сюда свернули. Только что мы болтали о феминизме, а в следующую минуту проваливаемся в кроличью нору брачных клятв и предсмертных пактов.

— Отлично. Вау. Это очень много.

— Хотя не вижу, чтобы ты убегала.

В его тоне слышится вызов. В его глазах горит вызов. Взгляд, который говорит, что я должна прямо сейчас решить, как все будет происходить между нами.

Сердце бешено колотится, я облизываю губы.

— Нет. Не убегаю. Но не обещаю, что не захочу убежать.

Деклан лишь улыбается.

— На данный момент этого достаточно. Если ты передумаешь, дай мне знать.

— И ты отпустишь меня, если я попрошу тебя об этом?

— Ключевое слово — «если», — поправляет он. — Если ты меня об этом попросишь.

— Ты, кажется, довольно уверен в себе. Знаешь, у меня действительно есть жизнь, к которой я должна вернуться.

Какое-то мгновение Деклан пристально смотрит на меня. Затем он откусывает еще кусочек салата, размышляя. Когда сглатывает, то смотрит на меня в ответ с чем-то таким в его глазах, чего никогда раньше не видела.

Боль.

— Я намного старше тебя, как ты постоянно подчеркиваешь. Я проехал больше дорог, многие из них темные. Я понял, что независимо от того, насколько хорошо, как ты считаешь, знаешь себя, ты все равно можешь быть чему-то удивлен. Ты не можешь контролировать то, что тобой движет. Единственное, что в твоей власти, — это выбор, сдаваться тебе под натиском чего-то или нет. Я думаю, в глубине души ты понимаешь, что можешь мне доверять. Единственное, в чем ты действительно сомневаешься, — это в том, готова ли ты доверять себе. Потому что до сих пор ты не встречала мужчину, который знал бы, как с тобой обращаться. Кто мог бы увидеть, кто ты такая за этой башней из слоновой кости, которую ты воздвигла вокруг своего сердца. Но я вижу тебя. И знаю, что ты до смерти боишься впустить меня в свое сердце. Я не могу убедить тебя в этом. Это прыжок веры, который ты должна совершить сама. И могу обещать тебе, что это будет грязно. Ты, я, что бы это значило для всех остальных… беспорядок. Но оно того стоит, по крайней мере, на мой взгляд. Потому что этот твой полудохлый гангстер многое повидал на своем веку, но ничего столь прекрасного, как ты. — Когда я просто сижу, сглатывая комок в горле, Деклан продолжает: — А теперь давай доедим эту миску с отвратным на вкус кроличьим кормом и пойдем спать.

— Хорошо. — Он смотрит на меня, приподняв бровь. — Я имею в виду… да, сэр.

Когда Деклан наклоняется и нежно целует меня, я понимаю, в какие неприятности на самом деле попала, и насколько он был прав насчет башни из слоновой кости, которую я построила, чтобы уберечь свое сердце.

Сердце, которое находится в безопасности, никогда не заболело бы от такой тоски.