Необузданные Желания

32 СЛОАН

Боковым зрением я вижу черную вспышку, затем Деклан отбрасывает нож. Он хватает меня, поднимает на ноги, обнимает меня и прижимает к груди, ругаясь.

— Чертовски упрямая женщина, — хрипит он, сильно встряхивая меня. — Иисус, Мария и гребаный Иосиф, ты реально поехавшая!

Деклан берет мое лицо в ладони и жадно целует. Я позволяю ему, вцепляясь трясущимися руками в пиджак и пытаясь удержаться на ногах, хотя и они дрожат.

Когда мы отрываемся друг от друга, чтобы сделать вдох, на кухне никого нет, кроме нас двоих.

— Черт возьми, Слоан. Черт возьми.

Деклан запускает руки в мои волосы и сжимает череп. Он еще раз встряхивает меня, его грудь вздымается. Затем прижимается лбом к моему и закрывает глаза, тяжело выдыхая.

— Никогда, блядь, больше так меня не пугай. — Ничего не могу с собой поделать. Я начинаю слабо смеяться. — Я убийственно серьезен!

— Ты чертов псих.

— По-твоему, спятил я? Ты собиралась отрезать себе палец ради человека, которого едва знаешь!

— Таков мой принцип.

Деклан возмущен.

— В чем принцип?

— У меня их всего несколько, но они непоколебимы. Во-первых, я не причиняю страданий другим людям, если могу вынести их сама. Другое дело, что я умею держать все под контролем. Я не виню никого, кроме себя, за то, что в моей жизни что-то идет не так. Сложи эти два факта вместе, и ты обнаружишь меня, стоящей на коленях на кухонном полу и угрожающей расправиться со своим мизинцем при помощи ножа.

Деклан снова целует меня. Это безумие.

— Чертовски зол, — бормочет он себе под нос. — Черт возьми.

— Это у тебя раздвоение личности. Ты вошел в дверь как Терминатор.

Деклан обвивает меня руками и притягивает к себе. Его сердце бешено колотится в груди. Его пальцы, бережно удерживающие мою голову, дрожат. Деклан слегка покачивает меня, переводя дыхание.

— Я просто не могу оставить тебя одну. Никогда не оставлю. Это единственное решение.

Когда говорю, голос приглушенно отдается у Деклана в груди:

— Не волнуйся. Я больше никогда не буду разговаривать ни с кем из твоих людей. Урок усвоен.

— Сомневаюсь, что у тебя будет выбор в этом вопросе, учитывая, что отныне все они будут каждый день возлагать венки из роз к твоим ногам.

— Мне нравится, как это звучит. Куда ты ходил?

— Дай мне минутку. Дай мне отойти от внезапной остановки сердца.

Деклан подхватывает меня на руки и выносит из кухни обратно в спальню. Он опускает меня рядом с кроватью и снимает с меня всю одежду, проделывает то же самое с собой, затем толкает меня на кровать и забирается рядом. После Деклан натягивает на нас простыни и одеяло, притягивает меня к себе и прижимает так крепко, как будто боится, что я исчезну в клубах дыма.

Через некоторое время я говорю:

— Прости, что сказала ту фразу о том, что воткну нож тебе в череп. Я не это имела в виду.

— Верно.

— Ладно, это правда. Но я бы пожалела о содеянном. Я бы очень сильно плакала на твоих похоронах. И мне не следовало говорить этого в присутствии твоих людей. Прошу прощения. Но я не могу гарантировать, что не столкну тебя с камнем на шее с утеса, если ты причинишь вред одному из этих парней. Они обожают тебя. И это действительно была не их вина.

— Печально известное обаяние Динь-Динь Белл.

— Вот именно.

— Ты должна вернуть им деньги, которые ты у них украла.

— Я их не крала. Я выиграла их честно.

— Да? Значит, ты наплела им про то, что фигово играешь в покер так же, как наплела мне?

— Конечно, нет. Все это часть игры.

Деклан тяжело вздыхает.

— Ты смертоносна, девочка.

— Мне нравится надевать корону, чтобы показать людям, с кем они имеют дело. Куда ты ходил?

— На прогулку.

Не совсем убежденная, повторяю:

— Прогулку.

— На пляже.

— Деклан отправился на полуночную прогулку по пляжу в армейских ботинках? Тебе нужно было забить детеныша тюленя?

— Мне нужно было проветрить голову. И дать тебе немного пространства. Ты была расстроена тем, как закончился наш с тобой разговор.

Когда ничего не отвечаю, он добавляет:

— О том, что я включаю тебя в свое завещание.

— О, нет. Прошу, только не о деньгах.

— Ага, опять эта история с деньгами. Ты сказала что-то о подружке, что запало мне в душу.

— Что?

— Что это убьет ее, если с Казимиром что-нибудь случится. — Погладив меня по щеке, он нежно целует меня. Его голос становится хриплым. — Это заставило меня задуматься о том, как бы ты отреагировала, если бы со мной что-то случилось.

— Я была бы слишком занята сортировкой всех бриллиантов в шкафу, чтобы по-настоящему обращать на тебя внимание.

— Чушь собачья.

— Ты пытаешься заставить меня снова сказать, что я к тебе чувствую, не так ли?

— Ага.

— Ты используешь это против меня, когда начнешь говорить со мной насчет брака все эти безумные вещи?

— Ага.

— Тогда я тебе не скажу.

— Я хочу это услышать. Мне нужно это услышать. Ты сказала, что была опьянена мной, но я выше этого. Я зависим. Если ты не дашь мне еще дозу, я сойду с ума.

Его поцелуи нежны и быстры, нежные покусывания покрывают мои губы, щеки и подбородок. Деклан подкупает меня.

— Отлично. У тебя красивые руки.

Он прерывает поцелуи, поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и выгибает бровь.

— Ради бога, Деклан, ты же знаешь, что я в этом не сильна.

— Ты лучше, чем думаешь.

Я тяжело выдыхаю, беру его руку и прижимаю к колотящемуся сердцу.

— Здесь. Просто почувствуй это. Вот что я чувствую к тебе, ты, властный засранец.

Деклан смотрит на свою руку. Широко разводит пальцы и чуть нажимает. Закрывает глаза и через мгновение произносит с тихим удивлением:

— Наши сердца бьются синхронно.

Эти несколько слов наполняют меня таким страхом, какого никогда не испытывала. Это ужас, чистый и холодный, и он пронизывает меня насквозь, прямо до костей.

Как только это началось, такую мощную вещь, как два сердца, бьющихся в такт друг другу, остановить невозможно.

Помогите. Я упала и не могу подняться.

— Не смотри так испуганно.

— Ты сказал «абсолютная честность». Мое лицо просто соответствует плану.

— Я также говорил о полном послушании.

— Два из трех — это неплохо.

Его взгляд становится острее.

— Это твой способ сказать, что ты мне доверяешь?

Мой смех тихий, но раздраженный.

— Разве это неочевидно? Любой другой мужчина, который попытался бы заставить меня называть его «сэр», уже бы стал евнухом.

Деклан обхватывает мою челюсть большой ладонью.

— А как насчет меня? — спрашивает он с внезапной яростью и горящими глазами. — Могу ли я доверять тебе в ответ?

— Убавь громкость, мистер Натиск и Напор. Почему все должно быть так: жизнь или смерть?

— Не меняй тему.

— Я даже не уверена, о чем конкретно ты спрашиваешь. Это звучит как нечто гораздо большее, чем обычное определение доверия. Тебе нужна пересадка сердца, о которой ты мне не говоришь, и ты хочешь, чтобы я стала донором?

— К тому времени, когда все это закончится, мне понадобится пересадка сердца.

— Отлично. Это очень проясняет ситуацию, спасибо.

Он свирепо смотрит на меня. Я хочу отстегать его палкой.

— Как насчет того, чтобы поделиться со мной соображениями о том, что ты понимаешь под словом «доверие»? Давай начнем с этого.

Деклан ставит галочки в списке, как будто это вытатуировано у него в мозгу.

— Никакой лжи. Не прячься. Полное подчинение. Полная самоотдача. Твоя жизнь превыше моей, и наоборот. Все, что у меня есть, принадлежит тебе, и наоборот.

— Звучит как вступление в секту.

— Я еще не закончил.

— Господи.

— Мы всегда прикрываем друг друга. Мы всегда выполняем свои обещания. А секреты остались в прошлом.

На последнем слове он как бы сдувается. Опускается ниже, будто набрал вес, как тонущий корабль, набирающий воду.

Пристально глядя на него, я говорю:

— У тебя много секретов, не так ли?

— Ты же знаешь, что да.

— И ты хочешь рассказать их мне?

— Я хочу, чтобы ты поняла, кто я такой.

— Я думаю, что уже знаю.

— Нет, девочка. В твоем понимании это внешний слой луковицы. Сухая, тонкая кожица. Чтобы понять, кто я на самом деле, потребуется немного сконцентрированного отшелушивания нескольких слоев.

— Понятия не имею, откуда вы берете свои метафоры, сэр, но я хотела бы отметить, что доверие — это то, что развивается с течением времени. Оно органично и основано на опыте.

— Неправильно. Доверие — это решение. Ты можешь доверять, как дышать. — Деклан делает эффектную паузу, прежде чем нанести смертельный удар. — Как ты делала это в душе.

Ненавижу, когда у людей отличная память.

— Подожди. Позволь мне разлепить веки. Ты хочешь сказать, что если бы я сказала тебе прямо сейчас, что ты можешь мне доверять, так бы и было? Ты бы пошел на это?

— Ага.

— И ты расскажешь мне все свои истории о луковой шелухе?

— Ага.

— Прости за оскорбление, но это кажется чрезвычайно наивным для человека в твоем положении.

— Так бы и было, если бы я уже не знал, что ты никогда не сказала бы, что я могу доверять тебе, если бы не мог.

Проклятье. Эти отношения никогда не сложатся, если он будет все время прав.

— Предлагаю компромисс.

— Я не люблю компромиссов.

— Какой колоссальный сюрприз. Как я уже говорила, думаю, что где-то между этими двумя крайностями есть золотая середина. Почему бы тебе не открыть мне один секрет, и мы начнем с этого?

Когда Деклан просто смотрит на меня, поджав губы, я говорю:

— Маленький. Например, почему ты никогда не носишь ничего, кроме черного. Воспринимай это как тренировочный заход перед полным доверием.

Через мгновение, когда Деклан отрабатывает сердитый вид, он мрачно говорит:

— Придет время, девочка, и очень скоро ты все узнаешь. — Он переворачивается на спину и смотрит в потолок. Затем встает, одевается и выходит из комнаты.

Когда три дня спустя Деклан все еще не вернулся, я испытываю панику, не похожую ни на что из того, что я когда-либо испытывала.

Потому что, согласно новостным сводкам, босса каждого мафиозного синдиката в стране убивают, одного за другим.