Неофициальная история конфуцианцев

У ЦЗИН-ЦЗЫ И ЕГО РОМАН «НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ КОНФУЦИАНЦЕВ»

В один из декабрьских дней 1754 года в небольшом городе Центрального Китая — Янчжоу скончался замечательный писатель-сатирик У Цзин-цзы. Его смерть даже для такого городка прошла почти незамеченной — ведь для большинства людей он был всего лишь бедным поэтом-неудачником, зарабатывавшим себе на жизнь литературным трудом. И мало кто из жителей Янчжоу знал, что рядом с ними жил большой писатель, чье имя через много лет после его смерти встанет в ряд с десятками имен других писателей, ценимых и уважаемых в Китае до настоящего времени.

У Цзин-цзы написал несколько циклов стихотворений. Но не эти стихотворения служат критерием его творчества, мерилом его огромного дарования. В пятидесятых годах XVIII века, уже в самом конце своей жизни, У Цзин-цзы закончил свое первое и единственное прозаическое произведение — сатирический роман «Неофициальная история конфуцианцев», который в полной мере можно назвать памятником замечательному таланту писателя и который в настоящее время по праву считается одним из выдающихся образцов китайской классической литературы.

У Цзин-цзы родился в 1701 году в маленьком городке Цюаньцзяо провинции Аньхой. Род У, к которому принадлежал писатель, был довольно известен и пользовался авторитетом. Предки писателя были крупными чиновниками, занимавшими высокие посты на государственной службе. Многие из них обладали почетными учеными степенями, которые давали им возможность занимать привилегированное положение в обществе. Однако постепенно род У пришел в упадок. При жизни отца писателя от былого величия рода не осталось и следа. Отец писателя, У Линь-ци, не занимал больших постов на государственной службе и не имел почетных ученых степеней. Он был всего лишь мелким чиновником, инспектором уездных училищ. Выросший в сравнительно зажиточной семье, где превыше всего ценилась карьера, отец писателя тем не менее довольно равнодушно относился к богатству, славе и предавался своему любимому занятию — литературе. Такое равнодушие к государственной службе вряд ли можно назвать случайным. Отец писателя жил в тот период истории Китая, когда еще сильны были отголоски социальных потрясений первой половины XVII века. Еще жили в памяти народа колоссальная по своим масштабам крестьянская война под руководством Ли Цзы-чэна, захват Китая в 1644 году маньчжурами и развернувшееся в связи с этим широкое антиманьчжурское движение. С приходом к власти маньчжур и установлением новой династии Цин по всей стране начались репрессии. Но, несмотря на жестокий террор, свирепствовавший в течение второй половины XVII века, захватчикам так и не удалось до конца расправиться с антиманьчжурским движением. То здесь, то там вспыхивали восстания. В народе большой популярностью пользовались тайные антиманьчжурские общества. И в среде интеллигенции, представителей чиновного и ученого сословия, были очень сильны патриотические настроения. Открытая критика существующего режима, открытое выражение протеста карались самым беспощадным образом, поэтому недовольные вынуждены были высказывать свое отношение к маньчжурскому режиму в завуалированной форме. Это выражалось или в отказе от государственной службы, или в критике честолюбивых стремлений к богатству и славе, или в воспевании старины. Видимо, эти настроения сыграли известную роль в жизни отца У Цзин-цзы, и его отказ от карьеры нельзя было объяснить иначе, как своего рода пассивный протест против новых порядков. Знакомые чиновники постепенно отходят от У Линь-ци, зажиточные и спесивые родственники стараются избегать его. Прежние друзья перестают посещать его дом. Гости стали настолько редки, что «ворота могли ловить в паутину птиц», как образно писал впоследствии У Цзин-цзы в одном из своих автобиографических стихотворений. Так постепенно в некогда влиятельном и видном роду стали появляться первые трещины. При жизни отца писателя они только намечались, но когда вырос У Цзин-цзы, когда определилось его отношение к жизни, эти ранее едва видимые трещины превратились в пропасть, которая отрезала писателя не только от его сановных родственников, но и от чиновничества, к которому он принадлежал.

Обстановка, окружавшая У Цзин-цзы с самого детства, была весьма противоречивой. С одной стороны, в семье еще царил дух, навеянный недавним величием рода, еще сильны были традиции, в соответствии с которыми каждый должен был укреплять авторитет и могущество рода своим личным преуспеянием на государственной службе. С другой стороны, семья постепенно беднела. С этим тесно связано другое противоречие — противоречие между взглядами общества, к которому принадлежал род У, и личными идеалами писателя, между стремлением занять высокое положение в чиновничьем мире и желанием уйти от него, сбросить с себя его оковы. В молодые годы писателю не чужды были мечты получить ученую степень, занять почетное место в обществе и тем самым быть достойным своего рода. Даже в стихотворениях более позднего периода, не говоря уже о ранних, писатель сожалеет о минувшем величии и богатстве семьи и осуждает последующие поколения, неспособные удержать родовую славу. Потребовались многие годы, прежде чем писатель изменил свои взгляды.

У Цзин-цзы был единственным ребенком в семье, и родители делали все для его воспитания. Большое влияние на формирование взглядов молодого писателя и расширение его кругозора оказал отец, очень культурный и образованный человек того времени. Благодаря исключительным способностям молодого У Цзин-цзы замятия проходили весьма успешно. Чэн Цзинь-фан, друг У Цзин-цзы, писал, что «он с детства обнаруживал удивительные способности, ему достаточно было проглядеть книгу, чтобы он уже мог читать ее наизусть».

Большие способности У Цзин-цзы помогли ему в совершенстве овладеть обширными знаниями в области древнего языка, литературы, философии, истории. В ту пору У Цзин-цзы еще мечтал осуществить свои честолюбивые замыслы — он надеялся сдать экзамены и получить место на государственной службе. И действительно, в девятнадцать лет ему была присвоена первая ученая степень, однако сдавать дальнейшие экзамены он отказался. Это решение объяснялось в основном той переменой, которая произошла в его жизни. Как раз в это время умер его отец.

Годы после смерти отца были годами глубокого духовного кризиса писателя. Начинает складываться мировоззрение У Цзин-цзы. Хотя духовно он еще связан с чиновничеством и ученым сословием, но уже осознает его внутреннюю пустоту и филистерскую ограниченность.

В эти же годы резко ухудшается материальное положение У Цзин-цзы, что также постепенно отдаляет его от старого круга знакомых.

У него появляются новые друзья. Это уже не богатые чиновники или влиятельные ученые мужи. Это, главным образом, бедные писатели, поэты, ученые, не сумевшие сделать карьеру или умышленно отгораживающиеся от нее. С этими людьми У Цзин-цзы сближает не только одинаковое материальное положение, но главным образом общность интересов и взглядов. Знакомые писателю чиновники и богатые родственники с неодобрением относились к новым знакомым У Цзин-цзы. Впоследствии в своем романе писатель показал некоего молодого человека Ду Шао-цина, принадлежавшего к знатной фамилии, в образе которого У Цзин-цзы отчасти изобразил самого себя. Взгляды Ду Шао-цина отличаются от взглядов окружающих его чиновников. Высокопоставленные чинуши осуждают его действия и образ мыслей, сторонятся его. В стихах У Цзин-цзы того времени можно найти такие строки:

Эти строки ясно говорят о том конфликте, который уже назрел между У Цзин-цзы и чиновничьим обществом.

Жизнь в родных местах становилась для писателя все более нестерпимой. Его чуждались, среди чиновничества распускались слухи о его якобы недостойном поведении, двери богатых домов захлопывались перед ним. В 1733 году У Цзин-цзы решил покинуть родные, но ставшие постылыми места. Переезд в Нанкин означал для писателя не простую смену местожительства. Он явился рубежом между жизнью прошлой и новой. Жизнь в Нанкине способствовала сформированию У Цзин-цзы как писателя и, что самое главное, укреплению тех идеалов, которые в Цюаньцзяо лишь намечались. В 1736 году произошло событие, которое можно назвать вехой в жизни писателя. В этом году императорский двор опубликовал эдикт о привлечении наиболее одаренных людей к «великим экзаменам большой эрудиции», или так называемым экзаменам «босюэ хунцы».

Экзамены на получение ученых степеней в старом феодальном Китае занимали в жизни общества чрезвычайно важное место и являлись одним из основных орудий проведения господствующими классами своей политики в области идеологии. Экзаменационная система появилась еще в династию Хань (III в. до н. э. — III в. н. э.) и просуществовала вплоть до буржуазной революции 1911 года. Особенного же расцвета она достигла в династию Мин (1368–1644) и маньчжурскую династию Цин (1644–1911). Именно в этот период она приобрела те черты, которые позволяют говорить о ней как об отвратительнейшем придатке феодального общества. Если до XIV века от соискателей ученых степеней требовались какие-то фактические знания в области философии, литературы, истории и творческое их освоение, то в династии Мин и Цин этого уже не было. Императоры династии Мин провели реформу экзаменационной системы и невероятно усложнили ее. Были созданы десятки степеней, определяющих место каждого на общественной лестнице феодального Китая. Люди всю жизнь карабкались от ступени к ступени, ползли вверх в погоне за известностью и почетом. В то же время были узаконены так называемые «восьмичленные сочинения», ставшие впоследствии синонимом догматизма и схоластики. Это было уродливое детище не менее уродливой экзаменационной системы. С введением на экзаменах «восьмичленных сочинений» от сдающего уже не требовались большие знания и тем более творческое их развитие. Нужно было только одно — слепо следовать мертвому шаблону. Экзаменационное сочинение было строго шаблонизировано как по форме, так и по содержанию. Оно должно было состоять из восьми частей, иметь строго определенное количество иероглифов. Сдающий экзамены для написания такого сочинения должен был назубок знать ветхозаветные каноны, ни на шаг не отходить от них и комментировать их на основании определенных узаконенных толкований. Все это преграждало путь свободной мысли и расчищало дорогу карьеристам-невеждам. Маньчжурские правители с особой тщательностью укрепляли экзаменационную систему в Китае и в еще большей степени, чем это было в династию Мин, развивали ее наиболее отрицательные черты, доведя их в конце концов до гротеска. Маньчжуры хорошо понимали, что одним террором и репрессиями нельзя укрепить свое положение в стране. Нужно было более гибкое средство для проведения своей политики. С помощью экзаменационной системы они уводили значительные слои населения от борьбы за освобождение страны в дебри схоластики и в то же время пытались создать видимость того, что они являются наследниками старых традиций. Экзаменационная система в период маньчжурской династии способствовала развитию карьеризма, и не удивительно — ведь она являлась почти единственным путем к различным государственным должностям. Тысячи людей были одержимы манией получить ученую степень и тем самым занять более или менее выгодное положение в обществе.

Маньчжур не страшили эти настроения, наоборот — они всячески подогревали их. Гораздо страшнее было недовольство режимом. Вот почему маньчжурские завоеватели, как любимое детище, лелеяли экзаменационную систему и всячески охраняли ее от нападок недовольных[2].

Экзамены «босюэ хунцы» несколько отличались от обычных. Они устраивались очень редко, и в среде большинства чиновничества сдать их считалось чуть ли не вершиной почета. Маньчжуры возлагали на эти экзамены особые надежды. Они хотели с их помощью привлечь на свою сторону часть китайской интеллигенции, умилостивить недовольных и тем самым упрочить свое положение в стране. Принять участие в экзаменах предложили и У Цзин-цзы, который к этому времени прослыл за одаренного поэта и высокообразованного человека, к тому же имеющего определенный вес в кругу нанкинских литераторов. Однако писатель ответил отказом. К этому решению он пришел не сразу, а в результате длительной внутренней борьбы. В нем еще сильны были традиционные взгляды на экзамены как на необходимый рубеж, который должен преодолеть всякий культурный человек. Но остатки старых представлений пришли в столкновение с сформировавшимися заново, передовыми для того времени взглядами писателя на существующую действительность. За годы жизни в Цюаньцзяо, за время пребывания в Нанкине он успел хорошо познать тупое, ограниченное чиновничество и спесивое ученое сословие. Он видел в экзаменационной системе с ее закоснелыми шаблонами орудие удушения живой мысли и талантов. А быть в зависимости от рутины и косности У Цзин-цзы не хотел. Он предпочитал оставаться в бедности, но быть духовно свободным, чем жить в богатстве и быть рабом принципов, идущих в разрез с его взглядами. У Цзин-цзы отказался от карьеры чиновника, но и после этого случая он еще долго не мог отделаться от сомнений, мучивших его. Только в сороковых годах, когда он писал роман, с сомнениями было покончено, и писатель больше не раскаивался в своем разрыве с чиновничеством. Словами своего героя Ду Шао-цина он говорит: «Итак, я до конца жизни останусь сюцаем и больше уже не буду держать экзамены ни правительственные, ни годичные на степень цзюйжэня. Буду жить в свое удовольствие и заниматься тем, что мне нравится».

У Цзин-цзы остался в Нанкине. Литературный труд, которому он посвятил свою жизнь, приносил ему мало денег. Жизнь становилась все тяжелее, и нужда заставила У Цзин-цзы поселиться в одном из беднейших районов Нанкина. Часто не хватало денег даже на чашку риса, и писатель вынужден был продавать любимые книги. Однако, несмотря на крайне тяжелые условия, У Цзин-цзы не бросил литературные занятия. За годы жизни в Нанкине и других городах Центрального Китая он написал несколько циклов стихотворений и накопил богатый материал для будущего романа. У Цзин-цзы сталкивался со многими людьми из самых разнообразных слоев общества. Бедность, в которой находился писатель, давала ему возможность лучше узнать наклонности, интересы и характеры людей, стоящих на самой низкой ступени общественной лестницы. Его друзьями были такие же бедняки, как и он сам: безвестные литераторы, ученые-неудачники, торговцы и актеры, увлекающиеся поэзией. Их сближала большая духовная культура, начитанность, свободомыслие и критическое отношение к существующему строю. Среди этих людей У Цзин-цзы пользовался большим уважением. Это объяснялось не только его талантом и исключительной эрудицией, но и тем, что писатель глубоко понимал жизнь и непримиримо относился к ее недостаткам.

Последние годы У Цзин-цзы жил в Нанкине, а незадолго до смерти переехал в Янчжоу. И в этом городе его окружала такая же бедность, как и раньше. По словам Чэн Цзинь-фана, у него временами не было даже кисти и тушечницы для письма.

У Цзин-цзы был автором многих стихотворений, большинство которых не дошло до наших дней. По словам его отдаленного родственника и биографа Цзинь Хэ, им написано семь томов «Рассуждений» о древнейшей Книге Песен и несколько томов стихотворений. Однако самым замечательным произведением, в которое он вложил думы всей своей жизни, является его роман «Неофициальная история конфуцианцев».

Своеобразие этого произведения можно увидеть при сопоставлении его с другими классическими произведениями, написанными в той же форме традиционного романа, с большим числом глав. Так, о романах «Троецарствие» или «Речные заводи» можно сказать, что сюжеты, положенные в основу многочисленных эпизодов этих романов, веками жили в народе в виде историй и легенд, передаваемых странствующими рассказчиками. Авторы этих романов — Ло Гуань-чжун и Ши Най-ань — отобрали истории и легенды, обобщили их, художественно обработали и на их основе создали замечательные художественные полотна. То же самое можно сказать и о классическом романе У Чэн-эня «Путешествие на Запад», в основу которого положена история путешествия буддийского проповедника Сюань Цзана в Индию. У Чэн-энь еще больше, чем Ло Гуань-чжун или Ши Най-ань, творчески обработал сюжет, положенный в основу романа, и ввел в него значительный элемент художественной фантастики, свойственный, как правило, всем произведениям с буддийскими сюжетами.

В отличие от вышеназванных произведений, роман «Неофициальная история конфуцианцев» — это плод творческого замысла У Цзин-цзы. Как основная идея романа, так и сюжеты многочисленных эпизодов родились в творческом воображении писателя. В этом отношении роман У Цзин-цзы напоминает другой классический роман «Цзинь, Пин, Мэй», написанный задолго до него. Однако от последнего роман «Неофициальная история конфуцианцев» отличает еще более совершенная художественная форма, знаменующая собой новую стадию в развитии китайского классического романа.

Однако основной особенностью романа является не композиция, а его идейное содержание. «Неофициальная история конфуцианцев» — это сатирическое произведение, обличающее пороки феодального строя. Нельзя сказать, что до этого романа в китайской литературе совершенно не было сатиры. Элементы сатиры, умышленно гротескного изображения людей и событий можно найти в романе «Речные заводи», их можно увидеть в бытовом романе «Цзинь, Пин, Мэй» и в новеллах Ляо Чжая (XVII в.). Однако в этих произведениях можно говорить лишь об отдельных элементах сатиры, об отдельных сатирических персонажах, о гиперболическом изображении отдельных сторон жизни.

В романе У Цзин-цзы сатира является основным изобразительным методом, в фокусе сатирического изображения сходятся все стороны жизни общества того времени. Вот почему великий писатель Лу Синь, анализируя это произведение; писал, что с выходом в свет романа «Неофициальная история конфуцианцев» в литературе появилась подлинно сатирическая книга. Ее появление по существу знаменовало собой рождение сатирического романа в китайской литературе. Методы сатирического изображения, использованные У Цзин-цзы в его романе, были восприняты последующими писателями-сатириками XVIII века и особенно XIX–XX веков, о чем свидетельствуют сатирические романы «Путешествие Лао Цаня», «Удивительные вещи, увиденные за двадцать лет», «Наше чиновничество» и ряд других произведений.

Свой роман У Цзин-цзы назвал «Неофициальной историей конфуцианцев». Уже из первых двух слов названия видно, что У Цзин-цзы хотел показать жизнь не так, как ее изображали «официальные» историки того времени. Он стремился вскрыть внутренние процессы в жизни общества, помочь читателю увидеть те незаметные рычаги, которые двигали в то время помыслами и поступками людей. Объектом изображения У Цзин-цзы взял широкую группу людей, называющих себя конфуцианцами.

Конфуцианство как философское, политическое и морально-этическое учение получило свое название от его основателя, философа-моралиста Конфуция (по-китайски Кун-цзы), жившего в VI–V веках до нашей эры. На определенном этапе конфуцианство имело известное прогрессивное значение. Некоторые его морально-этические принципы: честность и скромность, правдивость, бескорыстие, отрицание богатства и славы — имели положительное значение. Однако конфуцианство было типично феодальной идеологией, в основе которой лежала идея резкой дифференциации общества — поведение каждого человека строго регламентировалось в зависимости от общественного положения. Именно эта строгая регламентация жизни, скрупулезная иерархичность положения людей в обществе были нужны господствующим классам феодального Китая, и именно поэтому конфуцианство, как государственная идеология, могло существовать в течение более двух тысячелетий. В сунскую династию (X–XIII вв.) некоторые положения конфуцианства были обновлены философом-идеалистом Чжу Си. В основном это обновление шло по линии усиления тех положений, которые были выгодны господствующим классам. В маньчжурскую династию конфуцианство в интерпретации Чжу Си было возведено в ранг официальной и единственной идеологии. На протяжении династии Цин было написано множество комментариев к различным догмам конфуцианства. Конфуцианская мораль широко проповедовалась через систему государственных экзаменов. Но вся эта помпезность, с которой воспевались конфуцианские добродетели, была ширмой, за которой пряталась духовная деградация и фарисейство представителей господствующих классов. Сами глашатаи конфуцианства, представители чиновничества и ученого сословия, своими действиями и поступками на каждом шагу нарушали конфуцианские догмы, хотя на словах проповедовали идеи добродетели и гуманности. Те положительные зерна, которые были заложены в конфуцианском учении в период его рождения, проросли сорняками лицемерия и лжи.

Жалкая пародия, в которую выродилось конфуцианство в минскую и особенно маньчжурскую династию, и все то общество, которое являлось его носителем, подвергались острой критике передовых мыслителей XVII–XVIII веков, таких, как Гу Янь-у, Ван Фу-чжи и других. Вслед за ними, уже средствами художественной сатиры, высмеял «ревнителей» конфуцианства и У Цзин-цзы.

Сатиру У Цзин-цзы меньше всего можно считать, выражаясь словами Писарева, «цветами невинного юмора». У Цзин-цзы не подшучивал над недостатками, — он зло высмеивал пороки, и порой это высмеивание перерастало в глубокий сарказм. У Цзин-цзы не только обличал, он требовал уничтожения всех уродливых сторон жизни. Рисуя события, происходящие на протяжении целого века, У Цзин-цзы взял в качестве исторического фона династию Мин, однако в действительности он изображал эпоху, в которую жил, то есть маньчжурскую династию.

Рисуя жизнь конфуцианцев, представителей различных слоев населения, писатель по существу показал все общество от низшей его ступени до императорского двора. Злободневность романа, выдвигающего на первый план важнейшие вопросы того времени, глубина изображения существующего строя, являются величайшей заслугой писателя.

В романе множество действующих лиц, начиная от высоких сановников, приближенных императора, и кончая мелкими служащими государственных учреждений. У Цзин-цзы разоблачил низменные наклонности, духовную пустоту и ограниченность этих служителей трона, стоящих на разных ступенях иерархической лестницы. Он высмеивает их быт, их идеалы, их интересы. Показывая внутреннюю сущность своих героев, он одновременно разоблачал и тот строй, который их породил.

Яркая социальная направленность романа была причиной его крайней непопулярности среди господствующих классов маньчжурской империи, и не удивительно, что вокруг романа У Цзин-цзы в течение длительного времени возвышалась стена молчания. Роман был издан лишь через пятьдесят лет после смерти писателя, а до этого он с большими предосторожностями распространялся в рукописном виде поклонниками таланта У Цзин-цзы.

«Неофициальная история конфуцианцев» открывается прологом, которому сам писатель придает большое значение и в котором, по его словам, «излагается основная мысль книги и ее содержание». Пролог У Цзин-цзы — это небольшое по размерам, но яркое и жизненное произведение, которое живет само по себе и которое в то же время органически связано со всем романом. Больше того, без пролога многие образы и ситуации романа были бы менее доходчивы, труднее было бы понять идеи, владевшие писателем. Из пролога сразу становится понятным, кому писатель сочувствовал, и кого подвергал осмеянию. Действующие лица пролога, фигурирующие только в нем и не встречающиеся в дальнейших главах романа, своего рода оригиналы, с которых писатель делает слепки основных героев романа. В прологе имеется небольшой эпизод; на первый взгляд он не представляет особого значения, однако в нем заложен глубокий смысл: это встреча Ван Мяня с тремя чиновниками. Тут же писатель дает картину природы, на фоне которой развертывается действие. Писатель не случайно так подробно останавливается на описании окружающей природы. Прекрасный пейзаж восхищает простого крестьянского юношу Ван Мяня. Но три чиновника совершенно безразличны к его красоте — их занимают только сплетни и собственный желудок. Так при помощи тонкого и умело созданного контраста писатель бичует пустоту и ограниченность представителей чиновничества. Но особенно характерна тема их разговора. Оказывается, их волнует некий высокопоставленный вельможа Вэй, его богатства и слава. Под внешне спокойной манерой речи и вежливыми фразами бурлит поток страстей. Здесь и раболепие перед могуществом, и преклонение перед силой, и трепет перед властью, и зависть, которая толкает на все, лишь бы стать таким, как этот Вэй. Перед читателем разверзается бездна честолюбивых желаний. Слава, богатство, почет и известность — вот предел их мечтаний. Именно эти три чиновника из пролога и открывают галерею многочисленных отрицательных типов романа. Это представители влиятельной прослойки чиновников ученого сословия и других слоев общества, мелких и крупных хищников, зараженных карьеризмом и стяжательством.

В романе выведены типы чиновников, начиная от крупных вельмож, близких к императорскому двору, и кончая мелкими служащими различных административных учреждений — ямыней. Они отличаются друг от друга и общественным положением и влиятельностью, но в то же время невидимая нить связывает их, заставляет говорить о них как о какой-то единой группе, скрепленной общими интересами. Их помыслы и стремления — не те конфуцианские добродетели, о которых они так часто разглагольствуют. Вся их жизнь основана на другом — на дикой алчности, на ничем не прикрытом корыстолюбии, на беззастенчивом карьеризме. Таков преуспевающий вельможа Ван Хуэй, образ которого очерчен писателем ярко и выпукло. Ван Хуэй появляется во второй главе и проходит через многие главы романа. Вначале Ван Хуэй — ничего собой не представляющий ученый муж, обладатель ученого звания. Но это звание дает ему возможность бесцеремонно обращаться с людьми, стоящими ниже его на общественной лестнице. Это видно из его отношения к монаху, слугам и даже учителю Чжоу Цзиню. Грубость и бестактность Ван Хуэя говорят о тупости и духовной ограниченности этого человека. Ван Хуэй считает, что ученое звание цзюйжэня дает ему не только возможность занять чиновничью должность, но и право свысока обращаться с тем, кто имеет более низкое звание или совсем его не имеет, как бы талантлив и эрудирован он ни был. В маньчжурскую династию господствующие классы всячески старались заставить людей верить в то, что ученая степень — это некая божественная благодать, которая нисходит лишь на избранников. У Цзин-цзы очень тонко и с большим юмором изображает самомнение Вана, его спесь и чванство, Ван искренне считает, что если на Мэй Цзю, который получил низшую степень сюцая, во сне спустилось солнце, то его, Ван Хуэя, должно покрыть все небо. Один из персонажей романа мясник Ху уверен в том, что его зятю Фан Цзиню, только что сдавшему государственные экзамены, покровительствует небесная звезда; теперь он боготворит зятя, которого до этого презирал и всячески унижал.

Писатель показывает, как один из «избранников неба», Ван Хуэй, поднимается вверх по общественной лестнице. Кажется, нет предела его честолюбивым планам. Карьеризм пронизывает его насквозь, ради него он готов на все. Ван Хуэй — конфуцианец и воспевает высокие принципы конфуцианской морали. Фарисей с головы до пят, он прикрывается этой моралью, как ширмой, чтобы прослыть за добродетельного человека. На каждом шагу он нарушает ее принципы, и это не вызывает у него ни раскаяния, ни угрызений совести. У его коллеги Сюнь Мэя умерла мать, и по законам того времени Сюнь Мэй должен удалиться со службы для несения траура в течение трех лет. Этот обычай вытекает из конфуцианского учения о сыновнем долге. Зная это, Ван Хуэй советует приятелю никому не говорить о смерти матери. Сам он поступил бы именно таким образом, так как вопросы конфуцианской нравственности и морали, о которых он так охотно рассуждает, занимают в его жизни едва ли не последнее место.

В образе Ван Хуэя писатель высмеивает не только ханжество чиновников, но и их не знающее границ стяжательство, их болезненную алчность и неуемную страсть к наживе, рвачество, доходящее до жестокости «усердие» в выколачивании денег. Герой романа Цюй, а вместе с ним и писатель, высмеивая Вана, говорит, что с его вступлением на должность в ямыне будут слышаться только три звука: звон денег, стук счетов и удары батогами. Ван Хуэй при случае всегда подчеркивает, что он старается ради трона, но на самом деле служба для него лишь средство личного обогащения. С легкостью необыкновенной Ван очищает чужие сундуки и карманы и свирепо расправляется с теми, кто мешает ему. Своей жестокостью он довел население всей области до такого состояния, что при его имени все трепещут от ужаса. Быть может, его «деятельность» не достигла бы такого размаха, если бы высшие власти пытались как-то пресечь его рвачество и жестокость. Но для императорского двора Ван Хуэй не преступник, а верный служака; не хищник, обкрадывающий всех, в том числе и двор, а высоконравственный человек. Показывая отношение к Вану императорского двора, писатель вскрывает всю беспринципность существующего правления, его ограниченность и разложение. Ван Хуэя не только не наказывают, но, наоборот, его повышают в должности, как «способного и деятельного человека». Сатира писателя уже далеко уходит от обличения одного лица, она обрушивается на все чиновничье общество, включая и его верхушку — императорский двор. У Цзин-цзы делает это с большим мастерством. Он не прибегает к открытому разоблачению маньчжурского двора — в его время это могло бы привести к неисчислимым бедствиям. И все же, несмотря на внешне беспристрастный тон повествования, отрицательное отношение писателя к императорскому двору не вызывает никакого сомнения.

Эпизод с выдвижением Ван Хуэя на должность — далеко не единственный пример того, как У Цзин-цзы разоблачает и высмеивает верхушку чиновничьего общества во главе с императорским двором. Писатель дает понять, что Ван — это не исключение, а распространенное явление, порождение существующего строя, при котором пороки и преступления не только не наказуются, но даже поощряются, а добрые начинания терпят крах. Писатель показал это на истории чиновников Сян Дина, Сяо Юнь-сяня и воеводы Тана. Все они честные служаки; одни из них в меньшей, другие в большей степени стараются защищать справедливость и бороться со злом. И за это чиновничье общество расправляется с ними. Сян Дина и Тана снимают с должности, а против Сяо Юнь-сяня даже возбуждается судебное дело. Такова награда двора за их верную службу. Писатель не ограничивается простым беспристрастным описанием событий, а старается дать им свою оценку. Словами отца Сяо Юнь-сяня писатель осуждает действия двора и открыто говорит об этом. Отец Сяо, ревностный защитник государственной службы, сам советовал сыну потрудиться на благо императорского двора. Однако он уже начинает понимать бессмысленность чиновничьей карьеры, жалеет, что толкнул сына на путь чиновничьей службы. Еще больше это понимает сам Сяо Юнь-сянь, который на себе испытал «милости» двора. Сяо постепенно отказывается от своих верноподданнических взглядов. Эту перемену писатель выражает аллегорически, в словах Сяо, обращенных к Му Наю: «Когда мы жили с тобой в Цинфыне, я чувствовал себя прекрасно, хотя снега там выпадало, может быть, и больше. А сейчас, глядя на эти жалкие снежинки, я все же чувствую пронизывающий холод». Кажется, Сяо Юнь-сянь сделал карьеру, но он не испытывает удовлетворения. Холод, о котором он говорит, — это та духовная пустота, которая царит вокруг него. Сяо Юнь-сянь сознает, что все усилия сделать добро в этом мире несправедливости и лжи обречены на провал.

В галерее отрицательных героев, помимо крупных вельмож типа Ван Хуэя, большое место занимают мелкие служащие: писцы, письмоводители, стражники. Они, как и их хозяева, алчны, корыстолюбивы, готовы на любое преступление ради денег. Очень колоритной фигурой является господин Пань. В описании своего героя У Цзин-цзы прибегает к широко применяемому им приему контраста. Сначала он дает героя в характеристике других действующих лиц романа, а затем показывает его через поступки и действия. По словам старосты, его родственника, Пань весьма порядочный и добродетельный человек. Но сам читатель позднее убеждается в том, что Пань — настоящий выжига и жулик, чьи злодеяния староста расценивает как особые заслуги. Паня боятся не только потому, что он жесток. Пань — чиновник, и прежде всего это повергает людей в страх. Писатель убедительно показывает, что даже такая сравнительно мелкая фигура в чиновничьем мире, как Пань, может оказаться вершителем человеческих судеб. Паню ничего не стоит довести совершенно невинного человека до тюрьмы или плахи, если только он пришелся ему не по душе. У него лишь одна всепоглощающая страсть — деньги. И эта страсть толкает его на любые подлости и преступления. Вот помещику Ху приглянулась чужая служанка Хэ Хуа, и за солидный куш Пань добивается, чтобы она попала в руки старого сластолюбца. Пань подделывает печати, незаконно использует красную тушь, применение которой являлось прерогативой начальника уезда, он сводит в могилу многих людей. Кажется, для Паня нет ничего невыполнимого, его самоуправство ненаказуемо, — ведь общество, которое взращивает таких Паней, само насквозь продажно. Все в этом мире чиновников можно купить и продать. Эту мысль о продажности всех и вся писатель образно подчеркивает пословицей: «Только на огне закоптишь свиную голову, только с деньгами свершишь казенное дело». В устах стражника ямыня, мошенника и шантажиста, эта пословица звучит как оценка всему обществу и породившему его строю.

Изображая чиновничество, писатель старался показать загнивание государственного и общественного строя Китая в эпоху маньчжурского господства. Но У Цзин-цзы не ограничивался этим. Он показал также духовный распад, который, как проказа, поразил все слои китайского общества того времени, и прежде всего ученое сословие.

В феодальном Китае ученое сословие тесно соприкасалось с чиновничеством. Связь между ними была настолько тесной, что провести грань между ними часто не представляет возможным. Чиновник в старом Китае почти всегда был носителем ученого звания, а ученый муж, представитель ученого сословия, почти всегда занимал какую-либо должность или имел право ее занять. В маньчжурскую династию число охотников получить ученую степень было настолько велико, что даже такая разбухшая экзаменационная система, какая существовала в то время, не могла пропустить всех желающих. Надежда стать чиновником, приобщиться к власть имущим, разбогатеть толкала людей в погоню за учеными степенями. В старом Китае обладание ученой степенью давало массу привилегий: освобождение от налогов и пошлин, от наказаний, от повинностей, от службы в армии. Но, помимо этого, обладатели ученых званий часто становились владельцами земельных угодий, богатых поместий, слуг. Все это хорошо показано в романе на примере постепенного возвышения Фань Цзиня. До получения ученого звания Фань Цзинь жил в такой бедности, что часто его семья вынуждена была голодать. Но стоило Фаню получить звание цзюйжэня, как картина резко переменилась. Перед ним начинают заискивать, ему начинают дарить ценные подарки, и Фань буквально на глазах превращается в богача.

Не удивительно, что многие из кожи вон лезли ради того, чтобы попасть в ученое сословие. В маньчжурскую династию до колоссальных размеров выросли карьеризм, взяточничество, шантаж. Экзаменационная система превратилась в конце концов в своего рода кормушку, которая питала тупиц, неучей и разного рода проходимцев. У Цзин-цзы ненавидел эту систему, взращивающую невежд и губящую таланты.

Одним из запоминающихся образов ученых мужей в романе является образ Чжоу Цзиня. Чжоу Цзинь десятки лет работал учителем, влача самое жалкое существование. Но, оказывается, червь честолюбия годами исподволь подтачивал его и в конце концов овладел всем его существом. Вскоре, как и многие, он ринулся в погоню за славой и сразу растерял те положительные черты, которые имел раньше. Сочувствие писателя к Чжоу Цзиню, которое было ощутимо вначале, уступает место острой насмешке. Шаг за шагом писатель безжалостно срывает со своего героя лохмотья его прежних добродетелей, и вот перед нами уже привычный для того времени портрет охотника за учеными степенями.

Столичные экзамены, на которых Чжоу Цзинь получил степень цзиньши, сделали его крупным чиновником-экзаменатором. Деятельность Чжоу Цзиня на этом поприще, описанная в романе, — это едкая сатира на всю экзаменационную комедию. Особенно запоминающимся является эпизод встречи Чжоу Цзиня и Фань Цзиня. Фань Цзинь — это типичный невежда и карьерист. В течение тридцати лет он пытается сдать экзамены, но все безрезультатно. Да он и сам признает, что его систематические провалы объясняются не придирчивостью экзаменаторов, а его неспособностью. Но Чжоу Цзинь, желая поиграть в «беспристрастность», решает вытянуть Фань Цзиня и оценивает его сочинение лучшим, хотя оно сумбурно и бессмысленно.

Выявление талантов по методу Чжоу Цзиня в эпоху писателя было весьма распространенным явлением. То и дело присваивались ученые степени не тем, кто действительно их заслужил, а тем, кто приглянулся экзаменаторам; а талантливые люди, в работах которых можно было увидеть живую мысль или свежую идею, терпели крах по вине буквоедов-самодуров типа Чжоу Цзиня. Так, например, начитанный, одаренный от природы Вэй Хао-гу подвергся оскорблениям со стороны Чжоу Цзиня и получил одно из последних мест лишь за то, что посмел нарушить экзаменационные шаблоны.

Но особенной остроты достигает сатира У Цзин-цзы, когда он описывает служебные «подвиги» Фань Цзиня. Фань Цзинь — это тот же экзаменатор Чжоу, только еще более отвратительный и жалкий. Фань Цзинь дожил до седых волос, и хотя все его потуги сдать экзамены безрезультатны, он никак не может отказаться от мысли сделать карьеру. Фань превратился в безумца, одержимого навязчивой идеей выбиться в ученые мужи, и его безумство симптоматично — оно свидетельствует о безумстве общества, которое было заражено бациллой карьеризма. У Цзин-цзы аллегорически показывает эту болезнь общества в эпизоде помешательства Фань Цзиня, символизирующем безумство подобных ему ученых мужей, всю жизнь посвятивших охоте за почестями и славой. Они ограничены, часто неграмотны, но занимают высокие посты в обществе, а следовательно, им предоставляется право духовно калечить других людей. Таков Фань Цзинь, который имеет высокую ученую степень. Он, кроме вызубренных цитат из конфуцианских канонов, фактически ничего не знает. Он не представляет, кто такой Лю Цзи — видный законодатель династии Мин. Он не знает даже имени знаменитого поэта и литератора XI века Су Дун-по. В невежестве Фань Цзиню не уступают и его коллеги, такие же «ученые», как он.

В образе Фань Цзиня писатель клеймит ханжество и лицемерие псевдоконфуцианцев. Фань Цзинь, у которого умерла мать, в соответствии с конфуцианскими обрядами, должен удалиться от житейских дел, носить скромную одежду, есть скромную пищу. Но траур Фань Цзиня и его сыновняя почтительность — лишь позерство. Это обнаруживается во время обеда у уездного начальника Тана. Стоило Фаню увидеть на блюдах дорогие угощения, как от его верности долгу не осталось и следа.

Галерея образов представителей ученого сословия необычайно богата в романе. Писатель изобразил настоящий паноптикум социального уродства. Кроме Чжоу Цзиня и Фань Цзиня, здесь и хищник Янь Чжи-чжун, жизнь которого представляет сплошную цепь преступлений, и его брат Янь Чжи-хэ — трус и скопидом. Здесь же ловкие приспособленцы братья Ван, тупой рутинер господин Ма, мошенник Куан Чао-жэнь и много-много других. Все они в своей совокупности дают яркую картину жизни ученых мужей.

Богатство идейного содержания романа не исчерпывается критикой чиновничества и ученого сословия. У Цзин-цзы затронул гораздо больше проблем, волновавших в то время передовые умы Китая. Вслед за просветителями XVII–XVIII веков писатель клеймил многие отрицательные и уродливые стороны жизни: суеверие и мракобесие, бессмысленность некоторых обычаев и традиций, узаконенных конфуцианством, таких, например, как самоубийство вдовы после смерти мужа или рабское положение женщины. Таких проблем, поднятых писателем в романе, очень много, и все они свидетельствуют о том, что У Цзин-цзы не был бесстрастным бытописателем, хладнокровно повествующим о теневых сторонах жизни. Он выхватывал из нее самые жгучие вопросы современности и пытался дать на них правильный ответ.

В романе У Цзин-цзы наряду с отрицательными типами можно найти и ряд положительных образов, которые являются выразителями идеалов писателя. Анализ их позволяет еще лучше понять мировоззрение писателя, его сильные и слабые стороны.

Следует отметить, что положительные образы романа в большинстве своем не так законченны и многогранны, как отрицательные. Они более схематичны и часто противоречивы. У Цзин-цзы был прежде всего обличителем Он хорошо видел недостатки общества и стремился выжечь их огнем своей сатиры. Однако, критикуя теневые стороны жизни, он неотчетливо видел те силы, которые способны были бы бороться с этими пороками. Взгляды У Цзин-цзы на общество во многом сближают его с китайскими просветителями XVII–XVIII веков, которые при решении вопросов общественного развития часто исходили из идеи подражания жизни древних. Их лозунг — «возврат к древности» — имел широкое хождение среди китайской интеллигенции. Используя его, просветители вели беспощадную критику бюрократического общества и воспевали идеи высокой морали. В этом положительная сторона их идей. Вместе с тем они призывали к безоговорочному копированию системы общественных отношений древних эпох, не понимая хода исторического развития. В этом слабая сторона их мировоззрения, и этот же недостаток свойствен мировоззрению У Цзин-цзы.

Носителем идеалов писателя является положительный герой пролога, Ван Мянь. Он беден и честен, прямодушен и бескорыстен. В образе Ван Мяня писатель старается показать, что положительные качества человека следует искать не в мире богатства, а в мире бедности. Только в такой жизни, какую ведет Ван Мянь, можно найти скромность, искренность, честность. Идея писателя о несовместимости положительных качеств человека с богатством и знатностью — одна из основных в романе. Его герой Ван Мянь отрицает карьеру чиновника, ему чуждо стремление к знатности и славе. Его поступки подтверждают мысль стихотворения, которым начинается пролог:

Именно поэтому герой пролога критически относится к чиновничеству и ученому сословию, зараженным микробом карьеризма.

Идеалом Ван Мяня являются добродетельные люди древности — Дуань Гань-му и Се Лю, отказавшиеся от службы, а также скромная добродетельная жизнь пустынника, хранителя ортодоксальной конфуцианской морали. Следует вообще отметить, что положительному герою У Цзин-цзы больше свойственны не активные действия, а созерцательность. Он не борется с пороками общества, он лишь отрицает их и фактически смиряется со злом, которое царит в окружающем мире. Под влиянием буддийской идеи отрешения от мирской суеты писатель делает своего героя пассивным. И все же образ Ван Мяня воспринимается как некая положительная сила, которая противопоставляется существующему обществу. Ван Мянь жадно стремится к знаниям. Простой пастух, он в течение нескольких лет изучает древние каноны, историю, географию. Ван Мянь горячо любит литературу и скорбит при виде того, во что она вырождается. В эпоху расцвета экзаменационной системы литература считалась презренным и низким занятием, а любители ее жестоко расплачивались на государственных экзаменах.

Ван Мянь, положительный герой пролога, является прообразом других положительных героев романа. Условно их можно свести к трем группам. Первую группу составляют просвещенные ученые мужи типа доктора Юя и Чжуан Шао-гуана. Находясь на государственной службе, они не имеют ничего общего с такими чиновниками, как Ван Хуэй или Чжоу Цзинь. Это гуманные, образованные люди, которые одним своим присутствием способствуют искоренению пороков и утверждению справедливости. Им присущи скромность, отзывчивость, доброта. Они действуют по законам так называемой «скрытой добродетели» — иначе говоря, приносят людям пользу, не думая о благодарности. Эти герои не одержимы честолюбивым стремлением занять как можно более высокое положение в обществе. Их не соблазняют даже заманчивые предложения императорского двора. Они предпочитают жить скромно, заниматься самосовершенствованием и перевоспитанием людей в духе ортодоксальных идей древней конфуцианской морали. По мысли писателя, проповеди древних норм жизни вполне достаточно, чтобы очистить общество от скверны. Не удивительно, что писатель так подробно останавливается на описании пышных церемоний в храме Тай Бо. Ведь именно восстановление древних ритуалов является венцом деятельности доктора Юя и других подобных ему героев.

Образы доктора Юя, Чжуан Шао-гуана идеализированы автором, как идеализирована вся его теория о перевоспитании общества на основе утверждения норм древней жизни. Эта теория утопична и беспочвенна в своей основе, и тем не менее в ней таится положительное зерно, ибо она говорит о горячем желании У Цзин-цзы бороться с пороками, о его гуманизме, выраженном в искреннем стремлении преобразовать существующую действительность на благо всем людям.

Более выпуклыми и яркими у писателя получились герои другой группы — люди типа Цюй Цзин-юя, и особенно Ду Шао-цина. У Цзин-цзы не старается приукрасить своего героя, как он это делает с доктором Юем. Ду Шао-цин — это немного взбалмошный и беспутный, но честный и добрый человек, горячо любящий жизнь. В отличие от большинства людей своего круга, Ду Шао-цин совершенно бескорыстен. Кажется, что богатство нужно ему только для того, чтобы помогать людям. В небольших эпизодах романа писатель показывает, как Ду Шао-цин помогает портному, актеру Бао Тин-си и многим другим. Он совершенно равнодушен к деньгам, он тратит их направо и налево, что быстро приводит его к разорению. Альтруизм и безразличие Ду Шао-цина к деньгам опять-таки вытекают из идеи писателя о несовместимости стремления к богатству с духовной чистотой человека.

Одной из отличительных черт Ду Шао-цина является непримиримое отношение к чиновничеству и ученому сословию. Если доктор Юй и Чжуан Шао-гуан имеют ученые степени и занимают определенные посты, то Ду Шао-цин даже и не пытается стать чиновником. Он высмеивает чиновников и ученых мужей, насмехается над их жадностью, над безудержным желанием разбогатеть. Вообще, следует отметить, что по сравнению с доктором Юем и Чжуан Шао-гуаном, Ду Шао-цин более активен и пытается как-то воздействовать на жизнь, в то время как доктор Юй и другие лишь созерцают ее.

Подобно доктору Юю и Чжуан Шао-гуану, Ду Шао-цин считает, чта моральные и этические принципы, изложенные в древних канонах, являются основой духовной жизни общества. Однако в рассуждениях Ду Шао-цина проскальзывают уже новые нотки, свидетельствующие о его стремлении применить старые догмы к современному обществу не безоговорочно, а разумно. Эта речь, отличающая Ду Шао-цина от других положительных героев, показывает прежде всего то новое, что появлялось в мировоззрении самого писателя к концу его жизни. У Цзин-цзы стоял на позициях ортодоксальной конфуцианской морали и резко выступал против тех, кто своими действиями и поступками искажал ее. Но У Цзин-цзы уже начинал понимать слабые стороны конфуцианства, и в некоторых случаях его взгляды даже приходят в противоречие с традиционной конфуцианской идеологией. Это особенно ярко видно в отношении писателя к положению женщины в обществе. В феодальном Китае в женщине видели безропотное безликое существо, которое не должно было иметь своих мыслей и взглядов. Женщину расценивали как товар, который можно купить и продать. Такое отношение молчаливо одобрялось конфуцианской моралью. В романе можно найти примеры другого отношения к женщине. Так, для Ду Шао-цина жена является близким другом, с которым он может поделиться своими радостями и горестями. Вопреки существующим традициям, его жена пользуется такой же свободой, как и он. Еще ярче гуманизм писателя по отношению к женщине виден в эпизодах, повествующих о Шэнь Цюн-чжи. Эта молодая девушка, попирая все догматы традиционной морали, хочет стать хозяйкой своей судьбы. Она убегает от ненавистного ей богача Суна и, поселившись одна в Нанкине, зарабатывает себе на жизнь своим трудом. Поступок Цюн-чжи — это уже настоящий бунт против традиционных этических норм, и писатель словами своих героев не только оправдывает, но и приветствует его

Великой заслугой писателя является то, что он показал в романе представителей не только привилегированных слоев общества, но и простого народа: ремесленников, актеров, мелких торговцев, крестьян. Их образы написаны с большой симпатией и любовью. У Цзин-цзы болел душой за народ, сочувствовал его страданиям и стремился как-то облегчить его участь. В своем романе он с болью повествует о тяжелой жизни простых людей, о их бедности и бесправии. Симпатии писателя явно на стороне крестьянина, который из-за жестокости помещика хочет кончить жизнь самоубийством; бедняка Ни, вынужденного продать своих детей, чтобы они не умерли с голоду; Му Ная и его жены, которых нищета заставляет грабить людей на проезжей дороге.

Образы людей из народа очерчены писателем более бегло, чем образы «просвещенных мужей» типа Ду Шао-цина или доктора Юя, но, несмотря на это, значение их в романе очень велико. Вместе с другими положительными героями они противопоставляются ученой и чиновной знати. Характерно, что если в начале романа писатель видит в представителях народа лишь простых исполнителей воли просвещенных и гуманных мужей, то в конце его он чувствует в них единственную силу, способную бороться с пороками общества. В начале последней главы появляются нотки пессимизма; писатель скорбит о том, что постепенно исчезают из жизни добродетельные мужи вроде доктора Юя. Если бы роман кончался именно на этом, сила его воздействия была бы намного слабее, социальная значимость значительно меньше. Но писатель не ставит здесь точку и заканчивает свое произведение изображением четырех героев, представителей простого народа, показывая тем самым объективно ту реальную силу, которая способна бороться со злом.

Это простые честные люди, которые по идее автора призваны противостоять злу. Очень знаменательно, что У Цзин-цзы в своей последней главе делает упор именно на людей из народа. Писатель чувствовал в народе огромную жизненную силу, нравственную чистоту и духовное величие, которые способны не только выстоять перед злом и пороком, но и победить их. Эта вера в силы народные, пусть еще и не совсем осознанная, наполняет все произведение оптимизмом и уверенностью в торжестве победы над всем мрачным и порочным, что писатель обличал в лице чиновников, ученых мужей и представителей других прослоек общества, отравленных ядом карьеризма и стяжательства.

Роман «Неофициальная история конфуцианцев» является замечательным художественным произведением, одним из лучших образцов китайской классической прозы. Характерной чертой романа является лаконичность языка. Писатель мало говорит от себя, почти не прибегает к авторским ремаркам. Это частично обуславливалось исторической обстановкой, в которой жил писатель. Но внешняя беспристрастность писателя лишь кажущаяся, за ней скрывается горячее сердце писателя-патриота, скорбящего о судьбе отчизны. Роман написан живо и ярко, что говорит о писателе как о большом художнике и великолепном мастере слова, тонко и глубоко чувствующем язык. Одним из основных средств, к которым прибегает писатель, является диалог персонажей. При помощи него писатель тонко и умело показывает внутренний мир своих героев. Слушая речь ученого мужа Янь Чжи-чжуна, можно сразу определить, что это проходимец и жулик. Речь Чжоу Цзиня и Фань Цзиня замысловата и вычурна, но за этой выспренностью читатель видит их внутреннюю пустоту и убожество. У Цзин-цзы широко использует различные языковые средства для обогащения речевых характеристик героев. В их уста он вкладывает и древний книжный язык, и образный язык народа, пословицы и поговорки. За счет речевых характеристик писатель добивается большой выпуклости и жизненности образов, несмотря на некоторую сдержанность в описании внешнего облика героев.

Роман У Цзин-цзы был написан более двух веков назад, и, хотя от наших дней его отделяет большой промежуток времени, он пользуется в Китае популярностью и любовью. Несомненно, что эта книга поможет советскому читателю лучше узнать прошлое великого китайского народа.

Роман «Неофициальная история конфуцианцев» еще ни разу не переводился на другие языки мира. Советский читатель познакомится с ним впервые. Неоценимую помощь переводчику оказала группа китайских филологов под руководством профессора Пекинского университета У Цзу-сяна, которым автор перевода выражает свою глубокую благодарность.

Д. Воскресенский