Глава седьмая ПОДВИГ ТРЕТИЙ: СТИМФАЛИЙСКАЯ ПТИЦА

Как обычно, на обратном пути в Тиринф Софоклюс, тихонько хихикая, творил или, правильней сказать, поступательно воссоздавал события второго великого подвига божественного Геракла.

И вот что у знаменитого историка в итоге получилось:

Лернейская гидра — чудовище с телом змеи и девятью головами. Как и немейский лев, гидра была рождена после очередной пьяной бурной ночи Тифона с Ехидной, которые только и делали, что плодили в Древней Греции всяческих пакостных уродов. Но оно и неудивительно. Пить меньше надо. Вот что бывает, когда живые существа окончательно теряют подобающий им облик, погрязнув в разгульном пьянстве и разврате.

Жила гидра в болоте около города Лерны и, выползая из своей зловонной норы, уничтожала стада и с чавканьем поедала упитанных добропорядочных граждан…

— Вот это твое «с чавканьем» немедленно убери! — строго посоветовал управлявший колесницей Геракл, который время от времени заглядывал через плечо в бессмертный опус Софоклюса.

— Это еще почему? — ревниво возмутился историк.

— Критики заклеймят за излишний натурализм!

— Ладно, вычеркиваю…

И Софоклюс скрепя сердце вымарал неудачное словосочетание, ну а затем продолжил:

Битва с девятиголовой гидрой была опасна еще и потому, что одна из ее голов страшно и непотребно ругалась. Самым любимым выражением этой головы было * * *. а еще она очень любила посылать безуспешно пытавшихся истребить ее героев в * * *…

— Э нет, — снова возмутился Геракл. — Что у тебя там за похабщина пошла? Ведь твой эпос будут читать женщины и дети. Немедленно всё поменяй!

Софоклюс сокрушенно вздохнул.

…потому что одна из ее голов была бессмертной.

Отпрыск Зевса удовлетворенно кивнул.

И вот отправился в Лерну Геракл вместе с сыном Ификла Иолаем.

— С кем?

— Отстань!

Подъехав к болоту у города Лерны, Геракл оставил Иолая с повозкой в небольшой роще, а сам отправился искать чудовище.

Он нашел его в огромной зловонной пещере. Хитро усмехнувшись, герой вернулся в рощу и так сказал ожидающему его Иолаю:

Мой юный друг, я только что прикончил проклятое отродье, но вот беда, я не смог отыскать в темноте ее девятую бессмертную голову. Не поможешь ли ты мне ее найти?

Понятное дело, Иолай с радостью согласился. И вот когда они шли ко входу в пещеру, Геракл наклонился и стал завязывать левую сандалию.

Иди-иди, Иолай, — вкрадчиво посоветовал он другу, — а я тебя сейчас догоню…

Иолай улыбнулся и беззаботно зашел в пещеру.

Геракл же спрятался за большим камнем и принялся наблюдать.

Поначалу вроде ничего интересного не происходило. Иолай, весело распевая во всё горло, уходил всё глубже и глубже в ужасную пещеру. Затем жизнерадостное пение внезапно оборвалось на самой высокой ноте. Раздался леденящий душу рев, потом кошмарное чавканье.

Так великий Геракл воочию убедился в существовании лернейской гидры. А сын Зевса всегда, перед тем как убить очередного монстра, проверял, существует ли чудище на самом деле. В конце концов, для чего же еще в жизни нужны многочисленные друзья?

— Всё, с меня хватит! — заорал сын Зевса и, резко остановив колесницу, стащил упирающегося историка на дорогу.

Затем Геракл вырвал у обочины небольшой прут и, насильно оголив зад историка, хорошенько того высек.

— Ври только правду! Ври только правду! — приговаривал великий герой, охаживая хворостиной вопящего ученого.

Боги на светлом Олимпе одобрительно зацокали языками.

* * *

— Рад видеть вас здоровыми и невредимыми! — приветствовал Копрей благополучно вернувшихся в Тиринф греков.

— И тебе привет, дурачина, — улыбнулся Геракл. — Надеюсь, Эврисфей в курсе, что у него в запасе осталось всего лишь десять заданий?

— В курсе, в курсе, — кивнул посланец. — Но десять заданий не так уж и мало! Кто знает, что может произойти…

— Ты на что намекаешь, а?

— Да нет, это я так…

— Смотри мне, язык до Спарты доведет, — нравоучительно проговорил сын Зевса, — а в Спарте знаешь что трепливого грека ждет?

— Нет, не знаю, — искренне ответил Копрей.

— Виселица! — И Геракл очень натурально изобразил болтающегося в петле висельника с закатившимися глазами и с вывалившимся на грудь языком.

Отшатнувшись от гримасничающего героя, Копрей слегка побледнел.

— Ну, полно тебе, Геракл, дурака валять, — осторожно вставил Софоклюс. — В конце концов, мы приехали сюда, чтобы узнать о новом задании.

— Да-да, — оживился сын Зевса. — Неврастеник уже придумал свою очередную нелепую глупость?

— Придумал! — подтвердил посланец. — Эврисфей желает, чтобы ты, Геракл, убил стимфалийскую птицу, задолбавшую окрестности аркадского города Стимфала.

— Опять эта ерунда! Горячечный бред допившегося до полосатых сатиров алкоголика, — с чувством выдал Геракл.

— И вовсе не бред! — обиделся Копрей, словно эта самая стимфалийская птица была его близкой родственницей. — Это существо очень опасно. Оно плюет в живых людей сгустками горячего металла и жутко по ночам воет.

— Ах, вот ты о ком? Видел я стимфалийских птиц, — недовольно поморщился сын Зевса. — Ерунда полная.

— Интересно, где же ты их видел? — удивился Софоклюс.

— Да вот когда с аргонавтами за золотым руном плавал, — ответил Геракл.

— А почему же я, твой личный хронист, ни сатира об этом не знаю?! — не на шутку разозлился историк.

— Ну, во-первых, это произошло до того, как мы с тобой встретились, — объяснил великий герой, — а во-вторых, мне и самому иногда кажется, что всё это был не больше чем увлекательный сон. Во всяком случае, более-менее запомнил я только две вещи: эту железную птицу да грандиозную пьянку с циклопом Полифемом.

Софоклюс поспешно заносил слова героя на новую восковую дощечку.

— Значит, ты отказываешься выполнять третье поручение Эврисфея? — ехидно уточнил Копрей.

— Почему отказываюсь? — возмутился Геракл. — Разве я хоть словом обмолвился об этом?

И герой выразительно посмотрел на Софоклюса.

— Ни единого слова произнесено не было! — решительно подтвердил историк.

— Что ж, — Копрей был явно разочарован. — В таком случае вам следует плыть на Аргос.

— Как на Аргос? — Софоклюс недоуменно поглядел на посланца. — Ведь, если мне не изменяет память, ты говорил, что это чудовище бесчинствует в Аркадии?

— Всё верно! — кивнул Копрей. — Но прежде чем съездить в Стимфал, вам следует посетить знаменитую психиатрическую лечебницу бога Асклепия.

— Что? — Геракл слегка налился краской. — Да ты, как я вижу, над нами издеваться вздумал!

— Ну вот, — заметно приуныл Копрей, — я так и знал, что буду неправильно понят.

— А ты поясни, — потребовал Софоклюс.

— В лечебнице Асклепия лежит один греческий мореплаватель, который своими глазами видел эту птицу.

— Так я тоже ее видел, — возразил сын Зевса.

— Но ты ведь не лежишь в психиатрической лечебнице?

— Нет!

— Значит, не перебивай. По желанию Эврисфея вы сейчас отправитесь на Аргос и там в лечебнице расспросите обо всем старого моряка, ибо только он точно знает, где находится гнездо ужасного создания.

— Задания Эврисфея с каждым разом становятся все безумней, — задумчиво проговорил Геракл. — Слушай, Копрей, а сам Эврисфей часом не в этой самой лечебнице проживает?

— Нет, — удивился Копрей, — он живет в Микенах.

— Хорошо, — кивнул сын Зевса, — мы выполним и эту его сумасбродную просьбу, только пусть потом пеняет на себя, рано или поздно, но я до него доберусь.

— Лучше поздно, чем никогда, — добавил Софоклюс, и Копрей с чувством выполненного долга вернулся в Микены.

— М-да, проблемка, — несколько огорчился Геракл, глядя на свою великолепную золотую колесницу. — До Аргоса ведь только по морю и доберешься.

— Это неделя как минимум, — подтвердил Софоклюс. Геракл постоял, подумал. Вдруг лицо его просветлело, и, задрав выглядывающую из львиной пасти кудрявую голову, он устремил многозначительный взгляд на парящий высоко в небе Олимп.

Сынуля, я тебя понял! — засуетился на троне Зевс. — Гефест, где Гефест?

В тронный зал Олимпа поспешно вбежал божественный кузнец.

Да, отец, я тебя слушаю!

Гефест, немедля переправь моего любимого сынулю вместе с хронистом и колесницей на Аргос. Надеюсь, телепортационная пушка в порядке?

Когда недавно переправляли в Иолк моего золотого барана, была в порядке, — подтвердил Гефест, вытирая натруженные руки о кожаный передник.

Вот этим делом сейчас и займисъ!

Гефест поклонился и размашистым шагом двинулся к выходу.

Зевс почесал макушку.

А теперь нужно отыскать Асклепия. Пускай встретит на Аргосе Геракла, а то совсем распоясался: от безделья овец для циклопов клонирует, безобразник.

А разве клонирование у нас не запрещено? — подал голос лежавший у небольшого фонтана с амброзией Эрот.

Но Зевс ему не ответил, он быстро набирал на сотиусе-мобилисе номер Асклепия.

* * *

Ударивший с Олимпа в землю световой луч мгновенно поглотил немного растерявшихся греков, и в следующую секунду они уже были на Аргосе.

— О, мой дорогой родственник! — всплеснул руками Асклепий, обнимая оторопело таращившегося по сторонам Геракла.

Бог врачевания был довольно моложав, светловолос, с бакенбардами и в белоснежной, необычного покроя, одежде.

Софоклюс же с интересом уставился на величественный городской комплекс в центре острова.

— Это и есть та самая психушка, в которой, по слухам, лежала чуть ли не большая часть населения Греции? — любознательно поинтересовался историк.

— Ну почему же сразу «психушка»? — обиделся Асклепий. — Скорее уж дом отдыха от праведных трудов.

— Все там будем… — неопределенно буркнул Софоклюс, забираясь в золотую колесницу вслед за Гераклом.

Асклепию тоже нашлось место, и они торжественно покатили в глубь острова.

«Дом отдыха от праведных трудов» действительно меньше всего напоминал лечебницу. Величественные мраморные здания с изящными колоннами, симпатичные скверики, маленькие храмы… Вот только отдыхающие выглядели несколько странновато. В первую очередь удивляла их одежда, длинные рукава коей были крепко завязаны за спинами.

— Нам вон туда! — Асклепий указал на мрачное приземистое здание, чьи окна были забраны ржавыми решетками.

— Нам нужен один старый мореплаватель, — на всякий случай напомнил Софоклюс.

— Да-да, мне уже сообщили, — кивнул Асклепий. — Он находится в отделении для особо буйных психопатов.

— Много же мы от него в таком случае добьемся, — проворчал Геракл, но Асклепий лишь пожал плечами: мол, это дело не мое, друзья. Меня попросили встретить, я встретил, остальное ваши проблемы.

У входа в отделение для самых буйных дежурило несколько до зубов вооруженных солдат, что произвело на Геракла должное впечатление.

— А что, бывает, психи сбегают? — на всякий случай спросил историк.

— Бывает, — грустно подтвердил Асклепий. — Вот, например, давеча один царь сбежал.

— Не Креонт ли ненароком? — с подозрением поинтересовался Геракл, вспоминая своего щедрого тестя.

— Он самый, удрал прямо в Фивы… ну да сатир с ним. Он был не особо опасным, банальное раздвоение личности.

— Гм… — хмыкнул сын Зевса, но в подробности вдаваться не стал.

Фивы издавна славились сумасбродными правителями, хотя Креонт, пожалуй, был самым симпатичным из них.

— Что ж, — объявил Асклепий, когда они, наконец, вошли в мрачное здание, — здесь я вынужден вас покинуть и передать в надежные руки своего коллеги.

— Это в каком смысле передать? — заинтересовался сын Зевса, поигрывая литыми мускулами.

— В прямом, друзья, в прямом, — рассмеялся Асклепий. — Да не волнуйтесь вы так, никто насильно вас сюда не упрячет.

— Хотел бы я посмотреть на того, кто попытается это сделать, — в свою очередь рассмеялся Геракл.

По центральной мраморной лестнице к грекам уже спешил невысокий темнобородый мужчина.

— А вот и мой коллега! — восторженно провозгласил бог врачевания.

Темнобородый поклонился и деликатно представился:

— Зигмундис Фрейдиус к вашим услугам.

— Лучший наш специалист в области бессознательно-подсознательного, — восхищенно добавил Асклепий. — Ну всё, я полетел…

И врачеватель растаял в воздухе.

— Не переношу, когда кто-нибудь так делает! — злобно бросил Геракл.

— Да что вы говорите? — участливо переспросил Фрейдиус. — У вас в детстве были родовые травмы? А как развивались ваши отношения с представительницами противоположного пола? Вы дружили с маленькими девочками?

— Я родился тридцатишестилетним! — коротко ответил сын Зевса.

— М-да… — протянул Зигмундис, — просто поразительный случай. Можно я опишу его в одном из своих медицинских трактатов?

— Да пожалуйста, — равнодушно разрешил великий герой.

— Позвольте, я устрою для вас небольшую экскурсию, — с готовностью предложил Фрейдиус.

— А что, это мысль! — обрадовался Софоклюс. — Может, кого из своих коллег повстречаю. Насколько я помню, все они были довольно буйными личностями…

— Что ж, ступайте за мной…

В сопровождении Фрейдиуса и двух дюжих солдат греки двинулись в глубь здания.

Смотреть тут в принципе было не на что, ну разве на многочисленных психов, сидевших в просторных комфортабельных полуклетках. Софоклюс действительно очень скоро отыскал парочку своих коллег, один из которых едва не откусил историку длинный нос, поклявшись рано или поздно убить Софоклюса за многочисленные искажения исторических фактов.

— А ты, однако, известная среди своих коллег личность! — с усмешкой констатировал Геракл.

— Вообще-то у нас тут есть прелюбопытнейшие экземпляры, —доверительно сообщил Фрейдиус, и словно в подтверждение его слов из ближайшего коридора на экскурсантов выскочил голый седой мужик с дико вытаращенными глазами.

— Я Зевс, я Зевс! — заголосил псих. — Держите меня, я Зевс!

Ловко увернувшись от неуклюжих солдат, ненормальный кинулся в сторону, но был остановлен Гераклом, который поставил беглецу подножку и тот, расквасив нос об пол, с визгом покатился по коридору.

Солдаты сгруппировались и, накинув на лжезевса сеть, уволокли его в неизвестном направлении.

— И вот с таким контингентом каждый день приходится работать, — скорбно изрек Фрейдиус.

— Что ж, довольно занятно, — глухо хохотнул Геракл.

— Кстати! — засуетился Зигмундис. — Ведь и вы здесь лежите!

— Кто, я? — обалдел великий герой.

— Ну да! Точнее, психопат, возомнивший себя великим Гераклом.

— Однако, однако…

— Желаете посмотреть?

— Всенепременно!

— По-моему, очень неудачная идея, — пробурчал Софоклюс, но на его реплику никто особого внимания не обратил.

— Слушайте, ведь это великолепный шанс опробовать мою новую врачебную методику — «лечение оригиналом»! — нервно затараторил Фрейдиус — Интересно, как он отреагирует, когда воочию увидит свой прототип, так сказать, во плоти…

Но реакция ненормального превзошла все мыслимые ожидания.

* * *

Лжегеракл сидел в отдельной клетке в специальном круглом зале. Выглядел псих довольно нелепо. Худой, скрюченный, с какой-то слегка приплюснутой, абсолютно лысой головой. Чтобы хоть как-то походить на свой воображаемый оригинал, ненормальный смастерил себе диковинный костюм наподобие того, что носил великий Геракл. Плащ у психа был тоже сшит из шкуры, но не издохшего льва, а убитой им собственноручно шелудивой рыжей собаки, перед смертью, судя по всему, страдавшей острой формой лишая.

— Этот парень давно болеет рахитом, — задумчиво констатировал Софоклюс, чем привлек внимание сидевшего спиной к вошедшим психа.

— А… это ты, сатиров самозванец! — закричал ненормальный, узрев рядом с Софоклюсом великого героя.

— Как ты сказал? — нахмурился сын Зевса.

— Любопытно-любопытно, — пробормотал Фрейдиус и что-то записал на маленькой карманной восковой дощечке.

— И у тебя еще хватило совести навестить меня?! — не унимался озлобленный псих. — Что, пришел посмеяться над настоящим героем?

— Херакл, успокойся! — Зигмундис погрозил ненормальному пальцем. — Иначе назначу тебе очередной дневной клистир.

— Как ты его назвал? — недоуменно спросил сын Зевса.

— Хераклом, — повторил Фрейдиус. — Он сам выбрал себе это имя. Херакл Олимпийский Неповторимый. А вы, полагаю, решили, что я оговорился.

— Гм… — смущенно кашлянул настоящий герой.

Херакл в это время, по-обезьяньи вцепившись скрюченными пальцами в прутья клетки и источая резкие запахи мокрой псины, яростно бил ногами в ненавистную преграду, выкрикивая какие-то совершенно бессвязные проклятия.

— Очень интересный случай, — стал пояснять довольный агрессивной реакцией пациента Фрейдиус. — Знаете, что такое сублимация? Вижу, что не знаете. Это подмена одной фобии другой. А знаете, что такое фобия? Впрочем, не важно. В общем, в детстве или, если быть более точным, во младенчестве наш Херакл перенес тяжелейшее эротическое потрясение, когда в теплой детской ванночке его ласково обмывала молоденькая нянечка.

— Что-о-о-о?! — хрипло выкрикнул псих, внезапно перестав буянить.

— Вот видите, результаты налицо! — сокрушенно покачал головой Фрейдиус.

— А ну-ка подойди ко мне ближе, яйцеголовый маньяк, — зловеще прошипел Херакл, — и я тебе живо объясню, кто кого в детстве в ванночке обмывал.

— А по мне, — внезапно громко заявил сын Зевса, — так он вполне нормален.

И все (включая психа) с удивлением посмотрели на великого героя, словно он только что окончательно и бесповоротно сошел с ума.

* * *

— Где же у нас лежит этот спятивший моряк… — Фрейдиус с задумчивым видом вел греков темными извилистыми коридорами.

— Я Зевс, я Зевс… — истошно донеслось издалека.

Софоклюс, старавшийся держаться поближе к Гераклу, вздрогнул.

— А вы случайно не читали мою знаменитую монографию «Анализ фобии семидесятилетнего мальчика»? — внезапно спросил Фрейдиус, с интересом косясь на спутников.

— Я читал! — признался Софоклюс. — Но ни хрена не понял. И вообще, по-моему, этот опус в Греции запрещен.

— К сожалению. — Зигмундис грустно вздохнул. — Но я очень рассчитываю, что хотя бы потомки оценят масштабы проделанной мною работы. Ведь все беды людские, войны, предательства, братоубийства от либидо!

— От чего? — изумился Геракл.

Но ответить Фрейдиус не успел, ибо с безмерным удивлением остановился у просторного помещения, отделенного от коридора решеткой. Одна из его стен была проломлена так основательно, словно сквозь нее промчалось испуганное стадо эфиопских элефантов. В громадной дыре виднелось синее море. В помещении никого не было.

— Только не говорите, что тут содержался нужный нам мореплаватель, — мрачно произнес Софоклюс.

— Я дико извиняюсь, — бедняга Зигмундис покраснел, — но именно тут этот моряк и жил.

— Сбежал, зараза! — Сын Зевса грустно улыбнулся. — М-да… ну и дырища! Чем же он ее, интересно, проделал?

Фрейдиус задумался:

— Скорее всего, проковырял зубочисткой, — наконец ответил он.

— Ладно, нам пора, — напомнил Софоклюс, зябко поведя плечами и неприязненно глядя на странного психа в соседней клетке.

В правой руке больной держал палочку для письма, а в левой восковую дощечку. Еще Софоклюса поразили прозрачные круглые стекляшки, надетые на нос ненормального.

— А это кто? — испуганно спросил личный хронист Геракла, указывая на соседнюю клетку.

— А это… — Фрейдиус пренебрежительно махнул рукой, — это Геродот, отец истории. Он абсолютно нормален и живет у нас исключительно из-за питания, а питание у нас, сами понимаете, стараниями Асклепия о-го-го… Ну и еще он любит тишину и умиротворенность, иногда нарушаемую ужасными криками больных. По-моему, именно это его и вдохновляет. Чисто между нами… этот Геродот в детстве…

— Всё, хватит-хватит… — бесцеремонно перебил врачевателя могучий герой. — Я больше не желаю слушать все эти гадости…

Да, зря съездили Софоклюс с Гераклом на Аргос… хотя, с другой стороны… может, и не зря, во всяком случае, для будущих событий поездка имела весьма немаловажное значение.

Когда греки с облегчением покинули лечебное заведение, в парке их уже поджидал… нет, на этот раз не Асклепий, а вестник богов Гермес.

— Судя по постным рожам, у вас серьезные проблемы, — весело сказал вестник, непонятно чему радуясь.

— А вот я тебя сейчас твоей железной сандалией как хрясну по голове, — пообещал Геракл, физически не переносивший издевки.

— Да ладно вам, — обиделся Гермес. — Если бы не приказ Зевса, хрен бы я кому-нибудь помогал. Но ведь Тучегонитель страстно желает, чтобы у вас всё было чики-пуки.

— Мы не нашли того сумасшедшего мореплавателя, — сообщил Софоклюс, — и соответственно нам не удалось с ним поговорить.

— Это еще почему?

— А он сбежал.

— Ну, у Асклепия это обычное дело, — усмехнулся Гермес. — Ладно, если хотите, Гефест прямо сейчас перебросит вас в Аркадию, в то самое место, где в последний раз видели стимфалийскую птицу.

— Валяй! — устало согласился Геракл.

* * *

В окрестностях города Стимфала было значительно прохладней, чем на солнечном Аргосе.

Сын Зевса внимательно оглядел местные горы, вяло зевнул и, спрыгнув с колесницы, побрел в выбранном наугад направлении. Софоклюс смешно засеменил следом за широко шагающим героем.

— Заколебали меня уже эти подвиги, — непонятно кому жаловался Геракл. — Вроде чудовища разные Грецию тиранят, а на деле всё это бред пьяной портовой матросни. С другой стороны, наверное, мне следовало бы радоваться, что всё так просто выходит, но ведь Эврисфей далеко не дурак. Неврастеник — да, но не дурак…

— Полагаю, своими идиотскими на первый взгляд заданиями он старается усыпить твое внимание, — выдвинул довольно оригинальную теорию Софоклюс. — Хочет, чтобы ты, Геракл, расслабился, потерял бдительность. Знать бы заранее, какой из девяти оставшихся подвигов самый опасный. Эх…

— Да не переживай ты так, — попытался утешить историка великий герой. — Отец на Олимпе ни за что не позволит, чтобы со мной случилось что-то уж очень плохое.

— С тобой-то оно, может, и не случится, — буркнул Софоклюс, — а вот за меня вряд ли даже кто из смертных заступится.

— Я заступлюсь! — великодушно пообещал Геракл.

— В таком случае, — усмехнулся историк, — я буду писать эпос о твоих подвигах всю свою жизнь…

— А-а, хитрюга… — И сын Зевса дружески погрозил хронисту пальцем.

— Эй, а что это там в кустах блестит? — испуганно закричал Софоклюс, на всякий случай пропуская Геракла немного вперед.

— Ага! — обрадовался великий герой. Достав меч, он принялся нещадно рубить густую растительность.

Через пару минут они с Софоклюсом выбрались на небольшую выгоревшую проплешину, посередине которой лежала огромная стимфалийская птица, мертвая.

— Вот она, родимая!

Довольный Геракл похлопал птицу по гигантскому железному клюву, зарывшемуся в землю.

— Софоклюс, да не трясись ты так, она не кусается…

Историк недоверчиво потрогал смятое при падений крыло чудовища.

— Что же с ней, интересно, произошло? — Пожав плечами, сын Зевса заглянул под прозрачный, откинутый назад колпак на голове монстра.

— Во всяком случае, тот, кто ею некогда управлял, сбежал, — ответил великий герой, ощупывая рубчатое, странной формы кресло.

— Геракл, гляди… — Софоклюс ткнул пальцем в хвостовое оперение железной птицы, в котором застряла обломившаяся часть огромной шипастой дубины.

— Циклопы! — знающе пояснил сын Зевса и весело рассмеялся.

Загрузка...