Неподсудная любовь

Глава десятая

Шесть месяцев спустя.

— Ты опоздала, — холодно заметил Хашим, лишь только Сиенна вошла в номер.

— Совсем немножко.

— Я ждал, — голос его был грозным, — больше часа.

— Извини, дорогой, — она аккуратно сняла мягкое кашемировое пальто, подарок шейха на Рождество.

Серебристый меховой воротник блестел в лучах бледного зимнего солнца. Единственная вещь, которую позволила себе купить — да и то по случаю праздника.

Хашима огорчала твердость, с какой девушка отказывалась от дорогих подарков, которыми он был готов ее осыпать. С другой стороны, Сиенна быстро поняла, что положение любовницы приносит отнюдь не одни радости.

Жизнь казалась ненастоящей.

Встречаясь тайно, они забывали обо всем в объятиях друг друга, изредка выбираясь в подходящий ресторан — хотя телохранители обычно не отставали ни на шаг.

В Париже или в Испании было проще — там их никто не знал, — но за границей только усиливалось чувство нереальности, придававшее уверенность в том, что эти отношения не продлятся долго. Но чем скорее они закончатся, тем менее болезненным станет неизбежное расставание.

Создавалось впечатление, что попытка анализа разрушит даже то малое, что имеется. Сиенна не могла поделиться мыслями с подругами — и тем более с матерью, слишком уж необычная сложилась ситуация.

Положение любовницы сомнительно, и общество его не одобряет, ведь оно бросает вызов незыблемым семейным ценностям, в которые верит большинство добропорядочных людей.

Но в данном случае речь не шла о любовнице в строгом смысле слова: Хашима не ждала дома жена, однако требования далекой родины были гораздо строже.

Сейчас девушка наблюдала, как медленно сдвигаются тяжелые шторы, преграждая путь слепящему солнечному свету и оставляя их наедине в маленьком замкнутом мирке.

Вызывающе опустив руку на бедро, Сиенна игриво приподняла брови.

— Жалуешься, что заставляю тебя ждать, а сам даже не поцелуешь!

— Нравится же тебе сердить меня, Сиенна.

— Вовсе нет, — серьезно сказала она, — просто не следует настолько болезненно реагировать, когда я поступаю по-своему.

— Но ты постоянно так поступаешь.

— Хорошо, попроси меня о чем-нибудь — о чем угодно!

Хашим посмотрел на нее сверху вниз.

— Целуй шейха крепче, непослушная, строптивая любовница!

Сиенна встретила его требовательные губы своими, и испустила вздох удовольствия. Они не виделись почти месяц. Хашим едва нашел время заглянуть в Лондон на пути из Штатов и позвонил в последнюю минуту. Решив не играть, девушка согласилась внести изменения в рабочий график. И купила новый комплект белья.

— Я скучал по тебе, — простонал мужчина.

— Отлично.

— Надеялся, что и ты скажешь, как скучала.

— О! — дрожь прошлась по телу Сиенны, когда он коснулся резинки ее чулок и выше, гладя атласную кожу. — Ты прямо напрашиваешься на комплимент.

Хашим остановился.

— Неужели нет?

— Всего лишь месяц разлуки.

— Всего лишь? — грозно спросил он.

— Да, да, да, скучала. Я постоянно вспоминала тебя и мечтала о встрече! Доволен?

— Вполне, — прошептал он, — если это правда.

О да, истинная правда, подумала девушка, когда Хашим нес ее в спальню. Она скучала по нему мучительнее, чем можно представить. Но пусть Сиенна и была новичком в подобных играх, она все же успела хорошо усвоить главное правило, и оно гласило: всегда сдерживайся.

Шейх — охотник от природы и, как и любому охотнику, ему нравится иллюзия погони. Не нужно иметь диплом психолога, чтобы догадаться об этом.

Мужчину, перед которым все заискивают, восхищает и возбуждает непокорность.

А для Сиенны подобное поведение стало не столько игрой, сколько защитой, препятствующей росту привязанности к человеку, который никогда не ответит ей взаимностью. Но сдерживать чувства не так легко, как отказываться повиноваться. Любовь похожа на солнечный свет, проникающий в темный сарай сквозь щели и трещины.

Цепочка мыслей оборвалась, когда Хашим снял с нее платье, бюстгальтер и трусики, оставив чулки и пояс. Откинувшись на подушки, девушка смотрела, как он торопливо снимает костюм, рубашку, шелковое белье — и, наконец, предстает перед ней совершенно обнаженным.

Мужчина лег рядом, и Сиенна заметила тени вокруг его глаз.

— Ты устал…

— Тогда прогони мою усталость. Ах, Сиенна — простонал он, когда та коснулась языком его живота и опустилась ниже. — Да где же ты научилась этому?

— Ты научил меня, Хашим, помнишь? Научил искусству любви.

У шейха мелькнула мысль, что, пожалуй, он слишком хорошо обучал любовницу… В постели она стала настоящей развратницей. Сиенна была всем, о чем можно только мечтать, и рано или поздно другой мужчина пожнет плоды его уроков. Возможно, очень скоро какой-нибудь незнакомец улетит с ней на седьмое небо. Губы Хашима искривились от заставшей врасплох резкой боли. Усталость, а затем сон унесли его в страну грез.

Проснувшись, он увидел Сиенну, которая лежала, опершись на локоть, с рассыпавшимися по плечам и груди распущенными волосами. В смутный момент между дремотой и пробуждением Хашим инстинктивно улыбнулся.

Сейчас он был похож на могучего льва, временно утолившего свой ненасытный аппетит. Краткое удовлетворение — и следующие за ним новые бесконечные поиски пищи.

Хашим редко озвучивал сокровенные мысли — в его положении предпочтительнее сдерживать эмоции, но иногда, после занятий любовью, ему хотелось откровенно поговорить с Сиенной. Почему все изменилось? Когда это произошло?

Привязанность, как щетина на подбородке — ты не замечаешь ее, пока не отрастет настолько, что впору отпускать бороду.

Сиенна убрала со лба прядь темных волос. Ее тело на белоснежных простынях казалось золотистым и светящимся, словно ожившая картина, написанная сочными и яркими масляными красками.

На минуту воцарилось молчание. Сиенна раздумывала: может, стоит пойти на кухню роскошного номера и приготовить ароматный жасминовый чай со льдом, который очень нравился Хашиму, или включить тихую, спокойную музыку и приготовить для него пенную ванну, а потом присоединиться — и снова заняться любовью. И снова. Ведь именно это входит в ее обязанности…

Или же стоит рискнуть и попытаться выяснить, что с ним происходит. Рискованно, шесть месяцев назад не стоило и пробовать — но разве сейчас Хашим не стал мягче? Разве загадочная и опасная натура этого мужчины не кажется порою менее властной?

— Итак, не хочешь рассказать, в чем дело, или мне лучше заняться сугубо женскими делами?

— Например?

— Ну, сам знаешь… чай, расслабляющая ванна, приятная музыка.

Улыбка смягчила суровые черты лица.

— Нет, не уходи, останься. Ты сейчас сделала самое лучшее из того, что женщина способна сделать для мужчины.

Вновь воцарилась пауза. Сиенна изо всех сил старалась не придавать особого значения услышанному. Нельзя верить словам лишь потому, что они произнесены необыкновенно нежным голосом. Он просто хвалил ее быстро растущее мастерство любовницы и, следовательно, собственное мастерство учителя — вот и все. Или же эта необычная искренность и ласка — следствие долгой разлуки. Причин могло быть сколько угодно.

С некоторых пор Сиенна научилась отказывать и настаивать на своем. Он уважал такое поведение, и она это знала. Хашим презирал страх, покорность и робость.

— Расскажешь, что происходит?

Мужчина слегка изменил положение, чтобы лучше видеть огромные миндалевидные глаза, излучающие зеленый блеск. Груди, когда-то сводившие его с ума, сейчас казались лишь частью красивого тела, однако их свежий розовый цвет напоминал Хашиму о том, чего уже не изменить. И не забыть.

— Просто устал. Ничего особенного.

Пусть частичная, но правда. В Кудаме росла оппозиция западному образу жизни: некоторые группировки требовали, чтобы шейх остепенился и беспрекословно соблюдал традиции предков. Существовало мнение, что его частые поездки за границу вредят правильному управлению государством.

И разве Сиенна не олицетворяла собой явление, столь презираемое традиционалистами Кудамы? Разве Абдул-Азиз не намекал, что подобная связь способна подорвать самую безупречную репутацию? И что все пойдет прахом, если Хашим не примет единственно правильное решение?

Шейх отлично понимал, каким будет это решение.

— Ничего особенного, — твердо повторил он.

Сиенна изо всех сил старалась скрыть разочарование. Замкнулся… Ничего не поделаешь, его право. Она посчитала своим долгом спросить, а он — отказаться отвечать. Не стоит допытываться.

И снова девушка уступила желанию любимого.

— Когда ты в последний раз отдыхал?

— Отдыхал? — переспросил Хашим, удивленный и самим вопросом, и сменой темы.

Сиенна рассмеялась, довольная, что сбила его с толку.

— Да, отдыхал. Так поступает большинство людей, если они устали и хотят расслабиться.

Хашим зажмурился.

— Не помню.

— Никаких ведерок и совочков на пляже в Испании? — поддразнила она.

— Ведерок и совочков? — он нахмурился.

— Хашим, ты что, ни разу не строил замков из песка?

Мужчина рассмеялся.

— Песка в Кудаме более чем достаточно, спастись бы от него. Тут уже не до песчаных замков.

— Трудно представить, — Сиенна прижалась к нему. — А как ты проводил время, когда был маленьким?

Он нахмурился.

— Зачем тебе знать?

На самом деле рассказывать об этом не хотелось. Но женщина не может жить одним лишь сексом, вне зависимости от статуса.

— Интересно, — настаивала она.

И Хашим невольно улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Детство казалось сейчас невероятно далеким — однако память о нем осталась ясной.

— Обучал ловчих соколов.

— Здорово!

Хашим лениво обвел пальцем вокруг ее соска, который немедленно затвердел и набух, и почувствовал, как возвращается желание.

— Таким образом, нас учили быть мужчинами.

— И ни одной женщины?

— Ни одной.

— А твоя мать? Она не хотела присоединиться?

Хашим вспомнил свою первую поездку на охоту.

Пятилетний, он горько плакал, отрываясь от матери. Как безжалостно его дразнили! А отец заявил: боль и страдания неизбежны, когда мальчик становится мужчиной.

Трудно представить, что сказал бы западный психолог в подобном случае!

— Женщины не должны принимать участие в мужских забавах, — задумчиво произнес Хашим, — их место во дворце.

— И никто не возражал?

Он поколебался.

— Мама возражала, и это послужило причиной большого скандала между ней и отцом. Она решилась противоречить, так как считала, что в положение женщин Кудамы необходимо внести изменения, которых в то время добивались феминистки всего мира. Разумеется, в их планы не входило сжечь свои лифчики, — поспешно добавил Хашим.

Сиенна рассмеялась.

— Нет, конечно.

— Но благодаря усилиям моей матери жительницы Кудамы в итоге получили кое-какие свободы.

— Например?

Хашим пожал плечами.

— О, им было позволено гулять по улицам в сопровождении мужчины… хотя многие, до сих пор, не пользуются подобной привилегией. — Он заметил изумленное выражение ее лица. — Для тебя это, наверное, ничего не значит. Женщина, которая с рождения пользуется личными свободами, не способна понять, что в моей стране такой поворот событий стал своего рода революцией.

— Судя по всему, твоя мама — удивительный человек!

— Да.

Слова я желал бы, чтобы вы познакомились, чудом не сорвались с языка. Ведь какими бы правдивыми они ни были, разве можно произнести их в сложившихся обстоятельствах?..

С минуту Сиенна молчала, догадавшись, что именно не прозвучало. Она не была бы женщиной, если бы это не задело ее. Рассказав о совершенно ином мире, где даже разрешение выйти на улицу без сопровождающего считалось великим достижением, Хашим подчеркнул огромную пропасть между их культурами. Раньше девушка не понимала его радикальной реакции на снимки, теперь же все стало ясно. Человеку настолько строгого воспитания факт, что она обнажила грудь для эротического календаря, должен был показаться ужасным, недопустимым.

И даже если поддаться соблазну беспочвенных надежд, непреодолимые различия всегда останутся между ними. Попытки преодолеть их обречены.

За последнее время Сиенна успела понять: Хашим почти влюбился в нее несколько лет назад, но его чувства — лишь бурный поток эмоций, не имеющих ничего общего с реальной жизнью. Даже сейчас ничего не изменилось.

Хашим увидел, как глаза девушки затуманились, но не стал расспрашивать, — о некоторых вещах лучше не говорить. Зачем делать еще больнее? Вместо этого он тихонько коснулся ее щеки.

— А когда ты в последний раз отдыхала?

— В прошлом году. Ездила в Австралию навестить давнюю школьную приятельницу. Она теперь живет там — вышла замуж за австралийца… Хашим, а почему бы нам не отдохнуть вместе? — Сиенна оглядела роскошную, но бездушную спальню. — Где-нибудь, только не в отеле?

Пожалуй, следует подыграть.

— И куда предлагаешь поехать?

— Думаю, лучше остаться в Англии. Поездка за границу означает неизбежные сложности, к тому же ты и без того слишком много путешествуешь. Следует выбрать место, где никто тебя не узнает, и где мы будем абсолютно свободны.

— А такое существует? — усмехнулся Хашим.

Сиенна кивнула.

— Есть один прекрасный старый, но недавно отремонтированный загородный особняк. Как-то раз я снимала его для рок-звезды, отмечавшей сорокалетие, и все были без ума от восторга.

— А где же остановятся телохранители?

— В угодьях есть коттедж. Не особенно далеко, и в то же время не слишком близко.

Она замолчала, и Хашим прочитал эротическое обещание в ее томном взгляде. Им овладел непреодолимый соблазн. Вскоре чем-то придется пожертвовать, и это будут отношения с Сиенной. Но пока…

Может ли он хоть ненадолго позволить себе нормальный образ жизни? Побыть обычным мужчиной, собравшимся отдохнуть с женщиной, которая волновала и успокаивала, сердила и возбуждала его в головокружительной последовательности? Той, что была частью прошлого и настоящим, но не могла стать частью будущего…

— Ты можешь все устроить? — неожиданно спросил Хашим.

Сиенна моргнула.

— Серьезно?

— Да, — он произвел быстрые вычисления в уме. — В следующие выходные, если это не спутает твой рабочий график.

Девушка была слишком взволнована, чтобы заметить легкий сарказм. Кивнув, она произнесла:

— Срок довольно короткий, но должно получиться. Ведь никто не захочет отдохнуть в английском пригороде в середине февраля.

— Я хочу.

Они посмотрели друг на друга, и Сиенна радостно улыбнулась.

— Я тоже.