Неподвластные времени

Глава 5

Анни убежала из кухни, словно за ней гнались все силы ада. Она не могла поверить в то, что только что произошло. На нее обрушилось самое большое горе в ее жизни, и Харпер хотел успокоить ее этим прикосновением. Только и всего. Он не имел в виду ничего большего. Но почему тогда простое прикосновение мужчины, которого она не видела десять лет, мужчины, который стал ей совершенно чужим, может разжечь в ней такой огонь? Огонь, который нельзя спутать ни с чем… Огонь чувственного желания.

У нее горели щеки. Горело все тело. Анни никогда не была легковозбудимой натурой. Они с Майком не спали вместе с того самого дня, когда Анни узнала, что он лгал ей.

В ночь своей смерти Майк пытался изменить положение дел. Именно из-за этого они и поссорились. Он напугал Анни, ворвавшись в ее спальню с горящими глазами, и от него несло виски. Когда она оттолкнула его, он взорвался.

— Если бы вместо меня здесь стоял этот святоша, мой старший братец, — ах, милый, милый Харпер, — уж ему бы ты не отказала, верно, детка!

Он нарочно назвал ее «деткой». Все эти годы он звал ее именно так, чтобы позлить, потому что так ее называл Харпер. Каждый раз, когда он произносил это слово, ее передергивало.

Обычно Анни не возражала и страдала молча. Но в ту ночь все было не так. Впервые за все эти годы она повысила голос и осмелилась возразить ему.

— Я тебя просила никогда меня так не называть. И сейчас прошу! Никогда впредь не произноси этого слова!

— С чего бы это? — Майк угрожающе надвинулся на нее, она едва не задохнулась от перегара. — Что годится для Харпера, то и мне сойдет.

— С каких это пор? — вспыхнула она. — Ты и мизинца его не стоишь! И не ставь себя с ним на одну доску!

— Ах ты… — он дал ей пощечину. Удар сбил ее с ног. Боль ослепила.

Прежде чем она успела опомниться, Майк схватил ее за горло.

— Я тебе покажу, сука! — его пальцы беспощадно сжимались, пока свет не померк в глазах Анни. — Ты права — я не на одной доске с ним. Я гораздо выше!

Когда она уже было решила, что для нее все кончено, Майк вдруг отшвырнул ее.

— Я тебе покажу, — прорычал он. — Я тебе покажу! Когда я в следующий раз войду в твою комнату, ты мне не откажешь. Ему-то ты ведь не отказала. У нас есть сын — живое тому доказательство, правда? Маленький ублюдок, похожий на него как две капли воды. Держу пари, для тебя это нож в сердце, детка!

Майк произнес эти слова таким тоном, словно это Анни обманула его. Анни знала, что Майк так привык лгать себе, что наконец умудрился поверить в то, что Анни одновременно принадлежала обоим братьям.

После того как Майк назвал Джейсона ублюдком Харпера, Анни поняла, насколько Майк рассержен, уязвлен и пьян — что бы он ни говорил, а Майк любил Джейсона как родного сына, да он и считал его своим сыном. В здравом уме он никогда не позволил бы себе таких выражений.

Но в ту ночь Майк явно был не в себе.

Анни не понимала, с чего он прибежал к ней в комнату, заранее зная, что ответ будет такой же, как и четыре года назад. Но в тот момент ей было не до того. Она судорожно хватала воздух, когда его пальцы отпутали наконец ее горло. И молилась, чтобы Джейсон не проснулся и не услышал борьбы и криков.

Анни заставила себя встать, дрожа от страха и боли. От сильного гнева она совсем забыла осторожность.

— Убирайся с глаз моих долой! — просипела она. — Убирайся из этого дома и не приходи обратно. Я не хочу больше видеть тебя.

Именно это она и имела в виду. Насколько она понимала, браку их как таковому пришел конец. Раньше Майк никогда не поднимал на нее руку, но Анни знала, что это лишь вопрос времени. Она убедила себя, что разорвала свои отношения с Майком четыре года назад.

Задолго до этой ночи, даже до того, как она обнаружила, что Майк лгал ей, их браку всерьез стал грозить распад. Майк любил ее. По крайней мере, настолько, насколько он вообще был способен любить женщину. Но Анни не могла ответить ему взаимностью.

Она пыталась. Она столько сил потратила, стараясь полюбить его. Он все же был не так уж плох. Но сердце ее отказывалось подчиняться приказу, и с тех пор она не могла заставить себя отдать ему самое дорогое. Их интимная жизнь тоже складывалась неудачно, особенно после того, когда Майк наконец понял, что она с самого начала их супружества притворялась, будто получает удовольствие. Анни не знала, понял ли он, что притворялась она не только в этом. Простая и горькая правда заключалась в том, что Анни никогда не возбуждали ласки и поцелуи Майка.

А теперь приехал Харпер, и стоило ему коснуться ее, как ее тут же охватило такое пламенное желание, какого она никогда прежде не испытывала. Сердце ее трепетало. Кровь быстрее струилась по жилам.

А он ненавидит ее. Конечно, он ненавидит ее после всего, что она ему сказала. Чувствовать себя вновь ожившей от одного его прикосновения, когда ничего нельзя исправить, — какая жестокая ирония! У нее кружилась голова от подобных мыслей. Но их отношения, то, что произойдет или не произойдет между ней и Харпером, могут подождать. Ее сыну плохо, он нуждается в ней.

Анни поднялась по лестнице и постучала в его дверь.

— Джейсон?

Ответа не было, да она и не ждала его. Он толкнула дверь и увидела, что Джейсон лежит на кровати, отвернувшись к стене. На шарфе с эмблемой футбольной команды Далласа, подаренном Джейсону Майком два года назад, на Рождество, остался грязный отпечаток кроссовки. Они оба так любили футбол!

Она открыла было рот, чтобы отчитать его — никому в этом доме не разрешалось лежать на кровати в обуви, — но слова застряли у нее в горле. Анни не могла отчитывать его как обычно — случай был не тот. Его вздрагивающие плечи и прерывистое дыхание говорили, что он старается скрыть от матери свои слезы.

— Джейсон, милый. — Она осторожно присела на край кровати. Узкий матрас сдвинулся, его бедро оказалось прижатым к ее боку. Его боль и страдание терзали ее не меньше собственных.

Харпер стоял посреди кухни. У него было такое ощущение, будто по комнате только что пронесся смерч. Он был совершенно выбит из колеи. В голове носились отрывочные и несвязные мысли. Анни. Джейсон. Майк. Господи, как мог один брат сделать такое с другим? Как мог Майк сделать то, что он сделал с Анни?

Харпер ни на минуту не сомневался в правдивости слов Анни. Он припомнил, как просил Майка объяснить Анни, почему он задерживается, о том, что его работа займет больше времени, чем он думал, о том, что чаще он звонить не может, потому что у него туго с деньгами. Он припомнил, что посылал Майку письма для Анни, чтобы их не прочла ее любопытная матушка. Письма, которые — теперь Харпер знал это — Анни так и не получила.

Его воспоминания тут же сменялись другими мыслями. Мыслями об Анни. Она не предавала его. Нет, напротив, она сделала все, чтобы устроить жизнь их сына. Его сына.

Еще час назад Харпер не знал, кто он есть, чем была вся его жизнь. Теперь же… «Господь Всемогущий, я — отец!»

Он не собирался уходить из кухни. Не собирался подниматься наверх. Не собирался идти за Анни в комнату Джейсона. И вдруг обнаружил, что стоит перед дверью комнаты Джейсона, глядя внутрь, не в состоянии перешагнуть порог и не в силах уйти.

— Не стану я звать его папой, — всхлипывая, сказал Джейсон Анни, все еще не поворачиваясь к ней.

Сердце Анни разрывалось от жалости к сыну, и она не знала, как утешить его.

— Не хочешь — не надо.

— Так н-нечестно! Я не хочу, чтобы он был моим отцом! Я хочу, чтобы вернулся мой папа!

Ком застрял у Анни в горле, прошло некоторое время, прежде чем она смогла заговорить.

— Я знаю, что ты хотел бы вернуть папу, милый. Я знаю. Но мы уже говорили об этом. Ты сказал, что понял, почему папа больше никогда не вернется.

— Да з-знаю, — у него дрожал голос. — Все равно так нечестно!

Анни задыхалась от чувства собственной вины и беспомощности.

— Да, милый, это очень плохо. Но ты не должен винить Харпера, Джейсон. Он очень хороший человек, лучший из всех, кого я знала. В том, что случилось, нет никакой его вины. Он даже не знал обо всем этом… Он узнал, что он твой отец, всего несколько минут назад.

Джейсон поднял к ней залитое слезами лицо, разом перестав всхлипывать. — Как это?

От страха у Анни свело желудок, но все же она заставила себя выговорить:

— Я никогда не говорила ему об этом. Джейсон нахмурился еще сильнее, но по-прежнему молчал.

— Джейсон, пожалуйста, — прошептала Анни прерывающимся голосом. — Пожалуйста, не вини Харпера. Если… если тебе так необходимо найти виноватого, то пусть им буду я.

— Нет, Анни, — раздался в дверях тихий голос Харпера.

Анни и Джейсон вздрогнули и обернулись на этот голос.

Анни тихо ахнула. Лицо Харпера казалось опустошенным, серые глаза потемнели, плечи поникли.

— Что — нет? — еле выговорила она. Он шагнул в комнату.

— Не вини себя. Ты знаешь, что ты тут ни причедй. Это…

— Харпер, пожалуйста, — взмолилась Анни. Она не могла позволить обвинить Майка. Джейсон боготворил Майка. А теперь устоявшийся мир изменится в один миг. Она не могла позволить, чтобы память о человеке, которого Джейсон считал отцом, была бы осквернена. Не теперь.

Харпер тяжело вздохнул и глянул на Джейсона.

— Все мы были по-своему не правы, Джейсон. Твоя мама, мой брат и я. Мы были молоды и не думали о последствиях своих поступков. Никто из нас. Мы не понимали, как это может отразиться на тебе.

Джейсон опустил глаза и стал разглядывать болячку на среднем пальце.

— Это все очень сложно, — говорил между тем Харпер. — Я не знаю, как тебе объяснить, да и нужны ли тебе мои объяснения, но тебе непременно надо понять одно. Пять минут назад, на кухне, ты думал, что я собираюсь ударить твою маму. Вот об этом тебе беспокоиться не стоит. Я никогда не обижу ее, Джейсон. Я клянусь тебе всем, что у меня есть святого, — пожалуйста, поверь мне. Я могу сорваться на крик в гневе, вот это случилось недавно в кухне, — но никогда не подниму руки на твою маму. Никогда.

Ужин проходил в напряженном молчании. У всех троих было подавленное настроение. Есть никому особенно не хотелось, но Харпер сгонял в город и привез горячую пиццу. Большие глаза Анни горели отчаянием, она все пыталась заглянуть Джейсону в лицо. Харпер поймал себя на том, что тоже не отрываясь смотрит на мальчика. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что это его сын.

Джейсон же весь ужин не поднимал глаз от тарелки и наконец, взглянув на них, отвернулся.

— У меня что, вторая голова выросла? Чего вы оба уставились на меня?

Анни густо покраснела от смущения.

— Прости. Я не нарочно.

— Я тоже, — Харпер натянуто улыбнулся. — Я все еще никак не могу прийти в себя от событий сегодняшнего дня.

— Как это?

Вопрос, ответ и еще вопрос. Если Хар-перу удастся разговорить его, может, плечи мальчика хоть чуточку распрямятся.

— Понимаешь, не каждый день мужчина в моем возрасте обнаруживает, что у него есть сын девяти лет.

Анни шумно выдохнула.

— Что? — спросил Харпер, обернувшись к ней.

Лицо ее выражало сильную тревогу. Она покачала головой.

— Нет, ничего. Просто…

Анни умолкла, и Харпер переспросил:

— Просто, что?

Она сглотнула и глянула на Джейсона, потом уставилась в стол.

— Просто… я не уверена, что Джейсону нравится… нравится говорить обо всем этом.

Пульс Харпера участился, но он держал себя в руках. Он вскинул брови:

— Что, нам не говорить на эту тему вообще?

— Я не то имела в виду.

Ее глаза снова молили его — о чем, он никак не мог догадаться.

— Тогда что? — спросил Харпер мягко. — Ты не хочешь, чтобы я звал его своим сыном?

Она судорожно втянула воздух.

— Нет, просто Джейсон еще не пришел в себя. Может, лучше обождать некоторое время, пока он… придет в себя?

Харпер посмотрел на Джейсона. Тот выискивал на пицце ломтики перца, вытаскивал их и складывал пирамидкой. Харпер со вздохом откинулся назад.

— Я знаю, что Джейсон не в себе. А как же иначе. Все мы тут не в себе. Может, вам обоим будет лучше, если я уеду домой?

Анни непроизвольно дернулась. Такого ответа она не ждала. Почему-то, несмотря на все, что случилось сегодня днем, ей и в голову не приходило, что он соберется уезжать. Ему никак нельзя уезжать… Им с Джейсоном надо привыкнуть друг к другу. Ей надо побыть с ним, хотя ее желания — не в счет. По крайней мере, не сейчас.

Борьба чувств, отражавшаяся на лице Джейсона, разрывала ей сердце. Страх, гнев, смущение. Боль от потери Майка. И, конечно, любопытство к этому чужаку, от которого его, Джейсона, произвели на свет Божий. Именно эта искорка любопытства в глазах сына заставила ее снова заговорить:

— Нет. Ты сказал, что останешься на неделю. Мы не хотим тебя отпускать. Кстати, я собиралась предложить тебе устроиться поудобнее, чем на том неуклюжем диване.

— В комнате Майка? — лицо Харпера оставалось бесстрастным.

Анни кивнула.

— А потом вы оба будете расстраиваться по поводу того, что я якобы пытаюсь занять место Майка? Никогда в жизни. Что касается нас двоих, — Харпер кивнул на Джейсона, — я хочу сразу расставить точки над «i». Да, я твой отец, а ты мой сын. Но Майк… Майк был единственным, кого ты знал как отца, и мне известно, как ты любил его. Я никогда не стану стараться занять его место рядом с тобой, Джейсон. Да у меня и не получилось бы, даже если б я захотел. У меня должно быть свое собственное место. Так что хватит об этом, слышите?

Анни почувствовала, что напряжение, гнездившееся в ней, как-то схлынуло. Ее заботил не Харпер, а то, что думает по поводу сказанного сосредоточенно обдумывал слова Харпера.

— И как мне тебя называть? — с подозрением в голосе сказал Джейсон.

Харпер непроизвольно дернул углом рта.

— Да просто — Харпер.

Джейсон сглотнул и уставился на свою растерзанную пиццу.

— Стало быть… мне не обязательно… звать тебя… папой?

Сердце Анни сжалось.

— Если только ты сам этого захочешь, — ответил Харпер.

Наступило долгое молчание, Джейсон нахмурился еще сильнее и наконец выдавил:

— Как, по-твоему, мне следует рассказывать об этом людям? Ну, то есть я хотел сказать, ребятам в школе?

Анни ждала, затаив дыхание. Если Харпер захочет, чтобы все знали об этом, она не станет вмешиваться.

— Ты никому не должен говорить о том, о чем не хочешь говорить, — сказал Харпер. — Я не хочу, чтобы ты говорил неправду, но, может быть, лучше бы некоторое время вообще не говорить об этом, пока твоя мама не решит, что пора сообщить всем об этом. Ты знаешь, каковы люди. Они любят посплетничать. Я знаю, мы с тобой восприняли бы это по-мужски, но твоя мама… нам не следует делать ничего такого, что обидело бы ее.

Анни сжала губы. Слава Богу, вроде бы наметилось какое-то просветление. Она знала, что Харпер сыграл на том, что могло бы расположить к нему Джейсона, — на обязанности защищать его мать. Вот хитрец. Теперь оба, отец и сын, пристально смотрели друг на друга, молча обмениваясь взглядами, означавшими союз. Может быть, они не совсем еще понимали, что чувствуют друг к другу, и Джейсон, конечно, не был готов принять Харпера, но они объединились, чтобы защищать ее.

Она так и не смогла улыбнуться — в горле снова застрял ком. Ей показалось, что на этот раз он был размером с баскетбольный мяч Джейсона.

Анни и Харпер стояли бок о бок, глядя, как Джейсон поднимается по лестнице, чтобы лечь в кровать. Внешне они выглядели, как обычная супружеская пара, но в чувствах их не было ничего похожего на отношения супругов. Наконец наверху хлопнула дверь. Они еще некоторое время стояли неподвижно, словно застыли на месте.

— Прости за то, что я сказала, — тихо произнесла Анни. — Насчет того, что Джейсон не готов говорить…

— О том, что он мой сын? Но это же так естественно.

— Странно как-то говорить об этом вслух, — Анни не сводила глаз с темной лестницы, стараясь не смотреть на Харпера. — Господи, я и не знала, что ему все известно. С каким грузом на сердце ему пришлось жить из-за меня!

— Может быть, — ответил Харпер, — но вообще-то в основном из-за Майка, — добавил он яростно. — Я понимаю, что тебе хочется сохранить светлый образ Майка для Джейсона. Но, Анни, это же я перед тобой. И все это, — произнес он горячо, махнув рукой, — все это из-за Майка и его лжи. Может, мы с тобой и наделали ошибок, но мы всего лишь жертвы его лжи. Как и Джейсон. Ты должна, наконец, поверить этому.

Сердце Анни бешено стучало, руки ее тряслись. Она уставилась на Харпера, еле пересиливая страх. Он был так разгневан, справедливо разгневан, когда она сказала ему, что Джейсон его сын. Разве он мог не винить ее за то, что она все это время скрывала от него его сына!

— Харпер…

Харпер был бы спокоен, если бы она не трогала его. От ее прикосновения он снова испытал необыкновенное волнение. Прежде чем он понял, что делает, Харпер обнял ее и притянул к себе близко, слишком близко. Он чувствовал близость ее бедер и мягкой груди. Она судорожно вздохнула, от этого они еще теснее прижались друг к другу, и Харпер понял, что она чувствует то же, что и он.

— Харпер, — прошептала Анни.

— Я знаю, — ему пришлось нагнуться к ней. — Я знаю.

— Мы не должны…

— Да, мы не должны. — Он склонился еще ниже к ней и почувствовал на губах ее дыхание.

— Это плохо…

Харпер почувствовал биение ее сердца на своей груди.

— Да, из рук вон плохо.

— Это ошибка. — Она нервно облизнула губы кончиком языка.

— И очень большая, — согласился он, склоняясь еще ниже, так что его губы находились всего в дюйме от ее губ. — Но, Анни, боюсь, что я ничего не могу с этим поделать.

В миг, когда губы их встретились, жар разлился по его телу, вызвав прилив такого страстного желания, которое он и не предполагал в себе.

Господи, как приятно было целовать ее! Он и забыл, какой сладкой бывает на вкус женщина — любимая женщина. Он так и впился в ее губы, приникая к ним, отрываясь и вновь приникая, и она отвечала ему. Ее приглушенный стон, возможно, должен был остановить его, но ему показалось, что это был стон желания. Его быстрый язык нашел ее язык, и Харпер застонал от наслаждения.

Его руки стиснули ее бедра, крепче прижимая к себе. Ее руки несмело двинулись по его телу и сомкнулись у него на талии. Ее пальцы впились ему в спину, заставляя его приникнуть к ней еще плотнее. Они так тесно слились друг с другом, что он едва не потерял над собой контроль.

Анни была так хороша. Он и не смел мечтать, чтобы снова обнять ее, целовать ее, чувствовать, что она хочет его так же сильно, как и он ее. Сердца их стучали в едином ритме, дыхание участилось — казалось, не было этих десяти лет, проведенных в разлуке. Пламя страсти бушевало в нем, и он так хотел выпустить его наружу — пусть оно пылает, пока оба не насладятся им до полного утоления. Харпер так хотел повалить ее на пол прямо здесь, в коридоре, и…

Картины, проносившиеся в его сознании, были столь явственны, что он покрылся ледяным потом. Если он не прекратит целовать ее сейчас же, будет слишком поздно. Харпер оторвался от ее рта и склонил голову к ней на плечо. Задыхаясь, он обнимал ее и молился, чтобы сердце его перестало так колотиться.

— Прости, — выдавил он. — Господи, Анни, я никогда не думал, что могу настолько потерять самообладание.

Анни была так потрясена происшедшим, что не сразу сумела оторваться от него. Она и не подозревала, что поцелуй мужчины может вызвать такую бурю эмоций.

— Я тоже, — ответила она глухим голосом, едва справляясь со своими чувствами.

Огонь, разгоревшийся от поцелуя Харпера, словно возродил ее к жизни. Анни прошла на кухню и стала заваривать свежий кофе. Он вошел следом, но несколько минут не говорил ни слова.

— Как Джейсон узнал обо мне? — Харпер наконец нарушил тишину.

Анни обхватила себя руками, следя, как в кофеварке закипает вода.

— Он сказал, что слышал, как мы с Майком спорили когда-то давно.

— А вы часто этим занимались? Ну то есть спорили?

— Нет. — Она покачала головой. — Нет, нечасто.

— Вы ссорились в ту ночь, когда умер Майк?

— Да. — Анни открыла шкафчик, висевший рядом с раковиной, и достала оттуда пару чашек.

Харпер внимательно следил за ней. Она ускользала от него, и это ему не нравилось. Впрочем, он считал, что после такого поцелуя им необходимо соблюдать некоторую дистанцию. Но он не умел управлять своими эмоциями с такой же легкостью, что и она. Ее присутствие слишком возбуждало его.

— Он намеренно ударил тебя?

Анни помешкала, достала сахарницу и наконец ответила:

— Нет, — и опять покачала головой. — Он никогда меня не бил, до той ночи.

— Из того, что говорил Джейсон, выходит, что если он не знал обо мне до того, стало быть, узнал именно той ночью. Так что же у вас случилось тогда?

Анни заглянула в соседний шкафчик и вытащила пятифунтовый пакет сахара.

Харперу очень нравилось наблюдать, как она двигается по кухне. Все у нее получалось легко, без усилий, хотя внутри она вряд ли такая же спокойная, как снаружи.

— Анни?

— Не вижу смысла говорить об этом.

— Правда? Твой муж первый раз за десять лет вдруг поднял на тебя руку, а тебе и сказать нечего? Что ты ему такого сказала, что он вышел из себя и ударил тебя по лицу? Черт возьми, он ведь не просто избил тебя, он пытался тебя задушить. Ну-ка, рассказывай.

— Хорошо! Мы спорили насчет секса, понял! Удовлетворен?

— И вы… это самое..? — Он даже отшатнулся.

— Нет. — Она наконец повернулась к нему лицом, глаза ее были тусклы. — Нет, мне никогда не было с ним хорошо, ни одного раза. Это ты хотел услышать?

Харпер почувствовал, как в груди у него что-то сжалось.

— Анни…

— Мы с Майком не спали вместе с тех пор, как я узнала о его лжи.

Подозрения Харпера насчет отдельных комнат стали сбываться.

— Как ты узнала об этом?

— Случайно.

Анни скрестила руки на груди, глядя на часы над плитой.

— Это было четыре года назад. К тому времени он уже продал поля, но с деньгами было все труднее. Он не любил работать изо дня в день и решил продать пастбище.

— И?

Она отвернулась от Харпера, следя за вскипевшим кофе.

— Продать пастбище означало потерять и пруд, — тихо сказала она. — Я… я просила его не делать этого.

Пруд. Именно там Харпер и Анни первый и единственный раз в жизни занимались любовью.

— Почему ты не хотела, чтобы он продавал пруд?

Анни медленно, с видимым усилием подняла на него глаза.

— Ты сам знаешь, почему, Харпер. Она отвернулась, не в силах встретиться лицом к лицу с воспоминаниями.

— Майк не стал продавать пастбище. Он… словно свихнулся и…

И убил Ринджера.

— Наконец он сказал, что дурачил меня. Что обманом заставил меня выйти за него замуж.

Она сказала все это очень просто, но, зная Майка, Харпер понял, что сцена вышла самая что ни на есть безобразная.

— В ночь, когда он погиб, я всего второй раз видела его в таком же состоянии. Я так и не поняла, что вывело его из себя, но он напился и решил, что нам… пора положить конец нашему отчуждению.

— И набросился на тебя, крича про меня и Джейсона, чтобы ты чувствовала себя виноватой.

— Что-то вроде этого.

— И ты чувствуешь себя виноватой?

— Я действительно виновата, виновата во многом.

Харпер не ответил. Ему очень хотелось снять с нее все обвинения, которые она сама же возвела, но, если бы десять лет назад она чуть больше верила человеку, которому клялась в любви, ничего такого не произошло бы.