Непокобелимый

Глава 1. Примерный мальчик

6 апреля 1978 г. Шотландия, Хогвартс.

В четверг Питер[12] с трудом проснулся после почти бессонной ночи, проведённой в раздумьях о своей судьбе и судьбе своих товарищей. Благо первые уроки у седьмого курса стояли в расписании только по понедельникам и пятницам, а пропустить завтрак было не так страшно из-за того, что на пасхальных каникулах мать напекла и дала ему с собой огромный кулёк имбирного печенья, которое даже без особых чар может храниться целый месяц. Видимо, чтобы чем-то заняться и не… Питер зажмурился и малодушно не решился додумать мысль, переключаясь. Всё же невероятно, как быстро закончилось время обучения в волшебной школе. Почти семь лет пролетело как несколько дней. Совсем скоро, через каких-то два с половиной месяца, предстояло сдавать итоговую Аттестацию, и вперёд во взрослую жизнь…

Сегодня, кроме истории магии и нумерологии, были зелья у Слагхорна. Наверное, старый декан Слизерина опять начнёт доставать Снейпа, хотя ведут они в счёте примерно на равных. Снейп вообще редкая язва. После того случая с патентом зелья для оборотней, которое так помогало Римусу, Снейп обзавёлся настоящим врагом в лице своего декана. Питер даже не подозревал, что тучный и рыхлый «старик Слагги», которого вроде бы интересовали только различные сладости и этот его «клуб Слизней», может быть таким противным и мстительным. Когда у Снейпа встал вопрос об ученичестве и свободном посещении седьмого курса, то вроде бы именно Слагхорн, как декан Слизерина, этому воспротивился. Сказал, что либо «самый умный» Снейп забирает свидетельство о неполном магическом образовании, либо учится, как все, и не получает никаких привилегий. Снейп выбрал всё же закончить седьмой курс и каждый урок зелий подвергался нападкам своего декана, который из шкуры лез, чтобы как-то подковырнуть или уязвить своего студента. Такому решению и этим почти неприкрытым издевательствам от учителя не радовался даже Джеймс, который всегда откровенно не любил Снейпа, так как из-за этого Лили Эванс, с которой они встречались, жалела своего бывшего друга. Впрочем, после Рождества у Блэков в прошлом году страшила Снейп как-то изменился, стал нравиться девчонкам и даже не смотрел на Эванс, у которой вроде бы весьма неплохо складывалось с Джеймсом…

Питер почти не общался с «первой красавицей Гриффиндора», но, после того как в начале седьмого курса Лили Эванс стала официальной девушкой Поттера, и ему перепадали крохи её внимания и подарки на Рождество. Вспомнив о подарках, Питер нахмурился и повернулся набок, по десятому кругу раздумывая об одном и том же.

После пятого курса отношения «Мародёров» изменились. Они и до этого претерпевали некоторые перемены, например, тогда, когда Питер наравне с Сириусом и Джеймсом овладел анимагией. Тогда казалось, что друзья-приятели стали чуть больше его уважать и считать нужным. Это было приятно. Быть оценённым.

Но на шестом курсе всегда весьма непредсказуемому и капризному Сириусу Блэку внезапно надоели их «игры в полнолуние»… Больше вчетвером они не собирались, не превращались в животных, не проводили время вместе как друзья. Потом выяснилось, что Сириус решил более серьёзно подойти к проблеме Римуса: раскрутил и «спонсировал» Снейпа на то самое зелье. А ещё Блэк в целом стал как-то спокойней, мягче, рассудительней. И подарки на Рождество от него, на удивление, были приятными и действительно нужными. Блэк в прошлом году даже вспомнил про день рождения Питера, который был летом, уже после экзаменов. До этого его никто из друзей не поздравлял, Питер даже сомневался, знают ли они, когда у него день рождения, а Блэк поздравил. И подарок хороший подарил. А в последние полтора года с ним даже можно было поговорить не про учёбу или шалости, а просто так, о жизни. Тем неприятней Питеру была вся ситуация, в которую он попал и над которой думал уже третий день. Возможно, ещё год назад он бы вообще особо не размышлял, но… В данный момент Питер совершенно не представлял, как поступить.

Он считал, что знает, где добро и зло, но то, что он узнал в воскресенье, после того, как они вернулись в Хогвартс с каникул, перевернуло представления Питера обо всём и обо всех. С того самого позднего вечера, когда директор Дамблдор попросил Джеймса Поттера зайти в кабинет за учительским столом в Большом зале, чтобы кое-что сообщить. Питер знал про этот кабинет и прямо в толпе уходящих с очень позднего ужина сонных студентов превратился в крысу и прошмыгнул в помещение ещё перед директором и Джеймсом. Дамблдор заморозил все картины в том кабинете и наложил кучу чар, потом Питеру стало ясно, с чего такие предосторожности и что он услышал то, что совершенно не предназначено для чужих ушей…

— Эй, Питер, ты встаёшь? — внезапно за задвинутым пологом кровати раздался голос Сириуса. Поглощённый думами и воспоминаниями Питер даже не услышал, как друзья-соседи вернулись в комнату.

— Да, — он отодвинул тяжёлые занавески из алого бархата и увидел, что в комнате только Блэк. Тут же вспомнилось, что у Джеймса сегодня была тренировка по квиддичу, а Римус, скорее всего, отправился после завтрака в библиотеку, чтобы начать подготовку к экзаменам.

— Я тебе завтрак захватил, поешь, — снова сбил с мыслей Сириус, который увеличил довольно большое блюдо, на котором были бутерброды, чай, яичница, тосты с джемом и яблоко.

— Это мне?.. — растерялся Питер от такого проявления заботы от Блэка.

— Да… — чуть смутился Сириус. — Знаешь, у меня… Точнее у моей семьи есть знакомства в Аврорате. Я знаю, что случилось с твоим отцом. Мать написала. Соболезную. Почему ты ничего не сказал?..

— Не о чем говорить, — пожал плечами Питер, отворачиваясь и изо всех сил стараясь не хлюпать носом, в котором от слов Блэка мгновенно стало мокро.

— Но… его же убили, — Сириус поставил поднос на тумбочку и присел на кровать Питера. — Это серьёзно. И есть о чём поговорить.

— В его смерти нет ничего магического, — криво улыбнувшись, процитировал слова одного из авроров он.

— Твой отец был волшебником. Почему они не стали разбираться?

— Он был магглорождённым и практически ушёл в мир магглов. Его пырнули ножом недалеко от работы. Нам с матерью сказали, что, вероятно, он стал свидетелем каких-нибудь мафиозных разборок в доках. Он там работал… — Питера прорвало. Он рассказывал и рассказывал. О своей семье, о матери, о детстве, об отце — Сэме Петтигрю, который погиб всего три недели назад и с чьей смертью он всё никак не мог примириться.

Родители Питера были магглорождёнными волшебниками, закончили Хогвартс, учились на Гриффиндоре и Рейвенкло, но не смогли в дальнейшем устроиться в мире магии. Там не было места для таких, как они, а в мире магглов в послевоенные годы было много безработных, хотя их семья смогла выжить. Мать устроилась машинисткой-стенографисткой, а отец работал в доках. Но, несмотря на низкие доходы, крошечную квартирку и не самый престижный район, жили они хорошо, дружно. Родители очень любили Питера и возлагали на него некоторые надежды, так как во втором поколении он уже считался чистокровным магом, а значит, мог бы работать в Министерстве Магии или даже создать своё дело, для разрешения на которое, согласно магическим законам, требовалось быть чистокровным в первом поколении или хотя бы полукровкой.

Пятнадцатого марта, когда Питер гостил у родителей на Пасхальных каникулах, его отец не вернулся с работы. Мать волновалась и дико переживала. Они даже провели ритуал поиска, результат которого ввёл их в шок. А наутро к ним пришёл констебль, который подтвердил, что Сэма Петтигрю нашли мёртвым недалеко от Лондонского порта. Следователь маггловской полиции предположил, что отец Питера стал случайным свидетелем мафиозных разборок в доках и его «убрали». Вызванные авроры лишь пожали плечами и сказали, что в дела магглов не лезут и ничего магического в смерти зарезанного обычным ножом Сэма Петтигрю нет…

Сириус слушал его внимательно, задавая уточняющие вопросы.

— Знаешь, есть… некоторые ритуалы и заклинания, которые могут прояснить, что случилось с твоим отцом и кто виноват в его смерти, — подытожил Блэк после почти часового словоизлияния Питера. — Кажется, они даже особо к запрещённым не относятся. И не сказать, что редкие и неизвестные. В Хогвартсе, конечно, не изучают, но, со слов матери, сейчас вообще у нас типа реформа идёт и половина из программы вычёркивается Министерством, вспомнить только, что «Магозоологию» переделали просто в «Уход за магическими животными», сократив программу на две трети так, что даже наш лесник Хагрид смог бы этот «Уход» преподавать. Или после пятого курса наше «мужское колдовство» и «женское колдовство» объединили в одни общие «Чары». Пусть твой отец был магглорождённым, но ещё пару лет назад вопили, что у нас вовсю магическая война, убивают таких, как твои родители, и всё такое. Его смерть, наоборот, должны были расследовать с большим рвением. По крайней мере, как-то вас с матерью, не знаю… Сложно сказать, что «утешить», но… Как-то убедиться, что виновные в смерти мага будут наказаны.

— Спасибо, Сириус, — вздохнул Питер. На душе на самом деле стало немного легче. По крайней мере, в той части, которая тяготилась смертью родителя и невозможностью с этим поделиться.

Джеймс Поттер прошлым летом, почти перед самым седьмым курсом, потерял родителей, но Питер и не представлял, какова будет разница между их потерями. А сейчас, когда Сириус Блэк внезапно проявил столько участия и понимания… Питера ещё больше заели разные мысли. Джеймс — лучший друг Сириуса, ещё неизвестно, поверит ли тот ему, если он скажет, но и не сказать слишком подло…

— Закончим Хогвартс, и я, пожалуй, сам смогу провести этот ритуал, раз наши бравые «стражи порядка», как всегда, работают спустя рукава, — уверенно сказал Сириус, вновь отвлекая Питера от метаний. — Мы найдём тех, кто убил твоего отца, Пит. Не люблю, когда… несправедливо. Тем более, что Ньюэм находится совсем недалеко от Саутварка. Мы разберёмся с этим.

— Сириус, — решился Питер, крепко зажмуриваясь, — мне надо сказать тебе нечто очень важное. Всей твоей семье грозят крупные неприятности, я не знаю, поверишь ли ты мне, но мне кажется, что это настоящий заговор против Блэков. Я случайно узнал. И я узнал кое-что про Джеймса… и всё это так запутано, я сначала не хотел никому говорить, но ты… Не хочу, чтобы с тобой или твоими родственниками что-то случилось… Ты можешь мне не поверить, я и сам не поверил, когда услышал такое…

— Подожди, Пит, — на его плечо опустилась рука Сириуса. — Я сейчас запечатаю двери, чтобы нас никто не подслушал, и ты мне всё расскажешь. По порядку. Ладно?

— Х-хорошо, — кивнул Питер, вглядываясь в лицо Блэка, которого он никогда не видел таким серьёзным.

А затем Сириус начал виртуозно махать палочкой, выписывая сложные руны и вязи, словно пытался сделать из их комнаты сейф Гринготтса. Впрочем, Питер был рад, что Блэк подошёл к этому делу серьёзно: ему совсем не улыбалось каким-то образом попасть в личные враги «самого светлого волшебника столетия», вариантов остаться в стороне тот не предполагал, и в его игре должны были задействовать всех пешек, большинство из которых шло на съедение противникам. А значит, чем быстрее выберешь сторону, тем лучше…

— Теперь рассказывай, — закончил с защитой Сириус.

Глава 2. Всё позабудь

6 апреля 1978 г. Шотландия, Хогвартс.

Сергей заставил себя глубоко вдохнуть, выдохнуть и хотя бы сделать вид, что расслабился. Питер был довольно сложным и мнительным парнем, и напугать или сбить его с мысли в ответственный момент не хотелось.

— Я не хотел за ними следить, — начал с оправдания Петтигрю, потерев свой тонкий, слегка выдающийся нос. — Просто… Ну, как бы подстраховать… Я слышал кое-что про директора Дамблдора и хотел убедиться, что всё нормально, а то он Джеймса не в башню к себе вызвал и так поздно… А он ещё сирота теперь, хотя и совершеннолетний.

— Ты о чём это? — спросил Сергей, удивившись покрасневшим щекам Питера, хотя только что сам себе напоминал не перебивать и не сбивать парня с мысли.

— Э… Ну… Ходят про директора слухи, — уклончиво ответил Питер, ярко заполыхав ушами. — Что он… Э… Ну, знаешь, жены нет. И он… Это… С женщинами не встречается.

— Так он же старый, — вытаращил глаза Сергей.

— Ну… Жены у него всё равно нет и никогда не было, — ответил Питер. — Мама меня, ну… предупреждала. Просто у нас в доках… В общем, всяких извращенцев полно.

Воспоминания Сириуса о директоре Дамблдоре были исключительно положительные, старик едва ли не мироточил в этих воспоминаниях, да и самому Сергею импонировал образ директора Хогвартса, который в своих расшитых мантиях и необычных шляпах походил на звездочёта-волшебника из детских сказок. За прошедших почти два года в мире магии они практически не общались, да оно и понятно: школа большая, нареканий или взысканий у Сергея не было, с чего бы им встречаться где-то ещё, как не в Большом зале?

Намёки Питера были более чем прозрачны, да и дети-сироты обычно всегда попадают в так называемую «группу риска», и им часто читали лекции воспитатели и приходящие «дяденьки из органов», а про Чикатило и ему подобных не знал разве что совсем слепой и глухой. И многие из таких «больных» устраиваются на работу «поближе к детям», кто-то безобиден, кто-то — нет. Но ничего «такого» Сергей даже со своим сиротским прошлым за Дамблдором не замечал. Впрочем, леди Вальбурга недолюбливала директора, но скорее за снижение дисциплины в школе, чем за какие-то вероятные наклонности.

— Я ничего не хочу сказать про директора в этом смысле, но… В общем, я обратился и заранее в той комнате спрятался, — подытожил Петтигрю, и Сергей просто кивнул: если человек хочет чем-то оправдать своё любопытство, то пусть оправдывает.

— И что же ты услышал? — спросил он. Питер снова впал в задумчивость, так что пришлось немного подтолкнуть.

— Сначала они говорили о родителях Джеймса. Я сначала не очень понял, так как думал, что они погибли прошлым летом. А оказалось, что это были не настоящие родители, а его тётя с дядей, а его настоящие родители умерли несколько месяцев назад на Кипре. И их тоже убили… — сглотнул Питер. — А потом директор Дамблдор стал спрашивать у Джеймса про ту смерть его ненастоящих родителей. Сказал, что хочет кое с чем разобраться и надо посмотреть его память. И у Джеймса оказался ментальный блок, который поставил ему его настоящий отец. И… Он всё вспомнил.

— Что вспомнил? — в сердце Сергея поселилось нехорошее предчувствие.

— Он… Джеймс… В общем, он начал вспоминать… объяснять, что поругался с тётей. Она была раньше Блэк. Это из-за Лили Эванс. Эта тётя ходила к родителям Лили и не хотела, чтобы Джеймс встречался с ней. Что-то про то, что у него есть невеста. А Джеймс… Он разозлился на неё. Он сказал, что не хотел и что это вышло случайно. Что она хотела как-то наказать его, а он хотел выхватить её палочку, они боролись, и магия сошла с ума, а потом была вспышка, и его тётя просто обмякла и больше не дышала. Джеймс испугался, и он пошёл к своей матери. А потом они вместе пошли к отцу Джеймса. Настоящему. А потом оказалось, что дядя уже нашёл свою жену, ту, которая умерла, и оповестил Блэков. А ещё он провёл ритуал. Наверное, тот, про который ты рассказывал, и узнал, что Джеймс это сделал. И тогда его мама… она убила этого дядю, чтобы… замести следы. А отец Джеймса, он стёр ему память и всякое сделал по наследству… И они с женой сбежали, чтобы увести от Джеймса подозрения. Кажется, тот ритуал можно только один раз провести, а того дядю убил уже не Джеймс, он так будет чист. Он же уже совершеннолетний, — пояснил мысль Питер. — А директор сказал, что родители опасались не Азкабана, хотя и этого тоже, а мести Блэков. Вроде бы у вас какие-то правила есть, и они, ну… велят жестоко мстить за всех Блэков, которые не своей смертью умерли, а по чьей-то вине. А та тётя была из Блэков. И они почти год скрывались, но их выследили. И убили.

— Кодекс Рода, — выдохнул Сергей, впечатлённый историей. — Те… правила.

Как Наследнику Рода, ему полагалось изучить Кодекс досконально.

— И директор сказал, что Джеймс должен отомстить и помочь ему уничтожить такой жуткий Тёмный Род, который ставит свои правила выше государственных законов, — выдохнул Питер. — И что Блэки… они мешают… э… светлому будущему.

— Чего? — удивившись знакомой формулировке, переспросил Сергей.

— Ну… — потёр взопревший лоб Питер. — Дамблдор сказал, что… маги должны стремиться к прогрессу и тёмные Рода его тормозят. Пытаются террором навязать всем своё мнение. И что Тёмный Лорд опирается на эти Рода, а среди магов всё чаще появляются магглорождённые, которые тоже хотят войти в магическое сообщество, но им не дают. А они могут привнести много нового, светлого, хорошего. Прогресс. И что в итоге все должны прийти к тому, что магия войдёт в каждый дом и можно будет отменить Статут Секретности, который ввели, только чтобы аристократы могли наслаждаться своим могуществом в узком кругу посвящённых в Тайну. Э… я не всё хорошо запомнил. Он много чего сказал и примеры приводил…

— Я понял, что имеется в виду, — ошарашенно кивнул Сергей, осознавая, что, кажется, появился в этом времени в магической Британии не просто на пороге гражданской войны, а на пороге войны Красных с Белыми семнадцатого года. И, если вспомнить историю аристократии и интеллигенции, после этой войны остался только самый хитрый «дедушка Ленин», а вся аристократия, которая даже и перешла на сторону «красных» тоже как-то быстро сгинула или в лучшем случае была выслана за границу. Но Британия не Россия, тут Родов раз-два и обчёлся, некого высылать будет. А в свете того, что род Блэков самый древний и родовитый и в местной иерархии практически приравнивался к маггловской королевской династии…

— Я ещё вспомнил, что Джеймс спросил, почему именно Блэки, — прервал его мысли Питер. — А директор сказал, что без вашего одобрения ничего не происходит в Британии. И даже война… И… что Джеймс, как хороший друг, должен тебя спасти от твоей тёмной семейки. Но я почему-то подумал, что ты… Э… Не очень захочешь быть… спасённым.

— И что Джеймс? — спросил Сергей, хотя ответ был вполне очевиден. Джеймса взяли за жабры так, что тот особо не мог трепыхаться и качать права. Теперь сирота, без родителей, да ещё и висит на нём непреднамеренное убийство, и одно слово директора…

— Он согласился, — убито закончил Питер. — Но директор снова покопался у него в голове… Сказал, что Джеймс как бы не будет помнить об этом разговоре точно, но будет помнить, как надо поступить и кого слушать. Для конспирации. Чтобы Блэки или кто-то другой это не смогли раскопать. И что это для общего блага. А ещё, что после выпуска всем нам… всем четверым выпадет честь служить, то есть вступить в «Орден Феникса».

— «Орден Феникса»? — повторил Сергей, и перед глазами замелькали кадры истории, чего не было с ним уже довольно давно.

Сириус действительно вступил в такую «тайную организацию», в которой было ещё немало молодых людей и женщин, впоследствии многие из них погибли, и если вспомнить имена и соотнести их с чистокровными семьями, то получалось, интересно… Пруэтты, МакКиноны, Боунсы, Лонгботтомы… Если учитывать, что внезапно Регулус тоже вступил в другую «тайную организацию», как и многие его сокурсники и народ со Слизерина. Все поубивали друг друга или сгинули в гражданской войне, сам Сириус, «как-то так получилось», что сел в тюрьму… Генералы остаются, а «солдатики» сменяют друг друга. И похоже, что далее, после того, как Гарри, крестник Сириуса и сын Джеймса и Лили, подрастёт, будет вторая война на уничтожение.

Сергей рос в советское время, когда гражданская война с победой рабочих и крестьян над «капиталистами» считалась правильной, нормой. Правдой было и то, что «светлого будущего» так и не вышло, СССР распался, а в период Перестройки начались всевозможные «разоблачения» и «раскрытие тайн». Однозначно правых не было, нет и быть не могло, а теперь вообще он сам и его семья принадлежала к высшему аристократическому обществу. И его задачей и билетом к спасению той своей семьи было в спасении нынешней. Возможно, что маги-аристократы и думать не могли, что когда-нибудь найдётся кто-то, кого не просто не устраивает сложившийся порядок вещей, а кто будет в состоянии всё «отобрать и поделить», а знания Рода, накопленные столетиями, окажутся «мракобесием» и «опиумом для народа». Сейчас уже в Хогвартсе часть предметов упразднили, чтобы маглорождённые лучше материал понимали и не были в отстающих. Вот и получалось, что такие, как Сириус и Джеймс, маялись дурью почти до четвёртого курса, так как почти всё, что проходили в школе, знали ещё до этого. А когда человек бездельничает, обычно ни к чему хорошему это не приводит… Взять хотя бы то, что в итоге случилось с Дореей Блэк. А ведь Дорея считала Джеймса сыном, но разбалованный донельзя ребёнок, который считал, что ему можно всё, в конце концов становится деспотом и тираном и не может простить каких-то запретов. Сергей верил, что Джеймс не хотел смерти Дореи, это вышло случайно, но вся ситуация, включая и спешный отъезд Флимонта и Юфимии Поттер, стала понятна.

— Ты мне веришь? — нарушил молчание Питер, прервав суматошное обдумывание ситуации.

— Да… да, я тебе верю, — ответил Сергей. — Что-нибудь придумаем. Это всё очень серьёзно. Спасибо, что рассказал мне. Я… пожалуй, надо попробовать смастерить амулет защиты сознания для тебя, Пит. Я когда с мотоциклом разбирался, то в книгах видел. Пока простенький, и постарайся не попадаться старику на глаза. Я не забуду этого. Я серьёзно.

— Ну… Ты же мой друг, Сириус, — стеснительно улыбнулся Питер.

Сергей кивнул, уже начиная обдумывать, что и как написать матери и как отправить это послание, чтобы его вдруг не перехватили. Хоть вспоминай историю про «Ленина в застенках», который писал Крупской с помощью молока на книжных полях… Впрочем, когда скачущие мысли и сердце успокоились, Сергей вспомнил, что он не первый Блэк, которому понадобилось скрыть послание, и он, вообще-то, кроме всего прочего, ещё и маг.

— Прорвёмся, Пит, мы прорвёмся, — пообещал Сергей слегка растерянному другу.

Он уже не раз думал, как этот способный, умный, тихий и стеснительный парень мог стать предателем. Что его на это толкнуло? Но всегда подозревал, что в этом были виноваты две вещи: отношение самого Сириуса и какие-то жизненные обстоятельства… А возможно, что в прошлом Сириуса Питер просто выбрал другого своего друга, тем более, самому Сириусу было плевать на свою семью.

Глава 3. Дядин колпак

3 июля 1978 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус.

Регулус никогда не думал, что доживёт до такого. Что в центре семейного скандала окажется он сам, а не его старший брат Сириус. В последние два года они здорово сдружились, прямо как когда-то в детстве. И даже в Хогвартсе Сириус умудрялся болтать с ним, учить, гулять вместе в Хогсмиде, словно хотел нагнать всё время вражды и непонимания. Два последних года были просто чудесными, жаль, что Сириус несколько дней как закончил Хогвартс и такого больше не будет… но это не повод… Регулус вздохнул, пытаясь справиться с раздирающими его чувствами. Было стыдно, что он сорвался, накричал на мать и нагрубил брату, но то, что ему предложили… Регулус не хотел уходить из Хогвартса, только-только закончив пять курсов. Не мог. Не хотел бросать Барти, на которого всё больше и больше нападали сокурсники из-за политики мистера Крауча, который в прошлом году возглавил Департамент Магического правопорядка. Барти был его лучшим другом, и когда-то давно Регулус поклялся защищать и беречь их дружбу.

Он вздохнул и перевернулся на другой бок. Не так он представлял себе летние каникулы, которые начались только вчера. В субботу вечером они приехали на экспрессе вместе с братом. Сириус уже мог аппарировать прямо из Хогсмида в Лондон, но не стал этого делать, присоединившись в купе к нему и Барти. От этого воспоминания Регулусу стало ещё более стыдно.

— Ну, пора выполнить своё обещание, — сказал в купе Сириус, достал из кармана и увеличил свою гитару.

Регулус помнил, что брат купил этот инструмент очень и очень давно, ещё когда они вместе ходили к магглам в огромный магазин и покупали всё для ремонта в комнате Сириуса. Брат сказал, что всю жизнь о таком мечтал. Иногда Регулус видел и слышал, как Сириус бренчал на этой гитаре, записывал странные значки и тексты в толстую тетрадь, но всегда прекращал это делать при людях. Возможно, стеснялся. По крайней мере, при нём никогда не пел, отговариваясь, что стихи ещё сырые и к песням ещё плохо подобраны рифмы, но когда-нибудь это произойдёт. Прошлым летом Регулусу удалось взять обещание, что он будет первым, кому Сириус споёт эти свои песни. И вот это время наступило, и брат устроил им с Барти настоящий концерт, на который в дальнейшем собралась чуть ли не половина старшекурсников Хогвартса, ехавших в поезде. Песен было около дюжины, и каждая из них была спета раз по десять, пока Сириус уже не охрип. Регулус так и не понял, были это стихи самого Сириуса или какие-то переделки магглов, но песни были про то, что не стоит воевать, а надо любить девушек и своих близких. Про магию, про войну, даже про школу. Особенно запомнилась одна, которую Сириус пел чаще всего и которую под конец, через три часа произвольного концерта, надрывно распевал весь вагон.

Песни были хорошими, трогающими душу, навевающими размышления и очень легко запоминались. Получалось, что этот концерт и песни были вроде прощальным подарком Хогвартсу от Сириуса. Регулус думал, что не удивится, если их будут потом петь во всех гостиных.

А потом, когда они прибыли домой, Сириус объявил, что собирается уехать в Европу, чтобы учиться у Мастера-артефактора. Мол, Дар редкий и стоит его огранить. На этом настояла мать. Это Регулус понимал, только это означало, что брат с такой учёбой вряд ли появится в Британии в ближайшие пару лет. Получить Мастерство в артефакторике было весьма сложно, но невероятно престижно. А вот то, что последовало дальше, он никак не ожидал. Мать вместе с Сириусом объявили, что хотят, чтобы Регулус перевёлся из Хогвартса в «Шармбатон» или «Дурмстранг», чтобы закончить старшие курсы школы, тем более, что ни с французским, ни с немецким, официальными языками этих школ, у него проблем не было. Мол, ему только выбрать осталось.

Регулус вспылил, что за него вдруг решили, не спросив, хочет ли он бросать школу, друга, знакомых учителей и своих однокурсников.

— Эй, Рэг, ты всё ещё дуешься? — в двери постучал Сириус, а потом и нагло вскрыл наложенную защиту, чтобы пройти в комнату.

Регулус взглянул на брата и перекинулся в кота, показывая, что говорить не собирается, только Сириус как будто этому обрадовался и нагло сцапал его на колени, усевшись на любимое кресло с ногами.

— Черныш ты мой желтоглазый. Ну, ты чего, брат? — нависая над ним и убаюкивая, как младенца, спросил Сириус. А затем ещё и нагло почесал за ухом.

Регулус мстительно вцепился когтями в руку брата, из-за чего Сириус шикнул и укоризненно на него посмотрел.

— Я хотел тебе всё рассказать в Хогвартсе, но это было слишком опасно. У стен есть уши, да и чем меньше народа знает… Я просто оберегал тебя, — сказал брат. — Прости. Я знаю, что ты уже взрослый, тебе семнадцать зимой будет. Не повторяй моих ошибок. В нашей семье ты хороший, а я вредный и капризный, не забывай, — Сириус ткнул его в нос. — Ты слишком милый в этом образе, превращайся обратно, а то я с тобой так не могу серьёзно говорить.

Регулус фыркнул, но превращаться в человека не спешил. Если Сириус уедет, когда ещё дождёшься хороших «почесушек»? Брат это понял и хитро улыбнулся.

— Да понял я, понял, «прости» на хлеб не намажешь… — и приступил к чесанию и поглаживаниям.

— Да… Как мало человеку надо, чтобы стать счастливым, — хихикнул Сириус, наблюдая, как Регулус улыбаясь, валяется на кровати.

— Тебе не понять, ты же не кот. Просто это очень приятно… — отмахнулся он. — Мама так не умеет, а ты словно какой-то секрет знаешь…

— Мне всегда нравились кошки, — пожал плечами Сириус. — Ну что?.. Готов услышать мои соображения?

— Да… — вздохнул Регулус.

— В общем… После пасхальных каникул, когда мы вернулись в Хогвартс, я узнал кое-что очень важное. Оказалось, что наша семья весьма мешает директору Хогвартса — Альбусу Дамблдору.

— Дамблдору? — удивлённо привстал Регулус, пытаясь сообразить, ничего ли не напутал его брат. — Но…

— Да, сложно поверить, верно? Но из песни слов не выкинешь. Я сейчас закончил Хогвартс, а вот ты у нас остаёшься там один на два года. И, знаешь, мне совсем не хочется, чтобы ты там оставался. Очень, знаешь ли, плохое предчувствие. Очень, — Сириус криво улыбнулся. — Я не прощу себя, если с тобой что-то случится, Рэг. Если ты снова… Точнее если так выйдет… Нельзя недооценивать директора. Я смог передать всё матери, она провела расследование… С кузиной Андромедой всё вышло не просто так. А ещё история с Молли Прюэтт, которая вышла замуж за Уизли ещё до истории с Андромедой… И ещё несколько девушек из старых семей. Он очень медленно, но планомерно уничтожает магические рода. Через детей. И эта война, в которую он втягивает выпускников Хогвартса. Не зря же так процветает и подогревается вражда между факультетами. Джеймс почти три месяца уговаривал вступить меня в «Орден Феникса», чтобы бороться с «Тёмным Лордом».

— «Орден Феникса»? — переспросил Регулус.

— Да, что-то вроде партизанского движения, — хмыкнул Сириус. — За директора. Джеймс всех туда сагитировал: и Римуса, и Питера, и с факультета парочку. А ещё Джеймс хочет пойти в школу авроров, чтобы, так сказать, «внедриться».

— Похоже на маггловские детективы, которые читает Барти, — потёр висок Регулус.

— Ну, да, — снова хмыкнул Сириус. — Вот только когда завертится мясорубка и заварится каша, то уйти живым будет сложно. Поэтому я тебя очень прошу. Не возвращайся в Хогвартс. Ради меня.

— Но как же Барти? — спросил Регулус. — Он мой друг. А на него уже начались нападки на факультете. Политика его отца…

— Может, вы вместе куда-нибудь переведётесь? — спросил Сириус. — Поговори с ним. Другая страна… Это другие знания, вы же с ним любите учиться. Мистер Крауч, думаю, не будет против. От отца я слышал, что он метит в Министры Магии. Хотя, возможно, пока это только слухи. Министр Минчум не справляется ни с этой как бы войной и сплетнями, ни со своими же дементорами, так что через два года у него все шансы вылететь с поста, а то и вообще досрочно его освободить. Отец говорит, что не факт, что Крауч сможет добиться кресла Министра за пару лет, но взял он сразу круто. Поэтому многие на Слизерине и недовольны. Их родителей начали прижимать. Возможно, что к следующим выборам Крауч наберёт политического влияния. Тем более чистокровный, но с современными взглядами, он нравится народу, который из-за всех этих непонятных происшествий, исчезновений и смертей сочиняет чёрт знает что.

— Да… — согласился Регулус. — Барти говорил… что его отец весь сконцентрирован на карьере и почти не обращает на него внимания… Так ты не собираешься в этот «Орден Феникса»?

— Я сделал вид, что согласился, — хмыкнул Сириус. — Но как бы обстоятельства были выше меня. Отправлюсь в Европу сразу после одного дела и этой свадьбы послезавтра, пятого июля, на которую меня с Джеймсом пригласила Лили Эванс. Её сестра выходит замуж. Странно только, что свадьба в среду…

— А что странного? Это же традиция, — удивился Регулус.

— Да? Ну… я просто забыл, — смутился Сириус. — Почему-то запомнилось, что свадьбы по пятницам справляют… Ладно, я пойду. Обещал Питу сегодня кое в чём помочь.

Регулус проводил взглядом брата и задумался о том, что же ему делать дальше, напевая самую запомнившуюся ему песню из репертуара Сириуса.

Глава 4. Память

5 июля 1978 г. Англия, Коукворт.

Сергей аппарировал в Коукворт около десяти утра. Свадьба сестры Лили Эванс и её жениха была назначена на полдень. Согласно местным традициям бракосочетание должно было состояться в мэрии городка, а потом небольшой фуршет на дому для родственников и гостей. После некоторых раздумий Сергей понял, что местная «традиция» праздновать свадьбу в середине недели обусловлена некоторой экономностью и чопорностью англичан. В середине недели много не выпьешь, долго не посидишь, у всех дела, работа, всякие няни для детей до девяти вечера. Это в России принято праздновать свадьбы широко, с душой: с выкупом, похищением, дракой, порвав два баяна, со вторым днём, а то и с третьим. Пусть и есть особо нечего, но стол должен ломиться, хотя бы и просто от солений и варёной картошки, тем более, что по специальным талонам брачующиеся могли приобрести не только новую одежду, обувь и необходимые аксессуары, но и какие-нибудь «деликатесы».

С Наташей они поженились в январе восемьдесят третьего, даже гвоздики для букета невесты покупались по блату через «Мосфильм»… Сергей зажмурился, отгоняя от себя видение любимой жены в длиннющей фате и самодельном кружевном платье, под крупными хлопьями снега, накрывшее его летом посреди чужой страны, незнакомого города и другого времени. Видимо, навеял парк Коукворта, единственное зелёное пятно в сером городе, и белый «снег» цветущих тополей.

— Сириус? Сириус Блэк? — окликнул его женский голос, и Сергей обернулся.

— О, здравствуйте, миссис Снейп, — поздоровался он с матерью Северуса, которую с трудом узнал.

Женщина стала выглядеть куда лучше, чем в то Рождество около полутора лет назад, когда они с Северусом нагрянули в гости в его родительский дом. Насколько Сергей был в курсе, Эйлин Снейп продолжала жить в Коукворте, не особо желая видеться со своим отцом, но их общению с Северусом-младшим не мешала. У миссис Снейп в ножнах на юбке висела палочка, прикрытая магглооталкивающими чарами, и одежда была по фигуре и какая-то… благополучная, что ли. Никакой неряшливости или неопрятности: просто нормальная женщина, не слишком молодая и красивая, но была видна аристократическая выучка: ровная спина и чуть приподнятый подбородок, уложенные в высокий пучок совершенно чёрные волосы, без намёков на седину.

— Удивительно видеть тебя в Коукворте, Сириус, — сказала Эйлин Снейп.

— Просто мы с другом приглашены на свадьбу к сестре Лили Эванс, вы же знаете Эвансов? — ответил Сергей. — Я думал, прибуду пораньше, может, немного поболтаю с Северусом… Если он будет здесь. А ещё какой-то подарок маггловский купить молодожёнам. Вряд ли они оценят что-то волшебное, да и Статут…

— О, Северуса сейчас нет дома, — ответила миссис Снейп, чуть отвернувшись и сдержав вздох. — В последнее время мой сын не часто здесь гостит. Приносит лекарства, деньги, еду и уходит. Но я понимаю его. К тому же он учится на Мастера. Он появлялся в субботу, когда вы закончили Хогвартс, а потом снова ушёл. Не знаю, когда снова его увижу, он сказал, что будет занят.

— Лекарства? Так вы болели? — спросил Сириус. — Но, похоже, что вам значительно лучше. Вы хорошо выглядите.

— Спасибо, — чуть улыбнулась миссис Снейп. — И да, я знаю Эвансов. Всё же в их семье появилась ведьма. Лили, верно? Так свадьба у Петуньи?

— Похоже на то, — согласился Сергей. — Только совершенно не представляю, какой подарок подарить. Что вообще дарят по такому случаю?

— Кажется, всё что угодно, — подумав, ответила миссис Снейп. — Разве Лили не показывала свадебный реестр? Да и странно, что она пригласила друзей на свадьбу сестры. Так не принято, кажется… Хотя, возможно, что у магглов по-другому, я точно не знаю.

— А что такое свадебный реестр? — удивился Сергей новому понятию, которое впервые слышал.

— Это что-то вроде списка желательных подарков, которые распределяются между роднёй и коллегами. Жених и невеста записывают, что хотели бы получить, а гости выбирают, что подарят. Присылают подарок в день свадьбы или немного заранее. Я слышала, что подарки вскрываются после свадебного путешествия, но я не знаю, будет ли оно у Петунии, никогда не видела её жениха. Да и у меня самой ничего подобного не было, — слабо улыбнулась женщина.

— Возможно, что не стоит мучиться с подарком и подарить деньги в конверте? — вздохнул Сергей. — Всё равно я этого реестра в глаза не видел. А так они смогут купить что-то, что им не подарили… Это приемлемо?

— Кажется, можно дарить деньги… или чеки на предъявителя… Но я не знаю точно. Но… Ты знаешь, что у магглов свои деньги? — деликатно намекнула миссис Снейп.

— Конечно знаю… — улыбнулся Сириус. — Только надо какой-то конверт купить и… может, открытку? Вряд ли они обрадуются, если я трансфигурирую их из чего-нибудь и эта трансфигурация пройдёт, когда они вернутся из своего свадебного путешествия.

— Разумно, — согласилась с ним миссис Снейп. — Я покажу тебе, где в Коукворте можно купить конверт и открытку.

С Джеймсом Сергей встретился в половину двенадцатого недалеко у городской ратуши, которую здесь называли «таун-холлом».

— Привет, Сириус! — широко улыбнулся Поттер, к которому после всех событий и рассказа Питера Сергей даже не знал, как относиться.

Конечно, было необходимо поддерживать дружбу или хотя бы её видимость, чтобы выполнить часть магического договора насчёт крестника, но это было на самом деле трудно.

Джеймс был избалованным мальчишкой, который даже не испытывал видимых угрызений совести или вины из-за того, что всё так получилось с его родителями, тётей и дядей. Наоборот, Поттер был вполне себе счастлив: у него были деньги, свой дом, и никакого надзора или опеки, а ещё Лили, которая, кажется, уже вовсю считала себя хозяйкой в доме в Годриковой Лощине. Сергей считал, что Юфимия и Флимонт оказали сыну медвежью услугу, «защитив» от наказания. Джеймс так ничего и не понял, не осознал, да даже не раскаялся. По законам семьи Блэк, которые были суровы, но в то же время справедливы какой-то своей почти первобытной справедливостью, Джеймс, который убил Дорею Поттер нечаянно, мог вернуть что-то вроде «виры». И это не означало обязательную смерть. Иногда это могла быть магия, искупление путём сложного задания или поручения, даже отданный семье Блэк первенец. И по размышлениям Сергея о сущности магии, получалось, что хотя Джеймс всеми силами попытался избежать наказания, но сама судьба повернула всё так, что его первенец был фактически передан Роду Блэк. Если бы они ещё всё сделали по-людски, и Джеймс не стал слушать Дамблдора и соглашаться на предательство!

Получалось, что напуганные возможностью наказания сына, родители Джеймса всё лишь усугубили. Да и по уверениям леди Вальбурги, Юфимию и Флимонта убил старший сын Дореи и Карлуса, тоже, кстати, наполовину Блэк, чтящий традиции предков. Если только с этой стороны рассматривать концепцию, что «во всём виноваты Блэки». Но там и ситуация иная: умышленное убийство с целью скрыть другое преступление. Впрочем, получалось, что когда родители Джеймса взяли вину на себя, то очистили вину сына перед Родом Блэк. Око за око. Двое на двое. Если бы Джеймс не помыслил навредить Роду, то условно был бы прощён, хотя и взят «на заметку». Законы магической справедливости в действии. Так что, скорее всего, будущий крестник достался Сириусу именно поэтому.

Такие тонкие ментальные структуры были довольно сложны, но после двух лет изучения магии, просиживания за Кодексом Рода и просто в библиотеке Блэк-хауса, Сергей много что понял. Ничего не бывает просто так, из ниоткуда. Ничто не пропадает в никуда. Всё возвращается и находится в определённом жизненном круговороте. И только жуткая цепь событий, удачливые недоброжелатели, предательство близких друзей и в первую очередь: предательство Наследником собственной семьи, привела к краху Рода. К жуткому уничтожению, которого Сергей не собирался допускать.

— Неплохой костюм, — отметил Джеймс. — Ты похож на респектабельного серьёзного маггла, не то, что я, — и сам же засмеялся своей шутке. — Надо было тебе на твоём мотоцикле приехать.

— Не на свадьбу же. И ты на самом деле мог бы надеть что-то поприличней, чем это, — оценив наряд друга, который был похож на классического хиппи, сказал Сергей. — Всё же у людей праздник.

Он достал палочку, накинул вокруг чары отвлечения внимания и трансфигурировал одежду Джеймса в традиционный летний мужской костюм.

— Да я теперь переплюну жениха, — хмыкнул Джеймс. — Кстати, этот Вернон довольно мерзкий маггл. Такой правильный, что на зубах скрипит. Ходит и говорит, как будто у него волынка в заднице. Лили посчитала, что хорошая мысль нам познакомиться до их свадьбы, мы ходили вместе в маггловское кафе пару дней назад. Это было нечто! Ты себе не представишь, друг. Этот Вернон, кстати, уже совсем старик, ему больше тридцати точно, а Петунья-то всего года на три-четыре старше Лили, хотя тоже, вся из себя маггла, только шипела и глаза страшные делала, чтобы мы её Дурсля не напугали. Прикинь, вот же фамилия? «Дурсль»! Начал меня про всякое расспрашивать, где я работаю, да сколько зарабатываю. Нотации читал, на работу предложил устроить. Представляешь? Вот придурок! Покровительственный такой, оборжаться можно. Ну, сам всё увидишь, — закончил тираду Джеймс, широко улыбаясь. — Вот они идут.

— Джеймс! Сириус! — подошла к ним Лили Эванс в салатово-зелёном платье подружки невесты. — Ой, как я рада вас видеть. Хотя бы не так скучно будет на этой свадьбе.

— Привет, Лили, — поздоровался Сергей, которого резанула по ушам такая формулировка.

— О, тебе не будет скучно, обещаю, — поиграл бровями Джеймс, а Сергей заметил, как затравленно на них посматривает невеста.

Петунья Эванс — старшая сестра Лили, была довольно симпатичной блондинкой, с немного вытянутым лицом, хотя, возможно, что это было от удивления и желания, чтобы малолетних магов с весёлыми шуточками и розыгрышами на её свадьбе не было.

В Британии совсем по-другому отмечали свадьбу. В мэрии после регистрации брака жених и невеста станцевали первый танец, потом ещё мистер Эванс станцевал с Петуньей. После состоялся так называемый «свадебный завтрак». Он был прямо дома у Эвансов. Народа было не так и много, шестнадцать человек всего. В комнате стоял стол с закусками, за который никто не садился, надо было просто подходить и что-нибудь брать для перекуса. Ещё Петунья бросила в немногочисленных девиц свой свадебный букет, что показалось Сергею странным, он такой традиции не помнил. Этот букет поймала Лили и многозначительно улыбалась Джеймсу. Потом Сергей узнал, что это означало примету, что поймавшая букет в скором времени выйдет замуж.

Поттеру было ужасно скучно, и он пытался развлечь себя шутками над магглами, но Сергей трижды пресёк это на корню. В общем, удалось не испортить невесте праздник и ладно.

Около шести вечера, вручив конверт с подарком, Сергей распрощался с новоиспеченной четой Дурслей, вышел на улицу, завернул на неприметную полянку с дубом и аппарировал в Лондон. Оставалось закончить дело с Питером. К таким людям, как те подонки, которые убили мистера Петтигрю, у Сергея ещё с прошлой жизни были личные счёты.

Глава 5. «Да» и «Нет»

5 июля 1978 г. Англия, Лондон.

— Питер, что с тобой? — спросила его мать. — Ты сегодня весь как на иголках. Это из-за того письма, которое ты получил утром? Что там было написано?

— Ничего особенного. Всё в порядке, мам, — спокойно ответил Питер, справляясь со своим голосом. — Всё нормально. Я, пожалуй, прогуляюсь.

Он накинул тонкую ветровку и сунул в карман палочку. Вечером в доках было прохладно.

— Постарайся не ввязываться в неприятности, — тихо сказала ему вслед мать.

Питер ничего не ответил и быстро покинул небольшую родительскую квартиру. С Темзы он услышал перезвон четвертного колокола на северной башне Вестминстерского дворца. Биг-Бен должен был пробить шесть часов через пятнадцать минут. Впрочем, Сириус мог и опоздать. Тем более, что был приглашён на какую-то свадьбу.

Настроившись на долгое ожидание, Питер быстрым шагом прошёл до доков и занял удобную позицию, с которой просматривался подход. Он облокотился о небольшой выступ здания и «слился с пейзажем». Такое умение не требовало махания палочкой, это была его личная наработка и привычка. «Для сыщика важна незаметность и способность к длительной слежке». В детстве Питер мечтал, что станет сыщиком, как знаменитый Шерлок Холмс. Его отец, Сэм Петтигрю, очень любил детективы и передал свою любовь сыну. В их небольшой квартире был целый стеллаж любовно покупаемых и зачитанных до дыр книг: Артур Конан Дойл, Агата Кристи, Ян Флеминг, Джеймс Филлис, даже американец Рекс Стаут там отметился.

Когда родители сказали Питеру, что он волшебник, то он думал, что у магов тоже может быть нужда в магических следователях. После того, как Сириус Блэк помог реконструировать смерть Сэма Петтигрю, Питер подозревал, что его старика подвело любопытство и эти проклятые детективы. В таких историях ты всегда ассоциируешь себя если не с главным сыщиком, то хотя бы с его помощником, но никак не с жертвой или неугодным свидетелем. Банально и обидно до слёз.

Питеру нравилось узнавать секреты, раскрывать тайны и загадки. Конечно, особо запутанных историй в Хогвартсе не было. По крайней мере, до недавнего времени, пока он не подслушал разговор директора Дамблдора и Джеймса Поттера. Впрочем, после этого чего-то необычного не происходило. Джеймс вёл себя как всегда. Сириус, с которым Питер поделился подслушанной информацией, вроде бы тоже. Они готовились к экзаменам и думали о будущем.

Сразу после сдачи ЖАБА нужно было отправить документы в Министерство Магии для того, чтобы дали направление на трёхгодичные курсы авроров. Джеймс Поттер целых два месяца расписывал, как это будет круто: та же школа, только с небольшой муштрой и с предоставлением общежития для тех, кто в нём нуждается. А по окончании выдадут значок аврора, и будешь ловить преступников и плохих магов. В основном Джеймс уговаривал Сириуса и, кажется, даже не знал, что Питер нацелился на это же подразделение Министерства Магии. Конечно, не детективное агентство, но надо же с чего-то начинать. Карьера в полиции магов была для Питера довольно очевидным путём задержаться в мире волшебников: в отличие от многих ведомств, туда принимали полукровок и чистокровных в первом поколении. Питер сам думал об аврорате, как о ступеньке к своей мечте, поэтому с пятого курса особо налегал на предметы, требующиеся для поступления туда.

Ещё Поттер часто говорил о неком «Ордене Феникса», агитируя вступить в эту тайную организацию, но Питер думал, что лучше держаться в стороне от директора Дамблдора и его махинаций. Блэк поблагодарил Питера за ту информацию и вроде бы всё воспринял серьёзно, но не спешил разоблачать Джеймса. Как будто между ними всё было по-прежнему. Сириус тоже решил стать аврором и, кажется, был не против идеи вступить в «тайный орден», но, с другой стороны, Блэк всегда лез на рожон и не слушал ничьих советов. Да Питер и не совался: выйдет себе дороже. Уже было удивительно, что Сириус сдержал данное в апреле слово, и пару дней назад они вдвоём раскрыли убийство отца Питера.

Оказалось, что двое местных инспекторов Скотленд-Ярда договаривались о протекциях с турецкой мафией, получали от них деньги. Члены группировки обнаружили Сэма Петтигрю, который это видел, приняли за шпиона и привели на ту встречу. Отец Питера иногда выпивал в полицейском пабе, так что узнал инспекторов и мог выдать их коллегам. Один из инспекторов попросил подельников избавиться от свидетеля и обставить всё как простое ограбление. Но, кажется, перестарались или оставили слишком приметные следы. Ну а потом дело было закрыто не без участия тех двоих.

При магической реконструкции событий Питеру показалась странной фраза одного из инспекторов, потому что выходило, что его отец намеренно следил за этой мафиозной группировкой. Словно был одним из осведомителей полиции. Впрочем, на его вопросы мать сказала, что ничего не знает об этом, но это вполне могло быть.

Сириус обещал что-нибудь придумать и навестить Питера сегодня. Но что мог сделать Блэк? Чем помочь? Аврорат в дела магглов не вмешивается. Самим им вершить суд?.. Если кто-то узнает, то несдобровать. Сэм Петтигрю был магом, но палочку держал дома из-за Статута Секретности и кучи обязывающих и связывающих по рукам и ногам магических законов. Кому хочется в Азкабан? Да и Сириусу в связи с большим зубом, который точит на Блэков директор Дамблдор, лучше не светиться в делах с магглами. Вдруг кто-то узнает?

Питер угрюмо посмотрел на серую воду Темзы. Утром к нему прилетела сова из Министерства с отказом в курсах авроров без объяснения причины.

— Привет, Пит, — отвлёк от невесёлых мыслей появившийся Сириус Блэк.

— Привет, Сириус.

— Прости, что немного опоздал. Меня тут сова нагнала. Очень странно… — Блэк крутил в руках письмо со знакомым гербом. Точно такое же Питер получил утром.

— Наверное, это из комиссии. По поводу аврората. Мне сегодня такое же пришло. С отказом, — ответил Питер. Настроение упало ещё ниже, чем было.

Ярко-синие глаза изучили сургуч с печатью и написанные на конверте имя и адрес.

— Интересно, с чего бы им писать? Я не подавал никакого прошения, — медленно ответил Сириус.

— Не подавал? Но… Ты же сказал… — удивился Питер.

— Иногда проще согласиться и не сделать. Тем более, что обещания поступить в Аврорат я не давал. Хм… на самом деле их герб. Как странно. Может, сразу сжечь?

— Зачем сжечь? — удивился Питер.

— Ну, вдруг там магический контракт, который активируется при вскрытии? — снова повертел письмо Сириус. — Тем более, как я уже сказал, прошений в Министерство Магии я не подавал. Так что…

— Подожди! — остановил Питер Сириуса, который уже нацелил палочку на конверт. — Давай я распечатаю и посмотрю, что там. Вдруг это что-то важное.

— Хорошо. Но я всё же проверю… — ответил Сириус и наложил на письмо целый спектр различных заклинаний. — Вроде всё чисто. Ни проклятий, ни ядов, ни каких-нибудь сюрпризов. Держи.

Питер сдёрнул печать Министерства и достал лист бумаги со знакомыми завитушками.

— «Доводим до вашего сведения, что вы приняты на курсы авроров. Занятия начинаются с первого августа. Общий сбор на площади Рассела в полдень. При себе иметь палочку, письмо-пропуск, сменную одежду», — прочитал Питер.

— Пропуск что, не именной? — удивился Сириус.

— Кажется, нет, только на конверте имя, — ответил Питер.

— Ерунда какая-то. Дай-ка свой конверт.

— Держи…

Сириус изучил короткое письмо отказа, вытащил его, сунул в конверт, подписанный на имя Питера, своё письмо, поджёг и свой конверт, и записку с отказом.

— Ну, вот и всё. Раз они не удосужились подписать имя и уверены в том, что не ошибаются… — ухмыльнулся Блэк. — Держи, если ты, конечно, хочешь туда пойти. Я вот даже не отправлял запроса в Министерство и могу в этом поклясться. Я вообще завтра в Европу уезжаю, у меня контракт, так что…

Питер взял протянутое письмо.

— Спасибо…

— Ну, тут точно вообще не за что, — покачал головой Сириус. — Знаешь, Пит… Я более чем уверен, что через какое-то время Джеймсу надоест эта игра в солдатиков. Я про аврорские курсы. Зарабатывать на хлеб с маслом ему не надо, у него красивая невеста, есть свой дом. Вылазки же и «войнушки» с полумифическим Тёмным Лордом гораздо интересней. Так что я не уверен, что он закончит эти курсы и не бросит всё на полпути. Но ты… Я уверен, что ты закончишь. И станешь одним из лучших кадетов, или как там авроров называют. В тебе скрыт большой потенциал.

Питер даже растерялся от такой хвалебной речи в свою честь.

— Не ожидал… — только и смог пробормотать он.

— Я подумал про тех типов… Ну, которые твоего отца убили… Эти люди — подонки и трусы. Они сами друг друга поубивают, чтобы замести следы. Лица мы видели. С помощью магии я их следы и ментальные образы быстро найду. Накину чары невидимости, поброжу по Лондонскому отделению Скотленд-ярда. Проникнуть туда можно. Найду их кабинеты или столы, что там у магглов. Каждому из них подброшу записку о том, что его подельник хочет его сдать и выйти чистым из воды. Что под них начали копать и есть свидетель, который решил признаться в убийстве твоего отца. Никаких нарушений законов. Просто пара записок, и их сущность сама их выдаст. Тебе надо будет держать руку на пульсе. Следить ты умеешь. Покажу одно заклинание, если получится и захочешь, то найдёшь инспектора, на которого работал твой отец, скажешь, например, что тайник нашёл или ещё что-нибудь в таком роде с дневником отца. Если, конечно, что-то узнаешь от тех инспекторов. Почерк подделать с помощью магии несложно. Но пусть компенсацию твоей матери выдадут за его смерть, я узнавал, они должны были, раз он был информатором управления, но, видимо, раз никого не арестовали, то зажали. Надеюсь, что арестуют того, кто останется…

— Ну ты даёшь… — только и выдавил Питер. — Как в настоящем детективе!

— Не только ты любишь детективы, — усмехнулся Сириус. — Хотя можно и не особо лезть. Уверен, что такие подонки долго не живут. Анонимный звонок в полицию тоже может кое-что сделать. Имена я сегодня узнаю.

— Посмотрим, как всё получится, — кивнул Питер, уже всё для себя решив.

— Тогда вперёд, — хмыкнул его друг.

— Слушай, мне тут во вторник одна девчонка написала с Хаффлпаффа. Она с пятого, то есть теперь с шестого курса, ну… ты не знаешь её, наверное… Мы иногда с ней общались. Она спросила меня про те песни, которые ты пел в Хогвартс-экспрессе. Спрашивала, можешь ли ты дать тексты. Она только две песни хорошо запомнила, а другие не очень, — спросил Питер.

Сам он аппарировал в Лондон из Хогсмида, и, о чём с таким восторгом писала Мэри Стивенс, не очень хорошо понимал.

— Ладно, — пожал плечами Сириус. — Напишу.

— А мне споёшь? — рискнул спросить Питер. — Можно ещё Римуса позвать, я его с выпуска не видел. Сходим в «Дырявый котёл»? Можно ещё кого-то позвать… Ну, если ты уезжаешь надолго, то… как-то попрощаться.

— Можно. Всё равно придётся сказать Джеймсу. Не хотелось бы делать это в письме. Так что можно позвать всех знакомых. Свой выпуск мы не отметили, как подобает взрослым волшебникам, — подмигнул Сириус.

— Тогда, пока ты будешь в Скотленд-Ярде, я навещу старину Тома и всё организую, — улыбнулся в ответ Питер.

Жизнь определённо налаживалась.

Глава 6. Революционная ламбада

5 июля 1978 г. Англия, Диагон-Аллея, паб «Дырявый котёл».

Такого количества народа Сергей не ожидал. С одной стороны, «Дырявый котёл» был чуть ли не единственным магическим питейным заведением в Лондоне, и, по воспоминаниям Сириуса, паб предоставлял услуги гостиницы, к тому же тут можно было неплохо подкрепиться, но, с другой, он не представлял, что тут есть ещё помещения. Как оказалось, проход мимо стойки, подключённый к общей сети камин и пара столиков возле чёрного хода, за кирпичной стеной которого пряталась Диагон-аллея, это ещё не весь «Дырявый котёл». Точнее, за столиками у чёрного хода в основном сидели маги и волшебные существа, которые хотели просто пропустить кружечку, и контингент попроще. Гостиница в «Дырявом котле» была этажом выше, и вот под этими комнатами и располагались основные «чертоги» и «кулуары» заведения. Неприметный проход туда, прикрытый плотной шторой, располагался как раз под лестницей, которая вела наверх.

Так что, когда Сергей справился с подкладыванием жирной такой свиньи местным продажным «ментам», прибыл через площадку аппарации на Диагон-аллею, вошёл в паб со стороны магического квартала, в котором закрылись уже почти все магазины, то хозяин Том сопроводил именно за эту шторку, сообщив, что его уже ждут друзья. Каково же было удивление Сергея, когда он обнаружил в просторной, чистой и приличной комнате паба толпу молодых людей и девушек, которых было порядка шестидесяти человек. За каких-то несколько часов в «Дырявом котле» собрались две трети седьмых-шестых курсов, а ещё он узнал и парочку пятикурсников с потока брата. Такого ажиотажа он как-то не ожидал и думал, что в лучшем случае соберётся человек десять, а тут были представители всех факультетов, включая Слизерин.

В различной одежде, а не в одинаково чёрных мантиях, с галстуками и значками, выявляющих факультетскую принадлежность, студенты стали просто молодыми людьми, которые собрались вместе. В некоторых Сергей даже узнавал и выпускников прошлого года вроде тех же Френка Лонгботтома и его подружки Алисы, фамилия которой вылетела из головы, а по воспоминаниям Сириуса, девушка была «Лонгботтом», так как вышла за Френка замуж. Даже Северус Снейп с независимым видом сидел в углу за дальним столиком и пил что-то похожее на эль из высокой кружки. Рядом с Северусом сидели Регулус, Барти и парочка их сокурсников. Впрочем, Сергей сам пару часов назад отправил к брату домовика с запиской о спонтанном «прощальном вечере» в «Дырявом котле». Регулус всё же послушал совет и согласился перевестись в Шармбатон, причём смог очень быстро уговорить своего друга, Барти Крауча, отправиться во Французскую Академию Магии вместе. С учётом того, что старший Крауч работает в Министерстве, после окончания образования во Франции Барти могла ждать вполне успешная карьера в Департаменте международного магического сотрудничества. В том, что блестящих студентов Хогвартса примут в Шармбатон, Сергей не сомневался. Барти так вообще смог побить все известные рекорды и сдал целых двенадцать СОВ на «превосходно», то есть абсолютно все предметы, которые преподавались в Хогвартсе, даже такие, как «прорицание». У Регулуса с таким же блестящим результатом было сдано десять СОВ: прорицание и маггловедение младший Блэк не изучал.

— А вот и Сириус! — заметили появление Сергея.

Он поздоровался со всеми, бросая взгляды на несколько смущённых Питера и Регулуса: вот и гадай теперь, кто позвал столько людей.

Джеймс приветственно поднял кружку со сливочным пивом и махнул рукой, приглашая на свободное место рядом с собой и радостной Лили Эванс. Сергею протянули магическое меню, которого нужно было коснуться волшебной палочкой, чтобы сделать заказ.

— Пит, Римус, что будете? — спросил Сергей, заметив, что перед друзьями ничего не стоит. — Я угощаю, не стесняйтесь.

Местные неписаные правила праздников и вечеринок для Сергея казались немного дикими. Обычно каждый приносил или заказывал себе сам, не принято было, например, ставить общую бутылку водки на стол и пить только это спиртное. Ещё в Хогсмиде он приметил такое явное отличие от того, что было знакомо ему, но, по воспоминаниям Сириуса, это было вполне в норме. Иногда нормально было «распитие одной бутылки» на двоих, но не факт, что распивалось именно всё: чаще по одному фужеру, чтобы попробовать и оценить вкус. Зачастую гость, который принёс бутылку вина, мог угостить хозяев по бокалу и забрать недопитую бутылку с собой. Ну и плюс тут были сильно распространены домашние бары с набором различных напитков. Иногда редким гостям отец предлагал что-то выпить из своего магически запечатанного бюро с различными сортами крепкого алкоголя. И, кстати, вот в этом случае Блэкам было наплевать на производителя: хорошему коньяку, водке или виски было простительно быть изготовленным магглами. В общем, большинство праздников в Британии проводили вскладчину, когда каждый что-то приносил и чаще всего сам это пил и ел, и обычно это был просто лёгкий перекус и слабый алкоголь вроде эля, грога, мёда, стаута и сидра. Получалось, что люди собирались вместе больше для того, чтобы пообщаться, поговорить, а не чтобы поесть до отвала или напиться. Но широкую русскую душу такая прагматичность британцев несколько задевала и раздражала. В своё время и Сергей с парнями из института, армии, с работы тоже организовывали праздники вскладчину, что-то приносили, что-то покупали, что-то доставали, времена были всякие, а праздника хотелось, но это был именно общий стол, за которым всё было общее, а не у каждого своё на общей площади. Приглашали девчонок, с которых, ясное дело, никогда не брали никаких денег, другое дело, если они по-быстрому организовывали салатики-бутербродики из имеющихся продуктов, — это ценилось. Впрочем, лезть с рацпредложениями в традиции местных Сергей не собирался: это было совершенно лишним. Оставалось только принять действительность.

Глотнув стаута, который был похож по вкусу на очень вкусное тёмное пиво, о котором когда-то можно было только мечтать, попивая «Жигулёвское», Сергей достал из кармана и увеличил свою гитару. Народ явно оживился и зашушукался.

— Ого, так Хвост не соврал насчёт песен? — спросил Джеймс. — Ты полон сюрпризов, Сири, — и поправился: — Сириус.

Сергей пожал плечами и начал наигрывать проигрыш песни про четыре окна, решив начать со спокойной баллады, чтобы настроить публику.

Гитару он купил спонтанно. Были деньги. Они с Регулусом наткнулись на отдел музыкальных инструментов с невероятно шикарным выбором. В прошлой жизни у Сергея была «Самара», и то она досталась от знакомого, который купил себе новую из-за «бугра» и отдал старый инструмент ему. Зато с хорошими, любовно перетянутыми чешскими струнами. Самая простая, но, конечно, лучше, чем та, на которой они учились играть всем интернатом. Из-за плохого грифа играть приходилось только на первых трёх ладах, «дворовые песни» ещё получались, а вот всё остальное… «Самара» в сравнении с «уценёнкой» буквально пела и была легка для переборов. Ну, а на инструменте, который Сергей приобрёл в Лондоне, можно было играть вообще почти без усилий. Его новая гитара просто на порядок превосходила всё, что он когда-то держал в руках.

Наверное, это был пережиток советского периода, когда если что-то было, то надо брать про запас, даже если тебе это в данный момент и не нужно и неизвестно, пригодится ли вообще, но гитару Сергей купил. Потом закрутился, завертелся с учёбой, школой, анимагическими приключениями, работой со своим круизером, но после памятных рождественских каникул, когда у них гостил Северус, Сергей разбирал вещи и обнаружил гитару. Настроение было под стать, вполне лирическое, и он попытался что-нибудь сыграть, вспомнить песни. И с инструментом это получилось сделать довольно легко. Видимо, музыка была частью души, а навык игры на гитаре удалось довольно быстро восстановить. Это не то что махать палочкой и управлять магическими потоками, чтобы получалось колдовство.

В прошлом Сергей мог похвастать довольно сильным голосом, часто пел песни, особенно в компании, тем более, что во ВГИКе им ставили голоса и занимались в том числе и вокалом. У Сириуса данные оказались вполне неплохими для пения, да и слух был абсолютным.

— запел Сергей.

Перевод с русского на английский дался тяжело. Под гитару он мог спеть песню и даже написать её русский текст на бумаге, а вот при «переключении» сознания на английский, видимо, из-за того, что знание языка было связано с передачей магии, русский язык казался незнакомым и чужеродным. Сергей даже тогда запаниковал, что забывает родную речь, и решил официально учить русский. Регулус посоветовал заниматься со своим другом Барти, который был настоящим полиглотом и чуть ли не каждые полгода учил новый язык. Впрочем, младший брат тоже решил начать учить русский. И Сергей старался почаще говорить с ним на русском, чтобы не забывать. С переводом песен дело двигалось не очень быстро, так как Сергею пришлось выстраивать ассоциативные цепочки, чтобы передать смысл и содержание песен. Ну, а после истории Питера с подслушанным разговором Сергею пришла идея внести в песни, которые в своё время поднимали Россию и какие-то местные реалии. Написать что-то, что будут петь. Свои «дворовые песни», которые бы заставили магов задуматься. Революция в головах студентов, которых втравливают в войну. Небольшая подлянка Дамблдору, который, как оказалось, всё горазд делать чужими руками, сам оставаясь чистеньким и светлым. Всех не заткнуть. А запретишь что-то — будут делать назло. Поэтому Сергей был очень рад, когда Питер сказал про письмо шестикурсницы. Это значило, что его труды не пропадут зря.

— Похоже на Хогвартс, — после того, как он закончил петь «Четыре окна», сказал кто-то.

— Думаю, первое окно — это был Хаффлпафф, второе — Рейвенкло, третье — Слизерин, а четвёртое — Гриффиндор, — предположила Лили.

— Необычные сравнения, но… интересно, — кивнул Римус, который сидел напротив них.

— Ещё! Давай, Блэк, жги! — свистнули откуда-то с дальнего столика, кажется, слизеринцы. — Давай про дракона.

— Про дракона, так про дракона, — усмехнулся Сергей. — Только прошу подпевать и погромче. Припев там простой.

Он начал проигрыш, который был довольно лиричным для такой динамичной песни «про дракона», которую он переделал из «Не рубите дерева» группы «Любэ», хорошо поднявшейся во время Перестройки. Кто уже был знаком с песней из его «концерта» в экспрессе начали мычать в такт.

— начал Сергей.

— гаркнули вместе с ним те, кто знал припев.

Впрочем, он запомнился всем быстро и после второго куплета все пели его хором, широко улыбаясь.

После такой песни все захотели смягчить горло.

— Сириус, а ты дашь переписать слова? — спросила его малознакомая девушка, кажется, с шестого курса Хаффлпаффа. — Такие песни классные. А можно ту, про любовь? И про девушку?

— Я уезжаю в Европу на учёбу. Родители настояли, — объявил Сергей, покосившись на Джеймса и послав ему виноватый взгляд. — Так что мне будет приятно, если мои песни продолжат петь на родине. А песню про любовь я посвящаю своему другу и его девушке, — сказал Сергей, не желая объяснять, что при переделке «ЧайФов» он думал о своей Наташе. Тем более, это должно было немного «подсластить пилюлю» для Поттера.

— Очень интересно послушать! — захлопала в ладоши Лили, прижавшись к Джеймсу. На её пальце, который девушка постоянно демонстрировала и касалась, было помолвочное кольцо с крупным бриллиантом. Сергею стала понятна эта бурная радость, которую демонстрировала Эванс. Кажется, после свадьбы сестры её тоже позвали замуж. И, даже если ей кто-то расскажет о различиях между магическим и маггловским браком, счастливая девушка просто отмахнётся и не примет это во внимание.

— А как же свадьба? Я думал, ты будешь моим шафером! — выговаривал Джеймс.

Вечеринка ещё не закончилась, все развеселились, а Сергей вышел с порядком выпившим другом «подышать» на улицу.

— Я же уезжаю не навсегда, — ответил он на упрёк. — И у меня тоже будут каникулы. Свадьба — это дело небыстрое… Ну или позовёшь ещё кого-то в крайнем случае, если так не терпится. Есть ещё Римус, Питер…

— Ладно, со свадьбой я что-нибудь решу, — глухо хмыкнул Джеймс, прикладываясь головой к кирпичной кладке здания. — Но как же наши мечты стать аврорами?!

— Ну, не знаю, дядя сказал, что авроры по большей части перекладывают бумажки и ловят всякую шпану из Лютного, которая продаёт магглам всякие зелья, — пожал плечами Сергей. — А так я хотя бы мир посмотрю… Тесно мне в Британии. Понимаешь?

— Ладно, я понял, — пошатнулся Джеймс. — Но я думал, что мы пойдём в «Орден Феникса»… Будем вместе сражаться со злом… И вообще, в той песне, которую ты последней спел[17]… Первый друг — это я? Только я не понял, кто второй и третий, Лунатик и Хвост? А кто тогда, кто?

— Ну… Вообще-то, никто не умер, так что это просто песня про жизнь, — пожал плечами Сергей. — Но мне кажется, что ты всё-таки слишком смотришь кое-кому в рот. Мы же уже взрослые, так что стоит самим как-то решать…

— То-то ты собираешься в Европу по мамочкину указу, чтобы не ввязываться в назревающую войну. Да какую назревающую?! Она вовсю идёт! — съязвил Джеймс. — Ты просто не можешь дать отпор своим родственникам и отказаться, как настоящий мужчина!

Сергей схватил и встряхнул Поттера, который в течение вечера влил в себя пару пинт сидра. Напиток был довольно коварным и сильно пьянил, причём алкоголь в нём почти не чувствовался и пился, как фруктовый компот.

— Как настоящий мужчина? Как ты? Я знаю, что это ты убил тётю Дорею. Вопрос только за что?

Карие глаза удивлённо расширились, Поттер побледнел до синевы и мгновенно протрезвел.

— Ты… знаешь? — выдавил Джеймс.

— Ты думаешь, это возможно скрыть? Ты был дёрганым ещё на похоронах. А моя мамочка сказала мне, что твоих пытающихся скрыться родителей, которые взяли на себя твою вину, убили твои кузены. Так что это всё ты. Их кровь на твоих руках. Четыре смерти, чтобы ты мог делать, что хочешь. Это того стоило, Джеймс?!

Поттер посмотрел на него нечитаемым взглядом, а потом молча ушёл.

Сергей посмотрел на звёзды. Хотелось выть, как последней псине. Ну почему он не сдержался?! Ну, накипело, было противно, но на кону-то его семья! Неужели сейчас он своими руками разрушил возможность спасти Наташу, Сашку, Люську?

Глава 7. Колесница жизни

19 ноября 1979 г. Англия, графство Корнуолл, Годрикова Лощина.

Лили Поттер возвращалась в родную Годрикову Лощину с автобусной остановки Ститианса — именно так называлась Годрикова Лощина в своей маггловской части. После поворота у кладбища и небольшой церквушки начиналась земля магов, и обычные жители не видели скрытой части селения.

Дорога на автобусе от Лондона до Ститианса заняла почти восемь часов, плюс ещё почти сорок минут от Коукворта до Лондона, но там её подвёз знакомый родителей на машине, так что это совсем другое дело. Лили устала и думала, как же хорошо быть волшебницей и уметь уменьшать и делать очень лёгкими вещи, иначе ей бы пришлось всё тащить на себе. Бытовые чары, чтобы почистить одежду, забрызганную осенней грязью, тоже были очень кстати.

На выходных Лили гостила у родителей в Коукворте, она отправилась туда в пятницу через камин в «Дырявом котле», а потом аппарировала сразу в свою комнату. Тогда после аппарации ей и стало очень плохо, даже вырвало. Спасибо очищающим чарам: одежда почти не пострадала. Впрочем, родители всё равно перепугались. Отец работал в местном госпитале при фабрике и после некоторых смущающих вопросов постановил, что Лили, скорее всего, беременна. А также сказал, что ей стоит воздержаться от аппарации и даже путешествий каминами, если она хочет здорового и магически сильного ребёнка.

От матери Лили узнала, что Петунья тоже беременна от этого своего старого мужа-Дурсля. Старшая сестра гостила у родителей на прошлой неделе и по секрету призналась матери, что ждёт ребёнка. Пока Лили ехала в автобусе, она успела много о чём подумать и подсчитала, что Петунья должна родить своего маленького Дурсля в середине июня. А если брать сроки от её последней задержки, то маленький Поттер появится у них с Джеймсом в конце июля.

Лили очень радовалась, когда выяснилось, что она волшебница. Что она особенная, как она всегда и считала. Примерно в восемь лет в Коукворте она познакомилась с мальчиком-магом, Северусом Снейпом, тот рассказывал ей о Хогвартсе, о магии и волшебстве. Правда, когда за ней с письмом из Хогвартса прибыла Минерва МакГонагалл, то просветила, что маги не слишком хорошо относятся к разного рода полукровкам или магглорождённым, и настоятельно посоветовала ей поступать на Гриффиндор. Беда была в том, что Северус с детства мечтал поступить на Слизерин и тогда, на распределении, их дороги разошлись. Лили увидела расправу над Северусом тех мальчишек из поезда только за одно желание поступить на Слизерин и… немного испугалась. Она выходила к шляпе одной из первых по спискам учащихся и была уверена, что Северус последует за ней, но этого не произошло. К тому же, как оказалось, те «гадкие мальчишки» из поезда тоже поступили на Гриффиндор. Впрочем, Джеймс потом объяснился с ней, что они с Сириусом не хотели её пугать, а заклинание было совершенно безобидным и распространённым в волшебной среде. Если вспоминать всякие «шуточные проклятья», которыми баловались парни на младших курсах, иногда даже попадая в Больничное крыло, то «ешь слизней» на самом деле было лишь лёгкой шалостью.

Впрочем, Лили всегда была упряма и продолжила дружить с Северусом. К тому же её друг очень много знал о зельях и хорошо учился, иногда объясняя непонятные или неприятные вещи, бытовавшие у магов. Примерно в середине пятого курса перед Рождественскими каникулами Лили вызвал к себе директор Дамблдор. Оказалось, так как она была маглорождённой, то по законам магического мира практически не имела никаких привилегий или возможности работать. Единственное «послабление» — это выйти замуж за мага хотя бы первого поколения или, на худой конец, за полукровку. Директор спрашивал её о том, будет ли она учиться в Хогвартсе после пятого курса, так как многие магглорождённые уходили после обязательных пяти курсов, чтобы попытаться получить образование и работу в маггловском мире. Директор сказал, что пока безрезультатно пытается ввести помощь магглорождённым ученикам, но может хотя бы справить ей маггловские документы-аттестат о среднем образовании, чтобы она могла получить какую-то маггловскую профессию.

У Лили тогда была настоящая истерика. Она отличница, прекрасно училась, её хвалил Слагхорн, с четвёртого курса Лили приглашали в «Клуб Слизней», но, как оказалось, это не значило практически ничего после того, как двери Хогвартса за ней закроются. И только директор Дамблдор озаботился её будущим и вообще сказал, что её может ждать после магической школы.

Отец, выслушав стенания Лили, созвал «семейный совет» и объявил о том, что он сквиб из старинного германского рода. Но Гарри Эванс, которого раньше звали Ганс Валентайн Хубе, вынужден скрываться из-за того, что служил в Третьем Рейхе. А также официально был связан с Тёмным Лордом, развязавшем мировую войну — Геллертом Гриндевальдом, поэтому признать Лили хотя бы полукровкой не выйдет. Иначе всех их может ждать суд, или депортация, или чего-то ещё хуже. Несмотря на то, что именно из-за Гриндевальда её отец и лишился магии и сделал карьеру в маггловской армии.

Для Лили было очень обидно знать, что ты на самом деле не магглорождённая, но не иметь возможности сказать об этом. Впрочем, Лили всё же поделилась этой информацией с Северусом. И, словно пощёчину, получила от бывшего друга «грязнокровку» после экзаменов СОВ. Снейп знал, что она никакая не грязнокровка, но во всеуслышание сказал это! В Джеймсе Лили очень ценила то, что Поттер был совсем не снобом и ему было плевать на её официальный статус. Пусть даже Джеймс так и не узнал, что она не магглорождённая, а полукровка.

После свадьбы Петуньи Джеймс сделал Лили предложение и вообще очень красиво ухаживал, да и до этого не давал проходу. Но если до пятого курса Лили это только раздражало, то после разговора с Дамблдором она более внимательно присмотрелась к Джеймсу Поттеру, который взялся за ум, прекратил свои шуточки, подрос, похорошел, стал наконец серьёзным. Так что Лили влюбилась без памяти. После того, как она официально стала невестой Джеймса, то переехала от родителей в Годрикову Лощину, а потом они сыграли свадьбу в Коукворте ничем не хуже, чем у Петуньи и её Дурсля. Единственное: Сириус Блэк, давний друг Джеймса, не смог приехать из-за своей учёбы, так что шафером на свадьбе стал Римус Люпин. Но вроде бы всё прошло довольно мило и здорово. Петунья прислала в подарок вазу, но сама не приехала, как раз в день свадьбы подхватив инфлюэнцу.

Позже Лили узнала, что Джеймс поругался с Сириусом из-за того, что Блэк уехал в Европу, а не поступил на курсы авроров вместе, как ребята договорились на старших курсах Хогвартса. Конечно же, Джеймс остыл через день после той ссоры и даже раскаивался в том, что рассорился с лучшим другом накануне отъезда Сириуса, впоследствии даже признавал, что курсы авроров довольно выматывающие и совсем не такие, как они их себе представляли. Но эта размолвка повисла между ними, и, наверное, как все мужчины, оба были слишком упёрты, чтобы просто помириться.

Лили улыбнулась и коснулась своего совершенно впалого пока живота, решив, что их ребёнок поможет этим двоим упрямцам помириться. Ребёнку в любом случае нужен будет крёстный, а Сириус Блэк не будет вечно учиться за границей и всё-таки вернётся в Британию.

После окончания Хогвартса прошло больше года, Лили хозяйничала в их доме в Годриковой Лощине, а Джеймс учился на курсах авроров в Лондоне, к сожалению, из-за официального статуса магглорождённой Лили не могла тоже поступить на какие-либо магические курсы или работу, но зато помогала супругу по его учёбе. Джеймс появлялся дома только по вечерам и выходным, в прошлую пятницу они слегка повздорили из-за того, что Лили хотела проведать родителей, тем более, у её отца был день рождения, а Джеймс не хотел, чтобы она куда-то уходила на весь уик-энд, правда, и с ней в Коукворт отправиться не пожелал. Лили уже очень давно никуда не выходила из дома и иногда чувствовала себя запертой птицей в клетке, не со старушкой же Батильдой общаться и не со стариком Альфардом, который жил почти напротив, впрочем, и до этого могло дойти, чтобы не сойти с ума от одиночества. В первое время Лили наслаждалась тем, что весь дом принадлежит только ей и Джеймсу: всё же в детстве ей приходилось делить комнату с сестрой, а в школе вообще — ещё с тремя соседками, но потом эйфория прошла и стало довольно скучно. Тем более, что с развлечениями у магов всегда было негусто: чтение, переписка с друзьями, чемпионаты по квиддичу раз в несколько лет, шопинг для тех, кто может это себе позволить.

Но в Годриковой Лощине жили в основном маги в возрасте и никого из их сверстников — далековато от Лондона или хотя бы Глазго, в котором тоже было большое магическое сообщество. К тому же очень многие дома были заколдованы так, что их и не увидишь: всё же шла «невидимая война» и многие боялись. Так что Лили в какой-то мере хотелось хотя бы ненадолго вырваться из «клетки», пообщаться не только с мужем и послушать не только о том, как кадетов гоняет начальство, но и узнать какие-то новости от родных из первых уст, а не только по переписке. Да и теперь, когда выяснилось, что она беременна и все быстрые способы перемещения ей будут недоступны, это означало, что придётся отказаться даже от таких маленьких радостей, как погулять по Лондону или купить парочку книг для чтения. Всё же, как альтернатива, маггловский транспорт совершенно её не устраивал: слишком долго, неудобно и много людей.

Лили наконец почти дошла до родного дома и увидела знакомый высокий силуэт, который шагал по дороге вглубь старых коттеджей.

— Северус? — окликнула она старого друга. Она не видела Снейпа с того вечера в «Дырявом котле» после выпуска, то есть больше года.

Мужчина обернулся, и Лили поняла, что не обозналась.

— Лили? — с лёгким удивлением поздоровался Северус. — Какими судьбами?

— Я… здесь живу, — ответила она, отчего-то чувствуя неловкость. — Вот, в этом доме. Мы с Джеймсом живём…

— Понятно, — чуть покачнулся Северус, словно раздумывая, что делать дальше.

— Может, зайдёшь на чашечку чая? — спросила Лили, вспоминая о вежливости. — У меня с собой очень вкусные пирожные из Коукворта, помнишь, такая кондитерская с синей вывеской недалеко от городского парка? Я у родителей была…

— К сожалению, не помню, — чуть иронично ответил Северус, заставив Лили смутиться и вспомнить, что Снейпы жили в бедняцком районе возле фабрики и вряд ли баловались пирожными. — Но приму твоё приглашение.

— Хорошо, — выдохнула Лили и улыбнулась. — Пойдём.

— А твой… Поттер не будет против гостей? — уточнил Северус.

— Он учится на аврора, возвращается поздно, так что его нет дома, — пожала плечами Лили. — Могу же я встретить старого друга и пригласить его на чашечку чая с пирожными? Поболтать… Тут очень скучно жить, Северус, а мне хочется знать новости, как ты живёшь и вообще… Кстати, что ты тут делаешь? — спросила она, когда прикосновением палочки открыла замок, и они вошли в дом.

Лили быстро бросила несколько бытовых чар, которым их учили до пятого курса, чтобы привести разбросанные Джеймсом вещи в порядок.

— Я заходил к Эрхосту Абботу, он сделал неплохой заказ на зелья. Их нужно было передать лично в руки, — пояснил Северус. — У тебя красивый и уютный дом, Лили.

Лили улыбнулась комплименту и подумала, что, прежде чем мирить Джеймса и Сириуса, стоит самой помириться со старым другом, с которым так неожиданно её свела судьба, давая второй шанс.

Глава 8. Этот путь

6 сентября 1980 г. Англия, Лондон.

Сергей никогда не думал, что магическая учёба может быть такой строгой и продолжительной. Два с лишним года до получения ступени Подмастерья он выдержал только благодаря своему советскому прошлому: привитой в интернате и армии дисциплине. Впрочем, ему помогал и жизненный опыт. В целом период перестройки в постсоветском пространстве был тем ещё времечком с ежедневной рутиной выживания. Да и «чудесное перемещение во времени», произошедшее почти четыре года назад, заставило Сергея проявлять чудеса адаптации, смекалки и использовать весь свой актёрский талант, чтобы сродниться со своей ролью, при этом не забывая о том, кто он есть и зачем.

Пожалуй, любой изнеженный аристократ-волшебник уже тридцать три раза плюнул бы и бросил затею с этой артефакторикой не потому что это было не интересно, а потому что к обучению прилагалась целая плеяда «кнутов» и ни одного «пряника». Но двадцать пять тысяч галлеонов, уплаченных Гильдии, были просто огромными деньгами. Сергей даже не переводил эти деньги в рубли, чтобы не пугаться, потому что это была явная астрономическая сумма, на которую можно было трижды запустить Гагарина в космос.

С самого начала у Сергея создавалось впечатление, которое впоследствии подтвердилось, что руководство Гильдии Артефакторов не было довольно тем, что Блэки единовременно уплатили всю стоимость его обучения. Обычной практикой в Гильдиях Мастеров был набор учеников в долг. Сначала обучение и огранка талантливых, а затем получение связанного по рукам и ногам магическими контрактами Мастера или Подмастерья, доход и заказы которых ближайшие двадцать лет полностью контролировала Гильдия. А следующие двадцать лет Гильдия попросту забирала шестьдесят процентов доходов Мастера без учёта материалов, и только после сорока лет «отработки» Мастер считался состоявшимся и вернувшим долг Гильдии. При этом было «маленькое условие», что Мастер должен воспитать себе преемника, иначе контракт может ещё продлиться. Поэтому многие Мастера искали учеников уже лет через тридцать после получения своего мастерства, чтобы успеть за последующее десятилетие разобраться с «преемником», но парадокс был в том, что никому не нужен был ученик, выплативший пусть и огромный, но единовременный платёж — такой ученик Гильдией за «долг» не засчитывался.

Впрочем, Сергея всё же согласился обучать Мастер Бертран Делакур, низенький полноватый мужичок, который пару лет назад избавился от долга перед Гильдией. Делакур не был особо выдающимся Мастером артефакторики, скорее — крепким «середнячком» без особых Даров и способностей, но зато обладающим методичностью и упорством.

Мастер Бертран постоянно нуждался в деньгах. Ещё до получения статуса «свободного Мастера» его женой стала полувейла Апполин Марсо — сногсшибательная и изящная красавица-блондинка, которая была выше своего мужа на полторы головы и младше на пятьдесят лет. Как судачили, Апполин была внебрачной дочерью известного во Франции мага-аристократа Виктора Марсо, который почти открыто изменял супруге с вейлой и впоследствии дал Апполин свою фамилию. Невероятно красивая девушка сводила с ума Париж и весь магический Гренобль, у неё было множество поклонников, правда, как утверждали злые языки, большинство из них просто не могло справиться с магией вейл. А потом среди поклонников блистающей Апполин появился Бертран Делакур. Упорство и методичность Мастера артефакторики, по всей видимости, не подвело его и на любовном фронте.

По слухам, Апполин спускала гонорары супруга за пару походов в магический квартал, но, как говорят, «седина в бороду, бес в ребро», а «сердцу не прикажешь». За год до того, как Сергей приступил к обучению, Апполин родила Бертрану дочь, которую назвали «Флёр Изабелл», и именно рождение этой маленькой «четвертьвейлы» и заставило Бертрана взять нового ученика, хотя, по словам Мастера Делакура, он «зарёкся учить косоруких идиотов тонкому искусству артефакторики». В своё время, чтобы выйти из долга Гильдии, Бертран взял сразу трёх учеников, но лишь один из них стал Мастером, и то обучение длилось порядка девяти лет, и один — Подмастерьем через семь лет и выше подняться не смог.

Поначалу Сергей подозревал, что третьего ученика, о котором Бертран только возводил очи горе, забили в местной пыточной, но всё оказалось куда прозаичней: тот ученик повёлся на женские чары молодой супруги Мастера и решил наставить рога Делакуру. Не вышло. Да и, несмотря на все пересуды магического Гренобля, а именно в этом старинном французском городе была Гильдия, Апполин пусть и казалась ветреной особой, была верной супругой.

За прошедших два года Сергей множество раз поблагодарил Мерлина, что уговорил брата перевестись в Шармбатон. Пусть от Альп до Пиреней было порядка трёхсот миль, но это всё же не межконтинентальная аппарация, и проблема расстояний была вполне решаема, когда Сергей хотел пообщаться с Регулусом. Это удавалось в очень редкие выходные, которые почти никогда не выпадали на субботу или воскресенье. Впрочем, в Шармбатоне для старшекурсников были более свободные правила, и можно было увидеться с братом после занятий.

А вот в Британии Сергею ни разу не удалось побывать, даже переписку разрешили только с матерью и лишь раз в месяц, и то письма подвергались жесточайшей цензуре. Так, мелкими и крупными придирками и нападками, постоянно капая на мозги, Гильдия вынуждала оставить учёбу: по контракту нарушение одного из множества пунктов соглашения позволяло избавиться от будущего конкурента — в перспективе свободного Мастера-артефактора, но оставить всю астрономическую оплату себе.

Также существенную роль играло происхождение Сергея: британцев во Франции, мягко говоря, недолюбливали, а в самой Британии не было своей Гильдии, как и не было мастеров, которые бы взялись за его обучение, в этом французы, объединив в Гильдию мастеров из Италии, Австрии и Германии, обставляли своих островных соседей по всем статьям. Со времён Боумена Райта Британия не могла похвастать известным на весь мир Мастером-артефактором, изделия которого до сих пор не могут повторить.

Даже предыдущий Сириус Блэк, прадед Сириуса, который, со слов матери, обладал Даром, создавал артефакты в основном только для своей семьи.

Возможно, на первый взгляд поведение прадеда могло показаться нерентабельным, теоретически Блэки могли себе позволить просто покупать нужные артефакты, но не всё было так просто. Сергей хорошо помнил Кодекс Рода: кому многое даётся, с того много и спрашивается. Нельзя игнорировать Дары, которые даёт магия Рода, и не развивать их на благо Рода. К тому же, когда он поварился в кухне артефакторики, Сергею довольно скоро стало ясно, что в Гильдии практически нет секретов: на каждый защитный артефакт разрабатывается такой, который может его взломать или отвести проклятье. Многие разработки копируются. Да и все заказы для Гильдии проходят через обширную канцелярскую машину, и в этом крылся основной секрет и обман.

По сути клиент заказывал не конкретному Мастеру, а именно руководству Гильдии, которое, со слов Делакура, с шестнадцатого века, то есть не одну сотню лет, принадлежало семье Медичи, потомкам французской королевы итальянского происхождения Екатерины Медичи. По слухам, нынешний Глава Гильдии — Эркюль Медичи — даже не понимал артефакторику и не мог сделать расчётов простейшего школьного сундука, которые десятками клепают Подмастерья перед каждым учебным годом, но тем не менее. Глава и его ближний круг распределяли все заказы Гильдии по специализациям Мастеров или сложности артефакта. У мастеров Гильдии, которые ещё не выплатили «долг», даже нет личного клейма, и при получении заказа клиент никогда не узнает, кто автор его изделия: на всех артефактах просто стоит знак Гильдии.

А через сорок лет, после освобождения из «крепостной зависимости», когда Мастер становился «свободным», он одновременно становился никем. Получалось, что имён Мастеров никто вне Гильдии не знал. Да, конечно, выдавалось кольцо Мастера, но… не так просто самостоятельно найти клиентов, которые были привычны обращаться в Гильдию. И вот тогда свободный Мастер, помыкавшись, снова идёт на поклон в Гильдию и заключает новый контракт. Условия чуть лучше, и Гильдия забирает всего тридцать процентов дохода, а на артефактах рядом со знаком Гильдии может красоваться и личное клеймо Мастера.

Так что получалось, что свободных и не связанных с Гильдией мастеров артефакторики в Европе практически не было. А подобная «монополия» позволяла регулировать цены, и стоимость артефактов, особенно по специальному заказу, могла достигать двух тысяч галлеонов. Даже для богатых Блэков это было дорого. Семь лет учёбы в Хогвартсе стоили полторы тысячи галлеонов, и можно было оплачивать их в рассрочку, каждый триместр. Шармбатон брал даже чуть меньше британской школы чародейства и волшебства, и стоимость обучения Регулуса при таком же полном пансионе составляла шестьдесят восемь галлеонов в триместр. Школ магии только в Европе — четыре, так что конкуренция не позволяла наглеть, как некоторым, и это не двадцать пять тысяч галлеонов, которые пришлось отвалить Гильдии.

Сергей посчитал, что, чтобы оправдать такие затраты, ему нужно будет сделать как минимум сорок специальных артефактов для своего Рода, он сделал выдох и с каким-то щемящим удовольствием вдохнул воздух Лондона. Ключ межконтинентальной аппарации, который ему выдал Мастер Делакур, был настроен на Британское Министерство Магии. Из него можно было воспользоваться камином, но Сергею захотелось прогуляться по старому городу и добраться до Саутварка и площади Гриммо пешком, чтобы избавиться и проветриться от лёгкого недовольства, с которым он покидал Гренобль.

«Каникулы» были совсем недолгими, буквально две недели, а так много надо было сделать. Сергей долго раздумывал над ситуацией с Джеймсом: возможно, ещё не всё было потеряно и длительная пауза в отношениях не скажется слишком серьёзно. Хотелось в это верить, и все прошедшие два года Сергей убеждал себя в том, что сможет всё исправить и нивелировать размолвку.

Гарри уже должен был родиться, по воспоминаниям Сириуса, — в конце июля, а магические крестины в любом случае проводили не сразу же, а спустя как минимум месяц после рождения малыша, так что ещё был шанс для выполнения контракта…

Глава 9. Родина моя

7 сентября 1980 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус.

Большие напольные часы пробили десятый удар, когда Северус Снейп вышагнул из камина в гостиную Блэк-хауса. У Блэков даже камины были образцово-чистыми, так что не понадобилось махать палочкой, чтобы почистить костюм от сажи.

— Хозяйка спускается, — рядом появился полный достоинства старый домовой эльф с гербом Блэков на полотенце, заменяющем эльфу одежду.

Северус, которого за последние годы дед натаскивал в различных сферах, в том числе геральдике, с интересом прочитал символы на гербе этого знаменитого и древнейшего семейства. Любопытно было то, что щит с увитой плющом буквой «Б» окружали растительные элементы, указывая на родство Блэков с королевскими семьями Плантагенетов, Йорков и Тюдоров. Да и две борзые, которые поддерживали венчавшую щит геральдическую корону, прямо говорили о том, что Блэки всегда были верными слугами Британии. Охотниками за врагами престола. Нижняя часть герба заставила Северуса хмыкнуть: там были изображены три стоящих ворона. Скорее всего, эти птицы указывали на древнее магическое происхождение семьи, как сейчас было модно называть, «тёмных магов». Ворон — птица вне жизни и смерти, вне времени и пространства. Тёмный Вестник, которому доступно и небо, и загробный мир. Птица мудрости. Судья. Анимаг…

— Доброе утро, Северус, — сбила его с мыслей появившаяся в гостиной леди Вальбурга. — Сириус уже приводит себя в порядок. Мы вчера засиделись и поздно легли… Мой сын, похоже, спутал нашу разницу во времени с Францией. Корбит проводит тебя в столовую и подаст кофе.

— Конечно, Хозяйка, — поклонился эльф. — Корбит будет рад услужить молодому другу хозяина Сириуса.

Северус кивнул и проследовал за домовиком. Столовая Блэк-хауса навевала воспоминания. Именно здесь он когда-то познакомился с дедом — Северусом Принцем, который впоследствии стал его учителем и принял в семью. Впрочем, свою фамилию Северусу Снейпу удалось отстоять. Не то чтобы он испытывал сантименты к магглу-алкоголику, который был его отцом, но когда-то пообещал себе, что прославится сам по себе, без всяких чистокровных родственников и громких фамилий. Дед в конце концов понял и принял его решение. Сам Северус Принц был тем ещё упрямцем и со своей дочерью так и не помирился. Эйлин жила сама по себе в Коукворте, Северус редко навещал мать, в основном посылая короткие записки, деньги или продукты. Он и сам так и не смог до конца понять и простить её и просто удовлетворялся тем, что с ней всё в порядке и Эйлин жива и здорова.

Своего Подмастерья Северус получил ещё в семьдесят восьмом, после окончания Хогвартса. Впрочем, ещё в школе он достиг нужного уровня и мог бы получить Подмастерья ещё раньше, после шестого курса, если бы не Слагхорн, который внезапно взревновал к его достижениям на ниве зельеварения. Кто ж виноват, что рыхлый декан Слизерина ничего особого из себя не представляет как учёный, а лишь пыжится с этой своей «коллекцией»? Вспомнив о «старине Слагги», Северус мстительно хмыкнул: в коллекции их декана явно недоставало обоих Блэков — «магов королевских кровей». Сириус попал на Гриффиндор, а Регулус после пятого курса перевёлся в Шармбатон и окончил Французскую магическую школу. Как, впрочем, и их друг — Барти Крауч, сын Главы Департамента Магического правопорядка.

Северус переписывался и с Регулусом, и с Барти, так что был в курсе и дел Сириуса, которого не выпускали из Гренобля. Впрочем, в ближайший год и Регулус с Барти оставались во Франции: им предложили стажировку в Британском Посольстве Магии. Эта стажировка могла быть началом прекрасной карьеры дипломатов. Насколько знал Северус, Барти больше был склонен к этой работе: парень уже на четвёртом курсе знал семь или даже восемь языков и не собирался на этом останавливаться, а Регулус, видимо, остался во Франции ради брата. Наверное, совсем несладко на чужбине, да ещё и у лягушатников.

Вчера вечером в особняк Принцев в Уэльсе прибыла сова с приглашением на утренний воскресный визит и ленч. Сириус Блэк оповещал, что совсем ненадолго вернулся в Англию с триумфальным кольцом Подмастерья.

Артефакторов всегда было гораздо меньше, чем тех же зельеваров. Насколько Северус знал от деда, Гильдии Зельеваров были в каждом магическом анклаве. Существовало целое сообщество Зельеваров при Конфедерации Магов. При этом такой предмет, как «зельеварение», преподавался в каждой магической школе и позволял распознать таланты и изначально получить необходимые навыки, чтобы в дальнейшем было проще. Или ты учишь предмет семь лет с детства, а потом ещё год уходит на оттачивание навыков и получение степени Подмастерья, или начинаешь практически с нуля, пусть и в более взрослом возрасте. Тут на самом деле нужна яркая склонность и редкий Дар: как магический, так и понимания сути вещей. Северус хмыкнул, вспоминая первое творение Блэка и то, с каким жаром, но довольно доступно тот объяснял устройство двигателя для своего «железного коня».

Северус Принц, который знал Сириуса и то, что тот отправился за мастерством к французам, говорил, что в дневниках своего прадеда встречал информацию о том, что такой предмет, как «азы артефакторики», упразднили в Хогвартсе около ста тридцати лет назад за неимением преподавателей. А последним артефактором Хогвартса был Вирджилиус Певерелл, у которого были только две дочери, старшая — Иоланта — вышла замуж за одного из предков Джеймса Поттера, а вот младшая стала матерью будущего директора Хогвартса — Найджелуса Блэка. Блэки были более родовитыми, поэтому «поглотили» линию Певереллов, а вот Поттеры до сих пор гордятся этим родством со старинным родом. Причём Северус почти случайно, роясь в семейной библиотеке, нашёл любопытный «исторический казус» касательно артефакторики и фамилии Поттер.

Как оказалось, дед его деда — Септимус Принц — был дружен с Хардвином Поттером, внуком того артефактора Вирджилиуса Певерелла. Хардвин тоже неплохо разбирался в артефакторике и по разработкам деда смог создать несколько уникальных артефактов вроде мантии-невидимки. У этого Хардвина было трое детей, и на один из праздников Септимус Принц подарил своему другу «старинную книгу», написанную в пятнадцатом веке неким «Бардом А. Бидлем» (A.Beedle The Bard) — это имя являлось анаграммой известной магической фразы-присказки перед сном «head bed be alert». В этой книге руническим языком были написаны жуткие сказки с мрачноватым юмором Принцев. «Сказка о трёх братьях» намекала на Поттеров. О зельеваре, который должен был помогать людям, — это сказка была про семью Принцев и их Дар. Ещё несколько «сказок» были о некоторых явлениях в магическом мире на тот момент и их общих знакомых. Книга была подана как шутка, так как Принц изобрёл особое зелье старения. Зельем находчивый предок пропитал страницы и переплёт книги, тем самым создавая очень достоверную подделку, которая могла обмануть любого историка или неплохого артефактора, каким был Хардвин. Северус понял, что изначально планировалось что-то вроде проверки, но, как это часто бывает с шутками, «всё немного вышло из-под контроля».

Эти «сказки Барда Бидля» Хардвину Поттеру очень понравились, а на том празднике оказался не один Септимус Принц, который презентовал свои опусы под видом артефактной, полной двойных смыслов и тайн книги, добытой в Йоркшире. Поттер, как и, видимо, его потомки, был очень нетерпелив и вскрыл подарок, показав книгу своим гостям. В дневнике Септимуса упоминалось несколько фамилий, в том числе и семья Дамблдоров, скорее всего, родственников нынешнего директора Хогвартса. В итоге общим решением «раритет» было решено перевести и опубликовать большим тиражом, на том же празднике нашли специалиста по рунам, организовали пай… Потом сам «оригинал» куда-то потерялся.

Как говорилось в дневнике Септимуса Принца, «за эти сказки мне было стыдно до конца жизни. Хорошо ещё, что я додумался использовать псевдоним, тем более буква „А“ после типографического тиражирования была утеряна и о моём подлоге так никто не узнал». Септимус завещал своим потомкам «никогда не пытаться ничего сочинять даже ради шутки».

— Давно ждёшь? Извини, я совсем забыл о том, что Британия в другом часовом поясе! Точнее, не в ту сторону приплюсовал час, — ураганом влетел в столовую Сириус. — Привет! Рад тебя видеть! Ты ещё выше стал или это я стоптался? Та-а-ак! Это то, что я думаю? — замер Блэк, с прищуром уставившись на правую руку Северуса. — Ты что, уже Мастер?!

— Да, — скромно кивнул Северус. — Недавнее приобретение.

— Да ты вообще крут, Снейп! — восхищение Блэка было неподдельным. — Давай что-нибудь перекусим и ты мне расскажешь, что можешь. С кем-то общаешься из хогвартских выпускников? Кричер, Регулус передавал тебе привет и просил обо мне хорошо заботиться! Завтрак нам… всего самого мясного! Сосисок! Яичницу! И много! — кровожадно потребовал Сириус и пожаловался Северусу: — Ты не представляешь, как ужасно кормят у французов. Они едят каких-то улиток и всякую ерунду крошечными порциями на один укус. То ли дело нормальный английский завтрак! Поел — и полон сил. Эти гады ещё и заметили, что я этих их улиток и лягушек терпеть не могу, так специально что попротивней совали. Ещё и издевались типа «еда для знати, а вы у нас тут самый знатный», как есть — сволочи. Так лягушек наешься и сам квакать начнёшь.

Северус непроизвольно улыбнулся: из Блэка, как всегда, жизнь била ключом, явно соскучился по общению. На столе появился жареный бекон и другие атрибуты «настоящего английского завтрака», и Сириус уписывал всё так вкусно, что аппетит разыгрался и у Северуса.

После еды они переместились на диваны гостиной и разговаривали, обмениваясь различными моментами из жизни за последние два года.

— Так что, кажется, после того прощального вечера Джеймс на меня обиделся, — коротко рассказав историю о том, что Поттер подбивал его стать вместе аврорами, подытожил Сириус. — Да и получается, что я даже написать не мог. Питер Петтигрю и Римус Люпин передавали весточки пару раз через моего брата, говорили, что Лили и Джеймс поженились. А меня на свадьбе не было… Теперь и не знаю.

— У них уже должен появиться ребёнок, — прикинул Северус. — Около года назад мы встретились случайно с Лили в Годриковой Лощине. Там деревня, в которой слишком много стариков. Кажется, ей было так скучно, что она была рада и мне. Потом сама написала письмо, и у нас завязалась переписка. Ничего такого, — смутился Северус пристального и задумчивого взгляда Блэка. — Просто мы же дружили с восьми лет и жили в одном городе. Потом она написала, что беременна и её сильно мутит. Я прислал несколько зелий. Кажется, по срокам она должна была родить в начале августа. С конца июля она ничего не писала, может, совсем некогда с маленьким ребёнком… — он оставил при себе мысли о том, что Поттер мог найти их переписку и запретить жене общаться с ним.

— А давай к ним наведаемся? — предложил Сириус.

— Что, прямо так? Без приглашения?

— А мы подарки купим! — авторитетно заявил Блэк. — И виски! Надо ребёнка обмыть! В смысле отпраздновать рождение.

Глава 10. Война

17 сентября 1980 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус.

За эти долгожданные сентябрьские «каникулы» много чего произошло. Сергей был постоянно занят, мотаясь по большей части в Годрикову Лощину и пропадая в библиотеке особняка, чтобы найти всю информацию о том, что он узнал.

Самое главное, Джеймс и Лили почти сразу дали своё согласие на магические крестины Гарри, а последнюю неделю Сергей убеждал и уговорил их на «небольшой тайный обряд в Блэк-хаусе», чтобы ему было спокойней за ребёнка, пока он учится за границей.

Когда седьмого сентября они со Снейпом заявились к Поттерам, Джеймс был так удивлён, а также обрадован, что без разговоров и обид пропустил в дом. Всё же рождение ребёнка — это, с одной стороны, настоящее событие в жизни каждого человека, которым хочется поделиться, а с другой, куча проблем, а также весьма ограниченный круг общения. В процессе разговоров под бутылку огневиски выяснилось, что Джеймс уже с полгода как оставил курсы авроров, туманно объяснив, что это из-за рождения Гарри. Иногда к ним заглядывали Римус и Питер, но в основном чета Поттеров почти безвылазно сидела в Годриковой Лощине.

Оказалось, что Лили тоже осиротела: у неё умерли родители, сначала мать, потом через несколько месяцев и разбитый горем отец. Дом в Коукворте был заложен банку под ссуды для образования, так что особого наследства сёстры Эванс не получили. Лили сказала, что Петунья с мужем осели в пригороде Лондона, городке Литтл-Уингинг, и у них тоже родился сын, примерно на месяц раньше, чем Гарри.

Будущего крестника Сергею показали в тот же воскресный вечер в детской: пацан был совсем малюткой, с крошечным чубчиком тёмных волос, уже непослушно торчащих из-под детского чепчика, носом-кнопочкой и круглым ротиком. «Мамины глаза» в тот вечер посмотреть не удалось, так как мелкий Поттер изволил дрыхнуть. Джеймс хвастал, что у него идеальный ребёнок: только ест и спит.

С рождением сына Джеймс изменился и заметно повзрослел. Это угадывалось во всём: в уютном спокойствии их дома, в том, как были приняты они с Северусом. Кстати, у Джеймса к Снейпу никаких претензий не было, даже поблагодарил за то, что тот присылал Лили зелья. Джеймс дал им обоим адрес камина, чтобы было проще ходить в гости, даже намекнул Северусу, что к нему есть какое-то дело.

После пары тостов за новорождённого они разговорились об общей напряжённости в Британии и политике Министерства Магии.

В мае на должность Министра Магии была выбрана женщина — Миллисента Багнольд. Во время тех выборов, как оказалось, было настоящее «нападение Пожирателей Смерти» в масках, которые решили открыто заявить о своём существовании и том, что плюют на выборную власть.

— Помните Фрэнка Лонгботтома? Он на пару курсов старше был, — спросил Джеймс. — Его отец был убит в тех майских беспорядках, которые прозвали «кровавый четверг». Профессор Дамблдор смог распознать заклинание, которым его убили: старое проклятье семьи Лестрейндж, их давно подозревали в том, что они служат Сами-Знаете-Кому.

— Кому? — переспросил Северус, вопросительно вздёрнув бровь.

— Снейп, ты же вроде на Слизерине учился, неужели никто тебя не зазывал в их шайку? — усмехнулся Джеймс. — Да не дёргайся, я знаю, что ты чист. У тебя в голове только зелья. А семья Принцев всегда была нейтралами, а тут уже не до глупой вражды факультетов, и вообще… Просто ты будто газет совсем не читаешь, ладно Блэк хотя бы во Франции был, не знает ничего, что дома творится, а ты-то? Впрочем, оно и понятно, ты, как и Сириус, учился, учился и ещё раз учился.

— Джеймс, — чуть укоризненно остановила Лили Поттера, которого начало заносить.

— Они зовут его «Тёмный Лорд», и его имя нельзя произносить, иначе навлечёшь беду, — покосился на супругу Поттер, словно всё-таки хотел назвать имя «главного злодея», но под тяжёлым взглядом Лили осёкся и всё же не стал искушать судьбу. — Старик Лонгботтом открыто заявлял о деяниях Сами-Знаете-Кого, призывал общественность бороться и поддерживал Крауча в ужесточении мер против террора «Пожирателей», за что и поплатился…

— Да, я вспомнил, что дед говорил о том, что Лонгботтом скончался, — вклинился Северус. — Только я понял, что у него прихватило сердце, что-то такое.

— Нет, Снейп, это война, — ответил Джеймс. — Просто всё пытаются замять и обмануть народ. Кто знает, кто на этой войне погибнет завтра и кто победит. Это не то, что в последнее десятилетие слухи и сплетни в газетах, что что-то где-то случилось. Недавно вот погиб Мариус МакКинон, старший брат Марли МакКинон, с которой мы вместе учились на Гриффиндоре.

— Мариус МакКинон? — переспросил Сергей, напрягая чужую память. — Кажется, он учился на том же потоке, что и Фрэнк Лонгботтом и Эдгар Боунс?

— Да, они дружили, как мы, — согласился Джеймс.

— Сириус, я тут вчера заглянул в ритуальный зал. К чему именно ты готовишься? — спросил за завтраком Орион Блэк.

— Ритуал? — удивлённо переспросила леди Вальбурга.

Сергей чуть не выронил вилку, сообразив, что так забегался, что даже не проинформировал родителей, что собирается делать, при том, что вообще-то всё это не шуточки и неизвестно к чему может привести. Тем более с такой первоначальной историей Сириуса, на котором ещё неизвестно, что сказалось: жизнь после «крестин» совсем пошла под откос. Плюс ко всему Сергей вспомнил, что его отец является первоклассным ритуалистом, кажется, даже получал степень Мастера. Не сказать, что самостоятельная работа была так уж и бесполезна, но стоило спросить совета у родителя, чтобы сэкономить силы и время.

— Я собираюсь стать магическим крёстным Гарри Джеймса Поттера, — ответил Сергей. — Сегодня в четыре часа дня.

— Я не была против продолжения твоей… дружбы с Джеймсом, всё же Поттеры выплатили виру за Дорею и он чист перед магией независимо от его вины, но… Ты действительно собираешься стать крёстным по магии этого, — леди Вальбурга явно проглотила не слишком приятный эпитет, который могла дать сыну Джеймса Поттера и маглорождённой Лили Эванс, — мальчика? Зачем тебе это, Сириус?.. Я не понимаю… Мать этого ребёнка… Да и отец…

— Когда родился этот Гарри? — прервал Вальбургу Орион. — Ты делал расчёты? Позволишь взглянуть?

Сергей протянул отцу бумажный свиток, с которым он собирался сразу после завтрака проследовать в ритуальный зал, чтобы закончить приготовления.

— Хм… Тридцать первого июля? Интересно… Интересно… Ты понимаешь, чем тебе может это грозить, сын?

— О чём речь? — поинтересовалась леди Вальбурга.

— Гарри был зачат особым ритуалом в канун всех святых, тридцать первого октября, — ответил Сергей.

— И этот ритуал, как я понимаю, «посвящение Хель»? — отложила столовые приборы его мать.

— Ну, да, согласен, магические крестины надо совершать именно сегодня. Слишком уж подходящий день для того, кто был изначально посвящён Хель. Да и это даст родителям ребёнка год, может, два… — хмыкнул отец. — Тем более, что у тебя ещё долго может не быть шанса снова попасть в Британию. Вот только в этот день также весьма неустойчивая энергетика. Прах летучих мышей — это хорошо придумано, стабилизирует влияние Гекаты. Но всё равно нужны компенсаторы. Поэтому родовой ритуальный зал и жертва… Хм… вполне подойдёт чёрный козёл.

— Чёрный козёл! — Сергей хлопнул себя по лбу. — Вот где ошибка!

— Ещё девятый лунный день начинается с двух часов… Надо уточнить по магическому календарю, — продолжил Орион Блэк «разбор полётов». — Но у тебя он родился в девять вечера и, скорее всего, зачат также, значит, лучше перенести крестины на завтрашнее утро. Луна заходит только в три часа дня. А время должно быть противоположно, успеешь.

— Значит, лучше утром? Я и не знал, — почесал затылок Сергей.

— Это просто опыт, — снисходительно сказал отец.

— То есть, Сириус, — прервала их учёную беседу леди Вальбурга, — хочешь сказать, что кто-то надоумил Поттера принести жертву Хель?

— Именно, — кивнул Сергей. — Он сделал это по всем правилам, но, естественно, без сторонних жертв. Хотел, чтобы у него появился особенный ребёнок, про которого сказано в Пророчестве.

— Он не знал, что родители в таком случае почти всегда погибают? Нужно же за счёт кого-то обеспечивать… — потёрла висок леди Вальбурга. — Его жена к тому же магглорождённая, без поддержки Рода вообще. Да даже если и с поддержкой, то всё равно… Если Хель не сможет забрать, она и жить не даст. Интересно, как он додумался до такого?

— Я понял, что Дамблдор надоумил, — ответил Сергей. — Но не думаю, что старик уточнил, что «особенный ребёнок» почти всегда сирота.

— И всё же, почему ты собираешься стать крёстным этого ребёнка? — спросила мать. — Это может быть весьма опасно.

— Гарри — маленький беззащитный мальчик. Я хочу, чтобы у него была защита нашего Рода, и я готов взять на себя ответственность за него, мама, — твёрдо ответил Сергей.

— Ты понимаешь, что его родители в любом случае погибнут или станут недееспособными? — уточнил отец.

— Да, понимаю.

Родители переглянулись.

— Хорошо, — только и сказала леди Вальбурга. — В конце концов, при таком ритуале его наполнит магия нашего Рода, но за это всё равно придётся заплатить.

— Я знаю, — улыбнулся Сергей. — Спасибо, что поддержали меня.

— Что же за Пророчеством руководствовался Джеймс и как он его узнал? — поинтересовалась мать.

— Насколько я понял, про это пророчество Джеймсу рассказал Альбус Дамблдор, — ответил Сергей. — В Хогвартсе новая профессор прорицаний. Именно она сказала, что на исходе июля родится особый ребёнок, который сможет противостоять Тёмному Лорду или как-то так. Дамблдор сказал Поттерам, что они вполне подходят по пророчеству на родителей такого ребёнка и чтобы наверняка, то надо сделать небольшой ритуал. После драки кулаками не машут, так что я не стал говорить Джеймсу всей правды о том, на что он обрёк себя и свою жену, да и Гарри, в общем-то.

— У меня есть парочка знакомых в отделе Тайн, — вклинился отец. — Насколько я помню, истинные Пророчества появляются в особом зале, но узнать их может лишь тот, о ком они. Для всех остальных это будут лишь светящиеся шарики. Как мне кажется, смысла в этом и вовсе нет. Возможно, что про каждого из нас было сделано по десятку пророчеств, но про них никто так и не узнал. Я бывал в том зале: жизни не хватит, чтобы передержать в руках все пророчества. Да и с этими пророчествами… Все Фоули были ещё теми любителями задурить всем голову, вспомнить только ту их комнату плавающих мозгов: до сих пор не разобрались, что с ними делать, но строят все из себя умников и экскурсии водят. Никогда не слышал о человеке, который бы услышал пророчество о себе через их Отдел, так что это может вообще быть какой-нибудь очередной шуткой невыразимцев.

— Порой ложные пророчества, которые были произнесены и многократно повторены, сбываются чаще истинных, — хмыкнула леди Вальбурга. — Если бы Беллатрикс не потеряла ребёнка в мае, то тоже могла родить в конце июля. Правда, не думаю, что она исполняла ритуал…

— Кузина Беллатрикс потеряла ребёнка? — удивился Сергей.

— Тёмная история, — покачала головой его мать. — В их манор проникли маги, она как раз гуляла в саду и смогла отразить внезапную атаку на поместье, но… ребёнка потеряла. Злоумышленники скрывали свои лица и сумели сбежать. Бедняжка только-только начала приходить в себя. Неспокойные времена…

— Жаль её, — пробормотал Сергей, вспоминая, что после замужества кузина вошла в семью Лестрейндж, про которую упоминал Джеймс. — Я отправлю сову Поттерам о том, что ритуал состоится завтра утром. Ещё надо где-нибудь раздобыть чёрного козла.

Глава 11. Самый лучший день

20 сентября 1980 г. Англия, Лондон, пл. Гросвенор, 45, Лестрейндж-холл.

Беллатрикс ожидала в гости своего кузена Сириуса, который ненадолго прибыл из Франции и, как говорилось в записке, изъявил желание её навестить и о чём-то поговорить. Что захотел обсудить кузен, который был младше её почти на девять лет, она не знала и терялась в догадках. Последний раз они виделись на похоронах тётушки Дореи три года назад. Беллатрикс была в курсе дел и жизни наследника семьи Блэк только через свою мать — Друэллу Блэк, в девичестве Розье, к которой частенько наведывалась в гости леди Вальбурга, мать Сириуса. Братишка, за которым Беллатрикс когда-то присматривала в детстве, оказался наделён Даром артефакторики и последние два года проходил обучение в «Альпийской Гильдии», кажется, в Гренобле.

Беллатрикс подумала, что общение с Сириусом могло хотя бы ненадолго развеять её, и можно было на некоторое время прекратить думать и терзаться, а также сократить время ожидания ответа от младшей сестры.

На чуть-чуть забыть, что сегодня её малышу, её нерождённому сыну, которому уже было придумано имя, могло исполниться два месяца. Или завтра… Или послезавтра… Но семейный целитель Лестрейнджей ставил ей сроки с двадцатого июля, так что сегодня мог бы быть очередной «самый лучший день», день, в котором такой долгожданный Леонидас Регулус Лестрейндж всё же родился и отмечал свои два месяца.

Но… жизненные обстоятельства отчего-то всегда складывались не в пользу Беллатрикс, словно родилась она под несчастливой звездой, пусть и одной из самых ярких на небе.

Она появилась на свет на месяц раньше положенного, в один из самых холодных дней в году: седьмого января тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Как рассказывала мать, её первая беременность была крайне тяжёлой. Целители говорили, что Друэлла могла потерять ребёнка, так что им помог Орион Блэк — супруг леди Вальбурги, которая приходилась старшей сестрой отца Беллатрикс — Сигнуса Блэка. Ритуал, благодаря которому Беллатрикс всё же появилась на свет, забрал часть магии и жизни её отца.

Её назвали в честь звезды амазонок — «воительницей» Беллатрикс — словно предрекая, что вся её жизнь будет борьбой.

В Хогвартс Беллатрикс поступила в шестьдесят третьем году и училась на два курса старше сестры Андромеды, которая родилась почти через два года после неё: осенью пятьдесят третьего.

Получилось, что когда Андромеда училась на старших курсах, уже, естественно, без присмотра Беллатрикс, то умудрилась связаться с этим чёртовым магглорождённым Тедом Тонксом с Хаффлпаффа, а сразу после окончания школы ещё и залетела от этого грязнокровки. Родители были готовы даже совершить обряд принятия в Род Тонкса, очистить его кровь, чтобы не терять Андромеду и её ребёнка, но сестра рассудила по-своему и решила «вырваться из-под опеки», сорвав уже начавшиеся приготовления. Такого неуважения магия Рода не прощает. Беллатрикс интересовалась ритуалистикой, её учил Орион Блэк, несложно было предугадать, что при самом хорошем раскладе её отца — Сигнуса Блэка — ждала мучительная смерть. Но была лазейка. Можно было разделить откат, если договориться с другим Родом.

Беллатрикс достался редкий для аристократов Дар — любовь. Она на самом деле любила Рабастана Лестрейнджа и собиралась выйти за него замуж, а Рабастан безумно любил её. Но Рабастан не был Наследником Рода, как его старший на двадцать минут брат Родольфус, который был нужен для договорённости Родов, чтобы спасти Андромеду и её будущую семью и чтобы вернуть Долг жизни родителям. Беллатрикс сделала выбор. Они соединились с Родольфусом магическим браком и клятвой вечной верности. Рабастан за прошедшие с той свадьбы семь лет так и не женился. Они жили втроём, по-своему мучая друг друга, но не в силах изменить положение дел. Взятая на себя часть магического отката не позволяла Беллатрикс забеременеть долгих шесть лет. И вот, когда это произошло, когда внутри неё звёздочкой зажглась маленькая искорка жизни…

Это был тёплый воскресный майский день, по истечении которого внутри Беллатрикс стало пусто и холодно.

Она плохо помнила случившееся, возможно, что нападавшие попытались стереть её память, но защитила магия рода и её Леонидас, который к вечеру совсем перестал шевелиться, хотя до этого всегда активно пинался. А ночью Беллатрикс проснулась в луже собственной крови… И с тех пор дни сменялись днями, а она всё была как во сне. В ожидании чего-то или кого-то.

Почти через четыре месяца после случившегося внезапно Беллатрикс пришла к выводу, что всё из-за Андромеды. Или из-за этого Тонкса. Из-за них обоих и их маленького выродка, которому уже должно было быть лет семь. Захотелось найти сестру и сказать об этом. Беллатрикс так и сделала.

«Выродок» оказался девочкой, которую Андромеда назвала «Нимфадора», словно вложив в имя ребёнка всё своё разочарование: «Нимфадорой» звали девочку-подменыша из старой сказки, которую им рассказывала мать. Настоящего ребёнка духи украли и заменили жутким монстром, которого приходилось воспитывать родителям.

Впрочем, выбор имени стал очевидным для Беллатрикс после того, как она поняла, что на дочери сестры было проклятье метаморфа: черты ребёнка постоянно плыли и менялись, за час знакомства девочка дважды обрастала рыбьей чешуёй, отращивала свиной нос, меняла волосы на невозможные оттенки, в целом постоянно превращаясь в жуткую образину. Магический откат задел и продолжение Андромеды: не иметь собственного лица — словно не иметь личности. И как следствие проклятья: психическая неустойчивость вплоть до сумасшествия, низкий магический потенциал, короткий срок жизни. К тому же, насколько было известно Беллатрикс об этом проклятье, его практически никому не удавалось толком контролировать. Впрочем, она посоветовала сестре несколько простеньких обрядов, чтобы как-то нивелировать скорость смены внешности девочки с именем «Нимфадора», которую Беллатрикс даже мысленно не могла назвать своей племянницей.

В тот день она выяснила, что отрезанная от рода Андромеда несчастлива в браке и ни о какой любви уже давно не идёт речи. Младшая сестра раскаивалась и не понимала, как всё так вышло и почему очутилась запертой со своим многоликим «подменышем» в задрипаной квартирке в маггловском нищенском квартале на задворках Лондона. Андромеда жадно расспрашивала о родителях и общих знакомых, так как с предательницей крови, запачкавшейся рождением от полумаггла, никто не хотел общаться. А тут ещё и, так сказать, «на лицо» проклятье и знак того, что магия Рода отвернулась и наказала.

Беллатрикс вежливо ответила на вопросы сестры и ушла, понимая, что не испытывает относительно Андромеды ни злости, ни досады, ни обиды. Захотелось пройтись, тем более Беллатрикс поймала себя на мысли, что не была на улице с того времени, как потеряла Леонидаса. Именно во время той прогулки она случайно увидела Теда Тонкса, который откуда-то шёл с каким-то молодым мужчиной. Память вспыхнула сверхновой, и она узнала в спутнике Тонкса одного из тех, кто напал на неё в тот майский день. Внутренним материнским чутьём поняла, кто виновен в смерти её дитя.

Беллатрикс всегда хорошо владела магией. Знала множество боевых заклинаний. Всё же её отец так и не дождался сына и воспитывал «свою амазонку». Она выследила виновника в смерти Леонидаса, захватила и пытала, заставляя рассказать, кто был с ним в тот день. Но узнала лишь имя самого парня: Мариус МакКинон, какой-то полукровка-шотландец. Своих подельников парень не сдал, лишь выдал что-то про то, что они хотели наказать «Пожирателей Смерти» и отомстить за кого-то.

В тот момент, когда Беллатрикс невербально остановила сердце Мариуса МакКинона, заставив убийцу своего сына захлебнуться кровью, к ней словно ненадолго вернулась жизнь. У неё появилась цель: отомстить. И единственная ниточка к оставшимся убийцам была через «Пожирателей Смерти». Она слышала об этой организации, которую возглавлял какой-то сильный маг, газеты даже обозвали его «Сами-Знаете-Кто», мотивируя тем, что его имя приносило несчастья и приходили «Пожиратели Смерти», которые сделали знаком своих злодейств старый знак вызова целителей и авроров — «Морсмордре». Недолго думая, Беллатрикс запустила зелёный череп со змеёй в небо и скрылась с места преступления.

Первому обо всём, что с ней случилось, она рассказала Рабастану. Её бывший возлюбленный горячо поддержал её желание расквитаться за смерть наследника семьи и пообещал помочь и разузнать всё, что можно, про «Пожирателей» и о том, кто туда входит. Через несколько дней Рабастан узнал, что найти «Сами-Знаете-Кого» сможет Люциус Малфой, супруг младшей сестры Беллатрикс — Нарциссы. Люциус поступил в Хогвартс в один год с Андромедой, и Беллатрикс помнила, что этот холодный блондин, «Принц Слизерина», которого на пятом курсе назначили старостой факультета, всегда был в центре всех событий в школе. Семья Малфой вообще была весьма пробивной и держалась поближе к политике, и если кто-то и владел информацией, то точно они.

Рабастан до этого не очень интересовался, что за одеяло перетягивают в Министерстве Магии, разжигая и угрожая британцам гражданской войной, впрочем, Родольфус — тоже. Лестрейнджи всегда были далеки от политики и занимались делами и предприятиями своей семьи. В пересказе Рабастана в целом идеи этого «Сами-Знаете-Кого» перекликались с Кодексами старых Родов, но в какой-то степени были слишком радикальными. За такой политической программой угадывался кто-то, кто не имеет понятия о многих глубинных вещах, словно нахватался по верхам и призывает непонятно к чему.

К Малфоям было не так просто попасть. Манор уже три месяца был закрыт для посещений и писем. Рождение Наследника — это не шутки, тем более, что у Малфоев с детьми тоже были проблемы и над ними тряслись, как над величайшим сокровищем, впрочем, так это и было. Нарцисса совсем недавно родила. Малыш Драко Арманд Малфой появился на свет в начале июня, и Беллатрикс мечтала, что когда-то два кузена — Драко и её Леонидас — поступят вместе на Слизерин. В Малфой-манор была лишь маленькая «кровная лазейка» для писем: у Нарциссы была старинная исчезательная шкатулка, именно через неё Беллатрикс и периодически переписывалась с сестрой. Правда, после потери Леонидаса не могла нацарапать ни строчки. Нарцисса несколько раз ей писала, но ответить не получалось.

Беллатрикс решила написать сестре письмо с просьбой организовать встречу Рабастана и Люциуса. Впрочем, их бурную активную деятельность с Рабастаном заметил и Родольфус. Магический супруг искренне любил Беллатрикс и уговорил её тоже разрешить помочь, потому что они одна семья и им следует всегда держаться вместе. В итоге она написала Нарциссе, что оба брата Лестрейндж хотят поговорить с Люциусом Малфоем.

А через час в камине оказалась записка, они думали, что от Люциуса, но это оказалось послание от Сириуса Блэка с просьбой о встрече с Беллатрикс.

Глава 12. Экстрасенс

20 сентября 1980 г. Англия, Лондон, пл. Гросвенор, 45, Лестрейндж-холл.

Ровно в три часа дня Сергей подъехал на своём «Харлее» к площади Гросвенор. Конечно, можно было воспользоваться каминной сетью и переместиться из Блэк-хауса в Лестрейндж-холл меньше чем за минуту, но погода была хорошая, и относительно такого большого города, как Лондон, площадь Гриммо располагалась совсем недалеко от площади Гросвенор: меньше чем в сорока кварталах. Тут и без особой магии прокатишься с ветерком. Плюс «Харлей» слишком давно не проветривался и застоялся в небольшой комнате цокольного этажа, которую старшие Блэки отвели под мастерскую и гараж.

Дом чистокровной магической семьи, в которую около семи лет назад вошла кузина Беллатрикс, был зачарован подобно Блэк-хаусу. После принятия волшебниками Статута Секретности некоторые магические семьи спрятались «на виду», в самой гуще людской застройки.

Сергей вспомнил, что Регулус как-то упоминал, что Лестрейндж-холл был построен даже раньше их дома: в тридцатых годах восемнадцатого века, когда магглы перестраивали район Мейфер. Кажется, герцог Гросвенор, в честь которого были названы площадь, примыкающая к ней улица и сквер, кроме того, что был аристократом, имел отношение к магической семье Лестрейндж.

По примеру Лестрейнджей, на площади Гриммо был отстроен Блэк-хаус. Впрочем, их особняк был более укреплён, чем другие подобные дома, так как к скрытности Блэк-хауса и от магглов, и от магов в девятнадцатом веке приложил руку известный артефактор того времени — Вирджилиус Певерелл. Хроники Рода говорили, что на Вирджилиусе род Певереллов прервался, но трижды прадед Сириуса, Сигнус I, впоследствии женился на младшей дочери артефактора — Элле Макс.

Сергей припарковал «Харлей», прикрыв его от любопытных глаз чарами, прошёл через семейный парк с защитой от магглов и без труда обнаружил вход в Лестрейндж-холл в виде массивной двери с металлическим молотком.

Открыл темноволосый и темноглазый мужчина, который держал наготове палочку. Память Сириуса подсказала Сергею, что он видит перед собой одного из братьев Лестрейнжей, за старшего из которых вышла замуж Беллатрикс. Более точная идентификация буксовала.

— Здравствуйте, я к кузине, — вежливо кивнул Сергей. — К Беллатрикс.

— Почему не через камин? — подозрительно спросил Лестрейндж.

— Я на мотоцикле, — пояснил Сергей. — Это мой транспорт. Вместо метлы.

Мужчина хмыкнул, но посторонился и пропустил в дом.

— Сириус! — в гостиную вышла Беллатрикс, которую Сергей видел сам лишь однажды около трёх лет назад.

Он внимательно пригляделся к утончённым чертам лица кузины, которая в той, другой жизни, была причиной того, что Сириус упал в Арку смерти. Под красивыми большими глазами ещё совсем молодой девушки залегли тени, скорее всего, из-за пережитого Беллатрикс горя, но никакого безумия не наблюдалось, да и не могло наблюдаться. После крестин Гарри, более подробных расчётов ритуалов и выжимания из памяти Сириуса информации Сергей мог с огромной долей вероятности сказать о том, что послужило причиной сумасшествия его сестры и почему эта красавица-аристократка пошла за тем, чьё имя никто не хотел называть.

— Я думала, что ты прибудешь камином, кузен, — чуть улыбнулась Беллатрикс. — Не суди строго настороженность Рабастана: времена нынче неспокойные.

— Я понимаю, — Сергей подошёл и поцеловал её руку. — Мы можем поговорить с глазу на глаз, кузина?

— Прошу за мной, — Беллатрикс чуть качнула головой, посылая взгляд Лестрейнджу, и, развернувшись, поднялась на третий этаж.

Сергей следовал за ней, изучая длинную открытую шею и небольшой завиток, выбившийся из причёски. Белатрикс вызывала восхищение: её движения были точны и грациозны, а безукоризненные манеры не переходили в манерность. Если верить памяти Сириуса, то неудивительно, что эта роковая женщина была чуть ли не сильнейшей боевой единицей Пожирателей Смерти. Блэки серьёзно подходили к обучению своих отпрысков независимо от их пола.

Комната, в которую Сергея привела Беллатрикс, была больше похожа на кабинет, чем женский будуар, но в помещении с тяжёлыми портьерами на окнах царил приятный полумрак. Самое то, чтобы вести непростые беседы.

— Я приношу свои соболезнования твоей потере, — тихо сказал Сергей после того, как они с кузиной сели в удобные кресла возле разожжённого камина.

От него не укрылось, как Беллатрикс зябко поёжилась и чуть коснулась живота, невидящим взглядом гипнотизируя всполохи голубоватого магического огня.

— Да, конечно… Но если ты только за этим, то не стоило…

— Я бы никогда не затронул эту, несомненно, болезненную тему, сестра, — продолжил Сергей, — если бы не некоторые обстоятельства, о которых я пришёл тебе поведать. Пожалуй, я начну с самого главного. Несколько дней назад я стал магическим крёстным Гарри Джеймса Поттера, сына Джеймса Поттера.

— Тот, который был тётушке Дорее как сын? — без особых эмоций спросила Беллатрикс, но Сергей понял, что и кузина знает всю подноготную того происшествия со старшими Поттерами.

— Да, но речь сейчас не совсем о Джеймсе… — Сергей печально улыбнулся, показывая, что тоже в курсе той ситуации. — Всё дело в Пророчестве. Скорее всего, ложном, но произнесённом и донесённом определённым людям с определёнными целями. Джеймс, не зная или не вникая, что творит, зачал Гарри по ритуалу посвящения Хель. Я знаю, что отец учил тебя, ты должна знать, что ждёт ребёнка, зачатого подобным образом.

Беллатрикс откинула голову на спинку кресла и хмыкнула.

— Да… И ты решился стать магическим крёстным такого мальчика? Смелый младший братик… Впрочем, пока я не понимаю, к чему ты ведёшь. Хочешь, чтобы я разделила откат с тобой и тоже стала магической крёстной Гарри?

— Это было бы по-свински с моей стороны: ты и так натерпелась, сестра, — покачал головой Сергей. — Я постарался обезопасить себя, хотя и меня будет ждать расплата. Нет. Во время ритуала крестин… можно сказать, что мимо прошла сама Хель и мне кое-что открылось. Кое-что, связанное со всем Родом Блэк, с тобой и твоей семьёй.

Беллатрикс в упор посмотрела на него. Из-за теней и всполохов огня из камина казалось, что её глаза блеснули, как у дикого зверя.

Во время крестин Гарри Сергей на самом деле ощутил какую-то зыбкую Грань и шепотки на границе восприятия. Ярко вспомнилось то, как он попал в мир магов, и слишком реально, почти на физическом уровне, пришло чёткое осознание: его договорённость по магическому контракту выполнена. А ещё Сергей практически пережил тот самый момент «смерти», который раньше никак не мог отыскать в воспоминаниях Сириуса.

Сергей, конечно, знал, кто именно был причиной гибели его «работодателя», но одно дело знать, а другое — испытать на собственной шкуре и увидеть красавицу-кузину, которая была добра к нему, вот такой: жуткой сумасшедшей ведьмой, первой сподвижницей Волдеморта. Это было слишком. Это было неправильно. А ещё если учитывать, что Дамблдор тоже не сидит на месте и методично воплощает свой план уничтожения Блэков и других чистокровных Родов, то такой исход всё ещё был возможен.

Сергей откуда-то точно знал, что Лестрейнджи присоединились к самозваному Лорду в конце восьмидесятого года, а значит, мог докопаться до причин. Он много знал и о настоящем, и о будущем, а ещё, проверив некоторые гипотезы, был ошарашен тем, что получалось.

Оставалось только слегка скорректировать источник своей информированности, принести расчёты в качестве доказательств и попытаться спасти Беллатрикс.

— Я слушаю тебя, — сказала кузина.

— На самом деле Гарри не один такой. Есть ещё второй мальчик, который был зачат таким же ритуалом, — продолжил Сергей. — Родителей этих детей убедили в том, что они подходят под то Пророчество, согласно которому Избранный должен будет сразиться и победить… «Сами-Знаете-Кого», который зовёт себя «Тёмным Лордом». В будущем я видел тебя: ты, твой супруг и деверь присоединились к этому Лорду, но, как я думаю, только для того, чтобы узнать имя того, кто виновен в смерти твоего ребёнка.

— Леонидас Регулус Лестрейндж, — тихо сказала Беллатрикс. — Его так звали…

— Да… Прости. Наверное, ты знаешь, что дети, посвящённые Хель, магически сильны и удачливы, но за всё надо платить и они требуют определённых жертв?

— Такие дети почти всегда сироты… — кивнула Беллатрикс.

— Верно. В том будущем, которое я видел, до Тёмного Лорда донесли Пророчество, и он безуспешно искал Избранного. Но в ночь Хель, через год с небольшим, к нему пришёл Предатель, который сообщил, где живёт Гарри и его родители, а тебе — кто виновен в смерти твоего сына Леонидаса, и отправил тебя к другому ребёнку.

— Самая сильная ночь… — пробормотала Беллатрикс.

— Верно. Тёмный Лорд принёс в жертву Хель родителей Гарри и погиб от выплеска его стихийной магии, помноженной на силу богини смерти. А ты и братья Лестрейндж пришли в другой дом. Возможно, это было не в ту самую ночь, я не могу сказать точно, но вы выжили. Думаю, что ты… пытала родителей того мальчика, которые пытались его защитить от твоего праведного гнева. Не знаю, хотела ли ты убить ребёнка или его родителей, но тот мальчик тоже использовал силу Хель. Без предварительных жертв он не смог убить, но его магия свела всех с ума. Первыми на его пути были его родители, они буквально превратились в тела с переломанными душами и потом долгие годы содержались в Мунго. Далее стояла ты. И ты стала… сумасшедшей фанатичкой Тёмного Лорда, повёрнутой на смерти и пытках. Братья Лестрейнджи пострадали меньше всех, но тоже сильно тронулись умом. Вас на долгие годы посадили в Азкабан по обвинению в попытке убийства. А тот мальчик, который использовал силу без жертв, почти на семь лет стал сквибом и, естественно, не вызывал подозрений, что всё это случилось из-за него. Возможно, что догадывалась его бабушка, но никогда не говорила об этом внуку, кажется, она даже отрицала, что мальчик в тот вечер был в доме. Так что все считали, что ты использовала какой-то странный «Круциатус» от которого те люди настолько сошли с ума.

— Ты знаешь имя второго ребёнка? — спросила Беллатрикс.

— Знаю, — кивнул Сергей. — Я назову тебе это имя и имя его отца. Думаю, что стечение обстоятельств, вызванное ритуалом, складывалось в пользу того, чтобы ты принесла жертву и сама стала жертвой Хель. Впрочем, чаша весов проклятья склонилась в сторону вашей семьи ещё по одной причине.

— Говори, — отрывисто попросила Беллатрикс.

— В мае при странных обстоятельствах погиб мистер Лонгботтом, отец Фрэнка Лонгботтома, который учился на несколько курсов старше, чем я. Директор Хогвартса — Альбус Дамблдор — чудесным образом определил, что смерть отца Фрэнка вызвана фамильным заклятием Лестрейнджей. Боюсь, что ты пострадала потому, что директор нашей школы чародейства и волшебства по непонятным для меня причинам всеми силами пытается извести с Британской земли Род Блэков, как и многих других чистокровных. Кроме всего прочего, в его Пророчестве, а это именно Дамблдор «подсказал» нужный ритуал для зачатия и Поттерам, и Лонгботтомам, было сказано о ребёнке, который родится в конце июля, а твой сын под этот срок попадал и мог здорово помешать его планам. Впрочем, это уже мои домыслы. Фрэнк весьма любил своего отца, он пошёл к площади Гросвенор, считая, что мстит за него.

— Он был не один, — мрачно сказала Беллатрикс.

— Думаю, что он сделал это со своими давними друзьями. Один из них — Эдгар Боунс, другой — Мариус МакКинон, но он недавно погиб, — возможно, Сергей был и рад промолчать, но Кодекс Рода подталкивал к мести, особенно за детей. Такое нельзя было оставлять безнаказанным.

— Спасибо, брат, — прошептала бледная кузина и, чуть склонившись, запечатлела поцелуй на лбу Сергея.

— Я должен сказать тебе ещё кое-что, сестра…

— Что?

— Если ты пойдёшь по той скользкой дорожке, которую я видел в своём видении, то именно ты через какое-то время отправишь меня, ставшего последним Блэком, к праотцам, — улыбнулся Сергей, увидев слегка ошарашенный взгляд Беллатрикс. — Надеюсь, что этого никогда не случится. Кстати, вот, я принёс тебе свои расчёты ритуалов и то, что смог узнать о Невилле Лонгботтоме, который родился тридцатого июля.

Сергей вытащил из кармана бумаги, увеличил их и передал кузине.

— Вечером я возвращаюсь во Францию… Так что…

— Я всё обдумаю, — пообещала Беллатрикс и поднялась с кресла, провожая его к выходу.

Глава 13. Радость моя

29 октября 1980 г. Англия, графство Корнуолл, Годрикова Лощина.

Утро среды было прохладным, можно даже сказать — морозным. Лили проснулась оттого, что замёрзла и искала тепла, прижимаясь к Джеймсу, который опять стащил на себя всё одеяло. Чутко прислушавшись, Лили поняла, что её сын уже проснулся. Внезапно накатил страх, что она забыла наложить вечером согревающие чары и Гарри может простыть. Выбравшись из постели, Лили босиком пробежалась до кроватки, заглянула и с облегчением выдохнула. Чары на месте. Гарри тепло, и её «идеальный ребёнок» тихонько развлекает себя сам, играя с погремушкой. Впрочем, когда она появилась в поле зрения своего сына, то получила счастливую улыбку: Гарри её узнал и протянул ручки. За прошедшие месяцы ребёнок окреп и стал переворачиваться сам, а когда она брала Гарри на руки, то пытался вертеть головой. Любознательный, любимый, самый лучший мальчик!

— Иди к мамочке!

Гарри сладко причмокивал, как всегда, серьёзно и основательно присосавшись к груди, и Лили, которая сидела с малышом на руках под тёплым мягким пледом в удобном кресле-качалке, почти задремала. Её переполняла нежность и любовь, но в то же время на сердце было тревожно. Она успокаивала себя, что просто в ней проснулся материнский инстинкт, вот мерещатся различные опасности, но… Всё же шла война. Джеймс иногда пропадал сутками в «рейдах», караулил с друзьями и пытался вывести на чистую воду «Пожирателей Смерти». Всё это было очень опасно. И Лили постоянно боялась. В один миг её хрупкий мирок и маленькое семейное счастье может разрушиться.

Гарри насытился и завозился. Лили поменяла детские подгузники и решила, что, пока Джеймс не проснулся, можно сходить и купить свежих булочек в пекарне. Тем более, что этот засоня, если не разбудить, мог продрыхнуть и до обеда.

Закутав Гарри потеплей, Лили оделась сама и вышла с коляской на улицу, чтобы совершить обычный утренний моцион: сделать круг по магическому посёлку, а после дойти до Ститианса, в котором тоже оказалась парочка молодых мамочек, гуляющих по утрам. Вместе, болтая о всякой ерунде, делясь впечатлениями и советами, они иногда доходили почти до водохранилища, но чаще, конечно, их маршрут ограничивался парком, пекарней и бакалеей, чтобы купить что-то для завтрака. Детям нужен свежий воздух, а в Годриковой лощине, вдали от фабрик Коукворта или смога Лондона, воздух очень свежий.

— Здравствуй, Лили, — сказал кто-то, и от неожиданности она потеряла контроль над детской коляской, которую левитировала через ступеньки крыльца. К счастью, крыльцо было совсем невысоким, а у коляски, которую купил Джеймс, хорошие рессоры, так что Гарри лишь чуть качнуло.

Лили встала в боевую стойку, которую им когда-то на уроках женского колдовства показывала профессор Хуч, прикрывая собой коляску с сыном, и узнала неожиданного раннего гостя.

— Ой! Профессор Дамблдор, вы меня так напугали! А… Что-то случилось? Джеймс ещё спит…

— Нет, нет, не буди его, я, вообще-то, к тебе, — доброжелательно огладил бороду директор их школы. — Ты куда-то собираешься?

— До пекарни, — растерялась Лили. Конечно, Джеймс рассказывал про «Орден Феникса», который возглавлял директор, но какие дела могут быть к ней?

— Я как раз хотел прогуляться, — жизнерадостно отозвался Дамблдор. — Лимонную дольку?

Лили улыбнулась и покачала головой. Директор всегда ассоциировался у неё с каким-то праздником и защитой. Даже паника и плохие предчувствия где-то на краю сознания в его присутствии отступали.

— Как Гарри? — заглянул в коляску Дамблдор. — Вижу, что мальчик прекрасно подрос. И щёчки такие милые. Наверное, хорошо кушает? Ему совсем скоро будет три месяца, верно?

— О, поесть Гарри любит, — охотно начала рассказывать Лили. — Да, три месяца нам будет через три дня, как раз на Хэллоуин…

Они шли до Ститианса, болтая, и она рассказывала про сына и его достижения.

— Джеймс сказал, что вы с Северусом помирились, — сказал директор. — Хороший мальчик, ответственный. Прости, я знаю, что вы все уже выросли, но для меня вы всегда будете детьми.

— Да, Северус нас навещает, — улыбнулась Лили. — Он уже Мастер Зелий, очень нам помогает с Гарри. Я сейчас думаю: такая глупая размолвка была. Мы же всегда были друзьями. Хорошо, что всё утряслось.

— Школьные годы непростые, — покивал директор. — Но я рад, что у вас всё наладилось. К сожалению, я пришёл к тебе не только потому, что мне очень нравится твой сын, хотя я чувствую себя, как его дедушка, но и потому, что нам нужна твоя помощь.

— Но… чем я могу помочь? — удивилась Лили.

— Я не хочу тебя пугать и расстраивать, девочка моя, но Гарри может угрожать серьёзная опасность, — тихо сказал директор, заметно помрачнев.

Сердце Лили на миг замерло и заколотилось в ушах. Она мёртвой хваткой вцепилась в ручку коляски, стараясь справиться с дыханием.

— Тихо, тихо, — ласково сказал Дамблдор, погладив её по спине. — Я пришёл, чтобы оградить твоего сына и помочь ему, но ты тоже должна помочь.

— Как?

— К сожалению, Гарри, родившийся в конце июля, попадает под одно Пророчество. Это Пророчество сулит полный крах Волдеморту, — сказал Дамблдор, и Лили съёжилась, услышав запрещённое имя, которое всё же шепнул ей Джеймс. — Боюсь, что нам нужен свой человек в лагере врага, но никто из «Ордена Феникса» не сможет подобраться близко, чтобы узнавать о планах этого Тёмного Лорда. Он держит вокруг себя в основном тех, кто закончил Слизерин…

— Вы хотите, чтобы я уговорила Северуса?! — ахнула Лили, понимая, к чему ведёт директор. — Но это же очень опасно! И они… те, кто следует за Тёмным Лордом, они же занимаются тёмной магией и всякими… и людей пытают, неужели вы хотите, чтобы Северус тоже это делал?! Он же совсем не такой!

— Девочка моя, — покачал головой Дамблдор, — прости старика. Но я в отчаянии и цепляюсь за последнюю надежду. Боюсь, что если у нас не будет своего человека в стане врагов, то Гарри может грозить серьёзная опасность… Северус Снейп — Мастер Зельеварения, он может быть достаточно близко к Лорду, как ценный специалист, но вряд ли его будут заставлять… бесполезно тратить своё время и таланты. Я ни на чём не настаиваю. Сама подумай и решай. А ещё лучше предоставь Северусу решать, хочет он помочь твоему сыну или нет. Представь, каково ему будет, если с Гарри или с тобой что-то случится, а он узнает, что мог это предотвратить, но ты всё решила за него, оставив терзаться чувством вины.

Гарри проснулся и захныкал, сердце Лили сжалось и ухнуло куда-то вниз, в горле образовался ком, а в глазах защипало. Вздрагивая и стараясь не разреветься, она укачивала своего закапризничавшего малыша.

— Прости, что расстроил тебя, милая, — вздохнул Дамблдор. — Я просто пытаюсь уберечь Гарри.

— Я понимаю, спасибо, — пробормотала Лили. Она вытащила Гарри и прижала к себе. Молочный запах ребёнка немного успокоил, а малыш светло улыбнулся ей, пытаясь выпростаться из одеяльца.

— Если Северус согласится, то пусть отправит сову, — тихо сказал директор. — Мне так жаль, Лили.

Она успокоила сына и кивнула, понимая, что директор ни в чём не виноват и желает ей лишь добра.

— Я приготовил для тебя небольшой подарок, знаю, ты любишь читать. Это довольно редкий экземпляр книги по защитной магии, — смущённо кашлянул Дамблдор. — Я даже выделил места, которые могли бы оградить Гарри от врагов и разных бед. Это магическая копия из Секретной Секции библиотеки Хогвартса, она развеется через пару дней, но такой умнице, как Лили Эванс, думаю, этого будет достаточно.

Лили приняла из рук директора довольно толстый фолиант с яркими закладками и сложила книгу в свою сумку с расширением пространства.

— Спасибо, вы так добры, профессор.

— Я чувствую ответственность за всех своих студентов, — похлопал её по руке Дамблдор. — Я ещё навещу вас. А теперь мне пора. Не грусти, всё будет хорошо, моя девочка.

— Хорошо, до свидания, — шмыгнула носом Лили.

Дамблдор кивнул и аппарировал, совершенно не привлекая внимания. Видимо, вокруг них всё время были антимаггловские чары.

Булочек уже совершенно не хотелось, но, пересилив собственный страх, Лили всё же купила в пекарне сдобу и, быстро развернувшись, покатила коляску обратно к дому. В душе боролись страх и отчаяние. Все её тревоги и кошмары могли воплотиться в жизнь.

Вечером Джеймс ушёл на собрание «Ордена», Лили же, уложив спать Гарри, открыла фолиант, переданный Дамблдором. Конечно, осилить за пару дней такой толстенный том, к тому же написанный довольно старинным языком, было сложно — директор ей явно льстил. К тому же часть текстов была написана рунами. Лили ходила на старших курсах к профессору Баблинг и сдала «Расширенный курс толкования древних рун» на «превосходно», но за несколько дней и у неё вышло бы прочесть только те несколько страниц, которые были отмечены закладками. Хорошо ещё, что директор об этом позаботился.

Лили испытывала благодарность, так как знала, что скопировать книги Запретной секции практически невозможно. Нужно обладать силой и могуществом директора, так что Дамблдор нисколько не покривил душой, сказав, что это подарок. Маги вообще неохотно делятся по-настоящему важными и полезными знаниями, да тем более такими, которые ей открылись. Сразу стало ясно, что Дамблдор искренне старался помочь Гарри.

Лили с интересом вчитывалась, начиная понимать замысел Великого волшебника. Гарри родился под знаком Льва — знак огня, подчинённый Солнцу. Солнцу и Льву в Футарке соответствует руна «Соулу», руна победы и могущества, которая входит в тройку рун мысли. Победа в любом начинании. Известность, слава и уверенность в собственных силах. Соулу — руна волевого действия, которое нельзя отложить. У неё есть и свои «минусы»: на карту ставится всё. А также человек под этой руной будет стремиться к власти, будет эгоистичен и себялюбив.

Но при помощи небольшого ритуала можно дополнить «Соулу» другой руной — главной в тройке «прибоя» — руной равновесия «Эйваз». Которая, кроме всего прочего, является руной обороны и защиты, вторым шансом, повышающим стремление к победе и отводящим беду.

Тем самым создавалась новая руна — руна особой защиты и благоволения. Соединение рун надо было нарисовать кровью матери на зеркале и приложить ко лбу ребёнка. Эйваз была сложным символом, это Лили помнила ещё из курса профессора Баблинг, руна считалась связанной со смертью и соединяющей миры. Скорее всего, именно поэтому применялось зеркало и рекомендовано использовать несколько определённых ночей в году, первая из которых была как раз на Хэллоуин.

Лили разобралась с первым ритуалом и даже, покрутив руны, нашла, как их соединить: «эйваз» должна быть над «соулу», но руна Солнца главней, и ей следует располагаться ровно, так что для красивого соединения «собственной руны» пришлось повернуть «эйваз», положив на бок. Получилась симпатичная «молния»[18].

Лили отложила книгу и свои записи по ней и уставилась на огонь, который потрескивал в камине. Всего этого может не хватить, чтобы защитить Гарри от такого страшного и могущественного волшебника, каким был В… Лили мотнула головой, не желая даже мысленно произносить жуткое имя. Она взяла чистый лист, села за стол и, сосредоточившись на кончике пера, медленно вывела: «Дорогой Северус»…

Глава 14. Час до рассвета

31 октября 1980 г.

Сергею снился сон о том, что он идёт по коридору Матросской Тишины. Той самой тюрьмы, в которую его посадили в далёком девяносто шестом году за то, что он не совершал. Охранник дышал за спиной. Сергей знал, что сейчас должен увидеть те самые часы, которые изменили всё в его жизни и смерти.

Шаги по бетонному полу гулко отдавались в висках. Коридор плыл и двоился. Зелёно-серебристое марево странным образом многократно отражало каждую выщерблину, создавая это зыбкое видение. Плотная и совершенно невидимая стена затормозила, но как-то частично: словно кадрами кинофильма Сергей увидел самого себя, которого довели до камеры предварительного заключения. Собственное лицо за столько лет истёрлось в памяти и забылось. Он снова поразился удивительной схожести своих бывших черт с леди Вальбургой.

Сон продолжался, и Сергей стоял в том же коридоре, не в силах пошевелиться, и чувствовал, как уходит время. А ещё он в полной мере ощутил, как там, в камере, его убивают. Шёпот, вопросы без ответа, удары, а потом бок обожгло так, что невозможно стало дышать.

Сначала было очень больно, потом холодно, а после темно и пусто. Он истекал кровью, и жизнь уходила. Оставался час до рассвета, которого уже не увидеть…

Воздух внезапно разорвал лёгкие, и Сергей, снова осознав себя во сне, причём всё там же: в зыбком и полуреальном коридоре тюрьмы. Он с трудом приходил в себя после такой осязаемой и полностью прочувствованной «смерти».

— Что-то не то, — пробормотал он, встряхивая взмокшей головой. — Я же должен был умереть ночью… Почему?..

Он осёкся, потому что наконец увидел перед собой на бетонном полу те самые карманные часы. С бражником. Артефакт, который отсчитывал его жизнь. Секунды превращались в дни, минуты — в года… Во сне бабочка, выгравированная на часах, словно приглашая, взмахнула белыми крыльями.

Сергей ощутил, что скованность пропала и его больше не держит ненавистный заколдованный коридор. Он практически упал на пол и коснулся своего артефакта. И, как и четыре с лишним года назад, ощутил, что его куда-то втягивает.

Сергей подскочил, как он думал, с кровати, и растерянно огляделся. Кровати не было. И его вещей. Он точно был не в мастерской и не в своей «келье» в доме мастера Делакура. Помещение, в котором он внезапно очутился, было смутно знакомым. На глаза попался светлый циферблат часов, висящих на стене: без пяти семь.

— Час до рассвета, — пробормотал Сергей, вспомнив, что, согласно проштудированной недавно литературе, многие ритуалы, связанные со смертью, выполняются именно в это время, так как самая тёмная ночь приходит перед рассветом.

Внезапно где-то совсем рядом громко заплакал ребёнок.

— Ну-ну, малыш… Потерпи немного, сейчас всё сделаем… — раздался воркующий смутно знакомый женский голос.

Сергей увидел появившуюся тонкую щёлочку света, видимо, в соседней комнате или кухне и осторожно направился туда. Палочки у него с собой не имелось, и вообще ощущения были весьма странными, словно его затяжной сон продолжался. Он открыл двери, мысленно прикидывая, что сказать хозяевам дома, и увидел рыжую женщину в ночнушке и халате, которая склонилась над совсем ещё маленьким ребёнком с чёрным чубчиком волос. Голенький мальчик лежал на спинке на кухонном столе, окружённый ритуальными свечками, и истошно вопил. Кухонный нож в руках женщины выглядел довольно зловеще.

Можно много говорить о том, что все младенцы одинаковые, но Сергея внезапно прошила уверенность, что мальчик — это его магический крестник — Гарри Поттер. И сразу после этого пришло узнавание. Каким-то образом Сергей очутился в Британии, в доме Поттеров в Годриковой Лощине. И, по всей видимости, эта рыжая женщина — Лили Поттер. Годы в магическом мире многому научили, и Сергей понял, что его сон и часы, и тикающие где-то на периферии сознания звуки, — всё это неспроста. Магия Рода проявила себя, показывая, что крестнику грозит нешуточная опасность.

— Что тут происходит?! — спросил Сергей. — Лили, что ты делаешь?

Бывшая Эванс вздрогнула от неожиданности и выронила нож, который с глухим стуком врезался в пол кухни.

— Сириус?! — захлопала глазами Лили. — Ты что… умер?

— Почему умер? — удивился Сергей.

— Ты… прозрачный, — выдавила Лили. — Как призрак.

— Я не умер, — не слишком уверенно опроверг это предположение Сергей, тут же вспомнив свой сон.

— Но почему тогда?..

— Да потому что ты хотела навредить моему крестнику! — ответил Сергей. — Мы с Гарри магически связаны. Разве ты не поняла это? Я же говорил. Это всё не просто так. И где Джеймс?

— Этого не может быть! — горячо воскликнула Лили, забирая плачущего Гарри на руки и прижимая к себе.

— Чего не может быть?

— Я не могла навредить Гарри! Что ты такое говоришь, Сириус?! Я хотела провести ритуал защиты Гарри. Мне директор Дамблдор дал хорошую книгу и предупредил, что Гарри грозит беда. Он, как оказалось, ребёнок какого-то глупого пророчества, и теперь за ним охотится Сам-Знаешь-Кто! — чувствовалось, что Лили на грани истерики. — Джеймса уже несколько дней нет, и неизвестно, когда он будет, он на очередном «рейде», я его со среды не видела, я одна, я боюсь, и я просто хотела защитить сына!

— Хочешь сказать, что ты не знала о том, что Джеймс специально провёл ритуал, чтобы Гарри стал?.. — растерялся Сергей под напором молодой матери, которая вдруг ярко напомнила ему его Наташу. Первый следователь говорил, что, если судить по положению тел, Наташа до последнего прикрывала собой Сашку и Люську.

— Что? — Лили побледнела. — Что значит «специально провел ритуал»?.. Он что, знал про это пророчество?

— Твой ребёнок заслугами Дамблдора посвящён Хель, — жёстко сказал Сергей, чтобы точно донести до Эванс опасность игры во всякие магические ритуалы, какими бы чистыми ни были помыслы. Не всегда может повезти так, как сегодня. А ему был нужен союзник для защиты крестника.

— Х-хель?.. Но… это же, — Лили всегда была отличницей и читала много дополнительной литературы. — Это же богиня Смерти… Верно?

— Верно. Гарри был зачат в Хэллоуин. Год назад. С помощью особого ритуала, который с подачи директора провёл Джеймс. Он всегда был слишком амбициозным, привык быть в центре внимания. Думаю, директор легко на этом сыграл. Сын — «Избранный», это же так здорово. Вот только, как, подозреваю, и в твоём случае, Дамблдор не сказал, чем всё это может грозить всем остальным. Например, родителям такого «избранного» ребёнка, которые обычно не доживают и до двухлетия сыновей. Или крёстным по магии, — хмыкнул он. — Что за ритуал ты хотела провести?

Пришибленная и вся дрожащая Лили, глотая слёзы, показала бумаги с расчётами и чертежами, переписанными из «той книги».

— Вот, я сделала выписки…

Сергей понял, что на самом деле не «во плоти» и не может ничего взять, хотя тело вроде бы ощущалось.

— У меня есть время… до рассвета. Уложи Гарри и возвращайся сюда. Поговорим, — сказал он, погружаясь в бумаги и пытаясь понять, что же задумал директор.

— Сириус… — Лили замерла с успокоившимся Гарри возле лестницы.

— Что?

— Ты сказал, что родители не доживают. А чем… Чем тебе грозит то, что ты стал крёстным?.. Ты сможешь позаботиться о Гарри?..

Сергей внимательно посмотрел на Лили, которая как-то легко приняла известие о том, что, скорее всего, умрёт через пару лет, и интересовалась лишь судьбой сына.

— Я всегда знала, что умру молодой, — кривовато улыбнулась Лили, отвечая на невысказанный вопрос. — Спешила жить. В последнее время было много разных снов. Похоже, что Джеймс втянул и тебя. Я бы хотела быть уверенной, что ты не… не слишком расстроился из-за этого и всё равно будешь заботиться о Гарри, когда меня не станет. Он же ни в чём не виноват.

— Полный ритуал магических крестин, который я провёл, связал мою жизнь и жизнь Гарри, — ответил Сергей после раздумий. — Пока жив он, буду жить и я. Так что мне в любом случае придётся защищать и заботиться о нём. Чтобы не умереть.

Лили кивнула, никак это не прокомментировав, и поднялась с ребёнком наверх. Сергей снова углубился в расчёты странной «защитной руны».

Нарисованный росчерк в виде молнии внезапно простимулировал память, доставшуюся от Сириуса: шрам точно такого же вида был на лбу у Гарри, которого Сириус помнил взрослым парнем. Этот шрам болел, и у Гарри были какие-то видения, связанные с Волдемортом. Что-то ускользало.

Сергей снова посмотрел на новую руну и её составляющие. Врата Смерти, соединённые с энергией Солнца. Можно было бы предположить, что это какая-то особая женская магия, иначе зачем бы потребовалась кровь матери и её же исполнение ритуала. Жертвоприношение? Без оригинала книги разобраться с вырванным из контекста ритуалом будет сложно.

— Ты помнишь название книги? — спросил Сергей у Лили, которая спустилась обратно на кухню.

— «Малефика женской рунической магии», вроде бы как-то так, — ответила та. — Сириус, я… Ты сказал, что директор… По его совету я написала письмо Северусу. С просьбой… защитить моего сына. Дамблдор хотел, чтобы Северус шпионил в стане врагов. Чтобы знать, когда будет совершено покушение на Гарри, и успеть предупредить об этом.

— Что? — Сергей был уверен, что эта история минует Северуса Снейпа, но, как оказалось, кое-кто тоже не стоит на месте и пользуется наивностью окружающих и стремлением защищать. Впрочем, если бы Питер в своё время не поделился тем подслушанным диалогом, то ещё неизвестно, по какой тропе пошёл бы он сам и насколько верил бы директору, которого сложно в чём-либо заподозрить.

— Я понимаю, что это очень эгоистично, но… — по щекам Лили прокатилось несколько слезинок. — Дамблдор сказал, что Северус — Мастер Зельеварения и сможет без особого ущерба для себя подобраться к этому Лорду.

— А Метка? Ты о Метке подумала? — раздражённо спросил Сергей.

— Метка? Ты о чём? — округлились глаза Лили.

— Своих последователей этот Лорд клеймит, как скот, — пояснил Сергей. — Это вроде односторонней вассальной клятвы. Жуткая штука.

— А… откуда ты знаешь?.. — сделала шаг назад Лили. — Неужели ты?..

— Не говори глупостей, Эванс, у меня совсем мало времени. Я из богатой и влиятельной семьи, и у меня свои источники информации. Когда ты написала письмо Северусу?

— Двадцать девятого вечером, то есть позавчера, но прошёл только один день. Он… должен был пойти к Дамблдору, чтобы получить, ну… указания, как поступать. И, наверное, узнать больше подробностей про это пророчество.

— Чёрт!

— Я такая никчёмная, — всхлипнула Лили. — Но… кому же тогда верить? У меня никого нет. Северус — мой единственный друг. А Дамблдор сказал, что он потом себя не простит, если мог мне помочь и не помог. И я знаю, он такой, он очень верный. И… он хороший. Он добрый и заботливый. Я должна его предупредить!

— Лили! — остановил её Сергей, преградив дорогу. Хотелось встряхнуть девушку, но, к сожалению, это было невозможно из-за того, что он находился не в материальном виде. — Успокойся и внимательно выслушай. У меня последние минуты здесь. Полагаю, что на рассвете я вернусь во Францию.

— Да… Прости.

— Северуса предупреди. Передай ему все бумаги по этому ритуалу, пусть принесёт их в Блэк-хаус. И ничего больше не делай с Гарри, Мерлином тебя заклинаю. Пусть Северус обратится к моему отцу и матери. В сентябре я взял с собой во Францию старое сквозное зеркало, которое сделал мой предок. Второе у моей матери. Мы договорились, что будем переговариваться время от времени, когда у меня будет выходной. Поняла? Ничего не говори Джеймсу и тем более директору. Верь Северусу, ему можно.

— Я поняла, — вымучено улыбнулась Лили.

Сергей ободряюще улыбнулся растерянной девушке, но внезапно всё исчезло и он очнулся в своей кровати в доме Делакуров.

— Надеюсь, это был не просто сон…

Он поднялся и первым делом решил посетить Главную библиотеку, чтобы поискать упомянутую Лили книгу. Руны использовались в артефакторике повсеместно, так что Альпийская Гильдия могла похвастать самым большим собранием сочинений по этой теме.

Глава 15. Моя любовь

25 декабря 1980 г. Уэльс, особняк Принцев.

Ещё каких-то два месяца назад Северус не подозревал, что его жизнь может так круто поменяться. И что это Рождество он проведёт не с дедом в лаборатории, а будет сидеть на диване, любоваться наряженной пихтой в волшебных гирляндах и прижимать к себе любимую женщину, вдыхая её сладкий запах молока и мёда, спрятанный где-то в рыжих блестящих волосах. Рождество в преддверии его двадцать первого дня рождения было приправлено удивительно полным ощущением счастья. И не оттого, что получилось сложносоставное зелье, а потому что она… наконец увидела, поняла, оценила и ответила на его давние, болезненные, загнанные глубоко внутрь чувства.

Самым ярким детским воспоминанием Северуса была встреча с ней. Рыжая улыбчивая девочка, сияющая солнцем в волосах, казалась воплощением всего самого прекрасного на Земле, как недосягаемая мечта, как жизнь, которой у него никогда не будет. И вдруг она оказалась такой же, как он: с редким талантом к магии. Любила учиться, хотела узнать всё на свете. Его лучший и единственный друг. Лили освещала его серую жизнь там… рядом с алкоголиком-магглом, от которого Северус не слышал доброго слова, и сломленной, смирившейся матерью.

Хогвартс… Со школой сложились сложные отношения: он оказался не совсем «ко двору» на Слизерине, постоянные стычки с «Мародёрами», безразличие и безучастность преподавателей и декана… Лишь дружба с Лили, которую дурацкая шляпа распределила на Гриффиндор, скрашивала учебные будни. Казалось, что они вдвоём против этого враждебного мира. И всегда будут вместе вопреки всему. Курсе на четвёртом Северус в полной мере осознал свои чувства и желания касательно «лучшей подруги», он внезапно понял, что Лили ещё и очень красивая, женственная, милая и от её улыбки перехватывает дыхание. Но… всё полетело в тартарары после пятого. Джеймс Поттер, для которого Лили была всего лишь трофеем, праздновал победу. А Северус загнал свои чувства как можно глубже и постарался забыть о своей первой и единственной любви с колдовскими зелёными глазами.

Злость и разочарование были направлены в продуктивное русло. Он хотел доказать. Хотел добиться. Чтобы она… чтобы когда-нибудь поняла, что сделала неправильный выбор. Девушки стали обращать на него внимание, но ни одна не вызывала даже отголоска тех чувств и эмоций, которые мог вызвать один взгляд Лили Эванс.

После случайной встречи в Годриковой Лощине, в которой она жила вместе с Поттером, Северус чуть ли не впервые напился. Там, в доме, он еле сдерживал маску лёгкого аристократичного отчуждения, а потом ругал себя, что был слишком холоден к внезапно обрадованной их встречей Лили. А когда совершенно нежданно от неё пришло письмо, Северус понял, что не готов терять снова. Пусть только друг. Пусть ему придётся притворяться и взвешивать каждое слово. Держать маску. Пусть. Но только иметь возможность видеть её. Разговаривать. Быть в курсе её жизни. Быть в её жизни.

Письмо, которое пришло от Лили почти перед Хэллоуином, сильно встревожило Северуса. Неровный почерк и слегка потёкшие чернила, словно на них падали капли слёз, выдавали, что своё послание Лили писала в расстроенных чувствах. Впрочем, содержание было довольно сумбурным и непонятным, что-то о страшных снах, войне, отсутствующем Джеймсе и том, что Северусу надо отправить сову Дамблдору и встретиться с бывшим директором Хогвартса, чтобы тот объяснил ему про какое-то пророчество. Как назло, дед накануне предстоящего праздника получил очень срочный и большой заказ, и они проторчали в лаборатории до самого утра тридцать первого. Впрочем, для начала Северус решил встретиться с Лили, чтобы получить более внятные объяснения странному письму.

Он вышагнул из камина, открытого ему Джеймсом, и застал странную картину. На миг остановилось сердце, потому что дом Поттера был перевёрнут вверх дном. Но через пару секунд в гостиную спустилась Лили. Вся растрепанная, заплаканная и вцепившаяся во что-то похожее на люльку-переноску.

— Лили, что случилось?!

— Северус, слава Богу! — кинулась она к нему. — Но неужели сова так быстро долетела до Уэльса? Я же отправила её пару минут назад.

— Нет, я пришёл, потому что волновался… Прости, что не сделал этого раньше, — ответил он, совершенно не понимая, в чём дело.

— Я ухожу от Джеймса, — сказала Лили. — У меня мало времени, он может вернуться в любую минуту. Не делай того, что я тебя попросила в том письме, я тебе всё написала и выслала бумаги… Ты сможешь мне помочь и оставить над нашим домом тот знак, «Морсмордре»? Знаешь его? Тогда они подумают, что… В общем, это запутает следы, и нас с Гарри не найдут или не будут искать.

— Что? — Северус совершенно терялся. — Куда ты собралась?

— К Петунье, — коротко ответила Лили, и отвела взгляд. — Поживу у неё некоторое время. Потом… Сириус обещал позаботиться о Гарри.

— Так. Давай успокоимся, — запаниковал Северус. — Я с тобой. Во-первых, эта метка моментально привлёчёт авроров. А ты же не будешь аппарировать с ребёнком, верно? Да ещё в таком состоянии. Так что это глупая затея, Лили.

— Да, я забыла, я попросила тебя в письме сделать метку, когда я уже должна буду покинуть дом и уехать на маггловском автобусе из Ститианса. Если бы дома не было Джеймса, конечно… Прости, я просто не в себе, я и так тебя чуть не втянула во всё это. Столько всего навалилось. Лучше оставить всё так, как есть.

— Выпей, это успокоительное, — Северус вытащил из запасов фиал с зельем. — Давай я наложу на нас всех дезиллюминационные чары, и мы просто выйдем отсюда все вместе совершенно незамеченными и дойдём до той деревушки магглов. Я провожу тебя, и ты мне всё расскажешь. По порядку, не волнуясь и не торопясь. И потом мы решим, что делать дальше, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Лили, крепче прижимая к себе мирно спящего ребёнка.

Они дошли до автобусной остановки, и Северус убедил Лили, что для начала им стоит покинуть Англию, например, доехать до Кардиффа, который от Корнуолла куда ближе, чем Лондон. Тем более, что Джеймс знает, где живёт сестра Лили и что ей хорошо знаком Коукворт. Лили согласилась, что стоит всё же переждать пару дней на случай поисков и предварительно связаться с сестрой по телефону, чтобы не сваливаться чете Дурслей, как снег на голову.

В автобусе они заняли последние сидения, Северус наложил кучу чар и услышал причины, по которым Лили решила покинуть своего супруга. И, как оказалось, Поттер решил по своему усмотрению распорядиться жизнью их сына и жизнью самой Лили.

— Сириус сказал, что родители не доживают и до двухлетия своих детей. Так что я просто не хотела… Хочу побыть с сыном свой последний год, не растрачиваясь на обиды, ссоры и обвинения. Не хочу участвовать во всех этих махинациях и не хочу, чтобы Гарри в это впутывали. Так что я решила сбежать. Противно и обидно, что я осталась для Джеймса всего лишь магглорождённой дурочкой, которой можно вертеть, как вздумается. У меня есть небольшие сбережения, так что немного поживу у сестры, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, а потом сниму квартиру в маггловском районе, может, найду подработку на дом, а когда настанет мой час, о Гарри позаботятся, — закончила своё повествование Лили и через какое-то время, пригревшись, уснула.

Северус прислушивался к мерному сопению, которому вторило дыхание маленького Поттера, ради которого эта невозможная женщина рискнула всем, и принял решение. «Вдвоём против этого враждебного мира». Теперь втроём. Он уже один раз сдался, отступил. А теперь судьба дала призрачный шанс всё исправить.

— Я вас с Гарри никуда не отпущу, — сказал Северус, когда автобус прибыл в Кардифф, и они вышли на обледенелую вокзальную площадь. — В особняке Принцев места много. Он как раз в Южной части Уэльса, совсем недалеко отсюда. Поживёте с Гарри там, и это не обсуждается. Особняк защищён, и тебя с Гарри никак не смогут найти. Даже с помощью кровного поиска. Если ты говоришь, что замешан Дамблдор, то он знает очень много таких вещей. Джеймс всё же ближайший родственник Гарри. Он сможет найти своего сына у магглов везде. Мы проведём ритуалы сокрытия. И вы оба будете в безопасности. Всегда. И я обещаю, что позабочусь о твоём сыне, как о родном, когда… Если… — договорить и произнести это вслух он не смог и стушевался под взглядом внимательных зелёных глаз, в которых отразилась целая буря чувств.

— Спасибо, Северус, — сказала Лили и как-то очень грустно улыбнулась.

Сражения с дедом, к которому втайне готовился Северус, не понадобилось. Северус Принц с интересом посмотрел на Лили и Гарри, но ни слова не сказал, точнее сделал распоряжение эльфу подготовить комнату для их гостей.

Через пару дней после того, как Лили с сыном поселилась в их особняке, Северус всё же посетил Блэк-хаус, пусть и какое-то время колебался, стоит ли это делать. Всё же Сириус был другом Джеймса. Лили, конечно, говорила, что у Блэка с Поттером была какая-то размолвка, связанная скорее с тем, что Сириус уехал учиться во Францию, и с перепиской всё было непросто. Но, по мнению Северуса, сокрытие супруги Поттера в любом случае получило бы неодобрение Блэка, с которым у Северуса неожиданно сложились вроде как дружеские отношения. С другой стороны, Гарри был крестником Сириуса, и, если внезапно тот появится в виде «духа» в особняке Принцев, обеспокоенный местоположением и возможным состоянием ребёнка, это было бы ещё хуже. Лучше уж попытка объяснить ситуацию, чем откровенная ссора. Семья Блэков была слишком могущественна.

Леди Вальбурга была очень рада его видеть и сказала, что они ждали его визита даже раньше, а Сириус уже несколько раз с ними связывался, чтобы узнать, «не приходил ли Снейп». А потом они с мистером Орионом сидели с бумагами, которые дала Лили по тому ритуалу женской магии и слушали по сквозному зеркалу, что говорит Сириус.

Выходило, что Лили должна была сделать на Гарри что-то вроде ловушки для Дара. В целом, действительно, благоприятная и полезная «новая руна». Проблема была в том, что Дар мог передаться только с частицей души мага, обладающего каким-либо Даром. И этот маг должен был умереть в непосредственной близости от ребёнка. В одном доме как минимум. Такую ловушку редко, но делали в некоторых волшебных семьях, конечно, при условии совпадения некоторых немаловажных аспектов. В первую очередь мать была готова добровольно пожертвовать десятком своих лет, чтобы её ребёнок получил особое благоволение магии, и, к тому же, складывалась благоприятная ситуация. Например, умирал старейшина Рода, обладающий ярко выраженным талантом-Даром, и был младенец до трёх лет.

Перед своей смертью умирающий должен был завещать свой Дар младенцу, и благодаря начертанной заранее руне Дар переходил с частицей души умирающего и точно сохранялся и проявлялся впоследствии в ребёнке. Знак «благоволения» даже мог проявиться в виде шрама, похожего на созданную новую руну.

Сама по себе такая руническая ловушка была слишком маленькой, чтобы поглотить, например, целую душу. Это было в том числе и защитой от каких-либо «подселений» в ребёнка. Да и частица души с Даром отделялась лишь при добровольной передаче. Зачем Дамблдор так настаивал на этом ритуале, было совершенно неясно, потому что даже если убить какого-то мага с Даром в присутствии ребёнка с такой руной-ловушкой, то ничего не произойдёт и душа и не подумает отделиться, чтобы куда-то и кому-то отдать свой Дар.

Да и действие руны с возможностью забрать Дар длилось лишь до тех пор, пока ребёнку не исполнится три года. Так что ритуал в этом смысле был довольно ненадёжен и требовал многого за лишь один шанс. Так что его использовали, только если были на сто процентов уверены в результате.

Позже Северус выяснил, что Лили на самом деле знала о «стоимости» этого ритуала и готова была её выплатить. Впрочем, леди Вальбурга указала на это раньше, в расчётах, и пояснила, что «мать была в курсе цены ритуала» и даже заочно похвалила «магглорождённую, которая оказалась куда большей волшебницей, чем некоторые задающиеся чистокровки». Северус в стремлении защитить и, наверное, поднять свою возлюбленную в глазах леди Вальбурги, признался, что у Эвансов была тайна и на самом деле Лили не магглорождённая, а ребёнок сквибов, один из которых происходил из чистокровного европейского рода. Причём покойный мистер Эванс не был рождён сквибом, а лишился магии по стечению обстоятельств в детстве. Эта информация отчего-то сильно расстроила леди Вальбургу. Да и мистер Орион поменялся в лице и без объяснений увёл супругу.

— Мне жаль, Северус, — сказал Сириус из зеркала. — Я знаю, ты любишь её. Это видно, хотя ты это скрываешь.

— Она ушла от Джеймса, — ответил Северус. — Захотела сбежать, чтобы защитить Гарри. Она… у меня. Я знаю, что это нехорошо, что она замужняя женщина, но… Даже если и так, то пусть меня все осуждают, я не отступлюсь от неё. Больше нет.

Сириус какое-то время молчал, словно переваривая эту информацию, а потом неожиданно сказал:

— Правильно. Если любишь, нельзя отступать. И ещё… она не замужем.

— Что?

— Они с Джеймсом лишь формально расписались в маггловской мэрии Коукворта. По магическим законам они не женаты. Даже не зарегистрированы в Министерстве Магии, не говоря уже о чём-то более серьёзном вроде магических брачных обетов. У Джеймса, вообще-то, до сих пор есть невеста младше него где-то лет на шесть. Была, по крайней мере, когда он начал встречаться с Лили.

— Почему ты не сказал мне? Или ей?! — задохнулся возмущением Северус.

— Потому что я тоже — люблю, — очень странно ответил Сириус. — Прости, но я не имею привычку лезть в чужие отношения. Считал, что они сами как-то разберутся или им это было неважно. Но сейчас для тебя даже лучше, что Поттер не привязал её к себе магически, иначе она бы не смогла уйти от него.

— Спасибо… что всё-таки сказал это, — буркнул Северус, понимая, что Блэк мог и не говорить. — А как же Гарри?! Он что, получается, бастард?

— Нет, — ответил Сириус. — Гарри — мой крестник. У него магия Рода Блэк. Практически он магически усыновлён мной, так что совершенно неважно, в каких отношениях были его родители.

Всё это Северус рассказал Лили после своего возвращения. А в середине декабря она пришла к нему сама, прокравшись ночью в спальню. Не было никаких слов или объяснений. Они были ни к чему. Северус понимал. Его любимая просто жила и хотела почувствовать последние дни жизни, ощутить, что тебя любят. Получить немного человеческого тепла, чтобы не было так страшно ждать смерти. Засыпать с кем-то, кто успокоит после кошмаров и мороков. Ощущать родного человека и его поддержку. И он отдавал всё, что у него было. Без остатка. И был счастлив.

Глава 16. Фатальная колесница

7 января 1981 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус.

— Мам, ты как? — решился спросить Сергей. Слова дались тяжело. У самого в горле першило, и он до сих пор не мог поверить в случившееся. За прошедшие дни он несколько раз заглядывал в комнату леди Вальбурги. Мать часами сидела напротив своего старинного зеркала и смотрела в одну точку, словно что-то там видела. Непроизвольно вспомнилось о том, что Сириус считал свою мать сумасшедшей. Этого нельзя было допустить.

— Пойдём, позавтракаешь с нами, — Сергей все же вошел в будуар и обнял мать со спины.

Леди Вальбурга вздрогнула и словно очнулась.

— Что?..

— Пойдём, тебе надо поесть, — повторил Сергей. — Я не хочу терять ещё и тебя. Ты нам нужна, мама. Ты очень сильная. Ты нужна мне. Нужна Регулусу. Мы тебя очень любим. Не сдавайся.

Отражение в зеркале чуть дрогнуло.

— Когда тебе надо в Гильдию? — спокойно спросила леди Вальбурга.

— Меня отпустили только на три дня. После обеда я уже должен вернуться в Гренобль, — прикрыл глаза Сергей. Если бы не Мастер Делакур, то на похороны отца вообще могли не отпустить, вынуждая устроить «самоволку», из-за которой обучение могло накрыться медным тазом. — Но я думаю, что мне стоит остаться. Всё это… Я не должен оставлять тебя одну.

— Мальчик мой, — чуть улыбнулась мать, слегка оживившись. — Думаю, смерть Ориона не была случайностью или чем-то вроде несчастного случая. Вашего отца убили, чтобы спровоцировать тебя и Регулуса.

Сергей замер. Снова нахлынули воспоминания: Сириус смотрел на семейный гобелен, на котором был странный рисунок черепа на месте Регулуса, а у Ориона Блэка датой смерти значился декабрь тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Отец смог пережить эту дату всего лишь на год с небольшим. «Орион пытался узнать, что случилось с Регулусом, и так и не вернулся, а потом на гобелене отразилась его смерть», — один из «нормальных» разговоров с жутковатым портретом, в который превратилась леди Вальбурга. Гобелен обозначал её смерть в восемьдесят пятом. Возможно ли, что всё это было частью того самого «плана» по уничтожению Блэков?

Вот только на этот раз Орион Блэк смог аппарировать домой. В ночь с четвёртого на пятое января паникующие эльфы разбудили леди Вальбургу, заявив, что хозяин умирает в Ритуальном зале. Но когда Вальбурга туда спустилась, Орион Блэк был уже мёртв: лежал в луже крови и, по всей видимости, пытался сделать магические начертания собственной кровью. Правда, они так и не смогли разобрать, что именно хотел сделать Орион и смог ли завершить этот скоротечный ритуал.

Сергей из пояснений матери знал, что отец был чудовищно ранен, буквально разворошена в мясо вся грудина и живот, но эти раны были нанесены не магией, а маггловским оружием. Чем-то вроде взрывчатки или бомбы.

Магического «живого» портрета отец для себя не готовил, да и было рановато думать о таком: Ориону Блэку был всего пятьдесят один год. К тому же подобная подготовка сопровождалась множеством условностей.

Так как в момент смерти отец был в Блэк-хаусе, то ритуалы не смогли бы прояснить, что же случилось. По следу аппарации Ориона леди Вальбурга отправила Корбита, но это привело лишь к тому, что домовой эльф так и не вернулся.

Сергею пришло письмо с известием о смерти отца утром в понедельник, пятого января.

Удалось выяснить только то, что Орион Блэк вечером отправился в магический квартал за редкими ингредиентами. Хозяин аптеки, Подалирий Малпеппер, клялся, что «мистер Блэк лишь забрал заказанный ранее яд крильмара и воспользовался камином, называя адрес „Гриммо, двенадцать“». Но домой вернулся только через шесть часов практически мёртвым.

— Сириус! — привстал со своего места в столовой Регулус, который держал в руках газету. — Мама… Я решил остаться в Британии. Сириус не должен оставлять своё обучение, а я могу… В «Пророке» написали, что отец был замечен и опознан аврорами, прибывшими, чтобы защитить маггловскую деревню, на которую напали «Пожиратели Смерти». Будто бы против отца магглами было использовано какое-то маггловское оружие, а теперь семья Блэков отказывается давать пояснения и комментарии касательно смерти главы Рода и его связи с Тёмным Лордом, за которым, возможно, пошли многие маги из «священных двадцати восьми». Как они вообще этот бред выпустили в печать? Я должен с этим разобраться. Отец Барти — глава Департамента правопорядка, я обращусь к мистеру Краучу…

— Успокойся, Регулус! — рявкнул Сергей. — Не время поступать импульсивно и необдуманно!

— Мальчики… — тихо сказала леди Вальбурга, и Сергей тут же устыдился, что накричал на брата.

— Прости, Рэг, но думаю, что от нас только этого и ждут. Блэки известны тем, что всегда мстят за своих погибших по собственным законам. Мы отомстим. Но следует действовать с холодной головой, а не бросаться грудью на амбразуры и направляться прямиком в возможную ловушку.

— В ловушку? — переспросил Регулус.

— Конечно. Я уже говорил тебе о нашем директоре Хогвартса когда-то, — кивнул Сергей. — И, к счастью, нам не придётся гадать, кто за всем этим стоит. Как вдова, мама не должна появляться в свете около года, а то и двух. То есть расследование гибели отца ложится на нас. Для Рода потеря наследников губительна. Тот, кто добивается именно этого, уже расставил сети. Эта статья в «Пророке», очерняющая нашего отца, явно указывает на это. Если ты точно знаешь, что отец никогда бы не примкнул ни к каким «Пожирателям», то к кому бы ты пошёл? Либо к этому Волдеморту, либо к Дамблдору. В обоих случаях ты бы оказался среди «Пожирателей», так как, либо Дамблдор отправит тебя «шпионить», как он хотел использовать Северуса, либо ты сам решишь выяснить у «Пожирателей», что случилось с отцом, и для этого попытаешься вписаться в их ряды. В любом случае тебя ждёт либо смерть на каком-нибудь «рейде», либо тюрьма, когда этого Волдеморта убьют и будут судить всех Пожирателей. И это только подтвердит, что наш отец был в этом замешан. Ещё лучше, если получится достать нас двоих. И вот через пару лет уже нет никого из Блэков. Как тебе такая перспектива?

— И что ты предлагаешь? — нахмурился Регулус. — Ты вернёшься сегодня в Гренобль. Что ты сможешь сделать из Франции?

— Необязательно ввязываться во всё в одиночку, сын. Блэки сильны Кодексом и Родом. У нас есть союзники, — подала голос леди Вальбурга. — Беллатрикс тоже хочет поквитаться. Жаль, что я уговорила её немного выждать. Возможно, Орион был бы сейчас жив.

— Значит, это создание чего-то вроде третьей силы? — спросил Регулус.

— Ну, зачем же так категорично, сын? — приподняла бровь леди Вальбурга. — У нас есть официальная власть, которой совсем неинтересно терять свои позиции от двух заигравшихся в богов полукровок, которые перетягивают одеяло на себя. Багнолд вступила в должность меньше чем полгода назад. Её поддерживает Бартемиус Крауч — глава Департамента правопорядка, которому Багнолд дала полную свободу действий относительно «Пожирателей Смерти» после того-то показательного выступления людей в масках. Ещё наша новая Министр в фаворе у Коттисмора Кройна — президента конфедерации магов. Надеюсь, ему будет интересно узнать, что его главный соперник по выборам на эту должность — Альбус Дамблдор — является теневым лидером подозрительного «Ордена», нацеленного на чистокровных? И, возможно, организовал убийство Ориона Блэка — друга и соратника Коттисмора.

— Вижу, что, пока нас не было, ты не сидела без дела, — поцеловал руку матери Сергей. — Но для Министра и остальных нам нужны веские доказательства его причастности. Питер, конечно, слышал тот давний разговор, но это лишь слова без конкретного плана или указаний, что делать.

Леди Вальбурга посмотрела на него.

— Мы могли бы использовать Северуса, чтобы подослать его к Дамблдору.

— Снейпа? Но… — Сергей помотал головой. — Он только вышел из-под удара. Вряд ли он… И я не могу: он мой друг…

— Я знаю, сын, — твёрдо сказала мать. — Но Северус не вызовет подозрений. К тому же нам есть что ему предложить. Эта его обречённая магглорождённая… Возможно, он сможет спасти её. Или хотя бы дать ей больше времени.

— Что? Ты про Лили? — удивился Сергей. — Но я думал…

— Почти всегда есть шанс, — кивнула леди Вальбурга. — Вот только всё дело в цене и жертве. Орион говорил об этом. Впрочем, с этим лучше к Беллатрикс: она ученица Ориона и в ритуальной магии смыслит куда больше меня.

— Но… разве тогда мы не можем помочь Лили сами? — спросил разволновавшийся от этой новости Сергей. — Всё же она мать моего крестника…

— Нет, — довольно жёстко сказала леди Вальбурга. — Ты взял на себя заботу о её сыне. Что касается матери Гарри, я и так тебе скажу, что жертву может принести лишь человек, который искренне её любит и сможет доказать эту любовь Хель. Это может сделать только Северус. Если решится. Важно знать подход, время и место. Но и за любое знание приходится платить. Беллатрикс не имеет смысла ему помогать, если он не сделает что-то для неё. А она хочет отомстить убийцам сына. Как и я хочу отомстить за Ориона и уберечь вас с Регулусом. Нам не нужны враги семьи. Каждый получит по заслугам.

— Тогда я сам поговорю с Северусом… — кивнул Сергей, принимая аргументы матери. — И всё ему расскажу. Пусть принимает решение.

В особняк Принцев Сергей попал через камин. Первым его встретил Северус Принц — дед Снейпа.

— Соболезную насчёт вашего отца, мистер Блэк.

— Да, благодарю. Я хотел бы срочно поговорить с Северусом. Я не предупредил его о том, что навещу вас.

— Он… М-м… занят, но сейчас я его позову, — ухмыльнулся Принц.

— Похоже, что вы совсем не против Лили, — осторожно сказал Сергей. — Я рад, что Кодекс вашего Рода более свободен, чем у Блэков.

— Когда твоя дочь ушла к магглу, уже хорошо, если невеста внука умеет держать палочку, — пробормотал Принц.

Пока вызванный домовик разыскивал младшего хозяина, они перебросились ещё несколькими вежливыми фразами.

— Сириус? Что ты?.. Да… Твой отец. Я читал газеты. Соболезную, — наконец вышел Снейп.

— Надо поговорить. Времени мало.

— Тогда пойдём в мою лабораторию…

— Моего отца убили люди Дамблдора, — когда они остались одни, без преамбул начал Сергей, всё же времени на самом деле было не так и много. — Также моя кузина Беллатрикс Лестрейндж лишилась нерождённого ребёнка руками Френка Лонгботтома и его друзей, которых настроил Дамблдор. Он ведёт какую-то непонятную игру, в которую втянул Джеймса и многих других. Пытаясь подвести под уничтожение многие чистокровные Рода. Я не удивлюсь, если в итоге окажется, что этот «Волдеморт» — одна из его пешек. Когда-то он тоже окончил Хогвартс. Дамблдор носится с «Пророчеством», скорее всего, ложным. Но под которое весьма филигранно подгоняются события. Впрочем, есть, конечно, шанс, что пророчество настоящее, но события для его исполнения в любом случае создаются волей нашего уважаемого директора.

— И ты не знаешь, как оно звучит?

— Только в общих чертах, — уточнил Сергей. — Гарри не единственный ребёнок, зачатый с помощью ритуала посвящения Хель и подходящий под это «Пророчество», есть ещё Невилл Лонгботтом. Дамблдор очень хотел, чтобы ты стал его шпионом в ставке Тёмного Лорда, Лили упоминала об этом?

— Да, она говорила. Её письмо, которое она написала после того, как директор её напугал, было слишком сумбурным, чтобы можно было что-то понять. Я сначала отправился к ней, — сказал Снейп, — но насчёт того, что Гарри не один такой «ребёнок Пророчества», это впервые слышу.

— Я не хотел втягивать тебя, Северус, — вздохнул Сергей, — но твоя помощь на самом деле нужна Роду Блэк. Мы должны получить доказательства причастности Дамблдора. А желательно и узнать его мотивы… Взамен… — остановил он Снейпа, который что-то хотел сказать. — Взамен леди Вальбурга и Беллатрикс хотели помочь с ритуалом для Лили. Она может прожить немного больше. Я не могу дать гарантии: в таких ритуалах ещё многое зависит от того, кто его проводит и согласен ли заплатить указанную цену, но Беллатрикс жаждет отомстить за смерть сына. И она ученица моего отца, который был специалистом по ритуалам.

— Так Лили можно помочь? — побледнел Снейп.

— Я заинтересован, чтобы мой крестник был в надёжных руках: Гарри нужна мать. Но если ты не сможешь или не захочешь в этом участвовать, то я брошу учёбу в Гильдии и сам пойду к директору. Леди Вальбурга хочет защитить меня, поэтому ей предпочтителен ты, но смерть моего отца произошла, чтобы я это сделал, так что…

— Блэк, прекрати нести чушь и скажи, что конкретно я должен сделать с Дамблдором, чтобы моя Лили жила? — перебил Снейп. — Мне надо пойти к директору, узнать о пророчестве и набиться в шпионы?

— Э… Да. Думаю, что тебе стоит посетить Дамблдора и узнать, что он от тебя хотел и какие имеет на тебя планы. А после всё рассказать моей матери и составить план действий. Она хочет сотрудничать с официальной властью, которую постоянно дискредитирует директор. Но лучше сразу посетить Блэк-хаус, чтобы всё согласовать…

— Идём, — Северус развернулся и снял чары с лаборатории, в которой они закрылись «посекретничать».

— Что?

— Сам сказал, что времени мало, Блэк. Я направляюсь к леди Вальбурге.

Глава 17. Бал Сатаны

9 января 1981 г. Шотландия, Хогвартс.

По странному стечению обстоятельств Дамблдор пригласил на встречу в пятницу, девятого января. В один из самых несчастливых дней для Северуса — в день его рождения.

Утром Лили поздравила и сказала, что хочет отпраздновать, чтобы «как настоящий день рождения, с тортом и свечками», впрочем, если гостей не звать, Северус был совсем не против тортов и свечек. Афишировать, где Лили и Гарри находятся, было не с руки.

Чтобы подобраться к Дамблдору и отвести подозрения, Северус отправил Джеймсу Поттеру короткую записку, написал, что в последние пару месяцев был занят срочными заказами, но вдруг понял, что Лили очень давно ему ничего не писала и будто куда-то пропала, справившись о её здоровье и здоровье Гарри. Ответ от Поттера прилетел через пару часов: «Всё объяснит Дамблдор, тебе надо сходить к нему». Ещё через час прилетела одна из хогвартских сов с запиской от директора: «Северус, жду тебя в пятницу к одиннадцати часам утра в Хогвартсе. Пароль-адрес для камина — „Медовый пряник“».

Блэки предупредили о том, что Дамблдор хорош в легилименции, чтении мыслей и ментальной магии. Идти просто так было опасно, к тому же можно было выдать местонахождение Лили и Гарри. Северус уже пару лет с подачи деда изучал защиту сознания, да и у него к этому оказалась неплохая предрасположенность, так что наука окклюменции давалась довольно легко, но леди Вальбурга настояла и на нескольких специальных амулетах и дублирующих друг друга защитных артефактах. Также из запасов Блэков Северусу выдали некий «артефакт-уловитель», представляющий собой подвеску с синим кристаллом в виде узкого гранённого фиала, очень похожий на определитель ядов или просто украшение зельевара, его наказали держать при себе во время встреч с Дамблдором.

В среду и четверг Северус готовился и даже встретился с кузиной Сириуса — Беллатрикс Лестрейндж. Та потребовала кучу данных для расчёта: Северуса, Лили и даже Гарри и в том числе их волосы и кровь. Впрочем, кузина Сириуса поклялась, что не использует полученное во вред. Беллатрикс предупредила, что у этого проклятья жертвы Хель существует тонкая грань и им с Лили нельзя давать друг другу брачные обеты или заводить детей, иначе Лили «утащит в могилу» и всех, кого породила, и Северуса, как магического супруга. Насколько он вообще понял, то, что Джеймс и Лили не были настоящими мужем и женой перед магией, давало Лили этот крошечный шанс, которым они и хотели воспользоваться.

Впрочем, леди Вальбурга посоветовала не вводить Лили в курс дела, пока не будет сделан расчёт и не станет ясна цена и возможности уравновешивания ритуала. Впрочем, Северус в любом случае был готов очень на многое. Какой смысл жить без неё?

Ровно в одиннадцать он перешагнул камин и оказался в кабинете Дамблдора, в котором ему до этого ни разу не довелось бывать. Множество каких-то странных артефактов: жужжащих, щёлкающих, блестящих. Стопки книг в художественном беспорядке то тут, то там. Странный вазон на столе. В большой клетке вскрикнула крупная красная птица с хохолком.

— Неужели феникс?! — узнал редчайшее животное Северус.

— О, Северус, мальчик мой, ты вовремя! — объявился директор.

— Профессор Дамблдор, — чуть склонил голову Северус. — По правде говоря, очень странно, что я обращаюсь к вам по поводу Лили… но Джеймс сказал, что вы всё объясните.

— Конечно, конечно, — замельтешил директор, позвякивая своими колокольчиками в бороде. — Присаживайся. Может быть, чаю?

— Нет, спасибо, я позавтракал, — отказался Северус. — Всё же я волнуюсь за Лили, так что мы можем перейти прямо к делу? Да и не хочется вас отвлекать.

— Я знаю, знаю… Мне очень жаль тебя расстраивать, мальчик мой, но Лили вместе с Гарри бесследно исчезли, — вздохнул директор, с кряхтением присаживаясь в кресло напротив. — Я боюсь, что в этом есть и моя вина… Всё из-за Пророчества. Думаю, что они были похищены людьми Волдеморта… Мальчик слишком ценен, а Лили… Она кормящая мать, думаю, благодаря этому она должна быть всё ещё жива. Сейчас даже я не знаю, как же ей помочь и как её найти… Слишком хорошо её спрятали.

— Что?! — Северусу даже не пришлось изображать удивление.

— Я понимаю, ты в шоке. Лили всегда хорошо к тебе относилась. Вы были дружны с детства, — покивал Дамблдор. — Перед тем, как Лили пропала, я навещал её и Гарри. Она очень хотела попросить твоей помощи, но не желала, чтобы ты пострадал из-за неё. У Лили доброе сердце.

— И какого рода это была помощь? — спросил Северус, следуя за словесной ловушкой. Старик был хорош, но студенты на Слизерине тоже практиковались в манипуляциях. Конечно, сильно помогало знание о том, что Лили ничего не угрожает, но, если бы всё это было на самом деле, некогда было бы отслеживать… Даже умнейшие люди попадаются в подобные ловушки, когда волнуются за тех, кто им дорог.

— Гарри попадал под одно пророчество, — кивнул Дамблдор. — Кажется, Джеймс должен был рассказать тебе, что мы боремся против тайного захвата власти в Британии Волдемортом, который зовёт себя Лордом Судеб или Тёмным Лордом. Пророчество говорило о том, что Волдеморт наберёт невероятную силу и его сможет остановить только ребёнок, родившийся на исходе июля. Пророчество было произнесено около полутора лет назад, скорее всего, до Волдеморта оно уже дошло какими-то путями, хотя мы скрывали и берегли эту тайну. Возможно, ты знаешь, что в Отделе Тайн появляются и хранятся все пророчества, так что, скорее всего, его люди уже в Министерстве. Так что совершенно неясно, кому можно доверять, а кому нет. Но Лили доверяла тебе и ручалась за тебя, Северус. Волдеморт набирает своих последователей в основном среди чистокровных и тех, кто закончил Слизерин… Было предложение попросить тебя… — директор умолк на полуслове.

— Попросить что?.. — изобразил нетерпение Северус.

— Не знаю, насколько сейчас это актуально, мальчик мой, нам, конечно, очень нужен шпион в стане врага, но Лили пропала и у меня нет морального права просить тебя об этом. Не знаю, сможешь ли ты узнать, что же случилось с твоей подругой и её сыном, справишься ли. Или это только приведёт к твоей ненужной жертве. Слишком тяжело о таком просить, всё же все мои ученики для меня как дети и внуки…

— Значит, вам нужен шпион?

— Да, но получится ли у тебя? Волдеморт очень опасен… — покачал головой Дамблдор. — Лили, конечно, говорила, что ты не трус…

— Я не трус! — даже по-настоящему разозлился Северус, но тут же спохватился, что на его чувствах попросту играют.

— Нам очень нужно узнать, кто входит в число Пожирателей Смерти, какие планы вынашивает Волдеморт, где Лили и Гарри, чтобы мы могли их вызволить и спасти. Чтобы раздобыть подобные сведения, нужно подобраться к Волдеморту очень близко, мальчик мой. Это может быть весьма опасно. Возможно, что тебе придётся очень нелегко, а ещё Волдеморт является очень сильным легиллиментом. Он обязательно просмотрит твою память, чтобы удостовериться, что ты не предашь его.

— Похоже, что вы не зря меня отговариваете, профессор, — сказал Северус. — А если этот Волдеморт может читать мысли, да ещё и сделает это обязательно, то ничего не получится… Может быть, у меня выйдет сварить какое-то зелье, чтобы найти Гарри и Лили?

— О, не спеши с выводами, Северус, — с хитринкой улыбнулся Дамблдор. — Ты прав, просто так может ничего не получиться. Но есть выход. Мой друг, Лайелл, является ведущим специалистом по различным духам. Именно небольшой ментальный паразит может тебе помочь не вызвать подозрения Волдеморта, который обязательно просмотрит твоё сознание, как бы ты не защищался.

— Ментальный паразит? — удивился Северус. — Никогда о таком не слышал…

— Это неудивительно: Лайелл открыл его не так давно, — отмахнулся Дамблдор. — Главное — что он сможет убедить Волдеморта, что ты на его стороне. Но есть небольшое условие для внедрения этого защитника твоего разума: ты должен быть либо под Конфундусом, либо в расслабленном состоянии, которое достигается при просмотре воспоминаний. Я всё же предпочёл бы второй вариант. Думаю, тебе интересно будет увидеть, что за Пророчество было произнесено?

— Да, наверное, — слегка занервничал Северус.

— У Хогвартса есть собственный омут памяти, — показал на вазон на столе Дамблдор. — Я часто просматриваю свои воспоминания, а иногда со мной делятся воспоминаниями, провожу различные расследования и так далее. Пойдём, мальчик мой. Омут прост в управлении, туда стоит просто заглянуть… Не беспокойся, тебе ничто не угрожает.

Они подошли к столу, и, посмотрев в вазон, Северус заметил, что чаша наполнена серым дымом.

— Я брошу туда воспоминание о том дне… Знаешь, если вдруг тебя спросят, ты мог бы сказать Волдеморту, что сам всё видел. Слава Мерлину, что Трелони внезапно разродилась этим пророчеством в пабе. Так что ты мог случайно проходить мимо… Ментальный защитник чуть запутает твои воспоминания, и это будет выглядеть естественно, — с этими словами Дамблдор коснулся палочкой своего виска и вытянул толстую серебристую нить, которую бросил в «омут».

Северус нагнулся, чтобы лучше рассмотреть появившуюся картинку, и внезапно его куда-то утянуло. «Пабом» оказалась «Кабанья голова», расположенная в Хогсмиде, он бывал в этом заведении пару раз уже после окончания Хогвартса, когда встречался с полулегальными продавцами редких ингредиентов. Как позже выяснилось, даже Слагхорн приторговывал здесь кое-какими растениями из теплиц Хогвартса, что вызвало ещё больше ненависти и отвращения Северуса к бывшему декану.

Дамблдор и какая-то странноватая волшебница сидели в отдельном «кабинете», рядом вроде бы никого не было, и Северус направился к ним, прислушиваясь к разговору. Директор сказал что-то о том, что Трелони не подходит Хогвартсу в качестве профессора прорицаний, и вдруг женщина начала вещать жутковатым трубным голосом: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда! Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… И Тёмный Лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы. Один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой. Тот, кто достаточно могущественен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца!».

Внезапно пророчество оборвалось на полуслове, и Северуса словно вытащили из глубокой воды за шкирку.

— А? Что?..

— Я закончил, — благостно улыбнулся Дамблдор. — Теперь ты без страха сможешь открыть своё сознание Волдеморту.

— Но как я узнаю, как его найти или ещё как-то?.. — спросил Северус, с трудом приходящий в себя. Мысли путались.

— По имеющимся у нас данным, твои бывшие соседи по комнате, Мальсибер и Эйвери, они являются последователями Волдеморта. Ты мог бы связаться с ними и проявить заинтересованность. Я слышал, что среди его слуг есть оборотни и они весьма оценили твоё запатентованное «волчье противоядие». Волдеморт давно хотел познакомиться с Мастером, создавшим этот уникальный состав.

— А… понятно, — пробормотал Северус, с тоской понимая, что ничего особенного так и не узнал. Он подошёл к камину и зачерпнул немного летучего пороха из специального котелка. — Кстати, профессор Дамблдор, я очень удивился, узнав адрес директора Хогвартса, так необычно… — протянул он, чтобы продлить разговор.

— О, конечно, «Медовый пряник» — это лишь временно наложенный адрес камина, — погладил бороду директор. — Просто чтобы не вызывать ни у кого подозрения, что ты отправляешься в Хогвартс. Кстати, запомни, это пароль до конца января. Все официальные лица проходят тоже через этот камин, но называют адрес «кабинет директора Хогвартса».

— А как вам такое удалось? — спросил Северус.

— Один из наших «орденцев» работает в Руководящем центре сети летучего пороха, вот и пользуемся, — развёл руками Дамблдор, — все небезразличные объединяют свои силы против зла.

— А кто это? Я могу к нему обратиться, если вдруг что?

— М… Да, конечно, можешь. Это на самом деле может понадобиться. Его зовут Артур Уизли, он закончил Хогвартс ещё до того, как ты поступил. В случае чего скажешь, что у тебя неполадка с камином.

— А когда связаться с вами? — спросил Северус.

— Как только тебя представят Волдеморту и он прочитает твоё сознание, — ответил директор. — Времени мало… Я имею в виду, что Лили, наверное, очень страшно… Но не буду нагнетать, удачи, мальчик мой.

— До свидания, профессор, — кивнул Северус, назвал адрес особняка Принцев, шагнул в камин и подумал, что Артур Уизли, как оператор подобного центра, мог следить за его перемещениями по каминной сети и, чтобы попасть к Блэкам, стоило воспользоваться другим средством перемещения.

Глава 18. Замкнутый круг[19]

12 января 1981 г. Франция, Гренобль.

Сергей изо всех сил пытался сосредоточиться на сборке универсального магического конструкта номер сто два, который использовался во многих артефактах в качестве заготовки для защитного блока. После преобразования конструктов в блок оставалось только вложить желаемую «начинку» вроде проклятья, чар или какого-нибудь перуанского порошка мгновенной тьмы.

Сергей отложил лупу и пинцет и решил, что следует завершить на сегодня, так как можно только всё испортить, тем более что уже начало пятого. Его конструкт был размером с четвертинку ногтя на мизинце, и повредить его — раз плюнуть, а оставалось нанести три руны и потом ещё их связать. Как и многие в его время, Сергей увлекался не только крупным «железом», так что, кроме машины или мотоцикла, мог починить, скажем, телевизор «Горизонт», утюг или радио, но артефакторика во многом оказалась чем-то вроде сбора микросхем, о которых им только краем рассказывали в техникуме. Впрочем, тут можно было сравнивать себя и со знаменитым Левшой, подковавшим блоху. Большинство инструментов были ювелирными, и вся работа с ними — тоже. А на площади в один квадратный дюйм при желании и должном умении можно было разместить до двенадцати блоков из семидесяти двух конструктов, и при этом всё это ещё и должно работать в своём соединении. По крайней мере, именно таким было одно из условий получения степени Мастера.

Пришлось также привыкать к «королевским дюймам», так как в Альпийской гильдии использовали французскую систему мер. Королевский дюйм был примерно на полтора миллиметра больше английского, но зато его было проще делить на «артефакторные микросхемы», так как самой маленькой единицей измерения была «точка», равная около одной пятой миллиметра. Двенадцать точек составляли «линь» примерно в четверть сантиметра, а двенадцать линей — тот самый «королевский дюйм». Квадратный королевский дюйм состоял из ста сорока четырёх квадратных линей, которые делились на двенадцать «магических линей», то есть полосок длиной в дюйм и шириной в линь, которые и вмещали блок.

Соединённые конструкты «впаивались» в кристаллы или другие магоёмкие материалы, создавая определённые функции и назначения предметов. Подчас безобидное на вид кольцо с относительно небольшим бриллиантом могло нести смертельное неснимаемое проклятье чужаку и совершенно не вредить хозяину или его наследникам, выполняя совершенно не боевые функции, как, например, являться ключом-паролем к сокровищнице или чем-нибудь в этом роде. Сергей видел в библиотеке несколько чертежей подобных артефактов, которые лет четыреста назад были весьма популярны, и их заказывали главы различных магических родов, в том числе дотошными архивариусами Гильдии были указаны и несколько знакомых Сириусу английских фамилий.

Пока у Сергея получалось соединять, чтобы всё работало, всего три блока, и то задействовав площадь не менее восьми магических линей, но уже сейчас он с улыбкой вспоминал свой первый «артефакт», то есть переделанный «Харлей». Сейчас он смог бы разместить все принципиальные схемы в одной катушке зажигания, не переделывая почти всю топливную систему. Но зато «Харлей» он сделал сам, разобравшись и решив задачу без подсказок. К тому же, как оказалось, обучение в Гильдии, как и вообще почти «коллективное» её творчество, шагнуло куда дальше, чем в старых книгах, которые имелись в библиотеке Блэк-хауса. Более тщательная разбивка на «универсальные конструкты» и сборка блоков намного всё упростила. Впрочем, отсюда вытекало и то, что разобраться в артефакте, которому более ста пятидесяти лет, без просмотра старых чертежей и расчётов, имеющихся в общей библиотеке Гильдии, было не так просто. Или нужно всерьёз поломать голову из-за того, что магические впайки происходили более свободно, а блоки и контуры состояли из меньшего количества конструктов, но каждый из них мог соединять два-три «универсальных» да ещё и как-нибудь по-хитрому соединён. Как шутил Мастер Делакур, «раньше артефакторы были больше художники, а сейчас — умелые ремесленники».

Гильдия стремилась к упрощению и своеобразной стандартизации, выпуская некоторые артефакты на поток, и лишь единицы могли себе позволить что-то более индивидуальное. Впрочем, конструктов было много и их соединения в блоки, а те — в изделие, подчас давали необычные результаты. Но мало кто из мастеров занимался свободным творчеством, экспериментами и изысканиями.

Например, сколько Сергей ни искал в библиотеке Гильдии, но не нашёл чего-то подобного семейному «сквозному зеркальцу», через которое он связывался с матерью. Отсюда напрашивался вывод, что его прадед придумал и сделал такой артефакт сам. Но лезть в единственный парный экземпляр «грязными лапами», пока не будешь уверен, что точно сможешь разобраться и такое повторить, Сергей не собирался. Сквозное зеркало молчало последние пять дней, в общем-то, все дни с момента его возвращения во Францию.

Он накинул тёплую мантию и вышел из мастерской на улицу. Зима во Франции была ещё хуже, чем в Британии, никакого тебе «мороз и солнце — день чудесный». Накрапывал мелкий противный холодный дождик. Настроения это не прибавило. К тому же отсутствие известий о Снейпе нервировало и изводило. Сергей мучился сомнениями, правильно ли поступил, что позволил использовать друга. К тому же вся сложившаяся ситуация была непростой.

Когда он согласился на магический контракт, чужая жизнь была чем-то нереальным и призрачным. Он уже забыл, о чём думал и что предполагал, хотел ли двадцать лет играть роль или ещё что-то. Сейчас Сергей чувствовал ответственность за семью, за брата, за мать, за друзей, за маленького крестника и его ещё совсем юную родительницу. Изначально воспоминания Сириуса давали надежду, что просто надо жить по-человечески. А избалованный аристократ, заморочившийся странными идеями, попросту не понимал основные ценности жизни. Всего-то и надо было не совершать глупых поступков, беречь семью, не расстраивать маму, заботиться о брате, приглядывать за молодыми и наивными друзьями. Не влезать в сомнительные предприятия, которые могут привести к заключению в Азкабан. Стать полноправным членом магического общества. Научиться как можно большему, чтобы суметь помочь своей семье, той, в будущем. Сделать расчёты и более тщательно проверять каждый шаг, использовать имеющиеся знания, как в ситуации с Гарри. Вроде всё довольно просто и понятно.

Но всё же Сергей оказался морально не готов к такой масштабной интриге, которая, как оказалось, была закручена вокруг его семьи. К настоящим, а не карикатурным врагам, которые безжалостно и неотвратимо затягивали петлю вокруг Рода Блэк всё сильней. Смерть отца сильно задела и потрясла Сергея. Всё же в глубине души он до самого конца не верил, что такое возможно. Считал, что многое учёл, что «предзнание» даёт неплохую фору. Что, избежав каких-то острых углов, получится обойти ловушки, оставив недоброжелателей с носом. Возможно, что когда-то в начале века в России аристократы думали точно так же и всё это вылилось в их полное истребление и редкую эмиграцию. Сколько мировая история давала жизненных уроков не считать себя умнее других, но каждый раз люди продолжают натыкаться на одни и те же грабли.

— Блэк! — крикнул кто-то весьма странным голосом. — Блэк!

Сергей покрутил головой, подумалось, что на почве самоуничижения уже чудится, но тут заметил здорового чёрного ворона, который сидел на козырьке крыши и пристально смотрел на него.

— Кранк?

Чёрный ворон нетерпеливо провёл клювом по черепице.

— Блэк! Набережная! Еда! Рио! — выкрикнула птица и, недовольно каркнув, взлетела, направляясь в сторону маггловской части города.

Маггловское кафе под названием «Рио Гренобль» имелось на набережной реки Изер. Как раз на своеобразном мысу этой реки, которая огибала предгорья Альп, частично располагалась магическая часть Гренобля. «Рио» было одним из первых заведений на границе между магической и маггловской частями старинного города. В кафе на самом деле обнаружился Снейп. Официанты подносили одно блюдо за другим, а хмурый Северус сосредоточенно насыщался. Под магглооталкивающими чарами наблюдалось несколько фиалов с зельями, которые тоже пошли в расход вместе с едой.

— Официант, можно мне меню? — спросил Сергей, подсаживаясь к Снейпу, который только кивнул в качестве приветствия. Северус стратегически разместился за дальним столиком кафе, а после того, как принесли заказ, наложил полог тишины.

— Ты откуда такой внезапный? — спросил Сергей, когда они оба поели.

— Из Трира, — ответил Северус. — Это в Германии. Трир — европейская «столица зельеварения». Мы с дедом отправились туда за покупками. К тому же очень вовремя приглашение на конференцию пришло. С пятнадцатого января, но можно было прибыть и раньше, чтобы занять гостиницу. За нами следят, так что пришлось немного импровизировать. Дед с помощью оборотного целый день изображает меня, а я полетел к тебе с новостями. Почти весь день летел, боялся, что не успею к закату, сам знаешь, что в птичьем теле начинаешь слепнуть без света.

Сергей кивнул, по его прикидкам, до Трира было около пятисот километров. Даже используя магию в качестве ускорения, Снейп мог лететь не быстрее шестидесяти километров в час. Всё же вороны — это не какие-нибудь перелётные птицы. Стало ясно, с чего Северус так накинулся на еду.

— Странно только, что мама не предупредила о том, что ты прибудешь…

— Ты только не волнуйся, Сириус, — чуть поёрзал Снейп. — Леди Вальбурга… С ней будет всё в порядке. Мы уже нашли нужный рецепт и дело за парой ингредиентов. Она поправится.

— Что случилось? — перехватило дыхание у Сергея. — Она заболела?

— Давай я изложу всё по порядку, ладно? — Снейп был как-то необычайно мягок, и Сергей заволновался ещё сильней.

— Излагай.

— В общем, сходил я к Дамблдору, — начал Северус. — Он начал заливать про Лили, Гарри и Тёмных Лордов, подвёл к мысли, что мне надо на него шпионить. А чтобы Волдеморт, который якобы крутой леггилимент и обязательно заглянет в моё сознание при «найме на работу», ничего не узнал, подсадил мне «ментального защитника». Естественно, никуда и ни к кому я не собирался, а благодаря тем артефактам, которые на меня навешала леди Вальбурга, мы всё узнали, что директор делает и как. Та подвеска в виде фиала, оказывается, сохраняет события даже лучше, чем память, и магические отпечатки различные «видит», и рисунки магии, и мы смогли всё это посмотреть через ваш омут памяти. Что у директора за книги и артефакты имеются, что он делал со мной, пока я был занят просмотром «пророчества» в омуте памяти Хогвартса. Даже смогли классифицировать, что это за «ментальный паразит-защитник» такой. А ещё узнали, как была подстроена смерть твоего отца и что они подслушивают через камины и следят за передвижениями по ним. И даже могут перенастроить камин, причём получается, что дистанционно, так что с этим осторожней. В общем, леди Вальбурга решила проверить, что это за паразита мне сунул Дамблдор. На самом деле, кстати, это правда оказался «защитник». Представляешь, оказывается, отец Римуса Люпина — Лайелл Люпин — известный в Европе специалист по нечеловеческим духам. Я даже не знал, что подобные существуют, а он возглавляет один из отделов «Департамента регулирования магических популяций» в Министерстве Магии и даже с дементорами дело имеет. Ты знал?

— Нет, не знал, — покачал головой Сергей. — Римус почти не говорил о семье. Так что это за дух-защитник-паразит?

— Да, — кивнул Северус. — Эта штука используется какими-то шаманами из Гвинеи, причём довольно безобидно. У них какие-то проблемы с окклюменцией или что, но, чтобы не лезли читать их мысли, они приспособили такого «ментального паразита», в общем, такому существу можно внушить какую-то одну мысль и поместить в себя. А если на твой разум будет совершено нападение, то паразит-защитник внушит эту мысль напавшему и погибнет без следа. У этих шаманов было популярным заставить выкраситься краской, чтобы все видели, что человек пытался сделать. Кстати, внушить мысль, например, «убей себя» или какую-то другую разрушительную с помощью этого паразита нельзя: слишком слаб магически. Как я и сказал, Леди Вальбурга решила проверить, что там такое с этим «защитником». Она, оказывается, весьма подкована в ментальной магии, особенно защитной. Насколько я разобрался, она отвела отдельный кусок сознания для испытания, чтобы потом извлечь внушение. А потом попыталась прочесть мои мысли, — Северус умолк и отвёл взгляд.

— И что произошло? — поторопил его Сергей.

— Кажется, вмешалась магия Рода. Так сказала Беллатрикс. Видимо, это внушение противоречило Кодексу или вроде того. Твоя мать впала в кому. Мы заранее нашли рецепт противодействия тому паразиту, есть и такой, только он изготавливается около недели и требует нескольких специфических ингредиентов, а леди Вальбурга сказала, что времени у нас нет, она уверена в своих силах, и стоит рискнуть. К тому же она боялась, что эта штука может навредить или как-то повлиять на меня. Пришлось задействовать и вводить в курс дела деда. А ещё выяснилось, что за нами следят через камины. Хорошо ещё, что в особняке Принцев всего один камин, подключённый к сети, и тот в отдельном кабинете. И за Блэк-хаусом следили, и, наверное, так подловили мистера Ориона. Поэтому леди Вальбурга отключила все камины и настроила ваш дом на осадное положение. В Трире мне тоже показалось, что кто-то за нами наблюдает, поэтому и воспользовался анимагией. В общем, мы сделаем лекарство прямо в Германии, дед уже должен был начать этим заниматься. Оно должно помочь твоей матери.

— Регулус знает?

— Нет. Он вернулся в посольство в субботу.

— Глупо было думать, что всё само собой как-то утрясётся, этот круг может снова замкнуться, как раньше… — пробормотал Сергей, размышляя, что же ему делать.

Ситуация выходила из-под контроля. Время ускользало. Друзья и родственники рисковали, пока он «отсиживался» во Франции, пытаясь стать достойным членом магического сообщества. Не успеешь оглянуться, как жизнь соскочит в ту колею, которую прожил Сириус. Пусть и не тюрьма, но потеря всех близких и одиночество. Впрочем, с такими и не пытающимися шутить прыткими врагами и тюрьма была не исключением.

Когда он думал о Наташе и детях, в груди теплилась ярость, Сергей был готов разорвать тех, кто убили их. Готов прожить двадцать лет чужой жизни, лишь бы спасти их. Предотвратить истребление своей семьи. Взять возмездие в свои руки. Проблема только в том, что не существует «чужой жизни». Вся жизнь твоя, и, как её жить, как проживать, надо решать самому. Пусть в России перестроечного периода было всё чуть понятней: маггловский мир несколько проще, чем магический, изобилующий Кодексами, ограничениями, откатами, ритуалами, некой полуразумной Магией, в конце концов, но он уже почти пять лет, как маг. Видимо, пришло время для более решительных действий.

— Kto s mechom k nam pridet, tot ot mecha i pogibnet.

— Что, прости? — переспросил Северус. — Это русский? Я тоже немного его знаю, но не уловил сути.

— Это очень старая русская поговорка, — ответил Сергей и зло ухмыльнулся. — Не стоило Дамблдору становиться кровником Рода Блэк. Если вина доказана, от возмездия не уйти.