Непокобелимый

Глава 1. Гармония

14 января 1981 г. Англия, Лондон.

Питер стоял навытяжку в строю кадетов. Через два с половиной года из группы в двадцать восемь человек их осталось всего двенадцать. Кто-то ушёл сам, не выдержав нагрузки, кого-то отчислили за прогулы, как Джеймса Поттера. Будущим выпускникам «программы подготовки защитников» на середину января назначили смотр Департамента Правопорядка. Многие нервничали, так как это означало ещё один тест на профессиональную пригодность и начало распределения. Ни для кого не было секретом, что не всех из двенадцати кадетов признают пригодными к службе в Аврорате. Там служила элита. Самые умные, сильные и способные боевые маги, которые могли расследовать преступления. Кого-то могли перенаправить уже сейчас, потому что впереди, по слухам, которые раздобыл Питер, было что-то вроде боевой практики. Если возьмут на неё, это будет означать, что есть очень хороший шанс сделать карьеру в Аврорате.

Поговаривали, что тех, кто хорошо себя показывал, после этой практики могли взять в Аврорат не просто стажёром, а уже констеблем или сократить стажировку до трёх месяцев вместо года. Были прецеденты.

«Крауч!» — зашептались соседи в строю, и Питер увидел начальника Департамента Правопорядка. Бартемиус Крауч воинственно топорщил усы и с прищуром смотрел на строй кадетов.

— Те, чьи фамилии я назову, досрочно заканчивают программу, — сухо начал Крауч. — Прошу выйти из строя и подойти к моему помощнику, мистеру Уизерби, для получения распределений.

Питер с колотящимся сердцем выслушал четыре фамилии, которые чётко и ясно произнёс глава Департамента. К счастью, фамилию «Петтигрю» Крауч не назвал, это, конечно, было маловероятно, но ничего нельзя было исключать. Зато Крауч назвал другую значимую фамилию, и из строя вышла девушка Питера — Муфальда Хопкирк.

С Муфальдой они сдружились, а после и начали встречаться около года назад, хотя до этого и в Хогвартсе практически не общались. Для Питера Хопкирк всегда была тихой и незаметной «серой мышкой» из Рейвенкло, но их как-то поставили вместе для подготовки к постановочному судебному заседанию в качестве одного из экзаменов, и оказалось, что Муфальда практически наизусть знает множество магических законов. Её мать скончалась при родах, а отец был магическим адвокатом, но умер примерно в то же время, что и отец самого Питера. Хопкирк осталась сиротой, а почти единственной возможностью без протекции устроиться в мире волшебников — это пойти по программе подготовки защитников в Департамент Правопорядка. Если бы Муфальда была решительней, то могла бы попытать счастья в адвокатуре, но Питер ещё не встречал столь скромной и стеснительной волшебницы. Хопкирк была прекрасным теоретиком, но практику всегда сдавала с трудом не из-за того, что чего-то не знала или не умела, а из-за своего нерешительного характера. Впрочем, в их отношениях Питера всё устраивало, и он подумывал сделать своей девушке предложение и, наконец, познакомить с матерью, как он давно обещал.

— Для всех оставшихся кадетов скажу, — продолжил Крауч, — Департамент Правопорядка надеется на вас и вашу службу Британии. В течение следующих нескольких месяцев каждый из вас будет работать под руководством действующего аврора. На оценки ваших итоговых экзаменов будет влиять и отчёт по этой практике от непосредственного руководителя.

— Ну что? Куда тебя направили? — спросил Питер, когда они с Муфальдой встретились в Атриуме Министерства.

— Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Буду писать письма нарушителям… И даже разговаривать ни с кем особо не придётся. А тебя к кому прикрепили?

— К Амосу Диггори, представляешь? — улыбнулся Питер. — Он такой классный. Сказал, что всему меня научит. Он настоящий инспектор и расследует преступления!

— Ого! Его предок разработал нашу программу. Здорово, я очень за тебя рада, — Муфальда смущённо улыбнулась. — Ты этого достоин!

— Тебе на работу с завтрашнего дня? Нас уже отпустили, я давно хотел пригласить тебя в гости к моей матери. Я отправил ей записку совой, так что она, наверное, уже ждёт.

— Но я… Я не уверена, что понравлюсь ей, и подходящего платья нет… — покраснела Хопкирк, поправляя мантию.

— Ты для меня самая красивая девушка на земле, Мэтти. Всё хорошо, не беспокойся. Моя мама тоже волшебница, ей очень нравятся мантии. Идём, прогуляемся. Тут недалеко, — Питер достал палочку. — Но если ты так волнуешься, то вот тебе маскировка.

Он пробормотал заклинание и превратил тёплую женскую мантию в пальто, слегка изменив вид одежды.

— Очень хорошо, кадет Петтигрю, — появился рядом его непосредственный руководитель, который, по всей видимости, шёл на ланч.

— Инспектор Диггори, позвольте представить мою невесту — Муфальду Хопкирк.

— Хопкирк? О, неужели вы дочь Мемприка Хопкирка? — заинтересовался Диггори. — Я был с ним хорошо знаком. Весьма образованный волшебник был. Жаль, что он так рано покинул нас. Ему прочили место в Визенгамоте. Мог стать самым молодым судьёй.

— Спасибо за добрые слова о моём отце, сэр, — пискнула покрасневшая Муфальда.

— Ваш жених тоже весьма перспективен, мисс Хопкирк. Еле отбил его у старика Моуди, который хотел заграбастать лучшего выпускника программы себе, — подмигнул Питеру Диггори. — Что ж, не буду вас смущать, молодые люди. До завтра, кадет Петтигрю. Нам предстоит очень много работы, так что готовься.

— До свидания, сэр, — пробормотал Питер. — Ладно, идём, Мэтти.

— Ты сказал, что я твоя невеста? — робко спросила Муфальда, когда они вышли на улицы Лондона.

— Ты против? — покосился на неё Питер.

Всё же, как бы глупо это ни было, но по статусу крови Хопкирки были настоящими чистокровными, а не, как он, «в первом поколении». Только из-за того, что его Мэтти была невероятно скромна и незаметна, не обладала броской красотой, а также являлась бедной сиротой без особых связей, на неё ещё не положил глаз никто из более чистокровных магов.

— Вовсе нет, Питер! — успокоила его волнения Муфальда. — Просто я не ожидала… Не думала, что когда-нибудь выйду замуж. Мне всегда казалось, что на меня… никто даже не посмотрит.

Питер фыркнул и, затащив свою девушку в переулок, встал на одно колено и выудил из кармана коробочку с кольцом, которое купил на все свои скромные сбережения от подработок.

— Муфальда Маргарет Хопкирк, моя самая прекрасная волшебница, я люблю тебя и обещаю любить всегда, будь моей женой!

— Это мне? — уставилась на кольцо Муфальда, на глазах которой, к удивлению Питера, навернулись слёзы. — Это так неожиданно, но я согласна.

Встреча и знакомство невесты с матерью прошли хорошо. Питер смотрел на своих любимых женщин, которые обсуждали покрой мантии для церемонии бракосочетания, и был счастлив, хотя его и не покидала неясная тревога. Питер целенаправленно развивал подобную чувствительность. Его анимагической формой была крыса. Животное с весьма сильным инстинктом выживания. Не сказать, что это было какое-то полноценное прорицание, на которое Питер ходил в Хогвартсе, но он учился видеть Знаки. Ощущал на уровне запахов ложь и обман. Слышал на какой-то определённой магической волне тонкое потрескивание, когда была угроза или от кого-то исходил негатив. Когда в твоих врагах может оказаться один из сильнейших и влиятельнейших волшебников современности, вольно или невольно научишься прислушиваться к интуиции и инстинктам. Всё это, а также личное упорство, труд и бдительность, позволили стать Питеру лучшим в программе, несмотря на то, что среди кадетов были более выносливые и более одарённые магически. Впрочем, с последним можно было и поспорить, так как Питер знал очень много заклинаний на все случаи жизни. А на последний день рождения получил в подарок от не забывающего его Сириуса Блэка замечательную книгу с боевыми, поисковыми и защитными чарами, которые могли весьма пригодиться в будущей профессии.

Питер знал, что Сириус помог устроиться и Римусу Люпину. Конечно, оборотням было трудно найти работу в магическом мире, но у Блэков были хорошие связи. Римус работал на звериной ферме у семьи Илопс в Ньюкасле. В основном Илопсы занимались разведением почтовых сов, но также содержали и некоторых редких животных и птиц в основном для продажи ингредиентов в аптеки или материалов тому же магазину перьев, расположенному в Хогсмиде.

Периодически Питер встречался с Римусом, и они делились новостями. Им обоим было очень жаль отца Сириуса — мистера Ориона Блэка, и не только потому, что это отец их друга. После изобретения Снейпом той чудесной сыворотки Орион Блэк обратился в Департамент регулирования и контроля магических популяций с предложением о том, чтобы снять с оборотней статус «тёмных тварей».

Предложил раздавать оборотням антиликантропное зелье хотя бы первое время бесплатно, даже готов был сам его варить или спонсировать зельеваров и аптекарей. Таким образом обезопасить магическое общество. Сделать оборотней безвредными в три дня полнолуния. Дать официальную работу оборотням, не заставляя этот магический народ постоянно рисковать нарушением Статута Секретности, чтобы прокормить себя и свою семью. В кулуарах Министерства развернулась целая дискуссия, было много недовольных из-за этого проекта, кто-то считал, что Блэк хочет заработать себе популярность или как-то к своей выгоде использовать оборотней. Даже были странные слухи о том, что чистокровные попросту хотят потравить всех оборотней своими зельями. Впрочем, Блэки были слишком значимой фамилией, чтобы люди поверили подобной нелепице. Широкая общественность об этом почти ничего не знала, пресса предпочитала писать совсем о другом. Питеру же рассказывал Римус, обрадованный, что, возможно, что-то в ближайшее время изменится и ему не придётся всегда скрываться и таиться. Друг очень переживал, что его отец постоянно рискует своей карьерой: если вдруг станет известно о том, что Римус — оборотень, мистера Люпина ждало много неприятностей.

До газет эта инициатива с оборотнями так и не дошла, что было весьма странно, так как проект пусть и широко не афишировался, но разрабатывался Орионом Блэком около полутора лет. Как раз в начале февраля должна была собраться магическая палата, чтобы окончательно принять этот закон. Но полторы недели назад Орион Блэк внезапно погиб при очень странных обстоятельствах, а в газетах понаписали о старшем Блэке такое, что хотелось разыскать этих тупых репортёров и запихнуть их статьи в их глотки.

Вспомнилось, что Диггори сказал о том, что Питера хотел забрать на практику другой аврор по фамилии Моуди. Это отчего-то беспокоило. Прикрыв глаза, Питер начал вспоминать, как шёл за Диггори по Аврорату мимо столов, за которыми сидели стражи магического порядка. Диггори здоровался и говорил с коллегами о погоде. Остановился возле одного хмурого мужчины в возрасте, который что-то писал.

Сигналы интуиции стали отчётливей, и Питер мысленно рассматривал чужой стол, пытаясь найти то, что же его так зацепило. «Аластор Моуди» — гласила табличка, чуть заваленная бумагами. Значит, это тот самый «старик». Но было что-то ещё… Питер присмотрелся и обомлел.

Всё-таки он очень боялся, что его «обман» с письмом-пропуском вскроется и по устоявшейся привычке всё разузнал. Как оказалось, отказа попросту не могли прислать, как и «письма-пропуска»: это была какая-то ерунда. Документы в Министерство Магии отправляли в любом случае, так как там они какое-то время хранились в Архивах. А вот в программу зачисляли, если у тебя определённые отметки по нужным предметам. Все остальные проверки и различные тесты на пригодность к службе проводились уже после.

Будущим кадетам отправляли простые записки с местом встречи для зачисления, но его можно было узнать и если подойти в Департамент Образования, так как если подошёл на место встречи и проходил по отметкам в списках, то тебя брали. Но если кадетов был «недобор», то брали и с отметками ниже «пропускных». У Джеймса тоже был «золотой пропуск», написанный тем же почерком, а вот все остальные ребята пришли без такого «сувенира».

Память у Питера была хорошая, и он постоянно её тренировал, и пусть «пропуск» через какое-то время пропал, почерк он запомнил хорошо, чтобы при случае найти хозяина той «шутки», которая чуть не стоила ему будущего.

Как оказалось, это был почерк этого самого Аластора Моуди.

Глава 2. Уеду

16 января, 1981 г. Франция, Гренобль.

Сергей с лёгким сожалением осмотрел свою мастерскую, в которой он тщательно прибрался, любовно перекладывая заготовки и коробочки с необходимыми мелочами. Несколько месяцев он всё обустраивал под себя, чуть ли не номенклатурный каталог составил для полок, подписал все ящички, рассортировал инструменты и с помощью магии зачаровал специальную тряпицу, чтобы инструменты всегда вставали в определённую последовательность и были под рукой, когда работаешь. Мастер Делакур только подивился, но инициативу одобрил и взял на вооружение для себя, а также хвалил Сергея за аккуратность и педантизм.

Тряпица не была полноценным артефактом, скорее просто удобным приспособлением, но если развить тему… Сергей, вздохнув, сложил её в ящик стола. Просто, когда что-то получается и ты чувствуешь это, увлечён так, что не замечаешь ни времени, ни мелких неудобств и неурядиц, которые пыталась организовать Гильдия, это так здорово. Поэтому отказ от Дара как отказ от части самого себя. Сергей утешался мыслью, что, конечно, дома он тоже мог бы заниматься и работать, но Гильдия и настоящий Наставник — всё же это не то, что вариться в собственном соку и заново изобретать велосипед. Впрочем, ничего не попишешь. Семья и Род важнее личных амбиций и желаний.

И всё же собственное помещение Сергею очень нравилось. Ещё со своей прошлой жизни он весьма трепетно относился к личному, своему, потому что долгое время был лишён возможности иметь что-то, принадлежащее лишь тебе одному. Да и было ли у него что-то только своё? Сиротский интернат, армия. Свою квартиру они получили вместе с Наташей, когда Сашке было уже года четыре, а до этого тоже мыкались по баракам и общагам. На работе — общая мастерская, разве что почти «собственная» каптёрка, в которой, помимо всяческого общего нужного хлама, были его вещи и инструменты.

Ключи от личной мастерской Сергею торжественно вручил Мастер Делакур после возвращения во Францию со своеобразных «каникул» в сентябре прошлого года. Не каждому Подмастерью была оказана такая честь, но Бертран Делакур явно благоволил Сергею, а также, как мог, прикрывал, защищал и действительно старался «выпестовать» его талант. Пожалуй, всё-таки сложнее всего было отказаться от Наставника: инструменты можно купить, мастерскую организовать в Блэк-хаусе, место и деньги у Блэков были, а вот Учителя так просто не найти.

Сергей кивнул сам себе, признавая, что же его так гложет, и отправился к Мастеру. Требовалось объясниться с месье Бертраном до того, как подавать Главе Гильдии — Эркюлю Медичи — официальный отказ от ученичества.

Снейп сказал, что пятнадцатого января начинается их конференция зельеваров в Трире, но до семнадцатого числа, то есть до того, как они с мистером Принцем не закончат своё зелье для леди Вальбурги, дёргаться Сергею смысла нет. Его матери поможет лишь зелье, да и к тому же кому-то его надо было доставить в Британию, так как конференция была пять дней.

Четыре дня, последовавшие после встречи с Северусом, Сергей потратил на то, чтобы закончить все свои задания и дела в Гренобле, на завтрашнее утро планировал разрыв контракта, а после сразу отправиться в Трир за зельем и обратно в Британию.

Когда Сергей постучался в личную мастерскую Делакура и услышал разрешение войти, то застал Наставника за чтением какого-то письма.

Бертран Делакур оторвал задумчивый взгляд от корреспонденции.

— О, Сириус, вы как раз вовремя, проходите, садитесь, нам надо поговорить, — последовал приглашающий жест.

— Да… — согласился Сергей. — Я тоже хотел с вами поговорить, Наставник.

— Это письмо пришло несколько минут назад от вашей, насколько я понял, кузины, э… Беллатрикс Лестрейндж, — сказал Делакур. — Она родственница, но почту принесла сова вашей матушки. После того, как вы стали Подмастерьем, я настоял, чтобы ваши письма приносили сразу мне, а не волокли через всю Гильдию, как будто месье Медичи больше нечем заняться. К сожалению, прочесть ваши письма я всё равно обязан.

— Я понимаю, — пожал плечами Сергей. — Вы отдадите мне письмо?

— Нет, не имею права, — вздохнул Делакур, — ваша кузина не входит в список тех, с кем разрешена переписка. Письмо подлежит уничтожению.

— Ясно, — кивнул Сергей, подумав, что что-то новое кузина ему вряд ли сообщит. Скорее всего, письмо было о том, что леди Вальбурга в коме. А в так называемый «разрешённый список» вообще входила только его мать. Ладно ещё самому получалось отправлять весточки к Регулусу и назначать редкие встречи с братом. Впрочем, уже завтра эта проблема не будет столь актуальна.

Мастер взмахнул палочкой и поджёг письмо Беллатрикс, задумчиво разглядывая синеватый магический огонь.

— Знаете, Сириус, — погладил свою заострённую бородку Наставник, — я подумываю перебраться в Британию и оставить Альпийскую Гильдию через пару лет.

Сергей вытаращился на Мастера Делакура, чувствуя, как быстро забилось сердце.

— Правда?

— Да… — хмыкнул тот. — Дело в том, что моя супруга Апполин… Она несчастна здесь. Гренобль — слишком маленькое место для неё. Если ты не в курсе, то её отец — Виктор Марсо. Слишком известная фамилия, чтобы весь французский свет не следил за его «ошибкой молодости». Из-за влияния мадам Марсо, её сына и дочери, Апполин — персона нон грата в магическом свете. Она вынуждена практически прятаться в городке Гильдии, тогда как создана блистать, — Мастер тепло улыбнулся, словно что-то вспомнил. — Было бы неплохо, если бы она могла влиться в свет магической Британии. Для этого ей нужна протекция… Думаю, вам больше об этом известно, Сириус, так как вы Наследник не менее влиятельной семьи Британии, чем Марсо во Франции.

— Ну… э… Наверное, — осторожно согласился Сергей.

— Сейчас из Британии доходят нехорошие известия о войне, — продолжил Делакур. — Возможно, что через несколько лет, когда там всё успокоится, а вы получите степень Мастера, мы могли бы вместе… вести дела. Флёр тогда бы с одиннадцати лет пошла в Хогвартс, и можно не бояться за будущее нашей девочки, которой не дадут жизни местные ханжи. Так что вы скажете на это предложение, Сириус?

— Я… Я… Из-за войны, которую вы упомянули, — еле справился с охватившим его волнением Сергей, — я должен оставить Гильдию. Я хотел сначала переговорить с вами, Наставник, а уж после… Мой отец погиб. И мама плохо себя чувствовала. Я не должен оставлять её одну. А ещё друзья и мой крестник… Я понимаю, что взять что-то вроде академического отпуска в Гильдии невозможно, поэтому мне пришлось сделать выбор. Я хотел сказать, что работать с вами было очень приятно и ваше предложение очень ценно для меня. Я бы всё сделал для мадам Апполин, она прекрасная женщина, но вам тогда пришлось бы обучать меня вместо общих дел, и кольцо Мастера можно получить лишь в Гильдии. Но если вы настроены переехать, то я буду рад вам помочь устроиться. Вы были добры ко мне, а ещё вы замечательный учитель.

— Подожди, — остановил его словоизлияния Делакур и чуть прикрыл глаза, задумавшись. — Сколько времени тебе нужно? — видимо, от таких новостей Наставник позволил себе перейти на более неформальное общение, тем более, что в последнее время это всё чаще случалось.

— Что? — удивился Сергей. — Сколько времени?

— Ты упомянул академический отпуск, — пояснил Делакур. — Сколько времени?

— Обычно он на год, но меня еле-еле отпустили на две недели после получения звания Подмастерья…

— Хм… — Наставник задумчиво огладил свою бородку. — Нет, мне это категорически не нравится. Ты не должен оставлять учёбу в Гильдии: она слишком важна, опять же библиотека… Хм… Библиотека… Если мне не изменяет память, твой предок тоже был артефактором?

— Да, Сириус второй, — кивнул Сергей, не понимая, к чему клонит Делакур.

— У него остались записи? Насколько я знаю, библиотеки старинных Родов весьма богаты на раритетные издания и собственные книги, верно?

— Да, я сделал свой мотоцикл, о котором я вам рассказывал, по книгам из библиотеки Блэк-хауса, — согласился Сергей. — Но их невозможно вынести из дома: библиотека зачарована. Насколько я знаю, даже магические копии держатся всего несколько дней, а некоторые книги и от этого защищены.

— Естественно, это же богатство Рода, — согласился Делакур. — А если, скажем, отправить тебя в библиотеку Блэк-хауса, чтобы скопировать некоторые книги по артефакторике для библиотеки Гильдии? Естественно, раз книги невозможно вынести, их остаётся лишь переписать вручную, так как любые переписывающие артефакты тоже вряд ли будут работать. Только и остаётся, что уповать на то, что Наследнику Рода это под силу.

— Вручную? Но это же дол… — Сергей замер, не договорив о том, что занять подобная переписка может несколько месяцев, и вытаращился на довольно улыбающегося Наставника.

— Конечно, это может занять какое-то время, но знания того стоят, — согласно покивал Делакур. — Так что, надеюсь, ты будешь периодически посещать Гренобль, чтобы получить задания и сделать необходимый для каждого Подмастерья минимум магических конструктов. Если ты будешь всё успевать, то это будет неплохо. Я сделаю тебе обходной порт-ключ в твою мастерскую. Вливание магии для переноса будет серьёзным, но… как я понимаю, ты к такому готов?

— Конечно, Наставник, — выдохнул Сергей. — Какие книги нужны Гильдии?

— Думаю, что для начала тебе стоит посетить Британию, чтобы составить списки и краткое описание книг, которые имеются в Блэк-хаусе, — предложил Делакур. — Далее придётся сравнить их с теми книгами, что имеются в нашей библиотеке Гильдии, чтобы решить, что именно тебе переписывать. Думаю, даже составление списков и описаний может занять несколько недель и в любом случае найдётся что-нибудь редкое. От такого месье Медичи ни за что не откажется. Пополнение библиотеки — его страсть. Так что всё это даст тебе время, чтобы позаботиться о своей матери и поддержать её в горе. И я надеюсь, что, несмотря на возникшие сложности, ты с этим справишься и всё же станешь Мастером.

— Спасибо, Наставник, — кивнул Сергей. — Я этого не забуду. Я… согласен с вашим предложением. Было бы здорово продолжать работать с вами.

— Вот и славненько, — хихикнул Делакур. — Завтра я обговорю этот вопрос с Главой Гильдии. Скажу, что придумал, как усложнить тебе жизнь, продлить время обучения и вытянуть пару секретов Блэков в нашу пользу. Кстати, если что, то после смерти отца ты поругался со всеми родственниками и ни за что не желаешь возвращаться в Британию. Скажем ещё, что тут ты присмотрелся к хорошенькой девушке…

— Когда я успел? — пробормотал Сергей, перебирая в уме всех «хорошеньких девушек», которые жили в магическом Гренобле.

— Это я к тому, что, когда завтра Глава Гильдии отдаст тебе распоряжение отправиться в Британию, постарайся сделать несчастное лицо.

— О, ясно, — Сергей сообразил, что с Эркюлем Медичи надо действовать от противного и вовсю кричать о том, что «не надо бросать меня в терновый куст».

— Завтра займёшься конструктами из этого списка, — протянул кусочек бумаги Делакур. — И сделай вид, что удивился. Мне совсем не хочется, чтобы Гильдия знала о моих планах, к такому следует хорошо подготовиться, чтобы не вызывать подозрений, спокойно скопить на переезд и подготовиться к организации своего дела. Сделать побольше копий основных чертежей популярных артефактов и продумать возможные личные наработки. Твой доступ к библиотеке, чтобы сравнивать имеющиеся книги, тоже может в этом помочь, потому что смотритель строго следит за тем, что берут Мастера, так что лишний повод подобрать литературу…

— Да, я всё понял и всё сделаю. До завтра, Наставник, — распрощался Сергей с Мастером, окрылённый внезапным успехом и тем, что Фортуна повернулась к нему лицом.

— Сириус, — уже у порога окликнул его Делакур, — я слышал, что расследованием гибели вашего отца занимается лучший дознаватель Британского Аврората, некто Диггори, ваша кузина училась вместе с ним в школе. Похоже, что уже есть какие-то результаты по этому делу.

— Вот как?.. — хмыкнул Сергей на уловку Наставника.

— Да, ещё я слышал, что ваша матушка приболела, но целители сказали, что она должна поправиться после приёма специальных лекарств. Надеюсь, что к тому времени, как вы посетите родной дом, она полностью выздоровеет.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнул Сергей. — Спасибо.

Глава 3. Солнце уходит на Запад

Безвременье. Царство Мёртвых.

Вальбургу несло стремительным потоком обжигающей ледяной воды реки Мёртвых. Стикс… Ахерон… Гьёль… Смородина… У разных народов различались названия для пути в один конец, но суть оставалась всё той же, как ни называй. Как сказал Шекспир, «но роза пахнет розой…».

И кто придумал, что это тихое неспешное течение безвременья, протекающее в равнинах Царства Мёртвых?

Нет, эта река была быстрой, она бурлила и пенилась, заставляла захлёбываться и чувствовать свой вкус. Вкус страха, душевной боли, злости, скорби и слёз. Горьких, беспомощных, оплакивающих счастье и радость. Все оттенки печали. Всю палитру меланхолии. Все грани тоски, отчаяния, безысходности, страданий и сожалений.

Беспощадная стремнина била Вальбургу об острые скалы, несла, словно щепку, крутила, пытаясь утянуть на дно, но она барахталась, не теряя надежды выплыть. Она чувствовала себя живой, по ошибке попавшей в это странное место и бесконечное путешествие. Вальбурга не помнила, как всё это началось, и не имела представления, когда закончится, она просто ждала момента. И, когда увидела низкий мост над рекой и человека, который тянул к ней руку, поняла, что момент настал.

Прикосновение было таким реальным и одновременно зыбким, пальцы покалывало от магии. Вальбурга почувствовала, как её вырывают из жадных вод бурной реки, и через мгновение уже откашливалась на мосту, который был полностью сделан из меди. Вальбурга замерла в неподобающей леди позе: на четвереньках, не в силах оторваться от удивительного узора витиеватого магического рисунка. На ощупь мост был живым и горячим, наполненным магией и солнцем. Платье на ней тут же высохло, с волос, падающих мокрыми прядями, перестала течь вязкая вода, словно испарилась. Внезапно красноватая медь под руками словно раскалилась. Вальбурге даже послышалось тихое шипение, хотя температура металла вроде бы не изменилась.

— Закат, — сказал мужчина, который спас Вальбургу и про которого она на миг совершенно забыла. — Тебе пора.

Вальбурга поднялась и обернулась на свет, на самом деле увидев кусочек багрового неба в низком проёме скалы и луч закатного солнца, который делал часть чудесного моста через реку Мёртвых алой. Отчего-то не удивили кованые перила, затейливо переплетающиеся растительным орнаментом, то, что до реки теперь было порядка сотни ярдов, и даже то, что вода внизу кажется медленной блестящей ртутью, а никак не бурным потоком.

Вальбурга взглянула на мужчину, который продолжал стоять на середине моста, там, куда солнечный свет ещё не добрался. Что-то в его фигуре, скрытой в темноте, показалось знакомым.

— Орион?.. — вздрогнула Вальбурга, узнавая супруга, который погиб всего лишь несколько недель назад. — Это ты?..

— Наш магический брак ещё в силе, но я помню, что завершил ритуал, чтобы не потянуть тебя следом за собой как можно дольше, — бледное лицо Ориона Блэка стало более отчётливым, а глаза смотрели на Вальбургу с теплотой и нежностью. — Нашим мальчикам нужна твоя поддержка. Ты должна была дожить до правнуков, ведь я передал тебе всё, что мне оставалось и что у меня отобрали. Так что я очень удивился, почувствовав нашу связь и то, что ты в Реке без Проводника. И что ты — жива… Но всё это неважно… Когда солнечный луч дойдёт до конца моста, беги. Ты должна успеть перейти мост. Твой выход — там.

— Но… — Вальбурга оценила, как Орион делает несколько шагов назад, избегая света. — Как же ты?

— Я просто вернусь в Реку, — ответил её супруг. — И… здесь нет Кастора. Никакой ошибки. Тогда у тебя всё получилось, не только с Поллуксом, как мы думали. Я считаю, и Кастор получил новую жизнь, но магии на него не хватило.

— Так Кастор стал сквибом? — прошептала Вальбурга.

— Думаю, хуже. Он стал магглом, — покачал головой Орион, внимательно вглядываясь в реку. — Мне пора, и тебе тоже. Не медли. Беги.

Вальбурга не поняла, как Орион оказался в Реке, но услышала тихий плеск, а затем мост под ней «раскалился» окончательно и завибрировал от магии, почему-то оказавшись очень длинным. Она поспешила, а обернувшись, увидела, что солнце вот-вот сядет, скрывшись из проёма в скале. И тогда она подхватила платье и побежала со всех ног.

18 января 1981 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус.

Вальбурга очнулась в кровати в своей комнате. Горько пахло полынью от какого-то зелья. Несколько флаконов стояли на тумбочке. Там же располагался красивый ночник — один из последних подарков Ориона — шар из цветного стекла, похожий на букет роз с инкрустацией бриллиантами, которые изображали росинки на лепестках. Кто-то поставил её зеркало почти напротив кровати, и мягкий красноватый свет мерцал в проёме чёрной рамы. Как будто тот мост провёл душу Вальбурги через её зеркало…

— Мама?.. Кричер! Почему это зеркало стоит тут? Прямо на проходе! — раздался голос Сириуса, и манящий свет в зеркале померк, заставив Вальбургу оторвать взгляд от того места, в котором она, похоже, всё-таки побывала.

— Сириус? Что ты здесь делаешь?.. Как долго я?.. — спросила Вальбурга, внезапно понимая, что не может подняться с постели, как думала ещё минуту назад.

— Не волнуйся, мама, сегодня восемнадцатое января. Ты заставила меня поволноваться, — взял её руку Сириус, прижимая ладонь к своему горячему лбу.

— Ты заболел? Слишком горячий… — спросила Вальбурга, отчётливо вспомнив события более чем двадцатилетней давности, о которых напомнил ей Орион.

— Что? Нет… Это просто ты слишком холодная, — объяснил сын. — Ты помнишь о том, как решила посмотреть память Северуса Снейпа? После этого ты впала в кому. На почти девять дней. Вчера я дал тебе то зелье, которое уничтожает ментального паразита, который в тебя пробрался. У тебя почти сутки был бред, ты металась. Повторяла «я не хочу умирать»… А потом затихла и уснула. Северус сказал, что это нормально и, скорее всего, ты придёшь в себя ближе к закату, так и вышло.

— Да… — потёрла лоб Вальбурга. — Припоминаю… Да! О, великий Мерлин! Я вспомнила!

— Что?

— Тот ментальный паразит… Он… он заставлял дико любить жизнь. Это странно, но эта любовь она была… неестественной. Словно отрицающей, что смерть существует и всё в круговороте вещей. Как будто ты не можешь умереть, не должен, не способен, обязан придумать что-то, что продлит твою жизнь в бесконечность… — она вздрогнула, снова ощутив воды Реки. Было это настоящим видением или всё происходило в её голове под воздействием того паразита? И как же Орион?.. И его слова про ритуал, в котором не смогла разобраться даже Беллатрикс, и информация о судьбе Кастора?

— Что-то ещё? Мама? — погладил руку Вальбурги Сириус, возвращая в реальность.

— Было что-то вроде подсказки… Дай подумать… — Вальбурга потрогала подбородок. — Мне кажется, что ментальный паразит настраивал носителя на создание крестражей… Причём не одного, а сразу нескольких. Я читала одну книгу в нашей библиотеке. Есть способ… точнее был способ принудительного разделения души и заключения её в предмет путём особого ритуала. По легендам и слухам, крестражи изобрела ещё Ровена Рейвенкло, одна из основательниц Хогвартса, но не ручаюсь, что это на самом деле было так. Как показали… хм… опыты и попытки повторения этого «трюка», ничего хорошего из этого не выходило. Слишком много… Побочных эффектов. Впрочем, в итоге благодаря наработкам и схемам крестражей было придумано создание живых портретов. Кстати, авторство принадлежит нашей семье: некому Цефею Блэку, который увлекался живописью, он жил ещё до принятия Статута Секретности. Его портрет есть в дальней секции библиотеки, но он не особо разговорчив. Поэтому те книги о крестражах и сохранились в библиотеке почти в полном объёме. Магия тёмная, с обязательным человеческим жертвоприношением, причём другого волшебника. А результат весьма сомнителен. В портретах же в жертву приносится сам маг в конце своей жизни, и душа переносится на заранее подготовленный холст, оживляя портрет и наделяя его памятью, манерами общения. Живой-мёртвый человек, заключённый в холсте. Секрет фамильный… Даже в Хогвартсе, кажется, из всех многочисленных портретов директоров всего парочка по-настоящему «живых», которые каким-нибудь способом имели доступ к нашей библиотеке. Остальные просто обычные оживлённые полотна, неполные слепки личностей без заключённой в них души.

Сириус как-то странно на неё посмотрел, и Вальбурга растрепала чёрные волосы сына.

— В нашей семье уже несколько поколений не пользуются этой магией. Последним живой портрет сделал Финеас Найджелус Блэк, он был директором Хогвартса и волновался за школу. Быть заключённым в несколько полотен… Это страшно. Второй его портрет, связанный с первым, основным, есть в доме. Думаю, про такие портреты он знает куда больше, чем я.

— Но… Если крестраж — это заключённая в какой-то предмет часть души, — отмер Сириус, — значит, душа становится не целой? А если сделать несколько крестражей?

— До такого никто не… — осеклась Вальбурга. — Ты прав, я помню о том, что крестражей должно быть несколько… Да… Не один и даже не два… Но это же ужасно!

— Мама, помнишь о той руне, которую хотели сделать Гарри? — Сириус вскочил и начал ходить по комнате. — Получается, если тот ментальный паразит попал бы к Волдеморту, тот двинулся на почве «любви к жизни» и начал срочно делать себе крестражи… А потом пришёл бы за Гарри, про которого, я уверен, он увидел бы только в воспоминаниях Северуса… Но тогда руна бы сработала! Если от целой души откалывать куски, то что там останется-то?

— Да… Ты прав, — согласно кивнула Вальбурга. — Возможно, что при агрессии на ребёнка и его родителей сработала бы сила Хель, а то и просто… эта руна вытянула бы из Волдеморта остаток его души, посчитав Даром.

— Голова идёт кругом от этого фокусника… — пробормотал Сириус.

— И всё же… — кашлянула Вальбурга. — Я надеюсь, ты не бросил обучение из-за меня?

— Всё хорошо, мы с Мастером Делакуром обо всём договорились, — успокоил её Сириус. — Я вроде как в командировке по делу. В библиотеку. У нас очень большое собрание всевозможных раритетов. Гильдия хочет получить список книг, которые у нас имеются.

— Ты понимаешь, что многие гримуары, которые хранятся здесь, под запретом в очень многих магических странах, сын? — строго спросила Вальбурга Сириуса. — Надеюсь, ты составил контракт о неразглашении Гильдией того, что здесь хранится? Или стоит закрыть от тебя часть библиотеки, чтобы ни у кого соблазнов не было?

— Прости, я о таком и не подумал… — повинился Сириус.

— Стоит обратиться к поверенному семьи Блэк для урегулирования этого вопроса, — кивнула Вальбурга. — Наверное, мне всё же следует отдохнуть: я совсем без сил…

— Прости, мама, — чмокнул её в лоб Сириус. — Я просто хотел всё узнать пораньше, мы там внизу собрались, Беллатрикс и Северус…

— Конечно… — легла на взбитые подушки Вальбурга. — Кстати… я ещё сказать хотела, что порекомендовала твоего друга, Питера, который обучается на аврора. Он в хороших руках… Мистер Диггори обещал присмотреть за мальчиком…

— Спасибо, что не забываешь о моих друзьях.

— Он всё-таки весьма помог нашей семье… — ответила Вальбурга, чувствуя, как веки слипаются.

— Спокойной ночи, мама…

Глава 4. Маленькая планета[20]

23 января 1981 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус.

Сергей был дома уже целую неделю. Мать окончательно пришла в себя в четверг, через пять дней после приёма зелья, сваренного стараниями старшего и младшего Северусов.

Пока леди Вальбурга оправлялась от своей болезни, Сергей решил начать разбирать библиотеку. Задание Гильдии никто не отменял, выходить из дома его предостерегли, да и светиться тем, что он в Лондоне, Сергей сам не хотел, чтобы максимально использовать эффект неожиданности. Тем более, что Снейп, убедившись, что леди Вальбурга очнулась, вернулся в Трир. Конференция зельеваров должна была продлиться две недели, до конца января, и если за ним следили, то знают, что никаких активных действий по сближению с Волдемортом Северус не предпринимал.

Пытаясь систематизировать эти «Авгиевы конюшни» библиотеки Блэк-хауса, Сергей неожиданно нашёл обширные записи отца, который, как оказалось, любил размышлять и делать расчёты и теоретические выкладки среди книг, а не в своём личном кабинете. Там они нашли в основном деловые бумаги, которые касались состояния семьи, бухгалтерские отчёты, различные магические контракты и списки артефактов, хранящихся как в самом доме, так и в сейфах магического банка «Гринготтс», принадлежащего гоблинам. Впрочем, и в библиотеке Орион устроился неплохо, оборудовав себе укромное местечко и поставив дополнительный большой дубовый стол, несколько магических светильников и шкатулок с расширением пространства для хранения записей.

Неудивительно, что ни леди Вальбурга, ни Беллатрикс не смогли определить, что за ритуал успел завершить Орион Блэк перед своей смертью. Ничего похожего на то, что произошло в Ритуальном зале перед его смертью, никто из них не знал, да они и не могли знать. После обнаружения записей отца Сергей выяснил, что Орион уже давно разрабатывал ритуал, чтобы помочь его матери. Которая, как оказалось, ненормально быстро для волшебницы старела.

Отложив на время переписку книг библиотеки, Сергей закопался в расчёты отца, чтобы понять, что же произошло. Ситуация выходила странная и непонятная, словно часть секрета Орион не доверял даже бумаге, но по всему выходило, что отец пытался как-то компенсировать откат за проведённый Вальбургой некий ритуал. Нашлись и обсчёты зачатия. Сергей несколько раз перепроверил даты, и по всему выходило, что зачатия именно Сириуса.

Несколько раз были упомянуты имена «Кастор и Поллукс», записанные астрономическими символами. Насколько помнил сам Сергей, так звали сыновей Зевса, которые участвовали в Троянской войне, а также были аргонавтами. Им соответствовало очень узнаваемое созвездие Близнецов, и оно часто использовалось в магической навигации. На всякий случай он решил проверить себя, так как увидел неподалёку от импровизированного библиотечного «кабинета» Ориона книгу по волшебной мифологии и ритуалистике.

Выяснилось нечто интересное. Кастор и Поллукс были рождены из яиц, так как их отец прилетал к их матери — прекрасной Леде — в виде лебедя. Согласно волшебной трактовке этой истории, они были детьми не самого Зевса, а одного из волшебников-анимагов, который проводил эксперименты над своей сущностью. Согласно этим выкладкам, зачатые таким образом близнецы были разными по своим магическим свойствам. Одному доставалась магия, второй становился стопроцентным сквибом, отдавая всю свою магическую силу брату, который получался весьма сильным волшебником. Этакое разделение магической сути.

По маггловским мифам Поллукс, или Полидевк получил бессмертие, а Кастор был смертным, что в книге трактовалось как развитие и отсутствие магического Дара. Далее приводились формулы ритуала, проведённого волшебником-анимагом, что самое любопытное: они перекликались, но не совпадали полностью с тем ритуалом зачатия, который, по всей видимости, провели Орион и Вальбурга. Всё же Сергей помнил, что вторым именем Сириуса было именно «Поллукс». Впрочем, так звали одного из его предков, так что это могло быть и совпадением.

Впрочем, Сергея больше занимала болезнь матери, которая её подтачивала и старила. Орион нашёл способ ей помочь, но это было чем-то вроде полного разделения жизни, когда умирают в один день. По всей видимости, получалось, что отец воспользовался ритуалом и передал Вальбурге все свои «оставшиеся годы и магию», так как умер не своей смертью. Принёс себя в жертву, раз уж пал от руки недоброжелателей.

Сергея мучил вопрос, было ли так в другой жизни, так как чужая память подсказывала, что Вальбурга пережила супруга всего лет на пять-шесть, скончавшись в шестьдесят. А тот жуткий портрет, который всей душой ненавидел Сириус… Неужели прекрасная Вальбурга за каких-то пять лет смогла настолько состариться? Или это и есть действие того «отката»? Сергей пытался успокоить себя доводами, что, скорее всего, его мать подточило то, что Сириус ушёл из дома и попал в тюрьму, Регулус бесследно пропал, Орион умер. Это сильно влияет на состояние и внешность. Горе отражается морщинами на лице, нежеланием ухаживать за собой. Вальбурга в той, другой реальности осталась одна-одинёшенька в старом доме. Возможно, что она просто хотела дождаться хотя бы одного из своих сыновей. Поэтому решилась на ритуал с «живым» портретом. В общих чертах мать и так его знала, а детали могла уточнить у того же упомянутого ей директора Хогвартса — Финеаса Блэка.

Вчера Сергей раскопал несколько листов, в которых была упомянута Лили Эванс. Похоже, что Орион тоже попытался решить задачку с матерью Гарри и рассматривал варианты с добровольной передачей жизни и магии и недобровольной, то есть принесением в жертву волшебника. Впрочем, жертва давала в несколько раз меньше времени, чем добровольная передача, но Сергей решил запомнить и показать эти записи кузине: на роль «жертвы» у Блэков был один кровник, который точно пережил прежнего Сириуса. Интересно, что в конце этих предварительных прикидок отец обвёл один из незнакомых Сергею символов и поставил восклицательные знаки, словно нашёл что-то важное. Он посчитал, что это могло пригодиться Беллатрикс, которая пока так и не смогла составить ритуал для Северуса, который бы был сколько-то безопасным и гарантировал хотя бы десяток лет жизни как Лили, так и Снейпу. Время было дорого, так что вчера Сергей почти ночью отправил Беллатрикс совой копии записей расчётов отца. И про ритуал для леди Вальбурги, который, если судить по общему рисунку, Орион провёл в Ритуальном зале Блэк-хауса, и те «почеркушки» насчёт Лили. В историю про «Кастора и Поллукса» кузину Сергей решил не вмешивать, тщательно рассортировав все бумаги, следовало для начала спросить об этом у матери.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сергей у матери, которая сегодня спустилась к завтраку в столовую.

— Вполне хорошо, — улыбнулась леди Вальбурга, с аппетитом осматривая предложенные эльфом блюда. — Я голодна, но чувствую себя прекрасно. Всё же Северус — весьма талантливый юноша. Я рада, что вы с ним подружились.

Они завтракали, и Сергей всё мучительно думал, как начать, скорее всего, нелёгкий для матери разговор.

— Сириус, тебя что-то беспокоит? — Вальбурга спросила сама. — Ты же знаешь, что можешь всегда поговорить со мной. Что-то по поводу Гильдии?

— Нет… Мам, пока ты болела, я занимался библиотекой, пытался всё рассортировать, чтобы составить списки книг. И я нашёл там все записи отца, он рассчитывал там разные ритуалы и не хранил те бумаги в кабинете.

— Вот как?.. — задумчиво склонила голову леди Вальбурга. — Полагаю, ты нашёл там кое-что, что тебя так встревожило?

— Э… да, — смущённо кивнул Сергей. — Отец писал про ритуал «Кастора и Поллукса», а ещё пытался найти способ… помочь тебе. Кажется, я знаю, что он сделал в последние мгновения своей жизни.

— Передал мне свою жизнь и магию?.. — чуть отвернувшись, сказала леди Вальбурга.

— О, так ты знала?

— Нет. Он держал это в тайне от меня, по всей видимости, не хотел тешить надеждами и тем, что это невозможно… — чуть дрогнули в улыбке губы матери. — Но для Ориона не было ничего невозможного. Он всё-таки Блэк.

— Да, думаю, что у него это получилось, — осторожно заметил Сергей, отмечая про себя, что после смерти отца и своей комы мать стала выглядеть почти такой же, как прежде: живой и цветущей. Даже траурные одежды без кружев и каких-то изысков нисколько не портили точёную фигуру и лишь подчёркивали безупречную матовость кожи, идеальные черты лица и яркие глаза, обрамлённые длинными ресницами. Второго мая Вальбурге должно было исполниться пятьдесят шесть лет, но на вид ей можно было дать не более сорока, а то и меньше. Самый расцвет.

— Да… — вздохнула мать. — Я расскажу тебе всё, прошу лишь не осуждать меня и твоего отца за нашу родительскую любовь к своим сыновьям.

— Я слушаю.

— Первого июня пятидесятого года, почти тридцать один год назад, у нас с Орионом родились близнецы, старшего мы назвали Поллуксом, он, как и ты, был третьим в Роду: «Поллуксом» звали моего отца, а также его деда, и было естественно назвать второго ребёнка Кастором в честь ярчайших звёзд созвездия Близнецов, под которым они родились. Близнецы, мальчики, легендарные братья: Кастор и Поллукс. Тогда я ещё не знала ту легенду, а может, не придавала ей значения, уже не помню.

— Они умерли, — прошептал Сергей, вспомнив ту историю, которую ему рассказал Регулус в самый первый день.

— Да, — опустила взгляд Вальбурга, — им было по восемь лет, когда их не стало.

— Что случилось?

— Они заболели и теряли магию… Стали сквибами. Магия Рода и болезнь убивала моих мальчиков, — Вальбурга взглянула на Сергея совершенно сухими покрасневшими глазами. — Их было не спасти. Я прервала их жизнь, прекратив существование их телесной оболочки.

В памяти Сергея запестрели расчёты того ритуала, который он совсем не понял. Оговорка матери насчёт телесной оболочки расставила всё по местам.

— Яйца лебедя… Вот зачем они были нужны… — пробормотал Сергей, не в силах собрать и даже представить глобальность подобного замысла. Теперь ясно, за что таким образом расплачивалась его мать. — Но это значит?.. Контролируемое перерождение?

— Да, — во взгляде матери мелькнуло удивление. — Я сохранила души моих мальчиков, чтобы дать им новую жизнь в своей утробе. Один из них должен был стать сквибом — Кастор… Как в легенде. Но Поллукс мог стать великим магом. Сильным, талантливым, наделённым Даром. Пришлось бы разделить их, сквиб не может жить в родовом доме, но я бы знала, что оба они живы и здоровы. Я бы всё равно заботилась о своём мальчике, — по щекам Вальбурги прокатились две слезинки. — Даже заранее подыскала подходящую семью… Но что-то пошло не так. У меня родилась не двойня, а только один ребёнок. Ты. Мы дали тебе имя Сириус, а второе — Поллукс. Но долгое время у тебя не пробуждалась магия, мы боялись, что всё было напрасным, что мы ошиблись и магия наказала нас за то, что мы замахнулись на такие материи, пошли против Судьбы. Но ты всё же оказался магом…

— Значит, ритуал не сработал и я… э… это не тот ребёнок? — уточнил Сергей.

— Я не была уверена до конца, — покачала головой Вальбурга, — пока не родился Регулус. Мы с Орионом думали, что, возможно, он станет Кастором. Но от него я не чувствовала той магии, которую ощущаю от тебя, и Регулус — хороший волшебник, но ты намного сильней его. У тебя есть Дар. Ты точно Поллукс. Пусть тебе и сложно это воспринять.

— Значит, если бы родился второй ребёнок, он бы стал сквибом? — спросил Сергей, чувствуя, как сердце заколотилось сильней. — Ты точно его не родила? Ну… может, ты…

— Не заметила появления твоего брата? — вскинула бровь леди Вальбурга. — Нет… Кастор… родился не из моего чрева.

— Что?

— Когда я была в коме, — чуть поморщилась мать. — Когда я была в Царстве Мёртвых, то встретила Ориона, он вытащил меня и указал дорогу назад. Он сказал мне о том, какой ритуал провёл, что ты сейчас подтвердил, а ещё… он сказал, что Кастора нет среди мёртвых и наш мальчик родился магглом в чужой семье.

— Всё-таки родился… — прошептал Сергей, откидываясь на спинку стула и размышляя, могло ли быть такое совпадение. — А… как его можно узнать?

— Кастор мог родиться где угодно и у кого угодно, — покачала головой Вальбурга. — Разве что какой-нибудь магический знак мог остаться, например, родимое пятно или прядь волос другого цвета. Может быть, какой-нибудь талант как компенсация за потерянный магический дар. И, скорее всего, должен родиться одновременно с тобой или плюс минус день. Зачатие и ритуал проходили в Рождественскую ночь. Ещё он, скорее всего, должен быть похож на Блэков, так как в данном случае душа подчиняет тело. Ты в детстве был вылитый Поллукс, они с Кастором были немного похожи, но всё же имели различия. Впрочем, об этом сложно судить: дети вырастают и меняются, а их я видела лишь до восьми лет.

— То есть его нельзя найти какими-нибудь магическими ритуалами? — уточнил Сергей.

— Я не знаю, — ответила мать. — Мы не предполагали, что такое может быть, так что и не искали Кастора. Но в любом случае сделать это будет невероятно сложно.

— Я обещаю тебе, — взял Вальбургу за руку Сергей. — Мы обязательно его найдём, — мысленно добавив про себя, что ему есть от чего оттолкнуться в этом поиске.

Сергей Звезднев родился почти в тот же день, что и Сириус, имел странную родинку в виде звезды, внешнее сходство с Вальбургой Блэк и идеально подошёл для ритуала передачи магии и заслания в «прошлое». И, кажется, даже умер в один день с Сириусом. А ещё… в детстве Сергею снились странные сны, которые он почти не помнил, когда просыпался, но воспитатели в интернате говорили о нём в шутку, что он каких-то «голубых кровей», так как всегда вёл себя хорошо, с достоинством, был вежлив и непонятно с чего интуитивно интеллигентен. Могла ли это быть память умершего мальчика, воспитанного в древнейшем и чистокровнейшем Роде Блэк? Как знать… Но Сергей решил, что, когда разгребёт текущие «завалы», обязательно с этим разберётся.

Глава 5. Люди с забинтованными лбами

27 января 1981 г. Англия, Лондон.

Питер возвращался домой в приподнятом настроении и с чувством глубокого удовлетворения, которое можно получить лишь от хорошо сделанной работы и того, что эту работу оценили по достоинству. Да, весьма неплохо! Сегодня Питер получил первую зарплату: целых три галлеона, пятнадцать сиклей и двадцать два кната. В Департаменте Правопорядка расчёт получали дважды в месяц, так что это были деньги меньше, чем за две недели работы.

Вообще-то, студентам программы подготовки защитников зарплата не полагалась. Когда они учились, то считалось, что у них «полное довольствие», то есть в «учебке» их трижды в день кормили, в казарме были комнаты на двоих и даже выдавали небольшую стипендию — шесть сиклей в неделю. В месяц получалось почти полтора галлеона, но особо копить со стипендии не получалось: то нужны были письменные принадлежности, то одежда, то обувь. Так что после учёбы Питер по возможности подрабатывал. Ежедневно в казарму можно было не возвращаться, но он гостил у матери обычно один выходной в неделю, чтобы слишком сильно не напрягать родительницу с тратами. После смерти отца, который был основным их кормильцем, Питеру по совету Сириуса всё же удалось выморозить выплату со Скотленд-Ярда, так что мать получала небольшую ежемесячную пенсию, которой еле-еле хватало, чтобы оплачивать счета. Зарплата матери была небольшой. К тому же над Анной Петтигрю постоянно висела угроза увольнения. Магглы придумали технику, на которой можно распечатывать набранный текст сколько угодно раз, а также технику, которая копировала написанное и напечатанное, так что необходимость во множестве машинисток-стенографисток отпадала даже у небольших фирм, отбирая хлеб у многих работающих в этой профессии женщин.

После того, как осталось восемь человек, которых взяли на практику в Аврорат, стипендию Питера подняли до шестнадцати сиклей в неделю, но в казарме теперь можно было только позавтракать и получить с собой пару бутербродов на ланч. Подразумевалось, что практиканты будут покупать себе обед или ужин самостоятельно, так как рабочий день в Аврорате заканчивался в семь вечера, а то и позже.

Оказалось, что наставник Питера, Амос Диггори, настоял на дополнительной оплате его практики, убедив начальство, что это необходимо. Это было весьма кстати: всё же летом Питер и Муфальда хотели сыграть свадьбу, пусть очень скромную, по самому минимуму, но в любом случае трат не избежать хотя бы на приличествующую поводу одежду, взнос за регистрацию в Министерстве, небольшой фуршет среди коллег и друзей. Но, конечно, зарплату дали не за красивые глаза: Питер вкалывал, старался закрепить свои позиции, примелькаться, заслужить хорошую репутацию. Он был в меру услужливым, открывал рот только по делу и делал свою работу, как их учили на курсах.

Конечно, в какой-то степени повезло, что его наставником стал Амос Диггори, принадлежащий к старинной фамилии маг, но не слишком консервативный в вопросе чистоты крови. К тому же Диггори был инспектором по особо тяжким преступлениям, так что практика Питера в Аврорате сразу началась с настоящего расследования. И это было не что-то вроде случайно проклятой бабки в подворотне, которая умерла со страху, а «громкое дело», причём это дело косвенно касалось и интересовало Питера, так как Амос Диггори расследовал убийство отца Сириуса — Ориона Блэка.

Наставник был в целом доброжелательно настроен. В какой-то момент Диггори проговорился, что не решился бы перейти дорогу Аластору Моуди, «старожилу Аврората», который к тому же с полгода назад, в «Кровавый четверг», потерял глаз и ногу, защищая нового Министра Магии — Миллисенту Багнольд, если бы не «словечко», которое за Питера замолвил один из Блэков. Кажется, дядя Сириуса Альфард Блэк имел неплохие подвязки в Аврорате. Насколько Питер понял, Альфард Блэк периодически поставлял редкие ингредиенты для лаборатории Департамента Правопорядка, делал защитные амулеты для сотрудников Министерства Магии и обучал работе с какой-то сложной секретной системой под названием «Аргус».

За почти две недели, прошедшие с начала стажировки, Аластор Моуди не проявлял особого интереса к Питеру. Впрочем, это могло быть связано и с тем, что они почти не пересекались. Среди сотрудников ходили упорные слухи, что указом Министра Багнольд Аластору Моуди «за боевые заслуги» хотят подогнать какой-то супер-артефакт из загашников Отдела Тайн. Возможно, что из-за этого Моуди почти никогда не было на месте, когда Питер и Диггори возвращались в Министерство. Моуди ходил в повязке на выбитом глазу, а одна нога у него оказалась на магическом протезе, так что народ гадал, какой именно артефакт подстраивают под ветерана: чтобы быстро бегал или чтобы снова видел. Впрочем, спросить об этом напрямую никто не решался: Моуди был довольно крут и пользовался почётом и уважением среди сотрудников.

Амос Диггори брал Питера с собой на все допросы и встречи, почти сразу вменив в обязанности вести записи и протоколы, а это не просто перекладывание бумажек или работа на «подай-принеси-не мешайся», как сложилось у остальных практикантов. Тем более, что, перечитав эти самые протоколы, наставник сказал, что ещё ни разу не встречал подобной внимательности и наблюдательности. Так что Питер полагал, что зарплату ему стали платить благодаря тому, что его работу, старания и вклад в расследование оценили. К тому же вот уже несколько дней Диггори не то чтобы советовался с Питером, но интересовался его мнением и анализом сложившейся ситуации. И Питер смог дельно, не волнуясь, обрисовать картину этого убийства, как видел её он.

С самого начала ему показалось странным, что нигде не всплыли документы по «законопроекту по оборотням», который готовил Блэк. Ни у поверенного, который предоставил некоторые основные бумаги на ознакомление, ни у семьи: вдова сообщила, что не знала о том, что её супруг занимается этим вопросом, и среди записей покойного ничего подобного родные не обнаружили. Законопроект должны были представить в начале февраля, так что документы Орион Блэк должен был сдать для ознакомления магической палаты как минимум за месяц, то есть как раз накануне своей гибели. По регламенту секретарь должна сделать копии и разослать их членам магической палаты для предварительного ознакомления. Самое интересное, что Орион Блэк в тот день встречался с Доркас Медоуз — секретарём магической палаты. Но эта женщина утверждала, что Блэк лишь уточнил у неё время и дату слушания, но ничего не передавал. Повода применить сыворотку правды или усомниться в её словах Доркас Медоуз не давала, но Питер счёл её подозрительной. Чем-то та неуловимо напоминала их декана — Минерву МакГонагалл, к которой особого доверия у Питера не было никогда.

Амос Диггори согласился, что стоило найти документы и вообще поискать в этом направлении, так как пока больше идей не было. Возможно, что существуют противники данного законопроекта. К тому же среди «Пожирателей Смерти», по непроверенным данным, могли быть оборотни. Поговаривали даже об «армии». Возможно, они боялись, что их снова попытаются взять под контроль, как было при попытке ввести Реестр. Также была вероятность, что лидер «Пожирателей Смерти» не хотел, чтобы подобный закон вступил в силу: тогда его оборотни могли бы получить нормальную работу и вписались в магическое общество и «Тёмный Лорд» потерял бы власть над своими слугами. Скорее всего, именно поэтому Блэк был замечен в такой подозрительной компании перед смертью: это могла быть как попытка повлиять на будущий закон, так и смертельная ловушка в случае отказа.

Питер подумал, что вписал бы и имя их директора школы в список подозреваемых, но промолчал, потому что всякие бездоказательные домыслы к делу не пришьёшь. Он хотел переговорить с Люпином: вполне возможно, что раз про законопроект старшего Блэка Питеру рассказал именно Римус, то у него или его отца могли сохраниться черновики или какая-то дополнительная информация, которая могла пригодиться.

— Мам, Мэтти, я пришёл! — сообщил Питер.

Ему хотелось поделиться со своими любимыми женщинами новостями насчёт нежданно выплаченной зарплаты. Муфальда, которая заканчивала службу в половину шестого, приходила в эту квартиру, чтобы поболтать с его матерью, обсудить разные женские штуки и помочь с ужином. За прошедшие две недели как-то сам собой сложился такой порядок вещей. Питер подозревал, что его невеста из-за того, что была лишена матери, восполняет эту пустоту с Анной Петтигрю. Но это было очень хорошо, когда все близкие в прекрасных отношениях. Это напоминало Питеру о детстве и о том, как они жили всей семьёй с отцом: небогато, зато очень дружно, интересно и весело.

— Ой, Питер! — встретила его Муфальда. — Тут к нам пришёл неожиданный гость.

— Кто? — напрягся Питер, незаметно доставая палочку, которая мягко скользнула в его ладонь из специальных ножен.

— Сириус Блэк, — ответила слегка смущённая невеста, что нисколько не успокоило, а, наоборот, растревожило. Совершенно точно Сириус сейчас был во Франции.

Так что Питер с улыбкой привлёк к себе Муфальду и быстро прошептал:

— Если я назову его «Бродяга», хватай мать и бегите из дома. Уяснила?

Карие глаза его Мэтти, которая была далеко не дурой, понятливо блеснули.

— Привет, мама. Сириус, рад тебя видеть, — поздоровался Питер, рассматривая Блэка. — Мам, ну что там насчёт ужина? Я умираю с голода. Мэтти, давай помоги всё приготовить.

— Да, да, конечно, — мать выглядела слегка растерянной. Муфальда натянуто улыбнулась и увела её на кухню. Питер чуть расслабился, убрав из зоны досягаемости гостя своих женщин.

— Давно не виделись, Пит, — знакомо улыбнулся Сириус. — Я слышал, что ты уже сдаёшь практику.

— Да, — кивнул Питер, — А ты?..

— Мне Гильдия кое-что поручила в Британии, так что я здесь какое-то время. Но я прошу никому не рассказывать, что ты меня видел, Пит. Пообещаешь?

— Да, если ты скажешь, какая у меня любимая песня из тех, что ты сочинил, — хмыкнул Питер.

Сириус прищурился.

— Помнится, тебе очень понравилась песня про перемены, — медленно ответил Блэк, покосившись на его палочку. — Ты говорил мне, что особенно тебя зацепил этот куплет…

— напел Сириус.

— запела Муфальда, подхватив. Это была и её любимая песня.

Почти весь «репертуар» Сириуса Блэка разошёлся не только по Хогвартсу, но и по казарме будущих авроров.

— Я, вообще-то, не только к тебе, Пит, но и к твоей маме: вспомнил, что ты говорил о том, кем она работает, — снова улыбнулся Сириус. — И, кстати, поздравляю: миссис Петтигрю уже рассказала, что ты решил жениться. Я думал, что ты чуть пораньше освободишься, прости, что без предупреждения, но так вышло.

— Ага, — кивнул Питер и сделал знак Муфальде. Они вместе с матерью вышли из кухни, организуя ужин. По всей видимости, Сириус пришёл не с пустыми руками, так как денег на такой здоровый копчёный окорок у них точно не было.

— Я уже начал говорить миссис Петтигрю, что хотел бы э… предложить ей работу, — сказал Сириус. — У нас настоящий завал в библиотеке, нужно составить списки, возможно, даже копии книг, которые против копирования защищены чарами, а писать пером… Тем более, что зачарованное не работает, я пробовал уже. Да и потом почерк разбирать… Вот я и подумал о печатной машинке и о стенографии… А потом вспомнил, что ты говорил о том, что твоя мама как раз работает стенографисткой на каком-то маггловском предприятии. Нанять маггла нельзя: дом не пропустит, нужна волшебница с такими способностями… Работа сложная и конфиденциальная, придётся дать обеты, поэтому и оплату за неё я предлагаю двенадцать галлеонов в неделю.

— А на какой срок? — осторожно спросила мать Питера.

У него самого перехватило дыхание от цифры, озвученной Блэком. Столько не получал и инспектор Аврората.

— Э… Пока не знаю. Но библиотека большая, — смутился Сириус. — Возможно, пару месяцев. Боюсь, что вам придётся с вашей работы уволиться из-за этого, так как одним отпуском точно не обойтись…

— Я понимаю, — кивнула мать Питера. — Я согласна, мистер Блэк.

— Ой, зовите меня Сириус, — ещё сильней смутился Блэк. — Вы меня на самом деле выручите, если согласитесь поработать в библиотеке.

— Когда приступать?

— Думаю, вам надо дать пару дней, чтобы разобраться со своей работой, верно? Так что я буду держать связь с Питом через своего почтового ворона, — ответил Сириус.

В предложении Блэка не было ничего такого: ни постыдного, ни покровительственного. Ему нужна была помощь, и Сириус стал искать её среди тех людей, которым он доверял. При этом оплата, если учесть секретность и относительную кратковременность работ, была вполне достойная, не было ощущения ни подачки, ни того, что их семье делают какое-то одолжение. Питер даже задумался, как так выходит. Возможно, это какое-то аристократическое чутьё и врождённое благородство. А может, его друг просто искренне проявляет заботу и благодарность…

Они отдали дань вкусному окороку и приготовленным овощам, и Питер подумал, что в своё время правильно поступил, рассказав Сириусу о заговоре относительно его семьи. Вполне могло быть, что Орион Блэк пал жертвой этого заговора. Им стоило о многом поговорить. Если судить по взгляду Сириуса, тот тоже хотел рассказать ему что-то важное.

Глава 6. Сцена

6 февраля 1981 г. Англия, Лондон, Министерство Магии.

— Таким образом, памяти моего отца, сэра Блэка, кавалера ордена Мерлина третьей степени, предлагаю назвать будущий закон о патронаже над семьями оборотней «Билль Ориона», — закончил спич Сергей и коротко поклонился.

Слушание нового закона, который разработал Орион Блэк, проходило на десятом уровне Министерства Магии. Зал Заседаний магической палаты был также и Залом Суда. По всей видимости, не так часто в магической Британии проходили слушания о преступлениях, чтобы этот зал был постоянно занят, так что в Министерстве экономили место. Благо никакого «кресла обвиняемого», о котором Сергей знал из газет, внизу амфитеатра зала не стояло, а свою речь Сергей говорил с кафедры атторнея, то есть по-русски «прокурора», должность которого на данный момент занимал Глава Департамента Правопорядка — Бартемиус Крауч.

Министерство Магии, несмотря на громкое название, было довольно компактным и располагалось не столько вширь, сколько в глубину. В Атриуме находились камины для сотрудников и посетителей, несколько больших грузовых лифтов, чтобы попасть на нужный этаж и в нужный отдел или департамент, охрана и фонтан «дружбы народов». А потом все уровни располагались в порядке необходимости и частоты посещения и размера госаппарата. Министр, всё управление, канцелярия, отделы магического хозяйства и образования — на минус первом этаже, Аврорат и весь Департамент Правопорядка — на минус втором и так далее.

Из архивов Гильдии, как-то мельком просмотренных из-за того, что дело касалось новой родины, Сергей знал, что по конфигурации здание Британского Министерства Магии напоминало закопанную вниз головой усечённую ступенчатую пирамиду. В стороне от центральной оси располагались шахты лифтов. В золочёных арках Атриума лифтов можно было насчитать с десяток, впрочем, лишь центральный доходил до самого «дна» Министерства, точнее до минус девятого этажа, остальные лифты были предусмотрены до третьего-четвёртого уровней, чтобы разгрузить главный. Так что на девятом уровне лифт был одиночным, открывался почти в самом углу небольшого холла, через который можно было попасть как в дверь, ведущую в Отдел тайн, так и на лестницу в Зал Заседаний на минус десятом этаже.

Когда Сергей вошёл в этот зал, чтобы закончить то, что начал его отец, он волновался, что память Сириуса устроит что-то вроде сеанса «дежавю», заставив его растеряться и проживать чужое заключение под стражу и суд, но память была глуха и нема. Более того, зал оказался совершенно незнакомым и не вызывал совершенно никаких чувств и эмоций, словно Сириус никогда не был осуждён, а это было неправдой, так как на Сергея иногда в кошмарах накатывали сны-воспоминания о том, как Сириус долгие годы, слившиеся в одну жуткую серую мглу и безысходность, сидел в Азкабане.

Сергей любовно погладил корешок бумаг, с которых он читал краткие тезисы предлагаемого магической палате, возглавляемой Министром Магии, Миллисентой Багнолд, законопроекта. Черновиков будущего «Билля Ориона» не осталось, зато по магической метке, которую, как выяснилось, имел привычку ставить отец, нашлись два оригинала. Один из них всё-таки сохранился. Второй, который отец оставлял себе, был уничтожен. Вот только магические метки не горят. И при должном старании их можно найти…

События, которые произошли после того, как Сергей предложил работу в родовой библиотеке матери Питера, завертелись со страшной силой. Даже не верилось, что прошло всего десять дней.

Петтигрю рассказал о подозрительной секретарше магической палаты — Доркас Медоуз — и о том, что узнал почерк Аластора Моуди, именно этот аврор в своё время написал те письма с приглашением и отказом по поводу аврорских курсов. Сергей помнил, что Моуди с самого начала был среди «Ордена Феникса», так что удивлён этой связи не был. А вот выкладки Питера насчёт секретаря палаты простимулировали память Сириуса: эта женщина тоже была в Ордене, но погибла, вроде бы даже от рук Волдеморта до того, как произошли те хэллоуинские события со смертью Поттеров и Сириуса посадили в Азкабан. И похоже, что именно «посадили», то есть без суда и следствия. Если учитывать, что в дальнейшем был осуждён друг Рэга — сын старшего Крауча — Барти и у нынешнего главы ДМП, которому прочили кресло Министра на следующих выборах, карьера полетела к Мордреду и Моргане, то… очень было похоже, что Дамблдор, занявший после «падения Тёмного Лорда» несколько ключевых политических кресел, всё подчистил и замёл следы, потихоньку избавляясь от слишком сообразительных или что-то сделавших для него фигур, чтобы к финалу своей постановки с «Избранным пророчеством Мальчиком» быть белее первого снега. И было очень похоже, что идею засадить Сергея в тюрьму Дамблдор не оставил, лишь переиграл сюжет будущего «обвинения».

От Питера Сергей с удивлением узнал, что Джеймс всем говорит, будто бы Лили и Гарри живут в Блэк-хаусе. Вроде как времена неспокойные, а Сириус — крёстный Гарри, ну, а матери надо быть с ребёнком. Вполне может быть, что Лили могла умереть сама по себе, сгорев от проклятья, или Дамблдор подозревал, у кого она находилась, в итоге — какое-нибудь сфабрикованное обвинение в убийстве Лили или ещё что-нибудь в таком духе, и не отмажешься. Тем более, что до ночи Хэллоуина было ещё много времени и можно было изменить «план уничтожения Блэков» и так, и эдак.

Им пришлось распустить слух о том, что леди Вальбурга после кончины мужа серьёзно заболела и её старший сын оставил обучение за границей, чтобы ухаживать за матерью. Сергей взглянул на сидящую на галёрке журналистку, которая присутствовала на заседании, чтобы написать статью. Рита Скитер училась на Рейвенкло на одном курсе с Беллатрикс и после окончания Хогвартса выбрала себе карьеру журналистки. Впрочем, карьера её шла ни шатко ни валко: Рита Скитер пока не выбилась в «акулу пера», как это было в будущем, и вела колонку светской хроники, которая в свете «магической войны» и сотен статей про Пожирателей и их бесчинства над магглами и магглорождёнными волшебниками терялась в потоке информации «Ежедневного пророка». Римус Люпин сидел рядом с Ритой и своим отцом. В «зрителях» была и невеста Питера — Муфальда Хопкирк, а сам Питер был занят на работе.

Сергей рассказал Питеру о том, что узнал Северус Снейп про камины и что директор Дамблдор попытался подсадить «будущему шпиону» ментального паразита, который чуть не загнал в гроб леди Вальбургу. Рассказал Сергей и про Артура Уизли, который работал в отделе центра летучего пороха, то есть попросту курировал каминную сеть. Отдел назывался громко, но на деле там работало всего «полтора человека»: не так часто случались новые подключения или неисправности, да и на всю Британию было не более тысячи каминов, которые крайне редко давали сбои.

Сам по себе этот отдел при Департаменте магического транспорта был нужен для того, чтобы рассматривать заявки на подключение новых каминов или переименование старых, если кто-то, например, переезжал или покупал новый дом. Как раз с этим работал Артур Уизли. Ещё при отделе была половина ставки «мастера-настройщика», который мог вытащить из сети застрявшего волшебника, выехать на дом, чтобы устранить неисправность или показать хозяевам, как пользоваться камином. Как оказалось в ходе расследования, и эти полставки тоже получал Уизли, совмещая должности. Супруга высокого нескладного рыжего Артура, который прекрасно умел делать вид, что не понимает, что происходит, ждала седьмого ребёнка.

Скорее всего, уже после того, как Дамблдор занял высокий пост Главы Визенгамота, он перетащил Уизли в начальники какого-то неважного отдела ДМП. Насколько знал Сириус, Уизли в своём отделе маггловской ерунды работал по весьма свободному графику и мог обстряпывать делишки Ордена в рабочее время.

В камине дома под названием «Нора», в котором жило многодетное семейство Уизли, аврорами с помощью поискового амулета, переданного Сергеем, были найдены остатки сожжённых бумаг Ориона Блэка.

Под сывороткой правды Артур Уизли признал, что дистанционно, с рабочего места в Министерстве Магии, изменил настройки камина в лавке Подалирия Малпеппера. Уизли успел сдать Доркас Медоуз, которая сказала о том, что Орионом Блэком ей был передан законопроект про оборотней и оставшийся оригинал у него с собой. Именно Доркас сказала Уизли, что Блэк хочет заглянуть в лавку Малпеппера как к одному из самых респектабельных аптекарей, чтобы обговорить заказы будущих зелий для оборотней. Как выяснилось, Подалирий Малпеппер и Орион Блэк обсуждали патент, который отец Сергея хотел выкупить у Снейпа и передать Министерству для первичных госзаказов.

Как раз у Доркас Медоуз нашли припрятанный оригинал законопроекта для магической палаты, по которому к сегодняшнему заседанию подготовился Сергей. Женщина сохранила его. Вообще с мисс Медоуз выяснился интересный факт: она числилась куратором-референтом минус десятого этажа, то есть готовила и курировала все заседания, которые проходили в Зале. Она была не только секретарём магической палаты, которая собиралась не так и часто, но и секретарём Суда Визенгамота.

Но раскрыть остальных сообщников, которые должны были послать сигнал, а потом и подкараулить и ранить отца Сергея, Артур Уизли сдать не успел. При повторном допросе со следующей порцией сыворотки Артур внезапно скончался. Прибывшие в камеру предварительного заключения целители только развели руками и предположили, что у Уизли оказалась жесточайшая аллергия на веритасетум или его компоненты, практически — отравление. В такие совпадения было сложно поверить, учитывая, что на том допросе присутствовал Аластор Моуди, весьма заинтересованный в том, чтобы Артур не запел, как соловей.

Тем более, что в тот же день, когда авроры устроили облаву в квартире Доркас Медоуз, хозяйка, увидев первой Аластора Моуди, внезапно на них напала и чуть не убила Питера, целясь именно в него различными заклятьями. Неожиданно оказалось, что эта женщина — неплохой боевой маг, так что живой она не далась. Амосу Диггори для их защиты пришлось применить смертельное заклятие, которое только на миг опередило «аваду кедавру» Моуди. Декрет о разрешении применения непростительных заклятий аврорами в боевых операциях не так давно подписал Бартемиус Крауч, так что всё было по закону.

А после осмотра тела Моуди обнаружил на предплечье Медоуз череп со змеёй, вроде как она была Пожирательницей и служила Волдеморту. Правда, Питер клялся, что никакой метки не было, когда они с Диггори разговаривали с мисс Медоуз в первый раз. У неё, конечно, были длинные рукава, всё же январь, но женщина слегка нервничала и теребила край кофты, оголив кожу достаточно, чтобы можно было заметить какие-то знаки, татуировки и метки.

Они с Питером предположили, что, скорее всего, Моуди набросил на Доркас «Империо», чтобы вынудить группу захвата вступить в бой и убить её. К огромному удивлению Моуди, Питер нашёл спрятанные документы: по всей видимости, секретарь палаты должна была их уничтожить, но приберегла.

Авроры сунулись было к вдове Уизли, но оказалось, что Молли Уизли в девичестве имела фамилию Пруэтт, а также двух серьёзно настроенных братьев, которые показали, что Артур был слишком доверчив и его могли попросту обмануть… Вдова Уизли вместе с детьми была отправлена к родителю, а вот Фабиану и Гидеону не повезло. Мёртвых братьев обнаружили два дня назад в разрушенной «Норе» под знаком «Морсмордре». Сергей знал, что и в прошлый раз, как и очень многие последователи Дамблдора, братья Пруэтты погибли, он только помнил, что погибли они ближе к весне или лету, возможно, это правда были «Пожиратели», а может, Фабиан и Гидеон, как и в этот раз, узнали о своём «вожде» что-нибудь лишнее.

— Поздравляю, Сириус, — у зала заседания встретил Сергея Римус и пожал ему руку. — Я не верил… Но у тебя всё получилось. Наверное, это первый закон, который приняли почти единогласно и так быстро.

— Просто отец уже почти всё сделал, — смутился Сергей. — Он разговаривал об этом законе, так что решение людьми было уже принято. Это я тебя поздравляю, — понизив голос, сказал он.

— Спасибо, — улыбнулся Римус, как будто даже стряхнувший с себя свою вечную апатию и настороженность. — Предлагаю это отметить.

— Тогда я поднимусь к Питеру, позову его на посиделки и скажу, как все прошло, — кивнул Сергей и подколол друга: — Смотри, эта блондинка на тебя так призывно смотрит. Её зовут Рита. Рита Скитер.

— Думаешь? — чуть повёл носом Римус, приглядываясь к девушке.

Сергей тоже посмотрел на Риту Скитер и в который раз поразился тому, что волшебники и волшебницы настолько медленно старели. Будущая «акула пера» выглядела как нежная, наивная и разве что немного порочная фиалка. Тридцать лет ни за что не дашь, максимум двадцать. Впрочем, и Беллатрикс выглядела их одногодкой.

— А она симпатичная… — вздох Римуса сбил Сергея с мыслей.

Насколько он знал, друг очень стыдился своей природы и считал, что оборотням вообще не стоит заводить семью, а значит, и встречаться с девушками.

— Я пошутил, — кашлянул Сергей, испытывая некоторое чувство вины из-за того, что раздразнил Римуса. — Она, наверное, хочет взять у тебя интервью, она журналистка. Я сказал ей, что в трауре из-за отца, так что она нацелилась на моих друзей. Будь осторожен. Я точно знаю, что ей около тридцати, она училась в Хоге вместе с моей кузиной, так что не верь этим светлым кудряшками и наивно хлопающим глазам. Ладно, я к Питеру… Он, надеюсь, на месте.

— Ага, до встречи, — пробормотал Римус, который, как краем глаза увидел Сергей, всё же подошёл к Рите Скитер.

Бывают такие встречи, когда от одного взгляда сердце замирает и начинает колотиться, как бешеное. Когда сквозь толщу льда, которое, как тебе казалось, покрывает всё сердце, пробивается тонкий росток подснежника.

Все этажи Министерства были подземными, но они были оснащены фальшь-окнами, за которыми днём всегда светило солнце. Когда Сергей вышел на минус втором этаже, то увидел Её. Девушка стояла в свете, который запутался в её светло-русых волосах, как бы банально это ни прозвучало, «словно ангел, сошедший с неба». Изящная фигурка, милая внешность. Сергей замер, испытав чувство дежавю: точно так же он встретил Наташу. Девушка была неуловимо похожа на его жену. И ещё через миг он понял, что показалось ему настолько знакомым: томик Лермонтова, который она читала. Наташа любила стихи этого классика, как и вообще стихи. Если судить по обложке, то они были написаны на русском. И это было ещё одно невероятное совпадение.

— Kak vas zovut, prekrasnoe sozdanie?[22] — не удержался Сергей, позабыв обо всём на свете.

— Tanya, — девушка подняла на него ярко-синие глаза, обрамлённые чёрными ресницами.

— Itak, ona zvalas' Tat’yanoi…

Глава 7. Любовь и разлука

7 февраля 1981 г. Англия, Лондон.

— Площадь Гросвенор, сорок пять, — бросая в камин горсть летучего пороха, назвал адрес Северус.

Вспыхнувший зелёный магический огонь затянул его в недавно дискредитированную каминную сеть, которой пользовалось подавляющее большинство магического населения Британии. Для аппарации требовались определённые навыки и знания, тем более, что даже парная аппарация не рекомендовалась с детьми младше пятнадцати. «Ночной рыцарь» — это слишком своеобразный способ путешествий, как и мётлы, на которых комфортно летать на небольшие расстояния, в пределах своего графства, и желательно в тёплую погоду, плюс соблюдать кучу условностей вроде «не нарушать Статут Секретности» и случайно не попасться магглам.

Так что в доме каждой волшебной семьи были установлены подключённые к сети камины: удобно, быстро, единственный способ магического перемещения по адресу с детьми. Были ещё редко применяемые порталы, но там тоже были возрастные ограничения.

Патент и разрешение на продажу летучего пороха принадлежали только закрытой компании «Floo-Pow», собственником которой с момента своего образования являлось Министерство Магии. Дед по секрету поделился с Северусом, что установленная с лохматых времён цена в «два сикля за ковшик», по самым скромным подсчётам, приносит Министерству доход более двадцати пяти тысяч галлеонов в год, что составляет больше четверти бюджета магической Британии, в остальном пополняемого за счёт налогов. Примечательно, что и объёмы «ковшика» на протяжении столетий менялись, естественно, в меньшую сторону. По слухам, во времена Игнатии Уилдсмит, которая в тринадцатом веке изобрела формулу летучего пороха, ковш за два сикля равнялся трём квартам (~ 3 л.). Теперь за два сикля продают ковшик объём чуть больше трёх пинт (~ 1,7 л.). Дед ворчал, что надеется никогда не застать времена, когда ковш летучего пороха будет меньше, чем его черпак для зелий, так как Министерство незаметно делает эту меру всё меньше и меньше. Северус в ответ шутил, что «нет худа без добра» и по этому «стандартному ковшу» можно отслеживать экономику Британского магического сообщества. После того как в его жизни появилась Лили, его Лили, Северус почти всегда находился в хорошем расположении духа.

История с Уизли и погибшим Орионом Блэком, который был не мелким жуликом Ночной аллеи, а аристократом из могущественной семьи Британии, дала широкий общественный резонанс. Люди были в панике. Мало было непонятной «войны», так ещё и каминная сеть, курируемая Министерством, оказалась далеко не безопасной. Вспомнили даже четырнадцатого Министра Магии — Отталин Гэмбл, которая была дальновидней своих современников, в своё время возмущённых строительством магической железной дороги до Хогвартса и транспортировкой детей-волшебников «Хогвартс-экспрессом». Впрочем, тридцать первый Министр — Миллисента Багнолд — смогла в кратчайшие сроки успокоить народ тем, что центр летучего пороха будет под охраной сразу двух не связанных структур Министерства: отдела Тайн и Аврората. И за центром летучего пороха и его сотрудниками будет постоянный контроль и наблюдение со стороны невыразимцев и авроров.

Северус вышагнул из камина в Лестрейндж-холле.

Кузина Сириуса не теряла блэковской хватки и после замужества, так что Северус явился под предлогом передачи крупного заказа, сделанного ещё в начале января, который вовсе не был номинальным. Лестрейнджи запросили немало зелий различного назначения. Лечебные и увеличивающие магию вроде рябинового отвара, животворящего эликсира, укрепляющего раствора, кроветворного зелья и зелья сопротивления магии, умиротворяющего бальзама, экстрактов бадьяна и мандрагоры. Также в большом списке Лестрейнжей были зелья забывчивости, невидимости, усыпляющее, ослабляющее и оборотное, а также напиток живой смерти. Вершиной был небезызвестный «Феликс Фелицис» в количестве целых десяти унций.

Оплата такого заказа, которая, кстати, была сделана полностью и заранее, могла покрыть годовой доход обычной магической аптеки, которая не продавала зелий сложнее уровня СОВ. Беллатрикс явно к чему-то основательно готовилась. Впрочем, Северусу было глубоко на это наплевать, так как он был целиком и полностью на стороне людей, которые могли помочь ему спасти его жизнь, его любовь, его Лили.

Лестрейнджи — Родольфус и Рабастан — встретили Северуса в гостиной, поздоровались, забрали коробку с подписанными фиалами и сопроводили к Беллатрикс. Комната не была похожа ни на женский будуар, ни на мужской кабинет. На стенах, полу и нескольких столах лежали бумаги и книги. Расчёты, испещрённые мелким бисерным почерком, рунами, знаками Каббалы и схемами созвездий. Раскрытые фолианты и, кажется, какие-то их магические копии, чтобы не листать страницы. А ещё было что-то вроде магической модели Солнечной системы с крутящимся календарём — Северус только читал в библиотеке Принцев об этом уникальном артефакте, который значительно упрощал расчёты ритуалистов.

Беллатрикс, заметив Северуса, оторвалась от большой карты Британии на стене. На карте были красные линии, и, приглядевшись, Северус понял, что это не совсем линии, а натянутые на булавки толстые нити.

— У меня готов ответ для тебя, — предупреждая вопрос, сказала Беллатрикс.

Северус выдохнул напряжение, в котором находился, кажется, уже несколько месяцев.

— Задача стояла нетривиальная, — продолжила леди Лестрейндж, — но благодаря записям дяди, которые нашёл Сириус, я смогла найти лазейку. Впрочем, в любом случае это будет непросто.

— Что надо сделать? — спросил Северус.

— Потребуется провести серию ритуалов, — слегка замялась Беллатрикс. — Ты сказал, что готов на многое, даже пожертвовать собственной жизнью?

— Всё верно, — хладнокровно ответил Северус.

— Дядя Орион в своё время интересовался подобными ритуалами, я помню. Кажется, ситуация с мисс Эванс натолкнула его на решение. Он симпатизировал тебе.

— Да, я знаю, — смутился Северус, невольно вспоминая то далёкое Рождество и свой первый патент, полученный благодаря отцу Сириуса. — Мистер Блэк был хорошим, благородным человеком.

— В первую очередь он ценил ум, талант, способности и стремление их развивать, — хмыкнула Беллатрикс. — Как я уже сказала, дядя Орион своим решением подсказал и нам, что делать. Но… в данной серии ритуалов, которые будут направлены на продление жизни и магии мисс Эванс, есть одна серьёзная загвоздка.

— Какая?

— Нужен тот, кто провёл первоначальный ритуал. Джеймс Поттер, — медленно сказал Беллатрикс. — Требуется его участие в ритуале «снятия печати Хель», самом первом и самом важном.

— Полагаю, что участие должно быть добровольным и совершенно искренним? — упало куда-то вниз сердце Северуса. Всё же «добровольность» была частым условием подобной магии, да и тон Беллатрикс не подразумевал, что Поттера можно просто связать и принести в жертву.

— Верно, — кивнула кузина Сириуса. — Самая желательная и идеальная дата для проведения ритуала — в ночь с двадцатого по двадцать первое марта этого года. У нас будет шесть недель на подготовку. Потребуются ещё зелья и Джеймс Поттер.

— Я понял. Можно взглянуть? — попросил Северус расчет ритуала, в которых с некоторых пор начал немного больше разбираться.

День, выбранный Беллатрикс, на самом деле был идеален. Переход четырнадцатого лунного дня в пятнадцатый, полнолуние, совпадающее с весенним равноденствием, благоприятный день Истинной луны и чистых помыслов, освещённых Венерой. К тому же был расчет ритуала и на Джеймса, у которого двадцать седьмого марта был день рождения.

Северус с тоской подумал, что уговорить Поттера будет куда сложней, чем сварить полпинты «Феликс Филициса».

— Советую тебе поговорить насчёт этого с моим кузеном, — заметила его волнение Беллатрикс. — Возможно, Сириус найдёт подход к своему другу и сможет объяснить смертельность ритуала, в который он втянул своего ребёнка и мисс Эванс. Может, он сделает это если не для неё или тебя, то хотя бы для сына.

— Да, это возможно, — без особой надежды согласился Северус, сильно сомневаясь в альтруизме Джеймса Поттера.

— Забери расчёты: всё равно их надо показать Сириусу, — сказала Беллатрикс. — Если всё получится… если после ритуала снятия проклятья ты согласишься разделить жизнь и магию с мисс Эванс, то я могу с гарантией дать вам десять лет. Если повезёт, то больше…

— А если без снятия печати проклятья? — немеющими губами спросил Северус. — На случай, если Джеймс не согласится… или не сможет?

— От силы год, даже меньше. Это если она сможет пережить ночь Хель. Но, скорее всего, ты просто бесполезно умрёшь вместе с ней, когда Хель пойдёт собирать свою жатву, — пожала плечами Беллатрикс. — Не советую этого делать, Северус. Это будет совершенно бессмысленной жертвой, и ты нисколько не облегчишь её участь, а лишь усугубишь тем, что она потянула тебя за собой.

— Спасибо, — кивнул Северус, подумывая, что перед тем как вернуться в особняк Принцев, в котором его ждала любимая, всё же действительно следует нанести визит в Блэк-хаус и поговорить с Сириусом. Кроме всего прочего, что касалось ритуала, до которого ещё шесть недель, следовало поздравить друга с успешным принятием «Билля Ориона»: утром об этом было написано в «Ежедневном Пророке», и наконец подписать договор на передачу патента антиликантропного зелья «в общественное пользование».

В гостиной Блэк-хауса встретил домовик Кричер, который был личным слугой Регулуса. После взаимных вежливых реверансов, поздравлений насчёт закона об оборотнях Сириус утащил Северуса в библиотеку особняка.

Блэку дали в Гильдии задание: составить списки имеющихся книг и, если надо, краткие пояснения к ним. Так этот хитрец нашёл весьма нетривиальное решение. Северус как-то даже и не знал, что у магглов была такая специальность, в которой работала мать Питера — Анна Петтигрю. Маги в большинстве случаев пользовались особыми «прыткими перьями», которые записывали под диктовку. Но подобное перо не могло само переписать книгу или систематизировать и записать суть: в любом случае требовался маг для работы с ним. К тому же данный артефакт, со слов Сириуса, был почти бесполезен в их зачарованной библиотеке.

Другое дело «машинистка-стенографистка», которая могла сама прочитать и записать названия книг, автора и пролистать содержание, если оно было. По крайней мере, в «общей» части библиотеки, доступной как членам семьи, так и их гостям. С более древними и зачарованными лишь на Блэков книгами работал сам Сириус, но ему можно было лишь зачитать вслух название, Анна Петтигрю записывала всё необычными, но совершенно не магическими каракулями, а потом со своих каракуль воспроизводила в отдельно выделенной ей комнате вполне читабельный текст на специальной машинке печатными буквами.

Северуса весьма заинтересовал этот «шифр», который, как любезно пояснила ему миссис Петтигрю, скрывал в завитушках целые слова и предложения. Один-два листа этих «каракуль» превращались чуть ли не в десяток машинописных. Можно было использовать как для зашифровки, так и для краткости и скорости, чтобы заполнять лабораторные журналы про ход экспериментов. Миссис Петтигрю говорила, что нужна хорошая память, так как в стенографии каждая завитушка или её часть может означать слово, но Северус на память не жаловался, да и у магов, как было доказано экспериментами отдела Тайн, мозг имел гораздо больший потенциал для развития, чем мозг магглов. Это могла быть и просто пропаганда, но Северус считал, что применение магии, зазубривание сотен магических формул, жестов и постоянная мелкая моторика должны сказываться. И если в детстве и до магического совершеннолетия ещё можно сравнивать мага и маггла, то после формирования полноценного магического ядра маги становятся куда сильнее и на порядок умнее своих сверстников магглов. Как и, естественно, самих себя до семнадцати. Конечно, это не отменяло глупых или ленивых обывателей, но, насколько знал Северус, в магическом сообществе таких было не очень много, а люди зачастую «глупели» из-за отсутствия практики и каких-то амбиций. А ещё потому, что любой промах можно не расхлёбывать в одиночку, а попросту вызвать авроров или группу из отдела магических происшествий, которые подчистят память магглам или придумают удобоваримое объяснение «аномалии».

Так что Северус считал, что вполне в состоянии выучить и понять то, что может делать не только маглорождённая миссис Петтигрю, но и многие магглы. Но это, конечно, в случае, если у него будет время на всё это: ситуация с Лили была по-прежнему весьма шаткой, а будущее — зыбким и неясным.

— Вот, посмотри расчёты леди Лестрейндж, — отдал бумаги Северус, пока не рассказывая об обязательном участии бывшего «мужа» Лили Эванс.

Впрочем, Сириус был парнем неглупым и смог это прочесть через пару минут, задумчиво хмыкнул и покосился на Северуса.

— Значит, Джеймс?..

— Да, Джеймс Поттер…

— Отобедаешь с нами? — внезапно сменил тему Сириус, взглянув на часы. — Прости, у нас гостья, а я хотел тебя ей представить… И ещё надо со всем этим разобраться и подумать хорошо. А ещё наш поверенный прибудет только через час. Надо подписать бумаги по патенту.

— Хорошо, — согласился Северус.

Гостьей Блэков оказалась приятная молодая девушка со светло-русыми волосами и голубыми глазами. Они встретились с ней между вторым и первым этажами, когда спускались из библиотеки в столовую.

— Северус, хочу представить тебе нашу гостью — Татию Долохову, — улыбнулся девушке Сириус, и Северус чуть не открыл рот от удивления: он никогда не видел, чтобы друг на кого-то смотрел так. — А это мой хороший друг — Северус Снейп.

— Очень приятно, мистер Снейп, — с еле заметным акцентом сказала Татия.

Имя было необычным и непривычным для слуха. Северусу даже показалось, что оно должно было звучать по-другому, но его переделали, чтобы легче было выговаривать.

— Вы откуда-то из Европы?

— Я из России, — смущённо пояснила девушка. — Со вчерашнего дня я стала компаньонкой для вдовы Блэк.

Глава 8. Таня

8 марта, 1981 года. Англия, Лондон.

Утром Сергей поджидал Питера в маггловском пабе недалеко от доков и, задумавшись, пропустил момент, когда его друг подошёл к нему и поздоровался.

— Твои навыки впечатляют, я тебя не заметил, — улыбнулся в ответ Сергей.

— Как там Франция? — спросил Питер, вернув ему улыбку. — Мать говорила, что тебя вызвали в Гильдию. Тебя не было неделю, верно?

— Почти две, — ответил Сергей. — Я вернулся только вчера вечером, и, когда использовал портключ, Франция была на месте. Зато точно побуду дома некоторое время. Мессир Медичи приглядел несколько книг, которые он хотел бы иметь в библиотеке Альпийской Гильдии. Так что у меня снова есть работа для твоей матери, надеюсь, она согласится.

— Согласится, — пожал плечами Питер. — Всё лучше, чем сидеть дома. Пока другую работу она не нашла.

— Это из-за меня? — расстроился Сергей.

— Их всё равно всех сокращали, — помотал головой Питер. — Ты появился, как всегда… вовремя. Кстати, хотел спросить: этот твой дядя… Какие намерения у него по поводу моей матери?

— Что? Дядя?.. Дядя Альфард? — сильно удивился Сергей. — Ты о чём?

— Ага, Альфард, — кивнул Питер. — Он в Аврорате мне встретился и, ну… познакомился со мной типа. Попросил матери привет передать, ну, я передал, она ему тоже. Потом снова мне встретился, спросил, передал ли я ей привет, что она ответила… Детский сад какой-то. Это неделю продолжалось. Вчера он пришёл к нам на «чашечку чая»… Он же чистокровный. Блэк, — покосился на Сергея Питер. — Ну… вскружит ей голову, а она убиваться будет…

— Мы говорим об одном и том же Альфарде? — переспросил Сергей, с трудом воспринимая информацию.

Впрочем, после смерти отца дядя Альфард действительно стал чаще бывать в Блэк-хаусе, поддерживал свою сестру — леди Вальбургу. В памяти Сириуса сохранилось лишь то, что брат его матери в семье считался довольно эксцентричным, по работе тесно сотрудничал с магглами, что порицалось. К тому же именно Альфард привил Сириусу любовь к маггловской технике и в частности мотоциклам. Дядя всегда был одинок, впрочем, подозревали, что у него могла быть маггловская семья, о которой не принято говорить и которую не покажешь в магическом обществе, но, скорее всего, это были слухи и домыслы. Сергею казалось, что всё дело было в том, что Альфард Блэк был убеждённым холостяком. Альфард очень любил своего племянника и даже помог Сириусу в трудную минуту, когда тот ушёл из дома. Сириус, правда, помощи дяди, из-за которой тот рассорился со всей семьёй, не оценил. А потом в той реальности Альфард умер, и в его доме по соседству с Поттерами Сириус жил, пока не случилось то несчастье на Хэллоуин.

В этот раз никакой серьёзной ссоры с семьёй у дяди не было, да и свою смерть ему как-то удалось пережить, так что связь они поддерживали. Впрочем, Сергей припомнил, что познакомил дядю и Анну Петтигрю и Альфард, как и Северус, был в полном восторге от стенографических возможностей. Сам он какие-либо флюиды, проскользнувшие между матерью Питера и его дядей, как-то упустил.

— Я спрошу его, если хочешь… — ответил Сергей другу. — А ты уверен, что речь идёт именно о… чём-то личном? Мне показалось, что ему просто стенография понравилась и он хотел научиться. Может, в этом дело?

— Ладно, — хмыкнул Питер, — мать у меня взрослая женщина, разберётся. Но… ты всё же спроси.

— Договорились, — кивнул Сергей. — Что известно о Долохове?

— Судебное заседание будет через несколько дней, — хмыкнул Питер. — Но… сам понимаешь, Сириус. Он иностранец, и этим всё сказано. Дело ведёт лично Моуди. Я попытался проверить слабые стороны, но с этим его новым глазом. Ух… Жуть. К тому же кто-то на месте убийства разлил раствор нейтрализации тёмной магии. Так что тут не подкопаешься, ритуалов не провести, и новых улик уже не найдёшь. А свидетельница… О ней ничего, как в воду канула. Не могут найти. Моуди сказал, что, видимо, сестра убийцы сама причастна, вот и сбежала. Говорят, что этот парень — очень сильный маг, да ещё и русский, а они все чокнутые. Силы немерено, его почти с начала ареста на зельях держат, он, говорят, бешеный какой-то. Такого просто так из Азкабана не выпустят. К тому же он сам признался, что работает на Лорда Волдеморта, — тихо сказал Питер. — Его больше ни о чём спрашивать и не стали: всё ж ясно. Осталась формальность: зачитать приговор. К «поцелую», может, и не приговорят: он всё же чистокровный и вроде из какой-то старинной семьи, но посадят надолго.

— Шито белыми нитками, но зато красиво… — хмыкнул Сергей, вздохнув, что новости для Татьяны будут неутешительными.

Возможно, что на зарождающиеся отношения между матерью Питера и своим дядей Сергей не обратил внимания, потому как сам был занят совсем другим, точнее другой.

Итак, она звалась Татьяной… «Татия» местным была куда привычней русской «Тани», но Сергей звал её «Танечка», «Таня», «Танюша». Татьяна Долохова — исконно русская волшебница, закончившая Китежскую школу магии, расположенную в Нижегородской области прямо на дне озера Светлояр. Как выяснилось, «Колдовстворец», о которой знали в «Хогвартсе», был вообще белорусской магической школой, расположенной в Полесье, а для англичан что «русской», что «белорусской» звучало одинаково. Со слов Тани, в России было восемь магических школ: Великолукская, Китежская, Гиперборейская академия — на северном Урале, Аркаимская академия — на южном Урале, «Эвенская водная школа» дрейфующая в Восточносибирском море и расположенная на легендарной «земле Санникова», Байкальская школа, тоже расположенная на дрейфующем острове, Беловодская академия на Алтае и Амурская школа, скрытая недалеко от города Благовещенск.

Брат Татьяны — Антон Долохов, прекрасный боевой маг, — познакомился с одним иностранцем, который представился «английским лордом», и вскоре Антон получил приглашение поработать в Англии телохранителем этого волшебника и заключил с ним долгосрочный магический контракт, подкреплённый непреложным обетом. Возможно, Антон бы не согласился переезжать в чужую страну, но как раз накануне того приглашения их родители погибли, а в России предрекали очередные потрясения и смену власти, так что Антон собрал вещи и забрал с собой свою младшую сестру, которая только-только закончила школу, предложив ей «посмотреть мир». В Англии они прожили около двух лет. Антон стал «Антонином», а Таня — «Татией».

Два рыжих близнеца Пруэтта, по всей видимости, выследили Татьяну и напали на дом, в котором они жили с братом, искали какое-то «русское супероружие», перепугали Татьяну и даже применили к ней пытки. Антон появился весьма вовремя, и после короткого сражения напавшие были нейтрализованы. Татьяна помнила, что они были живы, когда она по правилам этой страны вызывала авроров, чтобы те разобрались с хулиганами. Но когда стражи порядка прибыли к их дому, то обнаружили два трупа и невменяемого Антона. Таня клялась, что брат не мог убить тех волшебников, а подобное состояние она видела однажды, когда Антону пытались подчистить память, срабатывали особые магические татуировки, которые вызывали кратковременные помутнения рассудка, чтобы применить ментальную магию было невозможно. Она с некоторым трудом, но пробилась в Аврорат, чтобы сообщить об этом. Нашла старшего аврора по этому делу — Аластора Моуди, рассказала ему о татуировках и о том, что на брата явно кто-то воздействовал. Что, по её мнению, с теми напавшими был кто-то ещё, кто убил своих подельников и попытался свалить всю вину на её брата. Со слов Тани, тот «пожилой аврор» внимательно выслушал и попросил её подождать, пообещав, что разберётся и, возможно, её брата отпустят уже через пару часов.

Именно в тот момент её встретил Сергей, уговорив вместе перекусить, и выслушал её рассказ. А потом вспомнил историю Антонина Долохова, которая имелась в памяти Сириуса. Татьяна, скорее всего, была права насчёт того, что Пруэтты были не одни. А если учитывать, что они были в том же «Ордене Феникса», что и Аластор Моуди, Долохова посадили на долгие годы и никто никогда не слышал о его сестре, то вполне мог произойти очередной «несчастный случай» с летальным исходом. Благо, что Таня после сбивчивого объяснения, что всё не так просто в Британском королевстве, ему поверила. Она сама подозревала, что брат связался с опасной компанией, видела странную татуировку на его предплечье, но магический контракт, если не хочешь умереть, разорвать нельзя.

Девушке было некуда пойти: адрес её дома был известен, её точно бы стали искать, и тогда Сергей предложил Татьяне убежище в Блэк-хаусе, рассказав, что его мать тоже пострадала от этой непонятной войны и ей нужна компаньонка. Он пообещал узнать всё о расследовании и помочь Антону, если получится, но уже понимал, что, пока вся ситуация не разрешится, брату Тани безопасней всего будет в Азкабане. Иначе ему придётся встать на защиту Волдеморта и либо погибнуть, либо быть впоследствии осуждённым.

Вот только как такое сказать?..

О том, что Татьяна скрывается в Блэк-хаусе, знал только Северус, но пообещал молчать, больше Сергей никому не сказал о девушке, даже Питеру, а Анна Петтигрю знала Татьяну только по имени «Татия», тогда как «сложного русского имени», которым представилась Татьяна в Аврорате, никто не запомнил и её называли просто «сестра убийцы».

Леди Вальбурга с пониманием отнеслась к просьбе приютить девушку. А Сергей чем больше общался с Таней, тем больше влюблялся. Умная, начитанная, тактичная, красивая, милая, заботливая — она прочно поселилась в его сердце. К тому же был долг перед Родом, и после некоторых размышлений Сергей подумал, что если ему удастся спасти Наташу и детей, то и тот он, который сейчас учился на актёрском факультете ВГИКа, выживет и будет и дальше заботиться о своей супруге и семье. В преданности своей жены Сергей не сомневался и понимал, что по факту он совсем другой человек, маг, их миры могут пересечься совсем нескоро и неизвестно, что будет дальше, после того, как волшебные часы с бражником оттикают полный круг. Может, его жизнь и вовсе закончится, вступив в точку отсчёта?

Мать явно видела, что Татьяна была небезразлична Сергею, и радовалась. Леди Вальбургу устраивала и биография, и происхождение, возможно, будущей невесты. Впрочем, волшебное кольцо, которое было подарено родителями на его семнадцатилетие, уже неделю жгло карман Сергея, после того как ему пришлось вернуться в Гильдию, он понял, что с трудом переживает разлуку с Таней, поэтому он твёрдо решил сделать ей предложение. Сегодняшний «международный женский день», восьмое марта, показался ему очень подходящим. Конечно, хотелось как-то приободрить будущую невесту хорошими новостями о брате, но ещё позже новости могут стать вообще неутешительными, так что Сергей был готов рискнуть и сделать признание и предложение.

— Да, войдите! — послышалось за дверью комнаты Татьяны, в которую Сергей постучался.

— Вот, это тебе, с восьмым марта тебя, Танюша! — он вручил большой букет самых красивых роз, которые только смог достать. — С международным женским днём!

Васильковые глаза удивлённо моргнули.

— Разве в Британии празднуют восьмое марта?

— Нет, но что нам какая-то Британия! Главное, что мы празднуем! — Сергей почувствовал себя на кураже, хотелось «гусарить», и он, подхватив Таню за тонкую талию, закружил её, наслаждаясь весёлым смехом.

— Отпусти! Сириус, ну отпусти, хватит! Я же тяжёлая!

— Нет, ты совсем как пушинка! Всю жизнь готов на руках тебя носить! — улыбался как шальной Сергей. Впрочем, на пол он Таню опустил, но рук не убрал. Девушка замерла в его объятьях, и, взглянув в её глаза, он прочитал все «да» на свои вопросы.

Глава 9. Поздно

20 марта 1981 года. Англия, графство Корнуолл, Годрикова Лощина.

Джеймс расхаживал по гостиной, нетерпеливо ожидая гостя. Несколько часов назад прилетела сова с запиской. Сириус был в Британии, и Джеймс радовался, что наконец сможет из первых рук узнать новости о сыне и Лили. Прошло почти полгода, как Джеймс в последний раз видел свою жену и Гарри. Дамблдор уговаривал и объяснял, что так надо для их же блага, и Джеймс понимал, но скучать по единственным близким людям, оставшимся в его жизни, это не мешало. Конечно, он очень уставал, вылазки и слежка за их врагами отнимала много сил и времени, порой Джеймс терял счёт дням, но единственное, что его утешало, это то, что его сын и любимая в безопасности. Дамблдор напускал туману и говорил, что Лили и Гарри в надёжном месте, чтобы Волдеморт до них не добрался, даже не в Блэк-хаусе, куда родители Сириуса точно не пустили бы маглорождённую и её сына. Старик Альбус говорил, что Джеймсу, да и всем остальным из «Ордена Феникса» вообще не следует знать, где спрятаны Лили и Гарри, на тот случай, если вдруг кого-то из них поймают «Пожиратели Смерти». Гарри был слишком ценным ребёнком Пророчества, а Волдеморт считался великолепным легилиментом и мог выпотрошить память, чтобы всё узнать.

Конечно, Джеймс очень напугался, когда однажды застал дом в Годриковой Лощине пустым, но потом Дамблдор успокоил его тем, что Лили провела особый обряд, который может защитить Гарри. Использованный ритуал был каким-то хитрым, для матерей-одиночек, поэтому Джеймсу временно не следовало появляться рядом с женой и ребёнком, чтобы магия закрепилась и всё сработало. Пришлось пообещать не искать встреч с Лили и Гарри, чтобы всё не испортить. Джеймс не сильно разбирался в подобной магии, к тому же этот раздел волшебства вообще запретили: за некоторым исключением, большинство всяких ритуалов — это чёрная магия и тёмное колдовство, но Дамблдор в таких делах собаку съел и точно не насоветует всякой ерунды для собственной выгоды, как это бы сделали любые аристократы.

В итоге «исчезновение» Лили даже оказалось полезным «Ордену»: они приобрели шпиона в стане врагов — Северуса Снейпа. Джеймс покривил бы душой, если бы сказал, что сильно волновался за Снейпа и его судьбу. Всё же этот слизеринец попил немало его крови, да и подобные люди извернутся с выгодой для себя из любой ситуации. Джеймс вообще считал, что оказывает бывшему врагу нехилую услугу: тем самым Снейп мог расплатиться за все косяки прошлого, в дальнейшем иметь возможность нормально общаться с их семьёй и потом, когда они расправятся с общим врагом, даже быть награждённым каким-нибудь орденом Мерлина второй степени. В конце концов, не только же Джеймсу и «орденцам» бороться со злом, верно? Пусть и Снейп внесёт свой вклад в общее дело.

Позже Дамблдор сказал, что Лили и Гарри укрывает Сириус, и Джеймс вовсе успокоился: старый друг точно не подведёт. Пусть и не получилось у Блэка войти в «Орден Феникса», но всё равно помогал и был из «сочувствующих».

Сириус прибыл пешком с маггловской стороны, спрятавшись за дезилюминационными чарами. Джеймс не видел старого школьного друга с той поры, когда тот стал крёстным его сына. Вроде бы это произошло относительно недавно. Всё же для взрослого человека и год — срок небольшой, это же не младенец, растущий не по дням, а по часам, но Блэк изменился. Сложно было точно сказать, что стало другим, но чувствовались перемены. Сириус резко стал взрослым, каким-то очень внушительным и суровым, напомнившим Джеймсу дядю Карлуса и отца. Тут же из-за ассоциаций всплыли воспоминания о случившемся с тётей Дореей и о том, что Сириус знал о том, что произошло со всеми старшими Поттерами. Перед глазами ярко вспыхнула их ссора после выпуска из Хогвартса. Отчего-то Джеймсу стало очень тревожно. Сириус смотрел на него почти так же, как смотрел тогда, в магическом квартале, за «Дырявым котлом».

— Что случилось, Сириус? Что с Лили и Гарри? — спросил Джеймс, не размениваясь на приветствия. — Они в порядке?

Друг окинул его долгим взглядом и тяжело выдохнул.

— Джеймс, странно слышать от тебя подобный вопрос… Ты даже не искал их…

— Но я же знал, что ты их спрятал, — заморгал он на странную отповедь друга. — Дамблдор сказал, что после ритуала защиты Гарри и Лили должны побыть одни, я увижу их, когда будет можно, а пока они с тобой… или в каком-то безопасном месте под твоей защитой. Ты же крёстный моего сына…

— Подожди, — приоткрыл рот Сириус, — что ещё за ритуал защиты?

— Ну… — почесал шею Джеймс. — Я понял, что, вообще-то, он рассчитан на матерей-одиночек, а так вышло, что мы с Лили не совсем женаты по законам магии… Она моя жена, я ей верен и всё такое, я просто не думал, что надо ещё что-то делать… В общем, это даже так лучше получилось. Лили тогда лучше смогла Гарри защитить… Ты, может, не знаешь, но за моим сыном Волдеморт… охотится, он же тот, кто должен его победить! Хотя он пока маленький, но подрастёт, и…

— То есть ты вознамерился вырастить из Гарри героя? — приподнял бровь Сириус.

— Ну да, это же круто! — улыбнулся Джеймс, но его улыбка увяла от серьёзного выражения лица Сириуса. — Да брось, сейчас же не каменный век, Сириус, может, это Пророчество означает, что Гарри станет новым Министром Магии и победит Волдеморта на выборах, например. В любом случае мой сын станет выдающимся волшебником.

— И что ты для этого сделал? — тихо спросил Сириус.

— Ну… неужели ты не знаешь, как делаются дети? — ухмыльнулся Джеймс. — Берётся один мужчина и одна женщина…

— Брось, я знаю про ритуал посвящения Хель, — хмыкнул Сириус, разваливаясь на диване. — К сожалению, ты совсем ничего не знаешь про этот ритуал. А вот я покопался в семейной библиотеке, Джейми.

— И что?.. — тон Сириуса совершенно не понравился Джеймсу, было в нём что-то такое, отчего по спине пробежали стылые мурашки.

— А то, что тот, кто присоветовал тебе сделать такое, тебя здорово обманул, Поттер. По очень многим позициям. Нет, конечно, бесспорно, в самом главном обмана не было: Гарри будет в какой-то мере Избранным и даже сильным волшебником может стать, если постарается. Но самое главное: он везучим будет, как чёрт. С гибелью будет раз за разом расходиться прям на волосок, тютелька в тютельку. Никто его победить не сможет.

Джеймс слушал друга и восхищённо кивал.

— Вот я и говорю, круто же!

— Джеймс, ты слышал поговорку про бесплатный сыр?

— А что тут бесплатного-то? Я ничего же не напутал! — обиделся Джеймс. — Я со всеми стихиями расплатился, даже жертвы принёс, как какой-то деревенский колдун. Всё в точности…

— Ну, ты молодец, конечно, — ухмыльнулся Сириус. — Только это была плата за то, чтобы такого ребёнка — жениха Смерти — зачать. А он же ещё жить должен и геройства совершать. Есть такой закон маггловский, называется «закон сохранения энергии», в старых учебниках по мужскому колдовству, которые нам заменили на учебники по «Чарам», есть его магическая аналогия, фамилию «открывателя» уже не помню, но суть та же: чтобы появилась какая-то сила, нужно приложить другую силу. Или попросту, чтобы что-то получить, нужно за это расплатиться. Жених Смерти будет очень везучим, сможет избегать смерти, но расплатой за это будут смерти других. Некроэнергия, которая будет придавать особые силы твоему ребёнку. И знаешь, Джеймс, кто умирает первыми?

— Кто?..

— Родители… — нахмурился Сириус. — Те, кто зачали такого ребёнка посредством ритуала. Если и не умирают, то в лучшем случае лишаются разума и магических сил, если защита Рода потянет. Женихи Смерти всегда сироты. Всегда, Джеймс. Гарри не первый подобный эксперимент заигрывания с высшими силами и богами. К тому же даже сейчас в Британии таких детей двое. Да, Джеймс, тот, кому нужен твой сын, подстраховался и уговорил взять сыр и другую пару.

— Но… Этого просто не может быть! — воскликнул он, отказываясь принять слова друга за правду.

В голову тут же пришла мысль, что это вовсе не Сириус, а кто-нибудь из Пожирателей под оборотным. Джеймс выхватил палочку и бросил оглушающее заклятие на гостя. Блэка тут быть не могло! Сириус во Франции!

Но, по всей видимости, Сириус был готов к чему-то подобному, так как с лёгкостью отбил его удар и вдобавок подскочил с дивана, сократил расстояние между ними и зарядил такую оплеуху, что у Джеймса загудело в голове.

— Придурок! Олень блохастый! Идиот! Нельзя быть таким доверчивым! Дамблдору ты поверил, а мне нет? Если не поверил, что это я, так проверь! Мало ли у нас кодовых фраз! Мы ж Мародёры! Аврором ещё стать хотел! Ты подвёл свою семью! Своего сына! Моего крестника! Ты это понимаешь? — бессвязно выкрикивал Сириус ему в лицо, ухватив за грудки и потряхивая со злостью.

Наконец силы у Блэка закончились, он тяжело сел за стол, вытащил из кармана бутылочку огневиски, увеличил её до нормального размера, призвал из буфета пару стаканов и разлил алкоголь.

— Тут без бутылки точно не разобраться… — попытался пошутить Джеймс, подсаживаясь и забирая свой стакан. — И всё же… Не верится, что есть такой же, как Гарри…

— Второй ребёнок — сын Лонгботтомов. У него всего на день разница рождения с Гарри, — мрачно сказал Сириус, поглядывая на него поверх стакана.

Джеймсу некстати вспомнилось, что Фрэнк всегда был весьма амбициозен. Даже их четвёрка стала называться в своё время «Мародёрами», подражая более старшим Лонгботтому и его приятелям, которые звали себя «Расхитители». Мог ли Фрэнк желать крутого сына-героя? Конечно, мог! Кто бы отказался от подобного предложения?!

— Я понимаю, почему мне ничего не сказали, — бухнул пустой тарой о стол Джеймс. — Вдруг бы спасовал перед страхом смерти? Хотя я бы не спасовал, даже если бы знал, наверное. Я смерти не боюсь. Я каждый день жизнью рискую и вообще никогда не собирался стать старым столетним пердуном. Я не какой-то там трус!

Сириус посмотрел на него, склонив голову.

— Не трус, значит… Ага… А Лили? Она тоже должна умереть лишь по той прихоти, что тебе захотелось чем-то отличиться? А ты хотя бы имеешь представление о том, как живётся сироте? О сыне не подумал?

— Да нормально ему будет, — чуть смутился Джеймс, поглаживая бок пустого стакана, чувствуя горячее тепло в груди от разлившегося по венам алкоголя. — Ты же его крёстный, значит, всё хорошо…

— Вообще-то, я тоже среди потенциальных «жертв» Гарри, так как у нас с ним есть магическая связь, — скрестил руки на груди Сириус. — Если не умру, то могу сквибом стать, или память потерять, или в тюрьму какую-нибудь запрут… Скажем так, согласно исследованиям и хроникам о подобных ему детям, с Гарри будет достаточно безопасно общаться людям, которые его не любят, чтобы он с них не забирал энергию. Желательно сквибы или вообще магглы. А это значит, что после твоей кончины твой сын будет воспитываться у этого… которого ты назвал «придурошным магглом с усами». Мы на их свадьбе ещё были, помнишь?

Джеймс вздрогнул, вспомнив Вернона Дурсля.

— Чего?..

— А, так тебе и этого не сообщили, верно? — горько усмехнулся Сириус, снова разливая по одной. — Не думаю, что Гарри отдадут мне. Слишком большие планы и политика выстраивается вокруг нашего маленького «героя».

— Так… Подожди, так они не с тобой?.. — вдруг дошло до Джеймса.

— Нет, не знаю, с чего ты это взял… — посмотрел ему в глаза Сириус. — Но я знаю, где они. Не было никакого ритуала «матери-одиночки», Джеймс. Не знаю, существует ли такой вообще. Лили узнала о том, что готовится Гарри и что суждено ей и тебе, и сбежала.

— Сбежала?.. — растерянно повторил Джеймс.

— Ты провёл с ней ритуал без её согласия, ты обрёк её на смерть без её согласия, ты решил судьбу вашего ребёнка, — чеканил Сириус. — Сколько раз ты стирал ей память, чтобы она не догадалась или не спрашивала лишнего? Лили боится тебя, Джеймс. Она узнала, что вовсе не жена тебе, а просто мать твоего ребёнка. Естественно, что она напугана и до одури волнуется за Гарри.

— Да я же и сам не знал про то, что мы как бы не женаты, у нас же была свадьба… — растерялся от такого напора Джеймс.

— Не знал или тебя просто заставили забыть? — хмыкнул Сириус. — У старика-директора огромные планы на магическую Британию и талант создавать себе послушных марионеток. К тому же он настоящий талант в ментальной магии, именно он обучил этой науке того, кого ты называешь Волдемортом. Он его учитель.

— Что? — Джеймс вытаращился на спокойного Сириуса. — Что?..

— Я узнал, что ты стал его марионеткой ещё в школе… — Сириус чуть поморщился. — Возможно, что смерть твоих дяди и тёти была частью плана. Не думаю, что тётя Дорея одобрила бы подобные ритуалы… или смогла бы объяснить тебе, чем это чревато. Ты остался без поддержки, без семьи, банально без библиотеки, в которой можно было бы найти какую-то информацию. Для ритуала нужны сильные маги: чем сильней, тем лучше результат.

— Лили была сильной, пусть и магглорождённая, она особенная, — пробормотал Джеймс.

— Я нашёл способ сохранить ей жизнь… — сказал Сириус. — Ненадолго… Всего несколько лет, но это поможет Гарри. У него может быть детство с матерью… По крайней мере, он сможет её запомнить.

— Правда? — посмотрел в лицо друга Джеймс, но осёкся от напряжения на его лице и криво усмехнулся. — По закону сохранения энергии должен умереть я, верно?

— Верно, Джейми… — выдохнул Сириус. — Она была невольным участником ритуала и не жена тебе по магии, это даёт ей шанс, если поставить магический блок….

— Не объясняй, я всё равно не пойму, — улыбнулся Джеймс, посмотрев на дом, в котором стало слишком пусто и тихо после того, как его покинули Лили и Гарри. — Просто скажи, что надо сделать, и я это сделаю. Я люблю их больше жизни, Сириус. Больше жизни.

Глава 10. Три дня

21 марта 1981 г. Англия, графство Глостершир, лес Дин.

Когда стрелка часов перевалила за полночь, Сергей вместе с Джеймсом с помощью порт-ключа переместился в лес Дин. Расчёты Беллатрикс говорили, что это будет самое удобное место для проведения ритуала.

С Джеймсом Сергей ещё долго и о многом говорил. Откровенно. Поттер оказался не таким уж беспринципным негодяем, каким его можно было посчитать, просто запутавшийся человек. По-своему добрый, но со сбитой системой ценностей… Всё, как в переведённой песне:

Сергею было жаль, что Джеймс не прислушался к его словам тогда, тем более, что о песне вспомнил сам Джеймс. Поттер говорил, что постоянно думал над этими словами, но так и не мог понять их смысла и послания, к тому же себя он причислял к третьему другу, который «в грозный час забрал штурвал» и пожертвовал собой, чтобы всех спасти, несмотря на то, что в песне этот друг характеризовался как «тихоня». Видимо, подобные геройские поступки в глазах Джеймса затмевали всё.

И Сергей чувствовал за собой некоторую вину. Мог ли он спасти Поттера? Что-то исправить? Джеймса было жаль. Очень жаль. Молодой разбалованный парень, которого так и не научили в полной мере отличать плохое от хорошего. Слишком внушаемый, к тому же с внушениями в магическом мире было куда проще, чем в обычном мире людей. Пара взмахов палочкой, несколько капель зелья — и человек будет действовать по твоей указке. Впрочем, такому пауку, как Дамблдор, было достаточно слов. Слова были его оружием. Вовремя сказанные, вылитые на открытые раны, они раздували гордость или убеждали в непогрешимости молодых волшебников и волшебниц, а авторитет и могущество директора придавали этим словам значимость и весомость, абсолютную веру и преданность. «Орден Феникса» состоял из определённого рода людей. В чём-то ущербных или думающих, что они ущербны. Полукровки, магглорождённые, отвергнутые обществом, родителями или возлюбленными… Зачастую не без помощи Дамблдора или его ближайших соратников.

Даже о Волдеморте, главном пугале этого времени, они смогли узнать много чего интересного. Были бы деньги и связи, и информацию можно достать. Не последнюю роль в её сборе сыграла одна молодая журналистка раздела светской хроники, которая всерьёз заинтересовала Римуса Люпина. Рита Скитер имела свой анимагический секрет и хотела быть полезной такой влиятельной семье, как Блэки.

— Лили… — остановился Джеймс, увидев Эванс в сопровождении Беллатрикс, леди Августы и детей. Северуса они попросили не показываться на глаза Поттеру во избежание недоразумений или ссор. В конце концов, Джеймс даже не рассматривал вариант рассказать о ритуале посвящения Хель Лили, так почему сейчас, когда от него зависит так многое, Лили должна рассказывать, куда и к кому сбежала? От её выживания слишком многое зависит, чтобы ставить всё под угрозу никому не нужной «правдой».

— Это Гарри? — выдохнул Джеймс. — А кто второй младенец?

— Это Невилл Лонгботтом, — пояснил Сергей.

После того, как он поговорил с двоюродной сестрой о событиях возможного будущего, когда от малолетнего «жениха смерти» пострадало пятеро магов, но никто не умер, а они лишь двинулись умом в разной степени тяжести, Беллатрикс рассчитала эту ситуацию.

Получалось, что «первая жатва» у Невилла не случилась: энергия «распылилась» сразу на пятерых потенциальных жертв, но он не получил усиленные некроэманации обратно. К тому же у Беллатрикс и братьев Лестрейнджей была неплохая родовая защита. «Жатва» без единого смертельного исхода приведёт к дисбалансу сил и плохо скажется на развитии магического потенциала мальчика. Невилл мог стать сильным, только если его родители погибнут в непосредственной близости от него и отдадут ему свою энергию.

«Женихи смерти» не убивали сами, это было сложнее банального колдовства или проклятий. Просто в определённый день и час линии судеб так соединялись, что возле детей происходили насильственные смерти существ, наделённых магией: эльфов, фамильяров, волшебных тварей и, конечно же, магов.

В младенческом возрасте, чтобы ребёнок получил свою некроэнергию, вокруг родителей начинали скапливаться неприятности. Некоторые хроники говорили о ссорах в семье, когда в ночь Хель отец убивал мать у кровати ребёнка и умирал сам от заклятия авроров, пришедших по вызову соседей. Бывало, что именно в эту ночь в дом такой семьи проникали враги и убивали родителей, часто умирая сами. А иногда это был странный несчастный случай: осечка палочки, когда хотели просто разжечь огонь в камине, или взбесившийся боггарт, залетевший в дом и напугавший родителей до смерти.

Далее пути «женихов» были различными, но всегда усеянными случайными смертями и бесконечным везением. Таким детям случалось выживать в войнах, в смертельной опасности, победить их было практически невозможно. Были случаи даже спонтанного воскрешения, если вокруг погибшего было достаточно некроэнергии для этого. Впрочем, такое «жениховство» чаще всего заканчивалось при окончательном формировании магического ядра, то есть с семнадцати и до двадцати четырёх эта полоса везения сходила на нет. А потом у таких магов была обычная судьба, разве что они не доживали до глубоких седин и средняя продолжительность их жизни была как у магглов. Очень многие «женихи» вообще не переживали рубеж в двадцать четыре, так как привыкали к опасностям и своему фатальному для всех остальных везению, риск становился их делом, но везение имело свойство заканчиваться, исчерпав свой лимит.

Беллатрикс поступила куда умнее и расчётливей, чем это было в памяти Сириуса. Кузина предоставила доказательства проведения ритуала посвящения Хель, расчёты, то, что именно Фрэнк и его друзья напали на неё и лишили сына, и затребовала виру с семейства Лонгботтомов, точнее с нынешней главы — Августы Лонгботтом. Фрэнк и его супруга Алиса были обречены, Августа это понимала.

Ритуал «посвящения Хель» придумали не просто так, польза от «женихов Смерти» была большой, если удавалось запечатлеть на ребёнка свою защиту, то есть часть везения и удачи «жениха» доставалось и запечатлённому. Беллатрикс затребовала в качестве виры ритуал этого запечатления, в обмен Августа получала блокировку, гарантированный десяток лет жизни и обещание, что Беллатрикс возьмёт Невилла на воспитание после смерти его родителей и её самой, даст образование, проследит за его судьбой и обережёт от всех опасностей. Как думал Сергей, непутёвых родителей об этом договоре даже не проинформировали.

В ритуале с крестинами Гарри Сергей и сам использовал частичное запечатление, по крайней мере, ему за любовь к ребёнку не придётся расплачиваться однозначной смертью и род Блэков был ограждён от влияния Гарри как «жениха».

В случае же с Лонботтомами и Лестрейнджами это был неплохой расклад как с одной, так и с другой стороны. Родственников у Лонгботтомов особо не было, только двоюродный брат Фрэнка — Элджи Селвин, сын сестры покойного мужа леди Августы — слегка чудаковатый и рассеянный волшебник, который любил путешествовать по миру вместе с женой. Сергей присутствовал при заключении договора между кузиной Беллатрикс и Августой Лонгботтом, был свидетелем непреложного обета и знал, что миссис Лонгботтом не желала, чтобы Невилла усыновили Селвины. К тому же в делах с «женихами Смерти» лучше иметь более официальные отношения, чем любовь и родственные привязанности.

Ритуал, который проводила Беллатрикс, Сергей просидел, так сказать, на ветке в виде ворона, охраняя священнодейство и замыкая на себе магическую защиту, чтобы им никто не помешал.

Он видел, как Джеймс подошёл к Лили, взял с её рук Гарри. Они о чём-то говорили, Лили плакала. Поттер выглядел измученным, но был определённо жив. Леди Лонгботтом отдала Невилла Беллатрикс и, что-то сказав Джеймсу, потащила его ровно к тому дереву, на котором сидел Сергей. Весенняя ночь была тёмной, так что его присутствия никто не заметил. Тем более кто обратит внимание на ворона?

— Я чувствую, что у тебя с собой артефакт, — без обиняков сказала Августа. — Неужели это мантия Карлуса?

— Вы знаете о мантии-невидимке? — удивился Джеймс.

— Похоже, что ты решил оставить этот артефакт себе? — хмыкнула Августа, пристально разглядывая Поттера.

— Ну… она просто лежала в сейфе, и никто ей не пользовался, а мне она была нужна, а потом никто не спросил… и я подумал, зачем её возвращать, — всё же смутился Джеймс.

— Ты должен был умереть сегодня, — сказала миссис Лонгботтом. — Но этот артефакт… Я кое-что знаю, Джеймс. У тебя есть три дня. Мантия скроет тебя от смерти на три дня, не выпускай её из рук и подумай, что ты можешь сделать за эти три дня.

— Я мог бы… — запнулся Джеймс, посмотрев в сторону Лили.

— Ты ещё мог бы кому-то помочь, — низким хриплым голосом сказала леди Августа. — Я в родстве с Поттерами и кое-что знаю о твоей мантии. Саван Смерти был сделан Хардвином Поттером. «Женихов Смерти» придумали не одно столетие назад, и последнего своего сына Хардвин, желающий прославить род Поттеров, посвятил Хель. Сам Хардвин остался жив, так как воспользовался мантией, спрятавшись за ней от пришедшей за ним смерти, как это сделал его предок Игнотус в сказке. Впрочем, возможно, что это та самая мантия ещё с тех времён, кто знает. Жизнь — это чудесный подарок, Джеймс. Лучшее, что ты можешь сделать. Если ты придёшь к нам сегодня на завтрак, я кое-что покажу и подскажу тебе. Могу я рассчитывать на тебя?

Сергею показалось, что в глазах миссис Лонгботтом горела сумасшедшая надежда. Он трансформировался обратно в человека и вышел к ним.

— Всё в порядке? Как всё прошло?

— Хорошо, — подобрался Поттер. — Кажется, моя преждевременная кончина на время отменяется. Я просто рад, что смог что-то исправить. Но я очень устал, Бродяга. Очень устал…

При ближайшем рассмотрении оказалось, что выглядел Джеймс на самом деле совсем неважно. В горле Сергея образовался ледяной ком. Он не знал, что сказать и что сделать. По расчётам, Джеймс на самом деле не должен был выжить. Но упрямец Поттер выжил и даже пытался шутить.

— Я буду ждать твоего визита, Джеймс, — сухо кивнула Лонгботтом. — Нам ещё надо кое-что обсудить. До свидания, Сириус.

— До свидания, леди Августа.

Сергей проследил за тем, как та вернулась на поляну и вызвала домовика, чтобы переместиться с Невиллом домой. Беллатрикс махнула рукой и тоже вызвала домовика. Они с Лили исчезли.

— Я провожу тебя до Годриковой Лощины? — неловко предложил Сергей, не зная, что сказать отрешённому Джеймсу, который стоял, прикрыв глаза.

— Нет, не надо, Сириус, — светло улыбнулся Джеймс и вздохнул полной грудью, оглядываясь на лес. — Птицы так поют… Скоро рассвет. Я хотел бы просто погулять… Один. Давно не был в лесу.

— Ты хочешь?..

— Да, я превращусь, — кивнул Джеймс. — С самого детства не бродил так, как раньше. Помнишь? С Римусом, Питером и с тобой?

— Помню… — сглотнул Сергей.

— Хорошие были времена, верно?

— Да.

— Я сам во всём виноват, не вини себя ни в чём, друг. Я знаю, ты пытался, — похлопал Сергея по плечу Джеймс и, превратившись в оленя, шагнул в рассвет.

Глава 11. А теперь мы с тобой притихли

24 марта 1981 г. Англия, графство Глостершир, лес Дин.

Ещё пять минут назад Северус с сомнением теребил послание от Поттера, которое принесла серая сова. На записке значилось лишь «Жду в лесу Дин недалеко от вала Оффы. Дж. П.». Мыслей по этому поводу у Северуса было много. Чего хочет Джеймс? Может быть, узнал, к кому сбежала Лили с его сыном, и пожелал напоследок отомстить? Три дня, которые были у Поттера после проведения ритуала, вот-вот должны были закончиться. Северус не ожидал, что всё пройдёт так… и Джеймс решится пожертвовать собой ради кого-то. Впрочем, если Сириус так и не рассказал подробностей и надавил на гриффиндорское «а слабо?» которое все считают благородством, то ничего удивительного. Северус не был трусом и решил, что если Джеймс хочет вызвать его на дуэль, то так тому и быть.

В итоге сунул записку в карман, проверил палочку, обычный набор зелий, захватил зимнюю мантию, так как было ещё довольно свежо, а в лесу снег и не думал таять, и аппарировал к лесу Дин, который проходил по границе Уэльса и Англии. Вал Оффы был очень старым фортификационным сооружением и тянулся почти вдоль всей старой границы Уэльса, на сотни километров, но участок у леса Дин был относительно небольшим, найтись можно.

Джеймс ждал его под большим дубом, растущим почти на самой границе вала. Стоял, прислонившись к тёмной коре, и ярко контрастировал на её фоне своим бледным лицом и белой рубахой.

— Привет, Снейп! — ухмыльнулся Поттер, не делая, впрочем, резких движений и не пытаясь достать палочку или вроде того.

— Привет, Поттер, — Северус внимательно осмотрел своего… врага? — Паршиво выглядишь.

— Что есть, то есть, — ещё шире ухмыльнулся Поттер синеватыми губами и, чуть качнувшись, практически сполз на землю.

Северус дёрнулся помочь, сообразив, что очкастый придурок стоял явно только для того, чтобы встретить его на ногах. На слегка небритой шее он нащупал тонкую ниточку пульса. Джеймс открыл веки и посмотрел на него мутноватым взглядом карих глаз.

— Ну и носяра у тебя, Снейп, — заявил Поттер, снова ухмыляясь, и отключился.

— Ты позвал меня затем, чтобы подохнуть у меня на руках? — скрывая волнение и странное ощущение, которое сдавило грудь, ворчливо сказал Северус, вливая в Поттера несколько зелий: укрепляющее, кроветворное, животворящий эликсир. Щёки паршивца тут же покраснели. Джеймс судорожно вдохнул влажный холодный лесной воздух, закашлялся и присел, мотая лохматой головой.

— Забористая штука!

— А то! — набрасывая на этого придурка согревающие чары, чтобы не застудился, проворчал Северус, чуть отодвигаясь и размышляя, что делать дальше. Может, в Мунго?..

— Да, глупо бы вышло, если бы я окочурился раньше времени и не сказал, зачем я тебя позвал, — протянул Поттер. — Есть сигареты?

— Ты разве куришь?

— Перед смертью, знаешь, захотелось попробовать, — философски заметил Поттер.

— Всё равно сигарет у меня нет, — хмыкнул Северус.

— Трансфигурируй тогда из чего-нибудь… У меня палочки больше нет.

Спорить со спокойным и серьёзным Поттером, пусть и отдающим распоряжения, не хотелось, поэтому Северус выбрал из своей сумки пучок лаванды, превратил его в сигарету, раскурил и отдал Джеймсу. Тот, конечно же, рисуясь, сделал затяжку и отправил сизый дым вверх.

— Ты мог обмануть кого угодно, Снейп, даже её, но не меня. Я всегда знал, что ты любишь Лилс до безумия, — наблюдая за тем, как растворяется в воздухе дым, сказал Поттер. — Потому что я тоже её любил… люблю. И как же я был рад, как был счастлив, когда она наконец выбрала меня, а не тебя. Я даже думал, что это… ну, вроде соревнования, что когда она станет моей, то я успокоюсь. А знаешь, нифига. Я только потом, дурак, понял, какая она. Вроде любил, но не знал, что она такая, понимаешь, Снейп? — вяло повернул к нему голову Джеймс.

Северус только кивнул, не мешая выговориться. Поттер снова затянулся и выпустил дым в небо.

— И вот я так накосячил, так… что почти не исправишь. А она… она простила, и жалела меня, и плакала. А я смотрел на неё и думал: «Чёрт, как я мог?». Как можно было быть таким дураком? Таким болваном? Скажешь, наверное, перед смертью мозги прочищаются, да, Снейп?

Не дождавшись от него ответа, Джеймс продолжил:

— Та старуха, мать Фрэнка Лонгботтома, рассказала мне одну интересную вещь, Снейп. Она, правда, тоже хотела не за просто так, а чтобы своего сынка с того света вытащить. Мантия… Моя мантия-невидимка, — Поттер достал из-за пазухи тонкую сложенную полупрозрачную ткань. — Семейный артефакт. А я побаловаться взял Саван Смерти, каково, Снейп? В общем, неважно. Оказывается, эта мантия самое главное назначение имеет прятать родных от таких вот «женихов Смерти», на каждое хитрое заклинание найдутся чары ещё хитрей, да? Вот только Саван и сам непрост: он тоже поглощает некроэнергию и вроде как, когда за тобой смерть приходит, эту энергию выпускает, делая вид, что она взяла свою жатву, круто, верно? Такой вот хитрый накопитель. Только для этого надо, чтобы мантия была в непосредственной близости от места насильственной смерти. Можно самому убивать, а можно на каких-нибудь казнях присутствовать, это кому как. Старуха Лонгботтом хотела, чтобы я эту мантию её сыну отдал, но перед этим отомстил Дамблдору, чтобы хорошенько зарядить артефакт. Типа такого сильного волшебника на пару лет хватит смерть обманывать.

Северус вздрогнул и посмотрел на вновь побледневшее лицо Джеймса.

— Ты…

— Да, — зажглись злым торжеством карие глаза. — Я убил нашего «светоча», который сделал это со мной, Лили и с Гарри. Он успел сказать что-то про то, что так будет лучше для всех и он готов пожертвовать собой во имя дела света… И он пожертвовал. Правда, напоследок и меня приложил нехило.

— Ты убил Дамблдора? — снова переспросил Северус, не в силах поверить.

— Я же сказал, — с лёгким раздражением подтвердил Поттер. — Месть во благо.

— Зачем ты меня позвал? — напрягся Северус.

— Как я уже сказал, я всегда знал, что ты её любишь, — бросил истлевший окурок сигареты Джеймс. — Любишь и никогда не бросишь. Ты поклянёшься мне, что будешь заботиться о ней и… о нашем сыне. О Гарри. Я отдам тебе мантию. Ты проследишь, чтобы она жила долго. А мантия всегда была полна энергии. Я знаю, ты сможешь об этом позаботиться. Лонгботтом сказала, что мантию следует полностью надевать в Хэллоуин, а так достаточно просто носить с собой. Она даже пыталась подкупить меня тем, что знает, как разделить мантию, и часть Савана отдаст Лили.

— Такие артефакты… — пробормотал Северус, который всё ещё находился в глубоком шоке.

— Неделимы, — закончил его фразу Джеймс. — Пусть я и почти не бывал в семейной библиотеке, но не совсем же дурак. Зато в этой мантии точно поместится несколько человек, одну ночь в году можно и потерпеть, верно, Снейп? Не совершай моей ошибки. Женись на Лилс. Она этого заслуживает.

— Хорошо, — немеющими губами согласился Северус. — Я согласен на твои условия.

— Только уговор: моему сыну рассказывать обо мне только хорошее. Можешь даже приврать, что мы всегда были друзьями. И я решил все проблемы с наследством, — Поттер порылся в кармане и выудил маленький золотой ключик. — Это от сейфа в «Гринготтсе». Не смей менять Гарри фамилию. Проследи, чтобы он хорошо учился и попал на «Гриффиндор».

— Насчёт «Гриффиндора» я тебе что, Распределяющая Шляпа? — возмутился Северус.

— Да?.. Ну ладно, пусть сам решает, кем ему быть и что делать по жизни, — великодушно разрешил Джеймс. — Клянись магией!

— Клянусь магией заботиться о Гарри Джеймсе Поттере, сыне Джеймса Поттера. Буду оберегать и защищать Гарри и его мать — Лили Эванс, — сказал Северус, вкладывая в клятву магию.

— Отлично, а теперь надень мантию, — отдал ему свёрток Джеймс.

— Зачем?

— Хочу посмотреть, как на тебе сидит, — хмыкнул Поттер и посмотрел ему в глаза.

— Ты хочешь?.. Чтобы я?..

— Я скоро скопычусь сам. Ты просто немного мне поможешь, Снейп, — ободряюще похлопал его по плечу Джеймс. — Мои внутренности и так сплошная каша, я держался только благодаря магии мантии, но не намерен тратить ни грана её волшебства. Ты высвободишь из меня энергию для её заряда. Это для Лили, помнишь? Ты пообещал заботиться о ней. И поторопись: если я откинусь сам, то, думаю, энергии не будет. Не забудь потом похоронить меня где-нибудь в приличном месте и замаскировать чары, которые применишь, чем-нибудь. Если тебя посадят в тюрьму, будет обидно.

Северус вздрогнул от шуточек Поттера и собрался. Тот встал и отошёл от дуба ближе к валу и раскрыл руки.

— Я готов, давай, Снейп, — широкая ухмылка прорезала бледное лицо в очках. — Надеюсь, ты не ударишь, как девчонка?! Ты же не трус, Снейп?

— Экспульсо минима! — Северус резко отправил луч заклинания в грудь Поттера.

Небольшой взрыв в теле должен был уничтожить сердце, не разворачивая грудную клетку наружу. Заклинание было теоретическим, и Северус никогда не думал, что придётся его использовать вот так… но из всего его арсенала, если исключить яд, только это оставляло «красивый труп» без ран.

Поттер умер мгновенно с глупой и какой-то по-дурацки счастливой ухмылкой на лице. Лес замер звенящей тишиной, а потом через очень долгую секунду с тяжёлым влажным звуком тело Джеймса упало навзничь. Мантия на короткий миг приобрела дымчато-голубоватую окраску, но и только. Северус проверил пульс и дыхание, а также послал целый спектр диагностических чар, чтобы убедиться, что Поттер мёртв.

— Похоже, что он хотел аппарировать, но скончался от раны, которую ему нанёс перед своей смертью Альбус Дамблдор, вот и вынесло в лес Дин, — постановил аврор Сэвидж, который был вызван Северусом Принцем на место гибели Джеймса. — А как вы его нашли, мистер Принц?

— Мы с внуком собирали побеги и кору дуба в лесу, наш особняк находится недалеко отсюда, в Уэльсе, — пояснил дед. — Услышали хлопок аппарации. К сожалению, ничем помочь мистеру Поттеру мы не смогли, он был мёртв.

— Вы учились с Поттером на одном курсе, мистер Снейп? — спросил Сэвидж Северуса.

— Что?.. Да… Верно, только он учился на Гриффиндоре, а я на Слизерине… Мы давно не виделись.

— Так, значит, Альбус Дамблдор скончался? — спросил дед аврора.

— Верно, — Сэвидж покусал губу. — Директор был сегодня в Министерстве Магии. А потом его нашли мёртвым, сжимающим в руках палочку Джеймса Поттера, последним заклинанием в этой палочке была «авада». След аппарации был путаным. Поттер явно сделал несколько прыжков, чтобы сбежать, но Дамблдор напоследок шарахнул его проклятием. Даже не одним успел.

— Насколько я знаю, Джеймс Поттер буквально в рот смотрел Альбусу Дамблдору, — с трудом проскрипел Северус. — Вряд ли он мог…

— Мы полагаем, что Поттер был взят под «Империус», — поделился соображениями аврор. — Ведётся расследование. Хотя, конечно, без Поттера оно, скорее всего, зайдёт в тупик. Спасибо за помощь, я заберу его, чтобы передать родственникам.

Сэвидж взмахнул палочкой, поднимая тело Джеймса, и исчез в воронке аппарации.

— Не хочешь, чтобы его имя очернили? — спросил дед после минуты молчания.

— Я думаю о Гарри. Ему будет тяжело быть сыном того, кто убил святого Дамблдора, — скрывая чувства, медленно ответил Северус.

— У Альбуса был могущественный враг, который, по слухам, прекрасно владеет ментальной магией. Поттер же был в стане директора. В этом, как его, «Ордене Феникса». Его поведение резко изменилось. И это не вызовет подозрений. Точнее вызовет совсем другие подозрения. Думаю, историю замнут, как и многие другие, — хмыкнул Северус Принц. — Идём домой. По крайней мере, ты не бросил его здесь и не похоронил под ближайшим деревом в безымянной могиле. Гарри будет куда прийти и возложить цветы.

— Да… Верно.

Глава 12. Но всё-таки лето

31 июля 1990 г. Уэльс, особняк Принцев.

Сергей первым вышагнул из камина в особняке Снейпов-Принцев, которые позвали на день рождения его крестника. Гарри Джеймсу Поттеру исполнялось целых десять лет, ещё год — и пора в Хогвартс. Время летело. Счастливое и спокойное время всегда летит вроде бы неспешно, но так неуловимо быстро, словно порхающая в лучах солнца бабочка. Сергей машинально достал свои часы с бражником и посмотрел на циферблат. За четырнадцать с лишним лет натикало восемь часов тридцать пять минут.

— Ой, папа… — кубарем выкатился из камина юный Блэк восьми лет от роду.

Сергей подхватил сына и взмахом палочки очистил его от небольшого пятна сажи.

— Всё хорошо? Не ушибся, Альти?

— Нет, — улыбнулся тот, тряхнув чёрными кудрями.

Их с Татьяной первенец родился в конце июня восемьдесят второго. От семейных традиций имянаречения было не отвертеться, так что, особо не мудрствуя, Сергей назвал сына «Альтарф Александр», первое имя — самая яркая звезда созвездия Рака, под которым родился Альти, а второе имя — в честь Сашки, который родился в семье Звездневых только в начале восемьдесят пятого.

— Сейчас Майя выпрыгнет, — предупредил сын. — Приготовься, пап.

Впрочем, старшая дочь, которая появилась на свет весной восемьдесят четвёртого, несмотря на свой юный возраст, была настоящей леди и с невозможной грацией яркой птичкой буквально вылетела из камина, приземлившись ровно в подставленные руки. Майя Люси явно использовала для этого магию и, к радости и умилению бабушки Вальбурги, была очень способной волшебницей. Майе достались светло-рыжеватые волосы матери, а по линии Ориона Блэка — невозможно-синие глаза, обрамлённые длинными чернющими ресницами. Младшая дочь — Эльнат Натали была «копия папы с застенчивым характером мамы», родилась на два года раньше Люськи — в августе восемьдесят пятого — и была ровесницей Габриель Делакур, которая появилась в семье Бертрана и Апполин уже после переезда в Британию.

Пятилетнюю Элли-Эльнат на праздник не взяли: слишком большая разница в возрасте с остальными детьми, приглашёнными на первый «юбилей» Гарри, а Татьяна снова была на сносях, ожидая второго сына.

— Крёстный Сириус! — широко улыбаясь и сверкая зелёными глазами, резво скатился по перилам именинник. — Привет всем!

— Привет, Гарри! Ничего ты за месяц вымахал! — потрепал чёрные вихры Сергей.

— Так мне уже десять лет, — выкатил грудь колесом мелкий Поттер, отчего-то болезненно напоминая о Джеймсе.

Джеймс Поттер, противоречивый, запутавшийся человек, который не дожил всего три дня до своего двадцать первого дня рождения. Но сделавший так много для своего сына, для Лили и для всех них.

Неожиданная смерть Дамблдора девять лет назад запустила колесо отмщения и стала началом конца «гражданской войны», которая медленно тлела в Британии. На самом деле Джеймс был практически единственным человеком, кому на тот момент Дамблдор всецело доверял. Поттер был его карманным мальчиком, послушным и преданным до щенячьего визга, вовремя отрезанный от родни, с промытыми мозгами, только и ожидающим приказа бежать на баррикады. Это не тёртый аврор Моуди или весьма амбициозный Фрэнк Лонгботтом, который вместе с Эдгаром Боунсом представлял в то время серьёзную боевую единицу, пусть и прослужили они в Аврорате не так долго. К таким соратникам Дамблдор так просто спиной не поворачивался…

— Привет, Блэк, — сбил Сергея с воспоминаний Северус Снейп, который появился в гостиной словно из ниоткуда. — Гарри, проводи своих гостей в сад, но поосторожней с цикутой, которая растёт возле беседки. И не дразните бубонтюбер, как в прошлый раз. Не хочу выслушивать стенания старшего Малфоя.

— Хорошо, сэр, — присмирел Гарри. — Альти, Майя, пойдёмте. Крофорд и Маргарет нас уже ждут.

Крофорд и Маргарет звали детей Лили и Северуса. Маргарет родилась семимесячной в Хэллоуин восемьдесят первого года и, несмотря на проведённые ритуалы, всё же чуть не унесла жизнь Лили. Но упрямый Снейп выцарапал свою любимую женщину из рук Костлявой. Второй их ребёнок — Крофорд Принц — был на полгода младше Майи. Насколько был в курсе Сергей, мистер Принц настоял, чтобы Крофорду дали фамилию Рода, так как у той же Маргарет была фамилия Снейп. Кажется, Северус послушал своего деда только потому, что это была последняя воля умирающего. Северус Принц скончался за несколько дней до рождения Крофорда, тридцать первого октября восемьдесят четвёртого года, оплатив ещё одну взятку Хель.

— Идём, Блэк, Люциус уже заждался и желает реванша за прошлый раз, — сказал Снейп, и Сергей проследовал за ним в игровую «мужскую комнату». В буржуйском покере он разбирался ещё с прошлой жизни.

Люциус Малфой, супруг кузины Нарциссы, плотно влился в их компанию примерно шесть лет назад. Сергей впервые увидел Люциуса в конце восемьдесят третьего, когда прошла волна судов над последователями «Лорда Волдеморта». Нарцисса Малфой слёзно умоляла семью Блэков помочь супругу, которого, с её слов, держали под «Империусом». Тем более, что к Сергею, как «Победителю Тёмного Лорда», точно должны прислушаться. Было арестовано слишком много чистокровных магов, которым всем грозил «Азкабан», и даже показания Антонина, которого выпустили из заключения после того случая с Лонгботтомами, почти не помогали делу. Глава ДМП — Бартемиус Крауч — желал «дожать» всех последователей Волдеморта, чтобы с триумфом занять кресло Министра Магии. Впрочем, он всё равно смог это сделать, прослыв «разумным» и «понимающим».

В то время Сергей как раз получил кольцо Мастера. Десятого сентября восемьдесят третьего месье Медичи лично с наикислейшей рожей надел магическую печатку на его палец и скорбно поздравил с получением титула. Сергею было немного жаль, что он так и не увидел лица Главы Альпийской Гильдии, когда Мастер Бертран заявил о своём уходе через пару месяцев после «своего лучшего ученика».

В итоге самой первой их совместной разработкой с Делакуром стал артефакт, позволяющий определить наложенный «Империус». Идея принадлежала Сергею, который благодаря «врождённой русской смекалке» видел то, что не видели другие, а Бертран Делакур, как более опытный Мастер, смог в кратчайшие сроки подготовить схемы и расчёты будущего артефакта, который спас очень многие жизни и семьи. Всё это впоследствии очень хорошо сказалось на их общем бизнесе.

Идея была в использовании волшебной гоблинской воды, которая, как известно, кроме различных скрывающих и маскирующих чар, включая анимагию, смывала и наложение различных подчиняющих заклятий вроде конфундуса и империуса. Важно было найти и подобрать такие блоки, которые бы считывали с воды воздействие и определяли, какие заклинания применяли к магу и насколько давно. Артефакт, пафосно названный «Чашей Немезиды», внешне представлял собой чашу-фонтан с вяло ворочающимся посередине шаром из оникса, внутри которого магически была запаяна та самая гоблинская вода, а снаружи сплошь нанесены магические рисунки, позволяющие работать блокам и вбирать магию. В самом шаре, являющимся идентификатором, они разместили порядка десяти блоков, а вот в чашу-подставку, которая должна была интерпретировать то, что распознаёт шар, пришлось впихнуть более сорока. Самое забавное, как это и бывает в многоуровневых сложных артефактах, что как раз за интерпретацию информации отвечали всего шесть блоков. Двенадцать блоков было направлено на очень сложную задачу: очистку воды и её постоянного уровня, то есть невозможность испарения, а в случае намеренного осушения — восстановления путём активации заклинания призыва воды. Четыре блока отвечали за «спецэффекты», чтобы шар медленно и постоянно крутился и красиво подсвечивался, когда с ним работают: всё же первое впечатление самое важное, а артефакт должен был вызывать уважение и веру. Всё остальное было направлено на укрепление артефакта, невозможность вскрытия, магического воздействия, обмана или разделения шара и чаши.

Предполагалось, что если положить руку на шар и влить немного магии, то «Чаша Немезиды» с помощью световой иллюзии сообщит о давности наложенного подчиняющего заклинания. Бертран Делакур и Сергей провели демонстрацию прямо в зале суда, в том самом, в котором он когда-то защищал Билль Ориона. Результаты проверки артефактом повергли всех в шок: практически все заключённые под стражу маги были подвергнуты различным заклинаниям подчинения, начиная чуть ли не с семьдесят третьего года.

В числе прочих Люциус Малфой был освобождён из-под стражи. В кулуарах высшего общества это событие прозвали «Особо Счастливое Рождество». Малфои дали шикарный бал, на котором королевой вечера стала Апполин Делакур.

Лорд Волдеморт погиб позже, чем это случилось в памяти Сириуса. Впрочем, смертей в те года, пока два «жениха Смерти» были совсем маленькими, было предостаточно. Сергей до сих пор с ужасом и благоговением вспоминал ту цепь событий, которая привела к миру и процветанию, и становилось страшно, что если бы хоть одно звено было утеряно…

С Таней они поженились в сентябре восемьдесят первого. Вызволить брата супруги — Антонина Долохова — из «Азкабана» легальными способами так и не вышло, и Сергей подумывал о нелегальных, хотя это бы навсегда закрыло Долохову путь в магический мир. Быть беглым преступником — клеймо на всю жизнь, а парень был совсем молодым, всего на пару лет старше Сергея. Впрочем, удалось серьёзно облегчить пребывание Антонина в заключении: верхние уровни без дементоров, нормальная еда и условия. Деньги и в мире магии значили очень многое.

А потом наступил тот самый Хэллоуин, когда, рожая Маргарет, чуть не погибла Лили Снейп. В Лонгботтом-тауэр пришёл гость, который убил Фрэнка и Алису и сам был убит Августой. Этим посланником Смерти оказался Максвелл Пруэтт, отец Фабиана и Гидеона Пруэттов, которые погибли якобы от рук Антонина Долохова. Максвелл Пруэтт оставил магическое завещание и письмо, в котором подробно указывал на результаты собственного расследования гибели своих старших детей. Именно Фрэнк Лонгботтом был тогда с близнецами Пруэтт и убил их, посчитав предателями. Как оказалось, всё это Фрэнк рассказал своему другу Эдгару Боунсу, который погиб незадолго до того Хэллоуина. До Пруэтта непонятно каким образом дошли воспоминания Эдгара, и старик отправился мстить.

В результате работы целого полка адвокатов во главе с лучшим барристером магической Британии, Говардом Шаффиком, Антонина Долохова оправдали и выпустили из заключения. Вот только магический контракт, обеты и Метка не давали брату Тани сменить хозяина. «Лорд» Волдеморт после смерти Дамблдора затих и занялся политикой, практически оставив террористические методы борьбы. Впрочем, длилось это затишье примерно два года до середины восемьдесят третьего, а потом Волдеморта «как подменили». К тому же некто сообщил ему о Пророчестве и ребёнке, который под него подходит, Гарри Поттере.

К счастью, в стане врага у них был союзник, и Антонин вовремя предупредил о готовящемся покушении на крестника Сергея… Он предупредил Снейпа, и тогда тот рассказал о мантии Джеймса и обещании, которое Северус дал своему бывшему врагу. В итоге после рекогносцировки и планирования удалось обмануть и заманить Волдеморта в ловушку. Ну и убить, защищая Гарри. Маргарет и Лили были отправлены в Блэк-хаус, главная опасность могла грозить Снейпу как самому незащищённому от влияния молодого Поттера, так что Сергей настоял, чтобы Северус был в мантии-невидимке и прикрывал.

План удался на все сто процентов. Каждый получил своё…

— Блэк, ты что такой задумчивый, раздавай, давай, твоя очередь, — выдернул Сергея из воспоминаний голос Северуса. — Сейчас дети наиграются, наедятся и сюда прибегут, ты же у нас «самый лучший крёстный».

— Не завидуй, Северус, — улыбнулся Сергей. — Ты должен держать с Гарри дистанцию, я не хочу терять ещё одного друга.

— Знаешь, а я вот тоже завидую, — вклинился Люциус. — Завидую тому, как ты находишь подход к детям, общаешься с ним… У нас с Драко… сложные отношения. А у меня с отцом ещё сложнее.

Сергей усмехнулся, раздавая карты, про себя ответив Малфою, что просто всегда хотел иметь семью, а ещё обещал своему… брату, что позаботится о его крестнике и всё исправит.

Глава 13. Летний дождь

30 июля 1991 г. Англия, Лондон, пл. Гросвенор, 45, Лестрейндж-холл.

Беллатрикс проснулась от шума и поняла, что разбудил её раскат грома. Июльская духота, от которой не слишком помогали охлаждающие чары, вылилась на Лондон ночной грозой. За окнами творилось настоящее светопреставление, она забеспокоилась и вызвала эльфа.

— Что угодно госпоже от старой Кнопер? — с поклоном поинтересовалась домовушка.

— Как Хэстер? Она не проснулась? — спросила Беллатрикс о своей пятилетней дочери.

— Маленькая госпожа крепко спит, а старая Кнопер заглушила звуки грозы, чтобы её не пугать, — отчиталась домовушка. — Кнопер не успела наложить чары на комнату мастера Невилла, он проснулся. Кнопер навести на него сон, чтобы мастер Невилл хорошо выспался, госпожа? Завтра у мастера Невилла важный день. Кнопер надеется, что сова не заблудится в такую плохую погоду.

— Да, конечно, пусть он выспится, — кивнула Беллатрикс, вспоминая, что на одиннадцатый день рождения к детям прилетают совы из Хогвартса. Сегодня её воспитаннику как раз исполняется одиннадцать лет.

— Кнопер всё сделает, госпожа, — с поклоном исчезла старая домовушка, которая приглядывала ещё за отцом Рабастана и Родольфуса.

Беллатрикс откинулась на подушки и попыталась уснуть, но сон не шёл. Вспышки грозы напоминали свет проклятий, которые она наслала на врагов своей семьи. Смерть детей не проходит бесследно, даже если отомстишь. Впрочем, месть была сладка и даже сейчас, одиннадцать лет спустя, наполняла мрачным торжеством. Не зря Беллатрикс решила заказать зелье удачи у Снейпа: оно помогло найти и поймать Эдгара Боунса. К тому же тот с чего-то решил, что пытать и убивать его будут из-за Пруэттов. Подлый Боунс и его дружок Фрэнк были виновны в смерти рыжих близнецов. Они поступили в Хогвартс в шестьдесят втором и учились на том же потоке, что и Беллатрикс, только, несмотря на чистокровность, шляпа распределила Пруэттов на Гриффиндор.

Следовать видениям, которые посетили Сириуса, Беллатрикс не желала. К тому же находиться в ночь Хель рядом с «женихом Смерти» не самая лучшая идея, даже если на тебе его защита. Плюс ко всему, Беллатрикс хотела, чтобы Невилл, который был ей обещан, получил свою силу. Раз уж Лонгботтомы так хотели «особенного ребёнка», не понимая, что дети и так особенные и без магических контрактов с высшими сущностями, которые редко бывают в пользу людей, то пусть и платят по счетам.

В сентябре восемьдесят первого Сириус женился на русской волшебнице, брат которой попал в переплёт с этим самозваным «Лордом». Беллатрикс была не особо склонна к альтруизму, но кузен, который так много для неё сделал, готов был влезть в неприятности ради этого Антонина, чтобы порадовать свою русскую. После обсуждения ситуации с Рабастаном и Родольфусом родился план мести Лонгботтомам, да ещё так, чтобы помочь новоявленному родственничку кузена Сириуса. Рабастан встретился с Пруэттом и обрисовал старику всю ситуацию. Дамблдор, который отдал приказ, был уже мёртв, но были и исполнители, которые подставили другого человека.

После того, как Пруэтт получил доказательства, то воспылал праведным гневом, так как думал, что виновник смерти его детей гниёт в Азкабане. У старика осталась дочь — Молли, вдова с семью детьми, причём самая младшая девочка была зачата покойничком Уизли буквально за пару месяцев до смерти. Молли Беллатрикс тоже помнила с Хогвартса: та училась на два года старше на Гриффиндоре и «отличилась» тем, что на старших курсах открыто изменяла своему жениху с Артуром Уизли. Весь Хогвартс судачил, что же Пруэтт нашла в Уизли, тем более, что расплата за разрыв магической помолвки была страшной. Уже после, когда с Андромедой произошёл Тонкс, а Сириус рассказал о махинациях директора Дамблдора, Беллатрикс начала прослеживать некие закономерности в «случайных» событиях, из-за которых многие дети чистокровных Родов нашли свою смерть или позор. Плюс «Лорд Волдеморт», который подмял под себя много молодых чистокровок, как выяснилось позже, был учеником Дамблдора. Хорошо так, разыгрывая партию, жертвовать пешками, самим оставаться целыми и невредимыми.

Не сказать, чтобы Пруэтты сильно бедствовали, но и к богатым Родам их отнести было нельзя. К тому же такая толпа внуков невероятно быстро «проедала» состояние. Выяснилось, что Уизли жили, словно бабочки-однодневки, и только и делали, что плодили детей, не думая об их будущем. Ни одному из своих сыновей Артур и не подумал организовать ученический фонд для оплаты обучения в Хогвартсе, а старший ребёнок в восемьдесят втором должен был уже пойти в магическую школу. А значит, старику Максвеллу, чтобы не ударить в грязь лицом и не посрамить имя Пруэттов, придётся выплачивать полную стоимость обучения парня, а потом и остальных пятерых внуков, за которых вкладывать деньги под проценты в гоблинский банк было уже поздно. В итоге, как быстро подсчитал Рабастан, денег на всех детей Молли, о которых совершенно не заботились их родители, Максвеллу не хватит. Старик даже не сможет оплатить взнос для ученического фонда внучке. И в итоге ему придётся объявить себя банкротом и идти с протянутой рукой к Попечительскому совету, чтобы его чистокровным внукам выделили общественные фонды, как каким-то нищим грязнокровкам.

Старик был старой формации и такого унижения пережить бы просто не смог. И тогда Рабастан предложил сделку: как родственники, Лестрейнджи брали на себя обязательства позаботиться о внуках Максвелла и о его дочери. Взамен старик должен отплатить за смерть детей Фрэнку Лонгботтому в ночь на Хэллоуин. Всё так и вышло. А ещё через год Рабастан женился на Молли Пруэтт и усыновил всех её детей магически, выжигая Родовой магией и специально рассчитанными Беллатрикс ритуалами метки Предателей крови, которыми их наградила мамаша. Сложно было винить в чём-то Молли, на которую, скорее всего, оказали нешуточное воздействие, но, по мнению Беллатрикс, рыжая Пруэтт и до этого не отличалась особым умом и сообразительностью. Впрочем, как бы неоднозначно ни относилась Беллатрикс к Молли, после такого решения Рабастана ей самой стало легче. По крайней мере, Род Лестрейнджей не угаснет, да и её возлюбленный был достоин найти своё счастье. Рабастан был всего на два года младше бывшей Уизли, но, когда тебе уже тридцать лет, такая разница в возрасте несущественна. К тому же, несмотря на рождение семерых, выглядела Молли ещё очень даже ничего, особенно после того, как с неё сняли парочку почти незаметных проклятий.

После того, как Беллатрикс в восьмидесятом году потеряла ребёнка на таком позднем сроке, здоровье её пошатнулось и вновь забеременеть никак не получалось. Впрочем, благодарный за свою супругу Северус Снейп проникся проблемой Беллатрикс и создавал различные зелья, укрепляющие здоровье. Такое близкое знакомство и, можно сказать, дружба с «самым молодым Мастером зельеварения за всю историю Британии» всё же дали свои результаты. В августе восемьдесят пятого года у Беллатрикс появилась малышка Хестер, которая родилась на день раньше, чем третий ребёнок кузена Сириуса — Эльнат Блэк.

Впрочем, все эти годы Беллатрикс не забывала и о мальчике, который был ей обещан. Правда, бабка Невилла не делала ничего, чтобы как-то облегчить будущее своего внука. Возможно, что Августа Лонгботтом сошла с ума от потери сына и не могла простить, что Фрэнку не досталась мантия Поттера. Но к Невиллу старуха Лонгботтом не подпускала почти никого до самой своей смерти.

Историю Савана Смерти Беллатрикс узнала от Северуса Снейпа, который приходил к ней консультироваться по части некроэнергий и их получения. Подобный артефакт был ей не нужен, к тому же мантию не так просто забрать: Поттер передал семейную реликвию Снейпу с определёнными формулировками, так что в чужих руках она могла и не работать и быть просто заменой дезюлиминационных чар. Северус был действительно помешан на своей Лили и готов на многое. Они заключили своеобразный контракт. Смерть Эдгара Боунса не была напрасной и послужила в том числе и подпиткой мантии, благо энергии в неё могло быть вложено очень много, Беллатрикс ценила прагматичность. Именно Северус весьма виртуозно взял те воспоминания Эдгара, которые так пригодились в дальнейшем.

Впоследствии Беллатрикс порекомендовала Снейпу обратиться на магические фермы, животных на них не только выращивали, но и убивали ради ценных ингредиентов, мяса или шкуры. Из магических существ выделялось не так много некроэнергии, как из волшебника, но это лучше, чем убивать кого попало. Северус так и сделал, к тому же позже стал прекрасным ликвидатором опасных тварей, совмещая сбор некроэнергии для своей Лили с добычей ингредиентов. Снейпа как-то раз даже вызывали в Румынию на ликвидацию нескольких взбесившихся драконов, которые вырвались из заповедника.

Магия контракта сообщила Беллатрикс о том, что соглашение достигнуто в ночь с тридцать первое октября на первое ноября девяностого года. Августа прожила ещё три месяца после того, как Невиллу исполнилось десять лет. Старуха Лонгботтом скончалась в результате несчастного случая. Неправильно произнесла какое-то заклинание, в результате чего оно отрикошетило прямо ей в лоб. Утром первого ноября Беллатрикс подняла супруга, они вызвали поверенного и отправились в Лонгботтом-тауэр, чтобы, взломав стандартную защиту, обнаружить труп Августы и сидящего возле неё мальчика. Сумасшедшая старуха знала, что умрёт, и не позаботилась ни о чём. В их доме не было даже эльфа, который бы мог накормить ребёнка или убрать тело хозяйки из гостиной. Невилл пребывал в шоковом состоянии.

Августа Лонгботтом, по всей видимости, решила, что её внуку просто надо как можно меньше колдовать, чтобы не пользоваться переданной Хель силой, возможно, думала, что так сможет прожить куда дольше. Уже было хорошо, что Невилл знал о том, что он волшебник. Но у него даже не было тренировочной палочки, чтобы развивать навыки и гибкость суставов. Парень был совершенно забитый, тихий и немного полноватый. Невилл всего боялся, почти не разговаривал, первые две недели засыпал только со снотворным зельем.

В первое время Беллатрикс смотрела на Невилла и представляла другого ребёнка: с чёрными, а не светлыми волосами, с карими, а не голубыми глазами, с немного хищным профилем семьи Лестрейндж. Она не знала, как подступиться к воспитаннику, что спрашивать. Все попытки поговорить с Невиллом гибли на корню. Мальчик, казалось, ничего не умел, ничего не знал, что только добавляло Беллатрикс злости на его бабушку. Что нужно сделать, чтобы десять лет жизни ребёнок просто просидел, глядя в окно, и ничем не интересовался? Беллатрикс тоже росла в закрытом периметре, правда, с сёстрами, но у них всегда были игры, библиотека, тренировки, приходящие учителя. Хорошо ещё, что Невилл умел читать, считать и писать.

Промучившись несколько недель в бесплодных попытках найти точки соприкосновения с мальчиком, Беллатрикс вспомнила о кузене. Сириус на диво хорошо ладил с детьми: как со своими, так и с чужими. Малышка Хестер обожала своего дядю и всегда вспоминала, несмотря на то, что Сириус захаживал к ним в основном по работе, так как Блэк сотрудничал с Лестрейнжами по линии своего артефактного дела.

Сириус тогда сказал Беллатрикс одну фразу: «Самое гиблое дело — считать года умерших детей» и посоветовал принять Невилла таким, какой он есть, и работать с тем, что есть. И до Хогвартса попытаться подтянуть его знания, навыки и, может быть, узнать его склонности и то, что ему по душе. Но при этом не кидаться в бесконечную муштру, а делать всё вместе. Попросту уделять мальчику побольше времени и интересоваться его мнением.

А потом случилось Рождество. Невилл уже немного освоился, с удовольствием общался с Хестер. Беллатрикс случайно подслушала один разговор детей.

Хестер спросила, что загадал Невилл, какое желание. А мальчик ответил, что хотел бы, чтобы миссис Белла стала и его мамой. Именно тогда Беллатрикс поняла, что Сириус прав и Леонидаса никогда не вернуть, но теперь у неё есть ещё и Невилл.

— Ты отправил письмо? — спросила Беллатрикс у Невилла, который нагнал её в коридоре.

— Да, — кивнул тот.

После утренних поздравлений с днём рождения в Лестрейндж-холл прилетела сова из Хогвартса. Беллатрикс вместе со счастливым именинником составила ответ и послала лично отправить согласие в Хогвартс почтовой совой.

— Миссис Белла, можно с вами поговорить?

— Говори, конечно, — кивнула Беллатрикс.

— Я хотел спросить… — смутился Невилл. — Хотел спросить…

— Ты хочешь какой-то подарок?.. — пригладила его светлые слегка вьющиеся волосы Беллатрикс. — Сегодня твой день рождения, можно попросить подарок.

Невилл помотал головой. За прошедшие девять месяцев мальчик заметно вытянулся и похудел, но по-прежнему оставался очень стеснительным и долго настраивался на какой-либо разговор со взрослым человеком.

Беллатрикс вздохнула, склонилась и притянула его к себе. Это был проверенный способ узнать, что Невилл думает или чувствует. Разговор ему давался легче, когда на него не смотрели. Что с этим делать, Беллатрикс пока не знала.

— Давай, скажи на ушко.

Невилл крепко её сжал.

— Миссис Белла, а вы не бросите меня после того, как я уеду в Хогвартс? Бабушка говорила, что там живут долго, весь год. Я смогу сюда возвращаться, к вам, и Хестер, и к мистеру Родольфусу?

— Ох, Мерлин, что за мысли? — выдохнула Беллатрикс. — Ты же мой. Сама Магия выбрала тебя для меня, помнишь, я говорила тебе? Так что мы связаны. А в Хогвартсе будут каникулы. На Рождество и в Пасху. А ещё летом. И мы с Хестер и мистером Родольфусом будем очень сильно тебя ждать. А ещё писать друг другу письма.

— Спасибо… — тихо прошептал Невилл.

— Иди, переоденься и жди меня внизу, мы сегодня погуляем по Лондону. Вдвоём. Только ты и я. Пора купить тебе волшебную палочку, да и к письму от директора Корнелиуса Фаджа прилагался большой список покупок к школе, надо этим заняться, а то потом будет настоящее столпотворение.

— Хорошо!

Беллатрикс проводила взглядом Невилла, который вприпрыжку побежал к своей комнате, и подумала, что старуха Лонгботтом пусть и ограничивала внука и травила ему только байки про своего сыночка, но, по крайней мере, не настроила мальчика против неё или Лестрейнджей. И это было уже хорошо.

Глава 14. Страна детства

21 декабря 1991 г. Англия, Лондон, вокзал Кингс-кросс.

Сергей ожидал Гарри на платформе «девять и три четверти» вокзала Кингс-Кросс. Было уже почти десять вечера, а «Хогвартс-экспресс» всё не приходил. Зима в Англии — одно название, так, непонятная каша из снега и грязи и плюсовая температура. Чтобы не замёрзнуть, достаточно было шерстяной мантии или просто согревающих чар. Но, по слухам, доходившим из Хогсмида, в Шотландии прошли метели и бураны. Говорили, что даже многие школьные почтовые совы пострадали, пытаясь отнести предрождественские послания от родителей. Возможно, возвращаясь в Лондон со школьниками, и экспресс попал в буран. Перемело рельсы или ещё что-нибудь?

Первого сентября Гарри отправился на учёбу в Хогвартс. С ним на одном потоке учился поступивший на Слизерин Рональд Лестрейндж — младший приёмный сын Рабастана Лестрейнджа. Сергей затруднялся в определении степени родства между ними, но Рабастан был неплохим малым и его деловым партнёром. Да и то, что этот мужчина усыновил сразу семерых детей, Сергею, как бывшему воспитаннику приюта, было очень по душе. Молли на семерых не остановилась, и с Рабастаном у них были ещё две совместные дочери, старшую из которых назвали в честь кузины Сергея — Беллатрикс.

Уильям, старший приёмный сын Рабастана, интересовался артефакторикой лет с тринадцати-четырнадцати, то есть как раз с того времени, как Сергей и Бертран Делакур открыли своё дело в Британии. Летом восемьдесят четвёртого долговязый рыжеватый паренёк пришёл с приёмным отцом в их мастерскую, и, по всей видимости, для него это была «любовь с первого взгляда». Уильям был весьма смышленым и способным, как, впрочем, и все его братья. После окончания Хогвартса Уильям начал работать у них подмастерьем, особенно ему удавались блоки и конструкты с различными чарами и волшебными замками. И, как говорил Бертран, поглядывая на таких же смышленых, как старший, близнецов Фреда и Джорджа Лестрейнджей, «ещё лет пять-шесть — и у нас будет своя Гильдия Мастеров».

Малышке Флёр, которую Сергей помнил ещё трёхлетним белокурым ангелочком, весной уже исполнялось пятнадцать, и она училась на четвёртом курсе Рейвенкло. Кажется, у Уильяма не только с артефакторикой произошла «любовь с первого взгляда», но и с дочерью Бертрана, который, как и Рабастан Лестрейндж, был совсем не против такого расклада. На Пасхальных каникулах планировалась помолвка.

Вечный приятель по проказам Гарри — сын сиятельного Малфоя и кузины Нарциссы — Драко, тоже поступил в этом году в Хогвартс. Сергей усмехнулся, вспомнив, как заламывал руки Люциус, обвиняя его в том, что он задурил парням головы своим Гриффиндором, иначе как можно объяснить, что и Драко, и Гарри Распределительная Шляпа отправила на факультет красно-золотых.

«С Поттером-то всё понятно, — стенал Малфой, — у него Гриффиндор „закончили мама, отец, крёстный Сириус, дядя Римус и дядя Питер“, но мой-то сын каким боком туда затесался?!».

Сергей и сам был не слишком рад выбору шляпы, немного опасаясь повторения истории Джеймса, но Люциусу ответил, что не стоит ругать Драко за то, что ему захотелось учиться вместе с другом.

Ещё один знакомый Сергею мальчик, Невилл Лонгботтом, которого в прошлом году взяла на воспитание кузина Беллатрикс, поступил на Хаффлпафф. Они впервые увиделись совершенно случайно, причём в тот день, когда Невиллу исполнилось одиннадцать. Сергей встретил их с Беллатрикс в одной лавке на Диагон-аллее. Дремавшая долгие годы память Сириуса внезапно пробудилась вихрем воспоминаний-ассоциаций: светленький и сероглазый Невилл удивительно походил на свою мать, Алису Лонгботтом. Скромная третьекурсница, которая показывала малышам-первогодкам, куда идти до лодок, и говорила, что Хагрида не надо бояться.

Слова о том, что Невилл похож на мать, вырвались сами собой, и паренёк посмотрел на него так, что Сергею стало не по себе. Невилл хотел узнать хоть что-нибудь о своей матери, как оказалось, бабушка рассказывала Невиллу только про отца, а про мать почти ничего, даже единственная колдография Алисы с выпуска куда-то потерялась.

Это так поразило Сергея, что он пригласил Беллатрикс и её воспитанника в Блэк-хаус, чтобы воспользоваться домашним омутом памяти. Память Сириуса Сергей трогать не решался, но у него было собственное воспоминание о «выпускном вечере», когда он пел песни в «Дырявом котле». Алиса и Фрэнк сидели почти напротив.

— Вы очень красиво поёте, сэр, — сказал Невилл, когда вынырнул из артефакта, установленного в библиотеке. — Спасибо, что показали этот вечер.

Позже Беллатрикс сказала, что та встреча так впечатлила мальчишку, что на Рождество Невилл попросил подарить ему гитару. Сергей помогал выбирать кузине этот подарок, а потом доработал под детский размер и зачаровал струны, чтобы не были слишком жёсткими или слишком мягкими.

— Привет, Сириус, — поравнялся с Сергеем Люциус Малфой. — Ждёшь Гарри? А где Снейп?

— Он занят, я за него, — весело ответил Сергей, хотя на душе скребли кошки.

Накануне от Гарри пришло письмо, в котором тот практически в ультимативной форме написал, что не хочет ехать в особняк Принцев и видеть мать и отчима, и если Сергей не пообещает забрать его на каникулы в Блэк-хаус, то Гарри остаётся в Хогвартсе на Рождество.

В крестнике всегда присутствовала явная поттеровская упёртость, так что Сергей не сомневался, что этот неясной природы протест будет либо удовлетворён, либо Гарри пойдёт на принцип. Вроде школой управлял совсем другой человек, а история «мальчик поехал в Хогвартс и совсем отбился от рук» повторялась.

Лили, которая получила практически идентичное послание от сына, была в панике и просила Сергея помочь и образумить.

— Знаешь… — кашлянул Люциус. — Драко написал мне, что Гарри сильно изменился после того, как в школе его стали дразнить из-за отца. Дети могут быть весьма жестоки, а… хм, Гриффиндор никогда не отличался особым тактом и воспитанием. До сих пор не знаю, что там делает мой сын.

— Всё так плохо? — спросил Сергей, напрягаясь, так как случилось то, чего он опасался. — Гарри ничего об этом не писал.

— Как я понял, сначала это были просто шепотки, вопросы друг другу. Он, не он, — ответил Малфой. — Когда Гарри кто-то спросил, он всё отрицал, а потом… Несколько недель назад одна «маглорождённая заучка», как охарактеризовал девочку Драко, раскопала в библиотеке старые подшивки газет. Фото Джеймса. Как ты помнишь, его колдографию взяли из выпускного альбома, там он совсем ещё юный. Гарри не носит очков, но схожесть налицо. К тому же он «Гарри Джеймс Поттер».

— Ясно, спасибо, — кивнул Сергей, глубоко задумавшись.

Когда Джеймс отдал свою мантию Северусу, то взял с него дурацкое обещание «говорить о себе только хорошее», которое было подтверждено магически. Лили не хотела травмировать сына, надеялась, что об истории, которая произошла десять лет назад, уже никто не вспомнит, но всё оказалось не так. Гарри знал, что его родной отец — Джеймс Поттер, а Северус — отчим. Ребёнку сказали полуправду, что Джеймс погиб, чтобы помочь Лили и Гарри.

Сам Сергей тоже не знал, как к такой информации подходить и когда крестник будет достаточно взрослым, чтобы что-то узнать и понять. Впрочем, он тоже надеялся, что всё как-то утрясётся. Тем более, что смерть Дамблдора так и осталась «загадочной» и были предположения, что Джеймс попал под «Империо», но газеты раструбили о том, что директор Хогвартса погиб от руки своего ученика, и официальная версия на фоне этого заглохла.

У почти столетнего директора не было никого, кроме младшего брата, который тоже входил в «Орден Феникса», но Аберфорт Дамблдор исчез в восемьдесят третьем, и Сергей интуитивно именно с этим человеком связывал внезапное помрачение рассудка «лорда Волдеморта», идеей фикс которого стала смерть маленького мальчика по имени «Гарри Поттер». Кто же через десять лет будет помнить имя сына того, кто убил Дамблдора? Вроде бы особых последователей и не осталось: кто разбежался, кто погиб. Того же Аластора Моуди засадили в Азкабан, а после приговорили к поцелую дементора.

В восемьдесят восьмом Питер всё же смог прищучить «бравого аврора». Моуди не помогли ни медали от министра, ни выслуга лет. Взяли за мелкое вроде бы правонарушение, а после введённого веритасетума главным было задать правильные вопросы. И вот тогда вскрылись убийства Артура Уизли, Доркас Медоуз, Эвана Розье, а также очень многих магглов для создания шумихи и видимости войны в семидесятых-восьмидесятых. Но самое главное: Моуди рассказал о том, что это он смертельно ранил Ориона Блэка. Жаль, что и после всех допросов Моуди не признался, что его действиями руководил Дамблдор: видимо, старик подстраховался и поставил какой-нибудь ментальный блок против упоминания своего имени. Либо, что тоже вероятно, действовал так тонко, что Моуди считал главным себя и думал, что никто ему не указывал и не приказывал.

— Крёстный! — череду воспоминаний прервал оклик, и в Сергея врезался его крестник. — Сириус, я так скучал!

— Ох! Ну ты и твердолобый, парень, — он взлохматил тёмные вихры мелкого Поттера. — Где твой багаж?

— Я, ещё когда мы подъезжали, вызвал Кричера и велел ему свои вещи перенести в Блэк-хаус, — похвастал Гарри и с надеждой спросил: — Может, прогуляемся?

— Здравствуйте, мистер Блэк, — поздоровался кто-то, и Сергей увидел Невилла Лонгботтома.

— О, привет, Невилл, как дела? Я видел Беллатрикс совсем недавно, она, наверное, тебя на другой стороне станции ждёт.

— Я… просто хотел с вами поздороваться, мистер Блэк. Вы зайдёте в Лестрейндж-холл в рождественские каникулы? Хестер вам всегда рада. И я тоже… — покосился на Гарри Невилл.

— Мистер Сириус, добрый вечер! — к ним многоголосой стайкой подошли Флёр Делакур, Рональд, Фред, Джордж, Перси Лестрейндж и Уильям, который встречал младших братьев и будущую невесту.

— Сириус!.. Ах вот ты где, Невилл! — подошла к ним кузина Беллатрикс. — Я тебя чуть не потеряла… Пойдём, Кнопер нас перенесёт домой.

После прибытия экспресса некоторое время творилась лёгкая неразбериха, здоровались и прощались знакомые, сновали дети, летали совы, с хлопками аппарировали домовики. Сергей вместе с Гарри миновал секретный ход, который вёл на маггловский вокзал, и они вышли в Лондон.

— Ты на мотоцикле?! Вот здорово! — обрадовался Гарри, широко улыбаясь, заметив, что они идут на парковку.

Сергей надел на них шлемы, набросил на крестника согревающие чары и чары безопасности, и они погнали по вечерней столице.

Гарри любил «Макдональдс» в Сохо на Оксфорд-стрит в восьми кварталах от «Дырявого котла» — туда они как-то заглянули, гуляя и просвещаясь насчёт традиций магглов, так что «прогуляемся» мелкого Поттера обычно значило, что и перекусим в «Макдональдсе», тем более, что игрушки, которые там раздавали вместе с едой, Сергей зачаровывал. Плюс и работал фаст-фуд почти круглосуточно, закрываясь буквально на четыре часа самой глухой ночью.

— Ну, рассказывай, что такого случилось, что ты домой поехать отказываешься, — когда крестник наелся от пуза всяких картошек и гамбургеров, спросил Сергей, установив вокруг них чары конфиденциальности.

— Они мне всё врали! — выпалил покрасневший Гарри. — Мой отец, он никакой не герой, он убийца великого волшебника! Альбус Дамблдор был директором Хогвартса, закончил Гриффиндор, а мой отец… Он убил его. Подло и мерзко! Альбус Дамблдор победил великого злодея — Гриндевальда, он мог столько всего сделать… А мой отец…

— Гарри, кто тебе такое сказал? — мягко прервал его Сергей. — Кто рассказывал тебе про Дамблдора?

— Что? Никто, — моргнул Гарри. — У нас в кабинете трансфигурации его портрет висит, точнее колдография, и там всё написано, он ещё и учителем трансфигурации был когда-то, а потом его директором выбрали. Так что в Хогвартсе есть мемориальная доска. Он отменил телесные наказания, а в библиотеке есть книга про жизнь и деяния Дамблдора, я читал. Его даже Министром хотели выбрать, но он отказался. А ещё он мог бы победить Волдеморта, который в Британии устроил войну и резню магглорожденных, но не успел из-за моего отца.

— Гарри, а ты или другие школьники знают, что потом случилось с тем Волдемортом? — спросил Сергей.

— Э… Нет, наверное… — подумав, ответил крестник.

— А про Дамблдора, значит, то, что он что-то хотел, знают? — хмыкнул Сергей, подумав, как же он раньше не вспомнил о декане Гриффиндора, МакГонагалл, которая буквально боготворила директора.

— Получается, так, — скрестил руки на груди Гарри. — Нам потом МакГонагалл сказала, что его убил Джеймс Поттер, но я подумал, что это просто совпадение. Мало ли Поттеров?.. Я сначала не верил. А потом… Грейнджер нашла доказательства. Моя жизнь была ложью. Только стало ясно, отчего отчим меня еле терпел. Сына убийцы великого волшебника. Просто он маму любит, а она — меня… И всё равно мне врали. И когда я про него спрашивал, рассказывали, какой он был хороший, как я на него похож. Я себя сейчас таким идиотом чувствую! Я на него похож! На него! На убийцу! А ещё со мной все разговаривать перестали, ну, кроме Драко. Так что не могу их больше видеть! Ну… Может, Маргарет и Крофорда я видеть хочу, но их — нет!

— Что ж, Гарри, тогда, получается, что и меня ты не должен хотеть видеть, — выдохнул Сергей. — Потому что и я не говорил тебе правды.

— Вообще-то, ты никогда не говорил о нём, — упрямо сдвинул брови Гарри. — Тебя могли родители попросить мне ничего не рассказывать. Ты… никогда не врал мне в глаза. Мне мама больше про него рассказывала, а отчим подтверждал, словно через силу. Я всегда думал, что он его ненавидел, потому что хотел жениться на моей маме, а мама отца любила. И только после его смерти, ну… с отчимом стала. И меня он тихо ненавидит, потому что я ему отца напоминаю. Мама всегда говорила, что мы с ним похожи, только мой отец очки носил, круглые такие, как у Джона Леннона, а у меня зрение хорошее.

— Хм… — только и выдавил из себя Сергей на такие выводы крестника, убеждаясь, что дети очень быстро растут и многое подмечают. Гарри был далеко не дурак, легко учился, любил читать, придумывал игры для друзей и сводных сестры и брата. К тому же парень был одарён магически. Но насколько в одиннадцать лет можно рассудить, кто был прав, а кто — виновен?

— Это правда, да? — тихо спросил Гарри. — Я никогда не смогу даже похвалы его заслужить? Или не знаю… чтобы он меня по плечу похлопал?

— Ты же знаешь о магических клятвах? — прикинув все «за» и «против», спросил Сергей.

— Конечно! — округлил зелёные глаза Гарри и подался вперёд, чтобы внимать.

Глава 15. Чижик-пыжик

21 декабря 1991 г. Англия, Лондон.

Почти четыре месяца в Хогвартсе были довольно тяжёлыми, и дело было совсем не в учёбе. Гарри узнал подробности о своём отце и страдал, что его отец, которого он всю жизнь считал героем, был вовсе не таким, как в его фантазиях и мечтах. Всю его жизнь рядом был другой человек — Северус Снейп. Отчим был строг, требователен, никогда не хвалил, в основном только в чём-нибудь упрекая или перечисляя все его промахи, поэтому иногда Гарри мечтал и фантазировал, что было бы, если бы был жив его настоящий отец. Он, конечно, видел, что его мама счастлива со Снейпом, но думал, что с его настоящим отцом она могла бы быть счастлива в два раза больше. И, скорее всего, настоящий отец никогда бы не стал его ругать за случайно вытоптанный цветок в саду или за то, что он слишком высоко взлетел на метле вместе с младшим братом.

В принципе, и с Маргарет, и с Крофордом Снейп вёл себя точно так же, как и с Гарри, точнее почти так же. Но Гарри никогда не доставалась вечерняя сказка на коленях, как иногда по выходным могла уговорить своего отца Маргарет. Или, в отличие от Крофорда, зельеварением с Гарри занималась только мама, а не вечнозанятый отчим, который для родного сына всё же находил время. Может быть, кто-то скажет, что это мелочи, но Гарри их замечал. Плюс к бабушке Эйлин, которая жила где-то в Англии, брали только Маргарет и Крофорда. Гарри даже ни разу не видел мать отчима, и, хотя сестра и брат говорили, что у бабушки совсем неинтересно и они приходят туда совсем ненадолго, проверяя, как та живёт, всё равно было обидно, потому что у Гарри бабушки не было. А ещё отчим никогда не смотрел на него, как на родных детей: с какой-то затаённой гордостью и нежностью. Да, Гарри хотел, чтобы и на него так смотрели. Но что поделать, если Снейп не был его родным отцом? Родной бы посмотрел… и улыбнулся, и взлохматил волосы, как это делал крёстный Сириус, и подкинул в воздух, и полетал бы вместе на метле, и на море разрешил бы нырять на самую глубину, а не только возле берега.

А потом в Хогвартсе Гарри узнал, что единственная заслуга Джеймса Поттера была в том, что тот прервал жизнь знаменитого великого волшебника. Это было словно удар под дых. Потому что зачастую Гарри утешал себя тем, что даже если его не взяли к какой-то там бабушке, или не смотрят с восхищением, или не хвалят, то его-то настоящий отец был героем и погиб в бою за свою семью, как мужчина. Ну, а отчим, может быть, отсиживался где-нибудь в это время и зелья варил. А потом женился на матери Гарри, когда освободилось место…

— Джеймс был моим лучшим другом практически до пятого курса, — глубокие синие глаза крёстного затуманились от воспоминаний. В канун Рождества они сидели в «Макдональдсе», в который заехали перекусить прямо после прибытия «Хогвартс-экспресса» в Лондон. — А потом я внезапно совсем по-другому посмотрел на наши общие «забавы». Наверное, повзрослел. Джеймс всегда ревновал твою мать к Северусу. Лили была очень яркой и красивой девочкой. Умная, талантливая. Они с Северусом знали друг друга с детства, росли в одном городке, дружили, и им удавалось остаться друзьями и в Хогвартсе, даже несмотря на то, что шляпа распределила их по враждующим факультетам: твою мать на Гриффиндор, а Снейпа — на Слизерин. Джеймс и я… Нам не нравилось, что Лили общается с Северусом, мы устраивали засады, дрались, проклинали друг друга. Нападали на него вчетвером, заставляя и наших друзей в этом участвовать. Травили его одного. Снейп не раз оказывался на больничной койке, а нам казалось, что это правильно. В то время директором Хогвартса был тот самый Альбус Дамблдор, о котором ты так много слышал. Можно сказать, что он поощрял эту факультетскую вражду. Нас не наказывали за весьма небезобидные «шутки». А потом, в конце пятого курса, Джеймс и я сделали очень плохую вещь, Гарри, из-за которой Лили и Северус прекратили дружить и даже разговаривать друг с другом.

— Какую вещь? — тихо спросил Гарри, с ужасом понимая, что, похоже, «наклонности убийцы» были у его отца с самого детства.

— Я не хотел бы тебе об этом говорить. Поверь, это было ужасно настолько, что мне стыдно до сих пор, — отвёл взгляд крёстный. — После этого Джеймс начал встречаться с Лили. Наверное, надо пояснить тебе… В отличие от Снейпа, Джеймс и я были богаты. Джеймс заваливал Лили подарками и красиво ухаживал, в конце концов он её добился и она ответила ему взаимностью.

— А почему ты сказал, что в «отличие от Снейпа»? — уточнил Гарри. — Разве он не богатый? У нас хороший дом, и он много зарабатывает на своих зельях…

— В семье Северуса не всё было гладко, — после секундного раздумья ответил Сириус. — Его мать, чистокровная волшебница, сбежала из дома и вышла замуж за маггла. Дед Северуса, мистер Принц, отказался от дочери, и она жила со своим мужем, который много пил. Всё было очень плохо. Северус вырос в нищем районе. В Хогвартс поступил за счёт общественного фонда, и на Слизерине, на котором учились в основном одни чистокровные волшебники, ему было совсем несладко. У него не было денег ни на что, а если и удавалось что-то сэкономить, то Северус покупал различные ингредиенты, чтобы готовить зелья. У него рано открылся семейный Дар, даже несмотря на полукровность. Вот только без связей всё это могло быть печально… — крёстный кашлянул. — Но что-то я отвлёкся. Мы говорили о Джеймсе.

— Нет, расскажи про него, — остановил его Гарри. — Как же тогда отчим получил наш особняк? А Крофорд получил фамилию Принц?

— Ладно, история всё равно связана, — согласился Сириус. — Мне было настолько стыдно за ту нашу выходку, что я хотел как-то загладить свою вину перед Северусом. Такое не прощают простым «извини». К тому же… Предложи я ему денег, он бы отказался: очень гордый как тогда был, так и сейчас. Одиночка. Но я уговорил друзей больше не приставать к Северусу, а потом случайно узнал, что он придумал одно зелье для оборотней, чтобы те оставались в сознании.

— О! Я его знаю! — удивился Гарри. — Это же зелье, которое по твоему «Биллю Ориона» распределяется! Про него даже Гермиона знает, она ещё в поезде нам говорила, что читала про это в книге… А я думал, раз билль назван в честь твоего отца, то это он придумал зелье…

— Нет, автор — Северус, он его придумал в шестнадцать лет, — Сириус слегка поёрзал. — Одной из наших выходок было то, что мы натравили на него Римуса во время полнолуния. Еле удалось избежать непоправимого. Северус узнал, что в Хогвартсе оборотень, которого наш директор, «великий светлый волшебник», просто запирает в небольшой хижине, и решил придумать зелье, которое бы обезопасило студентов. Чтобы Римус был вменяемым и если не мог оставаться человеком, то хотя бы оставаться в человеческом сознании.

Гарри на это только успел подумать, что Драко ни за что ему не поверит, а ещё о том, что же могло быть хуже, чем натравить на мага безумного оборотня.

— В общем, я узнал про это зелье и договорился со Снейпом, что буду спонсировать его исследования, чтобы помочь Римусу. Потому что, если бы что-то подобное повторилось, моего друга бы просто казнили. К оборотням, знаешь, совсем иной подход. А потом всё упёрлось в патент, я познакомил Северуса со своим отцом, чтобы он помог. В итоге про Северуса узнал его дед. Ну и всё закрутилось, мистер Принц взял его в ученики. Обучил на Мастера. А мой отец разработал билль, по которому бы это зелье было доступно для оборотней. Он знал о том, что я дружу с Римусом и переживаю за него…

— А при чём тут магические клятвы? Ты меня спросил, знаю ли я про них, — вспомнил Гарри.

— Когда мы почти заканчивали Хогвартс, твой отец остался совсем один, стал сиротой, — медленно, словно подбирая слова, сказал Сириус. — Родовое поместье досталось старшей ветви Поттеров, но его родители позаботились о Джеймсе: у него был свой дом, счёт в банке под процентами. На последнем курсе он попал под сильное влияние нашего директора — Альбуса Дамблдора. Если ты видел его колдофото, то представляешь его. Дамблдор выглядел очень внушительно. Вызывал полное доверие. В то время шла вроде как война. Ты же слышал про Волдеморта? Он был главным «тёмным волшебником», который набирал сторонников в основном из студентов Слизерина, то есть чистокровок. Позже было выяснено, что он был учеником Дамблдора по части ментальной магии и почти всех своих «вассалов» держал под «империусом». Ты же знаешь, что это?

— Непростительное заклятье подчинения, — ответил Гарри.

— Верно. Дамблдор был заинтересован в Джеймсе. Боюсь, что и на твоём отце он использовал если не империус, то что-то подобное. Потому что Джеймс пообещал директору, что поможет ему уничтожить семью Блэков, которая якобы тормозит прогресс мира магии, да и к тому же, скорее всего, уже примкнула к Волдеморту.

Гарри втянул голову в плечи, услышав такой ужас, тем более когда крёстный сказал это, то сжал кулаки, и его синие глаза пылали гневом.

— В качестве противостояния Волдеморту, — продолжил Сириус, — Дамблдор организовал свой орден под названием «Орден Феникса». Меня тоже туда приглашали, но я уехал учиться во Францию сразу после Хогвартса. Твой отец из-за этого сильно на меня обиделся, и мы даже разругались. Помирил нас только ты, когда я впервые вернулся в Англию: ты как раз родился. Твой отец предложил мне стать твоим крёстным по магии, и тогда я узнал кое-что очень важное, Гарри.

— Что?

— Дамблдор хотел совершить что-то вроде представления. И для его представления нужен был особенный ребёнок. Нужен был именно ты. Директор обманул Джеймса, подсунул нужный ему ритуал, чтобы получить тебя, особенного ребёнка: сильного, удачливого волшебника, которому почти не страшна сама смерть. Я показывал тебе кое-что в библиотеке Блэк-хауса. В школе в основном вас учат фокусам, настоящая магия — это умение управлять самой судьбой. Но если за фокусы ты в самом худшем случае схватишь нервно-магическое истощение, то за таланты, Дары и особые способности расплата — годы жизни, а то и сама жизнь мага. Оба твоих родителя должны были умереть ещё до твоих двух лет. Ты посвящён Хель — богине смерти, её день наступает в Хэллоуин. Самый опасный день для тех, кто тебя окружает, так как богиня может взять свою плату.

— Я… что? — прошептал Гарри.

— Если ты будешь подвергаться смертельной опасности, высшие силы отведут её от тебя, но взамен будет жертва. Пока ты молод и неопытен, то неосознанно тянешься за защитой к тем, кто тебе дорог. Поэтому первыми всегда страдают твои близкие.

— Значит, мой отец пострадал из-за меня?..

— Джеймс не знал, что он наделал, он был обманут, полностью во власти этого «светлого волшебника», — сказал Сириус. — Лили узнала немного раньше, когда по наущению Дамблдора хотела провести с тобой ещё один ритуал, который забирал у неё десяток лет жизни. Я успел этому помешать, так как у нас с тобой образовалась связь. За меня не бойся: магия Рода защищает меня, к тому же я провёл особый ритуал магических крестин. Лили с тобой маленьким решила сбежать. Она не хотела, чтобы тебя использовали в каких-то интригах. Семья Северуса приютила вас и спрятала от Дамблдора. Почти никто не верил, что такой, как Дамблдор, мог творить что-то подобное. До сих пор считают его чуть ли не святым.

— И что, мой отец не искал нас? — спросил Гарри.

— Он был уверен, что Дамблдор вас спрятал, чтобы тебя не нашел Волдеморт. Тогда уже началась та история с представлением, как я тебе говорил. Северус был готов отдать свою жизнь в особом ритуале, которая бы продлила жизнь твоей матери, Гарри. Но это бы ей не помогло. Я рассказал всё Джеймсу. Про ритуал. Про смерть. Джеймс очень любил тебя и твою маму. Пусть в каких-то вещах он был неправ или поступал плохо, но тогда он поступил хорошо, отдал всего себя, чтобы твоя мама жила, чтобы у тебя была мама. Хотя бы на десять лет.

— Десять лет? — вздрогнул Гарри. На глазах навернулись слёзы. Получалось, что если ему было около года, то десять лет плюс один… как раз одиннадцать. А он не хотел домой ехать. Обиделся. А вдруг это их последнее Рождество? Или он вообще её больше не увидит? — Мама, что… Она скоро умрёт?

— У Джеймса был особый семейный артефакт, который позволяет сохранить Лили жизнь, — ответил Сириус. — Перед смертью твой отец отдал этот артефакт Северусу. Он знал, что Северус любит Лили и никогда не бросит в трудную минуту. Так что артефакт хранит твою мать. Условием, с которым Джеймс передал эту реликвию Снейпу, было то, что он будет заботиться о тебе и всегда рассказывать о Джеймсе только хорошее. Не разрешил ему усыновить тебя, хотел, чтобы у тебя была его фамилия. Должен сказать тебе: артефакт заряжается от смерти. Магические создания тоже подходят, поэтому Северус занимается охотой.

— Он заряжает артефакт… — прошептал Гарри. — А как же Крофорд и Маргарет? Они что, могут умереть из-за меня?

— Нет, дети в большинстве своём не страдают, хотя в Хэллоуин их всегда отсылали, — ответил Сириус. — Твой отец убил Дамблдора, чтобы отомстить, и больше тот никого так не обманул, так как наше расследование показало, что подобное уже случалось. А во-вторых, он зарядил артефакт, чтобы твоя мать пережила «первую жатву» — тот Хэллоуин, в который родилась Маргарет. Они чуть не погибли, но благодаря жертве твоего отца обе спаслись. Тебя не обманывали: твой отец совершил самоотверженный поступок, чтобы спасти тебя и Лили. Позже я расскажу тебе всё о том, в чём твоя сила и в чём опасность, и отвечу на все вопросы, которые у тебя появятся. Думаю, тебе надо всё это переварить.

— Сириус… — тихо сказал Гарри, в носу у него щипало, а в горле першило. — А можно мне в Уэльс? Я просто… Я в Блэк-хаус камином… потом. Мне надо маму увидеть.

— Конечно, — сказал крёстный и, притянув Гарри к себе, уткнул его в себя, позволяя выплакаться, как маленькому, от какой-то смеси ужаса, облегчения и страха.

Глава 16. Заискивание

5 января 1992 г. Шотландия, Хогвартс.

Если бы лет двадцать назад Сергею сказали, что он будет пользоваться властью, связями и своим авторитетом, чтобы надавить на человека старше себя почти в два раза, он бы ни за что не поверил. А то бы ещё и зарёкся: «я бы никогда…». Но новая жизнь рассудила по-своему. Магическая Британия — это не Магическая Россия, в которой у родителей и их чад хотя бы теоретически существовал какой-то выбор заведения для образования юных волшебников. Хогвартс был единственной школой чародейства и волшебства для всего Соединённого Королевства. И, если магглы объединились в единое государство только лет триста назад, Магическая Британия как таковая, по разным источникам, образовалась от девятисот до восьмисот пятидесяти лет назад, и «государствообразующим предприятием» в данном случае стал именно Хогвартс.

Личная сила и магический дар решали и улаживали многие «национальные» вопросы, которые до сих пор потрясали маггловскую Великобританию. Те же четверо Основателей Хогвартса, по легендам, были разных национальностей: Годрик Гриффиндор — ирландец, Ровена Рейвенкло — англичанка, Салазар Слизерин — валлиец, а Хельга Хаффлпафф, родом с Оркнейских островов, была дочерью шотландского вождя и волшебницы-норманнки. Именно мать обучила Хельгу особой магии, позволяющей выращивать растения даже на промёрзлой каменистой неудобице, которой «славилась» родина викингов.

Травля Гарри, которому и так досталось впечатлений после их откровенного разговора с продолжением, была очень неприятна Сергею, и, взвесив все «за» и «против», он решил вмешаться. Само собой такое не утрясётся. К тому же дело было далеко не в одних только детях. На своём опыте как в этой, так и в прошлой жизни он знал, как много в интернате зависит от позиции учителей и руководства. А МакГонагалл исподволь устроила культ святого Альбуса на своём факультете.

Все эти годы семья Блэков собирала компромат о жизни Дамблдора, да и при его жизни удалось найти очень многое. Но любая информация должна быть своевременной и неожиданной для врагов. То же очернение «великого светлого» после смерти заставило бы затаиться его сторонников, да и, пока образ старика был ярким, нашлось бы много противников подобных «нападок». Не стоило заваривать новую кашу, не расхлебав старую.

Благодаря этой тактике удалось выловить много рыбки в мутной воде. Последним уловом был как раз Аластор Моуди, со смертью которого был отмщён Орион Блэк.

Видимо, пришло время раскрыть карты. Впрочем, и это надо было сделать внимательно, убедившись, что подобное не навредит крестнику, и довести свою точку зрения до нужных людей.

В последний день школьных каникул, который большая часть студентов проводит в одиннадцатичасовом путешествии в школу на «Хогвартс-экспрессе», Сергей, заранее уведомив о своём визите, явился камином в кабинет директора. Чужая память подкинула интересную информацию: в той реальности, при Дамблдоре, бывший начальник Отдела Образования, а после, в восьмидесятых, заместитель главы Департамента чрезвычайных ситуаций — Корнелиус Фадж — добрался до кресла Министра Магии, которое на выборах в прошлом году вновь осталось за Бартемиусом Краучем.

В юности Сириус особо не вникал в политику, в Азкабане был отрезан от мира на двенадцать лет, но, после того как сбежал из тюрьмы, живо интересовался происходящим в Магической Британии. Сириус собирал крохи информации из выброшенных газет, пока его самого не «подобрал» «великий Светлый» и не устроил «Орден Феникса» в его же доме. Про Фаджа там много говорили. Сначала тот был «карманным Министром Дамблдора», бегал советоваться по любому вопросу в Хогвартс на поклон к директору. А потом, когда произошло возрождение Волдеморта, Фадж, «привыкнувший к власти» и не желающий баламутить народ, «сорвался с поводка» и «пытался укусить кормящую руку».

В этой реальности Фадж работал в Отделе Образования, по его предписанию было, к примеру, объединение колдовства в «Чары», а также некоторые реформы упразднения и упрощения школьной программы, которые не нравились леди Вальбурге. Впрочем, подготовившись к встрече, чтобы знать, с кем имеет дело, Сергей с удивлением узнал, что в семьдесят третьем году инициативой Корнелиуса Фаджа был декрет образования об отмене телесных наказаний в Хогвартсе. Одно из тех самых «святых деяний», которое приписывалось Дамблдору.

Как говорил Люциус Малфой, новый директор Хогвартса был толковым управленцем, под его началом в Замке всё потихоньку чинилось, структурировалось, зря не тратилось, строго учитывалось и находило компромисс. Плюс ко всему Фадж испытывал уважение к старым Родам, что не могло не радовать Люциуса, который куда легче расставался с деньгами, если ему пару раз преданно заглянули в глаза и публично поблагодарили. Возможно, что на должности директора школы Корнелиус Фадж, как говорится, «нашёл себя».

— Проходите, мистер Блэк, присаживайтесь. Чаю? Кофе? — суетливо встретил Сергея коренастый толстячок, который вот уже десятый год руководил единственной магической школой Британии. Любопытно было, что одежда директора была разных цветов, словно отражала все факультеты: малиновый галстук, зелёный пиджак в жёлтую полоску и с чёрными отворотами, крупные серебряные пуговицы, синие брюки.

Кабинет директора выдавал тягу Фаджа к порядку, комфорту и одобрению. Мягкое кресло, ровные стопочки бумаг на столе, помеченные цветными закладками, книжный шкаф с собранными по цветам изданиями, колдография семьи на видном месте. Насколько знал Сергей, Фадж был ровесником покойной Августы Лонгботтом и Френк был её поздним ребёнком, так что рядом с Фаджем и его, по всей видимости, супругой, был, скорее всего, внук — парень лет тринадцати в школьной мантии со значком Гриффиндора.

— Это мой племянник Руфус, — заметив интерес к колдографии, пояснил Фадж. — К сожалению, своих детей у нас с супругой нет.

Сергей небрежным пассом трансфигурировал предложенный стул для посетителей в кресло, похожее на директорское, и сел напротив осторожно занявшего своё место Фаджа.

— Вот уже тысячу лет, со времён Основателей, Хогвартс — это место, в котором дети находятся в безопасности… — задумчиво произнёс Сергей, пристально рассматривая колдографию с племянником Фаджа.

— Это несомненно так, мистер Блэк, — слегка оттянув ворот светло-серебристой сорочки и промокнув лоб платочком, кивнул Фадж, явно догадываясь, из-за чего ему нанесли этот визит.

— Хогвартс позиционировался как место объединения волшебников Англии, Ирландии, Уэльса и Шотландии. Школа, в которой нет места национальной неприязни, гонениям из-за вероисповедания или принадлежности к какому-либо клану, — взвешивая каждое слово, продолжил Сергей. — Даже враждующие семьи без страха могли отправить своих детей сюда, зная, что с их чадами и Наследниками ничего не случится. И даже, как показывают старые летописи, многие ученики, проучившись бок о бок столько лет, объединённые своими Домами-факультетами, смогли найти компромиссы и вне стен Замка и объединить свои страны в Магическую Британию. Очень и очень давно.

— Всё верно, и я счастлив, что в какой-то момент и моя семья присоединилась к магическому сообществу… — проблеял медленно краснеющий Фадж, но Сергей прервал его одним волевым жестом.

— Хогвартс — уникальное учебное заведение. Замок играет и играл большую и важную роль в нашей стране, — продолжил он. — История говорит нам, что ученики, которые входили в Совет Старост Хогвартса, и в дальнейшем присматривали за своими младшими братьями и сёстрами. Так образовался всем известный Совет Волшебников, который впоследствии, после того, как Британия приняла Международный Статут о секретности и у магов появилось слишком много постоянной работы, стоял у истоков Министерства Магии. Совет до сих пор функционирует в составе Визенгамота и Волшебной экзаменационной комиссии, которая принимает у следующего поколения волшебников СОВ и ЖАБА. Вы, насколько я знаю, тоже входите в состав судей Визенгамота, директор Фадж. Я, кажется, видел вас на нескольких слушаниях.

— Да, всё верно… — поёрзал директор. — И, пользуясь случаем, я хотел бы выразить вам своё восхищение, мистер Блэк! Чаша Немезиды и вообще артефакты, которые вы делаете, мистер Блэк… Это удивительно и прекрасно! И я был на том слушании девять лет назад, когда вас незамедлительно оправдали… Вы избавили Магическую Британию от настоящего монстра!..

— Тогда скажите, Фадж, суд Визенгамота осудил бы ребёнка, чей отец совершил преступление? — вкрадчиво поинтересовался Сергей.

— Конечно, нет! — замахал пухлыми ладонями директор, а потом сложил руки в каком-то молитвенном жесте. — Я понимаю, к чему вы клоните, мистер Блэк. И понимаю, насколько важная и ответственная роль у меня, как у директора Хогвартса, мистер Блэк. Я полностью согласен с вами, что Хогвартс — это сердце Британии! И что каждый ребёнок должен быть защищён… но о ситуации с мистером Поттером я сам узнал лишь перед самыми каникулами. Мне очень жаль, что так вышло с мальчиком. С вашим крестником. Действительно жаль. Он на самом деле совсем не виноват в поступках своего отца, но я не представляю, что можно сделать с общественным мнением! Вы сами учились в Хогвартсе и знаете, что слухи здесь распространяются со скоростью снежной лавины.

Сергей хмыкнул и откинулся в кресле, сложив пальцы «домиком».

— Вы правы, — медленно протянул он. — Я, как и большинство волшебников Британии, учился в Хогвартсе и знаю, что у любых слухов есть источник… — он поднял палец, прерывая хотевшего что-то сказать директора. — Знаете, о чём я подумал, когда Председатель Попечительского Совета Люциус Малфой показал мне в своих воспоминаниях мемориал Альбуса Дамблдора?..

— Э… Нет, мистер Блэк, — прервал затянувшуюся паузу Фадж.

— Я подумал о том, что один из моих предков был директором Хогвартса, но что-то я за все годы учёбы ни разу не видел мемориальную доску, посвященную Финнеасу Блэку, — Сергей посмотрел на портрет того самого прапрадеда, висящий за спиной Фаджа вместе с множеством других живых и псевдоживых портретов. — А моя мать часто вспоминает профессора Армандо Диппета, который руководил школой до Дамблдора, но биографии Диппета или хотя бы небольшой таблички, что такой был, я не встречал в стенах Хогвартса.

Портреты на стене одобрительно загомонили.

— Думаю… вы правы, мистер Блэк, — снова промакнулся платочком Фадж. — Я об этом как-то не подумал. Я считаю… считал Альбуса Дамблдора хорошим другом, много сделавшим для школы и для своей страны, поэтому, не задумываясь, согласился на небольшое напоминание заслуг этого человека студентам. Но вы правы: много достойных людей училось и работало в Хогвартсе… И ваш предок тоже заслуживает внимания… Мы могли бы сделать галерею памяти или что-то в таком роде.

— Прекрасно, — ухмыльнулся Сергей. — Предшественников необходимо чтить. Кстати, раз вы это упомянули, не подскажете, кто же был инициатором такой светлой памяти Альбуса?

— К-конечно, мистер Блэк, — затравленно взглянул на него Фадж. — Думаю, вы помните профессора Минерву МакГонагалл. Она декан Гриффиндора, который заканчивал Альбус, и, кажется, вы…

— Гриффиндор заканчивал и Джеймс Поттер, который был моим другом, — кивнул Сергей. — Кстати об этом. Я вот подумал, а почему студентам не рассказывают всю правду, когда просвещают насчёт вашего друга, директор Фадж?

— Правду? Какую именно?..

— Надо сказать, весьма символичную, так как сам Альбус Дамблдор был сыном убийцы маленьких мальчиков. Разве вы не знали, что Персиваль Дамблдор умер в Азкабане после того, как умертвил нескольких детей?

— Я не знал… — выдохнул Фадж.

— Мне очень жаль, директор Фадж, но вы совершенно не знали своего «друга», — доброжелательно сказал Сергей. — Как вы сами сказали, слухи так просто не остановить, а мой крестник мал, раним и впечатлителен. Я поклялся перед Магией защищать его. Я пришёл к вам, чтобы предупредить и вы успели предпринять меры для того, чтобы в свою очередь защитить честь Хогвартса, которому служите.

— Что вы имеете в виду, мистер Блэк? — спросил Фадж.

— Я не хотел мутить воду домыслами девять лет назад, к тому же на том слушании меня не стали слушать, сразу оправдав. И я проверял всё то, что узнал от неудавшегося убийцы моего крестника в ту ночь.

— Так… Волдеморт… Он разговаривал с вами?..

— Отчим Гарри Поттера — мой друг и самый молодой мастер зельеварения за последние сто лет, у него дома много зелий, в том числе и веритасерум, — хмыкнул Сергей. — Если коротко, то «Лорд Волдеморт» был учеником Дамблдора и учился в Хогвартсе под именем Том Реддл. Вся эта война была затеяна для того, чтобы чужими руками уничтожить Старые Рода и добиться власти над Британией. Более того, Геллерт Гриндевальд, который был «побеждён» и сейчас содержится в Нуменгарде, был другом и любовником Дамблдора, такие же отношения его связывают и с его учеником Томом Реддлом, который точно так же, как Минерва МакГонагалл, хотел отомстить Джеймсу хотя бы тем, что убьёт его единственное продолжение.

— Какой ужас!.. — пробормотал по-настоящему потрясённый Фадж.

— Я уже дал интервью «Ежедневному Пророку» и предоставил собранные доказательства. Это не оправдывает Джеймса Поттера по части убийства, но я не исключаю, что он узнал о том, что ждёт Британию, и решил этому помешать. Если бы Джеймс остался жив, то всё бы выяснилось раньше.

— И что же делать?! — испуганно спросил Фадж, на лице которого читалось сразу множество различных эмоций.

— Это решать уже вам как директору школы, — усмехнулся Сергей. — Но на вашем месте я бы не задерживал в школе преподавателей, которые готовы чужими руками травить маленького мальчика за вину его отца, при этом сами оставаясь правильными, чистенькими и непогрешимыми. МакГонагалл состояла в «Ордене Феникса», который занимался «чистками чистокровных», так что неизвестно, в чём участвовала она.

— Спасибо, мистер Блэк! Я вам очень признателен за ваше предупреждение! — поднялся Фадж.

Сергей встал с кресла, пожал протянутую Фаджем руку и подумал, что Регулус был прав, давая определение, что дипломат — это такой человек, который умеет послать глубоко и надолго таким образом, что его долго благодарят и с нетерпением ждут этого путешествия.

Глава 17. Странница в ночи[24]

31 октября 1992 г. Шотландия, Хогвартс.

Хэллоуин выпал на субботу. Гарри открыл глаза и прислушался. Из коридора и гостиной доносился обычный для утра гомон и шум. Полог кровати дёрнулся, и он увидел улыбающееся лицо своего друга Драко Малфоя, уже умытого и причёсанного, как всегда, волосок к волоску.

— Гарри! Ты чего валяешься? Вставай, на завтрак опоздаем, — сказал Малфой.

— Я не пойду, — ответил Гарри, натягивая на себя одеяло повыше, чтобы друг не увидел, что он частично одет. — Я что-то не голоден совсем… Э… Живот болит, вот.

— Так, может, тебе к Помфри? Или позвать кого-то? — забеспокоился Драко.

— Да нет, со мной ничего серьёзного, не надо никого звать, — сглотнул Гарри. — Иди принеси мне сандвич или яблоко. Всё нормально. Иди.

— Ладно, как скажешь, — поколебался Драко. — Кстати, ты будешь отправлять Маргарет письмо с поздравлениями? У твоей сестры сегодня день рождения, помнишь?

— Да-да, помню, — шмыгнул носом Гарри. — Я отправлю…

— Но ты нашёл время болеть, сегодня тренировка, и праздник вечером, — заметив, что с ним ничего серьёзного, упрекнул Драко. — Нас в команду взяли, а ты болеть вздумал. Так что вставай потихоньку и расходись, я быстро позавтракаю и вернусь. Вроде ничего такого особенного не ели вчера… Или ты в гости к Хагриду ходил и его стряпнёй угощался?

— Ой, иди уже на завтрак, хватит болтать, — огрызнулся Гарри. Малфой ещё раз пристально на него посмотрел и всё же покинул их комнату, в которой они жили в Хогвартсе вчетвером второй год: Гарри, Драко и еще два парня — Симус Финниган и Дин Томас.

Когда комната опустела, а в коридоре всё стихло, Гарри быстро поднялся, обулся, накинул мантию, прихватил из своего школьного сундука небольшую коробку с печеньем, которое прислала к празднику мама, и выскочил из факультетской башни.

— Опаздываешь на завтрак, поторопись, — напутствовала его в спину Полная Дама, чей портрет являлся стражем входа в гостиную Гриффиндора.

— Ага, спасибо, — пропыхтел Гарри и, спустившись вниз, завернул в сторону коридора Чар, в котором он загодя присмотрел пустой класс.

Подперев скрипучую дверь старым стулом, Гарри почувствовал себя в безопасности. Точнее в безопасности от себя.

В прошлом году, перед Рождеством, он узнал о многом… В том числе и том, кто он и почему может быть опасен для своего отчима, своей матери и даже крёстного — Сириуса. Конечно, большинство взрослых считают детей совсем несмышлеными и ничего не понимающими, но, к счастью, Сириус таким не был. На него Гарри всегда мог положиться. Его крёстный был мировым, самым лучшим, а ещё очень крутым магом и артефактором. В те Рождественские каникулы они о многом поговорили. И потом ещё. И ещё. Гарри многое понял о своей жизни, а ещё после того разговора резко повзрослел. Детские обиды показались мелкими и не стоящими внимания, даже то, что в Хогвартсе с ним не разговаривали на факультете, показалось несущественным. Впрочем, после тех зимних каникул многое произошло. Ушла их декан вроде бы по семейным обстоятельствам, но кто-то говорил, что Минерву МакГонагалл даже разыскивал Аврорат. В газетах всплыла жуткая история про того самого Дамблдора, про которого им рассказывали. Всё оказалось совсем не так. Даже хуже, чем рассказал Сириус. К тому же из газет всем стало известно, что тем, кто победил того Тёмного Лорда — Волдеморта, — был крёстный Гарри. Тогда-то все захотели и разговаривать, и дружить, но Гарри уже испытал эту факультетскую «дружбу» и понял, что настоящий его друг — Драко, который остался верен, не поддался всяким веяниям большинства и защищал его.

Впрочем, Гарри решил не обижаться на всякие глупости от людей, которые ему безразличны, и на факультете у них с Драко установились ровные, но прохладные, отношения со всеми остальными. Они больше общались с Роном Лестрейнджем и Блейзом Забини со Слизерина и совсем немного с Невиллом Лонгботтомом с Хаффлпаффа, к которому Сириус посоветовал Гарри присмотреться. Правда, Невилл был слишком стеснительным и почти всегда молчал, а если и говорил, то всегда спрашивал о Сириусе, и это немного нервировало. У крёстного и так было четверо своих детей, и Гарри хорошо относился и к Альти, и к Майе, и к малышке Элли, и к двухлетнему Лео, который появился в семье Блэков последним. Но к детям крёстного Гарри относился, как и к своим сестре и брату, то есть покровительствовал, а Невилл словно претендовал на внимание Сириуса, который и так был нарасхват.

На втором курсе, в сентябре нового учебного года, мистер Малфой широким жестом подарил команде Гриффиндора по квиддичу новые «Нимбусы». Гарри и Драко тут же пригласили в команду. Гарри решил стать загонщиком: он был выше и шире в плечах, чем худенький и юркий Драко. Гарри хотел защитить своего друга, да и это место в команде было свободно. Сначала их капитан, Оливер Вуд, сомневался: всё же загонщиками старались брать ребят с курсов постарше, но когда увидел Гарри в деле, то все сомнения отпали. Во-первых, его единоутробная сестра Маргарет, которая была младше на полтора года, обожала играть в бадминтон и её напарником по играм почти всегда был Гарри. Во-вторых, в особняке Принцев места было вроде бы много, но отчим всё засадил нужными ему растениями, так что свободное пространство было только в небе и с сестрой они играли в «небесный бадминтон» на детских мётлах, стараясь не уронить волан на землю. Бита для бладжера немногим отличалась от ракетки, а сам бладжер магически отскакивал, стоило только его коснуться, особой силы, чтобы принять летящий мяч, не требовалось, больше точность и понимание, куда он должен улететь от тебя. После того, как Гарри продемонстрировал свои навыки, Вуд сказал, что он прирождённый загонщик и что жаль, что забитый в ворота бладжер за гол не засчитывают, иначе Гриффиндор выиграл бы все соревнования по квиддичу. Кубок школы все последние года был за слизеринцами, который оккупировали братья Лестрейнджи, не дающие никому расслабляться на поле.

Загонщиками Слизерина были близнецы Фред и Джордж, братья Рона, с которым они с Драко временами общались после уроков. Рон тоже любил квиддич, но больше теоретически, мог говорить про него часами и болел за «Татсхилл Торнадос», уверяя, что эта команда ещё будет в Лиге. Гарри и Драко болели за команду Уэльса «Катапульты Кайрфилли» и за английскую «Паддлмир Юнайтед». С другом они договорились, что на чемпионатах Лиги будут рады в равной степени победе обеих своих команд.

Думать о квиддиче было приятно, гораздо приятней, чем о том, что можно случайно навредить близким тебе людям в эту дурацкую «ночь Хель».

В письме Сириус писал Гарри, что и в этот Хэллоуин с его родными всё будет хорошо, у них есть защитный артефакт, но он боялся за своего друга Драко и не хотел, чтобы тот был рядом с ним в Хэллоуин. Впрочем, если бы из-за него погиб любой другой студент или преподаватель Хогвартса, Гарри бы тоже был совсем не рад.

Печенье кончилось быстро, а время тянулось медленно. Часы на Астрономической башне пробили час дня. Как раз должна была начаться тренировка команды.

У Маргарет сегодня был день рождения, но Гарри решил, что сестра поймёт, если он отправит подарок и поздравление завтра. Ещё предстояло объясниться с Драко, но пока ничего, кроме как вывалить на Малфоя всю правду, не приходило в голову. А правду Гарри рассказывать не хотел. В конце концов, это не только его тайна.

— Эй… Тут есть кто-нибудь?.. — неожиданно раздался негромкий голос, и Гарри резко раскрыл глаза. Чтобы скоротать время, он устроился на мантии на полу и, похоже, уснул.

— Ну правда, есть кто-нибудь?.. — снова кто-то не слишком уверенно спросил, и Гарри осторожно выглянул, чтобы увидеть Невилла Лонгботтома, который стоял в тёмной комнате и подсвечивал себе палочкой. Видимо, солнце уже село.

Гарри замер, размышляя, как же хаффлпаффец вообще проник через закрытую им дверь.

— Ты чего тут? — всё же обнаружил его Невилл, засветив «Люмосом» в лицо.

— А ты чего? — не слишком любезно поинтересовался в ответ Гарри, про себя возмутившись упрямству Лонгботтома: ну нет никого, не отвечают тебе, так чего шнырять по всем закоулкам?

— Я тебя искал, — шмыгнул носом Лонгботтом. — Наш призрак, Толстый Монах… Он сказал, что ваш сэр Порпингтон сегодня празднует юбилей смерти и был бы рад, если бы ты пришёл. Монах сказал мне, где тебя найти…

Гарри мимолётно вспомнил, что факультетский призрак действительно куда-то там его приглашал, но ему было совсем не до праздников и он так переживал из-за предстоящей «ночи Хель», что и не слушал «Почти безголового Ника».

— Они празднуют эти «смертины» в подвале, — поёжился Невилл. — Может, сходим вдвоём?..

Гарри открыл было рот, чтобы отказать и отправить Невилла одного и подальше от себя, но подумал, что и так мёртвым привидениям Хогвартса он навредить не сможет, а Невилл ему точно не близкий друг, чтобы что-то там от него «вытянуть». Не то чтобы Лонгботтома не было жалко, если что случится, но приглашение призраков могло стать отличным поводом рассказать Драко полуправду о том, где он был.

— Ладно, идём, но я не хочу никого встретить…

— Все уже ушли на пир, — ответил Невилл.

Пока они спускались в подвалы призраков, Невилл что-то разговорился. Сказал Гарри о том, что сирота, сначала у него умерли мать и отец, когда ему было года полтора, потом в десять — бабушка, а потом его взяла на воспитание Беллатриса Лестрейндж, которая была кузиной Сириуса, а ещё родственницей всем Лестрейнджам, которые учились на Слизерине.

— Да уж… Не повезло тебе, — пробормотал Гарри, обдумывая, что и сам мог разделить участь Лонгботтома. Стать сиротой, и ещё неизвестно, кто бы воспитывал его. В принципе, крёстный бы не бросил, но с мамой всё же было хорошо, пусть и с отчимом. А ещё у него были сестра и брат, и если бы мама тоже умерла, то их бы точно не было. Может, у Снейпа и были бы свои дети с какой-нибудь чужой женщиной, но к Гарри они бы не имели никакого отношения. Мысль о том, что ни Маргарет, ни Крофорда могло попросту не быть, показалась Гарри просто ужасной. Всё же он любил своих сестру и брата.

В подвале синим огнём горели тонкие чёрные свечи, свет был такой потусторонний, что Невилл казался Гарри призраком, впрочем, и он, скорее всего, тоже выглядел не лучше: настоящий жених Смерти. Внезапная догадка заставила остановиться и внимательно посмотреть на своего спутника, которого так настойчиво пригласили привидения.

— Слушай, Невилл… А когда у тебя день рождения? — шёпотом спросил Гарри.

— Тридцатого июля. А что?

— Ничего, у меня просто на день позже, — ответил Гарри, размышляя, знал ли о Невилле крёстный. Слишком уж совпадало то, что Сириус рассказывал о «женихах Смерти», да и вряд ли в семье Лонгботтомов был тот самый артефакт, который хранил его мать.

«Музыка» была жуткой, словно скрип ногтей по стеклу. Почти безголовый Ник встретил их у входа и проводил внутрь, уверяя, что очень рад тому, что они пришли.

Призраков на празднике оказалось много, подвал был наполнен каким-то особым жутковатым холодом, но, к его удивлению, Гарри стало спокойно. Он даже почти не мёрз и совсем расхотел есть, особенно когда они с Невиллом полюбовались на «праздничный стол», полный протухшей и испорченной еды. С ними все здоровались, как будто они не просто школьники, а почётные гости.

Примерно через час на праздник ворвалась целая банда призраков: десяток всадников без голов. Свои головы они держали под мышками. Некоторые головы ещё и дудели в рога при этом.

— Ник! — предводитель всадников, который поставил свою голову на шею, спешился и подошёл к юбиляру. — Как дела? Голова всё ещё висит на шее?

— Надеюсь, что это ненадолго, Патрик, — с достоинством ответил их факультетский призрак и, обернувшись на Гарри и Невилла, посмотрел на них с какой-то странной надеждой.

— Ого! — сэр Патрик тоже взглянул на них из-под призрачных косматых бровей, а затем склонил голову набок, из-за чего его отрубленная голова упала и прокатилась прямо к ноге Гарри. — Считаешь, что эти малявки смогут позвать Странницу? — спросила голова, и Гарри с трудом поборол в себе желание отпнуть её подальше. — Впрочем, их двое, могут и справиться…

— Кого позвать?.. — шёпотом спросил Невилл у Гарри. Он пожал плечами, хотя по спине пробежали мурашки.

— Эй, Эдвард, сыграем в хоккей? Брось-ка малышу шайбу! — распорядилась голова сэра Патрика.

— Держи! — молодой на вид мужчина внезапно бросил свою голову прямо в руки Невиллу.

— Позвольте представиться, юноша, Эдвард Плантагенет, семнадцатый граф Уорик, — низким голосом сказала голова Невиллу, который, выпучив глаза, держал её на вытянутых руках. Впрочем, секунд через десять призрачная голова всё же, словно нехотя, прошла сквозь пальцы Невилла и упала рядом с головой сэра Патрика.

Эта сцена словно разорвала тишину, стоящую в зале, и все призраки разом начали говорить…

В комнату Гарри попал уже после двенадцати ночи, пробравшись в гостиную факультета, никого не потревожив. Даже вездесущий смотритель Филч и его кошка его не заметили. Сэр Николас, которого уже точно нельзя было назвать «почти безголовым», проводил его самолично, и Гарри ещё никогда не видел настолько сияющее привидение. Впрочем, и его самого переполняла энергия, а ещё небывалый покой: сегодня он и Невилл оба видели Её. Ту богиню, которой были посвящены.

Госпожа, Странница, Хель… Она была сурова, но справедлива и откликнулась на их просьбу не забирать их близких и друзей, чтобы спасти их в случае опасности. Она попросила взамен помочь ей с теми из умерших, кто застрял меж миров, но хотел попасть в её объятия. Призраки состояли из той самой «некроэнергии», о которой говорил крёстный. Несколько гостей их факультетского привидения захотели обрести свой покой. Это было совсем несложно… Несколько пассов палочкой — и призрак развоплощался навсегда, попадая в объятья Госпожи. Правда, сделать это можно было лишь в Её ночь. К тому же в Хэллоуин они с Невиллом обретали странные свойства трогать призраков и даже пользоваться призрачным оружием с нанесением вреда духам. Было немного противно, но лоскут кожи, который не давал голове сэра Николаса отделиться, им удалось разрезать за один приём.

«Надо будет всё рассказать Сириусу…» — подумал Гарри, прежде чем уснуть счастливым сном. С того разговора под Рождество от его сердца впервые отлегло и появилась надежда, что дальше всё будет хорошо.

Глава 18. Я вернусь[25]

18 июня, 1996 г.

— Дядя Сириус, а мы скоро прилетим? — робко спросила у Сергея Люська, которую посадили рядом с ним возле иллюминатора. Остальные Звездневы сидели по другую сторону от прохода.

Утренняя Москва терялась в рассветных облаках: из Домодедово они вылетели примерно в шесть утра.

— Мы прибудем в Лондон через четыре часа, — ответил Сергей. — В Британии время другое, так что мы приземлимся там около восьми утра. Так что поспи немного: всю ночь собирались.

— Я ещё немного посмотрю в окошко, — сказала Люська и отвернулась к иллюминатору.

Сергей хмыкнул и достал свои часы с бражником. Обе стрелки почти достигли полудня. Сегодняшний день был последним днём его магического контракта.

Он откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Несколько лет назад, выполняя обещание, данное матери, Сергей занялся «поисками Кастора». Было сделано множество расчётов и даже ритуалов, прежде чем он смог определить координаты рождения своего «немагического брата». За основные даты были приняты третье, четвёртое и пятое ноября тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Все полученные координаты указывали на Россию, вот только звёздный градус при таком разбросе дат был велик и покрывал немалую территорию, к счастью, большая часть которой приходилось на Белое море и захватывала лишь побережье: через Беломорск, Онегу, Архангельск. По документам Сергей родился в Северодвинске. Далеко не миллионник, и роддом всего один, но проблема была в том, что город считался закрытым. После рождения у него было несколько переездов, прежде чем он осел в интернате в Рязани, а потом обосновался с семьёй в Москве.

В конце концов, пришлось создать несколько улавливающих магию Блэков поисковых амулетов, чтобы уже на побережье Белого моря определиться с местом рождения Кастора. Естественно, Сергей занимался этими поисками не сам, а через Регулуса, который сделал неплохую карьеру дипломата и имел связи не только в магическом, но и маггловском мире. Амулет сработал в Северодвинске и в копиях документов, рождённых в предполагаемые даты, среди пяти мальчиков значился и Сергей Александрович Звезднев. Судьбы всех детей из списка были проверены, запротоколированы и предоставлены в лучшем виде. При виде фото маленького Сергея и фотографии из отдела кадров на «Мосфильме» Вальбурга Блэк чуть не всплакнула и сказала, что это её потерянный сын. Фамильное сходство определённо было на лицо.

По условиям магического договора сам Сергей мог побывать в России всего единожды. При этом Сириус Блэк, заключивший с ним контракт, обговорил, что ступить на российскую землю Сергей должен не раньше июня девяносто шестого года. Магия перенесла его душу в семьдесят шестой, и до встречи с семьёй должно было пройти двадцать лет. Ему даже не верилось, что он прожил двадцать лет до этого момента. Сейчас, оглядываясь назад, Сергей думал, что всё это походило на очень странный, волшебный, местами сказочный, местами кошмарный сон.

В мире магии у него была большая семья: мать, жена, два сына и две дочери, брат и его семья, крестник, друзья и их семьи. В сентябре этого года пошла в Хогвартс его младшая дочь Элли, а Гарри уже как раз должен сдать свои СОВ.

Десятого июня Сергей прилетел в Москву, чтобы предотвратить то, что произошло с его родными: супругой Натальей, сыном Александром и дочкой Людмилой в другой реальности. Тринадцатого июня на них напали в собственной квартире. Это случилось буквально за час до возвращения Сергея домой. Дети уже были мертвы, Наташа ещё жива, но жена так и не пришла в сознание, скончавшись в реанимации на следующий день. Через два дня, шестнадцатого, Сергея обвинили в убийстве своей семьи и арестовали. В той реальности вечером восемнадцатого июня его самого должны были убить в камере СИЗО в «Матросской Тишине».

На этот раз такого не случилось.

Сергей представился Звездневым, которых дождался вечером с работы, Сириусом Блэком из Англии. Сказал, что Сергей Звезднев — его двоюродный брат, которого он наконец разыскал. Звездневы поверили в историю о двух сёстрах, Варваре и Марии, младшая из которых в период Хрущёвской оттепели отбыла за границу, успешно вышла замуж за богатого англичанина и стала зваться на английский манер «Вальбургой». Якобы мать Сириуса пыталась разыскать Марию после, писала письма, но сестра где-то затерялась на просторах необъятной родины. Потом выяснилось — и это было чистой правдой, — что Мария, мать Сергея, была бывшей заключённой одного из «трудовых лагерей» Архангельской области — Ягринлага. Выпустили её практически накануне родов без денег, без работы, со множеством болячек. Она была вынуждена оставить ребёнка в роддоме: не было ни семьи, ни мужа, ни какой-то поддержки. Впрочем, прожила Мария после этого недолго и скончалась, когда Сергею не исполнилось и двух лет.

Уже после развала Советского Союза Блэкам удалось разыскать того самого сына Марии и проследить за его жизнью и карьерой. И вот старший сын Варвары-Вальбурги Сириус Блэк, решил лично познакомиться с кузеном и его семьёй, чтобы предложить им переехать в Лондон. Вроде того, что его мать ностальгирует по родине и хотела бы общаться с племянником, в перестроечной России весьма неспокойно, плохие условия жизни, а в Лондоне всё наоборот: есть работа, школа для детей, много состоятельных родственников, готовых помочь.

Сергею даже не пришлось применять магию, чтобы уговорить свою бывшую семью. Заграница манила. К тому же с работой действительно было не особо, иначе он бы никогда не ввязался в предприятие, из-за которого в конечном итоге пострадала его семья. Даже родители Наташи совершенно не были против их срочного переезда, так как у Сергея на руках были все документы, приглашения, визы и разрешения для своей семьи и себя прошлого. Он приобрёл билеты, помог со сбором последних документов семьи — Наташа и прошлый он, мотаясь по инстанциям, только удивлялись, что всё «происходит как по волшебству»: никаких проволочек, бюрократии, и почти нет очередей.

Квартиру Звездневы оставили родителям Наташи, можно было сдавать иногородним, деньги лишними не будут. Для спокойствия Сергей ещё и наложил на весь их дом комплекс защитных чар против всяких проходимцев и «кидал». К тому же возглавляемая тем самым «гражданином П.» банда, виновная в убийстве его семьи, которым Сергей отказался платить «за защиту», кроме вымогательства и «крышевания» предпринимателей, занималась и «чёрным риэлторством».

Впрочем, как он ни торопился, но прошлое всё равно наступало на пятки. Про то, что Звездневы «валят за бугор», потому что у них «объявился богатенький родственничек», всё же прознали те бандиты. На свою беду. Всё же Сергей готовился к этому дню двадцать лет, а ещё он стал очень хорошим артефактором.

Детям и старшим Звездневым он в первый же день подарил «сувенирные подвески», которые сразу же заколдовал на неснимаемость и невидимость для чужих магглов и магов. Банда попыталась похитить Люську, чтобы заставить переписать квартиру. Амулет подал сигнал о точке аппарации и на время оглушил всех магглов в округе. Этого хватило, чтобы Сергей аппарировал к дочери, освободил из своих же чар, отправил домой, а сам накинул на себя иллюзию десятилетней девочки и послушно отправился «в гости к нехорошим дядям».

Что ж… Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет. А в Москве будет легче дышаться без пары десятков отморозков, похищающих детей.

В Лондон они вылетели рано, а всю ночь провели в аэропорту, чтобы не пропустить рейс. Сергей думал, что всё пройдёт немного быстрее и у него будет ещё несколько дней, но судьба распорядилась иначе.

В Хитроу Сергея со Звездневыми встретили Питер Петтигрю и Регулус. Питер арендовал что-то вроде микроавтобуса, в который погрузили багаж, детей и взрослых. Друг, который недавно получил должность старшего инспектора Аврората, неплохо водил и хорошо ориентировался в маггловском мире. Регулус знал русский ещё со школы и общался с новыми родственниками, попутно работая гидом по Лондону. Получилось, что в нынешней семье Блэков на русском говорили все. Магам вообще довольно легко давались языки, было бы желание их выучить. Таня приучала детей к русской речи. Супруга Регулуса — Исидора — была дочерью посла магического Полесья, волшебница закончила «Колдовстворец» и знала несколько языков. В общем-то, с такими русскоговорящими невестками и внуками леди Вальбурга тоже понимала, когда в Блэк-хаусе звучала русская речь, а после того, как выяснилось, что Кастор родился в России, вплотную занялась языком и увлеклась русской классической литературой.

Впрочем, побывав в Москве, Сергей выяснил, что на родном языке говорит с акцентом, а некоторые слова всё же забылись или вспоминались с трудом без постоянной практики.

Кстати, Гарри тоже знал несколько простых слов и в целом понимал, если Альти, Майя, Элли или Лео заговаривали на русском.

Для Звездневых ещё полгода назад купили дом в Илфорде — одном из ближайших пригородов Лондона. По крайней мере, в отдельный дом можно подключить каминную сеть, организовать волшебное отопление, поставить различные чары и защитить периметр. Сергей выбирал сам «дом своей мечты», о котором грезил, когда был ребёнком и рос в приюте. Дом был не слишком большим, но уютным: четыре спальни, большая кухня, гостиная, два санузла, подвал-прачечная, вместительный гараж, детский домик на дереве и довольно приличный по местным меркам участок земли, обнесённый живой изгородью.

Ещё не было подходящего момента, чтобы сообщить Звездневым, что их новые родственники — маги, но дети, да и взрослые, постоянно повторяли: «чудеса!», «как в сказке!», «волшебно».

Они подъехали к дому на окраине Илфорда, вышли из машины и замерли перед ажурной калиткой. Звезднев-прошлый недоверчиво посмотрел на Сергея и Регулуса.

— Это тот дом, о котором вы говорили?

— Да, до Лондона рукой подать, есть несколько школ совсем рядом. В том числе есть русская школа и школа подготовки для иностранных школьников и студентов, — кивнул Сергей. — Пойдём?

— Дядя Сириус, мы что, будем жить тут?! — громко ахнула Люська и затеребила брата. — Сашка, смотри, какой классный! И красивый! И огромный! Жаль, мы Барсика бабушке с дедушкой оставили, ему тут бы понравилось.

— Зато тут можно завести собаку, правда, пап? — с надеждой спросил Сашка.

— Ну, посмотрим ещё на ваше поведение, господин хороший, — хмыкнул Звезднев-прошлый, взлохматив сыну волосы.

— Можно войти? — робко спросила Наташа.

— Конечно, он ваш, — Сергей открыл калитку и первым направился к дому для своей прошлой семьи.

Сашка и Люська похихикали, когда он чуть отодвинул коврик и забрал ключ от входной двери.

— Ого! Тут ещё живут, что ли? — удивился Сашка. — Столько мебели!

— Нет, просто я всё обставил на свой вкус, — ответил Сергей. — Чтобы можно было сразу жить. Здесь так принято.

Новый дом Звездневым очень понравился, с документами супружеской чете помог разобраться Питер, также обещал подсказать насчёт работы и школы для детей — в этом Сергей был спокоен, на друга можно было положиться, да и Регулус проникся историей о «немагическом брате» и тоже обещал помочь.

Из Ильфорда, сделав вид, что садятся и отъезжают на машине, они переместились в Лондон. После столь длительной командировки, выполнив до самого конца свой долг, Сергей чувствовал себя опустошённым. Хотелось увидеть своих детей и жену. Впрочем, в данный момент не учился только младший Лео, а у остальных каникулы должны были начаться через неделю или около того.

После позднего ужина, отправив мать, жён и детей спать, Сергей с братом сидели возле камина с бокалами виски.

— Что с тобой, Сириус? — покосился на него Регулус. — Ты сегодня посмотрел на свои часы раз двести… Они у тебя сколько?.. Кажется, ещё со времён Хогвартса?..

— Двадцать лет, — ответил Сергей, снова не удержался и посмотрел на часы, которые почти показывали на двенадцать часов, секундная стрелка дёргалась на самой предпоследней отметке. — Этот артефакт я получил двадцать лет назад.

— Ты ничего такого не рассказывал, — хмыкнул Регулус. — И от кого?

— Полагаю, что он достался мне из рук Хель, — вздохнул Сергей, погладив крылышки белого бражника, которые словно встрепенулись. — Слишком много в нашей семье с ней связано… Так что, думаю, именно она дала нам шанс на то, чтобы спастись…

— Ты… — громко сглотнул Регулус. — Ты сейчас о том договоре, который заключил Гарри, когда ему было двенадцать? Но…

— Ты же знаешь, что время весьма относительно, брат… — посмотрел сквозь бокал на камин Сергей. — Никто не знает, что случается с теми, кто превысил лимит в пять часов. Эти маги просто исчезали…

— Существует теория, что они образовывали новую ветку реальности, — тут же откликнулся Регулус. — Постой! Хочешь сказать, что это у тебя какой-то хроноворот?

— Возможно, — прикрыл глаза Сергей. — Я не знаю, как он работает и что это такое, точно.

— Чтобы спастись? Что ты имеешь в виду? — шёпотом спросил Регулус. — Хочешь сказать?.. Ты видел будущее? Те предупреждения! И раскрытие Дамблдора и всех прочих… Заговор против Блэков!

— Я не знал о заговоре, Рэг, — покачал головой Сергей. — Я просто… пытался исправить ошибки. Надеюсь, что успешно.

Регулус заглянул в циферблат часов.

— Хм… почти полночь… Хочешь сказать, что они совершили полный оборот? Но… Что будет, когда…

— Не знаю, — улыбнулся Сергей. — Но в любом случае ты должен будешь позаботиться о маме и Тане, моих детях. И о Гарри. Он писал мне, что после экзаменов собирается предложить руку и сердце Гермионе Грейнджер, помнишь ту умную магглорождённую, которая три года подряд выигрывает твой учреждённый грант? Спаси моего крестника от нотаций леди Вальбурги, и Гарри просил рассчитать ритуал помолвки, я не успел…

— Хоро… — оборвал речь Регулус, и глаза его странно остекленели.

Сергей вздрогнул, потому что подул ледяной ветер и огонь в камине погас. Дом Блэков словно подёрнулся маревом, а затем и вовсе пропал в густом тумане. Раздался гулкий, словно из глубины сердца, бой курантов. Под руками что-то зашевелилось, и Сергей увидел, что вместо часов у него в ладони крупная пушистая бабочка, точь-в-точь такая, какая была на гравировке. И на спинке восемь чёрных точек. Бабочка взлетела, тяжело порхая крыльями, ярким маяком выделяясь в сгущающемся мраке, словно приглашая за собой. Поколебавшись мгновение, Сергей побежал следом: оставаться в темноте одному совершенно не хотелось.

Вокруг мельтешили странные образы, призраки. Ему показалось, что он видел Дамблдора, и Джеймса, и леди Августу, и мистера Принца, и даже отца. Они что-то шептали, обещали, говорили. И показалось, что оценивали его и прожитую им жизнь мага.

Белый бражник ускорился и влетел в невесть откуда появившееся зеркало, блеснув белым светом. Сергей остановился, всматриваясь в своё отражение, и только мгновение спустя понял, что это не он, а тот Сириус.

— Не спеши покидать такую хорошую жизнь, брат, — ухмыльнулся Сириус и подмигнул Сергею. — Я рад, что хотя бы раз сделал правильный выбор. Спасибо тебе. За всё.

— Ты… Ты попадёшь в Рай? — не зная, что сказать, спросил Сергей.

— Конечно, я иду на Небо, — снова ухмыльнулся Сириус и превратился в огромного полупрозрачного пса.

Зеркало истаяло, и Сергей увидел, как этот пёс поднимается всё выше, в ночное небо, к созвездию Гончих Псов и, ярко сверкнув, пропадает возле Сириуса.

— Как был позёр, так позёром и остался, — тихо сказал кто-то рядом, и, повернув голову, Сергей увидел женщину в белой маске, на которой было восемь зелёных глаз.

— Что ж… Действительно хороший Выбор, — прищурив глаза, хмыкнула женщина после того, как внимательно его разглядывала несколько минут. — Ты заслужил свою магию, Кастор, она останется при тебе, как и твоя жизнь.

— Благодарю, — с истинно Блэковским достоинством склонил голову Сергей, впрочем, голова эта кружилась, ноги стали ватными, а в груди разлилось странное ощущение. Облегчение? Чувство свободы? Упоение тем, что теперь эта жизнь полностью твоя, а не заимствованная у кого-то?

Когда он открыл глаза, то понял, что снова находится в Блэк-хаусе, а куранты в гостиной бьют последний удар полночи.

— Хорошо, — сказал Регулус, который снова сидел рядом с Сергеем у камина, словно ничего не происходило. — Но мне немного не по себе от этих просьб, словно ты прощаешься и уже похоронил себя.

— Так и скажи, что тебе просто неохота рассчитывать ритуал, — вспомнив, на чём оборвался их разговор, засмеялся Сергей. — Ладно, я сам тогда, а то у них уже совсем скоро каникулы. Идём спать, уже поздно. Завтра новый день.

«И новая жизнь», — подумал он уже про себя.

— Эй, ты обещал мне спеть ту русскую песню, о которой говорила Натали сегодня, — напомнил Регулус, явно уловив смену его настроения. — Кричер! Гитару!

Домовик материализовался с инструментом мгновенно, словно только и ждал приказа хозяина.

— Хорошо, — согласился Сергей, установив вокруг них полог тишины. Песня была в какой-то степени «знаковой», и ему действительно хотелось её спеть брату.