Непокорная

1

Наконец перед ними показалась столица Польши Варшава. Йоханна почти потеряла надежду до нее добраться. День за днем они с Казимежем Колпацким и обоими Смулковскими проводили в седле, а затем ночевали в гостиницах – иногда хороших, иногда не очень. За время поездки близнецы многое узнали о Польше, о ее короле, а также о семье Любомирских. В то время как часть этого рода, приближенная к князю Иерониму, была на стороне Яна Третьего Собеского, Станислав Любомирский являлся одним из его противников – он сам лелеял надежды завладеть польской короной.

До сих пор Йоханна мало интересовалась политикой, но теперь поняла, как важно в Польше держать глаза открытыми. Родина ее матери была неспокойной страной, у ее границ находилось множество врагов, не только империя султана и объединившиеся с турками татары, но и казаки, и даже Фридрих Вильгельм, курфюрст Бранденбургский, которого Колпацкий открыто называл подлым предателем. Йоханна уже успела узнать, почему к Фридриху Вильгельму так плохо относятся. Курфюрст, хоть и владел Восточной Пруссией, находившейся в ленной зависимости от польского короля, вступил с Карлом Десятым в союз против Польши. А когда военная удача отвернулась от Фридриха Вильгельма, он договорился с польским королем Яном Вторым Казимиром Вазой о смене сторон и потребовал предоставить за это независимость Восточной Пруссии.

– О чем задумался? – спросил у Йоханны Бартош Смулковский, который взялся сопровождать ее и Карла до Варшавы.

Там близнецы надеялись получить новости о родственниках, к которым можно было бы обратиться.

– О курфюрсте Бранденбургском, – ответила Йоханна.

– Черт бы его побрал! – пренебрежительно произнес Бартош. – В истории не было большего подлеца, чем он. Его еще накажут за предательство.

– Но ведь Восточная Пруссия стала польским леном только тогда, когда Тевтонский орден потерпел поражение от Польши и Литвы. Прежде это было независимое государство, – возразил Карл, которому точка зрения Смулковского казалась предвзятой.

Бартош Смулковский был не готов признать, что курфюрст Бранденбургский мог быть хоть в чем-то прав:

– То было честное сражение, и мы его выиграли. Король Владислав Ягелло мог бы их уничтожить и полностью присоединить прусскую территорию к своему королевству, но он милостиво оставил Тевтонскому ордену бóльшую часть земель. Фридрих Вильгельм же отплатил за это великодушие предательством!

Йоханна тоже считала, что поведение курфюрста достойно презрения, и злилась на своего брата, искавшего оправдание этому жадному князю. Однако теперь девушка задумалась об их дальнейшем пути. Варшава едва-едва виднелась на горизонте, но Йоханна почувствовала, что ее сердце учащенно забилось. Менее чем через час они въедут в город, где, как она надеялась, получат аудиенцию у короля Яна Третьего. Йоханна уже отказалась от мысли раскрыть после прибытия в столицу свой истинный пол: вначале ей хотелось обрести вместе с Карлом пристанище у родственников.

Бартош Смулковский подстегнул своего мерина и жестом показал остальным, чтобы они его догоняли. Йоханна молчала, и Карл процитировал своего учителя из Аллерсхайма. Тот был родом из Байрейта, которым управляла младшая линия дома Гогенцоллернов, и расхваливал многократную смену сторон как высшее политическое искусство Фридриха Вильгельма.

Бартош сердито повернулся к Карлу:

– Кароль, я бы посоветовал тебе, когда разговор заходит об этом предателе, держать язык за зубами. Здесь, в Польше, твои слова воспримут с неодобрением. Может даже случиться, что тебя вызовут на дуэль.

Карл, казалось, хотел ему возразить, но затем кивнул:

– Ты прав, Бартош. Тут, в Польше, на подобные вещи смотрят иначе, чем у нас в империи.

Йоханна направила мерина к брату и дернула его левой рукой за рукав:

– Тебе следует быть более осторожным, иначе ты нас выдашь. Бартош считает, что мы с тобой лишь несколько месяцев гостили у родственников. Но по тому, как ты себя ведешь, любой может догадаться, что мы выросли в Аллерсхайме!

Она говорила тихо, чтобы Бартош не мог расслышать ее слова, но тем не менее ее голос прозвучал резко.

Карл смущенно втянул голову в плечи:

– Извини.

– В будущем будь осторожнее! Это Варшава?

Вопрос был адресован Бартошу, который осадил коня и с явной гордостью указал на открывшийся перед ними город, окруженный стеной.

– Да, это Варшава, город короля. Однако еще более важным является Краков, расположенный южнее, на Висле. Там бьется сердце Польши, там хоронят королей.

– Я нахожу Варшаву восхитительной, – сказала Йоханна с нескрываемым восторгом.

– Вы еще никогда там не бывали? – спросил Бартош.

Йоханна покачала головой:

– Нет. И в Кракове нам тоже побывать не довелось.

– Значит, Казимеж все-таки был прав! – удивленно воскликнул Бартош.

– В чем? – поинтересовалась Йоханна.

– Он считает, что вы – сыновья Выборской, которая вышла замуж за немецкого дворянина. Я также склоняюсь к этой мысли. Ты хорошо говоришь по-польски, но твоему брату иногда требуется время, чтобы подобрать нужное слово.

В Польше Йоханна чувствовала себя в безопасности. Она кивнула:

– Ты прав. Я и Кароль – дети польки и немецкого имперского графа. После смерти отца мы покинули имение, в котором выросли. Наша мать умерла еще раньше, но перед смертью попросила нас разыскать родственников в Польше.

– Вы поступили правильно. Даже если ваши дед и дядя пали в бою с турками, наверняка существуют другие представители вашего рода, которые охотно примут таких великолепных воинов, как вы двое. Твой брат – отличный стрелок, а ты, Ян, сражаешься как одержимый, если простишь мне такое сравнение.

– Разумеется, – со смехом ответила Йоханна и снова обратила взгляд на город.

Сложенная из обожженного кирпича высокая оборонительная стена с множеством башен выглядела весьма внушительно. Над ней возвышались церковные колокольни, а в конце дороги, ведущей в город, Йоханна увидела огромные ворота, через которые проходило множество людей.

Бартош остановился у ворот и обратился к стражам:

– Да пребудет с вами Бог! Меня зовут Бартош Смулковский, а это – господа Ян и Кароль Выборские.

– У вас есть с собой паспорта? – спросил офицер стражи, и Йоханна убедилась, что за путешественниками, приезжающими в Варшаву, внимательно следят.

– Конечно, – ответил Бартош и вручил ему свои документы.

С некоторым колебанием Карл последовал его примеру. Йоханна тоже вытащила запечатанное письмо, в котором утверждалось, что ее имя – Ян Выборский. На мгновение девушка подумала, что они с Карлом едва ли лучше Матиаса и мачехи, поскольку тоже подделывали официальные документы. Однако они сделали это по необходимости, а не из жадности, как их единокровный брат и Геновева.

Офицер взглянул на паспорта и вернул их:

– Можете проезжать. Где вы остановитесь?

– В городском дворце князя Любомирского, – сообщил Бартош.

Этой информации оказалось достаточно, чтобы стражи впустили путников в город.

Пока они ехали, Йоханна спросила у Бартоша:

– Как думаешь, нам будут рады? Может, лучше поискать гостиницу?

– Гостиницы в Варшаве плохие, там можно набраться блох, – ответил Бартош. – Те, у кого есть друзья или родственники среди местных жителей, предпочитают останавливаться у них. К тому же мой князь в определенном смысле в долгу перед вами, ведь вы спасли жизнь трем его подданным.

– Надеюсь, ты прав, – ответила Йоханна, но приготовилась к тому, что им с братом все же придется искать себе другое пристанище.

2

Опасения Йоханны оказались необоснованными. Гофмейстер князя был близким другом отца Бартоша и сразу же выделил им с Карлом комнату, а Войслава определили ночевать в конюшне с лошадьми. Йоханна была довольна. Карл же поморщился, когда вместе с сестрой вошел в комнату и горничная, которая провела их туда, удалилась.

– В пути у нас не было иного выхода, – сказал он, – но теперь у каждого из нас должна быть отдельная спальня. Несмотря на то что мы брат и сестра, нам неприлично ночевать в одной комнате.

– Будь осторожен, а то тебя кто-нибудь услышит! – предостерегла его Йоханна.

Карл раздраженно махнул рукой:

– Здесь, в Варшаве, ты снова можешь облачиться в женскую одежду!

– Я сделаю это только тогда, когда узнаю, кто именно из родственников готов нас принять.

– Для этого нам нужно отправиться во дворец и побеседовать с людьми. Возможно, там нам помогут…

– В крайнем случае мы обратимся непосредственно к королю. Мама говорила мне, что Собеские тоже наша родня. – Йоханна указала на кувшин и керамический таз, стоявшие на небольшом буфете. – Мне бы очень хотелось как следует помыться. Покараулишь за дверью?

– И что я должен отвечать, если кто-нибудь спросит меня, что я там делаю?

– Скажи, что мы поссорились и ты не хочешь меня видеть. К тому же наша комната расположена в отдаленном уголке дворца. Здесь редко кто бывает.

Карл подумал, что его сестра относится к своему положению слишком уж легкомысленно, и поэтому решил, что лучше всего им как можно скорее добраться до родственников, где дамы смогут позаботиться о Йоханне. Чтобы дать сестре возможность помыться, он вышел из комнаты и уселся в коридоре на каменном подоконнике.

Как и предсказывала Йоханна, никто его не побеспокоил, и у Карла было время на то, чтобы обдумать их положение. Он все еще считал, что они с сестрой поступили правильно, сбежав из дому, но ему бы очень хотелось, чтобы их дед или хотя бы дядя Гжегож были живы. Теперь же они с Йоханной зависели от щедрости и милосердия людей, с которыми их связывало очень дальнее родство.

– Можешь войти!

Крик Йоханны положил конец размышлениям. Карл поднялся и вошел в комнату.

– Я использовала только часть воды, остальная еще чистая. Если хочешь, можешь тоже помыться, – сказала девушка.

Карл подошел к тазу, но затем снова повернулся к сестре:

– Нам нужно отдать в стирку свои вещи.

– Сначала самые грязные, а затем и остальные.

Йоханна тут же принялась собирать несвежую одежду. Карл тем временем обнажил торс и торопливо начал мыться.

– Если хочешь, я тоже выйду в коридор, – предложила Йоханна.

Она считала это излишним жеманством, ведь в детстве они с Карлом видели друг друга голыми, и она знала, как ее брат выглядит под одеждой. Но затем Йоханна вспомнила о том, что сама не пожелала раздеться перед ним. Ее грудь выросла, а на лобке появились негустые волосы; эти метаморфозы немного смущали ее.

– Если тебе нетрудно, – ответил Карл. Когда его сестра вышла из комнаты, он торопливо закончил свой туалет и вскоре позвал ее обратно.

Оказалось, это произошло как раз вовремя: едва Йоханна успела сесть на табурет (который вместе с кроватью, буфетом и платяным шкафом составлял скромный интерьер их комнаты), как дверь открылась и внутрь вошел Бартош.

– Я поговорил с гофмейстером, – весело произнес он, – рассказал ему о нападении разбойников. Он хочет представить вас обоих князю, ведь тому нужны такие смельчаки, как вы.

Если бы Йоханна действительно была юношей, это сообщение привело бы ее в восторг. Но ей нужно было время, чтобы переварить полученную информацию. К счастью Йоханны, Карл сохранял спокойствие.

– Спасибо, Бартош, – выпалил он. – Отличная новость. Однако для начала мне хотелось бы выяснить степень нашего родства с князем Любомирским. Если у нас есть более близкие родственники, сперва я намерен обратиться именно к ним.

– Понимаю, – ответил Бартош с легким разочарованием. – Но сомневаюсь, что вам удастся устроиться где-нибудь так же хорошо, как у моего князя. У Любомирского за вас заступимся я, мой брат Тобиаш и наш друг Казимеж. В другой же семье на вашу сторону никто просто так не встанет.

Тем временем Йоханна успела взять себя в руки.

– Возможно, ты прав, Бартош, – сказала она. – Однако мама поручила нам обратиться к ближайшим родственникам. В то время мы думали, что это наши дед и дядя. Теперь же нам следует выяснить, кто наши ближайшие родственники сейчас. По словам мамы, это могут быть Замойские или Сенявские.

– Я не стану вас останавливать.

Бартош выглядел раздраженным. Он надеялся заполучить для своего князя двух превосходных молодых воинов. Это помогло бы ему упрочить собственную репутацию. Однако если эти двое сделали выбор в пользу другой семьи, возможность была упущена.

Йоханна быстрее, чем Карл, осознала, что с этого момента они больше не могут рассчитывать на гостеприимство в этом доме, и выглянула в окно. Если им удастся разыскать городской дворец Замойских или Сенявских, но они застанут там только управляющего и слуг, это им мало чем поможет.

– Нам нужно побывать в королевском дворце и либо поговорить с чиновником его величества, либо попросить его об аудиенции у короля, – сказала девушка.

– Отношения между Станиславом Любомирским и Яном Собеским тяжело назвать дружескими, – сказал Бартош.

Однако и это возражение не нашло отклика. Поскольку Йоханна не могла вступить в войско Любомирского, ей оставалось лишь найти семью, где она снова сможет быть собой.

3

Когда на следующий день близнецы покинули дворец Любомирских, Йоханна испытала облегчение. В то время как она была полна надежд, у Карла явно имелись сомнения.

– Что нам делать, если никто во дворце не сможет или не захочет нам помочь?

– Тогда мы обратимся к самому королю, – решительно ответила Йоханна.

– Но что, если семьи, с которыми мы состоим в родстве, тоже являются его противниками?

– Кто-нибудь да поможет нам. А теперь пойдем! Или ты хочешь, чтобы твой конь прирос к мостовой?

Йоханна была раздосадована малодушием брата, однако понимала его. В детстве Карл проводил гораздо больше времени с отцом и учителями, чем с матерью. Йоханна же была знакома с Польшей по ее рассказам.

Тихо фыркнув, девушка тряхнула головой и повела своего мерина по улице. Оглянувшись, она убедилась в том, что Карл и Войслав следуют за ней. «Все будет хорошо», – подумала Йоханна, увидев большую площадь перед дворцом. Размер этого здания поразил девушку. Справа от дворца, будто предостерегающе поднятый к небу указательный палец, возвышалась церковная башня внушительных размеров, а чуть дальше Йоханна увидела колонну, на которой стоял монумент. Похоже, это была статуя бывшего короля – девушка узнала коронованный шлем на его голове.

– Мы почти у ворот. Что мы скажем стражам? – спросил Карл, от волнения перейдя на немецкий.

– Предоставь это мне, – ответила Йоханна и направилась к гвардейцам, облаченным в блестящие доспехи.

Когда стражники опустили алебарды, девушка остановила лошадь и в знак приветствия коснулась своей шапки правой рукой:

– Да пребудет с вами Бог! Мы – Кароль и Ян Выборские. Нам хотелось бы поговорить с кем-нибудь из свиты его величества – с человеком, который смог бы просветить нас по поводу наших семейных связей.

– Речь идет о наследстве?

Офицер стражи не видел причин для излишней вежливости. Эти посетители были еще очень молоды, а их одежда пострадала во время долгого путешествия. Поэтому стражник счел их сыновьями простых шляхтичей, ищущими при королевском дворе поддержки в какой-нибудь семейной тяжбе. Но отказывать им он не хотел, поэтому велел одному из своих подчиненных привести кого-нибудь, кто смог бы позаботиться об этих юношах.

– Вы можете спешиться и повесить свои сабли, пистолеты и кинжалы на седла. В наше время не помешает быть осторожными. Слишком уж много развелось негодяев, которые желают зла его величеству.

– Мы прибыли с добрыми намерениями! – воскликнул Карл и тут же спрыгнул с коня.

Войслав последовал его примеру. Йоханна же колебалась.

Девушке не понравилось презрение, которое, как ей показалось, испытывал к ним офицер. Даже если их дед был не таким знатным человеком, как князья Любомирские или Замойские, он все же владел городом и прилегающими к нему землями. Но Йоханна сказала себе, что неповиновение не приведет ни к чему хорошему, и тоже спешилась. Она неторопливо сняла шпагу, повесила пояс на седло и засунула пистолет и кинжал в свою сумку. Затем с насмешливой улыбкой повернулась к офицеру:

– Ну что, ты доволен?

– Тебе следовало бы усвоить хорошие манеры, мальчишка. Я – Богуслав Любецкий и убил за свою жизнь больше врагов, чем кто-либо в Польше.

– Какой храбрец! – ухмыльнулась Йоханна.

– А скольких убил ты? – с издевкой спросил офицер.

– Дай-ка подумаю, – ответила Йоханна. – Может, троих? Насчет одного я не уверен. Он был ранен, но мог и выжить. Скажем, двоих. О них я знаю наверняка.

– Ты лжешь!

Офицер не поверил этому мальчишке – слишком уж молодо он выглядел. С другой стороны, что-то во взгляде юноши свидетельствовало о том, что он говорит правду.

В этот момент из ворот вышел мужчина, избавив Йоханну от необходимости отвечать. Судя по его одежде, это был один из высокопоставленных придворных.

– Что случилось? – спросил он у офицера.

Тот указал на Йоханну и Карла:

– Эти двое явились во дворец, чтобы побольше узнать о своих родственниках. Вероятно, речь идет о распределении наследства между шляхтичами.

– Как бы там ни было, вопрос весьма серьезный.

Эти слова были адресованы скорее близнецам, нежели офицеру.

– Речь идет не столько о наследстве, сколько о том, кто из наших родственников сможет стать нашим попечителем, – уточнил Карл.

– Ну, мы это выясним. Как вас зовут?

– Кароль и эээ… Ян Выборские, – ответил Карл.

– Выборские, говоришь? – В голосе придворного прозвучало удивление, и он приказал стражам пропустить близнецов. – Идемте со мной, – сказал он Йоханне и Карлу.

Близнецы тут же последовали за ним. Войслав на мгновение застыл на месте, не зная, что делать, но ему не хотелось разлучаться с хозяевами, и он тоже прошел сквозь ворота.

Внутренний двор дворца был больше по площади, чем весь замок Аллерсхайм; величественное строение позволяло понять, каким могущественным господином был король Польши. «Ян Третий обязательно нам поможет», – сказала себе Йоханна, в то время как их проводник подозвал к себе слуг и приказал им позаботиться о лошадях.

– Ваш слуга может остаться с лошадьми и проследить за вашим оружием, – сказал он Йоханне, которая сперва не хотела отпускать поводья своего мерина.

– Войслав, побудь здесь, – приказала она мальчику и спросила себя, куда ведут ее и Карла.

4

Карл и Йоханна вошли во дворец через боковые двери. Их провели в небольшое помещение. Оно было совершенно пустым, если не считать нескольких картин и двух кресел у стены.

– Подождите здесь, – сказал провожатый. – Я найду кого-нибудь, кто сможет о вас позаботиться.

– Спасибо. – Напряжение Йоханны усилилось, когда придворный вышел из комнаты, оставив их с Карлом одних.

Брат подергал воротник, как будто тот слишком туго сжимал его шею:

– Надеюсь, явившись сюда, мы не допустили ошибку.

– Это был единственный способ избавиться от влияния нашего братца и этой ужасной женщины, – резко произнесла Йоханна, напоминая Карлу о том, какую судьбу уготовила им Геновева.

Он напряженно улыбнулся и кивнул:

– К сожалению, ты права. Тем не менее я предпочел бы находиться в стране, язык и обычаи которой мне знакомы.

– Скоро ты здесь освоишься, – ответила Йоханна, чтобы его подбодрить.

Ей не составляло труда разговаривать по-польски. Этим она не в последнюю очередь была обязана недавней поездке вместе с Казимежем Колпацким и братьями Смулковскими. Разговаривая с поляками, девушка значительно пополнила свой словарный запас, и любой, кто слышал речь Йоханны, мог бы подумать, что она чистокровная полька. Карл за это время тоже многому научился, но его акцент выдавал тот факт, что он вырос за границей.

Дверь открылась, и в комнату вошел пожилой мужчина. Он был одет в узорчатый шелковый жупан и отделанный мехом контуш. Голову венчала великолепная рогатывка с прикрепленным к ней золотым аграфом. Незнакомец подпоясался ярким кушаком, как было принято среди польской знати. Мужчина с любопытством взглянул на близнецов, а затем сказал, потирая нос:

– Патук говорит, что вы Выборские. Но, насколько мне известно, мужская линия этого рода прервалась.

В его голосе прозвучало недоверие, мужчина словно предупреждал Йоханну о том, что лгать не стоит. Девушка подошла к нему поближе, едва не сделала книксен, но, вовремя опомнившись, поклонилась, как подобало юноше:

– Ваша честь, вы совершенно правы. Мы Выборские не по мужской линии. Нашу мать звали Соня Выборская, она дочь Жемовита Выборского и вышла замуж за немца. Однако после смерти отца мы взяли фамилию матери и решили обосноваться у нее на родине.

Мужчина пристально посмотрел на нее.

– Возможно, так и есть, – сказал он через некоторое время и подошел к Карлу. – Несмотря на юный возраст, вы очень похожи на вашего деда Жемовита, а ваш брат больше напоминает мать. Я хорошо знал их обоих, и мне было жаль, что ваш дед решил выдать дочь за немца. С другой стороны, я понимал его мотивы, ведь имперский граф Аллерсхайма спас ему жизнь в сражении с татарами.

Йоханна увидела, что в глазах мужчины блестят слезы.

– Это было тяжелое время, – продолжил он. – Турки и татары постоянно нападали на Польшу, мы больше не могли удерживать границы. Когда Каменец-Подольский пал, путь в Выборово оказался свободен. Старик Жемовит и его сын Гжегож защищали город, как могли, но численное превосходство противника было слишком велико. Оба они погибли в бою, как герои.

– Мы хотели бы узнать, есть ли в Польше еще какие-нибудь родственники, которые могли бы нас принять, – напомнила Йоханна о цели своего визита.

– Сперва давайте познакомимся. Я – Рафал Данилович, один из советников короля. Если позволите, я представлю вас его величеству. Он был близким другом вашего деда и горько оплакивал его смерть.

– Благодарю вас, – ответила Йоханна, вздохнув с облегчением.

Раз уж за это дело возьмется Ян Третий собственной персоной, все будет хорошо.

Данилович ободряюще кивнул близнецам и крикнул слуге:

– Принеси оружие этих юных господ! Они не должны предстать перед его величеством безоружными, будто кастрированные петухи.

– Его величество осматривает в конюшне нового жеребца, которого султан прислал ему в подарок, – ответил слуга.

– Султан шлет подарки, несмотря на то что мы находимся с ним в состоянии войны? – удивленно спросила Йоханна.

– В настоящее время объявлено перемирие. Поэтому султан и отправляет нам дары, да и мы ему тоже. Он любит янтарь, которого у нас немало.

Данилович сделал знак близнецам следовать за ним и через бесконечные проходы повел их в ту часть дворца, которая находилась недалеко от королевской конюшни.

Йоханна заметила, что Карл испытал облегчение. Теплый прием, который оказал им старый друг их деда, стал для него приятным сюрпризом. Скоро они будут у родственников и Йоханна сможет закончить этот маскарад.

Ржание жеребца указало им путь. Двое слуг удерживали коня, стоявшего во дворе перед конюшней, пока король осматривал его со всех сторон. Йоханна не знала, на кого ей следует взглянуть в первую очередь – на благородное животное с мерцающей бурой шерстью и чуть более темной гривой или же на высокого, хорошо сложенного мужчину в длинном красновато-коричневом контуше. На боку у Яна Третьего висел великолепный меч, а правая рука сжимала украшенную золотом булаву, служившую символом его власти. Голова у короля была непокрыта – стоявший неподалеку паж держал в руке меховую шапку с золотым аграфом.

– Красивое животное, – сказал король, – но я предпочел бы, чтобы он был кобылой, тогда на ней смогла бы ездить моя жена. Для меня этот жеребец слишком слаб.

Йоханна могла в это поверить. Хотя конь был поистине великолепен, он не смог бы вынести такого крупного мужчину, как Ян Третий.

Заметив, что кто-то приближается, король обернулся.

– Дорогой мой Данилович, кого вы ко мне привели? – весело спросил он.

– Это господа Кароль и Ян, сыновья Сони Выборской. После смерти родителей они решили поселиться в Польше.

– Правильное решение! – ответил Ян Третий и внимательно посмотрел на близнецов.

Кароль был долговязым, но обещал стать стройным, ловким мужчиной. Рядом с братом Ян казался низкорослым.

Йоханна сделала шаг вперед и поклонилась:

– Ваше величество, мы хотели бы узнать, к каким родственникам нам следует обратиться после смерти наших дедушки и дяди.

– А вы что об этом думаете, Данилович? – спросил у советника Ян Третий.

Тот неуверенно покачал головой:

– Сперва мне нужно навести справки, ваше величество. Cупруга Жемовита Выборского принадлежала к боковой ветви рода Замойских. Однако его мать была урожденной Сенявской…

– От матери нам известно, что мы связаны кровными узами с этими двумя фамилиями. Но то же можно сказать и о других семьях, в том числе и о Собеских. Правда, это более отдаленное родство, – произнесла Йоханна.

Карл кивнул, подтверждая ее слова. Ян Собеский задумчиво покрутил кончики своих великолепных усов:

– На мой взгляд, важна не степень родства, а то, у каких родственников вам будет лучше. Мы поговорим об этом вечером после ужина. Данилович, старый друг, предоставьте этим ребятам комнату и проследите за тем, чтобы их одели поприличней. В таком виде я не могу представить их своей жене.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещал королевский советник и велел Карлу и Йоханне следовать за ним.

Близнецы торопливо поклонились его величеству и поспешили вслед за Даниловичем.

Тем временем Ян Третий снова повернулся к жеребцу и принял решение:

– Подготовь этого коня для Якуба. Пусть на нем ездит мой сын.

– Как пожелаете, ваше величество.

Шталмейстер приказал слугам отвести жеребца обратно в конюшню и снова повернулся к королю:

– Не желает ли ваше величество посмотреть также на двух жеребцов, купленных по вашему распоряжению во Фландрии? Они высокие и сильные и вынесут вас в любом бою.

– Покажи их мне. Если они оправдают мои ожидания, я прокачусь на одном из них сегодня после обеда, – ответил король с довольным видом.

5

Комната, которую отвели Йоханне и Карлу, была не больше той, которую они занимали во дворце Любомирских. Однако, в отличие от предыдущего пристанища, во дворце короля близнецы чувствовали себя как дома. Их накормили, а затем несколько слуг принесли одежду и гости смогли выбрать себе наряды.

Йоханна была в восхищении от благородных тканей, украшенных серебряными нитями и пуговицами из полудрагоценных камней.

– Какая красота! – сказала она Карлу. – Должно быть, король безмерно богат, раз дарит такие роскошные одеяния простым гостям вроде нас.

– Нам их наверняка всего лишь одолжили. – Карл посмотрел на сестру и покачал головой. – Мне не нравится, что тебе и дальше приходится притворяться юношей. Мы должны открыть его величеству, кто ты на самом деле.

Брат был прав, и Йоханна злилась на себя за то, что упустила эту возможность.

– Возможно, нам не стоит идти на ужин, – добавил Карл.

– Мы не можем оскорбить его величество! У нас нет иного выбора, кроме как продолжать этот маскарад.

Она считала вполне вероятным, что, узнав об обмане, король рассердится. Однако, немного поразмыслив, девушка решила, что лучше всего пойти к нему прямо сейчас и попросить прощения. Она открыла дверь и подозвала слугу, стоявшего в коридоре.

– Я хотел бы навестить его величество и поговорить с ним.

Лакей покачал головой:

– К сожалению, это невозможно. Его величество отправился на прогулку на одном из фландрских жеребцов и, скорее всего, вернется только к ужину.

Эта новость раздосадовала Йоханну. Разумеется, можно было бы навестить королеву и признаться во всем ей. Но Йоханна не знала Марию Казимиру и не могла предположить, как та отреагирует на ее откровения. Что же касается Яна Третьего, Йоханна почти не сомневалась в том, что он от души посмеется над шуткой, которую она сыграла со своим единокровным братом и Геновевой.

– Спасибо, – сказала девушка лакею, закрыла дверь и повернулась к брату. – Король уехал на прогулку, иначе я попросила бы сейчас же отвести меня к нему.

Карл мрачно кивнул:

– В таком случае нам придется отправиться на ужин, выдавая себя за братьев. Там будет много гостей, поэтому мы наверняка не привлечем к себе внимания. Но я бы посоветовал тебе не раскрывать свою тайну королеве. Бартош говорил, что она очень высокомерна.

– Он и о короле отзывался не самым лучшим образом, – напомнила Йоханна.

– Верно. Но его мнение о француженке, которая вышла замуж за короля Яна, гораздо хуже. Бартош обвинил ее в том, что она служит интересам Франции больше, чем польским, а ее мужа охарактеризовал как успешного военачальника, который спас Польшу в час беды.

– Жаль, что мы не нашли себе спутников, которые ничем не обязаны Станиславу Любомирскому. Говорят, что этот князь завидует Яну Третьему и сам хочет стать королем.

По дороге в Варшаву Йоханна ловила каждое слово, желая узнать побольше о политической ситуации в Польше, и теперь ее сведения об этой стране были гораздо обширнее, чем у брата. Однако ничто из услышанного не указывало на то, что королева отнесется одобрительно к юной девице, которая путешествует по стране, переодевшись в юношу.

– Нам придется подождать возможности поговорить с королем наедине, а может, стоит отложить разговор до тех пор, пока мы не окажемся у родственников, – сказала Йоханна и снова занялась своим туалетом.

6

Многочисленные свечи в огромных хрустальных люстрах излучали яркий, почти дневной свет, озаряя золотой орнамент на стенах и потолках. Йоханна и Карл никогда еще не видели такого великолепия и чувствовали себя маленькими и ничтожными рядом с богато одетыми гостями, один за другим входившими в зал.

Король, облаченный в длинный красный жупан и зеленый контуш, украшенный золотыми нитями, стоял у входа, приветствуя каждого гостя. Рядом с Яном была его жена. На ней было шелковое платье, усыпанное драгоценными камнями, которых наверняка хватило бы на то, чтобы приобрести половину имперского графства Аллерсхайм. Возле королевской четы стоял мальчик лет тринадцати, которого гости приветствовали почти с таким же почтением, как и короля с королевой.

– Должно быть, это принц Якуб, – прошептала Йоханна на ухо брату.

Поскольку близнецы относились к числу гостей самого низкого ранга, им пришлось подождать, когда их впустят в зал. Карл и Йоханна решили тем временем рассмотреть как следует стоявших впереди знатных мужчин и женщин. Все здешние господа носили украшения из золота и драгоценных камней. Мужчины были одеты либо в польский костюм, как король, либо по французской моде – в бархатные сюртуки до колен, пышные шелковые кюлоты и шелковые чулки, которые держались благодаря подвязкам с большими петлями. В то время как поляки в национальных костюмах носили на боку сабли в богатых ножнах, гости во французских костюмах предпочитали декоративные мечи с рукоятями, украшенными драгоценными камнями.

Дамы были одеты во французском стиле – грудь выступала из глубоко вырезанного лифа. Их платья тоже были украшены золотыми нитями и драгоценными камнями, и, к своей досаде, Йоханна заметила, что ее брат восторженно смотрит на декольте стоявшей рядом особы. Девушка толкнула Карла локтем в бок и испытала облегчение, когда он тут же отвел взгляд.

– Какое богатство, какое великолепие! – прошептала Йоханна.

Карл кивнул:

– Половины этих драгоценных камней хватило бы на то, чтобы приобрести графство большего размера, чем Аллерсхайм, или даже снарядить целый полк солдат и заплатить им за несколько лет службы.

«Это снова мой брат, которого я знаю», – с облегчением подумала Йоханна. Она была рада, когда стоявшую перед ними даму и ее спутника подвели к королю, ведь это означало, что наконец-то настала и их очередь войти в зал. Сердце Йоханны учащенно забилось, когда она предстала перед королевской четой. Ян Третий любезно улыбнулся девушке. Его супруга произвела на нее отталкивающее впечатление, и все же Йоханна вынуждена была признать, что Мария Казимира – самая красивая женщина из всех, кого она когда-либо видела. Глянув мельком на Карла, девушка поняла, что ее брат того же мнения. Боясь разгневать хозяев, Йоханна отвесила низкий поклон, а затем почти так же низко поклонилась юному принцу. После этого слуга провел близнецов на их место. Однако садиться пока что было нельзя – первыми усаживались король и королева. Его и ее величество подошли к богато украшенным стульям, стоявшим в торцах длинного стола, лишь после того, как поприветствовали последнего гостя.

Ян Третий предоставил супруге возможность сесть первой, а затем также занял место за столом. Когда Йоханна решила опуститься на сиденье, Карл схватил ее за руку:

– Стой, иначе ты оскорбишь гостей более высокого ранга!

Только теперь девушка поняла, что присутствующие садились за стол в том порядке, в каком их представляли королевской чете. Они с Карлом были последними, и на них устремилось множество любопытных глаз. Казалось, гости задавались вопросом, что столь молодые люди делают за столом Яна Третьего. Близнецы размещались посередине, на равном расстоянии от короля и королевы. Напротив них сидела дама, на чью грудь Карл засмотрелся ранее, и ее спутник. Пышная женщина наклонилась вперед, открыв взору юноши прекрасный вид.

«Какое бесстыдство!» – подумала Йоханна. Отец не позволил бы Геновеве выходить на люди в таком наряде. Поскольку Карл снова не мог отвести глаз от декольте незнакомки, Йоханна была рада, когда слуга в позолоченной ливрее подошел и начал им прислуживать. Высоким господам, сидевшим рядом с королем и королевой, поднесли яства и вино в золотых тарелках и кубках; другим же гостям, более низкого ранга, в том числе и близнецам, еду и напитки подали в серебряной посуде.

Йоханна страдала от жажды и уже потянулась было к своему кубку, но вовремя заметила, что еще ни один гость этого не сделал. Лишь когда Ян Третий поднял свой золотой кубок и произнес тост, остальные последовали его примеру. Вино было густым и сладким, и Йоханна решила выпить один или два бокала. Такой же умеренности она ожидала и от брата, но, посмотрев на Карла, увидела, что он уже наполовину опустошил свой кубок.

Тем временем молодая дама с внушительным бюстом с любопытством изучала близнецов и наконец решила к ним обратиться:

– Кто вы? Ваших имен не назвали.

– Это господа Кароль и Ян, представители одной старинной семьи, проживающей в Священной Римской империи, – вмешался Рафал Данилович, сидевший неподалеку.

Он пристально посмотрел на Йоханну и Карла. Близнецы поняли, что Ян Третий хотел бы сохранить их происхождение в тайне, хоть и не догадывались почему.

Блюда были превосходными, вино – просто чудесным. К облегчению Йоханны, Карл прикрыл свой кубок ладонью, когда лакей решил подлить ему вина. Она последовала примеру брата и обрадовалась, когда заиграла музыка, ведь теперь едва ли возможно было продолжать разговор. Сидевшая напротив дама по-прежнему с любопытством смотрела на близнецов; ей явно хотелось задать им больше вопросов об их происхождении.

Йоханна вскоре поняла, что король любит хорошо поесть. Некоторые блюда были ей незнакомы, но все было очень вкусно. Однако порций, которые подали, хватило бы, чтобы накормить великана, поэтому девушка отведала всего понемногу и вскоре почувствовала, что наелась до отвала. Карл тоже был сыт, но, тем не менее, съел весь сладкий крем, который им подали на десерт, а затем прикрыл ладонью рот, скрывая отрыжку.

– Теперь его величество примет послов Франции, Священной Римской империи и Испании, – с улыбкой сказал Данилович Йоханне. – Вы можете еще какое-то время послушать музыку или же вернуться в свои покои. Завтра у короля наверняка найдется время и для вас.

– Благодарю вас.

Йоханна подождала ровно до тех пор, пока король вытрет губы и отложит салфетку в сторону, – после этого они смогли встать из-за стола и уйти.

Карл взглядом дал ей понять, что хотел бы остаться здесь подольше. Но, по мнению девушки, это было слишком рискованно. Она подошла к брату и положила руку ему на плечо:

– Нам следует вернуться в свою комнату и лечь спать. Уже поздно.

Карл посмотрел на напольные часы высотой в человеческий рост, стоявшие в конце зала, и понял, что сестра права. Дома они уже давно лежали бы в постели. Взглянув еще раз на молодую даму с пышным бюстом, Карл последовал за Йоханной к выходу из зала. Слуга провел близнецов в их спальню, чтобы они не заблудились или, как предположила Йоханна, не попали в чужие комнаты. Везде таились секреты, в раскрытии которых Ян Собеский был не заинтересован.

7

Пока близнецы направлялись в свою комнату (Карл при этом грезил о той молодой даме), Ян Третий Собеский принял по очереди послов Франции, Священной Римской империи и Испании. Беседы длились дольше, чем ожидалось. В особенности регламент превысил Франсуа Гастон де Бетюн, шурин короля. Его господин, король Франции Людовик Четырнадцатый, сделал щедрое предложение, желая заполучить Польшу в качестве союзника против Австрии. Лишь после того как Ян Третий пообещал об этом подумать, ему удалось избавиться от дипломата.

Все это время послу императора Леопольда пришлось ожидать, и он чувствовал себя оскорбленным. Однако чтобы не потерять расположения польского короля, он проглотил обиду и вкрадчивым голосом изложил пожелания своего хозяина. Император хотел заключить с Польшей военный союз против Франции. Если же этого добиться не удастся, его посол должен был убедить Яна Третьего отправиться вместе с Леопольдом в военный поход против турок, чтобы те не смогли напасть на Австрию.

Ян Собеский выслушал представителя Священной Римской империи – так же терпеливо, как позже посла Испании. Намерения южного государства в значительной степени совпадали с намерениями Австрии, однако испанский король надеялся, что польские войска помогут ему защитить Южные Нидерланды, находившиеся под его управлением, от нападения со стороны Франции.

Когда наконец ушел и испанец, король осенил себя крестным знамением и позвал слугу, чтобы тот налил ему вина. Вместе со слугой вошел и Рафал Данилович.

– Налей два бокала, – приказал Ян Третий слуге и устало покачал головой.

– Послы снова были слишком настойчивы? – спросил Данилович с легкой насмешкой.

– О да! Франция хочет, чтобы я пошел войной против Габсбурга, а Габсбург – чтобы я помог ему сражаться с Францией. Австрийцы были бы рады, если бы я избавил их от турецкой угрозы. Кроме того, император Леопольд желает предотвратить нападение Польши на Бранденбург. Французский же король Людовик, напротив, толкает меня на этот шаг.

– И как же вы поступите?

– Для начала я допью это вино, Данилович, а завтра узнаю, не сообщат ли господа посыльные мне какие-нибудь новости.

– И вы наверняка захотите услышать, что они готовы предложить за вашу поддержку, – добавил Данилович. – Вам следует потребовать высокую цену, как минимум, возможность для принца Якуба стать наследником престола. В придачу мы могли бы получить приличный участок земли, будь то Восточная Пруссия, Верхняя Венгрия или часть Османской империи.

– Которые мне придется завоевывать самостоятельно. Нет, мой друг! Сегодня моя голова слишком тяжела, чтобы думать о подобных вещах.

Данилович знал короля достаточно хорошо, чтобы понять: это всего лишь отговорка. Прежде чем принять решение, Ян Третий хотел побеседовать с женой. К сожалению советника, король чаще прислушивался к мнению своей супруги, чем к его. Тем не менее Данилович решил высказать то, что было у него на сердце:

– Было бы разумно потребовать у бранденбуржцев возврата Восточной Пруссии. Тогда дворяне в Кенигсберге приветствовали бы вас как освободителя. Фридрих Вильгельм все больше ограничивает их в правах и требует абсолютного повиновения. Но это противоречит соглашениям, которые дворяне заключали с первым герцогом Восточной Пруссии. Вы сможете передать эту территорию своему сыну в ленное владение и тем самым создать для Якуба фундамент, благодаря которому он сможет вести борьбу против упрямых магнатов.

– Хороший совет, Данилович, но я смогу добиться этого, только если условия будут благоприятными. – Король допил вино и жестом велел слуге налить еще. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Что вы узнали о близнецах?

– Они добрались до Варшавы вместе с Казимежем Колпацким и братьями Смулковскими – все трое принадлежат к окружению князя Любомирского.

– Кароль и Ян считают Любомирских своими родственниками. Возможно, Любомирским и следует о них позаботиться, – недолго думая сказал король.

– Или же Замойским, Сенявским, Яблоновским и другим. Но вам следует знать еще кое-что. – Данилович замолчал на мгновение и долил себе вина. – Оба мальчишки познакомились с Колпацким и его спутниками, когда на тех напали разбойники. Несмотря на молодость, Кароль и Ян, должно быть, отличились в бою, потому что Бартош Смулковский попытался убедить их присоединиться к отряду Любомирского.

– Это правда? – удивленно спросил Ян Третий. – Я бы не подумал, что они так уж отважны.

– Ежи Володыевский тоже не был исполином, но ни один поляк не мог оспорить его мужество и боевые умения.

Данилович напомнил королю о храбром офицере, который пал в битве за Каменец-Подольский, после того как крепость, которую он защищал от турок, превратилась в руины.

– Если бы только у меня был с десяток Володыевских, Данилович! Богом клянусь, тогда я бы заставил Любомирских, Замойских, Сапег, Пацов и иже с ними делать то, что мне хочется! Тогда они признали бы принца Якуба моим преемником.

– Но у нас нет ни одного Володыевского, мой король, – сказал Данилович. – Поэтому мы ничего не потеряем, решив посмотреть, выйдет ли что-нибудь из бойцового петуха вроде Яна и его более сдержанного брата Кароля.

– Ты не совсем прав, мой друг, – ответил Ян Третий. – У нас есть один сподвижник, который настолько же смел, насколько и мудр.

– Османьский!

– Да, Адам Османьский.

Король какое-то время помолчал, задумчиво улыбаясь. Его советник, прищурившись, также погрузился в раздумья.

– У Османьского нет причин любить магнатов, после того как семья его отца отказала ему в законном праве. Мне в голову пришла идея! – Данилович рассмеялся. – Жемовит Выборский был двоюродным дедом Османьского. Значит, Адам один из ближайших родственников этих юношей. Карл и Ян выросли в Священной Римской империи и не имеют связей с какой-либо из знатных семей. Мы должны позаботиться о том, чтобы их не было и в будущем. Османьский – воин, эти двое тоже хорошо зарекомендовали себя в бою. Пошлите их к нему. Османьский сделает из них мужчин, которыми и вы, и Польша сможете гордиться.

На мгновение король мысленно вернулся в прошлое и увидел отца и сына Выборских, сражавшихся на его стороне против татар и османов. С грустной улыбкой он повернулся к Даниловичу:

– Старый Жемовит был могучим воином, а его сын Гжегож, говорят, убил тридцать турок и татар, прежде чем они сумели его одолеть. Османьский слеплен из того же теста. Дай бог, чтобы оба юноши оказались достойными своих родственников! – Ян Третий замолчал на миг, а затем спросил: – Насколько надежен твой осведомитель во дворце Любомирских? Не может ли случиться так, что он солгал и мы лишь наделаем себе хлопот, связавшись с этими молодыми людьми?

– Я ему доверяю, – ответил Данилович, – до сих пор он всегда говорил правду. С какой стати ему лгать теперь?

– Тогда решено: мы отправим Кароля и Яна к Османьскому. Позаботьтесь об этом! А я завтра поеду в Вилянув, чтобы поговорить с архитекторами. Марысенька просит внести некоторые изменения в последний проект.

– Хорошо, ваше величество. Могу ли я вас теперь покинуть? – Данилович поклонился, собираясь уходить.

Внезапно король подошел к нему, схватил за плечи и прижал к груди.

– Данилович, старый друг! Что бы я без вас делал? – сказал он и поцеловал советника в обе щеки.

8

Даже если Йоханна была разочарована тем, что король не принял их после ужина, сон девушки был глубоким и крепким. Утром, когда она проснулась, Карл уже стоял возле таза для умывания, вытирая туловище мокрой тряпкой. До сих пор сестра считала его мальчиком, но теперь осознала, что постепенно он превращался в весьма привлекательного молодого человека.

Если не принимать во внимание случайные мелкие ссоры, близнецы всегда жили душа в душу. «Но что будет, когда в жизни Карла появится женщина?» – спросила себя Йоханна и устыдилась этой мысли. Она не имела права ревновать его только потому, что они были вместе в материнской утробе. Ведь однажды и для нее наступит день, когда она отдаст руку и сердце какому-нибудь мужчине и станет жить с ним…

– Ты уже проснулась? – спросил Карл. Он вытерся и натянул рубашку. – Во что мы оденемся сегодня?

– Разумеется, не во вчерашние роскошные наряды. Думаю, лучше всего нам облачиться в свои личные вещи. Мне не очень нравится ходить в чужой одежде!

Йоханна встала, поправила подол рубашки и потянулась.

Карл посмотрел на сестру и подумал о том, что у нее довольно красивые икры. Поскольку Йоханна была одета в одну рубашку, под ней угадывались два маленьких бугорка грудей. Скоро она расцветет и выйдет замуж за какого-нибудь чужака. При мысли об этом Карлу стало больно. «Тем не менее это должно произойти», – сказал он себе и произнес, указывая подбородком на дверь:

– Я выйду в коридор, чтобы ты могла помыться и одеться.

«Так будет лучше, – подумал Карл, – ведь это моя сестра, а не какая-нибудь посторонняя девушка, с которой я мог бы испытать свою мужественность». Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты и уселся снаружи на подоконнике. Выглянув в окно, Карл увидел рыцарей, которые входили во дворец. Карета въехала во двор, но остановилась за пределами его поля зрения, поэтому Карлу было неизвестно, кто вошел или вышел из нее. Кроме того, он увидел слуг, которые торопливо пересекали двор, и юную горничную, которая несла корзину от одной двери к другой.

– Я готова! – крикнула Йоханна и позвала его обратно в комнату.

– Что мы теперь будем делать? – спросил Карл.

– Нам остается лишь ждать, пока его величество соизволит нас принять.

Йоханна до сих пор была обижена на то, что Ян Третий пообещал поговорить с ними и не сделал этого.

Карл снисходительно улыбнулся:

– Тебе не следует порицать его величество, дитя мое! У королей много обязанностей. И забота о двух сиротах точно не является самой важной из них.

– Может быть. Но для нас этот разговор чрезвычайно важен! Извини, я не хотела быть излишне нетерпеливой. Я знаю, что ты желаешь мне лишь добра.

Йоханна обняла брата и едва сдержала навернувшиеся на глаза слезы. Близнецы проехали много миль в надежде встретиться с родственниками, которые о них позаботятся. А вместо этого им приходилось сидеть в уединенной комнате и ждать, пока король примет решение. Наконец, всхлипывая, Йоханна отпустила Карла и вопросительно посмотрела на него:

– Как ты думаешь, нам принесут завтрак? Я проголодалась.

– Я тоже, – ответил Карл и надел свой контуш.

– Думаешь, это необходимо? – спросила Йоханна.

– Мне, наверное, нет, а вот тебе – да, в противном случае твоя грудь будет слишком заметна.

– У меня точно не такая огромная грудь, как у той коровы, что сидела напротив нас вчера за ужином, – прошипела Йоханна.

– Это было шикарное зрелище! Но надеюсь, что у женщины, на которой я однажды женюсь, грудь будет не настолько пышной, – сухо ответил Карл, и Йоханна невольно рассмеялась.

– Такая женщина, как та, тебе не подойдет, – сказала она, немного успокоившись. – Но в одном ты прав: мне придется что-то сделать со своей грудью.

– Ты ведь не собираешься отрезать ее, как это делали амазонки? – спросил Карл с притворным ужасом.

– Конечно нет, дурачок! К тому же амазонки отрезáли только одну грудь. Пока мне приходится притворяться юношей, я буду просто оборачивать свой бюст лентой… Ты не видел Войслава?

Резкая смена темы удивила Карла. После короткой паузы он покачал головой:

– Нет.

– В таком случае мы должны его найти. Не дай бог, он еще заблудится!

С этими словами Йоханна набросила контуш и вышла из комнаты. Карл последовал за ней, качая головой и думая о том, что, хотя он знает эту девушку почти восемнадцать лет, ей все же удается его удивлять.

9

Они нашли Войслава в конюшне, рядом со своими лошадьми. Мальчик жевал травинку, устроившись на куче соломы. Увидев Йоханну и Карла, он вскочил на ноги.

– Доброе утро, господин Карл и эээ… господин Ян, – по-немецки поприветствовал их слуга.

– Доброе утро. Ты хорошо устроился? – поинтересовалась Йоханна.

Поскольку она говорила на польском языке, Войслав тоже перешел на него:

– Да, я всем доволен, пан Ян. Солома мягкая, а слуги дружелюбные. Кроме того, тут хорошо кормят.

Услышав это, Йоханна простонала:

– Я ужасно проголодался, но не знаю, где раздобыть еду!

– Я могу отвести вас на кухню, госпо… дин Ян! – Время от времени Войслав продолжал по ошибке называть Йоханну госпожой.

Справившись с растерянностью, мальчик повел близнецов по извилистым дорожкам в кухню для прислуги.

– Здесь хватит еды для нас всех, – сказал он и посмотрел на одного из поваров.

Тот возбужденно потер себе лоб:

– Мальчик, ты можешь взять себе что-нибудь, но для твоих господ эта кухня недостаточно хороша. Им нужно пойти туда, где готовят еду для таких, как они.

– Не мог бы ты сказать нам, как туда пройти? Мы пока не очень хорошо ориентируемся во дворце.

Йоханна разозлилась. Ей хватило бы и миски супа, которым завтракала прислуга.

Повар подозвал к себе одного из поварят:

– Проведи господ в столовую для гостей его величества.

Мальчик повернулся к Карлу:

– Господа, прошу следовать за мной!

Когда они вышли из кухни, мальчик улыбнулся:

– Вы не первые гости при дворе, которые попадают в нашу кухню. Чтобы не заблудиться, нужно знать, где трапезничают господа. Кроме того, есть еще небольшая столовая для его величества и особо высокопоставленных гостей. Незнакомцам нелегко сориентироваться во дворце.

– Что правда, то правда, – ответил Карл. – Дворец очень большой, а мы прибыли сюда только вчера.

– Когда вы узнаете, где находятся основные комнаты, вы больше не заблудитесь, – утешил близнецов поваренок.

Сделав несколько шагов, они наткнулись на лакея.

– Что ты здесь делаешь? – зарычал он на мальчика.

– Господа искали столовую, а пришли в кухню для прислуги, поэтому повар попросил меня их проводить.

– Это моя задача! – заявил лакей и махнул рукой, как будто прогоняя мальчика.

Йоханна поняла, что этот мужчина попросту хотел получить вознаграждение, и быстро сунула поваренку монетку, пообещав себе, что лакей ничего не получит.

К ее облегчению, мужчина привел их в просторный зал, где могло вместиться несколько десятков человек. Все же дав монетку и лакею, Йоханна села за пустой стол. Карл последовал ее примеру и попросил слугу принести им что-нибудь поесть.

– Разумеется, господин, – ответил тот и потер пальцами, требуя еще монет.

Йоханна поняла, что качество их завтрака будет зависеть от того, сколько они заплатят слуге. При этом их денежные запасы уже заметно истощились. Тем не менее она пожертвовала еще монетку и получила взамен две миски кислого супа, полбуханки хлеба и несколько жареных колбасок для себя и Карла. В качестве напитка им принесли легкое вино.

– Интересно, что мы будем есть, когда больше не сможем платить? – сказала Йоханна брату.

Карл тихо засмеялся:

– Наверное, только суп, черствый хлеб и никаких колбасок.

– А попить нам принесут воды, как лошадям, – с улыбкой добавила девушка.

– Надеюсь, при королевском дворе о вас позаботятся лучше, чем о лошадях! – Рафал Данилович незаметно подошел к близнецам и указал на пустой стул рядом с ними. – Вы не против, если я присяду?

– Господин Данилович, это было бы честью для нас! – сказал Карл.

Йоханна с удивлением спросила себя, почему советник короля проявляет к ним такой интерес.

Данилович сел и приказал слуге принести и ему что-нибудь поесть. Лакей вздрогнул. Столь высокопоставленному господину он мог подать лишь лучшие блюда, но тогда оба юноши начнут жаловаться на то, что их покормили хуже. После минутного размышления слуга принес сначала миску кислого супа, затем столько белого хлеба, что его хватило бы на троих, добавил колбасок и наконец подал большой кусок жареной свинины. После этого слуга поклонился и надолго исчез.

– Налетайте! – пригласил близнецов Данилович.

Йоханну не нужно было просить дважды, ведь, несмотря на роскошный ужин, у нее уже урчало в животе. Данилович тоже приступил к трапезе, оценивающе поглядывая на близнецов. Карл казался спокойным и рассудительным, но его брат производил впечатление хищного зверя, готового к атаке. Хоть Ян и был меньше ростом, чем большинство мужчин, Данилович сказал себе, что этот юноша легко справится с более крупными противниками.

«Отправить этих ребят к Османьскому будет правильным решением, – подумал советник короля. – Под его руководством они станут храбрыми воинами».

Он разрезал большой кусок мяса ножом. Съев несколько маленьких кусочков, Данилович пальцем правой руки указал на близнецов:

– Прошлой ночью я разговаривал с его величеством. Король считает, что ваш кузен Адам Османьский будет для вас подходящим попечителем. На ваше счастье, через три дня отправляется обоз в Жолкву. Вы присоединитесь к нему и подождете в Жолкве, пока Османьский или один из его приближенных за вами не приедет.

– Мама не раз упоминала о наших родственниках, но ни о каком Османьском речь не заходила, – возразила Йоханна.

– Это отдельная история, которую пан Адам сам вам поведает. Зайдите ко мне позже, я дам вам охранную грамоту. Кроме того, в дворцовой оружейной палате выберите себе оружие.

– Я хотел бы знать, в каких именно родственных отношениях мы состоим с этим Османьским, – упрямо заявила Йоханна.

Вспоминая о родственниках, мать говорила о Любомирских, Замойских, Сенявских и даже Собеских, но об Османьских не упоминала ни разу.

В отличие от сестры, Карл обрадовался, что решение наконец-то принято, и поблагодарил Даниловича.

– Когда нам лучше навестить вас, пан Рафал? – спросил он.

– После обеда. Сперва я должен составить охранную грамоту.

– Можем ли мы еще раз поговорить с королем? – Йоханна надеялась, что, узнав, кто она такая, Ян Третий изменит свое решение.

– Его величество поскакал сегодня утром в Вилянув, дворец, строительством которого он занимается в настоящее время. Ожидается, что он вернется лишь через несколько дней, – ответил Данилович.

Йоханна начала опасаться, что они с Карлом попали из огня да в полымя. Им сказали получить оружие в оружейной палате – это означало, что они отправятся туда, где ожидаются сражения. Девушка с решительным видом посмотрела на брата.

– Мы заберем охранную грамоту после обеда. Однако что касается оружия, мы вполне довольны своими саблями и пистолетами, – сказала она королевскому советнику.

Затем Йоханна вспомнила еще кое-что:

– Войслав ведь тоже может отправиться с нами?

Данилович улыбнулся и кивнул головой:

– Ваш слуга, конечно же, будет вас сопровождать.

– Тогда мы едем!

Йоханна решила, что после такого сюрприза ей нужно подкрепиться, и отрезала себе большой кусок мяса.

10

Вернувшись в комнату, Йоханна швырнула свою шапку в угол.

– И как только король додумался отправить нас к этому Адаму Османьскому?! – возмущенно воскликнула она.

– Османьский вроде бы наш кузен, – ответил Карл.

– Кузен? Ну да, разумеется! В каком колене? Наше родство с Замойскими гораздо ближе. Наша бабушка была Замойской! Следовательно, Османьский приходится нам очень дальним родственником. Мама ни разу не упоминала его имени.

– Король решил, что нашим попечителем должен быть пан Адам, и мы обязаны подчиниться этому решению. – Карл редко проявлял настойчивость, но сейчас счел себя обязанным это сделать. Он взял сестру за плечи и твердо посмотрел на нее. – Как только мы окажемся у Османьского, ты должна сразу же рассказать правду о себе его жене или матери. Ясно? Ты не можешь и дальше притворяться мужчиной. Будь на то моя воля, я бы сказал об этом господину Даниловичу уже сегодня. Он кажется мне вполне рассудительным и вряд ли станет нас упрекать.

– Нет! – Йоханна с негодованием посмотрела на брата. – Я не могу прибыть в королевский дворец как юноша, а уехать как девушка. Ты видел королеву! Она обвинит нас в нарушении нравственных устоев и накажет. Возможно, нас даже разлучат. Лишь когда мы окажемся у Османьского, ситуация может измениться. Даже если жена или мать Адама прикажут наказать меня несколькими ударами палкой, нас не смогут сослать в противоположные уголки Польши!

Хоть Карл и не верил, что все может быть так плохо, он уступил сестре:

– Ладно. Мы въехали в Варшаву как братья и покинем ее как братья. Кто знает, вернемся ли мы сюда еще когда-нибудь? Если да, ты будешь сопровождать меня в качестве сестры. Даже если кто-то разоблачит наш обман, мы все равно привлечем к себе меньше внимания, чем если бы тебе пришлось сейчас снять штаны и надеть юбку.

– Я знала, что ты проявишь благоразумие! – воскликнула Йоханна и с облегчением обняла брата.

– Ладно, хватит, – пробормотал Карл, высвобождаясь из ее объятий. – Мы сбежали из Аллерсхайма, чтобы скрыться от Геновевы. Будем надеяться, что семья Османьских поможет нам отстоять свои права.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Йоханна, чувствуя, что ее напряжение постепенно ослабевает.

«Вместе с Карлом я одолею любого врага, будь это Геновева, Матиас или любой другой человек», – сказала себе девушка и задумалась о том, что еще хотел сообщить им Данилович.

Время до обеда тянулось слишком медленно. Когда близнецы вновь вошли в столовую, Рафала Даниловича там не было. Они подсели к другим гостям и получили суп, жаркое и хлеб. В довершение им подали кислое вино, которое считалось достаточно хорошим для гостей низшего ранга.

Йоханна ела, не замечая вкуса. Она хотела как можно быстрее утолить голод, чтобы быть готовой, если Данилович пошлет за ними. Тем не менее спокойствие Карла распространялось и на нее, и Йоханна смогла закончить трапезу, не уподобившись обжоре.

Многие из присутствующих хотели обратиться к Яну Третьему с той или иной просьбой, и немало гостей злилось из-за того, что король не соизволил принять их перед отъездом из Варшавы. Другие же, напротив, наслаждались гостеприимством, которое оказывали им во дворце. Хоть на близнецов было устремлено множество любопытных взглядов, брат и сестра избегали разговоров и вздохнули с облегчением, когда смогли покинуть столовую.

Едва они успели вернуться в свою комнату, как вошел слуга и попросил их пойти с ним. Йоханна глубоко вздохнула, надела шапку и посмотрела на брата:

– Любое решение лучше, чем его отсутствие. Я не хотел бы остаться здесь навсегда.

– Особенно без дела, – ответил Карл и улыбнулся ей. – Все будет хорошо, поверь мне.

Йоханна кивнула и последовала за слугой. Тот привел близнецов в сводчатый подвал дворца, где их уже ожидал Данилович. Рядом с ним стоял пожилой мужчина, лицо которого было покрыто шрамами. Увидев близнецов, он рассмеялся:

– С каких это пор Собеский вооружает мальчишек?

– Эти двое – сироты и должны отправиться к своему кузену Османьскому, чтобы тот сделал из них солдат. Поскольку на границе с татарами легко столкнуться с людьми, вооруженными луком и саблями, ребят нужно оснастить должным образом. Покажи, на что ты способен, мастер Петр! Его величество тебе доверяет, – добавил Данилович с улыбкой.

Йоханна нахмурилась:

– Мы не настолько неопытны, как вы думаете. Карл, покажем ему, на что мы способны?

Произнеся эти слова, девушка схватила шпагу и взмахнула ею в воздухе.

– Довольно! – приказал ей Данилович. – Мастер Петр и так тебе верит.

– Да ты настоящий бойцовый петух! Или, точнее, щегол. Господин Ян, давай-ка подберем тебе кольчугу. Надеюсь, я найду что-нибудь твоего размера.

В голосе мастера Петра прозвучала легкая насмешка. Тем не менее он пересек комнату, в которой на стойках висело множество кольчуг, остановился перед двумя, затем покачал головой и направился дальше. Когда он вернулся к Даниловичу и близнецам, у него в руках была кольчуга, украшенная золотом.

– Больше этому пареньку ничего не подойдет. Эту кольчугу изготовили для короля Владислава Четвертого, когда он был еще мальчиком. Надень.

Йоханна оцепенела. Для того чтобы надеть кольчугу, ей пришлось бы снять контуш и жупан. Но тогда она останется в одной рубашке и мужчины увидят ее грудь…

– А не слишком ли ты спешишь, мастер Петр? – прозвучал голос Даниловича. – С таким же успехом можно надеть доспехи на голое тело. Сначала Яну следует облачиться в кожаный поддоспешник.

Мастер Петр поморщился, ведь ему хотелось подшутить над Яном, заставив его надеть кольчугу поверх тонкой рубашки. Ворча, старик согласился с советником. Пока Йоханна, повернувшись к ним спиной, снимала контуш и жупан, Карл отвлекал мужчин разговорами, чтобы те не смотрели на его сестру.

Через какое-то время Йоханна в кожаном поддоспешнике подошла к Карлу и протянула ему кольчугу:

– Тебе придется мне помочь.

Карл выполнил просьбу сестры и с удивлением обнаружил, что в кольчуге она выглядит весьма воинственно. Данилович и мастер Петр тоже были удивлены.

– А теперь шлем, – сказал королевский советник.

Мастер принес шлем с широким, заостренным кверху забралом и надел его на Йоханну.

– Второй брат доставит мне меньше хлопот, – заявил мастер Петр и протянул Карлу кожаный поддоспешник, а когда тот надел его, – кольчугу.

Эти доспехи выглядели строже. Они были изготовлены из более грубых колец и, как выяснил Карл, оказались тяжелее, чем кольчуга Йоханны. Надев на него шлем, мастер вручил близнецам по сабле и сделал несколько шагов назад.

– Вот теперь можете показать мне, на что вы способны, – призвал он их.

– Это обязательно? – спросил Данилович, который хотел поскорее вернуться наверх, чтобы передать близнецам охранную грамоту.

– Я желаю знать, не потрачено ли мое время впустую и действительно ли из них получатся воины, – невозмутимо ответил мастер Петр.

Йоханна бросила на Карла требовательный взгляд:

– Я готов!

– Я тоже! Но будь осторожен, смотри, чтобы боевой задор не взял над тобой верх. Не хочу снова получить шишку, как в тот раз, когда ты едва успел отвести лезвие своей сабли и ударил меня плашмя, – предупредил Карл сестру.

Йоханна кивнула и ринулась в наступление. Фехтование в тяжелой кольчуге и шлеме, закрывавшем обзор, отличалось от того, к чему привыкла девушка. Вскоре тяжесть кольчуги подобно свинцу придавила ей плечи и Йоханна начала задыхаться. Но сдаваться она не собиралась. Клинки близнецов танцевали в воздухе и даже несколько раз ударили по кольчугам.

Наконец мастер Петр подошел с саблей в руках и разнял их:

– Достаточно! Вы показали, что умеете не только разрезать буханку хлеба. Теперь вы получите по пистолету и по эстоку. Тогда вы будете готовы к встрече с татарами!

«Это прозвучало так, словно он ожидает, что Карлу и мне придется иметь с ними дело», – подумала Йоханна. Мать рассказывала ей о татарах, и услышанное не позволяло предположить, что кто-либо мог желать встречи с этим диким народом. Будучи девушкой, Йоханна могла бы сбросить свои доспехи, но Карл уже не сможет отступить. Если дело дойдет до сражения, ему придется принять в нем участие.

– О чем ты думаешь? – тихо спросила Йоханна у брата.

Тот пожал плечами:

– У меня болят ребра в том месте, куда ты ударил. А еще ты стукнул меня по руке.

– Я не об этом! – ответила Йоханна резче, чем ей хотелось бы. – Я имел в виду, что ты думаешь о татарах?

– Поживем – увидим.

В этот момент мастер Петр подал Карлу пистолет и длинный прямой меч с четырехгранным стальным клинком, сужавшимся к острию.

– Против кольчуги сабля малоэффективна, поэтому возьмите эстоки, – объяснил мастер. – Один мощный удар, и этот наконечник пробьет любую броню.

– А как следует хранить это оружие? – спросил Карл.

– До завтра вы получите все необходимое снаряжение. Эти клинки нужно привязывать к седлу, чтобы они не мешали ни вам, ни вашим лошадям. Еще я выдам вам кобуры для пистолетов. Я вижу, один у вас уже есть…

Карл закивал:

– Да, есть!

– В таком случае можете идти. Смотрите, не опозорьте мои доспехи и оружие! – Мастер Петр крепко похлопал близнецов по плечам и засмеялся, когда Йоханна застонала. – Удачи вам! – Он развернулся и исчез в сводах оружейной палаты.

Данилович несколько мгновений смотрел мастеру вслед, а затем повернулся к близнецам:

– Идите за мной! Я отдам вам охранную грамоту. В ней говорится, что вы едете в Жолкву по поручению короля, а капитан Адам Османьский является вашим попечителем. По дороге вам нечего бояться, ведь обоз поедет в сопровождении драгунского отряда.

– Как скажете, господин, – ответил Карл.

Йоханна хотела спросить советника еще кое о чем, но потом решила промолчать.

11

Торговый обоз состоял из пяти больших повозок, в каждую из которых было запряжено по восемь волов. Чтобы двигаться вперед, нужны были двадцать слуг и пять кучеров. Каждый из них был высокого роста и выглядел так, будто мог побороть нескольких обычных воинов. Пятьдесят солдат, которые составляли конвой, тоже показались Йоханне людьми, с которыми лучше не связываться. Капитану велено было отвезти близнецов в Жолкву, и он воспринял этот приказ с тем же равнодушием, какое проявлял по отношению к повозкам. Поскольку воинскому отряду приходилось подстраиваться под скорость волов, обоз за день проходил всего по нескольку миль. Часто путешественники останавливались уже после обеда, если им удавалось найти место для ночлега, а следующее находилось слишком далеко, чтобы можно было добраться до него при свете дня.

Пристанищем для путников служили в основном замки и крепости, и не все они принадлежали Яну Третьему или его сторонникам. Но даже самый ярый противник короля постыдился бы отказать людям в гостеприимстве.

Для Йоханны и Карла такой способ путешествия был непривычным, и близнецы скучали, поэтому обычно они проезжали немного вперед и тренировались в фехтовании. Йоханна хотела дать брату возможность поупражняться, чтобы при необходимости тот смог защититься от врагов. По мере того как ее навыки владения оружием росли, Карлу становилось все труднее одолеть сестру.

– Я считаю несправедливым, что ты – девушка! – сражаешься лучше меня! – разочарованно воскликнул он, когда клинок Йоханны в очередной раз прижался к его горлу.

– Когда ты окажешься один на один с врагом, ты будешь фехтовать лучше, – ответила она со смехом. – Сейчас ты просто мне поддаешься.

– Сколько дней мы уже в дороге? – спросил Карл, чтобы сменить тему разговора.

Когда Йоханна ответила, он покачал головой:

– Если так пойдет и дальше, мы никогда не доедем!

– Вчера в ответ на мой вопрос капитан сказал, что мы преодолели уже бóльшую часть пути, – ответила Йоханна. Затем ее лицо стало серьезным. – Сегодня я решила выехать вперед не только ради тренировок. Мне нужна твоя помощь.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Карл.

Йоханна опустила голову, подбирая слова. Наконец она поборола застенчивость и с мольбой посмотрела на Карла:

– Это касается только нас, женщин. В прошлый раз это случилось вскоре после нашего побега и я почти ничего не чувствовала, но на этот раз все хуже…

– Но чем же я могу тебе помочь?

– Я уже собрала немного мха, но мне еще нужны полоски ткани. Если ты добудешь их у кого-нибудь, это не привлечет такого внимания, как если бы это сделала я.

Карл не понимал, зачем его сестре понадобились мох и полоски ткани, но кивнул:

– Сегодня я постараюсь их раздобыть.

– Спасибо.

Йоханна вздохнула. С приходом месячных она чувствовала себя некомфортно среди грубых слуг и солдат. «Но с помощью брата я справлюсь», – сказала себе девушка и вскочила в седло.

– Нам нужно снова присоединиться к обозу.

Карл тоже забрался на своего мерина и последовал за сестрой, пустившей лошадь галопом. По дороге он размышлял о том, можно ли поручить Войславу раздобыть полоски ткани для Йоханны. Однако затем подумал, что будет лучше, если это останется между ним и сестрой, и решил не делать этого.

Когда Йоханна и Карл вернулись к обозу, капитан подозвал их к себе.

– Впредь вы не должны выезжать вперед в одиночку, – сказал он. – Мы приближаемся к Жолкве, а за ней начинается Дикое поле. Это обширная ровная территория, по которой колесят татары и казачьи банды. На отряд вроде нашего они напасть не осмелятся, но двое одиноких всадников окажутся для них легкой добычей. Даже если они поймают вас всего в нескольких сотнях шагов от обоза, мы ничем не сможем вам помочь: у них слишком быстрые лошади.

Карл обеспокоенно посмотрел на сестру, но Йоханна лишь пожала плечами. Они выбрали этот путь и должны пройти по нему до конца.

– Мы будем осторожны, – ответила она с деланой беззаботностью и потянулась правой рукой к рукояти своей сабли. – Но если мы столкнемся с татарами или казаками, они узнают, что в наших жилах течет кровь Выборских!

– Я вас предупредил, – сказал капитан и отошел в сторону.

Йоханна повернулась к Карлу:

– Мы должны по возможности держаться вблизи отряда.

Для нее это означало определенные ограничения и риск. До сих пор Йоханна всегда удалялась от обоза, если хотела облегчиться. Теперь девушка задалась вопросом, как будет делать это, не подвергаясь опасности нападения со стороны татар или казаков. Оставаться слишком близко к повозкам она не могла, ведь по нелепой случайности в ней могли распознать девушку.

Та же мысль пришла в голову и Карлу, и он злился из-за того, что в Варшаве им с сестрой не хватило смелости сказать Даниловичу правду. Теперь же юноше оставалось лишь надеяться, что вскоре они прибудут к Османьскому и Йоханна наконец-то окажется в безопасности.

– До конца поездки нам действительно лучше держаться как можно ближе к повозкам, – ответил Карл через некоторое время.

Йоханна почувствовала, что он о ней беспокоится, и похлопала Карла по плечу:

– Не вешай нос, братишка! Мы уже столько пережили, и с остальным наверняка справимся. Интересно, чем сейчас занимаются Матиас и Геновева?

– Я не хочу этого знать, – ответил Карл и пустил мерина рысью, чтобы приблизиться к обозу.

Йоханна рассмеялась и последовала за ним, снова позабыв о единокровном брате и о мачехе.

12

Замок Аллерсхайм не был одной из крупнейших резиденций на территории Священной Римской империи. Но для местных жителей он имел большее значение, нежели Бамберг или даже далекая Вена, где правил император Леопольд. Матиас фон Аллерсхайм был весьма доволен званием, положенным ему по праву рождения. Действительно, более влиятельными, чем он, были лишь Христиан Эрнст, маркграф Байрейтский, и Петер Филипп фон Дернбах, князь-епископ Бамбергский. Но даже эти господа вынуждены были принимать во внимание его интересы, если не хотели предстать перед Имперским камеральным судом, расположенным в Вецларе, или, что было еще хуже, – перед разгневанным императором.

Однако в данный момент у Матиаса хватало забот и помимо господ из Бамберга или Байрейта. Живот Геновевы рос. Со дня исчезновения Йоханны и Карла прошло уже несколько недель. В темное время суток Матиас думал о том, что грабители убили близнецов и закопали их где-то в лесу. «Это твоя вина, – напоминала ему совесть, – ты должен был довольствоваться Аллерсхаймом и оставить Эрингсхаузен Карлу, как хотел отец. Теперь же Иисус Христос на Страшном суде возложит на тебя вину за гибель брата и сестры. Твоя жадность будет стоить тебе вечного блаженства».

Геновева чувствовала сомнения Матиаса и делала все возможное, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Ее главным аргументом по-прежнему оставалось тело, и Матиас не мог устоять перед ее чарами. Сегодня она снова заманила пасынка в свою комнату, пока остальные обитатели замка уже крепко спали, и теперь стонала под тяжестью его тела.

– Осторожнее! Ты причиняешь мне боль! – упрекнула она Матиаса.

Он с виноватым видом оперся на предплечья и стал двигать тазом осторожнее.

– Хорошо! – вздохнула Геновева, когда волна удовольствия накрыла ее и она на несколько долгих мгновений почувствовала во всем теле сладостное напряжение, которое для нее было равнозначно небесному блаженству.

Чуть позже Матиас тоже достиг пика наслаждения и скатился с мачехи.

– Побудь со мной еще чуть-чуть, – попросила Геновева, когда он собрался уходить.

Матиас послушно положил свою одежду обратно на стул и снова лег на кровать. Геновева взяла его за руку.

– Сегодня ты доставил мне огромное удовольствие, – сказала она. – Тебе и впредь следует проявлять такую же нежность, чтобы не причинить вреда нашему ребенку.

Матиас вздрогнул:

– Извини, я не нарочно.

– Тогда люби меня так, как я хочу, а не как дикий бык, – ответила Геновева с улыбкой.

– Скоро я не смогу заниматься с тобой любовью. Твой живот становится все больше и…

– Не беспокойся об этом.

Геновева готова была удовлетворять его нужды вплоть до рождения ребенка, потому что боялась, что в противном случае Матиас возьмет в любовницы одну из горничных и привяжется к ней. Будет еще хуже, если он женится и будет навещать по ночам только свою жену. «Какой же он жалкий слабак! – подумала Геновева. – Хоть и жаждет обладать мной, воспользуется первой же возможностью, чтобы от меня избавиться».

– Гунцберг прислал гонца, – сообщил Матиас, чтобы сменить тему разговора.

– Правда?

– Поскольку он не может заполучить Йоханну, рыцарь требует сатисфакции, – сказал Матиас.

– Какой еще сатисфакции?

– Либо двойное приданое в качестве компенсации, либо… – Матиас запнулся и беспомощно уставился в потолок.

– Либо что? – довольно резко спросила Геновева.

– Я должен жениться на одной из его дочерей.

– Что? О жалкий подлец! Да он совсем рехнулся! Как он может этого требовать?

– Гунцберг ссылается на письмо, которое фратер Амандус отправил ему по твоей просьбе. Кунц говорит, что оно так же обязательно для исполнения, как и договор.

Матиас выглядел подавленным. Он не мог позволить себе открытого выпада против Кунца фон Гунцберга, ведь в противном случае уронил бы себя в глазах соседей.

Геновева тоже это осознавала.

– Это твоя вина! – гневно воскликнула она. – Тебе следовало получше следить за сестрой. Она улизнула от нас и, небось, уже околела где-то на чужбине.

– Святой Иисус Христос, пожалуйста, не дай этому случиться! – отчаянно простонал Матиас.

Геновева поняла, что дальнейшие обвинения лишь еще больше обременят его совесть, и нежно погладила пасынка по лицу и груди.

– Пути Господни неисповедимы. Как мы, люди, можем сомневаться в Его всемогуществе? Если хочешь, мой двоюродный брат тебя исповедует, – предложила она Матиасу. – Он освободит тебя от грехов.

Подумав о том, что его исповедником будет именно фратер Амандус, подделавший завещание отца, Матиас едва не отклонил это предложение. С другой стороны, двоюродный брат Геновевы был образованным монахом, рукоположенным в священный сан, а следовательно, знал, что приемлемо для Господа Бога, а что – нет.

– Наверное, будет лучше, если я поговорю с ним и облегчу свою совесть, – сказал Матиас, но затем вдруг содрогнулся от испуга. – Однако я же не могу признаться ему в том, что предавался с тобой плотским утехам!

«Чертов дурак! Ты что, состоишь из одной нечистой совести?» – сердито подумала Геновева, но поборола негодование и нежным голосом продолжила убеждать Матиаса:

– Не волнуйся! Мой двоюродный брат – образованный человек и знаком с искушениями плоти. Я ему доверяю, и ты тоже можешь на него положиться. Скажи Амандусу, что надеешься получить диспенсацию от папы Иннокентия Двенадцатого на брак со мной.

– На брак? Но что скажут соседи, если я на тебе женюсь?! – испуганно воскликнул Матиас.

– Если его святейшество согласится, мнение соседей не будет иметь никакого значения, – с оскорбленным видом ответила Геновева.

Матиас задумчиво кивнул:

– Пожалуй, это хорошая идея. Но как мы сможем ее получить?

– Я поговорю со своим двоюродным братом, – пообещала Геновева.

Она прекрасно знала, что разрешение на брак обойдется ей и Матиасу недешево, однако готова была потратить большую сумму на то, чтобы снова стать хозяйкой Аллерсхайма и Эрингсхаузена.

– А что написать Гунцбергу? – спросил Матиас, опять вспомнив о требованиях своего соседа.

– Пускай это сделает за тебя фратер Амандус. Его письмо, безусловно, будет иметь больший вес для Кунца фон Гунцберга, чем твое.

Поскольку ее двоюродный брат не мог прямо отклонить требование соседа, Геновева задумалась над тем, как можно выйти из сложившейся ситуации, и внезапно рассмеялась:

– Мы поймаем Гунцберга в ту же петлю, что он приготовил для тебя. Мой двоюродный брат сообщит ему, что ты готов жениться на одной из его дочерей.

– Но ведь ты сама сказала, что мы с тобой станем мужем и женой! – удивленно воскликнул Матиас.

– Мой двоюродный брат назовет Гунцбергу одну из его младших дочерей, которая достигнет брачного возраста лишь через три или четыре года. К тому времени мы с тобой получим диспенсацию и сможем сочетаться браком.

Матиас ничего не понимал.

– Но если я пообещаю Гунцбергу вступить в брак с его дочерью, он потребует, чтобы я сдержал свое слово!

– К тому времени мы что-нибудь придумаем. А теперь возвращайся в свои покои. Я не хочу, чтобы ты заснул рядом со мной и утром горничная обнаружила тебя в моей спальне.

– Да, это было бы нехорошо.

Поскольку Матиас не желал, чтобы среди слуг появились слухи, он встал и оделся.

Он был уже у двери, когда Геновева снова его окликнула:

– Неужели ты уйдешь, не поцеловав меня на прощание?

Матиас виновато обернулся, опять подошел к кровати и наклонился над Геновевой. Их губы слились в поцелуе, и молодого человека охватила надежда, что с помощью этой женщины он справится со всеми проблемами.

– Тебе следует попросить моего двоюродного брата остаться в Аллерсхайме в качестве капеллана, тогда он в любое время сможет оказывать тебе помощь, – сказала Геновева, когда их уста снова разомкнулись.

– Я сделаю это, – пообещал Матиас, убеждая себя в том, что умная голова монаха принесет ему пользу.

13

Последней остановкой перед Жолквой было небольшое село. Оно относилось к владениям Яна Третьего и было заселено его крепостными. До сих пор Йоханна и Карл видели такие села лишь мельком и еще ни разу в них не ночевали. Теперь же близнецы с изумлением разглядывали деревянные дома, крытые деревянной же черепицей и окруженные частоколом. Пока брат и сестра осматривали село, капитан подозвал к себе старейшину:

– Раздобудь-ка нам корма для лошадей и волов, а также еды для людей. А еще нам понадобятся места для ночлега.

– Как прикажете, господин, – не самым радостным тоном ответил старейшина и вернулся к своим.

Вскоре поднялся ропот: чтобы прокормить такое количество людей, небольшой сельской общине пришлось бы потратить бóльшую часть своих запасов.

Йоханна наблюдала за тем, как несколько женщин принесли чан и замесили в нем тесто, а остальные занялись измельчением зелени и мяса. В это же время несколько мальчиков повели кучеров с животными на пастбище. Войслав взял на себя заботу о меринах Йоханны и Карла, близнецы же пошли прогуляться по селу. Они достигли небольшой деревянной церкви, и Йоханна вошла внутрь. Хоть она еще не могла исповедаться священнику, девушка хотела помолиться за себя и попросить прощения у Пресвятой Божьей Матери. Карл последовал за сестрой.

В темном помещении не было скамей, но с одной стороны стояли три грубо сколоченных табурета для верующих, которые были слишком слабы, чтобы стоять во время богослужения. Близнецы также не обнаружили статуй святых, лишь несколько простых деревянных досок, на которых кто-то, отличавшийся скорее большим рвением, нежели умением, нарисовал Пресвятую Деву Марию, Иисуса Христа и апостола Андрея.

– Что за люди здесь живут? Они не могут быть католиками! – воскликнула Йоханна, указав на странные надписи под иконами.

Карл тоже удивился и наконец пожал плечами:

– Я спрошу у капитана, что не так с этим селом. По словам моего учителя, иконы почитаются последователями православных патриархов Константинополя и Москвы.

– Значит, жители этого села тоже православные, – решила Йоханна и вышла из церкви.

На улице близнецы встретили одного из возчиков.

– Добрый человек, не мог бы ты сказать нам, что за люди живут в этом селе? Они ведь явно не католики, – сказал Карл.

– Разумеется, они католики! – ответил мужчина. – Вас, наверное, смутили иконы? Они есть во многих селах. Только высокородные господа вроде Яна Собеского или Марчина Замойского могут позволить себе воспользоваться услугами скульптора, который вырезает из камня или дерева статуи Иисуса или Девы Марии. Для простых же крестьян священники пишут иконы.

– Пишут? Они ведь нарисованы, – возразила Йоханна.

– Так говорят – по крайней мере, среди русинов, которые в основном являются последователями толстых московских попов и отказываются стать хорошими католиками и спасти свои жалкие души. Вы еще познакомитесь с этим сбродом на границе. Разница между русинами и казаками невелика. Чаще всего их не отличишь – они еще те мятежники!

Возчик, похоже, был невысокого мнения о православных жителях этой части Польши. После того что Йоханна тут увидела, у нее тоже появились определенные предубеждения. Если здешние жители были католиками, то христиане Московского Патриархата должны показаться ей еще более странными. Она решила помолиться на свежем воздухе и попросила Карла ее сопроводить.

– В какую страну нас отправили? – спросила девушка, когда они вышли за село.

– Нам придется привыкнуть к местным обычаям. Или ты хочешь вернуться к Матиасу и Геновеве и выйти замуж за дряхлого Кунца фон Гунцберга? – спросил Карл.

Йоханна поморщилась, а затем улыбнулась:

– Ты прав, брат. Лучше жить на чужбине, чем в Аллерсхайме. Здесь, по крайней мере, мы сами хозяева своей судьбы.

– Не совсем, ведь король назначил Адама Османьского нашим попечителем.

– Если это перестанет нас устраивать, мы сбежим от него точно так же, как от Матиаса и Геновевы. – Йоханна звонко расхохоталась, но ее смех вскоре утих, и девушка попросила Деву Марию защищать ее и впредь.

Карл дал сестре помолиться, но сам не последовал ее примеру. В отличие от Йоханны, которая жила сегодняшним днем, он думал о том, что ожидает их в будущем. Дикое поле, где, по всей видимости, жил Османьский, таило неизвестные опасности. Не желая больше ломать над этим голову, Карл ткнул Йоханну локтем в бок:

– Я проголодался.

– Я тоже.

Они вернулись в село, где женщины уже разливали суп. Близнецам тоже досталось по миске. Суп был кислым – они ели такой уже несколько раз, с тех пор как приехали в Польшу, но у здешнего был другой вкус – вкус бедности, как показалось Йоханне. В пирожках, которые ей дали на закуску, было больше зелени, чем мяса и сыра.

– Надеюсь, у Османьского готовят лучше, – простонала Йоханна, когда ей в кружку налили какой-то бурды, которую жители села называли квасом.

Девушка с трудом допила этот напиток и, повернувшись, увидела, что Карлу он тоже не понравился.

14

Очевидная бедность крестьян, а также их страх перед капитаном занимали мысли Йоханны и Карла и на следующий день, но вскоре близнецам пришлось сосредоточиться на личных проблемах. До Жолквы оставалось всего несколько миль, но от этого окружающая местность не казалась безопаснее. Капитан и его драгуны все время оглядывались по сторонам, держа оружие наготове. Возчики тоже были более внимательны, чем обычно, и не раз один из них пытался ударить кнутом невидимого врага.

– Мы должны приготовить пистолеты к стрельбе, – сказал Карл.

– Для этого нам придется спешиться и отойти от обоза, – ответила Йоханна.

– Я заряжу их сидя в седле! – Карл попытался тут же выполнить свое намерение, но не смог одновременно управлять нервным мерином и заряжать пистолет.

– Обоз наверняка скоро остановится. Тогда и зарядишь оружие, – прознесла Йоханна.

– Если еще не будет слишком поздно… – Не договорив, Карл осмотрелся. – Ты слышишь?

Йоханна хотела было сказать «нет», но внезапно уловила шум, который напоминал доносящийся издалека раскат грома, и побледнела:

– Похоже на топот копыт целого табуна!

Карл с озадаченным видом кивнул и, подхлестнув мерина, подъехал к капитану:

– Простите, господин, но сбоку от нас скачет внушительная толпа всадников.

– Так близко к Жолкве? Не может быть! – воскликнул капитан, но приказал одному из своих людей спешиться и прислушаться.

Драгун лег на землю и прижал к ней ухо.

– Топот копыт! – крикнул он. – Много лошадей! И они приближаются к нам!

– Приготовьтесь к бою! – взревел капитан и вытащил пистолет.

Карл соскочил с коня и молниеносно зарядил пистолеты. Войслав тоже спешился и подошел к Йоханне:

– Пожалуйста, дайте мне свое оружие, пан Ян!

Покачав головой, Йоханна соскользнула с лошади и взяла в руки мешочек с пулями и патронташ:

– Подержи моего коня. Я сам заряжу.

– Я уже вижу всадников! – крикнул Карл, снова забравшись в седло. – Их тьма-тьмущая!

Йоханна торопливо зарядила пистолеты и тут же запрыгнула на коня.

Между тем фуры продвинулись дальше и были уже в нескольких сотнях шагов от них. Большинство драгунов во главе с капитаном снова подъехали к обозу. Близнецы и Войслав также подгоняли лошадей, пытаясь догнать повозки.

Теперь можно было четко различить приближающуюся толпу всадников. Тихо выругавшись, капитан повернулся к своим подчиненным.

– Ублюдки скачут в нашем направлении и в любой момент могут перекрыть нам дорогу. Отступить мы не сможем, ведь они быстрее, чем мы. Наша единственная надежда – прорваться с боем. – Он посмотрел на Йоханну и Карла: – Держитесь посередине. Мы сделаем все, чтобы вас защитить!

– Нам понадобится каждый пистолет и каждая сабля! – пылко воскликнула Йоханна.

Карл кивнул:

– Если дело дойдет до боя, мы тоже будем сражаться.

– Я несу ответственность перед королем за ваше благополучие! – выпалил капитан с растущим отчаянием. – Эти всадники превосходят нас численностью более чем в два раза. Это татары! Ченстоховская Матерь Божья, помоги нам!

– Они замедляют скорость! – крикнула Йоханна.

– Потому что уверены в своем преимуществе, – ответил капитан. – Черт бы побрал этих язычников! Ведь мы были так близко к цели…

– Может ли кто-нибудь из Жолквы прийти нам на помощь? – Йоханна цеплялась за эту надежду, но капитан покачал головой:

– Пока оттуда доедет отряд, татары успеют всех нас перебить.

– Мы должны остановиться и построиться в каре, – предложил Карл: в Аллерсхайме его обучали искусству войны.

Но капитан махнул рукой:

– Вы не знаете татар! Они перестреляют нас издалека. Только если мы будем продолжать двигаться, кто-то из нас сможет спастись бегством.

– Так поступают трусы!

Йоханна рассердилась. Ей показалось, что капитан решил бросить возчиков и обоз на произвол судьбы и спасти собственную шкуру. Однако девушка не получила ответа. По приказу своего предводителя драгуны выстроились перед обозом и приготовили карабины к стрельбе. Обычно драгуны сражались спешившись, но сейчас никто из них и не подумал слезть с лошади, чтобы получше прицелиться.

– Что нам делать? – спросил Карл у сестры.

– Мы станем позади драгунов, – решила Йоханна и пришпорила мерина, намереваясь добраться до первой повозки.

– Мы тоже обратимся в бегство? – поинтересовался Войслав.

– Если до этого дойдет, – не очень уверенно произнес Карл, ведь татары уже рассредоточились, чтобы не дать конвою обоза возможности сбежать. – Мы должны держаться вместе, – добавил он и решил сделать все возможное, чтобы защитить сестру.

При мысли о том, что она может стать татарской рабыней, Карлу стало больно, как от открытой раны. При необходимости он должен будет застрелить Йоханну, чтобы избавить ее от такой участи. В полном отчаянии Карл выхватил саблю и взмахнул ею над головой.

В отличие от брата, Йоханна не думала об опасности, которая парила у них над головами. Она пустила коня рысцой рядом с мерином Карла, держа в руке пистолет и изучая всадников, которые приближались к ним с громкими криками. Татары скакали на небольших, но быстрых, в основном буланых лошадях. Эти люди были одеты в длинные накидки, которые показались Йоханне слишком теплыми для этого времени года; на головах у татар были шапки с меховой отделкой. Доспехов на всадниках не было. Многие из них были вооружены копьями, другие размахивали саблями, а значительное количество держало наготове луки и стрелы.

Татары приближались с ужасающей скоростью, и вскоре благодаря их стрелам в рядах обоза опустело два седла. Капитан возбужденно приказал своим драгунам стрелять из карабинов. Прогремели выстрелы, но татары резко повернули вбок, и лишь в нескольких из них попали пули.

– Мы должны были построиться в каре! – озлобленно крикнул Карл и рывком поднял саблю, как будто с расстояния в пятьдесят шагов хотел расколоть ею череп татарину.

В воздухе снова затрепетали стрелы. В отличие от драгунов татары попадали в цель. Йоханна с ужасом наблюдала за тем, как, один за другим, поляки падают. Татары ликовали, в то время как огонь драгунов становился все слабее и наконец полностью прекратился.

– Теперь все решат сабли! – взревел капитан и подстегнул жеребца.

Те драгуны, которые еще оставались в седле, последовали за ним. Чтобы не оказаться внезапно наедине с татарами, Йоханна, Карл и Войслав тоже пришпорили коней, оставив фуры позади; им вслед посыпались яростные проклятия и ругательства возчиков, которые чувствовали себя брошенными на произвол судьбы.

Татары приблизились на достаточное расстояние и начали стрелять. Йоханна увидела, как капитан выпал из седла. Затем несколько драгунов тоже рухнули на землю, а те, что остались на коне, въехали в стену из копий и сабель. «Так нам не удастся совершить прорыв», – подумал Карл.

– Нам придется самим о себе позаботиться! – крикнул он Йоханне и увидел прямо перед собой первого врага.

Не восприняв юношу всерьез, татарин рассмеялся и взмахнул саблей. С отчаянным мужеством Карл вонзил шпоры в бока мерина. Животное взвилось на дыбы, и, прежде чем татарин сумел нанести удар, Карл, сделав выпад клинком, выбил его из седла. Но у юноши не было времени на то, чтобы радоваться победе: еще три татарина тут же бросились на него с дикими криками. Первого застрелила Йоханна. От второго Карлу удалось увернуться, наклонившись низко в седле. Еще раз татарин замахнуться не успел – Йоханна, подобно дикой охотнице, изо всей силы нанесла ему удар.

Третий татарин выступил против Войслава – он хотел захватить мальчика в плен, соблазнившись его юным возрастом. Как только враг попытался выбить Войслава из седла, Карл подъехал к ним и ударил татарина саблей.

На мгновение показалось, что им удалось освободить пространство вокруг себя, и они пришпорили коней, надеясь уйти от врагов. Но внезапно дюжина татар развернула лошадей и галопом поскакала вслед за беглецами, в то время как их соплеменники, расправившись с оставшимися драгунами, направились к обозу.

Карл, оглянувшись через плечо, простонал:

– Мы не справимся! Они быстрее нас.

– Нам следует развернуть коней и атаковать татар, которые скачут в первом ряду! – крикнула Йоханна, вытаскивая второй пистолет и разворачивая мерина.

У Карла не было иного выбора, кроме как последовать ее примеру, в то время как Войслав в панике продолжал скакать вперед. Три татарина последовали за мальчиком. Оставшихся всадников было слишком много, чтобы близнецы могли от них отбиться. В то время как Йоханна выстрелила в одного противника и затем вынуждена была защищаться от двух других, Карл тоже пальнул из пистолета, затем спрятал его и вытащил другой. Но вместо того чтобы выстрелить, просто держал оружие в руке – если бы бой закончился их поражением, Карл застрелил бы сестру, чтобы избавить ее от позора рабства, а затем и сам погиб бы, сражаясь до последнего вздоха.

Тем временем Войслава продолжали преследовать двое татар. Карл в ярости ударил их саблей, ранив одного и выбив оружие из руки другого. Затем он услышал радостный крик Йоханны:

– Идет подмога!

Карл застрелил татарина, который хотел ударить его сестру сзади. Затем ему пришлось изрядно потрудиться, защищаясь от других нападавших. Йоханна тоже боролась, призвав на помощь всю свою отвагу. В отличие от предыдущего сражения, когда она помогла Казимежу Колпацкому и братьям Смулковским, сейчас девушка не размышляла над тем, убила она кого-то или только ранила. Речь шла о выживании.

Внезапно число татар вокруг нее уменьшилось. Большинство из них развернули лошадей и с разочарованными криками поскакали прочь.

– Проклятый Османьский! – разобрала Йоханна среди возгласов.

Они с Карлом смогли опустить свои сабли.

15

Наконец Йоханна нашла время осмотреться по сторонам. Кое-где еще продолжалось сражение. Как оказалось, после внезапной атаки подоспевшего отряда многие татары были серьезно ранены и больше не оказывали сопротивления. Несколько всадников преследовали врагов, в то время как остальные приблизились к близнецам и обозу. Предводитель возчиков слегка поклонился одному из всадников.

– Вы подоспели как раз вовремя, пан Адам, – сказал он.

Всадник с сердитым выражением лица указал на мертвых драгунов:

– Для этих бедолаг – нет. Мы напали на след татар еще позавчера, но думали, что они хотят разграбить несколько сел в окрестностях Жолквы, чтобы разозлить короля. О вашем обозе мы ничего не знали. В противном случае держались бы западнее.

Йоханна вспомнила, что один из татар произнес фамилию «Османьский». Имя всадника тоже показалось ей знакомым. Неужели это тот самый Адам Османьский, их попечитель? Девушке не хотелось в это верить. Предводителю всадников было не больше тридцати, и одет он был очень небрежно: на контуше были пятна, а сапоги в последний раз чистили, казалось, еще до рождения Христа. Угрюмое лицо и поджатые губы соответствовали его костюму. Всадник спешился, вытер саблю об одежду мертвого татарина и засунул ее обратно в ножны.

– По крайней мере, я спас королевский груз. Хан Азад Джимал был бы рад похвастаться тем, что его захватил, – сказал он, выпрямляясь. – Соберите мертвых и погрузите их на лошадей. Они должны быть похоронены в Жолкве.

– Даже татары? – язвительно спросила Йоханна.

Османьский медленно повернулся к ней.

– Кто этот щегол?

– Это господин Ян Выборский, пан Адам. Их с братом король послал к вам, чтобы вы взяли их под свое крыло, – ответил ему старший возчик.

– Его величество сошел с ума? Откуда тут взялись Выборские? Все мужчины этого рода погибли в сражении за Выборово.

– Мы внуки Жемовита Выборского и взяли его фамилию, – спокойно сказал Карл.

Османьский бросил на него неодобрительный взгляд:

– Чего хочет король – чтобы я защищал границы его государства или же нянчил этих сосунков?

И, как будто он уже потратил слишком много времени на близнецов, Османьский повернулся к одному из своих всадников. Это был молодой мужчина с русыми волосами и большими усами, одетый в синий жупан до колен и широкие коричневые штаны.

– Как обстоят наши дела, Фадей? У нас есть потери?

– Лишь несколько сабельных ран, которые заживут с Божьей помощью, – ответил Фадей с акцентом.

– А что насчет татар?

Фадей рассмеялся:

– Наверняка около тридцати из них погибло. Кроме того, многие ранены.

– Хан Азад Джимал будет рад! – Османьский ухмыльнулся и впервые за все это время произвел на Йоханну приятное впечатление.

Тем не менее она решила, что он ей не нравится. Его поведение было просто возмутительным. Как он посмел назвать короля сумасшедшим?

Карл подошел к сестре и взял ее за руку:

– Ты ранен?

– Нет, – ответила Йоханна, покачав головой. – А ты?

– Тоже нет. Спасибо Пресвятой Богородице за то, что мы так легко отделались. Я уж думал, что все потеряно. Но где Войслав? Надеюсь, татары не убили его и не захватили в плен. – Карл огляделся по сторонам и вздохнул с облегчением, увидев мальчика.

– Что ты думаешь об Османьском? – спросила Йоханна у брата.

Карл посмотрел на молодого воина и пожал плечами:

– Сейчас я ничего не могу сказать, кроме того, что он хорошо умеет обращаться с саблей. Ему удалось поразить трех татар одновременно.

Йоханна разозлилась из-за похвалы, прозвучавшей в ответе брата, и презрительно поджала губы:

– Я считаю его невыносимым!

– Йо…ан, этот человек спас нам жизнь! Если бы он не подоспел со своими людьми, татары убили бы или захватили бы нас в плен. Что произошло бы с тобой в последнем случае, можешь себе представить.

Хоть Карл и был прав, Йоханна была слишком сильно возмущена, чтобы с ним согласиться. Отвернувшись, она стала наблюдать за тем, как возчики грузят мертвых драгунов на коней. Тем временем люди Османьского собрали погибших татар и закинули их на своих лошадей.

– Интересно, отправит ли хан Азад Джимал посланников, чтобы выкупить своих мертвецов? – насмешливо крикнул Фадей.

Он был чуть ниже Османьского ростом, но выглядел весьма лихо. Тем не менее и в нем было что-то такое, что не понравилось Йоханне.

– Мы сопроводим вас до Жолквы, – сказал Османьский возчикам и отвел свою лошадь в сторону.

Карл хотел подъехать к нему и должным образом представиться, но, взглянув в хмурое лицо сестры, решил этого не делать. Вероятно, будет лучше, если они поговорят с Османьским уже в Жолкве. Там, где им больше не будут угрожать татары, Адам наверняка окажется более сговорчивым.

16

Через какое-то время обоз смог продолжить путь. Йоханна и Карл поскакали рядом с повозками, решив получше рассмотреть спутников Османьского. Они выглядели такими же оборванными, как и их предводитель, и напоминали скорее разбойников, нежели солдат. Тем не менее их лошади и оружие были в великолепном состоянии. Похоже, среди них было несколько татар.

Йоханна удивилась и задалась вопросом, что еще ей предстоит узнать об Османьском и о его людях. В одном она была уверена: это не тот человек, которому она могла бы смело довериться. Девушка надеялась, что в Жолкве ей удастся поговорить с кем-то, кто убедит короля в том, что любой другой попечитель будет лучше, чем этот неотесанный тип.

По дороге в Жолкву Османьский совершенно не обращал внимания на Карла и Йоханну, и такое пренебрежительное отношение возмущало девушку еще больше. Тем временем Фадей направил своего гнедого жеребца к близнецам и, ухмыльнувшись, обратился к ним:

– Вы двое совсем еще зеленые, но сражались очень храбро!

– Ваш предводитель, похоже, так не считает, – колко ответила Йоханна.

– У Османьского куча дел, ему приходится о многом думать. Кроме того, он раздражен из-за того, что людям Азада Джимала удалось нанести поражение драгунам. Османьский сожалеет, что не прибыл раньше и не успел их спасти.

– Как благородно с его стороны! – вставил Карл.

Йоханна фыркнула. Османьский заявил, что татарам почти удалось его перехитрить. Следовательно, он сам виноват в том, что произошло. Однако девушка предпочла промолчать. Она продолжала слушать Фадея, рассказывавшего о том, что отряд Османьского часто сталкивался с кочующим войском татар.

– Конечно, с настоящей армией мы не смогли бы тягаться. Но когда несколько десятков татар объединяются, чтобы совершить набег на село, нам не составляет труда их разгромить.

В очередной раз обратив внимание на акцент Фадея, Карл решил задать ему вопрос:

– Вы не поляк?

– Боже упаси, нет! Я казак, – засмеявшись, ответил Фадей.

– Разве казаки не враги поляков? Я слышал о великой войне, которую вы вели под предводительством вашего гетмана…

– Атамана! – прервал Карла Фадей. – Ты имеешь в виду нашего атамана Богдана Хмельницкого? Он боролся против поляков. Но Хмельницкий давно мертв. Теперь у казаков новый атаман, и он был бы рад поймать и повесить меня. Потому-то я и сражаюсь на стороне Османьского. Он хороший предводитель и чует татарина за десять миль против ветра.

– Видимо, не всегда, иначе он прискакал бы вовремя, – съязвила Йоханна.

– Он успел спасти повозки, которые так дороги сердцу Яна Собеского. В них наверняка лежат красивые вещи, которыми король хочет оснастить Жолкву. Хан Азад Джимал желал бы видеть их в своем шатре, но мы нарушили его планы! – Фадей засмеялся и вопросительно посмотрел на близнецов. – Так вы, говорите, Выборские?

– Да, Кароль и Ян Выборские, – подтвердила Йоханна.

– Эта новость вряд ли обрадовала Османьского. До сих пор он считал себя наследником рода Выборских. Даже если бóльшая часть имения в настоящее время находится в руках у турок и татар, ее можно вернуть. Тогда Османьский станет большим господином. Но у вас на это имение больше прав, ведь вы назвались внуками старого Жемовита Выборского, в то время как Адам всего лишь его внучатый племянник. – Фадей опять рассмеялся, немного смягчив этим резкость своих слов.

В то время как Карл, желавший расположить к себе Османьского, подумал, что он, конечно же, не станет требовать имение Выборских целиком, Йоханна злорадно потирала руки. По ее мнению, если Карл унаследует имение своего дедушки, это станет заслуженным наказанием для навязанного им попечителя. Поведение Адама Османьского было не достойно дворянина.

Между тем Фадей продолжал расхваливать воинское мастерство Османьского и намекнул, что Адама больше интересует слава, нежели добыча.

– Слава, – сказал казак, – может быть достойной целью для большого господина, но простой солдат или пограничный стражник предпочел бы получить в руки несколько злотых.

Йоханна подумала, что Фадей недолго думая присоединился бы к шайке грабителей, да и об Османьском она была того же мнения. Адам ехал во главе обоза, держа одной рукой поводья, в то время как другая рука лежала у него на бедре. Несмотря на эту непринужденную позу, Йоханна чувствовала его напряжение. До Жолквы оставалось еще несколько часов езды, и если неподалеку были другие отряды татар-кочевников, они также могли напасть на обоз.

Местность вокруг была абсолютно плоской, лишь изредка попадались кустарники и одиноко стоящие деревья. Поскольку всадника здесь можно было обнаружить за несколько миль, засады ожидать не приходилось. Тем не менее Йоханна несколько раз приподнималась в седле, чтобы посмотреть вдаль, поэтому именно она увидела Жолкву первой.

– Перед нами огромный замок! – крикнула девушка Карлу.

Услышав ее слова, Фадей кивнул:

– Это замок Яна Собеского – один из многих. – В голосе казака прозвучала зависть, и он показался Йоханне еще более неприятным.

Она ошеломленно смотрела на замковое сооружение, которое с каждым шагом казалось ей все более внушительным.

– По сравнению с ним замок нашего отца напоминает хижину, – вырвалось у Йоханны.

– Да, он неплох, – сказал Карл. Жолковский замок был как минимум вдвое шире, чем тот, в котором они с сестрой родились и выросли.

У дома их отца было лишь два коротких боковых крыла, в то время как резиденцию Собеского окружал большой внутренний двор. По краям стояли массивные башни, увенчанные куполами, из верхних бойниц выглядывали дула мелких артиллерийских орудий. Территория вокруг замка была огорожена оборонительной стеной и рвом, которые гарантировали безопасность для его обитателей, а также для жителей городка.

– Впечатляет, – решил наконец Карл. – Это здание оказалось бы крепким орешком для татар вроде тех, что напали на нас сегодня. Даже если бы их было в десять раз больше, они смогли бы взять этот замок, лишь атаковав его совершенно неожиданно.

– Татары неоднократно пытались захватить его, но управляющий этого замка – человек-кремень; он не сдастся без боя.

Йоханна снова уловила в голосе Фадея интонацию, которая ей не понравилась. Казак был весьма привлекательным и часто смеялся, но при этом, казалось, роптал на судьбу.

Пожав плечами, Йоханна снова повернулась к замку, думая о теплой воде, в которой можно будет помыться, о мягкой постели, а также о дружелюбной женщине, у которой можно будет найти понимание и сочувствие.

Тем временем в замке заметили обоз. Ворота распахнулись, и оттуда выехал отряд всадников. Все они были одеты в кольчуги и шлемы, кроме предводителя, облаченного в длинный плащ и меховую шапку. Он быстро подъехал к прибывшим и помахал рукой, узнав Адама Османьского:

– Добро пожаловать, мой друг! Я вижу мертвые тела. Что случилось?

В знак приветствия Османьский коснулся шапки:

– Татары напали на королевский обоз. К счастью, я и мои люди прибыли вовремя и не допустили, чтобы басурмане исчезли с прекрасными вещами, которые его величество привез из Амстердама и Парижа. Однако мы не успели спасти бедного капитана и его драгунов…

– Мы будем молиться за их души. Спасибо, что забрали трупы погибших: мы сможем похоронить их в освященной земле, – ответил управляющий и остановил свою лошадь рядом с конем Османьского. – В любом случае благодарю Пресвятую Деву Замосцкую за спасение повозок и груза. – Он кивнул Османьскому и поручил одному из своих спутников поехать вперед и проследить, чтобы гостей разместили и обеспечили всем необходимым, а затем снова повернулся к Адаму: – Вы ведь останетесь у нас в замке на несколько дней?

Тот покачал головой:

– Мы остановимся на одну ночь, а затем должны будем уехать. Хан Азад Джимал не смирится с этим поражением. Боюсь, он снова отправит свои полчища, чтобы разорить несколько сел. С помощью Пресвятой Богородицы я хочу это предотвратить.

– Я отправлю гонцов, чтобы предупредить жителей, – пообещал управляющий.

Оба мужчины поскакали быстрее, и Йоханна больше не могла следить за их разговором.

17

Теплый прием, оказанный им в Жолкве, был омрачен грустью и гневом. Тот факт, что татары осмелились напасть на обоз совсем недалеко от замка, так сильно разозлил находившихся в Жолкве воинов, что те потребовали от командира совершить набег на татарскую территорию.

– А вы что об этом думаете, Османьский? – спросил управляющий.

– Это как раз то, от чего хан Азад Джимал будет в восторге. Он созовет своих всадников, сокрушит ваш отряд, а затем осадит Жолкву. Выстоит ли замок, одной Богородице известно. В любом случае, король не поблагодарит вас за то, что своими поспешными действиями вы подвергли опасности его имение.

– Вы все слышали! – крикнул управляющий своим людям.

– Османьскому легко говорить: он может в любой момент выступить против татар. Мы же вынуждены отсиживаться тут и терпеть насмешки врагов, – резко ответил один из офицеров.

– Татары, с которыми мы имели дело сегодня, насмехаться не будут – да и хану Азаду Джималу сейчас не до смеха. Он лишился тридцати всадников. И даст Бог, это не последняя его потеря! – Голос Османьского прозвучал так решительно, что несколько мужчин невольно втянули головы в плечи.

«Он, должно быть, опасный противник», – промелькнуло в голове у Йоханны. Она злилась из-за того, что, с тех пор как они с Карлом прибыли в Жолкву, никто не обращал на них внимания. Близнецы стояли в углу, наблюдая за тем, как мастерят столы из деревянных досок. Дальше во дворе слуги жарили на железной решетке большие куски мяса, а в замковой кухне, как им сказали, испекли целую гору пирожков. При мысли о еде в животе у Йоханны заурчало, ведь она еще не обедала, да и завтрак ее состоял из миски жидкого супа и пирожка. На какое-то время девушка забыла обо всем, кроме голода, пока не услышала свое имя и имя Карла.

– Как я понял из письма его величества, он поручил вам опеку над внуками старого Жемовита Выборского, – сказал управляющий.

Адам Османьский фыркнул и покачал головой:

– Не знаю, как в голову королю могла прийти эта мысль. По его поручению я защищаю границу. Почему я должен исполнять роль няньки при избалованной детворе?

– Мы не избалованы! – довольно резко возразила Йоханна.

– Тебе следует молчать, когда разговаривают взрослые мужчины. Сегодня вечером я позабочусь о тебе и о твоем брате. Пока же я хочу поесть спокойно!

После такого отпора Йоханна, покраснев, присоединилась к брату.

– Надутая обезьяна! – прошипела она.

– Я не стал бы произносить эти слова так громко. Османьский не похож на человека, который с легкостью воспринимает оскорбления, – предупредил сестру Карл.

Но он тоже не знал, почему их попечитель так суров с ними.

Чуть позже подали еду. Чтобы показать, что она не собирается терпеть пренебрежительного отношения к себе, Йоханна села за стол одной из первых. Карл нерешительно последовал ее примеру, в то время как Войслав продолжал стоять, чем привлек внимание Адама Османьского.

– Ты слуга этих двух болванов?

Войслав робко кивнул:

– Да, господин.

– Тогда садись рядом с ними!

Йоханна восприняла это как намеренное оскорбление, ведь место Войслава в людской. Хотел ли Османьский показать близнецам, что они для него не более чем прислуга? Девушка с трудом сдержала негодование. Она решила при первой же возможности высказать этому напыщенному хаму все, что о нем думает.

На Йоханну упала тень. Подняв глаза, девушка увидела Фадея. Казак сел рядом с ней, а Войслав устроился возле Карла. Когда все уселись за стол, Османьский прочитал молитву, а затем схватил большой кусок жареной свинины и откусил от него.

Йоханна, привыкшая пользоваться ножом и вилкой, сочла такое поведение отвратительным. Тем не менее у нее не было выбора. Девушке пришлось брать еду руками, ведь столовых приборов не было. Карл отнесся к этому неудобству более терпимо. Поймав насмешливый взгляд Османьского, направленный в ее сторону, Йоханна схватила ребро и резко разломила его пополам. «Я тоже могу вести себя как свинья», – говорило ее лицо, когда она приступила к еде.

Кубок с вином переходил по кругу от одного к другому. Когда он дошел до Йоханны, она увидела, что края сосуда лоснятся от жира, и ей стоило больших усилий не бросить его на землю от отвращения. За неимением салфетки девушка протерла край кубка рукавом и сделала глоток, а затем передала его Карлу. Он тоже немного отпил. Всадники Османьского бурно праздновали победу над татарами.

Вскоре зазвучали песни. В них не было ничего необычного, но, тем не менее, они брали за душу. Через некоторое время мужчина, который сидел рядом с Фадеем, толкнул казака в бок:

– Ты тоже должен спеть!

– Ты так думаешь? – улыбнувшись, спросил Фадей и встал из-за стола. – Ну, раз вы просите…

Казак глубоко вздохнул и запел. У него был такой красивый голос, что Йоханна пришла в восторг. Правда, слов песни она почти не понимала. Девушка уже хотела спросить, что это за язык, но тут Османьский показал на нее пальцем:

– Внимательно слушай, Ян Выборский. Наша страна как эта песня – дикая и отчаянная, в ней не место мелюзге вроде вас двоих.

Тем временем мелодия становилась все быстрее и Фадей пустился в пляс во дворе. Йоханна не могла поверить, что человек способен совершать такие прыжки и одновременно петь. Время от времени казак смеялся, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, и наконец вытащил саблю. Ее лезвие рассекло воздух, как будто Фадей сражался с невидимым противником. Другие всадники восторженно захлопали в ладоши. Один из татар, подчинявшихся Османьскому, вскочил на стол и затанцевал между мисками с жареным мясом и пирогами.