Непорочная

12 глава

Дан и Антонина всю дорогу говорят о новой программе, над которой диковинка работает третий или четвертый день подряд. Действительно важным делом занимается, не отрицаю. К базе данных теперь так просто не подобраться, при этом доступ к серверу всей команде облегчен. На гаджеты моих людей установлена дополнительная защита.

Я в это глубоко не вникал, повесил все на Дана с Ванессой и другим озаботился. Да и не тот у меня склад ума. Запомнить огромное количество информации, выучить язык за несколько месяцев, книгу, прочитанную накануне, пересказать близко к тексту, не ошибившись ни в одном слове, решить сложные примеры в уме — это пожалуйста. Но сесть и написать какой-то код, понять, как изнутри система устроена, и главное, как сделать, чтобы она потом нормально функционировала, — для меня дебри. Хотя Антонина объясняет все доступными для восприятия словами — грех не разобраться. Ей бы в учителя пойти.

В какой-то степени мы с диковинкой дополняем друг друга. Забавляет, как она сторонится брошюр по изучению языков, которые я ей то и дело подсовываю. Но это она напрасно. Никто не знает, что будет через год или два. Да и ребятам ведь тоже необходимо расти, строить карьеру, а не сидеть на одном месте. Я часто по разным странам мотаюсь и во многих могу свободно работать, вести диалог с людьми.

Оставив машину у входа, мы идем к бару.

— Решил не рисковать с парковкой? — шутит Дан, а меня передергивает, когда вспоминаю тот вечер и обжигающую боль в груди.

От методов Маршалла показывать подчиненным их место — воротит. Если бы я так обращался со своими людьми, они бы давно разбежались.

В баре шумно и полно молодежи. Мне нравится это место, хотя я не любитель подобных тусовок. Атмосфера здесь что надо, выпивка и еда тоже приличные.

На втором этаже все наши давно в сборе. Алкоголь льется рекой, смех не прекращается.

— В прошлый раз у вас исключительно мужская тусовка была, — замечает Антонина, — а сегодня и женщины есть.

— Тогда было что-то вроде общего корпоратива. Собирались люди Маршалла, несколько парней из команды Версаля присоединились. Обсуждали рабочие моменты.

— Столько имен... — удрученно вздыхает диковинка. — Примерно понимаю кто есть кто, но все равно голова идет кругом.

— Ничего ведь сложного. Версаль — самый главный, его команды выполняются беспрекословно. Маршалл и все остальные — исполнители. Кто-то выше по рангу, кто-то ниже, но все занимаются общим делом. С этим-то, надеюсь, разобралась? Или тоже нужны пояснения?

— Нет, не нужны. — Антонина прыскает. — Меня знаешь, что смущает? Все эти люди занимают должности, причем очень высокие, и вдруг связаны с не совсем законными делами… Это разве нормально?

Интересно послушать рассуждения диковинки, особенно когда она под градусом и продолжает его повышать. И я вместе с ней.

— Ладно, может, и нормально зажравшихся богатеев приструнивать и наказывать, если бы не одно но. Все, кто причастен к экономическим преступлениям и не делится с вами... эти люди заканчивают плохо. Очень плохо. А ты, в моем представлении, не тот, кто будет работать не на себя и заниматься подобными вещами.

Опачки. Неожиданно. Оказывается, в голове Антонины не только мысли о работе и программах обитают.

— Когда-то я был по другую сторону баррикад. Меня поймали на незаконной сделке, теперь работаю в системе.

Диковинка задумчиво смотрит на меня, делает глоток шампанского, а потом как-то странно кивает. Повисает пауза. Мы несколько минут пялимся друг на друга, отчего за грудиной тут же ощущается барабанная дробь.

Две недели сплоченный работы определенно пошли на пользу всем. Антонина влилась в коллектив. Ей не только Дан симпатизирует, но и главные заводилы моей команды — бесшабашные Тим и Эдельвейс. Последний как раз и помогал мне осаждать «неприступную крепость» несколько недель назад.

— Я, в принципе, так и думала, что ты не по своей воле...

Антонина снова берет бокал шампанского и будто невзначай касается меня бедром. Тут же напрягаюсь и задерживаю дыхание. Мои реакции на эту хитрую заразу всерьез начинают беспокоить. Диковинка в последнее время словно проверяет на прочность. Неужели ее задевает, что после той ночи я больше никак не показываю, что хочу ее. На самом деле хочу. И еще как.

— Ну ты как, юный гений? Нравится в нашей команде? — разряжает вмиг накалившуюся между нами атмосферу поддатый Эдельвейс. Подсаживается к Антонине с другой стороны. — Или мечтаешь бежать без оглядки от такой компашки?

Она бросает на меня короткий взгляд. Становится интересно, что ответит.

— Каждый человек так или иначе развивается, познает себя и со временем понимает, какие у него сильные и слабые стороны. Не сказать, что я довольна сложившейся ситуацией, но, помогая вам, я получаю отклик. А мне есть с чем сравнить, у меня были и подработки в медиа, и сотрудничество с сайтами. Да много с чем приходилось иметь дело, но это было по-другому. Не думала, что скажу подобное, но мне нравится.

Эдельвейс посмеивается, а я подливаю диковинке еще алкоголя. Это явно одна из ее слабых сторон. Понимаю, что нечестно спаивать, но так мне нравится ее искренность и раскрасневшиеся щеки. Потягивая виски, тоже подключаюсь к беседе.

Пробелы до сих пор не закрыты, и на бывшего Антонины я тоже не вышел. Какая-то тайна, покрытая мраком. Как тут не задаться вопросом: а был ли он вообще? Может, придумала она его? Не покидает чувство, что она сама всему научилась. Информацию схватывает на лету, ничего не нужно объяснять по сотому кругу. Это в диковинке восхищает.

— Ладно, я подышать воздухом.

Эдельвейс сливается, и мы с Антониной продолжаем разговор без него.

Я заваливаю ее вопросами — она отбивается, так и не сообщая ничего конкретного о себе и своей жизни.

— Все. Перестань меня спаивать и забалтывать. Думаешь, я не понимаю, зачем ты это делаешь? — Диковинка накрывает ладонью свой бокал, когда официант приносит еще одну бутылку шампанского.

— Зачем? — усмехаюсь.

— Затем! У нас все равно ничего не будет. Или тебе придется взять меня силой, — улыбается она. Флиртует. — Да и тебе тоже хватит. Как ты собираешься садиться за руль?

— За руль в таком состоянии я не сяду, придется оставить машину у бара и вызвать такси.

Антонина красивым жестом убирает волосы назад и опять улыбается.

— Придумала еще какую-то западню?

Прищурившись, наблюдаю за ней. От диковинки так и веет сексом.

— А может, мне твой коллектив и атмосфера в нем нравится. — Она на мгновение закатывает глаза. — Не думал о таком? К тому же мы выяснили, что я не особо сильна в притворстве.

Это и пугает.

— Ну а еще… чрезмерная гордость — вывеска ничтожной души. Знаешь, чьи слова, ты же начитанный? — подкалывает она.

Недавно я ей чуть ли не целую главу «Преступления и наказания» пересказал за ужином.

— Пас, — отвечаю, покопавшись в закромах памяти. Хотя афоризм на слуху.

Антонина прищелкивает языком:

— Тургенев.

— Нет. Тургенева я еще не читал, — честно признаюсь.

Все равно не понимаю, почему она так быстро сдалась и согласилась на меня работать. И не просто работать — помогать. Так что внезапность — единственный способ проверить свои догадки.

Подавшись вперед, касаюсь ладонью щеки диковинки и нежно провожу губами по линии ее подбородка. Жду, что взбрыкнет и поставит на место, однако ничего подобного не происходит. Напротив. Нас обоих будто начинает коротить.

Я не фанат тактильности, но, когда Антонина приподнимает голову, позволяя проложить мокрую дорожку к ее уху, — в прямом смысле этого слова дурею. И окончательно теряю контроль, забыв, что все происходит на виду у команды. Обхватив лицо диковинки уже двумя руками, смотрю в ее глаза, подыхая от желания впиться в пухлые, сочные губы.

— Одним разом ты ведь не ограничишься? Придется с тобой спать, чтобы ты меня отпустил. А я так не смогу... — Словами она словно хлещет по щекам, охлаждая мой пыл.

Ну что за зараза такая, а?

— Дать тебе свободу и независимость даже за секс я не смогу. Считай, что это будет приятный бонус от нашего сотрудничества.

— Понятно. — Антонина поджимает губы и что-то бормочет. Не могу разобрать. — Все. Я на танцпол. — Она встает из-за стола и идет к лестнице.

Дежавю, ей-богу.

Пару минут даю себе остыть. Взять силой — это, конечно, крайний случай, но однажды я и впрямь могу не сдержаться.

Беру бокал с виски и подхожу к ограждению, всматриваюсь в толпу. Басы долбят так, что сотрясаются внутренности. Как приклеенный, я наблюдаю за Антониной. Она двигается чувственно, отрывается на полную катушку, словно выплескивая в танце все свое негодование. Скорее всего, на меня.

Люди, которые работают в моей команде, выкладываются по полной, ни для кого нет поблажек. И для диковинки не будет. А учитывая ее ситуацию, придется спросить с хакерши вдвойне: я не могу спустить на тормозах воровство таких сумм. Деньги в любом случае придется вернуть или отработать.

— Пошли покурим, — хлопает меня по плечу Тим, отвлекая от лицезрения огненного танца диковинки.

Я соглашаюсь. Покурив с парнями на улице, возвращаюсь на свой «наблюдательный пункт».

К Антонине уже клеится какой-то мажор. Вроде и не позволяет себе лишнего, но я закипаю от ревности. Хочется пойти на танцпол и указать нетрезвому пижону его место. Что и собираюсь сделать, но, заметив прямой заинтересованный взгляд диковинки в мою сторону, решаю задержаться. Похоже, кто-то и впрямь заигрывает со мной? Снежная королева оттаяла и ее тоже затягивает эта игра? Что-то новенькое.

Когда хмырь начинает нагло лапать Антонину и что-то нашептывать ей на ухо, а она при этом никак не сопротивляется, уверенно направляюсь в толпу. Беру провокаторшу за руку.

— Все, поехали домой. Я вызвал такси.

— У тебя нет тут дома, — смеется пьяная в хлам диковинка. — А кстати, где он, твой дом?

Пиздец. Налакалась.

— Далеко отсюда. А твой? — решаю проверить кое-какие предположения, пока она в пьяном угаре.

— Мой сейчас рядом с тобой, — тут же находится с ответом Антонина. — Даже адрес могу назвать.

— Вот и поехали. Подвезу.

— Подвезти меня может каждый, а вот вывезти, наверное, никто. Хотя ты еще сложнее, чем я. Тебе важно получать выгоду от партнерства. И по максимуму! На личные симпатии плевать. А еще ты жуткий ревнивец. Все время находиться под твоим контролем и давлением для бедняжки окажется пыткой. Это одна из причин, почему тебя хочется сторониться.

«Бедняжка» даже не догадывается, как близка к истине. То, что мне принадлежит, может быть только моим и ничьим больше. Заигрывание и флирт на танцполе с подвыпившим мажором хоть и разожгли инстинкт собственника, но на постоянной основе подобные закидоны от своей женщины я не потерплю.

— Ты глупостей в интернете перечитала? С чего такие умозаключения?

— Считай, у меня очень хорошая чуйка.

— Действительно? И что же ты почуяла? Что в твоей жизни скоро наступит пиздец?

— Фу, как грубо. Попрошу не выражаться, — смеется она.

— Ну как есть, Антонина.

Смотрю в ее глаза и не пойму, она правда настолько пьяна или притворяется?

— И можно не называть меня так длинно? Мне нравится Тоня. Или Тонечка.

Пьяна. Без вариантов.

— Можно, — усмехаюсь я и волоку эту пьянь до машины.

Лишь бы не вырубилась дорогой, иначе придется тащить ее в номер на руках.