3

Севастопольская свалка, в отличие от свалок континентальных городов, на которых безраздельно властвуют вороны, давала пропитание также и огромному количеству морских птиц. Чайки и бакланы разнообразили здесь свой рацион, урезанный ежегодным скудением рыбных запасов. Морские птицы мирно уживались с сухопутными, а те и другие – с маргинальными элементами вроде бомжей, алкашей и охотников за металлами.

Вообще говоря, на свалке, в сравнении с Крымским полуостровом в целом, царила гармония. Там, за забором, татары никак не могли ужиться с русскими, левые с правыми, оранжевые с бело-голубыми, украинские ВМС с российским Черноморским флотом. А здесь, среди зловонных мусорных дюн, не было ни левых, ни правых, ни татар, ни русских, ни украинцев, ни военных, ни гражданских – все были равны. Если, конечно, соблюдали неписаный кодекс свалки.

От ворот к сектору непищевых отходов с наплечной сумкой проковылял высокий здоровый бомж. Несмотря на утреннее время, он был уже навеселе и в его сумке тихонько позвякивала не пустая, а полная посуда.

Поравнявшись с искореженным пожаром скелетом ларька, высокий бомж притормозил.

– Здорово, Десантура!

– Дай бог тебе всех благ, Лом!

– А ты чего не на работе? – кивнул в глубь свалки Лом. – Выходной себе устроил?

– Да нет, нога что-то разболелась, сил нет! Наверное, на погоду.

– Так, может, раздавишь со мной пузырь? А как я буду на мели, отдашь! Глядишь, ногу твою и отпустит.

– Да нет, Лом, храни тебя бог, но я с утра не пью. Только вечером, если холодно, для сугреву.

– Ну гляди, как знаешь, Десантура. А Катюху не видел, Беззубую?

– Нет, Лом…

В этот момент сбоку к Лому подошли двое еще довольно молодых парней, первый покрупнее, второй помельче, но оба крепкие и для бомжей выглядящие вполне прилично.

– Эй, Лом, можно тебя на минуту? – положил на плечо Лому руку первый парень.

– Чего? – развернулся Лом.

– Говорю, на минуту тебя можно? – рванул Лома за плечо парень.

Его спутник отступил в сторону и кивнул:

– Привет, Десантура!

– Привет! – донеслось из ларька.

– Ну? – с вызовом спросил Лом, бывший на голову выше более крупного из парней.

– Палки гну! – выдохнул тот и нанес довольно сильный правый боковой в голову.

Потрясенный ударом Лом отлетел назад и плюхнулся на ягодицы. В висящей на его руке сумке звякнула посуда.

– Ну чего ты, чего? – втянул голову в плечи Лом.

– Того! – снова ударил его кулаком в голову подскочивший парень. – Цветмет отложенный брал?

– Какой цветмет, какой цветмет?

– Такой, который ты через забор перекинул!

Тут парень нанес сидящему Лому удар ногой, но спутник тут же его ухватил сзади.

– Брал, я спрашиваю? Или не брал? – Вырвавшись и наклонившись, парень еще дважды ударил Лома кулаком.

– Все, все! Больше не буду! Я ж не знал, что это ваш! – прикрывая голову свободной рукой, завизжал Лом.

– Смотри! Это последний раз! – сплюнул на землю парень. – Порежем!

Лом, суча ногами по земле, начал отползать.

– Сумку оставь! – велел парень, делая шаг вперед.

– На, на! – поспешно высвободил руку Лом и, оставив сумку на земле, убежал.

Парень помельче поднял ее. Внутри оказалось две бутылки водки и кое-какая закусь, но одна из бутылок разбилась. Парень помельче выудил целую бутылку, которая оказалась надпитой, и спросил:

– Забираем?

– После этого козла? Отдай лучше Десантуре вон, чтоб добру не пропадать!

– Спасибо, ребята, храни вас бог, но я не пью, – донеслось из ларька. – Вы лучше девчонкам отдайте, Машке с Зинкой, они рады будут.

Парни переглянулись, потом тот, что покрупнее, двинулся к ларьку. Остановившись, он сказал:

– Слышь, Десантура, можно тебя на минуту?

Загрузка...