Нерон. Владыка Земного Ада

Если Нерон и был расточительным, то лишь потому, что обладал многим, чтобы проявлять щедрость.

Это был век огромных владений. Сенека, из своих обычных моральных соображений, возражал против не плативших налоги землевладельцев, хотя сам владел очень большими имениями, особенно в Египте. Но владения императора повсеместно в значительной степени превышали владения кого-либо другого. Ими управляла целая толпа агентов, чье число сильно было раздуто за время правления Нерона.

Императорская собственность быстро росла по праву наследования. Почти вменялось в обязанность ради благополучия семейства и вассалов оставлять императору значительное наследство, даже если он приговорил тебя к смерти. Те, кто вместо этого завещал свои оскорбления, как Петроний, были столь редки, что историки считали подобные случаи достойными упоминания. В погоне за наследством Нерон лишь делал то же, но в более крупных масштабах, что самые видные римляне делали всегда. Агриппина, к примеру, после того, как собственными глазами видела жестокую смерть своей служанки во время подстроенного кораблекрушения, предназначавшегося для нее самой, не забыла, несмотря на то что ей пришлось спасаться вплавь, проверить завещание той и опечатать его. А когда она сама была вероломно убита той же ночью, Нерон, вне всяких сомнений, наложил руку на ее громадные владения, как он присваивал себе собственность всех тех, кого уничтожал. Например, говорили, что Нерон отравил свою тетку Домицию, несмотря на то что та была уже в летах, потому что не мог дождаться ее поместий в Байях и Равенне, на месте которых впоследствии построил замечательный гимнасий. Слух о том, что именно Нерон убил ее, мог быть и недостоверным, поскольку подобные сплетни были разменной монетой, но в любом случае он получил ее итальянские владения, и обширные земли, которые принадлежали ей на севере Африки, тоже перешли к нему. Это была территория, где, по словам Плиния Старшего, Нерон убил шестерых, владевших половиной провинции. Хотя это было, несомненно, риторическим преувеличением – имперские владения в хлебородных землях Туниса были впредь особенно обширными и на них трудились целые армии рабов. И Нерон обладал почти неисчислимыми земельными участками и предприятиями повсюду. К примеру, он владел гончарной мастерской неподалеку от Каллева (Calleva, Silchester), в недавно покоренной Британии.

Гигантские финансовые интересы императора были разнообразны, и его личные финансовые ресурсы было трудно отделить от финансов национальных. Одно из его обещаний, которое Нерон оказался неспособным сдержать, было его заверение сенаторам в начале правления, что его финансовые дела будут вестись отдельно от государственных. Уже со времен Августа стало все трудней понять, какие деньги народные, а какие принадлежат императору. Существовала полная неразбериха между государственной казной в храме Сатурна и личным состоянием императора. Императоры до Нерона уже начали назначать, что имело определенный эффект, собственных ставленников на посты хранителей национальной казны, и точно так же поступил и Нерон – усилив собственный контроль над казной еще больше, выбирая казначеев, которые занимали теперь более высокое положение, чем прежде. При этом, следуя прецеденту, который уже был создан Августом, Нерон хвастался субсидиями, как ежегодными, так и специальными, которыми он имел обыкновение пополнять казну. Но поскольку никакие отчеты не предавались гласности, неизвестно, говорил ли он правду. Вероятно, были также тайные движения средств в противоположном направлении – никто не мог сказать, к примеру, в какой степени использовались казенные деньги для оплаты строительства Золотого дворца.

Финансовые проблемы

Однако, что было ясно даже до начала постройки Золотого дворца, ресурсы национального дохода вкупе с состоянием императора стали несоизмеримо большими, чтобы компенсировать экстравагантные траты Нерона. Его министру финансов Фаону, преданному, скромному греку, должно быть, приходилось все труднее и труднее подводить баланс расходам. Поэтому в 62 году император назначил троих бывших консулов, включая шурина Сенеки, для надзора за использованием национальных ресурсов. Возможно, это не было серьезным вкладом в разрешение сложившейся ситуации, но, по крайней мере, это был рассчитанный шаг, чтобы успокоить тревогу сенаторов. По этому же поводу, поскольку лучшая защита – это нападение, Нерон критиковал своих предшественников за их порочную практику позволять расходам превосходить доходы.

Ясно, что нужно было найти дополнительные капиталы. В 65 году Нерон был обманут и разочарован одним душевнобольным карфагенцем, который заявил, что нашел огромные залежи золотых слитков в Африке. Но уже за год до этого император начал извлекать значительную прибыль от нового годового дохода посредством манипуляций с чеканкой монет. В частности, это коснулось золотых и серебряных денег. Римскому народу, простодушному в экономическом отношении, не следовало говорить, что металл, из которого эти монеты отчеканены, никоим образом не соответствует тому достоинству, которое официально указывалось на них. Следующие за Нероном императоры спокойно снижали качество серебра, однако Нерон, снизив качество, поступил более честно: он официально снизил вес как серебряных, так и золотых монет. Народам за имперскими границами, таким, как германцы, это все-таки не понравилось, поскольку – обнаруженные клады показывают – с тех пор они отдавали предпочтение старому серебру. Но в границах империи, что имело значение, оказалось, что Нерону удалось справиться с ситуацией, хотя, какое тому он мог бы предложить объяснение, нам неизвестно. Выгода для государства – и, несомненно, для себя, поскольку он владел и контролировал большинство монетных дворов, – должно быть, была действительно очень большой. Прежний вес монет так и не был восстановлен.

Почти одновременно в 64 году была предпринята попытка чеканить основные металлические монеты из меди и бронзы. В отличие от золота и серебра такие монеты выпускались со времен Цезаря и Августа фиктивной, символической стоимостью, безо всяких возражений – по-видимому, потому, что их золотой с красным оттенком цвет был таким привлекательным. Нерон до сих пор не чеканил никаких символических монет, хотя их достаточное количество оставалось в обращении от предшествующих правителей. Теперь, однако, он проделал эксперимент с чисто медной монетой, несомненно, потому, что владел монополией на входивший в ее состав цинк и мог, следовательно, получить достаточную выгоду. Но, очевидно, такая замена оказалась неприемлемой, поскольку вскоре в Риме была возобновлена чеканка монет из латуни и бронзы, и этим занялся второй восточный монетный двор, который отождествляется с Лугдуном (Лион).

Красота этих медных и латунных монет, а также композиции, отчеканенные на их поверхностях, играли немаловажную роль для публичного имиджа Нерона. Они были с художественной точки зрения самыми лучшими монетами, выпускавшимися Римом, и занимали место среди лучших образцов, которые когда-либо доводилось видеть в мире. В особенности это касается больших медных сестерциев, которые вызвали огромное восхищение в период ренессанса, представляя собой невероятный шаг вперед по сравнению с монетами времен Клавдия. Хотя, век за веком, композиция и девизы многих римских монет отражали в их традиционном ключе последующие нюансы официальной политики, нельзя определить наверняка, действительно ли император лично вмешивался и решал, какими они должны быть в данный момент. Но определенно не может быть случайностью, что лучшие римские монеты чеканились именно в правление императора, который обладал художественными наклонностями. Замечательный вид монет эпохи Нерона, конечно, во многом обязан самому Нерону.

Во-первых, портреты на новых монетах просто превосходны. До сих пор чеканщики монет, подобно скульпторам, варьировали между двумя основными концепциями того, как следует изображать императоров. Одна из этих теорий отдавала предпочтение более или менее реалистичному изображению на основании того, что десятки тысяч сообществ, где ходили эти монеты, должны знать, как выглядит император, чтобы получить какое-то представление о его личности. Альтернативная теория состояла в том, что принцепса следует изображать в традиционном претенциозном стиле как некий идеал, как богоподобного эллинистического монарха.

В начале правления портреты Нерона на его первых золотых и серебряных монетах давали очень неплохое представление о том, как он выглядел в юные годы. Но начиная приблизительно с 64 года и далее художники стремились отразить пышное великолепие могущественного греческого монарха, при этом наделяли этого правителя тяжелыми, если не сказать обрюзгшими, чертами, которыми и обладал двадцатисемилетний Нерон в действительности. Таким образом, они создавали шедевр величественной индивидуальности.

Монеты Нерона

Его прическа на определенных монетах выглядит необычной. На лбу располагаются параллельные, одинаковые завитки. Их концы прижаты ко лбу, в то время как верхние локоны, волнистые или завитые, жестко уложены, образуя подобие волны над лицом, – это соответствует утверждению Светония, что свои «волосы он всегда завивал рядами» (Светоний. Нерон, 51).

Красивые длинные волосы у молодого человека высоко ценились в Риме времен Нерона, особенно у красивых рабов [28]. Свободнорожденные юноши, с другой стороны, обычно отрезали свои длинные кудри, когда надевали тогу совершеннолетия, и с того времени и далее их волосы оставались относительно короткими. Но частью традиционного стиля великих греческих монархов было нарушать этот аскетизм и демонстрировать вьющиеся леонийские локоны, которые стали модными при Александре Великом. Но это не совсем то, что теперь делал Нерон. Хотя в его изображениях чувствуется влияние скульптурного портрета Александра, выполненного Лисиппом, и точно такая же голова была и у скульптур, которые Нерон ввез в Рим, однако собственная прическа Нерона ни в коей мере не соответствовала леонийской традиции Александра. Она была основана на тогдашней моде, бытовавшей у римлян низшего класса – так возницы колесниц и актеры причесывали и укладывали свои волосы перед появлением в цирке и на сцене. Бюст возницы, который теперь находится в Национальном музее в Риме, изображает очень похожую прическу.

Сильно выраженный личный вкус правителя совершенно случайно проникает сквозь консервативные условности, которые обычно царили в композициях римских монет. Прическа Нерона, хотя позднее и предпочитаемая уважаемыми деловыми людьми, была, по существу, стилем бездельничающих или пренебрежительных молодых людей, намеренно не придерживающихся никаких традиций. Хотя, в общем, его внешний вид передан с благородным величием, его прическа создает такое же впечатление, какое произвела бы, если бы монарх 1971 года был изображен на монете с волосами до плеч. Действительно, сам Нерон два года спустя выбрал именно этот стиль сам. Его цирюльник Фаламус (Thalamus) заработал себе репутацию, о которой спустя поколение все еще ходила молва.

Попытки Фаламуса также были отражены в некоторых изящных мраморных скульптурных портретах Нерона, из которых сохранились очень немногие, сделанные еще при жизни (см. приложение 1). Среди них скульптурный портрет в Музее Палатина в Риме, и его современник в Художественном музее в Вустере, штат Массачусетс. На последнем глубоко посаженные глаза смотрят чуть вверх – вдохновенный, обращенный к небесам взгляд, который снова вошел в моду полтора столетия спустя. Но некоторые чеканщики монет не боялись при случае придать Нерону гораздо более вульгарную внешность, почти подтверждая высказывание Стринберга, что в конце жизни он выглядел как «владелица мельбурнского игорного дома».

В то время как аверс монет выполнял функцию защиты имиджа императора, большую пользу приносили композиции реверсов и надписи, содержание которых представляло интересы имперского режима и тех его членов, которые управляли общественным мнением, – людей, в ряды которых наверняка входили некоторые из самых важных чиновников и которые иногда, по предположениям, давали советы самому императору.

Реверс монет, выпущенных в 64 году, включает рассудительно отобранные серии композиций, иногда обладающие значительными художественными достоинствами, иногда представляющие собой надуманные сценки и группы фигур. Прежде всего римлянам настоятельно напоминали о неизменном внимании императора к поставкам продовольствия для них. В одной такой композиции изображаются вместе Церера и Аннона – богини, которые покровительствовали этой деятельности. Уже упоминалось о похожем на карту порте Остии, расширенном Клавдием и, возможно, законченном Нероном, что обеспечивало непрерывность продовольственных поставок; а для того, чтобы запечатлеть особую щедрость императора, изображение сопровождалось надписями, гласящими, что этот исключительный, широкий жест был сделан не единожды, а дважды. Напомнить об этой необыкновенной щедрости стоило, потому что это могло помочь отвлечь внимание людей от непопулярной необходимости прекратить регулярные бесплатные пособия на время после пожара. Другая монета изображает продовольственный рынок, восстановленный Нероном после того, как он сгорел во время того же большого пожара.

Внешняя политика представлена на этих выпусках храмом Януса с указанием, что он был закрыт Нероном, поскольку римский народ живет в мире. Двери этого храма могли быть закрыты, только когда во всей империи не велось ни одной войны – что означало, что за все века существования этого храма двери почти всегда были распахнуты. Но Нерон закрыл их, его блестящее разрешение проблемы с Арменией сделало это возможным. А еще одна монета изображает Алтарь Мира. Мы не знаем, где находился этот алтарь – монета была выпущена вне Рима, – но, очевидно, он был воздвигнут по тому же самому случаю и намеренно напоминает знаменитый Алтарь Мира, который был установлен Августом.

Другие выпуски заботливо подчеркивают военные подвиги, посредством которых, как заявлялось, был достигнут мир (отвлекая внимание от дипломатических достижений, что было менее популярно). Одна монета изображает Нерона, принимающего участие в военных учениях преторианцев, другая изображает, как они приветствуют его, – и в том и в другом Нерон участвовал слишком редко с общепринятой точки зрения, и, следовательно, желательно было подчеркнуть его роль. И эти военные мотивы, подобно ссылкам на мир, также были представлены с отголосками монет Августа.

Дух Августа особенно очевиден в другой серии монет, отчеканенной в гигантских количествах, которые изображают элегантную фигуру богини Победы, держащую щит, посвященный императору Сенатом и римским народом (SPQR). Композиция повторяет, хотя гораздо артистичней, тип монеты, которая изначально была отчеканена в память Августа, представляя золотой Щит Добродетели, который Сенат и народ посвятили ему при жизни. Изначально такая монета была изготовлена в десятилетнюю годовщину смерти и обожествления Августа. Теперь, в 64 году, наступила пятидесятая годовщина этого события. Другими словами, народу предлагалось композицией этой монеты считать Нерона полным и единственным наследником основателя империи. Память об Августе присутствует постоянно. Выпуски монет городами Малой Азии все еще носят его портрет попеременно с изображением правящего императора. А монеты губернатора Египта прямо называют Нерона «новым Августом».

Другая серия монет намеренно копирует композицию, которая фигурировала на монетах, отчеканенных самим Августом. Она изображает увенчанного лавровым венком бога Аполлона, играющего на лире. Но, как считали Светоний или его источники, фигура должна была безошибочно идентифицироваться с самим Нероном, который имел обыкновение делать то же самое, и делал это с удовольствием. Здесь, как и в прическе императора на его портретах, снова отдана дань личным вкусам императора. Приверженцы традиций могут счесть намек шокирующим, но он тактично выражен непосредственно в традициях Августа, и ссылка делается на респектабельность этого занятия, благодаря традиционному покровительству Аполлона, на которое сам Нерон имел привычку ссылаться. Его постоянно сравнивали с этим богом [29], и его огромная статуя, Колосс, имела корону Аполлона из солнечных лучей. Точно такая же корона, окружающая чело Нерона, появляется и на монетах.

Не было ли более благоразумным для тех, кто выбирал композиции монет, вообще ничего не говорить о пристрастии Нерона к игре на музыкальном инструменте? Очевидно, они придерживались обратного мнения; по-видимому, скандал был слишком публичным, чтобы его игнорировать. И поэтому они сделали все, что могли, приняв это щекотливое положение, но позолотив пилюлю намеком на прецедент Августа и пример самого Аполлона.