Нерон. Владыка Земного Ада

В Риме в полдень 13 октября 54 года двери императорского дворца распахнулись настежь и на пороге появился юный Нерон. Его сопровождал Бурр, командир преторианской гвардии, отвечавшей за безопасность императоров; другие высшие офицеры тоже присутствовали, как и ведущие греческие вольноотпущенники – бывшие рабы, исполнявшие обязанности имперских министров. Клавдий умер прошлой ночью, но провозглашение императором его приемного сына Нерона было отложено до тех пор, пока астрологи не сочли возможным объявить, что наступил благоприятный момент. Жена Клавдия и мать Нерона, Агриппина, имела привычку советоваться с астрологами и, несомненно, в этом случае выжидала, пока Бурр не приведет в исполнение задуманное. И вот юноша стоит на ступенях дворца, а толпа, собранная по этому поводу, поздравляет его с восхождением на престол.

Затем его препроводили в лагерь преторианцев, которые должны были надлежащим образом выразить свою поддержку – без чего ни один император не мог продержаться на троне и дня. Преторианцы, по обычаю, хранили верность императорскому дому и к тому моменту были подготовлены Бурром, который в течение трех лет своей службы неутомимо трудился на благо интересов Агриппины и ее сына. Вот почему теперь Нерон обращается с краткой приветственной речью к страже, обещая им щедрые дары, – обычай, установленный его отцом, и было понятно, что они получат месячную норму зерна бесплатно.

Юный император производил не вполне приятное впечатление. По утверждению Плиния Старшего, он был близорук и смотрел на мир прищуренными, полуприкрытыми глазами.

Светоний, написавший биографии известных людей, полные пикантных подробностей, описывает его внешность следующим образом:

Однако большое его преимущество состояло в том, что отец его матери (его дед) был доблестным Германиком (19 г.), никогда не занимавшим императорского трона, но завоевавшим беспримерную народную любовь. Огромным благом было и то, что прапрадедом Нерону доводился Август, почти легендарный основатель имперского режима, умерший и обожествленный Римским государством за сорок лет до этого. Его заслуги перед государством были удивительны и уникальны. Когда он ввел единоличное правление над всеми территориями, победив Антония и Клеопатру (31-30 гг. до н. э.), то восстановил мир на всей территории империи, которая на протяжении десятилетий сотрясалась беспорядками и повторяющимися гражданскими войнами. Умным, терпеливым, не лишенным воображения правлением, не без элементов жестокости, он положил конец всему этому, а когда умер, оставил империю в мире, где ей ничто не грозило, и в целом хорошо управляемую. Ее население составляло несколько сотен миллионов человек, точнее мы не можем сказать. Ведь ее площадь была обширной, да и сам Август к тому же добавил к ней Египет и другие страны. Уже при поздней республике римский мир занимал почти всю область Средиземноморья, а затем внучатый дядя Августа и его отчим, диктатор Юлий Цезарь, превратил ее в империю континентальной Европы, завоевав весь центр и север Франции и расширив ее границы до Рейна.

Именно в одной из Рейнских крепостей и родилась мать Нерона Агриппина в 15 году. Ее родиной был немецкий городок, римское военное поселение, названное позднее в ее честь колонией Агриппины (Кельн). К тому времени, когда ее сын взошел на трон, она пережила уже три достопамятных и ужасных правления – Тиберия (14-37 гг.), Калигулы (Гая) (37-41 гг.) и Клавдия (41-54 гг.). Несмотря на отклонения от выбранного курса каждого последующего правителя – от чего, по словам древних историков, она ничего не потеряла, – империя в целом управлялась довольно эффективно. Но жизнь императорского окружения была рискованной. Еще девочкой Агриппина была свидетельницей и сама пережила страшные события.

Мать Нерона

Когда Агриппине было четырнадцать лет, ее мать, от которой она унаследовала имя, была арестована преемником Августа Тиберием и сослана на остров, где ее избил какой-то офицер, отчего она ослепла на один глаз. Несмотря на принудительное кормление, она намеренно уморила себя голодом; однако незадолго до этого двоих ее сыновей, юных братьев Агриппины, постигла также жестокая и ужасная участь. Один, обвиненный в гомосексуальной связи и отправленный на другой остров, покончил жизнь самоубийством после того, как палач показал ему аркан, которым он будет удушен, и палки с крючьями для того, чтобы сбросить его тело в Тибр. Его брат, заключенный в дворцовую подземную тюрьму, унизился до того, что был вынужден есть набивку своего матраса перед тем, как его тоже лишили жизни. Эти события не могли пройти бесследно для их сестры.

За год до ареста матери, в возрасте тринадцати лет, Агриппина была помолвлена с отцом Нерона Гнеем Домицием Агенобарбом, внучатым племянником Августа. Имя этого великого семейства означало «бронзовая борода», и первые поколения Агенобарбов слышали поговорку, что нет ничего удивительного в том, что бороды у них бронзовые, ведь их лица из железа, а сердца – из свинца. Но они зачастую были ловкими и хитрыми на грани жестокости, а отец Гнея был назначен душеприказчиком Августа, хотя император не смог убедить его отказаться от практики, которая даже по стандартам того времени казалась бесчеловечной – убивать каждого побежденного бойца после гладиаторского боя.

Сам Гней, по словам одного из чиновников Тиберия, был выдающимся молодым человеком, но о нем ходили постоянные отягощенные подробностями неприятные слухи. Поговаривали, что он был более чем ненадежен с финансовой точки зрения и что его уволили из свиты одного придворного по той причине, что он убил вольноотпущенника за то, что тот отказался с ним выпить. Гней Агенобарб к тому же выколол какому-то человеку глаз на Форуме за высказывание, которое пришлось ему не по нраву, а однажды, когда ехал по Аппиевой дороге в своей колеснице, намеренно направил ее на мальчика и задавил его насмерть. В конце правления Тиберия (37 г.) он впал в немилость – против него были выдвинуты обвинения в государственной измене, прелюбодеянии и кровосмешении. Но он выжил, потому что старый император умер и его место занял Калигула, оставшийся в живых брат Агриппины. И тогда жена Гнея 15 декабря 37 года родила в Анции единственного ребенка этого брака [2]. Это и был Нерон, хотя его еще так не называли. Он был рожден под именем Луция Домиция Агенобарба. Его отец Гней, услышав о его рождении, сказал в шутку, что плод его союза с Агриппиной просто обречен быть бедствием для человечества. Гней умер от водянки три года спустя.

Тем временем Агриппина и две ее сестры получали рискованную, по-видимому, сексуальную благосклонность от своего брата-императора, обладавшего диким нравом. Он воздал почести всем троим, связав их имена со своим в клятвах и обетах, и они были изображены на монетах стоящими в ряд с атрибутами богинь. Но это сомнительное благоденствие внезапно закончилось в 39 году, когда Агриппину вместе с любовником обвинили в заговоре против Калигулы в Могонтиаке (Майнц). Она была отправлена в ссылку, хотя незадолго до этого ее заставили привезти прах своего казненного любовника назад в Рим, в жалкой пародии на историческое странствие, которое благочестиво предприняла ее мать с прахом великого Германика.

Это произошло за год до смерти отца Нерона. Он оставил своему трехлетнему сыну одну треть своих владений, но Калигула, будучи сонаследником, отобрал долю мальчика и прибавил ее к своим двум третям. Оставшегося в стесненных денежных обстоятельствах, без отца и матери, пребывавшей в ссылке, младенца Нерона взяла к себе в дом сестра отца Домиция Лепида. Там он прожил в довольно убогих условиях около шестнадцати месяцев под присмотром танцовщика и цирюльника. Когда Калигула умер в 41 году, а его дядя Клавдий стал императором, Агриппина была отозвана из ссылки, а Нерону возвращено его наследство. Его мать снова вышла замуж, ее мужем стал богатый, подобострастный, хитрый, утонченный оратор по имени Крисп Пассивна, который благополучно и быстро скончался где-то в году 44-м – возможно, с подозрительной поспешностью, поскольку его состояние перешло в руки его вдовы. Однако в то время жизнь была очень трудной для неординарных женщин из-за ревности мстительной молодой жены Клавдия Мессалины. Но Агриппине каким-то образом удалось выжить, хотя позднее ходили разговоры, что Мессалина пыталась покончить с Нероном, когда тот еще лежал в колыбели. Если так, то попытка не увенчалась успехом, а к мальчику приставили охранника самого высокого ранга – бывшего консула Аскония Лабеона. К тому же к нему приставили двух наставников-греков – Аникета и Берилла [3].

В 47 году, когда Нерону исполнилось девять лет, он в первый раз публично выступил в упражнениях в военном искусстве и получил рукоплескания, причитающиеся ему как потомку славного рода.

Самоубийство Мессалины

В 48 году произошел великий переворот, когда Мессалина была вынуждена покончить жизнь самоубийством. Тацит относит это к разгульным пирам, которые она давала со своим любовником Гаем Силием, пока император находился в отъезде, но, по всей вероятности, она участвовала в заговоре, стремясь посадить Силия на трон. Клавдий задумал жениться вновь и из многочисленных кандидаток решил остановить свой выбор на Агриппине. Ее рекомендовал грек Паллант, занимавший пост министра финансов, убеждавший императора объединить две ветви семейства Августа – поскольку опасно допустить, чтобы женщина, которая носит такое великое имя, смогла воспользоваться шансом выйти замуж в другую семью.

Клавдий был сильно подвержен женскому влиянию, и тридцатичетырехлетняя Агриппина быстро стала гораздо более влиятельной, чем какая-либо другая жена императора до этого. Императорский пост теоретически был личным, а не наследственным или династическим, – по закону этот пост не могла занимать женщина. Над Мессалиной зло подшучивали, как над женщиной, которая фактически узурпировала эту должность, а теперь Агриппина очень вкрадчиво обратила презрительную насмешку в реальность. Вскоре она была удостоена имени «Августа». Все императоры называли себя «Августами», но даже почитаемая жена Августа Ливия не была удостоена имени «Августа» до тех пор, пока не умер ее муж; и было нечто поразительно новое в том, что серебряные и золотые монеты теперь носили имя и изображение Клавдия вместе с именем и изображением Агриппины. Ни одна жена правителя при жизни никогда прежде не удостаивалась таких почестей. Народ долго помнил, как она выглядела во главе пышной процессии в плаще из золотой материи.

Эта женщина с отвратительным прошлым была алчна до власти и богатства. Ее изображения на монетах дают не слишком точное представление о ее внешности, хотя мы можем подозревать, что некоторые бюсты того периода точнее передают ее черты. Одно нам известно – ее гордыня и амбициозность прикрывались серьезной, холодной и приличной манерой поведения. Это была маскировка, необходимая для того, чтобы достичь своей цели, состоявшей в завоевании трона для своего сына Нерона. Вся беда была в том, что Клавдий уже имел собственного сына, Британика, рожденного от брака с Мессалиной. Британик был почти на четыре года моложе Нерона, но по происхождению он был ближе к трону, а к тому же был сыном императора. Агриппина, следовательно, должна была приложить все свои усилия, чтобы склонить чашу весов в пользу его сводного брата.

Для этого ей нужны были союзники. Ей помогали из страха те, кто способствовал низложению ее предшественницы Мессалины. Но ее главным союзником был Сенека, которому в то время было около пятидесяти четырех лет. Сенека был одним из самых экстраординарных людей своего времени. Его родители происходили из чрезвычайно консервативного знатного семейства выходцев из Италии, поселившегося на юге Испании, в Кордубе (Кордова). Его отец был выдающимся ритором, а юный Сенека быстро стал самой видной фигурой своего времени – публичным оратором, философом-стоиком и эссеистом, драматургом, сочинителем эпиграмм. Джон Обрей однажды заметил, что Сенека пишет урывками. Но Сенека был безмерно моден среди молодежи, которая обожала его риторические фейерверки и резкую, беспокойную, отточенную манерность, которая сделала его стиль воплощением латинского серебряного века. Пристрастившись в юности к оккультным наукам, Сенека страдал от тяжелых неврозов (частично из-за слабого здоровья), таких хронических, что ему часто приходила в голову мысль о самоубийстве. В правление Калигулы, который назвал его стиль чистым песком без извести, Сенека стал ведущим оратором в Сенате, и очень жаль, что ни одна из его блестящих речей не сохранилась до наших дней.

Но его внимание к сестре этого императора навлекло на него неприятности в начале следующего правления, когда юная Мессалина, приревновав, приговорила его к смерти. Однако в действительности он был сослан на Корсику. Сенека всей душой ненавидел ссылку и остров и писал домой письма, полные унизительной лести о Мессалине и министре Клавдия Полибе. Но когда Агриппина вышла замуж за императора, то организовала отзыв Сенеки из ссылки, обеспечила ему назначение на высокую должность претора и возложила на него обязанности учителя и воспитателя Нерона. Она отдавала себе отчет, что Сенека был надежной инвестицией. У него имелись причины быть благодарным, а если он окажется слишком амбициозным, его будущее находилось в ее руках.

Нерон, по всей видимости, получил относительно нормальное образование, как и подобает представителю римской аристократии. Вне всяких сомнений, Сенека обучал его лично, а также руководил всей программой обучения. Что касается обучения греческому, к мальчику был приставлен блестящий наставник, Хайремон, возглавлявший Александрийский мусейон. Он также был профессором грамматики в этом городе и в дальнейшем занимал пост священного летописца, будучи экспертом по египетским религиозным древностям, о которых писал эзотерические труды. Хайремон был последователем стоической школы, основанной Зеноном (приблизительно 300 г. до н. э.), который, как никто другой, сделал серьезный вклад в этическое содержание философии, и сам Сенека значительно расширил учение стоиков. Но у Нерона был еще один учитель – грек, Александр из Эги в Македонии, который отдавал предпочтение перипатетической философии Аристотеля (датируемой 322 г. до н. э.), теперь возрожденной как школа метафизики и логики. Ходили слухи, что Агриппина, придерживаясь римских традиций, пыталась внести поправки в предложенную философом Сенекой программу обучения ее сына.

Очень скоро после своего возвышения Агриппина значительно продвинулась на пути реализации своих честолюбивых замыслов, поскольку убедила Клавдия позволить его дочери Октавии обручиться с Нероном. Они не поженятся еще четыре-пять лет, но помолвка – дело важное. Октавия была не только дочерью императора, но и праправнучкой сестры Августа Октавии, то есть имела родство с императорским домом по обеим линиям, о чем свидетельствовало ее имя. Во время помолвки ей было около девяти лет. Август разрешил девочкам официальную помолвку с десяти лет, а замужество с двенадцати, но неизвестно, бывали ли подобные случаи в то время. Конечно же Октавия была обручена в первый раз, когда ей исполнился год. Этим первым женихом был приближенный родством к императору аристократ Луций Силан Торкват, но Агриппина, уже перед своей свадьбой с Клавдием, выдвинула против него обвинение в кровосмесительной связи, и в день ее бракосочетания с Клавдием он перерезал себе горло.

В следующем, 50 году, 25 февраля, юный Нерон был официально усыновлен Клавдием. Министр императора Паллант, который порекомендовал Агриппину Клавдию, также стоял за этим шагом, потому что именно он напомнил императору, что существует прекрасный прецедент усыновления, ведь сам Август усыновил Тиберия. Тиберий сменил своего отчима на троне, и, вне всякого сомнения, тут был намек на Нерона. И с тех пор мальчика стали звать Нероном – одной из классических фамилий дома Клавдия. Однако сначала, очень короткое время, он именовался Тиберием Клавдием Нероном, потом Нероном Клавдием Цезарем Друзом Германиком. Его настоящее имя – Луций Домиций Агенобарб – было забыто, и Нерон и его мать обижались, когда юный Британик называл его забытым именем – либо по неосмотрительности, либо из намеренного мальчишеского желания бросить вызов.

Положение девятилетнего Британика становилось все более тяжелым. Он до сих пор внешне получал почести, воздаваемые ему как сыну императора. Но его учителей предали смерти. А поскольку Нерон был старше, то официально имел превосходство над Британиком. Имя Нерона обнаружено перед именем его сводного брата на надписях, а официальные монеты Рима стали изображать и прославлять Нерона. В провинциях, где правители городов ставили свое будущее в зависимость от выбора, изображение какого из юных принцев поместить на свои монеты, большинство местных монетных дворов предпочитало Нерона, как это делает монетных дел мастер одного из вассальных царей, правителя Понта в Малой Азии. Однако до конца жизни Клавдия наместник Иудеи продолжает изображать на своих монетах их обоих вместе, чтобы обезопасить себя, небольшие города в Малой Азии, облеченные властью выпускать свои собственные монеты, делали то же самое.

На Данувии некий провинциальный чиновник, вероятно наместник Мезии (Болгария), отчеканил большую медную монету (сестерций) с латинской надписью в честь Нерона, но, очевидно, и он тоже добавил другую монету в честь Британика.

Эти монеты в основном были выпущены после того, как карьера Нерона резко пошла вверх, что произошло очень быстро. Он был официально объявлен совершеннолетним 5 марта 51 года, когда ему еще не исполнилось и четырнадцати лет, что считалось самым юным возрастом. Ему также было разрешено маршировать, неся щит, во главе преторианской гвардии на параде. От его имени солдатам раздавались денежные дары, различные знаки отличия тоже присуждались от его имени, включая должность консула и проконсула за пределами Рима, а также членство во всех четырех великих коллегиях жрецов.

Нерон благодарил Сенат за это излияние почестей в своей первой публичной речи. Ораторское искусство традиционно входило в программу обучения юных римских аристократов, в чем учитель Нерона Сенека преуспел – хотя его обвиняли в том, что он направлял своего ученика на изучение современного ораторского искусства (своих собственных выступлений) вместо исторических, классических прецедентов. Во всяком случае, в 53 году Нерон получил возможность выступить с речью на латыни в поддержку обращения жителей Бононии (Болонья), пострадавших от пожара, и он также произнес речь на греческом в поддержку подобного обращения из Апамеи (Сирия), города, разрушенного землетрясением, и снова в поддержку освобождения от налогов, затребованных Родесом и Илионом (Троя). Всегда считалось полезным для делающих карьеру молодых людей получить поддержку в провинциях таким способом, и речь в поддержку Илиона была особенно к месту, поскольку семейство Юлия Цезаря, в которое был принят предок Нерона Август, прослеживало свое происхождение от легендарной Трои.

Когда Клавдий отправился к Альбанской горе, чтобы отметить ежегодные дни латинских празднеств, то официально оставил Нерона присматривать за Римом в качестве «префекта» (51 г.). В обязанности префекта входили и судебные разбирательства, но император оставил распоряжение, чтобы мальчик участвовал в рассмотрении лишь простых и незначительных дел. Но его приказ проигнорировали, и ведущие ораторы с рвением боролись друг с другом, чтобы предстать перед наследником престола.

Император Клавдий

Клавдий, которому было уже за шестьдесят, представлял собой любопытное сочетание административной мудрости и личной абсурдности, здравомыслящего либерализма и подозрительной жестокости. Не очень сообразительный и чувственный, он слишком сильно поддавался влиянию Агриппины и греческих министров, которые были с ней заодно. Агриппина была патологически нервна и наносила злобные удары вокруг себя, чтобы предотвратить реальные и воображаемые угрозы отравления ее и Нерона.

Расследования государственных измен, которые уже достигли достаточного, хотя и контролируемого размаха, при правлении Августа и Тиберия были возрождены, а соглядатаи и доносчики процветали. За время своего правления Клавдий казнил по крайней мере тридцать сенаторов и несколько сотен аристократов. Мессалина вдохновила множество подобных казней, но довольно значительная часть относится к его последним пяти годам правления, когда Агриппина была его женой и почти соправительницей империи.

Довольно многие разбирательства возникали не без участия предательских уловок астрологии и магии, в которые верило подавляющее большинство населения, включая большую часть образованных людей. Одной из жертв к конце правления Клавдия стала тетка Нерона по отцу Домиция Лепида (мать Мессалины), которая взяла его в свой дом, когда ему было три года. Женщина почти столь же грозная, сколь и Агриппина, она вызывала ненависть у императрицы своим царским происхождением. Еще большее негодование вызывало ее влияние на Нерона, отношение к которому было более снисходительным, чем у его матери. Итак, Домиция Лепида была обвинена в колдовстве, угрожающем жизни Агриппины, – обвинение, которое уже предъявлялось некоторым другим соперницам жены императора. Во всяком случае, было добавлено, что Лепида попустительствовала нарушению общественного порядка ее калабрийскими рабами – довольно эмоциональное обвинение в обществе, запуганном рабами и помнящим древние бунты. Судебное разбирательство проводил Клавдий, как глава семейства. Один из самых влиятельных греческих министров, Нарцисс (кто в борьбе по поводу новой женитьбы Клавдия поддерживал одну из соперниц Агриппины), сделал все, что было в его силах, для Лепиды. Несмотря на это, она была приговорена к смерти, а Нарцисс был вынужден удалиться в ссылку. Под влиянием своей матери семнадцатилетний Нерон давал публичные свидетельские показания против собственной тетки.

Смерть Клавдия

И все равно Агриппина чувствовала, что ее положение ненадежно. Когда Тацит говорит, что она была напугана провидцами и предзнаменованиями – рождением полулюдей-полуживотных и свиньи с ястребиными когтями, – он, возможно, прав. Однако более веским был тот факт, что всего ее влияния не хватало для того, чтобы обрести верховную власть. Сенату действительно достало смелости выдворить из своих рядов зловещего доносчика и обвинителя, бывшего одним из ее любимых агентов. Хуже всего, император был совершенно непредсказуем, он верил в неожиданные наветы и был способен на страшные поступки. Агриппина решила, что она больше не может ждать, когда Нерон взойдет на трон, нечто ужасное может случиться с любым из них в любое время. И поэтому, судя по Тациту, она отыскала осужденную пленницу Локусту и заставила дегустатора императора подать то, что приготовила эта женщина.

«Вскоре, – говорит историк, – все стало настолько явным, что писатели того времени подробно рассказали о происшедшем: яд был примешан к изысканному грибному блюду; что Клавдий отравлен, распознали не сразу из-за его беспечности или, может быть, опьянения; к тому же приступ поноса доставил ему видимое облегчение. Пораженная страхом Агриппина, опасаясь для себя самого худшего и не обращая внимания на неприязнь присутствующих, обращается к ранее предусмотренной помощи врача Ксенофонта. И тот как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в горло Клавдия смазанное быстродействующим ядом перо, хорошо зная, что хотя затевающий величайшие преступления подвергается опасности, но зато преуспевший в них щедро награждается.

Между тем созывались сенаторы; консулы и жрецы провозглашали торжественные обеты, молясь об исцелении принцепса, тогда как его, уже бездыханного, обкладывали припарками и покрывалами с намерением скрыть его смерть» [4] (Тацит. Анналы, XII, 67-68).

Этот рассказ Тацита выглядит так, словно историк искусно совместил детали по крайней мере двух противоречивых отчетов. Светоний, который смешивает в одно целое гораздо более вопиющие истории, не упоминает шокирующего предположения о том, что Стертиний Ксенофонт с острова Кос, главный лекарь Рима, приложил к этому руку. По некоторым версиям, в этом был замешан и Нерон. Но в любом случае на этой стадии его карьеры именно Агриппина взяла на себя инициативу во всем. Однако очевидно, что по поводу ее причастности к смерти Клавдия не было единодушного мнения.

Возможно, император мог умереть и естественной смертью, но в противоположное все поверили очень быстро. Сатирик Ювенал, следовательно, имел основание полстолетия спустя писать о грибах Агриппины:

И на следующий после этого события день, в час, вычисленный астрологами, Нерон появился у входа во дворец и был провозглашен императором Рима.