Несовместимые. Книга 1

Глава 21

Элла

Шесть утра. Я лежала на кровати и смотрела на потолок в спальне, тишину нарушала лишь Эльвира своим сопением. Я с четырех утра наблюдала за тем, как плавно меняются краски рассвета на поверхности потолка. Еле уловимый свет, когда солнце восходило из-за горизонта, проник в спальню и окрасил потолок сначала синеватым оттенком, который переливался с желтым и нежным розовым, после оттенки становились все ярче, когда солнце поднималось выше, а его золотистый цвет доминировал над всеми остальными, такими еле уловимыми и нежными.

Людям лучше стараться встречать рассвет, но не обязательно с четырех утра, как это сделала я. Это, наверно, самое невероятное время в сутках, и что более важно — это мгновение повторимо. Но не стоит пользоваться этим фактом и откладывать любование этим зрелищем в долгий ящик, ссылаясь на слабость и невозможность открыть глаза ранним утром. Думаю, стоит лишь попробовать открыть свои глаза и тут же встать перед окном, отодвигая плотные шторы, которыми мы пользуемся, чтобы солнечные лучи, врезающие в стекла окон, не разбудили нас. Потому что стоит посмотреть на утреннее небо пару секунд и глаза уже закрывать не хочется. Улыбка невольно появляется на нашем лице, что мы совсем не контролируем, глаза сияют от света первых, но ярких солнечных лучей, и весь наш организм пробуждается, как пробуждается все вокруг, называемое жизнью. Каждое время суток обладает своим поразительным свойством удивлять. Утро же обладает такой особенностью, что сумеет оживить своей недолгой, но запоминающейся красотой огромные масштабы планеты и все человечество в целом, заряжая энтузиазмом. Ночь дает возможность нам мечтать и выдвигать новые цели перед собой. День же позволяет осуществить все, что планировалось. Важно замечать все эти тонкости вокруг нас и анализировать, потому что какой смысл жить с пустотой внутри и не желать заполнить себя.

Мелочи. Они необходимы в нашей жизни. Наблюдать за тем, как меняется окрас рассвета на потолке — мелочь. Но я получила воодушевление, спокойствие, окрыление, подъем духа и вдохновение на предстоящий тяжелый день. Я добавила в себя что-то чудесное, что дозволяет мне ощущать легкость в душе, нежели тяжесть печали. И чтобы искать прелести в мелочах, для этого не нужно таланта. Это наш дар.

Я встала с постели и босыми ногами на носочках подошла к окну, сопровождая шаги скрипом паркета. В комнате Эльвиры нет плотных штор, которые нужно отодвинуть. Я встала перед окном, обнимая себя за плечи, и любовалась утренним пейзажем леса. Все живое радовалось теплу так, что веселый голос птиц я могла уловить и без открытого окна. Легкий туман обволакивал деревья, освещенные солнцем, которое в свою очередь окрашивало всю природу в золотистый оттенок. Чудесное и непередаваемое словами явление.

Я не сразу поняла, что в комнату кто-то заглянул, пока паркет не затрещал под ботинком гостя. Резко повернув голову, отрываясь от прелести природы, я увидела в дверях Эдварда, который созвал меня рукой к выходу и тут же ушел, закрывая за собой дверь, так же тихо, как и открыл. Я могла слышать лишь еле уловимые шаги, спускающиеся по лестнице вниз.

Накинув на себя свой халат и поправив взлохмаченные волосы, я пошла вслед за ним, пребывающая в неведении, для чего он явился сюда в столь раннее время. Эдвард стоял чуть поодаль от крыльца дома и дожидался меня, засунув руки в передние карманы брюк. Коснувшись деревянной колонны, а после перил, я спустилась по лестнице и ступила прямо в тапочках на гравий, устилающий садовую дорожку, а после на зеленый газон, на котором стоял Эдвард.

— Ты совсем не спала? — тут же спросил он, когда я встала напротив в метре от него.

Я вздохнула, поправив воротник халата, и обняла себя за плечи.

— Я быстро уснула ранним вечером, поэтому и проснулась рано. А Вы почему здесь?

— Не хотел, чтобы ты ощущала себя брошенной перед тем, как поедешь на кладбище. Ты не признаешь этого, юная леди, но тебе нужны слова напутствия.

— С каких пор Вы снова такой заботливый? — выгнула я бровь, хотя сердце трепетало, а душа купалась в тепле, когда Эдвард сказал эти слова. Мне действительно важна его поддержка.

Задавая этот вопрос, я рискую разочароваться и снова окунуть душу в холод после его отстраненного ответа.

— С тех пор, как взял тебя к себе на работу. Я забочусь о каждом своем подчиненном, — искренне ответил он. Мое глупое сердце надеялось не на такой ответ, и оно не хочет понимать, что Эдвард ничего лишнего себе не позволит.

— Я всего лишь выплачиваю долг отца. Фактически я у Вас не работаю, а исполняю временные обязательства, которые обязательно должны иметь успех, — напомнила я скорее себе о своей миссии, чтобы крепко держать себя в реальности и не кануть в розовые мечты маленькой девочки, которая только в свои девятнадцать познала привязанность и физическое влечение к мужчине.

— Если желаешь считать так, то я все равно имею ответственность за тебя на определенное время, — ровным тоном ответил он. — Я обязан беречь тебя.

— Чтобы я выполнила задание успешно, и чтобы Вы не потеряли удобное стечение обстоятельств, когда я решила согласиться на Ваши условия, — настаивала я на своей жесткой реальности, пытаясь духовно отделиться от этого мужчины.

Я заставляла себя думать о том, что безразлична ему. Да, сердце отчаянно требует хвататься за каждое маленькое проявление особого тепла Эдварда в мою сторону, но разум делает из этого ничто иное, как что-то элементарное, не связанное с редким чувством. Мне так будет проще находиться рядом с ним.

— Да что на тебя нашло? — рявкнул он с озлобленным видом.

— Констатирую факты, — пожала я плечами. — И Вы мне сами говорите, не заходить далеко в дела вашей группы. Я всегда буду на допустимой грани и не перечеркивая границы. Вам не нужно стараться разговаривать со мной мягким тоном и проявлять максимум заботы. Не заставляйте себя. — Мой голос не дрогнул, за что я была горда собой.

Эдвард усмехнулся и потер лицо ладонью.

— Надеюсь, ты будешь такой же хладнокровной, когда вступишь в наши ряды, — смотря в упор в мои глаза, чуть сощурив свои из-за солнца, твердым голосом проговорил он.

— Буду, — так же твердо ответила я.

Мы будто бросили вызов друг другу в это мгновение.

Да, я буду хладнокровной, а моя ненависть к ним добавит мне смелости и уверенности. Да, внутри меня будет бушевать ураган из страха, волнений, смятения, нервоза, беспокойства. Но все это я переборю и не покажу, потому что у меня есть цель — помочь не только отцу с долгами, но и продолжить его дело, внедряясь в эпицентр бури, куда не смог войти он. Цель — найти в том хаосе свое прошлое и восстановить справедливость, чтобы наконец остаться спокойной и отпустить былое, что так задело мое сердце.

— Но давай сейчас отодвинем эту нелепую неприязнь. Понимаю, ты нервничаешь. — Я резко выдохнула, когда Эдвард дернул за ту самую струнку, которая вылила все переживания, что таятся в моей душе, наружу. Я задрожала, и Эдвард положил свои руки на мои плечи.

— Элла, мир криминала очень жесток. Твоя жизнь и так была непростой, но здесь будет хуже. — Он сжал мои плечи, и говорил, смотря прямо в мои глаза. Я утопала в золотистых безднах и в тепле, исходящем от его слов. Голос был хриплым и низким, но мягким. Как держаться от него подальше? Эдвард даже не подозревает, что пока он рядом, никакие тяготы не напугают меня.

— Я же постараюсь сделать все возможное, чтобы сохранить твою безопасность издалека. Но прошу, будь предельно внимательна. Каждый клан не будет проявлять к тебе доверия. Они будут осторожничать и следить за тобой. Старайся наблюдать за тем, чтобы за тобой не было хвоста. Все те ублюдки очень хитры, и я тоже могу упустить кого-то. Помоги мне в этом. Предупреждай о всех изменениях. Я знаю, ты чувствуешь каждого человека и способна их анализировать. Ты сразу выявишь опасность, я уверен.

Я изредка кивала, пока он говорил и сохраняла на лице уверенность, пока внутри меня острыми льдами царапалось волнение, отчего сердце стучало быстрее, я задыхалась. Эдвард подчеркивал даже мое незначительное превосходство, чтобы наделить меня решительностью, и убеждал, что я сильнее, чем кажусь. Каждая капелька превращала маленькую лужицу в огромный океан уверенности. Он так верит в меня…чтобы я хорошо выполнила миссию. Я прикрыла глаза от своего умозаключения.

— Не позволяй подавить себя, держи голову высоко. Не позволяй манипулировать собой, учись выделять их приемы. Умей контролировать свои эмоции, не бойся быть жесткой и показывать твердый характер. Для них это наоборот проявление твоей силы. Каждый попытается вытеснить тебя, забрать территорию любыми способами, и ты обязана показать им при первом же собрании — ты властная женщина и хозяйка, знающая свои права. Не бойся перечить, ставь их на место и показывай свое превосходство. Ты — сильная женщина со стальным характером. Помни все эти правила, и ты устроишься на этом кровавом месте, распространив свою женскую власть. Если обобщить все эти законы, — не будь слабой. Ты справишься. Я верю в тебя.

Я кивнула и слегка улыбнулась, сглатывая ком в горле. Это то, что мне нужно — его вера в меня.

Эдвард осторожно притянул меня к себе и бережно обнял, положив свои руки на мои лопатки. Так бережно, будто я сделана из хрусталя и любое его резкое и сильное движение уничтожит меня, превращая в осколки. Я уткнулась носом в его грудь и прикрыла глаза, слегка потираясь лбом о его жесткий пиджак. Запах шоколада наполнял весь мой организм, отгоняя все запахи природы, и я наслаждалась. Ладонь Эдварда коснулась моей головы.

— Помнишь о самом главном правиле? — хрипло спросил он на грани шепота.

Я кивнула.

— Не показывать свой свет. Быть самой худшей версией себя, чтобы сохранить его.

— Сохрани его. Это единственное, что полностью зависит от тебя.

Эдвард любит мой свет. И он говорит о нем так, будто это музейный экспонат, который должен находиться в сохранности.

— Теперь иди и готовься. Успокой свое внутреннее состояние, — посоветовал он. Эдвард понял, что я нервничаю, потому что услышал, как дико бьется мое сердце, когда я прижалась к нему.

Он посмотрел на мое лицо.

— Ты справишься, — подытожил он низким баритоном.

— Вы так уверены?

— Если бы не был уверен, то тебя бы здесь не было, и ты бы не готовилась к этой миссии. Я вижу в тебе больше, чем ты сама в себе. Будь спокойна, потому что я буду рядом. Иди.

Я кивнула и заправила передние пряди волос за уши, разворачиваясь, чтобы уйти. Эдвард тоже зашагал к своей машине, перед этим взглянув на свои наручные дорогостоящие часы с серебряной окантовкой.

Когда я уже была на крыльце, резко остановилась и развернулась.

— Эдвард, — окликнула я его и поняла, что впервые произнесла его имя вслух при нем.

Он замер, открыв дверь своей машины и повернул ко мне голову. На его лице застыло каменное выражение обескураженности.

— Я поняла, что Вы знали мою мать. Насколько близко?

— Достаточно.

— Мы поговорим о ней когда-нибудь?

Эдвард секунду подумал, не отрывая от меня своих сосредоточенных глаз, и молча кивнул. Я улыбнулась, и он сел в свою машину, заводя ее. Из-за тонированных окон я не могла понять, смотрит он на меня или нет, но все мое естество верило, что да. Эдвард покинул территорию дома, оставляя за собой лишь пыль. Он уехал, а я лишь сейчас задала себе волнующий меня вопрос: «Был ли он у той пошлой Агаты сегодня ночью?»

Я зашла в дом с тяжелым сердцем и поникшим выражением лица, что всегда бывает после встречи с Эдвардом. Но Марта, встретившая меня с лучезарной улыбкой, заставила улетучиться всю печаль, поедающую меня изо дня в день. Я не могла не улыбнуться ей в ответ.

— Ты ранняя пташка, Элла, в отличии от сони Эльвиры.

— На меня редко накатывает приступ ранней пташки.

— Но сегодня она есть, и я не буду пить мятный чай в одиночестве.

— Я с удовольствием, — шире улыбнулась я и последовала за Мартой на кухню.

Пока она заваривала чай, я рассматривала вязанную скатерть на столе. Она приковала к себе мое внимание, поскольку работа была совершенной и тонкой. Белая нить с каждой дорожкой вырисовывала рисунок различных цветов, и они выглядели так реалистично, что сразу понятно — создатель этой красоты приложил много усилий и отдал огромное количество времени для этого шедевра. Я погладила скатерть ладонями, любуясь каждым узором.

— Мать Эльвиры и Эдварда была талантливой рукодельницей, — подсказала Марта, ставя чашки с чаем на стол, и села напротив меня.

— А как ее звали?

— Анастасия, — улыбнулась Марта проговаривая это имя с теплотой в голосе. По ее сияющим от воспоминаний глазам я видела, — она ее очень любила. — Эльвира очень похожа на нее внешне, Эдвард взял от нее лишь редкий цвет глаз.

— По рассказам Эльвиры они очень любили свою мать. — Я отхлебнула немного горячего чая.

— Каждый ребенок любит свою мать, какой бы она не была. Но, да, Эльвире с Эдвардом повезло с ней. Эта женщина была не только внешне красива, но и душевно. Это бывает крайне редко.

— И моя мама была такой, — улыбнулась я.

— Оно видно, — кивнула Марта с улыбкой. — Мне повезло иметь дело лишь с хорошими людьми. Когда мы переехали в Нью-Йорк из Дублина, Анастасия в первый же день нашла себе подругу. Она была словно отражением ее души. Очень схожие внутренние миры. Как ее… — Марта нахмурилась, вспоминая имя женщины, с которой дружила Анастасия. — А! Лили, точно.

Теперь уже нахмурилась я.

— Лили Мора? — тихо переспросила я, будто мой голос начал пропадать.

— Да. Фамилия у нее была такой. Правда не помню ее уже. Видела раза два, а за столько времени ее образ смазался в моей памяти. Помню, что приходила в этот дом беременной лет девятнадцать назад. А откуда ты знаешь? — удивилась она. — Эльвира вроде не помнит этого, была слишком маленькой, а Эдвард не откровенничает. Или с тобой начал? — Марта улыбнулась, будто эта мысль грела ее сердце.

Мое сердце замерло, отбивая свой ритм тише. Я судорожно выдохнула, когда в носу противно закололо, предупреждая о вырывающихся слезах.

— По всей видимости, это моя мама, — сдавленно заключила я, вызывая на лице Марты неподдельное и яркое удивление. Она задумалась, рассматривая мое лицо.

— Надо же, как тесен мир, — тихо проговорила она, делая глоток чая. — Точно…смотря на тебя, можно вспомнить и о ее внешности. Но сейчас, сменив свой внешний вид, сложно разглядеть в тебе Лили.

Я опустила голову, смотря на зеленоватую жидкость в моей чашке, откуда исходит легкий пар. Теперь мне стало ясно, откуда Эдвард знает мою маму. Но общались ли они после смерти его матери? После одной или двух встреч нереально узнать такую подробность, что моя мама хотела прыгнуть с канатом с высоты. Мне почему-то захотелось расплакаться, и я не стала сдерживать своих слез. Они сильными потоками выбрались из глаз и стали капать на стол, в чай. Марта, увидев мое состояние, встала со своего места и села рядом, обнимая меня за плечи.

— Ну, тише, моя девочка. Твоя мама в лучшем мире.

Я кивнула и обняла Марту, утыкаясь лицом в ее плечо. Сжимала ее в своих объятиях, найдя в этой женщине утешение.

К девяти утра проснулась Эльвира и помогла мне с макияжем.

— Волнуешься? — спросила она, когда я накидывала на себя плащ.

— Немного. Там будут одни мужчины.

— Ты боишься большого скопления мужчин?

— А какая молодая девушка не боится? — усмехнулась я, стараясь не подавать признаков прошлого, когда два мерзавца захотели воспользоваться моей слабостью и удовлетворить себя легкой добычей. Если бы не клиника, я бы вряд ли оправилась от этого.

— И то правда. Но не переживай, они не посмеют тебя обидеть, потому что ты там авторитетное лицо. И вообще, ты справишься со всем. Мне конечно жаль, что твоя семья должна именно моему братцу, а я его сестра и стою подбадриваю тут тебя, — поникла она.

Я погладила ее по плечу.

— Перестань. Ты настолько далека от его дел, что я иногда забываю, что ты сестра Эдварда. Это наши дела с твои братом, не бери на себя этого.

— Я буду рядом и помогу, чем смогу.

— Спасибо. — Я обняла ее, поглаживая по лопаткам, и поспешила вниз, потому что на территории дома меня уже дожидается водитель.

По пути на улицу набрала бабушке сообщение с пожеланием доброго утра, что делаю всегда, и засунула мобильник в сумочку. Чтобы Марта не видела меня в таком виде и не задавала лишних вопросов, Эльвира послала ее в ванную, под предлогом, что привезла ей новые масла, и ей обязательно их нужно протестировать.

Когда я вышла на улицу, сжимая в руке солнцезащитные очки, меня встретил водитель. Ко мне приближался высокий блондин среднего телосложения с синими, как бездна океана, глазами. Он прищурил их, когда снял свои солнцезащитные очки. Черты его лица были острыми, а весь он выглядел даже угрожающе, но доброжелательная улыбка тут же осветила его лицо и заставила меня расслабиться.

— Здравствуйте, Элла. То есть Дженнифер. Меня зовут Алек Купер. Я являюсь Вашим водителем, правой рукой и телохранителем. Вы можете доверять мне безвозмездно. Мне уже прочитали нотацию, что со мной будет, если с Вашей головы по моей вине упадет хоть один волос. Ну и обещали хорошую плату, — пожал он плечами.

— А Вы явно нескромный, — улыбнулась я.

— Скромность — украшение для такой девушки, как Вы. И можно лучше на «ты»? — скорчил он свое лицо. — Чувствую себя каким-то серьезным типом, коим я не являюсь. Уж слишком молодой для таких формальностей.

— А сколько же тебе тогда?

— Двадцать три. Давай мы поедем, — посмотрел он на свои наручные часы. — И поболтаем в машине.

Я кивнула, и мы направились к черному «Mercedes» внушительных размеров.

— Я работал у Дженовезе с двадцати одного года обычным охранником. — Начал свой рассказ Алек, когда мы ехали по трассе в назначенное место. — Когда пересекал порог его офиса, считал, что наблюдаю за объектом, в котором занимаются бизнесом по изготовлению автомобилей. Но уже через три месяца сопровождал на встречи, где я сразу понял, что попал в криминальный мир, и участвовал в перестрелках. Для меня это было тяжело. Я не хотел убивать людей, даже ублюдков, мое сердце способно было лишь ранить их. Из-за этого попал под горячую руку самого мафиози. Он избил меня до такой степени, что я лежал несколько дней дома. Шрамы до сих пор красуются на моем теле. А когда вернулся, с меня взяли обещание, что я стану преданным и буду выполнять каждый приказ без сопротивлений и фокусов.

— Смог так жить? — с сожалением спросила я.

— А что делать, — горько усмехнулся он. — Вливаешься. Чем дольше находишься в определенном мире, тем сильнее затягивает. И я надеюсь, что ты не задержишься у нас.

— Если ты был преданным Дженовезе, то как оказался у Эдварда Дэвиса?

— Хамское поведение и давление моего босса поднадоедало. — Он сжал руль до скрежета кожи, которым он был обтянут. — Меня не отпускали, потому что много видел. Если передумал и захочешь уйти, то только на тот свет. Или по классике жанра начнут угрожать родными, но у меня их нет. Просто люблю свою жизнь. Я лишь передавал Эдварду о передвижениях Либорио. Большего от меня и не ждали, потому что не хотели рисковать.

— А теперь он дал тебе миссию защищать меня?

— Сомневаешься во мне? — выгнув бровь, спросил он с усмешкой мельком взглянув на меня.

— Не то чтобы сильно. Тебе двадцать три всего лишь…

— И уже многое умею, — перебил он меня. — Владею любым оружием, занимаюсь боксом, не обижаю красивых девушек, и я с юмором.

— И правда. О чем еще можно мечтать, — усмехнулась я.

— Как бы мой непутевый босс ко мне не относился, последние три месяца я находился рядом с ним, потому что он этого хотел. Как-то резко он ко мне подобрел. Наверно, неизлечимая болезнь, отнимающая жизнь, меняет людей, даже таких мерзавцев как Либорио Дженовезе. Поэтому я теперь с тобой как доверенное лицо твоего, в кавычках, отца. Я защищал его, теперь защищаю его дочь, как бы по желанию Либорио, — подмигнул он мне. — Я знаю о всех делах твоего предшественника, поэтому не дрейф, подруга, все мы найдем, узнаем и сдадим.

Я улыбнулась его неутомимому позитиву, которым он заряжал меня. Хотя мне не помешает сейчас быть холодной, печальной и серой, чтобы сыграть на глазах у шакалов достойную Дженнифер Дженовезе.

Алек сделал все, чтобы я начала ему доверять и чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Теперь я нервничаю меньше, потому что рядом со мной есть человек, который на зубок знает о всех делах Дженовезе и направит в любое русло без сложностей. Одной мне бы было тяжеловато справляться. Алек теперь станет моим спасителем в делах, которые я кое-как понимаю. Видимо, Эдвард сразу все распланировал и знал, что рядом со мной будет человек-подсказка, поэтому не старался углублять в дела Либорио и не заставлял учить всю его работу. В этом ему огромная благодарность за то, что позволил мне не напрягаться.

— Сосредоточилась? — спросил Алек, когда мы уже подъехали к воротам кладбища. Было так много черных тонированных машин, что мои глаза разбежались.

— Да. — Я сделала глубокий вздох и выдохнула.

Алек посмотрел на свои часы.

— Тогда пойдем.

Он вышел из машины. Я быстро посмотрела в зеркало, оценивая свой макияж и красную помаду на губах. После нацепила очки и открыла дверь машины прямо перед Алеком.

— Дожидайся, когда я открою тебе дверь.

— А это такая важная часть моей миссии? — улыбнулась я и вышла из салона, закрывая за собой дверь.

— В этом мире женщины любят, когда им уделяют знак внимания и просто обожают, когда им открывают дверь машины и помогают вылезти из салона. До ужаса странные создания.

— Тебе доводилось это делать?

— Постоянно, когда привозил к Либорио его любовниц. Одна как-то напилась и стала приставать ко мне прямо в машине. Прямо так и лезла в штаны, возмущалась, что не получила со стариком удовольствия.

— Какой ужас, — посмеялась я. — Расслабься, мне не придется открывать двери. Я вычеркну этот пункт из списка твоих обязанностей.

— О, благодарю, самый святой босс из святых. Моя жизнь в корне изменится от наплыва такого счастья и уменьшения обязанностей.

Мы посмеялись, а потом резко стали серьезными. Алек обладает удивительной особенностью отвлекать от всех проблем и даже заставляет забывать о них.

— Пойдем, иначе босс номер один будет рычать из-за того, что мы не явились в срок. Давай, включай хладнокровную стерву, — поспешно повелел Алек и передал мне одну белую розу, которую вытащил из салона автомобиля.

Это оказалось сделать не сложно, когда я вспомнила в чье логово направляюсь. К тому же, очки хорошо защитят меня. Они закрывают пол моего лица. Эмоций не прочитать. Это первая встреча с моей новой жизнью, и волнение все равно скрасит мои глаза, а любящие чужую слабость мерзавцы быстро бы это прочитали во мне.

Я шла по своей дороге жизни, судьбы и пошла по наклонной, сворачивая с прямой тропы на кривую, но она все равно приведет меня к главной дороге, если я пройду все препятствия. Кривая дорожка принесет мне новые уроки, позволит решить много сложных задач и посмотреть на жизнь иными глазами. Я имею возможность испытать другую версию себя, свои силы и чувства. На этом повороте я наделена властью раскрыть все тайны своей семьи — кто решил убить папу в его кабинете и загадочную смерть мамы. Я познаю вкус мести и буду иметь способность сделать так, чтобы справедливость восторжествовала. Но для всего этого я обязана устоять на ногах, закрывая все двери своей чувствительной души. Я должна нацепить маску хладнокровия и каждый день бороться, чтобы меня не сломали. С этими мыслями я наполнила себя решимостью и с гордо поднятой головой дошла до того самого места, где начнется моя новая жизнь на определенный отрезок времени.

Черные костюмы. Четверо мужчин стояли рядом с могилой, куда пускали гроб с телом Либорио Дженовезе. Остальные мужчины, которые не наделены такой властью, как главы кланов, стояли чуть поодаль и наблюдали за церемонией со стороны. Среди них я заметила Джона и Джека. Смит с заинтересованностью наблюдал за мной, будто хотел широко улыбнуться, поднять руки вверх и посвистеть в мою поддержку, как на трибунах болельщиков.

Алек шел чуть позади меня. Через темные стекла своих очков я заметила Эдварда Дэвиса, который стоял в числе главных с каменным выражением лица. Как обычно ни капли эмоций. Но сейчас он выглядит даже жестче, чем обычно.

Наконец я смогла в реально жизни увидеть всех тех, кого изучала через монитор ноутбука. Сейчас они мне кажутся еще более зловещими, отстраненными и пугающими. Но моя цель — внедриться в их круг.

Не смотря на то, как сильно стучит мое сердце в груди, отнимая все силы, я смогла подойти к краю могилы не споткнувшись. Алек следовал за мной и не отходил ни на шаг. Я чувствовала опору за спиной, которую мне обещал Эдвард Дэвис. За все время, проведенное с ним, я четко осознаю одно, что этот мужчина держит свое слово всегда и при любой возникшей ситуации не меняет его.

Вместо того, чтобы рассмотреть напротив стоящих мужчин, я смотрела на дно могилы, где лежал лакированный массивный гроб коричневого цвета. Но всем своим телом ощущала, как каждый прожигает меня своими любопытными глазами. Своим появлением я заставила их пребывать в замешательстве. Они не понимали кто я, с какой целью я здесь. Лишь Эдвард внимательно наблюдал за мной, чтобы оценивать состояние, а не потому, что его донимает любопытство.

Я наклонилась и бросила белую розу в могилу. Такие люди не заслуживают лежать под землей. Таких нужно сжигать, чтобы избавить от них землю моментально. Как отвратительно на душе даже от своей собственной игры, ведь я пришла на похороны убийцы. Может мысленно я и желаю ему гореть в гиене огненной, но нравственность, что скрыта в моей душе, борется с элементарной необходимостью просто ступить на оскверненное место на кладбище. Здесь захоронены хорошие люди. Да, может некоторые и совершили грех, каждый человек к ним склонен, но Либорио Дженовезе не заслуживает этого места здесь. Всем усопшим не сравниться с этим монстром.

Я снова выпрямилась. На лице ни капли эмоций. Я превосходно справляюсь со своей ролью, но Эдвард скажет: «Недостаточно», потому что мои колени дрожат, и он обязательно заметит этот недостаток. Мое сердце стучится все сильнее, бьется о ребра, заглушая уши. В горле встал ком, который мешал свободно дышать.

Но несмотря на то, как я хочу скорее уйти, потому что я выполнила то, что от меня требуется, все равно подняла глаза и нашла ими Клауса Патерсена. Он чуть сощурив свои темные карие глаза внимательно рассматривал меня с ног до головы, пытаясь всеми силами понять, кто я такая. Но у него это не получалось, и он раздражался на самого себя, сжимая челюсть. Одно им было ясно, учитывая, что со мной Алек, — я знакома с покойником.

Развернувшись, я направилась обратно к выходу из кладбища, не желая смотреть на то, как будут засыпать землей гроб. Чем ближе мы были к выходу, тем сильнее вырывалась нервозность.

— Ты отлично справилась, — поддержал меня Алек и вытащил воду из машины. Я жадно схватила бутылку и открыла ее, выпивая прохладную воду, остужая организм от прилива жара.

— Я не сказала ни слова, стояла в очках и просто показала себя, — сдавленно проговорила я, зарывая бутылку.

— Ты изучила род их деятельности?

Я кивнула.

— Слабая девушка уже давно бы убежала, испугавшись одной информации об этих личностях, а ты встретилась с ними лицом к лицу и даже сейчас не бьешься в истерике, и не пытаешься убежать. Ты сильнее, чем думаешь.

— Спасибо. Но это, возможно, потому, что у меня есть мотивация терпеть их и сдерживать свои истинные чувства и переживания.

— Да какая разница почему ты здесь. Главное, что ты вытаскиваешь свою внутреннюю силу. Заставь уже себя больше ценить чувство собственной значимости.

— Я постараюсь, — улыбнулась я и тут же краем глаза заметила движение. — Они возвращаются, — прошептала я.

— В машину.

Я только обошла автомобиль и открыла дверь, как к Алеку подбежал мужчина и попросил отойти. Главы кланов уже вышли с территории кладбища и стояли, наблюдая за мной.

— Они заинтересовались и хотят узнать, кто ты, — прошептал Алек, когда подошел ко мне. — Мне нужно подойти к ним.

Я всего лишь кивнула и села в автомобиль, когда Алек направился к мужчинам, чтобы заявить о моем статусе. Я ничего не слышала, но видела даже через тонированное лобовое окно, как их глаза округлились, наконец узнав, кто я такая. Эта информация стоила им эмоции удивления на лице, открыто демонстрирующийся всем присутствующим.