Несравненная! [Невероятная, но правдивая история ожизни Флоренс Фостер Дженкинс -- самой плохой певицы в мире]

Действие второе

Клэр. Дороти, дорогая, шикарно оформлено, чертовски красиво.

Дороти. О, Клэр, спасибо!

Клэр (глядя в сторону зала, воодушевлённо). Смотри, какая толпа!

Дороти. Да, на наш бал никогда ещё не приходило столько народу!

Клэр. Как бы мне хотелось, чтобы столько же зрителей мы увидели на нашем «Отелло» в прошлом сезоне! А тогда организаторам чуть ли не силой пришлось выталкивать актёров на сцену. Никто не хотел играть при пустом зале. А сколько продано сегодня?

Дороти. Аншлаг! Все наши женские клубы пришли в полном составе: «Дочери отцов-основателей Америки», «Ассоциация патриоток Америки», «Клуб Американских писательниц за равные права», «Общество женщин штата Нью-Йорк» и, конечно же, фаны из нашего «Клуба поклонниц Джузеппе Верди»!

Клэр. Верные поклонницы и обожатели мадам. А я, Дороти, — один из твоих обожателей.

Дороти. Клэр…

Клэр. Позволь мне от всего сердца выразить восхищение тем энтузиазмом, с которым ты готовила этот концерт.

Клэр намеревается поцеловать её, но Дороти нервно отстраняет его.

Дороти. Не трогай меня. Можешь помять моё произведение. Сама сшила. Тебе нравится?

Ёрзает, пытаясь расправить платье, которое явно ей узковато.

Клэр. Как ты можешь не нравиться?!

Дороти. Я назвала платье — «Мечта птиц в бреющем полёте». Птицы — главная тема сегодняшнего бала.

Клэр. Блистательная идея!

Дороти. Мы привезли сюда сегодня полный грузовик таких платьев и одели в них наших гостей. Надеюсь, дамы довольны.

Клэр. Просто не знаю, на ком остановить глаз.

Дороти. Везунчик! Только несколько специально отобранных счастливчиков-мужчин приглашены. Сейчас, пожалуй, жалею, что так мало. Я люблю наших женщин из клубов, но им так не хватает мужского внимания на балах.

Клэр. Но ты, Дороти, всегда можешь рассчитывать на моё внимание. Когда ни пожелаешь. Даже сейчас!

Клэр опять пытается заключить Дороти в объятия, она также настойчиво пытается уклониться от его настойчивых приставаний.

Дороти (отстраняя его). Мы должны поскорее найти тебе какую-нибудь работу. Что угодно, только, чтобы ты не пялился на каждую юбку! Надеюсь, ты ещё не забыл, как тушить пожары и спасать людей. Да и про сцену тоже. Помню твою роль в «12-ой Ночи» Шекспира в парке. Я смеялась до слез!

Клэр (обиженно). Это был «Макбет»!

Дороти (нимало не смущаясь). О, извини. Это было так смешно.

Входит Косме.

Косме. Добрый вечер.

Дороти. Косме! (С чувством звучно целует его.) Добро пожаловать на вечер «Серебряных жаворонков»!

Косме. Спасибо! (Пристально рассматривает её наряд.)… И вы пришли на бал в костюме?

Клэр (с пафосом). Платье называется «Мечта птиц в бреющем полёте»!

Дороти. Вам нравится? (Обводя рукой комнату.) Всё это.

Косме. Ну конечно, Дороти. Просто не нахожу слов!

Клэр. Видел поздравительную открытку и цветы от Ирвинга Берлина, где он восхищается мадам и её последним альбомом?

Косме. Но я ведь тоже принимал участие в записи. Почему он мне не послал цветы?!

Дороти. Мужчины, как правило, не любят цветов.

Косме. С одной стороны, мужчины много чего не любят, с другой — вы удивитесь, как они радуются, их получив.

Дороти. Сцена готова? Где помощник режиссёра? Мадам готова?

Косме. Все в полной готовности. Ждут только подходящего момента объявить ваш выход… Думаете, все знаменитости уже в зале? И спонсоры?

Дороти. О-да! Все в нетерпении. Пора подать сигнал к началу?!

Косме. Ну конечно, если вы готовы.

Дороти. Хотите что-нибудь выпить перед выходом? Глоток шерри?

Косме. Да нет, пожалуй…

Дороти. А я — должна выпить. И немедленно!

Дороти устремляется в карман сцены; крылья наряда развеваются на ходу, как паруса. Косме, в свою очередь, пристально осматривает комнату.

Косме (задумчиво). Никогда не мог себе представить, что половина женщин Нью-Йорка состоит во всякого рода обществах.

Клэр. Ну, разве это не замечательно?! Мы просто баловни судьбы! Такое количество красивых женщин! А какой букет — эти секси из «Клуба любительниц Верди»! Красотки — одна лучше другой. А как они любят искусство. Спонсируют и опекают молодых музыкантов. Иногда даже находят талантливых…

Косме. Прекрасно, когда поддерживают настоящее искусство. Мы должны аплодировать мадам за её великодушие.

Клэр. Зачастую она даже чрезмерно щедра. Но вечера вроде сегодняшнего доставляют ей подлинное наслаждение.

Замечает Дороти, отчаянно машущую им руками с другого края комнаты.

Косме. По-моему, мадам пытается привлечь моё внимание.

Клэр. Или реактивный бомбардировщик пикирует на цель!

Косме. Ну, что ж, пора на сцену. Третий звонок. Пожелай нам удачи.

Клэр. Иди к чёрту, дружище. Сыграй так, чтобы все дамы высшего света весь вечер рыдали от восторга.

Косме направляется к роялю, в то время как Дороти занимает место в центре сцены и обращается к аудитории.

Дороти. Дамы и господа!

На этом её обращении закулисная болтовня прекращается.

Для меня огромная честь приветствовать вас на нашем ежегодном, всегда незабываемом, балу, где, по вашему единодушному желанию, согласилась петь бесподобная мадам Флоренс Фостер Дженкинс.

Из зала доносятся достаточно сдержаные аплодисменты и приветственные возгласы.

Прежде всего разрешите представить — у рояля мистер Косме МакМун.

Косме встаёт и кланяется под аплодисменты.

А сейчас — наше несравненное колоратурное сопрано — сеньора Дженкинс!

На этих словах Косме играет виртуозное соло — приветствие-вариации на темы оперы «Кармен». Дороти с восхищением и гордостью на лице присоединяется к публике, слушая, как Косме играет. Тот солирует со своим обычным невозмутимым выражением лица, полным достоинства и апломба. Невероятный шквал аплодисментов знаменует появление Флоренс, которая врывается на сцену, как ракета. Она в весьма экстравагантном наряде испанской цыганки, в яркой накидке. На голове — украшенный блёстками гребень, с плеч ниспадает мантилья, в зубах — цветок. Совершенно явственно переполненная счастьем от такого горячего приёма; вдруг начинает танцевать фламенко — страстно, но весьма неуклюже. В руках — кастаньеты, с которыми явно не знает, что делать. В конце танцевального фрагмента кастаньеты падают на пол, сама Флоренс застывает в нелепой позе. Музыка продолжается, аплодисменты нарастают. Флоренс набирает в грудь воздух и начинает петь. Уже первые ноты подобны раскатам ружейных выстрелов, мелодия и ритм абсолютно неузнаваемы. Звучание ужасает, ни улучшаясь ни на йоту по мере дальнейшего выступления.

Выступление Флоренс. Испанская песня «CLAVELITOS».

Во время пения Флоренс подхватывает корзину с гвоздиками, и продолжая петь, начинает отрывать и бросать в зрительный зал бутоны — один за другим. В какой-то момент, совершенно неожиданно, Флоренс издаёт громоподобный крик «Оле!!!», после чего зрители также громогласно начинают скандировать «Оле!!!» В финале, на последней ноте, Флоренс бросает пустую корзину в воздух или даже в зрительный зал. По реакции зала мы понимаем, что публика в экстазе, Флоренс счастлива, видя такой приём, несколько раз кланяется залу, Косме почтительно целует ёй руку.

Флоренс (зрителям.) Спасибо за такой замечательный приём. Я люблю вас всех. Несказанное удовольствие быть сегодня — c вами. А сейчас я должна снять накидку. (игриво перебирает мантилью). Не хочу до конца вечера выглядеть как тёща Дон-Кихота.

Пытается через голову снять мантию, которая запутывется в волосах, и Фрэнсис почти теряет равновесие. На помощь приходит верная бдительная Дороти.

Спасибо, Дороти! Посмотри на это море цветов (пересекает сцену, приближаясь к груде горшочков с цветами и уже оттуда продолжает общаться с залом.) Я просто сгораю от желания прочесть поздравительные открытки. Можно, да? Просто не знаю, с какой начать. Их так много, вы все так добры.

Берёт первую открытку, читает.

(в зал.) Это от моих дорогих друзей — мистера и миссис Пиккет. Они пишут: Мадам и во славу вашего голоса! Ждём — не дождёмся дня, когда сможем насладиться вашим появлением в «Тоске», в «Метрополитен-опере». Да, «Тоска» — моя давняя мечта. То, ради чего я живу, на что надеюсь. И знаете, глядя на переполненные залы на моих концертах, я верю, что спев «Тоску» в «Метрополитен», мы полностью покроем их многолетние долги и спасём от банкротства!

Слышны овации зала. Флоренс кокетливо прижимает палец ко рту.

Давайте прочтём следующую. (Тщательно выбирает.) Вот эту… От нашей очаровательной Дороти и «Клуба поклонниц Верди». Примите эти «Цветущие розы для цветущей Дивы!» О, вы льстите… (берёт новую карточку) А эта элегантная карточка от… давайте посмотрим, как вы думаете… (читает) Вы звучите, как скрипучая телега, как… (отбрасывает карточку в сторону) У людей явно нет ни вкуса, ни слуха. Несчастный случай в детстве. (берёт следующую.) О, это от Кола Портера: «Счастлив, что живу в одно время. Счастлив вдвойне, что не надо стоять на одной сцене. Был был жалок в сравнении. Освистан. О, Флоренс, — королева экстаза толпы! Несравненная!». Какой лирик, какие образы. (Подхватывет букет роз.) А этот замечательный букет цветов — от семьи великого Энрико Карузо.

Флоренс прижимает руки с зажатыми в них открытками к сердцу, в ответ из зала доносятся разрозненные «ох!» и «ах!».

Должна вам признаться. Именно великий Карузо убедил меня петь сольные концерты и на балах. Много лет назад мы вместе придумали этот бал — как символ нашей любви к музыке. Я тогда рискнула исполнить одну из моих любимых арий, и он, почти плача от восторга, сказал: «Этот зал никогда больше не услышит подобных звуков!» После таких слов просто невозможно не верить в себя. Следующая открытка на итальянском. (берёт очередную открытку). От великой Анны Маньяни. (читает) «Вперёд, Фло! Вперёд! И всегда помни… — грудь и…» (спохватывается, что ей не следует продолжать.) Думаю, пора остановиться. (всё ещё не в силах отвести взгляд от открыток.) И она повторила это дважды! (передаёт открытку Клэру, который прячет её в карман.) Пока я раздумываю об этом… пожалуйста, напишите, какие арии, особенно понравились. Может, это не столь важно для вас, но очень важно для меня. Я прилагаю все старания, чтобы угодить моим слушателям.

Дороти передаёт Флоренс виниловую пластинку.

О-да! Это — моя последняя пластинка, записанная на «Мелотоне». «Куплеты Адели» Иоганна Штрауса. Сейчас — она на распродаже — всего 5 долларов. Все вырученные средства пойдут в фонд «Общества Американских писательниц», где я — почётный президент. Пожалуйста, купите как можно больше. Мы сделали замечательные подарки на Рождество всем любителям музыки. В мой следующий диск войдёт вот эта лирическая песня на музыку Косме МакМуна и мои стихи. «Я пою, как лесная птичка». (Слегка кланяясь Косме.) Спасибо, Косме.

Флоренс опять поднимается на платформу, Косме берёт ноту, чтобы помочь ей настроиться на нужную тональность. Но все его попытки не увенчиваются успехом. Флоренс пытается собраться.

ФЛОРЕНС ПОЁТ НАЧАЛЬНЫЕ СТРОКИ ПЕСНИ «Я ПОЮ, КАК ЛЕСНАЯ ПТИЧКА».

Совершенно не попадает в ритм и полностью разрушает мелодию. Косме удается сыграть лишь несколько нот, когда из зала стремительно и грубо их перебивает всклокоченная женщина. Грозно размахивает сложенной в трубочку петицией; настроена весьма решительно. Крайне напориста и задириста.

Миссис Вериндер-Гедж (В.Г.). Немедленно прекратите петь! Довольно! У вас нету совести! Всему есть предел! Заклинаю вас, мадам, остановитесь — во имя всех святых!

Решительно идёт на сцену, прерывая концерт.

В.Г. Вы, Мадам Дженкинс, — позор искусства! И я пришла сегодня, чтобы сказать это. (поворачиваясь к аудиториии) Я подготовила петицию и прочитаю её!

Клэр (подскакивая к ней и подталкивая к выходу.) Не потрудитесь ли убраться вон?!

В.Г. Не трогайте! Ненавижу, когда до меня дотрагиваются мужчины!

Клэр. Кому охота дотрагиваться до скорпиона?!

В.Г. с силой отдвигает Флоренс в сторону и сама встаёт на платформу. Флоренс заметно шокирована.

В.Г. (начиная читать манифест). Мы — любители музыки…

Флоренс (в отчаянии). Что вы тут делаете?! Посторонним не место на сцене! Только исполнителям!

В.Г. (с нажимом). Тогда, что вы здесь делаете?!

Флоренс в ужасе.

(обращается к публике). Мы — любители и ценители музыки Америки, решительно заявляем, что оперные арии и лирические песни — это произведения искусства, а не цирк шапито! (потрясая петицией.) Петиция подписана 37 любителями музыки и каждый считает, что так называемые «Концерты Мадам Дженкинс» — неприкрытое издевательство!

Из зала слышны постепенно нарастающие звуки негодования и улюлюкания, но миссис Вериндер-Гедж, нимало ни смущаясь, продолжает.

В.Г. Мы абсолютно убеждены, что она — не только издевательство над нашим музыкальным наследием и братством композиторов, ее концерты наносят непоправимый урон многовековым традициям женских обществ Америки! Вот. (вручает петицию Флоренс.)

Флоренс. И что прикажете делать с этой писулей?!

В.Г. Возьмите и прекратите своё комикование.

Флоренс. Даже не подумаю!

В.Г. Я настаиваю!

Флоренс. Ну хорошо. (протягивает петицию Клэру) Клэр, не хотите ли полакомиться этим деликатесом?!

Клэр (отрывая кусочек петиции и запихивая в рот). С наслаждением! (начинает жевать бумагу.)

В.Г. (гневно.) Мы потратили уйму времени, готовя петицию!

Клэр. Оттого, наверное, она столь вкусна.

В.Г. Это место всё более напоминает психиатрическую лечебницу!

Флоренс. Тогда, не нуждаетесь ли в санитаре и инвалидной коляске по дороге домой?!

В.Г. (гордо). Моё имя — Вериндер-Гедж, и я не уйду без боя!

Флоренс. Боюсь, вам придётся, любезная миссис Вериндер-Гедж. Это не ваш дом. Вы — здесь враг. А я — среди друзей.

В.Г. Друзей, которые пришли посмеяться над вами!

Клэр (продолжая жевать). Какая ерунда!

В.Г. Это не ерунда! И прекратите разговаривать с дамой, когда жуёте!

Клэр. Но я же жую её вашу собственную бумажную отбивную. И плохо прожаренную — с вашей кровью! (смеётся.)

В.Г. (пытаясь приблизиться к Флоренс.) Весь город, весь мегаполис смеётся над вами.

Флоренс. Сомневаюсь. Я бы, наверняка, услышала этот смех.

В.Г. Эти ваши концерты, балы — посмешище! Люди умирают со смеха! Гогочут! Неужели вы не слышите? Я наблюдаю эту пародию годами, с меня довольно!

Клэр (смачно сплёвывая остатки бумаги на пол). Действительно довольно.

В.Г. Кто вы? Её агент?

Клэр. (гордо и громко) Я?! Я — её грейфрут! То есть бой-френд!

Хватает миссис Вериндер-Гедж за руку и силой пытается выдворить её прочь. Та сопротивляется, но силы явно неравны. Он дотаскивает её до выхода со сцены и под улюлюкание выталкивает. Собравшиеся аплодируют, но в этот момент миссис Вериндер-Гедж возвращается и выпаливает ещё одно оскорбление.

В.Г. Какая жалость, мадам, что вас не приглашают петь на призывные пункты наших доблестных вооружённых сил. Уверена, количество добровольцев заметно выросло бы. Многие бы подписали бессрочные контракты. Лучше сражаться и умереть, чем остаться в живых и слушать вас!

На сей раз сама покидает сцену с гордо поднятой головой. Донельзя раскалённая обстановка мгновенно разряжается.

Клэр. Какое счастье — чудовище сбежало!

Флоренс. Да, в самом деле… Не потрудитесь ли вернуть её?!

Клэр (закашлявшись). Что? Что ты сказала?!

Фрэнсис. Быстро, пожалуйста, немедленно!

Клэр, явно ошеломлённый, выходит, в то время как Флоренс шепчет что-то на ухо Дороти, затем стремительно идёт за рояль и достаёт оттуда бутылку шерри. Дороти между тем обращается к аудитории.

Дороти. Дамы и господа! Мы вынуждены объявить небольшой перерыв. Пройдите, пожалуйста, через парадные двойные двери в фойе и отведайте наши коронные креветки на шампурах. Мы продолжим сразу после этого… До скорой встречи.

Дороти машет публике, которая, как мы слышим, беспрекословно покидает зал, следуя полученной инструкции. В это же самое время Флоренс с бутылкой в руках направляется к двери на сцену. Едва она ее достигает, как сталкивается с Клэром, который вталкивает в нее миссис Вериндер-Гедж.

Флоренс. Как замечательно, что вы вернулись. (вручает миссис Вериндер-Гедж бутылку шерри)

В.Г. Что это, во имя всех святых?!

Флоренс. Каждый гость бала получает в подарок бутылку шерри с моим портретом. Такой нежный вкус — сладко, но не приторно.

В.Г. И что прикажете с этим делать?

Клэр. Могу предложить нечто особенное.

Флоренс. Просто знак внимания — поблагодарить каждого зрителя…

В.Г. У меня нет слов!

Флоренс. Вот и хорошо. Это изменит вас к лучшему.

В.Г. И вы вернули меня только для этого?!

Флоренс. Нет, не только. Могу я вас о чем-то спросить?

В.Г. Я — в нетерпении.

Флоренс. Мария Каллас, Патти, Мельба и многие другие сопрано бывали освистаны отдельными голосами из публики — теми, кто был заслан в зал их соперницами. Знайте, я не обращаю внимания на профессиональную зависть.

В.Г. Зависть?

Флоренс. Именно, и…

В.Г. Не было ещё случая, чтобы вы взяли хотя бы дюжину правильных нот во время ваших концертов. Чему тут завидовать?!

Флоренс. Какое невежество! Вам уж точно медведь в детстве на ухо наступил!

В.Г. (гордо). Я преподаю музыку!

Флоренс. Я — тоже.

В.Г. Кому — глухонемым?

Флоренс на мгновение лишается дара речи после столь явного оскорбления.

Послушайте, миссис Дженкинс. То, что вы делаете, — ненормально. Неужели никто никогда не сказал вам об этом?! (решительно.) Пора поставить точку!

Флоренс. Запретить мне петь — это прямая цензура.

В.Г. Запретить вам петь — акт милосердия! От вашего пения у людей кружится голова. Полное отсутствие ритма, ничего общего с написанной мелодией. Слова не то что не выпеваются, а выдавливаются. У вас нету чувства ритма, ужасный тембр, вы не имеете представления о стиле и музыкальной фразе. Природа не дала вам голоса, мадам Дженкинс, а бросила в вас в ярости чем-то непристойным. (громко и безаппеляционно.) Вы не имеете права петь! Ни единой ноты!

Флоренс (теряя терпение). Да, я отлично понимаю, в зале есть люди, которые утверждают, что я не умею петь… Но (с пафосом и гордостью) никто не осмелится сказать, что я не пела! И я буду продолжать! Буду петь в концертах, на моих балах в «Ритц-Карлтон», буду записывать новые альбомы! И ничто, кроме как знак свыше (простирает руку к небу), не остановит меня!

В.Г. Это мы ещё посмотрим. Я сейчас же буду разговаривать с генеральным менеджером гостиницы. И держите свой шерри — такой же безвкусный, как вы сама! (драматично покидает сцену.)

Клэр.…Ты — растроена, моё солнце?!

Флоренс (явное потрясённая услышанным). Да нет. (нервным движением свинчивает крышку с бутылки, отпивая большой глоток прямо из горлышка.) Очень неожиданно услышать такое от одного из моих зрителей. Ничего подобного она не говорила, когда её интервьюировали перед продажей билета.

Клэр. Враг не дремлет. Каждый исполнитель должен быть к этому готов.

Флоренс. Да. Я смирилась с тем, что это удел всех знаменитостей. Но такие моменты — всегда испытание.

Клэр. Ну конечно. И никто из нас не выходит на сцену, чтобы быть судимым. Только, чтобы быть любимым!

Флоренс. Да, но… любима ли я, Клэр?!

Клэр. Клянусь всеми святыми, Флоренс, твои почитатели обожают тебя с пылом, который трудно себе вообразить. Ради них ты должна продолжать петь.

Флоренс. Я просто хотела, чтобы все без исключения были благодарны.

Клэр. Всегда найдутся двое-трое, кому не понравится.

Флоренс. Иногда бывает несколько дюжин… На некоторых концертах, где-то в глубине зала, я наблюдаю у зрителей настоящую пандемию. Они похлопывают друг друга, свистят, падают в обморок, и даже иногда становятся в круг и раскачиваются, как сумасшедшие.

Клэр. Просто не понимают.

Флоренс. Тогда они не должны приходить… Временами мое сердце разрывается.

Клэр. (нежно поглаживая её руку). Но это же только на мгновение?! Пока зал не взорвался аплодисментами?!

Флоренс задумывается на мгновение, потом просветлённо улыбается.

Флоренс. Да, аплодисменты. Я так люблю аплодисменты. Каждый раз, когда я слышу их, думаю, что на каждого насмехающегося невежу приходится тысяча любителей музыки, которые только и мечтают заключить меня в свои объятия. Вот радость, которая заставляет меня творить, а душу раскрываться, подобно утреннему цветку.

Клэр. Ты — настоящая актриса!

Флоренс (после паузы). Я знаю…

Клэр. Итак, мой ангел. Дракон исчез, наш замок — цел и невредим. Хочешь, я принесу что-нибудь из буфета?

Флоренс. Ничего не хочу.

Клэр. Ты уверена?!

Флоренс. Да… Хотя… может быть, кусочек торта с маленькими серебряными шариками мороженого?..

Клэр (улыбаясь). Узнаю мою девочку! (берет у неё бутылку шерри.) И найду бокал для шерри.

Клэр направляется к Дороти и Косме.

Клэр. Она в порядке, в абсолютном порядке.

Дороти. Отлично. Выведу Рики погулять. Он слегка задремал, прямо за барной стойкой.

Клэр. Не задерживайся, скоро начинать второе отделение.

Дороти. Ну конечно же… (проходит за барной стойкой, столиком с напитками, подхватывет пёсика на руки.)

Клэр. Косме, побудь, пожалуйста, рядом с мадам. Ей сейчас нужна наша поддержка.

Косме. Ну конечно.

Клэр. Настоящий друг!

Косме подхватывает два фужера с шампанским и подходит к Флоренс.

Косме. Мадам, не желаете?

Флоренс. О — шампанское!

Косме. В вашу честь! Вдвойне заслужено. И за моменты пережитой драмы и ещё больше — за незабываемую арию «Clavalitos». (подает фужер.)

Флоренс. Спасибо, дорогой. Вы аккомпанировали, как всегда — божественно.

Косме. И вы, мадам, пели как всегда…

Флоренс. Не заставляйте меня краснеть.

Пьют шампанское, чокаются. В этот момент из-за столика с напитками появляется Дороти. Толкает перед собой маленькую тележку на колёсиках, на которой, вверх лапками, спит Рики. (может также нести на серебряном подносе). Дороти уходит, Флоренс и Косме пристально наблюдают за ней, возможно, совершая несколько хаотических танцевальных шагов ей вослед.

Флоренс. Иногда трудно сказать, кто больше нуждается в нашем внимании — Дороти или собачка…

Косме. Они наслаждаются компанией друг друга.

Флоренс. Пожалуй… А как вы? Вы пригласили кого-нибудь сегодня?

Косме. Нет. Только себя.

Флоренс. О, Косме. Вы мне обещали, что придёте не один.

Косме. Я вполне счастлив в сольном полёте.

Флоренс. Да, но нужно, чтобы кто-то был. Если нет юной леди, можно пригласить кого-то из друзей.

Косме. Правильно ли это — приглашать друга на чисто женское меропрятие?!

Флоренс. Может и так, но нам всем нужен кто-то был рядом. А кто был тот симпатичный юноша, с которым вы разговаривали после концерта в «Стейнвее»?

Косме. Какой молодой человек? Не помню…

Флоренс. Вы помните. Один из официантов. Я хорошо его запомнила, вы уехали на одном такси…

Косме (слегка смущенно.) Вы видели?!

Флоренс. Ну ещё бы. Помню, смотрела на вас вместе и сказала себе, как это разумно с их стороны — скинуться на такси… В наше-то время, когда многим приходится экономить каждый цент. Я заметила, что вы очень экономный…

Косме. Похоже, ничего не ускользает от вашего внимания.

Флоренс. Я знаю вас лучше, чем вы думаете, мой дорогой Косме МакМун. Я знаю, что вы всерьёз ищите хорошую жену!

Косме. Да нет…

Флоренс. Которая могла бы заботиться о вас, ухаживать… Я желаю вам найти ее. Меня бы это обрадовало. Я часто вижу себя, поющей на вашей свадьбе.

Косме. В таком случае, ваше зрение вас подводит.

Флоренс. Возмутительно! Вы должны жениться — я уже купила шляпку! И туфли!

Косме. В самом деле?

Флоренс. И уже договорилась в Соборе святого Патрика!

Косме. (с сарказмом.) Что бы я без вас делал?!

Флоренс. Это и замечательно, что мы нуждаемся друг в друге. Взгляните-ка на свою рубашку.

Косме. Что-то не так?!

Флоренс. Она полурасстёгнута. Вот здесь…

Флоренс полностью растёгивает рубашку Косме, потом начинает, одну за другой, застёгивать пуговицы. Косме несколько растерян, но не препятствует проявлению материнских чувст Флоренс.

Знаете, Косме, вы стали мне настолько близким человеком. И вы — блестящий пианист. Понимаю, что иногда пою невпопад, но вы всегда начеку. Сглаживаете мои промахи. Понимаю, как это нелегко.

Косме. Ну что вы.

Флоренс (после паузы.) Зачем вам эти проблемы, Косме?!

Косме. О чём это вы?!

Флоренс. У такого талантливого музыканта, как вы, — неограниченные возможности.

Косме. Ни одна из них не была бы столь притягательной, как играть для вас, Мадам.

Флоренс краснеет.

Флоренс. Вы в самом деле так считаете?!

Косме (утвердительно качая головой). Ну конечно, именно так…

Смотрят друг на друга, улыбаясь.

…Что с моей рубашкой?

Флоренс. В полном порядке. Как и всё остальное.

Флоренс награждает Косме материнским поцелуем в щёку или лоб. Возвращается Клэр с большим куском торта на большой тарелке, который он прикрывает свободной рукой.

Клэр. Простите, что нарушил идиллию.

Флоренс. Это — мне?

Клэр. Ну конечно. Прямо из кондитерской. Мария только добавила сверху несколько серебряных шариков и украсила декоративным чили.

Клэр показывает торт, который и в самом деле украшает крупный кусок перца.

Торт предлагаю отведать чуть позже, а сейчас разреши пригласить тебя на танец. (предлагает Флоренс руку.)

Флоренс (после секундной паузы). Я бы, пожалуй, начала с торта…

Клэр. Даже не думай…

Клэр передаёт тарелку с тортом Косме и увлекает Флоренс в центр зала. Вступает музыка, медленная и романтическая. Огни чуть приглушаются. Комната заливается светом мерцающих звёздочек. Флоренс и Клэр танцуют в объятиях друг друга. Косме наблюдает, не в силах сдержать улыбку. Через некоторое время появляется Дороти, уже без собачки, и направляется к Косме. В руках у неё раскрытая телеграмма, выглядит весьма возбужденно.

Дороти. Косме, дорогой! У меня замечательная новость для мадам.

Косме. Только не сейчас. Взгляните на них.

Дороти. А-х…

Теперь они вдвоём наблюдают за танцующими; Дороти, однако, с трудом сдерживает нетерпение.

Косме. Все в порядке?!

Дороти. Да, о-да!

Косме. Правда?

Дороти. О-да!

Косме. Вы выглядите немного…

Дороти. Да все нормально. Просто мадам пришла телеграмма!

Косме. От президента Америки?

Дороти. Нет. (ещё более возбуждённо.) От… Не могу больше ждать!

Стремглав бежит в центр зала и прерывает танец.

Извините, что прервала ваш танец, но…

Клэр. Дороти, ты никогда прежде нам не мешала…

Хватает Дороти за талию и пытается закружить в танце.

Дороти. Да погоди же…

Клэр останавливается, Дороти поворачивается к Флоренс.

Мадам, я должна сказать что очень… в самом деле… очень-очень… я полагаю…

Флоренс. Дороти, что случилось? Землятресение? Диверсия? Происки врагов наших?

Музыка смолкает.

Дороти. Очень трудно сохранить спокойствие. (делает глубокий вдох.) Нам пришла телеграмма. Мне вручили, когда я проходила мимо портье.

Флоренс. Телеграмма?!

В этот момент опять появляется миссис Вериндер-Гедж. Чеканя шаг, с выражением триумфа на лице направляется прямо к Флоренс.

В.Г. Уполномомочена заявить!

Клэр. Чёрт бы её побрал!

В.Г. Я только что закончила обстоятельный разговор с генеральным менеджером. И уверена, что вам больше никогда не позволят выступать в этих стенах.

Флоренс. (закрывая уши рукам, нараспев) Я вас не слыш-шу… Ла-ла-ла! (поворачиваясь к Дороти.) Продолжай, милая.

Дороти. Телеграмма от Джорджа Лейдена Колледжа!

В.Г. Какого дьявола этот Джордж Лейден Колледж хочет от неё?!

Флоренс. Понятия не имею.

Клэр. Кто это?

Дороти. Знаменитый продюсер и постановщик концертов в Карнеги-холле!

Флоренс. И он нас приглашает на один из них?!

Дороти. Нет, мадам! (размахивает телеграммой перед лицом Флоренс.) Он спрашивает, не согласитесь ли вы дать сольный концерт в «Карнеги холле»?

В.Г. Что?!

Косме (тоже с сомнением.) Вы это серьёзно?!

Флоренс выхватывает телеграмму и несколько раз нервно пробегает её глазами.

Флоренс. Не могу поверить! Я буду петь в… Кар-р…. Кар-р, в Кар… — р!

Флоренс и миссис Вериндер-Гедж смотрят друг на друга и практически одновременно падают в обморок — на пол. Одна — от ужаса, другая — от восторга. Флоренс первая приходит в себя и поднимается на ноги, в то время, как миссис Вериндер Гедж по-прежнему неподвижна.

Флоренс.… неги-холле! Придут ли зрители? Я буду петь с самим Чайковским. Моим кумиром. (спохватывается и поправляет себя.) То есть в зале, где он дирижировал на открытии.

Дороти. Ну конечно, Мадам. Мы подготовим и проведём мощную рекламную кампанию, и я предсказываю шумный успех.

Флоренс. Но кто, скажите мне, будет финансировать эту авантюру?!

Дороти. Он написал, что надеется в кратчайшие сроки найти корпоративного спонсора.

Флоренс. Да, конечно, как без него?! (внезапно, без перехода.) Я знаю, как решить эту проблему… Я заплачу!

Дороти. Вы… сами?!

Флоренс. Да, до последнего цента!

Косме. Сможете это осилить?

Флоренс. Не имеет значения. Это мой банк может бросить в пот от одной этой мысли, но не меня. Легендарный «Карнеги-холл»!

Флоренс и Клэр обнимаются.

Клэр. Мистер Лейден Колледж назвал конкретную дату?

Дороти. Да, там где-то указано. (берёт в руки бумагу, пристально сканирует глазами текст.)

Флоренс. Я бы предпочла апрель или май…

Дороти. Зал свободен в октябре.

Флоренс. Ну и прекрасно! Сколько там мест?

Дороти. О, не имею понятия. По крайней мере — пару тысяч.

Тем временем приходит в себя миссис Вериндер-Гедж и вслушивается в разговор с бесконечным изумлением.

Флоренс. О-Боже!

Дороти (продолжая читать). Он просит вас позвонить, не откладывая, завтра утром.

Флоренс. К чертям откладывать, я позвоню прямо сейчас! (спохватываясь.) Да, но какую программу мы предложим? (поворачивается к Косме.) Что мне сказать?

Косме. Ну, я не знаю… э-э-э… может быть, английские песни Бишопа и Янга? «Lo, Here the Gentle Lark», «Love Has Eyes»…

Флоренс. И обязательно — русский репертуар. Он сейчас очень популярен. Чайковский… И «Вдоль по Питерской…».

Косме. Но это же басовая партия.

Флоренс. Это не столь важно. Главное, чтобы душа пела. А итальянские арии?

В.Г. (отчаянно крича.) Нет! Нет! Только не итальянские!

Начинает громко всхлипывать, игнорируемая остальными.

Флоренс. Это придаст выступленнию интернациональный аромат. Как-никак — это «Карнеги холл»! (по слогам.) «Кар-не-ги холл»!

Флоренс и её окружение весьма экстатически начинают выражать свою радость от столь воодушевляющего известия, танцуя и припрыгивая по всему пространству зала. Миссис Вериндер-Гедж вскакивает на ноги, чтобы не быть сбитой этим ураганом. Поспешно покидает зал, предельно растроенная. Клэр темпераментно кружит Флоренс от одного конца зала до другого. В какой-то момент она отделяется от него, делает ещё один полный поворот и буквально падает в руки Косме. Столь внезапный ураган эмоций и темп явно не по силам Клэру. Внезапно он начинает судорожно хватать воздух ртом, трёт грудь. Флоренс между тем говорит с Косме.

Флоренс. Косме, Косме, — «Карнеги холл», вы будете играть для меня, правда?!

Косме. Ну конечно, я буду играть для вас! О, господи! «Карнеги холл», только подумать. Играть для вас, мадам, самая большая радость в моей жизни. И, если вы пригласите кого-то другого, я убью его!

Флоренс. Вы — профессионал экстра-класса! Но, признайтесь, не раз хотели уйти от меня в начале?

Косме. Ну что вы!

Флоренс. Не лукавьте, я знаю.

Косме. Хотел. Пока не понял, с какой экстраординарной женщиной свела судьба. У которой хватило сил, отваги и веры в себя, чтобы воплотить в жизнь самые дерзновенные и прекрасные мечты. Как удалось немногим…

Флоренс. И я счастлива…

Косме. Да, но погодите… Если вы не продадите достаточного количества билетов, можете обанкротиться…

Флоренс. Я знаю! Но разве это не восхитительно — петь на этой сцене?! Так вы со мной или нет?

Косме. Да, мадам, конечно! Тысячу раз — да!

Хлопают друг друга по рукам, смеются с неподдельной радостью.

Флоренс (крича в сторону). Клэр, где же ты?! Когда публика вернется после перерыва, я попрошу тебя сделать объявление. Сказать, что…

Внезапно она видит Клэра, который в гримасах и буквально стонет от боли. Обеспокоен.

Клэр, Клэр, что с тобой?

Внезапно Клэр оседает на пол, Флоренс в ужасе бежит к нему, отчаянно кричит.

На помощь! Врача! Скорую!

Косме и Дороти спешат на помощь. Склоняются на Клэром.

Косме, вызывайте скорую! Скорее!

Косме бегом покидает сцену. Клэр слегка шевелится.

Дороти, скорее, надо дать ему что-нибудь попить!

Дороти резво бежит за водой для Клэра.

Клэр, ты слышишь меня?!

Клэр в ответ мямлит нечто нечленораздельное.

Всё будет в порядке. Только не волнуйся. И не пытайся говорить…

Возвращается Дороти — со стаканом с шерри, предлагает его. Флоренс смотрит на неё в отчаянии.

Я думаю, вода будет лучше, Дороти.

Дороти. Ну конечно, я не подумала, извини…

Дороти вновь убегает; возвращается Косме.

Косме. Отель вызвал скорую. Как он?

Флоренс. Не знаю.

Клэр заходится в кашле.

Косме. Думаю, надо постараться его посадить.

Опускается на колени, чтобы помочь Флоренс, которая старается посадить Клэра, от чего тому явно становится хуже. Но Клэр старается держаться.

Клэр. Больше не не могу. Не в силах…

Флоренс. Это ничего, дорогой. Я — здесь, с тобой.

Возвращается Дороти — на сей раз со стаканом воды.

Попей немножко.

Клэр делает маленький глоток, на большее нет сил.

Клэр. Что происходит?

Флоренс. Ты поправишься.

Клэр (жалобно). Я не чувствую левую руку…

Флоренс. Пожалуйста, расслабься, отдыхай. Ну, где эта проклятая скорая?!

Косме. Едет.

Раздаётся пронзительное завывание сирены.

Флоренс. Это они!

Косме. Скоро будут здесь!

Флоренс. Приедут слишком поздно!

Клэр опять кашляет. На сей раз пытается дышать и стонет от боли. Постепенно паника нарастает. Внезапно из боковой комнаты в зал врывается Мария. Она в фартуке, на котором множество пятен — следов приготовления угощения для гостей бала. Сходу вступает в разговор.

Мария. Oiga! Apártense de aquí, yo me encargo de esto! [Слушайте, отойдите отсюда, дайте мне дорогу!]

Сгоняет всех присутствующих в одну сторону, берёт ситуацию под контроль. Все несколько шокированы, но не перечат. Мария старается растегнуть рубашку Клэра.

Флоренс. Ты хоть знаешь, что надо делать?!

Мария. Cállate la boca! [Закрой рот!]

Воюет с неподвластными её рукам пуговицами. В конце концов просто разрывает рубаху.

Флоренс. Мария, я…

Мария. Necesito una toalla mojada! Una toalla mojada, un paño mojado! (никто не реагирует.) Rápido! [Мокрое полотенце! Быстро!]

Флоренс (Косме). Вы что-нибудь понимаете?

Косме. Ничего не понимаю.

Флоренс (Марии). Что ты говоришь?!

Дороти (выходя вперёд.) Может она нам покажет знаками или мимикой?

Флоренс. Сейчас не время для шарад!

Мария. Toalla! Toalla! Con agua! [Полотенце! Полотенце… И воду!]

Косме (догадываясь.) Она просит мокрое полотенце.

Присутствующие, активно жестикулируя, облегченно вздыхая. Косме вновь убегает.

Мария. (Клэру). Mírame — mírame. Respira despacio…despacio… [Смотри на меня… смотри на меня. Дыши тихонько… тихонько…]

Мария пристально вглядывается в лицо Клэра. Начинает нарочито глубоко и шумно дышать, вдыхая и выдыхая воздух, показывая ему пример. Он, не открывая глаз, послушно дышит, как она. Мария открывает ему глазные веки и внимательно смотрит в глаза.

Мария. Все хорошо. Все хорошо.

Клэр. Да, но я…

Мария. Ш-ш-ш. Despacio… [Тише…]

Прикладывает пальцы к губам, показывая, что ему не следует говорить.

Sólo respira. [Он дышит.]

Вбегает Косме и дает Марии мокрое полотенце. Мария прикладывает его ко лбу Клэр, затем силой укладывает его на пол. По мере того, как его голова склоняется к полу, Косме ловко снимает с него пиджак, сворачивает и подкладывает как подушку под голову. Голова Клэра мягко ложится на подушку, и он закрывает глаза.

Флоренс. Что ты делаешь?!

Мария (заметно испуганная и бледная, в ожидании худшего). Ahora… rezamos… [Теперь… помолимся…]

Складывает руки вместе, как бы призывая всех присутствующих последовать её примеру и молиться.

Косме. Какой трогательный был сервис… Нельзя даже мечтать о лучшем. Просто прекрасный.

Дороти. И сколько цветов. Почти столько же, сколько на концертах мадам.

Косме. Может даже больше.

Дороти. Мы их получили отовсюду. Гигантские букеты роз. Тюльпаны. И даже орхидеи. Кол Портер прислал целый ботанический сад…. Мария!

Мария подходит ближе

Мадам хочет знать, всё ли готово?

Мария передёргивает плечами, недвусмысленно демонстрируя, что не понимает суть вопроса.

Дорогой Косме. Вы можете сказать что-либо на испанском? Соответствующее моменту?

Косме. Только на кубинском… Пару скабрезных анекдотов…

Понимает, что сказал нечто неподобающее, отворачивает лицо в сторону.

Дороти (после паузы, слегка сконфуженная). Не поняла…

Косме (извиняющимся тоном). Я имел в виду, что не говорю по-испански. Извините.

Дороти. О-х! (Марии) Э… (выразительно гримасничает, показывая, что делает бутерброд.) Как это на испанском?!

Мария. Сэндвичи!

Дороти. Вот!

Мария (активно кивая и загибая пальцы). Чили, буритос, томатос, булка. Ya están preparados. [Они уже готовы.]

Дороти. О, это хорошо! Мы сможем накормить массу голодных гостей. Я дважды всё проверила. Все хотят, чтобы его похороны прошли без сучка и без задоринки. Песик вполне это заслужил.

Мария направляется в сторону церкви. Косме оглядывется по сторонам.

Косме. Нам, пожалуй, лучше отойти в сторону. Сейчас они его вывезут.

Дороти. О, дорогой…

Косме. Возьмите себя в руки. Глубоко вздохните, подойдите ко мне, будем прощаться с ним вместе.

Они образуют символическую линию. Скорбно склоняют головы. Немногим позже появляется Флоренс, тоже в чёрном. Вытирает набежавшую слезу. Все присутствующие с сочувствиемй смотрят не неё. Она стоит вместе с другими участниками церемонии прощания. Все выглядят донельзя скорбными. Ещё мгновение и к нашему удивлению появляется Клэр, который толкает небольшой чайный столик, на котором покоится небольшой гробик с цветочной скульптурой в виде лежащего на спине с задранными вверх ногами пуделя. Клэр пересекает сцену от края до края, останавливается. На мгновение все присутствующие замолкают, склонив головы.

Клэр. М-да…Заставляет задуматься… Придет и наш черед…

Подходит к Флоренс, берут друг друга за руки.

Флоренс. Как ты, Дороти?!

Дороти. Как это хорошо, что он тут с нами, на свежем воздухе. Так и хочется бросить ему на лету палку или любимую сахарную косточку. Глупо, правда?!

Флоренс. Рики прожил прекрасную жизнь.

Дороти. Да, это так. (переводит взгляд на Клэра). О, Клэр, это было так мужественно с твоей стороны — придти. Мы так волновались.

Клэр. За меня не беспокойтесь. Я столько раз уже обманывал смерть.

Дороти. В самом деле?!

Клэр. Рецензии на мои спектакли могли бы любого сразить наповал!

Дороти. Ты уверен, что тебе стоило приходить? Здесь прохладно.

Подходит к чайному столику, снимает с него маленький плед.

Если тебе холодно, я тебя укрою пледом Рики?!

Клэр. Нет уж, спасибо! Мне ничего не надо. Разве только новое сердце. Если есть.

Флоренс. Если тебе когда-нибудь понадобится новое сердце, мой дорогой, обещаю, я найду его. И это будет сердце атлета или даже короля!

Клэр. У меня есть идея получше. Достань мне сердце театрального продюсера. Только новое, не измочаленное в боях за корону, которым никто никогда не пользовался!

Клэр и Флоренс одновременно начинают захлёбываться от смеха. Опомнившись и видя вокруг скорбные лица, понимают, что веселятся не к месту.

Флоренс. Извини, Дороти. Как-то не вовремя.

Дороти. Это не страшно. Рики наверняка бы был рад, что мы наслаждаемся жизнью. (к собравшимся.) Кто-нибудь хочет сказать несколько слов?!

Переводит взор от начала к концу очереди. Клэр смотрит на Флоренс, та, в свою очередь, на Косме. Косме — на Марию, а та — куда-то в сторону. Все молчат.

Клэр, ты?!

Крайне неохотно Клэр выходит вперёд. Видя это, Мария присоединяется к нему, опускаясь на колени. Руками она обхватывает четки. Клэр в полной растерянности, не зная, что сказать.

Клэр. Итак, да… Маленький Рики был большой собакой, то есть собакой больших достоинств… несмотря на раннюю стерилизацию… компаньон… и друг Дороти… как мы все…

Косме. Надо также сказать…

Клэр (подхватывая). В нём было почти полтора метра и… две невероятных… гигантских… (Флоренс выразительно кашляет, и он мгновенно меняет тему.) Гигантское сердце! (как бы вспоминая) Я помню… (не в состоянии сказать хоть что-то вразумительное.) Очень немногое на самом деле. Поэтому… в заключение… От лица избранных друзей и соратников пуделя — мы все счастливы сегодня… Спи спокойно, дорогой товарищ — добрый пудель!

Не вполне осознавая, что он только что изрёк, тем не менее царственным жестом приветствует присутствующих и хлопает в ладоши. Мария безудержно рыдает, картинно падает на пол, чем весьма озадачивает присутствующих.

Дороти. Ну, хорошо… Полагаю, самое время придать его тело земле. На пути полно валунов и сучьев. Ты думаешь, мы сможем провести тележку по траве?

Флоренс. Надеюсь, нам повезёт. Мария поможет. Мария!

Мария встаёт с земли, Флоренс показывет на тележку. Мария с силой толкает тележку с гробиком и покидает сцену. Уходя, ещё раз, на сей раз коротенько, рыдает и простирает палец к небесам.

Дороти. У нас есть несколько минут. Священник ещё не подъехал. (направляется к выходу.) Я подам сигнал, когда всё будет готово.

Дороти уходит, Клэр, пользуясь моментом, поспешно садится на каменную садовую скамейку. К нему подсаживается Флоренс.

Флоренс. Ты взял с собой что-то, что можно бросить на гроб?!

Клэр. Несколько печений.

Флоренс (кладя руку ему на колено). Как предусмотрительно.

Косме садится рядом с ними.

Косме. Расскажите же мне всё.

Флоренс. Всё?!

Косме. «Карнеги-холл». Как продаются билеты? Реклама, маркетинг!

Флоренс. О, всё идёт замечательно. Но очень дорого!

Клэр. Должен сказать…

Флоренс. Мне пришлось выставить на аукцион почти всю мебель…

Косме. О Боже! Не может быть!

Флоренс. Если мы не продадим достаточно билетов, буду вынуждена объявить себя банкротом.

Косме. Мадам, я не знал…

Флоренс. Я тоже не знала.

Косме. Пожалуйста, будьте осторожны.

Клэр. К чёрту осторожность. Мы, пожарники, знаем точно, что никто не знает, сколько времени каждому из нас осталось наслаждаться этим миром. Ничто и никто не остановит мою поющую птичку! Даже четыре мчащихся всадника апокалипсиса! Мадам должна спеть своего Моцарта.

Косме. Я понимаю, но иногда приходиться считаться с реалиями мира!

Флоренс. Зачем? Из того, что я видела в реальном мире, цена на все была завышена. Жизнь на облаках гораздо привлекательнее.

Косме. Привлекательнее, но не всегда практичней.

Флоренс (предостерегающе). Косме…

Косме. Хорошо, тогда скажите, сколько билетов мы должны продать, чтоб не прогореть…

Флоренс. Меньше пятисот — и нам придётся продать квартиру.

Косме. Какой ужас!

Флоренс. Но полностью распроданный зал, все три тысячи, и мы не только покроем расходы, но и заработаем уйму денег, хватит на проведение грандиозного весеннего бала!

Косме. Три ты-ся-чи… Это же дьявольская туча билетов. Как их продать?

Флоренс. Да, но и я — дьявол в юбке!

Флоренс горделиво встаёт, проверяет наряд, готовая к траурной церемонии. Помогает встать Клэру.

Косме. Словом, вы нисколько не испуганы?!

Флоренс. Косме. Я возглавляю 12 женских ассоциаций и обществ. Ничто не может меня напугать! Я могу жить без крыши над головой, без мебели, спать на голом полу! Но я не способна жить без моей музыки, без зрителей. Об этом я сказала моему отцу много лет назад, когда он хотел лишить меня наследства. Если бы он только мог увидеть, какую замечательную жизнь я себе устроила, какую карьеру. «Карнеги-холл» — серебряный шарик на вершине праздничного торта моей жизни.

Клэр. Полностью согласен. Флоренс говорит даже лучше, чем поёт. (спохватывается, что опять сморозил глупость, поправляет себя.) Вернее, также замечательно!

Флоренс. Мы должны покорить Карнеги холл, Косме, и я обещаю — это будет тримф! (вскидывает руку вверх в приветствии и величественно удаляется; из-за кулис слышится её голос.) А сейчас воздадим должное пуделю!

Дороти. Кажется, скоро в зале не останется ни одного свободного места.

Клэр. Об этом не волнуйся. Пускай только приходят… Мадам хочет, чтобы сцена утопала в цветах…

Ставит несколько корзин прямо перед Косме, напрочь заслоняя того от аудитории.

Косме. Однако, тебе не кажется, что зрители должны видеть концертмейстера?!

Клэр безмолвно и невозмутимо сдвигает все корзины чуть в сторону.

Клэр. Не думал, что тебе так важно быть на виду. Ты мне не раз говорил, что счастлив быть в тени.

Косме. Да, но не в «Карнеги-холле!»

Клэр оглядывается по сторонам.

О, вот и она! Моя девочка!

Появляется Мария в ярком экстравагантном мексиканском наряде, украшенном крупными цветами.

Мария. Te gusta? Es el traje tradicional de mi país. Precioso, verdad? [Это — национальная одежда моей страны. Правда, красиво?]

Клэр. Si, Si, Señora. Está perfecta y muy, muy guapa. [Да, да, сеньора. Она чудесная и очень, очень красивая.]

Присутствующие удивлены, услышав как Клэр свободно говорит по-испански.

Дороти. Клэр! Ты что, учишь испанский?

Клэр (гордо). Да! (глядя на Марию.) Я подумал, это самое простое. Надо же с ней как-то объясняться.

Направляется к Марии, с чувством целует ей руку. Мария широко улыбается.

Косме. Боже, она улыбнулась!

Клэр поворачивается к остальным и хлопает в ладоши.

Клэр. Пора позвать мадам — muy pronto. Дороти, поторопись, возьми Марию с собой.

Дороти. Слушаюсь, сержант Клэр!

Дороти подхватывает под руку Марию и они направляются к выходу.

Мария. Adios, cariño! [Прощай, душа моя.]

Клэр. Вива, Мексика!

Дороти и Мария уходят.

Косме, ты всё проверил?! Рояль настроен?!

Косме. Я проверял… пять раз!

Клэр. Сам как? Собран и бодр?

Косме. Несобран и вял!

Клэр. Это не страшно, если только ты будешь опекать мадам на каждом сантиметре ее пути.

Косме. Не волнуйся. Если она слегка собьётся, я её поддержу. Забудет текст — просуфлирую. Заедет в другую тональность, дам нужный тон.

Клэр. Это то, что я хотел услышать. Дух рыцаря королевы на поле брани!

Косме. Это концерт, Клэр, а не война!

Клэр. Завоевать публику — всегда война! Сегодня «Карнеги» — наш Трафальгар.

Косме. Ты что, пил сегодня?

Клэр. Немного, каплю!

Косме. Правда?!

Клэр. Да-нет?! Ты в самом деле считаешь, что я могу пройти через все это трезвым?!

Косме. С твоими болезнями пить все-таки не следует.

Клэр. Какая глупость! Если бы Господь хотел бы видеть нас трезвыми, он не допустил бы изобретения виски Джонни Уокера!

Косме. Хотя бы будь осторожен.

Клэр. Осторожен?! Если бы хоть кто-то из нас был осторожен, нас никогда бы здесь не было!

Возвращается Дороти, поднимается на сцену.

Дороти. Привет! (мужчины поворачиваются к ней лицом.) Мадам хочет ещё раз отрепетировать выход на сцену. Дорогу!

Клэр. Она что, спустится к нам на крыльях?!

Дороти. Нет, но крылья при ней!

Дороти прокладывает для Флоренс путь на сцену, лавируя среди букетов и корзин с цветами. Флоренс величественно следует шаг в шаг за Дороти; она в её любимом концертном наряде «Ангела вдохновения» — тюль, украшенный многочисленными блёстками, тесьмой, над головой своего рода нимб, поддерживаемый тоненькой палочкой над головой. Дополняет наряд пара огромных крыльев за спиной.

Флоренс. Да, Косме — это «Ангел вдохновения»!

Косме. Вижу. Или ангелица, спустившаяся к нам на крыльях во время молитвы.

Флоренс. Думаете, им понравится?!

Косме. О-да! Зрители просто потеряют дар речи. Все эти тесёмочки, воздушный тюль, нимб, блёстки… Они будут вне себя от восторга.

Флоренс. Да, но ещё крылья! Вы забыли про крылья.

Косме. Да, эти удивительные крылья. Нет слов…

Флоренс. Да, мои дизайнеры умеют поразить воображение. Смотрите…

Дергает одну из тесёмок, и крылья начинают взлетать вверх и опускаться вниз.

Ну, что вы теперь скажете?

Косме выглядит так, как будто его тошнит.

Косме. Мне нужно в туалет.

Косме уносится прочь, оставляя Флоренс несколько сконфуженной и теряющейся в догадках.

Флоренс. Так это хорошо или плохо?

Клэр (рассудительно). Нервничает, как все мы…

Флоренс. Я сама с трудом перевожу дух.

Дороти. Дышите ровно, Мадам.

Флоренс. Спасибо, Дороти, попробую…

Дороти. Представьте, что это небольшой сольный концерт, на который пришли друзья, чтобы поздравить вас. Это волшебный вечер для всех нас. Я должна бежать — не хочу пропустить радиорепортаж.

Дороти убегает.

Флоренс. Про нас говорят по радио?

Клэр. Конечно! И весь город, дорогая моя!

Флоренс вспыхивает счастьем. Дороти показывает ей поднятый кверху большой палец и уходит.

…А сейчас — вперёд! Пробил час!

Флоренс. Час — для чего?

Клэр. Пускать зрителей! Публика в нетерпении.

Флоренс. О-о-о! Клэр!

Отчаянно бросается к нему.

Клэр. Моя родная! (идет к ней навстречу, чтобы обнять.)

Флоренс. Осторожно с крыльями!

Клэр (тормозит). Ах да. Тогда — просто поцелуй. Чтобы сказать, что я люблю тебя, я обожаю тебя, дорожу тобой. (целует ее, она краснеет.) Ну, пора… шарахнуть! Настал час испытаний!

Когда Клэр начинает вести Флоренс на сцену, тихо звучит музыка — похоже на фанфары, которая продолжает звучать до тех пор, пока Клэр и Флоренс проходят цветы и выходят на сцену «Карнеги-холла».

Голос радиоведущего. Радиостанция Си Би Эс ведёт свой очередной сенсационный репортаж с одного из самых невероятных событий нынешнего концертного сезона. Сольный концерт Флоренс Фостер Дженкинс в «Карнеги холл» стал подлинной сенсацией. Сцена, зал буквально утопают в цветах. Их так много, что больше напоминает городское кладбище после эпидемии чумы или холеры. Несколько долларов, потраченных настоящими ценителями искусства на билет, обернутся ударом не сравнимым по силе с ударами, нанесенными водкой, текиллой, марихуаной. Нет сомнения, мы присутствуем на главном событии сезона, какого даже столица мира Нью-Йорк давно не видел. Мы станем свидетелями блистательно подобранного репертура «первой леди плывущей октавы». Самое невероятное, что все до единого, 3000 билетов были проданы ещё за три недели до концерта. На улице спекулянты предлагают билеты по десятикратной цене. И жаждующие попасть на концерт в драке вырывают их. Огромная толпа перед входом в зал, практически парализовала движение по Седьмой авеню. Вызвано 30 дополнительных нарядов конной полиции. Администрация зала, в нарушение всех пожарных норм, продала дополнительно 500 стоячих мест, но ещё 2000 человек остались на улице. Мадам Дженкинс имеет феноменальный успех и, вне сомнения, настоящая звезда!

Мы слышим мощный гуд воодушевлённой аудитории. Через несколько мгновений гул стихает, огни ярко освещают сцену «Карнеги-холла», где застыл в напряженном ожидании над роялем Косме. Рядом со сценой видна ложа с сидящими Клэром, Дороти и Марией. Косме начинает играть фрагмент увертюры на появление Флоренс. По выразительному кивку Косме на сцене, в костюме «Ангела вдохновения», под нарастающую овацию аудитории появляется Флоренс. Следует к центру сцены. Гул затихает. Косме делает небольшую паузу, смотрит на Флоренс. Кивают друг другу. Свет фокусируется на Флоренс, которая начинает исполнять свою самую знаменитую арию, сопровождая её своими обычными движениями, живописными и экспрессивными дестами. Ария Флоренс — кульминация её чудовищного вокала. Своего рода Эверест фальши.

Ария «Царицы ночи» В. А. Моцарта, исполняемая Флоренс.

Во время музыкального проигрыша Флоренс начинает махать крыльями, прохаживаясь по сцене. Там, где голос должен звучать подобно колокольчику, он напоминает лай свирепой сторожевой собаки; каждая выпеваемая нота отражается на лице гримасами панического ужаса. Перед тем, как пропеть последнюю фразу, Флоренс ударяет себя рукой по лбу (как после аварии в такси) и выдаёт бравурный финальный выкрик. На этом ужасающее, но до истерики смешное выступление заканчивается. Флоренс триумфально вскидывает обе руки в воздух, приветствуя зрителей так, как будто это было величайшее из выступлений в ее жизни. В ответ звучат громоподобные аплодисменты. Флоренс делает несколько шагов к рампе и бесконечно кланяется, подобно приме-балерине. Косме, встав из-за инстумента, тоже начинает с энтузиазмом аплодировать, потом — кланяется зрителям. Как только аплодисменты чуть стихают, Флоренс, под влиянием момента, начинает медленно крутиться. Во время ее вращения музыкальное освещение сцены меняется, вступает мистическая, поистине божественная, мелодия; потом на неё сыпятся сотни нежных серебряных лепестков (или лепестков роз) — подобно несильному дождику. Если возможно, подобный дождь из лепестков должен также падать на весь зрительный зал — от партера — до ярусов, создавая своего рода магический эффект. В какой-то момент сценические огни собираются в сжатый золотой сноп, высвечивая Флоренс. Теперь она стоит в золотом облаке, очерчивающем её силуэт, нимб над головой и крылья. В этой позе Флоренс и застывает. Музыка и аплодисменты стихают, сменяемые звуками поистине ангельского сопрано. Этот изумительный голос как бы пролетает над застывшим силуэтом Флоренс. Плавно луч света находит сидящего или стоящего возле рояля Косме, который обращается к зрительской аудитории. Мелодия по-прежнему звучит, но уже еле слышно — откуда-то издалека.

Косме.…Никто в том сезоне в «Карнеги-холла» не имел такого оглушительного успеха как Мадам. Это был, можно сказать, «беспрецедентный» триумф. Чтобы войти в зал, все без исключения зрители должны были показать документ, удостоверяющий личность. Зал был набит так, что люди буквально висели на люстрах, в антракте не могли выйти в фойе. Собралось рекордное для зала количество зрителей и все, все без исключения, наслаждались каждым мгновением вечера. Даже рабочего сцены, вынесшего кресло на сцену, встретили громовыми аплодисментами и криками «Браво!». «Clavelitos» вызвала такой приём, что её заставили дважды повторить на бис, при этом пришлось вернуть на сцену корзины и букеты гвоздик. Крики 3000 зрителей, скандирующих «Оле-Оле!», были слышны на весь Манхеттен. И бесконечный хохот. Громкий и безудержный… Да, конечно, было и несколько десятков завсегдатаев зала, которые пытались свистеть и улюлюкать, но, кто их слышал?! А какую сумасшедшую реакцию вызвало появление мадам в пастушечьем наряде с посохом, когда она вышла петь старинные английские песни?! Ее выход сопровождала нескончаемая овация. Мы ждали целых пять минут, пока смогли продолжить. Таллула Банкхед впала в настоящую истерику, пришлось её буквально вывести из ложи. Бродвейский композитор Гарольд Арлен во время исполнения русских арий сложился пополам и, ударяясь головой об пол, беспрестанно истерически кричал: «Я больше не могу… Просто не могу… Я сейчас умру!» А аплодисменты?! Боже мой, вы никогда не слышали таких аплодисментов. Никогда! Громоподобных и восхищённых, перекрывающих смех. Это был незабываемый, полный радости вечер — для неё, её друзей, всех без исключения зрителей. Для каждого поклонника, который боготворил ее, для каждого гадкого утенка, который был вдохновлен ею, для мечтателей, смотревших на нее с благоговением, и даже для каждого циничного пианиста, выросшего до любви к ней. (пауза.) Грустно только, что ровно через один месяц и один день после триумфа Флоренс умерла… И умерла так, как жила — с решительной и уверенной улыбкой на лице. Мне случилось быть с ней в эти финальные моменты её жизни, и, как мне показалось, она ушла от нас удовлетворённой…

Музыка начинает нарастать.

Уверен, она сейчас где-то рядом, слушая необыкновенное сопрано. Не те звуки, которые доносились до нас, а те, что всегда звучали в её голове, и в сердце… ангельские, идеальные, несравненные!

Косме улыбается, музыка нарастает до максимума.

Над залом летит превосходное сопрано. Световая пушка отводит свой луч от Косме и находит Флоренс в тот самый момент, когда музыка достигает финала.

Щемящая классическая мелодия звучит на поклонах. На финальном поклоне все персонажи пьесы могут подойти к Флоренс и вручить ей букеты цветов со сцены.