Нестор Бюрма на острове

Глава седьмая В ПУСТОМ ДОМЕ

Я раздвинул ветки и через стекло заглянул внутрь брошенного автомобиля. Никого. По крайней мере на первый взгляд. Пока что я не знал, радоваться мне или нет. Во всяком случае, если здесь кто-то и находился, то вряд ли он читал газету. Инстинкт детектива подсказывал мне это. В данной ситуации лучше было никого не встретить, чем оказаться перед филиалом кладбища, которое я только что покинул. Поэтому не будем осложнять себе жизнь, в последнее время я и так слишком много думал.

На всякий случай я потянул за ручку дверь, и она открылась. Я уселся за руль.

От всей этой листвы, прижатой к стеклам, внутри царила зеленоватая темнота, придававшая коже трупный оттенок. Мне казалось, что я нахожусь в аквариуме или где-то в морской глубине.

Я оставил дверь приоткрытой, чтобы горели боковые плафоны, и начал обследовать кабину.

На первый взгляд там не было ничего особенного. В пепельнице полно окурков, в бардачке тоже не лежало ничего такого, что могло бы меня заинтересовать, ключей от машины нигде не было. Таким образом, невозможно убедиться ни в том, находится ли ДС в рабочем состоянии, ни в противоположном. На мой взгляд, эту тачку скорее спрятали, чем бросили.

Я посмотрел, нет ли чего-либо подозрительного на коврике. То есть… В одном углу я заметил клочок бумаги. Подобрал его.

Это был обрывок страницы из иллюстрированного журнала шириной в ладонь. На одной стороне одна милая грудастая девица расхваливала достоинства бюстгальтера X…, который давал возможность, как она утверждала, носить самые открытые декольте. Я охотно поверил ей. На обратной стороне – печатный текст: продолжение и начало каких-то парижских сплетен. Это не было вырезано специально, а оторвалось случайно.

И тут я вдруг вспомнил, что одна из страниц «Объектива», иллюстрированного журнала, найденная на бензоколонке, была разорвана. Исходя из этого факта, можно было сделать определенные выводы, даже не закончив Сен-Сира[1]. Эта машина принадлежала – либо не принадлежала, но, во всяком случае, речь шла о ней – типу, который вчера ехал в Мен-Бар и спрашивал у Зеленого Тино-заправщика туда дорогу…, тип с физиономией боксера, который не понравился Жаннетон.

Я вылез из машины и отправился открывать багажник. Всегда интересно осмотреть содержимое багажника. Никогда не знаешь, что там можно обнаружить. Этот был пуст или почти пуст. В нем лежала куча обычного хлама – банки с маслом и грязные тряпки, но никаких признаков трупа, например.

По правде говоря, я предпочитал такой вариант.

От зарослей папоротника до порта я промчался в рекордный срок. Старый морской волк по-прежнему с философским видом лежал на дне своего катера.

– Готов поднять якорь? – спросил я.

Гот усмехнулся:

– Нет еще. Я…

– Ладно. Подождите меня, а? Мне надо зайти в одно место.

Я сунул чаевые в его шершавую руку и отправился в почтовое отделение, узнав предварительно, где оно находится.

Теперь мне предстояло провернуть одну сложную работу. Некоторые говорят, что звонить из таких забытых Богом провинциальных дыр – это тяжкий крест. Другие утверждают, что все отлично работает. Третьи, наконец, заявляют, что все зависит от времени дня.

По-видимому, я попал на счастливый час. Почти сразу же мне дали Париж. Правда, следует сказать, что я вызывал префектуру полиции, а к учреждениям такого рода особое отношение.

Как бы там ни было, очень быстро я услышал:

– Алло! Париж?… Говорите, Париж… вас вызывают… Кабина 1,– сказала мне служащая.

Спасибо за указание, на почте была всего одна-единственная кабина. Я там закрылся и снял трубку.

– Алло! Префектура полиции?

– Да.

– Пост 82, пожалуйста.

– Алло! Это пост 82. Слушаю.

– Я хотел бы поговорить с месье Плантье.

– Месье Плантье? Который?

– А у вас их несколько?

– По крайней мере два.

– Тогда с тем, который занимается техпаспортами. Его зовут Андре.

– Не кладите трубку.

Жду минутку, затем:

– Плантье у телефона.

– Привет. Это – Нестор Бюрма.

– О! Привет. Что нового?

– Ничего чрезвычайного.

– Тебе, очевидно, надо что-то узнать?

– Ничего от тебя не скроешь.

– Давай. Слушаю.

– ДС, под номером 1234 АВ 75. Хочу узнать фамилию и адрес хозяина. А если есть номер домашнего телефона, то его тоже.

– Последнее ты сможешь найти сам в телефонном справочнике.

– Невозможно, старина. У них тут только местные справочники по району.

– Откуда ты мне звонишь?

– Из самого глухого угла Бретани.

– И тебе удалось дозвониться до меня?

– По-видимому.

– Ты – ловкач.

– Сам удивляюсь.

– Ладно. Когда тебе это надо?

– Как можно быстрее.

– Двадцать минут подойдет?

– Годится.

– Ты перезвонишь или как?

– Я тебе перезвоню. В направлении провинция – Париж система работает прилично. Не будем пытаться крутить в обратном направлении, рискуя вывести ее из строя.

Двадцать минут спустя я имел нужные мне сведения. Плантье обернулся быстро, хотя, по правде говоря, пролистать картотеку не требует большой ловкости. Надо просто захотеть.

Хозяин ДС под номером 1234 АВ 75 назывался Реймонд Блотье, проживал в доме 35 на улице Алезиа, 14-й парижский район, номер телефона Вожирар 15-15.

Реймонд Блотье? Ни слухом, ни духом… Это что еще за шутки? А впрочем, на что я надеялся?

Выходя из кабины, я сказал себе, что междугородная телефонная связь в данный момент относится ко мне весьма доброжелательно, так что надо этим пользоваться, поскольку счастье может быть коротким. Возможно даже, что сейчас идет проверка качества.

Итак, я попросил телефонистку вызвать Вожирар 15-15.

Небольшая пауза, чуть больше предыдущих, и…

– Алло!… Да… Алло! Париж?… Не кладите трубку… Вас вызывает Пуэнт-Фром… Разговор с Парижем, месье… Первая кабина.

Первая кабина, как всегда. Я снял трубку, и из дома 35 на улице Алезиа, Вожирар 15-15 донесся немного хриплый женский голос:

– Вот здорово! Милый, это потрясающе! Я только что влетела, и сразу ты. Ну, ты угадал! Откуда ты звонишь? Из Пуэнт-Фром? В какое это захолустье тебя занесло?

– Гм… Извините меня, мадам, но я не ваш милый и, поверьте мне, искренне об этом сожалею.

Голос женщины изменился, стал более хриплым и явно неприятным.

– Что-что? Это розыгрыш?

– Не знаю. Моя фамилия Бюрма.

– Бюрма… Фабрикант фальшивых жемчужин? Еще раз спрашиваю, это розыгрыш или что?

– Моя фамилия Бюрма, имя Нестор.

– Дальше что? Чего вы хотите?

– Вожирар 15-15?

– Это здесь. Дальше?

– Я хотел бы поговорить с месье Реймондом Блотье.

– Его здесь нет.

– А когда он будет?

– Не знаю.

– Он уехал?

– Может быть. Позвоните в другой день.

– Простите, одну минуту. У него недавно не была украдена машина?

– Что?!

Можно было подумать, что я наступил ей на мозоль.

– Украли автомобиль,– повторил я, зеленая ДС номер 1234 АВ 75.

– Наверняка нет.

Сказала, как отрезала, с вульгарным смехом. Я спросил:

– А чего здесь смешного?

– Пошел ты, милый, знаешь куда? – ответила она и повесила трубку.

Вызывать ее снова у меня не было охоты. Во-первых, старый морской волк, наверное, стал терять терпение, если вообще уже не отчалил, а, во-вторых, эти звонки и диалог двух сумасшедших не обещали каких-либо весомых результатов. Я тут немного суетился, как муха, попавшая в стеклянную банку. Может быть… Но все же… Я действовал инстинктивно, а мой инстинкт редко меня обманывал. Нестор, ты не ошибся, но сейчас дай твоим мозгам немного отдохнуть!

Я заплатил надлежащую сумму телефонистке и возвратился в порт.

Мой старый морской волк был все еще здесь. И по-прежнему наедине со своей трубкой. Ни он сам, ни две туземные тети, которых он ждал, видимо, не привыкли торопиться, но только я хотел завязать беседу, как появились наши пассажирки.

Морской волк завел мотор, и мы поплыли к острову под непрерывную трескотню двух кумушек, которые изъяснялись между собой наполовину по-французски, наполовину, уже не знаю на каком, бретонском диалекте.

Перекрикивая все присутствующие шумы, я спросил у морского волка, знает ли он мадам Шамбо, хозяйку виллы «Кактусы», которая…

Ухватившись за этот сюжет, вся компания стала петь дифирамбы покойной.

– А ее племянник? – спросил я.

– Я видел его сегодня утром в порту,– сказал морской волк.

– Это вы привезли его в Мен-Бар?

– Нет, наверное, он прибыл с катером.

Нет, с катером он не прибыл, но я не стал возражать, а вместо этого кинул имя Софи Кардон, пропавшей служанки. Мои собеседники, будучи в курсе всех дел, осудили ее поведение и согласились в том, что она скорее всего бродит по сосновому лесу, изображая друидессу, как это однажды уже имело место.

Было похоже, что это исчезновение их абсолютно не беспокоило, что же касается меня, то я с самого начала находил его странным, а теперь решил: хватит откладывать дело в долгий ящик, надо сходить в этот знаменитый сосновый лесок.

Но, высадившись на берег, я не сразу отправился в экспедицию, а зашел в гостиницу на тот случай, если Софи уже вернулась. Нет, о ней не было никаких вестей. На вилле «Кактусы», которую я посетил следом, экономка священника сообщила мне то же самое. Похоже, что она здесь одна с усопшей. Вся остальная публика, включая племянника, отсутствовала.

Я попросил экономку еще раз показать мне дорогу к сосновому лесу (кончится тем, что я буду знать все тропинки, которые туда ведут), а затем пустился в путь.

С трубкой в зубах я шел по тропинке, петляющей среди высокой травы. В зависимости от рельефа море то пропадало, то вновь появлялось, но шум его был слышен постоянно. С вершины одного довольно высокого холма мне открылась широкая панорама. Чайки с криком проносились над моей головой и скрывались в сторону маяка. Кроме этого полезного строения, я увидел недалеко от пресловутого леса симпатичное здание, примерно вдвое больше здешних вилл и окруженное высокой оградой.

Ближе ко мне, прилепившись к высокой скале на берегу моря, стояла явно заброшенная полуразрушенная двухэтажная развалюха.

Я также увидел – или мне показалось, что увидел – человека, двигавшегося по направлению к этому зданию и старавшегося использовать кустарник, чтобы как можно меньше выдавать свое присутствие. Возможно, это был какой-нибудь браконьер.

Я продолжил свой путь. Сейчас тропинка круто спускалась вниз, потом опять пошла в гору, и вскоре я оказался невдалеке от развалюхи. Одна ее стена рухнула, в черепичной крыше зияли две дыры, на втором этаже в одном окне выбиты стекла, ставня другого висела на одной петле. Единственное окно первого этажа забито досками, дверь открыта настежь. Везде, даже между камнями здания, росла трава. С другой стороны развалюхи было море, и я слышал яростный шум волн, бившихся о прибрежные скалы.

Я сделал еще пару шагов, как вдруг сквозняк, свободно гулявший внутри строения, с силой захлопнул дверь, которая тут же опять открылась и стала биться о косяк, скрипя ржавыми петлями, как бы пытаясь сказать мне что-то.

А сказать было что.

На искореженной двери я различил нарисованное мелом сердце, пробитое стрелой, и несколько каракуль, составивших имя: Софи. Заинтригованный, я зашел внутрь и подал голос, который остался без ответа. Это меня не особенно удивило, и я продолжил путь, переходя из комнаты в комнату.

Цементный пол потрескался, в помещении, которое было кухней, плитка уступила место утрамбованной земле. Естественно, никакой мебели. Полное запустение.

Какое-то животное: кошка, кролик или крыса, ростом со среднюю собаку, выскочило у меня из-под ног.

Полное запустение? А может, и не совсем. Одно из помещений указывало на то, что время от времени тут кто-то живет. В одном углу стояло нечто похожее на ложе, в другом – полуразбитая железная печка на трех ногах вместо четырех. Было еще два ящика – один пустой, другой с дровами и кухонными принадлежностями, которыми побрезговал бы даже потерпевший кораблекрушение.

Тут я вдруг подумал о том, что рассказала мне Жаннетон в гостинице. Она говорила сб «оригинале», живущем в разрушенном домике в Гуфр-Булин, нечто вроде Тарзана, красовавшегося крупным планом в «Объективе». По-видимому, я находился в его владениях.

Другая мысль возникла в моем уме. И довольно неприятная. Если тот отшельник был несколько сдвинутый (а в этом я не сомневался) и имел склонность к Софи, имя которой он писал на дверях, может, не придется долго искать, и я обнаружу ее в таком же плачевном состоянии, как европейку из Леопольдвиля после контакта с оравой развеселых конголезцев, молодых и независимых.

Я прошел весь дом насквозь, как говорит дуэлянт, и меня встретило море со своим шумом, ветром, своим запахом, гораздо более чувствительным здесь, чем в каком-либо ином месте, где все заросло мхом и морскими водорослями.

Построивший этот дом человек, наверное, очень любил чистый морской воздух и не боялся головокружения. В десяти метрах от фасада дома скала круто обрывалась. Справа и слева в море уходили розовые утесы, но внизу была пропасть. Там кипело, словно в кастрюле у колдуньи.

Я инстинктивно отступил назад и вернулся в дом, где мне только что послышался легкий шум. Если Тарзан-отшельник вернулся, я расспрошу его о Софи.

– О-ля! Есть кто-нибудь?

Никто не ответил.

– Привет,– сказал я.

Слабое эхо… и все.

Я прошел по коридору, который вел к двери и, дойдя до нее, с удивлением констатировал, что после моего появления здесь она закрылась и погрузила эту часть комнаты в относительный мрак. Ее также заклинило, что казалось еще менее забавным. Открыть ее не представлялось возможным. И когда я сообразил, что нахожусь в этом коридоре не один, а кто-то стоит позади меня, было уже поздно.

Я услышал выстрел – далекий или близкий, тогда об этом думать не пришлось – разноголосые крики чаек, море, снова море, и это было все.

Я погас, как свеча.