Несущие грозу

Глава 25

Рикардо опять удалось взлететь, хотя мне казалось, что верхние листья деревьев легонько похлопывают по самолету, как будто прощаются с ним. Наш герой спрыгнул с посадочной полосы и бросил самолет вверх, как будто это был истребитель. Самолет сотрясался от рева двигателя, и мне казалось, что сейчас какие-то важные части, например, крылья, отвалятся. Но мы взлетели и, похоже, ничего важного не потеряли. Рикардо заложил крутой левый вираж, и это позволило мне заглянуть за занавеску, потому что окна, как и раньше, были закрыты. Рабочие, как всегда, спешили, наверное, превратить полосу в невинное кукурузное поле.

- Что ты там, черт возьми, делаешь? - спросил я Белинду.

- Мои туфли, - сказала она с гримасой отвращения. - Ух, я терпеть не могу... О, Господи, меня сейчас вырвет.

Я безучастно сказал:

- Только не на мои брюки, пожалуйста. И одень лучше туфли, даже если они не очень чистые. Вдруг нам придется поторопиться, и будут проблемы, если тебе придется бегать босиком.

Вообще-то у нее на туфлях не было особенно много крови, но, когда мы выходили, никак нельзя было обойти лужу, которая заливала весь пол. Когда за нами пришли, все четверо еще лежали там. Те, кто спал, наверное, успели соскочить с кроватей перед тем, как пули свалили их.

Я видел, как Белинда смотрела на тела. Она едва вышла на воздух, было слышно, как ее рвет. Я уже видел много мертвецов, и свеженьких и окоченевших, и они никак не влияли на мое пищеварение.

Белинда прекратила попытки отскрести засохшую кровь от туфель. Видно было, что ее еще тянет на рвоту, и в глазах еще было выражение ужаса и отвращения.

- Почему? - спросила она. - Почему их убили?

- Они сделали ошибку, - сказал я. - В этом деле, если сделана ошибка, кого-то убивают, и это - нормальная процедура. Это держит людей на цыпочках. Если помнишь, Паломино уже был готов к тому, что его убьют. Выбор был между ним, этой бандой ОСЛ и нами. Может, ты не довольна, что Эль Вьехо выбрал не нас?

Когда она ничего не ответила, я продолжил.

- К тому же, они свое отработали, что еще они могли сделать для Васкеса? Он даже сохранил свои проклятые деньги, которые был им должен. Хотя вряд ли он брал это в расчет, деньгами он мог бы топить печку в своем доме.

Это был долгий полет, я уже начал волноваться насчет топлива, хотя, когда Рикардо и Паломино забрали нас с этой кокаиновой фабрики, в самолет залили много горючего. Но, наконец, самолет нырнул вниз и совершил еще одну убийственную посадку прямо на грязное поле. Нам позволили облегчиться в ближайших кустах, пока Рикардо снимал камуфляжную сетку с кучи бочек с горючим и заполнял баки с помощью ручного насоса. Затем нам снова связали ноги той же изолентой и мы поднялись в воздух, исполнив все необходимые шумные акробатические номера.

- О, Боже!

Я очнулся от полудремы и взглянул на Белинду. Она, не отрываясь, смотрела вперед, мимо головы Паломино, и, наклонившись в проход между креслами, я понял, что она имела в виду. Перед нами возвышалась каменная стена с белыми шапками, даже сейчас, в конце южноамериканского лета.

Белинда глубоко вздохнула.

- О, Боже! Неужели мы будем лететь через это?

- Если мы не найдем путь между гор, - сказал я, - то тогда, крошка, мы в глубоком дерьме. Я сильно сомневаюсь, что у этой этажерки хватит силенок перелететь их.

Но для Рикардо это казалось просто раем. Он нашел трещину в стене камня и снега и направил самолет туда, точно индеец на каноэ, который лавирует между каменных глыб Рио-Гранде. Несколько мертвецов никак не отразились на моем желудке, но, хотя занавески не давали мне увидеть, как в самых узких местах концы крыльев царапали стену, мне очень захотелось, чтобы у них на борту вдруг оказались пакеты для морской болезни.

- О, Господи! Наконец-то мы вылетели из этих проклятых скал, - обессиленно сказала Белинда, как будто она сама вела самолет сквозь горы. Теперь Рикардо летел для разнообразия достаточно ровно, но это было недолго. Он заложил крутой вираж и полетел вдоль стены Анд на север. Я думал, мы будем снижать высоту, но самолет, казалось, пытался карабкаться вверх и вверх. Потом еще были виражи и повороты. Рикардо взял микрофон, сказал что-то, послушал, немного изменил курс и стал снижаться. Он посадил самолет на асфальтированную полосу без единого толчка, как будто показывая, что он и так умеет. Этот парень действительно умел летать. Потом Паломино освободил нас еще раз и сказал, чтобы мы почистили одежду от остатков ленты.

- Это уже другие джунгли, - сказал он. - Но, пожалуйста, поймите, что это - наши джунгли. Полиция наша, водители такси наши, отели наши и служащие в них тоже наши. Никто не поможет вам бежать. Все знают, что если кто-нибудь поможет нашим врагам, а особенно врагам, которые служат правительству США, как вы, он умрет очень скоро. Все также знают, что любой, кто поможет нам, никогда об этом не пожалеет. Поэтому будет гораздо лучше, если вы будете сотрудничать, о'кей?

Я взглянул на Паломино.

- Мы в Куско? Перу? Паломино нахмурился.

- Почему Куско, сеньор?

Надо было держать язык за зубами. Но это было сказано, поэтому я глубоко вздохнул и похлопал себя по груди.

- Я чувствую. Я давно привык к высоте. И если я ее чувствую, то это значит, что мы на высоте, по крайней мере, свыше трех километров. Сколько городов с настоящим аэропортом расположено на такой высоте? Единственный, о котором я читал, - это Куско.

Паломино жестко сказал:

- Куско находится примерно на высоте три тысячи семьсот метров. Поэтому я советую вам воздержаться от любых активных действий, пока вы не привыкнете.

Я сказал:

- Да, это один из способов держать заключенных в подчинении, уменьшить им кислородный паек.

Аэропорт был маленький, но возле терминала стоял достаточно большой реактивный самолет, и мы видели массу людей, которые столпились у выхода на поле.

- О, Господи, я не могу идти туда в таком виде. Я неделю не снимала одежду, - запротестовала Белинда.

Но машина для нас подъехала прямо на поле к нашему самолету. Это был удлиненный черный лимузин, кадиллак, отполированный до невероятного блеска. Однако, окна были затемнены, и, когда мы сели на заднее сиденье, шофер в униформе нажал на кнопку и обе двери мягко щелкнули. Мы были заперты. Может, это и была камера на колесах, но очень комфортабельная и роскошная. Паломино сел на переднее сиденье. Стеклянная стенка не дала расслышать, что он сказал водителю, но машина тронулась с места. Нас не беспокоили никакие чиновники, по-видимому, представителям Эль Вьехо не приходилось иметь дело со всеми Дурацкими формальностями типа таможни и иммиграционной службы.

Куско оказался городком с очень узкими улочками и массой пешеходов, которые вовсе не уважали машины, хотя их было немного. Кадиллаку приходилось медленно просачиваться через толпу, он с трудом вписывался в повороты.

Добравшись до центра города, мы проехали пару церквей и соборов, на которые бы я с удовольствием взглянул еще когда-нибудь. Шофер еще несколько раз сумел втиснуть машину в узкие переходики, и, наконец, мы выехали на аллею, которая вела к задней стороне массивного старого здания, которое было похоже на отель. Нам пришлось остановиться, потому что проезд был перекрыт большим туристическим автобусом, из которого только что начали выходить пассажиры.

- Все-таки есть милость Божья, это наша группа, - быстро сказала Белинда.

Паломино сказал что-то водителю, который начал сдавать задним ходом. Я успел увидеть белобрысую Анни, а также Роджера Акермана. На нем были желтые брюки и белая спортивная рубашка. А за Акерманом вышла стройная молодая светловолосая женщина, которая оглянулась на отъезжающий кадиллак, но, конечно, не увидела нас за затемненными стеклами. Руфь была в своей короткой голубой юбке и полосатой блузке с коротким рукавом.

Паломино взял микрофон, и мы услышали его голос из спрятанных динамиков.

- Небольшая задержка, - сказал он. - Придется подождать. Если хотите, можете выпить, бар перед вами. Но не пейте слишком много. Дон Грегорио Васкес Стассман ожидает вас на ужин, и, поверьте мне, там будет, что пить.