Нет святых в аду

Глава 1

Выдержка из газетного сообщения от девятого января:

Примерно на полпути от Лос-Анджелеса до Сан-Диего мимо меня пронесся длинный черный автокатафалк. Солнце стояло низко. Свернув на подъездную дорогу к дому номер 36 по Шорлайн-драйв, я все еще думал об этой погребальной машине.

Громадное здание, сооруженное в испанском стиле, располагалось вдалеке от соседних построек. Возле дома находился плавательный бассейн, хотя в каких-то двухстах метрах от него, на широком пляже, разбивались волны океана, который при вечернем освещении выглядел странно серым. Я заметил бассейн, еще не подъехав к нему. Расправив свой плащ и убедившись в чистоте ботинок, я взялся за массивный бронзовый дверной молоток. Но вид его оказался обманчивым: едва я коснулся рукоятки, в доме раздался звонок.

Дверь открыл цветной юноша в белом костюме. Он испытующе посмотрел на меня и спросил:

— Что вам угодно?

— Мистер Прентик дома?

Юноша немного подумал и снова поинтересовался:

— О ком доложить?

Я сообщил ему свое имя, и он впустил меня, ловким движением заперев за мной дверь.

Я очутился в таком большом холле, что поставленные там три «бьюика» не касались бы друг друга бамперами. Двери повсюду были закрыты.

— Будьте добры подождать, сэр. Я извещу мистера Прентйка.

Юноша бесшумно исчез за правой дверью.

Оглядевшись, я попытался определить стоимость пяти картин, написанных маслом, которые висели на стенах. Они представляли собой оригиналы, полотна были большого размера, и имя одного художника я знал. Не покрытый ковром пол устилал блестящий полированный паркет, а, из предметов мебели в холле имелись только вешалка из черного дерева и украшенный резьбой комод. Чистотой помещение напоминало операционную, конечно без запаха антисептиков. Юноша вернулся так же бесшумно, сообщил, что Прентик сейчас выйдет, и немедленно скрылся за другой дверью.

Мне почти не пришлось ждать. Послышались приглушенные шаги, распахнулась очередная дверь, и на пороге появился мужчина. Высокий, примерно моего возраста — лет тридцати пяти, с немного длинноватыми черными вьющимися волосами, он, судя по лицу, был незаурядным человеком. В отличие от волосу костюм его дышал солидностью и деловитостью.

— Мистер Камерон? Я Аллан Прентик.

С ничего не выражающим лицом он подал мне руку. Твердое пожатие удавило меня, оно не вязалось с его анемичной внешностью.

— Я очень рад, что вы так быстро приехали,— произнес он.

— Вы же написали, что дело срочное, — ответил я.— Кроме того, меня подгоняла приложенная сотня.

— Пройдите за мной, пожалуйста.

Он повернулся и открыл дверь, из которой вышел.

Я заметил на его правой щеке родимое пятно в виде красной, как воспаленная рана, полосы, тянущейся к шее.

Мы молча прошагали по коридору с высоким сводчатым потолком к стеклянной двери, за которой обнаружилась комната, устланная толстым темно-коричневым испанским ковром. Одна стена до потолка была увешана книжными полками, возле которых стояла стремянка, позволявшая добираться до самого верха. Другую, северную, украшали четыре картины. Напротив находилось огромное, почти во всю стену окно и вторая стеклянная дверь. Лестница за ней вела к плавательному бассейну, который я уже видел. На. ковре стояли длинная кушетка и три кресла, обтянутые кожей цвета ржавчины. Возле окна располагался письменный стол с изогнутыми ножками. Казалось, что они скривились от непомерной тяжести дубовой крышки. За столом сидел мужчина.

— Мистер Камерон,— проговорил Прентик.— Это мистер Фридман. Он введет вас в курс дела.

— Извините, что я не встаю,—сказал Фридман, вытаскивая из-под стола палку,—но у меня повреждена нога. — Он осторожно положил палку на столешницу. — Пожалуйста, присаживайтесь, мистер. Камерон. И вы тоже, Аллан.

Когда я опускался в громоздкое кресло, Прентик тихо спросил:

— Вы хотите, чтобы я присутствовал?

— Почему бы и нет?— ответил Фридман.— Вы же знаете о случившемся. Отчего же вам не выяснить все до конца?

Во время их короткого диалога я внимательно разглядывал Фридмана. Жидкие каштановые, гладко причёсанные волосы, широкие, но покатые плечи. На вид я бы дал ему больше пятидесяти. Жизнь оставила немного морщин на его лице, однако наградила мешками под бледно-зелеными глазами. Вероятно, совсем недавно у него был загар, но теперь он почти сошел.

Аллан Прентик уселся в кресло возле меня, пригладил рукой волосы, положил ногу на ногу и погрузился в ожидание. Фридман взял с подставки на столе большую трубку и набил ее табаком. Закончив свое занятие, он спросил:

— Вам известно, кто я, мистер Камерон?

— Нет,— солгал я.

— Ну, это не беда.— Он внимательно изучил готовую к употреблению трубку.— Вы получили письмо Аллана и приехали. Следовательно, вы согласны взяться за поручение. Я прав?

— Не совсем, —- ответил я. — В письме только сообщалось, что вы желаете срочно переговорить со мной. Приложенная сотня компенсировала потраченное мною время й дорожные издержки. Я же, в первую .очередь, хотел бы знать, чего вы от меня ждете.

— Конечно, конечно.— Он раскурил трубку, задумчиво посмотрел на меня и медленно произнес: — Возможно, мое задание несколько отличается от тех, какие вы обычно выполняете, Камерон. Дело в том, что меня угрожают убить.

Мне уже приходилось сталкиваться с подобными заявлениями, но я промолчал. Он открыл ящик письменного стола, достал оттуда несколько писем и передал их Прентику.

— Покажите их ему, Аллан, — сказал он.

Прентик протянул бумаги мне. Все конверты предназначались С. Фридману: Калифорния, Алма-Виста, Шopлайн-драйв 36. Не решаясь заглянуть внутрь, я вопросительно посмотрел на Фридмана. Тот коротко кивнул.

Первая угроза была написана на дешевой бумаге печатными буквами. Она гласила:

Вторая звучала более злобно:

Третья, написанная тем же шрифтом, на такой же бумаге, содержала некоторую информацию:

Я вложил листочки обратно в конверты и отдал их Фридману.

— Здесь проставлены почтовые штемпели, но даты неразборчивые,— заметил я.— Когда пришло первое письмо?

Фридман выпустил густой клуб дыма и, задумавшись, почесал щеку чубуком трубки.

— Примерно три недели назад, — ответил он. — Второе, в котором говорится о конце месяца, через неделю, последнее позавчера.

— В нем мистера Фридмана впервые назвали лицемером,— тихо вставил Прентик.

— Вы полагаете, что автор писем имеет серьезные намерения? — спросил я Фридмана,

— Откуда мне знать? Для того я и пригласил вас..— Он снова затянулся трубкой.— Я не вполне уверен, но похоже, что угрожают мне всерьез. Расскажите мистеру Камерону о том, что с вами стряслось,— обратился, он к Прентику.

Тот переменил положение ног, уперся руками в бедра и сообщил:

— Недели три назад со мной произошел несчастный Случай. Хотя его вряд ли можно так. назвать.— Он откашлялся.— Лучше я расскажу вам все подробно. И тогда вы составите собственное мнение.

— Посмотрим,— заметили.

— Итак, с тех пор как мистер Фридман перестал выходить из дому, я провожу здесь большую часть своего рабочего времени, помогая ему в делах. Три недели назад, точнее, восьмого февраля, мне понадобилось отправиться в город, но моя машина почему-то оказалась неисправной. Прзже выяснилось, что у нее сел аккумулятор. Мистер Фридман предложил мне позвонить в ремонтную мастерскую, чтобы прислали механика, а пока воспользоваться его автомобилем.

Я взял «мерседес», на котором мистер Фридман обычно совершал деловые поездки. В полукилометре отсюда я заметил позади машину. Сначала я не обратил на нее внимания. Правда, меня немного раздражало, что водитель продолжал следовать за мной, хотя я подавал ему знак, чтобы он обогнал меня. Потом я прибавил скорость, но машина по-прежнему ехала на том же расстоянии. Я решил, что за рулем, вероятно, какой-то сумасшедший подросток, обожающий глупые игры. Затем дорога пошла под гору, и я внезапно увидел в зеркале, что мой преследователь рванулся вперед. Он прижал меня с левого бока и начал теснить на обочину, подавая громкие гудки... Ну, а потом я съехал с шоссе.

— Вы находились на краю гибели,— прибавил Фридман.

— Да,— энергично кивнул Прентик.— Еще немного— и конец. Но, к счастью, вдоль шоссе рос густой кустарник и я отделался только парой ушибов и небольших ран. Кусты задержали машину, не позволив ей скатиться с горы. В противном случае я бы не выжил.

— Вы называли водителя той машины «он». Значит, вы разглядели его?

— К сожалению, нет. Мне даже неизвестно, кто сидел за рулем: мужчина или женщина.

— Вы можете сообщить модель автомобиля или номер?

— Я помню только, что он был большой и голубой, по-моему, довольно новый.

— Аллан заявлял о случившемся в полицию, — вставил Фридман. — Но до сих пор они ничего не выяснили.

— А потом пришло письмо?.

— Да. Первое я получил через несколько дней после этого происшествия.— Фридман затянулся трубкой.— Ясно, что парень, столкнувший Аллана с шоссе, принял его за меня.

— Гм... Вы показывали письма полиции?

— Нет,— подчеркнуто ответил Фридман, выбил из трубки пепел, положил ее на подставку и взял другую. — Пока я ничего не предпринимал. После несчастного случая с Алланом больше ничего не происходило, но последнее время я немного нервничаю. Вероятно, потому что постепенно приближается конец месяца. — Фридман указал чубуком трубки на меня. — Я вызвал вас за тем, чтобы вы нашли автора угроз. Думаю, вы сами понимаете, что расследование нужно провести по возможности незаметно.

Слушая его и Прентиса, я ожидал, что он попросит меня стать кем-то вроде телохранителя, и заранее решил отказаться. Но подобное предложение тоже не устраивало меня.

— Я считаю, что такими вещами должна заниматься полиция,— заявил я.— У них имеются и люди, и оборудование для обнаружения авторов анонимных писем.

На улице быстро смеркалось.

— Позвольте! — возразил Фридман. — Если бы я хотел передать дело полиции, то уже давно бы с ней связался. Но полиция означает огласку в печати, а ею я пресытился за последние месяцы настолько, что до конца моей жизни хватит.

— Вы никого не подозреваете?

— Нет. Письма мог сочинить любой мой знакомый, не исключен и человек, о котором я никогда ничего не слышал. Возможно также, что здесь замешан какой-нибудь сумасшедший.

— Но последнее вы считаете маловероятным?

— Да, — ответил Фридман. — Я не думаю, что он псих. Случай с Алланом говорит об обратном...— Он вопрошающе посмотрел на меня. — А каково ваше мнение?

— Без отправного, пункта,— сказал я,— расследование может тянуться месяцами и в результате так и не сдвинуться с мертвой точки. Хотя ваше желание вполне естественно, по-моему, вам все же следует сэкономить деньги и обратиться в полицию. Конечно, если эти угрозы действительно беспокоят вас.

— Если бы они меня не беспокоили, я бы не стал обращаться к вам,— перебил меня Фридман.

— Предположим, я соглашусь,— продолжал я,— и проведу расследование. Но ведь автор писем может нанести удар, прежде чем я его обнаружу.

— Я не предоставлю ему такой возможности,— уверенно заявил Фридман.— Я не выйду из дома, Пока не смогу лучше передвигаться, а до тех пор вы наверняка закончите расследование. Я не верю, что кто-то в моем собственном жилище способен замыслить против меня недоброе.

Он положил трубку на письменный, стол. Она немного покачалась и замерла, словно выброшенная на берег бесформенная рыба.

— Я буду откровенным, Камерон, — продолжал Фридман. — Мы не случайно выбрали вас из длинного списка калифорнийских детективов. Я читал о вас в связи с делом Алисон Пейдж и, честно говоря, получил сильное впечатление. Возможно, это прозвучит немного дерзко, но мне показалось, что вы не соответствуете общему представлению о частных детективах — парнях с грязными ногтями и в котелках.

— По-моему, сейчас вы уже не найдете таких типов,— возразила.

Подобные личности по-прежнему существовали, но они больше не носили котелков и частенько пользовались щетками для ногтей. По крайней мере те, которых я знал.

— Не уверен, — сказал Фридман. — Впрочем, в таких вещах я не очень хорошо разбираюсь. Я запомнил ваше имя и навел о вас кое-какие справки, прежде чем к вам обратиться. Например, мне известно, что вы участвовали в корейской войне, что полтора года изучали юриспруденцию, а потом исполняли обязанности следователя при прокуратуре в Хьюстоне. Я знаю также, что у вас произошла ссора с вышестоящими сотрудниками прокуратуры, что вы уволились и некоторое время проработали в нью-йоркском детективном агентстве Купера. Затем вы вернулись в Калифорнию и устроились в другое агентство, в Сан-Франциско. Недавно вы получили лицензию и теперь занимаетесь сыском самостоятельно, в Лос-Анджелесе.

— В вашей информации отсутствуют сведения о шраме .на моей спине и о любимой зубной пасте.

— Прошу вас!— поднял руку Фридман.—Не надо обижаться. Я получил эту информацию от одного офицера полиции Беверли-Хилл. Он лично знает вас— наверное, вы догадались, о ком я говорю. Честное слово, я совершенно не интересовался вашей жизнью, Камерон. У меня просто привычка обстоятельно осведомляться о людях, которых я нанимаю. Короче, я пришел к заключению, что вы именно тот человек, который мне нужен.

Я знал, о каком офицере полиции шла речь, но промолчал. Фридман имел право наводить обо мне справки, и обижаться было не на что. Я только задал себе вопрос: что ему еще известно обо мне и, прежде всего, об Алисон? Я посмотрел на палку на письменном столе и произнес:

— А вы ведь, кажется, владелец сан-диегского завода пластмассовых изделий и частей для самолетов и еще завода в Лос-Анджелесе, не так ли? Вероятно, вы стали пользоваться этой палкой после автомобильной катастрофы, в которой погибла актриса Дениза Данцер. А буква «С» на письмах, наверное, первая от имени Симон. Или я ошибаюсь?

Впервые за всё время он улыбнулся, но не очень весело.

— Совершенно точно, мистер Камерон. Я Симон Фридман.— Он откинулся назад.—Может, вы что-нибудь выпьете, чтобы решиться принять мое предложение?

Я кивнул. Аллан Прентик встал, подошел к книгам и открыл дверцу, замаскированную рядом полок. Когда он налил нам напитки, я спросил:

— Возможно ли, чтобы существовала связь между той катастрофой и присланными вам анонимными письмами?

Рука Фридмана с бокалом замерла в воздухе.

— Что натолкнуло вас на такую мысль?

— В последнем письме говорится, что вы дважды ускользали от него. По-моему, он подразумевал несчастный случай, происшедший с мистером Прентиком. Но, может быть, случилось еще что-то, о чем вы не упомянули?

Аллан Прентик откашлялся. Фридман осушил свой бокал, поставил его на стол и взял палку. Потом, застонав, поднялся на ноги, проковылял к окну и, повернувшись к нам спиной, принялся любоваться плавательным бассейном и темным морем.

— Больше ничего не случалось,-— бросил он через плечо.— А насчет катастрофы, возможно, вы правы. Полиция до сих пор не нашла водителя той машины. Она только выяснила, что автомобиль был украден, и все. И хотя я не считаю вероятной связь между письмами и тем ужасным днем, она все же не исключена.— Он глубоко вздохнул, его широкие плечи поднялись и опустились. — Но я просто не могу себе представить, что та катастрофа была запланирована. Ведь водитель той машины тоже рисковал жизнью. Как он умудрился уцелеть, для меня загадка.

— Я читал об этой истории, — сказал я. — Насколько я помню, вы и миссис Данцер направлялись в Лос-Анджелес. В газете утверждалось, что поездка носила деловой характер.

Я выпил свой бокал и подумал: «Смогу ли я когда-нибудь покупать себе виски такой марки?»

— Речь шла о ваших делах или о делах миссис Данцер? — спросил я.

— Частично о моих, частично о ее. Только какая разница? — не оборачиваясь, пробормотал Фридман:

Мы немного помолчали;

— Миссис Данцер была вашей приятельницей, да? — поинтересовался я.

Удивленный, он наконец повернулся.

— Да, моим хорошим другом. Но почему вы об этом спросили?

— Я ищу какую-нибудь связь.

— Здесь вы ее определенно не найдете. Мы были очень близкими друзьями, но я относился к ней, как к дочери, не более. Я любил ее, как дочь, мистер Камерон, а не как женщину. Вам ясно?

Я кивнул. Прентик встал и собрал бокалы.

— Выпьем еще? — предложил он.

— Спасибо, не стоит.

— Я тоже не хочу, — сказал Фридман.

Прентик унес посуду. Фридман пристально смотрел на меня. Напрасно прождав следующего шага, он вздохнул и спросил:

— Так вы согласны попытаться разыскать автора этих писем?

— При одном условии.

— При каком?

— Если вы по меньшей мере укажете, в каком направлении вести поиск.

— Здесь я пас,— пробормотал Фридман.— Я рассказал вам все, что знаю.

— Тогда большое спасибо за угощение и оказанное доверие. Боюсь, что я не смогу много для вас сделать. — Я встал.

— Вы слишком заносчивы, молодой человек. Неужели вы не способны на такую работу?— Он помрачнел и сжал губы.

— Нет, взяться за нее— значит проявить сумасбродство.

— Многие умные люди справлялись с кажущимися сумасбродствами. Вы, наконец, хорошо осведомлены о моем положении в деловом Мире. Неужели вы опасаетесь продешевить?

— Совершенно верно. Я должен оправдать те деньги, которые от вас получу. А судя по тому, что вы мне сообщили, я смогу лишь составлять длинные рапорты, но не более. А в писанине я нахожу мало смысла. Вы без труда найдете людей, которые с радостью станут забирать ваши доллары. Иногда мне хочется влиться в их ряды. Тогда я был бы значительно лучше обеспечен.

— Значит, вы отказываетесь?

— Я соглашусь только в том случае, если вы мне сообщите немного больше и я выясню что-то такое, с чего начать расследование.

Фридман чуть помолчал и задумчиво посмотрел на меня потускневшим взором. На его щеке задергался нерв.

— Вы считаете, что я знаю больше, чем рассказал?

Я промолчал.

— Вы ошибаетесь, Камерон. У меня в голове лишь расплывчатые идеи, и только.

— Некоторые из них, возможно, помогут шагнуть вперед.

Снова воцарилась тишина. Внезапно он опять положил палку на письменный стол и плюхнулся во вращающееся кресло. Потом выдвинул ящик и извлек оттуда длинный белый конверт. Прентик возвратился с кухни и молча встал возле своего шефа. Фридман вынул из конверта пять стодолларовых бумажек.

— Достаточно ли этого за несколько потраченных дней?—спросил он и положил деньги передо мной на стол.

— За что я их получу?

— Всего лишь за небольшую разведку. Возможно, вы что-нибудь выясните.

— Боюсь, мы только потеряем время, — заметил я.

Он вздохнул и на секунду, постарел лет на десять.

— Ну хорошо. Вам хватит этих денег до завтрашнего утра?

Я попытался что-то возразить, но он поднял руку.

— Мне нужно немного подумать,— заявил он.— Возникшие у меня идеи касаются одного моего знакомого — человека, с которым мне не хотелось бы портить отношения. Если я назову вам его имя, а он узнает, зачем я вас нанимаю, — меня ждут неприятности. Всякий будет недоволен, когда услышит, что его подозревают в такой подлости.

— Я полагаю, что ваше здоровье важнее, чем дружеские чувства.

— Мистер Камерон! — вмешался Прентик.

— Он прав, Аллан, — тихо произнес Фридман. — Повторяю, Камерон, я должен все обдумать. Дайте мне такую возможность, задержитесь на ночь в Алма-Висте. Либо я завтра утром назову вам имя человека, который, вероятно, причастен к происходящему, либо попрошу вас считать дело законченным. Независимо от того, к чему мы придем, эти деньги станут вашими.

Он взял банкноты, к которым я не притронулся, и протянул их мне.

— Но в деньгах нет необходимости,— заметил я.— Я и так могу подождать до утра.

— Возьмите их, — настаивал он. — Я хочу вам заплатить и почему-то предчувствую, что вы примете мое предложение.

Я сложил доллары и убрал их в бумажник, отдельно от своих собственных.

— Когда мне завтра к вам заглянуть?

— Сообщите Аллану, в каком отеле вы устроились. Он подвезет вас утром сюда.

— Мистер Фридман,—нерешительно предложил Прентик, —не лучше ли мистеру Камерону переночевать здесь?

— Неужели вы по-прежнему боитесь, что со мной что-то случится, Аллан? — Фридман усмехнулся.—Дома никто не нападет на меня. Кроме того, я хочу сегодня вечером основательно обо всем поразмыслить и предпочту остаться один.

Прентик не упорствовал, и я распрощался с его шефом. Аллан проводил меня.

В холле внезапно появился юноша-слуга. Увидев Пре-нтика, он, вероятно, пришел к заключению, что я не принадлежу к числу похитителей серебряной посуды. Улыбнувшись, он скрылся за дверью. Зубы юноши, сверкнувшие на мгновение, были белее его куртки.

— Я очень надеюсь, что вы поможете мистеру Фридману,— сказал Аллан.— Его состояние внушает мне беспокойство. Я еще не видел его таким взволнованным.

—У вас нет никаких соображений относительно автора писем?

— Есть, и самые разные,— нерешительно ответил он. — Но мне не хотелось бы ничего говорить без разрешения мистера Фридмана.— Он потер ладонью красную отметину на шее. — Я заеду за вами завтра утром. Рекомендую остановиться в отеле «Гроувз».

Я поблагодарил его и спросил:

— Считаете ли вы возможным, что все происходящее связано с Денизой Данцер?

— Нет, — произнес он, подняв голову.

— Не была ли она вашему боссу более чем другом? Вы понимаете, что я имею в виду?

Я бросил ему вызов, чтобы проверить его реакцию. Это мне удалось. Он так покраснел, что отметина стала почти незаметной.

— Какое пошлое предположение,— пробормотал он.

— Извините за мою грязную фантазию,— сказал я.— Но подобный вопрос я считал вполне естественным.

Когда мы подошли к входной двери, он наконец овладел собой.

— Ладно, все в порядке, — согласился он. — Простите, что проявил такую несдержанность. Я твердо убежден, что дружба мистера Фридмана и миссис Данцер не имеет ни малейшего отношения к данному делу.

— Вы не видели, как сегодня мимо дома промчался катафалк, Аллан?

Он уставился на меня широко открытыми глазами.

— Что?

— Ах нет, ничего, — спохватился я и удивился, зачем задал ему такой вопрос.

Небо нахмурилось, и все кругом затянуло пеленой моросящего дождя. Я сел в машину, повернул ключ зажигания и запустил дворники. Когда я вырулил на улицу, Аллан все еще стоял в дверном проеме и смотрел мне вслед с озадаченным видом.

По новому широкому асфальтированному шоссе, которое изобиловало поворотами, подъемами и спусками, я добрался до города. Любое покатое место на дороге, могло быть, именно тем, где Прентика вынудили съехать на обочину, и я часто ловил себя на том, что всматриваюсь в зеркало заднего вида, дабы убедиться, не преследует ли меня большая голубая машина.

«Гроувз» не относился к тем отелям, в каких я обычно останавливался, однако Аллан рекомендовал мне его и сегодня я был при деньгах. Я поел и выпил в полной тишине и спокойствии, затем поднялся на лифте в свой номер и улегся на кровать. Попробовал немного почитать, но из этого ничего не вышло. Мои мысли витали возле Лас-Вегаса, где Алисон Пейдж снималась в новом фильме. Я думал о том, как ее дела, и мечтал с ней встретиться. Потом я положил книгу на пол, выключил свет и заставил себя подумать о Фридмане и своей работе.

— Вы знаете Алма-Висту? — спросил меня Аллан Прентик, когда мы выходили из отеля на следующее утро.

— Не очень хорошо,— ответил я.— Но я частенько проезжал мимо нее. Она сильно разрослась.

— Вы правы. Еще как разрослась! За последние два года масса знаменитостей пришла к выводу, что здесь можно отлично жить. Сейчас в Алма-Висте полно богатых людей.

Мы направились к его кабриолету.

— Давайте поедем на моей машине, если не возражаете,— предложил он.— Позже мне все равно придется вернуться в город, и я смогу подвезти вас.

Я кивнул, сел рядом с ним, и мы. двинулись в путь.

— Давно ваш босс поселился здесь, Аллан? — спросил я.

— Мистер Фридман? Года два назад. Прежде он приезжал сюда только летом. А почему вы спросили об этом?

— Просто так. А что у него с заводом в Сан-Диего?

Перед нами зажегся красный светофор. Аллан затормозил и посмотрел на меня.

— Иными словами, как он улаживает свои дела?

— Мне непонятно, почему он переехал сюда, если большая часть его капитала вложена в Сан-Диего. Он ведь еще не ушел на покой? Он слишком молод для подобных поступков.

Аллан улыбнулся и нажал на газ: включился зеленый свет.

— Мистер Фридман давным-давно понял, что бессмысленно увеличивать свое состояние, если нет времени им пользоваться. Пару лет назад он передал управление фирмой в Сан-Диего совету директоров. С тех пор большую часть времени он проводит в Алма-Висте, где имеет все условия для занятий интересующим его предметами. Музыкой, литературой, живописью.

— И вы с той поры у него служите?

Снова та же улыбка. Она совсем не сочеталась с тем образом, который я составил при первой с ним встрече.

— Я работаю у мистера Фридмана еще со времени окончания колледжа. Поселившись здесь, он предложил мне место своего личного секретаря. У нас в городе есть контора, посредством нее мы осуществляем постоянный контакт с Сан-Диего и Лос-Анджелесом.

— Как он познакомился с Денизой Данцер?

Прентик помолчал, его улыбающееся лицо посерьезнело.

— Я полагаю,— твердо заявил он спустя минуту,— что подобные вопросы вам следует задавать самому мистеру Фридману.

— Вы, кажется, чересчур щепетильны, да?

— Я щепетилен во всем, что относится к личной жизни, мистер Камерон. Я не сплетник.

— Извините.— Я выбил сигарету из новой пачки и закурил.

— Вы согласны взяться за расследование?— поинтересовался Прентик.

— Только если он пожелает рассказать мне больше, чем вчера.

— Надеетесь, что он это сделает?

— А вы как думаете?

— Не знаю, — пробормотал он и прибавив газу.

Стильная машина без труда набрала скорость. Когда дорога снова пошла под гору, Аллан замедлил ход и показал на густой кустарник с правой стороны шоссе.

— Вот здесь меня столкнули на обочину,— тихо проговорил он. — Хотите поближе посмотреть?

— Сначала я побеседую с вашим боссом, иначе в смотринах не будет смысла, не так ли?

Разочарованный, он замолчал и не промолвил ни слова до Шорлайн-драйв. Стало жарко, с моря подул легкий, попахивающий солью ветерок. Когда мы добрались до дома номер 36, на подъездную дорогу вырулил блестящий белый «фольксваген».

Аллан затормозил в ожидании, когда он свернет на шоссе и освободит нам проезд. Потом он посигналил и сделал знак рукой. Белый жук остановился возле нас, и женщина за рулем, не поздоровавшись, разочарованным тоном сообщила:

— Дома никого нет.

Прентик что-то ответил, но я пропустил его слова Мимо ушей. Я смотрел на девушку в «фольксвагене». Вероятно, ей не исполнилось еще и тридцати, но такое, как у нее, миниатюрное личико всегда старит женщин. Коротко подстриженные каштановые волосы и небрежно наложенная косметика тоже не молодили ее. Видимо, она не интересовалась мужчинами и потому мало обращала внимания на свою внешность.

— Но ведь Рубин должен сидеть дома,— сказал Аллан.

— Посмотрите сами,— раздраженно проговорила девушка.— Я добрых десять минут давила на их дурацкий звонок;

Послышался шум включившегося мотора, она откинулась на спинку сиденья и уехала.

— Чья-нибудь приятельница^ — спросил я Аллана.

— Это Арлена, племянница мистера Фридмана,— рассеянно пояснил он.

— Арлена Фридман?

— Тревис,— поправил он меня и свернул на подъездную дорогу.

— Она сказала, что дома никого нет,— напомнил я.

— Да, верно, но...— Не закончив фразы, он замолчал, открыл дверцу, вышел и направился к крыльцу.

Я услышал, как внутри зазвенел звонок. Подождав несколько секунд, я тоже вылез из машины и направился к левой стороне здания, где подъездная дорога заканчивалась широкой площадкой. Там я обнаружил лишь гараж, в котором стояли серебристо-серый «мерседес» и черный «кадиллак» с крылом, испачканным птичьим пометом. Я пошел обратно к входной двери, где Аллан тщетно продолжал дергать за дверной молоток.

— Там вообще никакого движения,— нахмурившись, объявил он.

— Может, они уехали на такси?

— Исключено. Ведь мистер Фридман знал, что я приеду. А кроме того, Рубин никогда не сопровождает его. Он должен находиться дома.

Аллан снова взялся за молоток.

— За углом стоят две машины,— сказал я.

Он опустил руку и посмотрел на меня так, словно я сообщил ему нечто страшное.

Камерон, мне это не правится. По-моему, нам следует обратиться в полицию.

— Разве у вас нет ключа?

— Нет, а что?

— Может быть, нам лучше сначала посмотреть самим, а потом уже поднимать тревогу?

За каких-то пару минут я с помощью перочинного ножа открыл маленькое окно на той стороне дома, где стояли машины. У Аллана сделался еще более плачевный вид. Похоже, он боялся реакции босса на то, каким способом мы проникли в дом.

— Идите вперед, вы здесь все знаете, — сказал я.

Мы очутились в комнате-студии, где я накануне беседовал с Фридманом. В ней никого не было, и выглядела она вполне нормально. Внезапно Прентик проговорил сдавленным голосом:

— Смотрите — ящик!

Я обошел вокруг массивного стола. Два нижних ящика были выдвинуты, и в них царил беспорядок. Тут определенно постарался не Фридман, подумал я, хотя познакомился с ним совсем недавно. На коричневом ковре, возле вращающегося кресла, валялись листы бумаги и трубка, которую он курил во время нашей встречи. Чёрная пепельница лежала вверх дном.

— Надо обыскать помещение, Аллан!

— Что могло здесь случиться?

— Понятия не. имею. Пошли, не будем терять времени.

Остальные комнаты выглядели безупречно, в том числе и спальня Фридмана, которой он, очевидно, не воспользовался прошлой ночью. Когда мы осматривали последнюю комнату и уже собирались позвонить в полицию, Аллан вдруг схватил меня за руку.

— Послушайте!

Но я и сам уже услышал приглушенный шум какой-то возни.

— Что это? — прошептал он. И, когда я неопределенно пожал плечами, добавил: — Шумят где-то в доме.

— Но ведь мы все обошли!

— Кроме кухни.

Кухонная дверь располагалась в двух шагах от холла. Переступив следом за мной через порог, Аллан глубоко вздохнул и бросился к телу, распростертому на бело-голубом кафельном полу.

— Рубин! — воскликнул он.

Пока Прентик вытаскивал изо рта юноши кляп, я отыскал нож в кухонном шкафу. Потом налил стакан воды и принес его тяжело дышавшему и стонущему юноше. Аллан, присев возле него на корточки, нервными движениями поглаживал свою красную отметину на шее.

— Дайте ему попить. А я тем временем разрежу веревки, — распорядился я.

Руки и ноги юноши было туго скручены обрывками нейлонового шнура. Вдобавок за спиной руки оказались привязаны к металлической ножке стола, прикрепленной к полу.

Я подождал, пока парень сел и растер затекшие конечности, потом велел Аллану позвонить в полицию. Когда он вышел, я спросил:

— Тебе уже лучше?

— Да, большое спасибо.

— Теперь ты можешь рассказать, что случилось?

— Мистер,— пролепетал он и поднялся, пошатываясь, — я не имею ни о чем ни малейшего представления! — Он осторожно ощупал затылок и тихо застонал.— Мистер, я должен сесть. Я чувствую себя, как после митинга в защиту гражданских прав. У меня кружится голова.

Я подвинул ему табуретку и, когда он немного очухался, спросил:

— Ты Рубин?

— Да,— ответил он.— Рубин Сноу. — Он смотрел на меня и ждал моей реплики. Потом добавил сам: — Смешное имя для черного, правда?

— Хорошее имя для любого.

В кухню ворвался Прентик. Он выглядел еще более возбужденным, чем прежде.

— Что он сообщил? — выпалил Аллан.

— Полицию вызвали? — ответил я контрвопросом.

Он поджал губы.

— Она уже выехала. Рубин, что случилось?— обратился он к юноше. — Где мистер Фридман?

— Разве его нет?

— Да нет же,— нетерпеливо произнес Аллан.— Я спросил тебя, что случилось! Где он?

— Сейчас расскажу, мистер Прентик, — вздохнул Рубин. — Но я немногое знаю.

Он провел рукой по лицу, закатил глаза и схватился своими сильными коричневыми пальцами за переносицу. Затем, не отнимая руки, начал тихо говорить:

— Вчера вечером, около половины одиннадцатого, кто-то позвонил в дверь. Когда я открыл, на улице никого не оказалось. Дождик все еще накрапывал, однако я вышел наружу, потому что тот, кто звонил, должен был находиться поблизости. Но я никого не увидел. Больше я ничего не помню. Я вдруг почувствовал, как мою голову будто сжал стальной обруч. — От отнял руку от лица и продолжил, глядя на меня: — Потом я очнулся здесь, связанный. Дома было темно и ужасно тихо. Я хотел позвать на помощь, но рот мне заткнули вот этой тряпкой и я едва мог дышать.

— Неужели ты вообще ничего не видел и не слышал? — перебил его Аллан.

Рубин опустил глаза и медленно покачал головой.

— Я видел и слышал только то, о чем рассказал, сэр.

— Одну секунду,— вмешался я.— Я хочу еще раз осмотреть комнату-студию.

— Вы считаете это благоразумным?— спросил Аллан.

Он начал действовать мне на нервы.

— Нет, мистер Прентик, конечно нет,— ответил я, стоя в дверях.— Фараонам не нравится, когда заходят в помещение раньше них, но я все-таки загляну туда.

Он не пытался задержать меня, но и одного меня не оставил. Когда я очутился в комнате-студии, он вошел следом:

Я встал по центру ковра и быстро огляделся, но ничего особого не заметил. Ряды книг вдоль стены вроде бы располагались не совсем так, как вчера, но, возможно, я ошибался. Правые два ящика письменного стола были выдвинуты, а верхний — нет. Я вынул носовой платок, обернул им руку и открыл его.

— Вы втянете нас в неприятности,— заныл Аллан.— Вот увидите.

Я закрыл ящик. Писем там уже не было, но Фридман мог перепрятать их в другое место.

— Вы не думаете, что его похитили?— прошептал Аллан.

Не ответив ему, я вылез из-за стола и собрался уже подойти к еле заметному предмету, лежавшему у плинтуса возле двери, но потом выглянул в окно. Утреннее солнце освещало плавательный бассейн с прозрачной голубой водой. Я шагнул к стеклянной, чуть приоткрытой двери. Прентик что-то сказал, но я, не обратив на него внимания, вышел на каменные ступеньки.

— Эта дверь, часто бывает открыта? — поинтересовался я.

— Нет. По-моему, нет.

Я насчитал пять ступеней, довольно широких и не очень высоких. Спустившись по ним, я направился к бассейну. Аллан последовал за мной.

— Камерон, нам лучше вернуться,— прошептал он, словно нас могли подслушать. — Нельзя здесь расхаживать, пока полиция...

Я указал рукой на воду. Аллан медленно скосил туда глаза.

— О нет! — жалобно простонал он.

Глава 2

Нам пришлось уйти на кухню, где Рубин Сноу сварил кофе. Мы с Алланом сидели в углу за столиком. Он молчал и старался не подавать виду, что нервничает.

Когда мы допивали кофе, внезапно появился полицейский. Он испытующе посмотрел на нас и сказал:

— Моя фамилия Хардин. Я сержант-детектив. Кто из вас Прентик?

— Я,— тихо промямлил Аллан, поднимаясь во весь рост;

— Это вы нам звонили?

— Да.

— И вы обнаружили труп?

— Нет, это мистер Камерон... он...

— Вы были вместе с ним?

— Да, но...

— Что?

— Ничего, все в порядке! — ответил Прентик и снова сел на табуретку. — Если вы желаете знать все до мелочей, то мы были вместе, когда нашли тело!

— Так-то лучше, — пробурчал Хардин — гигант с перебитым носом и блестящим шрамом над правым глазом. — А вы Камерон? У вас есть документы?

Хотя другие полицейские уже изучали их, я все же поставил свою чашку, вынул кожаное портмоне с бумагами и подал ему. Он неторопливо принялся разыскивать возможные подделки, просмотрел карточки и фотокопии, затем положил портмоне на столешницу.

— Вы что-нибудь здесь трогали?

— Только письменный стол и стеклянную дверь. Еще Фридмана.

— Вы обязаны знать, что ничего нельзя касаться до прибытия полиции...

— Фридман плавал лицом вниз в бассейне, — перебил я его. — Мы хотели убедиться, он ли это. Мы же при вас давали показания.

— Камерон,— прошипел он,— я не люблю частных детективов. Терпеть их не могу. Если вы не желаете меня разозлить, отвечайте только на мои вопросы. Избавитесь от лишних неприятностей.

Я взял свои документы и убрал их, затем допил кофе. Он уже потерял вкус.

— Что за письма вы видели? Расскажите мне подробно, — продолжал Хардин:.

Я рассказал.

— И больше Фридман ничего не говорил?

Я показал головой:

— Нет.

— И мы должны вам поверить?. Неужели он хотел, чтобы вы нашли автора этих писем, и не объяснил, где его искать? Повторите-ка все сначала.

— Охотно. Но я не могу сообщить ничего нового. Фридман поручил мне дело и не дал никакой информации. Я отказался. Сегодня утром мы должны были снова встретиться. Он хотел обдумать, сможет ли рассказать мне больше. Если бы он по-прежнему молчал, я бы вернулся обратно в Лос-Анджелес.

— Все правильно,— подтвердил Прентик.

Хардин что-то буркнул, потом сказал:

— Ладно, мошенник. Вставайте.

Я поднялся.

— Вытащите все из карманов. До последней нитки!

Если бы я стал возражать, дело кончилось бы скандалом, чего он и добивался. Поэтому я повиновался. Он покопался в моих вещах, пересчитал деньги в моем бумажнике и потряс пятью сотенными.

— Это Фридман вам дал?

— Он.

— Поскольку вы ничего не успели, деньги следует вернуть наследникам.

— Мистер Камерон получил их при мне от мистера Фридмана,— тихо произнес Аллан. — И я могу подтвердить, что мистер Камерон должен был оставить деньги себе независимо от того, примется он за работу или откажется от нее.

Хардин бросил банкноты на стол и со злостью сказал Аллану:

— Вы, похоже, успели подружиться, да?

— Послушайте, — вмешался я.— Он говорит правду.

Фараоны типа Хардина побаиваются сильных мира сего. Аллан Прентик представлял для сержанта неизвестную фигуру, человека, который мог оказаться более значительной персоной, чем подсказывало его жалкое воображение. Меня же он, напротив, считал не более чем приезжим мошенником, который готов продаться за несколько долларов. Прежде чем я уяснил себе основные черты его характера, он схватил меня своей ручищей за грудки. Его лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от моего, и я ощущал горячее, пахнувшее чесноком дыхание.

— Разве ты не понял, что должен помалкивать? Если ты не заткнешься, я так тебя тресну...

— Прекратите, Рой!

Услышав позади голос, он медленно отпустил меня. Вошедшего полицейского звали Талбот, Высокий и мускулистый, он, вероятно, закончил колледж и много занимался спортом. Разговаривал он вежливо, имел хорошие манеры, но костюм, видимо, покупал на дешевой распродаже. Хардин отступил в сторону, когда Талбот приблизился к нам. Рубин Сноу стоял в отдалении и смотрел на нас отсутствующим взглядом.

Талбот расстегнул свой бежевый пиджак, сунул руки в карманы брюк и, полузакрыв глаза, начал медленно покачиваться на каблуках блестящих черных ботинок.

— Прощу извинить, что так долго заставил ждать джентльменов. Очень жаль, но проволочек избежать нельзя. Я рад, что вы уже дали показания и разрешили моим работникам снять ваши отпечатки пальцев.— Он вынул руку из кармана и пригладил коротко остриженные волосы.— К сожалению, последние -мало помогли нам. Персона, которая побывала здесь прошлой ночью, либо надела перчатки, либо постаралась ни к чему не прикасаться.

Он придвинул табуретку к нашему столу и добавил:

— Если вы соблаговолите уделить мне пару минут, то я задам, вам еще несколько вопросов и больше не стану вас задерживать.

Он сел, посмотрел на. меня и указал на табуретку. Хардин, стоявший позади, почесал живот.

Пара минут превратилась почти в полчаса. Лейтенант Талбот допрашивал нас спокойным, дружелюбным тоном и не применял никаких трюков. В результате он не выяснил ничего нового. Потом он попросил нас в течение дня зайти в управление полиции подписать наши показания и объявил, что мы свободны.

Уходя, я бросил взгляд на Рубина, который стоял, прислонившись к длинному кухонному столу. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, однако он смотрел на нас широко-открытыми глазами. Кажется, ему не хотелось, чтобы мы уходили.

Пока мы ехали в город, Аллан все время молчал. Лишь остановившись перед моим отелем, он спросил меня:

— Вы завтра вернетесь в Лос-Анджелес?

— Вероятно.

Я взглянул на часы. Было двадцать минут первого. Эти полдня тянулись долго, и я проголодался, потому что даже не завтракал.

— Боже мой,— пробормотал Алдан. — Я просто не могу поверить в случившееся. Это было так ужасно.

— Согласен,— кивнул я.— Но меня интересует, что станется с его фирмой.

— О фирме я даже думать не могу, мистер Камерон. Конечно, я должен немедленно известить Сан-Диего и адвокатское бюро, которое ведет наши правовые дела. Распоряжения на случай своей смерти он написал, но подробности мне неизвестны.

— У него есть родственники? — спросил я.

— Только Арлена Тревис — девушка, которая сегодня нам встретилась, когда мы...— Он запнулся, и его нижняя челюсть отвисла. — Камерон! А может, это она... Я хочу сказать, поскольку она там находилась...

— Фридмана убили ночью,— заметил я.

— Да, но я слышал, что убийцы иногда возвращаются на место преступления...

Я вынудит себя улыбнуться.

— Вы считаете, что она на такое способна?

Он немного подумал и произнес:

— Нет, глупости. Они не очень-то ладили, но я не могу себе представить,, что Арлена совершила подобное злодеяние.

Он покачал головой, и волосы упали ему на лоб.

Из-за чего у них были натянутые отношения?

— Понятия не имею. И потом, я никогда не вникал в ситуацию. Они, видимо, просто не сходились в мнениях по определенным вопросам, больше ничего.

— Кто-нибудь из них жаловался вам на другого?

— Нет. Но я изредка слышал, как они спорили.

Следовательно, он должен был слышать и 6 чем велись споры, но я не. сказал ему об этом.

— Вы недолюбливаете ее?

Его лицо изменилось, и голос приобрел твердость:

— Я такого не говорил.

— Вам и не требовалось говорить,— заметил я.— Почему вы настроены против этой женщины?

— Женщины?— улыбнулся он.— Хорошенькая женщина!

— Вы сообщите ей, что Фридмана убили?

— Пожалуй, придется, — задумчиво ответил он.

Я открыл дверцу машины и вышел.

— Возможно, я еще захочу с вами побеседовать. В телефонной книге есть номер вашей конторы?

— Есть, так же, как и мой личный, — кивнул Аллан.— Контора находится в здании «Палермо» на Пасифик-стрит. Его нетрудно найти. Может, мне за вами заехать? Мы же вместе отправимся в полицию подписывать показания, да?

— Большое спасибо, но лучше не надо.

Я смотрел вслед его отъезжавшей машине и понимал, что снова его разочаровал.

Многоквартирный дом выстроили совсем недавно, во время расширения Алма-Висты. Высокий и ослепительно белый, он не напоминал больницу только из-за обилия цветных пятен. Квартира 53 находилась на пятом этаже. Я нажал кнопку звонка и услышал, как тихо заплакал ребенок у соседей.

— Мисс Тревис? — спросил я, когда она приоткрыла дверь.

Она кивнула, и я представился.

— Я звонил вам по телефону несколько минут назад,— добавил я.

Она открыла дверь шире и пропустила меня.

Большая комната сияла ослепительной чистотой. Мебель, очень дорогая, находилась в прекрасном состоянии. Единственное, что нарушало порядок,— куча грампластинок возле ниши в стене, где на полке размещались телевизор и проигрыватель. Из окон открывался вид на море, и солнце светило в них, вероятно, почти целый день.

— Мы с вами уже встречались, — сообщил я.

Она недоуменно подняла тонкие брови, потом вспомнила:

— Ах да, сегодня утром. Вы ехали в машине Аллана, верно? Я совсем забыла.

— Могу я сесть?

— Пожалуйста. Вы расскажете мне о цели своего визита?

Я устроился в кресле возле кушетки. Утром я заметил только рыжие волосы и маленькое, молодое и одновременно старообразное лицо со следами косметики и возбужденным выражением. Теперь я разглядел все остальное, совершенно не соответствующее тому, что я видел утром. Ее хорошо сшитые блузка без рукавов и узкие брюки почти не скрывали того, что находилось под ними.

— По телефону вы говорили, что Аллан Прентик уже заходил к вам. Следовательно, вы знаете, что случилось с вашим дядей.

Она взяла с низкого стеклянного столика пачку китайских сигарет и вынула одну. Я не стал предлагать ей огня.

— Мне известно только, что он умер, — сказала она наконец и выпустила из ноздрей дым.— Больше ничего.— Она вызывающе подняла голову.

— Судя по вашему тону, вы не очень взволнованы этим событием.

— Все мы смертны, мистер Камерон. Слезами никого не вернешь. — Она вынула сигарету изо рта, взглянула на пепел и стряхнула его в янтарную пепельницу.— Оставим эту детскую бессмыслицу. Лучше объясните, что вам нужно?

— Охотно. Что сказал вам Прентик?

— Что Симон умер, что его тело нашли в плавательном бассейне, что Рубин лежал без сознания, связанный, на кухне. И что Аллана довольно неприятным образом допрашивали полицейские. — Она скривила в легкой усмешке ненакрашенные губы и добавила: —О вас он даже не упомянул.

— Зато вспомнил о вас, — заметил я с улыбкой.

Все ее тело напряглось, и ухмылка исчезла.

— В самом деле? Расскажите, пожалуйста; что он говорил?

— Что вы племянница Фридмана и, насколько мне известно, единственная его родственница. — Видимо, она ожидала чего-то другого, и я немного растерялся.— Ваш дядя хотел меня нанять, мисс Тревис. Кто-то присылал ему анонимные письма, грозил прикончить. Мне предлагалось разыскать их автора.

— Нанять? — удивленно переспросила она.

— У меня есть лицензия, — объяснил я. — Я зарабатываю себе на жизнь, расследуя подобные дела.

— О, вы частный детектив?

— Похоже, я слышу презрение в вашем голосе.

Она не стала больше развивать эту тему.

— Как понять ваши слова: «Хотел меня нанять»? — поинтересовалась она. — Разве он вас не нанял?

— Мы только договорились с ним прийти к окончательному решению при встрече,— пояснил я.— Но, когда сегодня утром я приехал к нему, он был уже мертв.

— Как в кино,—заметила она.

— У вас, наверное, своего рода способность,— пробормотал я и встал.

— О чем вы?

— О вашей привычке так фривольно болтать о смерти. Неужели Фридман для вас так мало значил?

— Убирайтесь отсюда! — разозлилась она.

— Именно это я и собирался сделать. Но сначала я хочу кое от чего освободиться. — Я достал и протянул ей пять сотен Фридмана. Однако когда ее пальцы коснулись моей руки, она отдернула их,- словно от паука. — Что с вами? Эти пятьсот долларов дал мне ваш дядя.

— Почему вы их возвращаете?

— Я ничего не заработал, мисс Тревис. Я, как в кино, явился слишком поздно и теперь вручаю деньги единственной его родственнице. Вам.

— Вот уж не думала, что вы такой смешной, Камерон.

— И вы не ошибались. Я не смешной, я только хочу отдать вам деньги и освободить вас от своего присутствия.

— Убирайтесь отсюда, вы... вы дрянной...

— Осторожнее,— сказал я.— И у стен есть уши.

— Проваливайте! — гневно крикнула Арлена. — Уходите. Иначе...

Я снова убрал деньги и заметил:

— Теперь, после смерти вашего дяди, у вас, вероятно, будет больше денег, чем прежде. Впрочем, это привело меня к интересной идее.

Она бросила на меня быстрый взгляд и выпрямилась, схватив громоздкую янтарную пепельницу.

Шагнув к ней я вцепился девушке в запястье. Она тихо вскрикнула. Я вывернул ей руку и силой усадил на кушетку. Тяжело дыша, она стала растирать предплечье и ругаться. Я направился к двери.

— Куда вы пойдете? — внезапно спросила она.

— Какая вам разница, — обернувшись, ответил я.

— Прямо в полицию, да?

Я сделал пару шагов в ее сторону и поинтересовался:

— Почему вы так думаете?

Краска постепенно сошла с ее лица, на глаза навернулись слезы.

— Я его не убивала,— всхлипнула Арлена.

— Но вы не огорчены его смертью, не так ли?

Она промолчала.

— К вам приходила полиция?— продолжал я.

Арлена покачала головой..

— Она наверняка заявится, — сказал я. — Как только выяснит, что вы ссорились с дядей. Это ее заинтересует.

— Кто вам сообщил такое? Аллан?

Я кивнул.

— Что именно он говорил? — насторожилась Арлена.

— Только то, что вы. ссорились, больше ничего.

— Вы расскажете об этом полиции?.

— Все выяснится и без моей помощи, — ответил я. — Из-за чего вы повздорили?

— Из-за пустяков.

Я снова повернулся к двери.

— Возможно, полиции вы сообщите больше, чем мне.

— Ссора возникла из-за нее,— внезапно заявила Арлена. — Из-за той актрисы.

— Денизы Данцер?

Она кивнула и продолжила:

— Я пыталась его вразумить, но он отверг мое вмешательство. Он не терпел, когда ему говорили что-то против нее.

Я уже собрался задать ей следующий вопрос, но тут позвонили в дверь. Арлейа не спеша поднялась с кушетки. Звонок дзинькнул снова. Я пошел открывать.

На пороге стояла женщина в голубом костюме, она опять тянулась к звонку. Коренастая, маленького роста, она выглядела старше Арлены. Ее невыразительное лицо было начисто лишено привлекательности. Незнакомка опустила руку и с любопытством поглядела на меня.

— Кто вы? — спросила она.

— Гость. Я уже намеревался уходить.

Арлена пригласила женщину в помещение, я посторонился, уступая ей дорогу.

— Я вам не помешала? — поинтересовалась женщина.

— Нет, нет,— заторопилась Арлена.— Джентльмен нас покидает.

Женщина, не скрывая своей антипатии, осмотрела меня тупым взором с ног до головы. Потом повернулась ко мне спиной и шагнула к Арлене.

— Дорогая, да у тебя глаза заплаканные!

Она положила свою толстую руку Арлене на плечо, подвела ее к клетчатой кушетке и что-то тихо зашептала ей на ухо.

Я вышел, закрыл за собой дверь и спустился на лифте. Теперь я понял, что имел в виду Аллан Прентик, говоря об Арлене.

Я устроился на заднем сиденье своей машины, закурил сигарету и задумался, поглядывая на Дом. Было уже много времени, и мне. требовалось явиться в полицию подписать показания.

Полиция находилась на боковой улице, вблизи здания муниципалитета. Она занимала внушительное трехэтажное строение. Бронзовые буквы на вывеске гласили: «Управление полиции».

Оросительное устройство широкими струями поливало два газона, отделявшие дом от тротуара. На низкую изгородь, которой были обнесены газоны, облокачивался старик в комбинезоне и старой армейской шапке. В приемной, возле стола, стоял молодой парень в форме сержанта. Он попросил меня присесть на скамью и направился к телефону. Ровно через четырнадцать минут он сообщил мне:

— Капитан ожидает вас. Можете зайти.

— Капитан? — удивился я. — Я пришел к лейтенанту Талботу.

— Лейтенант выполняет обязанности капитана, — раздраженно пояснил он. —У нас. такая нехватка кадров, что лейтенанту ничего другого не остается. Его кабинет на втором этаже. Если воспользуетесь лифтом, то направо. На двери написано: «Капитан». Вы не ошибетесь.

Поблагодарив его, я поднялся наверх и через несколько секунд очутился в кабинете исполняющего обязанности капитана.

Талбот встал, приветливо улыбнулся и указал мне на стул.

— Я уже думал, что вы не придете. Что-нибудь задержало вас?

— Извините, но я не помню, чтобы мы договаривались на определенное время.

— Нет, нет. Но Прентик уже был у меня, и я считал, что вы явитесь вместе.

— Он предлагал,— заметил я.

Талбот раскрыл папку и помолчал. Видимо, хотел уточнить какой-то вопрос.

— Ну хорошо,— сказал он.— Во всяком случае, вы здесь.— Он вынул из папки несколько листов, быстро просмотрел их и положил передо мной.— Пожалуйста, прочитайте, потом подпишите.

Он передал мне авторучку.

Я не спеша ознакомился с протоколом допроса. Талбот облокотился на письменный стол и, почти закрыв глаза, пробормотал:

— Что-нибудь не так?

— Нет, все правильно.

— Тогда подпишитесь, пожалуйста.

Пока я подписывал копию, он снял телефонную трубку с одного из аппаратов на столе.

— Камерон здесь, Прошу вас зайти,— сказал он. и положил трубку на рычаг.

Я подвинул ему бумаги. Он посмотрел на подписи и сунул листы обратно в папку.

— Есть какие-нибудь новости?— равнодушно спросил я.

Он встал из-за стола, но ответить не успел, поскольку в дверь постучали. Девяносто с лишним килограммов сержанта Хардина ввалились в комнату.

— Шеф хочет, чтобы мы втроем зашли к нему,— заявил Талбот.— Если у вас возникнут неясности, мы обсудим их в его присутствии.

— Да,— ухмыльнулся Хардин.— Поболтаем обо всем на свете.

Я последовал за Талботом к лестнице. Хардин замыкал шествие. На верхнем этаже Талбот открыл какую-то дверь и пропустил меня вперед. Беседуя с женщиной, сидевшей за письменным столом, он хлопал себя папкой по ноге. Пока секретарша что-то объясняла в переговорный аппарат, Хардин, склонившись над столом, начал играть с ножом для разрезания бумаги.

— Можете войти, лейтенант,— сказала женщина Талботу и отняла у Хардина нож.

Хардин довольно улыбнулся, она отвернулась от него и посмотрела на меня странными глазами. Я поклонился и получил в ответ укоризненный взгляд.

Талбот постучал в дверь, на которой висела табличка: «Комиссар полиции», затем открыл ее и перешагнул через порог. Сержант опустил свою огромную лапу мне на плечо и подтолкнул меня вперед.

В кабинете, перед большим окном, заложив руки за спину, стоял мужчина. Казалось, что он среднего роста, и то благодаря ботинкам на высоких каблуках. Когда Хардин закрыл дверь, он повернулся и задумчиво посмотрел на нас.

— Это Камерон, сэр,— сообщил Талбот.— Мы должны были к вам подойти.

— Ах да. — Он сделал шаг нам навстречу и подал мне руку.— Мистер Камерон! Очень мило, что вы нанесли мне дружеский визит. Я рад видеть всякого, кто приезжает из Лос-Анджелеса. Особенно того, о ком так много писали в газетах. — Его багровое лицо расплылось в широкой улыбке. — Моя фамилия Мартин. Кирк Мартин.

Его толстая рука была теплой, влажной и очень слабой. Я тотчас отпустил ее, чтобы не прилипнуть.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил он нам и зашел за свой письменный стол.— Слишком жарко, чтобы разговаривать стоя.

Перед столом находились два кресла, и Хардину места не хватило, на что никто не обратил внимания. На улице действительно было жарко, но здесь кондиционер работал так, что свежая рыба не протухла бы целый месяц.

По-прежнему стоя за столом, Мартин посмотрел сперва на меня, потом на Талбота. Его голова казалась такой же неестественно красной, как и лицо. Один рыжий волос закрутился вокруг уха. На Мартине была широкая рубашка с короткими рукавами и синий галстук. Весил он, вероятно, килограммов семьдесят пять, а его фигура напоминала мешок с картошкой, живот выпирал над брючным ремнем. Похожие на проволоку волосы покрывали его руки и даже топорщились над галстуком. Он вынул носовой платок, вытер шею и опустился в коричневое вращающееся кресло.

— Ну, джентльмены, вы, конечно, задаете себе вопрос, зачем я пригласил вас? Сейчас я все объясню! В нашем городе преступления случаются редко, мистер Камерон. Это, наверное, вам известно. У нас очень хорошая полиция, и на сегодняшний день мы покончили со всеми типами, доставлявшими нам неприятности. Безусловно, и у нас бывают правонарушения— как и в любом месте,— но в целом мы держим все под контролем. Вы согласны, капитан?

— Да, конечно, — механически ответил Талбот.

Мартин изобразил довольную улыбку, потом снова скроил мрачную мину.

— Преступления, чреватые насилием, как я уже сказал, здесь очень редки. Исключительно редки, мистер Камерон. И вы понимаете, как больно нас задел тот факт, что наш выдающийся горожанин — известный промышленник и прекрасный человек— умер неестественной смертью. Теперь я обязан задействовать все рычаги. Но, с другой стороны, мы стараемся избегать излишней огласки. Я говорю об огласке такого рода, которая легко приводит ко всяческим измышлениям. Вы же знаете, что некоторые газеты готовы высосать из пальца что угодно, лишь бы увеличить свои тиражи. Вы понимаете, куда я клоню?

— Само собой разумеется, — кивнул я.

— Несмотря на то,— продолжал Мартин немного

медленнее,— что инцидент с мистером Фридманом нас крайне огорчил и шокировал, я все же обрадовался и даже вздохнул с облегчением, узнав, что никакого убийства не было.

Я уже открыл рот для возражения, но промолчал. Красное лицо Мартина говорило о том, что он намерен еще что-то добавить.

— Да, мистер Камерон, убийством там и не пахло. Прошлой ночью кто-то, без сомнения, забрался в дом на Шорлайн-драйв. Конечно, нам точно не известно, что там случилось, все выяснится, если преступника поймают. Юноша-прислужник, как его фамилия?

Он открыл папку, которую Талбот положил перед ним на стол.

— Рубин Сноу,— подсказал Талбот.

— Да, Сноу. Он, к сожалению, не может ничего сообщить. По его словам, он взломщика не видел. А тот проявил достаточную осторожность и нигде не оставил отпечатков пальцев. Тем не менее нам удалось воссоздать вероятную и однозначную картину происшедшего. И это, мистер Камерон, одна из причин, по которой я пригласил вас к себе.

Он вынул из папки два машинописных листа и подождал, не выскажется ли кто-нибудь. Но все молчали.

— Симон Фридман был пьян, мистер Камерон,— произнес он черствым тоном. — Это записано в протоколе вскрытия тела. — Он передал документы мне. — Мы быстро произвели вскрытие. Вероятно, вы желаете прочитать протокол.

Я пробежал полторы страницы текста.

:— Наверное, вы знаете, — продолжал тем временем Мартин,— что у утопленников вода из легких проникает в кровь. В протоколе указано, какое количество воды попало в левую часть сердца, а также содержание в ней хлора. Все эти данные говорят о том, что человек был еще жив, когда свалился в воду.

Я вернул бумагу.

— Вода, обнаруженная в крови Фридмана,— сказал Мартин,— имеет такое же содержание хлора, как и вода плавательного бассейна.

—Иными словами, там произошел несчастный случай? — уточнил я. — Или самоубийство?

— Я не могу считать это самоубийством. Категорически отрицаю. Фридман имел два пистолета, а если бы он побоялся стреляться, то изыскал бы другие возможности покончить с собой, не столь неприятные. Я уже не говорю о том, как трудно утопиться взрослому человеку, находящемуся в здравом уме.

— Я присутствовал при том, как его тело вытащили из воды,— заявил я.— И, наверное, не я один видел за его ухом желвак.

— Камерон, вы же читали протокол вскрытия. Там все написано. Я думаю, случилось следующее: Фридман услышал, как неизвестный вломился в дом, а возможно, его еще что-то обеспокоило. Мы, конечно, не можем утверждать с уверенностью, но, скорее всего, Фридман вышел через стеклянную дверь комнаты-студии и прикрыл ее за собой. Вероятно, он испугался и .решил скрыться от злоумышленника, однако на улице было темно, он споткнулся и упал прямо в бассейн. В основе наших выкладок, мистер Камерон, лежит тот факт, что Симон Фридман совершенно не умел плавать. А повреждение ног, которое он получил недавно в автокатастрофе, довершило дело.

Последнюю фразу он произнес таким тоном, словно хотел убедить присяжных в суде.

— Преступник что-нибудь похитил? — спросил я.

— Мы не знаем. Но он обыскивал комнату-студию и, похоже, переставлял книги на полках. Вероятно, его что-то интересовало. По-моему, он заметил, что случилось с Фридманом, перетрусил и скрылся, бросив поиски.

Я выслушал его объяснение и произнес:

— Вы желаете знать мое мнение? Обсудить происшедшее со мной?

— Кажется, все достаточно ясно, мистер Камерон, и больше нет надобности мусолить одно и то же. Сначала мы даже подумали, что вы прочитаете обо всем в газетах, но, учтя, что именно вы нашли труп, решили, что вас должна заинтересовать истинная сторона дела.

— Ах, вот как? И что вы теперь намерены предпринять?

— Теперь? Мы постараемся поймать того парня, который забрался в дом и ударил юношу-прислужника.

— Большое спасибо, что поделились собственным мнением,— сказали.

— Оно не мое,— возразил Мартин.— Таковы единственно верные выводы, полученные после тщательного изучения фактов и улик, имевшихся в нашем распоряжении.

Я посмотрел на Талбота. Его лицо ничего не выражало, маленькие глазки были полузакрыты.

— А как насчет писем, которые получал Фридман? — спросил я.

— Что вы имеете в виду?

— Они исчезли; не правда ли?

— Фридман мог их уничтожить. Или, по-вашему, взломщик забрал их?

— Почему бы нет?

— Мы не исключаем такой возможности, но подобная версия весьма сомнительна.

Я достал из кармана начатую пачку сигарет и проговорил:

— Зачем вы рассказали мне все это?

— Я полагал, что вы заинтересуетесь, — ответил Мартин гораздо более холодным тоном.

— Тогда вы правы,— задумчиво произнес я.— Мне действительно интересно узнать причину случившегося. Вероятно, вы хотели предупредить меня, чтобы я держался подальше от этого дела.

— Вы выразились слишком энергично, но вполне справедливо. Фридман умер. Его проблемы и наш город больше не должны волновать вас. Так же, как и поручение покойного. Оно самоликвидировалось. Вашему отъезду ничто не мешает.

Я встал.

— Значит, я могу идти?

— Само собой разумеется.

Я поднял взор на Талбота, сидевшего скрестив руки. Он не шевельнулся.

— Вы такого же мнения, лейтенант? — поинтересовался я.

— Камерон! — воскликнул Мартин. — Как вы осмеливаетесь задавать подобные вопросы моему сотруднику в моем присутствии?!

— Тогда, если вы не против, я спрошу кое о чем вас.

Лицо Мартина еще сильнее побагровело. Он помедлил, затем кивнул:

— Пожалуйста.

— Как обстоит дело с палкой Фридмана?

— А что именно вас тревожит?

— Когда он утонул, его палка лежала в комнате. Или ее не заметили?

— Да, конечно, лежала. Ну и что из того?

— Не ясно, как он с больными ногами сумел спуститься по лестнице. Вы не находите, что это странно?

Наступило молчание. Мартин пристально посмотрел на меня, потом произнес:

— Я считаю, что ваше замечание только подтверждает нашу теорию. Человек, который не мог ходить без палки, вдруг испугался и попытался убежать от опасности. Легко себе вообразить, как он в панике уронил палку и заковылял к двери и вниз по ступенькам. — Морщины на его лице разгладились, и оно снова утратило всякое выражение.— Может, вы поделитесь еще какой-нибудь блестящей идеей?

Я пожал плечами.

— С некоторой долей фантазии я могу допустить, что Фридмана ударили по голове в комнате-студии, а затем подтащили к плавательному бассейну.

— Камерон, это самая поразительная чепуха, какую я только слышал. Никто не совершает убийства подобным образом. Если бы кто-нибудь хотел прикончить Фридмана, он бы воспользовался более простым и быстрым методом. Кроме того, Фридман очнулся бы, когда упал в воду. Почему же он не звал на помощь?

— Вероятно, потому, что ему заткнули рот. Как Рубину.

Мартин медленно покачал своей круглой головой и заговорил тоном холодным, как нож мясника:

— Выбросьте из головы свои глупости. И еще один совет. Если вы станете болтать о них где-нибудь, кроме моего кабинета, я позабочусь о том, чтобы вы глубоко раскаялись. Вам ясно?

Я промолчал.

— Вам ясно? — повторил он, повысив голос.

— Ясно, как апельсин, ответил я.

Он вытаращил на меня глаза, рот на багровой физиономии открылся и закрылся. На лице Талбота появилась улыбка, но тотчас исчезла под резким взглядом его шефа.

Пятьсот неотработанных долларов в бумажнике возбуждали во мне неприятное чувство. Я поставил машину и зашагал по широкой улице. Около часа я провел в магазине букинистических изданий и вышел из него с запыленными руками и сведениями из биографии Тони Трента, которую не смог найти в Лос-Анджелесе. На углу, в тихой пивной с окном, выходящим на море, я пил холодное пиво и спрашивал себя, зачем убиваю свою жизнь в Алма-Висте? Со времени смерти Фридмана я не имел здесь никаких обязательств. Он заплатил мне за то, чтобы я провел ночь в Алма-Висте, что я и сделал. Я взял еще пива и подумал, что валяю дурака. В. пивной было трое посетителей. Мужчина за стойкой вытирал стаканы и, наклонившись ко мне, что-то говорил. Я слушал его и думал о Лас-Вегасе и Алисон.

Уже стемнело, когда я добрался до своего номера в отеле, снял пиджак, развязал галстук и лег на широкую кровать. На потолке красовалось пятно, такое же, какие я видел на сотнях потолков номеров в других гостиницах. Я закурил, поднял повыше подушку под головой и принялся читать книгу, которую начал накануне вечером. Но очень скоро текст поплыл перед глазами. Я отложил томик в сторону и снова уставился в потолок. Тихо гудел кондиционер, и время от времени с улицы доносился шум транспорта. Я взглянул на часы и снял телефонную трубку. В моей записной книжке недавно появился лас-вегасский номер.

— Назовите номер. Какой номер вам нужен? — нетерпеливо повторяла телефонистка.

— Да нет, никакого,— наконец ответил я, положил трубку и встал.

Из окна моей комнаты улица напоминала бесконечную цепочку белых фар, позади которых тянулись цветные огоньки. Казалось, там царило странное праздничное настроение. В соседней комнате включили радио. Я надел пиджак и вышел на воздух.

В телефонной будке я нашел в справочнике номер телефона и адрес Прентика, но не стал звонить ему, а зашагал по тротуару по направлению к берегу моря.

В подъезде дома Прентика я заметил почтовый ящик с его фамилией и нажал на кнопку звонка. С улицы вошли смеющиеся мужчина с женщиной, они закрыли стеклянную дверь и скрылись в лифте. Я позвонил еще раз и стал ждать. Когда я уже собирался уходить, то услышал, как опускается кабина лифта. Парень в светло-зеленом костюме и смешной шляпе открыл дверь, усмехнулся и сошел по лестнице к выходу на улицу. Я протянул руку и задержал дверь, не позволив ей захлопнуться.

Медленно поднимаясь на лифте на третий этаж, я имел время подумать над объяснением причины своего визита. Однако, когда лифт остановился, я еще ничего не сочинил, да я и сам не знал, чего хочу.

Под дверью квартиры Аллана Прентика виднелась узкая освещенная щель. Я постучал по армированному стеклу и прислушался. Потом опять постучал, уже посильнee, и дверь нехотя приоткрылась. От легкого толчка она распахнулась полностью. Внезапно я почувствовал, что лучше мне было остаться в своем отеле.

— Прентик? Вы дома? — позвал я.

Волосы зашевелились у меня на голове, когда я медленно вошел в квартиру. Нежный"желтоватый свет люстры освещал современную модную мебель, выключенный телевизор и занавески на высоких окнах. Слева от меня была открыта дверь в смежную комнату, в которой тоже горело электричество.

Я приблизился к ней и снова окликнул Аллана. В зеркале на стене напротив двери я разглядел свою неясную фигуру.

Он лежал на кровати; его рука свисала вниз, пальцы почти касались пола. Лежал он одетый, на спине, подмяв под себя одеяло и испачкав его своими ботинками. Рот у него был открыт, лицо в крови. Несколько красных капель замарали его белую рубашку.

Глава 3

В спертом воздухе комнаты пахло туалетной водой. Аллан тихо застонал, когда я подошел к нему, и его нога судорожно дернулась. Неожиданно он поднял руку и кулаком стукнул по фотографии в рамке, стоявшей на ночном столике. Потом он прикрыл глаза ладонью.

Я взял снимок. Большого формата, он запечатлел очаровательную темноволосую девушку в белом платье, четко выделявшемся на фоне темных кустов. Я поставил карточку на место и осторожно потряс лежащего.

— Прентик!

Он опять застонал.

— Проснитесь!

Я подергал его за плечо. Рука соскользнула с его лица и он взглянул на меня.

— Камерон? Что вы здесь делаете?

— Пришел навестить вас. Дверь была открыта. Что с вами случилось?

С огромным трудом он сел и свесил ноги с кровати. Коснувшись ботинками ковра, он снова заохал. Потом схватился за живот, вскочил и бросился, пошатываясь, в ванную. Я последовал за ним.

В воздухе стоял резкий запах, и на полу виднелись следы рвоты. Я пронаблюдал, как он нагнулся над унитазом, и его начало тошнить. Я вышел из ванной и осмотрелся в квартире.

В кухонном шкафу, за стаканами, я нашел початую бутылку виски. На другом конце квартиры зашумела вода в унитазе. Я спокойно налил два бокала и добавил холодной содовой. Когда я повернулся, Аллан стоял в дверях. Он умылся и теперь застегивал свежую белую рубашку.

Мы молча потягивали виски до тех пор, пока краска постепенно не вернулась на его лицо. Я предложил ему сигарету, но он отказался и принялся чесать шрам, тянущийся от щеки к шее.

— Боюсь, что я не совсем твердо держусь на ногах, — сообщил он и повел меня в комнату.

Я вынул из пачки сигарету.

— Вас наверняка ударила не распахнувшаяся дверь,— заметил я и сел.— Кто же вас так отделал?

Он молча раздернул занавески и открыл окно. В комнату потянулся свежий холодный воздух. На улице стояла кромешная тьма, лишь вдали сверкали световые точки.

— Было идиотством туда ездить,— вздохнул Аллан и опустился в кресло Около телевизора.

— Куда? — спросил я.

— К Каделлу домой.

— К Каделлу?

Его, похоже, удивило, что я не знаю этого имени, и он пояснил:

— Терри Каделл — муж миссис Данцер.

— Выходит, это он вас отдубасил?

Аллан кивнул и тихо сказал:

— Я сам виноват. Как я умудрился свалять такого дурака и отправиться к нему? Лучше бы я заявил обо всем в полицию.

— Аллан, я понятия не имею,, о. чем вы говорите.. Давайте по порядку.

Легкий бриз, подувший в окно, закачал занавески. Прентик повернулся ко мне. Его губы распухли.

— Я... наверное, мне надо закурить. Обычно я не курю, но...

Я дал ему сигарету, сам начал новую, откинулся назад и стал наблюдать, как он осторожно затягивается.

— Свой визит к Каделлу вы связали со смертью Фридмана?

— Да. Это был идиотский поступок.—Он снова затянулся, выпустил струю дыма и погасил сигарету в пепельнице на ручке своего кресла, — Побывав в полиции и подписав показания, я вернулся обратно в контору. Но я не мог ни на чем сосредоточиться. Я уже оповестил Сан-Диего и адвоката мистера Фридмана, но делать ничего не мог. Работа казалась мне лишенной всякого значения. Я невольно продолжал думать о нем... как он плавал в воде.

— И тогда внезапно вспомнили о Каделле?

— Да, — тихо подтвердил он. — Размышляя об этом сейчас, я понимаю, что действовал глупо, но в конторе мой план выглядел совершенно ясным!

— Вы решили, что Каделл убил вашего шефа?

— Нет, не совсем так. Я просто сообразил, что должен предпринять. Я знал, что Терри Каделл угрожал убить мистера Фридмана... Я считал, что он способен на такое. Но, с другой стороны, я не мог представить его в роли убийцы.

Я нашел его объяснения довольно путанными, но промолчал, надеясь, что дальше картина прояснится.

— Вам мои слова кажутся слегка туманными, да? Дело в том, что мне не хотелось снова идти в полицию и сообщать о Каделле. Прежде всего потому, что я не вспомнил о. нем, когда меня допрашивали. Кроме того, я не желал без надобности никому причинять неприятности. Однако, если он виноват... если он убил мистера Фридмана...

— Короче, вы поехали к Каделлу?

— Не сразу. Я закрыл контору и зашел в бар. Выпил там пива, снова подумал о Каделле и принял решение.

— Мне все еще не понятно, чего вы от него хотели, Аллан. Вы говорили, что он угрожал Фридману. Желательно услышать об этом поподробнее.

Я погасил свою сигарету.

— Это произошло за несколько недель перед несчастным случаем, — начал он.— Миссис Даяцер только что вышла из дома Фридмана, и через пару минут появился Каделл. Когда Рубин попытался его задержать, он ударил юношу и силой ворвался в студию. Я как раз сидел у мистера Фридмана, когда ввалился разозленный Каделл. Он обзывал мистера Фридмана всякими грязными словами и кричал, чтобы тот оставил его жену в покое. Мистер Фридман заявил ему, что жена его достаточно взрослая и может сама выбирать себе друзей и что он не желает разговаривать с пьяным.

Каделл совсем взбесился. Я даже Испугался, что он ударит мистера Фридмана, ао. Каделл овладел собой. Он кричал, что мистер Фридман. имеет связь с его женой.

— Это правда?

Аллан быстро поднял голову.

— Что правда?

— Я еще вчера вас спрашивал,— напомнил я.— Что между ними было?

— Конечно ничего.

— Почему вы так уверены?

Аллан немного подумал, потом ответил:

— Я точно не знаю, но, по-моему, они поддерживали чисто платонические отношения.

— Случалось ли, что она проводила с ним ночь?

— Камерон, — вздохнул он, — стоит ли об этом говорить? Ведь, в конце концов, они оба умерли.

— Как вам угодно,— сказал я.— Как реагировал Фридман на его обвинения?

— Удивительно спокойно. Он только предложил Ка-деллу покинуть его дом и предупредил, что. примет меры, чтобы Каделл не появлялся там снова в таком состоянии и не бросался необоснованными словами. Впрочем, Каделлу не следовало жаловаться, имея такую жену, как миссис Данцер, — он ее не заслуживал.

— Вы говорили что-то об угрозах,— напомнил я.

— Они тут же и посыпались. Едва мистер Фридман закончил свою речь, Каделл утихомирился и собрался уходить. А в дверях он обернулся и заявил мистеру Фридману, что убьет его, если тот не оставит Денизу в покое.

— Но мистер Фридман не принял его слов всерьез?

— Вы так подумали, .потому что он не запретил миссис Данцер продолжать посещать его?

Я пожал плечами и задал следующий вопрос:

— Они встречались только в его доме или куда-нибудь выезжали?

Лицо Прентика застыло, как маска.

— Я не в курсе.

— Но ведь она по-прежнему к нему приходила?

— Да.

— Каделл появлялся снова?

Аллан медленно покачал головой.

— Нет. По крайней мере, я его больше не видел.

— А после несчастного случая? После того, кая его жена погибла в машине Фридмана?

—Если и появлялся, то, наверное, поздно вечером. Я знаю только, что он звонил два раза на прошлой неделе.

— Смешной парень,— тихо заметил я.

— Я с ним близко не знаком, да и не имею желания знакомиться, должен сказать. Он свинья приятной наружности — противнейший тип, пьяница... и... он тоже актер.

— Итак, сегодня вечером вы решили его посетить. Я все еще не услышал, чего вы от него хотели, Аллан.

Он отвернулся.

— Я уже говорил, что поступил глупо и по-идиотски. Кроме того, я бы не смог выбрать более неподходящего момента. Чего я от него хотел? Сам не знаю. Я порядочно выпил и, естественно, перевозбудился. Я не представлял, что мне делать: рассказать обо всем полиции или просто выбросить все из головы. Наверное, я не совсем сознавал, что творю,— взял и подъехал на машине к его дому. Он открыл мне дверь и провел в комнату. Там я увидел женщину. Дешевую блондинку, потаскушку! Мужчина, женившийся на девушке, подобной Денизе, и недавно потерявший ее при таких трагических обстоятельствах, привел к себе грязную шлюху!

Аллан вздохнул.

— Я... видимо, я потерял над собой контроль. Вместо того, чтобы задавать ему допросы, я поинтересовался, как он себя чувствует в роли убийцы. Кажется, я наговорил ему массу гадостей. Когда я увидел его и эту маленькую полураздетую дрянь на софе, все во мне перевернулось. Внезапно я понял, что именно он убил мистера Фридмана.

Аллан снова вздохнул, встал и подошел к окну.

— Похоже, я переборщил. Он набросился на меня, а я даже не мог защищаться. Когда я в первый раз упал на пол, он ударил меня ногой в живот... Наверное, он бы прикончил меня, если бы не женщина. Она остановила его, а я как-то выбрался из дома и приехал сюда. Я даже не помню, каким образом попал в свою квартиру.

Я молча смотрел в темноту улицы. В окнах уже гасили свит. Я встал. Прентик обернулся.

— А вы подумали о том, из-за чего Каделл мог убить Фридмана? — спросил я.

— Да,— ответил Аллан.— Но теперь я считаю свои идеи глупыми. Когда я ехал к нему, голову мою занимала сумасшедшая мысль, будто он расправился с ним из-за Денизы.

— А теперь как вам кажется?

Улыбка скользнула по его лицу.

— Едва увидев в его доме другую женщину, я сразу исключил Каделла. А кроме того, существуют и другие люди, имевшие причины для убийства. Например, Вера Ралей. Она больше года преследовала мистера Фридмана, умоляя на ней жениться. Когда появилась миссис Данцер, она потеряла всякие шансы.

— А после смерти миссис Данцер?

— Камерон,— медленно произнес Аллан,— сегодня вечером я уже сделал ошибку, поспешна высказав свое мнение. Не принуждайте меня оглашать другие бредовые идеи.

— Я только хотел узнать, начала ли она снова домогаться Фридмана после смерти Денизы Данцер.

— Я полагаю, да.

— Вы уже заявили в полицию о том, что с вами произошло?

Он повернулся ко мне спиной и уставился на улицу. Наверное, так же смотрел Фридман из своего окна на плавательный бассейн, в котором вскоре очутился.

— Сперва я собирался,— ответил Аллан.— Но теперь передумал. Не вижу в этом большого смысла.

— Возможно, вы правы,— заметил я.— Полиция убеждена, что Фридман умер в результате несчастного случая.

— Что?! — воскликнул он, резко развернувшись. — Но... но это же абсурд!

— Скажите это полиции.

Он замолчал.

— Мог ли Фридман ходить без палки? — продолжал я тем временем.

Он нахмурился.

— Мог, но очень плохо. Нога еще сильно болела. А почему вы спросили?

— Потому что я пытаюсь опровергнуть их версию, — ответил я. — Но пока безрезультатно.

Когда я выходил на лестницу, он произнес:

— Вы так и не сказали, зачем навещали меня.

— Вероятно, чтобы вас разбудить.

Туман по-прежнему окутывал бульвар Голливуд и авеню Чероки. За время моего отсутствия в почтовом ящике конторы накопилась куча писем. Я вытер пыль с письменного стола, разобрал корреспонденцию и позвонил в службу информации. Там оказалось три сообщения для меня: два из Лас-Вегаса и одно от Росса Ригби.

Ригби ни по характеру, ни по внешнему виду не напоминал других агентов Голливуда, однако его причисляли к наиболее активным деятелям, представляющим ряд кинозвёзд, например Алисон Пейдж. Она была маленькой, очаровательной блондинкой, юным восходящим талантом с незабываемым голосом. Она зарабатывала кучу денег.

Я позвонил Ригби.

— Мне сообщили, что я должен с вами связаться,— сказал я, когда он взял трубку.

— Верно. Где вы были, Поль?

— В отъезде.

— Это я уже знаю. В Вегасе?

— Нет, — ответил я.

— Она пыталась найти вас,— объяснил он после небольшой паузы. — Но вы, наверное, в курсе.

— Да, мне говорили.

— Вы позвоните ей?

— Возможно.

Снова наступило молчание.

— Кажется, между вами что-то неладно, Поль?

— Послушайте, Росс,— медленно произнес я,— по отношению ко мне вы всегда проявляли исключительную порядочность, и я с большой неохотой кое-что вам посоветую. Перестаньте играть роль свахи. Вам отлично известно, в чем дело.

— Мне известно только, что вы напридумывали! — возразил он громче обычного. — Она уже давно ждет от вас предложения. Вы совершенно игнорируете ее. Что стоит между вами?

Я не ответил.

— Что? — повторил он.— Деньги?

— Помимо всего прочего. Прекратите, наконец, Росс!

— Слушайте, — продолжал он.— Если разница в ваших доходах настолько вас смущает, по.чему вы не принимаете предложения Линкса? Еще не поздно согласиться, мой мальчик.

— Росс,— перебил я его,— об этом мне достаточно долго твердили. Студия Линкса мечтает платить Мне в месяц столько, сколько я зарабатываю за полгода. Но сейчас я сам себе хозяин, Росс, и не изображаю из себя мальчика на побегушках. Вот и все.

— Ну, в конце концов, это ваше дело, Поль.— Я услышал, как он тяжело вздохнул.— Ладно, не буду вас больше торопить, но окажите, пожалуйста, мне услугу — позвоните ей. Онa ждет.

Я положил трубку и уставился на телефон. Если я позвоню, то совсем закопаюсь со здешним делом, которого мне не следовало начинать. Я прочитал несколько писем, ожидавших ответа, снял крышку с пишущей машинки, вставил лист бумаги и напечатал фамилию и адрес. Прошло пятнадцать минут, но на листке ничего не прибавилось. Я разорвал его и взялся за телефон.

Остаток дня прошел довольно спокойно. Я убрал деньги Фридмана 9 сейф. Около шести вечера я запер свою контору, спустился пообедать, а затем поехал к себе домой, где в последние месяцы было как-то холодно и пусто.

На следующее утро, часов в одиннадцать, уже в конторе, я решил изменить свою позицию, заправить горючим «плимут» и отправиться в Лас-Вегас. Я привел в порядок письменный стол, запер ящики, закрыл окна. Но, когда я собирался уходить, позвонили в дверь.

Я нажал кнопку сбоку письменного стола и крикнул:

— Войдите!

Когда она переступила через порог, я стоял за столом. Она медленно оглядела мой кабинет и задержала взгляд на висевшей в рамке на стене грамоте, которую я унаследовал от прежнего съемщика.

Наконец она посмотрела на меня.

— Мистер Камерон?

Я кивнул. Передо мной стояла высокая, миловидная женщина в темном, костюме, подчеркивавшем округлости ее фигуры. Угольно-черные волосы под большой шляпой были зачесаны назад, что очень шло к мелким чертам ее лица. С кожаной сумкой под мышкой, она выглядела Так, будто спустилась с цветной страницы женского журнала. Она улыбнулась и свободной рукой сняла солнечные очки. У нее были темные глаза, от которых, казалось, ничто не могло ускользнуть. Я предложил ей присесть, и сам устроился за письменным столом.

Она закинула ногу на ногу, взглянула на висевшую на стене лицензию и сказала:

— У вас найдется время взяться за поручение?

— Это зависит от того, в чем оно заключается,— ответил я.

Она положила очки на стол и поставила сумку на колени.

— Могу я сперва задать вам вопрос?— продолжала она.

— Пожалуйста.

— Вы тот самый Поль Камерон, который нашел труп Симона Фридмана?

Я кивнул и полез в ящик за блокнотом, чтобы скрыть свое удивление.

— Что вы думаете о его смерти, мистер Камерон?

Я взял шариковую ручку и стал аккуратно рисовать круг.

— Коронер и полиция уверены, что он утонул,— заметил я.— Но вы не согласны с ними, верно?

— Да. Я знаю, что полиция Алма-Висты считает происшедшее несчастным случаем. Но меня интересует ваше мнение.

— Вы с Фридманом были друзьями? — спросил я.

— Да,— ответила она и открыла сумку.— Очень хорошими друзьями.

— Вы не назвали своего имени.

— Ралей,—улыбнулась посетительница.—Вера Ралей.

Мне говорил о ней Прентик, когда рассказывал о женщинах в жизни своего шефа.

— Разве мое мнение имеет для вас значение? — произнес я.

— Громадное. Вы считаете, что полиция права?

— Когда они мне об этом сообщили, — ответил я,— то я решил, что их надо отправить в психиатрическую больницу. Теперь я уже не так уверен в себе.

Она удивленно подняла красивые брови.

— Могу я узнать почему?

— У меня было время подумать, мисс Ралей. Возможно, все произошло действительно так, как говорит полиция. Открытая дверь студии, нога еще не зажила... Не исключено, что он и впрямь свалился в бассейн.

Она сидела молча и ожидала. Я достал сигареты и предложил ей, но она отказалась. Тогда я закурил сам.

— Это все? — спросила она наконец.

— Нет,— ответил я, выпустив клуб дыма.— Я изменил свое мнение просто потому, что не мог понять, по какой причине полиция решила замять факт убийства такого известного человека, как Фридман.

— А вдруг, мистер Камерон, существует причина, о которой вы даже не догадываетесь?

— Почему бы нет?— согласился я.— А вам она известна?

Вера покачала головой.

— К сожалению, тоже нет. Но я знаю Кирка Мартина и то, что большую часть доходов он получает от определенных кругов Алма-Висты.

— Иными словами, Мартин берет взятки?

— А доказательства?—улыбнулась она.— Крайне неумно утверждать такое без доказательств. Лучше скажем, что положение Мартина зависит от известных горожан, людей, которых он вызволял из различных неприятных ситуаций. В благодарность они помогают ему деньгами. Смерть Симона стала сенсацией, но, поскольку причиной ее посчитали несчастный случай, интерес к ней быстро пропал. Но если бы выяснилось, что Симон был убит, жители города потребовали бы поимки преступника и его наказания. А если бы Мартину не удалось его найти...

Вера подняла руку и предоставила дальнейшее моей фантазии. На ее пальце засверкал бриллиант величиной в солидную каплю росы.

Я затянулся сигаретой, потушил окурок и произнес:

— То есть, если бы Фридмана убили, а Мартин не отыскал бы убийцы, определенные круги позаботились бы заменить его более деятельным человеком?

— Правильно. Он понимает, что положение его ненадежно. Лучшее, что он мог сделать,— объявить причиной смерти Симона несчастный случай.

— А вы не считаете, что так и было в действительности?

— Нет, мистер Камерон.

— Потому вы и пришли в мою контору?

— Да.

— Почему вы обратились именно ко мне, мисс Ралей?

— Ваше имя фигурировало во вчерашних газетах, а еще раньше я читала заметку об одном деле, в котором вы отличились.

Она порылась в сумке и достала чековую книжку в красном кожаном переплете с вытисненными золотом ее инициалами.

— Достаточен такой задаток? — проговорила она, отрывая верхний, уже заполненный чек.

Я взял его, не посмотрев на сумму, и спросил:

— За что, мисс Ралей?

— За то, чтобы вы расследовали, что в действительности произошло с Симоном и кто виновен в его убийстве.

Я взглянул на чек. Соблазнительный задаток.

— У вас есть какие-нибудь подозрения? — поинтересовался я.

Она нахмурилась и чуть подумала, но если и подозревала что-то, то не решилась сказать.

— К сожалению, нет,— выдохнула она.— Мы с Симоном были большими друзьями, но я не знала всех его связей. Только некоторые из них.

— А были вы знакомы с Денизой Данцер?

Ее черные глаза блеснули, затем лицо стало совершенно невыразительным.

— Да, но не близко. А почему вы спросили?

Я пожал плечами и пояснил:

— Она — единственная из друзей Фридмана, о которой я слышал.

— Со мной она не дружила, если вас это интересует,— тихо заметила Вера Ралей.

— Вернемся к Фридману,— сказал я.— Почему вы так настроены против несчастного случая?

— Я очень хорошо знала Симона. Так хорошо, как только женщина может знать мужчину, которого любит,— Она вынула из сумки газету и положила ее на стол.

— И еще вот. Это сегодняшний номер «Алма-Виста пост». Прочтя заметку, я позвонила Мартину. Он считает написанное простым совпадением. Я же — нет.

Я взял газету и прочитал подчеркнутую рукой статейку. Она была коротенькая и находилась на последней странице.

— Интересно,— произнес я.— Вы полагаете, что тут замешан убийца Фридмана?

Вера кивнула.

— Кто же он, мисс Ралей?

Я застиг ее врасплох, и потому она ответила.

Глава 4

Дом стоял на территории, поросшей нежно-зеленой травой. Участок с полгектара огораживал высокий кирпичный забор с металлическими. остриями наверху.

У массивных железных ворот с приклепанной монограммой одна створка была открыта. Я знал этот дом, хотя всего час назад выяснил имя его теперешнего владельца. В тридцатых годах здание принадлежало внезапно прославившейся кинозвезде, которая через год канула в безвестность, растратив состояние, нажитое на фильмах с ее участием. С восхищением и некоторой завистью я несколько минут разглядывал дом, затем свернул на асфальтированную подъездную дорогу.

Неподалеку от входа околачивался мужчина в поношенных джинсах и запачканной краской спортивной майке. Он смотрел на меня и, когда я приблизился, поднял руку, в которой держал кисть. Я затормозил и наконец узнал его.

— Камерон? — спросил он низким голосом.

Я выключил мотор и вылез из машины.

Он отошел от мольберта и подал мне руку. Ростом он оказался немного ниже, чем я думал, но после внимательного изучения я решил, что он ничем не отличается от себя на экране. Вероятно, ему было уже около пятидесяти, судя по лицу и фигуре. Его густые волосы по-прежнему вились. Джил Холидей по своей известности немногим уступал Богарту, Джеймсу Кагнею и Лэду. Он взял со стола другую кисть, лежавшую среди кучи выжатых тюбиков с красками.

— Ригби сообщил мне по телефону, что вы приедете. Вы не заставили себя ждать.

На балконе второго этажа появилась женщина, лицо которой трудно было разглядеть. Она помахала рукой. Очевидно, она приняла меня за своего знакомого. Холидей усмехнулся и тоже махнул кистью, затем указал на металлическую коробку на столе.

— Не хотите пива? Откройте, пожалуйста, две штуки.

Я подошел, вынул из охлажденной коробки две банки и открыл их лежавшим рядом ключом. Подав ему одну банку, я повернулся к картине, над которой он работал.

Девушка на полотне смотрела на темное, грозное море. Она стояла, немного наклонив голову, словно что-то выискивала там. Ее лицо показалось мне знакомым. Я вспомнил другую его картину.

— Интересно, кого вы рисуете?—произнес я. — Я видел одну вашу картину в доме Фридмана, но тоже не понял, кто на ней изображен.

— Как вы ее находите?

— Мне нравится, — ответил я. — Что вы. с ней сделаете, когда закончите?

Холидей тихо рассмеялся,

— Желаете приобрести?

Я покачал головой.

— Вряд ли я смогу себе это позволить.

— Вы ошибаетесь,— улыбнулся он.— Я хочу вам кое-что рассказать... Как ваша фамилия?

— Камерон.

— Поль,— кивнул он, хотя я не назвал своего имени.— Я хочу кое-что сказать вам, Поль. Стоит мне только расписаться на полотне, и картину схватят, как горячую булочку. Идиота, который ее купит, она совсем не интересует, ему важен мой автограф на ней. Однажды я послал на выставку несколько полотен и подписал их своим настоящим именем, а не псевдонимом. Знаете, что получилось? Никто из этих недоносков даже не взглянул на них.

Он посмотрел на свое творение и поднес к губам пиво.

— Ригби сообщил, о чем я собираюсь с вами говорить?

— Да,— ответил Холидей и сделал солидный глоток.— Во всяком случае, он объяснил, кто вы и о чем идет речь. О Фридмане, не так ли?

— Я надеюсь, вы сумеете о нем рассказать. Утверждают, что вы были друзьями.

— Да, я был его настоящим другом, а таких он имел немного,— ответил Джил и снова отхлебнул пива.— Почему он заинтересовал вас? Он ведь умер.

— Именно поэтому. Некоторые считают, что его смерть наступила в результате других причин, чем те, о которых говорит полиция.

— И вы должны это доказать? — Его загорелое лицо посерьезнело.— Как в детективном романе. Если не секрет, кто вас нанял?

Я промолчал, но показал ему письмо, напечатанное мною и подписанное Верой Ралей.

— Мне следовало самому догадаться. — Джил допил пиво и поставил банку на стол. — Это она надоумила вас побеседовать со мной?

— Она сказала, что вы были хорошо знакомы и часто встречались с ним еще в те времена, когда он жил в Сан-Диего.

— А какие у вас основания считать, что его смерть произошла не от несчастного случая?

— Оснований полно, — пожал я плечами. — Вы знаете мисс Ралей?

— Я видел ее несколько раз, — ответил он и снова повернулся к картине. — Большая часть моей информации о ней почерпнута от Симона. Он говорил, что она заинтересовалась им с той поры, как он поселился в Алма-Висте. Она хотела, чтобы он на ней женился.

Джил наклонился к картине, внимательно вгляделся в нее и несколькими мазками изменил цвет волос девушки.

— Она вдова,— задумчиво продолжал Холидей.— Когда ее муж протянул ноги, она унаследовала изрядное состояние. Таким образом, она испытывала к Симону настоящие чувства.

— Но Фридман- не отвечал ей взаимностью?

Холидей выпрямился и потер рукой грудь.

— Поль, этот город набит сплетнями и дрязгами. Меня просто тошнит, когда я вспоминаю о бессмыслицах, которые здесь обсуждаются. Сделайте мне одолжение, Поль, закройте эту тему.

— Поскольку я должен разобраться в обстоятельствах смерти Фридмана,— возразил я, — мне нужны сведения О людях, с которыми он контактировал. Вероятно, мисс Ралей играла важную роль в его жизни.

— Пожалуй, вы правы. Но разве она не ваша клиентка?

— Об этом я не забываю,— усмехнулся я. — И приехал я не сплетничать. Мне только необходимо выяснить, как относился к ней Фридман.

— Ах, черт возьми!— Джил прищелкнул языком.— Если не я, так кто-нибудь другой расскажет. Они были хорошими друзьями, не более. Она мечтала выйти замуж, а Симон не собирался жениться. Разведенному мужчине не хотелось снова вешать на шею хомут.

— А другие причины существовали?

— Симон слышал разные истории,— медленно проговорил Холидей. — Насколько они верны, я не знаю.

— Что за истории?

— Так, болтовня, которую каждый день услышишь в нашем городе. Якобы Вера путалась с целой кучей студентов до знакомства с Симоном.

Я отпил пива и немного помолчал, потом сказал:

— Предположим, Фридмана убили. Как, по-вашему, кто больше всех обрадовался бы этому?

— Наверное, только один человек — Терри Каделл,— нерешительно произнес Джил.— Он ненавидел Симона и даже грозился прикончить:

— Из-за отношений между Фридманом и его женой?

Холидей кивнул.

— Только вы не подумайте, что между ними что-то было. Я хорошо знал Денизу. Она не из тех, кто так поступает.

— Вы ведь снимались вместе с ней?— поинтересовался я.

— Да, в «Другой стороне неба», ее последнем фильме.

— Одного не могу понять,— сказал я очень тихо.— На чем основывалась их дружба?

— Все становится ясным, если знать их обоих. Фридман, исключительно образованный человек, изучал массу вещей, интересовавших Денизу. Кроме того, Симон помогал ей выгодно помещать заработанные деньги. Ничего большего между ними не было. Каждый, кто утверждает противное,— лжец. Но,— улыбнулся Холидей,— чтобы обо всем правильно судить, надо было знать Денизу. Вы ее видели?

— Нет.

— Ригби сказал, что на вас можно положиться и вы не передадите никому то, что услышите от меня. Надеюсь, он не ошибся.

— Я молчалив, как могила, — вставил я.

Он немного подумал, потом заговорил снова:

— Дениза являла собой две личности, Поль. Ее выдумали рекламные работники киностудии, и о ней часто сплетничали в печати. А настоящая Дениза происходила родом из бедной семьи, откуда-то со Среднего Запада. Ее мать и сейчас живет там. Еще совсем молоденькой девушкой Дениза приехала в Нью-Йорк попытать счастья в шоу-бизнесе. Ей пришлось несладко: она устроилась официанткой, занималась разной физической работой. Наконец ей немного повезло. Она получила несколько маленьких ролей на Бродвее, затем сыграла одну в телевизионном фильме. Эпизодические роли помогли ей пробиться. Джин Ферри, собиравшийся снимать фильм «Малышка», посмотрел на нее и решил, что она очень подходит на роль главной героини. После трудной борьбы с руководством студии он победил. С тех пор она пошла в гору, несмотря на все предсказания о том, что добьется успеха только в одной картине, а затем, как многие, канет в безвестность. Трудности начались для же с тех нор, как она познакомилась с Каделлом,:—сообщил Холидей и поддел ногой камешек. — Ей не следовало выходить замуж за этого ублюдка, Поль. Он принес ей только несчастья. После его женитьбы студия не пожелала возобновить с ним контракт. Другие студии тоже им не интересовались. Он всего-навсего красивый, но бесталанный парень. Чудо, что он сумел так долго продержаться. Но самым неприятным для Денизы было его пьянство. Руководство студии пыталось отговорить Денизу от такой партии, но очарование Каделла, видимо, оказалось сильнее. Жизнь с ним стала адом для нее. Этот подонок даже колотил ее. А когда мы снимали последний фильм, он непрерывно торчал в студии и вел себя, как десяток голых негров.— Холидей усмехнулся.— Один раз он набрался нахальства и зашел ко мне в уборную. Он угрожал избить меня, если я не оставлю в покое его жену. Я выгнал идиота. Этот случай принес мне массу нежелательных публикаций.

Похоже, мое лицо выдало Мои мысли, ибо он немедленно покачал головой.

— Конечно, они написали полнейшую бессмыслицу. Мы с Денизой просто дружили, но не более. Черт возьми, я был гораздо старше нее и я взял себе за правило не заводить здесь никаких шашней с женщинами, можете мне поверить. Она рассказывала, мне о своей жизни в Нью-Йорке. Кроме того, Дениза часто нуждалась в советах, а я охотно давал их ей. К сожалению, между нами ничего не происходило.

— Как она познакомилась с Фридманом?

— Смешно прозвучит, но через меня. Каделл уговорил ее построить дом в Алма-Висте, и они переехали. Впрочем, он элементарно смошенничал. Здесь он всегда был круглым нулем, а там мог хвастаться, там его каждый называл мистером Данцером. Когда Симон поселился в Алма-Висте, он устроил прием и попросил меня тоже пригласить кого-нибудь, чтобы собралось побольше народу. Среди прочих я позвал и Денизу.

— С Каделлом?

— Конечно. Тогда они еще не ссорились. Мне он не нравился, но, в конце концов, он был ее мужем.

— И тогда Дениза познакомилась с Фридманом?

— Я полагаю, что ее привлекла образованность Симона. Я вовсе не хочу сказать, что сама Дениза была неразвитой. Она окончила- школу, но ей смолоду пришлось заниматься тяжелой работой, и времени на литературу, музыку и живопись не оставалось. С тех пор она часто навещала Симона. Она прямо-таки глотала его рассуждения.

Холидей молча уставился на траву. Я заметил:

— Прептик говорил мне, что Каделл однажды ворвался к Фридману и начал обвинять его в связи с миссис Данцер. Существовало ли между ними что-то кроме интеллектуального общения?

— Не знаю. Но Каделл всегда был трусливым подонком. Если бы он решился прикончить Фридмана, то устроил бы все так, чтобы самому вылезти чистеньким. Вы спросили меня, кого можно подозревать в убийстве Фридмана,— считая, что его убили,—и я мог назвать только Каделла.

— Так же думает и Вера Ралей,— заметил я.— Но неужели больше никого нет?

— Понятия не имею. Симон обзавелся множеством друзей и почти не нажил врагов. Мне он никогда не говорил о них.

— А тот несчастный случай, при котором погибла Дениза?— сказал я.— Считаете ли вы возможным наличие связи между ним и убийством Фридмана?

— Воображения не хватает представить такое,— пожал плечами Джил.

— Вам известно, зачем он поехал в Лос-Анджелес?

Холидей взял из коробки следующую банку пива и спросил:

— Вы слышали о «храме Голдена»?

— Нет.

Он бросил взгляд на картину.

— Знаете, кто это?

— Она почему-то показалась мне знакомой,— ответил я, рассматривая еще незаконченное лицо девушки.

— Последние пятнадцать минут мы беседовали о ней, — сообщил Холидей. — Такой я ее вижу. Девушка, которая во времена шторма стоит на берегу и в отчаянии старается разглядеть кого-то или что-то, к чему она привязана.

— В таком случае у меня возникает следующий вопрос. Если Каделл настолько гадкий человек, то почему она не развелась с ним?

— Она была католичкой, — объяснил Джил.— Я хочу вам рассказать, Поль, о том, что знают немногие. По-моему, даже Терри Каделл. Я расскажу вам о храме и об одном мошеннике по имени отец Голден. Вы убедили меня в том, что Симон умер не в результате несчастного случая. Но вы должны обещать мне, что все останется между нами.

— Хорошо.

История, поведанная Джилом, почти не отличалась от других подобных историй, с какими мне приходилось сталкиваться по роду своей работы. Я слушал внимательно, и мне рассказ Джила совсем не понравился. Он напомнил мне о случае с девушкой, которую я хорошо знал.

Нужная улица находилась в захудалом районе средних классов Брентвуда. Она состояла из убогих домишек и нескольких жалких магазинов. Даже пестрые их вывески выцвели и облупились. Уже наступил вечер, и улица была безлюдна. Только два подростка околачивались на углу, украдкой бросая взгляды на редкие машины, вероятно, желая убедиться, не патрульные ли они. Я припарковал. свой «плимут» возле аптеки. На другой стороне улицы, метрах в двух от тротуара, находился одноэтажный дом, окрашенный в желто-зеленый цвет. Над дверью красовалась белая вывеска с алыми буквами:

Здесь располагалось место деятельности отца Голдена.

Сидя в машине, я глядел на дом. Перед ним стояли две машины— новый «кадиллак» и «форд» трехлетнего возраста с длинной царапиной на задней дверце и крыле. Через пять минут я вылез наружу и подошел к дому. На желтом фасаде помещалась еще одна маленькая табличка, надпись на которой я издали не разобрал:

Затем следовало пояснение, заключавшееся в том, что истинного счастья легко достигнуть — надо только посетить храм. Я толкнул дверь, она открылась, и я вошел.

В передней сильно пахло пылью, хотя холодный пол был натерт мастикой. Единственным предметом мебели оказался стол. На нём лежала стопка брошюр, а на стенах висели картинки под стать их обложкам.

Одна дверь нормальной величины вела налево, другая, двойная, с застекленной виленкой с изображением яркого солнца— направо. Я открыл ее и вошел в длинную полутемную комнату, забитую стульями. Впереди располагалась лестничная площадка с красным занавесом. На задней стене также был нарисован громадный символ солнца. В воздухе стоял запах гнили и пота. Я услышал, как сзади заскрипела дверь, и обернулся. Мужчина ростом не менее двух метров недружелюбно спросил:

— Вы что-то ищете, мистер?

Одетый в черный, плохо сидящий костюм, он к тому же был плешив и мрачен. Темно-красные губы отлично гармонировали с лишенными выражения, тупыми глазами с длинными ресницами. Своими гигантскими ручищами он мог раздавить дыню.

— Да, я ищу шефа,— ответил я.

— У отца Голдена сейчас нет времени, — заявил великан громовым голосом. — Приходите позже. Богослужение начнется в восемь.

— У меня тоже нет времени. Передайте ему, что я должен немедленно встретиться с ним.

Я вынул бумажник с документами и позволил ему взглянуть на свой значок. В задумчивости он облизал губы, беспомощно поднял огромные, руки и снова опустил их.

— Чего вы хотите? Я же сказал, что отец Голден занят. Он не любит, когда его беспокоят.

— Значит, вы мечтаете, чтобы я вернулся чуть позже с парой ребятишек и разворотил этот сарай?

— Он определенно разозлится,— пробормотал мужчина, потом не спеша распахнул двойную дверь.

— Подождите немного,— бросил он через плечо и скрылся.

Я видел, как он прошагал по длинному коридору и вошел в какое-то помещение. Затем услышал тихие голоса. Наконец дверь отворилась и гигант появился снова. Не глядя на меня, он махнул рукой.

— Ступайте сюда, — велел он.

Я вошел в указанную комнату и закрыл за собой дверь. Снаружи удалялись тяжелые шаги. За письменным столом со стеклянной крышкой стоял низенький толстый человек с вьющимися седыми волосами, бледным лунообразным лицом и острым носом с раздувающимися ноздрями. Он широко и приветливо улыбался.

— Вы хотели поговорить со мной, сэр?

— Отец Голден?

— Да. Присаживайтесь, мистер... ах, не запомнил вашего имени.

Его улыбка начала блекнуть.

— Я его не сообщал. Моя фамилия Камерон.

Я сел в кресло, обтянутое искусственной кожей, и огляделся. На полу лежал толстый ковер, а на потолке висела большая зажженная люстра: плотные гардины на окнах позади стола не пропускали дневного света.

У одной стены помещалась длинная кушетка под цвет кресел, у другой— белый шкаф для бумаг и книжная полка. На столе находились стопка книг, несколько газет и три сигарных окурка в угловатой желтой пепельнице.

— Похоже, дела у вас идут неплохо,— заметил я.

— Уверен, что вы пришли ко мне не для того, чтобы . болтать о моих делах, как вы изволили выразиться, мистер Камерон.

Он выпрямился и сложил свои толстые, короткие руки на круглом животе. На нем были серый костюм, кремовая шелковая рубашка й черный вязаный галстук.

— Вы правы, — сказал я. — Речь пойдет о кинофильме, а не о пути к блаженству.

— О кинофильме?

Он нахмурился.

— А вы по тому адресу обратились, сэр? Я не имею никакого отношения к кинопроизводству.

— Если ваше имя Крис Голдинг, значит, я не ошибся.

— Моя фамилия Голден, сэр.

— Да, теперь. Но, общаясь в Нью-Йорке с Денизой Данцер, вы пользовались другой, той, под которой в Калифорнии выманили у девушки сорок тысяч долларов на постройку «храма Голдена». Разве я не прав?

Улыбка на его круглом лице сделалась еще шире.

— Видно, вы приложили много усилий, чтобы выяснить мое прошлое, сэр. Могу ли я поинтересоваться, зачем? — Он закурил сигару. — Найгель сказал, что вы из полиции. Предъявите, пожалуйста, ваш значок.

— Не стоит зря терять время. Я частный детектив.

— Следовательно, нам больше не о чем разговаривать,— произнес Голдинг.— До свидания, сэр.

Теперь улыбнулся я.

— В этом городе есть полицейские, которые с огромным удовольствием закроют такой сарай, как ваш, Голдинг. Я знаком кое с кем из них и думаю, что смогу доставить им подобную радость.

— Мой друг, вы несете сущую чепуху,— заявил Голдинг и пустил мне в лицо облако голубого дыма.— Я не виновен ни в каком нарушении законов и совершенно не боюсь полиции.

— Тогда, в Нью-Йорке,— продолжал я,— Дениза Данцер с трудом добывала себе деньги. Вам не только принадлежал бар, в котором она работала, вы еще выпускали любительские фильмы. Девушка служила у вас кассиршей, и однажды вы предложили ей сняться в стрип-ролике, пообещав заплатить пятьдесят долларов. Насколько мне известно, фильм был не слишком непристойный, однако не из тех, что можно показывать на съезде епископов. Дела у девушки шли плохо, и она согласилась. Потом, на Востоке, у вас загорелась земля под ногами и вы решили переселиться сюда. Вероятно, тогда вы уже знали, что девушка успела многого достигнуть. Вы вспомнили о фильме, который храните по сей день, и выудили у нее столько денег, что смогли, построить эту лавочку. — Я немного помолчал и вытянул ноги. — Ну, что скажете?

Голдинг затянулся сигарой, выпустил дым из ноздрей и закашлялся.

— Могу я спросить, от кого вы это услышали? — произнес он и вытер губы белоснежным платком.

— Не стоит называть имен. Достаточно того, что мой осведомитель, имея изрядный капитал и влияние, сможет убедить полицию.

— Мистер Камерон, вы обвиняете меня в мошенничестве, но вы заблуждаетесь,— тихо проговорил Голдинг и положил сигару в желтую пепельницу.— Мой храм многим помог начать счастливую жизнь. Наша религия не обман, как вы, очевидно, думаете. Я в состоянии назвать массу людей, которые считают главным смыслом жизни счастье. Мы только для того и существуем на земле, чтобы радоваться. Лишь пуритане считают стремление к счастью греховным. Но это неверно. Мои прихожане...

— Вступили на путь гедонизма.

— Вы фривольны, сэр. Просто мне удалось убедить моих подопечных в том, что плохо только то, что вредит другим людям. Например, в обществе развод считается грехом. Мужчинам внушают, что внебрачные половые отношения аморальны. Но разве это справедливо? Связь между женатым мужчиной и посторонней женщиной или между мужчиной и чужой женой — прекрасное явление, доставляющее массу радостей. Только если муж или жена догадываются об измене, у них возникает необоснованное болезненное чувство обмана. Лишь оно вредно, сэр!

— Иными словами, пока жена не подозревает, что ее муж живет с другой женщиной, то все в порядке?

— Вы смеетесь над моей теорией-

— Я видел внизу одну из ваших брошюр,— сказал я.— Надувательство, которым вы. занимаетесь, ничем не отличается от сотен псевдорелигий, существующих в этом городе. Но давайте вернемся к более важным вещам.

— Да... тот ролик. А если я заявлю, что понятия не имею, о чем вы говорите? Нет никаких доказательств, что фильм существует, мистер Камерон.

— Дениза Данцер выписала вам чек на сорок тысяч долларов,— возразил я. — Это легко установить.

— Она сделала, к вашему сожалению, великодушное пожертвование,— улыбнулся Голдинг.— Когда мы встретились, я изложил ей свой план и она Приняла его с энтузиазмом. В знак своей признательности за мою помощь в Нью-Йорке — я частенько оказывал ей денежную поддержку — она вручила мне сорок тысяч.

— До своей гибели в автомобильной катастрофе она сообщила об этом неприятном случае по меньшей мере двум людям.

Голдинг молча попыхивал сигарой. Его взгляд стал задумчивым, но улыбка не сходила с лица.

— Между прочим,—продолжал я.—В тот день, когда произошла катастрофа, она с покойным Симоном Фридманом направлялась в Лос-Анджелес, дабы посетить вас.

— Посетить меня? Зачем? — Его удивление выглядело почти естественным.

— Отгадайте.

— Вероятно, вы опять намекаете на тот ролик?

— Естественно.

— Объясните мне, пожалуйста, чего миссис Данцер и ее знакомый хотели от меня? Вы сказали «покойный» Симон Фридман?

Я кивнул.

— Его убили два дня назад.

— Господи, какой ужас,— тихо проговорил он.

— Это не просто ужас, Голдинг. Ведь прежде всего случившееся коснется вас.

— Я попросил бы вас выражаться понятнее, сэр!

— Когда погибла Дениза, — сказал я, — она с Фридманом направлялась к вам, чтобы забрать фильм. К несчастью, произошла катастрофа. Как ни странно, но водителя второй машины, украденной, до сих пор не удалось найти. Если как следует подумать, можно прийти к мысли, что вы пронюхали об их намерениях и позаботились о том, чтобы они не достигли цели.

Голдинг тихо засмеялся.

— Неужели вы станете утверждать, что я пытался шантажировать ее?

— Разве не так?

— Само собой разумеется, нет. Даже если допустить что-либо подобное, то какой мне смысл убивать особу, у которой я якобы мечтал выманить деньги?

— Все не так просто, Голдинг. Они не собирались вам платить. По моим сведениям, Фридман, выяснив ситуацию у Денизы, хотел принудить вас отдать ему ролик даром. Вы получили сорок тысяч долларов и не шантажировали ее, но Денизу беспокоило то, что фильм по-прежнему в ваших руках. Она не была уверена, что вы снова не потребуете у нее денег. Кроме того, не исключалось, что фильмом не завладеет менее разборчивый человек. Фридман намеревался, как он сообщил своим друзьям, забрать у вас ролик, а если вы откажетесь его отдать, попросить о помощи неких полицейских Беверли-Хилл и поставить вас в такое положение, что вы с радостью расстались бы с ним.

— В высшей степени фантастическая ситуация, — иронически заметил Голдинг.— Но вы, надеюсь, всерьез не думаете, что я планировал прикончить бедную девушку?

— Не только ее, но и мистера Фридмана. Если мы еще немного покопаемся, то доберемся и до него.— Я встал, выбил из пачки сигарету и закурил. — Я полагаю, теперь мы понимаем друг друга лучше, святой отец?

— Мистер Камерон,— ответил он, улыбаясь,— вы рассказали действительно интересную историю, но она, к сожалению, ко мне не относится. Допустим даже, что этот ролик существует. Допустим, что он не порнографический, а просто составлен из эпизодов, в которых девушка частично раздевается. Поверьте мне, что если бы я имел такой фильм, то не отдал бы его.

Я подошел к высокой книжной полке, бросил беглый-взгляд на корешки и повернулся.

— Разве мы не можем договориться? У вас есть фильм, и мне он нужен.

— Мистер Камерон, вы его получите.

Его ответ немного удивил меня.

— Как вы сказали?

— Все очень просто. — Голдинг поднялся из-за письменного стола и снова улыбнулся. — Вы его получите, но при определенных условиях.

— При каких?

— Это, мистер Камерон, нужно обдумать. Уже многие недели я размышляю над планом переноса моей деятельности в другое место, посолиднее, более соответствующее моей философии. Оно привлечет совсем других приверженцев.

— Богатых дураков?

— Вы слишком откровенны мистер Камерон. Такое намерение требует капиталовложений, которыми я в настоящее время на располагаю.

— Сколько вы хотите?

— Скажем, семьдесят пять тысяч. Наверное, достаточно.

— Я не ослышался? Вот уж не думал, что вы вымогатель.

— Нет, сэр, у меня нет склонности к вымогательству. Я рассуждаю так: тот, кто вас ко мне прислал, мечтает, чтобы я отдал или уничтожил фильм. Я могу удовлетворить его желание. А взамен он выполнит мое. Перед нами, сэр, всего-навсего двухстороннее соглашение, и ничего больше.

Я нагнулся над письменным столом, погасил сигарету, а выпрямляясь, схватил «отца» за грудки и приподнял. Сигара выпала из его руки, и он воззрился на меня с удивлением и страхом.

— Хотите послушать, что можно сделать с вами и с вашим предложением, Крис?

— Отпустите меня, черт возьми!

Я покачал головой.

— Нет, потолкуем о фильме.

— Убери свои лапы, грязный пес! — взвизгнул он.

Я разозлился. Не помня себя, я размахнулся и ударил его по лицу тыльной стороной ладони. Он с громким криком плюхнулся на стол.

— Потише, святой отец. Кто-нибудь из вашей паствы может составить о вас ложное мнение.

Сзади, в коридоре, раздались тяжелые шаги, скрипнули половицы, затем открылась дверь. Я повернулся, но не успел уклониться. Две громадные ручищи схватили меня за горло. Я попытался лягнуть агрессора ногой, но попал в воздух.

— Стоп! — крикнул Голдинг, когда я начал задыхаться.— Отпусти его, Найгель!

Гигант медленно ослабил хватку, потом ударил меня так, что я отлетел к шкафу с бумагами. Я встал и ощупал шею.

— Пусть это послужит для вас уроком,— усмехаясь, сказал Голдинг.— На меня нельзя нападать безнаказанно, мистер Камерон. Особенно таким, как вы!

— Выбросить его вон? — спросил Найгель.

— Нет, — ответил Голдинг.— Но останься здесь на случай, если у нашего друга опять сдадут нервы.

Я поправил галстук и сделал глубокий вдох. Голдинг пристально глядел на меня.

— Вы пока не ранены, но такое совсем не исключается. Не скажете ли мне, кто ваш клиент?

— Идите к черту! — буркнул я.

— Как вам угодно. Если я не ошибаюсь, он, вероятно, джентльмен с киностудии, которая имела контракт с миссис Данцер. Отсюда следует вывод, что эти дельцы воспользуются смертью бедной девушки и поднимут рекламную шумиху. Затем начнется повторный показ ее ранних фильмов, который принесет им кучу денег.

Я кивнул.

— Я был одним из миллионов людей, которые видели их прежде, мистер Камерон,— продолжал он.— Какой очаровательной и невинной выглядела она на экране. Полная противоположность современным секс-бомбам, заполняющим кинематограф в последние годы. Симпатичная личность. Как жаль, что она умерла. А как получилось бы обидно, если бы вдруг выяснилось, что она была совсем не так чиста и непорочна! Вообразите себе, что внезапно становится известно, что знаменитая Дениза Данцер когда-то согласилась раздеваться перед объективом за жалкие пятьдесят долларов.

— Заткнитесь! — воскликнул я.

— Цена повышается до ста тысяч наличными,— объявил он.

Я усмехнулся.

— Вы спятили. Никто не даст вам таких денег. Гораздо проще обратиться в полицию и обыскать ваш «храм» и квартиру. Полиция найдет ролик, конфискует его, и никто ничего не узнает.

— Вам известны мои условия,— холодно произнес Голдинг.— Передайте их своим клиентам. И если они пожелают со мной переговорить, то вы в курсе, где меня найти. И еще, Камерон, — улыбнулся он. — Скажите им, что эти деньги пойдут на благо людей, до сих пор не изведавших истинного счастья. — Он подал знак гиганту. — Найгель, выведи его, пожалуйста.

— Проваливай! — зарычал Найгель, указывая на дверь. — Живо!

— Подумайте всё же о моих словах,— попросил я. — Полиция в таких случаях очень строга и тактична.

— Вы собираетесь уходить или нет?— тихо поинтересовался Голдинг.

Найгель следовал за мной по пятам.

Я зашел в аптеку, выпил холодной кока-колы и вознамерился посмотреть в окно на «храм», но отсюда его не было видно. Минут через пятнадцать я сел в «плимут» и уехал.

В конце улицы я повернул налево, обогнул дом и затормозил на углу, откуда мог наблюдать за «фабрикой счастья» Голдинга.

Почти полтора часа ничего не происходило. Наступил вечер. Наконец появился Голдинг. Он вышел на улицу один, огляделся и сел в «кадиллак».

Я покатил за ним на значительном расстоянии. Проехав километров шесть, он остановился перед маленьким домиком на тихой улице, застроенной небольшими чистенькими особняками. На улице уже зажглись фонари. «Кадиллак» свернул на подъездную дорогу, через несколько секунд открылась дверца я Голдинг вылез из кабины.

Я видел, как он вошел в дом, затем загорелся свет в окне. Пока я ждал, совсем стемнело. Он провел внутри много времени.

Голдинг вышел в том же костюме и, похоже, с небольшим предметом в руке, но как следует я не разобрал. Он сел в машину, вырулил на улицу и поехал в обратном направлении. Я включил мотор, развернулся и пристроился за ним. Мы миновали шесть домов, затем зажглись его задние тормозные огни. Когда я остановился позади его машины, он уже вылезал из нее. Обернувшись, он заметил меня и на секунду застыл как вкопанный. Я тихо нажал на ручку дверцы и открыл ее. Он уже был на тротуаре. Я вынул свой кольт тридцать восьмого калибра и крикнул:

— Стой!

Он продолжал идти.

— Стой, или я прострелю ногу! — пригрозил я.

К счастью, прохожих на улице не было. В нескольких метрах от почтового ящика Голдинг внезапно остановился и медленно повернулся ко мне.

Теперь он не улыбался. Его лицо казалось белым круглым пятном, с глазами, со страхом глядящими на пистолет.

— Вы...

— Да, я, —подтвердил я,— Давайте сюда.

Я взял у него пакет. В нем оказалось всего три сантиметра в толщину и пятнадцать в ширину. Он был надписан: «С. Голдингу, Санта-Анна, Калифорния, до востребования». Внутри, по-видимому, находилась кинопленка.

— Хорошо, отец Голден,— кивнул я.— Поспешите, а то пропустите вечернее богослужение.

Он выругался и сказал:

— Вы не так умны, как воображаете. Вы еще вспомните обо мне!

Я убрал пистолет в кобуру, вернулся к машине и посмотрел, как он плетется к своему «кадиллаку».. Открыв дверцу, он через плечо взглянул на меня.

Когда «кадиллак» скрылся из виду, я как следует изучил пакет. К моей радости, он был круглый и, похоже, действительно заключал в себе фильм. При свете приборного щитка я зачеркнул фамилию Голдинг и написал вместо нее свою. Затем направился к почтовому ящику и бросил пакет в щель.

Операция прошла сравнительно просто и гладко, но ничего нового о смерти Фридмана я не узнал.

Уже из дому я позвонил в службу информации. Мне сообщили, что за последние пару часов Вера Ралей несколько раз пыталась связаться со мной. Я выпил две чашки кофе и позвонил ей.

— Я буду рада, если вы приедете ко мне,— сказала она.

— Я собирался навестить вас завтра утром.

— Хорошо, — согласилась она. — Случилось кое-что, чем вы, наверное, заинтересуетесь.

— Например, мисс Ралей?

— Например, напали на Аллана Прентика и ранили его ножом.

Глава 5

Экономка оказалась толстой ирландкой с каштановыми волосами, завязанными сзади узлом. Лицо ее выражало глубочайшее неодобрение. Она быстро зашагала вперед, и мы, обойдя вокруг дома, нашли Веру Ралей. Она лежала на шезлонге, накрыв лицо большой соломенной шляпой.

Она даже не пошевельнулась при нашем появлении.

Но когда экономка доложила, что пришел посетитель, она не спеша села. Шляпа соскользнула с. лица и чуть не упала, но она успела ее подхватить. Ее белое бикини моль могла бы сожрать за два-три часа.

— Я ожидала вас раньше, Камерон.

— Я тоже планировал более ранний визит, — сказал я и принес себе стул от передвижного бара.— Но вчера я кое-что обнаружил и...

— Что-то имеющее отношение к убийству Симона?

— Не знаю. Возможно, косвенное.

Вера задумалась, нахмурив лоб. Я посмотрел на сверкающую воду плавательного бассейна и на двухместный гараж, где в тени стоял голубой «понтиак».

— Вы что-нибудь Выяснили? — спросила Вера.

Я покачал головой.

— Хорошо, — улыбнулась она.— Но вам, наверное, жарко. Снимите пиджак и выпейте что-нибудь.

Я разделся и приготовил себе смесь джина с кока-колой и льдом.

— Вы не очень увлекаетесь спиртным? — поинтересовалась Вера.

— Только временами.

Я сел и, потягивая коктейль, начал смотреть на Веру. Она потянулась за своим бокалом, но я поспешил подать его сам. Наши пальцы соприкоснулись, и она позволила этому прикосновению продолжаться дольше, чем нужно.

— Вы сообщили по телефону, что можете кое-что рассказать, — напомнил я.

— Господи, куда вы спешите!

— Время— деньги, мисс Ралей, вы же сами мое время оплачиваете,— ответил я и посмотрел на ее грудь, выскользнувшую из бюстгальтера.

— Я собираюсь открыть вам пару вещей, которые мне удалось выяснить. В основном они касаются Терри Каделла и могут служить для него превосходным мотивом.

Я сделал глоток коктейля и стал ждать продолжения.

—- Вам, вероятно, известно, что Дениза завещала почти все свое состояние матери и значительную сумму некоторым благотворительным организациям.

— Нет, этого я не знал. А сколько унаследовал ее муж?

— Всего десять тысяч долларов, — улыбнулась Вера.

— Да, немного,— заметил я.

— Верно. Дениза позаботилась обо всем. Она только забыла о собственной страховке. Впрочем, не удивительно. Женщина в ее возрасте не думает о смерти.

— Каделл один имеет право получить страховку?

— Да, он единственный. Могу я называть вас Полем?

— Если вам нравится, пожалуйста.

— Хорошо. И лучше, если бы вы звали меня Верой.

— Хорошо, Вера, — усмехнулся я. — Но что со страховкой? Ведь ее уже должны выплатить.

— В нормальной ситуации — да. Но в данном случае ситуация не нормальная. Полиция до сих пор не нашла водителя другой машины. И кроме того, Симон вставлял палки в колеса.,

— Я не совсем вас понял, Вера.

— Я сказала, что ситуация сложилась не обычная. А тут еще Симон попросил приостановить выплату. Хотя страховое общество, вероятно, выдаст деньги через некоторое время. Речь идет о значительной сумме, разве вы не в курсе?

— Нет. О какой?

— Пятьсот тысяч долларов.

Я свистнул сквозь зубы.

— Вполне достаточно, чтобы человек без средств решился на убийство, вы согласны? — спросила она.

— Возможно. Особенно, если он знал содержимое завещания жены.

— О, конечно,— быстро сказала Вера.— Во время одной из их бесконечных ссор Дениза все ему выложила, а на следующий день изменила завещание. Это было всего за несколько недель до... до несчастного случая.

— Вы разведали массу вещей, — заметил я.

— Я рада, что вы так считаете.

— Каким образом вы получили такие сведения? Подобную информацию нелегко добыть.

— Для меня это не проблема,— улыбнулась Вера. — У меня тот же адвокат, что был у Денизы, и, кроме того, большие связи в городе.

— Адвокат сообщил вам и о сумме страховки?

Вера покачала головой.

— О ней я узнала от Аллана Прентика. Он просмотрел бумаги Симона, наткнулся на корреспонденцию, касающуюся страховки, и вскоре зашел ко мне.

— Извините за нескромный вопрос, Вера, но почему именно к вам?

— А почему бы и нет? Ведь Симон не имеет близких родственников, а адвокаты попросили Адлана привести в порядок его личные дела. К тому же я была хорошим другом Симона.

— Я хотел спросить, почему он не отправился в полицию?

Вера пожала плечами.

— Думаю, что полиции все известно. Наверняка страховая компания связалась с властями после гибели Денизы.

— А что произойдет, если полиция не отыщет водителя другой машины? Страховая компания не может бесконечно задерживать выплату. Если Каделл обратился в суд, их определенно заставят выдать деньги.

— Думаю, что они просто тянут время, — сказала Вера.

— Каделл знал о стараниях Фридмана?

— Конечно.

Я откинулся на спинку кресла.

— Шансы на то, что полиция разыщет второго водителя, уменьшаются с каждым днем. Следовательно, Каделл скоро получит страховку.

— Вероятно, — согласилась Вера.

— Даже если полиция найдет водителя, он, вероятно, совсем не связан с Каделлом. Наверное, это и хотел выяснить Фридман.

— Конечно.

Вера отпила немного из бокала и нагнулась, чтобы поставить его на бар. Бюстгальтер опять немного спустился с груди, и я увидел белое тело, окруженное шоколадным загаром. Когда она снова откинулась назад, я перевел дыхание и спросил:

— Это все, что вы собирались сообщить?

Она кивнула и поинтересовалась:

— Вы полагаете, что для начала сведений достаточно?

— Пожалуй, да. Во всяком случае, я присмотрюсь к Каделлу поближе.

Вера иронически усмехнулась.

— Терри определенно вас очарует. Он прелестный мерзавец.

— Вы говорили, что Прентик ранен? — напомнил я.

— Да,— подтвердила Вера.— Ему попали ножом в руку. Но я уже сказала по телефону все, что знаю. К тому же о случившемся не написано в сегодняшних газетах. Очевидно, на него напала банда подростков.

— А когда это произошло?

— Кажется, через несколько часов после того, как навали труп Рубина Сноу. Аллан до позднего вечера работал в конторе, а когда садился в свою машину, на него набросились трое ребят. Так рассказывал Аллан. По-моему, он точно сам не знает. Он. стал защищаться, и его ударили в руку.

— Но ему удалось обратить их в бегство?

— Нет.— Она покачала головой, и длинные черные волосы упали на плечи, а одна прядь на правую грудь. — Они ранили его, а потом забрали все ценные вещи.

— Например, какие?

— Не имею понятия. Я не спрашивала.

Я поднялся.

— Вы уже собрались уходить?— произнесла она.

Я допил свой бокал и поставил его..

— Хочу заехать к Прентику, а потом .посетить Каделла.

Вера слезла с шезлонга, откинула назад волосы и встала рядом со мной.

— Но вы вернетесь?

— Чтобы сделать вам сообщение?

— Да, — рассмеялась она. — Это было бы очень любезно С вашей стороны.

Ее полные груди касались моей рубашки, и я вдыхал ее духи. Солнце пекло теперь гораздо жарче. Я взял свой пиджак со стула. Она положила мне руку на плечо.

— Большое спасибо за визит.

Когда я обходил вокруг дома, позади меня царила полная тишина.

Дом Веры Радей располагался в аристократическом районе Алма-Висты, в двух километрах на север от самого города. Я медленно ехал по широкому асфальтированному шоссе, по которому добирался до Фридмана, и раздумывал над тем-, что сообщила мне Вера. Случайно бросив взгляд в зеркало заднего вида, я заметил сзади машину.

Вероятно, она уже давно следовала за мной. Я вспомнил о случае с Алланом и прибавил газ. Когда «плимут» рванулся вперед, я снова посмотрел в зеркало. Машина позади тоже увеличила скорость, потом внезапно раздался рев сирены.

Через несколько секунд автомобиль догнал меня, проехал вперед и резко остановился, так что мне пришлось срочно нажать на тормоза, чтобы избежать столкновения. Я выключил зажигание. Дверца автомобиля открылась, и оттуда вылезла внушительная фигура, которую я узнал с первого взгляда. Полицейский направился ко мне.

— Прекрасно,— сказал он.— Выходите.

Я не спеша подчинился и внимательно присмотрелся. Уголком глаза я увидел, как из запыленного нового «форда» появилась вторая фигура.

— Вы, наверное, плохо слышите, Камерон? Разве вы не помните, как вам говорили не заниматься розысками в Алма-Висте?

Мы обменялись с сержантом Роем Хардином гневными взглядами. В это время его коллега уже прислонился к крылу «плимута».

— Вот мы и встретились,— сказал Талбот, рассматривая прищуренными глазами океан.

— По-моему, он немного туговат на ухо, лейтенант,— сообщил Хардин.— Разве я не прав, мошенник? Неужели вы не слышали, что вам объяснял шеф?

Я промолчал, но торопливо сунул руку в карман.

Хардин сплюнул и ударил меня кулаком в живот. Я застонал и согнулся.

— Сука! — зарычал он. — Оставь в покое свою пушку! — И, схватив меня за плечи, прижал к машине, наклонившись ко мне с угрожающим видом.

— У меня нет никакой пушки,— заявил я, стараясь подавить нарастающую тошноту.

Он отпустил меня и быстро обыскал.

— Просто не верится,— разочарованно пробурчал он. — Действительно ничего нет!

Талбот шагнул к нему.

— Не нужно, Рой, оставьте его.

— Как хотите, лейтенант,— ответил Хардин, сморщив свой бесформенный нос.— Но вы только посмотрите на этого парня! Он ведет себя неслыханно нагло. Я знаю таких типов.

— Ладно, Камерон,— сказал Талбот.— Чем вы здесь занимаетесь?

— Работаю.

— Над случаем с Фридманом?

Я кивнул. Мой живот постепенно приходил в норму.

— Вам что-нибудь повредили? — продолжал Талбот.

Я покачал головой.

— Приятно,— весело произнес Хардин. — Вот шеф, наверное, обрадуется!

— По-моему, сержант отчасти прав, Камерон. Вы, похоже, не любите следовать советам. — Талбот застегнул свой тщательно отглаженный синий пиджак, сунул руки в карманы брюк и покачал головой. Его глаза все еще казались узкими щелками.— Вы сами напрашиваетесь на неприятности!

— Я здесь работаю, — повторил я.

— Фридман умер, — холодно напомнил он.

— Перед тем как Хардин разнервничался, я собирался показать ему письмо. Если это вас интересует, оно у меня в пиджаке.

Талбот вынул руки из карманов и открыл наконец глаза. Хардин с мрачной миной приблизился ко мне.

— Покажите его, — потребовал Талбот.

Я достал письмо и передал ему. Он дважды прочитал его, затем отдал Хардину.

— Проклятое дерьмо! — выругался Хардин и, нахмурившись, вернул послание Талботу. Тот сложил его, убрал в конверт и протянул мне.

— Шефу не понравится, что вы подыскали здесь работу, — проворчал Хардин.

— Прежде чем предъявлять мне подобное обвинение,— заметил я,— вы бы сперва поговорили с мисс Ралей.

— Закончим на этом,— сказал Талбот.— Возвращайтесь в машину, Рой, я сейчас приду.

Мы подождали, пока Хардин закрыл дверцу, затем Талбот, усмехаясь, заявил:

— Это письмо было отличной идеей.

— Я тоже так считаю,— согласился я, убирая его в карман.

— Но вам надо вести себя осторожно.

— Могу я ехать дальше? — спросил я.

— Конечно. Мне бы только хотелось узнать, где вы устроились, на случай, если мы соберемся с вами побеседовать.

— Кто соберется? Вы или ваш шеф?

Усмешка сползла с лица Талбота.

— Возможно, оба, — ответил он.

— Мне знаком поблизости отель «Гроувз», но долго там жить мне не по средствам.

— Попробуйте поселиться в мотеле «Твистед-Эрроу».

— Это приказ?

Талбот пожал плечами.. Я сел в машину и включил мотор. Он заглянул ко мне в открытое окно.

— Вы случайно оказались здесь? — спросил я.

— Мы ехали к мисс Ралей, и Хардин узнал вашу машину,— ответил он.— Тело Фридмана по-прежнему у нас. Его адвокаты, наверное, позаботятся о похоронах, но я подумал, что мисс Ралей была его хорошим другом...

— Понимаю,—кивнул я.

Он чуть помолчал, потом добавил:

— Еще один вопрос, Камерон. Вы занимаетесь расследованием только ради хорошего гонорара или действительно считаете, что Фридман был убит?

Я взглянул на него и, хотя его лицо ничего не выражало, сказал:

— Фридмана убили, лейтенант. Вам это известно так же хорошо, как и мне.

Талбот медленно выпрямился.

— Ездите осторожно,— посоветовал он и, не промолвив больше ни слова, зашагал к «форду».

Приехав в город, я зашел в телефонную будку, перелистал справочник и записал ряд имен, адресов и номеров телефонов, в том числе и городской конторы Фридмана.

Здание было почти новое, как и большинство домов в Алма-Висте. Контора Фридмана находилась на седьмом этаже. В приемной сидела очаровательная миниатюрная брюнетка, которая почему-то показалась мне знакомой. Она быстро стучала на электрическом «Ремингтоне». Когда я вошел, она обернулась и, похоже, немного удивилась посетителю. Я назвал ей свое имя, она доложила обо мне в переговорный аппарат и провела меня в кабинет Прентика.

Он сидел за широким серым стальным письменным столом, на котором громоздилась груда бумаг и папок. На его бледном худом лице появились новые морщинки. Длинные черные волосы он, вероятно, забыл утром причесать.

— Извините за беспорядок,— сказал он, когда я устроился в кресле,— но уже несколько дней здесь настоящий сумасшедший дом.

— Я ненадолго задержу вас, — пообещал я.

— Итак, Вера вас наняла?

Я кивнул.

— А. я думал, что она шутит,— задумчиво произнес Аллан.

— Так вы надеетесь, что из вашей затеи что-нибудь получится?.

— Надеюсь, Камере®. Полиция до сих пор не изменила своего мнения о причине смерти мистера Фридмана, и...

— А вы полагаете, что несчастный случай тут ни при чем?

— Совершенно в этом уверен,— Он откинулся назад. — Одно время я допускал возможность их правоты. Но только до тех пор, пока адвокат не попросил меня привести в порядок его личные дела и корреспонденцию.

— Я не совсем понимаю,— вставил я,— почему, собственно, это возложили на вас?

Прентик пожал плечами,

— Им требовалось удостовериться в. том, что у него дома не осталось деловой переписки.

— И что же выяснилось?

— Я действительно не обнаружил ничего важного. Но, конечно, потратил массу времени на просмотр бумаг.

— Вы все делали один?

— Нет, кое-кто из конторы мне помогал.

— И тогда вы наткнулись на переписку Фридмана со страховой компанией?

— Похоже, Вера вас обстоятельно информировала.

— Она сообщила мне о страховке, потому я и приехал сюда.

— Да, я сам ей все рассказал, а потом передал документы адвокату. Полиция, видимо, не особенно заинтересовалась им®. Наверное, страховая компания уже давно ввела ее в курс дела.

— Вы показывали бумаги полиции?

— Не я лично. Мы ходили к комиссару Мартину вместе с адвокатом.

— Ага...

Я уже собрался справиться о его ранении, но тут в дверь постучали. Вошла брюнетка. Она извинилась и положила на стол толстую папку. Когда она исчезла, Аллан указал на папку.

— Вот так каждый день. Настоящий поток писем. Бедная Рут, она совсем измоталась.

— Вера Ралей сообщила мне о вашем ранении,— сказал я.

— Ах да. — Он пошевелил перевязанной рукой. — Честно говоря, я помню это довольно смутно. Все произошло слишком быстро. Какие-то парни, на вид моложе двадцати лет. На улице прохожих не было и, когда я собрался отпереть свою машину, они выскочили откуда-то и попытались заломить мне руки за спину. Я начал защищаться, но без особого успеха. Одного, я лягнул ногой; он вскрикнул, но в следующую секунду я почувствовал острую боль в руке. Пока я удивлялся, у них хватило времени ограбить меня. Насколько я помню, их было трое, и, пока двое меня держали, третий обшарил мои карманы. Они взяли все — бумажник и даже часы. Если бы я давным-давно не приклеил второй ключ зажигания к переднему бамперу машины, то не смог бы доехать до больницы.

— Они забрали все ключи

— Все, какие лежали в карманах.

— Вы заявили в полицию?

— Конечно. Я тотчас отправился в больницу, и там определили, что я ранен ножом. Если бы я не сообщил в полицию сам, туда бы позвонили медики.

— А какие-нибудь важные ключи похитили?

— Да. Но я не представляю, как смогут их использовать подростки. Кроме того...

Я стал ждать продолжения.

— Среди них был ключ от конторы,— наконец заявил он.— Утром мне пришлось попросить Рут отпереть помещение.

— Вы об этом тоже сказали полиции?

— Нет. Они не спрашивали.

— У вас забрали ключ от дома Фридмана?

— Да, и его тоже. От парадной двери.

Я внимательно смотрел на Аллана, пока он говорил. Темно-красная полоса на щеке выделялась на бледной коже.

— Я догадываюсь, о чем вы подумали,— продолжал он. — Но если кто-нибудь забрался в контору или в дом, он действовал очень осторожно. Мы пока не обнаружили там никаких следов присутствия постороннего человека. И откуда им знать, что эти ключи отпирают? А если им требовалось завладеть каким-то определенным ключом, зачем они взяли бумажник и часы?

— А почему бы и нет?— пожал я плечами.— Они забрали все, что могли.

— Да, наверное, вы правы.

— На вас точно напали подростки?

— Честно говоря, не убежден. Было уже темно, и я не разглядел их как следует. Но, судя по фигурам и манере говорить, они были молодые. У одного из них такой необычный гнусавый голос.

— Есть какие-нибудь новости о Рубине Сноу?

— Мне известно только то, что напечатано в газетах,— ответил Аллан. — Очевидно, его убийство связано с наркотиками.

— Почему?

— У Рубина нашли маленький пакетик героина. Писали, что его обнаружили в потайном кармане пиджака. Полиция считает, что он перепродавал наркотики. Утверждают, что сам Рубин не был наркоманом. Преступник обыскал его, но, похоже, не нащупал потайного кармана.

— Полиция не могла желать ничего лучшего, — пробормотал я.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сначала, — ответил я, — в автомобильной катастрофе погибла Дениза Данцер, и водителя другой машины не нашли. Затем Фридман утонул в собственном плавательном бассейне при обстоятельствах, которые позволяют считать происшедшее несчастным случаем. Теперь убит Рубин Сноу, и, поскольку при нем обнаружили героин, его смерть объясняют сведением счетов между распространителями наркотиков.

— Вы полагаете, что его убили по другой причине?

— Не знаю, что и думать, Аллан. По-моему, все это чересчур просто.

— Возможно, вы правы.

— Нападение на вас я тоже нахожу довольно странным.

— Вы предполагаете, что на меня напали, дабы завладеть ключами?

Я вздохнул и заметил:

— Вдобавок ко всему вас еще пытались прикончить в «мерседесе» Фридмана.

Аллан ощупал пальцами белую повязку, на которой висела его рука, и уставился перед собой.

— Об этом я уже не вспоминаю,— невыразительно проговорил он.

Я направился к двери.

— Не буду вас больше отрывать от работы.

— Нет, погодите минуту, — попросил Аллан.

Я остановился.

— Я хотел показать вам кое-что еще,— произнес он.

Я вернулся к письменному столу.

— Просматривая бумаги мистера Фридмана, я наткнулся на одну вещь. Вероятно, мне следовало передать это вместе с бумагами Карлину, но...

Аллан выдвинул ящик стола, достал оттуда книгу в красном кожаном переплете и положил ее перед собой. На ней красовались вытисненные золотом имя и фамилия Фридмана. На книге имелась застежка для запирания от любопытных глаз, но замок отсутствовал.

— Это дневник мистера Фридмана,,— пояснил Аллан. — Я нашел его в письменном столе покойного.

Я сел и взял книгу. Между страницами находились закладки. Аллан сказал:

— Там в основном описываются его личные дела. Мне не следовало его читать, но я все же прочел. Не знаю, с чего начать. Может, вы просмотрите те страницы, которые я заложил?

Я открыл книгу на первой закладке. Сверху шли повседневные записи Фридмана, неинтересные для постороннего человека. Однако в середине страницы почерк стал мельче, словно он хотел побольше на ней уместить.

Я не стал читать дальше. Подняв глаза, я увидел, что Прентик внимательно смотрит на меня.

— Откройте, пожалуйста, следующее место,— попросил он.

Я добрался до второй закладки.

Я открыл последнюю запись.

Я перелистал дневник, просмотрев те места, где упоминались имена Веры Ралей, Арлены Тревис, Каделла и Денизы Данцер. Ничего интересного я не обнаружил. Фридман умолчал о многих существенных вещах. Я положил тетрадь на письменный стол.

— Что же мне делать с дневником? — спросил Аллан.

— Сожгите его, — посоветовал я и встал.

— Что?!

— Если вас беспокоит его содержание, то сожгите его.,

— А если узнают, что он пропал?

— Как узнают? — удивился я. — Кому еще известно, что он вел дневник?

— Понятия не имею. Я сам ничего не подозревал.

— У вас есть ключ от дома Фридмана?

— Да, я сделал себе новый. Но как поступить с дневником?

— Я уже сказал. Не дадите ли вы мне ключ на несколько часов?

Он неуклюже поднялся, пошарил в карманах и наконец вынул кольцо с ключами.^

— Вот, самый большой. Снимите его, пожалуйста.

Я освободил ключ из связки и вернул ему остальные.

Он спросил:

— Разве вы собираетесь еще раз осматривать дом?

— Не знаю,— ответил я.— Но он расположен по дороге к Каделлу, куда я сейчас отправляюсь. Возможно, мне стоит еще немного там пошарить;

Ворота перед домом № 36 на Шорлайн-драйв были закрыты; я бросил автомобиль на улице. Метрах в двадцати стояла другая машина. Я не сумел разглядеть, сидел ли в ней кто-нибудь. Открыв ворота, я зашагал к крыльцу. В жарких лучах солнца дом казался одиноким и покинутым. Я открыл дверь и вошел в просторный холл. Здесь царили полутьма и мертвая тишина, но только несколько секунд. Потом из студии Фридмана донесся приглушенный крик и что-то упало на пол. Я постоял, не шевелясь и прислушиваясь, затем подкрался к правой двери и опять различил тихий шум. Он быстро стих. Я выхватил пистолет из кобуры и медленно повернул дверную ручку.

Высокий сводчатый коридор устилал ковер, приглушающий шаги, и я осторожно добрался до двойной стеклянной двери студии. Там я постоял немного. Сначала ничего не было слышно, потом опять раздалось тихое шуршание, словно кто-то двигался в комнате. Я открыл дверь и вошел внутрь.

Сидя на приставной лестнице у книжных полок, она обернулась и с ужасом посмотрела на меня. Книга вывалилась из ее рук и упала на пол. Не успел я вымолвить слова, как она вцепилась пальцами в свои короткие каштановые волосы и пронзительно завизжала.

— Успокойтесь,— сказал я.— Никто вам ничего не сделает. Спуститесь вниз и объясните мне, что вы ищете.

Она уставилась на меня широко открытыми глазами.

— Спуститесь вниз, Арлена.

— Что вы хотите?

— Возможно, того же, что и вы. Ну, спускайтесь же!

Она слезла на одну ступеньку ниже и замерла.

— Ваш пистолет...

Я усмехнулся и убрал его в кобуру. На предпоследней ступеньке она снова остановилась и стала нащупывать ногой последнюю. Внезапно она вскрикнула и соскочила на пол.

Я бросился к ней, чтобы поддержать, но в эту минуту страшный удар обрушился на мою голову. Я попытался обернуться, но все померкло перед моими глазами.

Темнота, казалось, тянулась вечность, но я почувствовал, как кто-то нагнулся ко мне. Я ничего не видел, а только ощущал, ибо не мог открыть глаза. Инстинктивно я протянул руку, и мои пальцы коснулись ткани. Тот, кто склонился надо мной, оттолкнул мою руку.

Глава 6

Любая боль когда-нибудь проходит. Я неподвижно лежал на ковре и ждал, когда утихнет боль в затылке. Комната начинала раскачиваться, когда я пытался подняться. Я не решался дотронуться до головы, боясь обнаружить там дыру, из которой вываливались мои мозги. Наконец я собрался с силами и встал. Комната зашаталась, и я почувствовал горечь в пересохшем рту. Я дотащился до тех книжных полок, что на самом деле были дверцей, за которой Фридман прятал спиртное.

Выпив изрядную порцию виски, я вернулся к тому месту, где лежал. Там валялась тяжелая медная сковородка, какие обычно висят на кухонных стенах. А теперь от нее на моей голове вздулась шишка. Я подумал, что, возможно, кто-то еще находится в доме. Прошло минут двадцать с тех пор, когда я с излишней уверенностью и с пистолетом в руке вошел в эту комнату.

Я быстро огляделся и отправился к двери на улицу.

Вспомнив о машине; стоявшей неподалеку, я убедился, что ее там уже нет. Потом у меня возникло такое чувство, будто я чего-то лишился, и только минуты через две я понял, что утратил свой пистолет стоимостью в семьдесят четыре доллара.

Дом Каделла был импозантным строением из белых брусков и лакированного дерева, ярко блестевшего на солнце. Он стоял, защищенный от ветра, у подножия невысокого холма. Солидная изгородь окаймляла с обеих сторон подъездную дорогу. Под громадной шиферной крышей располагались большие шва с задернутыми занавесками.

Я пересек выложенное платками патио в нажал на кнопку звонка. Я уже собрался уходить, когда послышались шаги и широко распахнулась дверь. На пороге стоял мужчина моего роста, с вьющимися волосами и холодными, синими, как небо, глазами.

— Послушайте, старина,— мрачно заметил он, — вы чуть не сломали звонок.

— Мистер Каделл?

— Нет, мистер Каделл развлекается на Ривьере,— объяснил он.

Голова моя еще болела, а его глупые слова действовали мне на нервы. Я медленно осмотрел его с головы до ног. На нем были темно-синие полотняные туфли с толстыми каучуковыми подошвами. Темно-синяя расстегнутая рубашка покрывала верхнюю часть тела тренированного спортсмена. Узкие голубые брюки обтягивали его стройные бедра. Голубой мальчик выглядел весьма привлекательно.

-— Тогда со страховкой придется еще подождать,— сказал я и сделал вид, будто ухожу.

Блеснули его белые зубы.

— Минутку, старина. Вы пришли по поводу страховки?

— По поводу страхования жизни жены Каделла... кроме всего прочего.

Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась, теперь ее сменила озабоченная мина.

— Да, конечно, страхование Денизы! Проходите, пожалуйста, мистер...

— Зачем? Я хотел побеседовать с Каделлом, а не с его слугой.

Голубые глаза потемнели, а лицо помрачнело.

— Вы что, не понимаете шуток, человече?

— На такой жаре не понимаю. Вы Каделл?

— А как вы думали?

— Моя фамилия Камерон. Войдемте внутрь?

От него пахло спиртным.

— Может, отправимся прямо в бар? — предложил он.

Бар занимал громадное помещение. Верх стойки из тяжелого, до блеска отполированного красного дерева покрывал твердый белый пластик. За стойкой находилось множество полок с рядами бокалов и смешной формы бутылок с разноцветными этикетками. Из того же дерева были сделаны восемь табуреток с белыми кожаными сиденьями. На другой стороне располагался уголок с двумя маленькими столами. Показав на бутылку, которую он открыл, я сказал:

— Для меня не нужно.

— Немного не повредит. Вы действительно не хотите?

Я покачал головой и содрогнулся.

— Что с вами? Головная боль? — продолжал он.

— Меня треснули по затылку.

Он недоуменно посмотрел на меня.

— Сковородкой, — пояснил я.

Нахмурившись, он налил бокал «Бурбона».

— Хотя я пе совсем вас понял, но это дьявольски смешная шутка, — Он отставил бокал, выпив половину содержимого. — Из вашего визита я могу заключить, что парни наконец решили выплатить деньги?

— Я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов, мистер Каделл.

— Разве я еще недостаточно отвечал?— Каделл оперся локтями на стойку и нагнулся ко мне.— Мне следовало сразу начать скандалить, как только Фридман вмешался в мои дела и стал добиваться задержки выплаты.

Я покачал головой.

— Должен заявить вам, — продолжал он, — что я собираюсь протестовать. Имею полное право! Некоторые вообразили, что я могу быть причастен к смерти жены.

— Вы должны признать, что обстоятельства сложились довольно необычные.

— Верно; И вы считаете, что я обязан покорно дожидаться конца следствия и не требовать выплаты страховки заранее?

— А вы не согласны?

— Послушайте, мой друг,— сказал Каделл и снова нагнулся ко мне,— и Фридман, и ваша страховая компания отлично знали, что я непричастен к гибели Денизы. Какая мне от нее польза?

— Страховка.

— Будь они прокляты, эти деньги! Моя жена стоила гораздо дороже. .

Он поднял бокал, со злостью осушил его и механически потянулся за бутылкой.

— Ваша жена завещала большую часть своего состояния матери и разным благотворительным организациям.

— Ну и что из того? Вы, дорогой мой,— продолжал он сдавленным голосом,— вероятно, не догадываетесь, что в нашем браке было нечто более ценное, чем деньги. Я любил свою жену. Прежде всего, я любил Денизу,— повторил он почти шепотом.— Но вам этого не понять. Ни один человек не разбирался в наших с ней отношениях.

— Прекратите, — тихо сказал я. — Вы не на съемочной площадке.

Каделл крепко сжал в руке бутылку и покраснел.

— Это совсем не смешно, Камерон.

— То же самое говорил и Крис Голдинг,— хмыкнул я. — Или наоборот? Я точно не помню.

Он налил себе изрядную порцию виски.

— Кто он —- этот Голдинг?

— Парень, у которого куча денег. Он имеет дело со счастьем. Вы его, вероятно, не знаете.

— Нет, не знаю. Но я чувствую, что вы городите чепуху. Вы ведь говорили, что вас ударили по голове? Возможно, теперь у вас не все дома?

— Не исключено,— ухмыльнулся я.— Я никак не могу избавиться от мысли, что вы не так уж дорожили женой. А может, она собиралась развестись с вами?

— Вы просто перепились. Никто из нас не думал о разводе.

— И вы ей не изменяли?

— Я полагаю, вам лучше убраться отсюда.

— Разве не поэтому она изменила завещание и оставила вам только десять тысяч долларов?

Каделл швырнул мне в голову бокал, но я успел уклониться.

— Уходите вон! — зарычал он и схватил за горлышко бутылку.

Я слез с табуретки, достал носовой платок и вытер им лицо и плечи, забрызганные виски.

—- Что с вами? Неужели я затронул ваше больное место?

С искаженным лицом Каделл медленно обогнул стойку, держа в вытянутой руке бутылку, из которой выливалось на ковер виски.

— Я сказал, проваливайте!

— Поставьте бутылку на место, Каделл. Вы слишком много выпили. — Я медленно отступал от него.

— Поставить? Да я разобью ее о вашу голову!

Он взмахнул бутылкой и тотчас издал сдавленный крик. Я ударил его по предплечью ребром ладони, а другой рукой двинул в живот. Бутылка упала на пол, Каделл застонал и сложился пополам.

Я последовал за ним в комнату, где он рухнул на кушетку, держась обеими руками за живот. Я собрался уже нагнуться к нему, но внезапно с другого конца комнаты кто-то окликнул его по имени. Стройная блондинка в просвечивающем черном неглиже подбежала и села рядом с ним.

— Терри! Терри! Что с тобой?

— Оставь меня в покое, — пробормотал он, скривись от боли.

Большие карие глаза уставились на меня.

— Что случилось?

— Я ударил его.

— Ударили?! — недоверчиво воскликнула девушка. — Его? — Она снова повернулась к Каделлу, который начал медленно выпрямляться.— Терри, ты в порядке?

— Все превосходно. Ты слышишь, как я смеюсь? Уходи в свою комнату.

Девушка вышла;

На шкафу стояли две фотографии в рамках. Поясные портреты мужчины и женщины. Одна, с мужчиной, изображала Каделла, его волнистые волосы были тщательно причесаны, улыбка широка и обаятельна. Другой снимок запечатлел девушку, брюнетку с нежным лицом мадонны.

— Это Дениза?— указал я на фото.

Он кивнул.

— Она была прекрасной женщиной, — заметил я.

Он снова кивнул.

— Мне бы следовало попросить у вас извинения, но вы сами виноваты, Камерон. Вы вывели меня из равновесия.

— Я не думал, что вы столь чувствительны в этом вопросе, — сказал я.

— О чем вы?

— О ваших историях с женщинами. Вы же их не скрывали, правда?

— Ах ты боже мой,— нахмурившись, проворчал он.— А я решил, что вы говорите о Денизе— о ней и Фридмане.

— Я вас не совсем понимаю.

— Об отношениях между Фридманом и моей женой. Они тоже не секрет.

— Потому вы я грозились убить его?

Каделл попытался улыбнуться, но тщетно.

— Значит, вы в курсе? Ладно, не хочу лгать. Я пригрозил, что расправлюсь с ним, если он не оставит в покое мою жену. Старый ублюдок вбил себе в голову всякую чушь и пытался нас развести.

— За это вы его и прикончили?

— За это я его что?

-— Вы все отлично поняли.

— Да, понял, — сказал он и, пошатываясь, поднялся с кушетки. — Иногда я даже подумывал, а не убить ли его на самом деле?

— Разве вы не знаете, что Фридман умер?

— Конечно знаю — это всем известно. За последние месяцы — единственная интересная новость. •

Он потер живот.

— Могу ли я поведать вам одну историю? — спросил я.

Он промолчал.

— Она такова, — начал я. — Ваша артистическая карьера подошла к концу. Вы стали прикладываться к бутылке, потом просто принялись пьянствовать и приставать к Денизе.

— Кто вам сказал такую чепуху?

— Тот, кто знает наверняка.

— Кто утверждает, что я выдохся?

— А разве это не так? — улыбнулся я.

— Они врут, — серьезно заявил он. — Я могу в любое время вернуться в Голливуд. Но я отправлюсь туда только в том случае, если эти идиоты предложат мне сценарий хорошего фильма. То дерьмо, которое они сейчас выпускают, меня не интересует.— Он глубоко вздохнул. — Боже мой, выдохся!

— Таково общее мнение.

— Люди верят всякой чепухе. Но очень скоро эти кретины попросят меня работать у них. На моих условиях!

— Как так? Разве у вас есть подходящий сценарий?

— Нечто гораздо лучшее.

— Что именно?

— Я пока не могу сказать. Но даже если из моего проекта ничего не выйдет, я не буду больше зависеть от киностудий. Меня по-прежнему высоко ценят. Например, на телевидении.

— Многие считают, что вы жили на средства жены и что не только ваша карьера пошатнулась, но и брак тоже. Якобы именно поэтому жена изменила завещание.

— Куда вы клоните?

— Фридман был убит,— заявил я.

— Вы что, рехнулись? Он упал в собственный бассейн. Это печатали во всех газетах...

— Его убили. И теперь у меня родилась новая идея. Предположим, вы, желая получить страховку, позаботились, чтобы ваша жена умерла. Предположим далее, что Фридман имел веские основания попытаться приостановить выплату страховки. Предположим, что он нашел доказательства...

— В отношении гипотез вы мастак.

— По данной гипотезе, Каделл, у вас мог обнаружиться мотив убрать Фридмана с дороги.

— Что?

— Возможно, вы начали с того, что послали ему несколько угрожающих анонимных писем: мол, пускай люди подумают, будто их написал сумасшедший. Потом вы решили уничтожить свои сочинения и инсценировали несчастный случай.

Каделл закинул назад голову и громко расхохотался.

— Камерон,— еле вымолвил он,— вы настоящий комик! Честно! Что бы мне дала его смерть? Да мне наплевать на этого старика. Верно, он ненавидел меня, но он не мог доказать, что я имел отношение к тому несчастному случаю.

— Ваши слова звучат почти как признание.

Улыбка сразу сползла с его лица.

— Теперь уходите! Ступайте к своему боссу и передайте ему, чтобы ко мне больше никого не присылали. Я привлеку вас всех к судебной ответственности, если вы будете пытаться пришить мне смерть Фридмана. Я достаточно долго ждал денег. Они принадлежат мне по закону, и я хочу получить их. Я потерплю еще два дня и, если не получу чека на всю сумму, то разгромлю вашу грязную фирму.

— Я пришел не из страховой компании, Каделл.

Он сжал кулаки.

— Вы кто? Полицейский?

Я покачал головой.

— Частный детектив.

— Вы... вы, грязный... Вы сказали...

— Я сказал, что хочу поговорить с вами о страховании жизни вашей жены. Какой вы сделали вывод ваше дело. Мне поручили найти убийцу Фридмана. Страхование интересует меня лишь между прочим.

Он замахнулся, но я без труда отвел удар в сторону.

— Осторожней. Со шрамами на лице вы можете лишиться заработка.

Каделл отвернулся от меня.

— Даю вам две минуты, чтобы исчезнуть.

— Вы не против, если я использую это время, чтобы задать вам вопрос?

— Не испытывайте моего терпения.

— Вы знали Рубина Сноу?

— Кто это?

— Он был слугой у Фридмана.

— Ему не повезло.

— Его убили,— сообщил я.

— Как ужасно,— заметил Каделл.— Если вы немедленно не исчезнете, у меня случится разрыв сердца.

Когда я вышел из лифта на пятом этаже, меня встретил полонез Шопена. Я направился к квартире № 53 и только собрался нажать кнопку звонка, как музыка внезапно стихла и до меня донеслись возбужденные голоса:

— Прекратишь ты наконец кричать?

Говорила, несомненно, Арлена Тревис. Наступила пауза. Я опустил руку и прислушался.

— Я хочу только знать причину,— раздался другой голос.— Почему именно этот дрянной парень?

— Что вы позволяете себе, слабоумная ведьма?! — вступил третий.

— Тебе лучше сейчас уйти, Тони,— сказала Арлена.— Мне не нужны неприятности с соседями. Хильда совсем другое имела в виду.

— Другое! Что же она тогда дерет глотку? Кто, собственно, она есть?

— Да уж получше вас, паразит!

Раздались громкое шарканье и звонкий хлопок. Женщина пронзительно закричала. Я приложил палец к кнопке звонка, но снова услышал голос Арлены:

— Ты сама виновата, Хильда. Не следовало оскорблять Тони. Пожалуй, тебе тоже лучше уйти.

— Можно я ее выставлю?

— Нет, не трогай ее.

— Вы слышали, что сказала Арлена? Проваливайте отсюда.

— Ты хочешь, чтобы я ушла, Арлена? — недоверчиво спросила женщина.

— Наверное, да, — ответила та. — Ты явилась, чтобы затеять ссору и...

— Я затеяла? Это ты во всем виновата. Я предупреждала тебя о нем, но нет, ты не пожелала меня слушать!

— Может, ты наконец исчезнешь?— поинтересовалась Арлена, видимо теряя терпение.

— Если я уйду, то больше не вернусь, — проговорила женщина.

— Как хочешь.

— Тебе это безразлично?

— Нет.

— Вы что, глухая, что ли? — встрял мужчина. — Леди попросила вас удалиться, будьте любезны!

Женщина рассмеялась жестким, холодным смехом.

— Чего вы добиваетесь, малыш? Арлены? Думаете, что все получится? — Она снова засмеялась.— Почему ты ему не скажешь, Арлена? Почему Ты так...

— Уходи!

— Арлена,— опять вмешался мужчина,— давай я ее выгоню.

— Только троньте меня, бродяга, я вас убью! Ну-ка, попробуйте!

Снова зашаркали ноги по полу, и женщина громко вскрикнула. Я наконец позвонил.

За дверью сразу все стихло, затем заговорил мужчина, но так невнятно, что я ничего не сумел разобрать. Я позвонил вторично.

Дверь чуть приоткрылась, и побледневшая Арлена уставилась на меня, видимо, не узнавая.

— Да? — пролепетала она.

— Вы так быстро меня забыли?

Она отпустила дверную ручку и зажала ладонью рот.

— А кого вы ожидали после случившегося на Шорлайн-драйв? Могу я войти? — продолжал я.

— Нет, сейчас нельзя. У меня гости и...— Она придержала дверь.

— Я могу вызвать полицию. Незаконное проникновение в чужой дом и нанесение телесных повреждений пока еще наказуемы. Или вы не в курсе?

Я толкнул дверь. Арлена отступила и прислонилась к стене.

В том кресле, где я сидел во время первого визита, теперь разместилась маленькая толстая женщина. Когда я видел ее в прошлый раз, она утешала Арлену. Теперь она держалась за щеку.

У окна стоял молодой парень с короткими черными волосами и длинными бакенбардами. Руки он засунул в карманы узких черных брюк, воротник его белой рубашки был расстегнут. Глаза под низким лбом закрывали толстые очки. Он иронически усмехался.

Я захлопнул дверь и прошел впереди Арлены в комнату. Ее гости вытаращились на меня, как на прокаженного.

— Что вам угодно? — сердито спросила меня Ар лена.

— Вы сами знаете. Но сначала я бы хотел выяснить, у кого из вас мой пистолет.

Женщина отняла руку от лица и нагнулась, сидя в кресле. Потом, что-то пробормотав, встала.

— С такими вещами я никогда не имела дела,— заявила она.— Вы, наверное, не. будете против, если я уйду?

— Конечно нет,— сказал Тони, скривив губы.

— Не лучше ли вам подождать до выяснения кое-каких вопросов? — обратился я к Хильде.

— Зачем? Вы же собираетесь говорить не со мной, а с ними. Я понятия не имею, о чем идет речь. Я пришла сюда полчаса назад.

— Все правильно,— подтвердила Арлена.— Не надо ее задерживать.

Хильда направилась к двери и, распахнув ее, спросила:

— Ты мне позвонишь?

Арлена опустила голову и промолчала. Хильда вышла, громко хлопнув дверью.

— Слабоумная корова! Чего она распетушилась, черт побери! — сказал парень, затем перевел взгляд с двери на Арлену и немного удивленно произнес: — Что, собственно, за отношения между вами?

— Прошу, Тони, не будем говорить об этом сейчас,— покачала головой Арлена и обратилась ко мне: — Теперь ответьте, пожалуйста, что вы хотите?

— Мою пушку, кроме всего прочего.

Она высоко подняла брови.

— А какое отношение имею к ней я?

— И еще кое-что мне интересно, — добавил я. — Это Тони, меня ударил?

— Мистер Камерон, я понятия не имею, о чем вы спрашиваете.

— Действительно,— пробурчал Тони.— Может, вы будете как-то понятнее выражаться? Что произошло с вашей пушкой?

— Не прикидывайтесь дураком, парнишка,— сказал я, чувствуя к нему глубочайшую неприязнь. — Я говорю о том, что вы е Арленой обыскивали дом ее дяди. Вы треснули меня по голове сковородкой и забрали мой пистолет.

— Эй, секундочку! Подобные обвинения могут принести вам уйму неприятностей, запомните. — Он посмотрел на Арлену. — Ты что-нибудь понимаешь в этой чепухе?

— Ни слова,— ответила Арлена, не спуская с меня глаз.— Если вас и вправду ударили, то, вероятно, ваш рассудок помрачился. Всю вторую половину дня Тони сидел здесь, у меня. Мы слушали музыку.

— Точно,— поддержал ее Тони. — У него мозги повредились.

—- Что вы там искали?— повторил я, обращаясь к Арлене.

— Мистер Камерон, с меня довольно,— заявила она. — Я больше не желаю слушать такую чушь.

— Иначе говоря, леди просит вас убраться отсюда. И поскорее, — произнес Тони, подступая ко мне.

— Хватит строить из себя сильного мужчину. Я ведь не Хильда. Может так случиться, что я выбью несколько ваших прекрасных зубов.

— Кто, вы?

Он тихо засмеялся и, нагнув голову, бросился на меня. Я отступил в сторону и быстро поставил ему подножку. Парень споткнулся и грохнулся на пол. Перевернувшись на спину, он попытался подняться, но я наступил ногой ему на живот.

— Грязный ублюдок! — выругался он.

Я надавил посильнее, и он тотчас умолк. Арлена безразличным взором наблюдала за нами.

— Где мой пистолет, мисс Тревис? — опять спросил я у девушки.

— Здесь его нет,— холодно ответила она.— Если хотите, обыщите квартиру.

— Что вам понадобилось в доме Фридмана?

— Мы там не были! — крикнул Тони.— Я уже говорил. Гряз...

Я снова приналег на его живот. Он громко застонал, потом замолчал и замер.

Арлена пролепетала дрожащими губами:

— Осмелитесь ли вы повторить это полиции, если я ее вызову?

— Почему же вы медлите?-— пожал я плечами.— Возможно, общими усилиями нам удастся заставить вас расколоться.

— Я сказала вам правду, но вы не пожелали ее слушать.

Арлена подошла к телефону, стоявшему на маленьком столике возле кушетки, сняла трубку и повернула пальцем диск. Она лгала, но поверит ли мне полиция Алма-Висты?

— Решайте,— тихо проговорила она, продолжая набирать номер.

Я убрал ногу с живота парня.

— Перестаньте,—сказал я. — По крайней мере, пока.

С триумфальным смехом она положила трубку на рычаг.

— Я рада, что к вам наконец вернулся здравый рассудок. Тейерь вы уйдете?

Тони поплелся к кушетке. Арлена проводила меня равнодушным взглядом. Я открыл дверь и оглянулся: она по-прежнему не двигалась с места. Тони лежал на кушетке, спустив брюки и ощупывая живот.

Дожидаясь лифта, я стал сожалеть, что так легко поддался на блеф Арлены. Однако я утешался мыслью, что ничего не смог бы добиться без применения физической силы. Кабина поднялась, я уже собрался открыть дверь, но тут ее распахнула изнутри женщина с кожаной сумкой. От нее так сильно пахло духами, словно она выкупалась в них.

Я выбрался на улицу и, пока шел к своей машине, услышал автомобильный гудок; Воздух в машине был спертый и тяжёлый, сиденье горячее. Я открыл оба окна и вставил в замок ключ зажигания. .Когда я поворачивал его, сбоку раздался голос:

— Разве вы не слышали моего сигнала?

Я обернулся и увидел Хильду.

— Извините, я не знал, что он адресован мне.

— Они все вам рассказали?

Я покачал головой.

— А что, собственно, случилось?— продолжала она.— У Арлены какие-нибудь неприятности?

— Может, вы присядете?— предложил я. — Сидя удобнее беседовать.

Она скептически посмотрела на меня, выпятив нижнюю губу, и задумалась. Я распахнул переднюю дверцу. Машина слегка покачнулась, когда она влезала внутрь. .

— Черт побери, у вас здесь жарко, как в печке. — Она сморщила нос.— Я спросила, нет ли у Арлены каких-нибудь неприятностей?

— Не знаю. Но она легко может их заиметь.

— Что она сделала?

— Разве она вам не сообщила?

— Тогда я не стала бы интересоваться.

— Я застукал ее, когда она обыскивала дом своего покойного дяди, — сказал я. — Кто-то находился там вместе с ней. Меня ударили по голове, а, когда я очнулся, пистолет мой исчез.

Женщина растерянно уставилась на меня.

— Вы детектив?

— Да.

— Но вы же не думаете, что она его...

— Убила?— докончил я.— Этого я не знаю. Но ее поведение кажется довольно странным, не правда ли?

— Она не убивала его! —- воскликнула Хильда. — Порой она совершает глупости, но она не сумасшедшая.

Я немного помолчал, потом спросил:

— Откуда вы узнали, что я детектив?

— Арлена сказала. Опа вчера зачем-то заходила в контору своего дяди, и Прентик все ей выложил. Она сообщила мне, что вас наняла Вера Ралей, которая не верит, что с Фридманом произошел несчастный случай.

— Как быстро распространяется информация.

— Полиция не согласна с версией убийства,— тихо проговорила Хильда.

— Правильно. Но вы, похоже, не разделяете мнения полицейских?

Хильда не ответила.

— Что она искала в доме Фридмана?— спросил я.

— Она ничего вам не объяснила?

Я покачал головой.

— Фридман якобы собирался составить новое завещание,— медленно произнесла Хильда.— Во всяком случае, так он ей заявил. Недавно он пригрозил, что лишит ее наследства. Он все время пытался принудить ее к чему-то, чего она не хотела. В тот день, когда ,его труп выловили из бассейна, она собиралась зайти, к нему. Он намеревался показать ей новое завещание и дать последний щанс выполнить его требования. Но они так и не встретились. Дом был заперт, и, прежде чем она поехала к нему вторично, стало известно, что он умер.

— Итак, она не видела нового завещания?

— Нет,— немного замешкавшись, ответила Хильда.

— Значит, она искала именно его?

Хильда кивнула.

— Она просила меня пойти вместе с ней, но я отказалась.

— И тогда она позвала на помощь своего друга?

Хильда повернулась и гневно посмотрела на меня.

— Это не друг, черт возьми! Он дрянной, мелкий негодяй, который волочится за ней с тех пор, как увидел ее в магазине.

— В магазине?— удивился я.

— Конечно. У Арлены в городе есть маленький магазинчик одежды. Но она редко его посещает. Кто-то занимается им для нее.

— Наверное, дела идут хорошо, — заметил я. — Судя по ее квартире.

— Вы не ошиблись.

— И там Тони с ней познакомился?

— Он воображает, что у него есть шанс, — фыркнула Хильда.— Противный, ничтожный...

— Но, если предприятие ее процветает,— перебил я, — то почему она так интересуется новым завещанием Фридмана?

— Деньги есть деньги, не так ли? Разве приятно потерять богатство? Вот Арлена и хотела с ним поговорить в то утро. Она надеялась, что сумеет его переубедить. Но мне не верилось, что она добьется успеха,— мрачно добавила Хильда.

— Как Арлена сегодня проникла в дом?

— У нее был ключ.

— Где она его взяла?

— Откуда мне знать? Она утверждала, будто дядя вручил ей его давным-давно. Вероятно, когда она жила у него, прежде чем переехала в квартиру.

— Когда это было?

— До того, как я с ней познакомилась.

— Я хотел спросить, когда она рассказала вам О ключе?

— Вчера, конечно.

Я сунул в рот сигарету и задал следующий вопрос:

— Она нашла новое завещание?

Хильда весело засмеялась.

— Ясно, о чем вы подумали. Это был всего лишь черновик, написанный от руки.— Она снова засмеялась.— Наверное, он только решил показать ей, кто унаследует ее долю.

— Вы его читали?

— Она мне разрешила.

— А Тони?

— Этому идиоту? Он даже не знал, что она искала. Она заявила ему, что у Фридмана хранились письма, которые ее компрометируют, и она опасается, как бы они не попали в руки непорядочного человека. Она просто хотела, чтобы кто-нибудь сопровождал ее, потому что боялась находиться одна в доме, в котором недавно лежал покойник.

— Кто должен был унаследовать долю Арлены по новому завещанию? — продолжал я.

— Откуда мне знать?

— Но вы же говорили, что видели документ.

— Я только мельком взглянула на него.— Хильда уставилась в ветровое стекло. Я молчал. — Он собирался отдать ее часть одной своей приятельнице,— пробормотала она наконец. — Вере Ралей. Она бы стала наследницей, если бы он успел законно оформить бумаги.

Я затянулся сигаретой и вспомнил, как застиг Арлену за просмотром книг Фридмана.

— Почему вы мне все это рассказали, Хильда?

— Вы же сами хотели это узнать.

— Да. И я вам очень благодарен за то, что вы дожидались меня на такой жаре. Необычайная предупредительность.

— Странно, не правда ли? — промолвила она, внимательно глядя на входную дверь дома. Я курил и посматривал в окно.— Ну ладно,— вздохнула она.— Если вы непременно желаете добиться своего... Вы же видели, как там, наверху, со мной обращались.

Я бросил на улицу окурок.

— Только он один виноват!— воскликнула Хильда.— Этот отвратительный, грязный лес! Я понимала, что вам надо, но Тони хвастался, что изобьет вас. И я понимала, что они вам ничего не скажут.

— Потому вы и ждали меня?

— Когда я уходила, у меня в голове была только одна мысль — отомстить Арлене за ее низость. Поэтому я и подстерегала вас! — с жаром проговорила Хильда, не спуская глаз с дома. — И расквитаться с ним! Вот и все, о чем я мечтала. Но я не так глупа, как они, и, в конце концов, мы с Арленой дружим. Когда у меня появилось время подумать, кое-что выяснилось.

— Что именно?

— Что у Арлены действительно будут неприятности, если она начнет отрицать, что приходила в дядин дом. Вам поручили расследовать обстоятельства его смерти, и я решила, что вы должны знать правду.

— Вот что я хочу сказать вам, Хильда,:— обратился я к ней, убедившись, что она больше ничего не сообщит.— Симона Фридмана убили. В этом я нисколько не сомневаюсь.

— Во всяком случае, Арлена здесь ни при чем,— заметила Хильда.

— Речь идет об очень крупной сумме, — напомнил я.

— Конечно, — согласилась Хильда. — Но если бы его убила Арлена, она бы начала искать новое завещание немедленно, ни днем позже.

— Может, ей помешали? — предположил я.

Хильда энергично потрясла головой.

— Нет, я не поверю в это. В газетах писали, что юношу-слугу ударили так, что он потерял сознание, а затем затащили в дом. У Арлены не хватило бы сил.

— Рубин был слабеньким парнем, Хильда. Справиться с ним не составляло труда. Кроме того, женщина легко могла стащить вниз по лестнице Фридмана и столкнуть его в бассейн.

— Нет, исключено!

— Дело ваше, можете не верить.

Хильда промолчала.

— Черновик завещания теперь у Арлены?— поинтересовался я.

Хильда покачала головой.

— Нет. Она показала его мне, потом разорвала и спустила в унитаз.

— Черновик был заверен?

— Заверен? Фридман даже не подписал его.

— Тогда он практически не действителен.

— Конечно,— согласилась Хильда.— Так я ей сразу и сказала. Когда она попросила меня сопровождать ее, я заявила, что ее затея — бессмыслица и адвокат Фридмана наверняка имеет копию, если завещание уже изменено.

— Возможно, Арлена знала, что оно законно еще не оформлено, но по каким-то причинам не хотела, чтобы черновик кто-то обнаружил.

Хильда опять не произнесла ни слова.

— А где Арлена его нашла? — спросил я.

— Фридман спрятал его в книге. Она Знала о такой привычке своего дяди.

— Это только ухудшает ситуацию, — заметил я.— В ночь убийства Фридмана кто-то пытался обыскивать книжные полки. И именно там копалась сегодня Арлена.

Похоже, Хильда не слушала меня. Когда я повернулся к ней, она уже открывала дверцу машины. Я посмотрел на улицу и увидел Тони, выходящего из дома. Выглядел он разозленным. Дверца захлопнулась, и Хильда устремилась к нему. Он заметил ее и остановился. Потом он что-то произнес— я не разобрал,— а Хильда рассмеялась. Тони покраснел, размахнулся и ударил ее кулаком в лицо. Она отшатнулась к стене дома, стукнулась о нее и упала на колени. Я схватился за ручку дверцы, но ничего не успел сделать. Позади Тони появился высокий негр, схватил его за плечо и круто повернул. Прохожие начали останавливаться. Хильда все еще стояла на коленях, осыпая Тони бранью. Тони вырвался и бросился на негра. Тот ловко уклонился и изо всех сил двинул Тони в живот. Я включил мотор и уехал.

В «Твистед-Эрроу», мотеле, рекомендованным Талботом, комната оказалась чистой и приличной. Я распаковал свои вещи, умылся и позвонил Вере Ралей. Она отсутствовала. Я назвал экономке свое имя, сообщил номер телефона моей комнаты в мотеле и попросил передать это Вере, на случай, если та захочет со мной связаться. Затем я набрал телефон Прентика. Его я тоже не застал на месте. Девушка записала мой номер и сказала, что он позвонит, когда вернется с обеда. Я посмотрел на часы и тоже почувствовал, что проголодался.

«Твистед-Эрроу» имел свой ресторан с внушительным меню. Я сделал заказ и восстановил в памяти события дня. На первый взгляд казалось, что все вертелось вокруг денег: наследство Фридмана, заметки в его дневнике о финансовом положении Веры, завещание Денизы Данцер, ее страховой полис...

Пообедав, я попросил у официанта сегодняшний номер местной газеты. Ничего нового там не оказалось. Ни слова о Фридмане. Я просмотрел спортивный раздел и взглянул на объявления о смерти. Одно из них натолкнуло меня на мысль, куда мне в первую очередь стоит сунуть свой нос.

К себе в номер я вернулся в третьем часу. Завтра, в три часа дня, должны были хоронить Рубина Сноу. Только я собрался позвонить Талботу, как телефон зазвонил сам. Это был Аллан Прентик.

— Вы меня искали? — спросил он.

— Да. Я хотел кое-что у вас выяснить, Аллан. К вам вчера приходила племянница Фридмана?

— Арлена? Да. А почему вы интересуетесь?

— Вы беседовали о завещании ее дяди?

Прентик молчал.

— Ну,— поторопил я его.

— Да,— ответил он.— Арлена посетила мою контору, чтобы уточнить некоторые вопросы, касающиеся похорон, но довольно скоро перевела разговор на завещание.

— Что она хотела узнать? — продолжал я.

— Да я не совеем понял. Например, ее волновало, действительно ли завещание, не оформленное по правилам, и так далее. Видимо, она думала, что я информирован о всех ее личных делах. Когда я убедил ее в обратном, она разозлилась.

— Она спрашивала что-нибудь конкретное?

После долгого молчания Аллан ответил:

— Мне точно не известно, что она пыталась разнюхать, но у меня создалось впечатление, будто у нее были причины предполагать, что мистер Фридман изменил свое завещание. Похоже, она старалась выяснить, что он предпринял в этом направлении.

— Что вы сказали ей о завещании?

— Что-нибудь случилось? — произнес он после паузы.

— Пока ничего. Что вы сказали ей, Аллан?

— Боже мой, — вздохнул он, — ничего плохого я даже не думал. Казалось, ее страшно тревожила возможность существования нового завещания. Ну а я заметил, что, если найдут новое завещание, что совсем не исключено, то, представляя собой последнюю волю покойного, оно, вероятно, лишит ранее составленный документ юридической силы.

— Превосходно,— пробурчали.

— Все же что-то случилось, да? Я действительно говорил не думая.

— Очень хорошо. Не думайте и дальше.

— Мистер Камерон, я ничего плохого не сделал...

— Как ваша рука?—перебил я его.

— Гораздо лучше,— пробормотал он.

Потом я позвонил Талботу. Коммутатор соединил меня с его кабинетом. Он удивительно дружеским тоном ответил на мой вопрос:

— Да, у Сноу была подружка. Между прочим, очень милая девочка. Мы для порядка допросили ее, но она не сообщила ничего мало-мальски полезного для нашего расследования. Вы надеетесь что-нибудь у нее выведать?

— Мне бы хотелось с ней потолковать, — сказал я. — Вы не назовете мне ее имя и адрес?

— Сейчас посмотрю.

Он продиктовал мне то и другое, и я записал.

— Большое спасибо, лейтенант. Очень любезно с вашей стороны.

— Вы только потеряете время, — заметил он.

— Что ж, потеряю, так свое, — усмехнулся я.

Талбот вздохнул.

— Вы действительно убеждены, что Фридмана убили?

— Гм... гм...

— Вероятно, нам с вами следует еще раз поговорить.

Охотно, в любое время. Я живу в «Твистед-Эрроу».

— Есть кое-какие новости, они могут вас заинтересовать,— равнодушно произнес Талбот.— Помните тот несчастный случай, когда погибла Дениза Данцер, а Фридман получил ранения?

— Конечно помню.

— Мы нашли мерзавца, который сидел за рулем другой машины. Полицейский задержал его. Он снова ехал на краденом автомобиле.

— Значит, с одним делом будет покончено, — заметил я.

— Точно,— согласился Талбот.— Парень раскололся и все выложил. Между прочим, совсем мальчишка.

— Как ему удалось скрыться тогда? — спросил я.

— Он отделался лишь небольшим шоком и успел улизнуть до прибытия полиции.

Я положил трубку, лег на кровать и стал думать о подозрениях Фридмана в связи с той. аварией. Затем отбросил одну версию, которая пришла мне в голову.

Глава 7

Дом был маленький и старый. Газоны окаймляли потрескавшуюся бетонную дорожку к крыльцу, возле которого росли несколько чахлых цветов. Я постучал дверным молотком и посмотрел на старика, сидевшего на веранде соседнего дома. Старик сделал вид, будто не замечает меня.

Мне открыла миниатюрная старая негритянка. Ее черное морщинистое лицо казалось сшитым из дубленой кожи. Она посмотрела на меня усталыми глазами и молча поклонилась.

— Миссис Пайк?

Она кивнула. Я назвал ей свое имя и продолжил:

— Мне хотелось бы поговорить с вашей дочерью. Она дома?

— Вы друг Лауры?

— Я только побеседую с ней. Она дома?

Старые глаза взирали на меня с нескрываемым недоверием.

— Да, она здесь. Она плохо себя чувствует и не пошла на работу... — Старуха внезапно оборвала начатую фразу и спросила: — Вы тоже из полиции?

— Нет.

Она посторонилась.

— Тогда входите.

— Большое спасибо.

Я вошел, и она заперла дверь.

— Я не мать Лауры,— объяснила она.— Ее мать умерла, когда девочка была совсем маленькой. Мы с сыном вырастили ее. Он отец Лауры.

Она указала мне на изношенную софу.

— Садитесь, я позову Лауру.

Софа была реликвией давно прошедших времен. На стенах висели коричневые фотографии в блестящих овальных рамках, запечатлевшие смеющихся людей, для которых, наверное, было мучительно вечно смеяться в такой убогой обстановке.

Девушка оказалась ростом чуть выше старухи, но ее простое черное платье обтягивало упругую, полную фигуру. У нее были кожа цвета сепии, большие, покрасневшие глаза, но губы совсем не толстые, как ни странно. Я поднялся.

Старуха села в кресло возле двери, а девушка подошла ко мне.

— Я Лаура Пайк, — представилась она. — Вы хотели со мной поговорить?

Я подал ей руку и тоже назвался. Она устроилась на одном конце софы, я — на другом. Я объяснил ей, что меня интересует.

— Очень жаль, но я не могу вам помочь,— сказала она. — Я уже все сообщила полиции. — Голос ее звучал нежно и откровенно, Она добавила: — Не могу понять, почему убили Рубина?

— Перед смертью его что-нибудь тревожило? Его поведение выглядело обычным или нет?

— Нет, Рубина ничто не заботило. Он был счастлив и радостен, имел множество планов и...

— Да, юноша всегда строил планы,— вмешалась старуха.— Он с ума сводил Лауру своими нелепыми идеями.

— Успокойтесь, бабушка,— сказала девушка.

— Когда полиция нашла его,— заметил я,— у него в кармане обнаружили героин. Он не был наркоманом, Лаура?

Она отвернулась и ничего не ответила.

— Я знала!— воскликнула старуха.— Я знала, что с мальчиком что-то не в порядке!

— Он совсем недавно пристрастился,— проговорила девушка.— Его друзья подбили, но привыкания еще не было. Мне точно известно. Он только изредка кололся и обещал мне, что скоро совсем перестанет.

— Как вы заподозрили его, Лаура?

— Он сам сказал. Рубин вообще все мне рассказывал. Мы собирались пожениться и-уехать отсюда.

Старуха тихо засмеялась.

— Он не женился бы на тебе, девочка.

— Нет, он хотел, чтобы я стала его женой! — воскликнула Лаура.— Мы планировали заключить союз, как только...

— Как только что, Лаура?

— Как только он накопит достаточно денег,— ответила она. — Мы мечтали пожениться в Лос-Анджелесе. Рубин хотел купить дом и открыть маленькую лавку.

— Ему бы потребовалась- куча денег. Разве Рубин был богачом?

— Он задумал одно дело,— объяснила Лаура.

— Одно дело! — иронически хмыкнула старуха. — Он вечно затевал какие-нибудь дела!

— Когда он вам сообщил о нем? — спросил я.

— За обедом. Он подождал меня после моей работы, и мы вместе пошли обедать. Он был очень возбужден и не лгал. Я уверена. Он сказал, что еще до конца месяца мы отсюда уедем.

— Когда это случилось, Лаура?

— В день его убийства.

Она начала всхлипывать. Старуха подошла к ней. Я встал, Лаура вытерла слезы и тоже поднялась.

— Извините. Вы думаете, что полиция найдет преступника?

— Обязательно.

— Будем надеяться,— вздохнула Лаура. — Если бы только я могла чем-нибудь помочь!

— Не исключено, что вы и поможете.

— Каким образом? — удивилась она.

— Рубин объяснил, где собирается достать деньги на поездку в Лос-Анджелес?

— Он хотел провернуть одно дело...

— А именно?

— Он не сказал. Говорил, что преподнесет мне сюрприз. Я несколько раз спрашивала его, но он не выдал своих планов. Кроме того, нам не хватило времени на длинный разговор. Обеденный перерыв у меня всего час.

Где-то в доме зазвонил телефон. Старуха вышла из комнаты. Я обратился к Лауре:

— Вы ему действительно доверяли?

— Конечно,— возмущенно ответила она.— Рубин мне не лгал — тем более в таких вопросах.

Бабушка позвала Лауру к телефону. Я поблагодарил ее и ушел.

Через пятнадцать минут я добрался до мотеля. Притащив из ресторана холодного пива, я начал размышлять. Внезапно постучали в дверь. Я поднялся и открыл ее. На пороге стоял Талбот.

— Вы сейчас располагаете временем?

Я кивнул. Он вошел и сел в единственное кресло, а я снова устроился на кровати.

— Ну, как там с девушкой? — равнодушно спросил он. Я пожал плечами. — Она так ничего и не объяснила?

— Нет, она сообщила мне о неком деле, которое собирался провернуть Рубин Сноу. Оно должно было принести ему кучу денег.

— Это она нам тоже рассказывала. Она только не уточнила, в чем это дело заключалось. — Он посмотрел на меня и спросил: — Возможно, вам больше повезло?

— Нет, Сноу ничего ей не говорил. По крайней мере, так она утверждает.

— Значит, такая информация не поможет расследованию?

Я оставил его вопрос без ответа и поинтересовался:

— Вы тоже в курсе, что Сноу беседовал с ней о своих планах в тот день, когда его убили?

Талбот немного помолчал, затем устало кивнул и произнес:

— По-вашему, парень хотел что-то продать?

— Похоже на то, верно?

Талбот вздохнул и выпрямился в кресле.

— Имеете ли вы представление, что он намеревался продать и кому?

—: Если бы имел, мы бы сделали большой шаг вперед.

— Да, вы правы,— заметил Талбот и сунул руки в карманы брюк.— Даже если вы обнаружите что-то, подкрепляющее вашу теорию относительно убийства Фридмана...

Я повернулся к нему спиной и принялся за пиво.

— Вы сказали по телефону, что нам нужно поговорить,— наконец обратился я к нему, поставив стакан. — Вы пришли только для того, чтобы предложить мне уехать?

Талбот сжал губы. Я взял пачку сигарет и вытряс из нее одну.

— Давайте потолкуем,— холодно произнес он.— У вас, наверное, есть что мне сказать.

Я закурил. Потом принялся говорить, и чем больше я говорил, тем сильнее мрачнело лицо Талбота, а глаза превращались в блестящие узенькие щелки. В конце концов он вынул руки из карманов и сжал кулаки. Я наплел ему больше чем надо, и мы оба это знали.

Когда я повернулся и потушил сигарету, он сделал два шага ко мне, потом замешкался. Плечи его опустились, кулаки разжались.

— Ах, черт возьми, какая незадача, — тихо произнес он..

Рядом со мной затрещал телефон. Мы не двинулись с места.

— Вы не желаете снять трубку? — осведомился он.

Я послушался и тотчас передал ее Талботу.

— Из вашего учреждения, — объявил я.

Участие Талбота в разговоре в основном состояло из отрывочного бормотания себе под нос, но в результате он высказался вполне внятно:

— Сейчас я туда приеду.— Он бросил трубку на рычаг, и по его лицу я понял, что произошло нечто серьезное. — Хотите со мной? — спросил он.

Я кивнул. Идя к двери, он заметил:

— С тех пор, как вы появились в городе, беды сыплются одна за другой, мистер;

По дороге к его машине Талбот объяснил, почему ему позвонили из полицейского управления. Он ловко вел свой пыльный «форд» в потоке уличного движения и ни разу не включил сирену. Помолчав некоторое время,он взглянул на меня и сказал:

— Похоже, что вы растревожили осиное гнездо.

Я ничего не ответил. Он снова стал смотреть на дорогу, затем медленно проговорил:

— Особенно неприятно то, что некоторые из ваших упреков в мой адрес верны. С тех пор, как я занял свой пост, я все меньше считаю себя полицейским. А такое, Камерон, случается, когда работаешь только ради денег.

— Но мы же все думаем о деньгах, — возразил я.

— Правильно, но не таким образом, как я.— Он снова бросил на меня быстрый взгляд и поинтересовался: — У вас есть дети?

— Я даже не женат.

— А у меня двое. Сыну семь лет, а дочке пять. Ее зовут Ширрин. Она калека, Камерон, родилась с кривой ножкой. Чертовски очаровательная девочка, но инвалид.— Он помолчал, внимательно глядя на дорогу, потом добавил: — Врачи сказали, что ногу можно привести в порядок, но лечение будет очень дорого стоить. Вот ради этого, друг мой, я и вкалываю.

— Я должен извиниться перед вами, лейтенант,— произнес я, — Я не имел права упрекать вас в том, что вы замяли убийство: вы же подчинены своему шефу. Беру назад свои слова.

— Но я сам выбрал свою дорогу. Я бросил полицию Лонг-Бича, поскольку здесь больше платят. Здесь я могу заработать деньги на лечение дочки. Я только и думал о том, как бы выправить ногу Ширрин. О чем я совсем не вспоминал, так это об обязанностях лейтенанта полиции. Но недолго, Камерон, я делал над собой усилие, закрывая глаза на всякие безобразия. Привычка взяла верх, и угрызения совести скоро совсем пропали.— Он повернул направо.— Вы не ошиблись, дело Фридмана было замято.

После короткой паузы Талбот продолжил:

— Мартин оттого и разбогател, что заботился о состоятельных горожанах Алма-Висты. Им не понравилось бы, что кто-то с такой легкостью сумел убрать с дороги

Фридмана. Потому дело и похерили. Мне это не понравилось.

— Но вы тоже принимали в этом участие.

— Верно. Иначе мне бы пришлось подыскивать себе другую работу. Как бы вы поступили на моем месте?

— Не знаю. У меня нет дочки.

Талбот иронически усмехнулся.

— Когда-то я терпеть не мог нечестных полицейских, но потом я стал утешать себя мыслью, что я не единственный, кто сидит сложа руки и старается ничего не замечать.

— А если убийцу Фридмана схватят? — спросил я.

— Никакой проблемы не возникнет. Мартин просто заявит, что историю с несчастным случаем придумали нарочно, чтобы преступник чувствовал себя в безопасности.

— Неплохо,—- заметил я.

Когда мы, свернув на боковую улицу, приближались к дому Денизы Данцер, Талбот сказал:

— Теперь вы догадываетесь, почему я хотел поговорить с вами?

— Приблизительно,.

— Хорошо. И еще кое-что, относительно моей одежды. Эти вещи я не покупал. Они принадлежали моему брату. Шесть месяцев назад он умер во время операции. Его жена не пожелала, чтобы их съела моль, и подарила мне.

Мы подъехали к дому. Талбот притормозил и свернул на окаймленную оградой подъездную дорогу. Пер д домом стояли три машины, в том числе грузовик прачечной. Талбот выключил мотор и посмотрел на меня.

— Не хотите ли вы еще что-нибудь услышать, прежде чем мы войдем?

Дом переполняла лихорадочная деятельность. Какой-то мужчина с фотоаппаратом и громадной сумкой через плечо поздоровался с Талботом и куда-то умчался. Сержант Хардин мрачно уставился на меня и подал знак лейтенанту. Я отступил в сторону. Талбот подошел к нему, и они начали тихий разговор. На кушетке -сидел молодой парень в комбинезоне цвета хаки, он держал в руке фуражку с той же фирменной эмблемой прачечной, какую я видел на грузовике.

Хардин обратился к нему:

— Это лейтенант Талбот, Яте. Расскажите ему все.

Я подошел к ним поближе.

— Как я уже говорил сержанту,— начал Яте,— з здешнем квартале я забирал в стирку белье и привозил его обратно. Я обслуживал этот дом и дом напротив. Только я припарковался на другой стороне улицы, как от дома мистера Каделла очень быстро отъехала большая голубая машина. Я не обратил на нее особого внимания, лишь подумал, что водитель наживет себе неприятности, если будет так гонять.

— Какой марки был автомобиль? — спросил Талбот,

— Понятия не имею. Он слишком быстро промчался. Почти новый кабриолет, возможно, «понтиак» или «олдсмобилъ».

— Родителя не видели?

— Нет, сэр.

— Не заметили хотя бы, мужчина сидел за рулем или женщина?

— Нет, сэр. Верх был поднят, а солнце светило на ветровое стекло, короче, я ничего не разглядел.

Талбот постарался скрыть свое разочарование.

— Ладно, — сказал он. — Что вы еще заметили?

— Больше ничего,— ответил парень, немного подумав.— Я забрал белье из дома напротив. Миссис Глен, экономка, угостила меня чашкой кофе, и мы с ней немного поболтали, минут пятнадцать или двадцать. Но не больше.

— Мы проверяли,— кивнул Хардин.— Это правда.

— Потом вы отправились сюда?

— Да, — заспешил юноша. — Я вырулил на подъездную дорогу и затормозил. Перед домом стоял новый черный «кадиллак». Я думал, что он принадлежит мистеру Каделлу, однако когда я шел к двери... — Он внезапно замолчал и взглянул на Хардина, затем снова обратился к Талботу: — Дверь была открыта: Оттуда появились двое Мужчин. Один низкорослый, довольно старый. Другой высокий, крепкий и лысый, как бильярдный шар. Выскочив на улицу, он толкнул меня, и мое белье упало на землю. Я попросил его быть повнимательнее, а он влепил мне затрещину. Наверное, он бы и еще добавил, если бы второй не сказал ему, что нужно спешить. Оба сели в «кадиллак» и уехали.

— Он запомнил номер машины, — вставил Хардин.— Я распорядился по телефону, чтобы их задержали.

— Хорошо, — кивнул Талбот и снова обратился к Ятсу: — Вы позвонили в полицию?

Парнишка утвердительно затряс головой.

— Значит, потом вы вошли внутрь?

— Дверь была открыта, и, когда я позвонил, ник го не ответил. Поэтому я вошел в дом и окликнул мистера Каделла...

— Дальше,—сказал Талбот.

— Дальше я увидел на полу пистолет и...

— И решили разведать обстановку?

— Да, сэр. Конечно, я бы не сделал этого, если бы не нашел пистолета. Но когда я его. заметил, то понял, что дело дрянь...

— Все ваши поступки совершенно правильны,— успокоил его Талбот.— Позже я поговорю с вами еще раз. — Талбот обратился к Хардину: — Пушка у вас?

— Чампен ищет на ней отпечатки пальцев.

— Тогда мы пока осмотрим спальню,—сказал Талбот.

Я последовал за ними, хотя меня не приглашали.

Первым шел Хардин, за ним Талбот.

Высокий, могучего телосложения мужчина склонился над стоявшей на комоде сумкой. Он обернулся и кивнул Талботу.

— Вы пришли вовремя, Дан. Я как раз собирался начать. Очаровательная картина, не правда ли?

Стоя в дверях, я взглянул на большую кровать. На ней, головой на подушке, лежала на спине голая девушка: лицо и волосы окровавлены, на лбу рана. Каделл валялся в ногах кровати, тоже застреленный и голый, лицом вниз. Скомканная под ним простыня пропиталась темной кровью. Я вышел из спальни, сел рядом с юношей па кушетку и угостил его сигаретой.

Через несколько минут появились Талбот, Хардин и еще один полицейский. Хардин держал в руке какой-то предмет, завернутый в носовой платок. Я встал. Талбот произнес:

— Я так и думал, что на пушке не найдут никаких следов — иначе преступник не бросил бы ее. Мы только можем попытаться найти ее владельца по номеру оружия. Надеюсь, оно не украдено.

Хардин развернул принесенный предмет.

— Три выстрела,— пробормотал он.— Два из них— в Каделла.— Он повертел пистолет в руке.— Хорошая штука.

— Можно мне на него взглянуть? — спросил я.

Хардин одарил меня неприязненным взором, но Талбот опередил его ответ.

— Пожалуйста, — сказал он.

Мурашки пробежали по моей спине, когда я взял ствол. Это был кольт тридцать восьмого калибра с рукояткой орехового дерева й небольшой царапиной на ней.

— Вы узнали его? — нахмурившись, спросил Талбот.

— Еще бы не узнать. Это мое оружие.

Глава 8

Уже почти два часа я сидел один в маленькой, душной комнате полицейского управления, курил одну сигарету за другой и коротал время, читая надписи, нацарапанные на длинной черной скамье. Она занимала почти всю стену унылого помещения.

Когда мы приехали, Кирк Мартин осчастливил меня личным посещением. Сияющий Хардин поведал ему о моем пистолете. Талбот внимательно выслушал мой рассказ о том, как я застал в доме Фридмана Арлену Тревис и как позже, очнувшись, обнаружил пропажу кольта. Его непроницаемое лицо не выдавало, верит он мне или нет. Интерес Талбота возрос, когда я заявил им, что знаю тех двух мужчин, которые удрали из дома Каделла на «кадиллаке». Я рассказал и о своем визите в «храм Голдена», и о том, как отнял у Голдинга фильм. О Денизе Данцер и Джиле Холидее я не упомянул.

Мои мысли перепрыгивали от неизвестной голубой машины к делу, которое затеял Рубин Сноу, и возвращались обратно. Передо мной проносились образы, которые я видел на фотоснимках. А потом, когда я внезапно вспомнил нечто почти уже забытое, дверь распахнулась и вошел Талбот. Он молча сел рядом со мной.

— Долго меня здесь еще продержат? — спросил я.

— Судя по настроению шефа, очень. Он попал в крайне затруднительное положение, Камерон, и то, что тех двоих пристрелили из вашего оружия, ему весьма кстати.

Я вымученно улыбнулся.

— Он считает, что виноват я?

— Он охотно это докажет.

— Прекрасная перспектива,— пробормотал я.— А в действительности он чувствует, что его трудности подошли к концу.

— Ну, ясно,— согласился Талбот и после небольшой паузы добавил: — Мы задержали Голдинга и его гориллу, но это нам не очень помогло. Дорожная полиция сцапала их на обратном пути в Лос-Анджелес. Голдинг утверждает, будто Он поддерживал с Каделлом деловые отношения. Когда он приехал к Каделлу, дверь была открыта. Он позвонил, но никто не отозвался, тогда они вошли в дом. Он не помнит, видел ли пистолет, но в спальне он нашел обоих убитых и решил смыться, чтобы не влипнуть в историю, которая могла только повредить ему.

— Он сказал, о чем договаривался с Каделлом?

Талбот покачал головой.

— Я могу лишь догадываться. Я только что обыскал его машину и в отделении для перчаток нашел вот это.

Он вынул из бокового кармана пиджака пакет из коричневой бумаги и развернул его. Я взял в руки катушку кинопленки.

— Какая приятная неожиданность! — воскликнул я. — А я-то думал, что забрал у него единственную.

— Не сообщите ли вы мне подробности?

«Если я не сообщу, он посмотрит пленку и все равно все узнает», — подумал я.

— Ну, рассказывайте,— поторопил меня Талбот. Он взял катушку и снова завернул ее в бумагу.

— Дениза Данцер работала в Нью-Йорке у Голдинга — начал я.— Голдинг уговорил ее сняться в стрип-фильме. После того как я побывал у него в «храме» в Лос-Анджелесе, он поехал домой, упаковал фильм и попытался бросить его в почтовый ящик. Я думал, что это единственный экземпляр, но, очевидно, отнял у него копию. Вероятно, он хотел обмануть меня. Потом он, скорее всего, связался с Каделлом и предложил тому купить у него пленку. Когда я беседовал с Каделлом, он уверял, что скоро снова станет знаменитым киноактером или другим методом нолучит деньги от киностудии, имевшей контракт с ним и его женой. Видимо, он собирался купить у Голдинга фильм и сунуть его под нос шефу студии. Студия, где снималась Дениза, наверняка воспользуется смертью актрисы и, показывая ее старые фильмы, заработает уйму денег. Каделл мог легко испортить им все дело.

— Но ведь она была его женой, — возразил Талбот.

— Ну и что? Разве вы не знаете, сколько причитается ему по завещанию?

Талбот, прищурившись, задумался, потом убрал пакет в карман и поднялся.

— Я к вам еще зайду, — пообещал он.

Снова я остался один. Я смотрел на картинки на стене и раздумывал над одной идеей, которая пришла мне в голову. Идея была хороша, но трудно доказуема. Вернулся Талбот.

— Наш приятель сознался, — сообщил он. — Нехотя, правда, но сознался. После того как вы ему пригрозили, он задумал грандиозную инсценировку. Он поехал домой и сделал вид, будто хочет опустить фильм в почтовый ящик, но взял с собой только копию. — Талбот усмехнулся.— Вам надо усовершенствовать технику слежки, дорогой мой. Его горилла выскользнул из дома через заднюю дверь, обошел кругом и, увидев вашу машину, позвонил из автомата шефу. Тот обманул вас, а затем приступил к сделке с Каделлом.

— И теперь общественность узнает о фильме?

— Трудпо сказать. Судя по поведению босса, нелегко будет его скрыть. Репортеры уже пронюхали об убийстве Каделла и его подруги и теперь начнут задавать неприятные вопросы и по поводу смерти Фридмана. Мартин предоставит им любые сведения, лишь бы только отвлечь от дела Фридмана.

— Он знает о фильме?

— Еще нет.

— Тогда не говорите ему о нем.

По улице прогрохотала машина с испорченным глушителем, затем в маленькой комнате наступила мертвая тишина.

— У меня нет ни малейшего желания ничего ему рассказывать, Камерон,— наконец произнес Талбот.— Я несколько раз видел миссис Данцер, и она мне очень понравилась. Она совсем не задирала нос, не воображала о себе. Не хотелось бы предоставлять возможности газетчикам обливать ее грязью и зарабатывать на этом. — Он тяжело опустил плечи. — Объясните только, как замять эту историю, и я все сделаю.

Я встал и подошел к черной скамье.

— Если Мартин поймает того, кто убил Фридмапа, Рубина Сноу, Каделла и девушку, он умолчит о фильме, верно?

— Вы так считаете?

— Конечно. Если хотите, давайте рискнем. Не сможете ли вы на некоторое время забыть, что задержали меня с пистолетом?

Талбот быстро шагнул ко мне.

— Что вы задумали?

— Ах, у меня пока есть только идея.

— Идеи приходят и ко мне.

— Моя определенно стоящая.

— Может, желаете послушать, какая идея у Хардина?

— Нет, спасибо,— ответил я.— Но кое-что другое мне бы хотелось услышать. Я уже давно собирался вас об этом спросить. В тот день, когда я приехал в Алма-Висту и поговорил с Фридманом, он и Прентик рассказали мне одну историю. Якобы какая-то машина вынудила «мерседес» Фридмана съехать с шоссе. Фридман, видимо, не сомневался, что водитель думал, будто за рулем сидел сам владелец.

— Да, это он и нам сообщил,— кивнул Талбот.— Машина Прентика была неисправна, поэтому он воспользовался «мерседесом» Фридмана. Предположение Фридмана кажется вполне обоснованным. Пре-нтику повезло.

— Вы что-нибудь выяснили насчет другого автомобиля?

— С теми скудными данными, какие предоставил Прентик? Он не сумел даже назвать его марку.

— Прентик говорил мне, что она большая и голубая.

Талбот поднял на меня глаза.

— Хотите знать, что я думаю? — спросил я.

— Выкладывайте.

Было начало одиннадцатого, когда я вышел из дома Лауры Пайк и не спеша направился к «форду» Талбота.

— Ну как, повезло?— спросил он, когда я сел рядом с ним.

— С некоторыми усилиями мне удалось убедить ее, — ответил я. — Она, позвонила по телефону и договорилась о встрече в одиннадцать часов. Ее бабушка возражала. Она боялась, что, если внучка пойдет на такой риск, дело с ней может кончиться так же, как с Рубином Сноу. И, знаете, лейтенант, она права.

Талбот повернул ключ зажигания и завел мотор.

— Но ее участие в деле будет очень ограниченным. Надеюсь, вы объяснили ей, что все обойдется без стрельбы.

— Хорошо бы.

— У вас что, угрызения совести? — возбужденно произнес он.

— Немного есть.

Он включил фары, и мы выбрались на дорогу. Когда мы проезжали так близко от моря, что стал чувствоваться запах соли, Талбот сказал:

— Думаю, что вы правы. Сноу, наверное, догадывался, кто бросил Фридмана в плавательный бассейн.

— Похоже на то.— Я закурил и дал сигарету Талботу. — Если убийца Фридмана еще не ушел, когда к парню вернулось сознание, то он, вероятно, достаточно слышал или даже видел, чтобы опознать преступника.

— И потом решил получить деньги за свое молчание.

— Что и стоило ему жизни, — добавил я.

Мы молча доехали до ряда магазинов, которые уже Закрывались. В витринах горел свет, но они лишь зря тратили энергию, поскольку прохожих почти не было. Остальная часть улицы освещалась плохо, и немногие припаркованные машины казались бесформенными тенями. Из одного ночного заведения доносилась танцевальная музыка, и ее звуки смешивались с рокотом морского прибоя. Талбот проехал метров на пятнадцать дальше и свернул на стояночную площадку на другой стороне улицы.

— Здесь так темно, что он нас не заметит,— объяснил Талбот.— Тут мы и подождем.— Он выключил мотор и фары.—- К тому же здесь можно быстро развернуться.

Воздух был влажным и холодным. Мы сидели молча. Как только мимо проезжала машина, Талбот толкал меня, но никто не замедлял хода. Без двадцати одиннадцать Талбот снова ткнул меня под ребро. По улице медленно протащилось такси. Оно остановилось у магазина, в одной витрине которого красовалась пляжная одежда, а в другой — подарочные вещи и сувениры.

— Я уже начал думать, что она не появится, — заметил Талбот.

Я выпрямился, чтобы лучше видеть. Задняя дверца такси открылась, й из кабины вылезла Лаура. Она расплатилась с шофером, и такси уехало. Девушка убрала сдачу в кошелек, взглянула на часы и пошла по тротуару.

Я услышал рядом металлический звук и быстро обернулся. Талбот проверял свой полицейский револьвер.

— Нервничаете? — спросил я.

— А вы нет? — проворчал он.

Мы снова посмотрели на девушку.

— Ненавижу эту часть своих служебных обязанностей,— тихо произнес Талбот.— Ждать и постоянно рассчитывать, как бы не провалить все дело.

— Вы еще можете откататься от этой затеи,.— заметил я.

— Лучше помолчите, — попросил он.

— Ровно одиннадцать часов, — сообщил я.

На другой стороне улицы Лаура расхаживала взад и вперед возле освещенной витрины. Она надела черный жакет, черный пуловер и платок на голову. Я наблюдал за ее лицом, когда она звонила из дому по телефону, и сумел подслушать, как она заявила, что цена, назначенная Рубином Сноу, должна быть повышена. Ее голос звучал твердо, хотя она знала, что говорит с вероятным убийцей своего возлюбленного. Лишь глаза выдавали ее чувства. Они были холодными, мрачными и полными ненависти. Моя рубашка взмокла от пота. Внезапно появилась машина. Она двигалась медленно, светились только подфарники. Машина проехала по улице, не останавливаясь.

— Вы видели? — возбужденно спросил Талбот.

— Видел;— кивнул я.

Вероятно, Лаура тоже заметила автомобиль, поскольку отступила в неосвещенную часть тротуара. Я слышал тяжелое дыхание Талбота и мечтал попросить у него револьвер.

Не прошло и трех минут, как машина появилась снова, на сей раз с другого конца улицы. Приблизившись к тому месту, где ожидала девушка, она замедлила ход.

Мы оба молчали; я непроизвольно схватился за ручку дверцы, когда машина остановилась.

Лаура сошла с тротуара и, согласно инструкции Талбота, обогнула машину сзади. Я старался разглядеть лицо водителя, но Лаура уже стояла рядом с ним и загораживала его своим телом. Мы слышали только ее тихий голос, но слов не могли разобрать.

— О чем она болтает столько времени, черт возьми?— нервно прошептал Талбот.

— Она ведь должна говорить, так...

Я оборвал фразу, ибо громкий крик пронизал ночную тьму — крик страха и боли. В ту же секунду девушка отступила от машины, а когда она снова кинулась к ней, в руке ее что-то блеснуло.

— Боже мой! Она... она хочет его...

Конец фразы Талбота потонул в реве мотора. Зашуршав шинами, машина рванулась вперед, а девушку отбросило на дорогу. Ее сумка и нож скользнули по асфальту.

— Разворачивайтесь!— крикнул я и побежал к Лауре, пытавшейся подняться на ноги.

Помогая ей встать, я услышал шуршание шин. Я обернулся и увидел, что «форд» Талбота развернулся в направлении умчавшейся машины. Я взял девушку за руку, зажал под мышкой ее сумку и поспешил к Талботу, оставив нож на улице.

— Соблюдайте спокойствие, —сказал он Лауре, когда я втолкнул ее на переднее сиденье. — Это не увеселительная прогулка.

Почти на всех светофорах перед нами зажигался красный свет, так что расстояние между машинами непрерывно увеличивалось. Снова Талбот нажал на тормоза, затем на второй скорости проехал мимо следующего светофора. Когда мы выехали на перекресток, сердито загудел сигнал. Лучи фар осветили кабину «форда», и я почти почувствовал, как оцепенел Талбот, но потом наша машина вырвалась вперед, на шоссе, тянущееся вдоль побережья. Я бросил взгляд на Лауру. Она сидела молча и неподвижно. Две красные точки впереди нас почти исчезли в темноте.

Талбот прибавил газ и, когда уличное освещение стало совсем слабым, включил фары дальнего света. Дорога вела к маленькому кварталу Алма-Висты и к выезду на автостраду. Слева местность круто спускалась к морю, справа возвышался тридцатиметровый откос. Талбот старался сократить расстояние между нами и исчезающими красными огоньками. Шоссе то поднималось, то опускалось с вызывающей дурноту регулярностью.

В километре впереди нас дорога сделала изгиб, и задние огни исчезли. Талбот прошел поворот, и интервал между нами и преследуемой машиной заметно сократился. Девушка продолжала спокойно сидеть.

— Эй! — внезапно крикнул Талбот. — Посмотрите-ка, как она идет!

Я увидел, что другая машина, стала выписывать зигзаги, приближаясь то к одному краю дороги, то к другому. Иногда она проезжала так близко от левой обочины, что ее колеса разбрасывали гравий.

— Если он и дальше будет так ехать, то полетит вниз! Наверное, машина неисправна,— возбужденно проговорил Талбот.

Мы снова приблизились к повороту. Талбот хотел преодолеть его, не снижая скорости, но, когда идущая впереди машина скрылась из виду, я заметил лучи фар встречного автомобиля и крикнул. Талбот инстинктивно нажал на тормоза. «Форд» задрожал, его начало мотать, но Талбот так умело вел его, что мы точно вписались в поворот.

Нам навстречу ехал грузовик. Преследуемая машина в очередной раз вильнула задом, и ее тормозные огни ярко засветились. Громко выругавшись, Талбот прибавил газ и съехал на обочину. Машина впереди нас неслась прямо на встречный грузовик. Столкновение казалось неизбежным, но внезапно она резко повернула направо и поползла вверх по откосу. Грузовик с двухъярусным прицепом, нагруженным новенькими автомашинами, промчался дальше как ни в чем не бывало.

Талбот начал тормозить, но я выскочил из «форда» еще на ходу. Машина наверху остановилась под опасным углом к откосу. Я побежал к ней, Талбот бросился вдогонку. Когда мы почти достигли цели, машина вдруг покачнулась и начала соскальзывать боком на шоссе. Казалось, что она благополучно приземлится на ровную поверхность, но машина наткнулась на какое-то препятствие, накренилась и со скрежетом и грохотом рухнула на дорогу. Она лежала на боку, и два колеса вертелись в воздухе.

— Мы должны что-то предпринять, иначе водитель погибнет в пламени,— сказал я и поспешил к разбитой машине.

Талбот молча подбежал следом и помог мне выбить оставшиеся осколки ветрового стекла. Водитель лежал, согнувшись, в углу, но нам, как ни странно, удалось без труда вытащить его наружу.

Мы, не произнеся ни слова, перенесли его к «форду» и положили перед капотом. Талбот склонился и осмотрел его. Выпрямившись, он нахмурился.

— Ничего не понимаю! Вероятно, у него куча переломов и сотрясение мозга. Но он жив.

— Я должна его убить! — послышался позади тихий голос.

Мы не заметили, как Лаура подошла к нам.

— Отойдите,— сказал Талбот и, положив руку на плечо девушке, повел ее обратно к «форду». — Государство сделает это за вас.

Я взглянул на кровоточащее плечо лежавшего передо мной мужчины, на зияющую рану на лбу, из которой сочилась кровь на щеку, и шею, так что темно-красная отметина почти не просматривалась...

Внезапно глухой взрыв потряс землю. Талбот что-то крикнул, я ничего не разобрал, но бросился на землю. Моя рука коснулась чего-то липкого, над разбитой машиной высоко вскинулось пламя и ярко, как днем, осветило шоссе.

Глава 9

Кушетка, на которой я сидел в комнате ожидания больницы, казалась с каждой минутой все тверже и тверже. Я перелистывал газету, а напротив, в неудобном кресле, бездельничал Рой Хардин с сигаретой в руке. Он, тоже всю ночь проторчал здесь. Он еще не снял повязку, наполовину закрывавшую его правый глаз. Я просмотрел еще пару страниц и решил нарушить молчание, наступившее час назад, когда Мартин и Талбот вышли из комнаты.

— Что с вашим глазом? — спросил я.

Хардин вытащил платок и высморкался.

— Ага,— пробормотал я и достал последнюю сигарету из пачки.

Окно с молочным стеклом в маленькой комнате осветило солнце. Через некоторое время вернулись Талбот и Мартин. Я встал, одернул пиджак и посмотрел на Мартина. Его светло-рыжие волосы взмокли от пота, глаза покрылись сеткой красных прожилок.,

— Что нового? — спросил я.

— Из него ничего не вытянешь,— ответил Талбот. — Он утверждает, будто решил встретиться с девушкой только для того, чтобы выяснить, чего она хочет. И якобы надеялся узнать от нее что-нибудь об убийце Фридмана.

— Самое худшее, — мрачно перебил его Мартин,— что у нас недостаточно улик для его ареста. — Он посмотрел на меня покрасневшими глазами. — Я только надеюсь, Камерон, что вы своей идеей не все нам испортили.—Затем он обратился к Талботу, прислонившемуся к стене: — А вы, лейтенант... вам вообще не следовало идти на такое сумасбродное дело. Вы обязаны были проинформировать меня о своих намерениях. Прежде чем что-то предпринимать, надо собрать побольше фактов. Теперь мы...

— Вы же восхищались, когда я утром рассказал, как он попался на подсадную утку, —заметил я.

— То было утром, черт возьми! И что получилось? Ничего.

— Вы сцапали убийцу.

— Прекрасно! Но это только ваше утверждение. Почему он пошел на преступление? Его мотив?

Мартин был разгневан, ибо знал, что рано или поздно какой-нибудь репортер, разнюхает, что произошло в больнице. Что он тогда скажет прессе?

Я, улыбаясь, пожал плечами.

Лицо его стало багрово-красным. Он со злостью повернулся и зашагал к двери. Хардин вскочил на ноги и последовал за ним.

— Мы сели в хорошую лужу, — пробормотал Талбот, когда мы остались вдвоем.:— Я должен был спросить вас, почему он их убил, прежде чем устраивать ловушку. — Он оттолкнулся от стены и, посмотрев на меня из-под опущенных век, тихо спросил: — А может, вам кое-что известно?

Я подумал о том, что рассказал мне Джил Холидей.

— Я не уверен. Можно мне с ним побеседовать?

— Значит, известно?

— Я этого не говорил.

— Хорошо, я не возражаю. Он не так уж плох и выдержит непродолжительный разговор. Идемте.

Я покачал головой.

— Я хочу потолковать с ним наедине.

— Это невозможно, вы же понимаете.

Тогда отвезите меня в мотель, и я вообще уеду отсюда.

— Послушайте, Камерон. Если я оставлю вас наедине с ним...

— Что здесь страшного? — улыбнулся я.

— Мне несдобровать, если так дальше пойдет, — пробормотал он. — Ну, ступайте, если желаете.

— Что у Хардина с глазом? — обернулся я, уходя.

Талбот усмехнулся.

— Хардин нарвался на гориллу Голдинга. На сей раз все прошло не так гладко, как обычно. ,

Я злорадствовал.

Перед одноместной палатой сидел на стуле полицейский. Когда мы приблизились, он встал. Талбот приказал ему пропустить меня, и он снова уселся.

— Постарайтесь не задерживаться, — напутствовал , меня Талбот.

Аллан лежал на куче подушек и смотрел в открытое окно. Когда я вошел и закрыл дверь, он даже не шевельнулся. Голова его была забинтована, рука висела на перевязи, но вид его не внушал опасений.

Он не ответил на мое приветствие, и я заметил:

— Вам повезло, что вы находитесь в отдельной палате, а не под могильной плитой.

Аллан молчал, упорно не отрываясь от окна. Я тоже посмотрел вниз, на двор.

— Вам не удастся долго продержаться, Аллан. Рано или поздно вас заставят говорить. — Я словно обращался к стене.— Существует только один пункт, который мы еще не выяснили, — продолжал я. — Мы знаем, что именно видел Рубин Сноу в доме Фридмана в день его убийства и что он пытался вас этим шантажировать.

Прентик медленно повернул голову.

— Я уже объяснял вашим друзьям из полиции: это бессмыслица.

— Но вы поспешили встретиться с подружкой Сноу, когда она вам позвонила.

— Естественно. Такой телефонный разговор у каждого возбудил бы любопытство. Я думал, она расскажет что-то такое, что помогло бы расследованию.

— А почему же вы понадеялись только на свои силы и не обратились в полицию?

— Тогда.... тогда я об этом не подумал. Кроме того, было уже поздно, а я слишком нервничал.

Он погладил правой рукой красную полосу на шее.

— Неважное объяснение, Аллан. Между прочим, полиция знает достаточно много. Например, то, что вы пытались втянуть в дело племянницу Фридмана, наплетя ей всякую чепуху о дядином завещании. Она была так глупа, что поверила вам. — Теперь я поставил на карту все.— Нам известно также, что, когда Рубин Сноу начал вас шантажировать, вы позвали его на свидание в уединенное место, где могли заставить его замолчать, не опасаясь, что кто-нибудь вам помешает. Загвоздка оказалась только в том, что Рубин догадался о ваших замыслах. Он взял для защиты нож и ранил вас в руку, прежде чем вы его убили. История с подростками, напавшими на вас и отобравшими ключи, была только выдумкой. А выдумке насчет ключей полагалось лишь увеличить подозрения к Арлене Тревис.

Аллан закрыл глаза, и полоса на щеке еще больше покраснела. Однако он не проронил ни слова.

— Я знаю также,— продолжал я,— что именно вы утащили мой пистолет, после того как меня ударили по голове в доме Фридмана. Поскольку я у вас брал ключ, только вам было известно, что я собираюсь осмотреть дом. Когда я ушел от вас, вероятно, вы решили, что я мог что-то заметить в то утро, когда мы нашли труп Фридмана. Что-то заметить и отправиться проверить. Я застал там Арлену Тревис, обыскивавшую комнату Фридмана, но, прежде чем мне удалось что-то узнать от нее, ее спутник треснул меня сзади по голове— тот парень, который сопровождал ее в дом Фридмана. Вы подождали, пока они уйдут, и вошли сами. Я почувствовал, как кто-то наклонился ко мне, когда я валялся на полу, наполовину без сознания. Я протянул руку и нащупал гладкую ткань, которую принял тогда за женское платье. На самом деле это была перевязь, на которой висела ваша раненая рука. Вы взяли мой пистолет, а затем поехали к Каделлу и убили его вместе с подружкой.

— Какая чепуха! Сплошные выдумки!

— Нет, и вы знаете, что это правда. Я недавно сказал, что нам еще не ясен только один пункт, но я ошибся — их два. Я еще не совсем понимаю, по какой причине вы убили Каделла, во уже догадываюсь. Загадкой для меня остается лишь то, почему вы не прикончили Фридмана до того, как он вызвал меня в Алма-Висту.

Прентик перевернулся на другой бок.

— Камерон, я себя плохо чувствую и не могу больше выслушивать вашу чушь. Зачем же я все это сделал?

— Затем, что вы были влюблены в нее, — ответил я.

Его тело замерло под простыней. Тихим, хриплым голосом он спросил:

— Что вы сказали?

— Я сказал, что вы были в нее влюблены. Я видел ее фото в вашей спальне, разве вы не в курсе? В тот день, когда во время вшита к Каделлу вас избили. Я держал в руках ее портрет, но еще не знал, кто она. И, даже взглянув на картину Джила Холидея, я еще ничего не понял, Только вчера вечером, когда мне довелось просмотреть несколько фото совсем другого рода, меня озарило. Я сразу сообразил, что случившееся связано с письмами, которые получал Фридман. И с мнимым покушением на вас, когда вы ехали в его машине, и, возможно, с причиной, по которой вы убили Каделла и его блондинку.

Лицо Аллана стало белым, как повязка.

— А теперь я хочу поведать вам о моей важнейшей проблеме, Аллан, — продолжал я. — О ней я не говорил полиции, хотя обязан был сказать. Я не объяснил им, что нужно обыскать вашу квартиру, хотя почти не сомневаюсь, что там обнаружатся все улики.— Я встал и подошел к окну. — Догадываетесь, почему я умолчал об этом?

Он устало потряс головой и с жалким видом посмотрел, на меня.

— Потому что я узнал, что мать Денизы еще жива, — произнес я. — Потому что я могу себе представить, как ее потрясет сообщение о том, что смерть дочери повлекла за собой четыре убийства. А кроме того — газеты. Как переживет подобное мать?

Я повернулся и уставился в окно, ничего не видя. Я чувствовал себя старым и изможденным, подлым и гадким.

Казалось, прошла вечность, прежде чем я услышал его голос:

— Но они в любом случае все разнюхают.

Я обернулся.

— Совсем не обязательно. Могло же случиться, что вы растратили деньги Фридмана и подделали его бумаги, а он остался в неведении. Вы вполне можете придумать приемлемый мотив. Ведь не исключено, что Фридман рассказал обо всем Каделлу, а тот грозился сообщить в полицию — так же, как Рубин Сноу. Вы не собирались убивать блондинку, которая сидела у Каделла. Она случайно оказалась там, когда вы вошли в пистолетом в руке.

— Но в такую историю никто не поверит, — возразил Аллан слабым голосом.

— Все будет зависеть от того, как вы ее передадите.

Опять воцарилось молчание. Наконец он кивнул:

— Думаю, что я сумею их убедить.

— Могу я позвать Талбота?

Аллан снова помолчал, потом спросил:

— Разве вам не интересно, что произошло в действительности? Возможно, вы поймете, почему я так поступил.

— Хорошо,— согласился я.— Но не просите меня быть вашим судьей.

Все началось очень давно, когда пятнадцатилетний Аллан, к своему несчастью, влюбился в девушку на год моложе него.

У Аллана было родимое пятно в виде красной полосы на щеке. Из-за такой отметины над мальчиком все издевались. Эта девушка, одна из немногих, не участвовала в издевательствах. Еще детьми они влюбились друг в друга, но девушка кроме него любила еще лошадей. Эта любовь стоила ей жизни. Однажды лошадь сбросила ее, и девушка повредила позвоночник. Одна операция следовала за другой, и после трехлетней борьбы с болезнью девушка умерла. Пока я слушал историю Аллана, мне, к моему ужасу, стало ясно, что он все еще любил ее, носившую имя Лорена.

— Когда я в первый раз увидел в фильме Денизу, — тихо продолжал он,— то у меня возникло чувство, что когда-нибудь я ее встречу. Я не сумею вам этого объяснить. Я влюбился в ее изображение на экране. Я собирал все ее фото, все заметки о ней в печати. Она стала единственным интересом в моей жизни. Конечно, я мог только мечтать о знакомстве с ней, но это была прекрасная мечта.

— Но однажды вы познакомились,— заметил я.

Аллан кивнул.

— Да. Фридман представил меня ей, и не в одном из тех снов, какие я видел на протяжении нескольких лет.

— Она догадывалась о ваших чувствах?

— Нет. Я же не мог ей ничего сказать. Но я ждал. Я знал, что мой час придет. Я верил, что она меня полюбит, и экономил каждый заработанный мною цент в надежде сколотить капитал, который пригодился бы, чтобы позаботиться о ней.

— А как насчет ее мужа? — спросил я. — Они ведь не собирались разводиться.

— Об этом я часто раздумывал. Но я не сомневался, что когда-нибудь они расстанутся.

Я осторожно поинтересовался:

— У вас было намерение его убить?

— Нет. Убивать я никого не собирался.

— Но Фридмана все-таки прикончили.

— Да, — признался он. — Но сначала я хотел убить самого себя. После смерти Денизы жизнь лишилась для меня всякого смысла,

— Вы пытались покончить жизнь самоубийством? — уточнил я.— Вы имеете в виду тот несчастный случай с вами в машине Фридмана?

Аллан утвердительно качнул головой.

— В то утро у меня было очень подавленное состояние. Я думал только о ней. И в машине меня внезапно охватило желание умереть. На дороге не было никакого другого транспорта, я просто прибавил газу и закрыл глаза. Я почувствовал, как машину начало мотать из стороны в сторону, и не сомневался, что через несколько секунд все закончится. Но она въехала в кустарник.

— А что случилось потом?

Аллан посмотрел на меня расширенными глазами.

— Застряв в кустах, я понял, что чудом остался жив. Я долго размышлял об этом. И еще о том, как Дениза посещала Фридмана и во всем ему доверяла. И тогда мне стало ясно, что все произошло бы иначе, если бы она не так часто встречалась с ним: она не погибла бы. Он принуждал ее наносить ему визиты, он был виновен в том, что она...

— Значит, историю о голубой машине, которая оттеснила вас с шоссе, вы придумали? — перебил его я.

— Но ведь я должен был как-то объяснить случившееся, а такая ситуация показалась мне правдоподобной. Кроме того, она увязывалась с моим планом о письмах для Фридмана.

— Вы уверены, что Фридман и Дениза были только добрыми друзьями? — спросил я.

Аллан закрыл глаза, но я успел заметить, как гневно они сверкнули.

— Я уже говорил однажды, что вы не имеете права подозревать ничего другого.

— Хорошо, хорошо, — успокоил я его.

— Именно Фридман решил захватить ее с собой в Лос-Анджелес, — продолжал Аллан. — Если бы не он, она осталась бы жива.

— И вы надумали убить его?

— Кажется, мне хотелось, чтобы человек, виновный в ее смерти, умер прежде меня.

— Я все еще не понимаю, для чего потребовались эти письма,— проговорил я.

— Я мечтал, чтобы он умирал мучительной смертью. Он должен был узнать, как сильно я страдал, должен был почувствовать, каково это. Он отнял у меня все, он погубил Денизу — только он.

— А почему вы так медлили, пока Фридман не нанял меня найти автора писем?

— Потому что я знал, что вам его не отыскать. Мне хотелось, чтобы вы провели расследование и не получили никаких результатов. А когда дело закрыли бы, я бы его прикончил. Я намеревался расправиться с ним, когда он •почувствует себя В безопасности. Я мечтал увидеть его лицо перед смертью, его страдания.

— Почему вы убили его именно в тот вечер?

Аллан немного подумал.

— Когда вы уехали, я вернулся и поговорил с ним. Он казался страшно возбужденным и подозрительным. Он не желал обсуждать письма, и внезапно я понял, что он мне не верит. Я поехал домой, хорошенько все снова обдумал и принял решение убить его тем же вечером. Я опасался, что он сообщит вам о своих подозрениях.

— А что стало с письмами? — спросил я.— Почему вы сначала писали их, а потом уничтожили и попытались инсценировать несчастный случай?

Аллан самодовольно засмеялся.

— Сперва я не хотел ничего инсценировать. Я собирался просто застрелить его, а письма оставить как улику. Подозрение должно было упасть на Каделла. Идея утопить Фридмана в плавательном бассейне пришла ко мне, когда я понял, что попал в переплет. Отправившись к нему тем вечером, я взял с собой мешок с влажным песком. Я позвонил и подождал, пока Рубин откроет дверь. Распахнув ее и никого не увидев, он вышел на крыльцо. Я ударил его по голове, затащил в кухню и связал там. Потом я собирался приняться за Фридмана. Он должен был находиться либо в студии, либо в спальне. Но с этого момента все мои расчеты провалились. Когда я подошел к кухонной двери, она открылась и передо мной возник Фридман. Я настолько удивился, что сразу стукнул его мешком по голове. Он упал, а я даже не получил возможности сказать ему, почему он должен умереть. Он обязан был услышать, кто его убивает и почему. Это было важно. Но, когда он лежал у моих ног, у меня возникла другая идея: все должно выглядеть, как несчастный случай. Я переставил несколько книг на полках в студии, будто там что-то искали, затем забрал свои письма из ящика стола. Его палку я отнес в студию, чтобы полиция ее нашла там. Потом я потащил его к бассейну. Там к водопроводной трубе был присоединен шланг для поливки сада. Я открыл вентиль и столкнул Фридмана в воду. Очутившись в воде, он сразу пришел в себя и начал барахтаться, пытаясь выбраться на берег. Но, поняв, что у него ничего не получается, стал звать на помощь. Тогда я направил струю из шланга прямо ему в лицо. К сожалению, — уныло проговорил Аллан, — это, недолго продолжалось.

Я немного помолчал, стараясь как-то переварить услышанное, потом спросил:

— Зачем вы инсценировали несчастный случай, зная, что легко догадаться о фальсификации?

Аллан улыбнулся.

— Полиция должна была установить пропажу анонимных писем и начать поиски преступника, — я понимал, конечно, что вы им расскажете о письмах. Я бы оказался полным идиотом, если бы вообразил, что все происшедшее посчитают случайностью. Кого полиция заподозрила бы в первую очередь, услышав о содержании писем? Конечно Терри Каделла. Я хотел одним выстрелом убить двух зайцев. Каделл был виновен,в смерти Денизы в такой же мере, как Фридман, не правда ли? Он подтолкнул ее к Фридману, а затем к смерти...

— По если бы он хорошо жил с Денизой, у вас оказалось бы еще меньше шансов, — возразил я.

Аллан покачал головой.

— Я не согласен. Мои ожидания не могли кончиться ничем. Случившееся было неизбежно. Если бы не та автомобильная катастрофа, мы были бы теперь вместе. Неужели вы не понимаете? — Он опять улыбнулся. — Нам требовалось только выбрать подходящий момент, больше ничего.-

— А как обстояло дело с Рубином Сноу?

— Именно так, как вы говорили. — ответил Аллан. — Не успел я вынуть из кармана пистолет и выстрелить, как он пырнул меня ножом в руку. Чтобы объяснить свое ранение, я выдумал историю с подростками. Видимо, мне следовало сильнее стукнуть Рубина мешком по голове. Он сказал мне, что очнулся, когда Я тащил Фридмана из. кухни.

— Возможно, — согласился я. — А потом вы собирались расправиться и с его подружкой. Но ведь ваше поведение еще хуже того, в. чем вы обвиняли Фридмана.

Лицо Аллана внезапно потеряло всякое выражение.

— Что вы сделали с пистолетом после того, как убили Сноу? — продолжал я.

— Я бросил его в море. Он принадлежал Фридману. Я стащил его, прежде чем начать писать письма. Фридман не заметил пропажи.— Он вымучил из себя улыбку.— У меня не было своего пистолета, и я считал хорошей идеей убить хозяина его же оружием.

— А что насчет Каделла? — спросил я.

— Когда полиция не выказала желания расследовать смерть Фридмана, — тихо проговорил Аллан, — я понял, что Каделл останется безнаказанным. Если бы они, как я полагал, начали следствие, Каделла обязательно арестовали бы. Но полиция замяла дело, а мне не хотелось больше ждать. Когда вы взяли у меня ключ и поехали к Фридману, я через несколько минут последовал за вами. Добравшись туда, я увидел, как Арлена с парнем вышли из дома. Я немного подождал,— вы не появлялись,— и проник внутрь. Вы лежали на полу, а ваш пистолет находился в кобуре. Внезапно я сообразил, что обязан убить Каделла и забрал ваше оружие,— Он вытер со лба капли пота.— Задняя дверь дома была открыта. Оба лежали в кровати, в спальне.

Я немного помолчал, потом произнес:

— Когда вы в первый раз посетили Каделла, он вас поколотил. Почему?

— Я заявил ему, что подозреваю его в убийстве. Конечно, я знал, что мои слова ему не понравятся, однако не думал, что он меня так изобьет.

— Мне по-прежнему ничего не ясно,— сказал я, когда он умолк.

— Я ожидал, что он на меня набросится, чтобы обвинить его в оскорблении действием. Тогда я бы объяснил полиции, почему считаю его убийцей Фридмана. Полиция обязательно заинтересовалась бы образом жизни мистера Каделла, а мой поступок выглядел бы вполне естественным.

Я встал и покачал головой.

— Вы много натворили бед и многим доставили неприятности, Аллан. В том числе и мне.

— Нет, — запротестовал он. — Я не хотел причинять вам несчастья. В доме Фридмана я понял, что вас ударила Арлена или ее дружок. Вы должны были заявить в полицию, что они украли ваш пистолет. А когда полиция нашла труп Каделла, рядом лежало ваше оружие.

— Значит, вы мечтали пришить дело Арлене?

— Да,— сухо подтвердил Аллан.

Не так легко было его раскусить, но все же я смог понять,-как у него возникла потребность играть роль мстителя.

— Как вы выбрались из дома Каделла, Аллан? — спросил я.

— Через дверь. Когда я смотрел на них, окровавленных, на кровати, мне хотелось только поскорее уйти.

— Вы вчера не заперли свою квартиру? — задал я следующий вопрос^

— Не помню. Возможно, и не запер.

— Где, ваша одежда?

— Понятия не имею. Я заглянул в шкаф, но он оказался пуст.

— У вас с собой был ключ? — продолжал я.

— Был. Но почему вы спрашиваете?

— Нужно забрать из вашей квартиры некоторые вещи, прежде чем полиция ее обыщет,— ответил я.— Впрочем, ключ — это не проблема.

Прентик уставился на меня округлившимися глазами.

— Вы принимаете меня за сумасшедшего? — прошептал он.

Я промолчал.

— Теперь можете позвать лейтенанта, Камерон,— вздохнул он. — О Денизе я ему ничего не скажу. Лучше вы.

— Спасибо, Аллан. Если я что-нибудь смогу для вас...— Я не закончил фразу, ведь я ничего не мог сделать.

— Да, Камерон, — произнес он, когда я взялся за ручку двери.— У меня немного друзей, да и те теперь не пожелают обо мне вспомнить. Не очень сердитесь на меня.

— Хорошо,— пообещал я и вышел, не задав ему других интересовавших меня вопросов.

Глава 10

Прошло полтора часа, прежде чем я смог покинуть больницу. Талбот вызвал своего шефа и стенографиста. Я снова сидел на кушетке в маленькой комнате ожидания, пока в палате снимали с Прентика показания. Наконец вернулся Талбот. Он сообщил мне, что Кирк Мартин уехал в управление полиции, чтобы провести там пресс-конференцию.

Мы спустились на лифте. Когда мы вышли на улицу, Талбот спросил:

— Как вам удалось убедить его сознаться?

— Это было нетрудно. Потребовалось только сказать, что ваши парни до тех пор будут обрабатывать его, пока он не заговорит. Он даже глаз закрыть не сумеет.

— Наверное, Мартин ужасно доволен,— усмехнулся Талбот.— Возможно, он даже упомянет ваше имя в беседе с репортерами.

— Это было бы неплохо.

Мы молча подошли к «форду» Талбота. Усевшись за руль, он с серьезным видом произнес:

— Не знаю, Камерон. Все, конечно, позади, но я задумываюсь кое над чем. Мне не верится, что он натворил столько бед только для того, чтобы избежать небольшого наказания за подделку документов.

Покачав головой, он включил мотор.

— Перестаньте ломать себе голову,— посоветовал я.— Дело закончено, и радуйтесь.

Он припарковался на стоянке мотеля и вынул из отделения для перчаток уже знакомый мне коричневый пакет.

— Вот, возьмите. Он больше не понадобится. Могу я быть уверенным, что вы это сожжете?

Я поблагодарил его и взял сверток с фильмом.

— Что теперь станется с Голдингом?— поинтересовался я.

— Ничего. Его отпустили. А его горилле придется отвечать за нападение на полицейского.

— Сочувствую этому полицейскому.

— Я тоже, — усмехнулся Талбот. — Но Хардин давно такое заслужил.

Талбот повернулся и протянул мне руку.

— Думаю, что сейчас самое время поблагодарить вас.

Мы обменялись рукопожатиями и распрощались. Потом я забрал из мотеля свои вещи и поехал на квартиру Прентика.

Мне недолго пришлось заниматься там поисками. Кроме фотографии в рамке возле его кровати, я обнаружил все остальное, заботливо уложенное в четыре картонные папки: записные книжки, проспекты фильмов, вырезки из газет и журналов и три магнитофонные ленты в пластмассовых коробочках.

Я отнес свои находки к двери, затем протер вещи, к которым прикасался, на случаи, если Талботу придет в голову мысль произвести обыск.

С папками в руках я в одиночестве спустился на лифте. В Лос-Анджелесе я смогу все спокойно уничтожить, включая фильм, который мне еще предстояло получить на почте в Санта-Анне.

Я заглянул в аптеку, выпил чашку кофе и купил пачку сигарет.

Выйдя на улицу, я неожиданно увидел Ардену Тревис.

Она появилась из магазина одежды с большой голубой коробкой под мышкой и.направилась к машине, стоявшей неподалеку. Открыв дверцу, Арлена положила коробку на сиденье. Женщина за рулем наклонилась и помогла ей. Эту женщину звали Хильда, больше ничего я о ней не знал.

Снова экономка-ирландка повела меня к плавательному бассейну. На сей раз Вера Ралей надела не бикини, а платье и она сидела в раскладном парусиновом кресле с тентом. Возле напитков на столике стоял тихо играющий радиоприемник. На Вере опять были солнечные очки.

— Я заглянул к вам, чтобы передать свое заключительное сообщение, — сказал я и опустился в плетеное кресло.

— Я ждала вас,— тихо промолвила Вера.— Я слушала радио. Все закончено, не так ли? Бедный Аллан,— прошептала она.

— Если вы уже слышали новости, то не стоит докучать вам деталями. Я хочу только вот о чем спросить, Вера. Что вы вчера делали в доме Каделла?

— Вы знаете?..

Я кивнул.

— Я видел, как от его дома отъехала голубая машина — «понтиак» или «олдсмобиль». — Я указал на другую сторону бассейна, где перед гаражом красовался ее голубой автомобиль.— У вас голубой «понтиак».

— Вы сообщили полиции?

— Нет,— ответила я.— Да это теперь совсем не важно. Вероятно, они некоторое время будут искать владельца машины, но, зная убийцу Каделла, особенно утруждаться не станут.

Вера немного подумала и сказала.

— Терри позвонил мне. Его голос доносился словно издалека. Он просил меня поскорее приехать, речь шла о чем-то очень серьезном. Когда я поинтересовалась деталями, он заявил, что у него нет времени ничего объяснять. Когда я добралась, дверь дома оказалась открытой, я вошла и окликнула его. Никто не отозвался. Я не поняла, что происходит, и направилась к нему в спальню... — Она опустила голову.— Оба... Поль-... это было ужасно.

Я встал.

— Вы уверены, что вам звонил Каделл?

— Ну.-., да. — Вера поднялась с кресла. — У меня не было причин думать, что это не он.

— Вы сказали, что его голос звучал необычно, словно он говорил издалека. Может, звонил человек, прикрывший рукой микрофон?

Она подняла брови.

— Почему вы так считаете, Поль?

— Потому что Каделл тогда, наверное, уже умер,— ответил я.— Звонивший просто пытался запутать ситуацию и свалить вину на другого. Вероятно, для того, чтобы полиция вас там застала.

— Но полиция не приехала.

Я кивнул. Теперь я жалел, что не довел опрос Прентика до конца.

— Позвонив вам, он потерял самообладание и предоставил полиции самой искать преступника, — сказал я.

— Аллан...— недоверчиво прошептала Вера.— Вы полагаете... что это он звонил?

— Наверное, он.

— Но почему? Почему он собирался так со мной поступить?

— Вряд ли он против вас что-то имел. Он словно спятил: вбил себе в голову только одно— прикончить Каделла. Но в то же время ему хотелось избежать наказания. Вы не единственная, на кого он пытался свалить вину.

Я рассказал ей об истории с моим пистолетом. Вера внимательно выслушала меня.

— Я просто не. могу поверить,— вздохнула она, когда я умолк.

— Постарайтесь забыть о нем,— посоветовала я.—-Он за все расплатится. Только психиатр спасет его от газовой камеры.

Вера быстро подняла голову и пристально посмотрела на меня.

— Значит, вам еще не все известно.— Я промолчал, и она пояснила: — Перед самым вашим приходом передали по радио, что он выбросился из окна больницы. Он разбился насмерть.

Она опустилась в кресло и отпила из бокала. Я сел и закурил сигарету. Следовательно, теперь полиция не станет тратить время на проверку его признаний.

Вера предложила мне выпить, и мы еще с полчаса проговорили. После всего, что мне сообщили о ее отношениях с Фридманом, мне захотелось послушать, что она сама расскажет. Я испытывал это желание до тех пор, пока не встретился с ней в первый раз. Тогда я понял, что у нее к Фридману были истинные чувства, и теперь не хотел спрашивать, почему она так хорошо ориентировалась в доме Каделла.

— Я считаю, что больше нет смысла скрывать правду, — продолжала она. — Я мечтала, чтобы Симон женился на мне, но он не мог решиться. Ему были известны некоторые глупости, совершенные мною в прошлом. Еще он узнал, что я иногда встречаюсь с Терри Каделлом. Но между мной и Терри ничего не было, Поль.— Вера покачала головой.— Терри пытался уговорить меня, но я не поддалась. Вам, конечно, трудно мне поверить, но я любила Симона.

— Я верю вам, — с улыбкой сказал я.

Я допил свой бокал и уже собрался встать, но Вера нагнулась и положила руку мне на колено.

— Неужели вы сейчас уедете? — промолвила она.

Я снял ее -руку и поднялся.

— Да, мне пора, — ответил я.

— Куда, Поль?

— В Лас-Вегас.

— И вам непременно сегодня нужно отправляться?

— Непременно.

Она заставила себя улыбнуться.

— Девушка? — произнесла она.

— Да, девушка.

— Наверное, это необыкновенное создание.

— Так оно и есть. Послушайте, Вера...

— Нет, — сказала она и порывисто вскочила на ноги.— Не надо ничего объяснять. Я не буду вас задерживать.

Я развел руками и вздохнул:

— Надеюсь, мы еще увидимся.

— Я тоже надеюсь, — горячо проговорила она и крепко пожала мне руку.

Потом она встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку, по-родственному.

Я с максимальной скоростью помчался в Лас-Вегас.

В конце концов, там была Алисон.