Неуправляемый мужчина

— Черт, — повторил Тэк, и его рука напряглась, а тело прижалось ближе.

Я почувствовала, как слезы наполняют глаза, но сделала глубокий вдох носом, пытаясь побороть слезы, и пока я это делала, рука Тэка рыскала по мне в поисках моей руки. Когда он нашел мою руку, переплел наши пальцы и прижал наши соединенные руки к моей груди.

— Я позаботился о своей девочке, — пробормотал он.

Я глубоко вздохнула.

— Она в безопасности, ты в безопасности, о нем позаботились, детка. Теперь все хорошо.

Я продолжала глубоко дышать.

Я почувствовала его лицо в своих волосах, он прошептал:

— Тайра, теперь все хорошо.

Я не была в этом так уверена.

Поэтому прошептала в ответ:

— Хорошо теперь.

— Спи, завтра мы еще поговорим.

— Хорошо. О чем-то, чего я не жду с нетерпением.

Пальцы Тэка напряглись в моих, когда он сжал мою руку.

Потом расслабился и сказал:

— Спи, детка.

Я вздохнула.

И, как ни странно, заснула раньше Тэка.

Но мне снились не хорошие сны.

25. Отпущение грехов

Я проснулась, лежа на Тэке, вдыхая запах его мускуса.

Открыла глаза и увидела татуировку Тэбби под тем местом, где моя щека покоилась на плече Тэка. Ночью мы каким-то образом перестроились в обычное положение.

И, как обычно, это было приятно.

Затем острый укол пронзил сердце, как накануне он промывал мне мозги.

Черт.

Правильно. Шаг за шагом, и первым моим шагом была ванная. Во-вторых, как всегда, кофе. А потом проверить Тэбби. И затем…

Я не знала, что затем.

Но когда наступит этот момент, я буду знать.

Очень осторожно, потому что я действительно не хотела будить Тэка, я подняла руку, которая лежала на его плоском животе, и начала скатываться с него.

Проблема была в том, что Тэк стал перекатываться вместе со мной. Он был больше, мощнее, и его бросок повалил меня на спину, а сам он оказался почти на мне.

Отлично. Проснулась полминуты назад, а день уже шел не по плану.

Он поднял голову, и я поймала его настороженный, совсем не сонный взгляд.

— Куда это ты собралась? — мягко спросил он, его хриплый, ранний утренний, теплый, рокочущий голос проплыл по моей коже.

— В ванную, — ответила я, игнорируя реакцию своего тела и сердца на его голос.

Его взгляд скользнул по моему лицу, будто он пытался выяснить, не лгу ли я, что направляюсь в ванную, хотя хочу вместо этого ринуться в мою секретную комнату, из которой смогу телепортироваться в Форт-Лодердейл.

Потом его глаза снова встретились с моими.

— Потом возвращайся в постель.

Я отрицательно покачала головой.

— Потом я сделаю кофе.

Он уступил, но приказал:

— После этого возвращайся ко мне.

— Нет, — возразила я. — После этого я хочу проверить Тэбби.

— С ней все в порядке, — пробормотал он, его рука, лежавшая на кровати рядом со мной, скользнула вверх, так что пальцы задвигались по моим волосам. — Встал, как ты заснула вчера, проверил, как она. Посидел с ней немного, она не могла заснуть. Дал ей пару таблеток «Тайленола». Она уснула, проверял примерно полчаса назад, еще спит.

Вот оно. Может быть, он и не стал Отцом года, но он был отличным отцом, заботясь о своей маленькой девочке.

Ничего удивительного. Облегчение, но не удивление. Тоже мило, но я проигнорировала это чувство.

Тэк закончил:

— Так что после кофе, ты снова здесь.

Да, что угодно. Я соглашалась, потому что решила сделать по-своему.

Поэтому солгала:

— Хорошо.

— Ладно, — прошептал он, затем наклонил голову и прикоснулся губами к моим, а затем и кончиком языка. Его козлиная бородка щекотала мне кожу, и почему-то я ощущала его губы, язык и козлиную бородку сейчас больше, чем обычно, обычно я не зацикливалась на этом. Но сейчас было так, словно я пыталась запомнить. Словно в глубине души я чувствовала, что это скоро может исчезнуть, и я больше никогда этого не получу.

Он поднял голову и тихо сказал:

— Возвращайся ко мне поскорее, детка.

И обычно, когда он говорил что-то вроде этого тихо или даже не тихо, как всегда своим командирским тоном, я спешила вернуться.

На этот раз я просто кивнула, и это тоже было неправдой.

Он скатился с меня, но его рука скользнула по моему подбородку, прошлась по волосам, а потом исчезла, я была свободна.

Поэтому перекатилась на другую сторону и, поскольку накануне вечером собрала почти все свои вещи, подошла к сумке и потащилась с ней в ванную. Я сделала дела, нашла свободные, мягкие пижамные шорты с милыми маленькими оборочками внизу, натянула их. Они не совсем подходили к моей футболке, но мне было наплевать. Наряда, который бы соответствовал на этот момент не было (как обычно было).

Я умылась, почистила зубы зубной пастой и нитью, уложила вещи обратно в сумку, подготовившись к любому результату.

Потом вышла, желая не смотреть на кровать, но не смогла. Несмотря на события вчерашнего дня и совсем неуверенная в будущем со своим мужчиной, не могла не посмотреть, такова была сила его харизмы.

Простыня спустилась до пояса, грудь, тату, шесть кубиков пресса, он приподнялся на локте, подперев голову, испытывающе глядя на меня сапфирово-голубыми глазами… все в этом мужчине было красивым и таким сексуальным.

Вот черт.

Я быстро прошла на кухню, заварила кофе и отправилась в комнату Тэбби. Дверь была закрыта, но не заперта, так как была сломана. Я надеялась, что Тэк так же хорошо обращался с отверткой, как и с любым инструментом, которым пользовался в гараже (ладно, я не совсем была дурочкой на работе, но все же понятия не имела, как они работают, к вашему сведению, можно заказывать запчасти по интернету, даже не догадываясь, как их устанавливают). Я медленно толкнула дверь и тихо подошла к кровати.

Тэк был прав, Тэбби спала. Я тоже оказалась права, поскольку она спала на правом боку, а левая щека хорошо была видна в утреннем свете, на которой красовался фингал. Не ядреный фингал, глаз распух и выглядел не очень хорошо.

На самом деле не самый лучший урок, который нужно усвоить в шестнадцать лет, что парни могут быть мудаками, а некоторые из них даже высшими мудаками.

Я тихо вздохнула и склонилась над ней, осторожно убрав ее длинные густые волосы с виска, щеки и шеи. Потом, поскольку мне не особо было здесь место, хотя мы пытались построить наши отношения (до прошлого вечера), но сейчас было не понятно, где мы были в наших отношениях, но я все равно наклонилась и поцеловала ее мягкие волосы сбоку.

Потом выпрямилась, повернулась к двери и остановилась как вкопанная.

Тэк сидел у двери в кресле, скрестив руки на груди, ноги в лодыжках, без рубашки, без обуви, с растрепанными волосами, в выцветших джинсах.

Я сглотнула.

— Ничего не мог с собой поделать, — прошептал он.

— Ага, — прошептала я в ответ.

Он промолчал, только губы его дрогнули, и добрые, прекрасные глаза потеплели и стали еще прекраснее.

Поскольку я не могла вечно оставаться в комнате Тэбби, пошла к нему, пытаясь боком протиснуться мимо.

Попытка не удалась, Тэк сомкнул руку на моем плече и остановил меня, как только мы оказались в коридоре.

Я смотрела, как он наклонился и потянул дверь Тэбби. Потом выпрямился, обогнув меня и передвинув так, что оказался передо мной, а я стояла спиной к коридору. Он обхватил меня руками и начал двигаться вперед, у меня не было выбора, кроме как пятиться назад.

Это напоминало мне наши отношения, Кейн «Тэк» Аллен заставлял меня своего рода пятиться.

Я подняла руки и положила их ему на грудь, тихо сказав:

— Я хотела бы выпить кофе.

— Позже, — пробормотал он, продолжая двигаться вперед.

Не слишком удачный выбор слов.

Я замолчала.

Тэк сменил направление у двери, заставив меня войти внутрь, остановившись, чтобы закрыть дверь ногой, она защелкнулась, а затем он снова начал двигаться. Еще один поворот, и я оказалась на его кровати с Тэком на мне, руками, прижатыми к его груди, в плену между нами.

Я смотрела ему в глаза, пока он изучал выражение моего лица, напряглась, хотя приятно было чувствовать, когда его рука обхватила мою лицо с одной стороны и большой палец скользнул по щеке.

— Сегодня ты опять тихая, — пробормотал он, изучая меня некоторое время.

— Угу, — согласилась я, но больше ничего не сказала.

Его глаза встретились с моими.

— Она спит, — сказал он то, что я и так уже знала. — Сегодня утром мы с ней поговорим. Выясню, что у нее в голове, почему она продолжает устраивать это дерьмо, потом посмотрим, смогу ли заставить ее перестать это делать.

— Было бы хорошо, — ответила я.

— В данный момент я хочу знать, где находится твоя голова.

— Я думаю о кофе, — солгала я.

— Чушь собачья, — мягко ответил он.

У меня перехватило дыхание.

— Поговори со мной, детка, — настаивал Тэк.

— Ты меня очень поддерживаешь, — заметила я, и его брови сошлись на переносице.

— Еще раз.

— Ты меня очень поддерживаешь.

Он слегка склонил голову, но ничего не ответил.

Я привела пример:

— В моем кабинете, вчера вечером в этой комнате, только что в коридоре и... также в этой комнате.

— Ага.

— Ну, да.

— И?

Я замолчала.

Тэк с полминуты молчал, а потом прервал мое молчание.

— Рыжая, я знаю, ты совсем не хочешь, чтобы я обвинял ее, особенно в этой постели, но Биби…

Услышав его слова, я решила, что время пришло.

Так что начала выкладывать.

— Вчера ты меня неправильно понял, — прервала я его. — Я не думала, что ты способен поступить так, как Хоп. Я просто столкнулась с чем-то шокирующим и трудным для своего восприятия. Жаль, что ты позвонил через несколько секунд после того, как я их увидела, у меня не было времени все обдумать. Но ты подтолкнул меня к разным мыслям и действиям, я не хотела об этом говорить, но у меня не было выбора, кроме как прийти к выводу в той ситуации, а не в другое время. Поэтому я сделала то, что сделала. Разозлилась. — Я сделала глубокий вдох и тихо закончила: — Тебе не стоило давить на меня, Тэк.

Его рука переместилась на мою щеку, так что большой палец скользнул по моим губам, его глаза не отрывались от моих, но он не произнес ни слова.

Наверное, с его стороны это походило на извинение, но не являлось извинением.

Да, вот так.

Я продолжала:

— Я выросла в доме Оззи и Харриет. Моя мама — домохозяйка, печет пироги. Каждое воскресенье мы ходили в церковь. Мой отец верит в Бога, в святость брака, в футбол и во все, что стреляет — именно в таком порядке. Я освободилась от того, что было не полностью моим, чтобы жить своей собственной жизнью, но я не ожидала увидеть двух людей, занимающихся сексом перед своими глазами. Это шокирует. Я не знаю, что с этим делать.

— С этой минуты, дорогая, ты будешь ходить в мою комнату в компаунде только со мной.

— Слишком поздно, Тэк. То, что я увидела, нельзя сделать вид, что этого не было.

— Рыжая…

— Так и было. — Я почувствовала, как его тело застыло, почувствовала жгучие слезы, щипавшие нос, сделала глубокий вдох, чтобы сдержаться, потом продолжила: — Ты не понимаешь, насколько это было для меня сильно, что там была она, я не сказала тебе тогда.

— Скажи мне сейчас.

— Что я влюбилась в тебя во время текилы и сэндвичей с жареной свининой.

Его крупное тело слегка дернулось, глаза вспыхнули, а пальцы напряглись на моем лице, но я продолжила.

— Знаю, что это звучит глупо и просто смешно. Но мне наплевать, потому что в глубине души я знаю, что вот так случилось. Черное и белое, кажется, всю свою жизнь я прожила в черно-белом. Я встретила тебя, и вдруг все вокруг меня стало цветным. — Я глубоко вздохнула и прошептала: — А потом ты вышвырнул меня из своей постели.

Его лицо смягчилось, глаза потеплели, голова наклонилась ближе ко мне, когда он прорычал низко, грубо и тихо:

— Детка.

Я отрицательно покачала головой.

— Я влюбилась в тебя, а ты не позволил мне остаться. Ты даже не поцеловал меня на прощание. А на следующей день я увидела тебя с ней, ты провел с ней ночь, и ты поцеловал ее на прощание.

— Черт возьми, детка, — прошептал он, прижимая ладонь к моей голове.

— Меня это не ужалило, Тэк, но было больно.

— Тайра, дорогая, я понятия не имел…

— Знаю. Но не значит, что я не чувствовала боли. И увидев ее вчера, не говоря уже о том, что я увидела, мне было неприятно. Обстоятельства, в которых я ее увидела, и то, что это была она, только усугубило всю ситуацию.

— Она больше не появится у нас.

Я кивнула.

— Да. Но это уже было.

— Тайра…

— У меня было пять любовников.

Тэк моргнул, голова слегка откинулась назад.

Затем он спросил:

— Что?

— Пять. Я скрупулезно их выбирала. Мужчины, которые подходили мне. Мужчины, думала я о них, поскольку знала, что они не идеальны, но они могли стать такими.

— Никто не идеален, детка, — вставил он.

— Пожалуйста, выслушай меня, — прошептала я, и он слегка приподнял подбородок, давая понять, что готов меня слушать, поэтому я продолжила. — Еще маленькой девочкой я пообещала себе, что не соглашусь на меньшее, чем мужчина моей мечты. Ни на что меньшее. Это было безумие. Я раздумывала об это, не знаю, почему я дала себе такую клятву. Девушки тоже в детстве мечтают и дают себе разные клятвы, конечно. Но реальность жизни начинает давить, и они отказываются от того, о чем мечтали в детстве. Я не отказалась. Я хотела мужчину моей мечты или никого. Поэтому я искала его всю свою жизнь. Я готова была жить этой мечтой, не соглашаясь на меньшее. У меня не было мужчины мечты до той ночи в «Прокатись», когда я встретила тебя.

Я почувствовала, как вес его тела стал давить на меня сильнее, большим пальцем он коснулся подбородка, прошептав:

– Рыжая..

— Знаю, что ты считаешь меня уязвимой, Тэк. И понимаю, что тебе приходится учить меня жить в твоем мире. Но я не настолько глупа, тусуясь с кучкой грубых байкеров во дворе гаража, заливая текилу и трахаясь, убеждать себя, что мужчина, с которым я познакомилась тогда, был идеален, именно тем мужчиной, которого я искала, мужчиной моей мечты, потому что я отчаянно искала его всю жизнь, хотя секс был великолепен с тобой и я была слишком пьяна. Совершенство, которое я искала, оказалось совсем не совершенством. Идеал, который я искала, был совсем другим. И он был тобой.

Его рука сжалась, когда он пробормотал:

— Господи, мать твою, Господи, детка.

— А потом ты вышвырнул меня из своей постели, даже не поцеловав на прощание.

— Господи, детка, — прорычал он.

— А потом ты повел себя как придурок. Я не верила, что могла так ошибаться в тебе. Тогда той ночью ты не был придурком. А потом снова им был. И, оглядываясь назад, я не знала, что играю, но сейчас признаю, что ты был прав. Я играла в игры. И подсознательно играла, проверяя тебя, думая остановиться в своих поисках, но должна была быть уверена, что ты... тот самый.

— Тайра…

— Ты прошел, — прошептала я, и его глаза вспыхнули, лицо приблизилось, рука переместилась, обхватив меня за подбородок, я закончила, — но вчера ты потерпел неудачу.

Его голова дернулась.

— Что?

— Ты схватил меня за горло и прижал к стене.

— Тайра…

— Я готова принять пиво и текилу, есть чипсы из пакета, соус из банки и прибавить десять фунтов веса, — сказала я ему. — Я готова принять тех, кто курит травку и начинает вокруг меня целоваться. Я даже может поступлю также, если буду в настроении. Хотя не травку, — продолжила я. — Я соглашаюсь, чтобы твои братья могут развлекаться, когда им вздумается, с кем вздумается, потому что так устроен твой мир, а также потому, что ты прав, это не мое дело. И, наконец, подумав об этом, это существует в любом мире. Мужчины изменяют, женщины тоже. Это происходит везде в обществе, не только с байкерами. Хотя, должна сказать, я никогда больше не хочу видеть такую сцену… голых людей, — поделилась я и продолжила. — И я соглашусь, по сути, быть гражданином второго сорта в вашем байкерском мире, но только если со мной будут обращаться с уважением, и такого дерьма больше не будет перед моими глазами. Я даже готова принять реки крови, потому что такой мужчина, как ты, должен делать то, что ты должен делать, и одна из причин, почему ты стал для меня тем единственным, заключается в том, что ты такой человек, какой ты есть.

Я вздохнула и не отводила от него глаз.

— Чего я не приму, что меня прижимают к стене, к машине или даже к подушке, и держат за горло.

На это он тут же ответил:

— В тебе бьется пульс, детка.

Я дернула головой, почувствовав, как брови сошлись вместе, потому что его мягкий ответ был совсем не тем, что я ожидала.

— Что? — Прошептала я.

— Я причинил тебе боль? — спросил он.

— Дело не в этом.

— Да, дорогая, не в этом. Но все же ответь, я сделал тебе больно?

— Нет, — прошептала я.

— И не сделаю, — ответил он. — Никогда, — твердо продолжал он. — Ни за что, — заключил он.

— Тэк…

— Обнаружил свою сестру мертвой. Передоз.

Я моргнула в шоке от его слов и смены темы и, ну, его чертовых слов!

Затем прошептала:

— Как?

— Мертвой. Я был с ней и обнаружил ее. Пощупал горло — пульса нет. Должен сказать тебе, Рыжая, нет ни одной вещи в мире хуже, чем положить руку на горло человека, которого ты любишь и... ничего… не почувствовать.

О боже мой.

— Тэк… — выдохнула я.

— Раш родился еще до того, как она умерла, но первое, что я сделал, когда родилась Тэб, обхватил ее за шею, чтобы пощупать пульс.

Боже.

— Тэк... — прошептала я.

Но мое время для разговоров истекло.

Я поняла это, когда Тэк продолжил говорить:

— Я вырос во всем этом. Мой отец был в мотоклубе. Жизнь его клуба отличалась от «Хаоса». Он был ветераном. Измученным. Пьяным. У тех байкеров были свои причины вступить в клуб и вести его так, как они вели, я не проходил через то, что прошли они, поэтому не осуждаю их. Но его клуб был братством до конца. Не стране, не по крови, а верность своим братьям. Они решили, что страна их надула, так что больше не собирались геройствовать ради нее. И узы крови были на втором месте, но только в том случае, если байкер был из тех мужчин, и его жена или ребенок что-то значили для него. И они жили свободно так, как хотели, даже если этот путь был сущий ад. Они были радикалами. Были во всем и со всеми серьезными, чокнутыми. И то, что они делали, это занимались «мужской работой», — его глаза не отрывались от моих, были напряженными, сверлящими, а губы продолжали говорить. — Вот почему из-за этого дерьма мой отец отбывает долгий гребаный срок, пожизненное за двойное убийство.

ОМойБог!

— Да, — пробормотал он, внимательно наблюдая за мной. — Как ты считаешь, этим стоит делиться, когда ты знакомишься с милой, дерзкой женщиной, которая, как ты чувствуешь, будет определенно многое значить для тебя?

О Боже!

— Доро…

— Мой отец, — прервал он меня, — все время говорил о братстве, а не о крови. Но я всю жизнь наблюдал, как он колотит мать. Всю свою жизнь знал, что он трахался с ней, когда хотел, где хотел, и ему было наплевать, что она и его дети знали о его похождениях. Все это время я клялся, что у меня будет хорошая женщина, которой была моя мать в начале, что я никогда, никогда не буду заниматься таким дерьмом, как мой отец.

Его взгляд был жестким, решительным, я промолчала, решив, что сейчас наступило «позже», поэтому должна была принять то, что он говорил.

Я сама хотела этого.

Поэтому слушала молча.

— У меня есть старший брат, — продолжил он. — Как только ему стукнуло восемнадцать, он подался в Военно-Воздушные Силы. Убрался к чертовой матери от нас. Отец к тому времени уже сидел в тюрьме, а мама убедила себя, что она ни хрена не стоит, так что она просто продолжала трахаться с дерьмовыми байкерами, которые обращались с ней еще хуже, чем наш отец. Не виню брата за то, что он свалил. Виню за то, что он не объявился ни разу. Не слышал о нем ни тогда, ни сейчас, даже не знаю, где он, черт возьми. Он оставил нас с Кимми вдвоем. Когда я был уже свободен, мне так сильно захотелось убраться к чертовой матери, чтобы я больше никогда не видел всего этого дерьма. Так что я сел на старый отцовский «Харлей» и уехал, оставил ее одну.

Он все еще боролся с этим решением, это было видно по его лицу. Он не скрывал своих чувств от меня. Ему было больно.

Я подняла руки и обхватила его за шею, прошептав:

— Детка.

Тэк был на своей волне, он никак не отреагировал на мои слова, продолжив:

— Я искал, вот что делал. Злой на весь мир из-за моей дерьмовой жизни, чертовски напуганный тем, что во мне сидели гены моего отца, ищущий что-то такое, что могло бы доказать, что так неправильно жить, я хотел лучшей жизни. Мне необходимо было что-то делать, чтобы вывести яд из моего организма. И я прибыл туда, где мне самое место. В «Хаос». Тогда это был хороший клуб, здесь можно было жить, хорошо проводить время и устраивать ад — все, чего я хотел, последнее, что мне было нужно. Они торговали травкой. Гараж служил фасадом. Они знали, что такое братство, но также знали, что такое кровные узы и страна. Не так уж много мест в этом мире, где можно разъезжать и совершать то дерьмо, которое мы любили делать. Америка — одна из таких стран. И ребята это ценили. Хотя, они соблюдали не все законы, но это был их выбор, и это был выбор, который они смогли принять, потому что мы живем в Америке.

Он перевел дыхание и заговорил тише.

— Но на первой вечеринке «Хаоса», на которую я пошел, были женщины и дети. Позднее женщины устроили много шума, и дерьмо пошло вниз, но на первой той вечеринке я понял, что такое семья. Мне понравилось. Мне понравилось, как братья обращались со своими женщинами и детьми. Мне нравилось то дерьмо, которое они говорили о Клубе, о том, что такое братство. Поэтому я нашел свое место и стал рекрутом.

— Я рада, что ты нашел свое место, красавчик, — тихо сказала я.

— Я тоже, — согласился он. — Но потом я получил свою долю, и меня впустили внутрь Клуба, пути назад уже не было, несмотря на то, что черт побери, я был не совсем согласен с тем путем, на который свернул клуб. Но мы двигались в одном направлении, и это означало, что я шел по стопам отца. Это были мои братья. Так что я держал рот на замке, делал свое дело, но решил начать планировать будущее, уговорил Клуб исследовать разные пути, пока они делали то, что делали, на тот случай, если они соберутся с мыслями и решат завязать. Тогда у меня ничего не выходило, но я не сдавался, встретил Наоми, обрюхатил ее Рашем, женился на ее заднице, и она получила то, что хотела. Она была из семьи байкеров. Ей нравилась такая жизнь. Она обманула меня, как ей удалось, видно, пока сосала мой член, когда я рассказывал ей свое видение Клуба в будущем, она говорила, что поддерживает меня. Она знала все мои мысли еще до того, как дерьмо выплеснулось наружу, но сделала вид… И когда умерла Кимми, Наоми знала, что я вернусь домой, полный огня, и изменю все, но вела себя так, будто я никогда, бл*дь, ничего ей не рассказывал, хотя практически каждую ночь выкладывал планы о будущем в нашей постели перед сном. Ей нравились деньги, которые я ей приносил от нелегальных сделок, этим и занимался клуб. Ей нравилось иметь приличный дом, потому что ее детство прошло не в таком доме. Она любила тишину, ей нравились поступления, она не обладала теми качествами, чтобы стоять рядом со своим мужчиной. Последователю в постели нужна женщина одного типа, лидеру — другая. Она женщина последователя. Возможно, она думала, что у нее есть эти черты характера, какие мне были в ней необходимы, даже надеялась на это, но это было не так. Она может удержать мужчину, дальше пустота. И это не изменилось. Ее муж был порядочным парнем. Он оказался слабее меня. Она тащит его задницу по наклонной плоскости, он не сопротивляется, поэтому сейчас находится в полной х*йне, и, если его не подстрелят из-за ее задницы, он там и будет сидеть.

Ну, это полностью объясняло Наоми и заставило меня думать о ней еще меньше, чем хорошо.

— А по какому пути шел клуб? — Тихо спросила я, и Тэк сосредоточился на мне.

Затем он перекатился на бок, подтянул меня за подмышки, снова перекатился на спину, я оказалась сверху, грудь к груди.

Он поднял руку, откинул назад волосы у меня с лица и продолжил говорить:

— В клубе продавали наркотики, детка, — тихо сказал он, я сжалась телом и уставилась на него. — Не совсем продажа. Безопасная транспортировка. И мы делали все, что было с этим связано. Путь становился все темнее и темнее, клуб все глубже и глубже затягивало, мне это не нравилось еще до того, как позвонила мама и сказала, что Кимми облажалась по полной.

Ладно, хорошо, все по порядку.

— Расскажи мне о Кимми, — попросила я.

Тэк втянул воздух, я уже знала, что конец будет несчастливым. Напряглась, когда он приготовился говорить, запустив пальцы мне в волосы, затем снова убрал волосы с моего лица, зарывшись в них пальцами, прежде чем продолжить.

— Если ты живешь нашей жизнью, если ты не будешь толстокожей, это дерьмо съест тебя живьем. Я думал, что Кимми толстокожая. Она видела нашу жизнь, пыталась выбраться, была упертой с двенадцати лет. По крайней мере, так мне казалось. Я ошибался. Она оказалась уязвимой. Я просто не видел тогда этого, так что я, черт возьми, не защищал ее.

Боже.

Я закрыла глаза, рука Тэка скользнула с моего подбородка, я открыла глаза.

— Да, — прошептал он, — ты поняла, детка.

— Вот почему тебе нравится моя уязвимость, — заключила я ответным шепотом.

— И именно поэтому я буду рвать яйца, чтобы защитить тебя.

Боже.

— Продолжай, — прошептала я.

Он сделал еще один вдох и продолжил:

— Я оставил ее, но, в отличие от брата, не бросил. Она казалась сильной, мы с ней были сильными. Она могла быть смешной, мы держались вместе дома, который напоминал мне лодку, брошенную во время шторма в море, и так было постоянно. Она говорила, чтобы я убрался к чертовой матери оттуда. Но, как только смог, снова соединился с ними обеими, но в основном с Кимми. И вскоре я начал посылать ей деньги в надежде, что она тоже найдет выход из этой дерьмовой жизни. Я перевез ее в Колорадо, когда женился на Наоми. Перевез их обоих, когда родился Раш. Наоми была беременна Тэбби, вот-вот должна была родить, когда позвонила мама. Сказала, что Кимми подсела на дерьмо, полностью облажалась, ворует, лжет, выкидывает фокусы.

Я затаила дыхание, стараясь не выглядеть так, будто затаила дыхание, но Тэк не заметил, он был на своей волне, серьезной, плохой волне.

— Поэтому я вернулся в Калифорнию, чтобы разобраться с ее дерьмом. И то, что я обнаружил, детка, я так разозлился на мать, что она ничего не сказала мне раньше. Кимми не то, что подсела, а сидела уже долго и основательно, бл*дь. Мы разговаривали, я говорил, а она кричала. Тогда я не видел другого способа очистить ее от этого дерьма, если не вмешаюсь и не возьму дело в свои руки. Не следовало мне этого делать. Не следовало. Надо было отвезти ее в больницу. Теперь уже слишком поздно об этом говорить. Я заперся с ней в комнате, пока у нее шла ломка. Было некрасиво. Она кричала, дралась, царапалась, блевала, тряслась, черт возьми, ее так колотило. Как в припадке. Она была полностью измотана. Но ничего не вышло. Я не спал семьдесят два часа, разбираясь с ее дерьмом, поэтому в какой-то момент отключился. У нее был тайник, наркоманы — гребаные гении, когда дело доходит до тайника, я проснулся, она не двигалась, все. Она приняла дозу вместе со мной в комнате. Я был там. Моя младшая сестра покончила с собой, а я спал в пяти футах от нее.

Я закрыла глаза, но скользнула рукой вверх по его груди, чтобы снова обвить пальцами его за шею, и на этот раз обвила крепко.

Тэк говорил, я открыла глаза.

— Я похоронил Кимми в пятницу. Рванул обратно в Колорадо, Тэбби родилась в воскресенье.

Это характеризовало бы человека.

Это определенно характеризует мужчину.

И это характеризовало моего мужчину.

Его глаза сфокусировались на моих, рука скользнула обратно в мои волосы, пальцы запутались в них, его слова были мягкими, когда он сказал:

— Русские схватили тебя, я даже не подумал, когда добрался до вас, просто схватил тебя за горло. Мне нужно было почувствовать твой пульс, детка. Шай рассказал, что произошло вчера с этим мудаком и его битой, я тоже не подумал, положил руку тебе на горло. Это не должно причинять тебе боль или тревожить. Я должен убедиться, что ты жива.

Это имело смысл. Так много в нем было печального и в то же время прекрасного.

— Понятно, — прошептала я.

— Зависимость моей сестры, я держусь подальше от любого этого дерьма, поэтому не курю травку, мой выбор, личный. Другие — курят, я не осуждаю. Ты хочешь попробовать это дерьмо, это тоже твой выбор, и я тоже не буду осуждать тебя. Но если ты хочешь попробовать травку, то делаешь это только в моем присутствии, чтобы я мог позаботиться о тебе.

— Я не хочу пробовать, — заверила я его, и, он кивнул.

Затем заявил:

— Другие наркотики, кроме травки, в «Хаосе» запрещены.

Я облизала губы, прежде чем нерешительно спросила:

— Значит, клуб свернул с той темной дорожки?

— Нет. Я вернулся с огнем в животе, чтобы очистить свой Клуб от этого дерьма, и перестать облегчать дилерам смерть моей сестры, поняв, что я не стану таким человеком, каким был мой отец. Но я был достаточно умен, чтобы предпринять заранее кое-какие шаги. Я выжидал. Я построил гараж и магазины. Я набирал братьев, которые смотрели на эти вещи по-моему, мы планировали. Денежный успех магазинов и гаражей должен был дать доход, при котором образ жизни братьев не слишком бы изменился, когда мы свернем с темного пути. У меня было достаточно поддержки, и я взял на себя ответственность. Было много враждебно настроенных. Мы потеряли нескольких братьев, они отказались от клуба, ушли, начали заниматься своим бизнесом. Но он не так популярен вне клуба. Мы были хороши в том, что делали, и люди, с которыми работали, были совсем не счастливы, что мы отказались предоставлять им эту услугу. Дерьмо стало слишком отвратительным, из-за него мы потеряли одного брата, но мы все поняли. И одним из поставщиков, на которых мы работали и осуществляли перевозки, была русская мафия.

Я ахнула.

— Ты потерял брата?

— Ага.

— То есть, он умер? — Прошептала я.

— Отказаться от перевозки наркотиков — не то же самое, что решить подать в отставку.

Слишком верно.

— Русские?

— Да. Я все еще не пользуюсь у них популярностью. И есть еще одна причина, по которой Арло и Хай проявляют к тебе уважение. Они любят деньги, но они также любят адреналин. Опасность — это наркотик, они подсели на него. Они — последние из братьев, пытающиеся вернуть все как было. У них имеются связи с русскими, удерживая этот путь открытым, если меня не будет. Но они не ожидали, что русские схватят кого-то, связанного с «Хаосом». Русским ты была не нужна, они понятия не имели, кто ты. Тем не менее, подобное дерьмо не проходит с «Хаосом». Сопутствующий ущерб, независимо от того, как он произошел, с «Хаосом» недопустим. Дети, женщины, не только женщины, с которыми байкеры живут ни один год, с тобой управляющей гаражом, русские переступили черту, и эта черта не нарисована на песке, детка. Не с «Хаосом». Эта черта закреплена бетоном.

Это было приятно узнать.

— Хорошо, — тихо сказала я.

— Итак, Арло и Хай на борту, и после того, как все закончится, куда это приведет нас, я понятия не имею. Может то, что русские похитили тебя и Лэни, не отступили после этого дерьма, не признали свою ошибку, не послали своих парней принести нам извинения, смогло послужить для них сигналом к пробуждению, насколько без тормозов русские. Ты наша, и тебе никто не имеет права угрожать. Лэни не имеет никакого отношения к дерьму Белова, ей тоже. Это значит, что у этих ублюдков нет чести, раз они играют в игры с женщинами. Это серьезное дело, у Арло и Хая есть женщины, у Хая дети. После того, как мы уберем этот беспорядок, не знаю, что они выберут. Но знаю одно, что наркотики забрали мою сестру, я впахивал изо всех сил, чтобы вернуть своих братьев туда, где мы сейчас есть, жить свободно, при этом оставаясь свободными, не делая глупого, опасного, чертового дерьма, которое может привести наши задницы в тюрьму или, что еще хуже, в гроб, мой клуб никоим образом не будет связан с наркотой, или я не буду управлять таким клубом.

— Значит, вы... не делаете ничего противозаконного?

Он не сводил с меня глаз.

— Я этого не говорил, — тихо произнес он.

Тэк снова перекатился, так что я оказалась внизу, а он нависал надо мной.

О боже.

Затем он стал объяснять, более тихо, более мягко, я поняла, что меня ожидает впереди.

— Мы делаем то, что обязаны делать, чтобы защитить свое, то, что принадлежит нам, и то, как мы это защищаем, может быть осуждено законом. Например, двадцатитрехлетний ублюдок теперь дважды подумает, прежде чем подкатить к другой шестнадцатилетней девочке, и определенно больше никогда не поднимет руку на девушку. И дышит он сейчас совсем не легко, с болью, усваивая тот урок, когда ты шлепала его по щекам. И дышит он так и усваивает этот урок потому, что как только ты ушла, мы с ребятами закончили твою работу.

Я так и подумала, что они далеко не ушли от моих уроков, которые я хотела преподать этому ублюдку, но проделали все, скорее всего, более жестко, поэтому молча кивнула.

Тэк продолжал:

— Мы также делаем то, что хотим, наслаждаясь жизнью, и ты видела, это может включать в себя такое дерьмо, как курение травки. У нас имеются проблемы с другими клубами и в мире вообще, тогда мы заключаем сделки, но дерьмо может обернуться не лучшей стороной. Но пять миль по периметру вокруг любого магазина «Прокатись» свободны от наркотиков и проституток. Это закон, если на нашей территории появляется дилер или сука, мы не вызываем полицию, сами принимаем меры, чтобы их убрать с нашей территории.

О боже.

Тэк продолжил.

— Но бухкниги у «Прокатись» чистые, а это значит — имеют репутацию. Мы не перевозим наркоту. Не продаем это дерьмо. Мы не продаем «п*зды». Не продаем оружие. Мы делаем автомобили и продаем автозапчасти.

— Продаем «п*зды»?! — Пискнула я, и Тэк, не отводя взгляда, ответил:

— Ага, я же говорил тебе, что клуб шел по темной дорожке, увязнув во многом.

Срань господня!

— Итак, э-э... теперь вы не перевозчики наркотиков, не сутенеры и не торговцы оружием, а механики, адские байкеры и что-то вроде друганов?

— Ага.

— И ты занимался всем этим, — прошептала я, Тэк продолжал смотреть мне прямо в глаза.

— Да.

— Лично ты, — уточнила я.

— Да, я, — тут же ответил он.

О боже.

— Детка, моя цель был «Прокатись» и «Гараж». Это не значит, что я мог остаться в стороне, не втягиваясь в это дерьмо. Втянулся. И как брат, я внес свою лепту. И это заняло чертовски много времени, но я сделал все, что мог, чтобы вытащить нас всех.

— Хорошо, — тихо произнесла я. — Так вот почему ты мне говорил «позже»? Потому что ты не горел желанием делиться со мной всеми этими вещами?

— Ага, поэтому, — подтвердил он.

Я втянула воздух носом.

Прежде чем успела осознать хоть что-то из того, что он рассказал, не говоря уже о том, чтобы внутренне смириться с этим, Тэк заявил:

— Любовь и искупление

Моя голова откинулась на подушку.

— Что?

— Тот фильм, который ты заставила меня посмотреть у тебя дома, когда я пришел первый раз. Любовь и искупление. Ты сказала: «Самые прекрасные истории труднее всего воспринимать». Ты сама это сказала, Рыжая. Тогда. И я знал, если ты понимаешь этот фильм, то позже, когда я поделюсь с тобой своим дерьмом, ты поймешь меня. Я никогда не считал свою историю жизни красивой. Думал, что кругом одно дерьмо. Но ты произнесла эти слова, и когда ты их сказала, я вдруг понял — моя жизнь еще не закончена, если я смогу сохранить свой клуб и найти милую, дерзкую женщину, которая будет у меня за спиной, поддерживая меня, а не таща вниз, подумал, что в конце концов, найду свой путь к красоте. И найду отпущение грехов, потому что буду знать, что я заслужил любовь такой женщины, женщины, которая так много для меня значит, для которой важна любовь, что мне потребуются годы, чтобы как следует ее узнать и покорить ее сердце, и это будет для меня настоящей наградой.

О боже.

ОМойБог!

ОБожеМой!

Он только что сказал это?

Он. Только. Что. Сказал. Это?

— И ты сказала мне, — продолжал Тэк, приблизив лицо, — что у меня есть, что мне искуплять, когда я впервые встретил тебя.

— Я..

— Ага, я подсел на это дерьмо, я участвовал в нем, я делал то, что делал, был верен своим братьям, как и обещал им, и я вытащил себя и свой клуб из этого ада. Я вытащил, но это не стерло моих грехов, которые мы совершили. Ты — мое отпущение грехов.

О.

Мой.

Бог.

Неужели он только что это сказал?

— Тэк…

— И ни за что бл*дь я не ввяжусь в тупую ссору со своей женщиной после пары часов, когда узнал, что какой-то мудак поднял руку на мою дочь, справедливо потеряв все свое дерьмо, а потом буду наблюдать, как женщина, которую я столько времени ждал, выходит за мою дверь.

Боже.

Он именно это и сказал. Все сказал.

— Тэк, милый, я...

— Я разозлился, детка, пережди или дай мне остыть, — заявил он.

— Но…

— Я говорю глупости, когда злюсь, например, что ты не имеешь права голоса с моими детьми, но ты практически живешь с ними и определенно являешься неотъемлемой частью моей жизни.

— Ну, я…

— Если хочешь что-то сказать, выскажись. Ты злишься, не держи в себе, а скажи. Если ты не согласна со мной, поделись своим мнением. Но ты никогда не должна меня бояться и никогда не должна нас бросать.

Я захлопнула рот.

Тэк ждал.

Я держала рот закрытым.

Тэк спросил, подождав еще пару минут.

— Я ясно выразился?

— В основном, да, — ответила я.

Он тут же прищурился.

— Что тут непонятного?

— Реки крови.

Его голова дернулась, и он спросил:

— Что?

— Русская мафия.

Он тут же отрицательно покачал головой.

— Нет.

Что он имел в виду под словом «нет»?

— Нет?! — Переспросила я.

— Нет, — ответил он.

Я сформулировала свой вопрос.

— Что значит «нет»?

— Я не буду ничего объяснять. Но дело уже сделано. Осторожно и тихо. Как оно сделано, ты не знаешь. И ни черта не узнаешь. Так что, когда все будет окончательно сделано, не будет больше дерьма, ты будешь чувствовать себя свободной. Клуб занимается этим вопросом. Ты работаешь в офисе и делишь со мной постель.

— Я…

Его пальцы поднялись и прижались к моим губам, глаза встретились с моими.

— Просто доверься мне.

— А что, если с тобой что-то случиться? — Спросила я, он пошевелил рукой.

— Не случиться.

— Да, но, что, если все же случиться? Или с Догом? Бриком? Хаундом? Или…

— Не случится ни со мной, ни с ними.

Мой голос повысился, когда спросила:

— Как ты можешь быть так уверен?

— Смысл и заключается в том, чтобы сделать все осторожно и тихо, чтобы русские не сделали ответный ход. Я повиновался своему низменному инстинкту, детка, кровь русских должна была пролиться примерно через пятнадцать минут после того, как мы окружили грузовик Хоука. Но такая месть не принесет ничего, кроме боли, физической боли, которую причинили, если кто-то пострадает или умрет. Нет, планировать дерьмо нужно так, чтобы месть, которую ты хочешь осуществить, осталась на всю гребаную жизнь.

Я увидела преимущества того, что Тэк был «острым», как гвоздь, умным.

Он продолжал.

— Мафия купилась на это дерьмо, когда забрала детей Мары и Лоусона. Мы работаем над этой местью уже целую гребаную вечность. Они забрали тебя, пришло время ускорить этот процесс и покончить с этим. Но ты ничего не узнаешь. Ты должна делать только одно — довериться своему мужчине. А потом, когда все закончится, мы спокойно доживем до какой-нибудь следующей чертовой драмы. И Тэбби не собирается вытаскивать голову из задницы, хотя уже два года периодически, а сейчас все время живет в этом доме, по крайней мере, с ее дерьмом может случиться такое и завтра, такое же, как случилось вчера. И кстати, — добавил он, — я знаю, что вчера вечером высказал свою точку зрения, но все же повторю. Ты не должна изображать коммандос своей задницей с каждым ублюдком Тэбби.

— У меня вчера день не задался, — пробормотала я, и его губы изогнулись.

— Ага, я понял.

— Я не думала, что делаю, — продолжила я.

— Понял, детка.

— Честно говоря, я не совсем понимаю, что на меня нашло, — призналась я.

— Не волнуйся, надеюсь, такого не повторится снова.

Я сделала глубокий вдох.

— Ну, учитывая, что в прошлый раз я не совсем контролировала ситуацию, не могу дать тебе такого обещания.

— Мать твою, — пробормотал он, подняв голову к изголовью кровати.

— Но я постараюсь, — предложила я, он опустил на меня глаза, и когда он это сделал, выражение его глаз изменило, у меня даже перехватило дыхание.

— Ты такая милая, значит, мы покончили с этим текущим дерьмом?

— Если я соглашусь, ты разрешишь мне пойти и выпить кофе?

Его лицо приблизилось.

— Детка, мне нравится, когда ты такая милая, но то, что я говорю очень важно.

Я сделала еще один вдох и задержала его взгляд, прошептав:

— У меня есть выбор и я могу не согласиться с тобой?

— Нет, — мгновенно ответил он.

— Я так и думала, — пробормотала я.

— Рыжая, ты все еще такая милая.

Я вздохнула.

Затем мой голос смягчился, руки сжались вокруг него, и я прошептала:

— Мне очень жаль то, что произошло с твоей сестрой.

Тэк прикрыл глаза и прижался лбом к моему.

Вот оно.

Черт, вот оно. Он рассказал мне все, но я должна была догадаться в тот момент, когда посмотрела в его бодрствующие, настороженные глаза, когда проснулась.

Он беспокоился о моем душевном состоянии, о наших отношениях, он не спал, а я двигалась через драму, принимая все, чем он был сейчас, все, чем он был раньше, и мое принятие значило все.

Как и то, что я ему давала, все, что Кейн «Тэк» Аллен давал мне, означало то же.

Всё.

Я продолжала говорить:

— Твою историю трудно воспринимать сразу.

Он открыл глаза, посмотрел в мои и прошептал:

— Детка…

— Но я не твое отпущение грехов, милый. Ты заслужил отпущение грехов еще до того, как встретил меня.

— Ты моя награда.

Боже.

Мне нравилось, что он так думал. Сильно нравилось.

Поэтому я согласилась:

— Хорошо.

— Ты влюблена в меня, — заявил он, и у меня перехватило дыхание.

Мне пришлось вытеснить свое «я».

— Ну…

Его голова приподнялась на полдюйма, и он повторил:

— Ты влюблена в меня.

Я закрыла глаза.

— Смотри в глаза, детка.

Я открыла глаза.

— Ты влюблена в меня, — повторил он.

— Да, — прошептала я.

— Как только мы познакомились.

— Я знаю, это звучит безумно, Тэк, но...

— Как только мы познакомились.

Я на мгновение замолчала, потом тихо сказала:

— Да.

— Слава богу, что тебе понадобилась эта чертовая работа и ты встретилась со мной лицом к лицу, — пробормотал он.

— Хм… Думаю, что столкнулась с тобой лицом к лицу в основном потому, что ты был придурком. Только отчасти это было из-за работы.

— Тогда, слава богу, что я был придурком.

Кто бы мог подумать, что я соглашусь с ним?

И все же я согласилась.

— Можно мне теперь выпить кофе? — Спросила я.

— Нет.

— Тэк! — Рявкнула я.

— Я тоже люблю тебя, детка.

У меня отвисла челюсть, я уставилась на него.

Хотя тело было неподвижно, разум пуст, в животе стало тепло, сердце замерло еще до того, как на душе просветлело.

Тэк еще не закончил.

— Когда я смотрел этот гребаный фильм, то повернул твою голову за подбородок — лицо к лицу, и увидел, что ты плачешь, вот тогда это и случилось.

О, черт.

Я тут же начала плакать.

— А может, когда я увидел тебя в этой дерьмовой одежде для йоги, — пробормотал он, наблюдая, как слезы наполняют мои глаза.

— Заткнись, — прошептала я.

Он опустил голову и коснулся губами моих.

Потом поднял голову и не заткнулся.

Он продолжал бормотать.

— Еще сильнее влюбился, когда выкладывал свое дерьмо, такое уродливое, а ты стала такой милой в конце моего рассказа.

— Заткнись.

— И командующей.

— Заткнись.

— Командующая и плачущая детка.

— Заткнись! — Я больше не могла ждать, — поцелуй меня, ради бога.

Его губы опустились на мои, он прошептал:

— Детка, ты не должна командовать, это делаю я.

Затем Тэк наклонил голову и поцеловал.

Жестко, влажно, неуправляемо и основательно.

И когда он приподнял голову, я была настолько ошеломлена, настолько счастлива, все встало на свои места — мой мужчина любил меня, у меня теперь было все, что я хотела, Тэк сказал:

— А теперь ты можешь выпить кофе.

26.

Зубная боль

Мы с Тэком сидели на его веранде, греясь колорадским солнцем, положив ноги на перила, потягивая кофе, ожидая, когда проснутся дети, чтобы Тэк пошел готовить завтрак.

И оба молчали.

Я не знала, о чем он думает.

Но перебирала все возможные варианты, отлично зная участников встречи — моих родителей и Тэка, с которыми я должна была его рано или поздно познакомить.

Ничего не приходило в голову, по поводу исхода встречи Тэка с моими родителями, кроме погрома, перестрелки или того, что меня предадут анафеме и отрекутся, несмотря на то, что я была единственным ребенком, но Тэк вдруг задал вопрос:

— Насколько ты привязана к своему дому, детка?

Я повернула голову в его сторону и увидела, как он спокойно потягивает кофе, рассматривая открывающийся фантастический вид перед нами.

— Что?

Он опустил кружку и повернулся ко мне лицом.

— Твоему дому, — заявил он. — Насколько ты к нему привязана?

— В... каком смысле?

— В том смысле, если ты привязана к нему так сильно и убедишь меня бросить все это дерьмо, мы пристроим к нему пару комнат для Тэб и Раша, и могли бы жить все там. Если нет, мы выставим его на продажу.

Семьсот тысяч двести десять слов пронеслись у меня в голове, но ни одно из них не слетело с губ, Тэк продолжил:

— Один плюс, твой дом близко находится к «Хаосу» и «Прокатись». Минус, — он повернул кружку в сторону своего фантастического вида, добавив: — маленький.

— Я... Мы... ты, — я сглотнула и спросила: — Мы будем жить вместе?

Он склонил голову набок, будто мой вопрос был на грани безумия, и ответил:

— Ну да.

— И откуда такое решение?

— Ты любишь меня? — спросил он, и мой живот перевернулся.

— Ага, — прошептала я.

— Вот, — ухмыльнулся он. — И я люблю тебя, твои биологические часы тикают, так что нам лучше начать заниматься этим дерьмом.

Этим... дерьмом?

— Э-э, ты под «дерьмом» подразумеваешь создать семью? — Спросила я, мои брови поднялись, и его улыбка стала еще шире.

— Точно.

— Я знаю тебя всего шесть недель, — напомнила я ему.

— Ты завтра сможешь меня разлюбить? — огрызнулся он.

— Не думаю, — ответила я, и его ухмылка превратилась в улыбку.

— Так чего же мы ждем?

— Может стоит получше узнать друг друга? — Предложила я.

— Ты припрятала в шкафу какие-нибудь скелеты? — спросил он.

— Насколько мне известно, нет, — ответила я.

— Значит, все в порядке, — пробормотал он, снова поворачиваясь в сторону вида.

— А у тебя есть еще что-нибудь, — начала я и закончила, когда он снова посмотрел на меня, — ну, еще секреты?

— Я так широко открыл тебе двери, ты видела все, Рыжая.

Это определенно было правдой.

— Ты прожил со мной только один период, — заметила я, и его брови сошлись на переносице.

— Не понял, повтори.

— Я могу быть адом на колесах, когда у меня ПМС, — поделилась я.

Его взгляд вернулся к виду, он пробормотал:

— Ты можешь быть адом на колесах в любое время. Например, даже сейчас.

— Тэк! — Рявкнула я, и он снова посмотрел на меня и снова улыбнулся.

— Что?

— Дело вот в чем, — начала я объяснять. — Мы должны лучше узнать друг друга. У нас будет грандиозная свадьба. Мы должны проводить время вдвоем и... с Тэб и Рашем, конечно. И только тогда мы начнем с семьи.

— Все расписано, — заметил он.

— Да, — ответила я.

— А что за грандиозная свадьба?

— Не спрашивай об этом, — посоветовала я. — Просто появись на ней.

Его ухмылка стала хитрой и мне это понравилось

То есть мне нравилось, пока он не спросил:

— Ты просишь меня жениться на тебе, Рыжая?

Я не пила в этот момент кофе, но все равно поперхнулась.

Затем выдавила:

— Что?!

— Я согласен.

Я качнула головой, продолжая трясти ей, пытаясь объяснить:

— Ты только что принял мое предложение, хотя я тебя не просила жениться на мне?

— Не просила жениться?!

— Нет, не просила! — Мой голос повысился.

— Значит, ты просто хочешь пожить вот так? — спросил он, не дожидаясь моего ответа. — С этим у меня тоже проблем нет.

Ррррр!

— У нас будет грандиозная свадьба, — заявила я.

— Значит, ты все-таки просишь меня жениться на тебе, — заметил он.

Уффф! Ррррр! Уф!

Чертовый гвоздь.

Кто-нибудь, убейте меня.

— Когда ты вчера вечером появился? — Спросила я.

— Повтори.

— Вчера вечером, когда я была у того парня, когда ты появился там?

— Когда ты дала ему пощечину и спросила: «Хорошо себя чувствуешь?».

Замечательно. Он видел почти все мое шоу.

— Значит, ты видел большую часть, — предположила я.

— Полагаю, да.

— Ты хочешь испытать что-то похожее? — Сладко спросила я, Тэк широко улыбнулся, коварно и сексуально, быстро наклонился ко мне, закинул руку мне за голову и притянул к себе.

— Думаешь, сможешь совладать со мной? — тихо спросил он.

— Только если у меня будет перцовый баллончик, — ответила я.

— Даже с ним, нет, мать твою, — ответил он.

— Тогда нет. Но я бы попробовала, — возразила я, и он притянул меня ближе.

Мое дыхание участилось, когда его лицо приблизилось, особенно приблизились губы. И дыхание участилось еще больше, когда его глаза заскользили по моему лицу, в основном дыхание участилось еще больше из-за сладкого, теплого его взгляда.

Потом его глаза остановились на моих.

— Грандиозная свадьба, — прошептал он.

— Да, — прошептала я в ответ.

— Вот значит, как тебе нравится?

— Я всегда об этом мечтала.

— Ты не соглашалась ни на одного мужчину, пока не нашла того, кого хотела, и не продолжаешь соглашаться ни на что меньшее, детка.

Мое сердце дрогнуло.

Я устрою себе грандиозную свадьбу.

С байкером.

Ура.

— Хорошо, — выдохнула я.

— Видя, что ты жива и дышишь не через трубку и любишь меня, вспоминая, как ты надрала задницу этому ублюдку, должен сказать, это было очень горячо.

Мой живот затрепетал.

— Да? — Тихо спросила я.

— Да. Ты так разозлилась, что моя детка стала еще сексуальнее.

— Это было из-за Тэбби и из-за всех женщин, — поправила я.

— Точно, — пробормотал Тэк, подергивая губами.

— Но в основном это было из-за Тэбби.

Глаза Тэка стали мягче и нежнее, рука накрутила мои волосы.

Потом он тихо спросил:

— Хочешь переехать ко мне?

— Да, — тут же ответила я.

— Ты привязана к своему дому?

— Нет.

— Хорошо, мы раздобудем тебе машину, которая хорошо будет ездить по снегу, и перевезем все сюда.

— Ладно.

— Начинай планировать огромную свадьбу, детка. Нам нужно пожениться. Раш уедет через год. Нам нужен в доме ребенок.

При этих словах мой живот растаял.

— Хорошо, — выдохнула я.

— Я уже обосновался у тебя в сердце? — Спросил Тэк.

— Почти, — прошептала я.

— Кажется сладко, — прошептал он в ответ, и я почувствовала, как мои глаза увлажнились.

— Да, — тихо согласилась я, — это так.

Я наблюдала вблизи, как глаза Тэка вспыхнули, затем его рука на моей голове притянула меня еще ближе, и мы поцеловались.

Именно этим мы и занимались, когда услышали Раша, который громко сказал:

— Круто. Вы вместе. После вашей ссоры вчера вечером, не знал, что мне ожидать.

Рука Тэка отпустила мою голову, мы оба посмотрели назад, поверх спинок наших стульев, Раш в обрезанных спортивных штанах, с обнаженным телом подростка-мужчины, свидетельствующим, что он был так зациклен на свиданиях, пользуясь успехом у противоположного пола, с кофейной кружкой присоединился к нам. Я сделала успокаивающий вдох, подавив унижение, что меня застукали целующейся, Раш придвинул стул с другой стороны от своего отца и плюхнулся на него.

— Мне жаль, что ты это слышал, Раш, — сказала я ему, он повернулся ко мне и ухмыльнулся.

— Ты ругаешься, когда злишься почти так же громко и смачно, как моя мать, — сообщил он мне.

Еще лучше.

— Но ты не швыряешь дерьмо и не хватаешь ножи, — пробормотал он и перевел взгляд на отца. — Держу пари, это большое облегчение.

Тэк усмехнулся.

Усмехнулся!

— Ножи?! — Выдохнула я.

— Долгая история, — ответил Тэк.

— И рассказ, — уточнил Раш.

— Наоми замахнулась на тебя ножом? — Спросила я Тэка.

— Ножами, множественное число, — ответил Раш.

— Срань господня, — прошептала я.

— Ладно, хватит пугать Тайру, — пробормотал Тэк. — Твоя сестра проснулась?

— Проснется, как учует запах жарящегося бекона, поймет, что скоро будут блинчики, — бросил Раш тонко завуалированную просьбу к отцу, чтобы тот начал готовить завтрак.

— Я не уверена, дорогой, — вставила я. — У нее был вчера тяжелый вечер и ночь.

— Э-э, Тайра, ты ела же папины блинчики. Бурная ночь, дикая ночь, адская ночь, ты обязательно встанешь ради папиных блинчиков.

Я подозревала, что это правда.

— Иди проверь ее, — приказал Тэк.

— Человек только сел отдохнуть, а ты опять заставляешь его работать, — проворчал Раш, поднимаясь на ноги.

— Парень, ты только что проснулся, — ответил Тэк.

— Как скажешь, — пробормотал Раш со смехом в голосе, проскальзывая внутрь дома.

Если Тэбби уже встала, у меня оставалось мало времени.

Даже если она не встала, Раш скоро вернется, поэтому времени у меня оставалось еще меньше.

Поэтому я не стала медлить, а сразу начала с вопроса:

— Могу сначала я поговорить с ней?

Тэк пристально посмотрел на меня.

— Ты хочешь поговорить?

— Думаю… — я заколебалась. — Да, хочу.

— О чем?

Я глубоко вздохнула.

— Мне кажется, я жила с вами, но вчера не оправдала ее доверие. И думаю, раз уж я буду совсем жить с вами, мне нужно незамедлительно как-то постараться вернуть ее доверие к себе.

— Каким образом ты не оправдала ее доверие?

— Она не хотела из этого случая раздувать «из мухи слона». Я вчера так разозлилась, что устроила целое представление.

— Ты уже большая девочка, детка, и сама принимаешь решения. Ей шестнадцать. Она еще не понимает этого и злится на решения, которые принимаешь ты.

— Она получает все, что хочет, Тэк. Но ее эмоции, если с ними не обращаться осторожно, так как у нее переизбыток разных эмоций, ясно, что большинство из них никуда не годятся, она начинает действовать под их давлением, ничего хорошего из этого не получается, это нужно как-то остановить. Я имею в виду, что с ее эмоциями нужно обращаться осторожно. Не говоря уже о том, мне кажется, что у нее нет взрослой женщины, которой она могла бы доверять, она попыталась начать доверять мне, но вчера похоже я все испортила, поэтому я обязана что-то предпринять.

— И у тебя есть план? — спросил он.

— Нет, я собираюсь действовать в зависимости от ситуации, — ответила я.

— Тогда да, поговори, но я буду рядом. И Раш тоже. Сортировка дерьма Тэб — семейное дело, — заявил он, и я резко втянула воздух.

Семейное дело.

— Рыжая?

— Я долго ждала, — прошептала я.

— Чего? — спросил он.

— Тебя, — заметила, как тень промелькнула по его лицу.

— Ты не имеешь права говорить подобное дерьмо, — прорычал он, и я моргнула.

— Какое?

— Своим дерьмом, которое ты только что сказала, заставляешь меня подхватить тебя на руки и понести к себе в постель, жестко трахнуть, чтобы показать свою признательность за то, что я так чертовски мил, что у меня началась чертовая зубная боль, которая, бл*дь, мне не нравится, потому что мне нужно печь блины и разбирать дерьмо дочери.

— О, — прошептала я.

— Черт, я даже «почти» не приблизился.

— К чему?

— К твоему сердцу. Ты настолько многогранна, что каждый день я открываю что-то новое.

Господи.

— С нетерпением жду возможности всю жизнь изучать тебя, детка.

Боже!

— А теперь ты ведешь себя очень мило, — обвинила я его дрожащим голосом.

— Еще не привыкла?

— Нет.

— У тебя тоже есть впереди целая жизнь, чтобы изучить меня.

Точно.

Я больше не могла терпеть.

— Заткнись.

— Я сделаю это, а ты поцелуй меня.

— Раш или Тэбби могут зайти сюда в любую минуту.

— Я не говорил тебе трахнуть меня.

Я тут же прищурилась, хотя не могла увидеть, как я прищурилась, но поняла, что выглядело это разозленно.

— Тэк!

— Поцелуй меня, Рыжая.

— Тэк! — Рявкнула я второй раз.

— Черт возьми, — пробормотал он, подвинувшись, наклонился, обхватил меня за затылок и поцеловал.

Я сидела в кресле, чувствуя покалывание с головы до пят, а Тэк входил в дом с двумя нашими кружками, чтобы наполнить их, Раш проскользнул мимо него, выйдя на террасу, бормоча:

— Она встала.

Так что Тэк получил свой поцелуй до того, как вернулся Раш.

А я сидела под колорадским солнышком, без сомнения, понимая, что я с поднятыми вверх руками мчалась на американских горках, совершенно не испытывая страха, наслаждаясь поездкой.

27

Одна из нас

Был полдень воскресенья, я прижималась к его спине и байку, мы ехали в Денвер. Шейла пустилась во все тяжкие, решила устроить барбекю, поэтому она настругала огромное количество картофельного салата для всех членов «Хаоса», при этом командуя Догом, желая, чтобы он укомплектовал огромный гриль-баррель во дворе компаунда.

Итак, солнечным воскресным днем мы отправились за хот догами, пообщаться с братьями.

Солнце светило, ветер трепал мои волосы, я прижималась к своему мужчине, направляясь к жареному мясу, жизнь казалась такой сладкой.

И пока мы ехали, мои мысли возвращались к прошлому дню, и губы расплывались в улыбке.

Вскоре после того, как Тэк вошел в дом, Раш вернулся ко мне на веранду, я смирилась, что оказалась девушкой американских горок, размышляя о том, что дом Тэка был не только потрясающим, здесь не было газона, которой нужно было стричь, и думая обо всем этом, мне вдруг пришло в голову, что Тэк что-то долго возится с моим кофе.

Поэтому я повернула голову, посмотрев на кухню.

И увидела то, что меня еще больше укрепило в мысли — я сделала правильный выбор в пользу текилы с этим мужчиной шесть недель назад.

Я увидела Тэка и Тэбби на кухне. Тэк прислонился задницей к кухонному островку, лицом к террасе, обняв дочь. Она обняла отца обеими руками, прижавшись щекой к его груди. Одна его рука находилась высоко на ее спине, другая сильная рука обвивала плечо, а его губы прикоснулись к ее волосам на макушке. Пока я наблюдала за ними, он стоял именно так, говоря с ней. Я не могла полностью разглядеть его лицо, но догадалась, что он говорил ей что-то важное, при этом стараясь быть нежным. И я решила, что это было хорошо, потому что глаза Тэбби были закрыты, ее лицо стало тоже нежным.

Я отвернулась, давая им время.

— Зависть, — пробормотал Раш, и я перевела взгляд с вида перед домом на него.

— Прости, милый? — Пробормотала я в ответ, и он посмотрел на меня.

— Мама. Ревнует к Тэбби.

Я ничего не сказала, но удержала его взгляд, как бы намекая, что если он хочет поговорить об этом, то я готова его выслушать.

Ему хотелось поговорить.

— Не знаю, но всегда было все не хорошо. Если подумать, то все было очень даже плохо. Мне всегда казалось, что мать так вела с ней, потому что она не ладила со своей матерью, но бабушка потрясающее ведет с нами, но она даже сейчас становится полной сукой для нашей матери, получается, что наша мать не знает, учитывая бабушку, как себя можно вести по-другому. Другого объяснения я так и не смог придумать. А может из-за того, что наша мать постоянно принимала плохие решения в своей жизни, а у Тэбби все еще впереди. Мама не может вернуть время назад. У Тэбби есть еще время, и мне кажется, наша мать хочет именно этого.

Я кивнула, потому что в этом был смысл.

Раш продолжал:

— Она моя сестра, но от меня не ускользнуло, что она горячая штучка, такая красивая и молодая, двойная угроза для мамы.

— Можешь мне не говорить, — начала я, — но если хочешь, я хотела бы знать, что значит «всегда было все не хорошо», когда дело касалось Тэб и матери.

Он покачал головой, посмотрел на вид, потом поделился:

— Просто мать всегда докапывалась до ее задницы, вернее была занозой в заднице Тэб. У меня в комнате бардак, мама не скажет мне ни слова. Она всегда налетала на Тэбби, что та должна убраться. Когда мы жили с мамой, она стирала мою одежду. Много лет назад она сказала Тэбби, что это ее обязанность. Я включаю громко музыку, мама ни черта мне не говорит. Тэбби включает или разговаривает по телефону громко, или еще что-то, мама начинает на нее кричать. Она просто выходит из себя, как будто с места в карьер. А когда Тэб пошла в школу, стало только хуже. — Раш посмотрел на меня. — Тэб популярна. Привлекает много внимания. Сводит маму с ума. Мама убеждена, что она шлюха.

Его глаза стали задумчивыми, и взгляд скользнул к пейзажу.

— Она не шлюха, милый, — мягко ответила я.

— Но парень у нее намного старше, — пробормотал Раш.

— Иногда, когда тебе бесконечно твердят то, кем ты не являешься на самом деле, это настолько проникает в твои мысли, что невольно начинаешь себя вести именно так, несмотря на то, что на самом совсем не такая. Она не такая, — прошептала я. — У нее хватает проблем из-за того, что она не является шлюхой, скорее всего она думает, что может вести себя так, раз уж ее так постоянно называют.

Раш на мгновение задумался, я ждала.

Затем он пробормотал:

— Логично.

— Будь верен ей, — настаивала я, и его спина слегка выпрямилась.

— Я так и делаю, Тайра.

Он делал.

— Хорошо, милый.

Он улыбнулся мне, его глаза переместились на вид, и он сделал глоток кофе, прежде чем объявил:

— Как думаешь, мы достаточно дали им времени?

Он давал им время, как и я.

Действительно хороший парень.

Но мне тоже хотелось выпить еще кофе. Я выпила только одну чашку, а утро двигалось вперед. Я находилась в состоянии чрезвычайной ситуации на уровне кофеина.

— Ты член этой семьи всю жизнь, только ты можешь сказать мне, — ответила я ему.

Я снова ухмыльнулась, и он решил:

— Мы предоставили им достаточно времени.

О, черт.

Это означало, что мое время пришло.

Я кивнула, мы оба встали, и Раш снова повел себя как джентльмен, проводив меня до двери, и я пожалела, что он это сделал, поэтому медленно волочила ноги.

Но мы предоставили им достаточно времени. Потому что Тэк сейчас стоял спиной к двери похоже, готовил еду. Тэбби стояла рядом с отцом, прижавшись бедром к стойке, что-то говоря ему.

Я набралась смелости, открыла дверь и вошла.

Торс Тэка повернулся, его глаза впились в меня. Тэбби не только повернула голову, но и стояла к нам в пол оборота.

Я открыла рот, чтобы заговорить, не зная, что собиралась сказать, но сказать что-то было нужно.

И не успела произнести ни слова.

Тэбби налетела на меня, что меня удивило, что я выстояла от ее напора. Потом напряглась, потому что она бросилась на меня всем телом. Я отступила на шаг, руки сомкнулись вокруг нее, а она уже обнимала меня двумя руками. Крепко.

— Доро…

— Ты чуть не пострадала из-за меня, — вскрикнула она, уткнувшись лицом мне в шею, и разрыдалась.

Я посмотрела на Тэка. Тэк больше наклонил голову над плитой.

— Господи, мать твою, — пробормотал Раш, закрывая дверь и протискиваясь между нами.

Я улыбнулась Тэку, потом опустила голову, мои губы оказались у уха Тэбби.

— Со мной все хорошо, — прошептала я.

— Я глупая, — всхлипнула она мне в шею.

— Не правда. Он был симпатичным, — сказала я ей, отчего она замерла, затем ее голова дернулась назад, и заплаканные глаза встретились с моими. — Он полный придурок, но симпатичный.

— Что? — прошептала она.

— И он слишком уж взрослый для тебя, — продолжала я.

— Я…

— И он не успел быстро среагировать. Так что он еще ко всему прочему и лузер.

Тэбби моргнула.

— Но, повторяю, он полный придурок.

Тэбби ничего не ответила.

Я положила руку ей на голову со стороны синяка на щеке и провела по нему большим пальцем.

Потом заговорила и заговорила тихо.

— Понимаю, что мы все еще притираемся и узнаем друг друга. Но я знаю, что ты умная девочка. Ненавижу, что тебе пришлось пройти такой урок и еще больше ненавижу то, что урок пришелся на твой возраст. Но, пожалуйста, Тэб, учись. Семья обеспечит тебе безопасность. Друзья поддержат тебя. Но самый важный человек тот, кто сможет лучше всего защитить тебя — это ты сама. — Она сжала губы и посмотрела мне в глаза, но ничего не сказала.

Так что я продолжала.

— И лучший способ сделать это — быть умной.

Она прошептала:

— Я просто хотела повеселиться.

— Ты можешь веселиться и быть при этом умной, — ответила я.

Она быстро оглянулась через плечо, потом снова посмотрела мне в глаза, я подумала, это хороший знак, что она не отпускает меня.

— Мы можем не говорить об этом? — тихо спросила она.

— Дорогая, — вмешался Тэк, и она оглянулась через плечо на своего отца, я тоже подняла на него глаза, — если ты думаешь то, что случилось вчера, может случиться еще раз, и ты не будешь об этом говорить, тебе лучше подумать еще раз.

— У нас с тобой все хорошо, — сказала она ему. — Ты говорил мне это вчера ночью и сейчас десять минут назад.

— Это не значит, что мы не будем говорить об этом, — ответил Тэк, и я почувствовала, как Тэб глубоко вздохнула.

Я ободряюще сжала ее и отпустила.

Ее глаза остановились на мне с робостью, прежде чем она отпустила меня и отступила.

— Садись на табурет, — приказал Тэк, — Тайра хочет поговорить.

Я наблюдала, как Тэбби провела языком по верхней губе, потом опустила голову и подошла к табурету.

Вот оно. Может, она и запуталась, но она была хорошим ребенком.

Тэк вернулся к готовке у плиты. Раш поставил мою кружку с кофе на стойку рядом с табуретом Тэб, затем зашел с противоположной стороны и прислонился спиной к стойке.

Я села на табурет.

— Ладно, — бросила Тэбби, пытаясь предотвратить неизбежное, — я знаю, что он был старше меня, но он мне очень нравился. И он был таким милым. И он был влюблен в меня, и не в плохом смысле. Я не думала, что он когда-нибудь сделает что-то подобное. Вы должны в это поверить. Я бы не стала встречаться с ним, если бы…

— Он покупал тебе выпивку? — Спросил Тэк у стойки, и я подумала, что это хорошая игра. Важный вопрос, каким бы ни был ответ Тэбби.

— Да, — тихо ответила она, и у меня перехватило дыхание.

— Дети пьют, папа, — осторожно сказал Раш, пытаясь смягчить удар для сестры.

Господи, на самом деле. Мне нравился этот парень.

— Не вчера родился, Раш, — пробормотал Тэк, все еще разговаривая со столешницей, прежде чем оглянуться через плечо и посмотреть на дочь. — Он залез к тебе в трусики?

— Папа! — воскликнула Тэбби.

— Тэк, — тихо сказала я.

— Господи, — пробормотал Раш.

— Мы можем не говорить об этом? — Спросила Тэбби обиженно.

— Я задал тебе вопрос, дорогая, — напомнил ей Тэк.

— Боже, — пробормотала она, опершись локтем о стойку и подперев голову рукой, — это унизительно, в конце концов.

— Тэб, — подсказал Тэк.

— Красавчик, как насчет того, чтобы ты позволил мне поговорить с Тэб об этом позже? — Предложила я.

— Нет, — отрезал Тэк, снова подсказав Тэбби: — Табита.

О боже.

Табита.

Она поняла, что это значит, потому что подняла голову.

— Нет! — решительно заявила она. — Как ты думаешь, почему он меня ударил?

О боже!

Драконы двух мужчин — отца и сына стали просыпаться, поэтому я решила всеми силами предотвратить их просыпание.

— Хорошо, — тут же заявила я, и Тэбби посмотрела на меня. — Это произошло, драма с синяком и кровопролитием, и бейсбольной битой, и нам всем повезло, что все уже в прошлом, хотя нам не повезло с последствиями — синяками и таким жизненным уроком. Но все в прошлом. — Я подняла руку, обхватила Тэбби за шею и приблизила к ней свое лицо. — Хотя твои уроки на этом не закончились, — прошептала я.

Тэбби втянула воздух носом.

Я продолжала говорить, стараясь говорить, как можно мягче.

— Дорогая, я знаю, ты думаешь, что я тебя вчера вечером обманула, но я не звонила твоему отцу. Позвонил один из байкеров. Я также знаю, что лишилась самообладания и вела себя немного импульсивно, поэтому тоже получила урок. Что тебе нужно узнать, так это то, что не очень-то круто просить меня что-то скрывать от него. Не такие важные вещи. Особенно, когда ты в беде.

— Я знаю, Тайра, — прерывисто прошептала она, — я слышала, как вы ругались потом. Это тоже на моей совести.

Я отрицательно покачала головой.

— У тебя своих проблем хватает, Тэбби, не бери на себя и чужие. Твой отец злился на меня за то, что я сделала, и ты тут совсем не причем. Да?

Она сделала еще один вдох и кивнула.

Я сжала ее шею.

— Но суть заключается в том, что в этой комнате находятся люди, которые тебя любят. И ты должна оставаться собой, получать удовольствие от жизни, живя своей жизнью, но ты должны научиться делать это с умом, не ставя себя в положение, когда люди начинают так о тебе беспокоиться, и главное не обижаться на людей, которые любят тебя, потому что тебе больно или что-то не нравится.

Она прикусила губу.

Я наклонилась ближе.

— Дорогая, ты — это ты, и люди в этой комнате любят тебя за то, какая ты есть. Ты не та, за кого тебя выдает твоя мама.

Она резко втянула воздух.

— У нее своих проблем полно, — быстро продолжила я. — Знаю, в твоем возрасте трудно не верить словам матери. Но у нее много проблем в жизни, не бери на себя ее проблемы и не вини себя в них.

— Тайра…

— … вот об этом, — прервала я ее, — теперь ты можешь поговорить со мной. Я здесь с тобой, и мы можем поговорить обо всем, о чем ты захочешь. Не могу гарантировать, что утаю наш разговор от твоего отца. Но могу гарантировать то, что все мои действия будут в твоих интересах. Тебе решать, сможешь ли ты снова мне доверять. Могу сказать, что ты можешь. Я тебя прикрою. Это будет только мое решение, как я буду прикрывать твою спину.

Ее губы дрогнули, прежде чем она ответила:

— Да, ты вроде как доказала это вчера.

— Вроде того, — согласилась я, ухмыляясь.

Потом ее хорошенькое личико утратило всю свою веселость, и она прошептала:

— Я очень не хочу возвращаться к ней.

В этот момент к разговору присоединился Тэк.

— Ты и не вернешься.

Я убрала руку с шеи Тэбби, и мы обе посмотрели на Тэка.

— Но мы живем с тобой не официально, не через суд, если она заведется и… — начала Тэбби.

Тэк повернулся к дочери.

— Дорогая, ты не вернешься к маме.

— Но это не официально, папа, — возразила она.

О боже. Вот оно.

Она боялась, что мать может ее забрать к себе, так же, как и я.

Тэк внимательно посмотрел на нее.

Затем заявил:

— Я сделаю все официально.

Я моргнула.

— Сделаешь? — Спросил Раш.

Тэк пожал плечами и, повернувшись к миске, в которой взбивал тесто для блинов, пробормотал:

— Ага.

— Сделаешь? — Спросила Тэбби, и Тэк посмотрел через плечо на дочь.

— На законных основаниях, детка, да.

Плечи Тэбби облегченно опустились.

Да. Она переживала и беспокоилась об этом.

Что касается меня, это была еще одна проблема, о которой Тэку придется беспокоиться, и я не думала, что это было здорово.

Тэк отвернулся от миски, подошел к стойке, встав напротив нас с Тэбби, положив руки.

— Больше никаких двадцатитрехлетних, — приказал он.

— Хорошо, папа, — тихо ответила Тэбби.

— Восемнадцать, не старше, — объявил Тэк.

— Хорошо, — прошептала она.

— Больше никакой выпивки.

Она глубоко вздохнула.

Затем она еще раз выдохнула:

— Хорошо, папа.

— И уж точно больше никакой лжи — мне, Тайре, Рашу, никому.

Она кивнула.

— Последнее, дорогая, пойми, — настаивал Тэк. — Если ты снова заслужишь наше доверие и нарушишь свое слово, тебе будет трудно его вернуть.

Тэбби закусила губу и снова кивнула.

— Ты все еще под домашним арестом, — продолжал Тэк. — Без машины. Ты никуда не можешь выходить одна, только со мной, Тайрой или Рашем, или я с Тайрой не попрошу тебя сходить за продуктами или еще за чем-нибудь. И еще у тебя будут обязанности по дому.

— Хорошо, — пробормотала она.

— Но сегодня ты пойдешь по магазинам с Тайрой.

Тэбби тут же оживилась.

И я тоже.

— Хорошо, — тихо согласилась она.

Я ухмыльнулась своему мужчине.

— После блинчиков, — заявил он.

— Хорошо, — ответила Тэбби.

Тэк выдержал взгляд дочери.

— У меня к тебе вся любовь на свете, дорогая, всегда. Не важно, какое дерьмо ты вытворяешь. Никогда не забывай об этом.

Мои губы задрожали.

Как и у Тэбби.

Потом прошептала:

— У меня тоже, папа.

Тэк продолжал смотреть на нее. Затем его взгляд переместился на меня.

Затем он вернулся к своей миске.

Мы ели блинчики, потом я повела Тэбби по магазинам. В итоге у меня появилась одежда, как у Брэнди, у Тэбби для школы. Мы вернулись, и Раш с Тэком починили дверь в комнату Тэбби. Тэбби приготовила ужин, который был не слишком хорош, но мы все равно его съели, пока смотрели один за другим эпизоды «Дог, охотник за головами», которые записал Раш. И, кстати, этот сериал стал еще одним моим любимым сериалом, я решила так на половине первого эпизода. Отчасти потому, что Дуэйн был крутым и горячим. Отчасти это было связано с тем, что Лиланд тоже был крутым и горячим. Но главным образом было потому, что Дог и Бет были задирами, милыми и чертовски потрясающими. Мы легли спать. Тэк разбудил меня посреди ночи, чтобы заняться любовью. На следующее утро я приготовила завтрак. Раш ушел тусоваться с дружбанами, а Тэбби занялась делами, которые ей поручил отец. («Дог, охотник за головами» — Dog the Bounty Hunter — это американский реалити-телесериал, который транслировался на A&E и рассказывал об опыте Дуэйна «Дог» Чепмена в качестве охотника за головами. За некоторыми исключениями, действие сериала происходило на Гавайях или в штате Колорадо, где родился Дог. Всего 8 сезонов, Первая серия: 31 августа 2004 г. Последняя серия: 23 июня 2012 г. – Прим. пер.)

И вот теперь все было хорошо, я сидела позади Тэка на байке Тэка.

Слишком быстро мы свернули с Бродвея во двор «Прокатись». Когда мы обогнули здание, я была удивлена тем, что гриль дымился во дворе, но вокруг не было ни души.

Тэк припарковался. Я спрыгнула, он быстро пошел за мной.

Когда догнал, я спросила:

— После того, как ты разберешься с русскими, мы сможем уехать на твоем мотоцикле?

— Куда? — Спросил Тэк.

— Куда угодно, лишь бы поездка была долгой, и мы закончили ее вдвоем.

Я видела, как его лицо расправилось, рука поднялась и обхватила мой подбородок, большой палец скользнул по щеке.

— Хороший план, Рыжая, — прошептал он.

— Потрясающе, — ответила я.

Он наклонил голову, чтобы прикоснуться губами к моим, прошелся кончиком языка по моим губам, затем поднял голову, убрал руку с моего лица, взял меня за руку. И мы направились внутрь, я прикоснулась своим языком к тому месту, где Тэк коснулся моих губ, пробуя на вкус, когда мы вошли внутрь, то на нас обрушился шквал криков.

Радостных.

Тэк замер на месте, я остановилась вместе с ним, поскольку все члены «Хаоса» со своими женщинами и подругами, кричали.

— Что за…? — Пробормотала я, но заткнулась, когда Брик подошел ко мне, оторвав меня от Тэка, схватив своими мускулистыми руками. Он поднял меня в воздух и встряхнул так, что у меня закружилась голова.

Затем поставил с глухим стуком на пол.

— Я был не уверен, Черри, что ты со своими шикарными туфлями и юбками будешь «наша». Но, детка, ты надрала задницу парню Тэбби, и это все решило, — заявил он.

— Решило что? — Спросила я ошеломленно, глядя на него.

— Ты одна из нас, — ответил он, и от его слов тепло затопило меня.

— Правда? — Я вздохнула так, словно это было самое мое заветное желание в мире, и в этот самый момент оно исполнилось.

— Перцовый баллончик для неженок, — заявил Боз, присоединяясь к нашей группе. — Но с результатом не поспоришь.

— Хорошо себя чувствуешь? — Спросил Дог, и я повернулась к нему, увидев, как он ухмыляется Тэку. — Никогда не забывай об этом. Просто ладонью хлестала его, как девчонку, и спрашивала — «Хорошо себя чувствуешь?». Черт меня побери, это было такое крутое чертовое дерьмо.

— Жаль, что я этого не видела, — вставила Шейла, стоя рядом с Догом и улыбаясь мне. — Дог все время тявкает по этому поводу.

Дог хмуро посмотрел на свою женщину:

— Я не тявкаю, — она бросила на него взгляд, потом посмотрела на меня и одними губами произнесла: — Он тявкает.

Я подавила смешок.

— Никогда бы не подумала, что в тебе есть такое, — услышала я, и мои глаза обратились к Митци, которая присоединилась к нашей группе с Хопом, обнимающим ее за плечи, я почувствовала, как вся напряглась. — Рада это слышать, — продолжила она, и твердая, как гвоздь, крепкая Митци одарила меня искренней улыбкой.

Митци улыбалась мне. Хоп тоже улыбался мне.

Казалось, что мой пинок под зад Биби был поводом для праздника, а Митци и Хоп помирились и были вместе.

Это их дело, а не мое.

— Спасибо, — прошептала я.

— Рыжей нужно пиво, и мне тоже, — громко объявил Тэк, снова взяв меня за руку и потащив в общую зону компаунда.

— Понял, — отозвался Таг за стойкой.

На стойке бара я увидела, что кто-то, скорее всего одна или несколько женщин, где-то нашли миски и наполнили их чипсами, соусом, картофельным салатом и макаронами. Здесь же были и бумажные тарелки, красные стаканчики, пластиковые столовые приборы и даже салфетки.

Очевидно, это был особый случай, так как появились миски.

Я схватила горсть чипсов.

Таг предложил мне пива.

Я съела чипсы, взяла пиво и сделала глоток.

Тэк потянул меня за руку, я упала на него телом и запрокинула голову, взглянув в глаза.

Он улыбался.

Я улыбнулась в ответ.

Потом, все еще улыбаясь, он поцеловал меня.

Когда он поднял голову, не отодвинулся, поэтому я услышала, как он прошептал:

— Моя награда.

Мои глаза сузились, и я рявкнула:

— Перестань говорить всякое дерьмо.

Его голова слегка дернулась, и он спросил:

— Что ты сказала?

— Я сказала, что ты должен быть милым, чтобы я таяла и захотела наброситься на тебя, празднуя свою доселе неизвестную крутость с кучей байкеров и их женщинами. Не говоря уже о том, что я голодна.

Тэк ухмыльнулся, его рука обвилась вокруг меня, он притянул меня ближе.

— Ты хочешь запрыгнуть на меня? — спросил он.

— Я всегда хочу запрыгнуть на тебя, — ответила я.

— Приятно слышать, — пробормотал он.

— Но теперь твои задиристые собратья должны меня накормить, — заявила я.

— Я прослежу, чтобы они тебя накормили.

— Раз уж ты здесь главный, так сделай это.

Ухмылка Тэка превратилась в улыбку.

Я улыбнулась в ответ.

Затем сделала большой глоток пива, поставила стаканчик на стойку и схватила горсть картофельных чипсов.

* * *

— Иди сюда, — прорычал Тэк.

Мы лежали в постели в комнате Тэка в компаунде. Я находилась между ног Тэка, его член был у меня во рту, и я только что вобрала его до конца.

Потом поднялась и опять опустилась глубоко. Пальцы Тэка запутались в моих волосах, намотав на кулак. Я вобрала его весь, встретившись с ним глазами, двинулась вверху, обхватив его член, языком, закружив по головке.

— Иди сюда, — повторил Тэк своим хриплым низким рокотом.

Я отпустила его член, не отрывая от него взгляда, стала ползти вверх по его телу.

Едва оказалась лицом к лицу, его руки тут же сомкнулись вокруг меня, он перевернул меня на спину. Придавил меня своим весом, заскользив руками по моей заднице, ниже сзади по моим ногам. Рукой он обхватил мою икру и закинул ногу к себе на задницу. Другой — закинул мою другую ногу на спину.

Затем уперся предплечьем на кровать, другая рука оказалась между нами. Я поняла, что он собрался войти в меня медленно, Господи, так медленно, он скользнул внутрь.

Все это он проделывал, не сводя с меня глаз.

Но как только его член оказался во мне, мои глаза закрылись, а шея выгнулась.

— Господи, детка, каждый раз, когда я даю тебе свой член, такое чувство, будто ты не получала его годами.

Мои руки обвились вокруг него, шея выпрямилась, глаза встретились с ним.

— Мне он нравится.

— Да что ты говоришь?

— Ты собираешься его использовать? — С надеждой спросила я.

Он ухмыльнулся и медленно продвинулся на дюйм. Затем снова медленно скользнул до самого основания.

— Милый, — выдохнула я, почувствовав его руку на своем животе.

Его рука поднималась все выше и выше, потом замерла на моем горле.

— Началось все здесь, — прошептал он.

— Что? — Спросила я.

— В этой постели, — продолжил он.

— Что? — Повторила я.

— Ты и я.

Мои руки и ноги сжались вокруг него.

Его рука скользнула к моему подбородку, большой палец прошелся по моим губам.

— Люблю тебя, Рыжая.

Да.

— Я тоже люблю тебя, Кейн.

Он убрал большой палец, опустив голову, и его губы коснулись моих губ.

И в них я прошептала:

— Теперь ты собираешься меня трахнуть или как?

Я увидела, как его глаза стали улыбаться. Затем он наклонил голову, его рука двинулась вокруг моей головы, погрузившись в волосы, когда его губы оказались на моих, его язык проник внутрь, в этот момент его бедра дернулись назад, а затем врезались в меня.

До конца.

Я скользнула рукой в его шевелюру, мы целовались глубоко, пока трахались жестко, я, как обычно, дважды кончила, а Тэк один раз.

Когда мы закончили, Тэк не отпускал меня, какими-то успокаивающими движениями водя рукой по моему боку, пока его губы двигались по моей шеи, а его козлиная бородка щекотала кожу. Я продолжала обвиваться вокруг него, перебирая его отросшие длинные волосы, другая рука скользила по его спине и заднице.

Я повернула голову, чтобы мои губы оказались у его уха, и прошептала:

— Спасибо тебе.

— За что, детка? — спросил он, уткнувшись мне в шею.

— За твою заботу обо мне. — Он приподнял голову и встретился со мной взглядом. Когда он это сделал, я тихо призналась: — Я не уверена, что помогаю тебе так же, как и ты мне.

— Ты все еще здесь, — заметил он.

— Да, но каждый раз, когда мы попадаем в трудную ситуацию, я сдаюсь и объявляю, что все кончено. — Я подняла голову и прикоснулась губами к его губам, прежде чем опустить голову обратно на подушку и пообещать: — Но я делаю все, что в моих силах.

— Не проблема, что ты каждый раз готова сбежать, — я повернула голову.

— Прости?

— Детка, ты можешь заявлять все, что хочешь. Это совсем не значит, что я тебя отпущу.

Мои легкие перестали работать.

— Никогда тебя не отпущу, — продолжал Тэк.

Мои конечности вокруг него напряглись, а рука в его волосах сжалась.

— Никогда, — закончил он.

Никогда.

Он никогда меня не отпустит.

— Я люблю тебя, милый, — прошептала я.

— Я знаю, детка, — прошептал он в ответ.

Я смотрела в его сапфировые глаза, вдыхала запах мускуса, чувствовала тяжесть его горячего, твердого тела с его членом, пульсирующим между моих ног, который все еще находился внутри, и внезапно я стала двигать бедрами, сжимая его.

— Мать твою, ненасытная киска, — пробормотал Тэк.

— Хм… Я вроде как готова продолжить, — выдала я, он и так это уже понял.

— Детка, я все еще тверд и нахожусь внутри тебя после того, как кончил.

— И что?

Он уставился на меня.

Затем пробормотал:

— Ты решила меня измотать.

— Лгун, — огрызнулась я. — Я же знаю, что это не так.

Может ему и сорок один год, но он обладал выносливостью и выдержкой, которой могли позавидовать многие.

Я попробовала другую тактику, подняла голову и прижалась губами к его шее, пока ласкала его спину.

Провела языком у него за ухом, потом прошептала, предложив:

— Может мне стоит прикупить какие-нибудь игрушки, чтобы я могла заняться делом, пока ты восстанавливаешься?

Его голова дернулась назад, а моя упала на подушку.

— К черту игрушки, — заявил он.

Я подавила усмешку.

Тэк вышел из меня, и я невольно приоткрыла губы от его потери.

— Иди, приведи себя в порядок, — приказал он.

— Зачем? — Спросила я. — Мне нравится, когда ты внутри.

— Детка, ты же знаешь, я не поедаю твою киску, если кончил в тебя. Приведи себя в порядок.

Вауууу.

Я улыбнулась ему.

Он нахмурился, увидев мою улыбку, как у чеширского кота.

Затем пробормотал:

— Точно решила меня измотать.

Но он улыбался, наслаждаясь моей улыбкой.

Я сняла с него ногу, поставила ногу на кровать, перевернула его на спину и проделала все это, крепко, влажно и долго целуя его.

Когда я закончила его целовать крепко, влажно и долго, подняла голову и прошептала:

— Пойду приведу себя в порядок.

Поцелуй сработал. С другой стороны, я знала, что он сработает, потому что его пальцы впились в мою задницу, а я знала, это было признаком, что Тэку нравилось то, что он получал от меня.

С другой стороны, моему мужчине всегда нравилось то, что я ему давала.

Поэтому я одарила его еще одной улыбкой.

И поспешила в ванную.

28

Боевые шрамы

— Рыжая.

Дверь из гаража резко открылась, я даже не успела поднять голову и повернуться в ту сторону, услышав хриплый голос Тэка.

— Да, красавчик? — Спросила я его, хотя он не показался весь у меня в кабинете, из двери торчала только его голова.

— В гараж, — приказал он и исчез.

Я встала, разгладила узкую юбку на бедрах, на шпильках обошла стол, направляясь к двери в гараж.

И шла я с радостью, решив не возмущаться по поводу его приказа. И я решила не возмущаться и не наглеть в основном потому, что у нас была вчера отличная ночь, и я все еще находилась под впечатлением.

Сегодня была среда, прошло две с половиной недели после драмы с Тэбби, к счастью, за это время ничего особенного не произошло. Ну, что-то все же происходило, но в основном хорошее.

Барбекю из свиньи было потрясающим.

И воспоминания были хорошими, пропитанные текилой сексом в комнате Тэка в компаунде во время и после были еще лучше.

А в прошлую субботу Тэк отправился на своем огромном «Форде-Экспедишн» с горы к моему дому, Раш и Тэбби тащились в машине Раша. Оказавшись у меня дома, мы загрузили кучу моих вещей для переезда к нему.

В начале недели, во время ужина, который Тэк сам приготовил (как бы умасливания своих детей, хотя их совсем не нужно было умасливать), еще до того, как мое знакомство с телешоу оправдалось (и чувак, который играл главную роль, очень напоминал мне Шая, или, по крайней мере, его тело напоминало, кстати, шоу тоже было хорошим), Тэк поделился новостью, что я переезжаю к ним. Раш и Тэбби, к моему облегчению, но не удивлению, объявили это «крутым дерьмом». Таким образом, пятиминутное семейное собрание закончилось, и началось просмотр шоу.

Тэк приказал своим рекрутам перевести мою мебель и все остальное, что я не взяла с собой на склад. Я собиралась еще раз все внимательно просмотреть. Мы с Тэком хотели дальше решить, что можно взять и от чего избавиться. Тем временем мы решили сдать мой дом в аренду, Тэк объявил, что мы выставим его на продажу, «когда ты будешь готова, дорогая».

Я подумала, что это здорово, что он решил не торопить меня. Не то чтобы мне нужно было иметь свое собственное место, куда я могла бы вернуться в любой момент. Просто все происходило очень быстро. Но зная, что у меня был все еще свой собственный дом, я ощущала все не так уж быстро, чувствуя какой-то контроль над своей жизнью. Хотя не собиралась возвращаться, несмотря на то, что я любила свой дом, но Тэка я любила больше, и его дом в горах был потрясающим. По крайней мере, у меня все же что-то оставалось от прошлой жизни, я имею ввиду свой дом, и это было важно до меня, и я сама должна была решить, когда готова была окончательно отпустить свое прошлое.

Я регулярно разговаривала с Лэни, она сообщила, что у них с Эллиотом все «просто отлично». Она не вдавалась в подробности того, что именно отлично, но я догадалась, что это был приказ Тэка, выдавать как можно меньше информации, тем самым сохраняя меня в безопасности. Это были мои догадки, и хотя мне они не очень нравились, но я не задавала вопросов. Я немного беспокоилась, но моя лучшая подруга была счастлива. Со своей стороны, я поделилась с Лэни, что успешно помогла ее маме отменить все приготовления к свадьбе, что было довольно серьезной работой, но мы справились.

— Может скоро мы будем дома, — закончила Лэни, когда я в последний раз разговаривала с ней по «безопасному» номеру.

Я полагала, что это была капля секретной информации о состоянии операции «Реки крови», но я не стала ее расспрашивать, ни ее, ни Тэка. Просто надеялась, что будет так, как она сообщила.

Тетя Бетт надеялась, что я понимаю, что делаю. Этими словами она поделилась со мной в своем последнем письме, ответом на мое, где я сообщила ей, что переезжаю к Тэку.

Я подозревала, что тетя Бетт поделилась не только со мной, но и с другими моими родственниками, потому что мне позвонила мама, сказав:

— Мы скоро приедем с отцом к тебе, чтобы познакомиться с твоим новым молодым человеком.

По нескольким причинам ее слова прозвучали довольно забавно, она назвала Тэка моим «молодым человеком», но я промолчала. Просто сказав, что ей предстоит увидеть, когда она с папой приедут в Денвер.

— Он один из тех на «Харлей Дэвидсон»? — спросила она испуганным голосом.

Я представила, как она вцепилась в платье, ее мысли заполнились видениями Тэка в кожаных штанах, поедающим мясо с огромным охотничьим ножом, одновременно паникуя, как ей сообщить эту ужасную новость моему отцу.

Хотя, в одном я была уверена по поводу Тэка, он отлично умел работать руками и головой.

— Да, это он, — подтвердила я матери, продолжив. — А еще он красивый. Он ответственный. Разведен. Хороший отец. Невероятно умен. И он меня любит, — я сделала паузу. — Сильно.

— А ты? — Тихо спросила мама.

— Он — все, чего я хотела бы в жизни, — ответила я негромко.

— На «Харлей Дэвидсоне»? — Спросила мама, и я улыбнулась.

— На «Харлее», — ответила я, и тут мой голос смягчился. — Дай ему шанс, мам. Предупреждаю, ему все равно, что ты о нем подумаешь. Он тот, кто есть, и все. Но он любит меня, заботится обо мне, он хороший человек, и я люблю его. И если ты с папой дашь ему шанс и не поддашься предвзятому мнению, он вам тоже понравится.

Мама, замявшись спросила:

— У него есть дети?

Я рассказала ей о Раше и Тэбби, отчего больше рассказывала и о Тэке, и когда я закончила, она молчала.

— Мам? — Позвала я.

— Ты действительно любишь его, — прошептала она.

Я могла с уверенностью сказать, что мое яблочко далеко упало от их дерева. Несмотря на это, они любили меня, я любила их, и моя мама знала все мои жизненные принципы.

— Да, — прошептала я в ответ.

— Мы приедем с непредвзятым отношением, — заявила она.

Это было впервые.

Но я такого не сказала, только поблагодарила ее.

В понедельник вечером я ходила по магазинам и ужинала с Эльвирой и Гвен.

Вчера в постели я отдала Тэку то, что купила, пока ходила с девочками по магазинам. Длинная цепочка с двумя солдатскими жетонами. На одном был вытеснен американский флаг. На другом — надпись: «Гони свободно». Мы случайно натолкнулись на них, и нельзя было отрицать, что они очень подходили моему мужчине. Поэтому я их купила.

Некоторые из братьев носили разные безделушки, кое у кого их было много, включая кольца, цепочки и браслеты. Все они были исключительно серебряными или сделанными из кожи, с заклепками. Но у Тэка ничего не было. Он даже не пользовался одним из тех кошельков с длинной цепочкой, который крепился к поясу, как у других мальчиков. Поэтому я не знала точно, как он воспримет мой подарок.

Но я была уверена, что эти жетоны, были создана для него.

Так что вручила их ему, пока мы сидели в постели. Тэк прислонился спиной к изголовью кровати, вытянув перед собой ноги с одеялом на бедрах. Я нервничая присела на другую сторону кровати.

Цепочка болталась у Тэка в руке, жетоны лежали на ладони, он смотрел на них, опустив голову, большим пальцем, проводя по ним, его лицо ничего не выражало, он спросил:

— Ты их заказала для меня?

— Нет, я случайно на них наткнулась и подумала о тебе.

— Подумала обо мне, — пробормотал он, глядя на свою ладонь.

— Тебе не обязательно их носить, — предложила я, слегка разочарованная, но не удивленная его реакцией. — Ты можешь повесить их на зеркало заднего вида в машине или еще придумать им какое-нибудь место.

Его глаза поднялись ко мне, но ничего не выдавали.

Его выдало то, когда он поднял руки, и через голову надел цепочку на шею.

— Ты не должен их носить, милый, — повторила я мягче, хотя мне очень хотелось, чтобы он их носил, так как на нем они смотрелись чертовски великолепно.

— Мы в постели, — услышала я его странный ответ.

— Ум… ага.

Ой.

— Мне не нравится вспоминать о ней, когда мы в постели.

Ой-ой.

Я напряглась и спросила:

— О ком?

— О Наоми.

О боже.

— Кейн…

— Она никогда ничего мне не дарила.

Я моргнула.

Потом прошептала:

— Она тебе ничего не дарила?

— В Дни рождения, да. Рождество, да. Черт возьми, но никогда, когда она случайно натыкалась на что-то и вспоминала обо мне, — он смотрел мне в глаза, его глаза пылали, а затем он закончил низким рокотом, — никогда.

— Красавчик…, — выдохнула я.

— Ты подарила, — он сжал в кулаке жетоны и дернул их, — я должен выразить свою благодарность, но сейчас нахожусь в определенном настроении, а это значит, что теперь ты заставляешь меня подойти творчески к этому вопросу.

Мои соски стали покалывать.

— Не волнуйся, дорогая, после или, может быть, во время, я преподнесу тебе подарок, — продолжил он, и где-то в другом месте у меня тоже начало покалывать. — Ты так и будешь сидеть на заднице и пялиться на меня или обхватишь ртом мой член?

— Они тебе нравятся? — Тихо спросила я.

— Я никогда их не сниму, — заявил он.

Вау.

— Никогда? — Прошептала я.

— Никогда, — ответил он.

Боже, как я его любила!

— Детка, хочу твой рот, — подсказал он, но я не двинулась. — Сию минуту, — проворчал он.

Его желание было связано с жетонами, которые я ему подарила.

Да, моему мужчине они понравились.

Я усмехнулась. Потом подползла к нему и подставила ему свой рот, но начала целовать его.

Хотя все закончилось в другом месте.

Затем это привело к чему-то еще, и это что-то еще было тем, что заставило Тэка кончить, а сейчас он выдал мне свой приказ на работе.

Я прошла через дверь в гараж и осмотрела огромное пространство, пока спускалась по лестнице. Заметила Тэка, стоящего рядом с вишнево-красной машиной.

Мои глаза пробежались по ней. Блестящая. Она была старой, но в каком-то смысле становилась, пока он над ней работал, все более крутой и потрясающей. Цвет был фантастическим. Форма гладкая и крутая.

В конце концов, она выглядела чертовски крутой.

Тэк наблюдал, как я спускаюсь к нему, после того, как я обогнула капот к той стороне, где он стоял, его рука взмахнула, и он бросил мне связку ключей. Я автоматически подняла руку, чтобы их поймать, остановившись на месте.

— «Мустанг», — громко произнес он, чтобы перекрыть шум гаража. — «Элеонора фастбэк» 1967 года, — продолжал он, будто я должна была понимать, что такое «Мустанг Элеонора», хотя для меня это ни о чем не говорило, я встала с ним рядом.

— Хорошо, Кейн, — сказала я ему правду и тоже сделала это громко.

— Он твой, Рыжая.

Я моргнула, кровь, казалось, быстро побежала по всему моему организму, но в основном через голову, и мои ноги начали дрожать.

— Что? — Выдохнула я.

Он читал по моим губам, я поняла, что он прочитал из-за грохота по моим губам, потому что ответил:

— Твоя машина дикая и милая, надежная, солидная и достойная, тебе много миль предстоит на ней проехать, прежде чем у тебя начнется головная боль, — заявил он. — Но это ты.

— Я?

— Дикая и милая, может рычать, как сука, или мурлыкать, как котенок.

Я наклонилась, прижав подушечки пальцев к капоту крутого «Мустанга», который только что подарил мне мой мужчина, и сделала это, чтобы удержаться от слез и устоять на ногах.

— Ты не можешь подарить мне эту машину, — сообщила я ему.

— Нет?! Странно. Я только, что подарил.

Я уставилась на него, потом спросила:

— Это в ответ на жетоны?

Он дернул головой.

— Детка, ты серьезно спрашиваешь?

По правде говоря, вопрос был глупым. Он работал над этой машиной целую вечность. И когда он решил ее мне подарить, трудно было сказать. Я просто знала, что это произошло не сегодня утром.

Я посмотрела на машину.

Она была очень крутая.

Так кому какое дело, когда он решил мне подарить эту машину?

— Только что подарил тебе машину, Рыжая, ты не хочешь меня отблагодарить? — Спросил Тэк, и мои глаза переместились на него. Кейн «Тэк» Аллен стоял передо мной в выцветших джинсах, обтягивающей белой футболке, с татуировками, растрепанными волосами, отросшей козлиной бородкой, с щетиной на щеках, он не потрудился сегодня утром побриться, с сеткой морщинок в уголках глаз, таких синих, что в них можно было смотреть вечно, как на небо.

Боже, он был прекрасен.

По отдельности и во всем.

— Да, — ответила я. — У меня есть кое-что для тебя.

Потом я развернулась и в обтягивающей юбке, и в туфлях на высоком каблуке пошла обратно в свой кабинет. Оказавшись внутри, бросила ключи от своей новой машины на рабочий стол, закрыла жалюзи на окнах и заперла входную дверь. Когда я запирала входную дверь, Тэк вошел через дверь из гаража. Он молча наблюдал за мной, упер руки в бока. Я придвинулась к нему, не сводя с него глаз, его подбородок опустился, не отрывая от меня взгляда. Я подошла ближе, потянулась к двери за его спиной и заперла ее тоже. Потом опустила жалюзи на двери.

Потом повернулась, подошла к своему столу. Остановилась, повернулась к нему лицом, подняла на него глаза, задрала юбку до бедер.

Увидела, как глаза Тэка прошлись по моим бедрам, мерцая.

Затем я засунула пальцы за резинку трусиков и стала стягивать их вниз, они упали к моим ногам.

Я едва успела переступить через них, как оказалась спиной на столе, Тэк между моих ног, его торс прижимался к моему, а язык был у меня во рту.

Тэк проворчал мне в губы:

— Я же говорил, что ты дикая.

— Заткнись, красавчик, и трахни меня.

— Я так и думал, — заметил он, и не ошибся.

Мои пальцы скользнули в его волосы, и я выдохнула:

— Жестко.

— Дикая, — пробормотал он.

Да, что угодно.

Он быстро, резко вошел, и стал двигаться жестко и сильно, и меня волновало в данный момент только это.

Не была уверена, заглушил ли нас шум гаража.

Тэк так разошелся, что мой телефонный аппарат упал на пол и разбился.

Но я знала одно, мне было совершенно наплевать услышал ли нас кто-нибудь и то, что мой телефонный аппарат на рабочем столе разбился.

* * *

После того, как Тэк трахнул меня на моем рабочем столе, я отправилась на своей новой малышке на тест-драйв.

Когда вернулась в «Прокатись», то увидела Тэка, выходящим из одного отсеков гаража.

Припарковавшись, направилась к нему, положила руки ему на грудь, прижалась и привстала на цыпочки.

Я широко улыбнулась и прошептала:

— Ты прав, милый, дикая и сладкая, мурлычет, как котенок, и рычит, как сука.

— Я так понимаю, она тебе нравится.

Я скользнула рукой в его волосы, ответила не словами.

А использовала свои губы для ответа.

* * *

Два часа спустя Дог встал со стула, стоящего напротив моего стола, направился к двери со словами:

— Увидимся.

— Пока, Дог, — крикнула я.

— Увидимся, брат, — сказал Хоп, развалившись на моем диване.

Дог вышел за дверь.

Дог и Хоп последние полчаса зависали у меня в кабинете, вытряхивая свое дерьмо.

Теперь в моем кабинете остался только Хоп, и я была не уверена по поводу своих чувств к нему. Прошло достаточно времени с тех пор, как случилось то, что случилось, но после той истории, я никогда не оставалась с ним наедине, поэтому неплохо справлялась, когда видела его издалека, или когда он приходил ко мне с кем-то из байкеров. Теперь я осталась с ним одна.

— Черри, — позвал он.

— Ум? — Спросила я, повернувшись к нему спиной.

— Детка, ты можешь посмотреть на меня?

Его слова прозвучали немного неожиданно мягко. Хоп не относился к мягким парням. Он мог смеяться, мог поддразнивать, но в нем присутствовало что-то такое, чего в других парнях не было. Я бы сказала, у них у всех были свои грани. Просто у Хопа эти грани были более острыми.

И это о чем-то говорило.

Но то, что он тихо произнес свою просьбу, меня немного беспокоило.

Тем не менее, я повернулась к нему, и когда я повернулась на стуле в его сторону, то обнаружила, что он уже не развалился на диване. А сидел, упершись локтями в колени, подавшись вперед ко мне.

О боже.

У Хопа были черные волосы и черные густые усы, вдоль верхней губы, по бокам, по бокам подбородка они становились еще гуще и немного длиннее. Скорее всего такие усы выглядели бы нелепо на другом человеке, потому что у него были полные губы, сильная челюсть, фантастические скулы и большие серые глаза, с морщинками, расходящимися по бокам, как у Тэка.

О, и он был байкером, и это были байкерские усы, затмив все байкерские усы.

— Что случилось? — Спросила я.

— Не надо было оставлять тебя на милость Биби.

Я поняла, что дело именно в этом.

— Хоп…

— В свою защиту скажу, красавица, не думал, что эта сучка настолько глупа. Может быть настолько тупой, что решит заговорить с одной из женщин. С женщиной Тэка! Это совершенно новая разновидность ее глупости.

С этим я не могла поспорить.

— Нам не стоит об этом говорить, — сказала я ему.

— Я оставил тебя одну с ней, разозлил Тэка, и он набросился на меня.

— Сожалею об этом, — быстро сказала я, он поднял руку и покачал головой.

— Я заслужил, Черри.

— Я…

— Потому что не подумал, — подчеркнул он, опуская руку. — Большинство других женщин смогли бы выстоять против этой суки. Ты, я видел, как ты выходила из здания, когда уезжал, знал, что она там, должен был включить мозги.

Я улыбнулась ему.

— Думаю, в тот вечер я доказала, что могу сама о себе позаботиться.

Хоп не улыбнулся.

— У женщин другое оружие, более острое и смертоносное.

С этим я тоже не могла поспорить.

— Ее больше здесь не будет, — продолжил Хоп, — больше этого не повторится, но все же я хочу сказать, что больше этого не повторится. То, как ты ведешь себя с Тэком, как позаботилась о проблеме Тэбби, братья всегда прикроют твою спину.

Я почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Классные мурашки.

Я заслужила их уважение.

Я узнала, что заслужила их уважение во время барбекю и картофельного салата.

Просто хорошо, что он подтвердил все еще раз.

— Тэк что-нибудь говорит обо мне? — Спросила я.

— Нет, хотя он мой брат, как теперь и ты, так что даже если бы и он говорил, я бы тебе не сказал, — ответил Хоп, ухмыльнувшись мне.

— Тогда я тебе скажу, что с трудом переношу милых парней.

— Еще раз, красавица?

— С трудом переношу милых, — сообщила я ему. — Не будь со мной милым, если не хочешь, чтобы я разрыдалась у тебя на глазах или сделала что-то в этом роде.

— Не хотелось бы, — заявил он, все еще ухмыляясь.

— Обращайся со мной как с задирой, — приказала я, и его ухмылка превратилась в улыбку.

— Это я уже понял.

От его слов я наклонила голову.

— Откуда?

— Просто знаю. Не буду говорить откуда, давай просто скажем, что я знаю, что ты любишь командовать.

Я поняла, откуда он знает. Вот черт. Тэк все же рассказывал обо мне.

Я закатила глаза.

Затем откинулась на спинку и скомандовала:

— Так ты собираешься обращаться со мной как с задирой?

— Ты поняла меня, Черри, — сказал он все еще улыбаясь, но едва успел произнести эти слова, как его улыбка исчезла, брови сошлись на переносице, он резко повернул голову, повернувшись корпусом в пол оборота, наклонился к окну, выглядывая через жалюзи.

Внезапно он вскочил на ноги, сунул руку в задний карман и вытащил телефон.

— Что… — Я вздрогнула, но он остановил меня другой рукой.

— Оставайся здесь.

О, черт.

Хоп шагнул к двери, но она распахнулась прежде, чем он успел подойти, Наоми ворвалась внутрь.

О, черт!

— Где этот ублюдок? — завизжала она.

Хоп прижал телефон к уху, оказавшись между мной и Наоми.

— Успокойся, женщина, и выйди за дверь, — прорычал он Наоми.

— Пошел ты! — взвизгнула она.

— Тэк, — произнес Хоп в трубку. — Господи, брат, давай сюда. Я в офисе в гараже. Твоя бывшая сука пришла, и твоя женщина тоже здесь.

Наоми наклонилась в сторону, чтобы заглянуть сбоку длинного, поджарого, одетого в джинсы и футболку Хопа, увидела меня, закричав:

— Пусть тащит свою задницу сюда, я разберусь с ним. А пока я разберусь с тобой, п*зда!

Я дернулась всем телом в кресле от ее неожиданного, резкого и совершенно неуместного оскорбления, но Наоми уже в моем кабинете не было. Потому что Хоп, положив ей руку на грудь, вытолкнул ее за дверь, закрыв за собой дверь.

Я уставилась на закрытую дверь.

— О нет, — прошептала я двери, медленно вставая, смутно слыша через дверь крики Наоми. — Черт возьми, нет.

Я прошла к двери, распахнула ее, выскочила на площадку и посмотрела вниз к подножию лестницы, где стоял Хоп и Наоми.

— Как ты меня только что назвала? — Спросила я.

— О, мать твою, — пробормотал Хоп.

— П*зда! — Взвизгнула Наоми, впиваясь в меня взглядом.

Давление в моей голове взорвалось, и я потопала вниз по ступенькам.

— О, бл*дь, — только и сказал Хоп, на этот раз громче.

— Вот так, п*зда, в шикарной юбке и шикарных туфлях, думаешь, сможешь меня одолеть? — Кричала Наоми.

Она семенила ногами, выставила один палец, показывая жест «Ну, давай!», хотя Хоп все еще держал ее, продолжая волочить назад при каждом моем шаге вперед в моих фантастических шпильках, которые громко стучали по бетону.

— Ты только что назвала меня на букву «П», — заявила я.

Откуда то издалека я услышала быстрый стук бегущих мотоциклетных ботинок, смутно ощущая механиков и парней из автомастерской, выбегающих из гаража, хотя полностью была сосредоточена на своей цели.

— Да, назвала. Я назвала тебя п*здой, ты и есть п*зда, — ухмыльнулась Наоми. — Пытаешься отнять у меня детей. У меня есть бумаги, — отрезала она.

— Я держу ее, а ты — Черри, — приказал Хоп, и я почувствовала, как сильная рука сзади обхватила меня за грудь.

— Отбой, дорогая. — Услышала на ухо голос Брика.

Я стояла неподвижно в его обхвате, не сводя глаза с Наоми.

— Если у тебя проблемы с Тэком, то поговори о них с Тэком. Нечего приходить ко мне в офис, кричать, устраивать сцены и обзывать меня грязными словами.

Она замерла, повиснув вперед на руке Хопа, удерживающей ее за грудь.

— Ах да? Я делаю то, что хочу, в что можешь сделать ты?

Мы что в третьем классе с ней?

Ладно, я в игре.

— Тебе лучше не знать, — предупредила я.

— Тебе слабо, — насмешливо заявила она.

— Наверное, ты права, — согласилась я. — Но я чертовски хорошо провожу время с лаской этого места, о котором ты все время говоришь.

Она подняла руки.

— Да? Ну, давай… п*зда.

— Перестань меня так называть! — Рявкнула я.

— П*зда! — взвизгнула она, и все.

Я превратилась не в арктическую Тайру.

Нет.

Я превратилась в Леди Драконшу, которую разбудили, ткнув палкой, и моя драконша... разозлилась.

Поэтому я вырвалась из руки Брика, пронеслась пять футов до Наоми. Подпрыгнула и явно удивив всех чертей Наоми, совершила летящий прыжок вместе с ней, прижав ее к асфальту. Мы приземлились с сотрясающим кости глухим стуком, ей было хуже, потому что она лежала спиной на асфальте, отчего из нее вышел весь воздух, что для меня было только лучше. Я сумела ее оседлать (хотя мне мешала моя узкая юбка, полностью подмять ее под себя) и врезала ей отличный удар прямо по лицу до того, как Хоп успел меня с нее стащить, хотя я продолжала пинаться и шипеть. Ленни, парень из автомастерской, встал между мной и Наоми, так же как Брик и Боз.

— Ты сука! — завизжала она, бросаясь в мою сторону, но парни тут же сомкнули ряды, она налетела на них.

— Я могу еще кое-что тебе показать из серии «Ну, давай!», Наоми! — Выкрикнула я со смехом, пытаясь освободиться из захвата Хопа.

— Сука! — Услышала я в ответ.

— Бл*дь, хватит, вы обе, — раздалось вокруг. Я перестала сопротивляться хватке Хопа, повернула голову, увидела Дога, скрестившего руки на груди, его глаза были направлены в сторону Наоми.

— Приди в себя, женщина, оглянись вокруг. Что ты видишь? — Он подождал секунду, очевидно, позволяя Наоми оглядеться, понятно, что она посмотрела по сторонам, потому что от нее не вышло ни звука, хотя я не видела, что она делала за их спинами. Потом Дог продолжил: — Ты трахаешь мозг Тэку, значит, ты трахаешь всех нас. Ты не имеешь права приходить сюда и заниматься подобным дерьмом. Наоми, заруби, на хрен, себе это на носу. Ты в прошлом. Конец может быть только один, ты была с нами достаточно долго, так что знаешь, о чем я. Мой тебе совет. Поумней, успокойся и дождись Тэка. Если ты не последуешь моему совету, то все кончится совсем по-другому, ты знаешь, о чем я.

— Это не твое дело, — услышала я ее шипение.

— Ты стоишь на территории «Хаоса», сука. — Услышала я, и повернула голову в ту сторону, где стоял Арло в нескольких футах позади Дога. — Ты же знаешь, что это дерьмо неправильное.

Должно быть, что-то пошло не так, потому что Ленни, Брик и Боз отошли в сторону, и я увидела, как Наоми свирепо посмотрела на Арло, хотя показалось, что ситуация разрядилась, Арло видно еще не закончил.

— Решение за Тэком, потому что ты мать его детей, он решает запретить тебе появляться здесь, и мы будем уважать его решение. Но если ты когда-нибудь снова придешь на «Хаос» и заговоришь матом с Черри, и не важно будет это касаться Раша или Тэб, ты никогда больше здесь не покажешься. Ты меня поняла?

Я почувствовала любовь к Арло, Наоми не успела ответить, потому что послышался рев «Харлеев». Трех, если точно (да, именно трех, я хорошо научилась разбираться в реве «Харлеев»). И через несколько секунд мы увидели, как Тэк, Хаунд и Шай въехала во двор.

Я расслабилась, прижавшись спиной к Хопу, но он не отпустил меня.

Тэк с парнями остановил байки футах в десяти от Наоми и сошел. Выражение лица Тэка ударило по мне, и я увидела, что он разозлился еще больше, широким шагом двинувшись к Наоми.

Затем спросил то, что, мне показалось, было совсем не к месту:

— По какой причине колени моей женщины кровоточат?

Мои колени кровоточили?!

Я опустила глаза, уперлась взглядом в руку Хопа, выставила вперед ногу и поставила ее обратно.

Да, мои колени кровоточили.

— Потому, что она набросилась на Наоми, — ответил Дог, добавив: — Справедливо.

— Да, — ответил Тэк, переводя взгляд на Наоми, — слышал твое дерьмо по телефону.

Я увидела, как Наоми выпрямилась, словно ей было плевать на Тэка.

— Я получила документы.

— Отказываешься? — Спросил Тэк, и я подавила смешок, но Хоп не успел подавить смешок. Его смешок не был слышен, но я почувствовала, как все его тело дернулось вместе с моим от смеха.

— Послушай, придурок! — рявкнула она.

На это Тэк произнес странные слова: