Неведомые звёзды

3

Это управление противоречило всему моему естеству. Если бы я не видел, как это делал Иит, как под его воздействием частично изменялся мой облик, я бы не поверил, что это вообще возможно. Теперь я был готов проверить, смогу ли я сделать это сам, без помощи Иита. Время от времени меня раздражала моя зависимость от мутанта, который был склонен верховодить. Я начал готовить себя к преобразованию, призывая на помощь все свои знания. Познакомившись с Иитом, я использовал любую возможность развить телепатические способности, которые могли у меня обнаружиться. Моему племени не свойственно согласиться с тем, что существо, слишком похожее на животное, может превзойти человека — хотя в галактике термин «человек», конечно, относителен и подразумевает прежде всего определенный уровень развития интеллекта, а лишь потом гуманоидные очертания. Этот факт мои соплеменники тоже приняли с трудом, лишь преодолев многочисленные врожденные предрассудки. Мы прошли много испытаний, пока не усвоили это. Как можно тщательнее я закрыл каналы моего сознания, загнав поглубже тревожные мысли об отсутствии пилота, о тающих запасах кредиток и о том, что совсем скоро на меня начнется охота, которую я не увижу и не услышу, а смогу только ощутить. Этот шрам должен стать самым главным, единственным предметом, существующим в моем сознании.

Я сосредоточился на отражении в зеркале, на том, что я хотел там увидеть. Возможно, Иит как обычно был прав — мы, терранцы, не использовали свои возможности до конца. Неожиданно я вздрогнул, появилось такое ощущение, будто в той части моего «я», которая стремилась овладеть способностями Иита, кончик невидимого пальца лег на кнопку и сильно ее нажал. Я почувствовал, как мое тело сотрясла вибрация, за ней последовал поток уверенности в том, что я смогу сделать все, что захочу, опьяняющая уверенность, которую с тревогой зафиксировала некая часть моего раздвоенного со знания.

Но лицо в зеркале… Да! У меня был этот уродливый рубец — не свежий, который сразу бы выдал меня наблюдателю, но темный и заросший, как если бы его вовремя не залечили при помощи пластического восстановителя или же сделали это слишком небрежно так вполне могло произойти с невезучим членом экипажа корабля или с беженцем после бандитского налета на какую-нибудь планету.

Так натурально! Не особенно желая касаться этой грубой, безобразной кожи, я все-таки поднял руку, чтобы проверить подлинность шрама. Иллюзия Иита была не только зрительной, но и осязаемой. Достиг ли я такого же результата?

Я прикоснулся к лицу. Нет, все же не был равен Ииту и вообще вряд ли когда-нибудь смогу сравняться с ним. Хотя в зеркале было видно, что мои пальцы прикасались к шраму, я не ощущал ими никакого рубца. Но визуально шрам был на месте, а лучшей защиты и не требовалось.

— Это начало, многообещающее начало…

Моя голова дернулась, я вздрогнул и пришел в себя. Иит сидел на кровати и рассматривал меня немигающими глазами пукха. Я испугался того, что отвлекся, и снова посмотрел в зеркало. Но мои опасения были напрасны: шрам оставался на месте. Я действительно сделал правильный выбор — он отвлекал внимание, полоса зарубцевавшейся и потемневшей кожи заслонила все лицо — это было не хуже маски.

— Насколько устойчив этот шрам? Если я выйду из комнаты и углублюсь в Окрестности порта, то при необходимости я не смогу сразу найти укромное место, чтобы в безопасности сосредоточиться и восстановить свое уродство.

Круглая голова Иита наклонилась немного набок, он критически осматривал результаты моей работы.

— Это небольшая иллюзия. Тебе хватило мудрости начать с мелочи, — прокомментировал он. — Думаю, что с моей помощью он продержится до утра. Именно столько нам и нужно. Теперь мне нужно изменить свою внешность…

— Тебе? Зачем?

— Хочешь продемонстрировать свое бесстрашие? — У него исчезла пушистая грива. — Понесешь пукха в Окрестности?

Он как всегда был прав. Деньги, которые платили за живого пукха, весили больше чем сам зверек. Принести его в Окрестности означало попасть под лазерный луч или, если повезет, получить приветствие парализатором, при этом Иита запихнули бы в сумку и от если к перекупщику краденого. Я досадовал на свою недогадливость, хотя она, конечно, объяснялась тем, что я был сосредоточен на создании шрама.

— Ты можешь поддерживать его, да, но не всем своим сознанием, — сказал Иит. — Ты еще много не знаешь.

Я промолчал. Иит изменялся на моих глазах. Пукх расплывался, исчезал, как будто это была корка пласты, которая разваливалась в космическом холоде на мельчайшие, недоступные человеческому глазу кусочки, затем он снова стал Иитом с его необыкновенной, привлекавшей внимание внешностью.

— Это так, — согласился он. — Но я не должен быть виден. Мне не нужно меняться. Просто придется отводить взгляды смотрящих, не позволяя им видеть меня.

— Как ты сделал с моим лицом, когда мы шли сюда?

— Да. А темнота поможет. Мы идем прямо в «Ныряющий дракон».

— Почему?

В ответ кто-нибудь из моих соплеменников вздохнул бы преувеличенно раздражено. Мысленное излучение моего спутника было беззвучным, но содержало тот же смысл.

— В «Ныряющем драконе» мы можем встретить подходящего пилота. И не надо тратить время на расспросы, откуда и как я знаю об этом. Это действительно так. Я не знал, сколько информации Иит мог извлечь из находящихся поблизости разумов; впрочем, я и не хотел знать этого. Но его сегодняшняя уверенность убедила меня, что теперь у него был конкретный план нашего спасения. У меня же не было ничего, чтобы предложить взамен, поэтому спорить я не стал.

Иит неожиданно, как он это умел, прыгнул ко мне на плечо и устроился там в своей любимой позе, свернувшись вокруг моей шеи, как безжизненная пушистая шкурка. Я последний раз окинул взглядом свое отражение в зеркале чтобы убедиться, что мое творение было таким же убедительным, как и несколько минут назад. Я ощутил гордость, когда увидел шрам, хотя и знал, что позже не смогу обойтись без помощи Иита. Итак, приготовившись, мы вышли и стали на движущуюся дорожку, ведущую к порту, чтобы сойти с нее на первом же повороте в темноту Окрестностей. Смеркалось, тучи, как клубы дыма, расползлись по темно-зеленому небу, в котором одинокой жемчужиной света показалась первая из лун Тебы.

Но Окрестности не спали, когда мы добрались туда. Яркие вывески на разных языках (хотя общеупотребительным здесь был бэйсик) образовывали символы, понятные для космонавтов разных видов и рас, рекламировали разнообразные товары или неведомые удовольствия. Многие вывески представляли собой вредное для глаз мельтешение красок, которое должно было привлечь представителей негуманоидных рас. Поэтому я счел за благо не поднимать глаза от мостовой. Звучали также смеси звуков, способные оглушить прохожего и разносились запахи, от которых хотелось спрятаться в космический скафандр, чтобы отдышаться. В этом лабиринте улиц можно было подумать, что вы оказались в ином — не просто опасном, но и враждебном мире. Я не представлял, как смогу в этой неразберихе найти «Ныряющий дракон», о котором говорил Иит. А, теряя слух и задыхаясь, слоняться по улицам и переулкам Окрестностей означало лишь искать неприятностей. На моем поясе не было оружия, а в руке я нес дорожную сумку, так что, наверное, уже с десяток пар глаз присмотрели меня в качестве жертвы.

— Направо, — мысль Иита острой бритвой полоснула по каше в моей голове.

С трескучей главной улицы я свернул направо, и шума, как и света, стало меньше, хотя значительно меньше стало и воздуха. Но было похоже, что в отличие от меня, Иит знает, куда идти. Мы снова свернули направо, потом налево. Здесь были такие жуткие притоны, что я боялся даже заглянуть в какой-нибудь из них. Мы быстро приближались к последнему из этих смердящих кабаков, предназначенных для посетителей, не рискующих появляться на главных улицах. Ныряющий дракон, вернее очертания этого омерзительного существа светились вокруг двери заведения. Художник изобразил его так, что посетитель как бы входил в открытую пасть дракона, — что было, возможно, выразительным предсказанием судьбы неосмотрительного посетителя. Уличное зловоние усиливалось здесь парами от напитков и дымом наркотиков. Я узнал запах двух наркотиков, несущих верную смерть тем, кто решился на их употребление. Но темно здесь не было. По стенам чрезвычайно правдоподобно извивались светящиеся копии изображенного на входе дракона. И хотя кое-где свет погас из-за неисправности, в общем здесь было достаточно светло, чтобы разглядеть если не то, что наливалось в стаканы, кувшины и графины, то хотя бы лица посетителей.

В отличие от подобных мест в более цивилизованных частях космопорта, в этом заведении отсутствовали настольные приспособления для заказа блюд, как и протирающие все и вся робоуборщики. Подносы разносили гуманоиды или чужеземцы, вид которых вызывал от ращение. Некоторые из них были явно женского пола, о других можно было только догадываться. И честно говоря, если бы я даже захотел пить здешнюю отраву, то не сделал бы заказа, если бы меня собрался обслужить ящероид с двумя парами рук. Ящероид обслуживал три расположенные вдоль стены кабинки, причем делал это чрезвычайно быстро

— тут очень кстати оказались его четыре руки. В первой кабинке сидела очень пьяная компания ригелиан. Во второй, съежившись, сидело что-то большое серое и бородавчатое. В третьей кабинке неуклюже сидел терранец, одной рукой подпиравший голову, локоть его руки твердо опирался о стол. Он был одет в давно не стиранную оборванную униформу космического офицера. Один из знаков различия все еще держался ворота туники на нескольких вытянутых нитках, но на груди отсутствовала лента с символом корабля или порта приписки, только темное пятно на этом месте говорило о том, что у него имелось когда-то свидетельство респектабельности.

Найти нужного человека среди этих отбросов общества было нелегкой задачей. С другой стороны, пилот на борту был нужен нам поначалу лишь для того, чтобы получить разрешение на взлет. Я не сомневался, что мы с Иитом сами сможем установить автоматику. Поэтому единственное, что было важно для нас в поисках пилота, — чтобы человек из черного списка не оказался наркоманом.

— Он пилот и курильщик фэша.

Я не хотел бы знать все, что сообщил Иит. Дым фэша не вырабатывает привычки, но он временно искажает сознание, а это уже опасно. Человек, который получает от этого удовольствие, конечно, не может быть надежным пилотом. Если этот отверженный нюхает его сейчас, мне придется искать другого человека. Правда, я подумал, что фэш весьма дорог и не по карману завсегдатаю «Ныряющего дракона».

— Не сейчас, — ответил Иит. — Мне кажется, он пьет вивер…

Это самое дешевое спиртное вполне могло довести до такого состояния, в котором мы нашли его под пульсирующим светом люминесцентного червя. Правда, этот болезненный зеленых свет мог еще и усилить омерзительность его вида. Пилот приподнялся, пододвинул к себе кувшин и наклонил голову чтобы поймать губами торчавшую из него трубочку. Когда мы подошли к его кабинке, он продолжал пить. Возможно, я бы не обратил на него внимание. Но замызганная эмблема на воротнике говорила, что он пилот, а таких я здесь больше не заметил. Кроме того, это был единственный гуманоид, лицу которого я мог хоть вполовину поверить, да и Иит не возражал. Он не поднял голову, когда я сел на скамью напротив, но ко мне скользнул официант-ящероид, и я показал на пьющего, потом поднял палец, заказывая угощение для моего незнакомого соседа по кабинке. Тогда, тот, не отрывая губ от трубочки, посмотрел на меня. Его брови нахмурились, потом он выплюнул трубочку и невнятно пробормотал:

— Черт! Что бы ты ни предложил — я не покупаю.

— Ты пилот, — пошел я в атаку.

Подошедший ящероид швырнул на стол новый кувшин. Я вынул десятку, и рука из его второй пары выхватила кредитку так быстро, что я даже не заметил, как она исчезла.

— Ты опоздал. — Он отодвинул от себя уже пустой кувшин и пододвинул к себе следующий. — Я был пилотом.

— Системная лицензия или глубокий космос? — спросил я.

Он помолчал, трубочка была в миллиметре от его губ.

— Глубокий космос. Хочешь посмотреть? — В его ворчании слышалась насмешка. — А тебе-то какое до этого дело?

Это характерная примета курильщика фэша — во время вдыхания дыма он временно становится воинственным, но течение эмоций изменяется так, что между приемами наркотика, в тех случаях, когда должен ярко разгореться гнев, обыкновенно случаются только вспышки вялой раздражительности.

— Наверное, нужно. Хочешь работу?

Он засмеялся, похоже, с искренним удовольствием.

— Снова ты опоздал. Я уже прирос к планете.

— Ты предлагал показать свой диск. Его не конфисковали? — допытывался я.

— Нет. Но только потому, что никто об этом не позаботился. Я не летал уже два года. Я весьма болтлив сегодня, правда? Может, они намешали чего-нибудь развязывающего язык в это пойло?

Он уставился на кувшин с тупым интересом, как будто рассчитывая увидеть, как что-нибудь взлетит с его вздутой поверхности.

Он сжал губами трубочку, но одновременно расстегнул потертый ворот туники и дрожавшей рукой вынул сильно потертый чехол, который бросил на стол, но не пододвинул ко мне, как будто ему был безразличен мой интерес к его содержимому. Я взял чехол как раз в тот момент, когда очередная вспышка света со стены осветила находившийся внутри него диск.

Он принадлежал некоему Кано Рызку, пилоту аттестованному для галактической службы. Диск был выдан около десяти лет назад, а возраст пилота определен приблизительно, потому что он родился в космосе. Но что заставило меня вздрогнуть — так это крохотный значок, выгравированный под его именем — символ, который свидетельствовал о том, что обладатель его является вольным торговцем. Люди, которые были склонны рисковать в стороне от монополизированных большими объединениями постоянных линий, одинокие страстные исследователи после нескольких столетий космических путешествий все больше и больше выделялись в отдельное сообщество вольных торговцев. Свои корабли они считали домами, не высаживались надолго на планеты и проникали в такие глубины космоса, куда добирались только разведчики-первопроходцы. Они не могли принимать участие в аукционах, где продавались новооткрытые миры, поэтому им приходилось продолжать рискованные исследования, получая малые доходы и надеяться лишь на причуды судьбы, которая может порой подарить счастливчику удачу. И такое случалось достаточно часто, чтобы удерживать их в космосе.

В клане вольных торговцев как правило женились только на своих, если вообще женились. Они разместили в космосе базы и обустроили астероиды, на которых временами вели семейную жизнь. Но деловых отношений с рожденными на планетах они не поддерживали. И встретить в порту брошенного на произвол судьбы пилота, подобного Рызку, — притом что вольные торговцы обычно поддерживали друг друга, — было так неожиданно, что дух захватывало.

— Это правда. — Он не отрывал глаз от кувшина. Наверное, ему уже надоело наблюдать такое удивление. — Я никого не ограбил, чтобы добыть этот диск.

Это действительно было правдой, потому что такие диски всегда носились на теле. Каждый диск соответствовал химическим процессам, протекающим в организме его истинного владельца, и если бы кто-нибудь попытался использовать его, то нанесенная на нем информация давно бы самоуничтожилась.

Расспрашивать, что привело вольного торговца в «Ныряющий дракон», было бессмысленно. Такие расспросы могли рассердить его, и тогда я не смог бы заключить сделку. Но уже сам факт, что он был вольным торговцем, говорил в его пользу. Очень сомнительно, то на запланированный мной полет согласился бы пилот — неудачник из объединения.

— У меня есть корабль, — откровенно сказал я, — и мне нужен пилот.

— Поищи в Регистре, — пробормотал он и протянул руку.

Я закрыл футляр и положил диск ему на ладонь. Сколько правды нужно было сказать, чтобы заставить его работать на меня?

— Мне нужен человек, который исключен из списков.

Мои слова заставили его взглянуть на меня. У него были большие и очень темные зрачки. Он наверняка был чем-то одурманен, но совсем необязательно, что это был фэш.

— Ты, — сказал он через мгновение, — не контрабандист.

— Нет, — ответил я.

Контрабанда была стоящим занятием. В то же время, Гильдия так ее контролировала, что только ненормальный мог попробовать заняться этим самостоятельно.

— Тогда кто же ты?

Его взгляд стал более доброжелательным.

— Тот, кому нужен пилот… — снова начал втолковывать ему я, когда меня вдруг уколола мысль Иита:

— Мы слишком долго здесь находимся. Приготовься вывести его.

Мы замолчали. Я не закончил предложение. Рызк внимательно смотрел на меня, но, похоже, не видел. Затем он хмыкнул и оттолкнул в сторону недопитый второй кувшин.

— Спать, — пробормотал он. — Уйдем отсюда.

— Да, — согласился я. — Идем со мной.

Я шел слева и, поддерживая под локоть, помогал ему передвигаться на неуверенных ногах. К счастью, он достаточно хорошо контролировал свое тело, чтобы идти самостоятельно. Хотя он и был на несколько сантиметров ниже меня, я не смог бы тащить его на себе, потому что от жизни на планете он растолстел.

Ящероид шагнул в нашу сторону, как будто хотел преградить нам путь, и я почувствовал, как пошевелился Иит. Не знаю, может, он внушил ему предупреждение, как до того, очевидно, внушением заставил идти Рызка. Так или иначе официант резко свернул в ближайшую кабинку, освободив нам путь к выходу. Заведение мы покинули без каких-либо препятствий. Выйдя из Окрестностей, я попробовал ускорить движение, но оказалось, что Рызк, хотя и переставляет ноги, но идти быстрее не может. Меня же подгоняло ощущение что нас преследуют или, по крайней мере, наблюдают за нами. А что произошло — присмотрела ли нас в качестве подходящей жертвы очередная банда или же кто-то разгадал нашу маскировку, я не пытался разобраться. И то и другое было опасно.

В темноте ночи стали видны прожекторы космопорта, в свете которых проплывавшие над нашими головами луны планеты потускнели и стали мертвенно-бледными. Самым главным теперь было пройти через ворота и пересечь космодром, чтобы добраться до стоянки наше о корабля. Если Патруль, а, возможно, и Гильдия, продолжали следить за нами, то, пусть мы и оторвались от них в городе, все равно кто-нибудь должен был поджидать нас возле корабля. И мой шрам, если он все еще на мне, мог не выдержать личностной проверки на последнем контрольном посту. Возможно, чтобы спастись, придется бежать, а вот этого Рызк как раз и не мог. На первом контрольном посту я не задержался дольше, чем это было нужно для проверки наших с Рызком идентификационных дисков. Какая-то часть его одурманенного мозга выполняла внушения Иита, поэтому, когда потребовалось, он неловко достал диск из-под туники. Потом я нашел способ двигаться быстрее. Неподалеку был припаркован носильщик — дорогая услуга, которой я не воспользовался бы для перевозки дорожной сумки. Но теперь было не до экономии. Поддерживая и подталкивая, я подвел к нему Рызка. Возить на нем пассажиров запрещалось, но сейчас меня не заботили такие мелочи. Я уложил Рызка на платформу и, прикрыв его водонепроницаемым чехлом, так, чтобы изменить контуры, положил на него свою сумку, чтобы казалось, что я везу багаж. Потом я установил номер сектора, где стоял мой корабль, вложил кредитку и запустил носильщика. Я был уверен, что если по пути Рызк не свалится с него, он вскоре подъедет к аппарели нашего корабля. В то же время мы с Иитом должны были добраться до корабля кратчайшим и самым безопасным маршрутом. Я огляделся в поисках чего-нибудь подходящего. Возле аппарелей внутрисистемной ракеты туристического класса толпилось много пассажиров, и еще больше опоздавших направлялись к ней. Многих из отлетающих провожали родственники или шумные компании друзей. Я присоединился к такой группе и старался идти так, чтобы держаться в хвосте процессии. Мои спутники провожали двоих мужчин, одетых в форму Охраны, ко которые, очевидно, направлялись на чрезвычайно нежелательную для них работу на Мемфору, следующую планету системы, имевшую репутацию далеко не веселого места. Компания состояла в основном из мужчин, и мне казалось, что я не особенно заметен среди них. Я бы не смог найти лучшего прикрытия. Но достигнув входа в ракету, мне придется расстаться с ними и направиться к своему кораблю. Как раз в это время я буду особенно отчетливо виден.

Я обогнул толпу провожавших, стараясь не привлекать к себе внимания. Кроме того, мне показалось, что Иит использовал пелену для отвода взглядов. Мне очень хотелось быстро побежать или укрыться под чем-нибудь вроде панциря краба. Но об этом я мог только мечтать. Теперь я не смел даже оглянуться, потому что уже этим движением мог насторожить наблюдателя. Впереди я увидел медленно движущегося по курсу носильщика. Моя сумка не свалилась, а это означало, что Рызк не шевелился. Носильщик подъехал к аппарели и остановился, дожидаясь, чтобы с него сняли груз.

— Постовой… справа… Патруль…

После этого предупреждения Иит ожил. Я не посмотрел туда, где он обнаружил наблюдателя.

— Он приближается?

— Нет. Он снимает на пленку носильщика. У него нет приказа предотвратить вылет — только убедиться, что ты действительно улетаешь.

— Чтобы знать, что наживка готова и им остается только приготовить ловушку. Очень ловко, — прокомментировал я.

Но теперь дороги назад не было, и в этот момент я и вполовину не боялся Патруля так, как боялся Гильдии. В конце концов для Патруля я представлял какую-то ценность — пришло время для принесения наживки в жертву. Но я чувствовал, что вне планеты они не смогут так просто использовать меня в своих целях. Я все еще имел то, о чем они не подозревали, — камень предтеч. Так что я не подал виду, что знаю о постовом. Под его наблюдением я стащил Рызка с платформы носильщика, провел его к аппарели, затащил внутрь и загерметизировал корабль. Я уложил свою добычу в одну из двух кают, расположенных палубой ниже, привязал его там, взял с собой его пилотский диск и вместе с Иитом забрался в штурманскую рубку. Там, чтобы удовлетворить портовые власти, я установил диск Рызка в идентификатор и приготовился к взлету. Иит подсказывал мне, как управляться с автоматикой. Но у меня не было пленки с маршрутным заданием, и это означало, что в космосе придется работать Рызку, иначе следующий порт мы сможем найти лишь случайно.