Неведомые звёзды

5

Мне повезло, что я побывал здесь раньше, хотя тогда за удачу в сделке отвечал Вондар а я лишь наблюдал за его работой. Теперь успех зависел от того, насколько хорошо я запомнил все необходимое. Кочевники были гуманоидами, но не терранского вида, так что общение с ними требовало особых знаний. Даже терранцы и выходцы из терранских колоний не всегда могли договориться между собой о точном значении многих слов, об общих обычаях или нравственных принципах, а общение с различными чужеземцами только увеличивало путаницу.

Лучшее, что у меня было, — малогабаритный преобразователь — поместилось в хвостовом отсеке катера. Я пристегнул словарь-переводчик и убедился, что вода и аварийный запас пищи на месте. Иит уже устроился внутри, дожидаясь меня.

— Желаю удачи. — Рызк приготовился открыть люк. — Держись контактного луча.

— Об этом я ни за что не забуду! — пообещал я.

Мы находились на одном корабле, вместе обеспечивали его работу, в конце концов, мы были две особи одного вида в чужом мире, поэтому несмотря на то, что у нас было мало общего, мы, хоть и временно, но крепко держались друг друга.

Рызк будет внимательно следить за кратером. И я знал, что если с одним из нас случится несчастье, другой сделает все возможное чтобы помочь ему. Это был судовой закон, планетный закон — никем и никогда не записанный, но существовавший с того времени, как первый из нашего племени вылетел в космос.

Размышляя о предыдущем посещении Лоргала я припомнил, что кочевников можно встретить у глубокой ямы, которую странствующие племена время от времени рыли в ложе реки, зная, что на самом ее дне всегда проступит влага. Сориентировавшись по двум вулканическим вершинам, я полетел в этом направлении.

Обожженная земля, над которой проплывал катер, представляла собой хаос из полуразрушенных хребтов, острых, как кончик ножа, вершин и бездонных ущелий. Я не верил, что даже кочевники смогут пробраться здесь — ведь они не уходили далеко от древних речных путей, которые только и могли обеспечить их водой.

Скалы, которые вблизи Большого Горшка отличались в основном желто-красно-коричневыми оттенками, здесь были серыми, с небольшими блестящими включениями черных лоснящихся пород. Мы прилетели ранним утром, и теперь под яркими солнечными лучами ответы этих блестящих поверхностей слепили глаза. Катер летел над Черной рекой, и таких включений становилось все больше и больше, пока, наконец, и песок под нами не стал черным.

Угрюмый черный ландшафт нарушался кучами рыжего подпочвенного песка, которые были насыпаны по сторонам ям, вырытых аборигенами или местными животными в поисках воды. На внутренних склонах этих насыпей, окружая проступавшие внизу капли влаги, росли чахлые растения, которые свидетельствовали о первых опытах кочевников в земледелии.

Они берегли каждое зернышко, как другая раса на более благоприятной для жизни планете хранит драгоценные камни или металлы, и, уходя, сажали их с внутренней стороны насыпи. Когда через недели или месяцы, пройдя по кругу, они возвращались, то, при большом везении, их поджидал скудный урожай.

Судя по высоте чахлых кустиков вокруг двух ям, в которые я заглянул, лоргалиане уже давно здесь не были — значит для того, чтобы попасть в их лагерь я должен был лететь еще дальше на восток.

Отправляясь в дорогу, я не заметил никаких признаков жизни на стоявшем рядом корабле. Правда я не пролетал близко от него. Я заметил лишь, что люк его катерного отсека открыт, и понял, что конкурент уже вылетел и мог сорвать мои планы.

Черная река вдруг свернула, и я увидел вокруг ее высохшего русла большое неровное пятно, состоявшее из точек, — это были палатки. Внизу было заметно движение, и пока я сбрасывал скорость и заходил на посадку, я понял, что уже опоздал. Одетые в накидки с поднятыми капюшонами, аборигены ритмично двигались по кругу вокруг стоянки, щелкая длинными кнутами, направленными вовремя в пустоту, полную, согласно их представлениям, демонов, которым придется убраться прочь, благодаря этим предосторожностям, которые совершались перед любым крупным событием или серьезной сделкой.

Здесь уже приземлился другой катер. На нем не было эмблемы какой-нибудь компании, так что я мог не опасаться встречи с человеком объединения. Конечно, я и не рассчитывал увидеть здесь кого-нибудь из них. Для объединения это была слишком малая пожива. Нет, кто бы ни собирался торговать с этим племенем, это был независимый искатель удачи вроде меня.

Я опустился поодаль от катера соперника. Теперь я слышал тонкие, почти визгливые монотонные звуки издаваемые отгонявшими демонов аборигенами. С Иитом на плечах я вышел на сухой, колючий воздух, под палящее солнце, от которого меня едва защищали темные очки. Этот воздух царапал кожу так, будто был наполнен невидимыми, но очень чувствительными частичками песка. Теперь было понятно, почему аборигены надели длинные накидки и капюшоны, а лица прикрыли защитными полумасками.

Когда я приблизился к отгонявшим демонов, по сторонам от меня щелкнуло два кнута, но я не уклонился, хорошо зная этот обычай кочевников. Если бы я испугался и отскочил, это означало бы для них, что я замаскированный демон, и после этого раскрытия моей истинной сущности на меня обрушилась бы лавина копий с наконечниками из дзорана.

Теперь же охранники не обращали на меня внимание, и я беспрепятственно прошел внутрь стоянки. Пробравшись между двумя палатками, я вышел на открытое пространство, где и увидел собрание, которое охраняли отгонявшие демонов.

На площади между палатками толпились кочевники, — конечно, только мужчины, похожие на тюки грязных шерстяных одежд — лишь по щелочкам для глаз можно было определить, что внутри тюков кто-то есть. Лакисы — непривлекательного вида животные с раздутыми животами в которые они при необходимости на много дней запасали воду и пищу, лежали, подобрав под себя длинные тонкие ноги с огромными, созданными для путешествий по пустыне широкими ступнями, защищая своих хозяев от ветра. Их толстые шеи с непропорционально крохотными головами покоились на телах ближайших соседей, глаза были закрыты, как будто животные крепко спали.

Лицом к собравшимся стоял человек моей расы. Возле его ног лежало несколько пакетов, а он выполнял Четыре Приветственных Жеста с легкостью, которая говорила о том, что он или уже посещал это племя, или тщательно изучил архивные ленты.

Вождя племени можно было узнать только по одной отличительной особенности: большему, чем у всех остальных, животу размеры которого специально увеличивались при помощи подкладочного материала. Такие многослойные одежды служили не только защитой от возможного покушения на жизнь (вождями лоргалианских племен становились по умению использовать оружие, а не по праву рождения); полнота свидетельствовала о зажиточности и хорошей жизни. И тот, кто преуспевал и занимал достаточно высокое положение в племени, обязательно имел весьма заметный живот.

Я не знал, то ли это племя, с которым торговал Вондар. В этом я мог положиться только на везение. Но если даже это было другое племя, они наверняка слыхали о чудо-машине, которую он привез, и очень хотели получить такую же.

Приближаясь к собравшимся, я подходил со спины соперника. Кочевников не удивило мое появление. По-видимому, они решили, что я спутник пришельца. Не думаю, что он подозревал о моем присутствии, пока я не стал рядом и не начал выполнять свои собственные Жесты Приветствия, показывая таким образом, что он не говорил за меня, но что я представлял себя сам.

Он повернулся ко мне, и я увидел знакомое лицо — Айвор Акки! До Вондара Астла ему, конечно, было далеко. Но все же мне не хотелось бы начинать самостоятельную работу, конкурируя с этим торговцем. Он пристально посмотрел на меня и ухмыльнулся. По этой ухмылке я понял, что он не принимает меня всерьез. Однажды мы несколько часов соперничали с ним, торгуясь с Салариком, и он был побежден Вондаром, но тогда я выступал в роли зрителя.

Не прерывая выполнения ритуальных жестов он с одного взгляда оценил своего соперника и вынес ему приговор. Я тоже как будто не замечал его. Мы размахивали пустыми руками, указывая на север, юг, восток и запад, на ослепительное солнце, растрескавшуюся песчаную землю под нашими ногами, изображали символы трех демонов и символы лакис, кочевников и палатки, что обозначало, что мы оба были искренними честными людьми и пришли сюда лишь для торговли.

По обычаю, Акки мог начинать первым, потому что он появился здесь раньше меня. И мне пришлось ждать, пока он распечатывал свои коробки и широко распахивал их. У него были обыкновенные, в основном пластиковые мелочи: немного ярких украшений, несколько гоблетов, которые казались аборигенам сказочными драгоценностями, и несколько фонарей на солнечных батарейках. Все это он предложил вождю в качестве подарка. Увидев это, я немного успокоился. Такое начало показывало, что это был не повторный визит, а лишь первая попытка Акки. Если он прилетел сюда наудачу и не знал о том, как Вондар преуспел с преобразователем, я вполне мог одержать над ним верх. Кроме того, мне чрезвычайно повезло: по маленькому флажку над палаткой вождя я понял, что это было именно то племя, с которым торговал Вондар. И чтобы сгрести все дзораны которые они смогут мне предложить, мне нужно было лишь сказать, что я привез ту же машину, только гораздо удобную для перевозки.

Но свой триумф я праздновал лишь несколько секунд — до тех пор, пока Акки не открыл свой последний ящик и не вынул оттуда очень знакомый мне предмет — именно тот, которого я никак не ожидал у него увидеть.

Это был преобразователь, но еще более компактный чем те, что я рискнул приобрести на складе — несомненно более поздняя и улучшенная модель. Теперь я мог надеться только на то, что он привез одну такую машину и я, предложив два преобразователя, смог бы наполовину или на четверть уменьшить его добычу.

Акки продемонстрировал преобразователь молчаливым неподвижным зрителям. После этого он стал ждать.

Из под вороха одежд вождя вынырнула волосатая рука с длинными грязными ногтями. По его жесту один из подручных наклонился и развернул полосу из шкуры лакиса. К шкуре было прикреплено множество петель, в каждую из которых был вставлен необработанный дзоран, и лишь большим усилием воли я смог с безразличным видом удержаться на месте. Четыре из этих камней были прозрачны, и в каждом виднелось по насекомому. Я никогда даже не слыхал о таком выборе. Однажды Вондар добыл два подобных камня, и их стоимость казалось мне непревзойденной. Четыре — этих камней хватило бы на целый год полетов. Мне даже не нужно было бы торговать. Мы полетели бы за камнем предтеч после первой же продажи.

Но эти камни предлагались Акки, и я очень хорошо понимал, что ни один из них мне никогда не достанется.

Он, конечно, не спешил — как и полагалось по обычаю. Затем он сделал свой выбор, собрав все камни с насекомыми а также три пурпурно-зелено-голубых, достаточно крупных, чтобы быть хорошо обработанными. То, что осталось после него казалось отбросами.

Потом он поднял голову, и сгребая свои трофеи в дорожную сумку, ухмыльнулся, затем дважды похлопал рукой по преобразователю и прикоснулся к остальным разложенным товарам, формально отказываясь от них.

— Чертовски повезло, — сказал он на бэйсике. — Ты ведь то же самое привез, правда, Джорн? Рассчитываешь занять место Астла? — Он покачал головой.

— Желаю удачи, — сказал я, с трудом скрывая огорчение. — Желаю удачи, мягкой посадки и выгодной продажи. Я напутствовал его традиционными словами торговцев.

Но он и не подумал уходить. Вместо этого он добавил оскорбительный для меня взмах рукой, который лоргалиане поняли как то, что он, мастер, представляет своего ученика. Мне пришлось проглотить и это, поскольку все недоразумения мы должны были выяснять только вне стоянки. Любая вспышка эмоций воспринималась бы как свидетельство того, что сюда пробрался дьявол, и всякая торговля была бы запрещена чтобы случившийся так некстати дух не проник в какой-нибудь из предложенных для торговли предметов. Я с трудом справился с искушением поступить таким образом, чтобы все, что привез Акки, а заодно и выбранные им дзораны были бы по обычаю разбиты на куски, но все же сдержался. Он выиграл по правилам, и было бы подло повергнуть его таким образом, не говоря уже о том, что такой поступок уничтожил бы возможность торговать с Лоргалом не только для нас двоих, но и для всех остальных пришельцев.

Я мог испытать судьбу и попробовать найти другое племя где-нибудь на пустынных просторах континента. Но уйти отсюда без торговли было не просто, а я не знал, как это нужно правильно сделать. Я рисковал ненароком нарушить какой-нибудь местный обычай. Нет, нравилось мне это или нет, пришлось продолжать начинания Акки.

Они ждали и, по-видимому, их нетерпение росло. Мои руки мелькали в воздухе, говоря на языке жестов, эти движения сопровождали хриплые звуки из моего переводчика, который произносил слова на их скудном языке.

— Такой, — я показывал на преобразователь, — у меня тоже есть — но побольше — в брюхе моего небесного лакиса.

Теперь, после того как я сделал это предложение, назад дороги не было. Для того, чтобы сохранить деловые отношения с кочевниками, мне нужно было торговать, иначе я лишился бы своего доброго имени. Я сам был виноват в том, что эта неожиданная встреча состоялась. Я допустил ошибку уже тогда, когда пошел на стоянку даже после того, как увидел здесь катер Акки. Правильнее было бы искать другое племя. Но я был убежден, что мой товар уникален и, вот, проиграл.

Появилась та же волосатая рука, и два закутанных воина встали, чтобы провести меня к катеру, щелкая вокруг своими кнутами после того, как мы пересекли линию, охраняемую отгонявшими демонов. Я вытащил из катера тяжелый ящик, который еще совсем недавно загружал туда с такой надеждой. С их помощью, притом что один из них защищал нас от демонов, а другой помогал мне, я принес его на стоянку.

Мы поставили ящик перед вождем. Моя машина оказалась возле преобразователя Акки, и разница в размерах была очевидна. Я показал, как работает моя машина, и стал ждать решения вождя.

Он сделал жест и один из моих помощников подвел к нему лакиса; животное что-то жалобно и недовольно бормотало. Лакис подошел, волоча плоские вывернутые ступни, которые, хоть и казались неуклюжими, выдерживали многодневный безостановочный бег по этой изуродованной земле.

После удара по ногам он снова стал на колени, и возле него поставили обе машины. Затем мне продемонстрировали недостаток моего товара. Машину Акки можно было положить в багажную петлю с одной стороны животного, при этом другая петля оставалась свободной для груза — мой преобразователь загружал животное полностью.

Пальцы вождя изогнулись, и ему подали второй кожаный сверток. Я напрягся. Я ожидал, что мне предложат то, что осталось после Акки, но подумывал и о лучшем варианте. Однако мой энтузиазм потух сразу после того, как развернули шкуру.

Правда в петлях все же находились дзораны. Но их нельзя было даже сравнить с теми, что забрал Акки. Мне не разрешили выбрать даже из оставшегося после него. Приходилось брать то, что предлагали — или вернуться на корабль с пустыми руками, что было еще хуже. Так что из двух зол я выбрал меньшее и взял камни. Конечно в них не было насекомых, и только два желтых дзорана были достаточно привлекательны. Голубые не отличались хорошим качеством, и я проверил каждый из них в поисках трещин, выбрав то, что мог, уверенный, что едва ли компенсировал расходы.

У меня был еще один преобразователь, который я мог продать другому племени. Такая надежда теплилась в моем сознании, когда я брал то, что по сравнению с великолепными трофеями Акки выглядело мусором.

Он с улыбкой наблюдал за тем, как я укладывал свою добычу и выполнял жесты прощания. Все это время Иит безмолвно лежал у меня на плечах, как будто и правда был лишь куском меха. И только уходя со стоянки, я вдруг задумался, почему же он не принял участия в этом деле. Я привык полагаться на него, неужели я потерял способность самостоятельно принимать решения? Эта мысль поразила и встревожила меня. Когда-то я полагался на своего отца, черпая чувство собственной уверенности в его мудрости и опыте. Потом я встретил Вондара, и его знания настолько превосходили мои собственные, что я удовлетворился ролью послушного ученика. Вскоре после разлучившей нас трагедии, появился Иит. И было похоже, что я так и не стал настоящим мужчиной и нуждался в чьей-нибудь сильной воле, нуждался в поводыре.

Я мог согласиться с этим и стать марионеткой Иита. Или же я мог решить учиться на собственных ошибках и поддерживать с Иитом партнерские отношения, а не быть зависимым от него как слуга от хозяина. Я должен был сам сделать выбор, и, возможно, сегодня Иит нарочно оставил меня без помощи, чтобы я проверил себя в деле, попытавшись добиться успеха самостоятельно.

— Желаю удачи, мягкой посадки — Акки насмешливо передразнил мое напутствие. — Теперь крабовые жемчужины, Джорн? Хочешь поспорим, что я и там заберу все лучшее?

Не дожидаясь моего ответа, он рассмеялся так, что с трудом забрался в свой катер. Он вел себя так, будто вообще не принимал меня всерьез.

Я немного задержался, чтобы не лететь к кораблю вместе с ним. Кроме того, если он тоже собирался искать другую стоянку, мне бы не хотелось, чтобы он проследил мой путь.

Включив передатчик, я вызвал Рызка.

— Возвращаюсь.

Больше я ничего не сказал. Все катера были оснащены одинаковыми передатчиками и Акки мог услышать мой разговор.

С Иитом я тоже не общался, потому что твердо решил, пока он отдыхает, самостоятельно разобраться в собственных проблемах.

Поднявшись в воздух, я увидел, что проблем у меня прибавилось. Небо приобрело странный желто-зеленый оттенок. А на поверхности планеты воздушные вихри подбрасывали в воздух песок и мелкие камешки. Через несколько мгновений само небо над нами как будто взорвалось, и на катер обрушился такой порыв ветра, что даже мощности двигателей не хватало, чтобы справиться с порывами этого чудовищного ветра.

Больше всего я опасался попасть в ураган. Катер не был приспособлен для полетов на больших высотах, а мчаться над самой поверхностью по воле невероятного по силе ветра означало возможность в любой момент разбиться о какое-нибудь возвышение. Но у меня не было выбора. И я отчаянно сопротивлялся, чтобы не потерять управление суденышком.

Ветер нес катер над дном высохшего моря в юго-западном направлении. Я размышлял о том, что, если мне удастся вернуться на «Обгоняющий ветер», то все равно, теперь шансы найти другое племя равны нулю. Такой ураган загонит всех в укрытия, и можно будет неделями безрезультатно их разыскивать. Тем временем я шаг за шагом прорывался к Большому Горшку. И когда мне, наконец, удалось добрался до люка, я так ослаб, что упал на приборную панель, и не воспринимал окружающее до тех пор, пока Рызк насильно не сунул мне в руки чашку кофе — только тогда я понял, что нахожусь в кают-компании.

— Эта чертова дыра словно взбесилась! — Он барабанил пальцами по краю стола. — Приборы показывают, что мы сидим на самом горячем месте. Надо взлетать или нас разнесет на куски!

Я не понял, что произошло, пока он не рассказал все подробнее — недра планеты под Большим Горшком неожиданно ожили. Он считал большим везением то, что я вовремя сумел вернуться на корабль, иначе ему пришлось бы взлетать без меня.

Реальность такой опасности я осознал лишь значительно позже. А сейчас самой большой бедой для меня была неудача в торговле. Мне нужно было тщательно обдумать свои планы, ведь, чтобы потерпеть такое поражение, не стоило подниматься с Тебы.

Акки упомянул о крабовых жемчужинах — это означало, что его маршрут совпадает с моим курсом. Я вынул свои скудные трофеи и с отвращением разглядел их. Одно из двух: или Акки, насмехаясь отпугивал меня от планеты, на которую летел сам (Рызк сказал, что его корабль взлетел сразу же после возвращения катера), или говорил это из чувства злорадства, просто для того, чтобы я изменил свои планы.

Я раздумывал. Мои сомнения мог разрешить Иит. Но я тут же воспротивился этой мысли. Я не желал зависеть от Иита!

Какой еще рынок мог оказался выгодным? Я попытался вспомнить записи Вондара. Сорорис! Это название я знал не из заметок Астла, а от моего отца. На протяжении многих лет Сорорис был «ссыльной» планетой, на его отдаленной от всего мира базе находили пристанище отчаявшиеся, лишившиеся средств к существованию преступники. Сорорис не был связан с другими планетами ни пассажирской линией, ни торговыми рейсами; время от времени туда заглядывали только разные подозрительные бродяги. Отбросы галактического уголовного мира группировались вокруг полузабытого космопорта и устраивались там как могли или погибали. Они не представляли интереса даже для Гильдии.

Тем не менее — и это было самым важным — там обитали и коренные жители, они селились на севере, где климат для пришельцев был слишком суровым. Считали, что у них есть какое-то грозное оружие чтобы защищаться от налетчиков из порта.

Главное, что у них существовала стройная религиозная система, важнейшим атрибутом которой было поднесение даров их божеству. Войти к ним в доверие можно было лишь подарив их богу что-нибудь замечательное. Подобные подарки позволяли дарителю несколько дней находиться в их городе.

Мой отец любил рассказывать истории, которые якобы произошли с людьми, с которыми он познакомился, работая экспертом-оценщиком в Гильдии. Я не сомневался, что некоторые из них были пересказом его собственного жизненного опыта. Он настолько подробно рассказывал об одном приключении на Сорорисе, что теперь я мог использовать эти сведения, чтобы взять реванш за фиаско на Лоргале.

Добытые мной куски дзорана должны были поразить обитателей Сорориса, потому что они никогда не видели таких камней. Что если самый крупный из них я подарю храму, а остальные предложу тем, кто захочет сделать подобные дары сам? Я не знал, что смогу получить взамен. Но герой рассказа моего отца ушел оттуда с невиданным ранее зеленым камнем. Потому что сорорисиане отличались тем, что торговали честно.

Этот план был настолько невероятным, что мог прийти в голову только действительно отчаявшемуся человеку. Но мое поражение и необходимость утвердиться в своей независимости от Иита заставили меня решиться на него. Допив кофе, я пошел к компьютеру в штурманской рубке и запросил код Сорориса, загадав: если ответа не будет, я восприму это как указание свыше о том, что в этом риске нет никакого шанса на удачу.

Рызк внимательно наблюдал за мной пока я дожидался ответа компьютера. И когда, несмотря на мои сомнения, на небольшом экране появились ряды цифр, он громко прочитал:

— Сектор 5, VI, Бездорожье-11. Во имя Асты-Ивисты, где это находится? И что это?

Теперь я решился.

— Это место, куда мы теперь направляемся. Если бы он знал о нем, я бы еще сомневался. — Сорорис.