Невеста-изменница

Глава 26

Элизабет стояла в неподвижности, пока Джильда закрепляла шпильками ее прическу.

— Вы прелестно выглядите, миледи, — заметила Джильда.

Элизабет улыбнулась и помолилась, чтобы слова Джильды сбылись. На ней было купленное Рисом платье из алого бархата с глубоким вырезом на груди. Джильда так сильно затянула корсет, что Элизабет едва могла дышать.

Но это было не важно. Если план соблазнения сработает, ее муки окупятся.

— Вы смотритесь восхитительно, — продолжала Джильда, касаясь тяжелых складок красного бархата. — Цвет исключительно идет к вашим черным волосам, миледи, и серым глазам.

Элизабет улыбнулась:

— Надеюсь, лорду Рису тоже понравится.

— О, миледи, он будет без ума от вас.

Элизабет тоже на это надеялась. Она приложила много усилий, чтобы сегодня доставить удовольствие мужу. Она хотела, чтобы он непременно увидел в ней женщину, которую сделал своей женой, женщину, которую желал.

Днем она спросила у него, вернется ли он к ужину. Он обещал вернуться и теперь ждал ее внизу, чтобы вместе пойти в столовую. Запланированный ею экстравагантный ужин включал его любимые блюда, приготовленные по подсказке леди Тависток, и отличное французское вино.

Глубоко вдохнув, Элизабет открыла дверь и вышла в коридор. Рис стоял у нижней ступеньки лестницы. С черными волосами, в облегающих серых брюках и черном фраке с бархатными лацканами, с белоснежным галстуком на шее, он был невероятно красив. На фоне смуглого лица его глаза светились, как голубое небо над Брайервудом.

Ее сердце забилось сильнее. При мысли о предстоящей ночи, когда она будет соблазнять его, Элизабет ощутила прилив влажного жара.

Прижав руку к животу, она сделала вдох и начала спускаться по лестнице. Когда она сошла с последней ступеньки, Рис встал перед ней, вытянувшись по-военному в струнку, и его голубые глаза впервые за много дней обожгли ее огнем. Очень медленно он обвел ее взглядом, задержавшись немного на мягких округлостях над низким вырезом.

— Ты выглядишь восхитительно.

От его взгляда она ощутила тепло, как от прикосновения, и ее грудь в кружевном корсете набухла.

— Благодарю. — Элизабет заставила себя улыбнуться. — Ты тоже сегодня необыкновенно хорош собой.

Уголки его рта слегка приподнялись. Взяв предложенную им руку, она позволила проводить себя в столовую, к своему месту за длинным полированным столом из красного дерева. С двенадцатью витиеватыми стульями с высокими спинками, с хрустальной газовой люстрой над головой и мерцающими свечами в серебряном подсвечнике на середине стола комната эта была самой элегантной в доме.

Этим вечером стол был изысканно сервирован фарфоровыми тарелками с серебряной окантовкой, серебряными приборами и хрустальными фужерами на высоких тонких ножках.

Рис удивленно вскинул черную бровь:

— Я что-то пропустил? Если бы знал, что сегодня особый день, то оделся бы более торжественно.

— Мы празднуем радостные новости, которые ты принес сегодня днем. Что с твоего друга капитана Грира сняли все обвинения.

Лучший повод для празднования трудно было придумать. К тому же Элизабет все время спрашивала себя: женился бы Рис на ней, если бы капитан не нуждался отчаянно в его помощи в одно время с ней и Джередом?

— Я очень рад за него, — сказал Рис. — Теперь на одну проблему стало меньше.

Проводив ее к столу, Рис выдвинул стул и подождал, пока она сядет, не отрывая взгляда от глубокой ложбинки на ее груди. Сердце Элизабет колотилось как бешеное.

Надеясь, что он не заметит, как дрожат у нее руки, и давая себе время успокоиться, она расстелила на коленях белую полотняную салфетку.

— Ты полагаешь… полагаешь, что теперь полковник Томас предъявит обвинения лорду Сандхерсту и другим подозреваемым в шпионаже?

Пока Рис обдумывал ответ, один из слуг подошел к столу и налил им вина.

— Я абсолютно уверен, — сказал Рис, когда слуга вышел из столовой, — что чем глубже полковник будет вникать в это дело, тем больше найдется доказательств. Сандхерст обречен. Остальные тоже получат по заслугам.

— Казалось, я должна была бы им посочувствовать, — произнесла Элизабет, — но у меня нет к ним жалости: столько солдат погибло из-за их предательства.

— Но хотя бы Сандхерста ты могла бы пожалеть, — заметил Рис. — Несчастный стал жертвой своих сексуальных аппетитов.

Элизабет опустила глаза.

— В тот или иной период мы все этим грешим.

Рис поймал ее взгляд. Его глаза горели.

— Даже ты, Бет?

Произнесенное им имя наполнило ее надеждой.

— Ты показал мне, что такое желание, Рис. Ты превратил меня в женщину с женскими желаниями и потребностями.

У него затрепетали ноздри. Если бы еще не подали первое блюдо, он встал бы в тот же миг и отвел ее наверх. Но вместо этого взял ложку и начал есть. Однако Элизабет заметила, что ел он без аппетита, хотя жирный суп со спаржей и омаром был исключительно вкусным и относился к числу его любимых блюд.

— Трэвис встречается с леди Аннабелл Таунсенд, — обронил Рис, когда слуга унес их тарелки и поставил на стол второе блюдо. — Правда, я не знаю, может, это не подлежит огласке.

— Я никому не скажу. — Элизабет попробовала кусочек тюрбо[2] в лимонном соусе. — Мне очень нравится леди Аннабелл. Думаю, из них вышла бы замечательная пара.

Рис сделал глоток вина.

— Трэвис говорит, что никогда не женится.

— А что говорит Аннабелл?

— Она вдова. По словам Трэвиса, она тоже не имеет желания сочетаться браком.

Элизабет поймала его взгляд.

— Я тоже так думала, пока мы не обвенчались.

Рис задержал на ней взгляд. Его пронзительные голубые глаза внимательно изучали ее.

— А сейчас?

— Сейчас я вижу в браке массу преимуществ. И первое из них — это то, что ты являешься моим мужем.

Его губы чувственно изогнулись.

— И в чем состоит это преимущество, позвольте спросить?

Элизабет сделала глоток вина. Ее сердце колотилось так сильно, что она подумала: уж не слышит ли Рис его стук?

— Во-первых, брак дает ощущение защищенности. Плюс общение. Но самое больше преимущество — страсть.

Серебряная вилка в его руке застыла на полпути ко рту. Взглянув на его губы, Элизабет вспомнила о его жарких поцелуях, и в животе у нее разлилась горячая лава.

Рис донес вилку до рта и проглотил лежащий на ней кусок.

— Первое время, когда мы поженились, ты боялась страсти.

— Да, но ты научил меня не бояться, а наслаждаться страстью.

Его глаза потемнели, став почти черными.

— И ты готова наслаждаться сегодня ночью?

Внутри у нее все сжалось. Элизабет нарочно облизнула губы и промокнула их салфеткой.

— Уверена, что да.

На его лице она прочла желание. Его дыхание участилось, как и ее собственное. Было видно, что и разговор, и наэлектризованная атмосфера чувственности доставляют ему удовольствие.

— И чего бы ты хотела от меня?

Элизабет не ожидала, что разговор зайдет так далеко, но, прочитав вызов в его глазах, отступить уже не могла.

— Прежде всего, — Элизабет склонила голову, делая вид, что размышляет, — я бы хотела, чтобы ты меня поцеловал, вернее, целовал снова и снова. С языком, на французский манер. Мне это очень нравится.

Рис с такой силой сжал зубы, что у него на скулах заходили желваки. Откинув назад волосы, он встал из-за стола, но в этот момент в столовую вошел слуга, чтобы забрать пустые тарелки и поставить перед ним очередное блюдо.

Рис вернулся на место и подождал, пока слуга уйдет.

— Что еще тебе хотелось бы, чтобы я сделал? — заговорил он хрипло, когда слуга оставил их наедине.

Элизабет задержала дыхание. Она не могла представить, что когда-нибудь так осмелеет в своих словах. Но похоже, это произвело должный эффект.

— Я бы хотела, чтобы ты поцеловал меня в грудь, — произнесла она, прогоняя смущение. — Мои соски затвердели и ноют в предвкушении твоих ласк.

Рис так резко вскочил с места, что стул, на котором он сидел, опрокинулся.

— Если бы не моя чертова нога, мадам, я бы вскинул вас на руки и отнес наверх, чтобы исполнить все, о чем вы просите. Но в нынешнем положении могу лишь предложить руку, чтобы вдвоем подняться по лестнице. Что скажете, миледи?

Элизабет испытала странное головокружение.

— Я была бы рада к вам присоединиться… если только вы не предпочтете остаться и закончить ужин.

Рис открыл рот. Элизабет никогда не видела такого откровенного выражения чувственности на его лице.

— Я предпочел бы отужинать с вами, миледи.

От его слов у нее перехватило горло. Через минуту они уже находились наверху в его спальне. Она была здесь впервые. Раньше он всегда сам приходил к ней, как будто боялся, что она нарушит неприкосновенность его святилища.

Он бесконечно долго раздевал ее, поскольку подолгу целовал и нежил каждую обнажаемую часть ее тела. Когда они оба были наконец раздеты, ей досталось всего несколько мгновений, чтобы восхититься его стройным, сильным телом с широкими плечами, четким рельефом мышц на груди и могучей эрекцией, обещавшей наслаждение, которого Элизабет так жаждала.

Стоя рядом с кроватью, Рис крепко поцеловал ее и поднял на руки, чтобы уложить на толстый матрас. В этот миг Элизабет вдруг осознала, что все ее страхи бесследно развеялись. Рис окончательно прогнал их. Он был ее мужем. Ее любовником. Мужчиной, которого она любила.

Кровать его была широкой, матрас — мягким, простыни — из тонкого хлопкового полотна, а подушки — из чистого гусиного пуха. В камине горел огонь. Начавшийся дождь тихо барабанил по стеклам.

Этот тихий звук не мог заглушить громкого биения ее сердца, как нежный бриз не мог состязаться с бушующим ураганом. Рис все еще целовал и нежил ее, то покусывая, то посасывая, то лаская языком, как она того хотела, постепенно перемещаясь с ее шеи к груди.

От его огненных ласк тело ее напряглось и горело.

— Рис, пожалуйста…

— Еще не время, любовь моя. Ты еще не все знаешь о страсти. Я еще не всему научил тебя.

А она мечтала, чтобы он снова дал ей испытать всю силу экстаза, до которого доводил ее раньше, — Элизабет верила, что уже все познала.

Тем временем Рис, продолжая осыпать ее поцелуями, спускался все ниже и ниже. Нежное движение языка вокруг пупка заставило ее извиваться в невыносимой истоме.

— Рис! — воскликнула Элизабет, когда его язык коснулся сокровенных розовых створок ее плоти.

Ее тело содрогнулось. Потом еще и еще раз.

Она лежала послушная и обессиленная, когда, вернувшись к ее груди, Рис единым махом овладел ею. Ощутив его внутри, она испытала новый прилив желания.

Боже милостивый!

Желание стремительно нарастало. Пламя страсти разгоралось все ярче и ярче. Мощные движения его тела заставляли ее молить о продолжении. Сомкнув ноги на его спине, она всецело отдалась могучему ритму его воли и страсти.

Потрясенная силой экстаза, Элизабет едва не лишилась чувств. Теряя над собой контроль, она ощутила, как окаменели плечи Риса. Откинув назад голову и сжав зубы, он застонал, достигнув высшей точки наслаждения.

Несколько долгих мгновений они лежали усталые, покрытые потом, слившись воедино, и тяжело дышали. Еще раз нежно поцеловав ее, Рис приподнялся и откинулся на спину.

Элизабет нежно водила пальцем по черной поросли его груди.

— Ты… ты останешься со мной сегодня ночью? — спросила она, моля Бога, чтобы он сказал «да».

Рис тихо хмыкнул:

— А что, у меня есть выбор? Кровать — моя, и мне ничего так не хочется, как разделить ее с тобой. — Привстав на локте, он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее губ. — К тому же теперь, когда я знаю, что ты вошла во вкус страсти, мне есть что тебе еще показать.

Элизабет положила ладонь ему на грудь.

— Я хочу тебя, Рис. Но не стану… не стану делить тебя с другой женщиной.

Рис снова нежно поцеловал ее.

— Ты моя жена, Бет, единственная женщина, которая мне нужна сейчас и в будущем.

Она испытала глубокое чувство облегчения. Рис был хозяином своего слова, значит, он останется верен супружескому обету. И он хочет ее — не важно, любит он ее или нет.

Всецело отдавая себя страсти, которую пробуждал в ней Рис, Элизабет решила довольствоваться тем, что имела.