Невеста маркиза

Глава 17

Тристан судорожно стискивал зубы, слушая рассказ Ноуланда; предоставив Грегори играть роль заинтересованного собеседника, он хмуро смотрел в окно кареты.

Ему следовало все сказать Люсинде в тот же день, как он вернулся в Англию. Надо было потребовать, чтобы она призналась в своих преступлениях и добровольно сдалась властям. А если бы она отказалась это сделать, ему следовало убить ее.

Вместо этого он решил действовать в соответствии с требованиями закона, выбрал праведный и тонкий путь, считая, что сможет ее перехитрить – и предоставил судебной машине двигаться к идеально выверенному и доказательному концу. Однако механизм оказался проржавевшим и слишком медлительным, чтобы реагировать на неожиданные повороты жизни, которые происходили за пределами его власти.

Одним из таких поворотов была встреча с Симоной – прекрасной, страстной и дьявольски отважной. Конечно, ему следовало выждать и не проявлять к ней внимания, но он не сдержал себя и дал повод своим желаниям влиять на принимаемые решения. Он вел себя не умнее шестнадцатилетнего юнца, позволив Люсинде включить Симону в число своих врагов.

А потом неожиданно появилась Сара с глубочайшим неведением относительно того, насколько опасную игру она затеяла.

Карета начала замедлять движение, и Тристан сказал себе, что время пришло. Пора было заканчивать со всем этим. К черту машину правосудия! Пусть Ноуланд станет его свидетелем, и Грегори тоже. В конечном итоге важно только то, что Люсинда больше не сможет строить козни, составлять опасные планы и убивать.

Скорее всего Сара еще жива. Если бы целью Люсинды было ее убийство, то его совершили бы на дороге, выдав за прискорбную катастрофу. Нет, Люсинда наверняка придумала более обширный и сложный план. Прежде чем он свернет ей шею, она должна будет сказать ему, что это за план и куда увезли Сару.

Распахнув дверцу, Тристан дождался, когда его спутники присоединятся к нему.

– Имейте ввиду, – сказал он, – все должно закончиться в ближайшие несколько минут. Я не позволю Люсинде причинить зло еще хоть одному невинному человеку.

Грегори нахмурился – он явно не понимал, о чем идет речь, тогда как Ноуланд кивнул и одернул жилетку.

– Согласен, это единственно возможный путь. Мы с тобой, Локвуд.

Никто не потрудился постучать: они просто поднялись по ступенькам, после чего Тристан открыл дверь и вошел. Бастон застыл у столика в прихожей:

– Лорд Локвуд, нижайше извиняюсь за то, что не услышал вашего стука…

Тристан остановился только потому, что рассчитывал получить от дворецкого дополнительные сведения. Коротко кивнув ему, он сказал:

– Ничего страшного, Бастон.

– Лучше скажи, где моя мачеха?

Бастон был настолько потрясен отсутствием привычных церемоний, что ему понадобилось несколько секунд для того, чтобы прийти в себя.

– Она у своей сестры, ваша светлость…

– Что?

Бастон кивнул:

– Сегодня утром вскоре после завтрака ее милость получила известие от своей сестры, собрала сундук и уехала, сказав, что будет отсутствовать весь день или, возможно, два дня.

– У своей сестры, – тупо повторил Тристан, пытаясь выудить из памяти нужную информацию.

– Да, ваша светлость. Кажется, у нее ухудшилось здоровье…

На свадьбе его отца присутствовали какие-то женщины, которые, как сказала Люсинда, являлись ее сестрами. И в самом деле все они имели некоторое сходство, но были заметно приветливее и добрее, чем Люсинда.

И еще они были старше. Казалось достаточно правдоподобным, что одна из них болеет, однако то, когда именно это произошло… Люсинда не покидала свое жилище почти год, и именно в тот день, когда Сару похитили, она запаковала вещи и куда-то умчалась. Невероятное совпадение!

– А о которой из сестер идет речь? – поинтересовался Тристан.

– Боюсь, она этого не сообщила.

– И она не сказала, где живет ее сестра?

– Нет, милорд. Она очень спешила, извините.

– Неужели ничего, даже никакой записки? – подал голос Ноуланд.

Тристан нахмурился. Проклятие! Он совершенно забыл, что они с дворецким не одни!.

– Нет, милорд, – вздохнул Бастон.

– А когда мачеха уехала, – спросил Тристан, – она взяла свою карету? Как давно это было?

Бастон извлек из кармана часы и открыл крышку:

– Миледи уехала два часа и тридцать семь минут тому назад, ваша светлость, – сообщил он, защелкнув крышку, вернул часы на место. – Это произошло через двадцать минут после приезда леди Симоны. Да, милорд, она взяла свою карету.

Симона!

Тристан почувствовал, что его пульс стремительно ускоряется.

– Леди Симона по-прежнему здесь?

– Да, ваша светлость, они следи Эммалиной в оранжерее. Насколько я понимаю, одна позирует, другая работает над портретом.

– Отведи лорда Ноуланда и мистера Грегори наверх, – приказал Тристан дворецкому, – и помоги им осмотреть комнаты Люсинды в поисках каких-то указаний на то, куда она могла поехать. Я загляну к Эм и леди Симоне, а потом тоже приду к вам наверх. – Тристан, не оборачиваясь, зашагал в заднюю часть дома, на ходу обдумывая, что ему делать дальше. Он предоставил Люсинде слишком много времени и возможностей, и теперь ему следует прежде всего позаботиться о том, чтобы Симона и Эммалина оказались как можно дальше отсюда. Их необходимо спрятать в таком месте, куда Люсинда добраться не сможет. Пожалуй, он отвезет их к герцогу Райленду и оставит под его опекой, а когда Симона и Эммалина будут в безопасности…

Но как, к дьяволу, он разыщет Люсинду? Она может быть где угодно! Конечно, Тристан ни на минуту не поверил истории насчет поспешного отъезда к одру заболевшей сестры, но на данный момент это был единственный след, который по крайней мере следовало проверить. А вдруг Эммалина знает, где живут ее тетки? Тогда в его руках окажутся столь необходимые адреса…

С этой мыслью Тристан распахнул дверь оранжереи и не сразу осознал, что видят его глаза.

– Нет, только не это!

Мольберт был перевернут, баночки с красой в беспорядке валялись вокруг, портрет лежал на полу, и в его центре зияла дыра. Один лишь жакет Симоны сиротливо висел на спинке стула, тщетно ожидая свою хозяйку.

Голова Тристана кружилась, горло сжал спазм. Он опоздал, Эммалина и Симона исчезли точно так же, как исчезла Сара.

Где-то в глубине его существа внезапно словно прорвало плотину. Ярость прокатилась по его жилам, превращая его смятение и жалость к себе в пепел и кристаллизуя мысли. Эммалина наверняка окаменела от ужаса, но не Симона… Именно в борьбе с Симоной был опрокинут мольберт и испорчена картина.

Присев среди мешанины баночек, Тристан схватил жестянку со скипидаром и перевернул ее. Тонкая струйка растворителя забрызгала камни у его ног. Баночка упала не так давно, иначе все содержимое испарилось бы, но сколько именно времени прошло с тех пор? Скорее всего краска была пролита не больше часа назад, но это означало, что похитители уже далеко и настигнуть их будет очень трудно.

Борясь с чувством собственного бессилия, Тристан выпрямился и двинулся вперед, внимательно осматривая мебель и растения в кадках. Ни одна подушка не была сдвинута с места, ни единой кадки не оттолкнули в сторону, и уж тем более не перевернули; даже чертова листочка не оторвали от стебля. А вот гравий… На нем оказались небольшие поврежденные участки. Если принять во внимание их форму и расстояние между ними, нетрудно предположить, что какой-то человек бежал по дорожке к мольберту. Неужели Симона стояла рядом с Эм., когда их застигли врасплох?

Застигли врасплох… Как, черт подери, это могло случиться? Совершенно очевидно, что бандиты не проходили через дом, иначе прислуга заметила бы их.

Тристан пошел по усыпанной гравием дорожке, которая вилась среди растений и вела к задней стене дома. Дверь уже была близко, когда какой-то проблеск слева от дорожки привлек его внимание. Он остановился и наклонился, отодвигая в сторону зеленые с белым листья вьющегося растения. Под ними обнаружился стеклянный пузырек вроде тех, которые аптекари используют для продажи микстур. Тристан поднял бутылочку, отметив, что только пара капель прозрачной жидкости сохранилась на самом ее дне.

Чувствуя, как у него обрывается сердце и сводит, желудок от неприятной уверенности, он вытащил пробку, поднес отверстие к носу и осторожно принюхался.

– Локвуд!

– Я здесь, Ноуланд! – отозвался он, быстро возвращаясь обратно, крепко сжимая пузырек в кулаке.

– Мы ничего не нашли в комнатах леди Локвуд, что дьявольски неприятно.

Тристан не ответил; он молча стоял рядом с Ноуландом, не сводя глаз с разбросанных принадлежностей для живописи.

Вдруг его лицо покрылось бледностью.

– Грегори!

Когда клерк поднял взгляд, Тристан бросил ему пузырек.

– Лови!

– Хлороформ? – спросил Ноуланд, пока бутылочка кувыркалась в воздухе.

– Да. Будем надеяться, что тот подонок, который его использовал, знал, что делает, иначе…

– Иначе – что?

– Иначе Эм и Симона вполне могли получить передозировку, – объяснил Тристан, направляясь к большому пятну сбитого гравия на полпути между стеной и дорожкой.

– Вы хотите сказать, что они могут умереть?

– Мы надеемся, что этого не случится, – ответил Ноуланд, пока Тристан рассматривал гравий. – Я сильно сомневаюсь, что леди Локвуд обрадует доставка трупов. Скорее те, кто захватил леди Эммалину и леди Симону, должны очень аккуратно применять это средство.

– А почему, вы думаете, ей нужно, чтобы они были живы?

– Потому что в противном случае их убили бы прямо здесь. Судя по всему, у Люсинды есть какой-то более сложный план.

– Но откуда мы знаем, что их не убили, а тела просто увезли, чтобы это только выглядело как похищение? Что, если их бросили на темной и залитой дождем дороге…

– Извольте взять себя в руки, мистер Грегори. Сейчас середина дня, небо достаточно чистое, а леди Локвуд нужны деньги, которых она уж точно не получит за счет смерти одной из этих леди. Вот смерть Тристана – это совсем другое дело.

– Это означает, – сказал Тристан, наклоняясь и поднимая с гравия несколько длинных иссиня-черных волос, – что в ее план входит использование этих леди в качестве приманки, так Люсинда рассчитывает заманить меня в опасное место.

– А разве одной женщины для этого мало? Зачем ей все три?

– Вот этого я не знаю, – неохотно признался Тристан, накручивая волосы Симоны себе на палец. – Даже не догадываюсь. Ноуланд, у тебя нет никаких идей насчет этого?

– Боюсь, что нет, хотя я уверен: как только мы увидим процесс осуществления ее планов, то хлопнем себя по лбу и посетуем на то, что они были до обидного предсказуемы, а потом выругаем себя за слепоту и полную тупость.

Грегори пожал плечами.

– Все это не внушает особых надежд на благоприятный исход, лорд Ноуланд.

Тристан был слишком занят собственными мыслями и вопросами, чтобы обращать особое внимание на этот обмен мнениями: судя всему, совсем недавно на этом месте шла нешуточная борьба. Наклонившись, Тристан внимательнее осмотрел землю, но крови не обнаружил, что принесло ему невероятное облегчение. Оставалось надеяться, что насильники не догадаются обыскать Симону, тогда у нее по крайней мере останется кинжал – неплохое средство, чтобы защищать себя и Эммалину.

Тристан повернулся и снова посмотрел туда, где стоял мольберт – там осталось несколько небольших пятен, но помимо этого…

Да, похоже, в то время как Симона оказала сопротивление, Эмми этого не сделала. И хотя реакция обеих ни в коей мере не была удивительной, Тристану пришлось признать, что он разочарован в сестре.

– Локвуд, у меня есть предложение.

Тристан поднял голову и встретился взглядом с Ноуландом.

– Я слушаю.

– Совершенно очевидно, что у нас нет выбора. Мы должны встретиться с леди Локвуд.

– Согласен. – Тристан кивнул. При этом он не переставал думать о том, что еще ему следует предпринять. – Грегори, я хочу, чтобы ты вернулся в контору у склада и ждал там. Ты, Ноуланд…

– Я отправлюсь в Скотленд-Ярд, чтобы сообщить о двух новых похищениях. Чем больше глаз и ушей будут задействованы в поисках молодых леди, тем больше у нас шансов их найти.

Этот человек умел читать мысли! Поразительно. Если бы только он смог поскорее прочесть мысли Люсинды…

– Мне нужно найти герцога Райленда.

– О черт! – воскликнул Ноуланд. – Об этом я и не подумал. Наверное, это хорошо объясняет, почему мои начальники продолжают держать меня в кабинете. Хочешь, мы поедем с тобой в качестве моральной поддержки?

– Спасибо за предложение, но, наверное, лучше, если это будет моим сольным выступлением.

– Ты уверен?

Тристан кивнул.

– Если я что-то узнаю, – осведомился Грегори, – то куда мне передать новости?

Тристан на мгновение задумался:

– В ближайшие два часа я скорее всего буду в доме его светлости, а потом вернусь к себе домой. Думаю, Люсинда будет искать меня там.

– Тогда по дороге на склад я заеду к вам домой и скажу вашим слугам, где вы находитесь. Мало ли что еще может случиться.

– Верно. Молодец, Грегори, не забудь напомнить, чтобы я прибавил тебе жалованье.

– Если я смогу помочь благополучному возвращению обеих дам, это станет для меня достаточным вознаграждением, сэр.

После этого заверения все разошлись. При этом Тристан продолжал думать о том, что Эммалина, Сара и Симона – единственные женщины на свете, по отношению к которым у него есть какие-то обязательства, и теперь он подвел каждую их них. Его единственная надежда заключается в том, что все они будут действовать хоть сколько-нибудь разумно, хотя вряд ли это будет иметь какой-то благоприятный результат в отношении Сары. Она может взять обратно свое утверждение, будто беременна от него, но… Люсинда, руководствуясь простой рассудительностью и логикой, ей не поверит, так как рождение потомка, законного или нет, может испортить ее далеко, идущие планы. Вот только почему Люсинда не убила Сару этим утром на дороге? Идеальная случайная смерть. Нет, очевидно, Люсинде Сара пока нужна живой.

Тристан вздохнул и провел пальцами по волосам. Несомненно, Ноуланд прав: когда план Люсинды будет раскрыт, ему придется укорять себя за то, что он прежде о нем не догадался.

Больше всего шансов на то, что из этого испытания невредимой выйдет Эммалина: в конце концов она ведь дочь Люсинды и не представляет никакой опасности для амбициозных стремлений матери. На самом деле, если Эм останется жива, у Люсинды будет доступ к деньгам, оставленным на ее имя. Но тогда почему она захотела похитить и Эм тоже?

В конце концов Тристан пришел к выводу, что это похищение оказалось непреднамеренным. Эм захватили просто потому, что она находилась рядом с Симоной.

А вот Симона… Он так ясно видел ее своим внутренним взором! То, как она маняще запрокидывала голову, чтобы улыбнуться ему, как уверенно и умело прикасалась к его телу! Боже, как хорошо ему было, когда она удовлетворенно вздыхала и утыкалась лицом ему в плечо после того, как они любили друг друга. Никогда прежде Тристан не испытывал тех ощущений, которые просыпались в нем рядом с Симоной. Эти чувства были невероятно глубокими и сильными. Как бы нелепо это ни звучало, с ней и солнце сияло ярче, и жизнь обещала больше надежды и счастья. Тристан считал часы до того момента, когда они снова смогут быть вместе, и постоянно искал возможности оказаться у нее на пути.

Господи, как ему нравился блеск ее глаз, ее смех, когда она реагировала на его поддразнивание, страсть, с которой она уступала ему. Симона никогда не робела, никогда не ссылалась на неопытность или стыд, не прибегала ни к единой из миллиона уловок, с помощью которых женщины заставляют мужчин исполнять их прихоти. Она сотнями разных способов будила в нем желание и тысячами разных способов дарила ему счастье.

Однако Люсинда вряд ли знала обо всем этом. Скорее всего в ее представлении Симона была в его жизни очередной Сарой – еще одной женщиной, чье общество сейчас приносит ему удовольствие и которую он вскоре сменит на другую. Люсинда не имела никаких разумных оснований, чтобы похитить Симону. Совершенна никаких. Симона не ждет его ребенка, она не надеется выйти за него замуж.

Нелогичность того, что Люсинда включила ее в свои планы, пугала Тристана сильнее всего. Он трезво оценивал шансы Сары остаться живой и мог оценить, какова вероятность того, что Эммалина уцелеет. А вот Симона… Он не сомневался, что она сумеет позаботиться о себе, так как росла на улице и не потеряла своих знаний, став аристократкой. Она вывела их из огня в тот вечер, когда случился пожар. Если у нее появится хоть малейший шанс бороться или бежать, с ней все будет в порядке, но если шанса не будет…

Ах, если бы он не встретился с ней или если бы у нее хватило терпения дождаться того времени, когда он разберется с Люсиндой! Но он встретился с Симоной и не смог устоять перед напором своих страстей.

Тристан со стоном закрыл глаза, ощущая, как его душу наполняет боль. Время, когда он легко убегал от мерзости и разочарований своей жизни, закончилось. Он больше не будет годами плавать по морям и больше ни единой ночи не станет кувыркаться в постели с женщиной, чьего имени либо не знает, либо не потрудился запомнить. Богатство также больше не будет мерилом его достоинства и источником спокойствия. Он будет молиться каждый день и просить о таких вещах, которые до этого дня его не интересовали.

Однако и сейчас он не намерен покорно принимать судьбу. Если он уйдет, то уйдет, сражаясь за возможность вести такую жизнь, о какой прежде даже не мечтал.

– Симона! – прошептал Тристан. – Прошу тебя, дорогая! Пожалуйста, не говори ей, что я тебя люблю!