Невеста посреди ночи

Глава 2. Мара Побежденная

Винтермер

«Я не могу сдаться. Я не могу сдаться. Я не могу сдаться», — беспрестанно думала Мара и твердила едва слышимым шепотом. Будь она волшебницей, ее слова имели бы больше веса. Но Мара была обычной женщиной и не владела магией, за исключением храбрости и рвения.

Тем не менее, благодаря мужеству и силе воли она далеко зашла. Они же помогли бы ей выбраться из клетки. Нужно было лишь составить план побега.

За последние шесть месяцев Мара преодолела все препятствия на своем пути. Плен не стал бы исключением, хоть и не входил в маршрут турнира. Услышав зов матери и крики младших братьев с сестрами, Мара решила, что за перекрестком ее ждало очередное испытание. Но там был лишь магический капкан, установленный тираном, пополнявшим свою казну работорговлей.

Ошейник на горле был холодным, но будто обжигал. Будь вместо него наручники, Мара отрезала бы руку кинжалом Стракса. Увы, отрезать себе голову гораздо сложнее.

Куда вероятнее, ей пришлось бы отрезать голову кому-нибудь другому. Чем дольше Мара перебирала имевшиеся варианты, тем больше уверялась, что остался лишь один. Ошейник вынудил бы ее покориться во время аукциона и вынести все, что произойдет позже. Значит, ей ничего не оставалось, кроме как потерпеть, выждать подходящий момент, убить покупателя и сбежать. Вопрос времени.

Вот только времени у нее как раз и не было. Если бы один из соперников вернулся в Аремонд с перчаткой и выиграл турнир, погибли бы все, кого Мара знала и любила.

Поэтому она не сдавалась. Какой бы усталой и одинокой себя ни чувствовала. Как бы у нее ни ныло сердце от отчаяния и страха.

После ухода Стракса боль лишь усилилась. Мара не надеялась на его возвращение. По правде говоря, она сомневалась, что он на самом деле приходил.

Услышав его разговор с капитаном, Мара сначала решила, ей приснился ночной кошмар. Стракс отравлял ее существование последние шесть месяцев. Обычно варвар молчал, но если открывал рот, то исключительно чтобы оскорбить ее. Назвать недостаточно умной или сильной для победы в турнире. Недостаточно ловкой.

Он не ошибся. Мара отстала ото всех соперников. Ото всех, кроме одного. С самого начала Стракс плелся за ней. Иногда совсем близко, иногда отставая на день или два. Он ни разу не обогнал ее. Несмотря на его оскорбления, Мара всегда успокаивала себя тем, что была не последней.

И вот теперь она лишилась даже этого утешения. Попав в плен и очутившись в клетке, Мара и без того страдала. К счастью, варвара не было здесь, чтобы засвидетельствовать ее унижение и поражение.

Но он пришел. К величайшему изумлению Мары, Стракс не унизил ее и не оскорбил. Если бы не кинжал, она решила бы, что их встреча была очередным магическим обманом — чарами, нарисовавшими воплощение ее чаяний. Воина, спешившего на помощь. Воина, нежно коснувшегося ее лица. Воина, смотревшего на нее с тревогой и теплотой вместо недоверия и презрения.

Если его образ сотворило заклинание, то была жестокая иллюзия. Можно подумать, внезапно Стракс стал тем, кого Мара хотела видеть, только чтобы потом оставить ее смотреть ему вслед.

Она не могла винить его за уход. В ошейнике заключалось сильнейшее волшебство. Разве Стракс рискнул бы всем — победой и жизнью — ради объекта своих насмешек?

Разумеется, нет. Он оставил ее терзаться от сложного переплетения отчаяния и благодарности…с кинжалом, которым ей вскоре предстояло воспользоваться.

Остальные пленники сбежали, и больше часа ей составляли компанию лишь окровавленные трупы по другую сторону решетки. Дверь клетки была отперта, и Мара, не имея ни малейшего укрытия, ждала, пока не услышала приближавшиеся шаги.

Она крепче вцепилась в кинжал. С дико бьющимся сердцем Мара подумывала забиться в угол и попробовать скрыться.

Но она никогда не была из тех, кто сбегает и прячется. Поэтому Мара встала по центру клетки, прищурилась и всмотрелась в другой конец тускло освещенного прохода.

Она не сразу узнала огромный силуэт, появившийся из теней. Зато когда узнала, не поверила своим глазам.

Стракс.

Таким он перед Марой еще не представал. Варвар-гигант был с головы до пят залит кровью. Как правило, он небрежно подвязывал темные волосы кожаной лентой. Теперь они обрамляли его лицо, пропитанные алой жижей. Мара много раз видела Стракса без туники, которую он соглашался надеть, только если мороз становился настолько крепким, что утрами сковывал льдом лужи на дороге. Но никогда прежде Стракс не казался Маре таким ужасающе мощным, словно монолит из жил и мышц. Он шагал плавной походкой пантеры, в одной руке держа меч и человеческую голову во второй.

С отвисшей челюстью Мара наблюдала, как Стракс бросил голову в отхожее ведро, но не раньше, чем она увидела посмертно расслабленное лицо правителя Винтермера — волшебника Тадуса, надевшего на нее ошейник и заставившего ее раздвинуть ноги, чтобы доказать девственность.

В тот миг Мара желала ему смерти. Но его окружали охранники, и жил он в крепости по центру города. К тому же, Тадус мог убить ее заклинанием, произнеся лишь пару слов.

Теперь его голова лежала в отхожем ведре, и Мара сожалела лишь о том, что не справила в него еще и большую нужду, помимо малой.

Кроме того, она удивилась. Отрезанная голова означала, что Стракс прорубил себе путь в крепость. Должно быть, прежде чем убить самого волшебника, он зарезал всех его охранников… в одиночку. Мара едва могла представить, каким мастерством и скоростью нужно обладать для участия в подобном сражении. Варвар никогда не демонстрировал ей ни одного из перечисленных качеств. Такой воин не был бы последним ни в одном турнире. Он опередил бы всех.

И все же Стракс плелся в хвосте. Почему?

Он приблизился, и чтобы посмотреть ему в лицо, Маре пришлось запрокинуть голову. Раньше он никогда не казался ей настолько высоким, но, с другой стороны, они редко стояли так близко друг к другу. Ухватив ее за подбородок окровавленными пальцами, он запрокинул ей голову еще немного.

Стракс нахмурился и снова попытался расстегнуть тонкий ошейник, который никуда не делся.

— Колдун отказался снять заклинание или передать мне права на тебя, — сказал он глубоким голосом с характерным акцентом Мертвых земель. Мара не представляла, как бесплодная пустошь могла взрастить насколько могучих воинов. Тем не менее, Стракс и его брат оказались сильнейшими бойцами из всех участников турнира.

— Ты его убил? — потому что большинство чар развеивались со смертью волшебника. Но не эти.

— Магия осталась в ошейнике. Значит, чтобы снять его, мне придется получить на тебя права.

— Тебе хватит золота, чтобы купить меня на аукционе, воин? — Маре хватило бы, но ее кошелек и лошадь украли злодеи, устроившие засаду. У нее ничего не осталось, кроме туники и кинжала, да и те ей пожертвовал Стракс.

— В мире не хватит золота, чтобы купить женщину твоей ценности, — стиснув зубы, он убрал пальцы с ее горла, оставив на коже теплый след и липкие кровавые отпечатки. — Я еще вернусь.

Мара снова осталась смотреть ему вслед. Происходящее было какой-то иллюзией, не иначе. Или уловкой. Женщину ее ценности? Не сосчитать, сколько раз Стракс говорил о ее никчемности.

Зато теперь Мара поверила, что он вернется, и насторожилась. Она окончательно перестала понимать его, в том числе упорные попытки ее освободить. Какую цель преследовал Стракс? Конечно же, не спасение дамы в беде. Потому что за все шесть месяцев он практически не помогал Маре. Зато много раз повторял, что она непременно потерпит неудачу. Поэтому Мара не верила, что Стракс поспешил ей на выручку по доброте душевной.

В полночь он вернулся, больше не залитый кровью и не один. Сопровождал его перепуганный худой лысый мужчина в черном облачении.

— Это судья, и он может нас поженить, — Стракс толкнул дрожавшего человека в клетку.

Варвар окончательно сошел с ума? Когда он посмотрел на Мару, его глаза лихорадочно пылали нечестивым огнем, и от его взгляда по ее коже пробежали мурашки.

— Ты хочешь на мне жениться? — покачала головой она, уверенная, что неправильно его поняла.

— Жена принадлежит мужу. Этого не изменит никакая магия.

Да, но все же… с чего Страксу жениться на ней? Все это не имело никакого смысла. У нее сдавило грудь.

— Воин, ты понимаешь, что я из Аремонда? — спросила Мара. — Я не из королевств вроде Савадона или Галота, где женятся по прихоти и развязывают ленту, если брак перестает устраивать. Ты будешь навсегда связан со мной.

— Я из Мертвых земель, — огонь в глазах Стракса запылал еще ярче. — Воин ничему не позволит встать между ним и его женой. Так что это ты будешь навсегда связана со мной.

— У вас есть алая лента? — обратилась Мара к судье, и ее сердце заколотилось так сильно, что чуть не вызвало головокружение.

Мужчина дрожащими пальцами достал темно-красную шелковую ленту. Значит, теперь у них было все необходимое.

Кроме объяснений.

— Я готова на все ради свободы, поэтому выйду за тебя замуж, — сообщила Мара, хоть у нее и перехватило горло от переизбытка эмоций. Стракс решительно шагнул к ней, но она остановила его взмахом руки. — Я должна знать, почему ты женишься на мне.

— Потому что люблю тебя, — грубо ответил он, и Мара тут же пожалела о своем вопросе. Лучше вовсе не знать ответа, чем слушать ложь.

Мара не соврала. Она была готова на все, чтобы продолжить путь и выиграть перчатку. Даже выйти замуж за человека, чьему слову не верила. За человека, считавшего ее слабой, глупой и говорившего гадости на каждом шагу.

Скрепя сердце, Мара шагнула вперед и кивнула судье. Она подняла руку, и когда Стракс сжал ее пальцы в своей большой ладони, с трудом смогла посмотреть на него.

Мара задалась вопросом, о чем еще он солгал.

— Ты клянешься снять с меня ошейник сразу же, как только мы будем женаты? — спросила она, пока судья оплетал их пальцы алой лентой.

Потому что после заключения брака власть Стракса над ней стала бы абсолютной. Он смог бы приказать ей что угодно, и она бы повиновалась. Возможно, признание в любви было уловкой, чтобы командовать Марой. Оскорблять ее. Или хуже.

— Клянусь, — заверил Стракс, и ее душевная боль усилилась. Больше всего на свете Мара хотела верить, но не могла. Не могла верить в преданность, от которой у него хрип голос, и суровело выражение глаз.

Едва судья закончил плести, как Мара свободной рукой поднесла кинжал к мускулистому горлу Стракса и вжала острие в единственное, как ей казалось, мягкое место — то, где бился пульс.

— Если после клятвы ты скажешь что-нибудь, кроме приказа освободить меня, эти слова станут твоими последними.

— Думаешь, я прикажу тебе лечь на спину и раздвинуть ноги? Прикажу кончать на каждом толчке моего члена? — прищурившись, Стракс медленно покачал головой, не заботясь, что от его движения из-под острия вытекла капля крови. — Мне не нужно никакое волшебство, чтобы ублажить свою женщину, Мара. Удовольствие, которое я тебе доставлю, не будет иллюзией.

От его описания у нее под кожей вспыхнуло пламя. Тем не мене, Мара все равно не могла поверить ему.

— Я ничего от тебя не хочу, кроме свободы, — пылко заявила она. — Начинай, — рявкнула Мара судье, злясь еще и потому, что из-за Стракса сама стала лгуньей.

— Но… — заикнулся судья, — …у нас…нет свидетелей…

Стракс пнул ведро. Оно упало, и из него выкатилась голова Тадуса, отскочившая от железных прутьев. Прокатившись по полу, она остановилась, глядя перед собой безжизненными глазами, залитыми желтыми слезами.

— Свидетелем будет ваш король собственной персоной. Начинай.

Побледнев от страха, судья взял оба конца ленты.

— Ох, невеста… как вас зовут?

— Леди Марасерит Ик-Терин Аремондская.

— Согласны ли вы, леди Марасерит Ик-Терин Аремондская, посвятить себя этому мужчине и стать ему верной женой?

— Да, — пообещала Мара, крепче сжав кинжал и готовясь перерезать Страксу глотку.

— И вы…

— Стракс, — хрипло представился он. — Хранитель священной клятвы, сын клана Клыка Мертвых земель. Клянусь посвятить себя этой женщине и стать ей верным мужем.

— Теперь вы связаны, — заявил судья, скрепив концы ленты. — После поцелуя, подтверждающего ваши клятвы, вы станете мужем и женой.

Мара замерла с правой рукой, привязанной к левой руке Стракса, держа лезвие у его горла. Медленно отодвинув кинжал, она позволила Страксу склонить голову, не переставая прижимать острие к его коже. Когда он ухватил Мару за подбородок и запрокинул ей голову, она прерывисто вдохнула. Стракс смотрел на нее опаляющим взглядом, темным, горячим и вызывавшим ответную реакцию.

Мара закрыла глаза, но не смогла унять ни бешеное биение сердца, эхом отзывавшееся в ушах, ни ощущения, вызванные нежным захватом Стракса и его теплыми выдохами. Он уверенно прижался к ее губам, чего вполне хватило бы на церемонии, где даже легкое соприкосновение считалось поцелуем. Тем не менее, Стракс не отстранился. Наоборот, придвинулся ближе. Удерживая Мару за затылок, он пробовал и дразнил. Она разомкнула губы, конечно же, чтобы напомнить ему о последствиях в случае предательства. Но не успела Мара заговорить, как их языки соприкоснулись, и ее захлестнули дикие сладкие эмоции. Жажда большего. Не только поцелуев, но и прикосновений. Стракс дотрагивался до нее так, будто любил.

Но как она могла поверить ему? Как?

Несмотря на жжение в глазах и заходящееся сердце, Мара отвернулась. Но отстраниться не смогла. Он все еще удерживал ее за затылок, да и свадебная лента должна была связывать их до рассвета.

— Теперь освободи меня, — прошептала Мара. — Иначе я тебя убью.

— Ты уже свободна…жена, — хрипло прошептал Стракс ей на ухо.

Она в изумлении коснулась шеи оплетенными пальцами, конечно же, подняв и его руку тоже. Ошейника не было. Мара даже не почувствовала, как Стракс снял его во время поцелуя. Теперь ужасная штуковина лежала у ее ног, став бесполезной изогнутой проволокой.

Мара вопросительно посмотрела на своего новоиспеченного мужа и увидела его волевой профиль.

— В качестве платы возьми золотую монету из кошелька мертвого капитана, — обратился Стракс к судье и, резко развернув ее, подхватил на руки, прижав к широкой груди. Мара пораженно ахнула. — Давай попытаемся еще раз.

Он хотел увести ее. Стракс перенес ее через порог, и она задержала дыхание. Конечно же, ошейник больше не мог задушить Мару, потому что его на ней попросту не было.

Стракс беспрепятственно вынес ее из аукционного дома, одной сильной рукой держа под колени, второй под спину. Мара не требовала поставить ее на ноги, иначе из-за ленты одному из них пришлось бы идти вперед спиной.

Она не удостоила взглядом тела, мимо которых они проходили — трупы охранников, усеивавшие пол. Мара смотрела только на Стракса. Даже пожелай она заговорить, не смогла бы из-за разлившейся в груди странной и теплой надежды.

Стракс приехал в Винтермер, чтобы спасти Мару. Ради нее убил колдуна. Освободил ее. Возможно, он помог бы ей победить. Вдруг Мара действительно могла доверять ему?

Ничего в мире она не хотела сильнее.

В городе творилась суматоха. Горожане подняли бунт. Убив тирана, Стракс освободил не только Мару.

Казалось, его ничуть не волновало разыгравшееся сражение. Он нес ее словно по весеннему лугу. И Мару ждал еще больший сюрприз, когда они дошли до стойла, где стоял конь с ее кобылой.

— Как ты ее нашел? — изумленно спросила Мара.

Стракс усадил ее на своего мерина, но она не возражала. Со связанными руками они не могли ехать порознь.

— Выследил мужчин, устроивших тебе засаду, — Стракс легко запрыгнул в седло позади нее и оплетенной рукой обнял ее за талию. Осторожно притянув Мару к своей мускулистой груди, он крепко прижал ее к себе. — Но кроме лошади и седла, все твое имущество уже увезли. Хочешь поискать его? — к слову, о ее мехах, одежде и золоте.

— Нет, — отказалась Мара. Она не стала бы тратить бесценное время на поиск вещей, которые вряд ли бы пригодились. Ноги Мары были голы от середины бедра, но никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной и согретой, как в объятиях Стракса. Ей все слабее верилось, что его благородство было уловкой.

Сколько бы Мара ни размышляла, его мотивы оставались за пределами ее понимания. Последние его поступки окончательно сбили ее с толку. Но на выезде из города она уже кое о чем догадывалась.

— Ты изначально не собирался выигрывать турнир?

— Не собирался, — резко подтвердил Стракс.

— Ты…последнее испытание? Тот, кого нужно победить участнику, получившему перчатку?

Что объясняло, почему он волочился на последнем месте. По пути в Аремонд никто не разминулся бы с ним…и не избежал бы схватки.

Пропустил бы Стракс Мару? Они поженились. И он многим рискнул, чтобы спасти ее. Возможно, Стракс так же помог бы ей спасти тех, кого она любила.

— Я не испытание, — гортанно сказал он. — Мы поклялись на крови не позволить волшебнику вроде Соледжиуса Аремондского заполучить перчатку. Я уничтожу любого, кто попытается ее ему отдать.

Надежда Мары превратилась в болезненный отравленный ком. Клятва на крови. Если бы Стракс ее нарушил, не только умер бы сам, но и погубил бы весь свой клан.

Мара ничего не ответила. Они выехали из города, и она продолжила невидящим взором смотреть вперед. В ее душе не осталось ничего, кроме страданий и отчаяния. Муж держал Мару в своих руках, овевая ее волосы теплыми выдохами, но она вновь терзалась от одиночества.

Должно быть, в городе он был напряженнее, чем казалось на первый взгляд, потому что едва они оставили взбунтовавшуюся толпу, как его твердые мышцы расслабились.

— Ты участвуешь в турнире ради приза? — тихо спросил Стракс. — Если ты ищешь золота, жена моя, я найду для тебя богатства в другом месте.

— У меня есть богатство, — Мара говорила натянуто из-за непролитых слез. — Соледжиус бросил моих родных в темницу и поработил всех, кто был под нашей защитой. Если я не вернусь с перчаткой, он убьет их.

Стракс позади нее опять напрягся. Казалось, варвар молчал целую вечность. Но когда заговорил, будто задыхался на каждом слоге, отчего стал заметней акцент.

— Я не могу позволить тебе отдать перчатку Соледжиусу.

— Тогда мы будем врагами, — его заявление ранило Мару, словно кинжал.

— Нет, — отрезал Стракс, сжимая ее в объятиях. — Ты — моя жена.

— Но если попытаешься помешать мне, я вскоре овдовею.

— Тебе не выиграть…

— Значит, снова оскорбления? Я выиграю, — Мара не сдержалась, и несколько горячих слез все-таки потекло по ее щекам. — Возможно, ты не веришь в меня, но я постоянно доказывала твою неправоту. В этот раз тоже докажу. Если встанешь у меня на пути, я тебя убью.

— Я знаю, что ты сможешь выиграть, — прорычал Стракс, — просто не могу позволить…Я не могу... — казалось, он лишился дара речи и потянулся к лицу Мары. Она попыталась отвернуться, но Стракс все равно стер соленые доказательства ее боли. — Пролей больше слез, Мара, — мрачно сказал он, — и ты легко меня убьешь.

Слова, слова. Вопреки ним, Стракс оставался стойким. Пока Мара плакала, он крепко удерживал ее. А ведь она почти поверила, что он станет тем, кто поможет ей, защитит, полюбит.

Очередная иллюзия. Греза, которая рассеялась бы на рассвете. Но Мара позволила себе вообразить, что Стракс стал тем, кого ей хотелось в нем видеть. Она мечтала, пока не заснула в его объятиях.