Невеста с обременением (СИ)

Глава 12

Ровно в тот момент, когда Великолепный, Сиятельный Брир, не обращая внимания на отекшую после бессонной ночи рожу, тяжелые мысли, нудную боль в спине и препоганое настроение, выволакивал из снега севший в него по спинку возок дозорника, а после старался отогреть бедолагу уже дома, джейта Реггасс пришла в себя.

Не проснулась. Не пробудилась. Именно — пришла в себя.

Теперешнее состояние напомнило девушке те первые минуты, когда она очнулась после вмешательства лекаря Кона. Те же звуки, те же ощущения…

Вот только боли не было. Даже похожей на ту, получувствительность-полуболь, охлажденную тряпицей с пахучим отваром и прочими лекарскими снадобьями.

Лекарь тогда сказал ещё…

"Немного поболит, уважаемая. Уж как-нибудь потерпите! Ткани без боли срастить невозможно."

Адалине не было больно.

Совсем.

Впервые от того самого раза, когда покойный Оттис Грендаль зажал девицу Реггасс, тогда вовсе юную и глупую, в её же собственной спальне.

"Посмей только вякнуть, дрянь тощая… Терпи. Больно будет, сколько надо."

Вот тогда ей было ОЧЕНЬ больно. Больно и мерзко. Иногда юной джейте казалось, что она испытала бы меньше отвращения, искупай ее кто-нибудь в чане с помоями…

Как и в другие, последующие разы. И потом. Всегда.

Настолько всегда, что жгучая боль и это ощущение липкости возникали даже тогда, когда супруг просто смотрел на неё, либо находился рядом. А уж когда брал за руку или прикасался, магичка готова была отдать что угодно, лишь бы ее хотя бы прекратило тошнить.

Боги, да она и тягость свою поэтому не сразу заметила! Тошнота, как боль и прочее уже давно стали такой же обыденностью, как дыхание, ходьба, еда или сон.

Если б Оттис был обычным человеком, не обладающим особым, звериным чутьем, его супруга так бы и проходила в полном незнании до самых родов.

Кстати… Этой тягости Адалина была весьма благодарна. Наследник зародился в животе магички как нельзя вовремя.

Во первых, дракон сразу же резко охладел к супруге. Часто покидая поместье, подолгу отсутствовал, дав джейте возможность выдохнуть и подготовиться к тому, что было ею задумано.

Во вторых, это был пинок. Толчок.

Может, если б юная Реггас-Грендаль не затяжелела, так и не решилась бы никогда и ни на что…

А ведь бежать было нужно. Хотя бы ради того, чтобы потомок Грендаля не вырос таким же, каким был его отец. Воспитание в любом приюте, закрытой школе, пансионе, либо в приемной семье виделось Адалине лучшим выходом для нежеланного, но ни в чём не повинного дитяти.

И вот минувшей ночью произошло нечто очень странное…

Странное настолько, что теперь джейта была им ошарашена больше, чем болью, тошнотой, и прочими гадостями.

Джейт Брир занимался с ней тем же самым, чем занимался Оттис. Употребляя почти те же слова, и те же способы. Даже, ну… Входил в нее тем же самым, чем входил покойный супруг.

Однако же, поцелуи Айвера не были противно липкими. Прикосновения не причиняли боли. Выражения, даже грубые и пошлые, не вызывали омерзения, а лишь смешили и даже чуть-чуть возбуждали. Ароматы табака, дешевого мыла и согретой страстью кожи этого мужчины не были отвратительны. Объятия же оказались такими, что их не хотелось разрывать! А от того, как ласкал он ее ТАМ , Адалина попросту опешила. Девушке стоило огромного труда остановить себя. Не начать умолять лишенца ласкать ее подольше вот именно ТАК .

Она вспоминала это, когда грела воду. Когда мылась. Когда вытиралась жестким полотенцем, пахнущим все тем же мылом и почему-то немного золой..

Когда пила с Айвером горячий, кислый, ягодный отвар.

Когда засыпала в объятиях лишенца, тяжелых и невыразимо уютных.

Вспомнила и теперь. Но почему-то воспоминание о горячей, мужской ладони между ног не принесло ни боли, ни тошноты. Оно заставило лишь судорожно свести колени, и негромко застонать, ощутив внизу влагу и странные, приятные покалывания.

Джейта Реггасс села в постели, спрятав лицо в ладонях.

Он предложил забрать сюда ребенка. А что, если…

Нет. Нет, и ещё раз нет.

То, что случилось ночью, было прекрасно. Даже вполне возможно, что именно так всё и должно происходить между мужчиной и женщиной. Кто знает…

В любом случае, оно не имеет отношения ни к чему больше.

Это. Просто. Ночь.

И она давно кончи…

— Барышня! — распахнувшаяся с грохотом дверь превратила стеклянные шарики мыслей в мелкую крошку — Проснулись уже?

В спальню ввалилась запыхавшаяся Лили. Тут же выбросив вперед руки, она показала хозяйке зажатое в них синее, шерстяное платье.

— Во! — торжествующе визгнула девчонка — Я таки его отпарила. И отгладила, джейта хорошая! Только у этой дуры Катрины каток чуть теплей гов… И ещё меня же и винит! Смочи, говорит, полотенце, и через него гладь. Дам, говорит, щас тебе по уху этим катком! Ну, я ей и дала тем полотенцем… А вы чего не встаете-то? Давайте, поднимайтесь. Хозяин вас внизу ждет, к завтраку. Сказал, пусть оденется, наведет красоту, то да сё… У него гости.

Спустившись вниз, и пройдя в столовую, джейта Реггасс увидела весьма интересную картину.

За столом, накрытым просто, но обильно, восседал джейт Брир, по виду порядком уже нагрузившийся.

Рядом с ним помещался незнакомый мужчина. Он был молод и невероятно худ. Наглухо застегнутый, шерстяной френч скучного, серого цвета и черно-желтые, железные полоски на плечах выдавали в нем служителя закона. А слабый румянец, разыгравшийся на впалых, бледных щеках говорил о том, что этот местный служка вовсе не прочь был разделить обильные возлияния с хозяином дома. Причем, сделал это с большим удовольствием. Тоже самое подтверждал яркий, живой и веселый аромат домашнего пива, уже успевший пропитать всё вокруг.

Как только Адалина вошла, гость поднялся со своего места, и степенно поклонился.

— Приветствую, — замурлыкала джейта Реггас, недобро сузив зрачки. Законников она никогда особо не жаловала — Вас…

— Джейт Иллиас Грейт, — негромко шелетнул визитер — Дозорная служба Округа и Конечной Дороги.

Джейт Брир, несмотря на изрядное опьянение, вмиг оказался рядом.

— А это, друг мой, — зашипел он, положив руку на поясницу Адалины, слегка смяв аккуратный, синий, шелковый бант, стягивающий ее талию — Прошу любить и жаловать, Жанна. Моя… невеста.

Юной джейте захотелось ответить что-то вроде: "Ты пьян, Айвер!" или лучше даже: "Вы пьяны, джейт Брир!", дабы осадить и привести наглеца в чувство, но…

Но вместо этого, магичка надула щеки и некрасиво, скрипуче закашлялась, едва успев прикрыть рот ладонью…