Невезучка

Невезучка принимает чужие лекарства

Я забыл сказать, что когда я был болен, я принимал столько лекарств, что вы даже не поверите.

Но когда больному человеку приходится глотать лекарства, тут, конечно, ничего не поделаешь, так полагается.

Но разве полагается совсем здоровому человеку глотать лекарства? Ясно, не полагается. Но такое уж у меня везение, что мне пришлось глотать лекарства в то время, когда я был совсем здоровый!..

Я выздоровел после гриппа и воспаления лёгких. После этого прошла примерно неделя, и вдруг заболел Мишка.

А заболел вот почему. Он не бегал в одной рубашке на морозе и не заражался от другого больного ребёнка. Он просто глотал снег. Вы не удивляйтесь, я вам точно говорю — глотал. Такой он у меня странный младший брат.

Вообще я заметил, что в этом возрасте у детей бывают очень странные привычки, и с этими привычками надо бороться. Например, один мальчик из детского сада жуёт пластилин — я сам видел. Мишка наш ещё год назад начал есть мел, а сейчас переключился на снег.

И вот в один прекрасный день он вышел во двор и наелся снегу. А снег был грязный, и поэтому в нём содержалось много микробов. Ну, и Мишка, конечно, сразу простудился — заболело горло, началась ангина; температура, ясное дело, повысилась. Вот и уложили его в кровать.

И тут начинаются мучения, потому что он отказывается принимать лекарства.

Когда я болею, я принимаю любое лекарство, которое дают. А у него другой возраст, и он отказывается.

Мама его по-всякому упрашивает: и книжку готова ему читать, и даже готова танцевать для его королевского величества-Мишки Первого, а это величество — ни в какую!..

Папа то просит, то настаивает, а этот противный ребёнок отказывается, и всё. Бабушка на всё это смотрела-смотрела, совсем расстроилась и ушла к себе, легла на диван...

Я тоже расстроился — и говорю родителям:

— Вы идите, пожалуйста, и занимайтесь своими делами, а он у меня примет все лекарства, как миленький. Даю вам честное октябрятское слово!

Папа говорит маме:

— Ну, раз человек даёт октябрятское слово, значит, он уверен в своих силах. Значит, мы действительно можем заняться своими делами.

И вот мы с Мишкой остались вдвоём в комнате.

А он смотрит на меня и ждёт. Ему интересно, что я буду делать.

Я ему говорю:

— Слышал?

— Что?

— Как я давал честное октябрятское слово.

— Ну, слышал.

— А раз слышал, значит, немедленно принимай все свои лекарства.

А у него все лекарства лежат на стуле, который придвинут совсем близко к его кровати.

Когда я сказал, чтобы он немедленно принял все эти лекарства, ему не понравилось, что я командую. И он даже отодвинул стул с лекарствами подальше от своей кровати. Я вижу, что его упрямство опять разыгрывается, и говорю:

— Ты понимаешь, что такое честное октябрятское слово? Когда человек даёт это слово, он должен его сдержать.

Мишка говорит:

— А я его давал? Давал?

Я отвечаю:

— Но я же давал!

Он говорит:

— А я тебе велел давать?

— Но раз я уже дал, я же должен сдержать? Вот ты представь себе, что ты октябрёнок...

— А я не октябрёнок.

— Ну, будешь!

Мишка подумал и сказал:

— А если буду, всё равно не стану глотать всякие лекарства.

Ну что вы будете делать с таким человеком! Я стараюсь говорить спокойно, а внутри у меня всё нервничает.

— Всякие лекарства тебе не нужно глотать, а только некоторые, против твоей болезни. Вот они стоят — пирамидон, стрептоцид, вот эта жидкость в стакане и вот этот порошок.

Мишка помотал головой и говорит:

— А я и некоторые не буду глотать. Вдруг из-за двери я слышу папин голос:

— Ну, как там у вас? Я отвечаю:

— Сейчас, папа! Всё будет в порядке! — А сам думаю: «Как же будет в порядке, когда так нехорошо получается... Поручился за человека, дал честное октябрятское слово, а ничего не могу добиться, как будто у меня и в самом деле нет силы воли... Ведь так же мой авторитет пострадает...»

Тогда я решил изменить политику. Я говорю Мишке:

— Эх, ты!.. Нет у тебя смелости и храбрости. Просто боишься принять лекарства!..

Мишка даже присел на кровати:

— Я боюсь?..

— Конечно, боишься!

— Боюсь?..

— Ясно, боишься! Потому что у тебя нет силы воли.

Мишка задумался, и я даже решил, что он прямо сейчас начнёт принимать лекарства. А он кончил думать и спрашивает:

— А у тебя есть сила воли? Я говорю:

— Конечно, есть.

Мишка спокойно заявляет:

— Тогда и принимай лекарства.

Я изо всех сил сдерживаю себя и говорю:

— Значит, ты хочешь, чтоб я принимал лекарства? Да?.. Может быть, болен я, а не ты?.. Может быть, это меня зовут Мишка, а не тебя?

Я чувствую, что у меня дрожит голос и даже слёзы появляются на глазах.

Мишка это всё замечает и, наконец, соглашается:

— Хорошо, давай...

Я обрадовался и придвигаю ему стул с лекарствами. А он говорит:

— Нет, сначала ты, потом я. Мне одному скучно глотать. Сначала ты все лекарства проглоти, а потом я проглочу.

— Честное слово?

— Конечно!..

Я подумал-подумал и решил соглашаться. Мне же не привыкать принимать лекарства. Ещё совсем недавно столько пришлось их проглотить во время болезни! Зато я сдержу слово и сумею сказать родителям, что всё в порядке.

Я начал с пирамидона. Проглотил таблетку и запил её жидкостью, которая была в стакане. Тут же я поморщился, потому что эта жидкость оказалась очень горькой. Но я, конечно, не сказал об этом Мишке, потому что он тогда бы не стал её пить.

Мишка с удивлением смотрел на меня, когда я пил жидкость, потом говорит:

— Ты одну таблетку проглотил, а я эти таблетки должен по две штуки глотать.

Тогда я, ни слова не говоря, проглотил вторую таблетку пирамидона, снова запил жидкостью и взялся за стрептоцид.

Мишка говорит:

— А эти, большие, я должен по одной проглатывать.

Я проглотил и эту большую таблетку и снова запил горькой жидкостью из стакана.

Мишка снова посмотрел на меня с удивлением, а я ему говорю:

— Ну, вот. А теперь давай ты. Как договорились. Начинай пить это питьё, тут как раз твоя доля осталась, а потом таблетки. Или принимай, как я, таблетки и запивай питьём.

Мишка говорит:

— А это совсем не питьё. Это для полоскания горла.

Я с ужасом смотрю на стакан и говорю страшным шёпотом:

— Это же, наверно, яд! Почему ты мне сразу не сказал? Когда я пил?!

Мишка говорит:

— А ты спрашивал? Ты всё время пьёшь и пьёшь. Я думал, тебе нравится...

А я держусь за живот. И вдруг подумал: «А если я отравлюсь?»

Когда я так подумал, я закричал. А Мишка начал плакать. Прибежали и папа, и мама, и бабушка. Они решили, что с Мишкой случилось какое-то несчастье.

Я увидел их перепуганные лица и говорю:

— Только вы не волнуйтесь. Может быть, я в эту самую минуту отравлюсь...

И Мишка плачет ещё сильнее и говорит:

— Он выпил моё полоскание...

Бабушка говорит:

— Боже мой... Что было в стакане?.. Что ты туда налила, Оля?

Мама говорит дрожащим голосом:

— Раствор... Йод... Глицерин... Его же, наверно, нельзя пить...

Папа говорит:

— А, может быть, ничего страшного?..

Бабушка говорит:

— Надо спасать ребёнка.

И все начали меня спасать.

Когда человек отравляется, он должен всё время пить молоко. Дома оказалось три бутылки молока. И ещё немного молока было оставлено кошке Гипотенузе, чтобы она поужинала. Меня заставили выпить все три бутылки и ещё кошкино молоко тоже.

Из-за этого я сейчас на молоко даже смотреть не могу.

А когда меня спасли, то мне же, конечно, и влетело.