Невиновные

Глава восьмая

– Как-то странно, когда детей нет за столом...

Обедали они с Натали вдвоем, и она частенько поглядывала на два пустых места. Вернее, их было три, но третье останется пустым навсегда. У нее на глазах выступили слезы.

– Что же вы ему скажете?

– Не знаю.

Он оделся как на работу. Брассье-то, как всегда, будет одет с иголочки и приедет на красном «Ягуаре», который недавно купил.

Селерен пришел первый. Как он и ожидал, на террасе бистро никого не было. Даже за стойкой бара посетителей было мало.

– Что вам принести?

– Бутылочку виши.

Его сердце билось так часто, что он прижал руку к груди, чтобы как-то его успокоить. Красная машина не замедлила подъехать к террасе, из нее вышел Брассье и направился к нему, протягивая руку.

– Нет.

Селерен пристально смотрел на него, словно хотел разглядеть, какие перемены могли в нем произойти. В самом деле, он был не совсем таким, как обычно. Самоуверенности как не бывало, по крайней мере в эту минуту. Глаза беспокойно бегали.

– Коньяк, – заказал Брассье; когда к ним подошел официант. Потом он снова подозвал его, чтобы уточнить: – Большой...

Оба молчали. Официант принес коньяк и удалился.

Брассье выпил полбокала и глухим голосом сказал:

– Это не то, что ты думаешь...

– А что, по-твоему, я думаю?

Незаметно для себя он снова перешел на «ты».

– Что я мерзавец...

Селерен молчал.

– Не знаю, что бы ты сделал на моем месте... Если бы я не вступил в брак двумя годами раньше, я женился бы на Аннет.

– Но ты на ней не женился...

– Моя жена отказывалась дать мне развод, и она позаботилась о том, чтобы за восемнадцать лет у меня не было причин для недовольства.

– Значит, вы с Аннет встречались тайно... Ты снял квартиру, обставил ее, ты...

Селерену было трудно говорить.

– Я сделал все, что мог, чтобы она была счастлива.

– Потому что она тебя любила.

– Да. Она тоже хотела, чтобы мы оба развелись. Это было не просто романом. Или банальной супружеской изменой.

– Да, такое не могло бы длиться восемнадцать лет...

– Я страдал так же, как ты, когда она умерла, и не мог этого показывать...

– Ты первый бросил цветок в могилу.

– Не намеренно... Красную розу... Ее любимый цветок... Они всегда стояли в квартире...

– Не у меня.

Брассье посмотрел ему в лицо, в его глазах была покорность.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– А ты?

– Полагаю, мы не сможем дальше работать вместе?

– Действительно, это невозможно.

Селерен дышал с трудом. Он с завистью смотрел на стакан с коньяком.

– Своими успехами мастерская обязана тебе... Значит, она и останется твоей...

– А ты что будешь делать?

– Когда узнают, что я свободен, за предложениями дело не станет.

Предстояло переговорить о самом тяжелом, и Селерен не решался перейти к этому вопросу.

– А как дети?

– Не знаю... И Аннет тоже не знала... У нас с тобой одна и та же группа крови...

– Кто тебе сказал?

– Аннет посмотрела твое водительское удостоверение...

– Но ты спал с ней чаще, чем я...

– Возможно. Но это ничего не значит...

– Я оставляю их у себя, – твердо сказал Селерен.

– В любом случае я не могу их у тебя забрать. По закону они твои... А кроме того, Эвелин не согласилась бы...

Впервые, с тех пор как он познакомился с Брассье, Селерен видел обреченность в его глазах...

– Официант! – позвал тот. – Еще один двойной коньяк. – И потом: – Я не пришел сюда твоим врагом, Жорж... Уже давно я хотел поговорить с тобой...

– И ты сказал бы мне правду?

– Да. Знаю, я причинил бы тебе боль, но так было бы лучше, чем постоянная ложь между нами... Когда я приходил к тебе обедать и видел Жан-Жака и Марлен...

Он отвернулся, и Селерен подождал, пока он совладает с собой.

– Где они сейчас?

– Жан-Жак блестяще сдал экзамен на степень бакалавра и сейчас путешествует по Франции пешком вместе со своим приятелем...

– А Марлен?

– Она поехала на две недели к подруге в Сабльд'Олон, а потом приедет ко мне на Поркероль.

– Ты разрешишь мне повидаться с ними?

– При условии, что ты не будешь говорить с ними о прошлом...

– Я не настолько жесток... А что собирается делать Жан-Жак потом?

– В сентябре он поступает в школу в Кембридже, чтобы совершенствоваться в английском... _

– А дальше?

– Он еще сам не знает. Ему не хочется решать этот вопрос легкомысленно. Он серьезный парень, даже слишком серьезный. Его привлекают психология и общественные науки, но он собирается изучать их в Штатах...

Они долго молчали, и Жорж Селерен бросил взгляд на аркады, окружавшие залитую солнцем площадь, на которой шумно играли дети. Дома в стиле Людовика Тринадцатого образовывали правильный четырехугольник. Когда Жан-Жак был совсем маленьким, – они с Аннет привозили его сюда гулять в своем маленьком автомобиле. Потом появилась Марлен, и Селерен чаще всего сам катал ее здесь в колясочке.

Стоял прекрасный день, один из тех дней, которые влюбленные вспоминают всю жизнь. Такая пара сидела на террасе через три столика от них, они держались за руки и неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Брассье очнулся первый.

– Сегодня я в последний раз переступил порог мастерской на улице Севинье...

Селерен ничего не ответил. Он все так же смотрел на Вогезскую площадь, особенно на мальчонку, игравшего в серсо. Такая сейчас редкость видеть ребенка, который играет в серсо.

– Мой адвокат составит необходимые бумаги...

– Я хочу возместить тебе твою долю...

– Я уже возместил ее десятикратно...

– Я сказал, что я этого хочу...

– Мой адвокат напишет тебе. Это мэтр Лефор с авеню Курсель... Он, конечно, не может вписать в акт детей, но я направлю тебе письмо, в котором...

– Нет.

– Почему?

– Потому что такие вещи не пишут... К тому же у меня в доме ничего не запирается на ключ...

– Официант!

– Я назначил эту встречу... Я и заплачу по счету...

Оба чувствовали себя неловко. Никто не решался встать первым.

Наконец Селерен не выдержал.

– Прощай... – пробормотал он, не глядя на Брассье.

– Прощай, Жорж...

Селерен шагнул в тень на улице Па-де-ла-Мюль и услышал, как заработал мотор «Ягуара».

Эпаленмс, 11 октября 1971 г.

Примечания

1. Ограбление (англ.)