Невыученные уроки (Рассказы)

Дежурство

года в школе у Лехи и Женьки ввели кабинетную систему. Каждый предмет изучали в специальном кабинете, а на переменах приходилось переходить из класса в класс. Может, кто и считал, что это не очень удобно, но Женька сразу понял, какие большие перспективы открывает кочевая жизнь. Мало того, что, если опоздал на урок, всегда находилось объяснение: мол, не сразу нашел класс. Вдобавок в каждом кабинете было много преинтереснейших штуковин.

В среду Женька и Леха дежурили по классу. Нельзя сказать, что Женька любил дежурить, но на этот раз ему не терпелось приступить к своим обязанностям, потому что первым уроком по расписанию стояло природоведение, а Женька уже давно нацелился обследовать кабинет биологии. Это был самый интересный кабинет в школе, если не считать кабинета химии. Чего тут только не было: и аквариум с рыбками, и клетка с хомяками, и даже настоящий скелет из пластмассы.

К тому же сегодняшнее дежурство таило в себе и другие скрытые достоинства. Женьке уже недели две нравилась Синицына, но, кроме как дернуть ее за косу или выбить из рук портфель, повода к общению не представлялось. И вот Женьке улыбнулась удача. Он знал, что Синицына хочет покормить хомячков, поэтому накануне в разговоре как бы невзначай обмолвился, что дежурит в кабинете биологии.

— Приходи, так и быть, тебя впущу. Только учти: больше никого не притаскивай, — щедро предложил он.

Женька явился в школу ни свет ни заря и тотчас побежал в учительскую за ключом от кабинета.

В день дежурства Женька нервничал. Интересно: придет или нет? От этих девчонок всего ожидать можно.

Дверь открылась, но, к Женькиному разочарованию, в кабинет вошел Леха.

— Чего это ты меня не подождал? Я за тобой зашел, а тетя Аня говорит: «Он уже в школе».

Женьке не очень хотелось обсуждать этот вопрос, поэтому он ловко перевел разговор на другую тему:

— Смотри, чего это тут треугольник валяется? Он же из кабинета математики. Здоровый какой! Голова пролезет.

— Не, не пролезет, — отмахнулся Леха.

В этот момент дверь распахнулась, и вошла Синицына.

— Привет, мальчики. Чем занимаетесь? — спросила она.

— Да вот, у нас тут спор вышел. Слабо голову в треугольник просунуть или нет, — объяснил Женька.

Синицына оценивающе посмотрела на треугольник и заявила:

— Слабо. Уши не пролезут.

— Вот и я говорю, что он маленький, — подтвердил Леха, воодушевленный поддержкой Синицыной.

Теперь Женька просто обязан был доказать свою правоту, чтобы Синицына видела, на чьей стороне истина.

— На спор — пролезут! Ставлю десять порций мороженого!

— А деньги откуда возьмешь? — усмехнулась Синицына.

— Мое дело. Ну, давай! — Женька сунул треугольник Лехе.

— Если тебе мороженое девать некуда… — пожал плечами Леха и, взяв треугольник, без особого энтузиазма попытался надеть его на голову.

Как и следовало ожидать, треугольник был слишком узок и не надевался, но неудача Женьку не испугала. В нем проснулся азарт спорщика, и немудрено. Ладно бы еще они были один на один с Лехой, но потерпеть поражение при Синицыной!

— Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! — распалился Женька и стал помогать Лехе надевать треугольник.

Бедный Леха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:

— Ты, что ли, с ума сошел? Ты мне все уши оборвешь!

И тут настал момент Женькиного триумфа. Лехина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам.

Женька ликовал.

— Что я говорил! — воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.

— Только учти, я тебе мороженое не обещал, — напомнил Леха.

Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженного. Ему было достаточно моральной победы в споре, к тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:

— Ладно, я и не требую.

Успокоившись, что мороженое ему покупать не придется, Леха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Леха вертел противную деревяшку и так и сяк — все напрасно.

— Ну чего ты там с ним возишься? — спросил Женька.

— Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, — пожаловался Леха.

— Опять твои знаменитые уши! — рассмеялся Женька. — Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон физики.

Скоро Леха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали.

Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любит опаздывать и загодя является в школу.

— Сейчас ребята придут, — забеспокоилась Синицына.

— Давайте я пока класс закрою, — предложил Женька.

Он запер дверь на ключ и тоже включился в операцию по освобождению друга. Вся троица упрямо пыхтела над нелегкой задачей.

— Больно же! — стонал потный, взъерошенный Леха, отбиваясь от помощников.

— Терпи, сейчас снимется. Туда он тоже туго шел. Чего ты нос выставил! Убери! — деловито командовал Женька.

— А куда же я его уберу? — обиженно засопел Леха.

Женька с остервенением рванул треугольник.

— Ты что, сдурел?! Ты так с меня скальп стащишь! — не своим голосом завопил Леха.

— Мальчики, тихо, — пыталась успокоить их Синицына.

В дверь требовательно постучались, и донесся голос учительницы естествознания:

— Что вы там делаете? Откройте сейчас же!

Дело оборачивалось нешуточно. Как всегда в критический момент, Женька мгновенно оценил ситуацию и принял решение:

— Залазь в шкаф.

Леха приоткрыл дверцу встроенного стенного шкафа и заглянул внутрь. На верхних полках лежали цветные таблицы и муляжи, а внизу стояло ведро с тряпками и валялся веник. Было тесновато, но выбирать не приходилось. Не показываться же на глаза Таисии Ивановны в таком виде. Леха вздохнул и полез в шкаф.

— Не волнуйся. Как только училка уйдет, мы тебя сразу выпустим, — успокоил его Женька.

— А если не уйдет? — с опаской спросил Леха и попятился назад.

— Не мандражируй. Чего ей в классе торчать?

В это время Синицына, которая, ни жива ни мертва от страха, топталась возле двери, взмолилась громким шепотом:

— Мальчики, ну давайте же делайте что-нибудь!

Женька с укором посмотрел на Леху:

— Мужайся, Леха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя ее к директору потащили.

Лехе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но еще больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Леха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что все в порядке, уйдет.

Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в класс с таким решительным видом, что стало ясно, что в ближайшее время уходить она не собирается.

— Зачем вы заперли дверь? — строго спросила она.

Женька знал, что Синицына совсем не умеет врать. Если она проговорится — конец. Собрав все свое красноречие, Женька преданно посмотрел в глаза учительницы и отрапортовал:

— Мы тут хомяков кормили. Только Синицына совсем ни при чем. Она даже и не хотела вовсе. Она говорит: «Не надо, Таисия Иванна не разрешает». А я заладил: «Давай покормим, давай покормим». Так что Синицына не виновата. Наказывайте меня.

Он так трагически склонил голову в ожидании кары, что учительница просто не могла не оценить его благородства. Она улыбнулась и снисходительно кивнула:

— Ладно, джентльмен, на первый раз прощаю. Но больше этого не делайте. Их нельзя перекармливать, иначе можно только навредить.

Леха сидел в шкафу в ожидании, когда его выпустят из заточения, с тоской вслушиваясь в гомон голосов. Класс заполнялся ребятами. Близилось начало урока, но Леха не терял надежды, что Женька придумает, как его освободить.

И тут раздался звонок. Ждать дольше было нельзя. Леха толкнул дверь и с ужасом понял, что заперт. Только теперь узник в полной мере осознал трагизм своего положения. Ему не оставалось ничего другого, как сидеть весь урок в шкафу.

Лехе повезло, что в двери была замочная скважина. Обзор, который предлагало ему это единственное оконце, связывающее его с внешним миром, был весьма жалким, но, к своей радости, Леха обнаружил, что за партой, стоящей как раз рядом со шкафом, сидит Женька с Синицыной. Конечно, это мало помогало ему в теперешнем положении, но все-таки как-то обнадеживало.

Таисия Ивановна сделала перекличку.

— А почему нет Потапова? — спросила она.

У Лехи сжалось сердце. Казалось, никогда еще ему так мучительно не хотелось присутствовать на уроке. Он услышал голос Женьки:

— Он к врачу пошел. У него уши болят.

Уши у Лехи и правда болели, но не настолько, чтобы он не услышал, как учительница с сомнением проговорила:

— А мне казалось, что я его сегодня видела. Может, он приболел оттого, что я наметила его спросить?

Когда Леха услышал о планах Таисии Ивановны, его желание посетить урок сильно поколебалось. Во всяком случае, неизвестно, что лучше: иметь в журнале — «нб» или «двояк». Теперь Лехе было немного легче смириться со своим незавидным положением. Он притулился к стенке и стал ждать.

Казалось, урок идет целую вечность. Леха сидел, согнувшись в три погибели. Ноги у него затекли, шею ломило. Он попробовал пошевелиться и расправить плечи, но тут задел головой полку. Один штырек, поддерживающий ее, расшатался и держался на честном слове. Леха осторожно отодвинулся назад, но тут небольшой кусок штукатурки возле штыря отвалился от стенки, полка хряпнула и опустилась прямо Лехе на плечи.

К счастью, звук был не очень громкий, но главное, что, услыхав шум в шкафу, Женька не растерялся. Он тотчас сбросил на пол портфель, просыпав все книжки, так что, повернувшись к классу от доски, Таисия Ивановна встретилась с его невинным взглядом.

— Простите, я нечаянно, — искренне сказал он.

Молча покачав головой, биологичка продолжала рисовать на доске схему круговорота воды в природе. Стоило ей отвернуться, как Женька бросил в сторону шкафа испепеляющий взгляд. И о чем там только Леха думает!

А Леха думал о том, чтобы устоять. Он уже не сидел, как барон, развалившись на венике, а, скрючившись, стоял и, подобно античному атланту, поддерживал на себе злосчастную полку. Силы героя быстро иссякали, и он понимал, что до конца урока ему никак не дотянуть.

И тут в шкафу раздался грохот.

На этот раз нужно было уронить по меньшей мере с десяток портфелей да еще хорошенько по ним наподдать, чтобы звук выглядел правдоподобно. И Женька сдался.

Взгляд Таисии Ивановны ничего хорошего не сулил.

— Что там в шкафу? Лена Синицына, нука открой! — сказала она.

Синицына поднялась и на трясущихся ногах шагнула к шкафу. Она открыла створку — и зрелище, представшее ее взору, до конца дней запечатлелось у нее в памяти. Перед ней было лицо, вернее, даже не лицо, а то, что от него осталось. Скальпа не было, а вместо кожи зияли кровавыми ранами мышцы.

— Скальп снял!.. — прошептала она и стала медленно сползать на пол.

Только после того, как Синицыну откачали, открыли соседний шкаф, где под таблицами был погребен Леха. Потом Женька доказывал, что Леха — самый настоящий везунчик, ведь мало того, что он не ушибся, еще и треугольник разломился на две части. Может быть, насчет везения Женька был прав, потому что, когда Леха увидел муляж человеческой головы с открытыми мышцами, он понял, что ему в самом деле посчастливилось, что он не оказался рядом с ним в другом шкафу.

Правда, в кабинете директора фортуна Лехе изменила, но Женька успокоил друга: — Не бери в голову, Леха. Все плохое когда-нибудь кончается. Жалко, конечно, что биологичка сказала, что на пушечный выстрел нас к кабинету не подпустит, но ничего. Я на следующую неделю на уборку кабинета химии записался.