Неземная гроза

3

Адель Эрнст так и не нашли.

Том сказал Лейле по секрету, что девочку, очевидно, кто-то унес с места трагической гибели ее родителей, но только не собака-динго — ему удалось выйти на след двух стоянок коренных жителей. Однако поиски пришлось прекратить из-за обрушения известковой породы — продвижение стало невозможно ни в каком направлении. Кто забрал ребенка и где они сейчас, спустя недели после того, как был обнаружен последний след? На эти вопросы не имелось ответов.

Похоже, больше ничего нельзя было сделать. Даже целой армии не под силу найти кочующих аборигенов, если они не хотят быть найденными. Великая необжитая пустыня скрывала в себе слишком много тайных мест для тех, кто ее населял.

За информацию, которая помогла бы найти ребенка, было назначено вознаграждение, выражавшееся шестизначным числом.

Джим Фарли покинул Алис-Спрингс, даже не попытавшись вновь увидеть Лейлу.

С его отъездом у нее как будто камень с души свалился.

Прошло восемнадцать месяцев, восемнадцать месяцев, за которые в жизни Лейлы произошли опустошительные перемены.

Радость ожидания будущего ребенка сменилось глубоким отчаянием, когда на третьем месяце у нее случился выкидыш. Она была одержима мыслью забеременеть снова. Родить ребенка для нее стало делом первостепенной важности. Лейла не позволяла себе задумываться, почему это так много значит для нее. Подсознательно она понимала, что таким образом она пытается прогнать от себя мысли о Джиме и получить абсолютное подтверждение ее преданности Дейлу.

Лейла все более теряла надежду и замыкалась в себе, по мере того как проходил месяц за месяцем и ничего не менялось. Дейл уговаривал ее отбросить на время все заботы. Он решил устроить для своей жены второй медовый месяц.

Они вылетели в Сидней навестить родственников и походить по магазинам, чтобы развеяться. Дальше намеревались отправиться в Брисбен и затем на один из Уайтсандейских островов вблизи Большого Барьерного рифа. Но они смогли добраться только до Брисбена.

Во время полета Дейл почувствовал себя так плохо, что в аэропорт пришлось вызвать машину скорой помощи, чтобы отвезти его в больницу. Лейла не поверила своим ушам, когда врача сказали ей, что он болен современной разновидностью «болезни легионеров». В Сиднее было известно о нескольких случаях этой редкой болезни. Но они с Дейлом никогда не жили в Сиднее. Это был всего лишь кратковременный визит.

Пока Лейла отчаянно пыталась спасти Дейла, ее непрерывно терзали расспросами сотрудники службы здравоохранения, работавшие круглосуточно, чтобы выявить источник смертоносной бактерии. Какие торговые центры они посещали? Останавливались ли они в отеле?.. Злополучную бактерию обычно находили в каналах для кондиционирования воздуха или в водопроводных сетях с теплой водой.

Лейла отвечала автоматически, спрашивая себя, почему она не заразилась тоже. Никто не смог бы объяснить причину. Частота заболеваний этой болезнью была ничтожна по сравнению с числом людей, подверженных риску заболевания.

Врачи не могли помочь Дейлу. Все, что они были в состоянии сделать, это облегчить его страдания.

Дейл умер через четыре дня.

Лейла не покидала его до последнего мгновения, сидела у его постели днем и ночью, держа за руку и моля Бога, чтобы Дейл оказался последним, кто пострадал от этой страшной болезни.

В Брисбен прилетел Ли, Большой Брат, чтобы забрать ее. Она все еще не могла поверить, что Дейл мертв, и не хотела уезжать.

— Его больше нет, Лейла, — говорил Ли, ласково обнимая ее. — Тут уж ничего не поделаешь. Ты должна смириться с этим.

Его успокаивающие слова проникали ей в душу, ломая стену, за которой она пыталась спрятаться. Все казалось ей нереальным. И лишь осязаемая массивность Большого Брата придавала достоверность истине, которую ей надлежало принять.

Это был тот самый Ли, который много лет назад подобрал Лейлу среди беснующейся толпы в Калгари, одинокую девочку, испуганно рыдающую, потерявшую своего отца. Она сейчас так же искала у него защиты, как и тогда: маленькая девочка среди людского столпотворения, где он возвышался подобно скале в бушующем море, излучая спокойствие и надежность.

— Я недостаточно сильно его любила, Ли, — рыдала Лейла в отчаянии.

— Нет, ты любила его, — успокаивал он.

— Ты не понимаешь. Я хотела иметь ребенка. Мы бы не поехали сюда, если бы…

— Не надо, Лейла. Тебе не в чем раскаиваться. То, что случилось, не зависело ни от тебя, ни от кого другого. Не мучай себя мыслями о том, что могло бы быть.

Ли говорил очень долго, но Лейла не успокаивалась. Это, безусловно, одна из тех ситуаций, которые никто не может предсказать. Однако в тайниках своей души Лейла почти не сомневалась, что не встреть она Джима Фарли, и Дейл был бы жив.

Семья Вильсонов собралась полностью, чтобы поддержать Лейлу как во время похорон Дейла, так и в последовавшие за ними недели и месяцы.

Но все было напрасно, успокоение к Лейле не приходило.

Ее сестра Пула и муж Пулы, лорд Ньюколевест, прилетели прямо из Лондона, чтобы утешить ее, насколько это было в их силах. Тринадцать братьев и сестер многих национальностей и разных судеб образовали вокруг Лейлы защитный кокон любви. А два человека — их названые отец и мать, приютившие и объединившие их в одной семье, — оставались поблизости, чтобы в любой момент оказать необходимую помощь.

В душе Лейлы царила холодная пустота, недосягаемая ни для кого. Она была благодарна родным за то, что они приехали ради нее, но это не возмещало ее потери.

Память о встрече с Джимом Фарли теперь воспринималась совсем в ином свете. Почему должна была произойти трагедия, чтобы она поняла, как сильно любила человека, который был ее мужем? Дейл был реальностью, Джим Фарли только фантазией, мечтой о том, что могло бы произойти в другое время и в другом месте.

Сестра Стефани и ее муж Джоул пригласили Лейлу погостить у них, в их прекрасном доме на острове Леже.

— Надо, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе какое-то время, — настаивала Стефани, полагая, что ее яркая, оптимистичная натура сможет вывести сестру из состояния эмоциональной депрессии.

Лейла не хотела ехать, но отказаться не хватило духу: они были так добры к ней. К тому же Ли настаивал на перемене обстановки, тем более что остров Леже расположен недалеко от Серферс-Парадайс, а оттуда рукой подать до Брисбена, где он жил.

Том обещал присмотреть за домом Лейлы в Алис-Спрингс. Ей не нужно беспокоиться ни о чем, семья возьмет на себя все заботы о ее хозяйстве.

Лейла безучастно соглашалась со всем, что делалось для нее, едва замечая, как проходят дня, недели…

Стефани развила такую бурную деятельность, что Лейла не устояла, она уехала с ними, но это ничего не изменило. Единственное, что постоянно занимало ее ум, — это снова и снова переживать свое прошлое, отдавая Дейлу всю любовь, принадлежавшую ему по праву, вместо того чтобы заниматься своими личными проблемами.

Лейлу мучило сознание вины за то, что она позволила Джиму Фарли стать косвенной причиной, подтолкнувшей ее к мысли о ребенке. Пусть между ней и Джимом не было ничего, в чем ей следовало бы раскаиваться, встреча с ним все же повлияла на ее судьбу. И сколько бы раз Лейла ни повторяла себе, что она в любом случае пришла бы к такому решению, она знала, что, если бы этот человек не вошел в ее жизнь, вопрос семьи и ребенка не приобрел бы для нее такой остроты и безотлагательности.

И только Том смог, наконец, вывести ее из состояния мрачной апатии. В один прекрасный день он приехал в дом Стефани и предложил Лейле сопровождать его в путешествии.

— А куда ты собрался? — спросила она без всякого интереса.

— В мои родные места. Увидишь, это вылечит тебя, Лейла.

Несмотря на явное нежелание предпринимать какие-либо усилия, Лейла не хотела оскорбить Тома отказом. Она знала, какой привилегией считалось быть приглашенным к очагу людей его древнего племени и разделить с ними кров и пищу.

Они вылетели в Алис-Спрингс, и Том взял ее с собой в путешествие, не похожее ни на какое другое в ее жизни.

Пустыня постепенно пробуждала любопытство Лейлы, она училась смотреть вокруг глазами Тома и начинала понимать: то, что большинство людей воспринимало как необитаемую пустыню, на самом деле огромный мир, который формировался и жил по своим законам.

Однажды ночью они сидели возле костра, наслаждаясь безмолвием пустыни, как вдруг Том резко поднял голову, пытаясь определить что-то, ведомое только ему одному. Будучи человеком необыкновенным, Том мог воспринимать явления, которые были недоступны никому другому, как будто душа его была созвучна импульсам и вибрациям Вселенной.

Лейла ждала, чувствуя, как все тело брата замерло. Она тоже не шевелилась, чтобы не мешать ему сосредоточиться.

В бодрящем ночном воздухе издалека слабо доносился вой динго. Это не беспокоило ее. Огонь их костра отпугнет диких животных пустыни.

— Что-то случилось, — пробормотал Том.

— Что же это такое?

— А ты не чувствуешь?

— Нет.

Но он чувствовал. Будучи по происхождению из аборигенов, Том сохранил глубокое, корневое родство с этой землей, которое проявлялось во всем, что он делал и говорил, даже в том, как он ступал по ней. Белому человеку невозможно осознать эту связь в полной мере. Он живо поднялся на ноги с инстинктивной грацией дикого животного, почуявшего опасность.

— Жди здесь, следи за огнем.

— Куда ты уходишь?

— Не знаю пока.

— Почему тебе нужно идти?

— Одна жизнь ушла. Другая жизнь зовет. Она зовет меня.

Лейла больше ничего не спрашивала, понимая, что он должен последовать зову, который слышал.

— Будь осторожен. — Она кивнула ему ободряюще.

Уверенная улыбка осветила его смуглое лицо. Лейла ответила ему теплой улыбкой. Том моментально растворился в ночи. Его единственными проводниками были луна и звезды, да собственные инстинкты. Лейла медленно обратила свой взор к костру, из ее груди вырвался глубокий сдавленный вздох. Мягко произнесенные слова Тома продолжали звучать у нее внутри. Одна жизнь ушла. Другая жизнь зовет. Эти слова относились и к ней.

Здесь, вдали от всякой цивилизации, жизнь казалась вечностью. По ночам она могла созерцать звезды и воображать, что находится у истоков сотворения мира. Днем сама безмерность окружающего пространства рождала в ней чувство бесконечности бытия, и человек начинал казаться ей ничтожно малой песчинкой.

Но даже в этой, вроде бы бесплодной, пустыне существовала жизнь, непрерывно удивлявшая ее многообразием форм. Если бы не Том, она многого бы просто не увидела. Он раскрывал ей секреты пустыни, делясь своими тайными познаниями об окружавшем их мире.

Лейла чувствовала необыкновенную гордость от того, что она его сестра. Том учил ее по-новому понимать жизнь и смерть; учил, что в самой сути природы заложено постоянное изменение, необходимый переход из одного состояния в другое. Для Тома жизнь и смерть были всего лишь разными формами бытия.

В ночном воздухе уже ощущалась прохлада. Время от времени Лейла подбрасывала в огонь сухие ветки, как и велел Том. Она бодрствовала, сколько могла, но когда ее сморил сон, забралась в спальный мешок, устроившись на ночлег. Она не знала, как долго будет отсутствовать Том. Он мог вернуться только под утро и вряд ли рассчитывал на то, что она будет дожидаться его.

Когда Лейла проснулась на рассвете, Том еще не вернулся. Прошел целый день с тех пор, как он ушел. Лейла понимала, что не имеет никакого смысла отправляться на его поиски, но не могла подавить в себе растущее беспокойство. Что задерживало его так долго?.. Когда солнце село, она снова развела костер, так как знала, что в случае чего ему, может быть, придется ориентироваться по огню в ночи.

Лейла чувствовала себя в безопасности. Они разбили стоянку возле бьющего ключа, и у нее был достаточный запас пищи. Однако Том не взял с собой еды, и это беспокоило ее. Она уговаривала себя оставить тревожные мысли. Том знает, как выжить в пустыне, и найдет путь обратно.

Она поела в одиночестве, всем сердцем надеясь, что ничего плохого не случится, и стала готовиться ко сну.

Ночью она просыпалась, вынужденная прерывать свой сон также и из-за необходимости поддерживать огонь. В томительные часы раннего утра она и вовсе не спала, все более и более пугаясь, что и ее брата могла постигнуть страшная участь.

Что-то происходило там, далеко, и что-то очень важное. Иначе Том не бросил бы ее одну. Как бы то ни было, Лейла предчувствовала, что в ее жизни наступает новый переломный момент.

Прошел еще один томительный день. Лейла теперь так беспокоилась, что начала серьезно подумывать, не вызвать ли помощь. Том, конечно, умел заботиться о себе лучше, чем любой другой человек, попавший в такую ситуацию, но если вдруг с ним случилось что-нибудь серьезное?.. Думать об этом было невыносимо. Чтобы отвлечься, она начала собирать ветки деревьев для костра. И именно тогда Лейла заметила, что вдали по плоской равнине кто-то движется.

Ее сердце подпрыгнуло от радости при виде темной фигуры, мелькающей за зарослями спинифекса и направляющейся к ней. Лейла бросилась навстречу не в состоянии ждать, испытывая непреодолимое желание убедиться, что это действительно Том и что он вернулся к ней. Когда расстояние между ними уменьшилось, она заметила у него в руках сверток, который он осторожно прижимал к груди.

— Ты ранен, Том? — закричала она.

— Разумеется, нет, — раздался успокаивающий ответ с ноткой высокомерия, как будто такое предположение оскорбляло его гордость и достоинство.

— Почему ты отсутствовал так долго?

— Я был очень далеко.

— Я так волновалась!

— Я должен был спасти ребенка.

Лейла бросилась к Тому, чтобы освободить его от ноши, которую он взял на себя ради жизни, молящей его о спасении. Ребенок был завернут в одеяло. Маленькая девочка — кожа да кости. Она спала либо находилась в бессознательном состоянии.

— Она дышит, — вымолвила Лейла с облегчением.

— Да. При хорошем уходе ее здоровье со временем восстановится.

— Кто она?

— Не знаю. Она была с женщиной из моего племени. Старой женщиной, чья жизнь ушла. Это я и почувствовал. Поэтому я и пошел туда.

Как Том мог чувствовать такие вещи, было выше ее понимания, но Лейла наблюдала эту способность у него и раньше и считала ее нормальной, по крайней мере, для Тома.

— У девочки такие светлые волосы. Она не может принадлежать к вашему племени. Или к вашей расе.

— Да, это так. Но ей нужна пища. Мы должны дать ей что-нибудь поесть.

Они повернулись и пошли вместе к лагерной стоянке.

— Хорошо, что ты нашел ее, Том. Если бы старая женщина осталась в последние минуты своей жизни одна…

— Да, ребенок умер бы, — произнес он бесстрастно, с тем смирением, с которым относился к смерти. Вдруг Лейлу поразила догадка, от которой сжалось ее сердце.

— Том, мы примерно в пятистах километрах от автострады Ганберрел.

— Это правда.

Он плеснул воды в кружку и подошел к Лейле, державшей на руках ребенка. А она словно окаменела. В голове лихорадочно проносились мысли:

С тех пор прошло полтора года…

Это так далеко от места происшествия…

Не может быть?!

— У меня было предостаточно времени подумать над этим, Лейла. Умершая женщина никогда не имела детей и всегда жила одна. Возможно, для нее этот ребенок стал подарком судьбы.

Он нежно погладил малышку по щеке. Ресницы девочки медленно приоткрылись, из-под них смотрели зеленые глаза. Том приложил кружку к ее губам и дал ей выпить совсем немного. Хотя было видно, что ребенка мучила жажда.

— Я думаю, что это та самая, которую ты просила найти, Лейла, — сказал он спокойно. — Пропавшая девочка.

— Адель, — прошептала она. — Адель Эрнст.

И малышка поглядела на нее глазами Джима Фарли, словно произнесенное имя задело какие-то забытые струны ее души.

А Лейла поняла, что ее жизнь опять оказалась связанной с человеком, не захотевшим сказать ей «прощай», человеком, предсказавшим, что они встретятся и в другом месте. Интересно, думает ли он так сейчас, спрашивала она себя. Как бы то ни было, их пути должны были с неизбежностью пересечься вновь.