Ни слова больше!

Глава 4. Трипп

После смерти мистера Ларкина я впервые оказался в отделении полиции. Сначала мы в панике позвонили родителям – точнее, родителям Шейна, хотя те работали в Бостоне. Мы как-то сразу поняли, что от моего отца в такой ситуации толку будет мало. Предки Дельгадо связались с полицией Стерджиса, те прибыли на парковку Сент-Амброуза, откуда мы проводили агентов к мистеру Ларкину. Дальше все помню очень смутно. Меня не оставляло чувство нереальности происходящего, пока нас не привезли в участок для дачи показаний.

Мой отец подоспел как раз вовремя: меня только отсадили в отдельную комнатушку, без Шейна и Шарлотты. Я сразу догадался, что полиция хотела сверить наши показания. Всеми силами отгоняя навязчивый образ мистера Ларкина, я как мог отвечал на вопросы инспектора Патца. Я решил, что он ровесник отца. Впрочем, в то время я почти всем взрослым автоматом приписывал солидный возраст. Особенно тем, у кого намечались залысины. Позже я узнал, что Патцу тогда стукнуло двадцать пять – как мистеру Ларкину.

– Что ты делал в лесу, Трипп?

– Собирал гербарий для проекта по природоведению. Нам велели найти двенадцать видов растений и собрать их листья.

По прибытии в участок мою папку конфисковали и полчаса спустя вернули.

– Почему ты был там с Шейном и Шарлоттой?

– Мы с Шейном делаем проект в паре, а Шарлотта – его подруга.

– Почему же у них не было с собой папок?

Потому что они знали: всю работу можно повесить на меня. Факт, которым я решил с инспектором не делиться: от деток на субсидиях в Сент-Амброузе ожидают благодарности, а не желчи.

– Они их забыли.

– А где же находилась пара Шарлотты?

Никуда не деться от этой Бринн Галлахер, как ни крути.

– Понятия не имею, – буркнул я, и он больше не настаивал.

– Вы трое все время были вместе? Не теряли друг друга из виду?

Моя мать, прежде чем нас бросить, редко обращалась со мной как с ребенком. Лиза-Мари повесила бытовые вопросы вроде завтраков и сборов в школу на отца. Зато ей нравилось обсуждать в моем присутствии интересующие ее темы. Она говорила не мне, а при мне, но я все равно вбирал информацию. Так вот, она любила повторять: «Всем жилось бы лучше, если бы люди вовремя закрывали рот. Поменьше бы болтали. Стоит задать простой вопрос, и получишь в ответ целую автобиографию. Кому это надо? Нет чтобы сказать «да» или «нет» – и достаточно. Даже не важно, который из ответов правда».

Я потер указательным пальцем мозоль на большом пальце и сказал:

– Нет.

– Ни на минуту?

– Нет.

– Как вы обнаружили мистера Ларкина?

Вопрос был сложный, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы привести мысли в порядок.

– Мы пошли в сторону Шелтон-парка, знаете, место, где наблюдают птиц? Там валялась огромная ветка – в нее то ли молния попала, то ли еще что. Шарлотта сказала, что на ветке должно остаться много листьев. Ну, мы смотрим, а за веткой что-то белое. Оказалось, кроссовка.

– Ты сразу понял, что это кроссовка?

– Нет. Думал, мусор какой-то. Бумажный пакет или что-то типа того. Только когда подошли ближе…

– Насколько близко?

– Не знаю. Достаточно, чтобы разглядеть кроссовку.

– Ну хорошо. А потом?

– Потом мы увидели мистера Ларкина.

Эта часть допроса заняла уйму времени – инспектор Патц, казалось, часами расспрашивал о мистере Ларкине и месте его обнаружения. Сразу ли мы поняли, что он мертв? Прикасались ли к нему? Видели или слышали кого-то поблизости?

– Рядом с ним лежал камень. С острыми краями… и на нем – кровь.

– Как ты понял, что это кровь?

– Пятна были красные и… на вид мокрые.

– Ты к нему прикасался?

– Нет, камень поднял Шейн и весь перепачкался в крови. Даже брюки измазал.

– Зачем надо было поднимать камень?

Я долго не отвечал, тупо глядел перед собой и соображал, что за зверь мог оставить на столе такие ровные четыре царапины. Полиция Стерджиса наверняка поймала какого-то монстра, но тот вырвался и сбежал.

– Не знаю. Я об этом вообще не думал.

– Добавить ничего не хочешь, Трипп?

– Нет. Мне больше нечего добавить.

Когда допрос наконец закончился, инспектор Патц поблагодарил меня и отпустил. Отец позже от кого-то слышал, что наши показания в точности совпали. Нас все жалели: такая травма для ребенка – найти мертвого учителя. Соседи приносили нам с отцом разные гостинцы. Когда четырьмя годами раньше нас бросила мать, нам такое внимание и не снилось. Видимо, если человек уходит по собственной воле, это не трагедия.

Неделю спустя меня повторно вызвали в полицию.

– Трипп, ты в курсе, что в школе недавно произошла кража?

Еще бы! В конце марта из учительской пропала крупная сумма, поднялась настоящая шумиха. Несколько недель Бринн в «Дозорном Сент-Амброуза» только об этом и писала.

– В курсе. Украли деньги на поездку восьмиклассников в Нью-Йорк.

– Ты знаешь, сколько там было денег?

– Нет. Думаю, немало. У нас же как: если дети со стипендией поехать не могут, не едет никто.

На этой почве раскол между платниками и стипендиатами в классе превратился в открытую вражду. Руководство Сент-Амброуза изображало, что все ученики равны, на деле же каждый знал свое место.

– Тебе известно, что расследование той кражи возглавлял мистер Ларкин?

– Конечно.

– Трипп, поделюсь с тобой недавно всплывшей информацией. Украденные деньги нашли в шкафчике Шарлотты Холбрук во время обычной пятничной проверки. Что ты на это скажешь?

Сказал бы я им, что ничего «обычного» в проверке не было. Учеников Сент-Амброуза в жизни не обыскивали, тем более копы. Пропавшие деньги к тому времени искали уже недели две, и Гризли был готов на все, лишь бы найти виновного.

Сомневаюсь, однако, что директор представлял себе в этой роли Шарлотту Холбрук. Ей уж точно все сошло бы с рук. Я рассудил, что инспектор Патц вполне способен додуматься до этого сам.

– Я, конечно, удивился.

– Чему именно?

– Что деньги нашли в ее шкафчике. Это она их украла?

Инспектору Патцу мои вопросы явно не нравились. Во всяком случае, отвечать на них он не спешил.

– Ты дружишь с Шарлоттой?

– Нет. – Тогда это было чистой правдой.

– А с Шейном Дельгадо?

– Нет. – Опять правда.

Не помню точно всех вопросов, но в какой-то момент Патц переключился на меня.

– Мы не поленились и поговорили с твоими одноклассниками, Трипп. Все к тебе хорошо относятся. Кроме, может, пары ребят.

– Правда?

Я изобразил удивление, хотя точно знал: он имел в виду Бринн.

Мой отец, который с начала разговора пребывал вроде как в спячке, встрепенулся и упер локти в стол.

– А это здесь при чем? – спросил он. – Мало ли, дети не поладили.

– Конечно, мистер Тэлбот. Я просто хочу лучше понять вашего сына.

– Он хороший мальчик. Честный, хороший мальчик, который старается вам помочь.

Никакой благодарности за то, что отец за меня вступился, я в тот момент не испытывал. На уме было только одно: скорей бы он заткнулся и нас отпустили.

Заканчиваю работу в седьмом часу вечера. Прощаюсь с Региной, выхожу из пекарни. Пишу папе: «Что у нас с ужином?»

«Ничего хорошего, – пишет он в ответ. – Так и не успел сегодня за продуктами».

«Взять по дороге что-нибудь у китайцев?»

«Было бы отлично. Я заплачу».

Ага, заплатит. Держи карман шире.

Звоню в «Золотой дворец» и заказываю наше излюбленное: жареный рис с креветками и говядина с брокколи. Эти блюда несравнимо лучше их остального ассортимента. Они там почему-то вымазывают все свои мясные изделия толстым слоем масла и жарят до одурения. Пару лет назад родители Шейна водили нас в «Китайский квартал» – я впервые в жизни отведал настоящей китайской кухни. Помню, одних пельмешек съел тогда столько, сколько вешу сам; оторваться не мог. С тех пор я презираю «Золотой дворец», но что делать, если они готовят быстро, дешево и расположены в двух шагах от дома?

Прохожу мимо «Скобяных товаров Риччи», и, когда равняюсь с мужской парикмахерской «У Мо», дверь приоткрывается. Кто-то безуспешно силится выйти, я хватаю ручку и тяну на себя.

– Здравствуйте, мистер Си! – приветствую я низенького седовласого старичка. В ответ тот всматривается в меня водянистыми глазами.

– Простите? – неуверенно начинает он, затем его лицо проясняется: – А, Ноа! Как поживаешь? – Мистер Соломон до самой пенсии работал садовником в Сент-Амброузе. Прозвищ он не признавал. – Не узнал тебя сразу. Вы, дети, так выросли, уму непостижимо. Совсем уже взрослые.

– Что поделать, – говорю не своим обычным, а эдаким сердечным голосом. Сам не пойму, почему так реагирую на стариков. Особенно на мистера Соломона, который в последнее время сильно сдал. Левой рукой он прижимает к себе красный ящик для рыболовной снасти. Только упаси вас бог спросить, не собрался ли он на рыбалку! Это его портативный банк, он доверху забит мятыми банкнотами. Мистер Си носит его повсюду с собой – в супермаркет, в аптеку. Передать не могу, до чего такие вещи меня расстраивают.

Слышу собственный голос:

– Как чувствует себя ваш сад?

Вопрос дебильный, учитывая, что на дворе январь, но мистер Си так и сияет.

– Переживает не лучшие времена, но я сумел-таки кое-что усовершенствовать.

Дом мистера Соломона стоит на границе между Стерджисом и Стаффордом – гораздо более приятным городком, в котором живет Шейн. Ребенком я воображал, что у садовника есть портал в параллельное измерение, потому что его двор походил на волшебный сад, перенесенный в Новую Англию из другого мира: весь заросший виноградной лозой, фруктовыми деревьями и цветами размером с мою голову.

– Заходи проведать как-нибудь, – продолжает мистер Соломон. – Расскажешь мне за чаем свои новости.

– Обязательно, – заверяю. Надеюсь, он, как и я, понимает, что никто заходить не собирается. – Мне пора, мистер Си, заказ стынет. Дверь уже можно отпустить?

Я все еще придерживаю дверь, а он так и не двинулся с места. Его старческое лицо становится сердитым.

– Так это ж ты не даешь мне пройти, – ворчит он, и я понимаю: минутка ностальгии окончена.

– Виноват.

Я отступаю, пропуская его. Он шаркает мимо и зло косится в мою сторону. Вот опять: я знаю, старик слегка не в себе, но в этом городе я шагу не могу ступить без ощущения, что кому-то мешаю. Поэтому я жду не дождусь, когда отсюда свалю.

В «Золотой дворец» я прихожу слишком рано. Расплачиваюсь, сажусь на банкетку в вестибюле, не заметив, что там уже ждет посетитель. Вдруг слышу:

– Неужели Трипп Тэлбот собственной персоной?

Весь мой скудный запас учтивости израсходован на мистера Соломона, так что я угрюм и неприветлив.

– Здорово, инспектор Патц.

На полицейском парка с подстежкой, шарф и вязаная шапка футбольной команды «Пэтриотс». Волос под шапкой не видно, но меня не обманешь – я достаточно насмотрелся на Патца в городе и знаю, что он бреется наголо, маскируя залысины.

– Заказ забираешь? – спрашивает он.

Нет, просто пришел на их банкетке посидеть.

– Ага, вы тоже? – произношу вслух, я же не идиот.

– Жена от их меню без ума.

– Класс, – бурчу, пытаясь вспомнить, знал ли я, что Патц женат. Решив, что мне абсолютно все равно, утыкаюсь в телефон. Не успеваю открыть игрушку, чтобы скоротать время, как инспектор заводит разговор:

– Я слышал, Сент-Амброуз задумал мемориальный сад в честь твоего учителя, мистера Ларкина. – Я равнодушно киваю и молчу. Однако он не сдается: – Знаешь, я все еще думаю иногда о том случае. Ты был первым свидетелем, которого я допрашивал по делу об убийстве.

Первым и, скорее всего, последним. Мелких преступлений в Стерджисе хватает, а убийств после мистера Ларкина больше не было. Такой ответ ему вряд ли понравится, поэтому как можно любезнее мычу:

– Надо же.

– Детей допрашивать непросто, – продолжает он. Чего прицепился? Может, извиниться, что мне тогда было тринадцать? – Не так давно я беседовал с мальчишкой, свидетелем ограбления, так он все время менял показания. То одно скажет, то другое. А то вообще забудет или промолчит о чем-то важном.

В углу вестибюля стоит нагреватель, который шарашит так, что превращает «Золотой дворец» в сауну. Я откидываю волосы со лба и говорю:

– Толку от такого свидетеля.

Инспектор Патц, видимо, тоже перегрелся, потому что стягивает шапку и мнет ее в руках.

– На самом деле для детей это нормально. Я читал, что память у них не так развита, как у взрослых, а кроме того, они легче поддаются влиянию, из-за чего их заявления менее надежны. С тобой все было иначе. Ты повторял свои показания слово в слово.

– У меня хорошая память, – говорю я, буравя глазами девушку за прилавком. Какого черта она столько возится с моим заказом?

– Шейну и Шарлотте с тобой просто повезло, – не умолкает Патц. – То есть повезло, что ты был с ними в лесу. Все могло бы обернуться иначе, найди они учителя вдвоем. Один из них оставляет отпечатки пальцев, а у другой находят пропавшие деньги – в такой ситуации даже дети так запросто не отделались бы.

– Заказ для Патца, – объявляет девушка за прилавком.

Инспектор не двигается с места, поэтому я повторяю:

– Ваш заказ.

Патц по-прежнему не проявляет признаков жизни. Изучает противоположную стену, брови сошлись на переносице – вроде как в глубокой задумчивости. Я чуть не повелся, да вовремя уловил его взгляд на своем отражении в окне.

– Но с ними был ты. Друзьями вы не были – я расспросил ваших одноклассников, и все это подтвердили. Даже те, кто тебя не жаловал. – Бринн, чтоб ее. – Как партнеры по проекту вы с Шейном не ладили, а с Шарлоттой ты вообще словом не обмолвился до того, как она увязалась за вами в лес. У тебя не было ни малейшего повода их покрывать.

– Точно. – Я тру большой палец. Знал же, что мемориальный сад выйдет боком, и вот пожалуйста. Уже и заказ у китайцев не забрать по-человечески. – С какой стати?

– Заказ для Патца, – повторяет девушка за прилавком.

– Это я, спасибо. – Инспектор наконец поднимается с банкетки.

Я расслабляю плечи, надеясь, что допрос окончен. Увы, прежде чем двинуться к прилавку, Патц устремляет на меня прощальный подозрительный взгляд.

– Именно этот вопрос и не дает мне покоя, – медленно произносит он. – С какой стати?

Он натягивает шапку и берет свой заказ.

– До свидания, Трипп. Приятного ужина.