Ничьи Земли (СИ)

Глава 13. Шестнадцать зверей

Путь по Лесу продолжался. Теперь впереди шёл молодой рыжеволосый охотник, показывая дорогу. Ещё трое шли позади. Остальные охотники то скрывались за деревьями, то мелькали где-то сбоку. Искра поняла, что не знает даже, сколько охотников идёт с ними, не говоря уже о том, чтобы понимать, где все они находятся.

— Знаете, что я поняла? — задумчиво проговорила Искра.

— Пока нет, — ответил Арн.

Искра недоумённо посмотрела на него, опешив от столько буквального ответа на её риторический вопрос, но тут же вспомнила, что перед нею эльф и вернулась к своей мысли.

— Мне всё не давал покоя вопрос: если Кай-Дон-Монская аристократия — это чистокровные Высокие Люди, то почему Ренар и Янера такие низкие? — Ренар был всего на ладонь или около того выше Искры, а Янера была с ним примерно одного роста. — Но теперь у меня нет таких вопросов.

Действительно, в окружении охотников Лесного Народа Искра начала чувствовать себя высокой статной леди. Велен же и вовсе в такой компании выглядел до неприличия выделяющимся.

— Ну да, — откликнулся Дон, — меня всегда восхищал термин “малые народы”. В него так непринуждённо вплетено и то, что их мало, и то, что в них мало людей, и то, что они меньшего роста, чем потомки Высоких людей, и даже то, что, по мнению многих, их влияние на мир невелико.

Корон с подозрением покосился на огородника, но тот, вроде бы, говорил совершенно искренне, без умысла обидеть хозяев.

— Корон, а что это за странные пароли? — спросил Ренар.

— Какие пароли? — не понял хранитель.

— Ну, Чёрный Волк, Горностай какой-то…

— Это имена, — улыбнулся Корон. — Вождя зовут Чёрный Волк. А меня, если бы я родился в Лесном Народе, звали бы Русым Горностаем.

— А откуда ты знаешь, как его зовут? — удивился страхолюд.

— Чёрный — это цвет волос. А зверя видно по косичке, — тут Корон смутился и понизил голос. — Я не был до конца уверен, что это Волк, но мне повезло.

Так как никто всё ещё ничего не понял, Корон объяснил, что у всех охотников на голове заплетена тоненькая косичка. В полной причёске таких косичек четыре, по две с каждой стороны. Но лишь на одной из них висит бусина с символом. Сочетание символа и косички, на которой он висит, даёт зверя.

— И ты что, все их помнишь? — восхитился Маиран.

— Куда уж мне! — Отмахнулся Корон, — но Волк — один из четырёх главных зверей. Уж их-то я знаю.

— Зато мы не знаем, — сказал Дон, — расскажи.

— Главные Четверо — это Горностай, Рысь, Волк и Медведь, — сказал Корон, — они обозначаются таким крестом, как икс.

— Как ты только разглядел, — Маиран, прищурившись, изучал причёску охотника, идущего впереди, — бусину вижу, что на ней нарисовано — нет.

— Мы стояли гораздо ближе, — Корон поёжился от воспоминаний о почти упирающемя ему в грудь копье, — и я смотрел специально.

— И что, у них все имена такие? — недоверчиво спросил Ренар.

— Насколько я знаю, примерно такие, — неуверенно сказал Корон, — да, учитель? — спросил он, повернувшись к Велену.

— Т-ты же знаешь, что ты п-прочитал об этом больше книг, чем я, — с улыбкой ответил светляк. — Корон, я боюсь, что в-времена, к-когда я мог рассказать тебе о Малых Народах то, что ты не знаешь, безвозвратно прошли.

— Я в этом сомневаюсь, — усмехнулся в ответ Корон, — у тебя всегда есть что-нибудь про запас.

Велен загадочно улыбнулся, но больше ничего не сказал.

— Насколько я помню, это “звериное” имя — это что-то вроде прозвища. А настоящее имя они доверяют только очень близким людям. То есть оба имени настоящие, но одно — для всех, а второе — для избранных.

— Надо же, какие они мудрые, эти люди, — хмыкнул Дон. — Хотя, конечно, два имени — это маловато.

Искра не удержалась от улыбки, вспомнив, сколько имён есть у самого Дона.

— А ещё, — продолжил Корон, — левая сторона означает ловкость, а правая — силу. Это неплохо помогает запоминать зверей. Из Главных Четверых самый ловкий — Горностай, поэтому Горностай — это крест на самой левой косичке, — Корон показал пальцем, где эта косичка должна была бы быть. Короткий ёжик волос на его голове всё ещё не предполагал возможности заплести косичку вообще, — а Медведь — самый сильный, поэтому на крайней справа.

— Правильно говорить — Первые Четверо, — вдруг вмешался охотник, шедший впереди. Он остановился и спокойным, но пронзительным взглядом смотрел на Корона, — потому что они были первыми, кто поделился с людьми своей мудростью.

Путешественники замерли, испугавшись, что чем-то обидели хозяев.

— Благодарю тебя за твои слова, — произнёс Корон.

Охотник кивнул, отвернулся и продолжил путь.

Вскоре разговоры прекратились — охотники задали темп, который было не так уж просто выдерживать. Но Искра уже успела уложить в голове некоторые факты, которые позволяли ей осознавать ситуацию.

Никто не знал точно, когда в Кай-Дон-Моне появились первые люди. Но произошло это точно задолго до прибытия Высоких Людей. Высокие Люди, прибывшие из-за моря, обнаружили, что встретившая их земля населена разрозненными и не слишком многочисленными племенами низкорослых людей, не знавших, что такое война. Разумеется, могучие и воинственные люди, владевшие Тёмной и Светлой магией, без особого труда начали их теснить. К тому моменту, как аборигены поняли, что просто так эта проблема не решится и смогли объединить свои силы, Высокие Люди уже успели построить укрепления и даже изрядно увеличить свою численность. Более совершенное оружие также сыграло свою роль.

Наверное, если бы аборигены сдались бы на милость победителей, постепенно два народа слились бы воедино (тем более, что первые дети от смешанных браков стали появляться уже через год после высадки), но Высокие Люди хотели слишком многого. В частности, они совершенно отказались принимать во внимание своеобразные верования и традиции маленьких людей.

— И как же они сопротивлялись, если они были против войны? — спросила Искра.

— Например, они попытались расколоть материк пополам, — ответил Арн.

Воцарилось неловкое молчание. Искра поняла, что ничего не поняла не она одна. Даже Маиран и Наяна выглядели удивлёнными.

— В ваших летописях это называют большим землетрясением тридцать четвёртого года до основания Орденов, — уточнил Арн. — Именно тогда возникло море Ван-Мор-Сол и Кай-Дон-Мон разделился на Восток и Запад. Точнее, не до конца разделился, Перешеек-то остался.

— Вообще никогда не слышала, чтобы это было делом рук магов, — сказала Наяна.

— Видимо, никто из Высоких Людей этого не застал, а Малые Народы им не рассказали, — предположил Дон.

Арн кивнул и явно попытался уйти от дальнейшего разговора, но ему не дали.

— Арн, а ты откуда об этом знаешь? — спросил Дон.

— Мой дед принимал в этом участие, — очень неохотно ответил он.

Как обычно, когда разговор заходил об эльфийской сущности Арна, люди отшатнулись, оставляя вокруг него пустое пространство. Как с удовольствием отметила Искра, это становилось менее заметно. Рядом с Арном остались она, Дон и Наяна. Кроме того, Корон, напротив, подошёл поближе, а Велен остался где-то посередине между двумя группами.

“Сейчас они опять спросят что-нибудь такое, чего испугаются ещё больше” — с тоской подумала Искра. Арн стоял, опустив голову и спрятав глаза за чёлкой, по-видимому, ожидая того же, но Дон вовремя вступил в разговор.

— А я думаю, это подтверждение тому, что среди аборигенов были Нейтральные маги! — заявил огородник. — Если эта идея пришла в голову им, значит они должны были представлять, что такая возможность существует. Так ведь? — он ткнул локтем Арна в бок, добиваясь ответа.

— Да, так и было, — согласился Арн, — эльфы только помогали.

— Не отставайте! — прикрикнул на них ведущий охотник. За разговором путники не заметили, как остановились.

Спустя пару часов совместного пути вышли сначала на узкую, слабозаметную тропинку, а потом и вовсе на хорошо утоптанную тропу. При этом большая часть охотников продолжили почти неслышно скользить по бокам, среди деревьев, не выходя на дорогу. Искра заметила одну забавную особенность их перемещения — они всегда нагибались под низко нависающей веткой. Или осторожно, почти нежно заводили её рукой себе за спину. Они никогда не отклонялись в сторону и никогда не позволяли ветке согнуться, а потом разогнуться с силой.

Уже в сумерках вышли к месту, которое явно часто использовалось для стоянок. Трое охотников, видимо, отделившихся от группы раньше и забежавших вперёд, уже развели два костра, над каждым повесив котёл с водой и положив запас дров рядом.

— Вот это забота! — восхитился Дон.

— Не подходите к нашему костру, — угрюмо бросил Чёрный Волк, — а мы не будем подходить к вашему.

Сразу несколько голосов едва не ответили ему “да подходите, мы разве против?”, но наткнулись на взгляд Корона. И правда, никто не мог быть уверен, что подобное предложение не сочтут оскорбительным.

— Благодарим тебя, вождь, — поклонился Корон.

Ночёвка начиналась.

***

Дон осторожно подошёл к тому месту, где свет от “их” костра потихоньку переходил в свет костра охотников. С другой стороны этой границы сидел, положив копьё на колени, тот самый молодой рыжеволосый охотник, который вёл их сегодня. Он спокойно наблюдал за тем, как Дон приближается. Шаг, ещё шаг. Охотник всё смотрел. Их разделяло шагов семь. С такого расстояния Дон мог парой лёгких движений скрутить охотника в бараний рог. При условии, конечно, что тот не являлся магом. А в этом Дон не мог быть уверен.

Дон постоянно сталкивался с высокомерием жителей Кай-Дон-Мона. Они считали магию изобретением и достоянием Высоких Людей. Может быть именно поэтому они так не любили эльфов? Ведь эльфы служили живым (или хотя бы легендарным) доказательством того, что магия — не привилегия людей. Интуиция с юности подсказывала Дону, что аборигены Кай-Дон-Мона магией владели. В конце концов, разве могла бы магия Высоких Людей действовать на земле, на которой магии изначально не было? Изучение летописей привело Дона к выводу, что именно Нейтральная магия является магией аборигенной. И сейчас была отличная возможность проверить свою теорию на практике. Несмотря на то, что Дон уже бывал в Ничьих Землях, с Лесным Народом ему раньше встречаться не приходилось.

Дон покрепче упёрся пятками в землю. Он хотел незаметно толкнуть землю под задом охотника. “Пугнуть крота” — так Дон называл этот приём. Название было двояким — во, первых, образовавшийся бугорок походил на выход кротовой норки, а, во-вторых, кротами в народе иногда называли магов Земли, и далеко не единственный товарищ Дона по Ордену испытал этот приём на собственной шкуре во время загородных прогулок.

Однако, стоило Дону приподнять пятку, как охотник в мгновение ока вскочил на ноги и направил на него копьё. Дон примиряюще поднял руки и счёл эксперимент успешным — даже если охотник сам магом не являлся, готовящуюся магию он распознал и отреагировал соответственно.

Дон встал расслабленно, и охотник тоже расслабился, но копьё не оставил. Дон сделал ещё один шаг в сторону костра охотников. Охотник укоризненно взглянул на землю под ногами огородника, но ничего не сказал. Дон пересчитал охотников на стоянке. Их было шестнадцать. На семь меньше, чем он насчитал утром. Дон думал, что по меньшей мере один отправился в поселение, в которое они направлялись, предупредить о нежданных гостях. А вот остальные, допустим, шестеро, вполне могли сейчас невидимо и неслышимо присутствовать в окружающих стоянку кустах. Дон прислушался к ощущениям в босых ступнях, однако рыхлая почва и топот остальных присутствующих заглушали лёгкие вибрации, исходившие от возможных засадчиков. “Наверное, если бы я был слепым, мои способности в слышании ступнями были бы гораздо выше” — в который раз подумал Дон. Но возможность любоваться красивыми женщинами он не готов был променять на такую сомнительную суперспособность.

Дон посмотрел на землю. Его тень перед ним была всё ещё ярче, чем тень позади него. А, значит, он всё ещё был ближе к своему костру, чем к чужому. Дон сделал ещё один решительный шаг вперёд.

— Эй, козёл, ты куда пошёл? — завопил рыжеволосый охотник, явно больше для того, чтобы привлечь внимание своих, чем действительно чтобы спросить.

— От козла слышу! — огрызнулся Дон, обидевшись на такое обращение.

Лицо охотника приобрело крайне задумчивое выражение. Он устремил взгляд куда-то в сторону и чуть вниз.

— Твой друг не очень умён, да? — спросил он.

Дон обернулся и увидел рядом с собой Корона, приближение которого он тоже не заметил.

— Его много били в детстве по голове, — с трудом сдерживая смех, ответил хранитель.

Рыжеволосый охотник сочувственно кивнул, отбежал назад и о чём-то зашептался с тремя другими подошедшими охотниками.

— Ты чего дразнишься? — тоже шёпотом возмутился Дон.

— А чего ты ведёшь себя как идиот? — посмеиваясь, ответил Корон.

— А чего он обзывается? — наябедничал Дон.

— Он не обзывался. Он просто попытался назвать тебя по имени.

— Что?! — Дон почти потерял дар речь от такой наглости.

— Ну да, по тому, как ты себя ведёшь. А ты назвал его Козлом, а он Белка. Это же надо Белку с Козлом перепутать, — Корон опять усмехнулся. — Так что представь, что я куда-то иду, и ты меня спрашиваешь: “Корон, ты куда пошёл?”, а я тебе говорю: “от Корона слышу!” и обижаюсь.

Дон экстраполировал ситуацию. Вышло действительно забавно.

— Но от границы ты бы всё же отошёл. Невежливо подсматривать в чужую спальню.

— Ты это мне рассказываешь? — уже совсем весело парировал Дон. — Мальчик мой, я подглядывал в чужую спальню больше раз, чем ты был в своей собственной!

Кинув прощальный взгляд на костёр охотников, Дон приобнял Корона за плечи и направился обратно “домой”.

***

Янера сидела в карауле. Вообще-то обычно её до стражи не допускали, и она Маирана и Наяну в этом не винила. Потому что слишком легко могла представить, что задремлет, а первый же человек, который попытается её разбудить, рухнет мёртвым. Янера мысленно себя одёрнула. Кажется, ещё никогда в жизни она не оценивала свои способности к самоконтролю так низко, хотя объективно в этом плане ничего не изменилось.

Почти полная луна освещала поляну. Ночь выдалась ясная и от того холодная. Янера поплотнее завернулась в плащ. Как хорошо, что она забрала его из дома! Конечно, было немного жаль, что такой хороший плащ быстро запылился и затаскался, но, возможно, если его хорошенько почистить, он ещё будет выглядеть прилично. У пусть где-то уже появилась первая прожжённая дырка от какого-то зловредного уголька, плащ был хорош. И всё-таки он был предназначен в первую очередь для того, чтобы красиво выглядеть, а не для того, чтобы не мёрзнуть ночью в лесу.

Сегодня никто не ожидал никаких неприятностей, поэтому ночные дежурства распределили между теми, кому в более опасных местах их не доверяли. И сейчас Лина подрёмывала у костра, а Янера следила за охотниками. С другой стороны её зеркальным отражением сидел страж от охотников. Янера испытывала какое-то мрачно удовлетворение от того, что они в кои-то веки — угроза, а не жертвы обстоятельств.

Янера встала, чтобы хоть немного согреться. Страж-охотник с удвоенным вниманием впился в неё взглядом, почти не шелохнувшись. Янера тоже умела подолгу сохранять неподвижность. Но — стоя или сидя на стуле, а никак не на земле. На земле ей приходилось бесконечно крутиться, чтобы найти более-менее удобное положение. Янера услышала приближающиеся сзади шаги и попыталась угадать, кто это идёт. Точно не Арн и не Наяна — эти ходят слишком тихо, чтобы их можно было услышать. Не Дон, не Маиран и не Ависар — те тоже ходят тише. Не Велен — тот бы уже наверняка споткнулся бы по дороге. Корон шагал бы легче и рядом с ним шуршала бы четырьмя лапами Юна. Шуршит по траве длинная одежда — но юбка или плащ?

— Миледи? — раздался за спиной голос Ренара. Звучал он так вежливо, будто Ренар только что постучал в дверь её комнаты.

— Да, милорд, — ответила Янера, оборачиваясь.

Янере нравилось смотреть Ренару в глаза. Больше всего потому, что это был равный жест. Ренар был почти одного с ней роста, поэтому не приходилось ни задирать, ни опускать голову. А, главное, не пытался быть главнее неё и не считал её главной. До сих пор такое же ощущение равности бывало у Янеры только с Юлией.

— Я хотел извиниться, — твёрдо сказал Ренар, — за то, что произошло вчера.

“Он пришёл извиниться за дурацкие шутки своих товарищей?” — удивилась Янера.

— Я не должен был требовать от Вас никаких слов, — продолжил Ренар, — я вообще не должен был вмешивать Вас в это. Не говоря уже о том, что мне с самого начала не следовало так остро реагировать на шутки, — всё также спокойно он закончил, — я надеюсь, что Вы простите мне эту дурацкую историю.

— Да, конечно, — Янера почувствовала, что пребывает в растерянности и отвечает чисто механически, — не Вы это начали.

Ренар кивнул и качнулся, будто собирался уходить. И Янера вдруг поняла, что же так сильно выбило её из колеи в этом разговоре.

— Милорд! — выдохнула она, будто испугалась, что он уйдёт.

— Да, миледи? — Ренар снова повернулся к ней и даже сделал шаг навстречу.

— Не могли бы Вы… — Янера сбилась, но поняла, что лучше уж договорить. — Не могли бы Вы не обращаться ко мне так официально? По крайне мере, когда мы одни.

Ренар не рассмеялся. И, похоже, не посчитал это слабостью. Он очень серьёзно посмотрел Янере в глаза и спросил:

— А как тогда мне к тебе обращаться?

— Ну… — Янера окончательно запаниковала, но решила идти до конца, — просто по имени… как вчера, — еле слышно договорила она, уставившись в землю.

Носки сапог Ренара приблизились совсем вплотную. Он взял Янеру за руку. Его ладонь была неожиданно тёплой. Янера вдруг поняла, насколько она замёрзла. Видимо, почувствовав её ледяные пальцы, Ренар сложил обе ладони девушки вместе и сжал их своими, большими и горячими.

Янера замерла, чувствуя, как неожиданно быстро стучит сердце. Как в минуту опасности, только, вроде бы, ситуация опасной не была.

Ренар поднял руки на уровень груди, наклонился и несколько раз выдохнул тёплый воздух на ладони Янеры. После чего принялся растирать и разминать их — бережно, но интенсивно.

Янера стояла, чувствуя, как руки постепенно отогреваются и понимала, что вообще не представляет, что делать в такой ситуации. В голове было зияюще пусто.

— Янера, — вдруг окликнул её Ренар и она от неожиданности подняла голову и вновь встретилась с ним взглядом, — если ты хочешь, чтобы я называл тебя по имени, ты тоже перестань называть меня милордом.

— Да, м… — Янера осеклась, понимая, что чуть не сказала самое глупое, что можно сказать в этой ситуации. — Хорошо, Ренар.

Произнести это оказалось трудно. Но улыбка Ренара, которой он ей ответил, того стоила.

— Ты совсем замёрзла, — сказал Ренар. — Ты не будешь возражать, если я посижу с тобой?

— Но… — в голове закрутилась куча причин. Сейчас её стража, а не его, ему нужно спать, и вообще, это как-то неудобно… Но Янера выбрала честность, а не вежливость. Опять… — не буду.

И было так хорошо сидеть рядом с Ренаром, укрывшись с ним одним плащом — его плащом, плотным и тёплым, гораздо более подходящим для леса — чувствовать рядом его тёплый бок и прятать замёрзшие руки у него на груди под краем безрукавки. И понимать, что есть люди, которым не всё равно, что с ней, не одиноко ли ей и не замёрзла ли она. И почему-то Янера была уверена, что Ренар пришёл к ней сегодня не из вежливости или чувства долга.

В такой компании ночное дежурство пролетело почти незаметно.

***

К деревне Лесного Народа путники вышли в сопровождении Чёрного Волка и ещё пятерых охотников. Остальные бесследно растворились в лесу по дороге. Путники с любопытством рассматривали деревню. Деревня с ещё большим любопытством рассматривала их. На улицах было многолюдно. Ребятня (мальчики и девочки в одинаковых зелёных или с зелёным орнаментом рубахах) беззастенчиво бежала за путниками, вопя и улюлюкая. Взрослые держались на расстоянии, но тоже следовали за процессией. Искре показалось, что, к тому моменту, как они дошли до места, которое она условно посчитала главной площадью, вокруг собралась вся деревня от мала до велика.

Посреди “главной площади” красовалась конструкция, похожая на круглый заборчик. Только заборчик этот вряд ли мог бы удержать кого угодно. Между вкопанными через равные промежутки столбами были укреплены по четыре тонкие палочки. Однако, как заметила Искра, никто из местных, даже из бегающей ребятни, забор не трогал, и даже не приближался.

— Это, должно быть, загон для гостей, — съехидничал Дон.

— Это — Круг Отрицания — сказал ему Рыжий Белка, который после этой ночи почему-то стал относиться к огороднику с добродушным снисхождением.

— И что он отрицает? — спросил Дон.

— Входящие в него отрицают суету и освобождают свой ум для действительно важного, — ответил ему охотник и почтительно приложил руку ко лбу, к груди, а потом к губам.

— Вот это я понимаю, полезное место, — Дон, наверное, мог бы продолжать разговор и дальше, но Наяна пихнула его в бок, призывая к молчанию.

Один из проёмов “заборчика” был открыт, видимо, для прохода. В центре Круга, опираясь на посох, стояла приземистая старушка в длинном, до пола белом балахоне. Её седые волосы были заплетены в мелкие косички. Дань традиционной причёске оставалась — четыре косички были переплетены цветными нитками и потому резко выделялись среди светлого одеяния. Всё, как и говорил Корон — по две косички с каждой стороны. Старушка спокойно поджидала путников. Впрочем, стоило Искре взглянуть ей в лицо, как охота ласково называть эту женщину “старушкой” отпала. Во взгляде этой пожилой женщины читалась огромная, неподвластная времени, Сила.

Чёрный Волк подошёл к проходу в “заборчике” и вежливо и торжественно поклонился.

— Белая Росомаха, дозволено ли мне войти?

— Входи, Чёрный Волк, — как будто с лёгкой грустью ответила старуха, — только будь добр, оставь свою суету снаружи.

Чёрный Волк ещё раз поклонился и вошёл. Путникам не было видно его лица, но Искре показалось, что плечи вождя стали гораздо менее напряжёнными. Чёрный Волк встал перед Белой Росомахой, и она наградила его долгим и внимательным взглядом.

— Расскажи, кого ты привёл в свой дом, — потребовала она.

— Эти люди нарушили границы Леса, оскорбили его своим неуважением и принесли под его своды то, чего здесь быть не должно, — громко и с силой проговорил вождь.

— Это не ответ, — покачала головой Белая Росомаха, — кого ты привёл в свой дом, Чёрный Волк?

Чёрный Волк качнулся с пятки на носок, глубоко вздохнул и заговорил снова.

— Я привёл Русого Горностая, который умеет говорить, — уже не так напористо сказал вождь, — с ним пришли его друзья.

— Русый Горностай, войди в Круг, — приказала Белая Росомаха.

***

Корон нервно сглотнул, когда старуха позвала его. Первый раунд его поединка начинался, и время на подготовку истекло.

Белыми у Лесного Народа называли совет наиболее мудрых и почитаемых жителей деревни. И Корон не сомневался, что Белая Росомаха этот совет возглавляет. Даже несмотря на то, что Чёрный Волк был вождём, в важных судьбоносных решениях слово Белой Росомахи было наверняка более весомым. Так что теперь, видимо, всё зависело от её симпатий и антипатий. Или не только?

Корон подошёл ко входу, сделал глубокий вдох и выдох, стараясь успокоиться и выгнать из головы все лишние мысли. “Это как медитация” — утешил себя мальчик, — “только с другими участниками”. Когда он пересёк границу, он действительно почувствовал себя сосредоточенным и расслабленным одновременно.

Белая Росомаха одобрительно кивнула.

— Ты оставил свою суету снаружи, как и положено, — сказала она.

Корон встретил взгляд бледно-голубых, выцветших от старости глаз и вдруг почувствовал себя голым. Не в смысле — без одежды, а в том смысле, что ему показалось, будто Белая Россомаха понимает его лучше, чем он сам. Этот взгляд отличался от взгляда скрытника или светляка, но Корон не стал бы утверждать, что никакой магии в нём не было.

— Зачем ты пришёл в Лес, Русый Горностай? — спросила ведунья.

— Мы хотели пройти через Лес, потому что нам нужно попасть на Запад через Перешеек, — начал было Корон, но Белая Росомаха остановила его коротким жестом.

— Как мало слов, как много неправды, — сказала она. Корон боковым зрением увидел, как усмехнулся Чёрный Волк. — Если бы я хотела узнать, зачем тут твои друзья, я бы так и спросила, верно? Зачем ты пришёл в Лес?

Корон почувствовал, как горят уши. Хотелось извиниться, но он не нашёл подходящих слов, да и извиняться в Круге Отрицания почему-то казалось неправильным.

— Я хотел увидеть, — наконец, сказал он.

— А разве ты умеешь смотреть? — спросила ведунья.

Её ироничный тон воскресил в памяти Корона фразу, которую он неоднократно слышал от Дона и она слетела с губ прежде, чем он успел подумать, будет ли это уместно.

— Есть только один способ узнать.

Белая Росомаха улыбнулась. Похоже, его ответ пришёлся ей по вкусу.

— И что же твои друзья принесли с собой?

Корону не понравилось то, что она так уж разделяет его и остальных путников и он попробовал вновь обобщить себя со своими друзьями.

— Мы принесли Свет, Тьму и Знание, не считая всего остального.

— Чёрный Волк! — ведунья повернулась к вождю, тот встрепенулся и замер, будто несколько напуганный её неожиданным вниманием. — Есть ли в Лесу Свет?

— Есть, — медленно ответил вождь.

— А есть ли в Лесу место Тьме?

— Есть, — он ответил ещё неохотнее.

— А есть ли в Лесу место Знанию? — кажется, Белая Росомаха решила идти до конца.

— Есть, — ответил Чёрный Волк.

— Подумай об этом, — посоветовала ведунья и снова повернулась к Корону.

— Вы хотели попасть на Запад, — напомнила она мальчику, будто он мог об этом забыть. — Был ли путь через Лес единственным?

— Нет, — без колебаний и промедлений ответил Корон.

— И кто из вас выбирал путь?

— Все.

— Кто из вас выбирал путь? — переспросила ведунья.

— Мы вместе обсуждали варианты и принимали решение.

— Кто выбирал путь? — терпеливо, как ребёнка, переспросила Белая Росомаха, перекладывая посох в другую руку.

— Та, что Знает, — ответил Корон, убедившись, что юлить не получится.

— И почему решение принимала она?

— Потому что она не знает ничего, что могло бы ей помешать, — у Корона аж голова закружилась от внешней абсурдности того, что он произнёс.

Белая Росомаха оперлась двумя руками на свой посох и погрузилась в глубокую задумчивость. Могло даже показаться, что она задремала, но Корон не обманывался.

— Пусть шестнадцать зверей решают ваш спор, — наконец, сказала ведунья.

— Мы судили так же, — в один голос ответили Корон и Чёрный Волк и удивлённо уставились друг на друга.

— Чёрный Волк, — сказала Белая Росомаха, — проследи, чтобы твоих гостей накормили. Мальчик устал и проголодался, и его друзья тоже, — и она улыбнулась Корону доброй улыбкой, такой, какой могла бы улыбнуться Корону его родная бабушка.

***

Еду путникам принесли прямо сюда же, на “центральную площадь” и есть пришлось прямо на глазах у всех. Зато за столом, который притащили откуда-то из-за ближайшего дома. То и дело приходили люди, которые не знали, что случилось и тогда им начинали пересказывать. Громко и ничуть не стесняясь присутствия непосредственных участников событий.

— … И тогда Русый Горностай вошёл в Круг Отрицания, — звонко кричала темноволосая девчушка лет пятнадцати, которая пересказывала эту историю уже раз в шестой, — а Белая Росомаха и говорит ему: ты, говорит, хорошо вошёл, правильно!

— Ооо… — уважительно протянули зрители и в очередной раз воззрились на Корона, который очень старался поесть, но в таких условиях получалось плохо.

— Да брешешь! — выкрикнул из толпы какой-то парень.

— Я?! — девушка явно была уязвлена таким предположением. — Вот, смотри! — она подошла к Кругу Отрицания, на мгновение прикрыла глаза, вошла внутрь, повернулась к зрителя и произнесла, спокойно и чётко. — Когда Русый Горностай вошёл в Круг Отрицания, Белая Россомаха сказала ему: “Ты оставил свою суету снаружи, как и положено”.

— Ууу! — одобрительно загудела толпа.

— Видишь? — сказала темноволосая девушка, выходя из Круга. — А ты говоришь — брешу!

Искра бросила взгляд на Белую Росомаху, которая сидела неподалёку на резном кресле, ожидая увидеть неудовольствие от такого обхождения со святыней. Но ведунья лишь снисходительно улыбалась, глядя на молодёжь.

— И за всё время, что Чёрный Волк и Русый Горностай стояли в Круге, Белая Росомаха их ни разу не стукнула! — Рыжий Белка был одним из самых популярных рассказчиков, как ближайший очевидец.

Этот факт всех особенно поразил. Каждый раз после его оглашения, толпа разражалась молчанием, куда более красноречивым, чем все возможные возгласы. Авторитет Корона взлетел до небес.

После обеда Корон, всё ещё донельзя смущённый всеобщим вниманием и Чёрный Волк, ещё более хмурый, чем раньше, снова вошли в Круг Отрицания. Две женщины, тоже весьма почтенного возраста, но явно моложе Белой Росомахи замкнули проход четырьмя верёвочками. Толпа, собравшаяся вокруг, подуспокоилась, но никто не ушёл. Все окружили Круг Отрицания (по-прежнему держась на почтительном расстоянии от забора) и приготовились наблюдать. Для путников оставили достаточно места, чтобы им тоже было видно.

Белая Росомаха, вновь занявшая своё место в круге, поклонилась обоим спорщикам, как все называли Корона и вождя и достала какой-то мешочек.

Спорщики поклонились ведунье в ответ и сели друг напротив друга, скрестив ноги.

Белая Росомаха с трудом опустилась на колени, вытряхнула из мешочка какие-то мелкие предметы и начала раскладывать их на земле.

— Это костяшки для игры в шестнадцать зверей, — вдруг тихо пояснил Арн, когда Искра уже подумала, что ей придётся умирать от любопытства. — Есть три одинаковых набора костяшек с изображениями шестнадцати животных. Как Первые Четверо, только Главные Шестнадцать. Один набор — центральный, его перемешивают и раскладывают вниз изображениями посредине, чтобы играющие не знали, где какой зверь прячется. А два других раздаются игрокам вроде как в качестве подсказок.

— А в чём смысл игры?

— Каждый игрок объединяет шестнадцать зверей в пары. Твоя задача угадать все пары противника.

— Звучит скучновато, — призналась Искра. — С каждой угаданной парой число вариантов сильно уменьшается.

— Да, наверное, было бы скучновато, если бы не надо было помимо пары угадать признак, по которому этих зверей объединили в пару.

— Ооо… — протянула Искра, — теперь звучит как что-то невозможное. Как же Корон с этим справится?

— Как он недавно сказал, есть только один способ узнать, — улыбнулся эльф.

Чёрный Волк сидел, выпрямив спину, медленно покачиваясь из стороны в сторону, на его лице было то самое спокойное сосредоточение, которое так нравилось (и вместе с тем не нравилось) Искре. На его фоне явно нервничающий Корон, маленький, костлявый, с торчащими ушами выглядел не только несолидно, но и попросту смешно.

Чёрный Волк, — сказала Белая Росомаха, — ты хозяин, тебе и искать первому.

Искра подумала, что ведунья точно так же могла бы сказать “ты гость” и отдать первый ход Корону, но, видимо, у неё были свои причины выбрать так.

Плавным, но уверенным движением Чёрный Волк перевернул две костяшки.

— Ёж и Мышь! — громко объявил он, в толпе зашелестели, передавая его слова. Пару мгновений подумав, вождь степенно произнёс. — Ночью шуршит зверь: Мышь в доме, Ёж в лесу.

— Неверна твоя пара, Чёрный Волк, — ответил Корон, возвращая костяшки в исходное положение и переворачивая две другие. — Рысь и Кот, — огласил он, после чего замялся и ляпнул, — у них зрачки вертикальные.

На фоне торжественности речи Чёрного Волка прозвучало это довольно нелепо, но никто не рассмеялся, и слова Корона утекли в толпу таким же шелестом, каким передавались слова вождя.

— Верна твоя пара Русый Горностай, да не то я выбрал, объединяя их, — ответил вождь, закрывая Рысь и Кота и переворачивая новые костяшки. Корон отложил в своём наборе костяшек Рысь и Кота, чтобы не забыть. — Горностай и Белка, — провозгласил Чёрный Волк, — Сестра Горностая — Куница съест детей Белки, не задумавшись.

— Неверна твоя пара, вождь….

Игра продолжалась и становилась всё неторопливее. Игроки подолгу вглядывались в лица друг друга, будто пытались прочесть мысли. А ведь практически так оно и есть, вдруг поняла Искра. Ведь смысл этой игры в том, чтобы доказать, что ты понимаешь своего противника лучше, чем он тебя.

Корон отгадал, что Рысь и Кот втягивают когти при ходьбе, что детёныши Кабана и Барсука полосаты и что Орёл — хозяин в небе так же, как Волк — в Лесу.

Чёрный Волк узнал, что Мышь ест сброшенные Лосем рога, что Орёл и Рысь обладают острым зрением и что у Лисы и Горностая кончик хвоста другого цвета, чем тело. Было заметно, что Чёрного Волка сбивают слишком простые признаки, предложенные Короном. Он знал про зверей больше и привык думать о них сложнее.

Стало видно, что Корон и Чёрный Волк придерживаются разных тактик. Найдя верную пару, Корон бился до тех пор, пока не угадывал признак. Так, он потратил целых четыре хода на то, чтобы узнать, что Белка и Заяц весной линяют от головы к хвосту. “Целых?!” — одёрнула себя Искра, — “Всего четыре! Я бы такое за всю жизнь бы не угадала!”. Удача вознаградила Корона и следующим же ходом он отгадал, что Сова и Ёж охотятся ночью. “Ежи?” — подумала Искра, — “охотятся?”.

Чёрный Волк же, больше внимания уделявший поиску пар, а не признаков, неожиданно отстал от Корона аж на две полностью отгаданные пары. И, с трудом отгадав, что и Ёж и Волк — серые, заметался между парами Сова — Кот и Медведь — Кабан.

— Он боится, — внезапно прошептал Маиран.

Воин весь подался вперёд, на его лице застыло выражение, так хорошо знакомое Искре по общению с Ренаром — жадность при виде чужого страха.

— С чего ты взял? — переспросил Ренар.

— А? — Маиран помотал головой и уставился на страшника, видимо, не совсем осознав вопрос.

— С чего ты взял, что он боится?

— Не знаю, — растеряно пробормотал воин, — я просто вдруг почувствовал.

Ренар перебрался поближе к Маирану, при этом чуть не отдавив руку Искре и внимательно посмотрел на Чёрного Волка, напряжённо прищурившись.

— Хм, — изрёк страхолюд после длительного вглядывания, — и правда. Но как ты вообще понял это через Круг Отрицания. Вы ведь заметили, что этот “заборчик” является барьером? — обратился он к остальным.

— Заметили, — в один голос ответили Наяна и Велен.

— Тшшш… — зашипела на друзей Искра, — потом!

Корон перевернул очередную пару.

— Лиса и Мышь, — объявил мальчик и задумался, устало прикрыв глаза, — Мышь часто бывает съедена Лисой.

Маиран снова подался вперёд, непроизвольно вцепившись в руку Искры.

— Верна твоя пара, Русый Горностай, — сказал вождь, — но…

Закончить ему не дал посох Белой Росомахи, замерший прямо перед лицом.

— Ты хочешь закончить то, что начал говорить, Чёрный Волк? — спросила она.

— Нет, — быстро ответил Чёрный Волк.

Вождь злобно посмотрел на Корона, но потом вдруг резко как-то подобрел, кротко склонил голову и громко, недрогнувшим голосом произнёс:

— Я признаю тебя победителем в этой Игре, Русый Горностай и прошу прощения за ту ложь, которую я чуть было не произнёс.

— Я прощаю тебя, — удивлённо пролепетал Корон.

Вождь подошёл к выходу, подождал, пока ему откроют и удалился.

— Русый Горностай, — сказала Белая Росомаха, — шестнадцать зверей разрешили спор в твою пользу. Ты со своими спутниками волен идти по Лесу туда, куда вам заблагорассудится. И я приглашаю вас прийти на праздник Полнолуния сегодня ночью.

— Мы принимаем твоё предложение, Белая, — пролепетал чуть не умерший от счастья на месте мальчик.

Корон вышел из Круга Отрицания и тут же оказался в кругу друзей.

— Качать его! — завопил Дон. — Парни, помогайте!

Дон, Маиран и Ренар при активном содействии местных несколько раз высоко подкинули Корона, громко выкрикивая. Правда, решить, подбрасывать его четыре раза или шестнадцать, не смогли, поэтому получилось ни то, ни сё — одиннадцать. Юна взволнованно бегала вокруг людей, видимо, опасаясь, как бы они не уронили ей Спутника.

К гостям подошла светловолосая девушка лет шестнадцати, подождала, когда раскрасневшегося Корона поставят на землю и, дружелюбно улыбаясь, спросила:

— Вы не хотите отдохнуть перед праздником?

— Это было бы неплохо, — ответил Дон.

— Мы с радостью примем твоё предложение… — Корон запнулся, высматривая именную косичку девушки, но, видимо, не преуспел.

— Меня зовут Светлая Зайчиха, Русый Горностай, — девушка ободряюще взяла Корона за руку, — но люди называют меня Зайкой, ты можешь говорить так же.

— Прости, Зайка, я не хотел причинить тебе обиду, — улыбнулся в ответ Корон, явно смущаясь, но руку не вырывая.

— Какая тут может быть обида? — отмахнулась девушка. — Ты очень хорошо видишь знаки для человека из-за Леса. Откуда ты всё это узнал?

— Я обучаюсь в Ордене Хранителей. Там и узнал.

— Разве о нас рассказывают в Орденах? — удивилась Зайка. — Разве Высоким интересно, что происходит в Лесу?

— Я нашёл несколько книг в библиотеке, — признался Корон, — и замучил вопросами всех людей, которые знали о вас что-то или могли знать кого-нибудь, кто что-нибудь знает.

Зайка нахмурилась.

— Я не слышала, чтобы кто-нибудь из моего народа бывал в Ордене Хранителей.

— Я не слыхал, чтобы кто-нибудь из вашего народа вообще бывал в Орденах, — осторожно сказал Корон.

— Отчего же? Такое случается! И уже довольно давно.

Корон с недоумением посмотрел на Велена.

— Закон это не запрещает, — невозмутимо ответил светляк, — не вижу никаких препятствий.

— Учитель! — возмутился Корон. — Ты знал и не сказал мне!

— Ну-ну, — Велен поправил очки, — я не знал точно потому и не спешил делиться, вдруг ошибся бы.

Зайка отвела их в дом, пустующий по какой-то неведомой причине, удостоверилась, что у гостей есть всё необходимое, показала остывающую, но ещё вполне пригодную баню, посоветовала поспать до вечера и ушла.

Корон был жутко взволнован предстоящим праздником, но несмотря на это мужественно лёг спать первым. Искра сомневалась, что ему удастся заснуть, но Хранитель был настроен решительно.

— Я не хочу заснуть на празднике, — объяснил он.

— А что, хозяева рассердятся? — забеспокоилась Лина.

— Нет, — рассмеялся Корон, — с чего бы? Это же праздник, а не что-то обязательное. Просто я боюсь пропустить что-то интересное.

Корон уткнулся лбом в бок улёгшейся рядом Юны и, похоже, действительно заснул. Или, по крайне мере, задремал.

— Эх, молодой здоровый сон, — усмехнулся Дон, смахивая воображаемую слезу умиления.