Нижегородцы на чеченской войне

- Была ли уверенность, что вы делаете праведное дело?

- Настрой был один: Присягу принял - надо ее выполнять. А о политике задумываться и времени особенно не было. Страшно было всегда. Причем, очень страшно. Идешь на боевые - мальчишеский задор, все вместе, плечом к плечу, но все равно - очень страшно было всегда. Хотя у нас были очень хорошие командиры, все с боевым опытом - воевали в Афганистане, Нагорном Карабахе, они были уверены в себе. У нас был случай, что начальник разведки дивизии спас всю дивизию. Шли колонной, и горы-то все были проверены. И вдруг он кричит "К бою!". Только все успели спрыгнуть из машин - по нам началась стрельба, из гранатометов. Начальник разведки был убит прямым попаданием гранаты, от него одни ноги остались. В том бою наших погибли трое, но раненых было очень много.

- Как-то на высшем уровне прозвучало, что военного решения проблемы Чечни нет. Неужели Чечня сильней гитлеровской Германии?

- Армии просто не дали ее победить. Чечню можно было победить элементарно, за полтора-два месяца. Перемирий было очень много, непонятно зачем. Только взяли банду в кольцо - объявляют перемирие. Стрелять уже не имеешь права. И того же бандита тронуть нельзя, хотя он только что бросил оружие. Приказы были какие-то глупые: на выстрелы бандитов отвечать нельзя. Каждый раз приходилось доказывать, что чеченцы стрельнули первые. И командование чаще верило им, а не нам. Неразберихи было - чересчур. И командиров над тобой - целая куча, между собой не могут договориться. Вот у морской пехоты был один командир, они поэтому лучше всех воевали, у них руки были развязаны.

- Следишь за боями в Дагестане? Что-нибудь к лучшему меняется в организации военных действий?

- Мне кажется, что абсурда в управлении становится еще больше. Такое ощущение, что телевидение своими прямыми репортажами работает на бандитов, дает им не только оценку обстановки нашим командованием, но и цели.

- Есть ли настроение ехать воевать в Дагестан?

- Тянет туда, но посмотришь репортажи, как наши начальники действуют, и всякое желание ехать воевать пропадает. Если бы нам разрешили воевать по-настоящему...

* ВТОРАЯ КАМПАНИЯ *

22-АРМИЯ: "ГОРЯЧАЯ ЛИНИЯ"

Сразу же после отправки на Северный Кавказ частей 22-й армии в Нижегородском гарнизоне были организованы линии прямой телефонной связи, по которым родители и родственники солдат и офицеров могут узнать о судьбе своих близких.

Как сообщили сотрудники "горячих линий", только за первые три недели после отправки частей армии на Северный Кавказ по линии связи для офицеров позвонили 79 человек, по линии связи для солдат срочной службы - 827. Если в первые дни работы линий родители чаще спрашивали, убыл ли на новое место службы их сын или муж, то сейчас - когда будут выводить с Северного Кавказа молодых солдат.

Сотрудники "горячих линий" отмечают волнение и повышенную нервозность многих мам, сыновья которых проходят срочную службу.

Каждый звонок родителей по "горячей линии" строго фиксируется в специальном журнале, на каждый вопрос дается по возможности полный ответ.

СОЛДАТЫ ХОТЕЛИ ВОЕВАТЬ

Во исполнение Указа президента России, по которому нельзя использовать в боевых действиях солдат, отслуживших в армии менее года, в родные казармы вернулись из Чечни более четырехсот молодых солдат 3-й Висленской мотострелковой дивизии 22-й гвардейской армии. На смену им улетели их старшие братья, контрактники, собранные со всего Московского военного округа.

На Северный Кавказ из Нижнего Новгорода молодые солдаты, призванные весной, уезжали добровольно месяц назад, никого командиры не принуждали. Все, кто хотел тогда остаться в части, остались.

В курилке сидели пятеро молодых солдат. Все они из разных мест нашей огромной Родины - Брянская область, Краснодар, Иваново, Тамбов, Воронеж.

- С каким настроением уезжали из Чечни, ребята? - обращаюсь к бойцам.

- Насильно увозили! - в один голос говорят солдаты. - Практически все хотели остаться.

В серьезных боевых действиях участвовать им не довелось, хотя стрелять приходилось. Прочесывали местность. Были в 50 километрах от Грозного, на Тереке. Войска стояли в поле, вблизи населенных пунктов. Питание - из полевых кухонь.

Все они - разных боевых специальностей: санитар-стрелок, радиотелефонист, пулеметчик, автоматчик. Все полностью прошли курс молодого бойца.

- Чувствуем мы себя уверенно, стрелять умеем, - говорят ребята, Боевую задачу выполнить были готовы. И чего их бояться, этих чеченцев... Если всех бояться, что это тогда будет за армия?

Были у ребят и встречи с местным населением:

- Там люди против войны. Ненависти к нам мы не чувствовали, наоборот. Арбузами нас угощали. Из-за бандитов люди не могут вернуться в родные места. Там до сих пор урожай не убран - кукуруза стоит, подсолнечник, все гибнет на полях. Бандиты не пускают урожай снимать.

- А домой вы писали?

- Сначала нет, потом написали, чтобы родители не волновались.

- К нам в роту с чеченской стороны два пацаненка приползли, русских, шести и восьми лет, - рассказал один солдат. - Мы их, можно сказать, спасли. Русские там еще есть, но чеченцы не дают уходить к своим.

- Пускаем ракеты и видны на арбузном поле какие-то люди, - рассказал второй боец.

О том, чтобы выйти из расположения лагеря, не могло быть и речи: все знают, что можно попасть в плен.

Чувствуется, эти пятеро искренне переживают, что им не пришлось повоевать. Здесь, в

А заместитель командира дивизии подполковник Василий Железняк рассказал, что самолет из Чечни с очередной группой задерживается сейчас только потому, что молодые солдаты не хотят покидать своих товарищей.

1. КОМАНДИРОВКА НА ВОЙНУ

Армия боится одного: приказа "Стой!"

Более четырехсот километров проехала по дорогам Чечни группа моральной поддержки во главе с начальником отдела воспитательной работы 22-й армии гвардии полковником Анатолием Киреевым и начальником Нижегородского гарнизонного Дома офицеров подполковником Анатолием Лашмановым. Группа, в составе которой была бригада артистов и журналистов, побывала во всех частях 22-й армии, доставила солдатам и офицерам гуманитарный груз, собранный нижегородцами, дала концерты в войсках. А 21 ноября наша разведка перехватила сообщение чеченского радио о гибели группы моральной поддержки из Нижнего Новгорода. Очевидно, противник, понимая ее значение для федеральных войск, запустил эту дезинформацию.

Моздок в тумане

Нижегородцу, если судьба занесет его нынче в Моздок, встретить там земляков нетрудно. Достаточно спросить патрульного на вокзале и он покажет, где стоят наши. Командир семитысячного сводного отряда МВД России в Чечне, полковник милиции Сергей Кучерук - нижегородец, командир сводного мобильного отряда транспортной милиции полковник Александр Юферов - тоже. В его подчинении 550 человек из многих городов страны, отряд контролирует весь участок железной дороги от Моздока до Шелковской, включая и станцию Гудермес. Военный комендант Гудермеса, кстати, тоже нижегородец заместитель командующего 22-й гвардейской армии генерал-майор Александр Столяров. Наконец, в Чечне служат и воюют сотни наших земляков милиционеров, солдат и офицеров.

На вокзале Моздока сегодня одни патрули. Пассажиров практически нет. Движение по железной дороге на Гудермес открыто, но желающих путешествовать на поезде, впереди которого платформа с песком на случай подрыва пути, немного. А сразу за вокзалом бурлит обычная южная жизнь, работают магазины и киоски. Кстати, в Моздоке водка в киосках стоит дешевле пива - 10 рублей. На улицах много военных и милиции, поэтому преступности, рассказывают местные жители, они почти не чувствуют.

На станции, вопреки предположению, практически нет воинских эшелонов, хотя Моздок - главный перевалочный пункт грузов для оперативной группы войск "Запад". Стоит эшелон с трубами для строительства нефтепровода. По путям ходят молодые люди в штатском, но с армейской выправкой и с торчащими из карманов рациями. Когда туман рассеивается, на аэродроме неподалеку начинают гудеть самолеты.

- На двадцать шесть человек - три гранаты, патронов - на несколько минут боя, - пожаловался майор из Ростовского транспортного ОМОНа, - И склады пусты, ничего не обещают.

А вот нижегородские милиционеры, когда отправлялись в командировку, рассказал зам. командира сводного отряда транспортной милиции подполковник Сергей Зубков, все привезли с собой - продовольствие, боеприпасы, даже цемент, в расчете на долгое автономное существование.

-У нас в отряде почти все с опытом первой чеченской компании, рассказал он, - Разместились в тех же зданиях, где жили два года назад. Даже наши надписи на стенах сохранились. Охраняем восемь станций, патрулируем железную дорогу, постепенно восстанавливаем мирную жизнь. Здесь практически вдоль всей ветки железной дороги чеченцы выкопали и продали кабель энергоснабжения, поэтому для нас главное сейчас - его восстановление.

Дорога на Горагорское

Перегрузили из вагона в автомашины ящики и коробки с гуманитарным грузом для солдат 22-й армии и колонна, в сопровождении БМП из разведбата и машины с зенитной установкой, двинулась в путь. Движение по дорогам Чечни разрешено до 15 часов и только колоннами, обязательно в сопровождении бронетехники, потому что опасность обстрелов остается.

Сразу же за Моздоком на шоссе в сторону Чечни через каждые несколько километров - блокпосты. Против ожидания, движения по дороге почти нет, не видно ни толп беженцев, ни возвращающихся домой. Омоновцы на блокпостах откровенно скучают. Лишь на мосту через Терек, за которым уже Чечня, некоторое оживление: проехал мальчик на ослике, да прошла в Чечню группа женщин с сумками. Через несколько километров догнали еще одну женщину, она брела по обочине на восток в туче пыли, но с российским флагом в руках.

На всем пути от Терека до Горагорского, первого крупного селения на западе Чечни, ни одного признака былых боев или тем более жарких сражений. На шоссейной дороге и по обочинам - ни одной воронки от бомб, снарядов или фугасов. Объясняется это просто: маневр российских войск, вышедших в начале операции на Терский хребет с севера, а потом с запада двинувшихся с территории Ингушетии в Чечню, был столь стремительным и неожиданным для противника, что на этом направлении он сначала практически не оказывал сопротивления.

В селе Горагорском следов боев тоже не видно, да и в целом картина запустения и хозяйственной разрухи оказалась не больше, чем, например, весной в селах Лукояновского района. На улицах села - группы молодых мужчин, вышли из домов погреться на солнышке. Нашу колонну провожают, явно считая в ней глазами количество автомашин.

"Продается дом" - написано на фанерном щите. Интересно бы посмотреть на пожелавшего купить здесь жилье.

Единственный след боев - большая дыра от противотанкового снаряда на нефтяном баке. Выстрел сделан со стороны Грозного. Пошли за бак по малой нужде, но остановил возникший как из-под земли омоновец:

-Куда?

Услышав ответ, равнодушно сказал:

- Идите. Но там заминировано.

"Аппетит" сразу пропал.

Все ближе Грозный. Вдоль дороги - столбы с давно оборванными проводами, но все поля, в отличие от многих российских, на удивление, вспаханы. Видны стада коров и овец. На холме - памятник погибшим в Великую Отечественную, изрешечен пулеметным огнем. У дороги стоит "Беларусь", крыша вмята в сиденье, словно на трактор наступил Кинг-Конг. В небе над головой то и дело проносятся пары изящных штурмовиков - на Грозный. Ветер сменил направление и на сказочной красоты белоснежные горы Кавказа на горизонте летит черный дым от горящих в нескольких местах нефтяных скважин. На проселочной дороге, прямо в колее, лежит, вмерзшая в грязь, убитая телушка. Машины ее аккуратно объезжают. Неподалеку еще две-три убитых коровы со вздувшимися животами.

Горе побежденным

"23 сентября. Классера болх" - написано детской рукой на доске в одном из классов Керла-юртовской средней школы. В этот день здесь был последний урок. Потом начались бомбежки российской авиации и детей увезли в Ингушетию.

Чувствуется, что классы к новому учебному году были отремонтированы стены и полы покрашены. Но сейчас парты сдвинуты в кучу, в выбитом окне стволом на Грозный стоит станковый гранатомет "Пламя". В классах расположился отряд спецназа. Рядом со школой стоит танк, трое солдат, один из них явно азиат, копают окоп, что-то рассказывая друг другу. Вокруг школы выкопана траншея, часть ее укрыта большим красным одеялом, наверняка трофейным. У огневой точки, сложенной из мешков с песком, стоит принесенное из учительской школы дорогое кресло, чтобы спецназовцу было удобнее вести наблюдение.

В коридоре школы разбросаны учебники - русского языка, физики, "Советского права", классные журналы. Валяется книга "Живые и мертвые" Константина Симонова. Кто-то из солдат нечаянно, хочется так думать, пробегая по коридору, наступил на книгу "Где-то гремит война" Виктора Астафьева. Интересно, о чем вздохнул бы писатель, если бы посмотрел из сибирской дали на свою книжку с отпечатком сапога русского солдата на обложке...

Целый ворох табелей успеваемости на тетрадных листочках. У Залавди Дударовой в табеле - одни пятерки, в том числе и по русскому языку, у Хазам Воздиевой в основном тройки. По музыке и физкультуре у девочки были четверки. Где-то сейчас эти дети... Но им лучше не видеть, какой стала их родная школа.

У школьной калитки - группа местных жителей. Старик в высокой бараньей папахе и с десяток женщин. Все худые, похожи на цыганок. Пришли отмечаться к коменданту, командиру отряда спецназа. Зачем надо отмечаться - сами еще не понимают. В лучшие времена в Керла-Юрте проживало триста семей, сейчас, вместе с вернувшимися беженцами, около 60 человек. Детей нет совсем. Женщины неохотно вступают в разговор, тем более что рядом стояла группа солдат из Кантемировской дивизии, а я был в военной форме: "Вы все равно напишете так, как это надо русским!". Но постепенно лед взаимного недоверия подтаял и женщины начали откровенно ругать армию и спецназ за поведение во время боев и зачисток.

-У нас в селе, когда "Грады" стреляли ночью, погибло пятьдесят четыре человека, а сколько скота побили ... Пятнадцать детей погибли, - плачет молодая женщина.

Вспоминаю рассказ веселого капитана-артиллериста: его батарея самоходных установок выпустила по Керла-Юрту 190 снарядов.

Женщины уверяют, что в их селе не было ни одного боевика.

- Если у вас убили мать, сожгли дом, вы будете боевиком? - спрашивает старуха. - У меня убили свекра - ему восемьдесят лет, какой он боевик? Деверя застрелили, мужа, сын умер от болезни. Умела бы я стрелять, клянусь, пошла бы с боевиками. Вы пройдите по нашим домам, посмотрите, что после себя оставили ваши солдаты.

- Мы всю жизнь жили среди русских, рассказывает пожилая женщина, - В каждом втором доме были русские, учителя были русские. Мы жили в дружбе, вместе работали, как одна семья... До начала этой войны свет у нас был, газ был, пенсии платили, я получала четыреста рублей. Школу обустроили своими силами, учителей наняли. Мы на зиму всем запаслись, а пришли солдаты... Танком в сарай заехали, всех индюков задавили. Внучка, два годика, только разговаривать начала, никак не хотела выходить из подвала после обстрела, так боится самолетов.

Вспомнил рассказ контрактника из Липецка: "Если сразу дверь в дом не удается открыть, стрелял по ней из гранатомета...". Другой, задержанный командирами за некорректное отношение к местному населению, повинился: "Я нагрубил только один раз. Варенья захотелось, спросил у старика, а он на меня начал кричать. Я снял автомат с предохранителя и дал очередь по низу дома. Тут же бежит бабка с банкой варенья. "Ну вот, а говоришь, что нет ничего. А ведь я мог бы и по окнам стрелять...".

Как в дивизии Чапаева: "Белые приходят - грабят, красные приходят грабят". У чеченок из Керла-Юрта оснований радоваться возвращению российской армии не больше, чем у русских женщин из фильма "Неуловимые мстители" приходу "вольной армии батьки Бурнаша". Впрочем, нынешние комиссары Фурмановы жестко наказывают тех солдат, кто обижает обывателей. Но война есть война, где всякой грязи хватает.

Одна женщина с ненавистью показала на кучу пустых консервных банок в школьном дворике, оставленных постояльцами-спецназовцами.

-Как можно было бомбить мирное село! - ругаются женщины, - Ну хотя бы сообщили, что будет обстрел, чтобы мы могли спрятаться. Германия - та предупреждала, что будет бомбить. У нас от снаряда погибла женщина-почтальон - восемь сирот осталось...

-А если тебе показать развалины домов в Москве, взорванные вашими сыновьями? - оборвал ее солдат-кантемировец.

Женщины ругают Басаева, якобы он под прикрытием русских вертолетов перелетел в Чечню из Дагестана, клянут Березовского, который, уверены они, снабжает боевиков деньгами, и жалеют Масхадова. О том, что Хаттаб - не чеченец, а араб из Иордании, слышат впервые. Неохотно признавали, что в селе в подвалах некоторых домов держали русских рабов, но узнавали они об этом якобы только после прихода федеральных войск.

- Пусть Россия скажет, куда нам уйти и где жить, только чтобы нас больше не бомбили, - в отчаянии крикнула пожилая женщина. Ей, всю жизнь отработавшей дояркой, было восемь лет, когда Сталин переселил чеченцев в Казахстан.

По дороге со стороны Ингушетии с белым флагом в окне к школе подъехали "Жигули". Вышли четверо крепких бородачей. Женщины сказали, что это их мужья, беженцы, жили в Малгобеке. Бородачи прошли мимо солдат, как проходят через стадо баранов. Солдат-кантемировец, чтобы избежать соблазна выпустить в них очередь, закинул ствол автомата за спину и лишь сплюнул в след.

Когда женщины и вновь прибывшие мужчины-беженцы разошлись по своим домам, солдаты сказали: "Нельзя верить ни одному слову чеченцев. Днем он вам у дома улыбается, а ночью из гранатомета по колонне стреляет. И у этих все мужья и сыновья - в бандах".

Командир отряда спецназа, простодушно рассказавший, что у него в голове восемь дырок после нескольких командировок в Чечню, разрешил проехать по Керла-Юрту на бронетранспортере.

Разрушенных домов в селе оказалось не более десятка. Батарея самоходок веселого капитана стреляла, видимо, точно по высоткам на окраине, где у боевиков были вырыты окопы. Черепицу с крыш многих домов местные жители заранее аккуратно сняли и сложили во дворах, чтобы ввести в заблуждение артиллерийских наводчиков: если дом без крыши, значит, раньше по нему уже стреляли.

По русским понятиям, Керла-Юрт - село богатое. Хотя особняков, как у новых русских, здесь всего два-три, это в других селах есть дворцы, где заборы вокруг - как кремлевская стена. У многих домов - это после бомбежек и обстрелов - огромные скирды сена в тюках, какие и в дореформенные времена увидеть можно было не в каждом российском колхозе. Во дворах многих домов стоят брошенные автомашины - "Феррари", джипы. Солдаты рассказывают, что все машины в Чечне - угнанные из России. Их новые хозяева не считают нужным даже менять номера. На машинах - волгоградские, ростовские, ставропольские, московские номера. Чечня живет без ГАИ несколько лет, новую ее аббревиатуру никто здесь не выговаривает, да и ни одного дорожного знака в республике увидеть не довелось.

По улицам Керла-Юрта бегают уцелевшие после зачистки куры и индюшки, кое-где бродят бесхозные коровы и телята. В нескольких местах на улицах села валяются убитые овцы и коровы. Посмотрели на взорванный саперами дом тетки вице-премьера Чечни Вахи Арсанова. Спецназовцы рассказали, что тщательно обыскали дом, ничего не нашли, а когда взорвали - вверх полетели какие-то бумаги, оказавшиеся ценными документами. Во дворике взорванного дома разбитый телевизор и чьи-то старые черные брюки. Уже прошел слух, что Ваха Арсанов знает о взорванном доме и очень этим огорчен.

Магазин в селе - с выбитыми витринами, сбитым бронемашиной углом. На полках, конечно - шаром покати. А вот мечеть в селе стоит абсолютно целой, ни одной пулевой отметины. И мулла якобы не ушел, а остался.

"Как прекрасны предгорья Кавказа..."

В отличие от потерявших детей, измученных обстрелами чеченских женщин свои чувства о походе в Чечню заместитель командира мотострелкового полка по тылу майор Игорь Николаев выразил в стихах:

Мы прошли по земле Ставрополья,

Умываяся потом в пыли,

Как когда-то простые солдаты

Мир земле по весне пронесли.

Наши думы в походах суровых

О судьбе наших юных детей,

О любимых, далеких и близких,

И о слезах родных матерей...

В День памяти Кузьмы Минина весной этого года у Вечного огня в Нижегородском кремле духовой оркестр именно под управлением майора И. Николаева впервые исполнил марш "Нижегородские полки" на стихи С. Скатова, сразу так полюбившийся губернатору Ивану Склярову, что он, смахнув слезу умиления, попросил оркестр исполнить этот марш еще раз. Судьба повернулась так, что военный дирижер майор И. Николаев после расформирования военного училища тыла стал служить в мотострелковом полку. После походов и боев вдохновение не покидает его и в Чечне:

Как прекрасны предгорья Кавказа,

Даль равнин и величие гор,

Но обидно, обидно ребята,

Что сюда все пришли мы на бой.

Небу синему чистые реки,

Людям счастье, богатство земли,

Рождены мы с тобою на свете,

Чтоб добро в дом друзей принести...

Увы, но майор Игорь Николаев и освобожденные им и его товарищами от боевиков женщины села Керла-Юрт пока по-разному смотрят на мир.

Чужие

Главная достопримечательность средней школы чеченского села Керла-Юрт диорама в одном из классов. Называется она - "Герои газавата". Отважные чеченские воины на фоне дворца Дудаева на площади Минутка в Грозном в упор расстреливают из автоматов атакующих русских солдат. Чеченцы, один из них нарисован на картине даже с сигаретой в зубах, гордо стоят в полный рост, русские же - падают им под ноги. Картина - на всю стену класса. Наши спецназовцы, разместившиеся в этом классе, навешали на картину автоматы, гранатометы, бронежилеты, вот и получилась диорама.

Этой картиной детей в Керла-Юрте воспитывали в духе презрения к русским. В другом классе - стенд с фотографиями молодых мужчин, надпись на нем гласит: "Жертвы геноцида". О том, что эти "жертвы" как на работу ходили на железную дорогу грабить пассажирские поезда, резали глотки пленным русским солдатам и насиловали девушек-казачек, детям, надо полагать, не говорили. На другом стенде - известное изречение Александра Солженицына, восхваляющее мужественных чеченцев, статья об одном из героев чеченского "Сопротивления", памятка русскому солдату, воющему в Чечне, которая сквозит презрением к русским.

Керла-Юрт считается ваххабитским селом. Школьникам здесь преподавали основы ислама, арабский язык и вайнахскую этику. На стене в коридоре среди правил поведения учащихся и такой пункт: "Запрещено приносить в школу огнестрельное оружие". На полу валялись тетрадки со списками учащихся, в графе "место работы родителей" попадается запись: "Сотрудник Национальной службы безопасности". То есть родители этих учеников - боевики.

Командир отряда спецназа рассказал, что в богатом доме напротив школы, где жил председатель ЗАО "Грозный-Лада", они нашли удостоверения боевиков, пропуска в Дом правительства Ичкерии, около двухсот патронов, снаряженные автоматные магазины, снайперские прицелы, три винтовки. И очень важная находка: благодарственное письмо хозяину от правительства Ичкерии, подтверждающее участие его владельца в покушении на генерала Романова. Всего же в этом селе лишь при первой зачистке в домах были найдены документы более чем 20 боевиков, несколько стволов и более пятисот единиц боеприпасов.

Солдаты показывали эти документы, похожие на водительские права, запаянные в пластик. Их обладатели - бойцы отдельного Исламского особого полка - сейчас на подлете к Аллаху. Все документы отпечатаны на русском языке.

Командир отряда спецназа рассказал, что старик в папахе, который злобно махал клюкой вслед бронемашине, когда мы объезжали село, ночью сам поджег свое сено у дома, чтобы свалить на русских. "Мы потушили пожар, но машина у него сгорела, - рассказали спецназовцы, - а соседи, когда узнали, что дед сам поджег скирду, хотели ему надавать". Во время движения российских войск по Чечне то и дело в кошарах попадались пастухи с портативными японскими радиостанциями. Эти безобидные на вид пастухи сообщали в банды о продвижении колонн российских войск.

Чеченцы презирают русских, по радио не стесняются в выражениях. "Рус Иван, болван, придет чечен - отрежет тебе член" - это еще мягкое выражение.

Фанатиков среди них - сколько угодно.

-В одном бою - стреляю в чеченца из автомата, он идет в полный рост, вижу, как у него из плеч клочки мяса летят, - рассказал солдат-контрактник, - А он, сам чуть не падая, поднял гранатомет - выстрел, и сжег нашу бэшку (боевую машину пехоты - В. К.).

Но фанатизм кончается, когда смерть близка.

-На Терском хребте чеченцы сами, выстрелом в затылок, убили своего командира батальона Гамзатова, когда поняли, что надо отходить, а он заставлял их вести бой, - рассказал командир мотострелкового полка.

"Быстро гоните сюда баб и детей: русские мочат нас "Градами!" - эту радиограмму перехватила наша радистка из разведбата. Потом трупы убитых русскими ракетами чеченских женщин и детей снимают на видеокамеру, а пленку отправляют на Запад, чтобы там публика могла воочию увидеть, как русские артиллеристы убивают мирное чеченское население.

-Трясутся, как собаки, - рассказали разведчики о попавших в плен чеченцах.

Когда одному пленному всего лишь предложили почистить зубы напильником, он охотно рассказал, где в районе Грозного расположены склады и места скопления боевиков, показал по карте примерное местоположение Хаттаба.

На стороне чеченцев, по различным данным, воюет до полутора тысяч наемников из разных стран.

-Я сам видел трупы двоих арабов, - рассказал один из контрактников, Ребята говорили, что был и третий, но его утащили свои.

В окопах двух из пяти опорных пунктов, взятых гвардейским мотострелковым полком, судя по найденным спискам закрепления оружия, в русских солдат стреляли наемники со славянскими фамилиями. Рассказывали о капитане-птурсисте (ПТУРС - противотанковый ракетный управляемый снаряд - В. К.), который воюет на стороне чеченцев. Одним точным выстрелом он подбил наш танк. Угодил под механика-водителя, его голову после взрыва танка так и не нашли. Рассказывали о танке, который вел огонь по нашей колонне на марше. Сначала подумали, что танкист ошибся. Когда танк подбили, из него вылез рыжий парень и, не очень торопясь, ушел в зеленку, к чеченцам. Эти, для кого доллары дороже Родины - тоже чужие, хотя по крови и русские.

Спецназовцы рассказали о радиопереговорах с женщиной-снайпером по имени Маша. "Ребята, вы все такие красивые, я не буду убивать вас выстрелом в лицо...". На местах ее засад находили окурки дорогих дамских сигарет со следами губной помады. Может быть, именно эту стерву, стрелявшую с водонапорной башни, и накрыл выстрелом из миномета наш земляк Сергей Кустов. Сколько матерей обязаны этому парнишке, спасшему жизни их сыновей... Его представили к ордену Мужества.

Артиллеристы презрительно называют противника "бабуинами". В целом же везде было заметно, что российские войска ощущают свое превосходство над бандформированиями, никаких признаков страха перед чеченцами не чувствовалось. "Чичи! Вам п... ц!" - крупными зелеными буквами написано на каменном заборе одного из придорожных домов села Керла-Юрт. Эту надпись видят водители всех колонн, проходящих на Грозный.

Немногим из наших солдат довелось увидеть врага лицом к лицу. Лишь трупы в разбитых окопах. Обычно чеченцы действуют мелкими группами, не вступают в открытое огневое противодействие, боятся, потому что на каждый выстрел с их стороны летит море огня.

Те из чеченцев, кто оказался на занятой российскими войсками территории, вынуждены идти к солдатам на поклон. Рассказывали, например, о некогда гордом Саиде, который пошел на такое унижение, что попросил у солдат разрешения съездить в ближайший лес, где еще с той войны остались мины, сам нарубил дров и привез в багажнике своего "мерседеса".

А русских, продолжающих жить с чеченцами, здесь осталось немного. Рассказывали о Ване-трактористе из Казан-Юрта. Чеченцы не убивают его, потому что должен же кто-то на них здесь работать. Прибежали к нашим солдатам два бывших раба, когда все чеченцы ушли из села после обстрела. Один - парень из Белоруссии, последний раз чеченец продал его соседу всего лишь за двух баранов. Второй - мужик с Сахалина, в рабстве провел восемь лет. Оба в плен попали в глубине России, по пьянке.

Да разведчики подкармливают пятерых старух из попавшегося им на пути давно брошенного всеми врачами сумасшедшего дома где-то под Самашками.

"Огонь батарея! Огонь батальон!"

Вторая чеченская кампания в корне отличается от первой. В поход пошли полностью отмобилизованные и хорошо оснащенные части, солдаты и офицеры знают цели кампании и готовы воевать сколько надо, но на этот раз до победы. Большинство командиров российской армии, воюющей сейчас в Чечне, имеют опыт двух, а то и трех-четырех войн. В памяти остались десятки встреч с офицерами - комбатами, ротными, взводными. Портреты большинства из них должны висеть у солдатских матерей в красных углах, вместе с иконами. Именно благодаря умелым действиям офицеров всех уровней потери войск в этой операции минимальны. Например, мотострелковый полк полковника Юрия Петрова в боевых действиях убитым потерял всего одного человека. Кстати, полковник, а также его комбат майор Александр Жохов представлены к званиям Героя России.

Первого октября части 22-й армии, эшелонами переброшенные из Нижегородской области в Ставропольский край, вошли на территорию Чечни с севера. Сбивая заслоны противника точным и беспощадным артиллерийским огнем, мотострелковые батальоны, периодически разворачиваясь в боевые порядки, вышли на Терек и форсировали его. Быстро взято с боями несколько хорошо укрепленных опорных пунктов бандитов. Лишь однажды дневное продвижение составило всего 700 метров. До Грозного оставалось совсем немного, когда части 22-й армии, совершив фланговый маневр, с территории Ингушетии вышли в долину, овладели вершинами Терского и Сунженского хребтов и оказались на подступах к Грозному. По шоссе от передовых позиций до города - десять минут езды на "Опеле". Если никто не остановит, конечно.

Села Самашки, Долинское, Рубежное оказались внизу, на вершинах гор мотострелки и самоходная артиллерия. Тактика действий войск отработана до автоматизма: группы разведчиков, уходящие вперед, засекают цели и по радио передают их координаты, в эти места летят сметающие все живое залпы "Грачей", "Градов" и "саушек", при необходимости артиллерийская обработка повторяется несколько раз. И только потом, не торопясь, поднимается пехота. Солдаты рассказывали, что командующий группировкой "Запад" генерал Шаманов однажды лично запретил атаковать пехотой высоту, когда узнал, что по ней еще не работали авиация и артиллерия и там может быть противник.

Расход боеприпасов огромный, но это никого не смущает. Пусть лучше уйдет в белый свет лишняя сотня снарядов, сгорит в ответ на один выстрел целое село, чем погибнут нынешние Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой. Командир одной из батарей самоходных орудий рассказал, что только по целям в районе села Самашки его батарея выпустила 400 снарядов калибра 152 миллиметра. Кстати, каждый снаряд стоит одну тысячу рублей. Дивизион самоходок гвардейского артиллерийского полка за два месяца выпустил по одной тысяче снарядов на орудие, ракетный дивизион "Градов" - две тысячи зарядов. И колонны КамАЗов со снарядами подходят к позициям одна за другой. В артполку на земле готовой к использованию лежала гора зарядов для "Градов" четыре тысячи единиц.

Пехота уверена, что артиллерия не даст противнику поднять головы, и смешает его с землей. Чеченцы с ужасом ждали 19 ноября - Дня артиллерии. В эту ночь под Грозным творилось нечто ужасное. Зарево и сполохи были по всему горизонту. Стреляли не только "Грады", но и могучие "Ураганы" и "Смерчи". Жутко даже представить, что сейчас на месте их разрывов. Самоходки неподалеку от нашего места расположения стреляли по Грозному всю ночь почти без передышки.

В гвардейском самоходно-артиллерийском полку подполковника Аркадия Королькова за первые два месяца операции к наградам были представлены 58 наиболее отличившихся солдат и офицеров, 10 человек - досрочно к очередным званиям. За этими цифрами - труд многих людей, сотни спасенных жизней своих солдат.

Сейчас армия боится только одного: приказа "Стой!". Эти слова приходилось слышать много раз от командиров различных уровней. Рассказывали, что командующий группировкой генерал Шаманов обещал снять с себя погоны, если армия будет выведена политиками из Чечни, не одержав победы над бандитами.

Части полковника Сергея Юдина расположились на территории Грозненского газоперерабатывающего завода. Под видом рабочих, а на заводе имелись и подземные коммуникации, здесь занимали оборону до трехсот боевиков. Все они были выбиты отсюда. В этом полку к званию Героя России был представлен командир роты Игорь Заврайский. Его рота, действуя умело и без потерь, захватила высоту, потом, наращивая успех, захватила и вторую, которую оборонял батальон Дудаевского полка. Причем в этих боях в роте Заврайского был ранен всего один человек, да и то в мизинец. Потери противника убитыми составили около 50 человек.

А пленных мы стараемся не брать, - твердо сказал командир полка и подчеркнул, что за своих погибших полк отомстил конкретно тем, кто в этом виноват.

Кому война, а кому мать родна

- Лежу на диване, смотрю телевизор: бегущей строкой объявление военкомата о наборе на контрактную службу. А почему бы не повоевать? Я каменщик, а полгода сижу без работы, - рассказал один из солдат российской армии в Чечне.

Так, прямо с дивана, и пошли большинство из них на войну. Тульские, орловские, ивановские, нижегородские мужики - как будто вся Россия поехала в Чечню на заработки. Только зарабатывают они - автоматом.

Одни из них в мирной жизни были токарями и шахтерами, другие отчаялись найти заработка в деревне. Пулеметчик из Тульской области оказался директором сельского дома культуры, приехал в Чечню заработать клубу на электрогитару.

- Стыдно сказать, кто я был в мирной жизни, - рассказал сибиряк-гранатотметчик: - Товаровед по пушным и меховым изделиям. А в долгах был - как в шелках.

Парень из Воронежа:

- Сказал матери, что поехал в Москву выбивать долги у братков, а сам в Чечню.

- Мой земляк, деревенский, после первой войны в Чечне получил двадцать восемь тысяч - и заплакал: "Сроду в колхозе таких денег в руках не держал..." - рассказал бывший наладчик на ткацкой фабрике из Иванова.

Для большинства контрактников деньги, заработанные в Чечне, главная часть семейного бюджета. Но тех, кто гонится только за деньгами, презирают.

- У нас три повара в батальоне - готовят так, что пора убивать, - а каждый вечер считают на калькуляторе, сколько за день заработали, потом галетами хрустят, как мыши, - выругался водитель грузовика.

- А я воюю уже семнадцать лет, - рассказал снайпер Максим из Липецка, Но не из-за денег: адреналин меня гонит на войну!

Максим прошел все горячие точки бывшего Союза, воевал в Африке в составе Французского иностранного легиона. Настоящий "дикий гусь". В Чечне не принято спрашивать, какой у кого личный боевой счет, но все же не удержался и, глядя на его снайперскую винтовку, спросил.

- Подтвержденных - семьдесят семь, - не без гордости ответил Максим, Здесь - один. Пока. Всяких убивал: белых, черных, рыжих.

Даже не верится, что Максим закончил университет и два техникума, по основной специальности - металлург.

Встретил я в Чечне и своего коллегу. Юрий работал журналистом в одной из газет Иванова, но понял, что автоматом он заработает больше, чем пером. Эта война для него - вторая. Мечтает когда-нибудь сесть за книгу, потому что впечатлений хватает.

Контрактники в среднем составляют 30-40 процентов от общего количества личного состава российской армии в Чечне. Немало среди них и награжденных за первую кампанию, как, например Дмитрий Солунин, автоматчик из Иванова. Здесь он снова представлен к награде. Если бы вся армия состояла из таких как он, непьющих и рассудительных мужиков, с генами суворовских солдат - война наверняка закончилась бы быстрее и с меньшей кровью и грязью.

"Его хоть каждый день умывай...."

Отличить контрактника от солдата срочной службы в Чечне просто: срочники почти все чумазые. Контрактники за собой следят, все выглядят молодцевато, свежевыбритые. Лишь в одну берлогу, когда зашел, подумал сначала, что попал в общую камеру СИЗО, но нет, пригляделся - на нарах гранатомет, а и из-под грязных подушек торчат автоматы. В палатках контрактников - идеальный порядок: одеяла заправлены, некоторые приспособили печки под отопление соляркой - через медицинскую капельницу. На ночь, говорят, литров сорока хватает. С дровами туго, это артиллеристам хорошо - у них снарядные ящики можно разбивать, а пехота топит печки всем, что под руку попадется. На Грозненском газоперерабатывающем заводе печки топили рамами из окон цехов, на дрова разбирали полы. О том, что когда-нибудь все это придется самим же восстанавливать, никто не думает.

- Его хоть каждый день умывай, все равно как поросенок, - сказал об одном срочнике сержант-контрактник.

Спросил паренька родом из Москвы, знает ли он, какое сегодня число.

- Не интересовался. Как будет Новый год - ребята скажут.

- Но вот вчера артиллерия особенно сильно стреляла. В честь какого праздника, как думаешь?

- Не обратил внимания. Да каждый день, вроде бы, так же стреляют...

Воды - дефицит, поэтому иной раз приходится выбирать: умыться или выпить чаю.

У солдат, пиливших бревно, чернозем под ногтями был, наверное, еще ставропольский, двухмесячной давности.

- Когда были в бане? - задумался паренек из Пензенской области, - А вообще-то - неделю назад. До этого месяц не мылись.

- Вшей не накопили?

- В голове - нет, - твердо ответил солдат.

- Срочники даже обрадовались, когда мы приехали, сразу повеселели, рассказал контрактник Юра-журналист, - Научили их быстро ставить палатки, дров заготовили, умываться заставляем. Из десяти срочников нормальных солдат - один, не больше.

Впрочем, в Чечне за месяц-два и маменькины сынки становятся настоящими бойцами.

Человек, как известно, такая скотина, что быстро приспосабливается к любым условиям, но русский солдат всем иностранцам даст сто очков вперед в умении мгновенно налаживать элементарный быт. Остановилась колонна в чистом поле, и уже через минуту здесь звенят пилы, стучат топорики, без суеты поставили палатки, печки, нужники, уже и кухня дымит, а скоро и кашей с тушенкой запахнет. Войска за два месяца кампании в Чечне сменили по 15-20 мест дислокации, и всякий раз ставили лагерь. Поступит приказ сниматься с места - в считанные минуты весь скарб - в машинах, а на месте, где был лагерь - чистота.

С трудом поверил, что четыре милых девушки-медички из гвардейского мотострелкового полка всегда сами ставят себе палатку.

- Но мы же военные, - обиделись они.

"А теперь я в медсанбате, на кровати весь в бинтах..."

Через медицинскую роту этого полка прошло за два месяца кампании около 50 человек раненых, рассказала врач-терапевт старший лейтенант медслужбы Татьяна Леангард. Этой хрупкой девушке из Санкт-Петербурга десятки солдат обязаны своим здоровьем, а то и жизнями.

- Несколько дней, когда шли бои за Рубежное, мы обрабатывали по десять-пятнадцать раненых в день, но обычно меньше.

- Как ведут себя раненые? Есть такие, что кричат от боли, плачут?

- Нет, мы же их парамедолим (то есть вводим обезболивающие препараты В. К.), все ведут себя нормально. Они даже гордятся, что ранены в бою. Один раненый контрактник так переживал, что теперь не сможет отомстить за убитого вЧечне брата... Все хотят вернуться в полк, к друзьям, воевать дальше. Это мы по ним плачем, жалеем каждого.

Девушки - Таня, Ольга, Вера и Валентина - рассказывали мне, как они перевязывали раненых, порой сами по локоть в крови, а я вдруг поймал себя на мысли: да они же чуть не слово в слово рассказывают мне эпизод из моей книги "Заплачено кровью" о работе полковых медиков в Великую Отечественную войну. Господи, как похожи все войны...

Медицинский батальон 3-й мотострелковой дивизии стоит прямо в поле. Чудо, но в палатках здесь - операционная, рентген, даже кресло стоматолога. Медики обеспечены всем необходимым и делают все операции, рассказал его командир подполковник медслужбы Михаил Сазонов. Делали даже операцию по удалению аппендицита, местному мальчишке - вырезали грыжу. Собрали 3,5 литра крови от доноров в батальоне.

- С начала кампании через медбатальон прошло пятьсот одиннадцать человек, - рассказал он, - Раненых и травмированных - из них - семьдесят человек, остальные больные, в том числе шестеро - воспаленьем легких. Эвакуировали вертолетами в госпиталь Моздока сто сорок три человека, остальных вернули в строй.

Больше сотни операций, из них двадцать - сложных провел ведущий хирург медбата Андрей Тищенко. Эта война для него вторая. В первой чеченской кампании через его золотые руки за четыре месяца прошло более двухсот раненых.

- Один солдат был в состоянии клинической смерти, но вытащили, с того света, - рассказал он, - Спасли ногу другому парню, подорвался на растяжке гранаты. Вообще ампутации не было ни одной. Самая сложная операция была три с половиной часа. Оперировали раненого в живот лейтенанта-разведчика Барнаева. Операция прошла успешно, но выходить его не удалось, умер в госпитале.

В палатках медбата было всего несколько человек больных: на фронте третью неделю стояло относительное затишье.

"Пусть пропахли руки дождем и бензином..."

Медицинский и ремонтно-восстановительный батальоны разделяет пустая труба газопровода.

- Это граница, - рассказали солдаты, - Ночью здесь часовые с обеих сторон, случается, что и постреливают для острастки, но мы к медсестрам по сопкам бегаем, в обход.

Командир рембата майор Игорь Спицын в мирной жизни обожает французскую музыку и аквариумных рыбок, а здесь обязан обеспечивать ремонт автомашин и бронетехники. В сторонке стоит несколько попавших в аварии и разбитых выстрелами из гранатометов чеченцев автомашин и БМП. Их ждут в войсках.

- В батальоне только срочники, - рассказал комбат, с удовольствием показывая свое немалое хозяйство, - Девятнадцатилетние парни, а чудеса творят: любой ремонт делают, причем в полевых условиях.

За два месяца рембат вернул в строй 253 единицы автомашин и бронетехники.

Этих парней, с черными руками, в черных от машинного масла телогрейках, с утра до ночи на холоде ремонтирующих машины, после армии любой автосервис должен брать на работу без звука и платить только в твердой валюте...

- Устал я от армии, - с тоской сказал комбат, - Мне сорок пять, а выслуги - тридцать пять лет, и где только не воевал...

И полез помогать ставить новый двигатель на КрАЗ.

"Пишу тебе из горящего танка..."

В каждом батальоне мы забирали письма или просили написать матерям, чтобы весточки с фронта быстрее дошли домой.

"Здравствуй, мама!" - написал молодой солдатик и сидит, шмыгает носом: "Каждый день одно и то же, ну не о чем писать..."

- "Пишу тебе из горящего танка", - со смехом советует контрактник с усами суворовского солдата.

Другой диктует: "Мама, пишу тебе на сапоге погибшего друга. Извини за плохой почерк, он еще дергается..." В армии ценят юмор, особенно черный.

- Пиши, - советует третий, ковыряя в зубах - "Мама, кормят нас хорошо. Баранина уже в рот не лезет, хочется свининки, но чеченцы свиней не держат".

- Попроси у матери иголку, а то я свою потерял, - говорит четвертый, Да пусть она иголку в сало воткнет, чтобы не заржавела.

- А кто у нас сегодня обед готовит? - спросил, войдя в палатку сержант.

- Иван.

- Так он же пушку чистит! Значит, опять наварит, как вчера.

Командир распекает солдат перед строем:

- Ну, пришел к вам друг, ну выпили по сто граммов. Ну, по двести! Ну, на гитаре поиграли, так нет - вам обязательно надо потом пострелять, да еще трассирующими!

Вдруг - очередь из автомата в воздух. Командир пошел разбираться. Вернулся и вполне дружелюбно сказал: "В честь комбата, говорит, стрелял. И трезвый, на удивление!

Хотя обычно на стрельбу, даже из самоходных гаубиц и "Градов", мало кто обращает внимания - привыкли. Да и лишняя очередь в темноту в сторону противника никогда не помешает. А вот на любой выстрел со стороны чеченцев нередко обрушивается и залп батареи.

В Чечне люди научились понимать друг друга с полуслова. Особенно запомнился своей лаконичностью такой разговор в гостях за столом:

- Ну?

- Наверное.

- Да, пора.

И звякнули кружки...

Пока на фронте стояло затишье - почти все батальоны обзавелись очаровательными толстячками-щенками кавказских овчарок, бросивших разбежавшиеся от огня артиллерии отары овец. У девушек из медицинской роты приблудный рыжий персидский котище по имени Персик.

- У нас и коза есть, беременная, и куры, только они не несутся, потому что петуха нет, - говорят девушки.

Когда армия пойдет вперед, всю эту живность придется оставить.

Танец с автоматами

Два месяца слушать только разрывы снарядов и жуткий вой "Градов", и вдруг - настоящая музыка и артисты, да еще девушка, отплясывающая цыганочку и казачка..

Бригада артистов нижегородского гарнизонного Дома офицеров под руководством заслуженного работника культуры России подполковника Анатолия Лашманова за эти дни побывала во всех частях 22-й гвардейской армии. Один концерт был вообще в семи километрах от Грозного. Сцена - два грузовика, электричество - от полевого дизель-генератора и - вот она, музыка. Акустика в горах отличная, а такой благодарной и отзывчивой публики, как солдаты. не встретишь в избалованных столицах. Майоры Анатолий Скрыльник и Александр Поляшов, танцоры лауреат международного конкурса Сергей Шевченко и Ирина они пели пехотинцам и артиллеристам, разведчикам и медикам, один раз в каком-то километре от села Самашки, еще не зачищенного от боевиков. Артист театра комедии Александр Медведев со своей гитарой дал пятнадцать сольных концертов в окопах боевого охранения.

В разгар концерта в разведбате пришла из поиска группа разведчиков. Один прихрамывает, все бледные от перенапряжения. Сутки наблюдали за чеченцами на окраине Грозного, засекали цели и координировали огонь артиллерии.

- Ну, как там?

- Окапываются. Три дня шли по следам минометчиков, но их перехватили спецназовцы, обидно, - говорит парень с автоматом.

Другая разведгруппа вернулась с задания особой важности: надо было добыть доказательства прямого участия стран НАТО в чеченском конфликте. Разведчики принесли снятые с троих убитых в схватке бандитов новенькие американские камуфляжи, рассказали, что видели и следы германских ботинок, а раньше приносили австрийские бронежилеты, японские радиостанции.

Еще час-два назад они были в смертельной опасности, пришли к своим - а тут концерт!

- У нас половина бойцов всю ночь была в поиске, - рассказал замполит разведбата бакинец Салех Агаев.

Как жаль, что пока нельзя рассказать о парне, взявшем в поисках восемь "языков"-чеченцев, нельзя рассказать о снайпере, мальчишке из Рязани...

В гвардейский самоходно-артилерийский полк во время концерта как раз пришла колонна КамАзов с зарядами для "Градов". И эта апокалипсическая картина навсегда останется в памяти: звучит песня "Как упоительны в России вечера, балы, шампанское и хруст французской булки...", а рядом на цели в Урус-Мартане ведет огонь дивизион "Градов" и их зловещий вой заглушает прекрасную мелодию...

- Ребята! Танцуйте, когда еще доведется! - приглашала солдат ведущая концертов Лариса Кузнецова.

И уходит усталость, ноги сами идут в пляс, когда гремит на все горы "Крошка моя" и "Сто дней до приказа" - нынешние шлягеры в российских войсках в Чечне. Это надо было видеть - солдат, отплясывающих с автоматами с руках, или когда дружно свистит от восторга целый батальон!

Кто нужнее: князь Меньшиков или князь Кутузов?

Были во время концертов моменты, когда, казалось, появись сейчас вдруг светлейший князь Александр Меньшиков с его знаменитым лозунгом - "Ребята! В городе вино и бабы! Вперед!" и хлынут на Грозный неудержимые батальоны только что танцевавших с автоматами солдат, и он будет взят приступом немедленно на штык и на одном "Ура!

Но не все так просто. Российской армии в Чечне противостоит опытный, не знающий чувства жалости, хорошо обученный убивать враг, которому нечего терять. Солдаты, в отличие от некоторых политиков понимают, что остановиться и договариваться о чем-либо с полевыми командирами бандформирований или с правительством Ичкерии сейчас - это значит обречь на войну в недалеком будущем своих младших братьев и сыновей.

Даже трехнедельную паузу в боевых действиях многие в войсках восприняли, как первую попытку компромисса. А любой компромисс с Чечней сейчас - может быть, первый шаг к предательству армии.

Командованию российской армии приходится решать сложную задачу. Что дешевле: потерять во время штурма Грозного несколько сот или тысяч солдат, но при этом безусловно уничтожить бандформирования, или взять город в блокаду и уничтожать противника артиллерией, зная, что боевики прячутся в подвалах. А если блокада затянется на многие месяцы и за это время армия потеряет те же несколько сот и тысяч Сережек с Малой Бронной и Витек с Моховой, каждого из которых дома ждет мать... О чем думать в первую очередь: государственных интересах или о солдатских жизнях? Как найти компромисс...

Мы уезжали из Чечни, а войска собирались идти вперед. Дай Бог всем этим солдатам, мужикам из Орла и Иванова, Нижнего и Мурманска, их замечательным командирам с прекрасными русскими лицами вернуться домой живыми. Пусть лучше больше работает за них Бог войны - артиллерия.

2. Армия несет потери

Скорбная весть пришла из 245-го гвардейского мотострелкового полка 22-й армии, действующего в Чечне на Грозненском направлении.

Во время боя за высоту у селения Первомайского погибли пять офицеров и семь солдат этого полка. В числе погибших - москвич, подполковник Владимир Васильев, заместитель командира полка. Уроженцев Нижегородской области среди погибших нет.

До этого за два месяца боевых операций 245-й полк потерял убитыми 12 человек. Потери удвоились за один бой...

3.Бандиты "поздравляли" нижегородцев огнем из автоматов

Вернулись домой из двухмесячной командировки на Северный Кавказ бойцы батальона специального назначения ГУВД области. Вернулись все 50 человек, все живы и здоровы. Хотя без приключений не обошлось.

- В День милиции, - рассказал командир отряда спецназа майор Владимир Порохин, - бандиты несколько раз обстреливали наши блокпосты из автоматического оружия. Правда, предупредили, что будут "поздравлять" с праздником. И потом по ночам были обстрелы блокпостов.

Отряд прикрывал блокпостами Кизляр, обеспечивал пропускной режим на автомобильной трассе, чтобы на территорию России не проникали бандформирования.

Как сообщил заместитель начальника ГУВД полковник Виктор Миронов, сводный отряд свою задачу выполнил с честью, имеет благодарности от руководства МВД Дагестана. Все бойцы отряда будут поощрены и руководством Нижегородского ГУВД, многие из них получат внеочередные звания. Все награждены знаком "Отличник милиции", знаком участника боевых действий.

Недалеко от Кизляра продолжают нести службу нижегородские омоновцы, весь городской отдел милиции Гудермеса, а это 600 человек, сформирован полностью из нижегородцев.

А на Московский вокзал встретить земляков, вернувшихся из очередной кавказской командировки, пришли десятки друзей, жены бойцов. Было много цветов и дружеских объятий. К сожалению, эта командировка на Северный Кавказ вряд ли будет для нижегородцев последней...

4. Солдаты возвращаются. В цинковых гробах

За последние несколько дней резко возросло количество потерь в войсках, выполняющих боевые задачи в Чечне. В Арзамасе позавчера похоронили троих солдат - Романа Карпова, Алексея Спирина и Андрея Цуркана. Они погибли перед Новым годом у Шали, а служили в Софринской бригаде внутренних войск. Четвертый погибший из этой же части похоронен в Сарове.

В 3-й Вислинской мотострелковой дивизии 22 -й армии сегодня должны проститься со старшим лейтенантом Владимиром Лепешниковым и прапорщиком Николаем Коваленко. Они погибли в Старопромысловском районе Грозного, когда попала в засаду колонна рембата, в котором они служили.

Общее же количество погибших во втором походе в Чечню солдат и офицеров 22-й армии составляет сейчас более 40 человек. В комитет солдатских матерей Нижегородской области позвонила жена одного из офицеров и рассказала, что в ближайшее время в город будет доставлено еще несколько гробов с телами военнослужащих 3-й дивизии, погибших в Чечне от термических ожогов при нападениях бандитов.

Рост потерь в войсках лишний раз подтверждает выстраданную в первой чеченской кампании истину: никаких перемирий с бандитами! Потери последних дней связаны с тем, что бандформирования, почувствовав ослабление натиска федеральных сил в рождественские дни, немедленно нанесли серию чувствительных ударов.

5. Война все ближе

В понедельник 10 января около 13 часов в Нижегородский военный госпиталь поступило сообщение, чтобы здесь были готовы к приему большой партии раненых солдат и офицеров из Чечни. Немедленно здесь были предприняты все необходимые меры. Вечером на аэродром в Истомино выехали семь санитарных машин и десять врачебных бригад.

Во вторник в 1.30 ночи все раненые и больные были доставлены в госпиталь. Всего их было 39 человек, из них семь - на носилках. Двое раненых, находившихся в тяжелом состоянии, помещены в реанимационное отделение. В течение нескольких часов была проведена хирургическая обработка всех раненых, несколько человек прооперированы. Все поступившие в Нижегородский военный госпиталь солдаты и офицеры получают необходимый уход и лечение.

6. Чтобы меньше стала боль...

Сорок два раненых в Чечне солдата и офицера находятся сейчас в Нижегородском гарнизонном военном госпитале. Они были доставлены несколько дней назад с боевых позиций. А вчера в госпитале побывали и навестили раненых солдат глава Нижнего Новгорода Юрий Лебедев, вице-мэр Александр Разумовский и председатель комитета по делам военнослужащих генерал-лейтенант Лев Павлов.

Приехали гости не с пустыми руками: каждый раненый получил от городской администрации по пакету с яблоками, апельсинами, сладостями, сигаретами. Юрий Лебедев душевно поговорил с бойцами, причем гости отметили оптимизм и бодрость духа солдат, даже тяжелораненых.

Глава города распорядился создать рабочую группу по оказанию помощи семьям погибших в Чечне нижегородцев и раненым в госпитале. От городской администрации семья каждого погибшего в Чечне военнослужащего получит по две тысячи рублей. Раненым по излечении и солдатам, вернувшимся из Чечни, будет оказана помощь в получении образования и поправке здоровья в реабилитационном центре. Обещана помощь нуждающимся в жилье семьям погибших солдат.

Юрий Лебедев распорядился также передать в военный госпиталь четыре телевизора, сто радиоприемников, подписки на газеты, сотовый телефон (чтобы солдаты могли звонить домой) 30 тысяч рублей на оплату телефонных переговоров и бензин для перевозки продуктов для госпиталя.

7. Второго Лебедя армия не вынесет

В первой чеченской кампании Шумиловская отдельная бригада особого назначения внутренних войск всегда была на важнейших направлениях. Она первой вошла в Чечню и уходила одной из последних. Всю первую кампанию бригадой командовал полковник Юрий Мидзюта. Закончилась та война, он вышел в отставку. Но вскоре Юрий Мидзюта возглавил Нижегородское отделение Всероссийского фонда инвалидов МВД, Вооруженных Сил, пограничных войск и ФСБ "Единение".

Фонд немало сделал, чтобы поддержать своих товарищей, помочь войскам, выполняющим свой долг в Чечне. На днях Юрий Мидзюта вернулся из Чечни. Он доставлял гуманитарную помощь фонда в свою родную бригаду.

- Только прилетел в Моздок, увидел лица старых товарищей, почувствовал атмосферу службы - сразу нахлынула ностальгия. Как будто не три года прошло, а три дня, - рассказывает Юрий Ипатьевич. - Встретил заместителя командующего внутренними войсками генерала Додонова и говорю ему: "Готов служить, хоть сейчас принять бригаду, дивизию". Не задумываясь ни секунды пошел бы служить! И сейчас постоянно снится еще та война. Я даже в Новый год сидел и вспоминал. Война - это как наркотик. Все же с 1988 года воюю.

Юрий Мидзюта в свою бригаду из Моздока летел на вертолете. Бригада стояла в горах на границе с Дагестаном, сейчас переброшена на шалинское направление. А это значит, что ей предстоят серьезные дела.

- Бригада стоит заставами. В центре все ухожено, красиво, войска обжились, - делится своими впечатлениями о поездке Юрий Мидзюта. - Но чем дальше - тем больше проблем. И все же солдаты сейчас одеты лучше, чем в первой кампании, лучше питание. Если раньше мы воевали на старой, изношенной технике, то сейчас дают и новую. Отрадно, что я не видел грустных лиц.

Во второй кампании общество явно повернулось лицом к нуждам армии: гуманитарный мост в Чечню действует постоянно.

- Но армия получает минимум положенного из расчетов мирного времени, считает Юрий Мидзюта. - То, чего в армии в мирное время хватает на полгода, например полотенца, простыни, обувь, одежда, в Чечне сгорает за две недели. Ботинки рассчитаны на год, а в Чечне через четыре дня подметки отлетают. Та же тушенка - через неделю уже в горло не лезет.

Прошло больше трех лет после первой войны в Чечне, и профессионалу сейчас лучше видны просчеты и недостатки ведения нынешней кампании.

- Опять нет должного взаимодействия между командованием. Красноармейцы на внутренние войска, СОБР и ОМОН смотрят свысока, хотя им приходится делать самую грязную работу, - считает Юрий Мидзюта. - Остается у нас какая-то клановость, хотя есть объединенный штаб. Опять треть всех потерь от неосторожности и безалаберности. Сколько солдату ни говори, что нельзя ходить с патроном в патроннике, - не понимает. А потом задел автоматом за куст или палатку - выстрел. Очень мало толковых контрактников. В элитных подразделениях они есть, а в общей массе - мало. Если бы эта кампания началась не сейчас, а через год после Хасавюрта, она пошла бы легче и с меньшей кровью. Солдаты за это время сменились все, прапорщики - процентов на сорок, офицеры - на шестьдесят процентов. Я приехал в свою бригаду и знаю только командование. Младшие командиры заменились полностью за эти три года.

Изменился ли противник за годы "мира"?

- Нисколько! Взгляды чеченцев на русских ничуть не изменились. Ходил я сейчас по Гудермесу, разговаривал с чеченцами - как были они звери, так звери и остались. И изменить их нельзя, - убежден Ю. Мидзюта. - В прошлую войну мы все же с ними договаривались. Встречался я один на один с Исрапиловым, был такой любимец Дудаева, предлагал ему: "Делаешь по мне выстрел - я сразу батарею зарядил и - полдеревни сношу. Понял?" - "Понял". Ночью они делают пробный обстрел. Я сразу батарею заряжаю, полдеревни снес. После этого на две-три недели все стихло. Я ездил на "уазике" свободно. Чеченцы понимают только силу. Им обмануть нас - дело чести. Не верю я и в отряды Беслана Гантамирова. В девять часов утра его восемьсот человек должны были заходить в Старопромысловский район Грозного. Реально зашло триста. Куда девались остальные? Опять разбежались, с оружием! Чеченцам верить вообще нельзя. Гантамиров надеется, что российские войска обеспечат ему восхождение на трон. Другой цели у него нет. Вместо Масхадова станет Гантамиров. Потом, когда подрастет поколение, которому сейчас 12-14 лет, снова война с Россией. Кстати, чеченские дети взрослеют гораздо быстрее наших. Никогда не забуду, например, как однажды десятилетний мальчишка-чеченец стрелял в меня из гранатомета.

Почему в годы Великой Отечественной, когда немцы объявили русским тотальную войну, когда против наших солдат поднялся весь немецкий народ и те же мальчишки с фаустпатронами, ни один советский генерал, ни один солдат не усомнился, а можно ли победить немецкий народ? Почему же сейчас все чаще можно слышать, что нельзя победить чеченский народ? Хотя по численности он ни в какое сравнение не идет с немецким.

- Дело не в численности. У русских сейчас нет своей национальной идеи, а у чеченцев - есть. Помню, как однажды до стрельбы дело дошло, когда я сказал про волка на их флаге, что это собака. Германию мы задавили, но потом все равно ушли, из Вьетнама американцы тоже ушли. А у нас даже утвержденного гимна нет, слов его никто не знает, а ведь это очень важно. И сейчас войска в Чечне воюют не столько за идею, сколько из чувства мести за своих товарищей. Если гибнет командир полка, а солдаты его любили, то за полком, когда он идет вперед, - пустыня. Нет злее подразделения, в котором убили любимого командира. Когда у меня погиб командир разведроты, я отправил ее на операцию. Так она на центральном рынке в Грозном устроила такую бойню... Ну, возьмут сейчас всю Чечню, оставят там армейскую дивизию, дивизию внутренних войск, пограничники встанут по ущелью, но пройдет полгодика-год и опять начнется то же самое. Нашу армию до такой степени "уронили", что поднять ее сейчас на былую высоту, какой она была в 80-е годы, очень трудно. Но второй Лебедь появиться сейчас не может. Мнение всего общества: банды в Чечне надо добить. А если вдруг появится второй Лебедь, то это будет такое падение армии и ее престижа, что она больше не поднимется.

Не хочется верить, что и через несколько лет в Чечню будут отправлять солдат и гуманитарную помощь... Фонд "Единение" и Юрий Мидзюта для наших солдат в Чечне подарки готовят сейчас.

8. Гарнизонный госпиталь становится фронтовым

Как мы уже сообщали, в Нижегородский военный госпиталь самолетом из Чечни было доставлено сразу 39 раненых и больных солдат, позднее, на следующий день, поступило еще двое офицеров. Если за полтора года первой чеченской кампании, рассказал начальник госпиталя полковник медицинской службы Иван Курилов, здесь прошли лечение 120 российских солдат и офицеров, то за пять месяцев второй кампании - 85 человек. И нынешняя партия раненых самая крупная из доставленных в госпиталь из Чечни за последнее время.

Эти события не стали неожиданностью для медперсонала госпиталя. В последние дни боевые действия в Чечне стали интенсивнее, ближайшие военные госпитали оказались заполнены ранеными. Эти солдаты поступили из Владикавказского госпиталя.

Информация о том, что в Нижегородский гарнизонный военный госпиталь поступит большая партия раненых поступила сюда в 13 часов. Необходимо было быстро подготовить автотранспорт и врачебные бригады. Стоит отметить, что от аэродрома в Истомино до госпиталя - 55 километров. Это расстояние для тяжелораненых могло стать дополнительным испытанием. Но все они хорошо перенесли дорогу.

- Была создана выездная бригада врачей, - рассказал начальник госпиталя полковник медицинской службы Иван Курилов. - Два хирурга, анестезиолог и терапевт, они оценивали тяжесть состояния раненых.

Командный пункт военно-транспортной авиации сообщил, что в 20.20 в понедельник самолет взлетел. В 1.30 ночи во вторник колонна прибыла в госпиталь, где уже было создано десять врачебных бригад. Из семи раненых, находившихся на носилках, двое были сразу направлены в реанимационное отделение.

- Это младший сержант Сергей Щелканов и старший сержант Виталий Соколов, - рассказал полковник Иван Курилов. - У первого пулевое множественное ранение брюшной полости с повреждением тонкой кишки, перитонит. Ранен 15 января. У второго - минно-взрывная травма, огнестрельное осколочное ранение нижней челюсти, ранение правой кисти, щеки. Потерял девять зубов.

В этой партии раненых двое офицеров, оба майоры, один прапорщик, один омоновец, есть сержант-контрактник. Выходит, что подавляющее большинство из них - солдаты срочной службы. Стоит заметить, что сейчас в боевых частях контрактников - 40-60 процентов, значит, профессионалы в отличие от срочников, гораздо реже получают ранения.

Полковник И. Курилов долго зачитывал список, откуда родом раненые солдаты - Волгоград, Сургут, Башкирия, Карелия и Бурятия, Московская область, Орел, Казань, Пермь, Тамбов, Владимир, Ленинградская и Оренбургская области - словом, "широка страна моя родная". Есть и нижегородцы - один из Перевозского района, второй - из Дзержинска, третий призван Московским РВК, но больной, а не раненый. Все поступившие в госпиталь из разных воинских частей.

Из 39 человек 12 - больные. Из них пятеро с пневмонией, один с сотрясением мозга, остальные - с кожными и желудочными заболеваниями. Все раненые - с огнестрельными и осколочными ранениями. У троих - повреждения глаз. Один - с ампутированной ногой.

Областные власти готовы оказать помощь руководству госпиталя, но пока в этом, по словам И. Курилова, необходимости нет.

9. Жалость к чеченцам оборачивается гибелью русских солдат

Лишь на десятый день были доставлены на родину погибшие в Чечне старший лейтенант Владимир Лепешников и прапорщик Николай Коваленко... И все эти дни их родные, получившие извещения о смерти, ждали и плакали.

Запаянные цинковые гробы с маленьким стеклом напротив лица. Из самолета гробы были доставлены в Сормово, в гарнизонный клуб 3-й Вислинской мотострелковой дивизии. Здесь и проходила траурная церемония прощания с погибшими.

Из Ново-Смолина приехали родные прапорщика Николая Коваленко. Он служил в ремонтно-восстановительном батальоне и оттуда уезжал в Чечню. У гроба его жена, двое мальчишек, мать и отец, много жен других офицеров и прапорщиков батальона, все в черных траурных платках. Все они стали одной большой семьей: горе объединило. В этом гробу, накрытом трехцветным флагом, мог лежать муж любой из этих женщин.

Невыносимо тяжело слушать бесконечный надрывный плач матерей и жен... Женщины по очереди встают на табуретку, чтобы в последний раз попытаться разглядеть за стеклом на крышке гроба лицо своего сына, мужа.

У гробов застыл почетный караул. Священники начинают обряд отпевания. "Новопреставленным убиенным воинам..." - читает молитву священник и помахивает кадилом.

- Это случилось третьего января, - рассказал прапорщик Сергей Доронин, который сопровождал тела погибших, - На дороге между Алхан-Юртом и Ханкалой. Они поехали выбрать новое место для стоянки батальона. Коваленко заметил двух снайперов, решил одного из них "снять", но тот его опередил. Старший лейтенант Лепешников умер в госпитале от ран.

В том бою были тяжело ранены командир рембата подполковник Александр Головач (осколками в глаз и в ногу) и начальник штаба батальона капитан Аладин. Из полевого госпиталя они доставлены во Владикавказ. В бою погибли и двое солдат, но Сергей Доронин их фамилий и откуда они не знает.

Обстоятельства этого боя лишний раз доказывают, что чеченцы, боясь вступать в открытый бой, бьют подло, из-за угла. Нападение произошло на местности, вроде бы давно занятой российскими войсками. Офицеры рассказали: очень часто бывает, что днем чеченцы изображают из себя бедных мирных жителей, а ночью стреляют по нашим солдатам. Общество должно наконец понять: гуманизм и жалость к чеченцам призывного возраста на территории боевых действий очень быстро оборачиваются гибелью российских солдат и офицеров. Если сегодня спецназовец при зачистке чеченского селения пожалеет задержанного бородача и отпустит его, то через день-два где-нибудь в российской глубинке о своем погибшем сыне снова будет плакать русская мать.

Мимо гробов, чтоб злее были, прошли строем и простились с погибшими все молодые солдаты, которые сейчас служат в гарнизоне. Можно не сомневаться: эти солдаты, если попадут в Чечню на смену своим товарищам, всегда будут помнить, чем может закончиться гуманизм, и крепко усвоили, что, если хочешь остаться живым, стрелять надо всегда первым.

Чеченцы фактически объявили русским истребительную войну. Исполняющий обязанности президента России и председатель правительства Владимир Путин фактически дал санкцию на беспощадное отношение к бандитам: "Мочить их будем везде, даже в сортире". Мы должны наконец понять, что любой компромисс в конечном итоге приведет к новым цинковым гробам.

10. Жизнь продолжается...

В сентябре 1999-го лейтенант-разведчик Сергей Барнаев ушел с полком в чеченский поход и оставил дома молодую жену Ольгу. Они ждали ребенка, своего первенца. Но 10 октября на Терском хребте чеченский снайпер поставил точку на их счастье. Сергей был убит. Это случилось в разведке. Лейтенант Барнаев погиб, но благодаря ему остались в живых его товарищи. Они его никогда не забудут.

А его юной вдове Ольге пришел срок родить.

- У меня дочка, - рассказала Ольга. - Вес - три восемьсот, рост пятьдесят четыре.

В глазах ее - сложные чувства: и счастье от рождения дочки, и боль, что Сережа никогда их не увидит и не узнает, дочь у него или сын.

Юная мама пока не знает, как назвать девочку - Катя или Настя...

Она вспоминает, как познакомилась с Сергеем, как дружили, венчались, как она провожала его на войну, как ждала... Это все в прошлом. Но все равно - жизнь продолжается. Надо жить, Ольга. Ради дочери, ради Сергея.

11. Окопная правда,

или почему вернулся из Грозного контрактник Сергей К.

Мы встречались с ним на Сунженском хребте 19 ноября, где тогда стоял их мотострелковый полк. Под горой лежало разбитое снарядами село Самашки. Мы, группа журналистов и артистов, уехали, а через пару дней полк пошел вперед, на Грозный. Что было с ним и с полком за это время? Почему он вернулся, оставил своих товарищей?

- Мы пошли вперед, начались бои и потери. За высоту перед Грозным, между Старопромысловским и Чернореченским районами, потеряли шестнадцать человек, - рассказал Сергей, - Из них четверо - пропавшими без вести. Так мы их и не нашли. Было это перед Новым годом. Как все случилось? Командиры неправильно сделали расчеты. Погибшие - контрактники и срочники. Командир нашей роты был здесь убит. Сначала он пропал, в первый день боев за высоту. На второй день его нашли, бронежилет поднят - пуля в сердце. Чеченцы сняли с него даже ботинки. Нашли с ним других наших солдат, чеченцы добивали их выстрелом в глаз. Погибшие - из Иваново, Владимира, есть из Нижнего. Со всей страны. Когда высоту взяли, нашли там много автоматов, а убитых бандитов всего двоих остальных они успели унести. А всего, по данным разведки, эту высоту обороняли полторы тысячи. Хорошо поработала по высоте наша артиллерия, мы, минометчики, САУ, вертолеты. В иной день выпускали на расчет по двести мин подряд, беглым или одиночным. Мое дело было - подносить боеприпасы.

- Какое в целом настроение у солдат?

- Боевое. Нормально держались все. Поддерживаем друг друга. Только один солдат-срочник не смог чеченца застрелить, в бою, обкуренного, так его отправили на кухню. Говорил, что у него рука не поднялась.

- Как с дровами, водой, питанием?

- Дров нет вообще. Водители спят в в машинах, но включать двигатель не разрешают - с горючим стало туго. Вода - очень редко, только на кухню. Спали - кто в палатках, кто как устроится. Помыться - если сам воды нагреешь. В последнее время брали воду в горячих источниках. Но все равно, когда сюда приехал - все нательное белье сжег, потому что от вшей не избавишься. Мыло, дихлофос - все бесполезно. Только сжигать их надо.

- Почему ты уехал?

- Психика не выдерживает. Не могу больше...Нервы ни к черту. Начались звуковые галлюцинации. Кажется, что меня зовут, прихожу туда - никто не звал. Больше туда не хочу. У меня мать поседела за два с половиной месяца. Бывает, что ползешь по грязи, голову не поднять - так снайпера стреляют.

Сергей срочную служил в погранвойсках, на китайской границе. Физическая закалка его не подвела, тем более что служил в горах. В Чечню поехал по двум причинам: хотелось подзаработать и - надоело слышать, как в Москве взрывают дома с маленькими детьми.

- Есть ребята, кто нормально терпят, но есть и такие, кто не выдерживает. Уезжают. Конфликты бывают. Допустим, если заснул, а надо идти на пост, то контрактник даст по котелку.

- Серьезная ли убыль по болезни?

- Стараемся лечиться своими силами, народными средствами, малиновым вареньем. Если воспаленьем легких заболел - отпускают.

- У офицеров как настроение?

- Об офицерах... Лучше бы я их не видел. Тоже нервы сдают.

- Как, на твой взгляд, сколько еще могут идти бои за Грозный?

- Грозный возьмут, вопрос только во времени. Потери будут. Думаю, что с ними все же разделаются. Но дерутся чеченцы здорово. Есть среди них поляки, чехи, даже московские ребята. Снайпера из Эстонии, женщины. Это по данным радиоперехватов. Видел у них новый БТР-90, которых нет на вооружении даже у нас. Как чеченцы покупают их в России, как перевозят? Ошибок у нас много, показухи. Эту высоту, за которую потеряли шестнадцать человек, мы вообще не дожны были брать. Эта задача была поставлена другому полку. А брал наш. Видимо, тот полк не подошел вовремя. Взаимодействия между полками вообще никакого нет. Бывает, что артиллерия по своим палит. У вертлетчиков тоже психика нарушена. У нас в третьей роте был трактор, ладно солдат успел выскочить - вертолет его птурсом замочил.

- Были ли встречи с местными жителями?

- Нас ненавидят даже пятилетние дети. Видел, как чеченцы плевали в ведра с водой местным русским жителям, когда они пришли за водой. Солдат еще побаиваются.

... Проходя по редакционному коридору, Сергей удивился: "Как у вас тут светло... Никак не привыкну к электричеству."

12.Вертолетчик из Нижнего Новгорода спас машину и людей

Это случилось над Ханкалой: бандиты, которые вели огонь из тяжелого пулемета ДШК, подбили вертолет, выполнявший боевую задачу. Летчик был тяжело ранен: пули пробили легкое, селезенку, руку. Казалось, боевая машина, потеряв управление, рухнет, и тогда неизбежно погибнут находящиеся в ней люди.

Невероятным усилием воли тяжелораненый летчик сумел справиться с управлением, довел пробитый пулеметными очередями вертолет до аэродрома и посадил его.

Летчик в тяжелом состоянии, потеряв много крови, был госпитализирован, ему сделали операцию. К нему из Нижнего Новгорода выехал отец.

Эту историю рассказали председатель комитета по делам военнослужащих городской администрации генерал-лейтенант Лев Павлов и командир вертолетного полка. Но оба они с сожалением просили не называть фамилию героя-летчика: у чеченских бандитов к ним особая ненависть. Не исключено, что бандиты попытаются разыскать летчика или его родных, если узнают его фамилию.

Командир вертолетного полка рассказал, что только что подписал представление к ордену Мужества на нашего земляка. Ранее, в первую чеченскую компанию, он был награжден медалью Нестерова.

А нам остается только ждать того времени, когда имена героев можно будет называть, не опасаясь последствий для их судеб.

Между тем операция по взятию Грозного, как сообщило федеральное командование, вступила в завершающую стадию. В ней принимают участие и части, в которых служат немало нижегородцев. Но пока сведений из Грозного о наших земляках нет, поскольку связь с войсками затруднена.

13. Вчера пел песни, а сегодня ранен...

Еще один наш земляк вернулся из Чечни. Это водитель взвода связи отдельного разведывательного батальона 22-й армии Вадим Н. Мы встречались с ним в предгорьях южнее Грозного, когда в разведбат приезжала с концертом группа нижегородских артистов. "Как раз в мой день рожденья", - вспомнил Вадим.

Что было дальше с разведбатом?

- Числа третьего декабря батальон пошел на Грозный, - рассказал Вадим. - За это время в батальоне был убит один солдат-контрактник, не помню откуда. Раненые были, шесть человек, в основном контрактники. Командир роты Хамитов только получил звание капитана и был ранен, когда наша разведгруппа попала в засаду. В поиск тогда пошли десять человек, и шестеро были ранены.

Вадим просмотрел видеопленку из Чечни, узнал всех своих боевых товарищей, командиров. Я тоже помню, как командир роты Хамитов, симпатичный парень-сибиряк, из поиска пришел прихрамывая - и сразу на концерт, не сняв снаряжения, с автоматом в руках. На видеопленке он подпевает певцу, и вот, оказывается, тяжело ранен, в госпитале... Его фотография была опубликована в номере "НР" от 4 декабря.

Вадим смотрел пленку и комментировал:

- Этот живой был, когда я уезжал, а этот ранен... Этот контрактник уволился, эти ребята еще воюют... Старшина наш, живой. Когда наша рота тремя группами ушла на задание, из штаба группировки сообщили, что чеченцы за ней следят. Мы стали связываться с группами, чтобы предупредить, - нет связи. Вот тут стало страшно за ребят: вдруг на засаду напоролись! Минут пятнадцать не могли связаться. Когда они все вернулись живыми - столько было радости и объятий! Страшно было ездить по чеченским дорогам - все время риск получить пулю снайпера. Сам всегда ездил в бронежилете, и на стекло в машине вешали бронежилет. Но обходилось без аварий все это время.

- Всех ли ребят демобилизовали сейчас, кого положено по закону?

- Нас уезжало семь человек. Но четверо дембелей остались служить еще, подписали контракт. Никто их не упрашивал, сами так решили...

- Как настроение у ребят?

- Сначала было боевое, Да и сейчас нормальное, только уставать стали. Если бы не зима, то можно воевать, а то холодно. Спали в палатках. С дровами также плохо. С питанием нормально, мясо всегда. Баню сами делали, за водой ездили, но далеко. Вот письма ходят плохо. За почтой ездит замполит, в штаб группировки.

- Как проходит адаптация к мирной жизни, Вадим?

- Привыкаю по маленьку. Война пока не снится. Но вспоминаю ее все время. Что дальше? Думаю работать водителем, права у меня двух категорий. Письма ходят плохо.

Теперь для Вадима Н. война в Чечне - только по телевизору. Он свой долг выполнил достойно. А разведбатальон 22-й армии - где-то на юге Чечни, в горах.

14. Они штурмовали Грозный

Хлебом-солью и оркестром встречали нижегородцы первый эшелон солдат, штурмовавших Грозный. Правительство таким образом сдержало слово, когда пообещало, что с завершением штурма Грозного из войск в Чечне будут увольняться те, кто выслужил положенный срок.

- Три дня назад еще стреляли, - рассказывают бравые парни, выходя из вагонов.

На их лицах дым пожаров чеченской столицы, еще долго придется отпариваться в банях, но самое для них страшное - позади.

Весной 1996 года здесь же встречали 245-й гвардейский мотострелковый полк, никто тогда не думал, что нашим солдатам предстоит еще раз уходить на войну и снова возвращаться.

Оркестр играет "Прощание славянки", солдаты построились в каре на импровизированный митинг здесь же на станции.

Исполняющий обязанности командира 3-й Вислинской мотострелковой дивизии полковник Михаил Перевезенцев тепло поздравил солдат с возвращением. Воины дивизии выполнили свой долг, именно ее части вынесли главную тяжесть последних боев за Грозный, на площади Минутка, в Аргунском ущелье. Минутой молчания почтил строй память погибших товарищей. Не всем довелось вернуться домой. С начала боевых действий дивизия потеряла убитыми 59 человек, двое пропали без вести, 110 солдат и офицеров ранены. Но потери бандформирований в несколько раз больше, и победа все-таки за нами. Именно эти парни из многих областей нашей страны, в том числе и нижегородцы, сломили фанатичное сопротивление бандитов и наемников. Все они солдаты срочной службы, отслужили в армии по полтора года, но поскольку в Чечне день засчитывается за два, все они будут демобилизованы сейчас.

Как сказал заместитель начальника Нижегородскрого гарнизона по воспитательной работе полковник Валерий Лазарев, все 630 прибывших первым эшелоном солдат за несколько часов получат проездные документы и по домам отправятся ближайшими поездами. Все они, как и обещало правительство, получат и причитающиеся суммы за участие в боевых действиях. А вот награды пока задерживаются. Кстати, к орденам и медалям было представлено более 550 солдат и офицеров дивизии, но это не окончательная цифра.

Некоторые родители солдат узнали, что их сыновья возвращаются из Чечни и приехали на вокзал даже из дальних мест. Ну как не гордиться сыном, например, родителям Романа Шаронова - возмужал, окреп! У его мамы как раз сегодня - день рожденья, двойной праздник. Вместе едут в Тулу теперь уже бывшие сержанты-саперы Роман Танасов и Александр Певзов, им есть что вспомнить: для них бои за Грозный как для ветеранов Великой Отечественной -. Сталинград. Еще придется осознать, что они пережили и через какой ад прошли, пока же, - "все нормально, ничего особенного", - успокаивают они родителей. Еще день два и - дома, долгожданный дембель.

Сегодня на смену демобилизованным солдатам срочной службы из Нижнего Новгорода отправляются еще 500 добровольцев, набранных по контракту в 18 областях центральной России, их старших братьев. Им предстоит добить остатки бандформирований в Чечне.

15. В развалинах Грозного

Жизнями 423 своих сыновей заплатила Россия за взятие столицы чеченских бандитов... И эти цифры, скорей всего не окончательные. Еще идут бои по уничтожению последних групп боевиков, продолжается зачистка города. Еще льется кровь.

Развалины вокруг Минутки, главной площади Грозного, брали штурмом батальоны 245-го гвардейского мотострелкового полка. Часть его солдат только что вернулись из Чечни. Все они из разных мест огромной нашей Родины. Роман Булхов, старший сержант, стрелок, из Владимирской области, Дмитрий Елизаров, пулеметчик, из Брянской, механик-водитель БМП Алексей Носов - из Ярославской области. Почти полгода назад ушли они в этот поход. Ушли 19-летними мальчишками. Когда-то они слушали рассказы ветеранов Великой Отечественной, сейчас приедут домой и расскажут дедам о своей войне. их дедам.

"Не знаешь, что тебя ждет за дверью..."

- Двадцать четвертого января полк колонной, без боя, въехал в Ханкалу. Там встали лагерем. На следующий день пришел приказ наступать на Грозный, рассказывают ребята. - Прошли частный сектор, без боя. Закрепились. Чеченцы сопротивления пока не оказывали. Проверили красное здание, никого, пошли на кинотеатр. На крыше его заметили боевика, начали стрелять. Сразу по нам открыли огонь чеченские минометы. И началась пальба...

- Наш второй батальон на площадь Минутку вышел самым первым... Шли мы фронтом примерно полтора километра. Одна рота брала пятиэтажку, но обычно дом штурмовали взводом, - рассказал Дмитрий, - Один наш штурмовой взвод попал в окружение, это уже на самой площади Минутка. "Духов" перед нами было человек шестьдесят, миномет "Утес" у них был, много снайперов, гранатометчиков много, ПТУРСы, пулеметчики, и простые автоматчики... Наша артиллерия хорошо помогала. Мы им даем координаты дома, они накрывают, из САУ или "Градами". Один раз видел, как тяжелая ракета попала в девятиэтажный дом, оттуда до этого громко кричали "Аллах акбар!". Дом весь рассыпался...

- Снайперы и гранатометчики чеченцев сидели на верхних этажах домов, обычно человек по двадцать. Все у них было пристреляно. Даже если на секунду машина задержится на повороте, - рассказал механик-водитель Алексей Носов, уже стреляют. Я только успевал проезжать эти повороты, того и гляди "поймаешь" выстрел гранатомета. ПТУРСы за мной постоянно охотились. Один раз из гранатомета попали, но в фальшборт. Раненых вывозить было очень сложно. К раненым они еще подпускают, а вот вывозить - всегда под обстрелом...

- Боеприпасы старались экономить. Когда мы уезжали, их оставалось еще на три дня боя. Просто так не стреляли. Сделаешь два-три выстрела и смотришь, если они отвечают - и мы добавляем...

- По лестнице бежишь, гранату кидаешь в дверь. Это самое страшное, потому что не знаешь, что тебя ждет за этой дверью. И снайперы с крыши палят. Перебегаешь из здания в здание и чувствуешь, что ты под их прицелом...

"Комбат, батяня..."

- Наш комбат майор Булавинцев Сергей Николаевич - это золотой человек, рожден быть воином. Он нам всегда дух поддерживал. И командир роты старший лейтенант Новичков, тоже Сергей Николаевич, настоящий воин. Всегда бой продумывали четко, чтобы нашими жизнями не рисковать... Мы знали, что если даже попадем в окружение, комбат нас никогда не бросит, такого быть не может! Даже если один человек останется - не бросят...

- Наш комбат бой планировал так, что пока одна рота воюет, другая отсыпается. Ночь поспали, умылись, и в бой. Есть у нас такой прапорщик Ращупкин, прирожденный тыловик. Все старался достать побольше, сало мешками привозил, горячие обеды. Печенье - коробками, сигареты из гуманитарной помощи, конфеты...

"Убили негра..."

- Чеченцев убитых видели много. Ребята говорили, что был среди них и один русский. Видели убитых негров, арабов, афганцев. Шесть суток подряд они орали "Аллах акбар!" "Духи" сидели в соседней пятиэтажке, слышно было, как разговаривают между собой. Наш гранатометчик им кричит: "Махмуд, ты стрелять не умеешь! Приезжай на наше стрельбище, мы тебя научим!" Ставили бутылки на подоконник, чтобы засечь снайперов. Убитые у них в основном здоровые мужики. Подростки или дети погибшие нам не попадались. Своих убитых они стараются забирать, а наемников просто бросают...

- Я видел клочки тела, по остаткам одежды определили, что это была женщина. Кругом щепки от снайперской винтовки. В нее попал выстрел из гранатомета. Она по рации нас дразнила. Говорила, что ее зовут Ольга. - "Я вас убивать не буду, но берегите свои яйца..."

- У них боеприпасов в подвалах было - на три войны хватит...У чеченцев все снаряжение и обмундирование - натовское, все новенькое.

- Боевой дух у них был сильный, но мы его сломали. А сначала кричали нам, чтобы мы им сдавались... Как же, дожидайтесь...

- На третий день боев, когда роты пошли брать здания, чеченцы вывесили белые флаги. А вдруг обман или ловушка? Я как раз привез боеприпасы. Наши начали по ним стрелять для пробы - они в ответ, значит не собирались сдаваться. Комбат приказал пленных не брать...

"Первоклашки рисуют убитых русских..."

- В подвалах мирных жителей мы вообще никого не видели... Раньше встречали, все женщины говорили, что им надоела война. А фотографии увидим в домах - из мужчин одни боевики в семьях. В одной школе видел детские рисунки. Первоклашки рисуют про войну, как чеченцы русских убивают...

"Не успеваешь испугаться..."

- У нас в роте за все время боев за Грозный вообще ни одного убитого не было. Раненых было много, меня вот осколком в ягодицу зацепило, Диму - в руку. А укомплектована рота была почти по штату - девяносто шесть человек, из них человек двадцать контрактников. Есть такие, кто вторую войну воюет, и даже четвертую...

- Раненых на "бэхе" ( БМП - В.К) доставлял в санроту, оттуда их через десять минут вертолетом отправляли в Моздок. Тяжелораненых почти не было. Потери в основном от снайперов, гранатометчиков. У нас снайперы хорошо действовали, их специально обучали во Владикавказе.

- Самые тяжелые минуты? Ни разу не думал, что мне сейчас страшно. Когда ранили, хотелось вернуться к ребятам. А так - азарт. Когда пристреляешься, то чувства страха нет...

- Когда едешь на "бэхе", то думаешь лишь о том, что сейчас надо скорость переключить, за поворотом добавить газу, чтобы быстрей проехать опасную зону. А когда приехал - уже и бояться нечего. Не успеваешь испугаться...

"Где эта улица..."

- В Грозном на улицах не дома, а груды кирпичей, как в Сталинграде. Помню только улицу Черноглазова, потому что я по ней ездил постоянно на "бэхе, боеприпасы возил. По мосту через Сунжу проезжал...

- Ни разу не пришло в голову узнать, как называется улица, на которой мы воюем. Да и какие там вывески... Сгорело все, что может гореть.

- Выстрелы и залпы были слышны все время. "Духи" не стреляли, только когда молятся, полчаса в день, не больше...

- Я удивился за все время боев только один раз, когда увидел: внутренние войска идут в бой строем, и возвращаются из него - тоже строем. Но туда шли сто пятьдесят человек, а обратно - пятьдесят.

"Контрактникам отрезали головы..."

Разведчики Павел и Михаил из Костромской области, Константин из Белгорода и Андрей из Московской области. Хорошо запомнил их лица, как они слушали песню "Крошка моя...", когда приезжал к ним в разведбат с группой артистов. И вот - встреча. Ребята рассказали, что было потом, после концерта...

- Ходили брать Волчьи ворота, это вход в Аргунское ущелье. Наша группа была из 28 человек. И на засаду нарвались. Семь человек тогда потеряли убитыми, тринадцать ранеными, а всего в тот день в батальоне было десять убитых и двадцать девять раненых. Нам сказали, что поселок зачищен, а там оказалась засада, нас ждали...

- Пятерых наших убитых потом обменяли на чеченцев. Контрактникам они головы отрезали, а срочникам - уши. Я сам это видел... Замполит наш, старший лейтенант Шлыков был тогда ранен. (Помню этого смелого парня из Курска, военная косточка, он провожал нас из разведбата в Моздок - В.К).

"Будет надо - вернемся..."

Чувствуется, что парни за полгода войны и походов устали. Им нет и 20 лет, а глаза - как у много повидавших 50-летних мужиков.

- Ну, а если жизнь так сложится, что через несколько лет в Чечне опять война?

- Домой хочется... Поработать бы, стрелять надоело. Но если будет надо - вернемся, - твердо ответили разведчики.

16. Есть такая профессия: Родину заЧищать

Сто дней работали в Чечне шестьсот сотрудников нижегородской милиции. Гудермесский РОВД, полностью сформированный из нижегородцев, стал для ГУВД области таким же райотделом, как Сормовский или Канавинский. Наши земляки вернулись на днях из Чечни, заслужив благодарности как местного населения, так и командования группировки и руководства МВД России. О том, в каких условиях приходится работать в Чечне нижегородской милиции, о своих впечатлениях от поездки в Грозный мы представляем репортажи нашего специального корреспондента.

Фугасы для колонны бензовозов

Водители на дорогах Чечни в местах, удобных для засад боевиков всегда особенно внимательно поглядывают по сторонам и проверяют, под рукой ли автомат.

- В этом лесочке "чехи" восемь "Уралов" сожгли, восемнадцать человек погибли, - рассказал, показывая на рощу впереди, старший нашей машины капитан Александр Зорин.

Показалась колонна автомашин, как раз напротив этого лесочка. Только промчался первый встречный бензовоз, как впереди, в пятидесяти метрах от нашей машины - взрыв! Водитель резко ударил по торзмозам, но через секунду нажал на "газ". Оглянулся - сзади на левой обочине дымится воронка. Мимо нас проносятся встречные бензовозы. Вроде бы тихо.

- На дороге в километре от блокпоста у Джалки - взрыв на обочине, доложил по рации в дежурную часть Гудермесского РОВД капитан Зорин, Вышлите сюда оперативную группу, пусть проверит обочины дороги.

Едем дальше, на Аргун. Если бы диверсант не поторопился, то вместо этого репортажа в газете, может быть, появился бы некролог.

А вечером мы узнали, что прибывшая на место взрыва оперативная группа под командованием начальника криминальной милиции Гудермесского РОВД подполковника Виктора Хисматулина обнаружила в этом лесочке на обочине дороги восемь неразорвавшихся фугасов, от каждого из них в глубь леса уходило примерно по триста метров проводов. Пустая пластиковая бутылка на дереве служила диверсанту ориентиром: он должен был включить взрывное устройство, когда первая машина поравняется с бутылкой. Фугасы явно предназначились для колонны бензовозов, с которой мы случайно встретились именно в этом лесочке и именно в эту минуту. Не сработали они, наверное, чисто случайно.

Оперативная группа еще рах прочесала селение Джалка и на свалке за одним из домов на глубине более метра нашли армейский деревянный ящик, в котором было пять килограммов тротила, изрядный кусок пластида, несколько мин, гранаты, россыпью патроны, большая катушка провода и растяжки, словом полный набор диверсанта.

Именно в этом лесочке 9-го января группа нижегородцев, сотрудников Гудермесского РОВД, вела бой с отрядом Хаттаба.

- Только мы обогнали на машине нашу колонну, - вспоминает В. Хисматулин, - как из лесочка по нам открыли огонь. Первый бронетранспортер загорелся от первого же выстрела из гранатомета, но хорошо, что не растерялся экипаж второго: огнем прикрыл всю колонну и дал ей возможность развернуться и отойти.

А группа подполковника Хисматулина все это время, случайно оказавшись впереди предназначенной для уничтожения колонны, вела бой. А потом он, майор Вячеслав Шулев, доктор Игорь Смирнов и группа милиционеров эвакуировали двенадцать человек раненых из состава колонны. После этого боя комендант зоны безопасности Гудермесского района генерал-майор Александр Столяров написал на группу Хисматулина боевые характеристики, и отметил, что каждый из нее достоин награды, ордена Мужества.

В этом бою группа В. Хисматулина помогла отряду спецназа, которым командовал подполковник Сергей Куликов, сын бывшего министра внутренних дел России.

"Добро пожаловать в ад!"

У надписи с таким "оптимистическим" содержанием на бетонных плитах блокпоста при въезде в Грозный скучают трое омоновцев. Желающих въехать в город и осмотреть его достопримечательности не видно. Проезд прессы затруднен, и, наверное, не только потому, что остается риск нарваться на мину или на пулю какого-нибудь очумевшего боевика, скрывающегося в развалинах: Грозный сегодня - даже не Сталинград, это - Хиросима.

Постовой на КПП внимательно посмотрел на пропуск капитана Зорина, оглядел пассажиров нашего УАЗика и кивнул: "Можете ехать".

Развалины вдоль дороги тянутся на многие километры. То и дело приходится объезжать воронки от бомб. Особенно впечатляют остатки дома на проспекте у виадука, под которым когда-то был ранен генерал Романов. Наши артиллеристы стреляли вдоль улицы, поэтому снаряды, как долотом, постепенно отбили фасад на всю длину многоэтажного дома. Только в этот дом попало, наверное, несколько сот снарядов.

На всем пути до площади Минутка нам попалась лишь одна живая душа седая старушка, она куда-то брела, волоча за собой тележку. Невозможно понять, по каким улицам мы ехали, потому что многие дома снесены до фундаментов вместе с номерами и указателями улиц. На каком-то перекрестке, как виденье, сидит еще одна старушка. Торгует сигаретами. Рыночная экономика пробивается даже из грозненских развалин! Покупателей у нее не было трое суток. Изредка проносятся бронетранспортеры с солдатами, но у них нет денег, а менять пачку "Примы" на гранату бабушка не соглашается. Наверное, после пережитого штурма этой старушке не страшна и атомная война.

На площади Минутка мне доводилось бывать в марте 1996 года и она уже тогда производила страшное впечатление. Сейчас же площадь стала еще шире исчезли окружавшие ее многоэтажные дома. Бомбами разметало даже развалины, кругом одна щебенка и кирпичная пыль. Беженцы рассказывали, что саперы взрывали дома вместе с засевшими на крышах снайперами. Окрестности площади напоминают эпицентр взрыва атомной бомбы. Омоновцы из Чувашии на блокпосту рассказали, что несколько кварталов в этом районе было снесено залпами ракет с кораблей Каспийской военной флотилии. Под ногами хрустят осколки стекла, звенят гильзы и осколки. На части стены уцелела вывеска: "Зубной врач", чуть дальше из развалин торчит изрешеченная пулями реклама: "Выход в Интернет". Сейчас здесь выход в преисподнюю. Трудно поверить, что на этих улицах совсем недавно кипела жизнь. Здесь даже уличные фонари перебиты пополам - такая была плотность артиллерийского огня. Вообще, впечатление такое, что федеральные войска брали штурмом город, который обороняла полумиллионная армия, как будто противник стрелял буквально из каждого окна.

Еще один блокпост на площади у расколотого пополам огромного памятника. Рядом валяются башня от сгоревшей в труху БМП и гранитные головы "каких-то революционеров, наверное", сказали солдаты. Представляю, как среди этих развалин жутко по ночам. "А это наш Паша, лучший в районе тракторист", вдруг засмеялся один из солдат, показывая на бойца, сидевшего на укреплении из мешков с песком. Рядом рвется на цепи огромный черный пес. Собака помогает находить мины.

Единственное оправдание столь беспощадному разрушению города стремление максимально уменьшить потери штурмовавших его российских солдат. Хотя, наверное, проще было бы взорвать Грозный одной атомной бомбой, чем расходовать десятки тысяч мин, снарядов, бомб и ракет. Все равно результат получился, как после атомной бомбежки, ну разве что радиации нет. Новые чеченские власти, создающиеся сейчас под крылом федеральных войск, настаивают на восстановлении Грозного. Есть план призвать в части МЧС и железнодорожные войска 10 тысяч чеченских юношей, которые бы разбирали завалы. Можно себе представить, какой заряд ненависти к русским получат эти юноши, когда начнут работать в этих развалинах... Наконец, восстановление Грозного, где на десятки квадратных километров - одни развалины и полностью разрушены все коммуникации, может обойтись в огромные суммы. Наверное, проще закрыть город раз и навсегда и привозить сюда впечатлительных иностранных туристов, чтобы смотрели, запоминали и внукам-правнукам рассказывали, что бывает, если разозлить русского медведя.

"Не стреляйте! Здесь живые люди"

В Старопромысловском районе, западной части Грозного, разрушений гораздо меньше. На домах, в которые все же угодили по пять-семь снарядов, надписи: "Не стреляйте! Здесь живые люди". Вряд ли артиллеристы видели эти надписи. На газонах то и дело попадаются клочья собак - неосторожные животные чаще людей подрываются на растяжках гранат. Старопромысловский район был спасен от сплошного разрушения во многом благодаря стремительному броску Нижегородского и Дзержинского ОМОНов и 245-го гвардейского мотострелкового полка.

Омоновцы предложили осмотреть город с крыши техникума, где они расположились. Интересно, что некоторые окна в здании были заложены не мешками с песком, а ... книгами. С одной стороны техникума - микрорайон, с другой - давно заброшенный завод.

- Новый год встретили на соломе, молча, а первого января вошли в город со стороны Первомайского, - рассказал командир взвода Сергей Косарев, Вошли раньше солдат двести сорок пятого полка. Они нас еще чуть не обстреляли. В этом здании боевиков было человек тридцать, выбили их и пошли вперед.

Омоновец с двумя зарубками на прикладе автомата рассказал, как они дрались здесь целых три недели, показал, откуда по ним стреляли снайперы - с холмов за частными домами.

- Сейчас здесь тихо, - зажмурился на весеннем солнце омоновец.

Мы стояли здесь 26-го февраля, и именно с этих холмов 2-го марта бандиты открыли огонь по колонне подмосковного ОМОНа, входившей в Грозный с запада. Погибло двадцать человек...

Дома напротив техникума стоят почти без стекол, но попаданий снарядов не видно. Лишь в одном доме рухнул крайний подъезд.

- Это саперы перестарались, - рассказали омоновцы, - Хотели взорвать только лестничную клетку на первом этаже, чтобы снайпер не мог забраться на верхние этажи, но не рассчитали заряд.

В соседнем панельном многоэтажном доме живет всего одна семья. Чеченец Имран с матерью, бывший предприниматель, и русская старушка, которую они приютили. Первое время омоновцы их подкармливали, сейчас они получают помощь от МЧС. Покричали этого Имрана, но он, наверное, как раз ушел за хлебом. Вошли в одну из незапертых квартир на первом этаже. В комнате шаром покати, мародеры вынесли все. На полу только три маленьких клубка пряжи, да старое женское пальто.

Пошли на завод, посмотреть могилку убитого боевика. На стене краской надпись: "Мы волки Ичкерии". В цехах зловещая тишина. Что-то скрипит. Мародеры с завода вынесли, пожалуй, все, что можно, кроме стен.

Могилка на газоне, с палками в виде креста, на нем висит старая кепка, рядом - старые кроссовки..

- Яйца у него собаки сожрали, - рассказал об убитом омоновец.

Чеченцы всегда выносят своих убитых. Этот был наемником из русских или украинец. Но все же закопали и его, а то воняет.

- Стоять! Ко мне! - скомандовал омоновец, увидев в цеху троих мужчин.

- Мы проволоку ищем, - рассказал один из задержанных мародеров, и протянул жеваный паспорт. Чеченец, прописка грозненская. Черный, страшный, не дай бог приснится такой...

- А если бы вам вместо нас гантамировцы попались? - спросил омоновец, возвращая задержанным паспорта.

- Не надо, - испугался чеченец.

- Вы что, своих боитесь больше, чем руских омоновцев?

- Гантамировцы сейчас обязательно бы избили, а могли бы и расстрелять, - сказал чеченец, - Они перед русскими выслуживаются.

Когда возвращались с завода на базу отряда, по дороге промчалось два джипа, набитых молодыми бородачами. Из окон машин торчат автоматы. Это и были гантамировцы, союзники федеральных сил.

- Те же бандиты, только с новыми русскими документами, - сказала о союзниках федералов пожилая чеченка, попавшаяся нам навстречу.

Индира + Аслан...

На одной из улочек Старопромысловского района работает рынок. Из машин МЧС жителям раздают воду и белый, почти невесомый и безвкусный хлеб, испеченный из американской муки. Чеченские дети отзывчивы на доброе слово, охотно представляются и доверчиво рассказывают, где они были во время боев, все бойко говорят по-русски.

- Меня зовут Салем, учусь в восьмом классе, - рассказал мальчуган, - Но уроков не было семь месяцев. Да и наши учителя сами ничего не знают, лучше бы я в России учился. У меня папа шофер, в нашей семье никто из мужчин не воюет, - заверил он меня.

- А я Ислам Магомедов, учусь в пятом классе, - рассказал мальчик с глазами-маслинами, - Нас вывозили в Сержень-Юрт, там учились в школе. Я люблю биологию, хочу, когда вырасту, стать главным в гараже.

И вопрос, от которого сжалось сердце:

- Дядя, а война совсем-совсем кончилась? Нас больше не будут бомбить?

Рыженькая девчушка, почти прозрачная, Вера Дашкова, попросила рубль и рассказала, что все это время она пряталась здесь с мамой в подвале. Еще одна русская девочка лет восьми-девяти, ангельское создание по имени Кристина. Мама рассказала, как она боялась, что девочку увидит кто-нибудь из боевиков - "Растерзали бы ребенка...", вздохнула женщина.

Одна из женщин, узнав, что мы из Нижнего Новгорода, радостно воскликнула:

- А у меня кума в Лысковском районе, Лебедева Татьяна! Меня звать Галя, я полубашкирка-полурусская.

- Как же вы тут жили все это время?

- А куда нам было идти? Ехать некуда. Два года без пенсий... Разве бы я здесь стояла с протянутой рукой, мне семьдесят шесть лет, - ответила старушка.

- Я ингушка, - рассказала другая женщина, - Ваххабиты убили моего сына. Забрали видео, привязали к дереву и застрелили. У меня сохранилась пуля из его тела, знаю, кто его убил... Старший сын в Кемерово, в органах работает, не успел меня забрать, третий сын в Ульяновске.

Черноглазая девочка лет десяти написала углем на стене "Индира + Аслан", но, заметив, что я за ней наблюдаю, застеснялась и убежала.

В селе Энгель-Юрт, куда мы ездили на операцию по задержанию подозреваемого в похищении людей, остановились возле школы. Как раз зазвучал колокольчик на урок. В коридоре - стенд с надписью "Участники Великой Отечественной войны" и 11 фотографий аксакалов в папахах и с наградами. Эти ветераны и отговорили горячую молодежь от сопротивления русским войскам: село с населением в шесть тысяч человек было сдано без боя и потому осталось неразрушенным.

Постучав, захожу в класс. Приветливо поздоровался. Удивленные и любопытные детские глазенки. Учительница сначала растерялась, но потом что-то сказала по-чеченски, дети встали и дружно поздоровались по-русски. Это был третий класс.

- У нас урок, - учительница почему-то сделала паузу и смутилась, родного языка.

Посмотрел детские тетрадки, ребятишки охотно листают страницы и показывают пятерки и четверки по чеченскому языку. А вот дневник в этом классе только у одного мальчика, не хватает и учебников, наглядных пособий нет вообще, рассказала худенькая молодая учительница. Тем не менее, занятия в школе в период военных действий в районе прекращались только на неделю, и гриппом никто не болел. Здесь учится 625 детей, есть в селе и вторая школа. - "У нас в каждой семье по четыре-пять детей", с гордостью сказала учительница.

Не хочется верить, что эти милые ребятишки когда-нибудь возьмут в руки автоматы и будут стрелять в своих русских ровесников...

...В Гудермесе после комендантского часа патрули привели в дежурную часть милиции мальчишку. Муртаев Мурат, 15 лет. Задержан, при обыске у него нашли пистолет с глушителем. Стоит, в грязных брюках, шмыгает носом. А ведь мог бы в темноте выстрелами в спины перебить весь патруль.

...Симпатичный малыш лет пяти на улице Гудермеса у киоска, где торгуют видекассетами со снятыми чеченцами сценами последних боев за Аргун, пытками пленных русских солдат и казнями контрактников. На вопрос, как его звать, малыш вдруг вскинул ручонку: "Шамиль Басаев! Аллах акбар!" Из дома вышел его отец, молодой бородач в тельняшке, глянул зверем и увел ребенка за руку.

Офицер военной контразведки рассказал, что в отряде Арби Бараева, на счету которого 162 убийства, немало подростков, которых приучили сначала к наркотикам, а потом убивать.

А в Энгель-юрте тогда, после посещения школы, мы с оперативной группой во главе с подполковником Хисматулиным пришли в дом некоего Шухруддина. Были сведения, что он похищал в России людей. Его младший брат и отец, солидный мужчина в папахе, не знают, где сейчас Шухруддин.

Это был тяжелый разговор...

- Скажи своему брату, что если он сам не придет ко мне в отдел через три дня, мы придем сюда в село, и будет нас уже не десять человек, и разговаривать будем по-другому, - жестко сказал Хисматулин.

А у дома как-то незаметно собралось десятка два бородачей с неприветливыми лицами. Надо было проверить еще один дом, но решили не испытывать судьбу, сели в машину и уехали.

"Без паспорта в туалет не сходить!"

После обеда неугомонный начальник криминальной милиции Гудермесского РОВД Виктор Хисматулин опять куда-то засобирался. Поехали в поселок Новогрозненское. Есть информация, что сюда должна поступить крупная партия наркотиков. Кстати, за три месяца работы нижегородцев в Гудермесе здесь было изъято почти 32 килограмма марихуаны, 42 грамма героина, 80 граммов опия, уничтожено 800 кв. метров наркосодержащих культур.

По дороге подполковник Хисматулин, исколесивший за три месяца весь Гудермесский район, рассказал, что у чеченских сел своя криминальная специфика. Новогрозненское специализируется на продаже наркотиков и оружия, селение Комсомольское - на торговле белыми рабами. Например, некий Коля Любов, бывший русский, похитил из Буйнакска более двадцати человек. И во всех селах без исключения вырабатывают из ворованной нефти бензин.

На шоссе, где начинается Новогрозненское, длинный ряд торговцев таким самогонным бензином. Десятилитровая банка стоит всего 35 рублей. Водители покупают такой бензин только от большой нужды, потому что от него очень быстро портятся моторы. Это не беспокоит: испортил мотор, столкнул машину в пропасть, пригнал себе из России новую. Бензин этот следует изымать, что криминальная милиция и делает: более 105 тонн за три месяца. Но сколько ни изымай этот бензин, чеченцы все равно им торгуют. Для многих из них гнать такой бензин на самодельном аппарате так же естественно, как держать корову.

На горизонте за Комсомольским третий день горит один такой заводик. Приехали, заложили две тротиловых шашки, отбежали - взрыв и черный дым до небес. Чеченцы, стоявшие на окраине села, провожают наш "УАЗик" неодобрительными взглядами: "кормильца" лишились. За три месяца в Гудермесском районе было уничтожено 147 таких "предприятий".

Едем улицами Новогрозненского. Много молодежи. Парни, по тюремной привычке, сидят группами на корточках, провожают нас недобрыми взглядами. Поселок, чтобы не терять канал транспортировки наркотиков, старейшинами был сдан тоже без боя, поэтому разрушений не видно.

Остановились на КПП за южной окраиной села. Дорога уходит в мрачные горы. Пока Хисматулин с опергруппой ходил в село, смотрю, как работают постовые. Интересно наблюдать, с каким трудом сдерживают свои чувства гордые чеченцы, водители автомашин, когда у них проверяют документы малосимпатичные потомки Чингис-хана с раскосыми глазами, омоновцы из Бурятии. Кстати, на блокпостах в Чечне все чаще, чтобы чеченцы впредь уважали бы не только русских, можно встретить башкир, бурят, тувинцев, чувашей.

- Не было у меня никогда паспорта, - оправдывается чеченка лет тридцати, - Только метрики.

- Я такой старый, зачем мне водительские права? - пытается отшутиться мужчина лет шестидесяти.

- Документы есть? - спрашивает постовой пассажиров очередной автомашины. В салоне с любопытством блеснули черные глаза юной горянки.

- Сейчас без паспорта даже в туалет не сходишь! - со злостью ответила ее мать.

С первых дней воссоздания в Гудермесе милиции здесь начала работать и паспортно-визовая служба. Первые 50 российских паспортов нового образца были вручены в Гудермесе 22 февраля, рассказал начальник паспортно-визовой службы УВД республики подполковник Али Мугуев. В день здесь стараются сейчас выдавать до 550 новых паспортов, в основном юным гражданам, но потребность на год - более 100 тысяч.

...В очереди за документами в паспортно-визовую службу Гудермесского РОВД невольно обратил внимание на молодую чеченку - высокая, красавица глаз не оторвать. Девушка рассказала, что ей 21 год, не замужем, закончила восемь классов, но паспорта у ней никогда не было, потому что в свободной Ичкерии их никому не выдавали. Завтра надо ехать в Ростов-на-Дону, подошла очередь ложиться в кардиологическое отделение больницы, но сейчас без паспорта из Чечни через блокпосты не проехать. А чтобы получить временное удостоверение личности, на полгода, надо собрать несколько справок. Посмотрел на список, какие требуются справки. Да-а, в Нижнем Новгороде даже мне, чтобы их достать, потребовался бы не один день. Справка из школы - "А если школа разбита?", справка о прописке из ЖЭУ - "Давно нет никакого ЖЭУ!", "Справка с места работы" - "У нас нет никакой работы". И здесь в очереди девушка простояла четыре дня.