Никогда не забудем!

ВЗРЫВ

Наша деревня Ровнополье одним концом подходила к лесу, а другим к железной дороге.

До войны мы, дети, любили играть на линии, но пришли немцы и запретили даже приближаться к железной дороге. Немного позже, когда в районе появились партизаны, немцы построили вдоль линии доты[8] и вышки. Одна такая вышка торчала против самой деревни. На ней день и ночь сидели два немца с пулеметом.

В лес ходить не запрещалось, и мы частенько бегали по ягоды. В лесу я и познакомился с партизанами из отряда «За родину». Командир взвода Осипчик, увидев меня в первый раз, подробно расспросил, кто я такой и откуда. Я рассказал, что сирота, живу у тетки Пелагеи, а теперь пришел за ягодами.

Немцы часто наведывались в деревню. Они отнимали у крестьян одежду, зерно, сало, кур. Потом сожгли вместе с людьми деревни Рыбцы, Лутишицы, Заозерку и убили наших соседей.

Я хотел отомстить фашистам за все их зверства и решил взорвать вышку.

План постепенно созревал в моей голове.

Детей немцы не боялись и подпускали к себе.

Я взял пять штук яиц и пошел к вышке.

— Пан, дай сигарету! — попросил я немца, стоявшего внизу.

— Дай яйка, — ответил он.

Я достал из кармана яйца и протянул солдату. Он обрадовался, что-то залопотал по-своему и дал мне четыре сигареты. Я тут же закурил. Солдат посмотрел на меня, усмехнулся и сказал:

— Гут киндер![9]

На следующий день я снова пришел к ним. Тот, который был помоложе, сидел возле пулемета, а старший возился у печки. Я попросил закурить. Старший достал сигарету и на ломаном русском языке сказал, чтобы я принес ему дров.

Я слез с вышки, насобирал щепок, что валялись вокруг, и принес их.

— Гут, спасибо! — сказал старший.

Через несколько дней я совсем подружился с ними и мог свободно приходить на вышку. После этого я пошел в отряд и рассказал обо всем командиру взвода Осипчику. Он дал мне толу и научил, как им пользоваться. Тол был завернут в тряпку. Я положил сверток в карман.

— Взорвешь вышку, беги к нам, — сказал Осипчик и объяснил, где партизаны будут меня ждать.

Я шел, и разные мысли теснились в голове. Мне казалось, что немцы догадаются о моем плане, схватят и повесят. «Нет, немцы знают меня и даже не подумают, что я хочу их взорвать!» — успокаивал я сам себя.

У железнодорожной линии я нашел кусок проволоки и сделал из нее крючок. Собрал дров и стал подниматься на вышку. На одном столбе я заметил щель, быстро воткнул в нее крючок. Потом поднялся на вышку и бросил дрова возле печки. Немцы обрадовались дровам и дали мне сигарету. Закурив, я начал спускаться с вышки. От волнения меня лихорадило, но я старался держать себя в руках. Поравнявшись с крючком, я быстро подвесил тол и немецкой сигаретой поджег шнур. Вниз не шел, а бежал. Я боялся, чтобы тол не взорвался раньше, чем я успею спуститься вниз.

Очутившись на земле, я бросился бегом. Бежал и думал: «А что если тол не взорвется?». Но не успел отбежать и двухсот метров, как раздался сильный взрыв. Я оглянулся и увидел, как в столбе черного дыма летели вверх обломки бревен и досок. Мне стало еще страшнее, и я изо всех сил помчался в лес, а из лесу в поселок Боровое, километров за пять от железнодорожной линии, где ожидали партизаны. Увидев меня, запыхавшегося и взволнованного, Осипчик спросил:

— Взорвал вышку?

— Взорвал! — ответил я, едва переводя дух.

— Хорошо. Пойдем к командиру роты.

— Вот тот мальчик, что взорвал вышку, — доложил командиру роты Осипчик.

— Молодчина! — сказал командир. — Теперь ты будешь у нас в отряде, — и приказал зачислить во взвод Осипчика.

За этот поступок меня наградили медалью «Партизану Отечественной войны».

Витя Пискун, 1931 года рождения.

Рудзенский район, деревня Ровнополье.