Николай I

Дело №03–1826 г.

Ваше Императорское Величество,

Если моления кающегося молодого человека, ежечасно оплакивающего свою вину, могут дойти до подножия престола Вашего Императорского Величества, то умоляю обратить весь Ваш правый гнев на одного меня и помиловать глубоко кающегося брата моего.

Отдать любимейшего сына неутешной матери, мужа нежной супруге, отца несчастным сиротам есть достойно великодушия Вашего Императорского Величества. А я в заключении, или в низкой моей доле, с горячими слезами благодарности буду молить всевышнего, да благословит он царство великодушнейшего монарха.

Вашего Императорского Величества

верноподданный Александр Муравьёв,

Кавалергардского полка корнет

Мая, 15 дня, 1826 года.

Дело №33– 1826 г. (л. 1-2)

Ваше Императорское Величество

Государь Всемилостивейший,

Чем я более прихожу в память и рассудок, тем живее чувствую свою вину, тем более и более раскаиваюсь! Но как я глубоко и ни вникаю в свою душу, не нахожу, кроме безумия, причины своему поступку! Нет другой! Я не постигаю, как я мог замешаться в столь презренную толпу злодеев и убийц. Князь Одоевский, всегда прежде благородный по душе и уважаемый, как редко кто из молодых людей одинаких лет. Удостойте, всемилостивейший государь, вопроса Вашего генерала Орлова. Я очень его огорчил; и потому отзывы сперва обо мне не могли быть благоприятны; но вот что он сказал мне, когда я пришёл к нему за пять дней до происшествия: «У тебя душа славная; я не могу не любить тебя; очень уважаю, но у тебя такой нрав, что ты готов жертвовать собою первому, кто назовётся твоим приятелем: мнимые друзья воспользуются этим, завлекут тебя и выставят». Сбылись слова сего прекрасного человека, к которому привязан я всей душой, но сбылись гораздо скорее и ужаснейшим образом, нежели он мог полагать.

Теперь остаётся мне одно только, государь всемилостивейший! Упасть к Вашим ногам, обнять Ваши колена и просить прощения. У Вас пятьдесят миллионов подданных, но вы дорожите жизнью и честью каждого, и если есть малейший способ возвратить их кому, то верно сами в душе радуетесь, ибо все, все почтенные особы и люди, которых я имел и имею случай видеть, все одно говорят; это общий глас, что Вы ангел кротости и милосердия. О, дайте и мне испытать Вашего милосердия!

Припадаю к стопам Вашего Императорского Величества! Умилосердитесь, государь! Никогда никто так сильно не раскаивался, как я, но хотя бы я испил всю чашу несчастий самых ужасных, одному и теперь всем сердцем радуюсь, что безумие сих изуверов не имело никакого успеха и что оно обратилось на собственную их голову, ибо я ничем иным не был, как – к стыду моему – их куклою; никакого их злодейства не был свидетелем, но свидетелем и, к поношению моему, участником их безумия.

Но милосердный государь, Вам известно моё чистосердечнейшее раскаяние. Вам первый всю правду открыл, скрылся от совершенного безумия, но через два дня возвратился, и сам немедленно к Вам явился, первое потому, чтобы не навлечь лишнего на себя подозрения и совершенно очернить в Ваших глазах и себя, и всю мою фамилию; второе, чтобы искренно во всём признаться; и с первого слова всё сказал.

Но Вы сами видели меня, государь. Я узрел Вас и стоял пред Вами лишённый чувств и ума. Одно только помню, что несмотря на моё преступление и Ваш гнев, Вы изволили говорить со мною с такою императорскою снисходительною вежливостию, что это тронуло меня до глубины сердца и лишило последних средств отвечать Вашему Императорскому Величеству! Единый снисходительный взгляд Ваш лучше, лучше жизни для меня, в моём положении!

О Боже мой! Я никогда никому зла не делал; зачем теперь Господь Бог так жестоко испытует меня и послал на меня такое ослепление и безумие! Что я сделал? И зачем я потом скрылся? Я хотел избежать первого Вашего гнева и скрылся от первых Ваших благодеяний! Я тотчас раскаялся, ведь искреннее раскаяние никогда не поздно ни перед Богом, ни перед Вами, так и Ваша кротость, Ваше мягкосердие всегда верно одинаковы.

По рассудку, который возвращён мне, я чувствую, что это мой долг и сам Бог внушает мне это желание припасть к Вашим священным стопам и у ног Ваших покаяться во всём, что я знаю, у Ваших ног, государь! О, не лишите единственной меня надежды и не откажите мне в единственной радости, в единственном счастье взглянуть на единую минуту на моего кроткого и милосердного императора и у его ног покаяться во всём, что знаю, и испросить прощения. Прошу с слезами на глазах, умоляю Вас: позвольте мне явиться и воззреть на моего императора!

Вашего Императорского Величества

верноподданный князь Александр Одоевский

Сего 15 января 1826 г.