Николай Рерих. Запечатлевший тайну

МАНЬЧЖУРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ И ПАКТ РЕРИХА

На исходе пятого года жизни в Кулу Николаю Константиновичу приходит приглашение приехать в США для обсуждения с департаментом земледелия возможности возглавить специальную экспедицию по сбору семян растений, предотвращающих разрушение плодоносных слоев почвы. Министерство сельского хозяйства возглавлял в те годы Генри Уоллас (Уоллес), высоко оценивающий как научную деятельность Н.К. Рериха по результатам работы его экспедиций и института "Урусвати", так и усилия на ниве культуры и искусства. Гербарии засухоустойчивых растений, собранные Рерихами в Центральной Азии, а затем присланные в департамент, давали американским специалистам надежду на нахождение в пустынных районах Азии сортов растений, предотвращающих разрушение плодоносных слоев почвы. Эрозия почв представляла тогда для Америки колоссальную проблему. Что касается выбора района поисков, то Н.К. Рериху было понятно, что снова попасть в пустыни Центральной Азии через Хотан или Лхасу не представляется возможным. Организационные и финансовые вопросы экспедиции требовалось обсудить на месте, и Николай Константинович вместе с Юрием Николаевичем приезжают в США в марте 1934 года.

Музей Рериха в Нью-Йорке переживал в те годы трудные времена. Причиной были и общая кризисная ситуация в стране, и поведение некоторых членов правления музея, особенно Луиса Хорша, сосредоточившего в своих руках всю финансовую сторону дела. В первые годы сотрудничества с Рерихом Хорш вкладывал в проекты крупные суммы, как свои собственные средства, будучи бизнесменом, так и займы, имея связи в деловых кругах Нью-Йорка. Собственно, он занимался строительством Дома Учителя, 24-этажного небоскреба. Когда Николай Константинович находился в Центрально-Азиатской экспедиции, Луис Хорш самовольно изменил проект небоскреба, добавив к нему еще пять этажей. Но в кризисной ситуации это не принесло и не могло принести дополнительного дохода, а только увеличило сумму задолженности банкам по кредитам. Хорш, его супруга Нетти и Эстер Лихтман, все входившие в состав совета директоров музея, планировали повысить плату за аренду квартир, открыть в небоскребе ресторан и бар, сократив при этом помещения для работы культурно-просветительских учреждений. Остальные члены совета директоров воспротивились этому плану и были поддержаны Николаем Константиновичем. В музее складывалась напряженная обстановка. Когда Николай Константинович прибыл в Нью-Йорк, то Хоршу пришлось на время приостановить исполнение своих планов по коммерциализации музея. Он употребил свои силы на скорейшую организацию экспедиции Н.К. Рериха в Центральную Азию, будучи хорошо знакомым с Генри Уолласом. Также Хорш и Уоллас обязались Н.К. Рериху употребить свое влияние и в продвижении Пакта по охране культурных ценностей. Кризис, казалось, на время миновал, но только на время. Ситуация с Хоршем усугублялась еще тем, что он, имея от Николая Константиновича и Елены Ивановны доверенности на ведение их финансовых дел в США, всеми правдами и неправдами завладел контрольным пакетом акций Дома Учителя и тщательно это скрывал.

Николай Константинович оставлял свое детище, музей, в состоянии, которое точно и емко было представлено Рихардом Рудзитисом в монографии 1935 года "Рерих": "В Музее Рериха, главный центр которого находится в Нью-Йорке, истинно осуществляется синтетический пожизненный труд Н.К. Рериха и его возвышенные творческие, врастающие в горизонты будущего помыслы… Уже давно Н.К. Рерих мечтал о Музее Пифагора и Платона — Доме Муз, где, как сестры в дружеском сожительстве, обитали бы все девять муз — рядом с богинями изящных искусств также богини наук. Так и Музей Рериха со своими многочисленными отделами и учреждениями во всех странах мира хочет дать человечеству не только высшие проявления творческой красоты, но и показать самые совершенные достижения в области знания… В 1923 году основался сам музей с коллекцией из 315 картин Рериха, и, наконец, в 1929 году, с помощью друзей и благодаря организаторским способностям самого водителя, воздвигнулось монументальное, чудесное строение, наиболее великолепный в нашем столетии Храм Искусства и Культуры — 24-этажный "Дом Мастера" — "Master Building", по своей величине и гармоническим пропорциям являющийся поистине благородным символом будущей архитектуры.

Собрание картин Н.К. Рериха в музее значительно увеличилось после его Среднеазиатской экспедиции — это 500 картин его так называемой Гималайской серии, где выявляются просторные высоты его симфонического творчества. Уже после постройки здания музея было собрано около 1000 художественных творений Рериха. Это число с каждым годом все еше увеличивается новыми чудесными знамениями творческого духа… В музее были основаны отделы искусств свыше десяти стран. Большого внимания заслуживает также Тибетская библиотека музея, заключающая в себе, между прочим. 330 священных книг религии Бен-По, которые приобретены во время Азиатской экспедиции. Библиотека помещается в особом Восточном зале, отделанном в восточном стиле тибетским художником Дон-Друпом. Кроме того, отдельные залы музея созданы в честь Николая и Елены Рерих. Существуют комнаты, посвященные Св. Сергию, Св. Франциску, Спинозе и т. д., где, таким образом, положено основание будущему Музею религий. Часть помещений музея отведена для многообразных научных коллекций Гималайского научного института… В 1926 году при музее было основано Общество друзей Музея Рериха — международная организация, посвященная тем идеалам братства и культуры, которые должны быть достигнуты путем искусства и науки и которые запечатлены Рерихом в его картинах и книгах. С другой стороны, цель этого общества — осуществить мечту Рериха, явить синтетический мост между культурами Запада и Востока, способствовать во благо человеческого будущего братскому сотрудничеству между духовными откровениями Азии и научными достижениями Европы.

Среди почетных советников и покровителей музея и "Общества" значатся такие славные имена, как Свен Гедин, Рабиндранат Тагор, Массарик, Эйнштейн, Бозе, Раман, Милликан, Келлог и другие.

Общество начало свою деятельность в многочисленных секциях. Основаны секции, посвященные национальным группам, желающим познакомить Америку с культурными достижениями своих стран. Русско-сибирским отделом заведует известный русский писатель Г. Гребенщиков… Далее, существуют секции, посвященные философам и подвижникам: Оригену, Св. Франциску и Спинозе. Кроме того, есть отделы и Общества с общекультурными идеалами, таковы Лига Нового Человечества, Клуб юных идеалистов, Ассоциация ценителей мысли, Академия творческого искусства, Центр юных музыкантов, Центр Шекспира, Биософический институт и т. д. При Обществе Рериха состоят и следующие весьма важные организации: Всемирная лига культуры, Единение женщин, Пан-Американская ассоциация женщин и, наконец, комитет "Пакта Мира". Во всех этих секциях и обществах происходит поистине весьма интенсивная, одухотворенная и наиболее позитивнокультурная деятельность!.. Основались отделы Общества имени Рериха во всех частях света, и в настоящее время их уже свыше восьмидесяти в тридцати странах. Всех их объединяет одна общая цель и общее устремление: способствовать взаимному сотрудничеству и содружеству народов и отдельных личностей во имя искусства и знания. Нужно отметить, что при некоторых Обществах (в Париже, Брюгге, Белграде, Загребе, Риге, Бенаресе, Буэнос-Айресе и т. д.) открыты также музеи картин Рериха… Многосторонняя деятельность Нью-Йоркского центра выражается, прежде всего, в устройстве лекций, концертов, драматических спектаклей, в способствовании и укреплении международных сношений в области искусства и знания и т. д. В одном только 1931 году Общество, в сотрудничестве с музеем, устроило около 100 вечеров, где выступали многие замечательные деятели культуры. Многие вечера посвящались также искусству отдельных наций, например, французской, финской, японской, латышской и др… Общество поддерживает целый ряд важных культурных учреждений, находящихся в прямом ведении музея…

Институт Объединенных Искусств — синтетическая школа, поставившая своим девизом объединение искусств и объединение людей в искусстве… Институт разделяется на отделы по всем многообразным отраслям искусства. Некоторые отделы с течением времени еще более расширились и дифференцировались. Основывались, например, также и Общества, посвященные специальным отраслям музыки: камерной, церковной и т. д. В школе немалое внимание уделено и курсам прикладных искусств, цель которых — дать просвещенных и творческих ремесленников… Далее следует упомянуть отделы для слепых (с обширной библиотекой) и для дефективных детей. При институте учреждены также 42 стипендии… Свои педагогические линии, кроме своих школ, Рерих хочет провести также в "Институте Продвижного Воспитания", далее в "Латино-Американском Институте", цель которого способствовать взаимопониманию между американскими нациями…

Другое обширное практическое начинание музея — "Corona Mundi": Международный художественный центр "Венец Мира"…

В залах музея "Corona Mundi" устраивает многочисленные выставки, посвященные искусству отдельных эпох, наций и личностей. Так, бывают выставки современных американских мастеров, французских, испанских, немецких, индийских, японских, бразильских, австралийских и других художников, показываются коллекции русских икон, тибетские священные знамена, проекты домов и т. д. Передвижные выставки "Corona Mundi" несут искусство в самые отдаленные углы Америки, в самое сердце народа. Эти выставки посещают бесчисленные американские школы, институты, университеты, музеи, библиотеки и различные общества, а также и такие учреждения, которых красота до сих пор миновала, но где благословение прекрасного наиболее нужно: детские приюты, больницы и тюрьмы!..

Третье учреждение — Пресса Музея Рериха — своим девизом поставило его слова: "Основы Новой Эпохи зиждутся на Красоте и Знании". В план прессы входит выявление героических творческих достижений человечества в печатном слове. В ведении этого учреждения, кроме периодических изданий, имеющих связь с музеем, находится также издательство "Новая эпоха" (New Era Library), своими духовно-возвышенными изданиями представляющее истинный образец прессы будущего…

Объединяя в себе все отрасли прекрасного, являясь истинным центром культуры, музей — "Дом Мастера", кроме вышеупомянутых учреждений, заключает в себе также так называемые Apartaments — небольшие, но гармонически устроенные квартиры, являющиеся превосходным общежитием как для учеников Института Объединенных Искусств, так и для членов Общества имени Рериха. Эти члены, среди которых много художников, писателей, учителей и которые связаны между собою общим культурно-художественным вдохновением и стремлениями воплотить прекрасное в жизнь, живут, таким образом, как в постоянном взаимном творческом вдохновении, так и в воспитательном влиянии духовной атмосферы музея".

В конце апреля, после недолгого пребывания в Америке, Н.К. Рерих, прощаясь с сотрудниками, говорил: "Обратите внимание на ежедневные газеты. Что мы видим на первых страницах? Мы видим огромные заголовки о новостях войны, преступлений, разрушений, ненависти!.. Не значит ли это, что лишь новости об убийстве, о разрушении, об ужасах представляют общественный интерес современности? При гаком порядке не только народ, но и молодое поколение от младенчества воспитывается на том, что война, человеконенавистничество, убийство, отравление и всякая преступность заслуживают громкие названия и занимают первые страницы, а все позитивное как бы не имеет общественного значения".

Н.К. Рерих прибыл в Японию, являясь главой американской экспедиции по сбору засухоустойчивых трав. В Японии, контролировавшей тогда Маньчжурию, было необходимо оформить необходимые документы для проведения работ в Северной Маньчжурии. В состав экспедиции входило несколько американских ботаников, а также Юрий Николаевич Рерих.

Первая часть экспедиции проходила в западной части Хинганского хребта и Баргинского плато. Там проводились поиски лекарственных растений и засухоустойчивых трав. В древнем монастыре Ганджур Рерихам посчастливилось обнаружить и скопировать редчайший тибетский лекарственный манускрипт. "Само название, — пишет Николай Константинович в статье "Да процветут пустыни", — укрепилось за этим монастырем с XVIII века, когда китайский император пожертвовал туда полное собрание тибетских священных книг Танжур". Мы видели эти тома и любовались прекрасным пекинским изданием, доски которого по несчастью были уничтожены во время одного из очередных потрясений…. В монастыре много изображений. Ламы говорят о шамбалинской войне, но добавляют: "Для этого нужен человек с большим сердцем"…

Н.К. Рерих. Нара, Япония. Май 1934 г.

Еще и еще раз думалось, как нужно уметь хранить неповторимое сокровище и как часто до сих пор, при всей условной цивилизации, происходят ужасные варварства. Да, нужно уметь беречь не только рукотворные ценности человечества, но и продолжать ту же заботливость и ко всем истинным источникам жизни. Потому оживление пустынь, как в своем буквальном значении, так и в переносном духовном понимании, является благородной задачей человечества. Да цветут все пустыни".

Маршрут экспедиции приблизился к границам Советской России. Японские власти, следившие за работой экспедиции, делали все возможное, чтобы ограничить нормальное снабжение и передвижение экспедиции. Н.К. Рерих в июне 1935 года приезжает в Харбин с целью выяснить причину непрекращающихся проблем экспедиции. Он пробыл в этом городе несколько месяцев, но ясности все же от этого нс прибавилось. Тогда в декабре того же года, согласовав с американскими властями, Николай Константинович прибывает в Пекин, чтобы организовать вторую часть экспедиции, на этот раз только на китайской территории.

Находясь в Харбине, городе средоточия русской дальневосточной эмиграции, Николай Константинович выступал с патриотическими лекциями и много писал на эту тему. Но когда он попытался издать свою книгу "Священный дозор", то японская цензура, видевшая в Рерихе угрозу японским планам в Азии, арестовала весь тираж. Также взгляды Н.К. Рериха не приняла та часть эмиграции, которая стояла на так называемых пораженческих позициях. Сам же Н.К. Рерих неоднократно говорил своим ближайшим сотрудникам, что непременным условием для его личной поддержки является патриотическое отношение к своей Родине, независимо от существующей там в данный момент власти.

В марте 1935 года экспедиция была продолжена в пустынных районах Гоби, в северной и северо-восточной территориях современного Китая, или так называемой Внутренней Монголии. В эти местах было собрано свыше трехсот видов растений, потенциально полезных для борьбы с эрозией почв, а также целебные травы. В Америку было отправлено свыше двух тысяч посылок с образцами семян. Традиционно проводились археологические исследования, собирались материалы по лингвистике и фольклору, были написаны многочисленные очерки для "Листов дневника".

Летом 1936 года Николай Константинович писал:

"Вчера читаем в "Норд Чайна Стар" знаменательную статью под заглавием "Песчаные бури приканчивают эру пионеров в Соединенных Штатах". В статье приводятся слова заведующего оросительным отделом департамента внутренних дел. Он указывает на умножающиеся песчаные бури и засухи, препятствующие делу земледелия. При этом замечается, что если в ближайшем же будущем не будут приняты меры для закрепления почвы растительностью, надвигающееся бедствие приблизится с необычайной быстротой.

Поистине, меры, принимаемые президентом Рузвельтом и министром земледелия Уоллесом, неотложны и своевременны. За время одного поколения уже можно убеждаться, как меняются климатические и прочие условия местности. Даже немногие годы жестокого небрежения уже отзовутся трудно поправимо. Потому-то всякие насаждения так неотложно нужны.

Также еще вчера, когда брались образцы почв, думалось: конечно, почвы должны быть исследованы и сопоставлены. Не только почва, но даже виды насекомых могут способствовать и своеобразному размножению и питанию растительности. Но поверх всего все-таки будут полезны семена тех злаков, которые в течение столетий противостояли суровым условиям.

Несомненно, что условия Монголии на границе степи и барханной пустыни могут давать множество поучительных примеров. Когда из Гоби, из далекого Такла-Макана, приносятся вихрями клубы песка и пыли, иногда можно опасаться, что местная, вообще поздно появляющаяся растительность, не выдержит; но любопытно наблюдать, как, несмотря на всякие затруднения, трава все же начинает пробиваться.

Можно наблюдать, что кажущиеся бедными травы очень питательны и жадно поедаются скотом. И скот на глазах оправляется.

Не так много разновидностей этих сухостойких трав и кустарников. Очевидно, в веках произошел отбор. В то время как в соседней Маньчжурии, где условия немногим сравнительно отличаются, имеется более восьмисот видов растений, тогда как в барханной Монголии, по-видимому, их не более трехсот. Но не в том дело. Важно иметь перед собою хотя бы и немногочисленные, но устойчивые и питательные злаки. Они вполне выполняют обе необходимые задачи — и закрепляют почву, и пригодны для питания скота.

Неожиданная разнородность растительности в Маньчжурии вызвала старую легенду.

При сотворении мира все страны получили свою растительность и животный мир, но Маньчжурия почему-то была забыта. Тогда ангел воззвал к Богу об этой забытой стране. А Господь ответил: — Посмотри, что у тебя осталось в мешке, и вытряхни все остатки.

Оттого-то так в Маньчжурии неожиданно разнообразны растительность и животный мир. Странно сочетались образцы и жаркого и северного климата".

Пока экспедиция проводила свои работы на окраинах пустыни Гоби, в Ордосе и Алашане, 15 апреля 1935 года в Вашингтоне состоялось подписание Пакта Рериха президентом США Франклином Рузвельтом, а также представителями большинства латиноамериканских государств. В выступлении Рузвельта говорилось: "Предлагая этот Пакт для подписания всеми странами мира, мы стремимся к тому, чтобы его всемирное признание сделалось насущным принципом для сохранения современной цивилизации. Этот договор имеет более глубокое значение, чем текст самого документа".

В тот де день Маньчжурская экспедиция подняла Знамя Мира среди пустынных песков Гоби. Николай Константинович заносит в свой путевой дневник:

"Не устанем твердить, что, кроме государственного признания, нужно деятельное участие общественности. Культурные ценности украшают и возвышают всю жизнь от мала до велика. И потому деятельная забота о них должна быть проявлена всеми".

В статье "Итоги" художник с благодарностью вспомнит добрым словом всех помогавших этой великой идее — сохранения Культуры:

"15 апреля в присутствии Президента Рузвельта представители двадцати одного государства Америк подписали Пакт. Помним закрепляющие слова и самого Президента и вдохновленное слово представителя Панамы Альфаро и других ораторов. Затем в течение лета бельгийский Король Леопольд удостоил Учреждение в Брюгге — Р. Фаундейшен почетным и знаменательным титулом: в память Короля Альберта. Тогда же мы все порадовались этому обстоятельству, ибо храним глубокие чувства к покойному Королю-рыцарю.

Теперь слышим, что уже собираются новые предметы для Брюггского Музея.

Ведь и само здание, данное городом, уже является само по себе Музеем, как и большинство домов славного города Брюгге. И стоит этот дом на знаменитой площади Ван-Эйка; имя, которое одним своим произнесением уже напоминает о сокровищах человеческого гения.

Н.К. Рерих. Цаган-Куре, Внутренняя Монголия. Апрель 1935 г.

За год опять подошли многие дотоле неизвестные друзья и даже образовывали свои группы для утверждения знака сохранения истинных сокровищ. Интересно отметить, что возникали эти новые очаги не только самостоятельно, но даже неожиданно в таких местах, в которых текущие сведения не могли, казалось бы, доходить так легко. Семя брошено, а как и где оно будет расти — не нам судить. Литература о Пакте и Знамени Мира за год была очень обильна. Кроме ежедневных газет широко отозвались и журналы. При этом ценно отметить, что выявились и новые, очень серьезные защитники Культуры.

От настоящего хочется заглянуть в далекое прошлое. Хочется вспомнить хоть некоторых из множества друзей и пособников при самом зарождении этой идеи. Было бы несправедливо не вспомнить знатока искусства Д.В. Григоровича, который в 1898 году, избрав меня своим помощником при Музее Императорского Общества Поощрения Художеств, говорил: "Так мысленно и напишите над Музеем: "Храпите священные предметы" — ведь должны люди помнить о самом ценном". Запомнилось слово о том, чтобы надписать над музеем. О том же и в тех же годах и другой знаток искусства, В.В. Стасов, поддерживая мои стремления, постоянно ободрял меня в том же почитании плодов творчества человеческого. Когда после первых продолжительных путешествий по России уже оформилось сознание о том, что чем-то нужно повелительно ясно запечатлеть охрану старины, тогда и Председатель Общества Архитекторов-Художников гр. Сюзор и очень чуткий архитектор Мариан Перетяткович сердечно сочувствовали и посильно способствовали.

Много хороших людей мыслило в тех же направлениях; были душевные беседы и с А. Блоком и с Леонидом Семеновым-Тяншанским. Прошли годы, и вдруг приезжают ко мне Леонид Андреев и Голоушев (Сергей Глаголь), настойчиво просят с ними вместе вступить в газету. Одним из наиболее действительных доводов было: "Ведь вам же нужна трибуна для проведения охранительных и знаменных идей во славу искусства и старины; вот мы и зовем вас и предлагаем свободно и неограниченно проводить вашу заветную идею во всероссийском и всемирном масштабе".

Затем возгорается великая война, пишу о необходимости нового Красного Креста Культуры. Сочувствуют, но события нагромождаются. Печатается знаменитый плакат мой и широко рассылается и по армиям, и по военным зонам. Таким порядком пикториальное изображение впервые входит в жизнь и своим видом требует осмотрительности и бережности к сокровищам Культуры. Тогда же обмениваемся письмами с нашим давним приятелем, главным инспектором Министерства Искусств в Париже Арманом Дайо. И у него такие же идеи, он посвящает номера своего журнала оскверненным сокровищам искусства и мыслит в тех же наших линиях.

Хочется не забыть всех добрых друзей, помогавших, а главное, мысливших в том же направлении. Кто-то в шутку сказал, что и Александр Великий, вероятно, уже думал о сохранении ценнейших храмов. Припоминается знаменательное предание о том, как один император остановился в каком-то замечательном строении, чтобы своим присутствием защитить его. Кто знает, может быть, и Орифламма стояла перед этим зданием? Вспоминаю участие мое в Комиссии по реставрации Василия Блаженного, по Музею Старого Петербурга и по Музею Допетровского Искусства.

Страницы "Старых Годов" хранят многие такие воспоминания.

Вспоминаю многие встречи уже в течение послевоенных годов. В Швеции проф. Освальд Сирен, в Лондоне Гордон Боттомлей, в Америке Стоке, Сутро, Кунц, Мигель, Хьювитт, Дабо,

Джемс Браун Скотт, члены Совета Музея и все многие друзья и сотрудники. Вспомним таких преданных друзей Пакта, как проф. Ла Прадель и Ле Фюр в Париже, покойный председатель Гаагского Трибунала Адачи, в Индии Рабиндранат Тагор, сэр Д. Боше, сэр Раман, проф. Кашьяп, д-р Халдар, Сэн и многие, многие, давшие твердую опору культурному делу. Все они мыслили по тем же линиям. Как председатель французского Креста маркиз де Лилльер сразу почувствовал, что и Красный Крест, и мы идем по тому же направлению.

Не забудем же, как Камилл Тюльпинк в Брюгге возымел прекрасную идею первой международной Конференции Знамени Мира. Он же провел и вторую Конференцию и выставку старинных городов, а затем эта же идея зазвучала и в третий раз в словах профессора Комбелля. Конвенция в Вашингтоне. Отозвались 36 государств. Вспоминаю вдохновенную речь поэта Марка Шено, а также сердечный призыв барона М. Таубе — "удвоим наши усилия". Лемариес едет по Франции и Бельгии с целым рядом лекций о Пакте и Знамени. В нескольких высших учебных заведениях о том же берутся тезисы диссертаций.

В официальных отчетах трех Конференций, посвященных лишь заседаниям, речам и приветствиям и постановлениям, не могли быть упомянуты такие искренние труды на пользу нового Красного Креста Культуры, как лекции Лемариеса, или диссертации, или курс барона де Тюн в Военной Школе. Не могли быть упомянуты и лекции д-ра Г. Шклявера (юридически оформлявшего Пакт) в старейшем Университете Испании в Саламанке.

Много где звучало сочувственное слово. Еще не собраны все эти ценные памятники. Но ведь они так же точно ценны, как и речи на официальных Конференциях. Нужно собрать все материалы, чтобы все дружеские лики выявились и запечатлелись.

В полной справедливости нужно отмечать каждое благородное устремление.

Не забудем всю благородную поддержку Пакта со стороны южноамериканских государств и их представителей. В истории утверждения Пакта всегда останется сердечное содействие со стороны г. Коэна, представителя Чили. Ведь он был докладчиком Пакта на Конференции в Монтевидео.

Его труды способствовали единогласному постановлению Конференции в Монтевидео. И на третьей Международной Конференции в Вашингтоне в 1933 году, в которой приняли участие представители 36 стран, мы должны помнить целый ряд блестящих имен, запечатленных во второй книге Пакта. Не забуду и встречи моей со всегда отзывчивыми д-ром Ровэ и Гиль Боргесом.

Кончим приветом тем, кто так открыто и мужественно встал на защиту Культурных сокровищ… Могу послать самое сердечное приветствие и пожелание всем тем, кто рукою своею скрепил Договор о Ценностях всего человечества. Духовные ценности человечества, выраженные в многообразном творчестве, не могут быть обсуждаемы холодно и формально. В таком огненном предмете выразится все сердечное накопление, все благородство, все понимание чести и достоинства человечества. Не хладною рукою подписывали этот Договор представители Великих Республик. Я был рад лично встретиться с некоторыми из них и почувствовал в сердце моем, насколько звучало в них понимание благородства, сердечности и красоты. Когда представители государств звучат на эти высокие понятия, тогда и дела их являются залогом истинного преуспевания. Хочется мне опять встретиться и с д-ром Ровэ, и с Гиль Боргесом, и с Альфаро, и со всеми, с которыми я уже ощущаю духовную близость. Сердечный поклон всем потрудившимся на Общечеловеческое Благо".

К итогам можно отнести и удивительно точные и поэтичные слова писателя Всеволода Иванова, сказанные о самом Николае Константиновиче в работе "Рерих — художник-мыслитель": "Шествие Рериха по странам мира колышет тихие воды человечества, но колышет их не так, как война, как нажива. Человечество самым трогательным образом готово слушать и, кажется даже, — слушаться! Не могло, в сущности, и быть по-другому. Ведь Рерих в изысканной, несравненно художественной форме, в чудесных образах, в поющих красках, во всем обаянии современной культурности, избранной, утонченной и высокой, принес миру, во множестве своих картин, такое напряженное чувство безусловной Красоты, такую свежесть впечатлений, такую сияющую святость настроений, которых давно, очень давно не чувствовал западный мир в своем обиходе: европейский, пожалуй, — со времен Возрождения, а мир американский — еще никогда за все время своего существования".